Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

(продолжение, начало в постах 1-13)

Глава 10

Я поперхнулся. Взгляд вперился в пол, голова опустилась так, что дальше только треск шейных позвонков и свободное падение.

– Не хочешь, не отвечай, – обычным ровным тоном сказал дядя Люсик. – Будем считать, что разговора не было. Забудем. Но на всякий случай: будь осторожнее. Вокруг тебя творятся непонятные вещи. Иди.

Ощущение, что намочили и как тряпку выжали путем выворачивания. Словно развинченный, делая один нетвердый шаг за подгибающимся другим, я приближался к шумящему развлекающемуся бассейну, не в силах собраться с мыслями. Их сдуло. Свободное место заполонили страх, отчаяние и тупая надежда на чудо. Ужасный коктейль.

Когда же взгляд обрел осмысленность…

В бассейне… пардон, купальне, расположенной под открытым небом снаружи помывочной, царило безмятежное веселье. Рядом попирали животами травку несколько учениц. Щебетали о чем-то, многоголосо смеялись. Только что вылезшие из воды, сверкали подсыхающими каплями на коже. Таяли в сладкой неге ничегонеделания мокрые тельца, не знающие купальников, которых еще не придумали. Ударило током: одной из них была Тома.

Взгляд дернулся, заметался. Провалиться и исчезнуть я не мог, резко сменить направление или ускориться значило привлечь лишнее внимание. Но я его уже привлек. Вздрогнув, Тома застыла, обратившись античной статуей, еще не водруженной на постамент, а только откопанной и лежащей рядом. Белая кожа покрылась предательскими пупырышками. Потом последовал глубокий вздох, мокрая красивая головка отвернулась к приятельницам... и щебет продолжился.

Моя ладонь отерла со лба холодный пот. Я прошествовал к отдельно расположившейся одетой Феодоре, наблюдавшей за купающимися и загорающими. Она разглядывала их со жгучим чувством, которое оказалось банальной завистью. Потому что, опустившись напротив, спиной к отдыхающим, я услышал:

– Тоже такие дни? Понимаю. И хочется, и колется. Ух, как хочется, правда?

Лицо Феодоры перекосило одновременно ненавистью к обстоятельствам и жалостью к себе. Щупленькая хрупкая царевна Евпраксина сидела на траве, руки обхватили колени, тело медленно раскачивалось взад-вперед. При практически неподвижном взгляде вдаль зрелище было завораживающим и немного пугающим.

– Но ты счастливее, – продолжила она, опустив глазки и снова резко бросая их на купальню. – У тебя пройдет. Мне вообще нельзя.

– Купаться? – уточнил я, как выяснилось, не зря.

– И загорать тоже. Проблемы с кожей. Моюсь одна, при всех не раздеваюсь. Обидно.

Тоже мне, проблема. Я мечтаю о подобной. А вообще, мне бы твои проблемы.

– Это тебе местная врачиха… врачевательница сказала? – поддержал я готовый угаснуть разговор.

– Нет, – грустно сообщила ученица. – Еще дома. Мама строго-настрого запретила снимать одежду перед кем бы то ни было. – Ее руки машинально затянули горловину рубахи потуже, чтоб ни один взгляд не проник внутрь, когда она наклоняется. – Даже перед местными мастерами телознания. Все вопросы адресовать ей. Они так и сделали. Выяснили, что посторонним болезнь не передается, и оставили в покое.

Нога немного затекла. Вынув ее из-под себя, я подложил другую, линию лицо-затылок держа строго перпендикулярно к плоскости веселого бассейна. Феодору можно удалять из списка подозреваемых, если она не великая актриса. Нельзя так хорошо сыграть невозмутимость и равнодушие к моей скромной персоне.

Феодора продолжала жаловаться на жизнь:

– Из-за этого меня сторонятся.

– Я не буду.

– Правда? – вскинулись подернутые печалью глаза. – Мне так уже говорили. Потом все равно брезгают.

– Я – не буду, – еще более веско и серьезно повторил я.

Мне такая компания – подарок судьбы. Бесцеремонных девчонок сторонится, при всех не оголяется… И никаких претензий со стороны. Если болезнь не смертельна, пусть меня как-нибудь заразит! Полная гарантия неразоблачения. Если, конечно, дядя Люсик какой-нибудь фортель не отмочит. Разговор он постелил мягко, да не станет ли жестко?

Всплыла затерявшаяся среди прочих фраза папринция: «Тома, я вас умоляю, перестаньте этих детских глупостей». Что за фокусы? Помимо «перекуров» и прочих заимствований здесь еще местечковый юморок в ходу? Допустим невероятное. Что, если…

Вулкан разыгравшейся фантазии прорвало, лава мыслей потекла. Меня накрыло. Срочно требовалась информация.

– Скажи, – нервно вскинулся я так, что Феодора даже перевела затуманенный взор из купальни на меня, – папринций – что за должность?

Она отпустила колени, оправив штанины, и откинулась, уперев руки в траву за спиной.

– Не должность. Титул.

– Это… – замялся я, – выше принца или ниже? Или на уровне войника?

– Войник – уровень мастеровых, первый свободный чин, – разъяснила Феодора. – Папринций же – вдовец царыни. Власти никакой, но человек уважаемый.

– Царыня – это кто? – сморозил я очередной глупый с местной точки зрения вопрос.

Как у нас полюбопытствовать: президент – это выше или ниже полицейского? И кто из них полковник?

Вспомнился проезжавший по царской дороге кортеж царыни Мефодии и проявленное к ней уважение. Вот только уважение к чину или к самому человеку, который чего-то в этой жизни добился?

– Царыня – мать цариссы.

– Значит, главнее цариссы? Типа, королева-мать?

Феодора посмотрела на меня, как на клинического идиота, которым в данный момент и являлся.

– Мать, которая отдала власть, – уточнила она предельно тактичным скучающим тоном. – А пока сохраняет форму, пока может защищать семью и равновесие – царисса.

Ага, при достижении фазы «Акелла промахнулся» власть автоматически омолаживается. Хорошая схема. Никаких шансов старым маразматикам.

– У царыни может быть несколько дочерей, – предложил я вариант. – Как закон решает, кому быть цариссой?

– Корона достается старшей дочери.

– Без исключений?

По размышлении Феодора сообщила:

– Бывает, что старшая не в себе, или для равновесия больше подходит другая. Это тоже законно, но решается с привлечением других сил.

– Не военных, надеюсь?

– Властных.

Я кивнул.

– Значит, с воцарением цариссы царыня устраняется от власти, уходит разводить помидоры?

– В своей вотчине – да. Зато царыни заседают в Совете сестричества. Ничего не решая дома, они имеют власть в масштабах страны.

Что я там вякнул про маразматиков? Тысяча извинений и не бейте больно. С уходом силы становится востребованной мудрость. Что само по себе мудро. И сильно. Мне нравится. Лайк. Вот теперь бейте, чтоб больше не вякал. Разрешаю ногами.

Кстати, ноги снова затекли. Не привык я так сидеть, зад просит стула. И оборачиваться нельзя. Ничего нельзя.

Мимо прошествовали две купальщицы, основную часть гардероба неся в руках. Я посмотрел на облака. Белые на невыносимо-голубом, красивые и свободные, такие же, как на моей Земле. Одно, с разраставшейся рваной дырой посередине, напомнило плешку дяди Люсика. Мысли тотчас вернулись к загадочному папринцию, что преподносил сюрприз за сюрпризом. Что он за человек? Сохранит ли тайну? Если да, то почему, какова его выгода?

– Еще о папринциях. – Я заметил, что Феодора тоже ерзает. Возможно, собирается уйти. – Выходит, дядя Люсик – папа Дарьи?

Феодора замахала на меня так, словно я чумной.

– При чем здесь царисса Дарья? – взвилась она. – Царыня Аграфена скончалась несколько месяцев назад. Царисса Марфа, ее дочь, обрела другую вотчину. Папринций Люсик Аграфенин благородно оставлен в школе после смены владельца.

Цунами фактов разрушили мои фантазийные построения насчет дяди Люсика как карточный домик сквозняком. А как шикарно я навыдумывал! Такого наворотил… Даже жалко выбрасывать.

– А почему тебя интересовало мое второе имя? – упало с уст Феодоры.

Подозрительный взгляд ощетинился сталью.

– Вас принимал мой отец? – бешено раскручивалась мысль собеседницы. – Причал сейчас наш. Как давно вы прибыли?

– Когда мы прибыли, ничего не понимали. Кто, зачем, почему. Доставить нас в крепость взялась царевна Милослава Варфоломеина.

– А-а, понятно.

Интересно, что ей понятно. Мне самому ничего не понятно. Видимо, сработало правило адвоката: «Уважаемый клиент, вы расскажите, как было, а запутаю я сам».

Полыхающее пламя в глазах напротив чуть приутихло. Ненадолго. Легкая задумчивость сменилась новой мыслью:

– Но почему...

Варвара издала вопль:

– Смотрите! Флаг!

