Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

ГЛАВА 10

Как только «Одинокий» пристыковался к главному пирсу, добрых три четверти моего экипажа, за исключением дежурной смены, покинув корабль, шумной толпой высыпали на просторы терминала крепости. Конечно же, это произошло с разрешения их командира, который всегда отпускал своих людей в увольнительные, если представлялась такая возможность. Я по себе знал, как скучна и однообразна, бывает служба на военном корабле, и не мог не баловать свою команду хотя бы такими маленьким радостями.

Честно сказать, развлечений внутри боевой крепости не так много: бар-ресторан, спортивные залы, да парочка маркетов, но даже уже это казалось для космоморяков праздником. А если добавить сюда огромные пространства «Измаила», где можно просто часами гулять со своими товарищами, то счастью моих людей не было предела. Это вам не тесные кубрики крейсера и узкие переходы между ними, где ты постоянно сталкиваешься с кем-нибудь и тебе, крайне не хватает личного пространства.

Кстати о товарищах, военные гарнизона прекрасно знали моих ребят, «Одинокий» был частым гостем у местных пирсов в Русско-османскую кампанию. Все хорошо помнили, как храбро бросался в гущу боя этот крейсер, отгоняя врагов от периметра крепости и как затем, «израненный», без энергетического поля, со страшными пробоинами в корпусе, он заходил под защиту «Измаила». После этого, орудийные платформы уже самой крепости начинали прикрывать мой корабль огнём. Такие воспоминания невозможно стереть из памяти. Моряки и солдаты, сражаясь плечом к плечу, становились в тех сражениях боевыми товарищами, а товарищество в армии и флоте было равно понятию – братства.

Поэтому, как только створки пневмодверей стыковочного перехода с шипением открылись, и на платформу ворвалась шумная ватага моряков во главе со своим командиром, им навстречу уже спешила не меньшая по численности толпа их старых добрых знакомых и друзей. Генерал Волынец возглавлял эту процессию.

— Господин контр-адмирал, — обратился он, подходя ближе и меряя меня суровым взглядом, — неужели вы всерьёз рассчитывали напугать нас этой глупой выходкой с отключенными определителями «свой-чужой»?! Это что, у вас флотских сейчас такие шуточки снова в моде?

— Напугать, как я вижу, всё-таки удалось, — засмеялся я, показывая глазами на трясущиеся руки генерала.

— Чушь! — воскликнул тот, пряча их за спину. — Кого испугался, твоего крошечного кораблика? Тьфу, да если бы меня не было в тот момент в Центре Управления, я бы вообще не узнал о твоём приближении... Мои канониры постфактум сообщили бы мне, о том, что «прихлопнули» какого-то очередного мелкого комара, пролетавшего мимо!

— О, сильно сказано! — отреагировал я. — То-то смотрю, как завертели твои бастионы, всеми орудиями, не зная куда стрелять. Да ещё и все имеющиеся истребители разом выслал навстречу, с испуга, наверное: «Только не дайте добраться ему до меня»... Такие слова ты говорил подполковнику Дибич, полчаса тому назад, а? Признавайся!

— Тьфу, противно слушать подобный бред! — возмущённо воскликнул Фёдор Афанасьевич, действительно, тут же смачно плюнув на пол. — И от кого? От молокососа, только что напялившего на себя адмиральские погоны?!

Вокруг нас на мгновение воцарилась мёртвая тишина. Люди, находившиеся рядом, не знали, как реагировать на нашу с генералом перепалку.

— Да, пора тебе на покой старик, — покачал я головой и неожиданно обнял Волынца. Он громко засмеялся и в свою очередь стиснул меня в тисках своих объятий. Хватка у генерала, несмотря на возраст, была всё такая же железная, как и раньше.

— Здорово, Сашка... Как же я рад тебя снова видеть!

— Здравствуй, Фёдор Афанасьевич. Не ждал меня?

Я знал Волынца ещё со времён Русско-польской кампании. Он служил тогда полковником одной из республик Венденской Конфедерации, которая в тот период раскололась на два противоборствующих лагеря. Колонисты одних систем поддержали в войне – Российскую Империю, другие – Речь Посполитую и её союзников. Фёдор Афанасьевич, бывший в то время командиром одного из крейсеров Екатеринославской Республики, определился в своём выборе сразу. Отважного полковника, как и большинство его соотечественников, не нужно было уговаривать, чью сторону занять в этом конфликте. Все боевые корабли «екатеринославцев» со своими экипажами перешли на сторону Империи...

Мы прошли с Волынцом рядом, практически всю эту кампанию. Громили польские «хоругви», затем вместе отступали от «Новой Варшавы» после жестокого поражения, и наконец, стояли насмерть, в качестве простых пехотинцев, обороняя легендарную крепость «Орешек». При первой нашей встрече на планете Венден-3, я, если честно, не воспринял всерьёз этого немного неуклюжего, бравирующего своим званием и положением, человека.

То был типичный южанин из нейтральных русских колоний – быстрый на подъём, взрывной и непоседливый. Когда нужно и не нужно, он хватался за эфес своей казацкой шашки, но так же быстро остывал, как и загорался. Не имелось в сердце у Волынца ненависти и злобы, даже к смертельному врагу. Таковы характеры были у многих поселенцев из русских колоний Конфедерации.

Оторванные от Российской Империи в результате политических интриг ещё более полувека тому назад, жители данных систем продолжали хранить традиции и оставались близки нам по духу и мыслям. Хотя многие из колонистов и были обижены на Новую Москву за то, что та бросила, как они считали, их миры на произвол судьбы. Но это не помешало им, практически всем, перейти под подданство России, как только представилась такая возможность.

Русские «конфедераты» сражались в ту войну отчаянно, не жалея, ни себя, ни противника. Они смело врезались на своих лёгких крейсерах в боевые порядки поляков, как будто во время лихой кавалерийской атаки на планете Земля. Часто такой боевой азарт приводил к тяжёлым последствиям, и нашим адмиралам стоило немалых усилий сдерживать порыв своих новых союзников.

Волынец был одним из таких, неуправляемых и самовольных капитанов кораблей – служба в республиканской эскадре, где дисциплина стояла далеко не на первом месте, давала о себе знать. Южнорусский полковник не признавал авторитетов и званий, даже среди имперцев, поэтому намучилось наше командование с Фёдором Афанасьевичем изрядно. Ладно, если бы он один самодурствовал на той войне, так он же ещё и подбивал своих соотечественником на разные авантюры.

Для российских адмиралов не было новостью, когда во время очередного перехода, корабли наших горе-союзников, на какой-то период времени покидали общий строй и исчезали с экранов радаров, а затем снова появлялись, как ни в чём не бывало. По довольным физиономиям республиканских полковников и по оплавленным бортам их крейсеров можно было понять, что эти ребята уже поучаствовали в какой-то незапланированной стычке, и захватили очередную планету, либо промышленную базу.

Наше военное руководство некоторое время смотрело сквозь пальцы на этот бардак, сосредоточившись на планировании  кампании и изначально не рассчитывая на помощь русских республик. Тем не менее, порядок надо было как-то наводить – всё-таки это императорский флот, а не пиратский. Поэтому, тогдашний командующий нашим Балтийским флотом – вице-адмирал Дессе попросил лично меня заняться перевоспитанием Волынца и его подельничков.

В общем, удалось мне, с горем пополам, разогнать тогда эту казачью вольницу и заставить непокорных командиров хоть как-то соблюдать субординацию. Трещали челюсти и у меня и у казачков, но в итоге мы достигли мирного соглашения. Конфедераты, в итоге, пообещали беспрекословно исполнять приказы имперского командования, по крайней мере, на время активных боевых  действий. Тогда, кстати, именно Волынец, первым поддержал меня в нелёгких переговорах с полковниками.

До сих пор не могу понять  почему, но иногда так бывает, что между незнакомыми людьми возникает ощущение родственной близости и тёплых чувств, без какой-либо причины. Именно так произошло и между мной и Фёдором Афанасьевичем. Изначально, ещё там на Вендене-3, этот человек стал относиться ко мне, практически, как к своему сыну. Разница в возрасте этому способствовала. Да и то, что у Волынца не было детей, может как-то повлияло на такое отношение ко мне. Не знаю, но точно помню отеческие нотки в его голосе при нашей первой встрече.

Несколько позже, когда Волынец осознал, что перед ним находится не неопытный молодой человек, а боевой офицер, уже прошедший  несколько кампаний, он стал по-другому относиться ко мне, больше как к равному. Когда же события на Вендене стали стремительно развиваться и мне пришлось принимать решительные меры, Волынец и вовсе признал во мне лидера.

Наша дружба и симпатии  друг другу росли по мере того, как боевые действия становились всё интенсивней. А когда же они превратились просто в бойню на «Орешке», то можно было сказать, что с Волынцом мы стали побратимами. Мы тогда оба, из флотских превратились в обычных пехотинцев и стали одними из последних, защитников той крепости...

Что ж, хочу сказать, это был поистине отважный командир и воин, казалось не боящийся никого и ничего. Мне несколько раз приходилось приказывать моим людям оттаскивать, вошедшего в боевой азарт полковника, с линии огня. А он любил, стоя в полный рост, косить противника из ручного пулемёта. Как его тогда не зацепило, не понимаю. Волынец, по-моему, вообще был единственным, оставшимся невредимым из всего гарнизона «Орешка».

— Заговорённый я, — смеялся Фёдор Афанасьевич, видя мое удивление тогда. — В нашей семье все такие. Можешь мне не верить, но пока у кого-либо из моей родни, нет детей – его или её, ничто не берёт: ни болезнь, ни пуля, ни несчастный случай. Да-да, вот такой договор у семейства Волынцов с Господом Богом. Но, как только появляется первенец, всё меняется с точностью до наоборот. Все, кого я знал из своих дядьёв, погибали раньше положенного им срока. Вот так, Сашка... А ты думал, почему я бездетный до сих пор, в свой полтинник-то? Именно поэтому... Хрен меня возьмёт какая-то польская пуля, договор я соблюдаю...

Мы тогда посмеялись над этими его словами, а через некоторое время, когда  боевые действия уже закончились, Волынцу всё же пришлось нарушить свой договор. Как не кичился старик своей независимостью и холодностью к женскому полу, и его намотало на эти колёса. И, похоже, главной свахой, оказался я сам.

Не смог седовласый полковник пройти мимо Янины Дибич. Молодая, дерзкая до крайности, капитан-лейтенант сразила тогда Фёдора Афанасьевича своими рыжими косами и большими зелёными глазами. Всё, поплыл Волынец...

Я знал Янину ещё с Академии, она училась на два курса младше, на отделении – лётчиков-истребителей. Уже тогда она обращала на себя внимание, скорее не красотой, а своей решительностью и целеустремлённостью. Я не пророк, но тогда сказал сразу, что эту курсантку ждёт большое будущее, если конечно она не погибнет – такие отчаянные, как правило, первыми сгорали в плазме вражеских пушек.

Однако лейтенант, а потом и капитан Дибич, не собиралась погибать в истребительных дуэлях. Она стала прекрасным командиром эскадрильи и, кстати, именно она участвовала в деблокаде «Орешка», когда адмирал Дессе всё же сумел прорваться к осаждённой крепости и спас нас с Волынцом.

В общем, тогда они и встретились. Как я уже говорил, старик пустил слюну сразу, да и Янина смотрела на Волынца, как-то уж, слишком восхищённо. Действительно, полковник, овеянный минутной славой, в своём пробитом, испачканным кровью бронескафандре, казался тогда молодой девушке  поистине былинным богатырём. То уважение, которое выказывали Волынцу все находящиеся рядом, поразили Янину и в итоге, она тоже была им покорена...

Военные быстры на действия, поэтому свадьбу эти двое сыграли уже через месяц. А потом у молодой пары родилось  рыжеволосое непоседливое чудо – их дочка Варя...

После окончания Польской кампании нас раскидало по разным краям Империи, и в следующий раз я увидел моих друзей только уже через четыре года. Эта встреча произошла во время войны с османами, и нам снова пришлось сражаться рядом. Волынец уже был комендантом «Измаила», а Янина – командиром крепостной эскадрильи. Жаркое было тогда время, пожалуй, ещё опасней, чем первая кампания, но окончилась и эта война.

Кстати, тогда меня хорошо зацепило. Благо спасло то, что на «Одиноком» был самый современный мед.отсек – вытащили врачи практически с того света. Дибич тоже была контужена в одном из боёв, а вот у Волынца снова ни единой царапины.

— Не работает твой заговор, старик, — подшучивал я над ним. — Не берёт тебя смерть, хоть и Варька вон какая большая уже бегает... Я рассчитывал, что хоть сейчас тебя подстрелят. Но нет, даже в ад не хотят тебя черти забирать...

***

— Так, а здесь кто у нас? — спросил я, быстрым движением, хватая на руки, Варю, прятавшуюся всё это время за своим отцом. — Маленький вражеский шпион?

— А–а! — завизжала та, пытаясь вырваться.

— Помнишь дядю Сашу? — спросил отец засмущавшуюся девочку.

— Не знаю, не помню...

— Как? — я удивлённо посмотрел на неё. — Я кто обещал за меня выйти замуж, когда вырастет? Или всё, любовь уже прошла?

— Не обещала я! — закричала девочка, ещё больше смутившись и пряча лицо мне в китель, под дружный смех всех стоящих рядом.

— Вот женщины – все вы такие ветреные, — смеялся Фёдор Афанасьевич. — Смотри дядя Саша уже и адмиралом стал... Видишь, к тебе специально прилетел – жениться...

— Ничего мы не ветреные, да? — сказала Наэма, подмигивая Варе  и забирая её у меня с рук. — Просто умеем выбирать... Нам скажи, такого старого адмирала не нужно. Когда мы вырастем, с него уже песок будет сыпаться...

Варя схватилась за живот от смеха и смеялась до тех пор, пока не увидела нависающим над собой громадного, страшного на вид, полуробота-получеловека. Девочка открыла рот и от ужаса не могла пошевелиться. Кузьма Кузьмич долго молча смотрел на неё, а потом своей человеческой рукой попытался погладить её по голове. Варя отпрыгнула назад и снова спряталась за ноги своего отца.

— Попробуешь дотронуться до ребёнка, я оторву тебе последние конечности! — с угрозой в голосе, произнёс Фёдор Афанасьевич, смотря на великана.

— Не х-хотел пугать, — замотал головой Кузьма Кузьмич, переводя взгляд, то на меня, то на Волынца.

— Всё в порядке, — успокоил я его, и обратился к генералу. — Это мой командир морпехов и боевой товарищ. Не пугайтесь его внешности, он никому не причинит вреда...

— Хорошо, — кивнул Волынец, успокаиваясь, — значит, дольше проживёт...

Возникшую неловкую ситуацию исправила подполковник Дибич, подойдя к нашей группе. Она всё ещё была в своём лётном комбинезоне и не стала переодеваться, поспешив мне на встречу.

— Здравия желаю, господин контр-адмирал, — официально поприветствовала меня, Янина.

— Здравствуйте, подполковник, — кивнул я, напуская на себя важный вид.

Неожиданно я взял Янину за плечи и смачно троекратно расцеловал в обе щёки.

— Перестань хватать всех моих женщин, — возмутился Волынец. — Тебе здесь, что – фабрика невест?! Ищи, кого целовать у себя во флоте, а к моим бабам не лезь...

— К вашим бабам?! — Янина строго посмотрела на Волынца.

Тот осёкся на полуслове, и Дибич тоже не стала продолжать эту тему. Я заметил лёгкое напряжение между ними.

— Мы так и останемся, здесь стоять? — спросил я. — Или нам всё же будет позволено посетить эту прекрасную крепость?

— Конечно, конечно, — засуетился Волынец, поняв свою оплошность. — Пойдёмте... Можем пока посидеть в офицерском кафе на верхней площадке...

Генерал указал рукой на стеклянный балкон, полукружием нависающий над главным пирсом на высоте не менее двадцати метров. Когда мы поднялись туда на эскалаторе, с него сразу стала видна вся масштабность главного причального ангара крепости.

Я посмотрел вниз. Всюду, куда не падал взгляд, в радиусе полукилометра, царили суета и оживление. Огромное количество людей и андроидов прибывали и вылетали с «Измаила» каждый час. В основном это был техперсонал, ведущий непрерывные погрузочно-разгрузочные работы. Иногда среди них мелькали голубые комбинезоны лётчиков и серые бронескафандры  пехотинцев гарнизона. С учётом моих моряков, большинство из которых всё ещё оставалось на территории терминала, всего на пирсе я увидел не менее тысячи человек и ботов одновременно.

