Курёнок – первое, что подумал Прошин, увидев Наденьку в карантине. Налысо обрили, даже чёлку, полагавшуюся женщинам-космонавтам, не оставили. Под глазами тёмные круги, вся какая-то нескладная, обрюзгшая…
- Красавица, да? – спросила Наденька, глядя на экран планшета.
Общаться вживую у них не получится до тех пор, пока Начальник станции не даст команду восстановить земные условия.
- Мисс Вселенная, — хмыкнула девушка, наблюдая, как её кавалер мнётся, подбирая слова.
- Тогда уж миссис, — пожал плечами Прошин.
Не то сказал. Что-то другое надо было – а что? Кто б помог…
- Миссис означает замужнюю тётку, — покачала головой Надежда. – Я тебя поймала.
Прошин раскрыл рот. Закрыл рот.
- Н-ну… да, — наконец вырвалось у него. – Ну это… выйдешь из карантина…
- Карапуз пару лет как будет из пуза, — прозвучало в ответ.
Прошина бесило, как она улыбалась. Ну как насквозь видела — и эти её хохмочки…
- Да, ну, Надь, ну и что?..
- Да ничего, — девушка поглядела поверх планшета. – Ну расскажи, чего делаешь?
- У тебя карантин, а не арест, — пожал плечами Прошин. – Посмотри стенгазету.
- А я от тебя хочу услышать, как ты да что.
- Н-ну… Я не умею себя подавать, — Иван развёл руками. – Ну работаем. Жора гоняет меня на профилактики, как подъём сыграли, так и началось – отключения-подключения, пусконаладка.
- Да так… Не бесплатно работаем, чать. Вот вернёмся, будет карапузу дом.
- У озера? – Наденька вдруг улыбнулась так красиво и спокойно, что Прошин вдруг сам поверил в свои слова.
Здесь, у чёрта на куличках, когда вся работа только начинается, он вдруг поверил: они вернутся. У них будет дом.
- А ты знаешь, у озера жить такое удовольствие – сырость одна. Лучше в стороне. Будем с карапузом гулять, лук ему сделаю, рогатку…
- Ты прям на сына настроился – а вдруг дочь?
Прошина этот вопрос просто срезал.
Наденька откровенно веселилась, наблюдая за смятением кавалера.
- Так посмотри, — сказал Прошин. – Можно ведь?
- Попозже. Помечтай пока. А ты прям сам лук делал?
- На выживаниях, — кивнул Иван.
- Ого, как вас учат, — уважительно кивнула Наденька.
- Да не, это мы сами, — отмахнулся Иван. – Ну, такие – мы выживальщики, все из себя, давай ловушки мастерить, луки эти… С Жориком спор вышел – сумеем лягуху съесть или нет.
- Какую лягуху? – переспросила Надежда.
- Ах ты ж звёздное дитя, — улыбнулся Иван. – Ну лягушку мы сожрать хотели.
Судя по дрожанию камеры, Наденька набирала команды в новом окне браузера. Что-то увидела, вскинула брови – узна́ю, что за доярка надоумила звёздное дитя сделать броулифтинг этот, подумал Прошин, убью на месте…
- Блин, вы сдурели, такое жрать!
- Да мы не успели. Поймали было, да тут же и отпустили, — пожал плечами Иван.
Ещё удар под дых от Вселенной, финальный отрезок пути, недолгого, но далёкого. Установка спроецировала станцию в пределах орбиты Второй с приращением характеристической скорости, и теперь «бублик» длиной полтора километра и массой покоя почти двадцать тысяч тонн делал пятнадцать километров в секунду, направляясь перпендикулярно плоскости эклиптики. Станции предстояло выполнить два размашистых витка вокруг светила и всё это время предстояло потратить на формирование спутниковой группировки и адаптации исследовательских групп к условиям кислородных миров.
