CreepyStory

Нас было пятеро друзей. Было… Как страшно и больно об этом вспоминать. Как росли в 90-е в одном дворе, как мечтали стать «крутыми» бизнесменами или, на крайний случай, бандитами. Мечтали как будем рассекать по ночному городу на крутой тачке, врубив на «полную» магнитолу. И пусть попробует хоть одна падла нас остановить! Мы – ветер! Мы – сила! Мы – сама несокрушимость! Мы – банда! Эх, подростковые мечты… Саня, Миха, Димон, Лёнька… Как же так?

Я упрямо шел к этому проклятому болоту не разбирая дороги. Но я точно знал, что приду именно на то место, где всё началось и, я точно знал, КТО меня там будет ждать. Я осознавал, что теперь я точно не жилец. Но мне не было страшно, ведь кроме меня ЕМУ никто больше не поможет. Я знал что это конец. Мой конец. И я неумолимо приближал его…

***

Когда же это всё началось? Ах, да… Пять дней назад, когда мы, пятеро друзей и, по совместительству заядлых охотников, решили отметить Первомай на природе, в глухом лесу, подальше от своих домочадцев и города с его сумасшедшими скоростями. Прошло всего пять дней, а для меня пронеслась вечность.

Когда-то дворовые «сорвиголовы» и юные мечтатели превратились во взрослых, степенных дядек, все мысли которых занимали уже не «бандитские разборки» и «ветер в лицо», а банальная «бытовуха». И лишь одно наше увлечение с годами осталось неизменным – охота. Только теперь «воздушки» из тира заменили солидные охотничьи ружья. И если мы вчетвером уже серьезно были увлечены современными нарезными карабинами с различными «наворотами», то Лёнька был верен классике и на все наши вылазки на охоту брал, подаренную ему когда-то отцом, двустволку.

В обычной жизни мы все неплохо устроились. Лёнька имел свою небольшую «шиномонтажку». Санёк, самый спокойный и справедливый из нас, нашел себе профессию по душе и стал спасателем. Я, еще с конца 90-х, «заболевший» компьютерами, стал айтишником на одном из предприятий нашего города. Больше всех продвинулись Миха и Димон, первый из которых стал классным адвокатом, в клиентах у которого были не только крупные бизнесмены, но и некоторые звезды шоу-бизнеса. Димон, который единственный из нашей «пятерки» имел семью и троих детей, владел сетью продуктовых магазинов и большой дом за городом. У всех были своя жизнь, свои проблемы и заботы. И только раз в год мы все вместе собирались на охоту.

Именно там мы могли быть самими собой. Могли скинуть с себя все эти пиджаки, галстуки, деловые лица, могли мотюгнуться от всей души и вспомнить те лучшие времена нашей жизни, где мы, подростки, были так счастливы и беспечны. В этом году, в самый Сезон, когда мы обычно собирались на охоту, у Димона случилось радостное событие – жена родила ему третьего ребенка. И Димон, естественно, с нами поехать не смог. А так как эта была наша общая традиция, то мы решили в этот Сезон без друга не охотиться. Но в середине апреля Миха позвонил всем нам и предложил отметить Первомай в лесу, но не на нашем излюбленном месте, а в абсолютно другой стороне. Про это место ему, будто бы, рассказал один из его «особых» клиентов, которого он представлял на бракоразводном процессе и решил вопрос очень быстро и без претензий с обеих сторон. За что получил солидный гонорар и «по большому секрету» координаты этого чудного местечка. Так как Сезон охоты был закрыт, ехать решили без ружей, взяв с собой «боеприпасы» другого рода, пару ящиков алкоголя и закусь.

В назначенный день я вышел из подъезда, где на улице меня ждала гордость и отрада Димона, внедорожник «Toyota Tundra». Так как я жил на окраине города, то «загружался» последним. За рулем сидел сам Димон, рядом с ним Саня, а на заднем сидении разместились вечно ухмыляющиеся Лёнька с Михой. Когда я закидывал свой рюкзак в багажник пикапа, то на дне заметил двустволку Лёньки.

- Нахрена ты её взял? – вместо приветствия накинулся я на Лёньку, садясь в машину и сдвинув этих двоих вбок, - Знаешь же, что Сезон закрыт. Или ты у нас браконьером заделался?

- И тебе привет, Андрюха! – весело ответил тот, - А чего такого-то? Ну взял ружьишко. Мы в этом году ведь не охотились. Так хоть по бутылкам постреляем. Отдадим, так сказать, дань нашей традиции. Или за «убитую» бутыль тоже штраф полагается?

И они вчетвером все дружно заржали. Я лишь покачал головой. Что-то не давало мне покоя. У меня сложилось ощущение, что не к добру сейчас это ружье. Как же я оказался прав…

Уже въезжая на проселочную дорогу, мы увидели старенькую «копейку», которая застряла в большой луже, но отважно пыталась из неё выбраться. За рулем сидел сухонький старичок в серой, поношенной кепке и усердно жал на газ.

- Отец, - обратился к нему Димон, как только джип поравнялся с жигулями, - помощь нужна?

Старичок поднял на него глаза и, улыбнувшись, ответил:

- Буду рад, добрые люди, коль поможете старику.

Подцепив тросом старенькие жигули, джип без труда вытянул их из лужи.

- Вот спасибо, сынки, что не оставили в беде, - всё также улыбаясь сказал дедок, выходя из своей «копейки» и подходя к машине Димона, - Меня, кстати, Тарас Семёнович зовут. В нашей деревне Семёнычем кличут.

И вдруг его взгляд упал на ружье, лежащее в багажнике.

- Ээээ… Да вы никак на охоту собрались? - недовольно покачав головой спросил Семёныч, - Так ведь лес здесь Заповедный. Здесь нельзя охотиться.

- Да какая охота, отец? – улыбнувшись и разведя руками ответил ему Димон, - Просто по бутылкам постреляем для развлечения.

- Для развлечения говоришь? Ну, ну. Только смотрите, сынки, осторожно. В наших местах «Лесник» водится.

- Так они везде водятся, - хохотнув ответил ему Санёк, - Иногда даже по двое.

- Так лесник Леснику рознь. Те лесники живые люди. А этот нет, - сощурив глаза, заговорчески затараторил дедок, - Кто он, никто не знает. Может это призрак, может не упокоенный мертвец, может демон, а может быть и тварь какая-то из глубин земли нашей. Когда появился здесь, тоже неведомо. Только ходит он по здешним лесам и появляется лишь тогда, когда чует смерть невинную. Коль зверя в лесу этом ранишь или, не дай Бог, убьешь, он тут же к тебе явится. Появляется он из «кровавого» тумана. Смотрит тебе прямо в душу, выискивая твои страхи. А как найдет самый ужасный из них, им же тебя и убивает. И что самое страшное, если детеныша зверя любого тронешь, вместе с тобой ОН уничтожит твою семью. Родителей не трогает, а вот жену с детишками… Так что, ребятки, с ружьишком своим несильно балуйте.

- Ну дед, ты прямо сказочник! – протянул Миха, - Жути нагнал, сил нет. Сам-то его видал хоть раз?

- Не видал, - посмотрев в упор на Миху, серьезно ответил старик, - Не видал, потому что живу по совести, никого зазря не обижаю, к лесу и его жителям почтение имею. Вот ОН меня и не трогает.

Сказав это, Семёныч посмотрел на нас всех и, уже добрым голосом сказал:

- Ну ладно, ребятки, спасибо вам еще раз за помощь. Поеду я. Старуха моя уже места себе не находит. Думает, наверное, что помер по дороге.

Уже в машине, попрощавшись с Семёнычем, Санёк нарушил общее молчание:

- Не знаю, как там насчёт Лесника-мясника, про которого говорил дед, но это Заповедник. Значит охраняется по любому. И нарваться на настоящих лесников, как «два пальца об асфальт». Так что стрельба по бутылкам отменяется. Лёня, ты меня услышал? - повернулся он к Лёньке.

- Да слышу, слышу, - недовольно пробурчал тот, - Вот дед, зараза, всю «малину» испортил.

Приехав на указанное место уже под вечер, мы были неприятно удивлены увиденным. Полянка оказалась не такой большой, как рассказывал клиент Михи. А вместо речки было болото.

- Ну и где это шикарное место? Нам что сейчас в болоте ночевать? – раздосадовано пробурчал Лёнька, - И кто тот милый человек, который посоветовал тебе это местечко?

- Этот «милый человек», как ты говоришь, большой бизнесмен, - спокойно ответил ему Миха, - Который, к твоему сведению, не только владеет огромным холдингом, но и занимается благотворительностью. Он еще возглавляет какое-то общество «Зеленых».

- А тебе не кажется странным, что человек, который ратует за защиту природы, отправляет заядлого охотника с друзьями в Заповедник? = вдруг неожиданно для самого себя спросил я.

- Да, да, - отмахнулся от меня Миха, - прямо в лапы Лесника. Может и дедок, не дедок вовсе, а нанятый актер, чтобы уж наверняка мы тут все перепугались, побросали ружья и возлюбили мать Природу.

- Так, хватит лаяться, - закончил спор Саня, - Ставим палатки, разводим костер и за стол. Водка «стынет».

Уже, когда почти совсем стемнело, мы, изрядно пьяные, сидели у костра, вспоминая наше детство, и спорили о том, кому из нас тогда пришла идея залезть в окошко ларька и «стырить» пачку сигарет. Лишь только Лёнька сидел в стороне и любовно чистил так и не пригодившуюся в сегодняшнем веселье двустволку. И вдруг, как гром среди ясного неба, раздался выстрел. Мы все как один посмотрели на Лёню.

- Ты чего творишь? – недоуменно спросил его Димон.

- Я не специально… - сам удивленный выстрелом тихо ответил Лёнька, - Оно само…

- Тебе, придурку, не говорили, что пьяным нельзя с ружьём играть? – подскочил я, - А если бы ты в кого-нибудь из нас попал?

- Так стволы в другую сторону повёрнуты были, - опять пьяным невнятным голосом ответил Лёнька.

- Тихо! – вдруг приказал Саня, - Слышите?

Мы все разом замолчали. И тут, со стороны, куда выстрелил Лёнька, раздался тихий писк. Мы все двинулись в ту сторону. И там, в траве, мы увидели косулю. Она лежала на боку, тяжело дыша, а в боку зияла дыра, из которой ручьем лилась кровь. Саня подошел к косуле и присел возле неё.

- Твою мать! – выругался он, - Она беременная. Лёнька, дебил, ты попал в телёнка!

Косуля смотрела на нас огромными глазами и тяжело дышала. А мы все стояли, как идиоты, и смотрели на умирающее животное. Последний раз дернув ногами, она закрыла глаза и больше не шевелилась.

- И что теперь делать? – первым подал голос Миха, - Может закопаем её? А то найдёт её здесь кто-нибудь, доложит куда следует. А уж дедок, по любому, наши морды «срисовал». Сдаст нас с потрохами.

- Вот ты и будешь нас в суде отмазывать, - съязвил я.

- Смотрите! – вдруг вскрикнул Саня, указывая на косулю.

Мы все посмотрели на неё. Из земли, в том месте, куда стекала кровь, стала подниматься струйка тумана. И она была красной! Туман начал разрастаться с невероятной быстротой. Он окутал косулю и, мы все отступили назад. Он клубился возле нас, то приближаясь к ногам, то отдаляясь. И тут в середине тумана мы увидели фигуру, которая двигалась к нам из глубины этой красной бездны. По мере её приближения к нам, начинали проступать очертания высокого человека в мантии с капюшоном. Фигура была абсолютно черной, без лица. И только горящие глаза смотрели на нас с нескрываемой ненавистью. Мы стояли, как вкопанные, без какой-либо возможности даже шевельнуть рукой.

Фигура, в окружении тумана, двинулась в нашу сторону. Первым, к кому она «подплыла» был Лёнька. Фигура замерла напротив него и наклонилась прямо к его лицу. Краем глаза я заметил, как у друга расширились зрачки и через пару секунд он упал. Тоже самое произошло с Саней, Михой и Димоном. Я был последним. Когда горящие глаза приблизились ко мне, мой разум заволокло туманом и, я окунулся в воспоминания детства. Когда мне было шесть лет, я был на море с родителями. Мне строго-настрого запретили заходить далеко в воду. Но дети есть дети. Я не послушался и поплыл, как мне тогда казалось, «в далекие безбрежные дали». И вдруг ногу свело судорогой. Я стал тонуть, захлёбываясь и неловко взмахивая от жуткого страха руками. «Нет!!! Нет!!!», - кричал мой мозг. И тут я отключился.

Очнулся я в кустах, лицом вниз. Когда начал подниматься, то услышал справа стон. Это стонал Лёня, поднимая своё «ватное» тело с земли. Рядом с ним сидел Димон и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Миха и Саня были в «отключке». Посмотрев в ту сторону, где, как я помню, лежало тело убитой косули, я ничего не увидел. Ни тела, ни следов крови. Ничего. Растолкав Миху с Саньком, мы, все впятером двинулись к машине. Мы все были, как в тумане. нас трясло, шатало, мысли путались. Мы уселись вокруг потухшего костра и уставились в землю. Первым нарушил тишину Димон.

- Кто-нибудь может мне объяснить, что с нами было? – не поднимая головы, сказал он, - только не говорите мне, что это общий «глюк».

- Единственное объяснение всему произошедшему, это то, что вся эта ситуация – спланированная диверсия, - отозвался Саня.

- Что? – мы все подняли головы на Санька.

