Еще один термин и еще одно явление, с которым психологу часто приходится сталкиваться, и которое, как я заметил, далеко не всегда понимается как должно, несмотря на то, что в этом конкретном случае явление описано классиками достаточно подробно, хотя, признаю, не то, чтобы очень четко.
Сразу оговорюсь во избежание недоразумений, что речь идет не о классическом психоаналитическом термине, который занимает важное место в психоаналитической терапии, и потому хорошо прописан, изучен и разобран в специфических лдя подхода понятиях и рамках, а об общем явлении, которое, как легко видеть, имеет место не только в психоанализе, хоть и было впервые описано именно в этом подходе, и потому обозначается тем же самым словом.
Сопротивление — ситуация, с которой психологу приходится встречаться довольно часто, и для того, чтобы успешно ее обработать, следует уверенно понимать, как она возникает, на чем основана, по каким механизмам работает, и тогда станет ясно, что с ней делать.
На первый взгляд картина выглядит странно: человек приходит к психологу за помощью и даже начинает эту помощь получать, как вдруг парадоксальным манером принимается эту же помощь неявно, при формальной готовности к продолжению, отвергать. Пропускает визиты, серьезно опаздывает, уходит в забалтывание, бессмысленные споры о мелочах, эмоциональную конфронтацию с непонятными поводами, игнорирование, рассеянность и прочую неконструктивную ерунду.
Это оно, сопротивление.
Увещевания оказываются малоэффективными: человек может соглашаться, истово кивать, уверяя, что он все понял, что вот теперь-то он все сделает правильно и будет изо всех сил стараться, но обещания оказываются пустыми. Он все равно саботирует ваши усилия. Аж руки опускаются.
Печальная картина, когда в этих условиях, не понимая суть явления, а, следовательно, и точки приложения усилий, психолог пытается взывать к ответственности и сознательности клиента, Он же все-таки психолог, и должен быть давно в курсе, что это — слабые и неэффективные механизмы, ненадежно управляющие действиями человека.
А что же делать?
Для того, чтобы построить план, надо понять и что происходит, и куда надо направить внимание.
А происходит естественная и понятная вещь. Один человек приходит к другому за помощью, а этот другой подлым манером начинает делать ему больно.
Нет, конечно, очень трогателен и мил до мимимишности образ ласкового психолога, который с доброй и мудрой улыбкой сообщает клиенту какие-то великие истины, от коих клиент прямо на месте просветляется и уходит окрыленный. Но, наверное, это все же больше из студенческих мечтаний и обывательских мифов. Изрядная часть работы психолога сводится к расковыриванию болячек, частью новых, а частью и старых, привычных, которые вообще непонятно (клиенту), зачем трогать, и которые ему известно, как беречь и не подставлять под солнечный свет.
Клиент далеко не всегда (если не сказать "почти никогда не") приходит к психологу с четким и сформированным запросом. Чаще он просто сталкивается с непонятным дискомфортом в конкретной области, который ему вот срочно надо ликвидировать, и искренне не понимает, кой черт вы вдруг дергаете его странными вопросами о родственниках, давно уж умерших? Зачем вы заставляете его вспоминать неприятные и неудобные события, не имеющие никакого отношения к заданному вопросу? Ну какое вам дело до того, кто ему бил морду в школе и кто тискал ее за попу в розовом детстве? Вам что, делать нечего?
— Доктор, что со мной? Я вот сюда тыкаю — больно, сюда тыкаю — больно, и сюда тыкаю — тоже больно, и вот сюда...
— Ну-ка, ну-ка, дайте посмотрю... Да у вас палец сломан!
Вот, я прямо вижу, что вы уже понимаете, о чем я.
Ну да, если вы приходите к врачу, чтобы зашить рану, то врач, сука такая, хватает больную рану руками и втыкает в нее иголку. Ладно, если вся культура, книги, фильмы и опыт дают вам понимание, что так оно и должно происходить, и вы превозмогаете себя, не вырываетесь и не убегаете от гада, который причиняет вам страдания. Но ведь психолог — не врач, и многочисленные фильмы не информируют население о методах психотерапии, пропагандируя наши самоотверженность, доброту и профессионализм. И люди ждут, что психолог починит ваши страдания волшебным образом, приятными беседами о всякой ерунде. А то и просто даст универсальный совет, от которого сразу станет все ясно и легко.