Внушительная команда таких роботов-помощников у второй причальной стойки безостановочно производила разгрузку, прибывающих один за другим, шаттлов. По специфической конфигурации груза я предположил, что это и есть те самые аккумуляторы к артбатареям, которые везла «Македония». Странно, но грузовики увозили весь этот боезапас в сторону центрального транспортного коридора. Я был немного знаком с внутренним расположением отсеков на «Измаиле», поэтому знал, что центральный коридор не ведёт к складам, на которых и должны находиться эти плазменные стержни.

— Ты сделал перепланировку своей берлоги? — спросил я Волынца, кивая в сторону вереницы грузовиков. — Куда они направляются?

Мы все вшестером расселись вдоль длинной стойки, лицом к терминалу. Робот-бармен со скоростью звука стал суетиться вокруг нас, принимая заказы – кто, что будет, есть и пить.

— А эти... — махнул рукой генерал, понимая, о чём я его спрашиваю. — Прямо перед твоим появлением, прилетел тут один... Притащил к крепости пятнадцать тысяч запасных стержней. Представляешь, что за бардак творится у снабженцев! У меня полные ангары забиты таким же добром до отказа, а они ещё привезли...

— Согласен, Служба тыла – это вечная головная боль, — кивнул я, вспоминая сколько раз, лично сталкивался с подобными случаями разгильдяйства снабженцев.

— Ну и вот... — продолжал Волынец, недовольно скривившись. — А куда мне определять этот груз, если все места заняты? Иногда я думаю, что служу не на боевой станции, а на какой-то перевалочной базе.

— Так ты сам, как хомяк, набиваешь свою крепость всякими запасами сверх нормы, — засмеялся я, подмигивая Варе.

— А что добру пропадать, — буркнул генерал. — У меня, всё целее будет...

— Ну, вот и не причитай тогда...

— Ай, — отмахнулся Фёдор Афанасьевич. — В общем, определил я стержни временно к себе в главный «бункер».

— В отсек Центрального Пункта Управления?!

— Только там, место и осталось, — по-простому пожал плечами генерал, — А что ты так смотришь? Не переживай, ничего в этом опасного нет. Сдетонировать аккумуляторы могут только от прямого попадания плазмы, а такого попадания случиться не может по причине того, что главный отсек защищён бронёй лучше любого другого отсека крепости. Ты же в курсе, что Пункт Управления практически непробиваем.

— Не знаю... — хмыкнул я, не разделяя такой уверенности Волынца. — Всё-таки такой огромный боезапас в одном месте... Если произойдёт взрыв, от твоего «Измаила» не останется ни одной заклёпки.

— Я сам знаю, что останется, а что нет, — недовольно воскликнул Волынец. — Не учи меня, как управлять моей же крепостью...

— Да, и не собираюсь, — улыбнулся я.

— Ну, вот и всё... — подытожил генерал, которому никогда не нравилось, что кто-то ему перечит. — Что ты беспокоишься о том, куда я сгружаю своё добро? Тоже мне, что-то привёз?

— Кроме пары сотен пиратов-оборванцев – ничего не привёз...

— Вот это новость! — удивился генерал. — Где ты их здесь нашёл?!

— Да это не местные, — ответил я. — Залётные пассажиры из сектора Тысячезвёздной...

— Ну и куда мне их прикажешь девать? — развёл руками Волынец. — Сам же видишь, что здесь не протолкнуться... Вези своих подопечных прямиком на Тиру и сдавай местным властям...

В это время, между женщинами в нашей компании царило явное напряжение. Невооружённым взглядом можно было заметить молнии исходящие, что от Наэмы, что от Янины. Если бы не Варя, ёрзавшая всё это время на стуле между ними, эти две львицы уже давно бы вцепились друг другу в горло.

И та и другая, находились здесь, скорей из вежливости, как старшие офицеры, сопровождающие своих командиров. И если бы появилась малейшая возможность, они тут же разбежались бы в разные части станции, как, одинаково заряженные поля магнитов. А пока девушкам приходилось терпеть и хоть как-то стараться сдерживать свои эмоции.

— Варвара, куда ты опять полезла? — спросила дочь, Янина, пытаясь отвлечься от неприятного ей соседства с майором Белло.

Она остановила Варю, которая уже вскарабкалась на стойку и пыталась схватить робота-бармена, когда тот, в очередной раз  проносился мимо неё. Робот хоть и был занят своими делами, всё же видел внезапно возникшее препятствие и ловко уворачивался от рук девочки. В итоге Янина применила силу и усадила непослушное дитя снова на своё место.

— Просто сиди и не двигайся... Ешь кашу... — сказала строгая мать.

— Не хочу кашу, — запротестовала Варя.

— А тебя не спрашивают – хочешь или нет, — отреагировала Янина. — Думаешь, я не знаю, что ты дома опять ничего не поела? Ну-ка быстро взяла ложку!

— Да, нелегко тебе придётся в жизни, девочка, — сказала Наэма, повернувшись к Варе, — если мамка – командир и на работе и дома.

Варя удивлённо захлопала глазами, слушая незнакомую тётю.

— Не советую вам развивать дальше эту тему, майор, — хищно улыбнулась Янина. — Если не желаете последствий...

— Ты бы хоть с дочерью не говорила так, как со своими подчинёнными, — отвернулась от неё, Наэма, перед этим смерив Дибич презрительным взглядом.

— Будешь учить меня, как разговаривать с моим собственным ребёнком?! — Янина сжала кулаки.

Затем она обратилась к Варе, беря ту на руки и ставя на пол:

— Так, дочь, иди, побегай пока за официантами...

Девочка с удовольствием помчалась, куда глаза глядят, а Дибич, сев на освободившееся кресло, придвинулась вплотную к Наэме. Майор даже не повернулась в её сторону, продолжая спокойно попивать свой кофе.

— Я вот думаю, почему это только одни мужчины выясняют отношения в дуэльных поединках, — начала издалека Янина, склонившись к уху своей собеседницы. — Мы разве, не такие же офицеры, как и они?

— Согласна, — кивнула майор, — этот пережиток прошлого надо исправлять...

— Вот и отлично, — удовлетворённо произнесла Дибич уже громче, вставая с кресла, — тогда я вызываю вас, майор Белло... За вами выбор оружия, места и времени!

Теперь её слова услышали мы все.

— Что здесь происходит?! — возмутился генерал. — Какой выбор оружия? Бабы, вы что, с ума посходили?!

— Майор, даже не думайте принимать данный вызов! — я строго посмотрел на Наэму.

— Простите шеф, вы же знаете, что я не могу его не принять, — ответила Белло, и повернувшись к Дибич произнесла:

— Вызов принят...

— Да это сумасшествие какое-то! — воскликнул Волынец, краснея от гнева. — Подполковник Дибич, немедленно покиньте помещение! Разговор с вами будет позже... Адмирал, — обратился он ко мне, также официально, — разберитесь самостоятельно с вашими подчинёнными... Я не потерплю у себя на территории крепости никаких неуставных отношений!

Янина, смерив презрительным взглядом Фёдора Афанасьевича, направилась к выходу, по пути обращаясь к Наэме:

— Условия обсудим позже, без наших «опекунов».

Майор, молча кивнула, соглашаясь.

— Думаю, что нам тоже нужно уйти, — расстроившись произошедшим, сказал я Волынцу.

— Да Сань, мне в любом случае, сейчас нужно возвращаться на смену, — немного придя в себя, ответил генерал, — а в 18:00 жду тебя у себя дома. Нам о многом ещё нужно поговорить...

Он снова с теплотой обнял меня.

— Конечно же, я приду, — ответил я, обнимая его в ответ.

Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...

Она пыталась отдышаться. На высоком лбу блестели жемчужинки пота, глаза бессмысленно смотрели в пустоту темной комнаты. Волосы растрепались.

Он наслаждался её обликом, беззащитным в своей наготе, манящим и лишенным недавнего ледяного лоска показного аристократизма. Он чувствовал себя победителем.

- Ещё вина? – Он улыбнулся, а она улыбнулась в ответ, мигнув своими серыми глазами.

- Да.

Мужчина поднялся с кровати и наполнил две серебряные чаши.

- Я люблю тебя. – Шепнула девушка.

Мужчина медленно кивнул и сделал глоток.

Полотно леса под крутой скалой переливалось зелеными волнами, поддаваясь ласкам юного осеннего ветра. Вороной жеребец нетерпеливо рыл копытами землю, а его всадник глядел на море зелени, зачарованный и спокойный.

- Красиво. Такой огромный лес. – Девушка подъехала незаметно. Её гнедая кобылка славилась легкой поступью.

- Я вижу там свободу. Сотни неизведанных троп и дорог. Страны, города и деревни. Замки, башни, мосты, которых я никогда не видел. Они зовут меня. Я хочу путешествовать, Элиза.

Девушка чуть повернула голову и всмотрелась в античный профиль мужчины.

- Потом ты успеешь посетить всё страны и места, которые пожелаешь.

- Слово «потом» сродни слову «никогда». – Резко бросил всадник и взглянул в красивое лицо своей спутницы.

- А, как же наша свадьба? – В её глазах мелькнул страх.

Мужчина улыбнулся, спокойно и страшно, прищурившись и чуть склонив голову.

- Потом.

Пиво отдавало кислятиной, но он упорно вливал в себя кружку за кружкой. Душная корчма заполнялась посетителями. Ремесленники, торговцы, крестьяне и, конечно, цыгане, наемники и головорезы.

- Разрешите?

Один из цыган, судя по полному поясу небольших клинков, метатель ножей, вопросительно смотрел на молодого дворянина с пивом. Дворянин неопределенно пожал плечами и цыган сел напротив. Молодой, черноволосый, черноглазый, в пурпурной рубахе с ромбовидным узором. От него пахло дурными духами.

- Я разбираюсь в людях. – Мягко произнес он.

Дворянин поднял усталый взгляд и оценил ряд крупных желтых зубов, показавшихся под улыбающимися алыми губами.

- Это полезно.

- Да. – Продолжил цыган. – Когда год за годом проводишь в бесконечном путешествии и каждый новый день приносит новые знакомства, ты начинаешь даже в лицах видеть людские судьбы.

- Погадать мне хочешь? – Молодой дворянин безразлично бросил серебряную монету на засаленный стол. По лицу цыгана пробежала тень неудовольствия.

- Поговорить. Вы же тоже чувствуете этот демонический голос, что однажды позвал вас в дорогу?

- Я чувствую паршивый вкус местного пива.

- Этот демон… – Цыган будто не заметил слов своего собеседника. – Он есть во всех. Но не все его слышат, не все поддаются на его уговоры. Он гнездится вот тут. – Цыган приложил руку к груди. – И зовет, зовет, зовет. Зовет вопреки всему. Положению, деньгам, любви… Мы с вами похожи, ибо одержимы. Демон победил и меня и вас.

- Vae Victis.

- Простите?

- Горе побежденным. Я никому еще не проигрывал.

- Но вы здесь. И чувствуете, что я прав. Слышите зов дороги. И повинуетесь ему.

- Какой бред.

- Но вы же не возвращаетесь домой, верно? Вы знаете, что вам нужно идти до конечной точки вашего путешествия. Но только демон знает где эта точка.

- Слушайте, возле моего замка долго жил неприметный старичок, отшельник, как после оказалось, еще и некромант. Жил ровно до того момента, пока по какой-то невероятной случайности не поднял из земли всё моё фамильное кладбище. Истлевшие бабки и прабабки, полуразложившийся отец с ввалившимся носом, ползающий скелетик моего братца, который не дожил до двух лет, и ещё куча неупокоенных родственников ввели меня в настоящее смятение, а потом я испытал гнев. Старичка казнили. Ещё были плотоядные слизни, которые основали целую колонию в небольшом гроте. Отвратительные нетопыри и даже агрессивный дух воды, облюбовавший моё озерцо. Я за свои двадцать восемь лет много всякой странной мерзости повидал. Но твой демон, как те же сказки о драконах, кажется мне глупостью. Вашим нелепым цыганским мифом, которым вы пытаетесь оправдать свою неприкаянность.

- Женщина? – Усмехнулся цыган.

- Что женщина?

- Ты от неё сбежал?

- Я ни от чего не бегу, цыган. – Дворянин отхлебнул пива и закашлялся.

- Как скажешь.

Узкая дорожка петляла между вековых дубов и гикори, солнце почти село. Всадник чувствовал непривычную усталость, сидя на своём верном вороном. Светлая кольчуга легко позвякивала в такт конному шагу.

Желание путешествовать давно покинуло мужчину, осталась только горечь и тоска по брошенному дому. Истлевший образ Элизы, который теперь вызывал жгучий стыд. И настойчивый шепот, который уверял, что путешествие почти закончено. Шепот цыганского демона, который стал таким же верным спутником дворянина, как и черный жеребец.

Всадник въехал в крохотный городок глубокой ночью и без труда нашел местную таверну. Привязал коня. И вошёл внутрь. Таверна оказалась пустой, только хозяин возился с массивными кувшинами возле стойки. Услышав шаги ночного гостя, хозяин поднял тяжелый взгляд своих свиных глаз.

- Таверна закрыта. Лучше бы тебе уйти, незнакомец.

- Что, тут даже для усталого путника из далёкого Корхегена не найдется кружечки эля? Я дворянин, я хорошо тебе заплачу. – У него не осталось сил, чтобы злиться и спорить.

- В это время таверна закрыта для любого. Мы здесь не любим ночных гостей. – В глазах хозяина сияло тупое упорство.

Дворянин пожал плечами, развернулся и открыл тяжелую дверь, почувствовав неприятную прохладу ночи.

ГЛАВА 9

— Лейтенант, как начинается ваша смена, так что-нибудь обязательно случается, — сказал Фёдор Афанасьевич, строго посмотрев на Васнецову.

Говорил он это, конечно в шутку, немного подтрунивая над растерявшейся от подобных слов, девушкой. Но хоть какое-то развлечение у коменданта крепости должно было быть на этой скучной монотонной работе.

— Папуся, Катя не виновата, — зашумела Варя, защищая свою подругу, сидя у той на коленях. — Не ругай её...

— А кто виноват? — вопросительно посмотрел на дочь Волынец. — И вообще, я тебе сколько раз говорил, не называй меня так, при подчинённых. Какой я тебе «папуся»?! Вообще-то, перед тобой боевой генерал!

Варя залилась весёлым смехом, да и Катя Васнецова еле сдерживалась, чтобы не последовать её примеру.

— Что у тебя, «боевой генерал», там за, детский сад?! — непонимающе спросил, на том конце видеосвязи, маленький толстенький человек с красным лицом. — Алло военные, вы обо мне не забыли?!

На его слова тут же отреагировала маленькая Варя, нажав несколько кнопок и загрузив программу, способную менять изображение человека. Через мгновение, с экрана на присутствующих уже смотрел и говорил не Айк Пападакис, а какая-то толстая жаба, пускающая пузыри.

— Транспорт «Македония», частной компании «Эллада логистик» подошёл к крепости два часа тому назад и находится на данный момент у главного пирса, — Васнецова стала пояснять ситуацию, подошедшему к её рабочему месту, генералу. — Я отвечаю его капитану, что данное судно у нас не зарегистрировано. Ну, нет его в графике прибытия... Но этот человек ничего не хочет слушать и требует стыковки и разгрузки, вне очереди!

— Что за груз на борту? — спросил генерал.

— Заявляет о пятнадцати тысячах аккумуляторных плазменных стержнях, в 100% наполнении, — ответила лейтенант, опасливо покосившись на своего командира. — А у нас эти стержни уже имеются по ведомости, да и такого их количества, вообще не требуется для артиллерии крепости...

— Включите сканеры, посмотрите, что у него в трюмах, — на всякий случай, приказал Волынец.

Один из дежурных быстро выполнил приказание и буквально через несколько секунд, ушедших на обработку данных, доложил:

— Информация подтверждена, господин генерал, полные трюмы аккумуляторов...

— Да это просто летающая «бомба»! Какого чёрта они перевозят такое количество плазмы на одном судне? — недовольно скривился Волынец.