Все вскочили, я тоже уставился туда, куда развернулись все головы: на лес за школой. Над рощей реял флаг, закрепленный на длинной палке. Какие-то геометрические фигуры. Два кривых треугольника.

– Тревога!

Школа превратилась в муравейник. Девчонки впрыгивали в оставленные доспехи, а кто уже одет по форме, в том числе я и Феодора, ринулись на стены. Застучали копыта седлаемых коней войников и цариссиных мужей. Вздымая пыль и забрасывая одевавшихся комьями земли, вооруженный отряд выметнулся в ворота. Бойники с копьями вставали по ограде плечом к плечу с ученицами.

Шум девчоночьих голосов понемногу стих, переполох вошел в рамки допустимого. Стали выделяться отдельные фразы.

– Чей флаг?

– Нет такого.

– Точно знаешь?

– Говорю вам, нет такого.

– Это не флаг, а тряпка какая-то.

Некоторое время ничего не происходило, потом флаг упал. Только по прошествии пары часов отряд вернулся. Ворота за ними, въехавшими в полной темноте, намертво закрыли. Царевичи со свернутым в несколько раз флагом пробежали в покои цариссы.

Совещание вышло недолгим.

– Отбой тревоги! – раздалось над школой.

Мы спустились со стены, но расходиться никто не пожелал.

– Что было? Кто? Что нашли?

В это время царисса Дарья и вся ее свита показались в дверях покоев. Бойники подвели им коней. Заскрежетавшие створки ворот вновь разъехались, венценосный отряд ускакал, не дав ответа ни на один вопрос. Лишь двое профессиональных военных остались для защиты школы: Астафья и молодой войник

Разрядить обстановку вышел дядя Люсик.

– Только волки. Неприятеля нет. Прочесали все рощи, выезжали в поле. Никаких следов. Просто флаг.

– Чей? – зашумел волнующийся народ.

– В том и дело, что ничей, – развел руками папринций. – На всякий случай царисса отбыла в башню. Если это чей-то неразгаданный сигнал или послание для нее, лучше встретить врага в неприступной цитадели. Но вряд ли. Скорее, проделка какой-нибудь малолетней шкодины.

Он внимательно оглядел всех нас на предмет выявления шутника-злоумышленника. Но что увидишь в темноте, пусть достаточно лунной. Мелкий хулиган мог смеяться в лицо, мрак все скрывал.

– Что на флаге? – громко осведомилась Аглая, погромыхивая доспехом. – Какие-то детали, надписи? Цвета?

Папринций покачал головой:

– Ничего из этого. Только два корявых длинных треугольника, намалеванных угольком по дерюге. Опасности для школы нет. Всем спать.

Ученицы отправились по комнатам.

Мы с Зариной вошли в свою. Дверь радостно взвизгнула, отворяясь хозяевам. Сев на лежак спиной к соседке, я деловито отстегнул доспехи – мои первые и единственные, мою прелесть. Меч на перевязи занял место у табурета, приставленный с краю для удобства выхватывания. Шлем и новенькие сапоги расположились на полу. Доспехи покрыла свернутая прямоугольничком рубаха, затем я осторожно выполз из штанов и юркнул под простыню. Зарина, видимо, сделала то же самое. Но не прошло и минуты…

– Чапа, спишь? Можно?

Хотя ответа не прозвучало, и глаза остались закрыты, лежак рядом прогнулся. Девушке понравилось секретничать перед сном. Ладно, использую визит в качестве добычи информации.

Едва она устроилась, повернувшись лицом, я задал вопрос:

– Как учат мальчиков?

Зарина улыбнулась:

– Неужели не понимаешь. Их не учат. Школа только для девочек.

– Все мужики тупые и неграмотные?

Разум подсказывал: а дядя Люсик? А Гордей, что шпарил заповеди и законы как ботаник домашку?

– Мальчиков пристраивают учениками и подмастерьями к мастерам, – терпеливо разжевала Зарина. – Только так чему-то учатся. Зато становятся мастерами высшего уровня.

– И узкого профиля, – прибавил я.

– Это плохо?

– Если повсеместно.

Девушка поворочалась, под тканью беспокойно поелозили бедра, плечо углубило ямку. Кажется, меня собрались что-то спросить.

– Расскажи про бойников, – успел втиснуть я.

Нападение – лучшая защита. Здесь этому даже в школе учат. Только не добавляют, что правило касается всего.

– Что именно?

– Почему скрывают лица?

Глаза Зарины заиграли весельем:

– Это же так просто! Ну, подумай.

Пришлось нахмуриться. Никогда еще меня так ненавязчиво дураком не обзывали. Сама подумай: если б мог догадаться – не спрашивал бы!

До присоседившейся до неприличия соседки дошло.

– Балахон с маской нужны, чтоб не мстили за причиненное по приказам зло, – заговорила златокудрая царевна. – Исполнители же не виновны. Еще они много видят, чего не нужно. К примеру, учениц во всяком виде на занятиях, в купальне и, бывает, даже в уборной. Еще – они казнят. И своих тоже.

Вспомнил! Похоже одевались средневековые палачи. Выходит, бойник – палач, по совместительству занятый на любых подручных работах?

– Не будь масок, – продолжила девушка, – им мстили бы все. У крепостных нет защиты от ярости свободных. Но свободный не может причинить вред крепостному без оснований. Маска – спасение крепостного.

– Почему в бойниках только мужчины?

– Женщины руководят семьей, ведут хозяйство, рожают детей. Для этого нужно быть дома. У мужчины больше возможностей отлучиться по приказу владелицы вотчины.

– Стоп, – уцепился я за пролетавшую мысль. – Как же бойники, что работают в школе. Их постоянно меняют?

– Ты видел двух мастериц, кладовицу и врачевательницу? Две тройки их мужей-бойников выполняют всю остальную работу по школе. – Зарина презрительно скривила губки. – Особенно самую грязную.

– Не морщись, – наставительно сказал я. – Если б не они, мы бы тут сидели как свиньи по уши в дерь… кхм.

– Как кто и где? – встрепенулась Зарина, даже приподнявшись на локте.

– Неважно, – отмахнулся я. – Ложись. Это секретная информация. Подпадает под статью «не слушать ангелов».

– А-а, тогда не надо, – успокоилась она.

– Скажи, Зарина – от «заря»?

Давно хотел узнать. Узнал.

– Зарина и Карина - имена ангелов, много-много лет назад выбравших смерть вместе с убитым черным чертом. Они держались втроем, отдельно от остальных. Тогда причал был просто переполнен. Милослава поэтому и не стала противостоять вам, имелся давний опыт. – Зарина перевела взор на потолок. – Белые черти лучше, с ними меньше проблем. А красный впервые. Никто не знает его особенностей, надо ли его бояться больше других или как-то особо относиться. Милослава очень переживает.

– Ему не грозит опасность? – забеспокоился я.

– Милослава дала слово. Залог – моя жизнь. Мало?

Ответить нечего. Решил сменить тему.

– В нашем мире…

– Не надо! – взмолилась Зарина. – Ты же знаешь закон.

– И ты знаешь, как твоя сестра Милослава трактовала это положение: если знание о нарушении не выйдет за рамки двух знающих, то вроде и не нарушение.

– Я не Милослава.

– Не представляешь, как это радует. Тогда зайду с другой стороны. – Самое в эту минуту злободневное сформулировать поаккуратнее не получилось, придется идти напролом. Набрав воздуха, я заставил себя сказать со всей прямотой: – У вас под штаны не надевают дополнительной части одежды?

– Зачем? – Девушка несколько раз моргнула в ступоре. Затем лицо осветилось: – А-а, поняла. Одевают. Точнее подматывают, это такая повязка. Но только в красные дни. И еще больные недержанием. У тебя…

– Нет-нет.

Подожженные самобичеванием щеки заполыхали. Вижу же, что не носят, куда полез с кретинскими расспросами? Вот так репутацию и теряют – одной необдуманной фразой.

Я срочно озвучил новую мысль:

– Зарина, что думаешь о дяде Люсике? Ничего в нем не кажется странным?

– Хссс…

Она спала. Веки мелко дергались, реснички подрагивали. Гладенькая щечка смялась поверх подложенной ладошки. Волосы рассыпались в красивом хаосе. Я некоторое время лежал не шевелясь. Потом еще некоторое время – любуясь, но начиная нервничать. Потом понял: лежи не лежи, а будить надо. Ладонь мягко коснулась плечика, легонечко потрясла. Зарина в ответ солнечно улыбнулась, причмокнув во сне. Ну как будить такую очаровашку.

Я отвернулся, сдвинулся на самый край и попытался заснуть. Зря отвернулся. Ощутив свободу, девушка разметалась во сне. На меня закинулась рука, затем попробовала заброситься нога. Вовремя поднятая коленка едва успела помешать. Так дело не пойдет. Поднявшись со своей стороны, я обошел лежак, ладони, вставленные под колени и лопатки, осторожно приподняли невесомое тельце.

