Механически, почти не глядя, она провела ладонями под ледяной струёй воды, пытаясь смыть липкие остатки сна. Капли, скатившиеся по шее, вызвали мурашки — единственное, что ещё могло заставить её тело что-то чувствовать. Затем — форма. Грубая ткань брюк, скрип пиджака, его бордовый цвет, казавшийся в сером утреннем свете цветом запёкшейся крови. Каждое движение было отточенным и безжизненным, ритуалом, утратившим всякий смысл.

Пальцы сами наткнулись на сапфировый кулон. Твёрдая огранка камня, его вечный, глубокий холод — единственное, что ощущалось реальным. Он был тяжёлым, как сотня прожитых лет, и единственно живым в ледяной пустоте её тела. Это была не просто вещь. Это был якорь, едва удерживающий её от полного растворения в бесконечном «теперь».

В столовой царила привычная, раздражающе буйная атмосфера человеческого утра. За соседним столом стипендиаты, пахнущие потом, мылом и здоровьем, с жаром обсуждали вчерашний футбол. Эйра смотрела, как один из них впился зубами в тост с клубничным джемом, и её чуть не передернуло. От сладкого запаха затошнило — он был пустым, лишённым какой-либо жизненной силы, словно аромат дешёвого пластика.

— Опять истязаешь себя, наблюдая за их буфетом? — Голос Кассандры прозвучал прямо над ухом, заставив Эйру вздрогнуть. Та поставила перед ней прозрачную колбу, где медленно перетекала тёмно-рубиновая жидкость. — Хватит. Пей свой «протеиновый коктейль».

— Я просто вспоминаю, каково это, — тихо ответила Эйра, принимая колбу. Пальцы сами собой сжались на прохладном стекле. — Чувствовать что-то, кроме этой вечной пустоты.

Она сделала маленький глоток. Охлаждённая кровь обожгла язык металлической остротой, напомнив о всех правилах Ноктёрна: амулет всегда при себе, охота запрещена, ассимиляция — любой ценой.

— Ты сегодня особенно бледная. Снова не смогла проснуться? — Кассандра скользнула на соседний стул. Её взгляд был колючим, уставшим. Она жила с Эйрой в одной комнате, но их сосуществование было ритуалом отчуждённой близости: Кассандра, чей дар провидения разрывал её изнутри, уходила на рассвете, когда Эйра наконец погружалась в тяжёлый, смертельный сон. Они не были подругами в человеческом понимании, но стали якорями друг для друга в этом море притворства.

— Слишком долго, — призналась Эйра, глядя на свои бледные пальцы. — Мне снилась та аллея. Снова.

— Забудь. Сегодня у нас первый урок у нового преподавателя, — Кассандра наклонилась ближе, и её шёпот стал едва слышным. — Эштон. Говорят, он невероятно стар. И, по слухам, чертовски красив.

Вдруг взгляд Кассандры помутнел, устремившись в никуда. Её пальцы судорожно сжали край стола, костяшки побелели.

— «Пламя волос... и пепел в глазах...» — её голос стал низким, беззвучным шёпотом, будто доносящимся из глубокого колодца. — «Он ищет того, что не вернуть... Боль... такая боль в его взгляде...»

Стеклянная колба с кровью выскользнула из её ослабевших пальцев и разбилась о пол с оглушительным звоном. Тёмно-рубиновая лужа растеклась по кафелю, резким металлическим запахом ударив в нос.

В столовой на секунду воцарилась мёртвая тишина, а затем на них обрушился шквал шёпотов и любопытных, осуждающих взглядов. Кассандра сидела, тяжело дыша, с выражением ужаса и пустоты на лице. Эйра молча положила свою руку поверх её. В этом хаосе запахов, звуков и чужих глаз они снова были просто двумя монстрами, пытающимися удержать друг друга на плаву.