Генерала аж передёрнуло, когда он представил, какой мощности мог бы произойти взрыв, если, к примеру, здесь и сейчас оказался корабль предполагаемого противника, которому хватило бы одного единственного выстрела, чтобы все эти стержни моментально сдетонировали. Уцелел хоть кто-нибудь в крепости при этом – неизвестно, может, лишь Пункт Управления, да парочка самых дальних от взрыва, бастионов.

Аккумуляторные стержни являлись своего рода «запасными обоймами» для орудийных платформ, как крепостных, так и корабельных. Безусловно, каждая рельсовая пушка имела собственный генератор плазмы, который накапливал энергию для выстрела. Однако, при интенсивной артиллерийской дуэли во время сражения многие генераторы, прежде всего, предыдущего поколения, не справлялись с высоким темпом стрельбы. Им необходима была подпитка резервного источника энергии. Кстати, такой же принцип работы был и у двигателей современных космических аппаратов, когда дополнительная порция «интария» – универсального топлива, позволяла кораблю, на какое-то время, существенно увеличить скорость.

В общем, такие запасные обоймы-стержни имелись на каждой артбатарее, по несколько штук на орудие. Волынец постоянно следил за пополнением боезапаса всех видов вооружения своего гарнизона и прекрасно знал, что крепость, в этом плане полностью обеспечена. Поэтому груз, который привезла «Македония» действительно был абсолютно, здесь лишним.

— Ты зачем сюда прилетел, дорогой?! — Фёдор Афанасьевич грозно посмотрел на капитана транспорта.

Неожиданно его браслет замигал и завибрировал срочным вызовом, Волынцу снова пришлось отвлечься. На связи оказался капитан Ильяшенко.

— Господин генерал, «Зоркий» готов к вылету, — коротко доложил он.

— Добро, вылет разрешаю, — кивнул Волынец, сразу же отключая связь и снова поворачиваясь к своему прежнему собеседнику.

Между тем, на трёхмерной карте, горящей в самом центре Пункта Управления, было видно, как эсминец Ильяшенко отошёл от причальной стенки, умело сманеврировал, огибая огромную махину «Македонии» и набрав скорость, стал удаляться от крепости...

— Немедленно убирай свою баржу из сектора главного пирса, — приказным тоном обратился генерал-майор, к Пападакису. — Ты не видишь, что она мешает другим кораблям?!

— Свою старую развалюху-крепость, будешь так называть! — раскрасневшись от гнева, воскликнул Айк. — Моя «Македония» никакая не баржа, а современный корабль, причём самый большой, по вместимости грузов. Единственный такой, во всём этом убогом секторе Империи, на пять звёздных систем вокруг! Понял?!

— Я не собираюсь тратить на тебя время, — начал терять терпение комендант «Измаила». — Разворачивайся, и чтобы тебя, через десять минут, не было на моих радарах!

— И не подумаю! — продолжал распаляться Айк. — Разгружай меня немедленно! Я не для того тащился сюда трое суток, чтобы торчать ещё столько же у твоих ржавых доков. Меня давно ожидает на Тире-7 «обратный» груз, поэтому забирай  свои треклятые аккумуляторы, и я полетел...

— Да, ты слышишь меня, вообще?! — удивлённо спросил Волынец. — Господин, как там тебя, Папа...

— Пападакис, — подсказала Васнецова.

— Язык сломаешь... Не важно, — отмахнулся генерал. — Так вот, повторяю, если ты не понял с первого раза. Груз, который ты привёз, мне не нужен, в крепость, данный боезапас  уже доставлен ранее... Поэтому, осторожно разворачивайся, и, стараясь ничего мне здесь не задеть, отправляйся туда, откуда прилетел!

— Вы что там, в своём флоте, все с ума посходили?! — ещё сильнее заорал капитан «Македонии». — Одни, просят: «довезите, как можно быстрей», ты мне сейчас заявляешь – «не нужны они мне»... Не можете сами разобраться между собой, а Пападакис – крайний?!

— Наверное, что-то напутали в Службе тылового обеспечения, — робко вставила слово лейтенант Васнецова. — Возможно, груз предназначался для других крепостей: «Азова» или «Севастополя», а вышло так, что к ним –  ничего, а к нам – два раза пришёл... Ведь, может такое быть?

— Бардак, — покачал головой генерал, зажимая уши Варе, чтобы она не слышала следующей фразы. — Честное слово, иногда хочется взять какую-нибудь тыловую крысу и хорошенько сжать в районе горла, чтобы она аж запищала, падла...

— Ну а мне, что делать прикажете? — развёл руками грек.

— Возвращайся обратно в систему «Таврида» и разбирайся с теми, кто тебя сюда послал, — ответил Волынец, — Уверен, что этот ошибочный рейс тебе всё равно будет оплачен...

—  Меня груз на Тире ждёт, умник! Как я его повезу, если на «Македонии» полные трюмы вашего «барахла»?! Что ты мне на это ответишь?!

— Что я могу ответить, — пожал плечами Волынец, пряча улыбку за усами. — Прости за каламбур, но, похоже, ты попал, господин Пападаки...

Варя и Васнецова прыснули со смеха.

— Очень смешно, — не поддержал всеобщего веселья, криптогрек, — Вот я сейчас, через главный шлюз, выкину все эти стержни в открытый космос, прямо перед твоей крепостью, и собирай их потом, самостоятельно...

Айк был скор, как на острый ответ, так и на руку. Через мгновение транспорт действительно стал открывать огромные створки своей нижней палубы.

— Сделаешь подобную глупость, и я тебя арестую, и после недолгого разбирательства – расстреляю, как лицо, совершившее диверсию! — медленно произнёс генерал.

Что-то было во взгляде Волынца, сейчас такое, от чего капитан Пападаки решил,  «да ну его, рисковать». Шлюзы «Македонии», снова закрылись, однако возмущённо орать Айк не перестал:

— Здесь в «Бессарабии» что, обычай такой – угрожать всем смертью?! Сначала эти проклятые пираты, теперь – имперцы туда же! Думаешь, Пападакис испугался твоих огромных пушек? Ха-ха, Пападакиса размером не напугать...

— Какие пираты? — не понял Волынец. — Ладно, сейчас это не важно... Если ты не заметил, то перед тобой – военный объект, здесь в любой момент может появиться противник, и...

— Господин, генерал, — прервал его речь, голос второго дежурного офицера, — неизвестный военный корабль приближается к нам на большой скорости...

— Чёрт, накаркал... Попадака, скройся, чтобы я тебя больше не наблюдал, — через плечо, коротко бросил Волынец, сам подходя к общей карте. — Может, это «Зоркий» возвращается?

— Нет, наш эсминец ушёл в другом направлении, — ответил дежурный.

— Ладно, что за корабль?... Расстояние?... Чей?... — завалил он вопросами, офицера.

— По скорости и конфигурации – корабль военный, по тоннажу, скорее всего – крейсер — ответил тот. — Определить – чей, пока не могу, у сканируемого объекта отключены транспондеры... Расстояние до нас – 1.8 миллиона...

— Что за бесовщина, — выругался генерал, — почему он выключил определители? Ладно, когда подойдёт ближе, вычислим по флотской базе данных...

— У «неизвестного» очень мощная система подавления сканеров, — отрицательно покачал головой офицер, — мы не сможем определить, что именно это за корабль, видим только его класс...

— Что ж, его командир далеко не дилетант и знает своё дело, — хмыкнул Волынец. — Давайте тогда исходить из логики. А что делать, если даже современная аппаратура отказывается нам помогать... От какого из переходов, идёт корабль? Если, от космических врат на «Тавриду» или «Екатеринослав», то это точно – наш. Если движется откуда-то ещё – будем думать...

— Странно, господин генерал, — пожал плечами дежурный, — но определить, откуда он прибыл в нашу систему – невозможно. Траектория полёта показывает, что крейсер идёт из пустого сектора, где вообще нет межзвёздных переходов...

— Неужели всё-таки, враг? — не мог поверить, размышляя про себя, Волынец. — Тогда, как он сюда попал, через «Мадьярский пояс»? И почему тогда корабль вообще, один? Он что, действительно надеется помериться силами с моей крепостью?

— Внимание, крейсер активировал своё защитное поле и увеличил скорость до 17-ти единиц, — прервал его размышления, дежурный. — Выпускает палубные истребители... Класс машин, также не определяется – его глушители сканеров продолжают работать...

— Кто же ты такой, что не хочешь представляться? — хищно улыбнулся Волынец, по обыкновению прищурив один глаз, — Что ж, отпоют, как неизвестного... Крепость – боевая тревога! Бастион 3 и 4 – цель неизвестный крейсер! Огонь не открывать до моего приказа... 155-я эскадрилья – на вылет!

Завыла сирена, двухтысячный гарнизон мгновенно ожил.

— Подполковник Дибич, — Волынец неохотно связался с командиром своей эскадрильи, даже не включая видео, — наш гость не хочет определяться сканерами... Подойдите со своими людьми поближе и посмотрите, кто же это такой настырный. Только сразу не стреляйте, как вы любите это делать, сгоряча и не разобравшись... Вдруг это окажется всё-таки один из «наших» дурней...

— Поняла вас, пощупать и не уничтожать, — казалось, также неохотно ответил ему женский голос на том конце связи.

Подполковник Янина Дибич уже хотела было побыстрей отключить переговорное устройство и начать отдавать приказания своей эскадрильи, как неожиданно услышала в эфире ещё один, до боли знакомый голосок. Она немедленно включила видеоизображение.

— Варвара, а ты что здесь делаешь?! — строго спросила Янина. — Можешь не прятаться, я твой писк слышала!

Варя поняла, что уйти от наказания не удастся, и опасливо выглянула из-за спины Кати Васнецовой, безмятежно заулыбалась:

— Мамуся, я папе помогаю...

— Дочь, не помнишь, что я запретила тебе приходить сюда? Ты не понимаешь, что мешаешь людям работать?

— Да не мешаю я никому, — хныкнула девочка. — Кать, скажи ей...

Лейтенант Васнецова готова была сейчас провалиться в ближайшую чёрную дыру, чтобы не оказаться в эпицентре семейной разборки.

— Ладно, об этом  мы с тобой дома поговорим, — перебила дочь, Янина, чувствуя, что краснеет от того, что свидетелями этой сцены являются посторонние люди. Тогда Дибич обратилась к Фёдору Афанасьевичу:

— Вы, может быть, не заметили, господин генерал, но ну вас, на объекте с ограниченным доступом, находится ребёнок...

— Вы слышали приказ, командир? — Волынец, не желая продолжать эту тему, попытался перевести разговор в деловое русло.

— Прекрасно слышала, — ответила Дибич, напоследок испепеляя мужа взглядом и отключая, наконец, связь.

— Вот и выполняйте, — уже в пустой эфир буркнул Волынец, и повернулся к Варе. — Что, достанется нам сегодня, младший помощник?

— Да, достанется, — печально вздохнула та.

— Ладно, нам не привыкать, — подмигнул он дочери. — А пока, мамка нас не достала, будем выполнять задание по перехвату неизвестного нарушителя, да?

— Да, — весело взвизгнула девочка.

— Так, что уши греем? — хлопнул в ладоши генерал, обращаясь к находившимся рядом офицерам. — Собрались, у нас всё-таки внештатная ситуация. Младший помощник Волынец, а ну-ка мигом слезайте с коленей лейтенанта, ей работать надо...

— Господин генерал, — обратилась к нему, Васнецова, — «Македония», так и не отходит от главного пирса...

— Какой упрямый грек! Здесь скоро может быть бой, а его «лоханка» до краёв набита взрывоопасными элементами, — разозлился Фёдор Афанасьевич. — Так, направляй туда казаков, пусть берут под контроль этот транспорт... Экипаж изолировать, «Македонию» отвести подальше от крепости. Этого Пападакса – арестовать и доставить на «Измаил». Всё, выполняйте... И чтобы больше я о нём не слышал...

***

Между тем, двадцать четыре МиГ-2, двумя «цепочками» вышли из ангаров крепости и, выстроившись в боевой порядок, устремились навстречу предполагаемому противнику. Расстояние между ними стало стремительно сокращаться.

На радаре подполковник Дибич заметила как «неизвестный» корабль в ответ выпустил свои палубники, среагировав на приближение её эскадрильи. Сканеры МиГа Янины пока так и не могли классифицировать появившиеся  истребители, система РЭБ у предполагаемого противника была действительно высокого класса. Но количество вышедших навстречу машин было системам уже известно. Дибич хищно улыбнулась, осознав своё численное тактическое преимущество.

— Их всего шестнадцать... Разделиться, чтобы противостоять нам сразу с нескольких направлений, они не решатся, — уверенно сказала Янина, включив внутренний канал связи со своими пилотами. — Поэтому, приказ такой: заходим сразу с двух «сторон». Одна из групп берёт на себя палубники гостей и связывает их ближним боем. В это время, вторая группа – атакует непосредственно сам корабль. Основная цель для второй группы – трансляторы защитного поля. Выводим их из строя, чтобы нашим канонирам легче было разделаться с этим крейсером...

— Вопрос можно, подполковник? —  послышался голос лейтенанта Байбакулова – командира второго каре, эскадрильи. — А если они всё же разделятся и встретят обе наши группы, одновременно?

— Кто разделятся, «янки»?! — хмыкнула Дибич. — Я тебя умоляю... Эти бравые ребята вообще не атакуют, если не имеют в секторе боя полуторакратного численного превосходства...

— Вы думаете, перед нами американцы?

— Если это враг, то кто же ещё? — пожала плечами Янина и начала размышлять вслух. — Да я по системе «глушилок» сканеров вижу, что кроме них, такой мощной аппаратуры нет ни у кого другого... Хорошо, даже если сейчас, перед нами окажется кто-то другой, например османы... Так, те, при данном соотношении сил, вообще пустятся наутёк ещё до огневого контакта. Я тебе больше скажу, нам в принципе не нужны никакие сканеры, чтобы знать, кто перед нами. По подготовительным действиям их эскадрильи, это станет очевидно, уже секунд через тридцать. 

— Принимаются ставки на то, кто нас сейчас встретит заградительным огнём, — весело объявил Байбакулов, обращаясь к своим товарищам. — Лично меня убедили слова госпожи подполковника, поэтому ставлю пять сотен на то, что это  «янки».

Канал связи тут же наполнился голосами пилотов, многие из которых также хотели поучаствовать в пари.

— Отставить балаган! — прикрикнула на них, Дибич. — Что вы здесь устроили – планету Вегас-4?!

— А вы на кого ставите, командир? — всё ещё не успокаивался лейтенант.

— Азарт и жадность тебя когда-нибудь погубят, Байбакулов, попомни мои слова, — ответила Янина. — А если серьёзно, то мне абсолютно всё равно, кого отправлять на тот свет. Но лучше бы, конечно, это были американцы. Они хоть не убегут так быстро. Гордость представителей «первой» нации космоса, всё-таки им не позволит этого сделать...

Между тем, неизвестные истребители набрали скорость и, оставив позади свой крейсер, устремились к эскадрильи Дибич.

— Начинаем, — отдала приказ Янина. — Разбиться на группы!

155-я мгновенно разделилась надвое, по двенадцать машин в каждой из групп, которые стали расходиться для атак с разных направлений.

— Подполковник, похоже, ваша теория предсказания врага даёт сбой, — буквально через мгновение произнёс Байбакулов. — Они разделились... По вашим словам, «янки» бы так не сделали...

Действительно, противник, несмотря на то, что численно уступал отряду Янины, не побоялся разбить свою эскадрилью на две части. По восемь  машин теперь шли на перехват, каждой из групп Дибич.

— Что за чёрт... — Янина была уязвлена своей промашкой.

Она явно недооценила командира этого неизвестного подразделения. По всем инструкциям, нельзя разделяться при таком соотношении сил. Эскадрильей врага руководил, либо неопытный офицер, что навряд ли могло бы быть возможным, либо – безумный камикадзе...

Подполковник всматривалась в данные сканеров и наконец, на её экранах появилась хоть какая-то информация. Данных оказалось достаточно, чтобы Дибич загадочно ухмыльнулась.

— 155-я – отбой! — неожиданно приказала она своим пилотам. — «Зачехляйте» пушки, они не понадобятся... Не хочу вас расстраивать ребята, но сегодня боя не будет.

— Не понял приказа, — раздался, явно недовольный голос Байбакулова. — Вы уверены, командир?

— Даю руку на отсечение, что это «наши»…

— То есть, перед нами, МиГи?

— На сто процентов! — ответила Янина. — Более того, я даже могу назвать, что это за истребительное крыло перед нами, ну и соответственно, название крейсера, идущего следом..