Адаптация это… Адаптация это у-у-у… Из-за адаптации астронавты увешаны льготами и обложены надбавками так, что один полёт к чужой звёздной системе делает человека миллионером. Суть в чём: человек не выживет на другой планете, без подготовки – не выживет. Понятно, если небесное тело – каменюка без атмосферы, там куча способов защитить слабый организм «двуногого, лишённого перьев»: генераторы магнитных полей, дыхательные аппараты, броня техники и жилища под толстым слоем реголита, это не так сложно. Другое дело кислородные миры: вроде всё как на Земле… а не всё. Давление атмосферы: если оно чересчур высокое, пострадают лёгкие и центральная нервная система, если низкое – дышать не получится, человек такая привередина, что существовать может только при семьсот шестидесяти миллиметрах ртутного столба. И не просто так, а чтоб температура этих миллиметров была в среднем пятнадцать градусов выше нуля, тогда комфортно человеку. Химический состав. Если слишком много кислорода – начнётся разрушение лёгких и ЦНС, если превышено содержание углекислого газа наш герой-исследователь сначала сляжет от мигрени, а потом и ласты может склеить, в зависимости от доли газа в составе местной атмосферы. Это мы про азот не вспомнили, а его содержание в нормальной атмосфере кислородного мира до восьмидесяти процентов, так вот, если содержание этого газа повышенное, космонавт-исследователь будет мотыляться по поверхности планеты, что твой наркоман, это ведь веселящий газ получается.
Думаете всё? Нет, дальше у нас микробиологическая обстановка. Микробы, бактерии, вирусы… грибы. Поначалу местная микрофлора не обращает внимания на вновь прибывших, вот такой парадокс, слишком разные среды обитания у организмов, слишком они маленькие для того, чтобы так сразу начинать жрать инопланетную органику. Правда, на Ляонине нашёлся вирус, с ходу отправивший на больничную койку всех членов экспедиции, а на Эдеме астронавты страдали от грибка с зубодробительным названием, заводившегося в сырых помещениях и жравшего всё подряд – бетон, плоть, металл… Зато потом, стоит только микробам признать этих двуногих за своего… Словами это не описать, это вакханалия, череда болезней, валивших с ног бравых косменов независимо от возраста, физической формы, плевали букашки на медикаменты, они же с другой планеты. Из-за этого исследование Дальнего Внеземелья остановили в семидесятом, и лучшие умы Земли принялись мараковать, как бы это нам продолжить экспансию человеческой расы в Галактику.
Придумали процедуру адаптации, когда аппарат выходит к границам системы и примерно год шлёпает на орбиту кислородного мира с небольшим – относительно небольшим ускорением. За это время условия на станции меняются. Меняется содержание химических соединений. Меняется давление дыхательной смеси. Меняется интенсивность излучения и радиационный фон. Меняется микробиологическая обстановка – и вот здесь начинается веселье. Под внешние условия человеческий организм за год подстраивается потихоньку, но микрофлора кишечника в определённый момент начинает бунтовать, приходится поминутно бегать в туалет; особо ценные сотрудники вахту стоят в подгузниках, и у всех это протекает по-разному: ты отмучался сегодня, сосед сходит с ума завтра. Непередаваемые ощущения, человек слабый, человек неподготовленный просто не переживёт эти процедуры, вот поэтому старшие так переживали за роженицу с младенцем.
…Дилинь-дилень – будильник. В зеркале помятая харя с красными глазами, на плечах застиранная майка, лямки комбинезона – спал, не раздеваясь. Одичал совсем…
Прошин помял лицо. Щёки бритвы просят, сначала бритву, потом гель, чтоб месяц ничего не росло. И башку брить.
Иван сунул голову под струю холодной воды. Потом. Зубы почистить и шабаш.
Планшет меж тем продолжал диленькать, выдавая накопившиеся за время отдыха новости. Прошин недовольно покосился на устройство, из-под полотенца глянул на беспорядок в их с Наденькой комнате, прищурился на окно, изображавшее рассвет.
А со шторами недурна идея…
Новости пришлось читать, без галочки под каждым уведомлением на вахту не пустят. Потом ещё медсканер, завтрак – и вперёд, работы полно: подготовка экспедиции к Облаку, горячая пора.
Новости. Отчёт Завода газовых смесей: состояние атмосферы станции, климатический режим – Прошин сделал вдох. Пахло свежестью и чуть-чуть цветами, словно в память о том одуряюще — терпком аромате, который наводила Наденька. Ремонтная бригада при замене энерговода в ангаре космической техники нахватала Красных предупреждений за ненормативную лексику – чуть у них там до рукопашной не дошло, но сработали «оперативно и слаженно», за что удостоились благодарности Начальника станции.