Не просыпается. Я аккуратно понес. Зарина бессознательно прижалась, будто спрятавшись от невзгод, на лице вновь заиграла улыбка. Сердечко билось ровно и мягко, даже как-то тепло.

Руки бережно опустили драгоценный груз на нужное место. В окне что-то мелькнуло. Фух! – пронеслось через тьму комнаты и глухо гукнуло в мой лежак.

Сначала я подошел к окну, которое не совсем окно в нашем понимании: простой проем в стене для освещения и вентиляции. Стекол здесь не знают, шторами не пользуются. Даже ставни не распашные, а вынимаемые, сейчас ждут своего часа где-нибудь на складе.

Я очень медленно приблизился к проему сбоку, нос осторожно высунулся, потом вылезло лицо целиком. Пусто. Тот, кто кинул что-то в темень окна, уже скрылся в открытых всем ветрам помещениях. Удостоверившись в этом, я вернулся и осмотрел лежак. Глаза постепенно привыкли, пятна предметов превратились в ясные очертания. В центре лежака прорисовался торчащий нож, очень похожий на мой. Бывший Гордеевский.

Приподнятая подушка сообщила: ножны на месте. А нож… теперь торчит в лежаке.

Взять мог любой, двери не запираются, окно – не окно, а одно название. Кроме сестер Варфоломеиных видели, как я клал, Варвара и Аглая. Опять те же лица. Им я ничего плохого не делал. Может, храплю во сне? Зарина сказать стесняется, а они борются с ночной тишиной таким способом? Стенка-то хлипенькая, едва голоса глушит. Нет, сейчас я не спал. Да и чушь это, такое предположение. За шум не убивают. Сначала. Обычно делают предупреждение, а дальше уже как получится. Но это у нас дома предупреждают. Может, здесь храп – святотатство?

Или Карина не простила? Или кто-то как раз на Карину свалить хочет? Вопросы, вопросы…

Сказать дяде Люсику? И что? Один раз сказал на свою голову.

Седалище медленно опустилось на лежак. Отчаянно труся, ноги закинулись на место, тело с опаской заняло горизонтальное положение. А ну, еще чего-то прилетит?

(продолжение в посте №15)

Шесть кристальных големов, подчиняясь мысленному приказу своего создателя, двинулись к Путнику. Были они, может, и медленнее Охотника, но куда как массивнее. И сейчас, действуя как одно целое, они старались зажать свою маленькую и юркую цель, окружить и превратить в измолотый фарш пудовыми кулаками.

С самого первого момента Дарел и не пытался воспользоваться магией. Чёрной молнией метнулась Демоника, рассекая воздух, высекая искры из сияющей груди первой каменной твари. Оставив длинную царапину... но и только.

А в следующий миг время словно ускорилось. Не было больше Путника по имени Дарелин, осталась лишь размытая, расплывающаяся в воздухе серая тень, вокруг которой закручивался смертоносный вихрь. Удары големов усердно молотили место, где должен был находиться Сагал, но тень словно распласталась в пространстве, оставляя позади себя фантомный образ, уворачиваясь от смертельного удара, совсем немного, на палец, на волос... но големы всё же не могли её достать. И сыпались, непрестанно сыпались искры от удара чёрного меча по сияющим гранёным телам, и стоял звон и скрежет.

- Полноте, полноте, друг мой. - Савоэ откровенно наслаждался зрелищем. - О свойствах вашего замечательного меча я наслышан. Кристаллы, из которых сотворены тела моих замечательных бойцов, по крепости превосходят даже алмаз. Разумеется, будь у вас в руках молот, с вашей силой вы бы и смогли расколотить одного-двух из них... через несколько часов. Но не мечом же!

В этот момент тень резко выбросила себя вперёд, словно стянутая пружина, впечатываясь в одного из големов с такой силой, что тот опрокинулся на пол. Он продолжал судорожно двигать руками и ногами, но подняться ожившая глыба не могла. Пока не могла. А Дарелин, оттолкнувшись от груди поверженного исполина, совершил гигантский скачок к ближайшей стене, да так и прилип к ней.

Оставшиеся на ногах пятеро столпились внизу, но дотянуться до Путника не могли. А он, улёгшись на стене без всякой видимой опоры, и подложив руку под голову, с интересом смотрел на них сверху вниз.

- Браво! Слухи не преувеличивали ни в чём. Вы и правда потомок Падшего. Чудовищная сила, скорость реакции, выносливость, непревзойдённое владение мечом. Все, все его способности возродились в вас!

- Не совсем. - Дарелин дёрнул плечом. - Летаю я без крыльев.

- Однако я удивлён, что вы так быстро покинули поле боя. И это после столь громких слов о моей трусости.

- Да ничего такого, я просто отдыхаю. А своё удивление... засунь себе поглубже в задницу и проверни!

- Ах, какие мерзости вы говорите, друг мой... я разочарован. При всех ваших многочисленных талантах и столь высоком происхождении, ругаться как представитель самых подлых сословий!

- Ты... ты МЕНЯ смеешь учить о том, как должен вести себя дворянин! - Дарелин вновь рассмеялся. - Какая наглость! Да меня называли потомком Тысячи Королей, когда твои далёкие предки ещё кутались в медвежьи шкуры и трахали овец...

- Вот-вот... - на лице Эсте отобразилась искренняя печаль. - Сколь грубые, вульгарные фразы... воистину ужасно.

- Ладно, декадент хренов, поболтали и ладно! - Сагал спрыгнул вниз, прямо в гущу собравшихся внизу каменных великанов.

Но на этот раз, он не дал Савоэ как следует насладиться зрелищем! Один стремительный удар - и первый из големов, зашатался, сделал несколько неуверенных шагов назад, затрясся, и на глазах начал рассыпаться грудой сияющих драгоценных осколков. Уворот, снова удар, другой, третий, четвёртый. Скоро на глазах ошарашенного хозяина, пятеро его слуг превратились в кучи блестящих обломков и пыли. Дарелин не спешно подошёл к, всё ещё раздирающему пол руками и ногами опрокинутому голему, и одним колющим коротким ударом сверху вниз превратил и его в бесполезный хлам.

- Невозможно! - Савоэ не выдержал, вскочив из кресла, лицо его багровело, на лбу билась жилка. - Просто невозможно! Как?!

- Точка излома. Точка излома и резонансные колебания. Чего такое удивление, ты ведь мне сам подсказал? - Дарелин устало отёр пот с лица, и, не торопясь, двинулся через зал. - Их упорядоченная, такая твёрдая кристаллическая структура крайне хорошо сопротивляется поверхностным повреждениям. Но в этом и её слабость! Если в определённом месте, которое я у каждого из них вычислил, когда ты полагал, что я просто луплю их мечом почём зря, так вот, если в этом месте ударить их, заставив меч вибрировать с определённой частотой, внутри големов возникнет резонанс, ведущий к саморазрушению изнутри. Ну а сделать так, чтобы мой меч достиг нужной частоты вибраций - уже было дело времени.

- Невероятно! - Савоэ уже более-менее овладел собой, по крайней мере, снова уселся в кресло и подхватил со столика бокал вина. - Но ведь тогда... выходит клинок вашего меча должен был создавать несколько тысяч микроколебаний в секунду?

- Не недооценивай собственных големов! Как и мой меч. Три десятка миллионов колебаний в секунду! Со своим мечом я делаю, что хочу.

- Блестяще! Примите моё искреннее восхищение. - Эстегард отставил бокал в сторону и зааплодировал.

- Подумаю. А теперь... вылезай уже из своего траханного шарика и дерись как мужик!

- Милый друг... увы, у меня, как и у вас, всегда есть пара козырных тузов в рукаве. И ваша главная ошибка - вы совсем забыли, что мир вокруг вас - воплощение моей собственной воли.  На последнем слове Савоэ слегка изогнул бровь. Дарелин, со своим звериным чутьём на опасность, и нечеловеческой реакцией, ещё успел среагировать, резко отскочить в сторону с того места, где только что стоял, почти ушёл с линии атаки. Но только почти.Через миг воздух на том месте, где он только что стоял, словно взорвался. Не огнём, нет, тончайшими, крошечными осколками, сотворёнными из самого воздуха.

- Т-тварь... м-мразь... - Путник выплёвывал слова вместе с кровью, тяжело опираясь на ногу, которой досталось особенно тяжело. А пара осколков заливали кровью его грудь.

- Разве это не весело? Почему вы не смеётесь, друг мой? - Эстегард последовательно начал вновь и вновь взрывать воздух.

Дарел, несмотря на раны, почти минуту прыгал по залу. Множество осколков он отразил и мечом. Но каждое место, куда он отскакивал, тут же становилось эпицентром нового взрыва. Последний взрыв оказался у самого его лица. А секундой позже изуродованный труп Дарелина Сагала, без лица, с изрезанным телом, в жалких лохмотьях одежды, рухнул на пол.

