Философия

сегодня выходной. мы проводим самый лучший день в году - сегодня выходной, сегодня тепло, мы можем наконец-то встретиться с пацанами, побухать, провести время с семьей, пожарить шашлык, собраться на репетицию пораньше, пойти в клубак, похикканить дома, провести время в тишине и с пивасом.

а потом пойти домой часиков в 10 вечера по вечерней улице, все заебанные с отличным настроением, но людей не так уж и много; потому что все давно уже переместились домой и продолжают бухать там, крч проводят время с кайфом.

а потом начинает хуярить крупнокалиберная арта. одно из самых прекрасно звучащих явлений.

это самое прекрасное и наглядное напоминание о том, как звучит мир, когда тебя хуярят крупнокалиберная арта. только без прилетов.

все остальное - парад по телеку, ленточки, знамя победы, дети в пилотках и касках, разъебанные танки в музеях, диорамы, пуля, осколки, песни, видосы - это предметы, напоминалки «текстового»формата, вещественно доказывающего реальность явления в прошлом. то есть если ты держишь в руках ржавую пулю времен войны, поднятую с мест боестолкновений, это то же самое, что фраза «это пуля с мест боестолкновений, это было, война- это правда»

звук салюта - это явление в настоящем. оно происходит прямо сейчас, оно не говорит «это было в прошлом». если слышишь такое сегодня, всегда можно прихуеть и задаться вопросом “че фашисты высаживаются??». так можно сохранить память и поменьше выебываться.

представь теперь, что будет, если эти звуки исходят с 10 направлений и происходят в 10 раз чаще.

Утро 9 мая началось с залетевшего в ленту отрывка из воспоминаний генерала Эйзенхауэра о беседе с маршалом Жуковым. Оказывается, американца покоробила советская тактика разминирования минных полей. Жуков, по словам Эйзенхауэра, откровенничал:

«Когда мы упираемся в минное поле, наша пехота продолжает наступление так, словно бы его там не было. Мы рассматриваем потери, понесённые от противопехотных мин, как равные тем, которые мы бы понесли, если б немцы решили защищать данный участок плотным сосредоточением сил вместо минных полей».

Среди комментариев, в основном возмущённых бесчеловечностью Советов (автором поста был человек соответствующих взглядов), попалась ссылка на статью, довольно убедительно разъясняющую целесообразность подобной практики. Поскольку противник меньше ожидает атаки на свои позиции со стороны заминированных участков, то и прикрываются они меньшими силами. В результате, суммарные потери наступающих от противопехотных мин и вражеского обстрела оказываются меньшими, нежели если бы атака вражеских позиций велась с незаминированной стороны. Это если вообще есть возможность подобраться к противнику в обход минных полей. Кроме того, замечает автор, нередко перед наступающей стороной стоит задача как можно быстрее преодолеть минные заграждения, чтобы не попасть под артиллерийский обстрел.

Первое естественное отторжение жуковской тактики поутихло, но какое-то невыраженное соображение всё-таки засело в мозгу. На первый взгляд всё логично, не подкопаешься: из двух зол выбирается меньшее. Командование использует тот вариант действий, который приводит к наименьшим потерям. Но что же здесь всё-таки не так?

А вот ещё одна история. В годы войны немецкие бомбардировщики сбрасывали на ночные города так называемые зажигалки - зажигательные бомбы, которые, попав на крыши зданий, резко вспыхивали, становясь причиной многочисленных пожаров. Дабы уберечь свои дома от огня, жильцы по ночам несли дежурство. Как только такая бомба падала на крышу, дежурный должен был быстро подхватить её щипцами и сбросить вниз, где уже его товарищи окунали «зажигалку» в бочку с водой или в ящик с песком.

Так вот, как-то, ещё в 90-е годы, реакционная антидемократическая газета «Советская Россия» напечатала заметку, где приводилась история, за достоверность которой не могу ручаться, ибо нигде больше не встречал ей подтверждений. Якобы немцы, прознав о тактике борьбы с их зажигательными бомбами, придумали снабжать «зажигалки» минами, которые взрывались, когда человек подхватывал бомбу щипцами. В целях экономии, минировались далеко не все «зажигалки», а только одна из какого-то множества. Что, понятно, превращало противопожарные меры в своеобразную лотерею.