- А то, - всё также спокойно ответил тот. И, как будто рассуждая с самим собой, продолжил, - Всё одно к одному. Сначала этот бизнесмен, «защитник природы», заманивает нас именно сюда. Затем Семёныч со своими байками про Лесника. Потом эта косуля. И в завершение оптическая иллюзия с психотропным газом. Андрюха, ты же у нас айтишник. Знаешь, как творить такие «чудеса». Затем всё за собой подчистили. Сидят сейчас где-нибудь и наблюдают за нами, как за подопытными мышами, твари.

- Если всё так просто, - вмешался Миха, - тогда ответь мне на ряд уточняющих вопросов, мыслитель ты наш. Первое: как они могли точно знать, что мы сюда обязательно поедем? Второе: как они могли угадать, что наш придурок Леонид возьмет с собой ружьё. И более того, начнёт, в пьяном угаре, из него палить. И третье, четвертое и, даже десятое: нахрена это кому-то нужно?!!!

- Не знаю я! – взорвался Санёк, - Но всему этому должно быть логическое объяснение!

- Должно быть, - поднялся с места Димон, - И мы его обязательно найдём. Но не сейчас. Давайте, пацаны, собираться домой. Отдых закончен.

Собирались мы молча, лишь изредка перекидываясь друг с другом незначительными фразами. Ехали домой также в тишине. Лишь только, когда я выходил из машины, друзья вяло попрощались со мной. Зайдя к себе в квартиру, я, бросив походный рюкзак в коридоре, прошел в зал, сел на диван и уставился в стену. Как уснул прямо в одежде, я не помню.

На следующий день вечером, когда я пришел с работы и уже собирался ужинать, позвонил Лёнька.

- Андрюха, братан, - сопел он в трубку пьяным, заплетающимся языком, - Мне сегодня так плохо. Я нажрался… В голове стоит эта косуля. И ее глаза… Чёрт, эти глаза… Друг, приходи ко мне сейчас, пожалуйста. Мне так плохо. Приходи. Прошу.

- Я иду, - коротко сказал я и направился к другу.

До Лёни было всего два квартала, так что я махом «долетел» до него. Перемахивая через две ступени я «взлетел» на пятый этаж, где жил Лёнька, и позвонил в дверь. Когда мне никто не открыл, я толкнул дверь. Она оказалась открытой. Внутри было темно. И только со стороны зала был виден приглушенный свет ночника.

- Лёня! – громко позвал я друга, входя в квартиру.

- Прочь! Пошли прочь, твари! – раздались крики друга, разбавленные отборным матом.

Я «рванул» в сторону зала. Лёнька стоял в углу взъерошенный, в одних трусах и перепуганный насмерть. В руках у него был кухонный нож, которым он размахивал из стороны в сторону, будто бы отбиваясь от кого-то. Также он махал ногами, словно стряхивал с них кого-то невидимого.

- Лёнька! – опять крикнул я, бросаясь к другу – Ты чего творишь?! Брось нож!

- Ты их видишь? – переводя бешенный взгляд из стороны в сторону и вниз, перепугано бормотал Лёнька.

- Кого?

- Крысы! Везде крысы! Посмотри, какие они огромные! И они везде! Эти твари сожрут меня! – кричал Лёнька, как невменяемый, размахивая ножом.

Времени на раздумья не было. Я ринулся к нему, чтобы отобрать нож. Но не сделал и двух шагов, как налетел на невидимую преграду! Не поверив своими ощущениям, я попытался еще раз. Снова «стена». И вдруг рядом с Лёней из пола стал разрастаться красный туман и два горящих глаза уставились сначала на меня, потом на Лёньку. И тут друг заорал. А я увидел, как на его теле стали быстро появляться следы от укусов. Они были чудовищного размера. Их не могли сделать простые крысы. Из него просто вырывали здоровенные куски мяса. Мой друг кричал, заливаясь кровью, а я метался в двух шагах от него и ничего не мог сделать. Он упал навзничь, словно кто-то огромный повалил его. А горящие глаза всё также продолжали неотрывно смотреть, как моего друга сжирали заживо. Я быстро выхватил из кармана телефон, чтобы позвонить в службу спасения и полицию. И тут же горящий взгляд переметнулся на меня и меня парализовало. Всё, что я мог, это стоять неподвижно и смотреть, как живой человек, крича и корчась, превращается в обглоданный скелет. И вдруг всё резко закончилось. Красный туман исчез вместе с параличом и невидимой стеной, а на полу, в луже крови лежал кровавый скелет моего друга. Когда я вызывал полицию, мне в голову вдруг пришла мысль: почему никто из соседей не сделал этого раньше? Крики жуткой боли раздавались по всему дому. Неужели никто не слышал? А может быть им «не дали» услышать? Полиции я сказал, что нашёл Лёню уже таким. А что я должен был сказать? Что жуткий монстр сожрал его? Меня бы точно упекли в «психушку».

Когда я вышел из Отдела полиции, то увидел сотню звонков от Димона, Михи и Сани. Они уже всё знали. Я обзвонил всех и, мы договорились встретиться завтра вечером в нашем кафе. Но в этот день, ближе к вечеру, мне позвонил Миха и сообщил, что Санёк погиб. Михе позвонила тётя Лида, мама Сани и, обливаясь слезами, рассказала, что утром, когда он собирался на работу и уже практически выходил из дома, вдруг вспыхнул, как спичка. Огонь не могли сбить ничем. Ни вода ни пена из огнетушителя не могли погасить пламя. Оно разгоралось ещё с большей силой.

- Мой сын кричал от невыносимой боли, а я ничего не могла сделать! – захлёбываясь от душивших её слез, кричала в трубку тётя Лида.

К приезду пожарных от Сани остался лишь пепел.

Я стал судорожно вспоминать, в каком порядке Лесник подходил к нам в том лесу. Точно! Сначала Лёнька, затем Санёк, потом Миха, Димон и я. Каждый день он убивает одного из нас по списку. Значит следующий Миха. Я точно знал, чего он всегда боялся. Высоты. Он всю жизнь боролся с этим страхом, поэтому его офис находился на семнадцатом этаже. Этим он всем, а главное себе, хотел доказать, что любой страх можно победить. Я стал судорожно набирать номер Михи. Как только он поднял трубку, я выпалил ему свои предположения и строго настрого запретил в любом здании подниматься выше второго этажа. Услышав в ответ: «Я тебя понял», я немного успокоился.

На следующий день мне позвонил Димон и «убитым» голосом сказал, что Миха выпал из окна своего офиса.

- Я же ему запретил! – кричал я в трубку.

- У него там была какая-то очень важная встреча, которую он не мог отменить, - бесцветным голосом ответил мне Димон и продолжил, - Когда это случилось, с ним в офисе находилась его секретарша. Мои люди опросили ее. Она долго говорила, что ничего не знает. Но как только на неё как следует «поднажали», она расплакалась и рассказала, что он не сам выпрыгнул в окно. Его выбросили! По её словам, Миху тащила к окну и выкидывала из него какая-то невидимая сила. А он с ужасом смотрел на кого-то и всё время повторял: «Я не виноват! Я её не убивал!». Послушай, Андрюха, нам нужно встретиться. Прямо сейчас.

Сидя в кафе, напротив меня, Димон сначала долго молчал. Наконец он заговорил:

- Ты же понимаешь, что следующий я.

- Да… - чуть слышно ответил я.

- А знаешь, чего я боюсь больше всего на свете? – спросил он меня, посмотрев в упор.

- Даже представить себе не могу. Ты, по-моему, никогда ничего не боялся.

- Ошибаешься, Андрюха, - Димон тяжело вздохнул, - Это я раньше ничего не боялся. Когда был один. Сейчас мой самый большой страх – это моя семья. Я так боюсь, что с моей Танюшкой и ребятишками что-то случиться. Я так боюсь их потерять! И эта тварь прочла мой страх у меня в голове!

- Значит, завтра Лесник начнёт с них! – догадался я.

- Чёрт! – буквально взвыл Димон.

Я судорожно соображал, что же делать. И вдруг мне в голову пришла шальная мысль!

- Слушай меня внимательно, - обратился я к Димону, - Сейчас ты идёшь домой и не отходишь от жены и детей ни на шаг, пока я не вернусь.

- Ты чего задумал? – удивленно и настороженно спросил Димон.

- Нужно кое-что проверить, - ответил я.

- Может я с тобой?

- Нет! – уверенно сказал я, поднимаясь с места, - Иди домой. Сейчас ты нужен своей семье. Если всё получится, то твоя семья не умрёт. И ты не умрёшь. Никто не умрёт. Когда вернусь, всё расскажу.

Я направился на выход, прекрасно осознавая, что уже не вернусь.

***

Я упрямо шел к этому проклятому болоту. Я знал, что Лесник там. Это чувство уверенности, что мне необходимо туда, росло с каждым шагом и, я ускорился.

Идя по лесу, я вспоминал, как мне было четырнадцать и, мои родители погибли в автокатастрофе. Меня отправили в детдом. Да, два года своей жизни я провёл там. Но я никогда не был один. Со мной были мои друзья, моя банда. Они не отходили от меня ни на шаг, сбегали с уроков, дежурили по двое возле меня, не давая впасть в отчаянье. Таскали вкусную домашнюю еду. Бились вместе со мной с детдомовской шпаной, пытавшейся меня «прогнуть». Бились до крови, до рассечённых бровей и разбитых носов. Они были моей семьёй! Были… Троих из них я потерял. Но Димона и его семью я без боя не отдам! Мне уже нечего было терять и, я упрямо шёл вперёд.

Дойдя до места, где погибла косуля, я остановился и зная, что меня услышат, спокойным голосом сказал:

- Я не знаю кто ты и что ты на самом деле, но я умоляю тебя оставь в покое моего друга и его семью. Он не виноват в смерти косули и её телёнка. Он этого не хотел. Если ты хочешь отмщения, возьми меня! Можешь пытать меня веками, рвать на части, но прошу, оставь его в покое!

- Лесник. Все зовут меня Лесник, - раздалось позади меня.

Я резко развернулся. Он стоял в пяти метрах от меня в облаке тумана и, его пронзительные горящие глаза неотрывно смотрели на меня. Но в них не было больше ненависти, лишь спокойствие.

- У тебя в голове я читаю кучу вопросов, - сказал Лесник. Это был не человеческий голос, а шелест, похожий на шелест листвы, - Я разрешаю тебе задать один. Подумай, прежде, чем спрашивать меня.

- Почему всех? Почему ты решил наказать нас всех? Ведь выстрелил один. И то это был нечаянный выстрел, - глядя ему прямо в глаза, спросил я.

- Вы все виновны в случившемся, - «зашелестел» Лесник, - Все виновны. Вы позволили принести вашему другу оружие в МОЙ лес. Вы все позволили случиться убийству невинного животного и его еще не родившегося детёныша. Вы убиваете животных не ради пропитания, а ради забавы. Я видел это у вас в головах. Вы все ВИНОВНЫ.

- Я прошу тебя, оставь моего друга и его семью! Делай со мной, что хочешь, только оставь их в покое!

- На что ты готов ради своего друга? – спросил Лесник.

- На всё! – без малейшего сомнения ответил я, - Он моя семья!

- Семья говоришь? – Лесник как будто призадумался, затем, еще пристальней посмотрев на меня, продолжил, - Ты будешь следующим Лесником. Ты готов занять моё место?

- Готов! – с вызовом ответил я.

- Ты готов также смело и самоотверженно защищать обитателей этого леса, как своих друзей? Готов карать без жалости тех, кто причинил им боль или забрал у них жизнь?

- Готов!

- Ну что ж… - задумчиво произнёс Лесник, - Тогда, глядя мне в глаза, твердо скажи: «Я Лесник!».

Я посмотрел на него в упор и твердо и четко крикнул:

- Я ЛЕСНИК!

В ту же минуту туман по обе стороны фигуры стал отступать. И я увидел высокого человека с бородой и длинными волосами в охотничьем костюме восемнадцатого века. Он устало вздохну и подошёл ко мне.

- Ты знаешь, парень, - сказал он, - когда-то и я спас жизнь родного мне человека, став на долгие годы Лесником. Только это был не друг, а мой родной брат. Но, в отличие от тебя, у меня была семья. Я очень устал… Мне пора к моей семье, - он посмотрел на верх, - Теперь ты Лесник.

С этими словами он развернулся и пошёл в глубь леса, с каждой минутой исчезая, пока не растворился в воздухе.

В этот момент «кровавый» туман двинулся в мою сторону и стал окутывать меня.

P.S.: Я Лесник! И это МОЙ лес! Это МОЯ территория! И не дай вам Бог зайти сюда со злым умыслом и причинить вред его обитателям. Я приду за вами. Я вытащу на поверхность все ваши страхи, все ваши самые жуткие кошмары и направлю их против вас. Никто никогда не уйдет от расплаты. Бойтесь попасть в зону моего внимания. ИБО Я ВАШ ПРИГОВОР.

Для Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место. Тема на октябрь

Начало здесь:

Кровь и Пепел - Вторжение. 1 - Пролог

Сразу покинуть поляну не получилось – еще пару минут Велес потратил, чтобы найти свой второй «Гриф», вытащить его из пасти цибуса и кое-как оттереть от черной крови и слизи. Пистолет явно нуждался в полной разборке и тщательной чистке. Велес решил привести его в боевое состояние, как только того позволит обстановка. Сейчас нужно было спешить. Аль-Каум тем временем снял с тела Скимаха боеприпасы и «Оберег». Хоронить павшего товарища времени, увы, не было, как и возможности забрать тело.

Рыцари, прячась в густом лесу, продолжили путь ко входу в долину. Время от времени жутким эхом раздавался отдаленный вой рыщущих в поисках добычи гончих. Перебегая через петляющее по долине двухполосное шоссе, Велес обратил внимание на четкие следы громадных копыт, оставленные на асфальте.

