А.В. Луначарский в рабочем кабинете / РГАКФФД. Арх.№ 2-4252
📅 Звуковой календарь 23.11.2025
Мы хотим воспитать человека, который был бы возможно более гармоничен в нравственном и духовном отношении, получил полное общее образование и мог бы легко приобрести мастерство в какой-либо области.
А.В. Луначарский
На посту наркома просвещения (1917–1929 гг.) Анатолий Васильевич Луначарский сыграл ключевую роль в становлении советской системы образования и культуры. Под его руководством в нашей стране в короткий срок решена задача ликвидация неграмотности, создана сеть народных школ и библиотек, выработана новая политика в области театра, кино и изобразительного искусства. Его называли «наркомом-просветителем», сумевшим сохранить значимую часть культурного наследия прошлого в сложнейший исторический период. По инициативе А.В. Луначарского Постановлением ЦИК СССР был образован Центральный архив звуковых записей. Вопросы деятельности архивов также входили тогда в сферу полномочий Наркомпроса.
Сегодня в нашей звуковой публикации – архивная запись 1919 года: фрагмент речи наркома просвещения А.В. Луначарского «О задачах народного просвещения», записанной на грампластинку в Центральном агентстве ВЦИК «Центропечать». Это живое свидетельство революционной эпохи: звучит голос человека, стремившегося сделать культуру и образование доступными большинству трудящихся.
Фото-и фонодокументы – из фондов РГАКФФД.
Из речи наркома просвещения РСФСР А.В. Луначарского «О задачах народного просвещения».
– российского революционера, советского государственного деятеля, писателя, переводчика, публициста, критика, искусствоведа.
С октября 1917 года по сентябрь 1929 года А.В. Луначарский в полной мере раскрыл свой талант на посту первого народного комиссара просвещения нашей страны.
Сфера деятельности Наркомпроса в те годы была очень широкой и вобрала в свою орбиту не только собственно народное просвещение, но и все направления культуры: театр, живопись, архитектуру, кино, печать, радио, клубы, народное творчество, библиотеки, музеи, вопросы охраны памятников старины, а также архивную отрасль.
В.И. Ленин характеризовал А.В. Луначарского как на редкость богатую и одарённую натуру, отличного товарища, который не только знает всё и не только талантлив, но и «любое партийное поручение выполнит и выполнит превосходно». Вслед за Лениным Луначарский считал, что без прогресса в деле народного просвещения политическая победа большевиков и осуществление основных экономических и социальных реформ не будут иметь должного успеха.
В 1925 г. он сформулировал свою точку зрения так: «Мы можем сказать, что достижение права на просвещение было главной, центральной целью революции. Революция была борьбой масс за право на просвещение».
РГАКФФД публикует сегодня кинофильм «А.В. Луначарский» (1934 г.): первый советский нарком просвещения запечатлён в разных ракурсах: это и официальные партийные мероприятия, и встречи с известными писателями и деятелями культуры, международные события.
Я знаю: в крепнущих союзах настал долгожданный миг. Для инженеров синеблузых и Ломоносовых ржаных.
В Москве, в одной из квартир бывшего доходного дома, построенного в 1910 году архитектором А. Н. Зелигсоном, находится и поныне кабинет (в настоящее время — музей)Анатолия Васильевича Луначарского — первого народного комиссара просвещения РСФСР. Сюда видный революционер и государственный деятель перебрался из Кремля в 1924 году. Здесь Луначарскому было удобнее принимать многочисленных гостей: не мешали крепостные стены с назойливой охраной, где всякому посетителю приходилось заказывать специальный пропуск.