Эйра крепче сжала локоть Кассандры и увела её из столовой, увозя за собой шлейф шёпотов. В пустынных утренних коридорах Академии их шаги отдавались эхом под высокими сводами, словно отсчитывая ритм их неестественной жизни.

— Забудь, — тихо сказала Эйра, всё ещё чувствуя на спине жгучие взгляды. — Они уже переключились на следующую жертву.

Кассандра, всё ещё бледная, кивнула, сжимая пальцами переносицу. Чтобы развеять тягостное молчание, она заговорила, и голос её звучал нарочито легко:

— Знаешь, это напомнило мне цирк. Настоящий, под чёрным куполом, где я работала Оракулом на шёлковой трапеции. Дым, туман, а внизу — лица, обращённые ко мне с немой мольбой. И я роняла им обрывки будущего, как конфетти. Красивое, бесполезное конфетти.

Эйра слушала, вдыхая запах старого камня и воска. Эти истории были глотком другого воздуха, мира, где их природа не была тайной, а частью зрелища.

— Ладно, прости за спектакль, — Кассандра вздохнула и посмотрела на Эйру, в её глазах вспыхнул знакомый озорной огонёк. — Но ты должна пойти со мной завтра. На вечеринку в честь начала года.

Эйра брезгливо сморщила нос.

— Наблюдать, как стая щенков напивается дешёвого пойла и душит друг друга табачным дымом? Зрелище, достойное античного театра.

— Именно! — Кассандра ухмыльнулась. — А преподаватели благоразумно отвернутся. Правила, конечно, запрещают смертным пьянство и курение на территории, но один вечер в году все делают вид, что не видят сигарет и не слышат хруста бутылок. Это традиция. А мы будем наблюдать за этим карнавалом с бокалом нашего собственного эликсира. Того, что с мятой и звёздной пылью. Он хоть на пару часов заставит забыть, что мы — застывшие во времени монстры. Мы сможем притвориться не изгоями, а просто... зрителями. Или, чёрт возьми, может, даже участницами.

Они дошли до развилки коридоров. Взяв учебники из своих шкафчиков с тихим скрежетом металла, они молча обменялись кивками — немым соглашением на завтрашнюю авантюру.

Путь Эйры лежал через западное крыло. Она шла, почти не глядя по сторонам, всё ещё пытаясь вытеснить из памяти образ разбитой колбы и пустого взгляда Кассандры, как вдруг её плечо резко столкнулось с чьим-то. От неожиданности она чуть не выронила книги.

Перед ней стоял молодой человек лет двадцати пяти. И не его возраст заставил Эйру замереть. От него не исходило ни единой ноты вампирской сущности, он пах пылью, старыми книгами и чем-то чуждо-горьким, как полынь. Но её взгляд зацепился за два алых провала: медно-рыжие волны волос и глаза цвета старой крови.

«Пламя волос...» — пронеслось в её голове обрывком кассандрованого пророчества, заставив что-то внутри похолодеть.

— В Академии теперь принято ходить исключительно с закрытыми глазами? Или вы просто проверяете прочность моего скелета? — его голос был низким, обволакивающим, и каждое слово было отточенным, как лезвие.

Эйра заставила себя улыбнуться, оскалившись в подобие улыбки.

— Простите, я не заметила вас на фоне столь яркой индивидуальности. Вы так сливаетесь с толпой.

Она сделала шаг, чтобы обойти его, но её нога предательски зацепилась за неровную плитку. Руки инстинктивно взметнулись вверх, и в следующее мгновение сильная, твёрдая рука схватила её за локоть, грубо стабилизировав.

— Осторожнее, — он наклонился так близко, что она почувствовала на коже его дыхание. Оно было тёплым. Слишком тёплым для их мира. — Похоже, вам стоит меньше парить в облаках и больше смотреть под ноги. Желаю, чтобы ваш день был столь же захватывающим, как и наше знакомство.

Не дожидаясь ответа, он отпустил её руку и растворился в полумраке коридора, оставив после себя лишь едва уловимый горьковатый шлейф и щемящее чувство тревоги.