.

— Янина Дмитриевна, вы пугаете меня своими, внезапно открывшимися, экстрасенсорными способностями, — с сомнением в голосе, произнёс Байбакулов. — Ставлю сотку, что не угадаете...

— Готовься переводить деньги на мой счёт, неудачник, — сказала Дибич. — Перед нами «Соколы Белло» – палубники, крейсера «Одинокий»...

— Это легендарные «Соколы»?! — переспросил Байбакулов.

— Что за восторженные эпитеты в сторону чужого подразделения? — недовольно отреагировала Дибич. — Легендарной, тебе бы лучше называть, нашу –155-ю.

— Так это же, те самые «Соколы Белло», которые разбили непобедимую эскадрилью «спаги» султана Селима в Адрианопольской битве, — с явным восхищением, продолжал Байбакулов. — Бросьте, командир, как этих ребят после того боя не зауважать?!

— Хватит, я сказала! — буркнула Янина, которую действительно задели подобные слова. — Может, сразу переведёшься к ним в группу, если воспылал такой любовью? «Соколы» и «Соколы», ничего особенного...

— А что, есть свободные вакансии? — сразу стал уточнять лейтенант.

— Байбакулов, не зли меня... 

— К сожалению, лейтенант, свободных мест в эскадрильи пока нет, — совершенно неожиданно в их беседу вмешалась майор Белло, появившись на мониторах пилотов. — Но, если что, я буду иметь вас в виду...

Необычная яркая внешность Наэмы, в очередной раз вызвала бурную реакцию всего мужского состава 155-ой. Эфир наполнился присвистыванием и прицокиванием, так чертовски хороша была собой, эта чернокожая воительница. Всеобщего восторга не разделяла, пожалуй, только лишь, подполковник Дибич.

Янина знала майора Белло давно. Обе девушки, часто оказывались рядом на той самой – Русско-османской войне.

Истребительные подразделения, во все времена, конкурировали между собой за право называться лучшими во флоте. Вообще, для военного лётчика быть зачисленным в легендарную эскадрилью значило больше любых, самых высоких наград. Многие пилоты неоднократно отказывались от очередного повышения, лишь бы продолжать службу, именно в своей эскадрильи.

Конкуренция эта имела чёткую градацию по, так скажем,  степени напряжения.

В самой лёгкой форме она проявлялась между командами пилотов, служивших на одном авианосце. Эти ребята почти всегда работали как единое целое, поэтому у них физически не было возможности, хоть как-то выделиться.

Вражда и неприязнь нарастали, когда в секторе боя или какой-либо операции, находились палубные истребители с разных кораблей. Вот здесь вовсю проявлялось желание быть первым и заодно утереть нос своим соседям. Иногда подобные игры приводили даже к трагедиям, но на это, высший командный состав, как правило, смотрел сквозь пальцы – космоморяки чтили традиции.

Третьей, самой ожесточённой формой противостояния, были отношения  между палубниками и гарнизонными эскадрильями. Неприязнь была здесь настолько высока, что некоторые пилоты с военных кораблей вообще не считали за флотских, лётчиков  служащих в гарнизонных командах. Те, в свою очередь платили им не меньшей ненавистью, сильнее которой, была лишь ненависть к непосредственному врагу на «поле боя».

Конечно же, конфронтация между пилотами не перерастала в открытое столкновение – все были адекватными людьми, но вот драк и оскорблений было огромное число. И это, кстати, касалось не только наших лётчиков. Во всех флотах мира, без исключения: будь-то, в американском, в европейском или даже в ханьском – везде истребители доказывали свою доминантность – таковы уж были эти безбашенные ребята, и их не переделать...

Основным местом, где можно было ярче всего выделиться и проявить себя – являлись военные кампании. Чтобы получить боевой никнейм – высшую степень почёта и признания заслуг, эскадрильи были готовы идти на многие безумства. Кстати, часто, подвиги и стойкое героическое поведение команд истребителей во время боя, на поверку оказывались, не хладнокровным командирским расчётом или самоотверженностью пилотов, а всего лишь молодецкой удалью, в запале азарта. Нередко, очередная такая эскадрилья, желая «выпендриться», неожиданно, своими действиями выравнивала «фронт» или же вообще, переламывала ход сражения.

Одним из ярких примеров тому, стал инцидент, произошедший во время знаменитой Адрианопольской битвы – ключевого сражения нашей прошлой войны с османами, которая происходила между Черноморским Императорским флотом и Флотом Южных Сил Обороны султана. Именно здесь и встретились 155-я и «Соколы»...

— Для вас майор, стало обычным делом красть чужие победы, — с явным недовольством, произнесла Янина, прожигая Белло взглядом. — Теперь вам и  этого мало? Начали открыто переманивать пилотов из других эскадрилий?

— Правильно было бы говорить не «красть» победу, а уводить из-под носа, — сразу же парировала ей, Наэма. — Здравия желаю, подполковник...

— А что за история с кражей? — снова нарушив субординацию, вмешался в разговор, Байбакулов.

— Не твоё дело, — коротко отшила его, Дибич.

— Расскажу вам позже, лейтенант, — ответила Белло.

— Для начала, лучше ответьте на вопрос, почему вы летите с отключенными транспондерами? — перевела тему разговора, Янина. — Вы не понимаете, что моя 155-я могла бы сейчас разорвать вас в клочья?

— О, мне и моим людям нечего было бояться, ведь я знала, что именно вы являетесь командиром этой эскадрильи, — усмехнулась Наэма.

Дибич, от ненависти задрожала всем телом, и уже хотела было ответить на подобную колкость, чем-то в том же духе, но сдержалась, ибо на экране появился человек, которого, в отличие от Наэмы, она очень ценила и уважала.

— Привет, Янина, — улыбнулся я, подмигивая моей давней подружке. — Рад тебя видеть...

Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...

Регина бы точно не оставила бы включенным

освещение в пустой квартире. Детектив

вынул пистолет из наплечной кобуры,

снял его с предохранителя и толкнул

мыском дверное полотно. Что-то зашуршало

и будто бы уперлось в дверь с той стороны.

Немов нажал сильнее. По полу покатилась

банка с горошком и рассыпались хлопья

из опрокинувшегося пакета. Холодильник,

стоящий в прихожей был просто распотрошен.

Поверх вышвырнутых из него продуктов

валялась одежда, сорванная с вешалок.

Автоматическая дверь в гостиную

дергалась, упираясь в валяющийся в

проеме чемодан, о существовании которого

Андрей уже забыл. Дальше взору открывалась

все та же печальная картина. В квартире

все было перевернуто вверх дном и, слава

Богу, пусто. Незваные гости успели унести

ноги.

- Ни фига себе!

- Толик стоял в коридоре и озадаченно

чесал затылок, - а я еще думаю, почему у

тебя так рано свет горит? Надо было в

полицию позвонить, но ты сам работал и

знаешь... затаскают.

- Все нормально.

Не надо полиции. Сами разберемся, - Немов

попытался закрыть дверь перед носом

соседа.

- А-а-а... тут к

тебе курьер заходил, но ему не открыли.

Я взял коробочку. Только это... Там сигары

голландские. Я ж знаю, что ты не куришь,

вот и взял себе одну.... уже попробовал.

Красота! Запах какой!

- Ну и зря. А

вдруг они отравленные? - детектив наконец

захлопнул дверь, оставив соседа стоять

и ощупывать свою вытянувшуюся челюсть.

- Регина? -

умный дом не отзывался. Взломщики

глушанули его и система зависла. Пришлось

ребутнуть.

- Добрый вечер.

Московское время восемь часов семнадцать

минут. Температура снаружи плюс пять

градусов, влажность семьдесят процентов,

атмосферное давление семьсот тридцать

семь миллиметров ртутного столба.

Температура внутри....

- Погоди. Покажи

мне запись на видеокамеры за последние

три часа.

Ничего. Просто

ничего особенного, а потом Регину

вырубили дистанционно.

Немов сел в

кресло и развернул сверток с сигарами.

Одной из трех не доставало. Еще у одной

была вскрыта упаковка. Сосед Толик не

удержался?

Зачем ему это

прислали? Кто? Все вокруг были в курсе,

что Немов не курит табак, а от малознакомого

человека не стоило ждать такого презента.

Андрей вынул

сигару, понюхал ее, покрутил и взял

последнюю. Третья имела такой насыщенный,

приятный запах в отличие от предыдущей.

Детектив снова

вернулся к сигаре с надорванной упаковкой.

Теперь ему показалось, что она чуть

тяжелее другой.

Муляж!

Ну точно и

флешка внутри. Такая древняя штуковина.

Сколько лет

он не держал ее в руках? Только это

слишком просто для тайника. Если бы ему

хотели передать скрытую от чужих глаз

информацию, то не делали это так явно.

Это или подстава, или надо поискать еще

что-то. В любом случае надо найти

какой-нибудь старый ноут с usb разъемом

чтобы открыть флешку.

А сейчас

посмотрим, что это у нас такое?

Детектив

распотрошил обе сигары и на втором слое

из табачного листа у каждой рассмотрел

латинские буквы «TWEK». Надпись

продублировали. Остается надеяться,

что на третьей сигаре, сгоревшей в пасти

у Толика, было написано тоже самое. Иначе

все старания тайного дарителя оказались

бы напрасными. Правда и сейчас детектив

совершенно не представлял, что делать

с этой надписью.

- Парламент

принял очень нужную поправку к закону

о массовых коммуникациях. Теперь враги

родины и просто провокаторы типа этого

коммуниста Бондаренко уже не смогут

морочить голову миллионам россиян ни

в видеохостингах, ни в соцсетях, - дама,

которую даже ее коллеги депутаты за

глаза называли бешенным прокурором,

поправила прическу и изобразила улыбку

старухи Шапокляк. Толстяк, который

транслировал на стену кафе со своих

часов утренний выпуск новостей, захрустел

чипсами и отхлебнул «жигулевского» из

большой кружки. Он откинулся на широкую

деревянную спинку стула, и из-под надписи

«можем повторить» на его толстовке на

Андрея уставилось дуло мощного танка

времен второй мировой.

- И в чем суть

этих поправок? - корреспондент первого

канала едва ли не зевал, глядя на

депутатку.

- Теперь любой

ролик и даже текстовый материал

блоггера-миллионника должен предварительно

согласовываться с роскомнадзором. Без

этого он не может быть опубликован.

- А если РКН

его не пропустит?

- В этом случае

у человека всегда будет возможность

опротестовать это решение в суде. Мы же

живем в демократическом государстве.

- Приветствую,

- напротив за столик приземлился помощник

Немова.

- Достал?

- Ну и задачки

ты мне задаешь, начальник. Пол города

обегал, - Шмурнов поставил потертый

ноутбук на столик, едва не опрокинув

чашку с кофе.

- Давай

посмотрим, что там.

- Давай. Не

терпится прям.

Дряхлый

«самсунг» затарахтел, завыл, как самолет

на взлетной полосе, и на экране открылся

единственный вордовский файл из

единственной папки.

«Если вы

читаете это письмо, то мне скорее всего

«стерли» память, или меня уже просто

нет в живых. В ином случае я просто не

стал бы делиться с вами этой бесценной

информацией, ибо совсем нет уверенности,

что попадет она к вам в тот момент, когда

вы сумеете ей правильно распорядиться.

А теперь, прежде чем перейти на следующий

лист, снимите свои смарт-линзы. Иначе

информация станет достоянием чужих

глаз.»

- Тебе этот

текст не показался слишком пафосным? -

детектив посмотрел на своего помощника.

- Да нет, вроде,

- пожал плечами Шмурнов.

- А мне показался.

Ну снимаем линзы.

Второй лист

начинался с длинного списка адресов

сотрудников команды главного оппозиционера.

За ним второй, короткий - счета в разных

банках.

- Вот это

подарок! - Леша едва не подпрыгнул на

стуле.

- Давай сделаем

пару копий, и смотри, чтобы никаких

«облаков». Только на флешки. И с ноута

потом не забудь стереть.

- Понял. Могу

пойти в антикварный магазин и купить

для тебя даже пару CD- дисков.

- Лучше

распечатай все это на бумаге, юморист.

И подумай, куда все это припрятать. В

офисе теперь такие вещи хранить нельзя.

- Ясное дело,

- Алексей захлопнул ноут, - в офисе я,

кстати, с утра прибрался. На первый

взгляд там ничего не пропало.

Яркие цвета

и громкие звуки утонули за стеной дождя,

отгородившей мегаполис от вечно спешащих

куда-то людей. Он приземлил полицейские

дроны, ослепил камеры и смел попрошаек

с проспектов под эстакады и в подземку.

Караван беспилотных такси выстроился

на километры вперед, а море зонтов

постепенно расплескалось по второстепенным

улицам и переулкам. Час пик растворился

в сумерках, распихав последних пассажиров

по поездам метро, трамваям и автобусам.

Немов поднял воротник плаща, поправил

свою широкополую шляпу и покинул уютный

салон такси, ставшего частью гигантской

бело-желтой гусеницы, попавшей в тиски

огромной пробки. На метро, пожалуй, будет

быстрее.

Никто не может

со сто процентной вероятностью

предсказать, что будет с ним завтра.

Даже мадам Ву видит будущее в общих

чертах, которые еще надо суметь

истолковать.

Никто не сможет

предугадать, как себя поведет тот или

иной человек в какой-то ситуации. Даже

соц. корректор дает лишь варианты ответов

для наиболее вероятного исхода разговора.

И уж тем более

никто не сможет по нынешней жизни

воскликнуть: - «я знал, я знал!», увидев,

как хозяин кофе-шопа, разбирает вывеску

на латинице и монтирует на ее место

кирилическое «кофейня». Хотя кто и кого

тут хочет обмануть? Конечно борьба с

англицизмами, покинув спортивные каналы

и новостные сайты, рано или поздно

добралась бы и сюда.

- Кофейня - это

место, где разливают готовый кофе, а

если я продаю его молотый и в зернах и

запечатанный в банках на вынос, что я

должен написать? - попытался втолковать

хозяин облезлому рыжему псу, пока его

напарник прикручивал «Я» над входом в

заведение. Неблагодарная аудитория,

почесав за ухом, скрылась за мусорным

бачком, так и не дождавшись подачки, а

Немов пересек улицу и подошел к подъезду.

- Ты посмотри

опять лужа - не пройти, не проехать, - по

пандусу, шумя сервоприводами недавно

выданного в собесе дешевого китайского

экзоскелета, спускалась пенсионерка с

шестого этажа. Он спешила присоединиться

к подружке, уже устроившейся на лавочке,

едва просохшей после дождя.

- Сейчас я ее

зафотаю и выложу в районном паблике, -

старушка перестала жать на кнопки,

вмонтированные в рукоятку управления

экзоскелетом и достала старый громоздкий

смартфон.

- Ты что,

Николаевна? - прохрипела динамиком

имплантированных связок ее подруга, -

какой паблик? Какие фоты? Ты что в базу

экстремистов попасть хочешь? Это же

критика власти. Ты что оппозиционерша?

- Боже упаси,

- пролепетала пенсионерка, - я так просто.

- Гляди,

Николаевна, отключат тебе твои ходули

оттуда, - подружка ткнула указательным

пальцем вверх, как раз туда, где пролетал

дрон императорской гвардии, - а потом

реформинг сделают, а мы с тобой еще конец

девятнадцатого сезона «сватов» не

обсудили. Придется тогда смотреть тебе

все сначала.

- Доброе утро.

Сегодня двадцать восьмое сентября две

тысячи двадцать восьмого года. Московское

время: семь часов двадцать две минуты.

Температура на улице плюс семь градусов.

Температура дома плюс двадцать четыре

градуса. Тёплый пол включён на минимальный

режим, озонирование откалибровано,

светофильтры на окнах в режиме «пасмурно».

Сегодня умеренно дождливый день, с

редкими порывами ветра. Как спалось?

- Спасибо,

Регина, спалось нормально.

- Давление,

температура, сатурация, пульс в норме.

Не желаете взбодриться кофе? - в голосе

Регины Немову почудились какие-то нотки

сочувствия. Хотя настройщик предупреждал

его, что со временем будет формироваться

привязанность к программе и можно начать

наделять администратора умного дома

человеческими чертами. В этом случае

рекомендуется загрузить иной типаж из

каталога с оффсайта. Например, сменить

женский голос на мужской. Но Немов пока

не хотел этого делать. Он взял выскочившую

из машины чашку и направился к дивану,

поближе к телеголографу.