Анатолий Васильевич Луначарский — личность масштабная; наряду с революционной деятельностью он также известен как писатель, переводчик, критик, искусствовед, коллекционер, действительный член Академии наук СССР. Человек огромного таланта, эрудиции, один из ближайших соратников Ленина. В кругу его друзей — посетителей той самой квартиры в Денежном переулке: поэты В. В. Маяковский, Н. Н. Асеев, А. И. Безыменский, Б. Л. Пастернак, И. Л. Сельвинский, писатели А. Н. Толстой, Ю. К. Олеша, Л. М. Леонов, драматурги В. М. Киршон, Б. С. Ромашов, композитор С. С. Прокофьев, певцы Л. В. Собинов, И. С. Козловский, режиссер Вс. Э. Мейерхольд, актеры В. И. Качалов, А. И. Сумбатов-Южин.
В сентябрьские дни 1925 года «на персидских коврах» десятикомнатной квартиры наркома просвещения побывал и тульский крестьянин из Епифанского уезда — товарищ Курбатов.
Курбатов. Цифровая реставрация и колоризация фотографии выполнены с помощью ИИ.
Езжай обратно!
Визит Курбатова подробно описан в № 219 (2151) газеты «Коммунар» за 26 сентября 1925 года. Наш земляк — не поэт и не композитор, не певец и даже не театральный режиссер. Он вообще неграмотный, но очень целеустремленный: «семнадцатилетний юноша, один из тех невзрачных и многих, которые затерялись в ржаных полях нашей деревни, но которые, уяснивши смысл жизни иной, потянулись к свету, ища выхода к новой жизни».
У Курбатова ничего нет — «он чистейший деревенский пролетарий», то бишь батрак. «В своей Епифанской деревне он оставил только воспоминания о тяжело проведенном детстве.
А в Туле, куда он, беспомощный, пришел, он видел свою „синюю птицу“, видел возможность прорубить окно для своих способностей.
— Учиться!
Вот лозунг, с которым пришел в Тулу Курбатов.
Пришел в рабфак».
Вполне логично и закономерно — который год страна упорно ликвидировала безграмотность — ликвидировала непросто, а с огромным трудом. А тут безграмотность сама пришла в надежде на просвещение. Но, увы…
«От Курбатова отмахиваются.
— Года не полные. Молод. Потом — для поступления нужна командировка».
Вот так вот! Ленин писал в 1917 году «государство есть орган классового господства», «организация насилия». С победой социалистической революции государство будет постепенно отмирать, а тут… наоборот — расцвет бюрократии. Пошел Курбатов добиваться справедливости в Тульский Губисполком.
«— Дайте командировку! —
Не тут-то было: нелегко получить командировку на рабфак.
Курбатов получил такой ответ:
— Вот тебе 3 рубля на дорогу — езжай обратно в Епифанскую деревню.
Задумался Курбатов.
— Что делать?»
Терпелив!
Поплелся наш герой, расстроенный и подавленный, на вокзал. Подошел к билетным кассам и взял билет, но не в Епифань, а в Москву! Там, в огромной и сильной столице, есть товарищ Луначарский, он и поможет, — решил Курбатов.
Как удалось найти молодому человеку в огромном городе, где он никогда не был, квартиру советского «министра» в газете ни слова. Автор заметки, Н. Добротвор, отправляет нас с площади Курского (ныне Московского) вокзала Тулы сразу в Денежный переулок Москвы.
«У кабинета Луначарского очередь — тоже нелегко пробраться к нему. Но Курбатов терпелив.
Добился.
Луначарский пишет резолюцию:
— Принять тов. Курбатова в Тульский рабфак.
Курбатов жмется:
— Нет денег на дорогу. —
Луначарский дает червонец. Не заметил Курбатов, как доехал до Тулы.
Сунулся в рабфак.
— Нет заведующего. Принять не можем…
Опять заволновался Курбатов.
Но заведующий скоро приехал.
Курбатов принят.
Курбатов рабфаковец».
Учиться можно, да не в чем
Казалось бы, цель достигнута. Пару лет за партой, а там — профессия или, чем черт не шутит, даже высшее образование. Но вот беда, протеже самого Луначарского не в чем ходить на занятия «он совсем разут; как ему быть?»