Эйра, всеми силами стараясь вытеснить из памяти и насмешливого незнакомца, и его тревожащий запах полыни, резко взглянула на часы — изящный хронометр на её запястье безжалостно показывал без минуты девять. Ледяной  комок тревоги сжался в её груди. Схватив учебники, она рванулась вперёд, её шаги были быстрыми и бесшумными, словно тень, скользящей по каменным плитам пола.

Она стремительно подлетела к тяжёлой дубовой двери аудитории и с силой распахнула её, едва не влетев внутрь. И замерла на пороге, будто вкопанная, холодная волна изумления сковала её тело.

За преподавательским столом, непринужденно облокотившись о столешницу, стоял он. Тот самый мужчина. Только теперь его пронзительный, цвета старой крови взгляд медленно и оценивающе скользнул по ней с ног до головы, а в уголках губ играла всё та же, ядовито-спокойная улыбка. На нём был тёмный, безупречно сидящий пиджак с гербом Академии, безмолвно кричавший о его новом статусе. Воздух в классе застыл, и Эйра почувствовала, как десятки любопытных взглядов впились в неё. Внезапная тишина стала оглушительной.

— Ну что ж, — его голос, бархатный и отточенный, как лезвие, прозвучал на всю аудиторию, заставляя вздрогнуть даже тех, кто не видел их первой встречи. — Похоже, наша опоздавшая звезда предпочитает эффектные появления. Мисс Эйра, я полагаю? Вашу страсть к театральным жестам я уже оценил. Теперь прошу продемонстрировать способность вовремя занимать место. Надеюсь, это не потребует от вас таких же экстраординарных усилий.

Он сделал лёгкий, почти небрежный жест рукой в сторону парт, и его взгляд на мгновение задержался на её застывшей фигуре, словно фиксируя свою маленькую, но безоговорочную победу. Эйра, сжав челюсти до боли, пробралась на свободное место, чувствуя, как жгучее унижение и холодная ярость подступают к горлу. Она поймала себя на мысли, что её ноготь бессознательно впился в ладонь, оставляя на коже полумесяцы. Этот день обещал быть невыносимо долгим, и этот мужчина с глазами цвета пепла и боли только что стал в нём главным испытанием.

p.s. данная глава написана с помощью ии/ сюжет из когда-то прочитанной книги о вампирах/

При поступлении нам выдавали два бежевых пиджака, юбку, штаны, четыре сорочки, пять черных пар чулок, вязаный коричневый жилет, берет и красную бабочку. Новенькая подвернула резинку юбки так, чтобы обнажить коленки. Проигнорировала пиджак и жилет, расстегнула три верхних пуговицы сорочки, а вместо бабочки прямо на шею привязала узкую ленту неоново-салатного цвета. На ногах у нее красовались кроссовки точно такого же оттенка.

Ее крашенные рыжие волосы развевались на ветру пышными локонами, и ни одному учителю до этого не было дела, хотя к нам, обычным подопечным, придирались из-за любой выбившейся из прически пряди.

Но все молчали. Молчала и я.

Давно привыкнув скрывать свои эмоции за маской безразличия, я показала Камилле классные комнаты, столовую, уборные, библиотеку и спальни. А затем мы отправились в парк, где остановились у озера, чтобы посмотреть на одинокого черного лебедя, плавающего в нем.

И тогда Камилла произнесла то, что я не смогла ни забыть, ни простить.

— Этот особняк, парк, озеро... Здесь всё такое старомодное. — Она подняла камень и попыталась докинуть его до бедного лебедя. — А эта форма? Вы как в прошлом веке живете. Не пробовали хотя бы краситься? Так же можно совсем от скуки помереть!

Я тогда лишь взглянула вслед улетающей птице и натянула на лицо вежливую улыбку. В мире существовало много людей, которые мне не нравились (хотя и не так сильно, как Камилла). Обычно я просто предпочитала не общаться с ними. И это работало...