По-разному отреагировали на это нововведение страны-союзницы. Когда горожане начали то тут, то там подрываться на «зажигалках», власти Великобритании немедленно забили тревогу и сочли нужным оповестить население. После чего перепуганные британцы перестали дежурить на крышах и по ночным городам забушевали пожары. В СССР же, как утверждала патриотическая газета, под страхом сурового наказания было запрещено распространять любую информацию о смертельной лотерее. Так что, хотя один из сотни и подрывался на мине, всё же число пожаров было сведено к минимуму. По итогам, количество лондонцев, погибших в пожарах, значительно превысило число москвичей и ленинградцев, погибших от пожаров и от взрывов минированных «зажигалок».

Эта история приводилась «Советской Россией» как убедительное доказательство преимуществ советской системы перед западной, как наглядный пример жизненной необходимости в цензуре и безусловной пользы сильной руки вообще и государственной монополии на распространение информации в частности. И опять же, как тут поспоришь? Чистая арифметическая целесообразность становится здесь синонимом гуманности. Ведь людей-то гибло меньше.

А теперь вспомним классическую моральную дилемму. По железнодорожным путям несётся неуправляемая вагонетка. Впереди на рельсах привязаны пять человек. Вагонетка неизбежно раздавит их, если ничего не предпринять. Но есть стрелка, переключив которую, можно увести вагонетку на боковой путь. Правда, на этом пути к рельсам привязан шестой человек. А вы стоите у стрелки. Как поступите в данной ситуации?

Подавляющее большинство людей выбирает вариант с переводом стрелки на ветку, где погибнет только один человек. Причём такой выбор делается в независимости от религиозных убеждений опрашиваемого. И католики, и протестанты, и православные, и мусульмане, и атеисты делают выбор в пользу меньшего числа жертв. Как маршал Жуков. К слову, исследователи приводят результаты подобных опросов в качестве одного из доказательств отсутствия связи между моралью и религией. Но сейчас не об этом.

Чуть усложним эксперимент. Та же самая вагонетка, те же пять жертв. Но теперь у нас нет бокового пути, зато есть нависающий над рельсами мост, а на краю моста уселся массивный толстяк. Если столкнуть толстяка на рельсы, он своим обширным телом остановит несущуюся вагонетку и пятеро несчастных будут спасены. Как вы поступите теперь? Арифметика та же самая – пять жизней против одной. Однако на этот раз большинство опрашиваемых отчего-то выбирает гибель пяти человек вместо одного. Почему?

Потому что моральный закон Канта понимается большинством на интуитивном уровне: нельзя использовать человека в качестве средства даже ради достижения благой цели. Переводя стрелку в первом мысленном эксперименте, мы используем для спасения пятерых запасной путь. Стрелка, а не человек, наше средство. Мы предвидим гибель одного, но не имеем намерения убить этого человека. Во втором же эксперименте для спасения пятерых нужно прямо пожертвовать одним, чтобы другие остались живы, то есть использовать человека без его добровольного согласия в качестве подручного массивного средства.

Вот откуда берётся неприятный осадок после знакомства с двумя вышеизложенными военными историями. Посылая солдат в атаку, командующий не имеет намерения убить их, хотя и предвидит, что многие неизбежно падут. Заставляя же солдат разминировать своими телами минное поле, командующий в значительно большей степени использует людей в качестве подневольного ходячего мяса.

Принесение в жертву тех несчастных, в чьих руках взорвётся коварная «зажигалка», без их добровольного согласия на эту жертву, также выглядит сомнительным с точки зрения кантовской, а на самом деле, общечеловеческой морали, какие бы благие цели не преследовала эта мера.