Пожалели парнишку в тульском рабфаке, тем более такого пробивного. Некто «тов. Попов подарил ему старые сапоги.
Но что делать — они велики?..
… быстро обмозговал Курбатов положение.
Стрелой на базар. Оттуда бежит в новых сандалиях.
И теперь он радостный, как никогда, по утрам ходит в рабфак в сандалиях.
И Курбатову уже кажется, что он завоевал целый мир.
И ему совсем не страшно жить на свете, он уже не беспомощный, он не один, он в семье трудящихся, пробивающих себе светлую дорогу в будущее».
Вот что значит упорство и настойчивость: мало того, что зачислен и обут, так еще и его портрет в главной газете губернии напечатали, а через 100 лет продублировали.
Тульские студенты рабфака и слушатели сов партшколы после сдачи экзамена по военному делу с начальствующим составом Части Особого Назначения Тульского Оружейного завода (сидят в 3-м снизу ряду). 1923 г. ГА ТО.
В обществе «Долой неграмотность»
Мало кто знает, что в первые годы Советской власти было создано два «ЧК». Одно «ЧК», самое известное, сменив кучу названий, стоит на страже государственной безопасности и по сей день. А вот другое «ЧК», выполнив свою историческую задачу, было распущено. Речь идет о Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧКл/б). Она была образована для выполнения принятого в 1919 году одноименного декрета и в 1920—1930-х годах руководила обучением неграмотных и малограмотных. Ведал делами этой комиссии многократно упомянутый выше Анатолий Васильевич Луначарский.
«Коммунар» подробно на постоянной основе освещал результаты ликбеза по Тульской губернии. В дни описываемых событий ситуация по г. Туле была следующей:
«… числится 97 ячеек [общества «Долой неграмотность»], с количеством 9200 членов, по уездам — 407 ячеек, а с количеством 11 500 членов», — общество создавало школы, группы, члены его вели индивидуальную работу по обучению неграмотных, а также широкую политико-просветительную работу, «жертвою» которой и стал будущий рабфаковец Курбатов.
«За истекший учебный год [1924-1925] обучено на средства общества 2000 неграмотных и оказана помощь делу ликвидации неграмотности в сумме 15 750 рублей.
С момента издания декрета обучено 44 195 человек, кроме того в истекшем году обучено 15 296 человек. До полной грамотности населения <…> предстоит обучить 89 645 человек», — победить неграмотность планировалось к 10-ой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
«За 1925 — 1926 учебный год предположено обучить 30 675 человек и в 58 373 человек за 1926 год».
Все материальные средства и силы общества в наступающем году должны быть направлены на основной участок неграмотности — в деревню».
Несмотря на принимаемые меры, в 1920-е годы научить всех граждан СССР считать, читать и писать не смогли. К 1926 году советские люди занимали по уровню грамотности лишь 19-е место среди стран Европы, уступая даже Турции и Португалии. Сохранялись значительные различия в уровне грамотности городского и сельского населения (соответственно, 80,9 и 50,6%), мужчин и женщин (в городе — 88,6 и 73,9%, в селе — 67,3 и 35,4%). Говорить о существенном прорыве в деле всеобщего начального образования приходится только по результатам переписи 1939 года: грамотными себя назвали 90% граждан Советского Союза.
* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
На фоне прошедших масштабных первомайских торжеств День советской печати остался практически незамеченным.
Посвящается всем, для кого 5 мая не только День водолаза или День шифровальщика.
Забыт ли прошедший полторы недели назад праздник профессиональным сообществом — вопрос открытый. Достоверно известно, что как минимум несколько человек в Туле из среды журналистской и полиграфической поздравлениями обменивались. Как бы то ни было — «Повод есть!», и чтобы годовщина выхода в свет первого номера ленинской «Правды», перефразируя дядю Митю из кинофильма «Любовь и голуби», не прошла впустую, поговорим о становлении советской периодической печати в Туле. Тем более что становление это хранит в себе сенсационное открытие.