Эстегард не был глуп. Он не стал сразу же торжествовать победу. Напротив, над поверженным врагом прошло ещё несколько взрывов, превратив и так уже искалеченное тело, в освежёванную тушу. И лишь после этого он позволил себе снять защитный барьер, не торопясь встал, и, прихватив элегантную шпагу, двинулся через зал к телу.

Труп Дарелина выглядел ужасно. Кожи почти не осталось, крошечные клинки уничтожили глаза, пронзили сердце и мозг, под тело уже натекла целая лужа крови. Если вначале у Савоэ ещё были опасения, что Путник мог выжить, теперь они исчезли. После такого могут ожить разве что представители совсем уж негуманоидных рас.

- А кровь у тебя и правда чёрная... даже в этом слухи не лгали. - Савоэ, перебарывая брезгливость, носком сапога надавил на окостеневшую кисть в чёрной перчатке, заставив выпустить Чёрный меч, после чего так же, не касаясь руками, отправил его пинком по полу метров на десять. На всякий случай.. некоторые магические клинки иногда мстят за хозяев, не будем рисковать.

- Вот и всё. - Он со вздохом посмотрел на то, что когда-то было грозой Цепи. - При жизни вознёсся ты выше Богов, и вот - лежишь бездыханным у ног моих, и в смерти твоей нет красоты, уродлив был твой конец, в нём ты - когда-то великий, сравнялся с ничтожнейшими... - с выражением декламировал Эстегард свою импровизацию, стоя над поверженным врагом.

И в тот момент, когда он уже набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы продолжить оду, он почувствовал лёгкий укол в ногу. Прямо через сапог. Совсем маленький укол, не сильнее чем от занозы. Но... почему же так сильно закружилась голова? И ноги словно ватные... в глазах тускнеет...

Эстегард медленно стал оседать на пол, но сознания не потерял, да и зрение, хоть и расфокусированное, оставалось. И он смог увидеть, а вслед затем - взвыть от ужаса, когда изуродованное тело рядом с ним, начало подниматься. Закрывались раны, нарастала новая, свежая кожа, в пустых глазницах зрели новые глазные яблоки. Рассечённая надвое челюсть стремительно срасталась и вот уже "мертвец" заговорил.

- Фу пвафти уф... тьфу! Ну прости уж, что я даже сдохнуть не могу достаточно красиво для твоего утончённого вкуса!

"Он сейчас меня убьёт" - изо всех сил Эсте направил свои ментальные усилия, чтобы стереть в пыль, уничтожить эту мерзкую харю. Увы, его самый верный друг, безотказный помощник на протяжении почти всей жизни, его магия, подвела на этот раз.

- Что... вы со мной... сделали?! - с почти суеверным ужасом обратился он к чудовищу.

Дарелин же, всё ещё восстанавливающий часть костей и тканей, болезненно поморщился, но всё же протянул вперёд руку, которая наименее всего пострадала. Левую, которой он  обычно сжимал свой меч. Другой рукой сдёрнул перчатку. На безымянном пальце обнаружилось небольшое кольцо. Совсем обычное вроде бы... вот только когда Путник поднёс руку поближе к лицу Савоэ и резко сжал в кулак, из кольца выскочила крошечная тонкая иголка.

- Пурпурная Аджа. Яд - "Проклятие волшебников". Парализует тело ниже шеи, и одновременно расфокусирует сознание, не давая пользоваться магическими силами. Самое интересное, что допрашивать клиента после этого ещё очень даже можно! Даже боюсь вспоминать, сколько я отдал за это колечко...

- Вы... всё рассчитали... но как? Вы ведь были... мертвы?!

- Ненавижу пользоваться Лифой в бою, если честно. - сейчас Дарелин уже полностью восстановился сам, и теперь уже настал черёд его одежды зарастать и отчищаться от крови.  - Во-первых - нечестно по отношению к противнику. Во-вторых - я в ней не силён, в моём случае регенерация происходит довольно медленно... и чертовски болезненно! Но в данном случае... ты сам напросился!

- "Лифа"? Аспект... аспект жизни и возрождения. Я не знал... не знал, что он у вас есть!

- Есть у меня друг, который может полностью вырастить себе новое тело за треть секунды, даже если от него останется всего капелька крови. У него это уже машинально происходит, на уровне инстинктов. А в моём случае... нужна была подготовка.

- Подготовка? Но... когда? Я не видел, чтобы вы готовились к бою и накладывали на себя чары. И потом... вы же не регенерировали сразу, получив повреждения!

- Когда? С самого начала. С самого первого момента, как оказался здесь. Те движения, которые ты принял за разминку затёкшего тела и попытки отдышаться после пребывания внутри твоего Охотника - они и были магическими пассами, которыми я создал зону действия Лифы вокруг себя. Что же до второго вопроса... я сам и задал чарам такое условие, что процесс оживления должен начаться лишь через пять минут после клинической смерти.

- Зачем?!

- Чтобы ты поверил!

Дарелин прошёлся по залу, подхватил с ближайшего стола бутылку красного вина, зубами вырвал пробку, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. С наслаждением рыгнул, и глянул на этикетку. "однако...". потом подобрал свой верный меч и вернулся к поверженному Савоэ.

- Моя защита... мой собственный мир... мой неуязвимый охотник. В чём я так ошибся? Где?

- Твоя защита... - Путник опустился на колено рядом с охотником за головами. - Твоя защита была идеальной. Без шуток. Ты всего одной маленькой детали не учёл.

- К-какой?!

- Если решил поиграть в кошки-мышки с дьяволом, не стоит удивляться и кричать "Ах", когда тот придёт по твою душу! - Дарелин схватил Савоэ за кружевной воротник и грубо встряхнул. 
- Да кто, я, по-твоему, такой, а, сопляк? Я - Дарелин Артамелин Ва-Кариолис Аз-Сагал, Абсолютный убийца, Аватара Истинного Разрушения, Сын Ведьмы, Дарелин-Дьявол! Это лишь малая толика моих имён! Ты серьёзно надеялся, что у тебя будут против меня хоть какие-то шансы? Надеялся?!

Эстегард рассмеялся. Он лежал, не чувствуя тела, понимая, что очень скоро его жизненный путь прервётся, и - смеялся. Искренне, до слёз в глазах. Дарелин удивлённо отпустил его воротник и позволил тому откинуться головой к полу. Отсмеявшись, Савоэ чуть скосил глаза в сторону и произнёс:

- Это... восхитительно. Ваши чудовищные самомнение и тщеславие... сравнятся только с вашей же невероятной Силой. Вы знаете? Наверное в том, чтобы быть убитым именно вами, именно таким вот образом... есть некая Высшая красота! Не находите?

- Не нахожу. - Дарелин поднялся на ноги и взялся за меч. Обе руки легли на эфес, острие клинка зависло над солнечным сплетением Эстегарда.

- Последнее желание будет?

- Если не возражаете... я хочу умереть красиво!

- Принято к сведению. - проворчал Путник и опустил меч.

(продолжение, начало в постах 1-12)

– Чапа, – вызвал дядя Люсик. – Твоя очередь.

Вдохнув я начал:

– Вася и волшебники. Сказка.

…Жил-был такой Вася. Обычный мальчик. Когда сидел спокойно, его называли хорошим, когда шалил – плохим. Он был уже большой, но все вокруг считали его маленьким, и никак он не мог их переубедить. Хотя очень старался. Например, он уже не верил в сказки.

«Волшебников не бывает!» – говорил он.

«Почему?» – спрашивали взрослые.

«Потому что они не нужны!» – считал Вася, но взрослые только смеялись. Они сами все еще были маленькими и ждали кто доброго волшебника, кто добрую фею, которые решат за них все проблемы и наладят им жизнь. Некоторые каждые выходные отправлялись на речку ловить золотую рыбку, но встречали исключительно злого джинна или змея Горыныча, и (смелые люди!) едва приползя после таких встреч домой, на следующую рисковали опять. Вот как хотелось им волшебства, сказки и добра. Много-много добра! Как в сказке.

А Вася больше не верил в волшебников. Он уже знал правду.

Вот как это произошло. «Хочу встретиться с добрым волшебником!» – решил Вася, когда был совсем-совсем маленьким, а вовсе не большим, как сейчас. На прошлый день рождения.

И сразу появился добрый волшебник. Он сказал Васе:

«Теперь все у тебя будет хорошо! И ты будешь хорошим. И родители у тебя будут только хорошими. И кормить тебя будут только хорошо. А вот гулять одного больше не пустят, чтобы тоже всем было хорошо. Хорошо?»

«Нет», – сказал Вася.

И сразу рядом с добрым волшебником, откуда ни возьмись, появился злой волшебник.

«Молодец, Вася! – радостно воскликнул он, – твое желание исполнится! Теперь все у тебя будет плохо! И ты будешь плохим. И папа с мамой будут только плохими и будут заставлять тебя есть невкусную кашу и убирать за собой игрушки. И не будут покупать тебе больше одного мороженого. И вообще перестанут тебе надоедать и уйдут куда-нибудь. Разве плохо?»