Я ни в коем случае не возьму на себя дерзость судить маршала Жукова или советское военное командование в целом. Я прекрасно сознаю, что у меня нет на это ни права, ни тем более соответствующей компетенции. Я всего лишь хочу заметить, что чатлан и пацаков, на которых давно разделилось наше многострадальное общество, вполне возможно отличить друг от друга и без визатора с зелёной и оранжевой лампочками. И один из параметров, по которому проходит разделение человечества на две неравные части – кантовский этический принцип. Либо ты принимаешь этот принцип, и тогда любая война, даже самая священная, будет вызывать в тебе невольное отторжение, по крайней мере, некоторые её страницы. Либо ты подавляешь в себе зов морального принципа, и тогда: цель оправдывает средства, а лес рубят – щепки летят. Правда, это, как правило, лишь до того момента, пока кто-нибудь не решит принести в жертву тебя самого во имя очередной светлой цели, непременно связанной с достижением всеобщего безграничного счастья.

Так уж сложилось, что в Античной философии принято выделять два больших периода или направления: досократическая философия («досократики») и непосредственно философия Сократа и его сторонников и последователей («сократики»). Дело конечно не в том, что философия Сократа стала настолько более прогрессивной, что разделила история Античной мысли на до и после. Сократ обратился к другим проблемам и использовал для своих философских измышлений особый метод. И раз уж такое разделение Античной философии всё-таки устоялось и до сих сохраняет свою актуальность, значит что-то особенное да всё-таки было в философии Сократа. В чем же она заключалась?

Восстановить некую истинную систему философии Сократа во всей полноте не представляется возможным. Сам Сократ ничего, судя по всему, не писал, а всё, что до нас дошло о нем и его философии – это тексты его учеников и противников, а также людей, которые жили уже значительно позже Сократа. По этим текстам мы и восстанавливаем, лишь примерно, в общем виде, то, чему, вероятно, и учил Сократ.

Сократ поднял философию на новый уровень, став, фактически, основоположником культуры логико-философского мышления. Эта особая логика мышления Сократа была представлена в его знаменитом методе поиска истины, который так и вошел в историю как "метод Сократа".

Основа метода - диалог, участники которого постепенно приходят к более полному пониманию предмета, о котором они начали разговор. В сократовском диалоге можно выделить 3 основных элемента, которые условно можно считать этапами диалога:

1. Ирония, в ходе которой Сократ показывает противоречивость взглядов оппонента,

2. Майевтика, в ходе которой Сократ не дает готовых ответов, но вместе с оппонентом приходит к новому, более глубокому знанию,

3. Третий этап не получил какого-то особого названия, но по сути это некий вывод, в рамках которого дается более глубокое и полное определение тому предмету, о котором был весь диалог.

Ирония Сократа заключается в том, что, начиная диалог, Сократ обращался к человеку, позиционирующему себя как эксперта в той или иной теме, а сам Сократ притворялся простаком, желающим узнать и понять, выражаясь современным языком, «экспертное мнение». В ходе иронической части диалога, Сократ в роли простака задавал «эксперту» такие вопросы, которые в конце концов ставили «эксперта» в тупик и он оказывался в довольно комичном положении, признавая (прежде всего перед самим собой), что не такой уж он и «эксперт» на самом деле. Так, фактически, расчищался путь для нового знания, потому что человек не может эффективно познавать мир, когда он считает, что и так всё знает.

На этапе майевтики, когда изначальный "эксперт" понял, что он ничего не знает на самом деле, но теперь уже по-настоящему хочет узнать, Сократ задает ему наводящие вопросы, которые индуктивно приводят человека к более глубокому пониманию предмета.

И на последнем, заключительном этапе, участники диалога приходят к некоему выводу, согласию или более полному и истинному определению того предмета, о котором был диалог.

Я увлекаюсь философией Гегеля и давно ее изучаю. Я знаю, как трудно понять Гегеля, не зная всей предшествующей философии, ведь сам Гегель вбирает в себя весь предыдущий опыт своих предшественников. И поэтому лично для меня очень интересно видеть, что фактически, метод Сократа - это начало диалектического мышления Гегеля, его зарождение. Почему? Обратите внимание, как строится сам ход сократовского диалога: сначала есть некий тезис (от «эксперта», когда его «экспертность» еще не разрушена), затем на стадии иронии Сократ показывает противоречивость тезиса (разрушает «экспертность» «эксперта»), а в конце, через индукцию, и Сократ и его собеседник приходят к новому, более полному и глубокому тезису. Мы видим здесь триадическое мышление: тезис -> его распад на противоречия (антитезис) -> новый, более совершенный тезис (синтез). Вот где на самом деле начинается Гегель! С самого Сократа, 2500 лет назад!