На газетном фронте
Сила печатного слова тогда и сейчас вещи несопоставимые. Газета — единственный официальный источник информации. Публикация в газете — событие. Для примера, в 1923 году: «несмотря на дороговизну газет, рабочими Оружейного завода выписывалось 7441 экз. «Коммунара», 458 экз. «Известий» (издается поныне. — С. Т.), 298 экз. «Правды» (издается поныне. — С. Т.), 40 экз. «Эконом. Жизни» («Экономическая жизнь» — орган Высшего совета народного хозяйства и хозяйственных наркоматов, издается поныне. — С. Т.), 64 — «Бедноты» (центральная советская ежедневная газета для крестьян. — С. Т.), 1082 — «Дерев. Правды» (орган Тулгубисполкома Совета Рабочих, Красноармейских депутатов и Тульского Губкома РКП(б). — С. Т.), 1662 экз. «Рабочей Газеты» (издавалась в 1922-1932 гг. — С. Т.), 47 — «Труда» (издается поныне. — С. Т.) и 80 — «Гудка» (издается поныне. — С. Т.).
Из журналов наиболее популярными являются: «Красная Нива» — 296 экз., «Безбожник» — 42 экз., «Прожектор» — 43, «Искра», «Огонек» (издается поныне, 21 декабря 2020 года было объявлено о прекращении публикации печатной версии журнала. — С. Т.) и «Работница» (издается поныне. — С. Т.).
Если учесть общее количество газет и журналов, то в среднем 98 процентов всех рабочих имеют по одной газете», — писал «Коммунар» в № 225 (1369) от 7 октября 1923 г.
На квартире супругов Минялло
Первая подпольная типография в Туле была организована в середине 80-х годов XIX века. Она находилась на улице Киевской (ныне проспект Ленина. — С. Т.) в квартире супругов Минялло. «В этой типографии печаталась литература, издаваемая рабочим кружком патронников. 27 апреля 1887 г. эта первая тайная типография была накрыта и заарестована».
В дальнейшем, до 1905 г. тульские подпольные социал-демократические организации своей типографии не имели. Воззвания и прокламации им приходилось печатать на гектографе (копировальный аппарат — изобретение российского инженера М. И. Алисова), шапирографе (усовершенствованный гектограф) и пишущей машинке.
В случае опасности — зарыть в саду
В 1903 году в связи с приездом в Тулу Платона Луначарского — основателя тульской ячейки РСДРП, более известного как брат первого наркома просвещения РСФСР А. В. Луначарского — в городе возобновилась подпольная партийная печать: «из Харькова присылались клише, с которых и производились оттиски. Но без настоящей типографии было трудно работать».
Полноценную типографию приобрели в 1905 году и она сразу стала предметом борьбы между большевиками и меньшевиками. «Типография, можно сказать, переходила из рук в руки и не по добровольному соглашению, при чем иногда меньшевики особенно сильно выслеживали типографию большевиков, чтобы ее захватить».
Не меньший интерес подпольный печатный станок представлял и для жандармов — политической полиции Российской империи.
Участник тульского подполья по фамилии Котельников рассказывал: «Во время повальных арестов в 1907 году едва не был захвачен и печатный станок, находившийся, насколько припомню, в доме бывшего Учетного банка (ныне проспект Ленина, 22. — С. Т.), откуда он был перенесен на Под’яческую ул. (существовала 1-я, 2-я, 3-я и 4-я Подъяческие улицы, какая именно имеется ввиду неизвестно; ныне эти улицы носят названия Томпа, Жореса, Карла Либкнехта, Розы Люксембург соответственно. — С. Т.) и зарыт в саду, откуда оставшиеся не арестованными товарищи — я, Н. Теплов, Пушкин, Н. Андреев и др. перетащили станок в Чулково в дом Раева».