«Плохо!» – закричал добрый волшебник.

«Хорошо!» – закричал злой.

Споря, кто более прав, они бросились друг на друга с кулаками… Но только в придуманных сказках добро всегда побеждает зло. На деле – все очень переплетено и непонятно. Так получилось и на этот раз: оба старавшихся ради Васи драчуна сшиблись… и вдруг провалились друг в друга, как в зеркальное отображение. И исчезли. Оба. Не стало больше ни доброго, ни злого волшебника.

Васю это совсем не опечалило. Наоборот. Он увидел, что все хорошее хорошо только с одной стороны. А с другой – плохо. А плохое когда-то или для кого-то хорошо. А главное – все, что могли сделать волшебники, могли и Вася со своими родителями, если бы не стали ждать помощи от не пойми кого, а собрались бы, встали, взяли – и сделали. Правильно?

Но тогда – какие же это волшебники, те, что притворяются ими? И зачем тогда нужны?

Вот ведь как.

«Сказок нет! – говорил с тех пор Вася. – Только мы сами делаем свою жизнь сказкой!»

«А волшебников? Добрых и злых? Тоже нет?» – удивлялись взрослые, по привычке надеясь на скорое прибытие голубого вертолета с эскимо и решением прочих проблем.

«Тоже нет!» – говорил Вася.

И загадочно улыбался. Глупые взрослые. Не понимают самого простого: мы все – волшебники. Иногда – злые, чаще – добрые. Совсем не сказочные волшебники.

Обычные.

Тишина длилась еще минуту после того, как я закончил. Нет слов – лучшая похвала.

Сначала дядя Люсик почесал затылок, что сиял нарождающейся лысиной как луна в редколесье, теперь задумчиво скреб подбородок:

– Очень неплохо. Даже хорошо. Вот только имя… Ведь герой почему-то мальчик. Это неправильно. Есть непонятные слова. Но ангелу простительно. В общем отлично. Дуализм, переплетение смыслов, глубина… и… нам с тобой надо поговорить, Чапа. Зайди ко мне после занятия. Кто остался? Тома, прошу.

Еще под впечатлением от моего рассказа, народ с жаром в глазах вскинулся на Тому: что второй ангел отчебучит? Это ж так здорово – безнаказанно слушать ангелов, если слушать их, вообще-то, запрещено. Но тут вам не там. Красиво обойти закон – любимая забава местных.

Некоторые даже переползли поближе. Часовой в башенке изумленно повернулся: что происходит? Заговор? Назревающий мятеж? Секреты от власти ни при каком режиме не поощряются ни в одном государстве: ни при монархии, ни при видимости демократии. Третьего ни дано, ведь анархия не власть, секретствуй до посинения.

Заметив среди нас папринция, стражник с облегченнием перевел орлиный взор в зеленую даль.

Тома кашлянула в кулачок, спинка выпрямилась, глазки брызнули яркими лучиками.

– Сказание житейское о сестрице Алё… нет, просто сказание.

…Жили-были сестричка и… еще сестричка. Две жили сестрички. Одна звалась Василиса Прекрасная – ведь не было краше нее на свете. Другая – Василиса Премудрая, потому что красотой не вышла, а замуж хотелось. Взбрело однажды Прекрасной из лужицы напиться.

– Не пей, сестрица, – взмолилась Премудрая, – козле… кхм, телочкой станешь!

Не послушалась Прекрасная, выпила мутной водицы через тростиночку. Взвеселилась, влезла на стожок и давай срамные танцы танцевать, лифчиком белы облака разгонять. И обратилась в телочку. Залилась Премудрая слезами, села под стожок, плачет, а телочка возле нее скачет.

В ту пору ехал мимо купец на мерине вороном, многосильном, немецких кровей.

– О чем, красна девица, плачешь?

Рассказала Премудрая про беду.

– Поди за ме… бери меня в мужья, – говорит купец. – Будешь ходить в золоте-серебре. И телочка будет жить с нами.

Василиса Премудрая подумала-подумала, да взяла купца, переехав в его хоромы. Стали они жить-поживать, и телочка с ними живет, ест-пьет с Премудрой из одной чашки, спит в одной постели.

Напрягло это Премудрую. Но она же премудрая. Думает:

«Это ж сестрица моя, хоть и телочка. Пропадет без меня совсем. Негоже ее в беде оставлять».

Однажды приходит она с работы не вовремя, а купец телочку в упряжь кожаную запряг, да скачет на ней верхом, измывается, и кнутом дубасит то промеж копыт, то промеж рогов. Воет телочка, стонет, кричит криком нечеловеческим. Да не отпускает ее купец, издевается всякими способами над бедной сестрицею безответною. Не выдержала Премудрая, взяла купца, привязала на шею камень и бросила в воду. А телочка перекинулась три раза через голову… потом еще попрыгала по-всякому… в общем, допрыгалась. Ушла в дикий лес, нашла себе сначала осла, потом бобра, да смотрела как они, тоже напившись водицы мутной, друг дружке за нее морды мутузят. Видит Премудрая, не стать уж сестрице человеком. Вызвала ведьму звездопогонную, да отправила телочку на ферму, где таких холят, поят, доят да стригут. Стала она одна жить в хоромах купца, принимая то жнеца, то кузнеца, жить-поживать, да добра наживать. Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец.

Тома не знала, куда деть глаза. Обратилась в леопарда: красные пятна расползлись по белой коже, продолжая победное шествие по захвату новых территорий.

– На ходу сочинила? – понял дядя Люсик, меняя одно опорное колено на второе.

– Ага.

От жара ее щек плавился воздух.

– А где борьба добра со злом? – вцепилась внимательно выслушавшая и оскорбленная в лучших чувствах Варвара.

– Разве так надо было? Я думала бобра с ослом…

– Тома, я вас умоляю, перестаньте этих детских глупостей, не смешно и заезжено. Я считаю задание выполненным. Кто скажет, о чем сказка ангела?

Сразу несколько девчонок выкрикнули:

– О любви и предательстве.

– А в категориях добра и зла? Кто сформулирует?

Подала голос Глафира:

– Не делай добра, не получишь зла.

– В основе правильно, но абсолютно некорректно, – отбрил дядя Люсик. – Как сказать то же самое, но по-другому, а? В другой плоскости?

– Добро наказуемо, – вкинула Аглая.

– Наказанное добро поощряемо, – добавила Феодора.

– Все к лучшему, – обобщила Карина.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – уточнила Зарина.

– Все относительно, – для кучи внес я свою лепту.

– Добро должно быть с кулаками, – считая, что тоже к месту, вставил кто-то из мелких.

Мелкими я величаю всех, кто хоть чуточку младше меня. Как москвичи говорят «Понаехали» любому, прибывшему в столицу на минуту позже.

– Воспринимаемое добром не всегда добро, – красиво выправила первую мысль Глафира, вырулив в подсказанном направлении, – а казавшееся злом иногда благо.

– Нельзя поддаваться кажущимся вблизи добром желаниям, которые издали есть зло, – добавила очередная едва перевалившая тринадцатилетие козявка.

– Достаточно, – прекратил прения папринций, так и не высказав собственной версии.

Его мысли были где-то далеко. Он встал.

– Вы хорошо поработали. Главное, чем мы сегодня занимались – учились думать. Кто насколько и в правильном ли направлении, покажет время. Все свободны. Двадцать минут личного времени и отбой.

Шевельнулось неприятное предчувствие. Никакой угрозы в приглашении папринция не было, но…

Вот именно. Но.

Странно оглянувшись, словно избегая слежки, дядя Люсик ввел меня в свой кабинет, дверь плотно прикрылась. Звонко ругнулся стул, вытянутый из-под стола, похожего на письменный. Папринций сел, а я остался стоять, как на расстреле.

– Скажи мне одну вещь, Чапа, только честно. Ты мальчик?

(продолжение в №14)

Рыцарь высокого достоинства и невысокого ранга Гримз с грустным видом держал в руке седьмую кружку пива.

Он оправил усы, кхекнул, хмыкнул и отправил прямиком в пищевод кружку нежного, как обычаи северных варваров, пива, после чего откашлялся и ещё сильнее погрустнел.

Дирк, оруженосец, которому всё не везло с повышением, присел рядом.

- Эх, Гримз. Вот как сюда не зайду, а ты сидишь за этой стойкой и пропиваешь жалование.

Рыцарь коротко кивнул.

- Что на этот раз?

Гримз махнул рукой и крикнул сидящему в углу менестрелю, который с грустным видом настраивал лютню:

- Давай "Погибель Годвина", милейший!

Тот вздохнул и начал играть бравурную мелодию. Песня эта была любима и уважаема всеми: блюстителями нравственности и чистоты - за описание подвигов и создание образа для подражания в назидание молодёжи, а рыцарями - за двусмысленность и, при должном исполнении, похабность. Впрочем, любая песня, если её заказывают уже пятнадцатый раз за вечер, перестает нравиться.