Однако метод Сократа еще не был в полной мере научным. Он скорее был чем-то интуитивным, еще не формализованным, не отшлифованным, границы применения метода были не до конца ясны, ведь сам Сократ рассуждал со своими собеседниками в основном над вопросами этического характера. И вот последующим философам как раз и предстояло понять, насколько такое триадическое мышление действительно полезно и правильно, соответствует законам логики, как устроена сама логика и наше мышление, что вообще мы знать и понять можем, а чего не можем и т.д. Метод Сократа был подхвачен и развит Платоном. О Платоне, возможно, еще поговорим в других постах.

Но не только в этом методе заключалась философия Сократа. Сократ считал, что суть философии - поиск истины. Наши представления о мире должны соответствовать истине, а для этого истинными, правильными должны быть наши понятия. Именно понятиями должна заниматься философия, то есть определением, формированием истинных понятий, соответствующих действительности. Без истинных понятий, полагал Сократ, мы запутаемся и лишь отдалимся от истины. В понятиях - мерило истины. Сущность понятий, их взаимосвязь, их генезис - еще одна важнейшая философская проблема, над которой будут биться философы на протяжении 2000 лет после Сократа, и во многом именно этой (но и не только) проблеме и будет посвящена "Наука логики" уже упомянутого выше Гегеля.

Однако сам Сократ направил свой философский поиск, прежде всего, на этические проблемы, то есть искал основания для разделения человеческих поступков на благие, правильные и неблагие, неправильные, пытался понять, что есть добро, а что - зло. Интересно, что именно за это Ф. Ницше критиковал Сократа. По мнению Ф. Ницше Сократ с его философией стал свидетельством упадка древнегреческой культуры, так как из-за обращения Сократа не к объективным вопросам устройства бытия, как делали предшествующие философы, а к субъективным представлениям о благе и морали, философия начала отрываться от науки, терять научный метод. Ф. Ницше считал, что Сократ искал не истинную суть вещей, а лишь то, что обеспечит счастье и благо человеку, убережет его от неправильных поступков, хотя едва ли можно с той или иной долей определенности найти что-то правильное и неправильное в нашем мире.

Оценка Ф. Ницше, на самом деле, крайне интересна, но все-таки, кажется, что философия должна была рано или поздно обратиться к внутреннему миру человека, и если бы этого не сделал Сократ, это, в любом случае, должен был бы сделать кто-то другой.

В целом же, современные философы признают большой вклад Сократа в развитие философии: он заложил основы нового образа мышления, основанного на диалектическом поиске истины в индуктивном диалоге, показал большое значение анализа понятий, которыми мы пользуемся, обратился к новым для того времени проблемам этики, не боялся говорить свободно и открыто, идти против мнения большинства, не превращаясь при этом в бесплодного нигилиста.

Таким образом, уже на этом этапе мы можем заметить диалектичность самого процесса развития древнегреческой философии: на первом этапе (тезис) философы-досократики рассуждают о внешнем мире, его устройстве, на втором этапе, связанном как раз с Сократом, происходит обращение к внутреннему миру человека (антитезис), а на третьем этапе, в трудах Платона и Аристотеля мы увидим синтез первых двух этапов.  

Если вам интересна философия, её история и связь с современной наукой, применение философии на практике в жизни, если вы хотите по-настоящему глубоко начать разбираться в философии и по-другому посмотреть на мир и своё место в нем, тогда приглашаем вас посетить мой телеграм-канал, в котором, я уверен, каждый найдет что-то интересное, полезное и важное для себя.