* * *

...но не в этот раз.

Когда Камилла только появилась, одноклассницы были в шоке от ее развязного вида и поведения и пытались держаться от нее подальше. Однако вскоре поняли, что учителя спускают ей все с рук, и заинтересовались. Спустя неделю новенькая стала самым популярным человеком в академии.

Она была яркой, эффектной, имела влиятельных родителей и не стеснялась делать и говорить всё, что ей вздумается. Камилла отличалась от нас. Она была другой. И эта инаковость привлекала.

Вокруг нее образовалась стайка верных поклонниц. Если она не шла на воскресную службу, то в часовне многие скамейки пустовали в этот день. Если пропускала уроки, то учительницам, вместо того чтобы вести урок, приходилось вылавливать бездельничающих учениц у озера или кромки леса. Если она попадала в лазарет, только и разговоров было, что о бедняжке Камилле, которая слегла с простудой, или о том, как ловко она обвела вокруг пальца медсестру.

Не счесть было учениц, готовых сделать за нее домашнее задание, чтобы взамен получить получить какую-нибудь популярную косметику, место за ее столиком во время обеда или просто каплю внимания. Я никогда не видела Камиллу в библиотеке или сидящей вместе с книгой где-нибудь в ином месте. Казалось, смысл ее жизни заключался в том, чтобы вечно развлекаться в кругу своих почитателей, как делали знаменитые фаворитки королей в былые времена.

И все же мне было наплевать на это. Я не любила людей и от шумных толп предпочитала держаться подальше. То, что неприятная особа не мозолит мне глаза в библиотеке, было скорее плюсом, чем минусом. Стремление Камиллы к деградации меня никак не касалось...

...пока в сферу ее интересов не попала моя лучшая подруга.

С Луизой мы подружились в первый же день своего пребывания в академии. Она так же, как и я, любила книги, но предпочитала фэнтези и фантастику, а не классику и исторические роман. В солнечный день мы любили посидеть с книгой под старым раскидистым дубом, растущим у озера. В дождливые — учиться в библиотеке, а в выходные устраивать марафоны кино и сериалов.

За два года дружбы у нас было много счастливых моментов и переживаний. Мы ни разу не ссорились и даже не ругались, потому что не существовало на свете темы, которая могла бы разделить нас. Мы были одинаковыми, так похожи не внешне, но внутренне, что в будущей жизни договорились родиться близнецами — это помогло бы не тратить время на поиск друг друга.

Мы даже составили договор о вечном союзе и подписали его собственной кровью...

А потом пришла Камилла, и Луиза откололась от меня. Перестала сидеть со мной на занятиях, обедать и ходить в библиотеку. Мы все еще продолжали жить в одной комнате, но она возвращалась столь поздно, что к ее приходу я уже спала.

Так прошло два месяца. Я надеялась, что это розыгрыш, что подруга вспомнит о договоре, осознает свое заблуждение и вернется ко мне. Однако она не спешила, а мое терпение истощалось.

И вот, в канун Дня Всех Святых, я решила показать Луизе, какую огромную ошибку она совершила.

* * *

Академия имени святой Марии Магдалины — это католическое учебное заведение для девочек. К сожалению, и оно не всегда может избежать тлетворного влияния современной моды. Вот уже на протяжении пяти лет каждое 31-е октября здесь празднуют Хэллоуин.

По моему мнению, праздник совершенно не христианский и оттого богомерзкий. Однако в этом году он хорошо вписывался в мой план, поэтому я собиралась в нем участвовать.

Впервые с тех пор, как мама бросила меня здесь, чтобы счастливо жить со своей новой семьей, я написала ей сообщение. Чувствуя вину, она была счастлива сделать для меня хоть что-нибудь. Поэтому все необходимые вещи я достала без проблем.

В 8 часов вечера в последний день октября в бальном зале академии директриса торжественно поздравила всех с праздником, и начались танцы. Для этого учителя пригласили кадетов из мужского военного училища, из-за чего вокруг царила большая суматоха.