Агащяз. Под невинным прыщом зачастую оказываются многолетние гнойники и некрозы с корнями, уходящими далеко вглубь, и проблемка, выглядящая вполне конкретно и относительно невинно, превращается в развороченное операционное поле, и настает момент, когда человек смотрит на все это с ужасом и недоумением: и зачем вы все это натворили? Только что же оно выглядело гораздо проще? А сейчас и больно, и страшно, и трудно, и вместо простой процедуры оплаты работы психолога приходится самому делать какие-то неудобные, непривычные и неприятные вещи, менять свою жизнь, выполнять какие-то упражнения и задания, учиться чему-то неудобоваримому, а учиться уже разучился, и страшно, и вообще...
И как вы думаете, в этой ситуации нормальный человек будет испытывать радостное желание прийти к вам через неделю? Вообще-то может быть даже прямо сегодня он и будет, а вот через неделю за час до выхода из дома у него появится щемящее чувство тревоги, дискомфорта, неприязни, каие-то неотложные дела, недомогание... Ну а как можно испытывать комфорт и приязнь, собираясь идти туда, где вам делают больно и стыдно?
Хорошо, если клиент весь из себя осознанный, и, как взрослый человек, самостоятельно отправляется в больницу на операцию, полный решительной готовности пройти через все муки хирургии и терапии. Но ведь в этом случае у него есть понимание, что именно с ним собираются сделать, и какие последствия он может ожидать. А неосознанному, скажем, маленькому ребенку, несведущему в медицине, можно долго доказывать, что доктор хороший, а больные уколы и горькие таблетки — это хорошо и так надо. Ребенок может даже вам поверить, но уколы все равно не полюбит. А у клиента нет (обычно) такого внешнего авторитетного родителя, который объяснит внутреннему обиженному ребенку все это, и не просто объяснит, а докажет и убедит. А хоть бы и был — нет у внешнего родителя понимания, что такое делает психолог. И уверенности поэтому тоже нет, и доказывание пользы и блага поэтому тоже выглядит неубедительно.
И популярная декларация, что психолог с клиентом должны работать над вопросом клиента в сотрудничестве, тоже выглядит для эмоциональной стороны клиента дико: в чем сотрудничать? Вот в этих больных ковыряниях? Да вы что, с ума сошли? Что я, враг себе? Мазохист? Мне и так плохо, я пришел, чтобы вы мне сделали хорошо, а вы...
Понимаете, сопротивление исходит не от той части личности, которая привела клиента к вам на прием. На прием приперлось сознание — логичная и последовательная структура (ну, относительно). А протест исходит из старых, прямолинейных и эмоциональных структур, рефлексов и автоматизмов.
Попробуйте сунуть руку в кипяток. А теперь, пока еще жива память о боли, сунуть ее туда второй раз. Если у вас и взаправду хватит дурости провести этот опыт, вы обнаружите обескураживающий эффект: вы руку суете, а она САМА ЛЕЗЕТ ОБРАТНО! Я не настаиваю, но, несмотря на то, что вам потом придется мазаться всякими лекарствами от ожога, этот эксперимент стоит того, чтобы провести его хотя бы раз в жизни, потому что ощущение по своей неожиданности и фантастичности уникальное, дающее очень яркое, доступное и эксклюзивное понимание того, что у вас в голове есть слабо управляемые вашей волей структуры, которые могут препятствовать вашим намерениям, особенно если эти намерения недостаточно мотивированы.
И ладно, если это препятствование такое прямолинейное, как в случае с кипятком — не хочу и не дам. Но ведь у сложной личности и способы борьбы непростые: тут тебе и вытеснение, и рационализация, и обесценивание, и много чего еще (смотри список психологических защит), причем выявление и нейтрализация этих защит — отдельная работа.
А парадоксальная сложность еще и в том, что на этот протест против дискомфорта накладывается еще и протест против самого доступа к корню проблемы, который (я о протесте) сформировался давно и может иметь весьма нетривиальную, хитроумную и надежную конструкцию.
