Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Предыдущий пост: А_С 4-1

Прошин выключил планшет. Потянулся, готовясь продолжить работу – но тут задилинькал вызов.

Таранин.

- Ваня, ты там что делаешь?

- Работу работаю, — в системе им понадобится куча оборудования, прежде всего – спутников. Умные машинки проникнут под покров атмосферы кислородных миров, выйдут на свои, рассчитанные вычислительным центром станции орбиты; через них пойдёт связь исследовательских групп, информация, информация и ещё раз информация. Прошин гонял диагностику аппаратов, общий тест, живые они или погорели все.

- Я на секундочку, — заспешил Таранин, — ты к Облаку пойдёшь?

- Это куда это? – прищурился на шефа Иван.

- Ну к глобуле… мы её Облаком зовём, — Таранин развёл руками. – Людей мы набрали, нужен старший.

Иван задумался, глядя, как перемигиваются огоньки в окошке диагноста.

- Ваня, — позвал его шеф.

Прошин вдруг подумал, что обитаемых миров он наелся по самые уши. Продирайся через флору, отстреливайся от фауны… А здесь космический объект, есть возможность вписать своё имя в анналы науки.

Престиж как-никак.

- Да пойду, чего же не пойти. Перешли мне список – кем командовать буду.

- Ай да ты их не знаешь…

- Георгий, — Прошин погрозил шефу пальцем.

- Сейчас перешлю, — улыбнулся Жора, — да нормальные ребята, не бойся.

- Вот вообще ни капельки, — пожал плечами Прошин.

Таранин посмотрел на него, словно подбирая слова, но вместо ответа молча отрубил связь.

Прошин послал маячок Наденьке – получил в ответ милую рожицу с припиской: «Пашу как коняшка». На экране красные метки одна за другой меняли цвет сначала на жёлтый, потом на зелёный; автоматы-работяги рвались в работу. Ну точь-в-точь как он сам — Прошин не помнил, когда всей душой прикипел к полевой работе, но факт: сидение перед монитором с помаргивающим списком директорий – не его стихия. На планету сесть или груз спустить, вообще любая операция в гравитационном колодце – да; исполнить нестандартный манёвр разгона без защиты экипажа от перегрузок – дайте два… Что угодно, лишь бы не сидеть на попе ровно.

- Найдёшь ты себе приключений, — мимоходом бросил Прошин своему отражению в настенном мониторе и отправился домой.

В их каюте пахло цветами. Это Наденька – он же, пока сплавлялись по Камчатке, полевые цветы охапками рвал, вот теперь подруга заказывала ароматы лесных трав… в носу уже свербит, если честно. И шторы. Тяжёлые портьеры во всю стену, Надя как-то завернулась в одно, типа вечернее платье.

Дура, — чуть было не хмыкнул Иван и поскорее зажал себе рот.

Убирать надо это великолепие, скоро прыжок.

…Он провозился до самого прихода Наденьки. Одни шторы чего стоили – куда их такие? Справился, запихал их в угол вещевого шкафа, рассовал по контейнерам всякие безделки, собственное шмотьё и прилёг было отдохнуть – скоро новая вахта, что там придумают ему в расписание – но тут пришла Наденька.

- Привет, — Привет.

Дежурный поцелуй.

- Ты как? – Нормально. А ты?

– Я ничего. Вина взяла, доктор разрешил. Будешь?

- Буду.

- Ты чего такой? – Наденька подошла к приятелю, прижалась, заглянула в глаза.

- Не знаю, — отвёл взгляд Иван. – Настроение… То ли чайку попить, то ли сдохнуть поскорее…

- Это Чехов, — улыбнулась девушка. – Не вешай нос, гардемарин.

Наденька высвободилась из его объятий.

- Я в душ. А ты пока разберись с выпивкой.

- Разберусь, — проворчал Иван. – И вообще, почему гардемарин?.. Я уж мичмана выслужил, коли так… А если про назначение вспомнить, так вообще командор.

Подруга непонимающе вскинула бровки.

- Меня в экспедицию назначили, — пояснил Прошин. – В Облако.

Лицо Наденьки осветила улыбка:

- Это надо отметить, — она хулигански подмигнула приятелю: — Господин командор.

Вино, в меру сладкое, тягучее, пили молча. Наденька отправила герметичный контейнер в мусор, вплотную подошла к Прошину.

- Ты чего? – спросил Иван.

- На ручки хочу, — Наденька карикатурно надула губки.

- А, да… Давай.

- Ты чего такой бука? – спросила девушка, удобно устроившись у Прошина на руках.

- Да вот, ввязался, — Прошин уставился куда-то в угол каюты. – Начальник экспедиции, блин, я же раздолбай, а тут ответственность такая…

- Ты мой хороший, — Наденька погладила его по голове. – Ничего, справишься, ты у меня умный.

Прошин только усмехнулся.

- И сильный, — продолжала Наденька, гладя его по макушке.

Прошин хмыкнул.

- И смелый…

- Ой, ну Надь…

- Захвалила? – улыбнулась девушка.

- Есть немного.

- Я всё хотела спросить, — начала Наденька.

- Да, говори, — отозвался Прошин.

- Вы всё так возитесь с этой техносферой – папа плешь Бернару проел, ищи, говорит, углеродный след…

- Да, понимаешь… - Прошин вздохнул, собираясь с мыслями, — развитая цивилизация оставляет выхлоп – ну, заводы дымят, удобрения заносятся на поля, и всё это меняет атмосферу. До сих пор мы знали параметры одной цивилизации – нашей. А тут такой шанс…

- А почему нельзя подлететь поближе, рассмотреть, что к чему?

- А динамика? Углеродный след в атмосфере, гравитационные аномалии на месте крупных городов и выработанных месторождений, да ещё и относительно чужого способа хозяйствования, это же уникальные данные, ты нигде на Земле или даже на Эдеме их не получишь.

- На Эдеме тоже след есть.

- Ну там он слабенький, там люди натуральным хозяйством живут. А тут космическая цивилизация…

- Ну вот получили вы данные – и что?

- Для нас, в общем, ничего, — кивнул Прошин. – Никто не знает, когда и где пригодятся собранная информация. Но то, что подобные вещи ты нигде больше не узнаешь – это факт. Способ хозяйствования, как они с загрязнениями борются, как утилизируют отходы…

- Люди они вообще… — поддакнула Наденька.

- Люди, — вздохнул Прошин. – Скорее всего, люди.