К рыцарю немедленно подскочил седой коротышка, владелец таверны и зашипел:

- Гримз, это переходит все границы. Пятнадцать раз за вечер ты заказываешь одну и ту же песню, пятнадцать!

- По числу месяцев, которые я провёл в этой корчме, Унд! - рыцарь икнул и посмотрел на него хитрым глазом. - Или ты хочешь, чтобы я выбрал "Плут и кинжал"?

Унд помрачнел. Гримз и правда делал ему выручку, почти всё своё жалование рыцаря оставляя в стенах "Болтливого глода".

- Ладно, сэр рыцарь. Но учти, пьянь, ещё один раз - и ты вылетишь отсюда пробкой, и мне плевать, что ты тут постоянный клиент! - Унд щёлкнул пальцами. Менестрель с безразличным лицом затянул первый куплет, про детство Годвина.

Дирк, посмотрев на этот спектакль, спросил у Гримза снова:

- Так что произошло-то?

Рыцарь помолчал и трезвым голосом начал рассказывать:

- Да ничего особенного. Идиоты вокруг, только и всего. Я ж с недавних пор закреплён за новобранцами. Всякие дворянские дети, которые в войнушку поиграть решили. И вот я им каждый раз перед началом занятий говорил, что главная задача наша - не обделаться. Раз, другой, они к концу второго месяца мне уже так хором отвечали.

А тут - проверка. Королевская. Вельможи, военачальники, всякие чины высокие... Вот, и выходит на трибуну маленький такой герой всех бывших и настоящих войн. Росточку в нём - ну, локтей пять, не больше. Место под ордена только на спине осталось. И вот он громко так, зычно: "Ну что, бойцы, какая наша главная задача?". И нашёлся ведь один идиот, который с чувством, громко, из-за моей спины так: "Не обделаться, господин гофмаршал!".

Дирк хохотнул.

- Ну, господин гофмаршал оценил, посмеялся. - Гримз показал служке, чтобы принёс ещё пива. - А как уехала проверка, меня к сюзерену на беседу, приватную. И как он там меня вы...

- Ну, господин рыцарь, привыкайте. - Оруженосец прервал Гримза. Менестрель допевал третий куплет, про рыцарские качества Годвина:

- Не хватит и локтя красотки,

Достоинство так велико!

- Достоинство так велико! - поддержал зал.

Гримз опрокинул восьмую кружку.

- Вот так оно и бывает, Дирк. А ты что, всё ходишь в мальчиках на побегушках?

Тот сплюнул.

- Рыцари - идиоты, уж прости.

Гримз махнул рукой, мол: "Знаю, знаю".

- "Стар", говорят. У самих ещё меч из ножен ни разу не вытащен, а меня "старым" кличут. Несправедлива жизнь. Я ведь уже лет десять, как выслужился в рыцари, а меня как будто не видят. Один раз оступился, не досмотрел за своим рыцарем, уронил он свою честь и достоинство, проскакал он по городу нагишом... Так что ж мне теперь, всю жизнь из-за него страдать? - шмыгнул носом Дирк. Тот был гораздо более пьян, чем казалось.

Гримз кивнул и придвинул ему кружку.

- Пей, Дирк. Я угощаю сегодня.

Тот благодарно кивнул.

- Слыхал, - оруженосец поставил недобро звякнувшую кружку на стол. - Тут в округе дракон завёлся. Говорят, убийцу награда ждёт - титул, да и золотишка подкинут.

Гримз, грызущий свиную рульку, не отвечал, поглощённый своим занятием.

- Баронство, наследственное. - продолжал говорить Дирк, покручивая остатки пива на донышке кружки.

Гримз продолжал смаковать запечённое мясо.

Оруженосец смотрел на незаинтересовавшегося рыцаря.

- А и пошёл ты к чёрту, Гримз. Такой шанс упускаешь, так ведь и проходишь в рыцарях до конца дней. Что детям-то оставишь, коня да попону?

- Дай дожевать-то! - рассерженно ответил ему Гримз, запивая добрым глотком пива свою трапезу. - Интересно, конечно. Но ведь ты бы просто так ко мне не пошёл с этим.

Дирк кивнул.

- Конечно. Но ведь рыцарь, а тем более - барон, может даровать своему оруженосцу герб и титул...

Гримз остановил его жестом, после чего снова подозвал служку.

- Две кружки риттербрангского, да поживей. И порцию свиных ушей, копчёных. Господа изволят думать. Долго думать.

Когда через пару часов они выехали на тяжело гружёной подводе из деревни, господа изволили быть пьяны. Вдрызг и вдрабадан.

- Итак, гссподин рцарь, план, - Дирк понял палец вверх и начал мотать им перед лицом рыцаря, который сидел сбоку от него. - Мы сейчас доежжаем до дракона, ты, ты, - для наглядности он ткнул в своего соседа пальцем. - Вззываешь его, делаешь своё грязное дело, а птом мы, мы, - он потыкал пальцем в себя и в Гримза. - вззём голову этой змеюки кролю. Как план?

Гримз, не в силах говорить, сложил руки перед собой и поклонился. Дирк, глубоко польщённый этим жестом, ответил тем же.

Лошадь, запряжённая в повозку, еле плелась, видимо,пытаясь примириться со своей судьбой. Она то и дело оглядывалась на кланяющихся друг другу мужчин и нервно ржала.

Через некоторое время Гримз спросил у Дирка.

- А ты хоть помнишь, и-кк, куда нам?

- Туда, потом ещё немного туда, а там ссриентируемсся. - принял волевое решение оруженосец, после чего хлестнул вожжами. Кобылка немного ускорилась.

Гримз, убаюканный тряской, уснул.

Во сне он снова был в таверне, снова пил, и снова и снова заказывал свою любимую "Погибель Годвина", особенно громко подпевая финалу песни:

- И вот принцесса не узнает,

Какой у рыцаря был меч!

А потом неожиданно появился Унд, который тряс его, тормошил, и в конечном итоге просто выбросил за дверь, в холодную грязь...

Именно в ней Гримз и проснулся. Повозка с нервно озирающейся лошадью стояла неподалёку от озера, а рыцарь своим фронтом был погружён в ил.

- О, гсподин рцарь изволил проснуться! - довольный Дирк улыбался во весь рот. - Грязь-то она всегда пробуждает, гсподин будущий барон, я вас поэтому-то туда и толкнул. Вот, когда я только начинал службу, был у нас кандидат Гибль, славный малый, из Тарпищевцев. Замечательный был человек, когда не был пьян. А когда был пьян - хватало всего лишь лохани грязи, чтобы привести его в чувство.

Гримз пытался переварить эту информацию. Его взгляд, блуждающий по округе, то и дело останавливался на предвещавших беду костях, разбросанных возле пруда. Больше всего их было у отверстия в отвесном холме. Пахло жареным мясом и неприятностями.

- Так, то бишь... Это и есть пещера дракона? - спросил Гримз.

Дирк, сидевший на скамеечке, прикреплённой к борту, кивнул.

- Она самая, да. Отверстиум рептилиум, уххх! - он погрозил кулаком тёмной дыре.

Та промолчала в ответ.

- Умылись бы вы, вашебродье.

- Не. - махнул рукой Гримз. - Рыцарь должен всем своим видом показывать свой дух и свою доблесть!

- Вот это правильно, вот это верно! Вот вы сейчас на свинопаса похожи из моей деревни, Гором его звали. Доблести в нём немеряно было! Не боялся ни хряков, ни свиноматок. Умер глупо, на поросёнке подскользнулся, да об забор головой приложился. Ну, вызывайте змеюку на бой честный! - Дирк радостно спрыгнул на землю.

Гримз, пошатываясь, дошёл до входа в жилище дракона.

- Благородный змей, я...кхм, благородный рыцарь... Хмм, слишком много благородства... Змеюка ты подколодная!.. Нет, с оскорбления начинать нельзя... Короче, рептилия,позвольте пригласить вас на пару тактов вальса для настоящих мужчин! Дирк, давай!

Оруженосец заунывно затянул:

- С рожденья Годвин был могучим,

И шлем, и гульфик перерос!

Из пещеры донёслось заинтересованное шуршание, топот, пахнуло серой и мясом. Потом в полумраке медленно нарисовался силуэт с двумя горящими глазами.

- И кто смеет нарушать мой покой? Меня, Ингрида, который ест рыцарей только тогда, когда заканчиваются маркизы, графы и бароны, вызывает на бой... - наконец вытянутая, хитрая морда дракона показалась на свет. Синие глаза озадаченно ползали по окрестностям, а сморщенный нос ловил запахи. - О! Пьяный рыцарь. Что-то новенькое! Мой троюродный брат рассказывал, что в их стране есть какая-то Фунг-Ку, и пьяные там тоже популярны. А вообще, вы решили устроить тут балаган, сэр рыцарь?

- И сослан Годвин был в аббатство,

И постриг с гордостью носил.