...допустим, человек идет по ночной улице и видит на витрине закрытого магазина апельсин. Он хочет апельсин, он не может его получить, он испытывает фрустрацию. Если переживание достаточно сильно (как правило это не так, за исключением выраженных истероидов), срабатывает психологическая защита, например по механизму "а нам и не хотелось" (не помню, как он у Коулмена называется). Человек идет и убеждает себя, что апельсин он не хотел, и ваще... Но, если переживание достаточно сильное, то дальнейшие встречи с апельсином будут вызывать у него воспоминания о неприятной ночи, и психологическая защита опять будет вынуждена вмешаться. Постепенно она строит защиту вокруг этого воспоминания, потом защиту вокруг этой защиты (прикосновение к защите само по себе воспринимается как травмоопасное и неприятное). Таким образом, постепенно человек запрещает себе воспоминания о ночном апельсине, затем апельсины вообще, затем оранжевые сферы, затем тех, кто их любит, затем баскетбол, в котором играют похожим на большой апельсин мячом, затем негров, которые играют в баскетбол...
...
Психоаналитик ... лишь направляет клиента туда, где тому больнее. Потому что именно там - градиент защиты. Чем больше клиент сопротивляется, тем точнее они идут к цели.
"Что такое психоанализ"
И все эти жестокие манипуляции психолога, напоминаю, происходят без возможности осознанного контроля и понимания происходящего клиентом.
В такой ситуации вполне естественно и понятно, если в какой-то момент клиент попросту перестанет к вам приходить, да еще и будет рассказывать всем, какая вы непрофессиональная и нечуткая сволочь.
Поэтому некоторые психологи так усердно делают идола из доверия клиента. Да, действительно, доверие — штука, которая позволит вам проигнорировать протест и подвигнет клиента на взаимодействие с вами, несмотря на круглые от обиженного удивления и непонимания ваших действий глаза. Но, к сожалению, это не панацея и чревато своими проблемами. Когда позитив доверия и эмоционального контакта комплектуется эмоционально немотивированным причинением страданий, то клиент, если он не мазохист, оказывается в ситуации, ведущей к неврозу: позитивное намерение, позитивная же декларация, и к тому — прямолинейно негативное подкрепление. Ладно, если вы успели все "вскрыть и зашить" до того, как невроз начал формироваться, а если нет? На двойной протест плюс непонимание целесообразности происходящего накладывается невротическая симптоматика, усложняющая и запутывающая картину, плюс последовательное разрушение основанного на кредите доверия, вашими же последовательными усилиями.
Сложно, да?
Нет , я, конечно, утрирую, такая непростая ситуация возникает не каждый раз, но, если вы практикующий психолог, то вы сейчас вспоминаете случаи из своей практики, отменно укладывающиеся в эту схему.
Но уж если случай укладывается, то, сами понимаете, придется что-то с этим делать.
Начнем по порядку.
Во-первых: для того, чтобы терапия была успешной, запрос клиента не должен быть формальным. Он (клиент) должен быть эмоционально заинтересован в результате. И если вы запланировали объективно качественный, конструктивный результат, то этого одного недостаточно. Необходимо, чтобы клиент отнесся к этому планируемому результату с интересом и энтузиазмом, стремлением. Этот результат должен быть важен и желаем. Это не только свидетельство адекватности цели, но и условие преодоления сопротивления. Если же к вам пришла скучающая тетя поговорить по душам с доброжелательным собеседником, то при малейшем дискомфорте она отправится искать собеседника поприятнее.
Во-вторых: в современной медицине (уже какое-то время как) имеется тенденция, а в некоторых странах даже и правило, объяснять пациенту, что и зачем врач делает и собирается делать. Это не пустое этическое требование, происходящее из общих принципов гуманизма, а методический прием, направленный на организацию синергического сотрудничества врача и пациента. Я считаю, что и в психологии этот принцип работает. Вместо "делайте, что говорю, я лучше знаю", в большинстве случаев имеет смысл вести линию: "У нас такая-то ситуация, которую, как мне известно, лучше всего обрабатывать таким-то образом, для чего я должен делать так, а вы — вот так, и тогда вот таким образом у нас получится то-то и то-то". И следует добиваться действительно четкого понимания клиентом происходящего, даже если какое-то время придется потратить на просветительскую работу. По крайней мере, я поступаю именно так, и, если вы ко мне обратитесь, вы будете знать, что я в отношении вас предположил, по каким причинам, как мы это предположение проверим, что будем делать, если оно оправдается, и почему именно это.