- Почему ты так думаешь? – девушка наклонила голову, рассматривая лицо приятеля.

- У меня своя теория, — улыбнулся Прошин.

- Да? Ну-ка, ну-ка…

- Закон подлости.

- Чего?

- Закон подлости. Понимаешь, если бы инопланетяне были там… каменюкой, знаешь, все эти приколы с жизнью на кремниевой основе, или как один писатель писал – давно писал – помесь подъёмного крана с морским салатом, у нас просто не было бы точек пересечения.

- Это как?

- Ну, нам бы ничего друг от друга не надо было. Их женщины нас бы не интересовали, к примеру, ну и наоборот… их ценности – ну там, жизненные установки, вообще мимо нас проходили…

- Оригинально, — протянула Наденька. – Люди, значит.

- Ага, — Прошин помассировал переносицу. – Люди. Вроде нас.

- И даже потомство от них может быть? – спросила Наденька, думая о чём-то своём.

- Наши прикинули геном людей с Эдема, — ответил Прошин. – Пробы пока не брали – ну, пока мы в Солнечной системе были, я о таком не слышал. Но по прикидкам, совпадения с нашим ДНК достаточно, чтобы иметь детей. Насколько они жизнеспособные будут – вопрос. Ну и никто экспериментов ставить не собирается, естественно.

- Так это здорово, — сказала Наденька.

- Чего там здорово? Это же конкуренция. Мы на планете чуть было не истребили друг друга, а тут космическая техника, информационные технологии… Разумные существа они такие разумные, — Прошин покачал головой.

- Понятно… Ой, не знаю, то ли засиделась, то ли забегалась, — Наденька поднялась на ноги.

- Ты куда?

- В туалет. Мутит что-то.

- Ты не беременная у меня? – за здорово живёшь брякнул Прошин и соскочил с дивана, глядя на подругу, замершую подле округлой двери «гигиенической секции».

- А… Да? – Наденька беспомощно пожала плечами. Прошин шлёпнулся на тахту: — Ой, б… Вот это номер.

- Ваня, ты чего? – тихо спросила девушка, глядя, как Прошин тычется в экран коммуникатора.

- Ну чего – обследовать тебя надо… Марек Стефанович, — сказал Прошин главе медицинской службы на экране, — у нас ЧП на борту…

Учёный совет экспедиции, он же Совет старшин, он же Дирекция зоопарка разлаялся вусмерть. Выкладки медицинской службы, горевшие сейчас на экране конференц-зала, никого уже не интересовали: положение Наденьки все изучили, приняли к сведению, теперь шёл поиск невиновных и наказание непричастных.

- Все лица женского пола – все, слышите! – горячился Таранин, потрясая перстами перед лицом Марека Юшкова, главного по медицине. – Все б… — то есть женщины на борту обязаны проходить эту профилактику!

- Они и проходят! – также экспрессивно отвечал тот.

- Ну а это что? – тыкал Жора в экран.

- А то, что весь персонал уведомлен об ответственности в подобных случаях, — ответствовал главврач, — все, кто проходил обучение и инструктаж в филиалах Института гражданской космонавтики. Соответственно, виновен в данной ситуации тот, кто не уведомил девушку о необходимости соблюдать режим…

Диспутанты осеклись, потому что виноватым в происшествии считался не Прошин даже, а тот, кто изначально опекал Наденьку на космических станциях – отец. Сергей Павлов. Начальник станции.

- Да, — сказал Сергей Иванович. – Это моя вина, друзья. Надюша, подойди сюда.

Наденька шагнула из угла, где обретались они с Прошиным, всё так же не поднимая глаз. Павлов обнял дочь за плечи.

- Это моя вина, — повторил Начальник, — и я прошу вашей помощи – как отец. Как человек.

- Человек, — проговорил Таранин. – Сергей Иваныч…

- Ну что, Сергей Иваныч, — вмешалась Штейн, — вы забыли, други ситные, клятву Абитуры?

- Нет, не забыли, — произнёс Тажибаев. – А при чём здесь это?

- А я тебе напомню, мой хороший, — Екатерина Владимировна выпрямилась и нараспев продекламировала: — Я, сын Земли, потомок титанов, клянусь не посрамить память предков на звёздном пути; клянусь всеми силами беречь и защищать любую жизнь и всех разумных существ, оказавших мне доверие. Разумных существ – помните? Вот, у нас на глазах появляется новая жизнь – и что мы? Особенно мне отец понравился…

Женщина в упор уставилась на Прошина:

- У нас че-пэ, — передразнила она слова перетрусившего замначальника напланетной секции. – Мудак.

Прошину бы промолчать – но он и без того не находил себе места, а неожиданное известие ставило Ивана в такое незавидное положение, из которого выпутываться всю жизнь придётся…

- ХХХ, — сказал Прошин. – Поняла? ХХХ и ХХХ…

Тажибаев поднял бровь, Таранин прыснул со смеху, а Павлов грозно нахмурился. Штейн уставилась на Прошина в упор:

- Что вы себе позволяете, молодой человек? Как вы смеете?..

Прошин осёкся.

- Я обращаюсь к руководству станции, — сказала Штейн. – Прошу принять меры против подобного вопиющего… вопиющего…

- Иван Владимирович, вам придётся извиниться, — сказал Павлов. – То, что у вас образовалась… такая неожиданная ответственность, не даёт вам право грубить старшим.

Прошин в упор посмотрел на Начальника станции.

- Я действовал исходя из инструкции, — сказал Иван, — а инструкция недвусмысленно предписывает принимать меры, если происходящее может угрожать существованию станции. Беременность члена экипажа находится в списке чрезвычайных происшествий, вам это известно не хуже меня. И вообще, оскорблениями бросаться не я начал, как вы помните. Я не мудак, — добавил он на полтона тише, обращаясь не то к Наденьке, не то к Екатерине Владимировне, не то к самому себе, — и не о себе я думал…

- Понимаю, — отозвался Начальник, — Екатерина Владимировна…

- Девочку жалко, — отозвалась Штейн, взяв Наденьку за руку, — лица же нет на девчонке… А произошло-то что? Дело молодое…

- Молодое, — передразнил её Таранин. – Вам напомнить, Екатерина Владимировна, что мы идём исследовать новый мир? Напомнить, чем мы должны сейчас заниматься? Нет, давайте я напомню: мы, вообще-то, должны сейчас по кварковому слепку выяснить примерные характеристики атмосферы Снежка и, сразу после выхода в границы системы, начать адаптацию экипажа к составу атмосферы, микробиологической обстановке… Да мы пищевые алгоритмы должны менять, нам тамошнюю жрачку придётся переваривать! Я не врач, но даже я понимаю, что все эти мероприятия - гарантированная смерть для новорождённого, — главдок согласно закивал на эти слова, – и что прикажете делать?