Посылка ценой в свободу?
Описан и такой анекдотический случай, который мог закончиться печально.
«При от’езде в Тверь Михаил Кровов, живший в то время в Туле, не захватил с собой одной большой корзины с домашними вещами, а по истечении месяцев двух, просил письмом, чтобы я (Тявкин) переслал его вещи.
Так я и сделал. Пришел к его хозяйке и спросил, где можно взять вещи моего товарища, мне указали две корзины, стоящие под кроватью, запертые и перевязанные веревками. Потрогав одну, маленькую, я обнаружил что-то тяжелое.
— Сковородки, вероятно, или что-нибудь в этом роде, — подумал я.
И без подозрения отвез корзины на вокзал и уже на другой день отправил в Тверь...
Через некоторое время, этак с неделю, сообщаю своим товарищам, в том числе М. Пузакову, что я отправил в Тверь Михаилу 2 корзины.
— Как две? — с недоумением спросил Пузаков. Ведь Михайлова только одна большая корзина, а другая, ведь со шрифтом и неразобранным набором последней прокламации. После такого сообщения, меня сразу бросило в жар, несмотря на стоявший тогда мороз…
В эту же ночь пришлось ехать в Тверь. Там дубликат на корзину был уже получен. Что делать? Решили ждать, что будет, а прежде всего достать злополучную корзину. Я в тот же вечер уехал в Тулу. Стал в Туле ждать развязки. Оказывается, все прошло благополучно, жандармы не обнаружили, с чем была корзина и, когда ее пришлось получать, как потом сообщил Михаил, то будучи плохо связан, весь шрифт рассыпался...».
Малая родина «Правды»
Помимо разного рода листовок в Туле выходили нелегальные газеты. Первой нелегальной и первой, что особенно важно, большевистской в нашем городе была… «Правда».
Для сведения: та «Правда», в день выхода первого номера которой весь советский период нашей истории отмечали День печати, вышла в свет намного позже, в 1912 году. До этого за пределами России в Женеве, Львове, позже — Вене газета под названием «Правда: Рабочая газета» издавалось Львов Троцким, но тоже, только с 1908 года, а значит пятью годами позже Тулы. Что, как писал «Коммунар», «определенно имеет исторический интерес», так как именно тульская «Правда» — первая «Правда» в России. Вышла она в 1903 году. Редактором ее был Платон Луначарский. Что касается экземпляра этого исторического выпуска, то «он до нас не дошел, а вот № 2 имеется в Истпарте».
Второй номер «Правды» был посвящен знаменитой тульской демонстрации 14 сентября 1903 г., найти его в государственном архиве Тульской области не удалось. Осталось только описание: «помимо статей общего характера, имеются несколько корреспонденций рабочих (будущих рабкоров), эти корреспонденции идут под заголовком: «письма с фабрик и заводов». Помещены письма рабочих: с фабрики Литвака, Патронного завода, тульских мастерских, фабрики Баташева, скобяной фабрики Афанасьева, самоварной фабрики Тулякова и др.
Всего помещено 8 корреспонденций. Все они написаны живо и интересно».
Второй большевистской газетой в Туле была «Пролетарская Правда», издаваемая уже легально, но только с 1917 года после известных февральских событий. При этом, назвать историю большевистских газет в нашем провинциальном городе богатой язык как-то не поворачивается — в столицах и крупных городах Российской империи, Российской республики и РСФСР количество и качество периодических печатных материалов было кратно выше, тем не менее факт тульского происхождения большевистской газеты «Правда» вряд ли удастся оспорить.
* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
Анатолий Васильевич Луначарский — российский революционер, писатель, переводчик, публицист и советский государственный деятель, ставший первым нарком просвещения РСФСР.
За шесть дней до апоплексического удара, 19 мая 1922 года, Ленин написал записку следующего содержания:
Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее...Без подготовки мы наглупим.
Спокойная и безбедная жизнь в дореволюционной России.