– Кастигатор! – прошептал он своему другу, ускоряясь. – Здесь прошла одна из когорт!

Аль-Каум молча кивнул, тоже прибавив ходу. Сейчас открытый бой с легионерами не сулил им ничего хорошего. Преодолев еще с километр по лесу, они выскочили на открытое место. С десяток двухэтажных домов стояло, прижавшись к самой опушке, чуть поодаль находился придорожный магазин и небольшая заправка. Свет нигде не горел, на парковке и между домов не было ни души. Однако виднелось несколько седанов, стоящих в ожидании своих хозяев. Велес задумчиво задержал взгляд на ближайшем автомобиле, но тут же отказался от этой мысли. Шоссе узкое, со множеством поворотов, скорость не набрать, пространства для маневра в случае чего тоже не будет. Проще своим ходом.

– Как думаешь, жители сбежали, или погибли? – негромко поинтересовался он у араба.

– Ни то, ни другое, – уверенно произнес тот. – Если б сбежали, то автомобилей бы не было. И пока что не погибли – на домах нет следов взлома и разрушений. Мортусы тоже досюда еще не дотянулись. Наверняка сидят в своих подвалах, трепеща от страха.

– Да, похоже на то, – согласился Велес. – Скорее всего, считают, что началась Третья Мировая, Европа сгорела дотла и наступила ядерная зима. На улицу боятся выходить из-за радиации, а дозиметров, чтоб проверить свои догадки, ни у кого из них нет. Что будем делать?

– Идем дальше, – после короткой паузы ответил Аль-Каум. На уговоры и объяснения нет времени. У нас другая цель.

– Согласен. Нужно как можно скорее найти оставшихся бойцов, – кивнул Велес. – Но возьмем чуть западнее, нужно отдалиться от шоссе. У меня плохое предчувствие.

Оба рыцаря осторожно обошли по дуге парковку с покрытыми пеплом машинами и направились дальше. Лес поредел, и теперь они перемещались перебежками от одной рощицы к другой. Через пару минут деревья закончились, сменившись альпийским лугом с торчащими тут и там и заросшими мхом обломками скал. Велес бросил взгляд на дисплей – на нем уже мерцал значок «Триария», развернувшегося в паре километров северней, за гребнем ближайшего холма. С темно-багрового неба вновь посыпались пепельные хлопья, видимость упала. Но интегрированный в шлем ПНВ, совмещенный с тепловизором, давал рыцарям четкий вид окружающей местности. Поэтому яркий силуэт на противоположном склоне долины сразу привлек внимание Велеса. Он затаился за ближайшим обломком скалы и прильнул к прицелу.

– Легионер! – вполголоса произнес он. – Цибус-пехотинец, вроде бы мечник. Плохо. Поодиночке они точно не ходят. Где один, там и сотня, а то и больше. Двигаемся осторожно, если нас заметят, задача усложнится, придется отрываться и делать крюк.

Пригнувшись, рыцари стремительными тенями заскользили меж камней. Краем глаза Велес отмечал все новые силуэты легионеров, идущих цепью вдоль долины. Некоторые были в опасной близости – но адаптивный камуфляж пока что эффективно скрывал бойцов Ордена от демонов, принимая цвет фона, размывая фигуру и рассеивая инфракрасное излучение от их тел. Цепь охватывала не всю долину, поэтому был шанс проскочить в одну из брешей.

Затаившись в густой тени одной из скал, они выждали несколько напряженных минут. Ближайшая к ним группа легионеров-сагиттариев прошла всего в двадцати метрах, не заметив рыцарей. Судя по числу легионеров, долину прочесывала всего пара центурий, остальная часть когорты ушла дальше. Демоны явно искали выживших бойцов Ордена, иной причиной объяснить подобное было сложно. Но для двух рыцарей без огневой поддержки даже полная центурия представляла смертельную опасность. Поэтому дальше к гребню холма Велес и Аль-Каум двигались уже ползком, то и дело замирая на месте. Наконец они достигли усыпанной пеплом вершины и Велес осторожно подполз к краю, чтобы оценить обстановку. Это было ошибкой.

Сержант-командор окинул взглядом панораму раскинувшейся внизу местности – и встретился взглядом с легионером, идущим в составе второй цепи. Группа демонов как раз поднималась на холм по противоположному склону. Пехотинец недоуменно уставился на рыцаря, скорее уловив движение, чем увидев его силуэт. Сагиттарий начал поднимать свой тяжелый лук, потянувшись за стрелой – и завалился с дымящейся дырой во лбу. «Гриф» Велеса выбил еще троих лучников, прежде чем остальные сообразили, что происходит, и взревели, устремляясь в атаку. Автомат Аль-Каума смертоносным росчерком свалил сразу еще нескольких демонов. Велес, активируя «Оберег», сорвался с места, на бегу выцеливая оставшихся сагиттариев. Мечников он не опасался, пока рядом был его арабский друг.

Просвистела стрела, взъерошив волосы на затылке. Послав в ответ короткую очередь из «Грифа», Велес толкнулся от скалы. Рыцарь совершил сложный пируэт в воздухе, уклоняясь от нестройного залпа. Перекатившись по земле, он выхватил клинок. В боевом режиме цибусы-пехотинцы превращались в несложные цели. Сейчас главным было расправиться с тяжелыми лучниками, посылавшими одну стрелу за другой. Сзади и в стороне в гуще мечников мелькнул вихрь из мерцающей стали и черных сернистых брызг – Аль-Каум собирал кровавую жатву, ловко прикрываясь от сагиттариев своими же противниками.

Разогнав скорость реакции до своего предела, Велес ринулся в атаку. Раскрутив клинок, он отбил в сторону несколько стрел, стремительными зигзагами уходя от остальных. Второго залпа демоны сделать не успели – и, бросив луки, схватились за мечи. «Оберег» Велеса сковывал их движения ровно настолько, чтобы он уходил из-под сыплющихся со всех сторон ударов. Ответные атаки рыцаря были точны и убийственны – десяток сагиттариев таял на глазах. Через некоторое время на гребне холма осталось лишь два тяжело дышащих рыцаря и больше двадцати убитых легионеров.

«Ветер смерти» пробежал мурашками по позвоночнику, бросив сержанта-командора в холодный пот. Он рефлекторно рванулся в сторону, увлекая за собой Аль-Каума. Их спасло только то, что Велес еще не вышел из боевого режима и действовал на грани своих возможностей. Четырехметровая тяжелая стрела ударила в мшистую скалу рядом с ними, обдав рыцарей облаком каменного крошева. Велес, укрываясь за ближайшим обломком, бросил взгляд за спину. На холм, накладывая очередную стрелу на огромный составной лук, поднимался доминус – сотник одной из центурий, прочесывающих долину. Пятиметровое чудовище было уверено в своей неуязвимости. Демон шел во весь рост, даже не пытаясь прикрыться рельефом местности.

– Бежим! – Велес сорвался с места одновременно с металлическим звоном второй стрелы, развалившей обломок скалы надвое. Оба рыцаря проскочили гребень и устремились вниз со всей возможной скоростью. Сзади прозвучал протяжный гул рога, и ему сразу же вторил еще один, чуть в отдалении.

– Их двое! – прокричал на бегу Велес. – И полторы сотни легионеров!

– Туда! – Аль-Каум махнул рукой чуть в сторону. – «Триарий», помнишь?!

Велес вспомнил. И рванул еще быстрее, до хруста в мышцах, выжимая все, что мог, из своего «Спектра». До турели оставалось уже недалеко.

Первый центурион показался над гребнем холма, когда рыцари вбегали в небольшую рощицу ниже по склону. Скорее почувствовав, чем увидев выстрел, Велес отпрыгнул в сторону. Огромная, будто пущенная из баллисты стальная стрела низко прогудела над левым плечом. Пробив пару столетних дубов, она застряла в третьем дереве. Сзади раздался инфернальный рев, эхо от которого сотрясло долину. Центуриону надоели промахи и он ускорился, видимо решив разорвать людишек одними когтями. Доминус вломился в рощу вслед за рыцарями, сокращая дистанцию. Сшибая плечами вековые деревья, он несся вперед, как танк. Его броня раскалилась, побагровев, и оставляла дымящиеся борозды на уцелевших стволах.

Вылетев из рощи, Велес увидел в паре сотен метров впереди знакомый силуэт. Он заскользил по траве, гася скорость – под жужжание раскручивающейся роторной тридцатимиллиметровки. Рыцари вжались в землю в тот самый миг, как поток разрывных снарядов ударил в центуриона. Оглушительный рокот автоматической пушки турели почти заглушил агонизирующий вой исчадия. Доминусу срезало верхнюю половину торса, звонко лопнул, разлетевшись на части, огромный лук, осколки стрел из колчана и куски брони разбросало в разные стороны.

Второй сотник, уже переваливший за гребень холма и как раз спускавшийся вниз, остановился и, наложив стрелу, спустил тетиву. Стальной наконечник со скрежетом пробил корпус «Триария», застряв в турели. Стволы пушки развернулись в направлении новой цели – но вид на холм скрывала дубовая роща, и прямой видимости не было. Доминус же выпускал стрелы на слух, навесом.

Следующая стрела угодила рядом с турелью, подняв тучу пепла и пыли. Велес начал приподниматься, но тут же упал ничком обратно – «Триарий» дал короткую, как будто неуверенную очередь по роще. И тут же получил в корпус еще одну стрелу. И еще одну, следом за ней – центурион явно пристрелялся. Стволы роторной трехстволки как-то нездорово заскрежетали, раскручиваясь – и длинная очередь хлестнула по рощице, срубая деревья десятками. Искусственный интеллект турели, оценив расклад, видимо решил пойти ва-банк и вести огонь на подавление по всему сектору, без захвата цели. Велес же изо всех сил пытался слиться с землей и молился, чтоб «Триарий» вдруг не решил пройтись очередью чуть ниже, просто на всякий случай.

Демонический, полный ярости рев вновь огласил долину – часть центурии, зашедшая в лес, все же попала под огонь турели и лишилась многих воинов. Остальные, скорее всего, залегли, дожидаясь, когда их командир расправится с неожиданной помехой. После очередной угодившей в «Триария» стрелы пушка резко замолчала – роторный механизм заклинило. Велес и Аль-Каум, не сговариваясь, снова рванули вперед. Нужно было любым способом оторваться от второго сотника.

Рыцари устремились к узкому входу в горную долину. Между скалистыми склонами было уже не больше полукилометра, а в самом узком месте шоссе, ведущее на север, проходило через «бутылочное горлышко» в несколько десятков метров. Пространства для маневра не было, как и значимых укрытий. Если демоны догадались выставить там засадный отряд, то Велес и его брат по оружию оказывались между молотом и наковальней.

Второй сотник выбрался из рощи и выстрелил на ходу. Стрела небольшим перелетом прошла над их головами и с хрустом вонзилась в покрытый пеплом асфальт. Велес и Аль-Каум запетляли зигзагами, затрудняя прицел. Но проход становился все уже, а движения обоих рыцарей – все более предсказуемыми. Вторая стрела ударила в землю прямо перед Велесом, и он, не удержавшись на ногах, покатился по каменистому склону. От сильного удара об обломок скалы у него чуть не разлетелся шлем, и сержант-командор на пару секунд отключился. Аль-Каум бросился к нему, чтобы помочь. Велес, очнувшись, раскрыл глаза и встретил жуткую ухмылку центуриона, в каких-то трехстах метрах от него. Сотник расставил ноги в стойке лучника, явно выцеливая свою мишень, и резко оттянув тетиву почти до правого рога, спустил ее. Стрела, предназначенная Велесу, начала свой стремительный полет.

В последний миг, когда острейший металлический наконечник был готов пробить рыцаря насквозь, стрела будто разломилась в полете на два куска. Они с гулким звоном вонзились в землю по бокам от опешившего Велеса. Через секунду в центуриона, уже поднимающего лук, ударила следующая крупнокалиберная разрывная пуля, оторвав ему правую кисть. На этот раз Велес успел уловить инверсионные завихрения воздуха от ее полета. Доминус-сотник, свирепо взревев, выронил лук и сорвался с места. Оба рыцаря его уже не волновали – сейчас демон лишь желал растерзать на куски стрелка. Сержант-командор проследил взглядом траекторию выстрела и определил примерную позицию снайпера. Аль-Каум тем временем вскинул «Арч» и дал несколько очередей по бегущему центуриону. От тяжелой, уже раскалившейся докрасна брони полетели фонтаны искр, но доминус даже не повернул головы. Для него в этот миг существовала лишь одна желанная цель.

Еще одна пуля ударила в сотника, вырвав из нижней лапы громадный кусок мяса. Гиперзвуковые пули-снаряды «Калибурна», орденской электромагнитной снайперской винтовки, рвали броню центуриона, как бумагу. Припав на одно колено, демон схватился за рог. Низкий гул вновь пронесся по долине. Командир центурии осознал, что был слишком самонадеян и сильно опередил своих воинов, чья поддержка ему бы очень пригодилась. Он попытался выиграть время и заметался среди обломков скал в поисках укрытия – но пятиметровому исчадию было негде спрятаться. Очередной выстрел снайпера угодил демону под колено, и лапа с жутким треском подломилась. Доминус рухнул на камни за небольшим скальным кряжем, спрятав голову и часть торса. Все остальное находилось в зоне поражения – и снайпер не преминул этим воспользоваться, всадив несколько пуль в нижнюю часть тела центуриона. Кованая броня демона раскрылась стальными цветками, а из отверстий размером с кулак хлынули потоки черной дымящейся крови.