- А что бы сделали вы? – Штейн явно держалась из последних сил.

- Обоим выговор, роженицу в карантин под наблюдение, Ивана Владимировича на работы. Чтоб времени на трали-вали не оставалось, блин…

- И с экспедиции снимете? – поинтересовался Прошин.

- Куда я тебя сниму? Людей-то нет, – пожал плечами Таранин. – Не, дружок, Облако на тебе, а только времени на трали-вали у тебя уже не будет…

Павлов откашлялся. Все умолкли.

- Внимание, команда, — произнёс Начальник станции, — прошу Учёный совет завизировать распоряжение, номер… — он поднял лицо к потолку, облегчая автомату сканирование лица и сетчатки глаз. – Приказываю: объявить Надежде Сергеевне Павловой и Ивану Владимировичу Прошину выговор. Приказываю: Главному врачу экспедиции подготовить зону карантина для роженицы с младенцем. Приказываю: освободить Ивана Прошина от должности замначальника Напланетной секции; с сегодняшнего дня Прошин поступает в распоряжение Заместителя Начальника станции по технической части. Екатерина Владимировна, Иван Владимирович, прошу вас извиниться за недавнюю вспышку. Обоих. Вопросы? Предложения?

Присутствующие молча подняли лица к потолку под сканеры Охранного комплекса.

- Екатерина Владимировна, прошу прощения, — сказал Иван. – Я… сказал лишнего, прошу понять моё состояние.

- Я не меньше вашего переживаю за станцию, за людей, — кивнула Екатерина Владимировна. – Поэтому допустила не подобающие нашему статусу выражения. Прошу простить.

Прошин пожал тонкую сухую ладошку завхоза.

- Марек Стефанович, прошу вас, обследуйте Надюшу, — попросил главдока Павлов. – Надо в систему идти.

- Понял вас, Сергей Иванович. Результаты на сервер – или вам на почту?

- Как угодно. За новонародившуюся жизнь несёт ответственность вся команда. И по выходу в систему готовьте карантинную зону.

https://vk.com/humanconf

От автора

Не пропагандирую насилие, выступаю против него.

Все описанные в книге люди, государства, уклады жизни, разработки, события и обстоятельства являются вымышленными. У героев и героинь романа нет и никогда не было конкретных прототипов в реальном мире.

Если читатель найдет какое-либо сходство с реальностью — это будет исключительным плодом его фантазии.

Высказывания, любые слова, мысли, действия, мнения героев и героинь романа никоим образом не выражают позицию автора.

Синопсис

2126 год. Республика Гетто — безупречная Система, обеспечивающая стабильность. Граждане получают пособие, мало работают, разряжаются в ритуале протестов и не задают вопросов. Им в этом помогает «Личный Посредник» — биотехнологический модуль, гасящий тревожные мысли.

Алиус — сбой в этом алгоритме, о чем узнает раньше Системы. Теперь выбор невелик: изолятор, где стирают личность, или Изоляция — мертвая зона, откуда не возвращался никто.

Он решает исчезнуть, но не готов к тому, что найдет за пределами Гетто. Его ждет мир, где Республика — лишь часть чужого грандиозного замысла. Мир, где зарождается война всех против всех.

Один. Республика Гетто

Кровь брызнула на грязь, и та мгновенно спрятала ее, проглотив. Не оставив ни единой алой точки.

Первый удар прилетел сбоку, неожиданный, но слабый. Сквозь негромкий звон в ушах он услышал, как атакующий выругался. Увидел краем глаза, как тот прижал правую руку к груди и сморщился. Лицо знакомое. Кажется, нападавший почувствовал боль острее, чем его жертва.

Второй удар обрушился справа. Уверенный и тяжелый. Этот большой кулак прекрасно знал свое дело. Хорошо, что удалось пригнуться и подставить лоб. Глаза увидели разлетающиеся горсти блестящих частиц, похожих на пыльцу от фабричных искр.

Третий удар выбил не только последние мысли, но и землю из-под ног. В глаз не попал, но рассек бровь. Из рассечения и вылетели первые капли крови, которую растворила в себе грязь.

Он упал. В ход пошли ноги. Лежащий в грязи молча принимал на себя удары тяжелых фабричных ботинок. Шесть, семь, восемь.  Затем еще с десяток. Сознание не собиралось покидать его, поэтому пришлось имитировать. Он заставил себя перестать двигаться и реагировать на боль.

После чего еще несколько ударов врезались в бок и спину. Тело лежащего в грязи оставалось неподвижным, и атакующие, перебрасываясь матерными смешками, отступили. Их ярость, не встретив сопротивления, стала угасать. Лежа лицом в грязи, он слышал, как шаги удаляются, сливаясь с отдаленным гулом толпы.

Нападавшим требовалось снова стать частью той большой силы, от которой пришлось на время отколоться. Им нужно было побыстрее слиться с сотнями граждан. Граждан, которые раздавали направо и налево свою злость, приправленную яростью.

Нападавшие ушли, чтобы вновь воссоединиться с массой. Они хотели опять зарядиться звериной жаждой к разрушению. Желали насладиться сопричастностью к чему-то большому и хаотичному. Им нужно было заручиться чувством защищенности, безнаказанности и вседозволенности.

Нападавших совершенно не волновало, умер избитый ими человек или потерял сознание. Для самого же избитого оставалось важным лишь одно обстоятельство: хорошо, что удалось сравнительно легко отделаться. По крайней мере, избежать не только переломов, но и сильных ушибов, что можно считать чудом. Ведь в Республике Гетто в эти дни не было ничего страшнее, чем одиноко стоять напротив толпы. К сожалению, совсем недавно он вынужден был сыграть именно эту роль. Роль суицидально настроенного гражданина.

Проклятый наркоз. Его последствия значительно притупили инстинкты. И расплата прилетела с первыми ударами. Не уберегло даже присутствие трех контролеров, которые в момент избиения равнодушно прогуливались примерно в тридцати метрах.

Ради жестокой и животной эйфории, которой одаривала толпа, слабые растворялись в массе себе подобных, а масса превращала сотни слабостей в мощь единого организма. Толпа сулила приют каждому трусливому шакалу. Она обещала силу, власть и адреналин всем, даже самым жалким.