Тестюшка времени не теряет, подумал было Прошин и сам себе дал по губам.
Перерасход воды в жилом отсеке, девчонки водные процедуры устроили. Продолжаем подготовку к запуску исследовательской аппаратуры на опорные орбиты – наш профиль, сегодня будем «пятачки» тестировать и выводить на обшивку станции. Праздничный концерт по случаю дня рождения Ахада Рахметова, Валеры Кима и старшего техника Татьяны Савичевой, состоится по выходу из перигелия.
Прошин быстренько расставил галочки под остальными новостями, завизировал распоряжения Начальника и замер над коммуникатором.
Татьяна здесь. Вызвалась в экспедицию с Марспорта, с тёплого места оператора МП-связи.
Межпланетная связь – центр жизни любой станции. Операторы - уважаемые люди, им почёт, подарочки по праздникам и в прочие дни, им «здрасьте» и «всегда пожалуйста», любому ведь может понадобиться лишний сеанс связи с родными на Земле, на Циолковском или МТ, заходящем в Систему. А вот поди ж ты – не захотела девчонка сидеть в Системе, отправилась к чертям на кулички. Они встретились пару раз, на выходе из убежища, когда станцию спроецировали у границ астропаузы, и потом, едва «Валентина Владимировна» начала движение в пределах орбиты газового гиганта. Судя по всему, встретятся сегодня, потому что надо налаживать связь с аппаратами и, судя по некоторым признакам, ни Прошин, ни Татьяна ничего не забыли.
Прошин открыл личные сообщения и нахмурился: Вениамин. Под ником обрывок сообщения: «Принц с утра придёт…» Принц — это он, Прошин. Бог его знает почему, но Вениамин Неудачин, Веник, всё своё остроумие направил против Прошина. Ивана он в переписке именовал не иначе как Принц, Наденьку звал Принцессой… Павлова, нарушая логику, Королём не звал, Начальник пользовался всеобщим уважением безо всяких. Ну и всё в таком духе: подколки, шуточки на грани фола, многозначительные взгляды за спиной.
Прошина это бесило, бесило ещё и потому, что сам таким был. Таким… молодым, полным сил, дерзким, не признающим ничьих авторитетов, всегда готовым на подвиги.
«Принц с утра придёт, пусть разбирается», — открылось сообщение.
Прошин вздохнул. У одного из группировки аппаратов замыкание на корпус жгло микросхемы, так что теперь придётся прозванивать всю партию под шуточки Веника и компашки. Иван натянул рабочий комбинезон и вышел из каюты.
Медсканер – натощак. Не дожидаясь результатов – в столовку. Завтракают заступающие, перекусывают свободные от вахты, какой-то техник набивает пакет пирожками для своих. Перед глазами отметка: «Заступить на вахту», — с обратным отсчётом. В чате разом валятся сообщения, как всегда бывает с начала работы, когда люди, полные сил, начинают знакомиться с ситуацией на местах. Научная секция торопит техников: скоро пройдём эклиптику, надо отправлять аппараты, пока есть запас скорости, а мы всё диагностику пройти не можем хотя бы на «удовлетворительно».
Ангар космической техники. «Пятачки» — Зонд технический «№5» — выстроились рядами под тенью несущей балки Межпланетного транспортного модуля, облепленного роботами-докерами. Вот эту штуковину скоро придётся выволакивать на обшивку, готовить к расстыковке, тогда по обшивке засветятся огоньки видеодатчиков, распустятся огненные цветы сопел двигателей. Вокруг одного аппарата выстроились техники в одинаковых комбинезонах, собрание почтил сам Таранин, слушавший теперь доклад Арнальдо Герра.
- Дефект у машинки, — говорил Герра, — все спутники как спутники, а у этого прилив на корпусе, при повышенной температуре стирает чипы на плате и энерговод.
- Ладно, Арни, этого в стороночку, готовьте аппараты.
- Учёные бухтеть будут, — Герра покрутил головой, махнул крашеным чубом.