Сотник взвыл от ярости и бессилия. Он понял, что для него война закончена, и жить ему осталось меньше минуты. Он неимоверным усилием, опершись на крошащийся камень, приподнялся над своим укрытием. Снайпер прекратил стрельбу, дожидаясь, пока центурион не встанет на ноги. Уцелевшей кистью сорвав шлем, демон отбросил его в сторону и развел лапы в стороны, в призывающем смерть жесте. Командир центурии желал встретить ее в лицо, как истинный воин. После секундной паузы тяжелая пуля ударила меж рогов сотника и выбила содержимое черепа через затылок. Он медленно завалился на спину и, пару раз дернувшись, затих.

Велес, опомнившись, рванулся дальше, стремясь как можно скорее покинуть долину. Аль-Каум бежал рядом, поглядывая назад. Центурия, оставшаяся без командира, как раз выходила из посеченной «Триарием» и изломанной сотниками дубовой рощицы. Несколько выстрелов снайпера, пробив навылет свои цели, поубавили остальным решимости, и сотня отступила под прикрытие деревьев. Рыцари тем временем преодолели узкое ущелье и вырвались наружу, сразу же устремившись в густой ельник на горном склоне. Через пару километров они, наконец, позволили себе остановиться и передохнуть.

– Вроде оторвались, погони нет, – тяжело дыша, выдохнул Велес, обессилено опустившись на одно колено и озираясь по сторонам.

– Однако на сей раз это не наша с тобой заслуга, – заметил Аль-Каум. – Похоже, твоя немногословная воительница сама нашла нас…

– Да уж, похоже на Мару, – согласился сержант-командор, восстанавливая дыхание. – Я не знаю ни одного рыцаря, кроме нее, способного сбить выстрелом стрелу сотника сагиттариев в полете. Теперь понятно, почему Ларан так ей восхищается, хоть и слишком горд, чтоб явно это признать. Но, что странно, на карте нет отметки Мары, – Велес обратил внимание на тактический дисплей, уже начиная волноваться. – Может, что-то случилось с ее «Оберегом»?

– Возможно, что-то случилось с ее «Оберегом» с ее же помощью? – как-то подозрительно хитро отозвался Аль-Каум.

Сзади деликатно кашлянули. Велес, обернувшись, аж вздрогнул от неожиданности и второй раз за день ощутил себя полным идиотом.

– Как только у тебя получается так подкрадываться?! – изумился он. – Я ни черта не ощутил!

Мара стояла без шлема в непринужденной позе, прислонясь к еловому стволу. Она не соизволила ответить, а лишь насмешливо хмыкнула, давая исчерпывающую оценку интуиции Велеса, которой он обычно так гордился. Ее волосы цвета вороного крыла, обычно тщательно уложенные, сейчас разлохматились и слиплись от пота, броня была в пыли, а все лицо – в белесых пепельных разводах. Ну вылитая богиня смерти. Велес даже невольно залюбовался девушкой, несмотря на крайне неподходящую для этого обстановку.

Вдруг он уловил движение в густом подлеске. Сержант-командор выхватил «Гриф», а Аль-Каум обнажил свои мечи. Мара даже не дернулась, жестом показав, что все в порядке. Кусты вновь затряслись, и из них, пыхтя и прихрамывая, вылез Гавран. Он испуганно уставился в дуло направленного на него пистолета, и Велес, смутившись, убрал «Гриф» обратно в кобуру.

– Вот так значит, ты своего лучшего друга встречаешь! – обиженно протянул тот, пытаясь стряхнуть налипший пепел с камуфляжа. – Ладно-ладно, я тебе еще это припомню, когда явишься ко мне на боевую симуляцию!

– Насчет лучшего друга – это прямо серьезное заявление с твоей стороны, – усмехнулся рыцарь. – Все-все, не обижайся, я действительно рад, что ты жив! С твоим-то маячком что? Тоже выковырял его из «Оберега», как Мара?

– Улетел мой «Оберег», вместе с Аркудом, – погрустнел Гавран. Зацепился за какой-то крючок на его «Джаггернауте», чуть руку мне не оторвал. Хорошо, что ремешок в последний момент лопнул. У меня раньше парашют раскрылся, а его отнесло куда-то в сторону.

– А «Гемма» твоя где? – уже из чистого любопытства поинтересовался Велес, примерно представляя, что услышит в ответ.

– Да все там же, стоит в самолете, под сиденьем, – невинным тоном проинформировал его Гавран. – Как-то не до нее было. Ну ничего страшного, я точно помню, куда ее поставил, позже заберем.

– Тебя хлебом не корми, только дай похохмить, – хмыкнул Велес. – От транспортника и его содержимого осталась лишь куча разбросанных по склону горы обломков. Меня взрывом выбросило, потерял сознание, еле успел раскрыть парашют. Потом набрел на гончих, и Аль-Каум, появившийся крайне вовремя, очень мне помог. Ну а затем нас обоих спасла Мара, - Велес благодарно кивнул ей. Она кивнула в ответ, еле заметно улыбнувшись одними глазами.

– Осталось найти остальных, – подытожил Аль-Каум. – И при этом постараться не умереть.

– Согласен. Теперь надо продумать дальнейший маршрут и наши действия. Так, – Велес изменил масштаб карты. – Вот это озеро чуть южнее, за горным хребтом, значит, Анси, рядом городок с тем же названием. Мы сейчас немного севернее, до окраин Женевы чуть больше двадцати километров, до Врат около тридцати пяти, если по прямой. К самим Вратам прорываться нет смысла – поддержки с воздуха нет и не будет, боевые группы либо уничтожены, либо рассеяны. Ретрансляторы радиосигнала тоже превратились в груды пылающих обломков, вместе с несущими их самолетами. Как следствие, связи со штабом нет. Как ни тяжело это признавать, но операция провалена, а наша боевая задача – неосуществима имеющимися средствами. Поэтому нам необходимо соединиться с оставшимися бойцами нашего отряда, а также, если получится, с иными боевыми группами Ордена. После чего организованно отойти на оперативную базу, по возможности ограничиваясь короткими стычками и избегая затяжного боя. По сути, сейчас мы – в тылу врага. Иная тактика, кроме скрытных действий, приведет к бессмысленной гибели всех тех, кому удалось выжить. Я считаю, и искренне уверен, что сейчас, проиграв сражение, нам нужно сберечь все оставшиеся силы для решающей битвы. Хоть я, формально, и назначен штабом командиром нашего сводного отряда – но фактически почти все мы в одном звании. Со многими я воюю бок о бок уже не первый десяток лет. Поэтому я просто обязан спросить – вы согласны с моим решением? Или же кто-то считает иначе?

Велес, подняв взгляд, медленно обвел стоящих перед ним бойцов. По сути, он озвучил отказ от выполнения важнейшей боевой задачи, поставленной Советом магистров Ордена. И не просто в ходе рядовой операции по закрытию одностороннего портала, а в разгар Вторжения – ситуации наивысшей опасности. Орден карал смертью и за меньшее. Поэтому сержанту-командору нужна была безусловная и единогласная поддержка всех своих братьев по оружию. Он поочередно вглядывался в каждого, и с каждым мигом груз ответственности, возложенный на Велеса, становился чуть легче. Уверенный кивок Аль-Каума. Прикрытые в согласии на миг густыми ресницами черные глаза Мары. И утвердительный жест Гаврана, проникнувшегося серьезностью момента. Рыцарь облегченно выдохнул.

– Аль-Каум, покажи на карте, хотя бы примерно, куда мог приземлиться Аркуд. Ты говорил, что видел его…

– Его отнесло севернее, за десяток километров или даже более… – задумчиво изрек араб, изучая карту. Во всяком случае, он гораздо ближе к Женеве, возможно, совсем рядом с окраиной города…

Вдруг Гавран, сорвавшись с места, уверенно подошел и ткнул пальцем в карту. После чего обвел на дисплее небольшой круг, диаметром в пару километров.

– Вот сюда приземлились все трое – Аркуд, твой оруженосец Хорс, и этот надменный итальянский хлыщ, забыл, как его там, – уверенно произнес тот.

– Да ладно?! – изумился Велес. – Ты в полете, в этой мгле, кувыркаясь среди горящих обломков самолетов, точно запомнил ориентиры, дистанцию, азимут и отследил приземление этой троицы?! Похоже, твой Дар – или феноменальная память, или легендарный, хм… трындеж, и я склоняюсь ко второму варианту!

– Не, у меня другие таланты, – насмешливо хмыкнул Гавран. – А вот Мара, умничка, все запомнила предельно четко, просто скромничает… – он игриво подмигнул ей, получив в ответ испепеляющий взгляд.

– Мара? Что же ты сама не показала? – поинтересовался сержант-командор у сидящей под елью воительницы и сосредоточенно чистящей свою винтовку от грязи и пыли.

– А зачем? Она занята, не хочет отвлекаться. Я за нее покажу и расскажу – мы друг друга с полуслова понимаем, вот такая вот у нас загадочная взаимная связь, – Гавран, чуть отвернувшись, чтоб Мара не увидела, забавно подвигал бровями с намеком. В следующий миг боевой нож, свистнув, глубоко вонзился в ствол дерева в паре сантиметров от его головы, осыпав щепками.

– Меньше слов, вороненок, – певуче произнесла она, так и продолжая сидеть на другом краю поляны в тени, в вполоборота, не глядя в его сторону. Велес с удивлением поймал себя на том, что слышит ее голос едва ли не впервые за несколько месяцев. Короткого и хлесткого движения кисти, отправившей клинок в полет на слух, из-за спины, он даже не уловил.

– Н-намек понял… – пробормотал Гавран вдруг задрожавшим голосом, и аккуратно ощупал уши – на месте ли.

– Вот это бросок! – восхищенно присвистнул Велес. Аль-Каум уважительно качнул головой, оценивая мастерство воительницы. Насколько было известно сержанту-командору, араб также оттачивал свое искусство метания в качестве своеобразного хобби – несколько чуть изогнутых метательных ножей и сейчас лежали в ножнах на поясе его «Спектра».

– Место сие далеко от нас, и вплотную к городу прилегает – нахмурился араб, снова обратив свое внимание на тактический дисплей и всматриваясь в изображенную на карте местность. – Область Смерти рядом почти, а «Обереги» включать там – лишь демонов привлечь означает.

– Мда, сложная ситуация, – мрачно подтвердил Велес. – Только вот этот невысокий холмистый хребет отделяет их район высадки от того, во что превратилась Женева. Надеюсь, они примут верное решение и пойдут нам навстречу. А отметку маяка под Пеленой можно поймать только в паре-тройке километров, не дальше. Нужно продумать маршрут таким образом, чтоб не разминуться с ними. Разделяться точно не будем, попробуем выйти сюда, – он пометил маркером вершину небольшого горного отрога примерно на полпути к цели. – С высоты постараемся засечь их маячки. По ходу движения будем оставлять пометки на стволах деревьев. Местность гористая, вариантов скрытного отхода не так много. Мы их найдем, – уверенно заключил рыцарь.

(Ссылка на продолжение будет в комментариях)

После окончания эксперимента, весь отдел собрался в тесной, и холодной палате. Тусклый свет бактерицидной лампы, сменился ярким светом хирургических ламп. Подопытный номер девять, был укрыт белой простыней, под которой тяжело вздымалась его грудь. Воздух со свистом покидал лёгкие, и мне стало немного грустно. Да, этот образец прожил чуть дольше, но в конце и его ждёт та же участь, что и предыдущих. Пока весь консилиум вполголоса обсуждал дозировку препарата, и её непосредственное влияние, я тихо отошел назад. В глаза мне бросилась белая карточка одиноко лежащая на блестящем металлическом подносе. Значит зовут его Джейк Гордон. Что же, Джейк, очень жаль, что твой организм оказался не подходящим. Едва за последним ученым закрылась дверь. Я подошел ближе и сдернул простыню.

– Будем знакомы, мое имя доктор Джозеф Эбреску.

Конечно подопытный ничего не ответил. Труп Джейка надлежало отправить в крематорий. Его черные волосы слиплись на лбу, а глаза уже помутнели. Не смотря на свой высокий рост подопытный почти идеально уместился в каталку. Я поправил его волосы, слегка зачесав их на бок. Прикрыл глаза, и опрыскал лицо специальным раствором.

– Ну вот мистер Гордон, теперь вы такой красавец что загляденье. Даже при жизни вы не были так красивы. Я взял зеркало и поднес его к лицу Джейка.

– Ох, я прям млею от счастья. Вот только, щёки у вас, бледноваты.

Я отложил зеркало и со всего размаху влепил пощечину. Голова Джейка дернулась, сначала в одну сторону, потом в другую. У меня уже устали руки, но щеки Джейка были по-прежнему мертвенно бледны.

– Как всегда.

Путь до крематория проходил по длинному извилистому тоннелю. Пока я толкал каталку, у меня возникла чертовски хорошая идея. Сегодня, у меня будет не просто сожжённый Джейк. А хорошо прожаристый Джейк. Я сам не заметил, как расхохотался. Уже в крематории я включил печь, и насвистывая под нос песенку что услышал сегодня утром. Затолкал мистера Гордона в печь. Не смотря на свой высокий рост, подопытный отлично вместился в печь. Я не стал выставлять обычную температуру, поставил минимальную, и даже не прикрыл дверь, из которой торчала рука с татуировкой: цифра девять. Ну оно и понятно. Выключив свет, я переоделся, нужно было заскочить в магазин, прикупить вина. А утром я посмотрю на плоды своих трудов.

Сидя за столом и поедая аппетитную курицу, идеально приготовленную в духовке с кисло-сладким соусом, я мечтательно уставился в потолок, из ступора меня вывел голос Мэри.

- Как твой рабочий день?

- О прекрасно. Завтра у меня будет аудит, будем сверять бумаги. Уверен, что подготовил абсолютно все. Я отпил вина. – Бухгалтерия штука такая, без бумажки, ты какашка!