Аббатство это было женским,

Но честь свою он защитил,

Монашки плакали, махая,

Когда сэр Годвин уезжал,

Он жажду подвига и славы

После духовной утолял! - продолжал орать голосом мартовского кота Дирк кусок третьего куплета.

Гримз помотал головой и выставил руку в направлении дракона.

- Ого! Сэр рыцарь, вот вы где! Я думал, это всего лишь грязь! - хохотнул дракон.

Рыцарь оскорбился.

- Слушай сюда, чешуйчатый! - Гримз грозно выставил в его сторону палец, после чего, смущённый, начал хлопать себя по поясу. - Чёрт, я же заложил меч ради повозки... Секундочку! - он остановил ладонью дракона, после чего потянулся к голенищу сапога.

- Чёрт, а книжал я заложил за лошадь... - Гримз озадаченно похлопал себя по грязному камзолу, ойкнул, ахнул, выдернул из плеча булавку, после чего, радостный, направил остриё на дракона. - Вот, змеюка, я вызываю тебя на поединок! Но не оружием!

- Потому что ты его заложил. - дракон с грустным видом оглядел вызывающего, надрывающегося Дирка, выводившего пятый куплет, о доблестных подвигах Годвина, и грустную лошадь, продолжавшую нервно оглядываться. - Что ж за искатели приключений пошли! Ни лагеря, ни обоза, ни свиты! Нищеброды!

- Нееет, рептилия! Не поэтому, а потому, что в бою с оружием неравны условия - у тебя когти, хвост, дыхание огненное, а у меня жалкий меч! - всё это время Дирк продолжал надрывно и заунывно повествовать историю Годвина, погибшего от лап дракона, правда, слова он основательно подзабыл.

- Дракон своим драконьим задом

Решил на Годвина присесть...

- Всё, всё, хватит! Всю песню испоганил, ирод! - прикрикнул на него Гримз. - Снимай покрывало!

Дирк, по колено в грязи, начал откидывать полог. Под ним стройными рядами стояли и лежали бочки и бутылки.

Дракон заинтересованно перевёл взгляд на Гримза, который двумя руками показывал в сторону повозки.

- Вот! Мы узнаем, кто кого перепьёт, змеюка! Мне пришлось потрудиться, но тут полно отличного алкоголя!

- Так а вы-то, сэр рыцарь, уже пьяны. - со смехом заключил дракон.

- Это фора, змеюка! Чтобы потом, когда про мои похождения напишут песню, там было упомянуто про то, что я благородно дал тебе фору! - с ожесточением рубил рукой воздух Гримз.

Ингрид оценил благородство Гримза по достоинству. Как любой старый дракон, он имел на это чувство нюх, да и на вкус благородные рыцари были гораздо приятнее жилистых и дурнопахнущих пейзан. Поэтому он расщедрился на ответный жест:

- Но, сэр рыцарь, наши масштабы несравнимы. Боюсь, что если мы будем пить кружками, то вы быстро проиграете, а если бочками, то вы проиграете ещё быстрее. - дракон продолжал, хитро прищурившись, смотреть на так и не выкупавшегося рыцаря.

- А ведь ты прав, Ингрид! - призадумался рыцарь. Впрочем, Дирк нашёл решение чуть раньше.

- Сэр дракон, послушайте! Вы будете пить бочками, а мой сюзерен - кружками. И тогда равенство между вами будет восстановлено!

- А этот оруженосец неплох, сэр рыцарь, снимаю шляпу! - дракон подмигнул Дирку. - Ну что ж, из уважения к вашему роду, титулу и поведению, я, Ингрид, победитель Готфрида Железнобокого, - Гримз побледнел. - Фридлафа Грозорождённого! - ноги рыцаря затряслись. - Сантимо... назовём его Длиннопредставляющимся, потому что я пережевал его до окончания списка титулов. И Жорру! - Гримз вопросительно посмотрел на дракона. - Нет, этот совсем невовремя зашёл, я даже слушать его не стал, сразу испепелил, субтильный был малый. Кхм-кхм! Я принимаю твой вызов! Но хотелось бы прояснить ещё один вопрос - что будет с проигравшим?

- Если проиграете вы, сэр дракон, то я отрублю вам голову. Если же я - то вы можете съесть меня или испепелить. Вас устраивает такой расклад?

Дракон оглядел массивную фигуру рыцаря.

- Вполне.

- Отлично! Дирк, неси... что там первое?

- Риттер...Легрин...

- Чёрт с ним, с названием! Регион!

- Виттен...Шлён...

- Это вино или пиво?

- Пиво!

- Великолепно! - Гримз принял из рук оруженосца кружку, наполненную светлым, мутноватым пивом. - Начнём с чего полегче, сэр дракон. Ну что же, ваше здоровье!

Дракон хотел было намекнуть рыцарю на абсурдность этого тоста, но, заметив его энтузиазм, опрокинул бочку.

- И ваше недолгое!

Гримз немедленно наполнил новую кружку. "Попробую взять эту цитадель штурмом!"

- Ну, за тех, кто не с нами! - сказал Гримз.

Слезинка начала набухать в углу драконьего глаза. Он вспомнил о том, кого не было с ним уже несколько десятилетий.

- За прекрасных дам! - гаркнул Ингрид, вылил содержимое бочки в себя и облизнулся.

Гримз понимающе покивал и выпил третью кружку.

- За прекрасных дам! - повторил дракон.

Повторил и Гримз.

Дракон уже открыл рот, но Гримз его опередил.

- За короля и корону! - заорал он. Дракон добавил:

- За принцессу и диадему!

Рыцарь с драконом понимающе переглянулись.

Через ещё четыре кружки Гримз понял, что многолетняя трезвость не сказалась на драконе, ведь пил он, не пьянея.

"Если крепость нельзя взять штурмом, то её осаждают" - решил про себя Гримз.

- Дирк, - шепнул он своему оруженосцу. - Ты должен мне помочь. Отпивай немного из каждой кружки, которую даёшь мне. Что там следующее?

- Красное Ильмирское, достойнейшее пиво!

- Вот, отпей и отойди. И так каждый раз!

В следующей кружке Гримза не хватало половины.

Прошло ещё некоторое время. Дракона начало развозить. Он то и дело задумчиво пускал огоньки, иногда, с особым шиком, через ноздрю.

- Гримз, я больше не могу. - Дирк, покачиваясь, объяснял это жующуему заботливо захваченный в качестве закуски сухарь Гримзу. - Это же невозможно. Сколько он уже выпил - почти двадцать бочек! И теперь посмотри на него и на себя, ик!

- Спокойно! Отпей из кружки и отдай её мне.

Дирк до конца выполнил то, что ему приказали. Отпив примерно четверть, он заплетающимся языком начал рассказывать историю про сына кузнеца, Вика, который тоже до конца выполнял всё то, что ему скажут, и как он сошёл с ума, пытаясь подковать сороконожку.

Конец этой истории узнать было не суждено - Дирк рухнул ничком в грязь и захрапел.

- Сдулся твой оруженосец, Гримз. Слабенький он у тебя. - прокомментировал это дракон, прищурившись.

Дирк продолжал пускать пузыри. Дракон же с хищным видом рассматривал беззащитного оруженосца.

- И тем более, господин рыцарь, вот вам есть чем закусывать... - дракон, говоря это, подцепил лапой мирно храпящего оруженосца. - А мне нечем.

Он опрокинул ещё бочку и закинул Дирка себе в пасть.

Сначала Гримз даже не понял, что произошло. Но потом с ужасом, трезвея с каждым движением драконьих челюстей, осознал: "На его месте должен был быть я".

На дракона же, напротив, мясо оруженосца, похожее на вымоченный в пиве бифштекс, оказало добивающий эффект. Он плавно покачнулся и сыто икнул.

- Ну что ж... сэр рыцарь, вашдровье! - проревел он, после чего рухнул к ногам рыцаря, выпустив клуб дыма.

Тот даже не отреагировал на это.

- Дирк - Дирк... И не увидела принцесса, какой у рыцаря был меч. Просто потому, что и рыцарем ты не стал... - Гримз продолжал смотреть вверх, в ту точку, где закончил свой земной путь старый оруженосец.

После этого он обратил внимание на посапывающего у его ног дракона.

- Ну что, тварь, наелась? Чёрт, даже и голову-то тебе нечем срубить... - Гримз задумчиво осмотрелся. - С другой стороны, может быть, в пещере что-нибудь поострее, да найдется.

С этими словами рыцарь удалился в пещеру.

Через несколько минут он пулей вылетел обратно, словно преследуемый кем-то.

- То-то он за "прекрасных дам" пил! Конечно, - с этими словами он начал обматывать голову дракона железной цепью, найденной в пещере. - Конечно, с такой-то барышней в пещере я бы тоже радовался, если бы меня рыцарь спаивать приехал. Нет, после такого надо ещё выпить! Змеюка, просыпайся! - он похлопал дракона по веку. Тот приоткрыл глаз, закрытый мутной плёнкой. - Полетели, надо ещё выпить!