В продолжение темы интересно почитать:

1. История философии широкими мазками

2. Краткий экскурс в диалектику Гегеля

3. Философия Франкфуртской школы: Эрих Фромм

4. Философия Постмодернизма кратко и понятно

5. Что почитать? Топ-5 самых интересных книг для интеллектуального саморазвития

В современном мире очень много приходится наблюдать конфликтов и войн, причиной которых называют сепаратизм. Однако, если попытаться вникнуть в суть этого явления, окажется, что сепаратизм — это во многом относительное понятие, так же, как и патриотизм. Всё зависит от результатов деятельности приверженцев сепаратизма и непосредственно от субъективной позиции самого наблюдателя за процессом. В случае успеха, сепаратистские настроения легко можно переквалифицировать в патриотические, а террористов в борцов за национальную идею, поскольку грань между ними довольно условна, а методы борьбы так и вообще редко кого интересуют.

Одним из ярких примеров может послужить история Соединённых Штатов Америки. В своё время там изменники и сепаратисты во главе с Джорджем Вашингтоном на радость недругам Великобритании подняли восстание и начали войну за независимость. Теперь же для всего мира они уже преподносятся как герои, борцы за свободу и служат примером для подражания. Но, казалось бы, если так, то и сами Соединённые Штаты должны относиться к своим гражданам, поставившим по примеру Джорджа Вашингтона цель вывести из состава страны какую-либо её часть как к героям и приветствовать это стремление? Однако же этого почему-то не происходит. Они могут приветствовать подобные устремления только в других странах, но никак не в своей.

В наши дни наиболее показательным будет являться пример Украины. На протяжении многих веков истории, в Украине, что находилась в разное время в составе других государств, неоднократно проявлялись тенденции сепаратизма, которые приводили к различным конфликтам, восстаниям и войнам. Лидеры, возглавлявшие эти движения, такие как Хмельницкий, Мазепа, Петлюра, Грушевский, Бандера в современной Украине официально признаны национальными героями, вождями национально-освободительных движений. То есть люди, воевавшие против на тот момент своей страны, часто при помощи, а то и на стороне недружественных государств, по сути предатели и сепаратисты со временем переходят в разряд национальных героев. Однако парадокс, сторонники независимой Украины, любыми способами желавшие отделения территории, на которой они находились, после того, как беспрепятственно получили свою независимость, принялись нещадно преследовать и уничтожать сепаратистов уже в своей, новой стране, т.е. собственно тех, кто делал то же, что делали они и их героические предшественники. При этом не стесняясь на всевозможных информационных ресурсах регулярно сетовать на прежние притеснения и угнетения со стороны бывшего единого государства.

Что же получается, новообразованная держава, едва освободившись, тотчас превращается в тюрьму народов? В таком случае по каким же принципам определяется патриотизм? Является ли патриотом приверженец бывшего единого государства, в которой он родился и воспитывался как гражданин этого государства, считая его своей родиной, но вследствие действий сепаратистов теперь оказался на некой отдельной его части, обретшей независимость? Или можно ли назвать патриотами тех, кто желает отделиться от уже отделившейся страны? И вообще особый вопрос, насколько возможно в принципе применять термин сепаратизм в отношении тех областей, население которых не приняло ту или иную революцию, т.е. тот или иной государственный переворот и пытается отмежеваться не столько от государства, сколько от революционных процессов, что вопреки их воле незаконно насаждаются новой властью.

Ответить на все эти вопросы довольно затруднительно, что указывает на относительность самих понятий «сепаратизм» и «патриотизм», когда в обществе нет единства и каждый понимает их сообразуясь с собственным видением ситуации и личными убеждениями. В таких случаях первостепенной задачей перед обществом становится поиск компромисса, сохранение мирного диалога и спокойствия во взаимоотношениях между гражданами. Важно не допускать и не поддаваться на провокации с целью разжигания конфликта какой-либо из сторон, за которыми нередко могут скрываться коммерческие, политические или геополитические интересы тех или иных сил как внутри страны, так и за её пределами. И, в конечном итоге, принимать любые спорные решения только демократическим путём, с учётом потребностей людей противоположных взглядов и убеждений, действуя исключительно законными методами, поскольку беззаконие всегда порождает беззаконие. В чём мы и убеждаемся на протяжении всей истории человечества.