Толпа позавчера выплеснулась из многих дверей на улицы Республики Гетто. И пусть сегодня ее мощь уже была не такой, как днем ранее, но она сохранялась. Не до конца сытый монстр все еще рыскал в поисках жертв. Лениво, но искал их.

Обычно кровожадная масса окончательно распадалась в ночь на третий день. Но до этого момента она демонстрировала всю свою разрушительную и деструктивную силу.

Толпа рождалась на сорок пятый день каждого месяца. Потом она властвовала четыре дня — до начала следующего месяца. Предварял это явление День Республиканского пособия, когда народ получал баллы и праздновал. Употреблял. Кричал. Смеялся. Пел. Ссорился. Мирился.

За долгожданной эйфорией вместе с тяжелым похмельем следовала злость. За ней — желание выплеснуться на улицы с очередным протестом. И это желание было законным правом граждан. Ведь оно отлично вписывалось в установленную и одобряемую всеми Неделю протестов. Неделю, открывающую двери для коллективного безумия, официально разрешенного, для насилия, поощряемого Системой. Для реализации законного права любого гражданина.

Поэтому каждый месяц на четыре дня можно было без последствий сбрасывать с себя все человеческое. Жители Республики Гетто активно пользовались таким правом. Право не имело ничего против.

Вот о чем сейчас думал лежащий в грязи. Но лежащий в грязи еще не знал, что недавняя встреча с толпой стала лишь одним из мельчайших осколков в зеркале предстоящих событий, которые уничтожат его мир ради строительства чего-то нового.

Два. Республика Гетто

Раздавленный катком протеста, он продолжал оставаться без движения. Такая родная для Гетто непромокаемая серо-зеленая униформа пыталась слиться с грязью, но предательски выделялась на ее фоне. Нападавшие уже скрылись за одним из зданий.

Ювенс — худощавый подросток — наблюдал за жестокой сценой избиения из-за угла. Он несколько раз порывался броситься на защиту своего приемного отца, но сдержался. Ведь помнил строгий приказ того. Перед тем как пойти навстречу нападавшим, отец повелел ему бежать и не возвращаться.

Ювенс не послушал и спрятался за углом ближайшего здания, потому что не мог оставить отца одного. Он смотрел на происходящее, сжимал кулаки и стыдился своей пассивности. С трудом выждал, пока нападавшие совсем не скроются из вида. Только потом подбежал к лежащему в грязи. Неуверенный голос мальчика робко нарушил тишину:

— Алиус, ты живой?

— Пока не знаю, — в этом ответе чувствовалась вся боль принятых на себя ударов.

— Живой, — облегченно выдохнул парнишка.

— Я бы не делал на твоем месте таких поспешных выводов, — предупредил Алиус, поднимаясь. «Поспешных? Слово-то какое», — пронеслось у него в голове.

Сегодня, в сорок седьмой день четвертого месяца 2126 года, ему исполнилось тридцать два. Кровь из рассеченного виска стекала к подбородку. Подбородок, словно брезгуя, сбрасывал ее капли на одежду. Вот такой первый подарок от совершенно незнакомых людей.

Неестественно голубые глаза, которыми он всегда так гордился, смотрели на подростка. Два озера, окруженные грязью. Казалось, что голубой цвет украшал и небольшие участки лица вокруг самих глаз. Агрессивно короткая стрижка, как у большинства, шла клином, пытаясь перекинуться на лоб, а оттуда была атакована еще только зарождающимися залысинами. Прямой нос с легкой, едва заметной горбинкой тяжело дышал. Верхняя губа была настолько тонкой, что ее самоотверженно компенсировала губа нижняя. Кожа бледная, как у всех.

Поднявшись, Алиус продемонстрировал свое крепкое телосложение и средний рост.

— Ювенс, ты понял, как нужно себя вести, когда на тебя нападает толпа агрессивных людей? — спросил он, пытаясь отряхнуться, но только растирая грязь по форме.

— Нужно просто не оказываться на пути у толпы. А лучше — всегда быть ее частью, — уверенно выпалил подросток.

— Частью толпы ты будешь до определенной поры. Толпа в любое время может тебя сожрать, если почувствует, что ты откалываешься.

Алиус опять удивился тем словам и мыслям, которыми сейчас разбрасывался.

— В толпе — сила, — небрежно бросил Ювенс, снова косясь на переулок.

— Сила стаи, — поправил его Алиус, с трудом разгибая спину. Острая боль в ребре заставила его вздохнуть. — Люди в толпе сбрасывают с себя все — имена, страх... становятся одним большим ртом. А чтобы быть сытым, этому рту всегда нужен враг. Новая жертва.

— Ну и зачем мне это знать?

— Чтобы выжить и не растворяться в ней, — Алиус мотнул головой в сторону, куда скрылись нападавшие. — Не становиться частью этого монстра.

— Выживать, как ты сейчас, я не хочу, — уверенно запротестовал Ювенс.

— Сейчас я уже стал реальной жертвой толпы. Всякий может оказаться на моем месте. Бывает, что убежать не удается, и тебя начинают бить. Поэтому и показал, как нужно действовать в этих случаях. Сразу падай, прикрывай голову руками. Свернись. Лицо к груди. И старайся не шевелиться, даже если очень больно. Не подавай признаков жизни. Толпа постепенно потеряет к тебе интерес. Ей нужна сопротивляющаяся жертва.

— Это все? — Ювенс своим видом явно показывал, что разговор ему совершенно не интересен, и нужно побыстрее уходить.

— Не вздумай шевелиться, пока вся толпа не скроется. Кто-то из шакалов может вернуться, чтобы тебя добить, — завершил свою мысль Алиус, оглядываясь по сторонам.

— Я не пойму, зачем ты решил показать это на себе? Тебя же могли покалечить или даже убить.

— Я поздно их увидел и понял, что нам вдвоем не убежать. Решил принять весь удар на себя, чтобы спасти своего приемного сына. Тебе же соврал про наглядный пример. Нужно было избежать ненужной паники и заставить тебя спрятаться.

— Я догадывался, что ты не сошел с ума, — пытаясь придать своему тону беззаботности, сказал подросток.

— Почему же сначала убежал, а потом не вышел на помощь?

— Тогда нас могли бы обоих искалечить или даже убить.

— Правильно. Хороший ученик. Всегда думай головой, — Алиус прикоснулся своим указательным пальцем к виску приемного сына.