- Пап прекрати смешить. Джо вытер салфеткой нос. – У меня в школе, скоро будут веселые старты. – Пап, ты придешь?

- Конечно сынок. Это даже не обсуждается.

После ужина, я отправился на чердак, допить вина и сделать пометки. Мэри отправилась укладывать сына спать. И взглянул в мансардное окно и увидел чертовски красивое небо. Снизу донесся странный шум, я выбрал любимую пластинку и сбросил халат. Странный запах ударил в ноздри. Мэри, наверное, принесла мне кусок жаренной курочки, она знает о моей привычке завершать трапезу глядя в ночное небо. Запах становился все сильней, я обернулся, и первое что увидел это высокую черную фигуру. Я едва мог вздохнуть из-за отвратительного запах сгоревшей плоти. В несколько шагов преодолев комнату, нечто схватило меня за горло. Я опустил глаза и увидел единственную не обгоревшую часть тела. Руку с татуировкой: цифрой девять.

- Добрый вечер мистер Эбреску. Прохрипело нечто. Курочка была что надо.

...Сергей, ухватившись за перила, неторопливо поднялся по ступенькам внутрь.

Его взгляд обратился на место Водителя - и привычный могильный холод окатил бывалого Странника.

Намертво вцепившись в руль костлявыми руками, Водитель не мигая смотрел перед собой светящимися синими глазами. Ни звука, ни эмоций, ни смысла - взгляд был обращен лишь на дорогу.

Сергей ради интереса постучал по отделявшему его от Водителя стеклу. Тишина постучала в ответ - Водитель даже не шелохнулся.

- Мы до Рынка доедем, костлявый? -

Насмешливость Сергея заставила зашептаться многих в салоне.

Ни звука. Ни реакции. Только бессмысленный мертвый взгляд на дорогу.

Некротранс, гильдия перевозчиков, выковала этих созданий с помощью темной магии всего за 30 лет, подняв из могил трупы старых Водителей Союза.

Лишив их воли, смысла существования и достойной зарплаты, некроманты приковали Водителей к рулям их некробусов навеки - ни чувств, ни друзей, ни семьи - лишь бесконечное следование хитрым маршрутам гильдии во имя их непостижимых целей и бесчеловечных намерений - но никто и знать не желал, что движет этими сумасшедшими.

Достаточно было того, что платой за проезд являлись человеческие кости.

Сергей хмыкнул и, перехватив рюкзак, вошел в салон.

Все вокруг были заняты проверкой снаряжения: от оружия до медикаментов - стремительно наступала ночь, а путь был неблизок - некробусы, хоть и движимые мощной магией, все же двигались не так быстро, как хотелось бы - а вернее, тряслись аки старые телеги, если бы не крепкая проклятая броня корпуса, эти саркофаги разваливались бы при первой поездке.

Впрочем, лучше так, чем по иному - ведь поговаривают, что сам Мэр уже приложил руку к созданию новых, безумных машин без водителей - Электробусов, бесшумных и быстрых механических тварей, подкрадывающихся по ночам к жертвам и выкашивавших целые остановки своими колесами.

Люди на местах не обращали на него внимания, и Сергей продвигался дальше, вглубь салона, в поисках свободного места.

Наконец посередине нашлось одно, правда, парное, часть уже занял вовсю храпящий седой толстяк, по внешнему виду которого было понятно: только хороший, крепкий и смачный удар в нос запаха пирога с мясом мог разбудить его.

Ох уж эти крестьянские характеры - не зря Авксом называют большой деревней с маленьким органом управления.

Сергей аккуратно присел на свободное место, вынудив толстяка эротично хрюкнуть во сне.

Зависть к его неподдельному беспамятству на мгновение тронула Сергея, но тут же сменилась долей уважения: быть настолько храбрым человеком со стальными нервами, чтобы заснуть прямо в некробусе - такое уважалось, если, конечно, причиной не был алкоголь, лень и чревоугодие - буквально отражавшиеся от залысин спящего.

Сзади, из вороха закутавшихся плащей, раздалось невнятное озлобленное шипение: некробус тронулся и начал трястись.

Казалось бы, машина, приводимая в действие магией, должна плавно парить - но это же местный транспорт, о чем вы.

За решетчатыми шипастыми окнами медленно поплыли пейзажи темных ночных улиц города: тот тут, то там виднелись огоньки дворовых костров, периодически сквозь металлические ставни на окнах многоэтажек пробивался теплый свет, а вороны в отместку этой теплоте зловеще каркали, сидя на искореженных временем и качеством рук строителей столбах.

На многих виднелись отпечатки крови: метка ночной жизни Авксома и напоминание об осторожности его жителям - не успел до заката - отложи на рассвет.

Если ты не торопился в могилу, конечно.

Тряска внезапно убаюкивала - и Сергей, откинув голову на спинку, расслабленно стал размышлять о будущей прибыли на Рынке за найденные реликты прошлых лет - смартфон конца нулевых и настоящую Дискету.

Никто бы не хотел узнать, КАК он смог достать ее, но в оставленном позади заброшенном Вузе теперь было еще тише, чем раньше - последний настоящий ученый отдал жизнь, чтобы спасти Сергея от наступавших Диких Студентов, отбившихся от кафедры.

Василий Васильевич Шлостерманн - полукровка, но все же гордый представитель древней магической расы евреев, хранителей золота и традиций.

Традиций хранить золото.

Некробус плавно качался, мерзкая тряска старта ушла, и казалось, что в кои-то веки в этом городе появилось спокойное место...

...Удачи тебе с этим, наивный пассажир.

Сильный удар и быстрое цоканье когтей по крыше, вой, треск обшивки и меланхоличное лицо Водителя в зеркале заднего вида - вспышка ярости среди спокойствия пути.

Пассажиры мгновенно занялись любимым делом: паникой и попытками связаться с родными по телефону.

Но связь, итак работавшая через раз благодаря фирменному качеству услуг магов-провайдеров, надежно была заглушена - существа снаружи знали свое дело.

Не знал этого вставший у передней двери худощавый бедолага, дрожащими руками отправлявший некое текстовое сообщение.

Удар костлявой руки, пробивший его навылет прямо через створки дверей, не оставил и шанса - после чего парень рухнул замертво, украсив потоком крови довольно серый салон, а рука исчезла столь же стремительно.

Сергей со вздохом потянулся к снаряжению, наблюдая за передней дверью.

Та медленно вдавливалась внутрь под неимоверным весом пытавшегося проникнуть внутрь существа, пока по крыше все так же стучали когти.

Один из пассажиров, на удивление созранивший самообладание, достал арбалет, ничего себе, и наугад разрядил в крышу.

Каждый раз, когда вы думаете, что неудача постигает только вас, у чертей в Аду встает из-за поломки очередной котел - Удача плевала на вашу значимость и сущность этом мире, она презирает подобное.

Поэтому даже злу может дико не везти.

Лютый вой, царапанье когтей по обшивке крыши - и звук падающего мешка с костями позади.

"Метко вышло" - Сергей, заряжая обрез, мысленно похвалил удачливого стрелка.

Тем временем нечто окончательно проникло внутрь салона.

Его текуче-трясущиеся желейные формы наконец приняли нужные очертания, и некоторых пассажиров, сбившихся в середине салона, вырвало прямо на пол.

Они явно видели это существо впервые.

Но Сергей прекрасно знал, что стояло перед ними - можно сказать, старый знакомый распахнул руки в приветствии, пытаясь скрыть ориентацию за нейтральной улыбкой.

Контролерша.

Если вы могли подумать, что некроманты из Некротранса действительно были честными и порядочными гражданами общества, довольствовавшимися сделкой "кости за проезд", то вы бы не прожили и трех рейсов.

Периодически, из-за неких подковерных интриг в гильдии, сменялись главы районов - и новый некромант вполне мог наплевать на любые честные сделки.

Вследствие чего и рождалась гениальная идея - устроив подставу, натравить своих же подчиненных тварей на пассажиров с целью сбора их костного и прочего материала.

Ведь если есть разница, зачем терпеть меньшее?

Контролерша тем временем, ухмыляясь, раззявила желейную, булькающую пасть:

- Ваааш бииилееетииик... -

Ее толстая конечность дернулась к незадачливому пассажиру, что пытался спрятаться отдельно от всех под сиденьем справа.

Желейная масса обволокла человека и слегка сдавила его.

Хруст костей и едкий запах разъедаемой кожи.

- Бееезбииилееетнииик пооопааалсяяя... -

Тягучий голос твари наслаждался процессом.

Два заряда с расплавленным серебром один за другим вошли в массу тела Контролерши, вызвав панический вой.

Сергей перезарядил обрез: точность была низка, но закрытое пространство и дальность до цели позволяли не промахнуться.

И даже не будем упоминать размеры вскормленного на костном мозге существа.

Резкий порыв ветра, и Сергей отлетел к стене, больно приземлившись на руку.

Невероятно.

У Контролерши было ДВА помощника.

Обычно это всегда один, костлявый, худой и с впалыми глазами вурдалак - послушный помощник своей начальницы, не смеющий противиться ее жирным повелениям.

Один.

Какого черта...

Кто-то сдал его маршрут - другого объяснения у Странника не было.

- Няяям-няяям, бееез бииилееетааа ииидееет к нааам... -

Утратившая интерес к Сергею Контролерша выхватила движением своего щупальца еще одну жертву.

Хруст, треск, вонь.

Весьма полное описание человеческой жизни от рождения до смерти, не правда ли?

Некоторые пассажиры продолжали стрелять из подручного оружия, но что такое пули для йогурта с вишенками?

Ничто - плачущий ребенок для фрутоняни, зубочистки для старика, звонок - для учителя.

Сергей приподнялся на ноющей руке.

Помощник Контролерши с оскалившейся улыбкой на черепе ехидно смотрел на него.

Без шансов - скорость худосочного тела достигала звуковых значений, когда речь шла об удержании не оплативших проезд.

Ворох накидок с заднего сиденья зашевелился. Шипение усилилось.

- Вы что, не могли сделать это ТИХО, м****ы!!! -

Ошибка Контролерши. Классическая, мать ее, редкая, но классическая ошибка Контролерши.

Не отправить помощника через заднюю дверь, дабы проверить задние места на предмет хитрых безбилетников и стандартным приемом сжать пассажиров в середине.

Слишком торопилась. Да да, эта мечта диетолога могла торопиться.

- С**а поганая, *********, *** ***** ***********!!! -

Древний язык, которого не знал Сергей.

Древний, как и тот, кто стоял прямо на заднем сиденье, вдавливая обивку шипастыми ботинками.

Панк. Настоящий, мать его, Панк.

Сергей и помыслить не мог, что Панки не вымерли все до единого - это давно уже стало столь классической шуткой, что и смех вызывало редко, скорее байка, чем реальность минувших лет.

Огненный ирокез пылал на голове, потихоньку коптя потолок.

Шипастая куртка светилась искрящимися всполохами.

Раскаленно-красные татуировки выплескивали разряды адской энергии через грани рисунка.

- Ты, жирная б*****а, первая ляжешь!!! -

Контролерша ощерилась - от изумления и радости одновременно.

Столь старый враг вновь стоял напротив, пронзая ее горящим взглядом.

И не спеша начала движение прямо сквозь пассажиров, отшвыривая их прочь и насмерть вдавливая в пол тех, кто не успел отойти в сторону.

Панк сплюнул, и серная жидкость прожгла пол.

А затем достал то, при виде чего глаза Сергея вспыхнули алчным огнем.

Магнитофон. Пленочный.

Артефакт Адских Кузнь.

Его продажа на Рынке могла обеспечить Сергея беззаботной жизнью минимум на 5 ближайших лет.

- Ну че, с**а, лови приход!!! -

Панк нажал на кнопку, и по салону пронеслась волна адских звуков - из тех обрывков, что Сергей различил и понимал, доносилось что-то про анархию, свободу и свержение системы.

Желейная Контролерша затряслась в истеричной боли:

- Эээтааа мууузыыыкааа, ооонааа слааавииит Дьяяявооолааа, прооокляяятаааяяя мооолооодееежь... -

Стены буквально выжгло огнем, и на них появились древние, тлеющие углями тексты Панк-Рока из древних времен.

От помощника Контролерши остались только осыпающиеся на пол кости.

Воздух трещал искрами.

Пассажиры, истошно и жалобно крича, хватались за покрытую ожогами кожу и издавали гортанные звуки, пытаясь вдохнуть воздух опаленным горлом.

Цена анархии выглядит именно так.

Сергея защитила крепкая и грамотная экипировка, но ему слабо верилось в то, что хоть кто-то выживет в ходе последующей схватки двух нечеловеческих существ в закрытом пространстве.

Надо было как-то выбираться.

Панк сделал шаг.

Горящий след сопроводил его движение.

- Всех, у***и, в Ад отправлю!!! -

Сергей пополз к задней двери, надеясь миновать полыхающий скелет ярости в лице Панка, череп которого щелкал горящими зубами и нервно дергался от ярости.

Белый Снег. Серый Лед. На растрескавшейся земле.

Слова отдались в голове у каждого, кто еще мог хоть немного мыслить в этой горящей тюрьме.

Контролерша сжала уши.

Панк мертвым взглядом уставился в начало салона, в сторону водителя, за спину жирной желейной массы.

Там сидела фигура в накидке.

Из-под материи проглядывали белые пальцы и слабо светящаяся гитара.

Панк буквально остыл.

Одеялом лоскутным на ней. Город в дорожной петле.

Фигура не двигалась. Гитара молчала.

А слова впечатывались в мозг напрямую,  внезапно успокаивая.

Стало прохладно.

Опаленная кожа пассажиров успокоилась.

За окном будто начал заниматься рассвет.