- Побухтят – перестанут, — ответствовал Жора, — составь акт, я подпишу. Будут онлайн бухтеть – переключай на мой канал… Ваня, здорово. Как сам, как семья?
Прошин посмотрел на него долгим взглядом.
- Всё-всё-всё, — поднял руки Таранин, — молчу… Сегодня работаем со связью – вот они, наши ребятки и девчатки.
Троих ребяток Прошин не знал, с Арнальдо был знаком шапочно, а от неисправного «пятачка» навстречу ему подняла глаза Татьяна.
- Работаем, — пожал плечами Прошин.
- Ну всё, — заторопился Жора, — не буду вам мешать. Только ребята, миленькие, время поджимает, надо поднять спутники за энергоконтур.
- Будет сделано, шеф, — весело отозвался один из связистов, картинно отсалютовав раскрытой ладонью.
Жора окинул взглядом ангар, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.
- Привет, — сказал Прошин, подходя к бывшей зазнобе.
- Привет, — Татьяна улыбнулась.
- Спасибо. Хотя подкат так себе, — девушка, склонившаяся было над паутиной проводов в потрохах спутника, распрямилась, в упор глядя на Ивана.
- Нет, просто я… это… никогда не видел тебя с причёской, — Прошин покрутил рукой: — Ну такой, космической.
Свои дивные вьющиеся волосы Татьяна состригла, оставив чёлку, затейливо раскрашенную и завитую. При этом в отличие от Наденьки Татьяна вовсе не воспринималась курёнком: каждое движение её налитого тела переполняла энергия, глаза смотрели задорно и весело, губы будили воспоминания, от которых сладко ныло тело.
- Что ты, мой хороший… Это ведь не ты решил – я решила. Лучше нам было отпустить друг друга.
Татьяна погладила его по щеке:
- Всё хорошо, Ванечка. Ты ни в чём не виноват. А на случай чего – у тебя жена есть, помнишь?
Прошин хотел было брякнуть, что, мол, не жена – но вспомнил про курёнка и решил: такого малодушия не простят ни Татьяна, ни Наденька, ни сам себе он не простит.
- Вот и ладушки. Давай работать – поможешь?
- Привет, — улыбнулась Наденька.
- Ты чего, эй, — неожиданно даже для себя выдал Прошин.
- Ничего, — девушка улыбнулась…
Затравленный взгляд, заискивающая улыбка ничем не напоминали элегантную леди, распивавшую кофеи в Кок-Тау.
- Надя, всё хорошо? – переспросил Прошин.
- Всё хорошо, Ваня, — Наденька часто заморгала. – Всё нормально. Растём. Ручкой машем… Ой…
- Толкается, — девушка улыбнулась уже по-другому, словно выпустив наружу затаённый свет новой жизни. – Говорят, рано ещё, а я его чувствую…
- Сын всё-таки? – спросил Прошин.
Наденька заулыбалась совсем по-девчачьи:
- А-та-та!.. Не скажу, помучайся.
- Да я ничего, мне чего мучатся? – пожал плечами Иван.
- Ну как чего – а Татьяна? – в лоб спросила Наденька. – Как она, кстати?..
Нашлись доброхоты, подумал Прошин просто-таки со вселенской досадой.
- Вот этого не надо, хорошо?
- Мне видео прислали, — пожала плечами девушка, — как вы там любезничаете.
- Ну, полюбезничали и за работу. Были у меня отношения когда-то, были, — Прошин разозлился. – Мужик я. Мне за это извиняться начать?
На него стали оглядываться. Он сидел в столовке, поел-попил, решил узнать, как там семья.
- Ну просто я тут… а ты там… — глаза Наденьки наполнились слезами. – Я же не виновата…
- Надюш, да никто не виноват.
В ответ Наденька только всхлипнула.
- Надя, Наденька, Надь… - Прошин искал слова.
Вот же как: оправдать собственное скотство слов на книгу выдашь, а человека утешить, объяснить что-то важное – мямлишь дурак дураком…
- Котёночек, ну не плачь, ладно? – он пытался говорить тише, но на него всё равно оглядывались. – Пройдёт это всё и будем вместе. Ты, я и малышкин наш.
- Малышкин, — сквозь слёзы улыбнулась Наденька.