— Я иногда слушаю твои советы, — отстраняясь, пробубнил мальчишка.

В этот момент где-то невдалеке раздались чьи-то вопли. Алиус машинально отстранил назад Ювенса, но, к счастью, вопли быстро уносились вдаль. Он еще несколько секунд простоял в напряжении, потом быстро осмотрелся и бросил в сторону сына:

— А теперь давай постараемся безопасно добраться до нашего дома.

.......

Главы из ознакомительного фрагмента буду выкладывать каждый день.

Если кого-то заинтересовало, то мою книгу можно найти здесь.

Если нужно покритиковать, похейтить, посоветовать, высказать какое другое мнение, то буду рад видеть в комментариях.

Каюта встретила их непередаваемым запахом. Сколько говорено было: не пахнет он, керамлит, ничем – а всё равно какой-то запах… душок… Неживое что-то. Не изба на заимке. Прошин поморщился.

- Ты чего, Вань? – немедленно спросила Наденька.

- Да… так… — промямлил герой-астронавт. – Отойти не могу после этого…

- Таблетку?

- Нет. Мебель какую сделать, что ли…

- Я шторки повешаю, — девушка прошлась по каюте, разглядывая пустые углы. – Как в пещере, честное слово… Где окно?

- Где хочешь, — Прошин поднял диван, плюхнулся на мебель и спрятал лицо в ладонях: — Блин, как по мозгам шарахнуло…

Строители станции, как продавцы подержанных машин, нахваливали своё детище. Мол, едет плавно, скорость не заметишь, ремонта не требует… И как эти же продавцы – врали; всю дорогу от Земли до точки старта экипаж «ВТ» не вылезал с авралов. Отключения оборудования в какой-то момент пошли каскадом и, если бы не бригада техников с Лунограда, машинка заглохла бы на полпути.

Но справились. Отладили цепи, заменили всё, что только могли, запаслись ремкомплектом – встречай, Вселенная!

Она и встретила. Включение Установки – как хороший нокаут, вспышка, дикий рёв, непередаваемый запах и сразу же полная отключка всего – обоняние, зрение, осязание, всё выключилось, чтобы тут же вернуться. Как в кинотеатре после ураганного боевика экипаж, собравшийся в капсуле безопасности, вяло зашевелился в ложементах, выражая отношение к происходящему в непарламентских выражениях.

- Варп лучше, — подвёл итог Таранин.

Наденька включила окно. Поигралась с размерами, сменила изображения: тайга, море, город, водопад в горах.

- Как тебе? – спросила девушка.

- Ой, ну выбери сама что-нито… — вяло отмахнулся Иван. – Пить есть?

- Есть нет, пить есть, — откликнулась его подруга. - Вода?

- Водка. Шучу, водичку дай, сойдёт.

Прошин взболтал полученную бутыль с маркировкой «ЗГС», приник к горлышку:

- Хорошо… — посудинка полетела в утилизатор.

- Что теперь? – спросила Наденька.

- Покушать надо, наверное, — отозвался Иван.

- Нет, я вообще… А кушать не хочу, нездоровится чего-то.

- В диагност пойдёшь? – немедленно спросил Наденьку Прошин.

- Нет, так… мутит слегонца. Так что делать-то будем?

- А, это, — Иван уселся на диван под окном, откинулся на спинку. – Теперь нам предстоит самая суть работы космонавта, самая мякотка, за что деньги платят.

- Прыгнем в систему? – спросила девушка, устраиваясь на диване рядом с ним.

- Ну, до этого далеко, — Прошин невольно улыбнулся, глядя, как Наденька закусила губу, ожидая ответ. – Ждать и догонять, вот наша работа.

- Чего ждать, кого догонять? – немедленно спросила его подруга.

- Ждать будем, пока астрономы сделают кварковый слепок системы, а Учёный совет его расшифрует и составит отчёт. Потом соберём совещание – и не одно, переругаемся в пух и прах.

- А это обязательно?

- Чего?

- Ругаться.

- Ну-у, как пойдёт. Иди ко мне.

Наденька прижалась к Ивану. Прошин принялся гладить её волосы, пахнувшие земными травами – шампунь, конечно, но очень похоже на медвяный запах в лесу где-нибудь на Алтае. Космонавтам полагалось уничтожать всякую растительность, девушкам вот только разрешали небольшую чёлку и то… ворчало начальство. Наденьке же указывать как одеваться и как подстригаться ни у кого язык не поворачивался, вроде как начальника дочка, родилась, выросла на космической станции, звёздное дитя. Ради такого можно и подвинуть правила.

Роскошную копну льняных волос девушка убирала под сеточку или стягивала хвостом. Прошин аккуратно освободил волосы подруги.

- Ты чего? – отстранилась было Наденька.

- Ничего. Балдею от твоей причёски.

- А, да? Это можно, балдей. А догонять кого? – спросила девушка.

- Чего догонять? – переспросил Прошин, пропуская льняные локоны между пальцев.

- Ну, ты сказал, ждать и догонять. Ждать понятно. А догонять?

- А, это… Вот на брифинге и решим, кого догонять. Ты же сама говорила, на грунте время еле течёт – помнишь?.. А в космосе время не то что бежит – его нет, космонавт всегда опаздывает. Всегда находится что-то, что надо было сделать раньше, а это не сделали и начинаются догонялки.

- Понятно, — протянула Наденька.

- Да ничего тебе непонятно, — досадливо поморщился Иван. – Это не поймёшь, пока полезешь в самую гущу событий.

- Я, по-твоему, на «Циолковском» не в гуще событий была? – вскинулась девушка.

- Ну, раз спрашиваешь – нет, — пожал плечами Прошин.

- Слушай, ты, герой-астронавт, — Наденька вывернулась из Ивановых объятий и склонилась над приятелем так, что они оказались лицом к лицу.

- Чего? – спросил Иван, усевшись поудобнее на всякий случай.

- Я тебя сейчас… — пристально глядя на Ивана, Наденька подняла скрюченные пальцы.

- Чего ты… - Прошин отполз подальше от разъярённой тигрицы, в которую превратилась его подруга.

- Арр!.. – Наденька схватила Ивана, и они, хохоча, покатились по дивану.