Фигура полняла голову и сквозь материю накидки посмотрела прямо на Сергея.

Он перевел взгляд на застывшего Панка.

Магнитофон того замолк и остыл.

Сергей не медлил.

Приподнявшись здоровой рукой, он рванулся к ценнейшему артефакту и схватился за ручку.

Фигура в накидке покачала головой.

Слова стихли.

Контролерша отняла руки от ушей.

Панк опустил взгляд на Сергея.

И всполыхнул пламенем.

- В АД!!! В ХРЕНОВ АД!!! В ЧЕРТОВ Е****Й АД!!! -

Пол вспыхнул и разверзся.

Сергей взглянул вниз, все так же сжимая ручку магнитофона.

Осекся.

Панк вдруг улыбнулся:

- Пойдем, покажу, куда мы ушли. -

И с диким хохотом рванул Сергея за собой вниз.

Пропасть.

IC.

– Да, я скоро буду. Не знаю, где-то через час. Задержалась, работы много. Ты её покормил?..

Светлана спускалась вниз, барабаня пальцами по поручню, уставившись на блестящие ступени эскалатора. Гудела голова и болели ноги. Думать не хотелось. От тёплого сквозняка клонило в сон, и девушка всё чаще теряла нить разговора.

– Да, это из-за жары. Что? Ты пропадаешь… – посмотрев на экран мобильного, она увидела, что связь прервалась. На часах половина двенадцатого ночи и девушка, в который раз пообещав себе, что больше не будет работать допоздна, вышла на полупустую станцию Строгино. На ходу засунув телефон в сумку, подошла к краю платформы, вглядываясь в темноту туннеля. Она расстегнула ворот куртки – в Москву вернулась почти летняя жара, побив очередной температурный рекорд октября.

Стоявший неподалёку парень тряс головой в такт музыки. Его вихрастые, рыжие волосы торчали в разные стороны, а кислотный пуховик ярко переливался в свете потолочных ламп.

Показавшиеся в туннеле огни на мгновение ослепили девушку, вызвав удивление – она давно не встречала таких старых поездов на этой ветке. Обдав горячим потоком воздуха, он раскрыл перед ней двери вагона и Света зашла внутрь, окинув пассажиров рассеянным взглядом. Всего пять человек, семь если считать её и парня, плюхнувшегося на пустой диван.

Двери с громким лязгом захлопнулись и состав тронулся. Светлана села в углу, сразу закрывая глаза. Впереди был самый длинный перегон. Её дрёму потревожила пожилая женщина, сидевшая неподалёку. Несмотря на громкий шум поезда, её голос прозвучал довольно чётко:

– Здесь так жарко. Вы не могли бы открыть окно? – обратилась она к рыжеволосому парню, но тот её проигнорировал, продолжая слушать музыку.

Женщина поджала губы, а ей на помощь пришёл немолодой мужчина в неопрятной одежде. Поднявшись, он дёрнул за ручку и несколько раз потянул в сторону, однако окно осталось закрытым. Мужчина пробовал снова и снова, ворча про старые вагоны и неработающий кондиционер. А когда он дёрнул изо всех сил, раздался громкий лязг и поезд дёрнулся, его рука соскользнула, и он порезался о сколотый угол ручки. Только он собрался возмутиться, как поезд резко встал и мужчина не удержал равновесия, падая на грязный от пролитого пива пол.

– Замечательно! – торжественно-недовольно воскликнул он, поднимаясь с колен и засовывая порезанный палец в рот. – За такие манёвры на них в суд надо подавать!

Сидевшая поодаль брюнетка в дорогом пальто окинула его непрезентабельный вид презрительным взглядом и отвела глаза, когда он уставился в ответ.

Пожилая женщина, покопавшись в сумочке, вытащила влажную салфетку и протянула ему, пока тот ходил из стороны в сторону, брюзжа от недовольства. Она несколько раз извинилась за свою просьбу и мужчина, представившийся Николаем, отмахнулся, замечая, что как раз её вины в случившемся нет.

Стало тихо, только доносилась музыка из наушников парня, да стоял негромкий гул механизмов.

Светлана, выскользнув из дрёмы, открыла глаза и огляделась. Её соседи молчали, только Николай продолжал что-то бурчать себе под нос, уткнувшись в телефон. Выпрямившись, девушка посмотрела в окно, разглядывая пассажиров соседнего вагона. Там людей было больше, доносилось негромкое хныканье ребёнка, которого на руках пыталась успокоить молодая мать.

Стоянка затягивалась. Вытащив сотовый, Света увидела, что с момента отбытия от станции прошло уже десять минут. Она ещё раз огляделась и заметила, как оглядываются остальные, и только Николай собрался вновь сказать что-то резкое, как раздался голос машиниста:

– Уважаемые пассажиры, по техническим причинам, поезд… – искажённый голос доносился сквозь сильные помехи, почти ничего нельзя было разобрать, а потом слова и вовсе пропали, остался только булькающий шум, но и он сначала поднялся до тонкого противного визга, а потом резко оборвался как по щелчку. И в тот же миг голос ребёнка утих.

– Вы видите? – неожиданно встрепенулся парень, хмурясь, глядя перед собой. Он стянул наушники, и музыка зазвучала громче. – Там, за окном.

Пассажиры заозирались. Молодой мужчина, сидевший дальше всех, обернулся и уставился в темноту, и даже потёр стекло рукой.

– Ничего не видно, – непонимающе заявил он. – На что смотреть?

– Дым? Это из-за дыма? – неприятно-звонким голосом спросила девушка в очках, сидевшая рядом с брюнеткой и тоже пытавшаяся хоть что-то увидеть во тьме.

– Нет. Просто ничего не видно. Даже стен, – кашлянув, ответил парень, выключая музыку. Он встал с места и подошёл к дверям. Приложив руки к стеклу, уставился в непроглядную темень. – Сплошной мрак.

Светлана обратила внимание, что и в соседнем вагоне люди приникли к окнам, вглядываясь в чёрную пустоту. А ещё увидела, как продолжает плакать ребёнок, вот только плач до её вагона не доносился. Её пристальный взгляд заметила светловолосая девушка, сидевшая в углу с той стороны, и мимикой спросила, в чём дело.

Чувствуя, как усиливается головная боль и появляется какое-то неприятное чувство между лопаток, Светлана подошла к двери между вагонами и сказала громко:

– У вас всё в порядке? – когда стало ясно, что её не понимают, она прокричала вопрос, вызвав интерес со стороны остальных. – Ничего не слышно, – пояснила она, вытаскивая телефон и набирая в заметках свой вопрос. Увеличив буквы, Света прислонила экран к стеклу. Девушка с той стороны недоумённо пожала плечами.

– Там что-то произошло, – воскликнула позади брюнетки.

Обернувшись, пассажиры увидели, что в другом вагоне люди столпились в противоположном конце и было видно, что за ними, дальше по составу, погас свет.

– Напишите им! – воскликнула Светлана, сама набирая новый текст и показывая его блондинке в окне. Ей пришла в голову хорошая идея и она застрочила ещё одно послание, пока остальные пытались привлечь к себе внимание, а потом с помощью телефонов спрашивая, что случилось.

– Они говорят, что в том вагоне люди странно себя повели. Они начали раздеваться и что-то кричали, а потом погас свет, – дрогнувшим голосом сказала девушка в очках. – Соседний вагон не понял, что произошло, всё случилось слишком быстро.

Николай недоумённо крякнул и подошёл к прибору вызова машиниста, пока парень тщетно пытался поймать сеть:

– Даже вай-фай пропал. У кого-нибудь есть сигнал? – заговорил он, пока мужчина безуспешно пытался включить передатчик. В конце концов он просто треснул по нему рукой и досадливо поморщился:

– Не работает! Здесь вообще ни черта не работает!

– Душно, – повторилась старушка, вытаскивая из сумки сложенную газету и начиная обмахиваться ею. По ней было видно, что она плохо понимает происходящее.

Приглядевшись, Света заметила, что и в остальных вагонах люди старались как-то освежиться: расстёгивали верхнюю одежду, обтирали лица салфетками, пытались открыть окна. Ни одно не поддалось, а тем временем, её задумка принесла результат.

Блондинка вернулась к окну, и прислонила к нему планшет, в её глазах застыла тревога.

– Первый вагон тоже во тьме, – дрогнувшим голосом прочитала Света.

Сзади раздался судорожный вздох девушки в очках. Она опустилась обратно на диван и приложила руки к ушам, будто страдая от невыносимой боли. Такое же напряжение было и в остальных пассажирах – от духоты у всех разболелась голова.

– Просто замыкание, старый состав. На этой ветке таких поездов не видел лет десять! – проворчал Николай, по инерции продолжая дёргать за оконную ручку и поджав губы. – Наверное, потому и встали, что не работает ни хрена!

Пожилая женщина неодобрительно на него взглянула и устало вздохнула, сильнее обмахиваясь газетой. На её лбу выступили капли пота, и она облизнула пересохшие губы.

В воздухе с каждой минутой усиливалось напряжение. Парень всё ещё пытался поймать связь, даже встал в ботинках на диван под недовольное бурчание старушки, тогда как девушка в очках негромко говорила брюнетке, что всё это неспроста, что здесь что-то не так. Молодой мужчина снял пальто и стянул с шеи шарф, как-то виновато улыбнувшись Свете. Вскоре его примеру последовали остальные, а потом брюнетка обратила внимание на окна:

– Смотрите, стекла запотевают! Сколько же здесь градусов? Не может быть, чтобы было так жарко! – изумлённо воскликнула она, проводя пальцем по поверхности окна. – Мужчины, может поднапряжётесь и откроете двери? Здесь же дышать нечем!

Она преувеличивала, но тон выбрала верный, что даже парень бросил попытки связаться с внешним миром и вместе с Николаем попытался открыть двери. На удивление у них получилось, однако снаружи пахнуло таким зловонием и жаром, что они отпустили их и те с неожиданно громким лязгом захлопнулись.

– Даже двигатель не работает, – пробормотала Света, пересекая вагон, чтобы разглядеть других соседей. Там происходил какой-то спор и люди всё кивали на тёмное окно другого вагона. С другой стороны, происходило то же самое, только там пассажиры пытались раздвинуть двери, однако ничего не выходило. Девушка заметила, что люди совсем разделись, будто им жарче, чем здесь.

– Нужно уходить, – сказала она, потирая кожу от возникшего зуда. – Скорее покинуть поезд. Жар может идти от пожара, как и запах. Что-то горит.

– Да ладно, – фыркнул парень. – Дыма ведь нет!

– Но ничего и не видно. Мы не знаем, что происходит. Почему пропал звук? Что стало с первым и последним вагонами? От машиниста ни слуху, ни духу. Связи нет. А это самый длинный перегон в метро. Мы задохнёмся прежде, чем до нас доберётся помощь, – возразила Светлана, подходя к дверям. – Нужно выбираться.

Началась нервная перепалка. Девушка в очках и старушка стояли на том, чтобы остаться в поезде, как и парень, утверждавший, что здесь безопаснее, чем снаружи. Светлану поддержал Николай, который наоборот считал, что именно с составом что-то не так и нужно, как можно скорее его покинуть. В споре не участвовал молодой мужчина, как и брюнетка, обтиравшая лицо салфеткой, стараясь не сильно размазать безупречный макияж. Именно она заметила странность:

– Смотрите! Они что-то увидели! – девушка подошла к окну между вагонами. Люди с той стороны столпились в дальнем конце и отчаянно барабанили по стёклам, загораживая происходящее, затем все как один отпрянули назад и свет с той стороны погас.

Истерично взвизгнула девушка в очках. Она зажала себе рот рукой и попятилась назад, натыкаясь на поздно поднявшуюся пожилую женщину.

– Да что это за чертовщина? – заорал Николай. В его глазах мелькнул страх, и он обхватил себя за плечи, расчёсывая их до красноты.

С той стороны вернулась блондинка, на ходу набиравшая сообщение на планшете. Её лоб покрывала испарина и она выглядела крайне напуганной. Позади неё мать отчаянно пыталась успокоить раскрасневшегося от нескончаемого рёва ребёнка, а до их вагона даже писка не доносилось!

– Огнетушителем били окна. Стягивали одежду. Бросались друг на друга. Пытались открыть двери. Кричали. Потом погас свет и вагон пропал.

Стало тихо. Света в странном оцепенении вновь и вновь перечитывала текст, пока блондинка не убрала его, прислушиваясь к громким спорам позади, потом быстро напечатала новый:

– Мы уходим.

– И правильно! – горячо поддержал Николай, возвращаясь к дверям. – Это теракт. Воздух отравили, поджарили или ещё что. Надо… – он осёкся, и пальцем показал на другой конец вагона. С той стороны была сплошная тьма.

– И куда прикажешь идти?! Это происходит со всех сторон! – почти истерично заявила брюнетка, запуская руки в волосы и расчёсывая кожу головы. – Боже, как же жарко!

Старушка бессильно опустилась на диван, выуживая полупустую бутылку с водой и разом опустошая её. Она закрыла глаза и склонила голову набок.

– С вами всё в порядке? – присев рядом и взяв ту за руку спросила Светлана, женщина вяло отмахнулась, а над ними возобновился спор.

Пассажиры постоянно оглядывались на последний оставшийся при свете вагон, боясь, что и он исчезнет. Совсем запотели стёкла – люди с той стороны превратились в расплывчатые, нечёткие фигуры. Они пытались раздвинуть двери, чтобы протиснулась хотя бы рука, но у них ничего не выходило.

Парень первым плюнул и стянул кофту, обнажая голый торс, его примеру последовал Николай, тогда как другой мужчина остался в одежде, как и женщины, постеснявшиеся оголяться, несмотря на усилившуюся жару.