- Как вы

считаете, уважаемый эксперт, дотации

социально незащищенным слоям населения

должны влиять на социальный рейтинг их

представителей или нет? - излучающий

респектабельность журналист улыбнулся

щупленькому мужичку в очках, сидящему

по левую руку от него.

- На неделе

приобрел целый этаж в небоскребе

«империя», вот и довольный такой, - по

правую руку от ведущего программы уселся

«ноунейм» без лица под капюшоном.

Детектив незаметно включил видеорегистратор.

Конечно люди за столом не могли видеть

хакера, но у Немова они все втроем сидели

за одним столом и дай Бог, это все

останется в записи.

- Зависть -

недостойное чувство. у «совести» его

не должно быть. Даже у цифровой, - Андрей

отхлебнул кофе. - Журналист наверняка

честно заработал и может себе позволить...

- Если начал

свою трудовую деятельность в журнале

«Современник» у Пушкина в тысяча

восемьсот тридцатом году, - перебила

Немова «цифровая совесть», - и он не

журналист. Журналистики у нас нет уже

много лет как. Остались одни пропагандисты.

- Ты, конечно,

знаешь, о чем говоришь? - усмехнулся

Немов.

- Смотри, -

фигура незнакомца наклонилась над

ведущим и извлекла у того из нагрудного

кармана листок, тотчас увеличившийся

в смартлинзах у детектива, - годовой

доход пропагандиста и его супруги,

промывающей мозги обывателям на этом

же канале по вечерам, в сумме миллион

рукоинов, - сверкая двоичным кодом

виртуальная фигура хакера извлекла из

другого кармана, ведущего договор

купли-продажи, - а недвижимости эта чета

прикупила на двести миллионов крипторублей.

Прикольно да?

- Не мешай мне

смотреть сюжет, - детектив обернулся в

сторону кухни, - Регина, еще чашечку

кофе.

- Конечно

социальный рейтинг не панацея, - эксперт

тем временем поправил сползающие с носа

очки, - но он дает стимул людям выбраться

со дна. Чем больше рейтинг, тем больше

возможностей. И все автоматизировано.

Никаких протекций и махинаций, чтобы

там не говорили адепты главного оппо...

- Расскажите

о преимуществах высокого рейтинга.

Что-то новенькое появилось? - перебил

очкарика ведущий. Уже давно на телевидении

было запрещено называть главного

экстремиста и его пособников по имени.

- Эксперт

умолчал о том, что система, направляя

машину экстренной помощи на место ДТП

или на пожар, всегда выберет пострадавшего

с более высоким социальным рейтингом.

А если учитывать, что большие рейтинговые

очки начисляются за лояльность к власти,

то понятно к чему они «стимулируют»

народ таким образом. Будешь топить за

императора и его свиту - будешь иметь

больше шансов выжить. Как тебе?

- Это только

твои слова против слов того эксперта.

- Я уверен,

совесть заставит тебя разобраться в

этом вопросе, - силуэт хакера исчез.

Немов выключил телеголограф и взял в

руки видеорегистратор. Никакой «цифровой

совести» на нем не было, и в памяти

телеголографа хакер не остался.

- Qwerty?

- Опять чисто.

Нет попыток взлома и проникновения.

Извини, но у меня для тебя нет хороших

новостей.

- Что такое? -

Немов закурил цифровую сигарету.

- С того момента,

как ты со мной законнектился, я наблюдал

только то, как ты разговариваешь сам с

собой. Помнишь старое шоу, где чувак

сидит на диване и разговаривает с

телевизором?

- И какие

варианты? - Андрей тяжело вздохнул.

- Я попробую

проанализировать твою прошивку, но,

если та программа-резидент все-таки

присутствует, лучше просто получить

новый ID в твоем бывшем ведомстве.

- По-твоему я

похож на личного повара императора? Или

работаю во внешней разведке ликвидатором?

Заменить ID простому смертному невозможно.

А те паленые, что любая школота использует,

чтобы лазить по порносайтам в даркнете,

они практически одноразовые и для моей

работы не вариант.

- Послушай....

есть еще вопрос.... последнее время у

тебя были стрессы? Может накопилась

усталость? - чувствовалось как напарник

детектива осторожно подбирает слова.

- Ты это к чему?

- Я тут подумал,

если ты принимаешь там антидепрессанты

или стимуляторы какие, у них могут быть

нехилые побочки.

- Галюны что

ли? Исключено. Никогда не сидел и не буду

сидеть на химии.

- Я должен был

спросить.

- Замяли тему.

Я тебя вот тоже спрошу, но из другой

оперы. Правда ли, что при вызове скорой,

при нескольких вариантах система

выбирает клиента с более высоким

социальным рейтингом.

- Да. В ней

заложен такой алгоритм. Кому-то это

покажется жестоким, но системе все

равно, вызываешь ли ты реанимацию или

сантехника, или сдаешь вступительный

экзамен в ВУЗ, или подаешь заявку на

кредит, или участвуешь в розыгрыше

бесплатного билета на матч, Она всегда

сперва выберет чела с высоким рейтингом.

Скажем если будут грабить депутата с

соц. Рейтингом +3500 или студента-бунтаря

с -173, то наряд поедет к депутату, даже

не зная его имени.

- А ты многих

депутатов знаешь по имени, Qwerty?

- Ни одного. Я

телеголограф не смотрю.

- Я тоже никого

не знаю, - ответил Немов. Он вспомнил

того дрожащего пухлячка с синяками

вокруг вытаращенных глаз верещащего в

переулке и его спутницу, вжавшуюся в

стену. Это был депутат парламента,

который лет семь-восемь часто мелькал

в новостях. Андрей тогда служил в полиции,

а этот тип ему запомнился, потому, что

сначала совершил мерзкий поступок,

потребовав наказать гвардейца, пнувшего

какую-то бабу ногой в живот, а потом,

получив сверху по башке, переобулся в

прыжке. Вроде исправился, но по итогу

выглядело это еще более мерзко. А еще

этот тип внес поправку о лишении лидера

сопротивления гражданства. Теперь Немов

уже жалел, что вписался за толстяка в

переулке.

Неожиданно

чистое небо нежилось в ласках огненных

языков заката. По краям уже обрамленное

маленькими точками звезд ближе к центру

оно все еще пылало, не давая разгуляться

зажигающейся тут и там рекламе нагетсов

и зубной пасты. Сотни тысяч усталых

аккаунтов разбрелись по просторам

городской сети. Кому-то нужно было

расписание южного монорельса, кому-то

меню закусочной по соседству, кто-то

искал себе подругу на ночь. На соседней

с Немовым скамейке резались в виртуальные

шашки два старика с неиспорченной

пластикой лицами. Потрясая смартфонами,

которыми, как казалось, можно колоть

орехи, они разыгрывали партию, за партией,

матерясь и прихлебывая пиво.

Немов закурил

цифру и уставился на малыша, гонявшегося

по газону за голограммой гуся, в то время

как его мама летала где-то в дополненной

реальности, выбирая один из курортов

краснодарского края. Внезапно на

периферии зрения замигало сообщение о

вызове неизвестного абонента. Детектив

насторожился.

Кому это

понадобилось шифроваться?

- Слушаю.

- Ты никогда

не говоришь «да». Опасаешься, что кто-то

снимет рукоины по голосу с твоего счета?

– проскрипел в пленочном наушнике

чей-то незнакомый и чрезвычайно неприятный

голос.

- Кто это?

- Как банально.

Я бы на твоем месте спросил «что вам

надо?» Это хотя бы немного приблизило

нас к финалу разговора.

- Мне некогда

развлекать какого-то идиота, скучающего

на пенсии, - Немов включил «соц. корректор».

Если оптический полиграф работает

только при визуализации собеседника,

то СК помогает и при аудиоконтакте.

Правда достоверность падает на шестьдесят

процентов.

На фоне вечернего

города на дисплее смарт-линзы побежали

желтые строчки:

Соц. корректор:

- Ярость 85%. Эффективность диалога 0,8%

- Глупо и

безрассудно так хамить человеку, который

в будущем способен оказать влияние на

всю твою дальнейшую никчемную жизнь, -

все так же вкрадчиво, не повышая голос,

не смотря на показатели соц. корректора

ответил незнакомец. Если он и испытывал

ярость, то с самообладанием у него все

было на высшем уровне.

Соц. корректор:

1. Подыграть, изобразить испуг и уважение

- 28% успеха: «возможно я вас не так понял.

Говорите.» 2. С усталой иронией. Оправдаться

- 37% успеха: «Посмотрел бы я на вас после

многочасовых переговоров с хамоватыми

чиновниками. Это заразно.» 3. Грубо.

Напористо - 62% или 15% успеха: «Если тебе

есть что сказать, не тяни. Иначе я

отключаюсь.»

- Если тебе

есть что сказать, не тяни. Иначе я

отключаюсь.

- Я смотрю, у

нашего мальчика в голове зашевелились

извилины, - голос звонящего превратился

в такой громкий шепот с посвистыванием.

Будто у человека от времени пришел в

негодность искусственный участок

трахеи, начавший где-то стравливать

воздух при напряжении.

Соц. корректор:

- Самодовольство 63%. Умиротворенность

74%

- Молодец.

Теперь слушай. Я знаю кто ты. Я знаю,

зачем ты. Я слежу за каждым твоим шагом.

Ты можешь обмануть кого угодно, но не

меня. Поэтому знай, тебе не удастся то,

что ты задумал. До встречи, - незнакомец

отключился.

Соц. корректор:

- Ликование 88%. Удовлетворение 83%

Соц. корректор:

Анализ личности собеседника. 1)

Психологическое состояние – экзальтация.

2. Характер – неуравновешенный. 3. Психотип

– астеник. Склонен к маниакальной

депрессии.

Да у нас тут

маньячелло! Отлично!

- Qwerty, пробьешь

телефон?

- Уже. Ничего

особенного, но тебе не поможет.

- Почему?

- Звонили из

центра города с паленой симки,

зарегистрированной на умершего человека.

- Понятно.

Отбой.

Сизая дымка,

подсвеченная сиреневыми отблесками

рекламных проекций на стенах домов,

заполняла впадины улиц, прогнувшихся

под тяжестью потоков машин. Серебристые

нити поездов подвесных железных дорог

штопали этот смог, чтобы его не порвали

в клочья грузовые дроны, спешащие

доставить товар с оптовых складов в

супермаркеты. Где-то на верху, над всем

этим, наверное, было солнце, но сейчас

улицы освещало что-то неземное, нездешнее,

ядовито-оранжевое.

Немов припарковал

машину и вышел к точке, где его квадрокоптер

фиксировал того самого Трендафилова

Демьяна Валерьевича. Клиент накануне

договорился о встрече с очень странным

типом, не попадающим ни в сферу его

профессиональных интересов, ни в круг

его знакомых. Клоун из цирка. Детектив

почуял, что без делишек сопротивления

здесь точно не обошлось. Если он и не из

оппозиционеров, то либо информатор,

либо...

Хотя какой из

клоуна информатор? Разве что его наняли

аниматором на праздник внучки мэра

Москвы, а он возьми и сфотай внутреннее

убранство дворца чиновника.

Немов улыбнулся

и едва не столкнулся с белобрысым парнем

в старой куртке с шевроном запрещенного

телеканала. Тот отступал назад, держа

в руках большую профессиональную камеру.

Только сейчас

Андрей обратил внимание, что на улицах

народу больше, чем обычно.

- Слушай, а что

такое происходит-то? - спросил Немов у

парня, пытаясь разглядеть Трендафилова

на противоположной стороне переулка.

- Так протесты

же, - удивленно пожал плечами запрещенный

корреспондент. Только за свою куртку

он мог загреметь на несколько недель в

СИЗО и профилактического реформинга

ему тоже не избежать, если попадется.

Небось еще ни аккредитации, ни лицензии

нет. Не понятно только, где все эти

полицейские дроны?

- А по какому

поводу?

- Ну ты даешь!

- парень даже перестал снимать. Приняли

закон об отмене даже муниципальных

выборов. Теперь институт мундепов

упраздняется.

- Кому же теперь

идти жаловаться на глючные «умные

остановки» или вырубку последних парков?

- детектив наконец увидел Трендафилова,

пробиравшегося в сторону Тверской

сквозь начинающую уплотнятся толпу.

- Пиши на сайт

«оленевода» чат-боту или в приемную

партии жуликов и воров сходи, - засмеялся

парень, - Ну челобитную государю еще

отписать можешь на госуслугах.

Соседний

переулок был наглухо перекрыт броневиками

с водяными пушками, а в этом просто

цепочкой стояли «космонавты», пытающиеся

отсечь народ от площади. Перед ними

толпился разношерстный люд, а из-за

стекол кафе, располагавшегося неподалеку,

на все на это не без интереса смотрели

его посетители, не забывая при этом

отхлебывать ароматного напитка из

светящихся разными цветами чашек.

- Слюшай, ну

ты же такой же, как и я, - горячился

невысокий кавказец перед нацгвардейцем,

сверкающим доспехами, - пасматри голова

твой на мэсте. Что же ты защищаэшь эта

тварь? Она твой мама деньги имел, твой

сестра имел. Твой зарплата какой? Малчишь

да? Малэнкий твой зарплата. Ты и я целий

мэсяц карячимся за дэньги, как тот

министр-шминистр рэсторан ходит, один

обэд платит.

- Зря стараешься,

- высокий худой парень в пальто, похожем

на шинель, снимавший всю эту сцену на

смартфон, кивнул в сторону бойца

национальной императорской гвардии,

чье лицо было и не рассмотреть сквозь

тонированное забрало, - их там перед

каждым митингом так пропагандой

накачивают, что они и собственную маму,

и сестру дубинкой огреют и не поморщатся.

Их из периферии набирают, и двадцатка

штук рукоинов – это раза в четыре больше

зарплаты там у них. А мы для них тут

вообще просто толпа московских

бездельников. Не дави на сочувствие, не

прокатит.

- Какой такой

бездельник? – кавказец начал чуть ли

не куртку на груди рвать, наскакивая на

гвардейца, - я с утра мастерская до ночи

работаль железка, масло… эй.

Немов просочился

сквозь удивительно пассивных бойцов

императорской гвардии, и поспешил за

Демьяном. Клиент, тем временем, был уже

на площади. Он остановился и начал

озираться по сторонам.

Надо подойти

поближе. Мини-дрон ничего не сможет

услышать в этой толпе.

Немов отправил

квадрокоптер обратно в машину и двинулся

в сторону объекта наблюдения.

Народу собралось

уже очень прилично. И это несмотря на

регулярный реформинг.

Откуда они

все помнят, что плохо живут? После

профилактики все эти люди должны быть

счастливыми и довольными жизнью. Ведь

и в школах, и в ВУЗах, и на работе им

ежедневно рассказывают, как хорошо жить

в России.

Наконец над

площадью появилось несколько полицейских

дронов. К недовольным лицам потянулись

светящиеся синие, еле заметные лучики.

Если бы протестанты не прикрыли

вытатуированные на шее ID, что- вообще-то

уже само по себе нарушение закона, то

каждого из них уже бы идентифицировали,

и на учебу и работу автоматом пошли

предписания, а все социальные сети

нарушителей моментально были бы

заблокированы, как и их банковские

счета. А так система по охране

конституционного строя будет выявлять

нарушителей по чертам лиц и радужке

глаз, если это позволят маски и очки.

Площадь гудела,

как растревоженный улей. Помимо

полицейских, летало еще несколько

съемочных дронов с центральных каналов

телевидения. Они конечно не вели прямой

репортаж, а только записывали, чтобы

корреспонденты потом могли нарезать

нужную фактуру. И это правильно. Нечего

возбуждать обывателей ударами дубинок

по непокорным головам, а вот хулиганов

и дебоширов потом надо показать, чтобы

люди знали какие они протестанты.

- Россия будет

свободной, - начали скандировать где-то

справа.

- Долой царя,

долой царя, - подхватили слева.

- Свободу

политзаключенным! Алексея в президенты!

Перед носом

у Андрея проплыл огромный баннер с

надписью: «отпустите деда на пенсию, он

уже по швам разъезжается!»

Кажется, будет

весело.