Увы, есть и сложность. Некоторые процессы доступны только в случае, если клиент о них не подозревает, так как они направлены на обход защиты, обман протестных структур. Это противоречие (не кажущееся, а вполне реальное) приходится обходить тем же образом: разъяснять суть защит и механизмов формирования протеста, добиваться понимания, и получения информированного согласия на манипулятивное сокрытие от клиента каких-то ваших идей. Это работает, но увы, требует от клиента определенного интеллекта, что случается не всегда. Так что, как ни крути, а временами приходится вместо реальной картины подавать альтернативную, попроще, доступную для восприятия неискушенным умом. Знаете, как опытные медсестры делают инъекции детям? Щелкают пальцем над ухом, а сами иголку в попу — рраз! Ребенок и не заметил, как получил укол.
В-третьих, не следует злоупотреблять доверием как инструментом. Оно, как я показал выше, условно удобно и ограничено по запасу. Если клиент продолжает к вам ходить только поверив вам на слово, что все идет как надо, то если резерв доверия иссякнет не вовремя, вы рисуете провалить терапию. Так что, прежде всего, доверие, если уж вы собираетесь его использовать, следует подкреплять информированием клиента в процессе терапии. Кроме того, надо учитывать, что это именно инструмент, и, коль уж скоро пришла пора им воспользоваться, то нормально форсировать его манипулятивными средствами, и необходимо контролировать размеры его запаса. Поэтому, кстати, мне очень не нравится, когда психолог использует доверие клиента как основу терапии и как средство получения собственных эмоциональных плюшек. Это непрофессионально.
В-четвертых, следует добиваться осознанного отношения клиента к проблеме. Это не означает, что он должен понимать ее так же хорошо, как вы, и относиться к ней так же методично, как вы. Будет правильно и достаточно, если у него в сознании создастся вектор внимания, направленный именно на суть проблемы, и тогда формируемый протест можно будет направить именно на нее, а не на вас и не на ваши методы. Больно не потому, что вы гад, и не потому, что ваши методы дурацкие, а потому, что проблема такая. Плохая проблема, фубяка, ату ее все вместе.
Сложность есть и здесь: для того, чтобы работать с какой-то структурой личности, надо ее сначала принять. Оно и естественно: чтобы манипулировать любым объектом, его для этого надо увидеть и взять в руки (условно говоря). "А теперь давайте возьмем жабу". Под принятием я разумею не толерантное отношение, а признание и наблюдение. Это требует определенного цинизма (в данном контексте — готовности воспринимать реальность во всех ее проявлениях), который свойственен не всем. Иногда приходится его формировать прямо в процессе терапии. Если это не удается, можно использовать метафоры. Но метафоры тоже имеют свои границы, так что, если вы не мастер точных метафор, то могут быть третичные сложности. А то и четвертичные. В общем, это, наверное, тема для отдельной статьи.
В-пятых, надо заранее разъяснить клиенту, что на каком-то этапе вероятны субъективные ухудшения самочувствия, объяснить, почему так происходит (опять-таки можно при помощи метафор), и заранее спланировать, как клиент будет это ухудшение проживать и обрабатывать.
В-шестых, в случае необходимости имеет смысл, опять-таки в порядке манипуляции, компенсировать негативные впечатления какими-нибудь радостными для клиента игрушками, пусть и бесполезными. Психологическими фокусами, тестами (особенно проективными), играми, что может уравновесить неврозообразующее негативное подкрепление. Есть даже целый клан "психологов", которые больше ничего не делают, тем и живут.
В-седьмых, независимо от реальной надобности, надо в конце терапии потратить какое-то время на осознание новых возможностей и хотя бы общую проработку связанных с ними планов, с упором на оптимизм. Это даст стратегическое позитивное подкрепление, ориентирующее на готовность к работе с психологом в случае необходимости в будущем.
Ну и просто, чтобы оправдать название статьи:
Закон Ома гласит, что сила тока (если дословно переводить с английского, "потока") прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению. То же самое соотношение работает и в психологии. Для того, чтобы поток пошел, необходимо "напряжение": инициатива, воля, заинтересованность. И чем оно будет выше, тем сильнее будет поток. И тем сильнее он будет, чем меньше будет сопротивление. Отсюда потрясающая по своей точности аналогия: мы работаем на повышение эмоциональной актуальности запроса и на снижение сопротивления. При этом наличие высокого напряжения при большом сопротивлении может дать не поток, а пробой, аварию, поэтому снижение имеющегося сопротивления — задача, важность которой не переоценить.
Для справки гуманитариям: мощность в электротехнике определяется как произведение напряжения на силу тока.
Высокой мощности вам, коллеги!
Источник