Светлана почувствовала острое ощущение нереальности происходящего. Её телефон оставался без связи и показывал, что они всего двадцать минут стоят в туннеле. Так мало, но одновременно и так много. Ей казалось, что она видит что-то в воздухе. Какую-то рябь, как полупрозрачный цифровой шум, но стоит сконцентрироваться – она пропадала, а потом возникала вновь. Девушка думала, что это из-за головной боли, духоты, страха и усталости. В воспалённом мозгу казалось, что это нечто и вызывает раздражение кожи, отчего все пассажиры чешутся, расчёсывая кожу до красноты. Будто это лезет внутрь. Мелькнувшая мысль показалась ей отвратительно-мерзкой, и она затолкала её поглубже.

Парень подошёл к окну тёмного вагона, направив туда мощный телефонный фонарик, но даже он не показывал, что скрывает синяя металлическая обшивка, будто стёкла покрыли чёрной, непроницаемой краской.

– Ни черта не понимаю, – прошептал он, а потом воскликнул: – Эй, есть сигнал!

Его телефон призывно звякнул. Остальные в надежде выудили свои мобильные, однако они оставались вне зоны доступа. Парень попытался хоть до кого-нибудь дозвониться, но не преуспел. Всё, на что хватило мощности сигнала, это поймать ряд сообщений в телеграме, одно из которых было от Московского метрополитена:

– Здесь пишут о неполадках на Арбатско-Покровской линии. И всё, – разочарованно сказал он.

– Значит не пожар и не теракт, иначе так и написали бы, – облегчённо выдохнула брюнетка, всё чаще и чаще трогая волосы на голове.

– Может они просто ещё не знают… – мрачно заметила обессилевшая девушка. Она прислонилась затылком к стеклу и стянула очки – они стали бесполезными, слишком быстро запотевали стёкла: – Мама говорила: «Марина, в такой час вызывай такси, не рискуй!» А я отмахнулась… – она сглотнула и с какой-то обидой уставилась на пустую бутылку в руках поникшей старушки.

– Всё! С меня довольно! Уходим! – решительно заявил Николай. Он подозвал парня и молодого мужчину к дверям, прислоняясь к стенке и хватаясь за резиновую обшивку: – Открываем двери и идём назад. До машиниста где-то вагона четыре ходу, до другого конца всего два!

Света собиралась поддержать его, когда события вновь ускорились и позади замигал свет. Люди другого вагона уже успели разбить окно и даже набросали на него одежду, чтобы начать выбираться, когда внезапно они от него отпрянули, будто что-то услышали или увидели снаружи, а потом задёргались, будто сам воздух жёгся. Они драли свою кожу и безостановочно вопили.

Блондинка прижалась к окну и закричала, пытаясь что-то сказать. Она билась лбом о стекло, мотая головой, а потом рухнула вниз, и через мгновение поднялась обратно, странно глядя на ошеломлённых пассажиров. По мутному стеклу заскользил указательный палец, выводя слова, непонятные с другой стороны.

Вставший рядом со Светой парень навёл телефон на окно и включил запись. Через несколько секунд блондинка громко вздохнула, раскрывая в немом крике рот, запрокидывая красный от крови лоб, и свет погас.

– Что она написала? Кто-нибудь понял? – голос брюнетки совсем сел и она зашлась в тяжёлом кашле.

– Сейчас-сейчас, – забормотал парень, включая приложение редактирования видео, где он отзеркалил его, а потом приблизил и столпившийся люди увидели странную фразу: «Оно нас ест». Парень безуспешно пытался разглядеть хоть что-нибудь за спиной блондинки, покадрово замедляя съёмку. Но тщетно, больше ничего полезного видео не дало.

Теперь никто не спорил. Пассажиры словно очнулись и разом принялись за дело. По двое брались за двери и пытались раздвинуть их, но если в первый раз всё получилось довольно легко, то теперь казалось будто ставни смазаны суперклеем и даже усилия двух крепких мужчин не принесли результатов.

Тем временем в вагоне поднималась температура, ухудшая способность здраво мыслить. Первой не выдержала брюнетка, стягивая как рубашку, так и брюки, оставаясь в трусах и лифчике. За ней последовали остальные девушки, кроме пожилой женщины, которая полностью потеряла интерес к происходящему. Вялые попытки Светы растормошить её ни к чему не привели. Даже звон от разбитого огнетушителем стекла не вывел её из этого состояния.

Остальные сгрудились у окна, пытаясь уловить хоть немного свежего воздуха, но в ответ – только бо́льшая жара и зловоние как от стухших яиц. Переглянувшись, они бросили на окно пуховик юноши и первым через него перелез молодой мужчина, как самый физически крепкий.

– Осторожнее! Там, где-то контакт под напряжением, смотрите под ноги! – вспомнил спустившийся следом Николай, на пару с мужчиной помогая остальным. – Женщина, вы идёте? – обратился он к старушке. Та подняла на него пустые, остекленевшие глаза и не ответила.

– Что будем делать? Тащить её? Не вытащим! – недоумённо протянул он.

Пассажиры отвели глаза. Никто не хотел возвращаться обратно в поезд, словно за его пределами безопаснее, чем внутри.

– Дойдём до станции, предупредим спасателей. Тащить пожилого человека в туннеле по шпалам в темноте километра три – слишком опасно! – за всех высказалась брюнетка, поочерёдно заглядывая им в глаза.

Пассажиры стояли почти вплотную, прижимаясь к стене, опутанной толстыми и тонкими трубами. Выбравшись наружу, они сразу увидели их, будто было нечто в воздухе самого поезда, мешающее видеть в темноте.

Несмотря на невыносимую жару, люди гуськом медленно направились в сторону конца вагона, стараясь не думать над причинами почти глухой тишины, будто в уши натолкали много-много ваты. Напоследок Света сказала старушке, что они приведут помощь, но та не отреагировала и девушка с сожалением тронулась в путь, за ней, замыкая, следовал молодой мужчина:

– Как вы думаете, что всё это значит? – негромко прошептал он, когда первые приблизились к тёмному вагону, который по-прежнему оставался непроницаемым.

– Я не знаю, – также тихо ответила она, зябко поёжившись. Её душил внутренний холод, а перед глазами вставали закатившиеся глаза и открытый широко рот блондинки. Света боялась узнать, что могло такое сотворить с людьми. И её пугала мысль, что это нечто не пожалело ребёнка.

Проходя тёмный вагон, они никого и ничего не увидели. От состава шёл сухой жар, но нигде не было видно ни следов пламени, ни дыма, ни его запаха. Даже невыносимое зловоние чуть спало, и показалось, что стало легче дышать, будто из туннеля повеяло свежим воздухом, от которого люди чуть повеселели. Им казалось, что стоит пройти чуть дальше, как спадёт это необъяснимое напряжение, от которого будто кости ныли и постоянно чесалась кожа. Кому-то даже пришла в голову мысль, что это какой-то пролитый химикат, оттого и улучшается самочувствие, чем дальше они отходят от вагонов.

– Я засужу их. Это ничто иное, как проблема неисправного состава, – вновь ворчливо заговорил Николай, громко шмыгая носом. Его голос прозвучал слишком громко в такой оглушительной тишине, нарушаемой только их сбившимся дыханием да звуками шагов.

Впереди была сплошная темнота, мрачный туннельный зёв, откуда тянуло холодным воздухом. При непроницаемой тишине, любой далёкий звук воспринимался особо остро. Свете казалось, что её сердце бьётся так быстро, что вот-вот выпрыгнет из груди. И за громким сердцебиением она боялась прослушать реальную опасность. А от холодного сквозняка кожа покрылась мурашками и неприятно защипала: девушка не заметила, что местами расчесала её до крови.

– Смотрите! – воскликнул молодой мужчина, когда они вышли за пределы поезда. Остановившись, они обернулись, пытаясь понять, что случилось. – Свет в нашем вагоне пропал.

Никто ничего не сказал. Оставшиеся пассажиры больше не хотели говорить. Даже думать о случившемся было слишком страшно.

Люди отошли всего на тридцать метров, когда туннельную тишину разрезал невыносимо громкий лязг и позади взревел мотор двигателя. Они увидели, как загорелись красные огоньки поезда и внутри зажегся свет, ослепляя их, а потом состав медленно начал набирать скорость.

– Нет-нет! Стойте! Подождите! – закричала Марина, спотыкаясь и устремляясь за поездом, следом побежал парень и Николай, однако поезд слишком быстро набрал скорость и вскорости скрылся вдали, оставляя их в полной темноте. Девушка оступилась, больно ударившись коленкой о шпалу. Её подхватили под руки, помогая подняться и отвели к остальным.

– Что это, чёрт возьми, было?! – голос Николая дошёл до визга. В полутьме его глаза казались чёрными, а лицо искривлённым как восковая маска. Он едва держал себя в руках.

– Кажется, я слышала голос машиниста, – хрипло пробормотала брюнетка, вновь начиная кашлять. – Он предупредил, что поезд отправляется.

Люди недоумённо переглянулись. Никто из них, кроме Светы, не обратил внимание, что воздух вновь начал медленно нагреваться. Вернулось неприятное зудящее чувство. Когда замигал свет на телефонах, стало слишком поздно.

Последнее, что успела вымолвить Светлана, прежде чем зуд забрался глубоко под кожу, это имя своей дочери.

На перроне станции Крылатское собралась небольшая толпа. Из-за аварии на линии, они больше получаса ожидали поезда и многие переживали из-за такой задержки. Навалившаяся на город жара вызвала небывалую духоту в подземке и люди не могли дождаться, когда уже смогут вернуться домой.

Показавшиеся огни поезда пассажиры встречали чуть ли не аплодисментами, но, когда показался состав, на многих лицах возникло крайнее недоумение. А когда раскрылись двери, никто не вошёл внутрь. Как и никто не вышел наружу.

Это вызвало интерес машиниста, который и так был сильно раздражён вынужденным простоем в туннеле метро. После внезапной остановки состава почти сразу отключилась связь с диспетчерской, на телефоне не было сигнала и, передав сообщение пассажирам, машинист довольно быстро задремал. Он ничего подозрительного не видел и не слышал. Через двадцать пять минут заработала связь и сразу получилось запустить двигатель.

Теперь, выйдя на перрон и подойдя к первому вагону, он поражённо разглядывал брошенные повсюду вещи, включая нижнее бельё. Переходя из вагона в вагон, машинист вместе с полицейскими видел всё больше странностей: запотевшие, местами битые стёкла, смазанные отпечатки рук, на полу непонятные, дурно пахнущие, коричневые разводы. Но больше всего их шокировала надпись в четвёртом вагоне, она почти исчезла, но ещё можно было разобрать слова: «Оно нас ест».

Ни один пассажир того поезда так и не был найден.

******************

Рассказ написан специально для Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory

Белый пушистый снег тихо опускается с серого неба, покрывая бескрайнюю равнину. Я лежу на спине, раскинув ноги и руки в стороны, улыбаюсь и пытаюсь ртом ухватить хоть парочку снежинок. Интересно, какой он на вкус этот снег? Такой же как в детстве чистый, непорочный с легким привкусом пломбира или другой - вымученный серостью будней, водянистый и колючий, несущий тонзилит? Я ставлю на первый вариант. Что-что, а снег за эти годы себе не изменил, и я хочу его попробовать.

Это так странно, столько лет бежать от себя, а теперь вдруг остановиться и сполна захотеть пережить казалось навсегда ушедшую палитру ощущений. А почему бы не сделать еще и "ангела" на снегу? И я начинаю совершать размашистые движения руками и ногами, получается неважно - ноги и руки уже плохо меня слушаются, а вслед за руками на свежем снегу остаются бардовые следы. Но мне весело почему-то и совсем не холодно, с недавних пор по телу наоборот стало растекаться тепло. Значит я достиг вазоконстрикции и скоро буду видеть насыщенные сны. Но у меня еще есть немного времени побыть наедине с собой и рассказать свою историю моему будущему Судье.

Сколько себя помню, мне всегда удавалось ладить с людьми. Этот талант и привел меня сюда. На эту обледенелую пустошь. А может быть меня привел сюда мой дар? Или проклятие? Или все же талант, за который мне пришлось заплатить свою цену.

Все началось с книги, точнее с фильма. Помните, лет пятнадцать назад был сериал "Хиромант" с Чурсиным в главной роли, классная попытка переосмыслить "Мертвую зону" Стивена Кинга, для меня этот фильм стал своего рода открытием, посмотрел его на одном дыхании и зафанател. На тот момент я был еще мальчишкой, а интернет в нашей глубинке развернуться не мог, в местной библиотеке не нашлось ничего и близко подходящего. Приобщиться к хиромантии не удавалось, а очень хотелось и тогда-то мне на помощь пришла тетка. Она к пятидесяти годам всерьез ударилась в оккультизм и, прознав о моем интересе, невзначай дала почитать старую книжку из своей коллекции. Во истину книга - лучший подарок. В сущности это была неглубокая беллетристика на тему гадания по руке. Но на безрыбье была прочитана вдоль и поперек, переписана, зарисована. А после неоднократно применялась на практике, от девчонок желавших узнать о грядущем замужестве отбоя не было. Ко мне в буквальном смысле выстраивались очереди из желавших услышать предсказание. Было весело, но дальше школьной звезды на неделю я не продвинулся, про хобби свое я забыл до поры...

Не люблю повторяться, но в тот день, как и сегодня, снег не валил снегопадом, не сыпал крошкой, не вертелся волчком в завихрениях метели, он просто шел, сносимый ветром, как чаще всего и бывает зимой. Мы шли ему навстречу, о чем-то говорили, я любовался тем как пальто подчеркивало гибкий стан моей спутницы. Подруга весело перепрыгивая канавы, чем добавляла своим движениям грациозности. Бедные студенты в большом городе, прекрасное было время. Бедные, но свободные.