Людское море

волновалось, заполняло не только площадь,

но и центральную улицу, проходящую через

нее, и все окрестные переулки и даже

проулки между домами. Какие-то пацаны,

чтобы получше видеть, а возможно и

заснять все происходящее, каким-то

образом забрались на крышу соседнего

дома. Из-за его скатной крыши неожиданно

вылетел средних размеров дрон и начал

рисовать в воздухе объемную фигуру

опального лидера оппозиции, вот уже

который год находящегося в розыске. Эта

фигура, с минуту смущенно потопталась

на месте, оглядывая собравшихся на

площади, и, видимо решив, что народу

достаточно, заговорила: - привет это

снова я – тот самый «иной политик», имя

которого вы не услышите ни в одном

телевизоре. Я хочу начать сегодня с

обсуждения черных очков и мусорных

бачков. Да-да вы не ослышались. Черных

очков и мусорных бачков. Посмотрите на

наших дорогих во всех смыслах чиновников.

Они все носят эти смарт-очки. Они, как и

все старперы… а вы там не увидите ни

одного молодого лица, потому, что теперь

эти все посты в этой империи пожизненные

и передаются по наследству. Они, как и

все старперы не понимают, не хотят

понимать и боятся всего нового и не

любят смарт-линз. Они смотрят на своего

императора, который изображает из себя

после последней имплантации брутального

мачо в этих очках. Они подражают ему. А

совсем без очков они не могут. Куда-то

надо прятать свои бесстыжие глаза, и

без текста, который лихорадочно набирают

на дисплее очков им их спичрайтеры, они

тоже не могут. Только в текстах этих нет

ответов, которые волнуют нас с вами. Там

есть все, что угодно: про великую победу

в куликовской битве, про лунный трактор,

который когда-нибудь будет бороздить

просторы Луны, про скрепы и духовность,

но только не про вырубленные парки,

вечную стройку у нас под ногами и не про

вонючие мусорные бачки, в который

продолжают сваливать мусор в кучу, когда

в других нормальных странах этот мусор

разделяют уже десятилетиями. И вот

теперь они лишают нас права выбора

людей, которые занимаются всеми этими

проблемами. Последнего выбора, что у

нас еще оставался. И я надеюсь, что

однажды кто-то из них просто споткнется,

заглядевшись в эти очки и полетит головой

в вонючий мусорный бачок.

Толпа

одобрительно загудела.

- Мы с тобой

Алексей! Ты наш президент, - раздались

одиночные выкрики.

- Мы здесь

власть, мы здесь власть! – начала

скандировать вся площадь.

«Счетчик белой

ленты двести пятьдесят тысяч», - появилось

у Немова в уголке глаза.

- Граждане, вы

находитесь на незаконной акции. Требуем

немедленно разойтись, - раздалось сверху

с полицейского дрона, зависшего над

памятником Пушкину.

Завыли сирены,

по стенам запрыгали отблески полицейских

мигалок. Где-то что-то бухнуло. Наверное,

анархисты резвятся, бросают петарды и

взрывпакеты.

Немов все еще

двигался в сторону Трендафилова, но

делать это было все труднее и труднее.

Вот-вот и он его потеряет из виду, а

квадрокоптер запускать нельзя, потому,

что все гражданские дроны, с которых

блоггеры снимали митинг, уже попадали

под напором полицейских глушилок.

- Вот гады, -

закричала рыжеволосая девушка, вцепившись

Андрею в локоть - уже «буханки» свои

подогнали.

- Что за

«буханки»? – спросил Немов, не упуская

из виду своего клиента.

- Да вон смотри

туда, - рыжая махнула рукой, - с луны что

ли свалился, не знаешь ничего?

Площадь почти

уже по всему периметру окружали черные,

приземистые, округлые, иссиня-блестящие

автомобили, действительно по форме

напоминающие буханку. Детектив с помощью

зума на смарт-линзах приблизил их и ему

тут же пришел ответ на поисковый запрос:

- «беспилотный автозак модели ХМ-22».

Все это хорошо,

но Демьяна уже и след простыл. Нужно

выбираться с площади и поднимать в

воздух свой дрон.

Интересно,

как далеко распространяется зона

действия глушилок?

Пока Немов

крутил головой, толпа пришла в движение.

«Это «буханки» начали рассекать ее на

части.

Так вот зачем

у них такие вытянутые, округлые и

скользкие корпуса.

- Позор! Позор!

– полетело над площадью. Андрею пришлось

поработать локтями, чтобы продвинуться

ближе к домам. Он уже почти был у цели,

когда бок одной из проезжавших мимо

«машин правосудия» раскрылся и вылетевшие

оттуда нейлоновые сети загребли и Немова

и еще с десяток человек вместе с ним.

Борт грузовика снова сомкнулся, и

наступила темнота.

I часть

II часть

Вдалеке показался город. Хмурые силуэты серых башен, высились над морем бушующей вьюги. Герда никогда не видела таких больших городов, да еще и обнесенных удивительно высокими крепостными стенами.

Проходя сквозь широкие ворота, она невольно поежилась, вдруг почувствовав, что город ей не рад.

По грязным узким улочкам, бродили закутанные во всякую рвань люди. В мелких лавках шла вялая торговля, а в крошечных двориках бесилась чумазая детвора. Наконец, Герда выехала на большую площадь, видимо главную в городе. На самом краю стояло небольшое деревянное возвышение, с которого о чем-то увлеченно вещал ободранный старик. Возле него собралась небольшая толпа. Герда решила утолить свое любопытство и подъехала поближе.

- ...И когда ромейский бог придет и на эту землю, то горе будет всем нам. И мы сгинем в пламени высоких костров, на которых нас будут жарить заживо! Не слушайте же люди колдунов в длинных одеждах, что скажут вам, мол, их бог есть любовь. Нет, не любовь он вам принесет, но смерть. Смерть бесславную, смерть бесчестную! Коль услышите их речи, ядовитым медом пропитанные, берите мечи свои и отсекайте языки их...

Герда не стала слушать длинный перечень того, что нужно предпринять человеку, дабы не пустить сюда заморского бога и поехала дальше.

Тут ее глаза остановились на ещё одной высокой деревянной конструкции. Девочка судорожно вдохнула ледяной воздух, сдержав рвавшийся наружу крик. На длинной балке висело три трупа. Почерневшие, голые мужчины, с чудовищно искаженными лицами, на которых отпечатался бесконечный ужас. Казалось, что они погибли мгновенно, напоследок заглянув в глаза неведомому монстру.

Герда не могла отвести взгляд от их страшных лиц.

- Христиане. - Мягко сказал кто-то чуть позади девочки.

Она глянула через плечо и увидела мужчину. Он был почти раздет, а на шее у него набух огромный бубон. Лицо казалось доброжелательным, но глупым.

- Кто? - Переспросила Герда.

- Христиане. - Протянул убогий. - Пришли к нам. Про свою веру что-то говорили. Неплохие люди вроде бы, а кто ж знал, что это всего лишь шпионы вражеской армии смуту тут разводят? Король как узнал про них, так очень разозлился. А Королева и того хуже. Во всех городах такие были. Всех повесили и объяснили нам, простому люду, что к чему. - Он беззубо улыбнулся и добавил. - Из-за этих шпионов нам и жрать нечего. Корабли с зерном наши грабят, да колдовством штормы вызывают.

- Зачем им ваше зерно?

- А кто их поймет. Любят, чтобы простой люд страдал. Поговаривают, что в своих странах они даже королями управляют! Поэтому, там так все и плохо.

- Почему вы думаете, что в других странах плохо? - Теперь Герда не могла отвести взгляд от бубона, который, казалось, должен был вот-вот лопнуть.

- Ну, уж это-то, девица, каждому известно. Что ж ты думаешь, они в наши земли полезли? Уж, не от хорошей ли жизни? Хотят заграбастать наши богатства, верно говорю.

- Понятно.

- А вас, что привело в наше процветающее королевство?

- Я ищу своего друга. Он, кажется, отправился именно сюда.

- А как же. - Гордо начал убогий. - В наше королевство многие путники приходят, но что еще более примечательно, многие считают счастьем остаться здесь жить. Но как его зовут? Я в городе знаю почти всех и, быть может, смогу помочь юной леди.

Герда подумала, что ничего плохого не будет, если она скажет имя.

- Юноша. Примерно моего возраста, его зовут Кай.

Убогий посмотрел на девочку настороженным взглядом и промямлил:

- Со времен коронации прошло не так много времени, чтобы дети настолько выросли. Поймите меня правильно, каждого второго новорожденного мальчика, уже года три, называют Каем. Но чтобы юноша... Может, конечно, он сменил имя во славу нашего великого короля. Думаю, вам, молодая леди, лучше посетить столицу. Это полтора дня по тракту.

Убогий ссутулился и ушел, что-то бормоча себе под нос.

Герда бросила последний взгляд на висельников и поскакала прочь.

Тракт, на котором сходились все дороги королевства, оказался оживленным. По широкой раскатанной дороге сновали многочисленные повозки. Несколько раз встречались военные патрули, с ног до головы закованные в железные доспехи. Даже лица их полностью скрывались под воронеными шлемами. А в узких прорезях не было видно глаз.

На ночлег Герда остановилась в дурно пахнущей таверне, где ей подали горячее мясо и кружку пенистого пива в обмен на ее старую шубку, которую девочка когда-то взяла у своей сестры. Кроме пива, из напитков, здесь ничего не подавали.

Тавернщик, в порядке вежливого разговора, спросил, куда юная леди держит путь, но услышав ответ, поспешно отвернулся и больше не заговаривал.

Когда начал светлеть восток, Герда уже скакала по тракту. Глаза её слезились от ледяного воздуха, что кидался ей навстречу.

Только к полудню, она увидела очертания столицы. И чем ближе она подъезжала, тем больше захватывало дух от этой мрачной громады домов, карабкающихся на склон горы, чернеющей позади города. Над всеми зданиями и крепостной стеной возвышался сияющий синий дворец, который будто врастал в камень горы. Девять острых башен, напоминали чудовищный гребень, исполненный из когтей колоссального чудовища.

От дворца веяло страхом и нелюдимым холодом, который вдруг вспыхивал ледяной розой где-то в животе.

Когда Герда въехала в белые ворота, сердце её забилось с удвоенной силой. И не чудовищная картина смерти и разрушения, вдруг раскинувшаяся перед её глазами, так напугала девочку, но чувство, что на её плечо легла ледяная рука. Рука, воле которой было почти невозможно сопротивляться. И рука эта разворачивала её обратно к воротам.

Но Герда пошла вперед.

Мощеные улицы оказались пустыми. Возле домов стояли брошенные телеги, груженные чумными трупами горожан. Женщины, мужчины, дети и даже груднички лежали замерзшими, бесформенными кучами почти на каждом перекрестке. Вдалеке был слышен лай какого-то недобитого пса. И одиноко свистел ветер, пробираясь в открытые окна навеки пустых домов. Изредка хлопали потревоженные ставни.

Кобылка медленно шла, цокая копытами по желтому камню. Они поднимались к великолепному дворцу.

Город давно умер.

Везде валялся мусор и хлам, который не успели растащить погибшие мародёры, разделившие участь своих жертв. Лежали окоченевшие тела животных, замерзшие в некрасивых и невозможных позах. Местами встречались лужи и сосульки из бурой крови. И всюду были разбросаны сотни сотен осколков черного льда.

По бокам, словно похоронные камни, стояли серые дома, разрисованные ледяными узорами. И вскоре поворотов совсем не стало. Девочке чудилось, что она идёт между двух сплошных стен, которые сходятся у неё за спиной, и что никакого пути назад больше нет.

«Так идут на плаху» - подумала она, и ей стало немного легче от осознания неизбежного конца, в этом царстве смерти.

Перед Гердой неумолимо росли исполинские башни дворца. Рука на плече становилась всё настойчивей. Но теперь она вела её вперед.

К дворцу.

К смерти.

К Каю.

Да, к нему. И пусть я умру, но он не останется прежним, подумала Герда.

Она не понимала, почему так внезапно поверила в собственную смерть. Но мысль эта её успокаивала.

«Если Королева убьёт меня, то Кай точно перестанет её любить»

Кобылка под ней дрожала, но послушно продолжала идти. Недалеко от дворца, Ваньо вдруг остановилась, и тогда девочка слезла, почесала её за ухом и попыталась развернуть, чтобы лошадь смогла убежать. Но вместо этого у кобылки подогнулись колени, и она осела на землю, не в силах встать. Тревожно заржала и положила голову на желтый камень дороги.

Герда пошла дальше в тяжелом одиночестве. Холод обволакивал её, словно кокон. Становилось трудно дышать. И в животе колыхались волны странного ужаса.

Вокруг воцарилась абсолютная тишина. И сквозь это пугающее молчание, Герда услышала своё имя. Кто-то произнес его совсем тихо, почти робко.

- Герда. – Хрустнул снег.

- Герда. – Скрипнул старый ставень.

- Герда. – Шепнул коварный ветер.

Она подходила к высоким воротам ледяного дворца.

- Герда. – Позвали могучие петли врат.

Девочка вошла внутрь и охнула. Огромные ледяные залы, были заполнены ровными шеренгами воинов. Тысячами тысяч воинов. И все они, закованные в черное железо, наблюдали за ней тлеющими углями нечеловеческих глаз через прорези рогатых шлемов. Но ни один не тронулся с места.

Она шла сквозь их ряды и чувствовала боль. Всё вокруг, все залы, да и сам воздух этого дворца был наполнен неистовой болью.

Девочка шла по синему полу бесконечных залов, а день сменялся ночью, но вскоре, и луна ушла за горизонт, вновь освободив место бледному солнцу.

И только тогда Герда вошла в тронный зал.

- Кай! – Закричала она, и кинулась к ледяному престолу.

Он поднял удивленный взгляд, и какую-то долю секунды казалось, что он её не узнает. Но потом в его глазах что-то сверкнуло, и он поднялся с трона.

- Герда? Но что ты здесь делаешь?

Девочка подбежала и обняла повзрослевшего Кая. Он был ледяным.

- Ты совсем замерз! Я пришла за тобой. Твои родители совсем заждались тебя! Да, и я по тебе ужасно соскучилась. Пойдем со мной Кай из этого кошмарного места.

Юноша аккуратно взял Герду за плечи и осторожно отстранил от себя. А потом заглянул ей в лицо.

- Уже совсем взрослая. - Задумчиво произнес Кай. - Сколько лет прошло с нашей последней встречи?

- Три года. Но бери меня за руку, и мы тотчас же уйдем!

- Три года? В этом месте сложно следить за временем. Да, и зачем? Если впереди тебя ждет вечность. Ты расцвела, Герда. Совсем как те розы у подножия горы, возле которых мы в детстве играли. - Юноша улыбнулся, но глаза его не потеплели. В них все еще стоял синий лед замерзшего моря.

- Кай, ты помнишь! Эти воспоминания грели мне сердце на протяжении всего длинного пути! Но пошли! Неужели ты не хочешь вернуться к тем прелестным розовым кустам? К нашим веселым ручейкам? К натопленному дому? Ты не представляешь, как горевала твоя мама, когда ты исчез! Пойдем домой, Кай, пожалуйста!

- Но мой дом здесь. - Мягко возразил Кай. - Я король земель, что раскинулись южнее и севернее, западнее и восточнее этого дворца. От моря до моря люди живут и умирают под моей властью. Пусть у нас сейчас бушуют болезни, но люди любят меня. Я не могу бросить своих подданных. И не могу покинуть свою Королеву. - При этих словах, к ужасу Герды, щеки Кая порозовели, а в глазах вспыхнул нежный огонек. - Ну, а розы. Вот они.

Юноша сжал кулак, а когда расправил, то в ладони лежал чудный бутон ледяной розы.

- Возьми себе на память. Он никогда не растает.

Герда взяла бутон, не отрывая решительного взгляда от лица Кая.

- Твоя Королева тебя околдовала! Я знаю и о других таких же мужчинах, чьи сердца заледенели от ее волшебных осколков льда!

- У нее нет других мужчин. А те о ком ты говоришь, это воины нашей непобедимой армии. Ты прошла через их ряды. Они мечтали сражаться вечно, и Она исполнила их мечты. Теперь они бессмертны и счастливы.

- Счастливы? Разве ты не чувствуешь их боль, милый Кай? Даже воздух возле них вопит от жалости!

- Эта боль окупается сторицей на поле боя. Ты не видела, как пылают их глаза на марше, когда мы идем разить наших врагов. Ты не видела, как они рады кровавой битве, как они упиваются своим бессмертием, калеча беспомощных врагов королевства. А немного боли в промежутках между войнами это, поверь, достойная цена за вечную жизнь.