Из воспоминаний русского мыслителя Николая Лосского:
Большевицкое правительство обратилось к Германии с просьбою дать нам визы для въезда в Германию. Канцлер Вирт ответил, что Германия не Сибирь и ссылать в нее русских граждан нельзя, но если русские ученые и писатели сами обратятся с просьбою дать им визу, Германия охотно окажет им гостеприимство
Пароход «Обер-бургомистр Хакен» с лучшими умами России на борту
В сентябре 1922 года поездом и двумя пароходами советское правительство выслало из страны представителей российской интеллигенции, которые не смогли принять советскую власть. Операция, вошедшая в историю как "философский пароход", отличалась свойственной большевикам массовостью и решительностью и не свойственной им гуманностью: интеллигенцию просто изгоняли за пределы России, пусть и в сопровождении работников ГПУ.
Всего 195 человек — врачей, профессоров, педагогов, экономистов, агрономов, кооператоров, литераторов, юристов, инженеров, политических и религиозных деятелей, а также студентов — были в первых списках 1922 года на выдворение. Этим повезло, а вот с остальными миллионами решили не церемониться. Такого везения российской творческой интеллигенции - "не мозгу нации, а её г..." - больше не было никогда - в дальнейшем, под каток репрессий и все дела.
Николай Бердяев в доме Жуковских-Герцык. 1915
За десять дней до вынесения проекта первого Уголовного кодекса РСФСР на обсуждение во ВЦИК Ленин просит наркома юстиции Дмитрия Курского добавить в него параграф:
Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого.
Современник революционных событий Максим Горький не перестает повторять в "Новой жизни", начиная со дня захвата власти большевиками до закрытия газеты в июле 1918 года:
„Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт..."; Ленин „работает как химик в лаборатории, с тою разницей, что химик пользуется мертвой материей... а Ленин работает над живым материалом"; „народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, русский народ для них — та лошадь, которой ученые-бактериологи прививают тиф для того, чтобы лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку"; „большевики производят жесточайший научный опыт над живым телом России"...
Столетие социальных экспериментов не прошли даром: от той, от великой и счастливой дореволюционной России остались лишь воспоминания современников, а нынешняя депрессивная и вымирающая Россия кроме названия не имеет ничего общего с тем былым великим государством, с той истинной Россией.
Вербные гуляния россиян на Красной площади. 1913
Однажды А. Луначарский поехал встречаться с одноклассниками. Выпускники этой гимназии, большинство из которых были настроены враждебно по отношению к cоветской власти, дружно набросились на Луначарского:
- «Что же вы, большевики, делаете, Анатолий Васильевич, церкви уничтожаете, устраиваете там клубы или хранилища, памятники ломаете». - «Да позвольте, ничего подобного. Только что Владимир Ильич Ленин подписал план монументальной пропаганды. Будем ставить памятники 300 лучшим сынам России». - «И Достоевскому будете памятник ставить?» - спросил один профессор Духовной академии, бывший выпускник киевской гимназии. - «Ну конечно, и Достоевскому будем ставить памятник. Он, собственно, уже готов. Скоро будем открывать. Вот только надпись не можем подобрать». - «Я могу вам помочь. Надпись должна быть такая: «Федору Михайловичу Достоевскому - от благодарных бесов».
По-моему, финальная фраза - шедевр: "Федору Михайлович Достоевскому - от благодарных бесов».
Памятник русскому писателю и философу Федору Михайлович Достоевскому с надписью.
Россию переделали, да так, что, кроме самого слова «Россия», в ней ничего русского, российского не осталось, да и в самом слове все выветрено и обессмыслено.
Нынешняя "вертикаль" - последняя фаза социального эксперимента в России, так сказать, завершающий этап - после нее государство Россия и русский народ исчезнет с политической карты мира.
Вот не зря вожди призывали учиться у классиков. Классики - они даже литературный срач разводили так, что нынешним властителям дум с их руганью в Телеге остается только обтекать и завидовать.