Вскоре мы вышли на остановку, однокурсница попрощалась и перебежала улицу в неположенном месте - как всегда нарушала правила. Нас разделяли четыре полосы движения, одногруппница улыбалась и махала мне рукой, я смеялся в ответ. От остановочного павильона меня отделял небольшой огороженный волчатником кусок тротуара, обойти его? Подъезжал автобус.

Ну вот еще, не на глазах же Лерки, бравируя я сделал нырок под ленточку и в три прыжка преодолел опасный участок, но в эти мгновения сверху послышалось скользящее движение, меня накрыло с головой снежной пылью. Когда она осела, аккуратно вокруг меня лежали огромные глыбы льда и снега, слетевшие с крыши. Откуда-то сверху раздавалась отборная матерщина работников ЖЭКа. Мне стало невыносимо стыдно за свой поступок, который мог обернуться трагедией. Не мешкая я нырнул в салон ЛиАЗа и двери за мной закрылись, повинуясь гидравлике.

Водитель, крепкий худощавый мужик лет пятидесяти, со смуглой, почти бронзовой кожей и пронзительно серо-голубыми глазами, испытующе посмотрел на меня:

- Куда едем?

- Да недалеко, до семнадцатого микрорайона.

- Все Вы так говорите, а потом остаетесь до конечной, - усмехнулся мужик. - Оплачивать как будете?

- У меня студенческая карта есть либо - вот. - протягиваю ему свою восьмую часть недельного бюджета - старую помятую сотку.

Водитель поморщился, брезгливо вытер руки о свой видавший виды рыбацкий свитер:

- Мелочь есть?

Я отрицательно покачал головой. Последовал вздох.

- Ладно, проходи пока в салон, народ наберется, может быть разменяет тебе кто.

Отсутствие размена меня удивило слабо, решил я поискать себе пристанище. Салон был пустым, если не считать одинокой старушки-цыганки, прикорнувшей у окна. Женщина выглядела совсем не так, как я привык их видеть на вещевых рынках или среди попрошаек, она была весьма статная и как с картинки. Благородная седина выбивалась из-под платка и легкой прядью спадала на ее глаза, полные мудрости и тоски. Однако стереотипы потребовали от меня держаться от нее подальше, и я пошел дальше по салону. Из окна мне удалось разглядеть Лерку, она больше не улыбалась, а с каким-то потерянным выражением лица смотрела туда, где еще мгновение назад был я.

Автобус тронулся, я брел по салону дальше, но здесь меня ждало неожиданное открытие, сколько бы я не делал шагов вперед, продвижения не следовало, ряд кресел словно удлинялся вперед. Оглянувшись же назад, я обнаружил, что по-прежнему стою на том же самом месте - напротив старухи. Заметив мое замешательство, она повернулась ко мне и заговорила:

- Садись рядом, мальчик, не бойся. У каждого в этом автобусе свое место, ни к чему занимать чужое.

Было странно слышать что-то подобное, в мое нутро проникло какое-то легкое оцепенение, подобно тому чувству, что возникает во время ночного кошмара. Но я овладел собой и покорно присел рядом.

- Кто Вы? Что со мной?

- Я просто старая цыганка, которая уже давно не может доехать до дома. На второй вопрос, ты сможешь сам ответить, со временем. Дай-ка я на тебя погляжу, твое лицо мне будто знакомо. Твоя бабушка не из Тагайских лесов родом?

- Из них.. откуда Вы знаете?

- Я много чего знаю, помню ее еще ребенком, цветочком не распустившимся в шестнадцать лет, война тогда только закончилась, мы табором стали неподалеку и жили дружно с местными, их не обижали и они нас. Гадала я тогда им, ворожила, скотинку лечила, травки собирала, много у меня было хлопот, души заблудших казаков из оврага гоняла.

- Каких еще казаков? Постойте, это же больше 70 лет прошло, как такое возможно? - я смотрел на нее как на сумасшедшую, сам лихорадочно вспоминал, что такое цыганский гипноз и как я мог стать его жертвой, ведь про бабку мою она говорила все в кон.

- Да ты не перебивай, слушай. Все поймешь, в свой срок. Бабушке твоей тогда шестнадцать лет минуло, худющая была, бледная, одни глазища огромные только и сияли, да нос торчал. Болела она тогда сильно, отец ее - врач все на анемию грешил, но видела я не раз, как она буренку с леса гоняла и воронье за ней по веткам прыг-скок. Недобрые то были птицы, не нашего мира. Решила я как-то заговорить с ней, пошла на полянку, где скотинка ее паслась и начала себе травку заготавливать, да песенку-оберег себе под нос мурлыкала. И вот вижу появилась она к вечерней зорьке из-за пригорка и к коровке своей идет, да зовет ее ласково, а из чащи за ней два осатанелых глаза наблюдают и сухими истлевшими пальцами узелки из воздуха плетут. Тут уж мне ясно все и стало, вышла я сама на голосок ее и говорю. "Девочка, а девочка, помоги, проводи травницу до дома, старая стала, силы не рассчитала, не дойду, а я тебя платочком одарю и на плечи ей свой платок накинула". Глазищи ненавистно сверкнули и сгинули в чаще той. Разговорились мы с ней о том о сем, про самочувствие все я у нее выспросила и помощь предложила. Дошли мы не к моему дому, а к ее. Встали у порога, копай говорю. Что копать, спрашивает. Землицу у порога копай, да не мешкай. Взяла она палочку ковырнула землю, а у порога то платочек старый зарыт ситцевый, а в нем аккуратно так косточки зверя лесного завернуты. Говорю ей, "на смерть" тебе это сделали, да не гадай кто, все равно не угадаешь и мотива не поймешь. Научила я ее молитвам особым, да три камушка речных ей дала, сказала - спрячь их дома, где никто не найдет, да сама не проверяй. А в полночь иди к оврагу, да к ручейку, спиной к нему обернись, да читай молитву ту, что научила тебя. Как закончишь - платок через плечо кинь, да беги домой и не оборачивайся. Чтобы не слышала за спиной, не оборачивайся.

- Откуда все это знаете? Мне это только сама бабушка и рассказывала в детстве. Продолжение истории я знаю, бабушка камни те в серванте спрятала под чашку, и в назначенный час пришла к ручью, когда молитву читать начала с воды ветер на нее налетел, волосы разметал и вой страшный поднялся, она дрогнула, но устояла, дочитала до конца и бегом домой, не оборачиваясь. Утром проверила чашку, а камней то там и не было уже. Пошла она в табор, да Вас там уже и не было.

- Знаешь продолжение, да не все. Когда бабушка твоя молитву читала, я рядом была. В камышах, ждала, когда "жених" на зов придет. Овраг тагайский славой дурной овеян, Стеньки Разина войско в нем хоронилось после того как разбили их, был среди замученных казаков там один очень уж охочий до женского полу, дух его покоя так и не нашел. По первости прятался он в чаще да отдушину находил в том, что грибников пугал. Выйдет из чащи в рваной рубахе, борода путанная, кровь с нее льется, да наслаждается визгом. Радость для него какая никакая. А тут на четвертой сотне лет вздумалось ему жениться, да где ж ему себе под стать сыскать, вот и решил он загубить душу невинную, сообразил "на смерть", да я ему все планы спутала. Когда бабушка твоя убежала я в бой с ним и вступила, тяжело было, не скрою, заматерел его дух, прирос к земле грешной, да новыми страстями питался. Воронье он на меня насылал, жуками-гнильцами пытался отпугнуть, да где там, от птиц травкой отбилась, для падальщиков золы да угольков из печки захватила. Прижала я его да ниточкой по рукам и ногам связала, напоследок то он мне и поведал, кто есть такой. До рассвета его продержала, до первых лучей, а после отошел он, очистился, свет и огонь все очищают.

- Так, а пропали то Вы почему?

- Ох, молодость, не умеешь ты ждать. Все тебе и сразу подавай. Не перебивай слушай. После вернулась я в табор к рассвету, где ждало меня потрясение. Уж не знаю была с тем, что в ночь произошло, связь, но любимый внук мой совершил страшное злодеяние - обезглавил барона, за что его тут же и предали суду. Не выдержал тогда мой разум, стала тенью себя самой. Помню шла не видя земли перед собой по дороге проселочной и вот остановился автобус рядом и подвезти предложил. У меня и монетка с собой припасена была, да не дала я ее ему, что-то удержало, да он и не настаивал. Садись, говорит, сестра, как время придет - заплатишь. С тех пор и еду. Историю эту я тебе первому говорю, остальным пассажирам самим есть, что рассказать. Сиди, да слушай.

- Так, что же это выходит за автобус такой чудной.. - не успел договорить я.

Заскрежетали тормоза. Автобус остановился. Сквозь стекло я разглядел остановку "Перинатальный центр". На пороге стояла молодая женщина, с грудным ребенком на руках.

- С детьми не беру.

- Простите, но как же я его оставлю, он маленький совсем, нам до дома недалеко, пустите нас.

- Тебя возьму. Его нет, сегодня я без детских кресел.

- Без него не поеду.

- Тебе решать, но поспешай. Время пришло, задержишься тяжелее уехать будет. Можешь пока отдать ребеночка сестричке, нечего мальцу на морозе дышать.

Плечи женщины опустились, она припала синими губами к лбу младенца. Чьи-то руки взяли сверток и оторвали от матери. Она не сопротивлялась. Невидящим взором она обвела салон автобуса. Молча протянула водителю монету и прошла в самый конец.

- Этот поцелуй он будет помнить всю жизнь, сам того не понимая.

Я промолчал.

- Ладно не грусти, таков закон жизни. Послушай меня, соколик, не случайно ты здесь оказался, передай весточку от меня внучке моей.

- Как же я передам, если я..

- Да не умер ты, был бы таков за проезд нашлось бы что передать. Не с проста тебя сюда направили, услышаны мои молитвы. Не могла я просто так с собой дар свой унести. А ты сосуд, тебя наполнить можно. Хлипенький, ты правда, долго в себе его не унесешь, не по крови он тебе.

- О чем вы вообще, я вас не понимаю.

- В нашем роду по женской линии гадалками мы были и награждены были за службу свою даром особым. Во имя благой цели можем мы судьбы исправлять. Линии на ладони править. У всего своя плата есть, каждая такая правка ладонь писаря меняет. Произвольно, никогда не знаешь, что убавится, а что прибавится. Потому с умом и большой ответственностью надо к тому подходить. Найди Талэйту. Передай это от меня. Не медли и сам не пытайся дел нагородить. Любой дар в неподготовленных руках проклятьем обернуться может.

Цыганка взяла мою руку и длинным ногтем начертила на ладони что-то похожее на серп. После внимательно всмотрелась в свою ладонь и прошепатала:

- Исчезла.

Я удивленно смотрел на свою кисть.

- Дорогой брат, останови здесь, мальчик выйдет.

- Как же мне ее найти?

- Не знаю, ты молодой, сам разберешься.

Автобус тяжело ухнув замедлил свой ход. С шипением открылись двери.

- В следующий раз не забудь мелочь, я сдачи не сдаю.

- Надеюсь, в следующий раз я окажусь здесь не скоро.

Яркая вспышка света резанула глаза. Я лежал на спине, в ушах звенело, снежная пыль оседала вокруг, откуда-то сверху кричали.

- Парень, ты там живой? На какой ляд под волчатник полез?

- Живой, он живой, что таким кретинам сделается. - пробормотал дворник.

Собравшись с духом, встал. Вроде цел, гул в голове мало-помалу сходил на нет. Отказавшись от помощи случайных прохожих, отряхнулся и побрел в сторону дома. По дороге припомнил историю с автобусом. Привидится же такое. Ладонь саднила. Сняв перчатку, я остановился как вкопанный. На холме Юпитера был начертан серп.

p.s. прим. автора. эпизод с порчей слегка переработанная бывальщина, услышан был в 90-х. Хотите верьте, хотите нет.

Я придумала и персонажа и рассказ полностью сама:

Клювонож жил в одном из кыргызских айылов. Его боялись все: и слабые девушки,и храбрые джигиты.

Началось всё 4 мая 1867 года, когда Клювонож налетел на 9-летнюю Жужанну и порезал её клювом,а потом медленно глотал её останки. В крови была вся сельская улица.

В убийстве Жужи кого только не подозревали. Даже Кыдыр-аке (который тогда ещё не имел почетного прозвища и был достаточно молодым) проходил по делу. Однако потом стало понятно,что человек не мог так поиздеваться над телом несчастной. Была версия,что её заклевал беркут. Но тут тоже было но: как бы он съел половину тела ребёнка?

Однако вскоре жители айыла увидели невероятное: голубь с ножом вместо клюва клевал двух казашек! Два джигита бросились на помощь,но... Погибло четверо людей! Голубь заклевал и заглотил всех.

Но жил в этих краях отважный Алтынбек. Он решился на подвиг. Он с высокого минарета прыгнул с парашютом прямо на Клювоножа. От неожиданности злая птичка не успела отреагировать,и тихо умерла. Но,не убедившись в окончательной смерти Клювоножа, джигит руками разорвал птицу,и земля опять обагрилась кровью. От крови земля стала красной навеки.

До сих пор в этом айыле земля имеет багряный цвет. А маленькая Жужанна,2 погибшие казашки и 2 храбрых джигита остались в памяти народа кыргызскими мучениками. Также почитается спаситель народа Алтынбек.

🇰🇬Милая Жужанна, прекрасные Айназик и Жансая, храбрые джигиты Канат и Зарлык, доблестный освободитель Алтынбек! Ваши имена никогда не будут забыты🇰🇬.