“Хы-хы… дебилы, блядь. И вот с этими додиками мне кородента свергать?” – сардонически подумал Гуебос, слушая их болтовню. Что за шушера с ним увязалась?! Торгашишка и двое забулдыг. Но так даже азартней. Вот будет забава с бандой идиотов одолеть Кластера с бандой гвардейцев. Сколько у него солдат? Надо бы разведать на днях. Одного из этих полудурошных что ли отправить? Никто из этих бакланов ни у одного стражника подозрений не вызовет. Это всё равно что заподозрить пациентов дурки в сговоре против кородента и донести об этом лично короденту, чтобы потом самому в этой дурке и оказаться. В конце концов, надо же для начала иметь какую-то основу, даже если эта основа из соплей. Размазать сопли по твёрдой поверхности, и вполне будут держаться. Ничего, кородентом не просто так становятся, для этого проходят длинный и трудный путь, полный неудач и лишений. Для начала необходимо родиться в семье действующего кородента…
– Офицер Глазутый, разрешите обратиться? – несмело спросил Почечуй.
Торговец понимал, раз они представляют собой военизированный отряд, ведь лагерь сопротивления, как ни бейся, военизированная организация, иначе как же ему тогда сопротивляться существующей власти, а Гуебос их непосредственный командир, то дисциплина превыше всего. Почечуй обожал книги про военные конфликты (больше он ничего не читал) и был напичкан военными конфликтами по самую маковку; из мозгов Почечуя мог бы выйти превосходный военноконфликтный фарш. И начитанный торговец сообразил, что Гуебос самый настоящий революционер и готовит государственный переворот. Дабы заслужить уважение командира и блеснуть знаниями, Почечуй с самого начала решил придерживаться определённой тактики.
– Ну? – не оборачиваясь, процедил Гуебос, который шёл впереди всех и которого от обращения “офицер Глазутый” едва не перекосило от злости. Из всей достопочтенной троицы больше всего раздражал этот умалишённый торгаш, блаженный человек. Стоило ему рот раскрыть, как из этого рта сыпалась заумная абракадабра, будто Почечуй изъяснялся не на ригормортиском, а на своём, почечуйском, который кроме него никому неизвестен.
– Вот вы, офицер Глазутый, говорите, кородент, кородент, и я, собственно, с вами во многом согласен. Налогообложение у нашего ставленника богов чрезмерное. Это я вам, как торговец с пятнадцатилетним стажем, говорю. И для ставленника богов он ведёт себя чересчур странно. Чёрная маска ворона эта, потом история с молочницей, слухи зловещие… Зачем, спрашивается, ему скрывать своё лицо под маской, когда как у него вполне приятное лицо. Я его видел один раз вблизи, когда он выступал на Показушной площади перед народом в честь своего дня рождения и напоминал, что его день рождения все должны справлять на должном уровне, независимо от доступных финансовых средств. И как мне, обычному торговцу, прикажете это делать? Все налоги заплатишь, так не то, что до должного уровня, а не до смеха совсем. А этот паскудец ещё налог на смех выдумал, будто в издевку. Вы, офицер, всё верно в таверне говорили, наш кородент для ставленника богов как-то слишком уж притесняет народ, как-то не так он его любит. Я вот к чему, уважаемый наш командир, что изменится, если мы свергнем Коха?
– Я стану кородентом, – коротко пояснил Гуебос, не вдаваясь в подробности.
– Это хорошо, это правильно, но к чему я клоню, офицер Глазутый? Мы ведь теперь, как бы выразиться, неживые элементы бытия. Мы не едим, не работаем, налогов не платим, в деньгах не нуждаемся. Нам это всё не надобно. Ведь, собственно, если вы, наш вождь, в результате успешного восстания, станете кородентом, получается, что ничего и не изменится?
– Как не изменится? – не понял Гуебос. – Я отомщу за народ и стану кородентом.
– Да, – с уступчивостью продавленного матраца согласился Почечуй, – но это результат, а я о его последствиях.
Повстанцы подплыли к пропасти, образовавшейся между склонами гор. Гуебос задумчиво всмотрелся в темнеющую кривоватую утробу, оглядел отвесные, в буграх, тёмно-бордовые срезы, перевёл взгляд на Почечуя и также задумчиво оглядел торговца.
– А ты чем торговал? – поинтересовался вождь назревающей революции.
– Оружием.
– Да неужто?
– Да. Игрушечное оружие – моё увлечение с самого детства.
– Ах, игрушечным, говоришь… А ты на небо посмотри и скажи мне, торговец игрушечным оружием, что ты видишь?
Почечуй, предвкушая некое остроумное сравнение и тонкую мысль, которая кратко и изящно объяснит суть происходящего, ведь все революционеры были людьми интересными, умными, мыслящими, умеющими обыграть любой военный конфликт, посмотрел на серо-голубое небо. По небу неспешно плыла стайка красивых кучевых облаков, будто богатые толстушки-подружки гуляли по рынку. Лучезарно и приветливо светило безмятежное, местами даже как-будто контрреволюционное, солнце. “Небо, солнце, облака - это определённо какие-то символы, – силился догадаться простой торговец Почечуй, – но как они выражают суть революции, её сердце?”. Умный же и интересный “революционер” Гуебос, он же мыслящий “офицер” Глазутый, вытащил из-за пояса нож и кратко, по-военному, и изящно, по-офицерски, отсёк витавшему в облаках Почечую голову, подхватил её за волосы и забросил в расщелину, как мяч в баскетбольную корзину. Тело придержал за плечи и рывком спихнул со склона, по которому они недавно поднялись. Обезглавленный Почечуй тряпичной куклой покатился вниз и скрылся из глаз. Он же улетел на дно пропасти. А говорят, быть в двух местах одновременно невозможно, но дуракам закон не писан, дураки могут всё.
Гуебос смачно харкнул. Плевок подполз к ботинку бандита и всосался в него. Бандюга посмотрел на бродяг взглядом предгрозового неба. Убирать в карман нож он не торопился. На Затиколью и Разломая откровенно и густо пахнуло опасностью.
– Ну, титьки питарьи, кто ещё хочет покалякать о последствиях?
Никто не хотел. Зимогоры молчали, переваривая увиденное. Крутая, по ходу, заварилась каша, раз стычки с коховскими солдатами ещё не начались, ещё даже не найдено место для лагеря, а повстанцы уже несут потери.
Полный текст здесь: https://author.today/reader/168329