В этой истории причиной демонического воя работающих с перегрузкой вентиляторов стал начинающий поэт и будущий автор песни «Прокати нас, Ванюша, на тракторе» Иван Молчанов.
В 1927 году он опубликовал в «Комсомольской правде» лирическое стихотворение «Свидание», которое начиналось так:
Закат зарею прежней вышит,
Но я не тот,
И ты - не та,
И прежний ветер не колышит
Траву под веером куста.
У этой речки говорливой
Я не сидел давно с тобой...
Ты стала слишком некрасивой
В своей косынке
Голубой.
Но я и сам неузнаваем:
Не говорит былая прыть...
Мы снова вместе,
Но... не знаем
О чем бы нам поговорить?
На беду Ивана Молчанова, его стихотворение прочитал Владимир Маяковский, гений рифмы и тролль 80 уровня.
Будущий классик пролетарской поэзии тут же сочинил стихотворение с длинным названием «Письмо к любимой Молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской Правды» в стихе по имени «Свидание».
Ответная элегия начиналась так:
Слышал —
вас Молчанов бросил,
будто
он
предпринял это,
видя,
что у вас
под осень
нет
«изячного» жакета.
На косынку
цвета синьки
смотрит он
и цедит еле:
— Что вы
ходите в косынке?
да и…
мордой постарели?
Мне
пожалте
грудь тугую.
Ну,
а если
нету этаких…
Мы найдем себе другую
в разызысканной жакетке. —
Припомадясь
и прикрасясь,
эту
гадость
вливши в стих,
хочет
он
марксистский базис
под жакетку
подвести.
Окололитературный народ развеселился, и, как это часто бывает, погонять подставившегося Молчанова набежала куча народа.
Поэт Александр Безыменский, например, вслед Маяковскому также написал стихотворение - «Несостоявшееся свидание».
Из критиков в драку влез Леопольд Авербах, который был непременным участником всех литературных свар. Предводитель рапповцев опубликовал в той же «Комсомольской правде» статью «Новые песни и старая пошлость», в которой трудолюбиво потоптал Молчанова ногами:
«Молчанов — поэт чрезвычайно маленький… Его поэтическая деятельность — отражение света, излучаемого Безыменским, Жаровым, Уткиным. Его пафос отдает фальшивой риторикой. Внутренняя бессодержательность молчановского творчества становилась и становится все более явной. Так рождается стихотворение «Свидание».
То-то стало весело, то-то хорошо, но тут жахнула из Италии главным калибром тяжелая артиллерия.
Алексей Максимович Горький вообще-то был жутко обижен на Маяковского за прошлогоднее стихотворение «Письмо писателя Маяковского писателю Горькому», поэтому встал на защиту Молчанова и изругал всех его хулителей в статье «О возвеличенных и «начинающих»», опубликованной в «Известиях». Как явствует из начала этой статьи, на тот момент «буревестник революции» даже не догадывался, кто такой Авербах:
«Недавно трое литераторов - Авербах, Безыменский и Маяковский - единодушно спустили собак своего самолюбия на Молчанова, хорошего поэта. Авербах, вероятно, поэт из племени интеллигентов, Маяковский - интеллигент- анархист, Безыменский - сын купца: все трое - люди, не нюхавшие того пороха, которым нанюхался Молчанов. Если эти именитые люди чувствуют себя способными учить и воспитывать младшую братию, они прежде всего сами должны научиться делать это в формах, не оскорбительных для «учеников».
Именно это обстоятельство, судя по всему, и выбесило Леопольда Леонидовича Авербаха больше всего. Его – главного критика страны – обозвать «поэтом из племени интеллигентов»?