- Кай, это не твои слова! Твоя Королева околдовала тебя, точно так же, как этих несчастных! Ты такой же безвольный инструмент на ее бессмысленной службе! И ты точно...

- Герда, нет. - Тихо произнес Кай.

- ...так же страдаешь, как они! Разве ты не видишь, во что ты превратился? В твоем королевстве царствует чума, и поклоняются ей, а не тебе! А ты сидишь в мертвом дворце, и чары ее держат тебя за горло...

- Герда, нет. - Сказал Кай чуть громче.

- Вспомни свой дом. Вспомни, как она украла тебя оттуда! Мы же были счастливы! Мы любили друг друга! А она уничтожила все это ради своей прихоти! Ты же всегда был сильным, Кай! Почему ты теперь сдаешься этой отвратительной ведьме без боя и без сопротивления? Стряхни с себя ее проклятие, покажи что...

- Герда! Нет! - Его голос, наполненный нечеловеческой мощью, прокатился по залам дворца. Было слышно, как в едином ужасе лязгнули доспехи, вздрогнувших легионов. С ледяных стен, посыпалась снежная пудра.

Девочка со страхом смотрела в глаза Кая, где бушевал знакомый ей шторм, и нити молний освещали его взор изнутри.

- Меня никто не околдовал. Я сам звал ее, я сам сел в ее сани и катался в них до утра, и когда она привезла меня обратно домой, то я уже не знал иного дома, кроме как подле нее. И Герда, ты говорила про осколки льда? Ты знаешь, что они делают?

- Убивают. - Выдохнула девочка.

- Да, но перед этим они связывают две души нерушимой любовью. Такой искренней, счастливой и настоящей, что все вдовы почитают дарованную им короткую семейную жизнь своим самым большим счастьем. Ты знаешь всё это, я вижу.

- Ну, и что? Ты хочешь откупиться от меня осколком льда? Ты ведь знаешь, что тогда я назову твое имя. - На глазах Герды выступили слезы.

Кай на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.

- И возле самого моего дома, так близко, что мне стоило протянуть руку и открыть дверь, дабы уже никогда не увидеть мою госпожу, мою Селену, Она из жалости к маленькому, ничтожному оборвышу, предложила загадать мне любое желание, которое Она в силах исполнить.

Кай замолчал, будто предлагая Герде угадывать. Но та крепко сомкнула губы, неотрывно глядя на юношу с немым вызовом в зеленых, лесных глазах.

- Я загадал. - Тихо продолжил король. - Чтобы она прошептала мое имя над своим осколком льда. Чтобы мы вечно любили друг друга, пусть среди холода и снегов, пусть хоть в самом ужасном месте на этой земле. И она послушалась меня. Она нежно прошептала мое имя, глядя прямо в мои глаза. Когда мы неслись в самом сердце бури к ее королевству, я был самым счастливым мальчиком на земле, а она самой счастливой из вечноживущих женщин. Мне жаль, моя добрая Герда, но я связан нерушимой любовью, которая будет существовать вечно.

Стало тихо. Герда сверлила юношу взглядом, а потом прошептала, сквозь вновь выступившие слезы.

- Заклинаю тебя, именем Одина, Фрейи...

- Мы не боимся наших несуществующих богов, Герда. - Печально сказал Кай. - Даже ромейский бог не имеет над нами власти, пусть и тянет свои руки с далёкого юга, оттуда где и снег-то бывает редко. Ты можешь уйти, а можешь остаться здесь. Обещаю, что я найду тебе теплую комнату во дворце, ведь ты не привыкла к такому холоду. А потом, если тебе тут надоест, сможешь уехать, когда пожелаешь. Думаю, Селена тоже не будет против.

- Но я же люблю тебя, Кай! - Горячие слезы брызнули из глаз девочки, падая на кристальный пол, который тут же пошел белыми трещинами - И не какой-то искусственной любовью, созданной черным волшебством, но настоящей! Как ты этого не понимаешь!? Как ты можешь быть настолько холодным!?

Герда бросилась на грудь Каю, неспособная сдерживать рвущиеся изнутри рыдания. И ее раскаленные слезы впитывались в богатые королевские шелка юноши, дымясь на лютом холоде мертвого дворца.

- Герда... - Каю стало тяжело дышать. - Герда...

Сердце его разрывалось от боли. Он чувствовал, как лопается лед и из зияющих трещин, толчками хлещет горячая кровь. А девочка продолжала безудержно рыдать, все крепче сжимая в объятиях своего Кая.

- Герда! Ты меня убиваешь! - Вскричал он. И понял, что больше не может стоять на ногах.

Он рухнул на ледяной пол и ощутил давно забытый холод, своей спиной. Попробовал вздохнуть, но легкие лишь беспомощно булькнули, заполняемые освободившейся от ледяных оков кровью.

И тогда он заплакал, беспомощный, неспособный даже говорить.

Неспособный жить.

Он смотрел в искаженное лицо Герды, но не слышал страшного вопля, полного невыразимого горя, что отражался от дрожащих ледяных стен. Не слышал судорожных слов любви. Не слышал проклятий, которые девочка призывала на свою голову. Не слышал тихих, безнадежных извинений, когда его кровь уже застыла на синем льду.

Кай плакал до самого конца. Пытаясь найти помощь, в этих теплых, лесных глазах.

На небе, за прозрачными стенами, мягко переливалось сияние севера, окрашивая весь дворец в свои изумительные цвета.

Она вошла бесшумно. Она вошла осторожно.

Герда поняла, что Королева стоит за ее спиной, только благодаря мягкому лунному свету, что осветил бездыханное тело юноши. Но девочка и тогда не перестала гладить его непослушные пряди русых волос.

- Он умер? - Тихо спросила Королева и Герда удивилась ее юному мелодичному голосу.

- Да.

- Я почувствовала его смерть.

Селена сделала несколько легких шагов и присела рядом с девочкой. Прикоснулась к окоченевшей руке Кая своими изящными пальцами, а потом погладила его щеку.

В гулкой тишине дворца что-то звонко упало и разбилось. Звук повторялся снова и снова.

И снова.

Герда посмотрела на королеву и вновь удивилась. Ибо Королева плакала, и голубые льдинки ее слез, падали на растрескавшийся пол и разбивались на мириады осколков. Селена тоже посмотрела на девочку и их взгляды впервые встретились. Им показалось, что каждая видит свое собственное горе в глазах другой.

- Возвращайся домой, Герда. - Грустно произнесла Королева. - Тут ничем не поможешь. Даже я не смогу его воскресить.

- Но вы же возвращали к жизни павших воинов. - Прошептала девочка.

- Это ты называешь жизнью? Вечные страдания, ради того, чтобы доставлять страдания другим? Может это и хорошо для ваших отцов, что не мыслят жизни без убийств. Но не для моего Кая. Возвращайся домой, я его похороню как должно, обещаю.

- И вы не будете мне мстить?

Королева печально улыбнулась и одна непокорная слеза вновь разбилась о кристальный пол.

- За что? За то, что ты любила его, так же как и я? Нет. Не буду. Я не чудовище, как ты привыкла обо мне думать. Я просто другая.

Герда встала, и почувствовала тысячи иголок вонзившихся в ее затекшие ноги. Бросила взгляд на красивое лицо Кая и мысленно попрощалась.

У самого выхода из тронного зала, она услышала неприятный треск и обернулась. Королева подняла примерзшего юношу с пола и положила его на трон.

Только к утру девочка вышла из ледяного дворца на улицы пустого города. Недалеко от ворот лежала ее погибшая лошадка, Ваньо, так и не сумевшая встать. Герда ласково потрепала ее холодную шерсть и поцеловала в ледяной нос. Слез у девочки не осталось.

Она пошла дальше, не обращая внимания ни на горы мертвых, ни на пустые дома, ни на лютый мороз.

На выходе из города она услышала страшный, нечеловеческий вой в котором смешалось бессилье, раскаянье, горе и невыразимая, потусторонняя любовь. Вой, который пробирал до костей и заставлял дрожать.

И тогда Герда в последний раз обернулась, чтобы увидеть, как огромная, черная гора трещит и разрушается прямо на глазах, как падают ледяные башни, поднимая облака белого снега и черной пыли.

Девочка, уже девушка, ничего не почувствовала. В безграничной пустоте, которой наполнила её смерть Кая, не нашлось места даже для сожалений.

Дворец осел, будто его и не бывало. Вой прекратился.

Когда, через два дня, Герда дошла до знакомой таверны, случилась оттепель, предвещавшая пришествие весны.

Только об этом чуде и говорили все вокруг.

Герда слушала восторженные разговоры, дышала потеплевшим весенним воздухом, но он казался ей неприятным. Она не чувствовала радости от вида тающего снега и ей совсем не хотелось есть, хоть она голодала почти пять дней. Герда даже не понимала, зачем она вообще находится в духоте натопленной таверны.

Она вновь вышла на улицу и почувствовала упоительный холод у себя в кармане. Она достала бутон ледяной розы, вспомнила улыбку маленького Кая, и улыбнулась сама. Прикоснулась к розе губами, а потом и кончиком языка.

"Как я хочу попасть на пустынные снежные поля!" - Вдруг подумала Герда.

И почти не удивилась, когда увидела вдалеке, мчащиеся к ней белые сани без кучера, запряженные огромными оленями.

ГЛАВА 8

Звук будильника на идентификационном браслете крайне надоедливой мелодией вернул Фёдора Афанасьевича Волынца к реальности. Тот недовольно заёрзал на кровати и уверенным отработанным ударом руки хлопнул по прикроватной тумбочке, в надежде навсегда избавится от этого маленького механического мучителя. Странно, но противный писк продолжился, как ни в чём не бывало. Фёдор ещё раз с размаху ударил по тумбочке и снова мимо. Да, что такое?

Мужчине пришлось открыть глаза. Браслет находился не на своём обычном месте, а прямо перед его лицом. Держало его в руках маленькое очаровательное веснушчатое создание семи лет от роду, восседавшее на большом животе Волынца.

— Папуся, вставай. Ты что забыл? Тебе пора на работу, — деловито сказала Варя, тыкая пальчиком в циферблат, который показывал 8:15 местного времени. — Мне теперь, тебя каждый день будить придётся? Вчера, тоже проспал...

— Вот думаю съесть тебя на завтрак, чтобы не мешала мне, — пригрозил ей Волынец, начав губами хватать её ручки и ножки.

— Ай, папуська, пусти! — завизжала Варя, извиваясь от щекотки.

Фёдор нежно обнял её и поцеловал в носик, а она, обвив голову отца руками, стала гладить и поправлять его седые волосы.

Генерал-майору Волынцу было уже пятьдесят шесть, и так получилось, что кроме Вари у него не было детей. Когда же она родилась, то поистине стала настоящим сокровищем для старого воина. В этом непоседливом рыжеволосом ребёнке он обрёл смысл жизни и настоящую радость.

— Доча, мамка где? — спросил он через минуту, нехотя отрываясь от своего любимого человечка.

— Уже давно ушла на работу... И ты вставай... — ответила Варя, вскакивая на ноги, и начиная бешено прыгать по постели, чтобы, наконец, окончательно растормошить отца.

— Да встаю я, встаю, — недовольно закряхтел Фёдор, тяжело поднимаясь на ноги.

В голове генерала шумело от вчерашнего коньяка – перебрал, засидевшись с приятелями в ресторане на верхнем уровне. Как всегда было весело, но так много вливать в себя этого пойла нельзя, годы уже не те, — подумал Фёдор Афанасьевич, неровной походкой направляясь в ванную комнату.

— Ты что, опять ночью пришёл? — строго спросила Варя, забегая за ним вслед.

— Так, ребёнок, хоть ты мне мозг не пили, достаточно одной женщины, которая это делает в совершенстве, — нарочито строго произнёс Волынец, прогоняя дочь из ванной и захлопывая перед её носом дверь.

— Кстати, доча, слышишь меня? — крикнул он, удобно расположившись на унитазе. — Как она, сильно ругалась, ночью то?

— А ты что не помнишь? — крикнула девочка из-за двери. — Не, не ругалась совсем...

— Вот это, самое плохое, — тихо, сам себе сказал мужчина, пытаясь вспомнить, как он всё же оказался дома...

Позже, уже на кухне во время завтрака, где Варя, играя роль хозяйки, ухаживала за отцом, отправляя одну за другой, порции дегидратов в кухонную печь, Волынец спросил:

— А ты почему дома? Почему не в школе?

— Какой день то, хоть помнишь? — постучала она отцу по лбу. — Воскресенье.

Генерал почесал затылок, другой рукой отодвинул дочь от печи, пока та не перевела все домашние продуктовые пакеты.

Он действительно забыл, какой сегодня день недели, все дни слились для него в бесконечную вереницу дежурств. Да и какая разница, что на календаре, вторник или пятница, если ты комендант космической крепости. На этом посту у тебя нет, ни выходных, ни отпусков, ни больничных, слишком много ответственности для подобных глупостей. Однако Волынец не жаловался, он настолько привык к подобному режиму работы, что просто не представлял, как можно жить по-другому.

«Измаил» – крепость, которой он командовал, вот уже восемь стандартных лет была его домом, детищем и самым любимым местом во всём необъятном космосе. Генерал-майор знал об этой станции практически всё, уж точно лучше любого местного инженера, техника или снабженца. Что где расположено, как функционирует оборудование, что нужно исправить, где случилась очередная неполадка, сколько людей числится в штате каждого из отсеков – все эти данные сохранялись в его голове без особых усилий. Знающие люди удивлялись, как можно помнить такое множество деталей и мелочей, да и зачем, если у тебя для этого есть, и помощники, и искусственный интеллект. Ответ прост, Фёдор Афанасьевич настолько сильно любил свой «Измаил», что ему было даже в удовольствие ведать всё, что происходило внутри и снаружи его стен.

Он был настоящим заботливым отцом для этой старой крепости и одним из самых лучших её комендантов за всю историю. Да и отцом, в обычном понимании этого слова, Волынец стал именно здесь. Варя появилась на свет менее чем через год после того, как они с Яниной (его супругой), перевелись из состава флота на службу в гарнизон «Измаила». Рождение ребёнка для уже немолодого генерала стало поистине чудом и нежданной радостью. И это произошло в стенах медицинского модуля, именно здесь, на его любимой станции. И как было не любить это место, ведь на этих палубах, по сути, прошли лучшие годы его жизни.

Каждая смена начиналась одинаково. Генерал вставал, надевал мундир тёмно-зелёного цвета, цеплял на руку тот самый идентификационный браслет, которым его сегодня разбудила Варя, и отправлялся своим обычным маршрутом к непосредственному месту своей работы – Пункту Управления.

Центральный Пункт Управления представлял собой, автономный бронированный отсек на верней палубе станции. (Уровни и сектора космических крепостей, для простоты, носили такие же названия, что и на кораблях флота). Это было самое защищенное и безопасное место на всём «Измаиле» – трёхслойная обшивка из нимидийской брони и мощный энергетический экран, делали командный отсек практически непробиваемым даже для самых мощных орудий врага, направленных со стороны космоса.

Вообще, вся крепость являлась примером фортификационного гения отечественных военных инженеров. И пусть никого не смущает, что «Измаилу» в этом – 2215 году исполнилось ровно четверть века, с того времени, как боевая станция встала на дежурство по охране имперских границ. Даже считаясь некоторыми специалистами, устаревшей, она представляла собой, неприступную твердыню, о которую уже не раз разбивались целые дивизии кораблей врага.

Крайний раз, когда название «Измаил» прогремело на всю Империю, произошло в Русско-османскую войну. В 2212 году у «стен» именно этой крепости произошло одно из самых кровопролитных и упорных космических сражений того времени – Идрицкая битва. Наш Черноморский флот сумел тогда, не только выстоять, но и одержать свою первую победу, остановившую наступление кораблей султана Селима по всему фронту. Крепость сыграла в этом сражении чуть ли не главную роль, став ключевым элементом нашей обороны.

Адмирал Самсонов – новый командующий флотом, расположил «Измаил» в центе своих позиций, но не как обычно – в авангарде, а во второй линии, как своего рода заслон на случай прорыва основного строя, кораблями османов. Многие командующие дивизиями недоумевали, почему адмирал это сделал, ведь в условиях, когда противник числом превосходил нас почти в полтора раза, правильнее было бы поставить крепость именно в первую «линию», на одном из направлений вражеского удара. Однако, как показали последующие события, командующий принял самое верное, на тот момент, решение.