Камилла блистала в своем прекрасном зеленом платье и то и дело проносилась по залу под звуки вальса в объятьях то одного, то другого партнера. Даже Луиза, которую обычно никто не приглашал на таких вечеринках, умудрилась станцевать пару композиций.

Я отвергла всех потенциальных ухажеров и, стоя в углу в своей маске Красной смерти, пристально наблюдала за ними. Потому что знала: сколь бы не было им весело, рано или поздно они все равно захотят в туалет. А в такие места девчонки, как известно, ходят стайками.

Я была права. Спустя час после начала бала, напившись сока и газировки, воровка и предательница ускользнули из зала и отправились в сторону уборной.

Конечно, в туалетной комнате могли быть и другие люди. Вот только вчера я, проглотив свою обиду, перед сном поговорила с Луизой. Доброжелательно и откровенно — прямо как в прежние времена. И рассказала о том, что во время вечеринки в общей уборной на втором этаже может возникнуть очередь. Да и идти туда неудобно. Зато учительский туалет в это время никто не будет запирать. И находится он гораздо ближе.

Что ж, моих ожиданий она не обманула. Бедняжка Луиза была милой и тихой, как и я, но умом не особо блистала. Она и Камилла, словно послушные овечки, отправились в учительский туалет вдвоем.

И стоило им зайти внутрь, как я достала из кармана украденные у классной дамы ключи и заперла их там.

Они услышали, как ключ поворачивается в замке, и бросились к двери.

— Заперто... — растерянно сказала Луиза, дергая за ручку. — Нас закрыли.

— Эй, что за шутки?! Откройте сейчас же! — закричала Камилла, изо всех сил пиная дверь. — Это вообще не смешно!

— Ну, это как сказать, — со смешком ответила я.

Все прошло настолько хорошо, что я наконец-то могла улыбнуться от всего сердца.

— Викторина? — Луиза узнала меня. — Это ты? Прекрати, пожалуйста. Открой дверь.

— Не хочу.

— Твоя подружка совсем свихнулась, Лу... Эй, что ты там делаешь? Что это за звук? Это же не то, что я думаю, да? Как там тебя? Вик? Это же не бензин? — в голосе Камиллы появились истеричные нотки. — Ты же не сошла с ума настолько? Зачем ты это делаешь?

— И правда, зачем? — задумчиво произнесла я, продолжая подливать бензин в щель между дверью и полом.

— Викторина, прекрати! — взмолилась Луиза. — Если ты хотела нас напугать, то у тебя получилось. А сейчас открой дверь!... Вспомни о нашем договоре.

Вот надо было ей испортить мне настроение!

— Я всегда о нем помнила! Но знаешь, что? Я тут осознала, что ты такая же, как и все. Мерзкая, глупая эгоистка, которая думает только о себе и может предать друга, стоит только обстоятельствам перемениться. Поэтому я передумала рождаться твоим близнецом в следующей жизни. Ты ведь помнишь главное условие? Единственный способ разорвать договор — сделать так, чтобы одна его сторона убила другую. Так что прощай-прощай, неверный друг! Давай больше никогда не встречаться!

— Ты чокнутая!.. Выпусти меня! Ты хоть знаешь, кто мой отец!..

Я без сожалений бросила спичку в лужу бензина, а потом еще некоторое время продолжала смотреть, как разгорается пламя под аккомпанемент криков Камиллы.

Затем я сменила маску, перевернула плащ красным подкладкой внутрь и вернулась в бальный зал, где с удовольствием провела время, танцуя и флиртуя со всеми доступными юнцами. Чтобы договор был разорван, я должна пожить еще некоторое время.

Начиналась новая игра. Во мне пробуждался невиданный доселе азарт. Кто же одержит в ней победу: я, полиция или папочка Камиллы?

Все "Мрачные байки" можно прочесть здесь: https://author.today/work/495714