«Валентина Терешкова» следовала за звездой ЦЛК 00217-0140Ф с нулевой скоростью относительно центра масс планетной системы, под углом тридцать градусов относительно оси эклиптики. Установка спроецировала станцию за пределами астропаузы системы, в стороне от головной ударной волны, участка пространства, в котором излучение звезды сталкивается с галактическим излучением. Угол относительно оси эклиптики оказался выбран случайно – саму эклиптику астрономы определили буквально несколько часов назад, с началом измерений, предваряющих нырок в систему, и теперь на станции кипела работа. Отменили увольнительные, всех подняли в помощь научной секции, люди размахивали планшетами, бегая по коридорам, или толпились возле узла энергопитания, пытаясь наладить охлаждение глючивших суперкомпьютеров.

Информация шла валом. Эксцентриситет орбит небесных тел, примерная часовая сетка для кислородного мира, температура в короне звезды, апекс системы; её угловая скорость относительно Центра Галактики и Солнечной системы, число спутников у газовых гигантов и траектории движения всех сколь-нибудь крупных астероидов, притянутых Буяком — ни в чём не повинную планету, газовый гигант, прозвали в честь быка, чуть не задавившего в детстве администратора сектора.

Наденьку припахали в командной рубке, а Прошин сидел в покоях навигаторов, собирая и сортируя данные по кислородному миру, наматывавшему виток за витком вокруг местного солнца. Поэтому каждое слово Бернара Тажибаева он мог проверить тотчас же:

- …да, товарищи, Учёный совет заявляет, — в ангаре космической техники стояла абсолютная тишина, но Бернар Тажибаев, заметно похудевший за это время (ещё и поседел, наверное, но он же налысо, как все космонавты…) стоял на импровизированной трибуне, выставленной под исполинской аркой межпланетного буксира, — в системе два кислородных мира.

Тишина взорвалась восторженными выкриками, гулом, смехом – два обитаемых острова в солнечной системе. Первый выстрел – и в яблочко. Люди обнимались, хлопали друг друга, жали руки под завывания СЖО, раздававшей красные карточки направо и налево. Никто не обращал внимания на несчастный автомат – две кислородные планеты. Просто удача.

- Наименования планет блокированы Учёным советом! – тут же что есть силы завопил Жора Таранин. – А то поназываете нам…

- Ну а как быть, Жора? – вопросил кто-то. Таранин сверкнул глазами в ту сторону, но обстановка не располагала к разборкам, и он неспешно ответствовал:

- Кислородный мир в зоне обитания назвали Снежком.

Раздался нестройный гул – больше удивлённый.

- А вторая планета? – крикнул кто-то.

- Ну-у… — замялся Жора, — мы зовём её Вторая.

Взрыв негодования больше приличествовал футбольным болельщикам после неудачного матча любимой команды.

- Постойте! Постойте! – тщетно надрывался Жора. – Там аборигены всё равно по-своему назвали!..

- Внимание команда! – раздался голос из громкоговорителей – Павлов. – Система перегружена Красными предупреждениями.

Гомон в ангаре стих.

- Вы своим поведением, недостойным космонавта-исследователя, вынуждаете руководство к репрессивным мерам.

Пауза. Тишина.

- Ребята, не позорьте мои седины, — закончил Начальник станции. – Никогда своих не сдавал, не подставлял и на кичу не закрывал. Ведите себя прилично.

Тихий согласный гул прокатился по собранию.

- Бернар Жусипович, продолжайте, — рокотнули громкоговорители.

Тажибаев откашлялся, нервно поглядывая на волнующуюся толпу.

Народ подобрался с норовом – оно и понятно, экипаж собирали по всей системе, на приглашения отзывались отчаянные парни и девчонки, которым наскучило сидение в Солнечной системе, сорвиголовы, отправленные с глаз долой начальством. Управлять этой бандой мог лишь человек с непререкаемым авторитетом – Павлов и был таким человеком.

- В системе есть свои особенности, — сказал наконец Бернар. – Дело в том, что Буяк – газовый гигант, — смешки в толпе, переглядки на трибуне, — имеет нестандартную орбиту, в перигелии пересекая орбиту Второй и Метрополии, в афелии выходя почти к границам системы.

Тажибаев бросил взгляд на слушателей, но люди стояли, внимательно слушая докладчика – начиналась работа. Докладчик тем временем замялся, оглянулся на Таранина.

- Я, честно говоря, первый раз такое вижу, — наконец сказал Бернар, — система грязная. В том смысле, что по всей солнечной системе носится какое-то безумное количество мусора, небесных тел самого разного размера... Да сами смотрите.

На фоне разномастных космических кораблей, стоя́щих в ангаре, разверзлась бездна. Посреди тьмы межпланетного пространства сияла 0140Ф, по своим орбитам неспешно двигались планеты и ближе к наблюдателю будто крутилась воронка водоворота, сильно вытянутая в сторону звезды.

- Я говорю про этот объект, — Бернар увеличил водоворот. – Мы зовём эту штуку гравитационной глобулой. Глобула, в смысле, туманность, потому что там пыль. Очень много пыли самой разной формации, от молекул кислорода до частиц тяжёлых элементов и всё это крутится вокруг центра масс, смещаясь к солнцу системы. Поэтому можно говорить о гравитационном равновесии. Гравитационная глобула, — повторил Тажибаев.

- И что это такое? – выкрикнул кто-то.

- Рабочая версия – импакт, — взялся объяснять Таранин. – Что-то очень тяжёлое прилетело в одну из планет системы и расфигачило небесное тело таким вот образом, это и увидела Гайя. Что это могло быть, — он развёл руками, — мы не понимаем. Большой космический корабль? – Это что там за корабль такой? В общем, непонятно.

- Факт в том, — подхватил Бернар, — что предполагаемый импакт поломал все связи в системе. Изменилась орбита газового гиганта, это, вкупе с импактом, привело к нарастанию ледников на первой планете, альбедо небесного тела увеличилось до такой степени, что там в принципе прекратились обменные процессы и планета замёрзла. Что-то теплится в районе экватора, но на большей части лёд и ничего кроме льда.

- Но и это не всё, — кивнул Жора, — центр масс системы звезда–глобула находится не вот тут, — он посветил указкой куда-то в область огненного шара 0140Ф, — где он должен быть по расчётам, а гораздо ближе к наружным областям светила. В облаке что-то очень тяжёлое, вроде нейтронной звезды – но такого быть не может.

Люди молчали.

- Конечно, быть не может – нейтронная звезда в солнечной системе, — наконец сказал кто-то, — она же съест эту Лямбду с потрохами. Возраст глобулы не считали?