Всё время сражения, крейсера и линкоры «черноморцев» сильно страдавшие от огня противника, ротировались между собой, по очереди заходя под защиту крепости. Та же, прикрывая их отход огнём главных орудий, принимала на себя удар основных сил врага. Русские корабли, тем самым, получали время на краткосрочный ремонт, а главное, на восстановление своих истощённых энергетических полей. Частично обновлённые, они снова вступали в бой, теперь уже в свою очередь, отгоняя османов от «Измаила».

Эскадры султана, как ни старались в тот день, однако так и не смогли прорвать нашу обо-рону. Несколько раз им удавалось вклиниться в порядки Самсонова, но снова и снова на их маршруте становился этот непробиваемый «Измаил». Капудан-паши галер и фрегатов осман-ского флота проклинали крепость, получая огромные пробоины в борта своих кораблей из её дальнобойных пушек. Они спешили побыстрей выбраться из зоны поражения, не в силах на равных противостоять мощи русской крепостной артиллерии. Лишь огромные бронированные линкоры, такие как знаменитый – «Абдул Кадир», могли выдержать подобный огонь, но таких дредноутов у врага оказалось мало в том сражении, а тех, что были, связали артиллерийскими дуэлями наши тяжёлые крейсера.

В результате этаких своеобразных качелей, когда Черноморский флот, то прогибался, отходя назад, то снова выравнивал строй, крепость, продолжая вести непрерывный огонь по врагу, попросту перемалывала его порядки. Через какое-то время, силы противоборствующих флотов численно сравнялись, и тогда адмирал Самсонов смог перейти в контрнаступление. Османы оказались морально не готовы к такому повороту событий и, нарушив построение, бежали из сектора боя. Дальше было лишь делом техники, преследовать отступающих, расстреливая их двигатели и не давая возможности кораблям врага снова сгруппироваться.

То была великая и очень необходимая нашей стороне, победа. Сам император прибыл вскоре в расположение флота, чтобы лично наградить отличившихся в этой космической битве, командиров. Основные лавры победителя по праву достались адмиралу Самсонову, как главнокомандующему нашими силами. А вот почётное второе место на этом пьедестале славы заслуженно получил генерал-майор Волынец. Все без исключения отмечали ключевую роль его непобедимой крепости в прошедшем сражении, а также профессионализм и отвагу его коменданта. Многие командиры кораблей подходили и искренне благодарили Фёдора Афанасьевича за своё спасение в той критической ситуации...

Да, хорошие были времена, и наш генерал-майор всегда вспоминал те дни с невероятной теплотой в сердце. Звезду Героя Российской Империи, которую Волынцу надел на мундир сам Константин Александрович, тот с гордостью носил поверх планки всех остальных орденов.

После Идрицкой битвы космическую крепость, изрядно тогда пострадавшую от вражеского огня, отбуксировали в тыл на ремонт и модернизацию. После технического обновления, «Измаил» стал ещё более оснащённой и боеспособной станцией. В частности к её основному сегменту – огромной конструкции в виде неровной сферы, были добавлены четыре, так называемых «бастиона». По сути, они представляли собой автономные артиллерийские батареи, выведенные за пределы основного корпуса и имеющие возможность кругового обстрела. Бастионы находились, каждый, на расстоянии восьми километров от крепости и были соединены с ней переходами, с курсирующими внутри них грузовыми лифтовыми капсулами.

К сожалению, работы по введению крепости в эксплуатацию заняли какое-то время и гарнизону «Измаила» с его отважным командиром, так и не удалось принять участия в дальнейших боевых действиях той кампании. Униженные османы, проигравшие после этого ещё не-сколько крупных сражений, вынужденно подписали мирный Константинопольский договор. Война была завершена.

Прошли парады и балы в честь великой победы и постепенно, как это всегда и бывает, слава героев той войны, оказавшейся одной из череды непрекращающихся пограничных конфликтов, стала постепенно меркнуть. Об «Измаиле» и его неоценимых заслугах перед отечеством уже и не вспоминали. Крепость поставили на дежурство в одну из захолустных пограничных систем, затем в другую. Так три года подряд и продолжала она кочевать по космическим просторам, пока несколько месяцев назад снова не оказалась вблизи границ с Османской Империей, в системе «Бессарабия». Всё это время гарнизон крепости продолжал нести унылую монотонную службу, где самым «опасным» инцидентом, был небольшой бой с одиноким пиратским крейсером, случайно вошедшим в зону действия орудий «Измаила».

За последние годы Волынец, так скажем, «раздобрел» на казённых харчах, отъел приличный животик и заметно погрузнел. Да, не о такой карьере мечтал генерал, когда они с его супругой Яниной Дибич – которая была лётчиком-истребителем и командиром гарнизонной эскадрильи на «Измаиле», решили связать свою судьбу с этим местом. Его молодая красавица-жена, как верная боевая подруга, перевелась восемь лет назад в гарнизон крепости, решив остаться служить рядом со своим супругом...

Фёдор Афанасьевич поморщился, когда неожиданно вспомнил о жене. Сейчас ему вообще не хотелось о ней думать. Генерал быстрым шагом шёл по одной из палуб крепости в сторону лифтовых капсул. Маленькая Варя семенила вслед за отцом, постоянно мешаясь тому под ногами.

— Мне кажется, было ошибкой взять тебя с собой, — недовольно произнёс Волынец, пытаясь не сбить и не раздавить собственное дитя.

— Дома я не останусь, — заявила та. — Там скучно... Всё равно убегу...

— Да я знаю, что убежишь, — печально вздохнул отец. — Как ты смогла в тот раз обхитрить няню, что та, сама выпустила тебя из каюты, а? Признавайся...

— Не скажу, — замотала головой Варя, хитро улыбаясь, — а то больше не смогу так же... Было бы кого обманывать – няня же, электронная, а не живая...

— Мало получила кренделей от матери? — припомнил ей Фёдор и пригрозил. — От меня ещё захотела добавки?!

— Ай, — махнула рукой девочка, не придавая угрозам отца большого значения. — Папусь, я же знаю, что ты только пугаешь...

— М-да, всё-то ты знаешь, — хмыкнул Фёдор Афанасьевич. — Давай договоримся, на посту не баловаться и не мешать операторам, поняла?

— Да поняла я, поняла...

— Что-то мне не вериться... Ладно, — Волынец на некоторое время оставил дочь в покое и включил переговорное устройство:

— Капитану Ильяшенко, — сказал он, строгим командным голосом, поднеся браслет к лицу, — прибыть на Центральный Пункт через полчаса...

Произнеся эту фамилию, взгляд генерала стал стеклянным, чем-то похожим на взгляд андроида. Он и Варя не успели ещё даже подойти к лифтам, как неожиданно перед ними выросла двухметровая фигура розовощёкого бравого молодца. Капитал Ильяшенко вытянувшись по стойке смирно, отдал честь и чётко произнёс:

— Господин генерал, вызывали?

Заметив некоторое недоумение на лице своего командира, Ильяшенко широко улыбнулся и продолжал:

— Я был поблизости, когда услышал ваш вызов...

— Здравия желаю, — радостно подскочила к капитану девочка.

— Здравия желаю, Варвара Фёдоровна, — весело взял под козырёк Ильяшенко.

— Так дочь, не мешайся, — сказал Волынец и смерил таким строгим взглядом, капитана, что у того с лица тут же исчезла беззаботная улыбка.

— Сигнала от этого «растреклятого» таможенного поста у «Мадьярского пояса», снова нет, — сказал Волынец. — Ваш «Зоркий» – скоростной эсминец... Сходите к «мадьярам», по-быстрому, узнайте, в чём на сей раз, причина их радиомолчания...

— Может, казаков послать? — абсолютно без задней мысли предложил Ильяшенко, зная, что те, на своих «чайках» сделают это гораздо быстрей, чем он на эсминце. — Ведь «Зоркий» на данный момент – единственный боевой корабль у стен «Измаила»...

Волынец вопросительно посмотрел на молодого офицера.

— Я имею в виду, что если что-либо случиться, — попытался объясниться Ильяшенко, — то не лучше ли, чтобы мой эсминец находился поблизости?

— А что, по-вашему, может такого произойти, чтобы боевая космическая крепость 1-го класса, стала остро нуждаться в присутствии рядом, вашего крохотного кораблика?! — генерал еле сдержался и не стал употреблять дополнительные выражения, только из-за того, что Варя была рядом.

— Я имел в виду, что... — протянул капитан, понимая, что ляпнул глупость.

— Не продолжайте, я догадываюсь, что вы имели в виду, — перебил его Волынец. — В об-щем, сколько вам нужно времени на подготовку к выходу?

— Менее часа, господин генерал, — отрапортовал Ильяшенко, заметно краснея.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Фёдор Афанасьевич, — начинайте сборы. Как только будете готовы, сообщите мне.

— Слушаюсь, — капитан взял под козырёк, — Разрешите идти?

— Идите...

Ильяшенко уже было отошёл от генерала, как тот снова окликнул его:

— Стойте.

Капитан обернулся.

— Будьте там внимательны, — сказал Волынец, пытаясь подобрать слова. — Отнеситесь к данному заданию, как к боевой операции. Следите за радарами и эфиром, если какие-то вещи вам покажутся странными или необычными – сразу сообщайте по быстрой связи, лично мне... В общем, удачи...

— Спасибо, господин генерал, — снова широко улыбнулся Ильяшенко, — Не волнуйтесь, я быстро управлюсь... К ТС-4 идти то, всего восемь часов, я мигом туда и обратно... Задание понял отнестись как к боевой операции...

— Ладно, всё, идите...

Ильяшенко скрылся так же неожиданно быстро, как и до этого появился, а Волынец, пытаясь отогнать от себя неприятные мысли, тряхнул головой и весело посмотрел на дочь.

— Ну, что пойдём работать – младший помощник, Варвара Волынец, — потрепал он её по голове.

Они дошли до скоростного лифта, зашли в него и уже меньше, чем через минуту оказались у Пункта Управления крепостью.

— Командир на мостике! — раздалось предупреждение электронного секретаря, когда генерал появился внутри помещения.

Все присутствующие дежурные офицеры встали со своих мест и повернулись лицом ко входу.

— Да садитесь уже, — махнул рукой Фёдор Афанасьевич, которого до сих пор смущала эта, пришедшая из флота, приветственная традиция. — Мы же не на крейсере... Более того, эти флотские вообще обзывают нас сухопутными крысами, поэтому, не будем им подражать...

Он говорил это каждую свою смену, но новая смена начиналась с такого же точно приветственного вставания. То, что вбито в Академии, не возможно было выкорчевать никакими приказами.

— Что там у нас, Васнецова? — спросил генерал у дежурного оператора, располагаясь в своём потёртом кресле.

Варя сразу же подбежала к своей давней знакомой, лейтенанту Васнецовой, совсем ещё молоденькой девушке.

— Идёт разгрузка транспорта с Тиры-7, почти уже закончена, — стала докладывать лейтенант своим тоненьким голоском, одной рукой приобняв девочку. — А с четвёртого бастиона опять этот ужасный канонир-ворчун ругается...

— Что это за доклад такой, — буркнул Волынец, — это никакой не «канонир-ворчун», а командир батареи – полковник Годен. Ты же его, имела в виду?

— Так точно...

— Ну вот, так и называй его по званию и фамилии... Что этому старому ворчуну... Тьфу ты, прицепилось слово... В общем, чем мы ему опять не угодили?

— Да не говорит он мне, — насупившись, ответила лейтенант. — Только вас постоянно спрашивает...

— Сейчас разберёмся, — Волынец нажал на кнопку, активирующую видеосвязь с 4-м бастионом — Что вы хотели, полковник?

— Господин генерал, здравия желаю, — с той стороны экрана на Фёдора Афанасьевича смотрел человек в странном старомодном пенсне на носу. — Я уже не первый раз пытаюсь с вами безуспешно поговорить.

Пенсне полковника хоть и было сделано под ретро, но в его отливающих ультрафиолетом, стёклах, были чётко видны данные, поступающие с компьютера, их владельцу прямо на линзы.

— Мне уже сообщили дежурные, поэтому я с вами сейчас и разговариваю...

— Да, но до обращения в Центр Управления я набирал вам на личный идентификатор, однако ответа не получил.

— Странно, — Волынец сделал удивлённое лицо, смотря на свой мигающий браслет, — вызова не было. Может он сломался?

Генерал «включил дурачка», так как прекрасно помнил, что сам собственноручно заблокировал номер надоедливого полковника, из-за его бесконечных звонков.

— Может быть, может быть, — Годен был очень сдержан. — Тогда вам стоит как можно скорей отремонтировать идентификатор, ибо связь со страшим офицерским составом, должна быть у коменданта крепости, постоянной.

— Конечно, срочно отдам в ремонт, — закивал Фёдор Афанасьевич. — Ближе к делу... Так, что там у вас случилось?

— Случилось, страшное, — с важным видом, сказал Годен.

— Неужели...

— Именно, ваш приказ саботируется, а это недопустимо.

— Какой из приказов? И, кем саботируется?

— Тот самый, по которому инженерная команда должна была ещё вчера начать работы по монтажу третьего слоя брони на моём бастионе.

— Я давал подобный приказ? — поморщился Волынец.

— Фёдор Афанасьевич! — полковник был крайне изумлён.

— Да, да, я не забыл, — закивал генерал, припоминая, что действительно разрешил эти работы, устав от непрерывных атак полковника-артиллериста.

Годену видите ли взбрело в голову, что его бастион, обшитый дополнительным слоем нимидийской брони, станет намного более защищённым, что, в свою очередь, усилит общую обороноспособность всей крепости. Волынец безрезультатно доказывал полковнику, что количество бронелистов существенно не влияет на жизнестойкость отдельного бастиона в реальном бою, но упрямый артиллерист стоял на своём. Годен как-то «пронюхал», что в складских ангарах «Измаила» имелся большой запас листовой брони. (Вообще крепость сверх нормы была упакована всем возможным снаряжением и запасами военного назначения). Полковник начал осаду коменданта ещё месяц назад и добился-таки своего. Волынец сдался и пообещал оснастить 4-ый бастион, как только будет свободное время у инженерной команды крепости...

— Слушайте, наверно технари пока заняты, — попытался оправдаться Фёдор Афанасьевич.

— Эти бездельники уже две смены подряд, безвылазно сидят у себя в отсеке, — заявил Годен. — Я лично посещал их и проверял... По крайней мере, одна из бригад находилась у себя на базе, никуда не выходила, и не вылетала... Мне же они ответили, что заняты работой, а это является ложью. Прошу вас навести порядок в данном подразделении и примерно наказать его командира...

— Ладно, я разберусь, — нехотя ответил Волынец. — Не переживайте, обещаю – будет у вас эта «чёртова» броня...

— Я могу быть уверенным, что мне снова не придётся вас беспокоить?

— Ну, что мне, на Евангелии поклясться?! — воскликнул Волынец.

— Думаю, это лишнее... Благодарю вас, господин генерал. Ожидаю инженеров у себя через два стандартных часа, — горделиво кивнул Годен, отключая связь.

— Почему в любом гарнизоне, всегда находится, такой, как Годен, — покачал головой Волынец. — Их что, специально равномерным слоем распределяют по флоту, чтобы жизнь малиной не казалась?

Генерал, как и обещал, хотел было уже набрать командиру инженерной бригады, как краем уха услышал тонкий голосок Васнецовой. Лейтенант оживлённо спорила с кем-то в эфире.

— Не нравится мне сегодняшняя смена, — вздохнул Волынец и обратился к девушке. — Что у тебя опять стряслось?

— Господин генерал, — она повернулась к Фёдору Афанасьевичу, чуть не плача, — тут ка-кой-то неадекватный кричит и ругается.

Она ткнула пальцем в монитор, из динамиков которого, действительно звучал чей-то громкий безостановочный монолог.

— Васнецова – горе ты моё. Зачем ты вообще пошла на военную службу? — сказал Волынец, вставая с кресла и подходя к рабочему месту лейтенанта. — Тебе бы, с твоим тонким голоском в яслях с детьми нянчиться, а не гарнизонную вахту нести.

Подойдя к монитору, генерал строго взглянул на незнакомца.

— Кто ты, друг сердешный, и почему орешь, как недорезанный?!

— Это, некто господин Пападакис – капитан транспортника «Македония», — ответила за того, лейтенант Васнецова, озвучивая данные поступающие на экран.

Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...