Мгновенно в «Комсомольской правде» выходит погромная статья некоего интеллигента Л. Авербаха «Пошлость защищать не надо», где автор в выражениях не стеснялся от слова совсем. Ох, и отлились классику мышкины слезы – троекратно отлились! На горьковских «собак самолюбия» Авербах ответил «гиенами тщеславия», «бегемотами чванства» и «крокодилами злословия».
Градус полемики уверенно пополз вверх, но Горький, вопреки ожиданиям, градус повышать не стал и ругань закончил. А вот Авербаху…
Авербаху, неожиданно для него самого, как сейчас говорят, насовали полную панамку.
И не в какой-нибудь «Комсомолке», а в «Правде», главной газете страны, вышла статья В. Астрова «Горький и «комчванята»». А чуть позже подключилась еще одна «тяжелая артиллерия». Сам Луначарский пишет статью «Нехорошо». Процитирую только начало:
«Однажды мы встречали знатного иностранца. Знатный иностранец был особой почтенной, хотя ни в какой сердечной близости с нами не состоял. И вот произошел маленький конфуз — факт, которому я сам был свидетель.
Знатного иностранца пригласили на бега. После главного заезда оркестр заиграл какой-то марш. На проволоку, которая тянется вдоль трибуны, вспрыгнул маленький, юркий и озорной воробей. Он весело чирикал почти в тон маршу, а затем поднял хвост и вдруг уронил неопрятную каплю на поля шляпы знатного иностранца. Ну что ж ты поделаешь? Это даже нельзя считать недосмотром. Как ты предупредишь такие воробьиные напасти, с воробья не спросишь.
Но подобный же факт произошел, к сожалению, недавно при встрече нашего друга Максима Горького.
Москва торжественно встречала любимого писателя. Это был не иностранец, хотя и почтенный, это был человек, сердечно с нами связанный.
Попытку нарушить торжественность и сердечность встречи озорством сделал в этот раз не воробей, а Леопольд Авербах…».
Литературная общественность потирала руки и делала ставки на то, как ответит прославившийся своей вспыльчивостью «обгадившийся воробей».
Но по итогу – осталась разочарована.
Нет, Авербах, конечно, ответил – выпустил ответ Астрову, а также сделал в журнале подборку «Толстой о Горьком» - иначе бы это был не Авербах. Но ответил без огонька, без «бегемотов чванства». Не зажег, короче говоря.
Теперь, когда опубликованы документы тех лет, становится понятно, что, скорее всего, Авербаху надавала по башке его высокопоставленная родня. И объяснила дураку самовлюбленному, что наезжать на Горького – низзя! Его не то что полоскать нельзя – с ним дружить надо изо всех сил! Потому что у Сталина на Горького – очень и очень большие планы. Не просто очень, а ОЧЕНЬ.
Леопольд Авербах дураком не был, поэтому в октябре 1928 года, всего через полтора месяца после статьи с бегемотами и гиенами, пишет уехавшему из Москвы Горькому вот такое письмо:
"Дорогой Алексей Максимович!
Очень жалею о том, что не удалось с Вами попрощаться: опоздал на вокзал ровно на одну минуту и видел лишь хвост уходившего поезда. Посылаю Вам свою книжку, вышедшую на днях. В книге имеется полемика с Вами по некоторым острым вопросам.
После наших разговоров я продолжаю считать необходимым отстаивать свою позицию и о Молчанове, и об определении пролетарской литературы, но, по совести говоря, ежели бы я имел возможность, то я бы многое изменил в тоне, за который Вы меня упрекали".
Но вот удалось ли "литературному гангстеру" Авербаху охмурить Горького, как ксензам - Козлевича? Об этом вы можете узнать в моей книге "Двинулись земли низы - 2".
Ну или в Википедии, что вероятнее.
P.S. Бонус-трек про литературные полемики
Виктор Ардов: Все знают басни Михалкова: Он пишет просто, бестолково... Ему досталась от Эзопа Не голова, а только жопа.
Сергей Михалков: Литературе нужен Ардов, Как жопе - пара бакенбардов.