- Считаем, — кивнул Тажибаев, — вы же понимаете, астрономы прикинули, что там должно быть, сунулись сканировать, но сканеры не могут проникнуть внутрь облака — далеко. Как там дело обстоит — надо выяснять на месте.

Толпа согласно загудела.

- Это ещё не всё, — вдруг осклабился Тажибаев, — обратите внимание на вот эту область возле Снежка.

Он поколдовал над изображением, и зрители увидели окрестности кислородного мира, расцвеченного вспышками различной яркости.

- В системе, а конкретней вокруг Снежка, наблюдается космическая деятельность.

И вот тут все ахнули. Прошин даже рот открыл – такого ещё не было. Попадались землянам миры со следами цивилизаций, видели они человеческие цивилизации, тот же Эдем, но, чтобы кто-то вышел в космос, хотя бы «Поехали!» прокричал – такого не было.

Люди заговорили все разом. Потом все разом смолкли.

- Есть предположение, что так аборигены защищают жилые области планеты от метеоритов. Вспышки располагаются более или менее в районе экватора Снежка.

Все, кто был в ангаре, загомонили разом – и разом стихли.

- Флот вторжения, — наконец сказал кто-то.

- Не обязательно, — мягко возразил Бернар. – Это могут быть и остатки какой-то внепланетной деятельности, мусор… может и метеорный поток с метеорами из чистого золота. Такое мы видели.

- Флот вторжения звучит прикольней, — под смешки из зала отозвался Таранин.

- А нас не заметят эти… космонавты? – спросила девушка с нашивками Службы Главного энергетика.

- Нет, не заметят, — ответил Жора. – Судя по всем данным, энергоконтур корпуса способен прикрыть нас от их детекторов.

- То есть, мы идём в систему?! – выкрикнул кто-то.

- Обязательно идём, — кивнул Жора. – Нам надо узнать как можно больше о здешней жизни, ну и если они нас заметят – все полномочия для контакта у нас имеются. Что ещё? Бернар, расскажи про Вторую.

- Вторая планета не менее интересна, чем Снежок, — продолжил Тажибаев. – Буяк проходит в непосредственной близости от Второй. Согласно кварковым слепкам системы и по результатам компьютерного моделирования во время сближения небесных тел на планете развивается небывалая сейсмическая активность. Удивительно, что там атмосфера осталась – но атмосфера есть и, судя по некоторым признакам, есть техносфера. Возле Второй планеты видно кольцо из кусочков камня и льда – судя по всему, это спутник, разорванный притяжением газового гиганта.

- А у Снежка спутник есть? – выкрикнули из толпы.

- Есть, — кивнул Бернар. – Космический мусор распределяется по точкам равновесия вокруг крупных небесных тел, я уж не говорю про Глобулу. Мусора много, множество каменюк просто выбивается из точек, Буяк их выдёргивает в систему, на ходу формируя метеорные потоки, орбиты пришельцев пересекаются с орбитами кислородных миров, и по закону подлости бо́льшая часть астероидных атак приходится именно на Вторую. Там весело.

Бернар потёр переносицу, оглядел собравшихся и сказал:

– Товарищи, я озвучил основные положения доклада Учёного совета по системе звезды ноль сто сорок эф. Когда пойдём в систему, будем наблюдать, будем дополнять данные. С самим докладом можно ознакомиться на сервере – заходите, качайте, доступ открыт для всех. Есть вопросы?

часть 9

В ходе короткого обсуждения на ходу решили всё-таки в дальнейшем держаться поближе к деревьям. Как-никак вблизи Гекатонхейрусов Тимофеусов аномальных колебаний почвы не ощущалось. Видимо, среди паутины корней подземным обитателям было не столь комфортно обитать. Да и от крылатых монстров какая-никакая защита. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

И дело пошло на лад — точнее, мы ладно так пошли дальше. Шагали быстро. Драконы если и пролетали, то на изрядном расстоянии, и на нас внимания не обращали. Вблизи деревьев колебаний почвы не ощущалось, как, впрочем, и вдали. По всей видимости, подземные обитатели предпочитали пугать гостей Мас-а-Тьерра только по ночам. Может, ночное распределение сил тяготения в данной звёздной системе так на них нехорошо влияло.

— Никого не настораживает отсутствие сопротивления? — задался я вслух всё более беспокоящим вопросом.

— А что? — заинтересовался Савелий. — В чём сомнение?

— Все наши прошлые вылазки местная флора с фауной настоятельно совали свои палки в наши колёса и встречали в штыки. Образно выражаясь, конечно. Но сейчас тишь да гладь да прочая благодать. И хоть убейте, но не нравится мне это всё — ни тишь, ни гладь, ни прочие... Какими бы они ни были, эти самые благодати.

— Хммм... Намекаешь, что безтернистый путь наш лежит прямиком в сырную мышеловку?

— Не хотелось бы. Но очень похоже, — согласился я. — Как-то не верится, что мы сейчас просто попали в здешний обеденный перерыв.

— Что будем делать? — обеспокоенно спросил Савелий. — Повернём назад?

— Но что в таком случае привнесёт в знание о Мас-а-Тьерра наша нынешняя вылазка? — задумчиво откликнулся Георгий. — Только пустая трата ресурсов получится.

— И то верно, — заметил Савелий, — Значит, продолжаем путь. А рефлексировать будем по мере поступления раздражителей. Но зрим в оба и во все стороны.

На том и порешили. А уже на следующий день на горизонте появились стенки интересующего нас кратера. Но с их появлением словно закончился перерыв на обед и у беспокойных местных — летучие монстры не заставили себя долго ждать.

— Воздух! — крикнул Георгий, первым заметив угрозу.

От ближайшего Гекатонхейруса Тимофеуса отделились три силуэта и направились прямиком по наши души.

— Проклятье! Бежим! — скомандовал Савелий, и мы побежали. Благо горизонт, где маячил кратер, здесь не столь далёк, как это было бы на Земле.