Дракон что-то промычал.

- Рот я тебе завязал, потому что ты огнём стрелять начал, вот! - крикнул ему в ухо Гримз. Дракон рассерженно мотнул головой. - Не переживай, долетим, там подзаправимся!

На самом деле, в голове у рыцаря уже созрел план. Он лихо оседлал дракона и ткнул его сапогами. Тот, в свою очередь, снова замычал.

- Спокойно, спокойно. - рыцарь почесал нежную чешую за ухом. Дракон что-то пробурчал, после чего успокоился, и, как показалось рыцарю, произвёл какой-то нежный звук. - Ну, давай! - он похлопал его по спине.

"А вот теперь главная задача - не обделаться" - решил про себя Гримз, когда, оглядываясь, увидел, как озеро удаляется в клубах пыли.

Дракон не смог взлететь, и теперь, махая крыльями, быстро бежал по дороге. Гримз, то и дело пихающий его в бока сапогами, жалел, что у него нет седла, ведь спина дракона была покрыта мелкими наростами, которые то и дела впивались в рыцаря.

Через некоторое время, когда песок улёгся, лошадь, фыркая и чихая, начала неспешно двигаться в сторону деревни.

К тому моменту дракон преодолел почти три четверти пути к цели, выбранной Гримзом.

Тот, то и дело опасно наклоняясь, подливал дракону в глотку какое-то уникальное пойло, рекомендованное Ундом. Сам он не решился попробовать, ибо один винный дух заставлял его закрывать слезящиеся глаза.

Но Ингрид не имел ничего против этого пойла. Напротив, он то и дело причмокивал губами, намекая на необходимость добавить жара в топку. Гримз охотно "подкидывал дровишек".

Именно так через пару часов он въехал в северные ворота Лимградца, столицы королевства и на полном аллюре продолжил движение в сторону королевского дворца. Его ничто не могло остановить, ибо не было никого равного по храбрости Гримзу в этот час на улицах города. Если честно, на улицах города вообще никого не было в этот час, так как новость о быстро приближающемся драконе не добавляет желания посмотреть на него.

Возле главной площади Гримз заставил дракона снизить темп, а к окнам королевского дворца уже подъехал, пустив дракона шагом.

- Передайте королю, что ко двору прибыл рыцарь Гримз, верхом на своём драконе! - зычно гаркнул он. Окна вокруг затряслись в рамах.

Дракон в доказательство его слов всхрапнул и приоткрыл мутный глаз. Гримз потрепал его по шее.

- Сейчас, сейчас догонимся, рептилия. - он принял прежнюю, выжидательную, позу.

Никто не стремился выходить к нему. Наоборот, бойницы ощетинились стрелами, и даже заряженными алхимическим порошком трубками.

На трибуну вышел герольд, оглядел площадь, и спрятался обратно.

Однако через пару минут приоткрылась калитка в гигантских воротах дворца. Озираясь и подслеповато щурясь, на брусчатку площади выступил король, одетый в наспех пригнанные доспехи - из щелей торчали лоскуты королевской одежды.

Латы были закопчёными. "Огнеупорные." - с уважением подумал Гримз. "Б/у." - решил про себя дракон.

Дождавшись, пока король приблизится к нему, Гримз спрыгнул с дракона и поклонился по всем правилам этикета.

- Достопочтенный король трёх земель и одно... - Гримз начал громко представляться, но король шикнул на него.

- Тише! - суфлёрским шёпотом, который был слышен издалека, обратился к нему король. - Отставить регалии. Что это тут у вас? - он подошёл поближе и вгляделся. - Ба! Да это же цепь самого Герна Кузнеца, который исчез давным-давно. А это кто, сам Герн? Как же он вырос за эти годы! - король попытался утереть слезу, но рука в стальной перчатке не пролезла в узкое отверстие шлема. - А где дракон?

- Он перед вами, ваше величество, а Герн, я боюсь, когда-то имел честь побывать в драконе.

- Какая досада. - король грустно вздохнул.

Дракон всхрапнул. Гримз поболтал остатки пойла в бутылке и вылил в рот дракону.

- Ваше величество, я слышал о том, что за голову этого дракона назначена награда...

- Да, да, припоминаю что-то подобное. - король закивал головой, звеня при каждом движении. - Но нет награды за его туловище, ноги и крылья. Ответьте же, сэр рыцарь, зачем вы притащили ненужные части этого дракона ко двору?

Гримз мягко взял короля под руку и начал отводить от дракона. Тот, всхрапнув, с шумом вдыхал воздух.

- Видите ли, я настолько беден, что мне пришлось заложить мой меч ради лошади, чтобы доехать до дракона.

- А кинжал?

- Я заложил его ради телеги!

- А оруженосец?

- Он им закусил, ваше величество!

- Какая досада.

- Полностью согласен.

Дракон продолжал надуваться.

- Послушайте, сэр рыцарь, вот вы приехали, на драконе, весь такой красивый... - король поковырял засохший на наручах Гримза ил. - А куда вы дели принцессу?

- Эммм... А, так это была принцесса?! - удивился рыцарь. - А за неё положена награда, ваше величество?

Король побагровел.

- То есть ты бросил мою беззащитную дочурку одну, в этой сырой, холодной пещере?.. - начал было говорить он, но был самым грубым образом прерван.

Ингрид, видимо, спросоня решил выдохнуть пламя, но не учёл, что алкогольным парам внутри него достаточно одной искры, чтобы вспыхнуть. Громко хлопнуло и взрыв разметал дракона по всей площади.

Гримз, к счастью, успел повалить короля на землю и прикрыть его собой, когда огненный вал пронёсся над ним.

Главная площадь превратилась в лавку мясника. Ручейки крови бежали по канавкам брусчастки, дымящиеся останки дракона напоминали анатомический театр.

Гримз с кислым видом сбивал пламя со своего ставшего красно-коричневым камзола.

Король же сел, потряс головой, и начал жестикулировать.

- Ваше величество, давайте всё обсудим за кружкой пива. - устало сказал ему Гримз.

Взгляд короля обежал все окрестности, остановившись на чудом уцелевшей голове дракона.

- Ну что ж, кхе-кхе, пива господину барону! - приказал король.

Через несколько минут Гримз устало взгромоздился на голову дракона с кружкой в руках. Он сделал несколько глотков и блаженно вздохнул.

Королевский художник в этот момент делал набросок с натуры. Именно этой сценке и была уготовлена судьба стать гербом Гримза, барона Междулесья...

***

Вильм кашлянул, отвлекая Гримза от рассказа.

Тот, уже успевший выплескать полкружки пива из-за активной жестикуляции, замялся.

- Я же просто спросил, откуда у вас такой герб. Но теперь, если честно, господин барон... - дознаватель второго ранга посмотрел ещё раз на стену "Болтливого глода", которую украшал шитый золотом гобелен с красно-коричневым геральдическим щитом Гримза, изображавшим владельца сидящим с кружкой пива на голове дракона. - У меня возник логичный вопрос - а почему вы отказались от спасения принцессы из пещеры?

- Видишь ли, в чем дело, служивый... - барон почесал разрубленный нос. - Даже увидев её в полумраке пещеры, с расстояния в полсотни шагов, я понял одну простую вещь...

- Что вы не созданы для неё, а она для вас?

Гримз поперхнулся пивом, закашлялся, и засмеялся, утирая слёзы.

- Господи, служивый, до чего ж ты наивный. Я понял, что моего ливера хватило на то, чтобы перепить дракона один раз, но перепивать уродливость принцессы всю оставшуюся жизнь я не в силах. Поэтому я бы хотел выпить... - Гримз сделал паузу. - За прекрасных дам!

Они с Вильмом чокнулись кружками. Жестом Гримз подозвал к себе служку.

- Ещё пива господам, порцию жареных ушей... И "Погибель Дирка" на бис!

Служка убежал. Через минуту к ним подскочил Унд - седой коротышка, потрясавший кулаком.

- Господин барон, я осмелюсь сообщить вам, что эту песню вы заказываете уже пятый раз за вечер...

- Я же имею право слушать в своей таверне всё, что захочу? - с ехидной улыбкой ответил ему Гримз.

Унд, бурча что-то под нос, удалился.

- Ну что, служивый, подпевай...

Ночь опускалась на окрестности Липпенберга, столицы Междулесья. Разные твари выползали из своих нор и укрытий, но они боялись подойти к стоящей на отшибе таверне, из которой доносился бравурный мотив, и песня про несчастного Дирка, призванная быть примером для молодёжи, и отличным развлечением для подвыпивших барона и дознавателя.

***

Если вас заинтересовал этот мир и персонажи - прочитайте предыдущие рассказы:

Магия: инструкция по применению.

Мёртвые с косами
Игра на чувствах

И не забывайте - у вас всегда есть возможность оставить комментарий для критики или похвалы, подписаться, если вас заинтересовало повествование, ну и зайти в мой профиль - там есть ещё рассказы)

Ваш @SilverArrow.