Драконы же, легко догнав нас по воздуху, начали один за другим пикировать, пытаясь цапнуть за что-нибудь мягкое убегающих. Вблизи эти монстры оказались просто огромными — под стать аварийному шлюпу. И утащить в свои гнёзда любого из нас им не составило бы ни малейшего труда. Про Фибоначчи и прочие математические премудрости нынче и лапоть не звенел. Лишь страшное клацанье зубов при очередной попытке ухватить кого-нибудь за бок. Ладно ещё драконы оказались не столь разворотливы, как те же земные коршуны, и если вовремя удавалось по-заячьи сменить направление движения, их по инерции уносило мимо. Но взмах огромных крыльев, когда дракон после пикирования переходил в набор высоты, упругой воздушной волной буквально сбивал с ног зазевавшихся неподалёку, от чего неудачливые жертвы кубарем катились по мягкой травке. Я так покувыркался с десяток раз, став безусловным лидером в этом неприятном развлечении. Слава богу, утащить с собой кого-нибудь из нас ни один дракон так и не смог. Но рюкзаки с запасами мы в процессе бега на длинные дистанции порастеряли.

Отдышаться удалось только возле ударного кратера. Драконы же, проводив нас до самых его стенок, гордо удалились.

— Повезло, что отделались только затянувшейся пробежкой и потерей по ходу всех запасов, — констатировал Георгий, едва переводя дух.

— Налегке бежать гораздо сподручнее,— попытался я объяснить утерю конкретно своего рюкзака.

— Только теперь, мы и без питания, и без воды остались, — заключил Георгий.

— А где у самого рюкзак? — в свою очередь спросил я.

На что Георгий лишь развёл руками:

— Я же говорю — без воды и пития остались.

— С водой, может, повезёт внутри кратера, — предположил Савелий, — Потому нет никакого смысла здесь задерживаться.

И мы не стали задерживаться в ожидании нового появления драконов и полезли в гору.

Местный кратер оказался ещё более древним чем наш, и его стенки были гораздо ниже и более пологи. Отчего времени на штурм данной горной цепи много не потребовалось. А на вершине нам открылся вид на скрытое до того дно кратера. Где, к нашей радости, также присутствовало прозрачное озерцо, отсутствовали гигантские деревья — видимо, по какой-то причине не любившие эти самые ударные кратера, и... Кучей заржавленного металлолома возвышался в хлам искорёженный космический корабль.

— Земной, похоже, — со знанием дела заявил Савелий, когда мы приблизились к куче металлолома, бывшей когда-то космическим кораблём. — Но очень старый.

— Старый — это сколько? — уточнил Георгий.

— Старый — это лет сто и более.

— Значит, экипажа мы не встретим. И, видимо, они не дождались спасения, — без энтузиазма констатировал Максим.

— Не «видимо», а не дождались, — поправил Савелий. — Иначе мы бы знали об этом Мас-а-Тьерра. Но в каталоге этого спутника точно нет.

— Тогда, где останки? — задался вопросом я. — Вряд ли на самом корабле. Судя по его виду, при посадке он пострадал даже более, чем наш «Индигир». Если только...

— Что — если только?

— Если только все не погибли при посадке.

И мы обратили печальные взоры на возможно погребальный монумент. В моей голове медленно вертелись самые разнообразные мысли о бренности человека в общем и конкретно — конкретного космонавта, а также о злодейке судьбе и...

— Хм-м... Не хочу вас отвлекать от траурного молчания, — неожиданно заявил Максим, — Но во-он там, не человек ли стоит?

И наш спасатель указал пальцем на тёмную фигуру, замершую у местной каменной гряды.

— Чёрт! — не смог сдержать изумления Савелий. — Похоже, что человек! Но... Как?

— А если не человек? — поделился я внезапно возникшими подозрениями. — Ну не мог нормальный человек здесь столько прожить.

— А почему? — возразил Георгий. — Мы же не знаем всех местных реалий. Возможно, на Мас-а-Тьерра природные условия позволяют человеку жить хоть до двухсот лет.

— Предлагаешь на личном опыте проверить и убедиться? — съязвил Савелий.

— Не-е. Зависнуть здесь ещё на сотню лет? Я против! — категорично отказался я от такой перспективы. — Даже ради науки.

— В таком случае пошли расспросим старожила, — предложил Максим.

И мы, постоянно оглядываясь, двинули в гости к местному обитателю.

Экологическую нишу данного метеоритного кратера занимали те же представители флоры и фауны, что и нашего, уже обжитого. Никаких Гекатонхейрусов Тимофеусов — ни в виде рассады, ни в виде уже сформировавшихся деревьев. Только мелкий кустарник, приятный для глаз и ног травяной газон, словно специально высаженный для гольфа, и вездесущие насекомые, но без агрессивно кровососущих или надоедливо жужжащих в самое ухо. Что подкрепляло мои давешние подозрения о неспроста здесь всё так устроенном. Антропный принцип, чтоб его...

А тот самый местный антропос, завидев приближение незадекларированных посторонних, тут же скрылся в тёмном зеве пещеры.

— Очень странное поведение для наконец-то дождавшегося своих спасителей. Не находите? — мимоходом поинтересовался я.

— Видимо, он нас спасителями не считает, — ответил Савелий.

— А тогда кем он нас считает? И не повод ли это быть осторожнее? Мало ли какие средства защиты от летучих монстров этот Бен Ганн здесь за столетие смастерил. Вряд ли нас обрадует, если он их применит не по прямому назначению, — прозорливо предостерёг от необдуманных шагов Максим.

— Согласен. — Здраво оценил слова осторожного Максима Савелий. — Тебе и карты в руки. Ты ж у нас спасатель. Выдвинись-ка вперёд, разведай, как и что. А остальные пока здесь подождут.

Максим пожал плечами и невозмутимо двинул навстречу неизвестной опасности. Всё-таки профессиональные спасатели, они и на Мас-а-Тьерра профессиональные спасатели.

Я с интересом наблюдал, как Максим неспешно приблизился к тёмному зеву и осторожно заглянул во мрак пещеры. Обернулся, помахал остающимся снаружи рукой и шагнул в темноту...

— Может, поближе подойдём? — спустя некоторое время предложил я. — А то не услышим его криков, если что пойдёт не по плану.

— Хм-м... — задумался Савелий. — Хотя никакого плана и нет, но давайте сократим дистанцию.

И пока мы под его руководством осторожно сокращали дистанцию, из мрака зева вынырнул целый и невредимый Максим.

— Что там? — спросил Савелий.

Но Максим лишь развёл руками:

— Темно как... Ни чёрта не видать. Там пещера уходить далеко вглубь, и я туда не пошёл.

— Что будем делать?

— Как вариант, расположимся на ночёвку поближе к кораблю, — предложил Георгий, — Пещера не самый оптимальный вариант. Кто там ещё прячется во мгле? А так, выставим охранение и в случае опасного явления успеем сообразить, что делать.

— Добро.