CreepyStory

Я как-то лет в 10 «предсказала» трещину в доме на первом этаже… может видела на стене что-то, но не обращала внимания, а во сне увидела:
В этом возрасте у меня умерла бабушка, мамина мама. Я часто лето проводила с ней и другой родней на даче. Дача в горах.
Вижу сон(несколько дней видела его как продолжение предыдущего сна, поэтому запомнила очень хорошо): мы на даче на 2 этаже, смотрим с семьей тв. Появляется призрак умершей бабушки и говорит о том, что голодна. Мама уходит на кухню, приносит на блюдце еду, бабушка сьедает и уходит. Мне страшно, я прячусь. Сон повторяется несколько раз, но в разных местах дачи.
Рассказываю об этом маме, та говорит надо помянуть и перестанет сниться(нет).
Во сне я уже привыкла к приходу бабушки, уже не боюсь. Последний сон: я на кухне на 1 этаже, появляется бабушка, просит еды, я угощаю, она уходит. Я выхожу на улицу и вижу, что она и мой покойный дед(умер, когда мне год был) разбирают кирпичи стены 1ого этажа. Я кричу, спрашиваю зачем? Она отвечает, что очень по нам скучает, что заберет нас с мамой с собой. Мы будем на 2 этаже смотреть тв, стена не выдержет веса, рухнет и мы будем все вместе.
Проснулась, испугалась, рассказала маме. Через месяц начало летнего сезона открыли на даче, весной было много дождей, грунт подмыло и по той самой стене пошла трещина, постоянно стала расти. Пришлось эту стену разбирать и переносить немного вовнутрь, заливать колонны, укреплять грунт.
Возможно это только детская фантазия, но после я стала прислушиваться к своим снам, особенно с бабулей… скорее всего наяву мельком я вижу детали, но значения им не придаю, а во сне подсознание мне выдает.
#comment_279651009

Как-то посреди сна я понял что всё происходящее нереально. Я практикую осознанный сон и был готов. Мой потолок был 5-6 минут в основном. В этот раз гулял уже больше 10. Паранойя оказалась сильнее радости и я подумал "а что если я застрял?". Это было большой ошибкой.
Испугавшись, я захотел проснуться. Но не выходило. Бежал, смотрел вдаль, перескакивал с мысли на мысль, но ничего не помогало.
Каким-то образом все же проснулся. Лежу в кровати, жутко напуган, а после немного разочарован (не каждый день удавалось так долго пребывать в осознанном сне). Поднялся с кровати, смотрю в угол комнаты, а там игрушки, среди которых Микки Маус. Понимаю, что у меня нет таких игрушек, значит это все еще сон. Не обрадовался. Вдруг действительно застрял во сне и не смогу проснуться. Бросился в другую комнату, где спит мать. Увидел на столе другую "мать", только та была как тряпичная кукла. Выбежал на балкон, хотел спрыгнуть, не помогло.
Проснулся в кровати. Обрадовался, что наконец точно проснулся (решил, что второго ложного пробуждения быть не может, ага). Смотрю в потолок. На потолке начали появляться бугры, которые стали лицами, как скульптуры. Они шептались, у них была мимика как у пластилиновых. Живая, что ли.
Внезапно они одновременно поняли брови, опустили уголки губ и открыли рты как в испуге, а я провалился куда-то в кровать.
Подскочил на своей кровати. Страшно, по спине холод, встал попить воды. Смотрю в угол комнаты, а там игрушка Микки Мауса.
Я впервые вопил от ужаса. Упал на колени и закрыл голову руками.

Через эксперименты понял, что стоит там подумать о страхе и мозг тут же тебя напугает. Ни в коем случае нельзя там бояться. После этого правила, инцидентов больше не происходило

#comment_85215637

Добро пожаловать обратно на самую необычную улицу города. Здесь в подвалах шепчутся мертвецы, в чердачной пыли прячутся чужие воспоминания.
Они действительно думали, что едут за брошенными деньгами? Не смешите. В этом доме собирают совсем другие трофеи.
Второй эпизод второго сезона сериала коротких рассказов

Улица ужасов. Сезон 2. Эпизод 1. Возрождение

Дождь стучал по крыше черной "Четырки" 2007 года выпуска, словно тысячи крохотных пальцев, требующих впустить их внутрь. Машина, пожалуй, лучший представитель российского автопрома, теперь спустя больше десяти лет после выхода с конвейра, представляла собой клубок ржавчины и скрипящих деталей, пахнущих бензином, потом и чем-то затхлым - как будто предыдущий владелец возил в багажнике разлагающуюся дичь. Салон украшали треснувшая приборная панель, облезлый рычаг КПП и икона Николая Угодника, болтающаяся на скрипящей пружинке.

Игорь вцепился в руль своими квадратными лапами бывшего тяжелоатлета. На его правом предплечье красовался кривой якорь - наколка, сделанная пьяным татуировщиком в подвале общежития Спортивного университета, откуда его выперли два года назад "за нереализованный потенциал". Именно так выразился тренер Сидоров, его бывший кумир, чей портрет Игорь теперь регулярно использовал для упражнений в меткости с дартсом.

- Ну что, герои, ещё не передумали? - Раздался с заднего сиденья голос, напоминающий звук ржавых качелей. Саша, костлявый блондин с лицом вечного насмешника, раскуривал сигарету "Мальборо", отчего салон наполнился запахом табака. Его длинные пальцы с обкусанными ногтями нервно барабанили по сиденью. - А то мне уже мерещится, что мы в пяти минутах дешёвого ужастика. Знаешь, таких, где идиоты едут в лес, несмотря на все звоночки? Кстати, ты слышал, как скрипит левая задняя дверь? Прямо как в том фильме, где...

- Заткнись, Саш! - Прервала его Катя, сжимая подлокотник до побеления костяшек. Её тонкие пальцы с остатками лака (вчера ещё идеального маникюра) напоминали паучков, застывших в ожидании добычи. Она отвернулась к окну, где капли дождя, подсвеченные фонарями, стекали по стеклу. - Место какое-то... недоброе. – Тихо сказала она, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

Игорь фыркнул, и его квадратная челюсть напряглась:

- О, спасибо, мисс Кларисса Старлинг. Ты же сама ныла, что хочешь настоящего уединения. Ну вот, пожалуйста - ни души на километры. - Он резко переключил передачу, и коробка издала звук, похожий на крик раненого животного.

На переднем пассажирском сиденье Дима молча курил, наблюдая, как отражение молний играет в стекле. Его угловатое лицо с глубоко посаженными глазами напоминало маску, вырезанную из тёмного дерева.

- Ты уверен, что это правильный поворот? - Наконец произнёс он, выпуская кольцо дыма. Его голос звучал так, будто доносился из глубины колодца.

- Сто процентов. - Соврал Игорь, вспоминая, как неделю назад наспех срисовал маршрут с карты в библиотеке. Его пальцы непроизвольно сжали руль сильнее.

На заднем сиденье Маша молча подняла свою зеркалку Nikon. Затвор щёлкнул с металлическим звуком, фиксируя момент. Вспышка осветила стволы сосен на секунду - достаточно, чтобы поймать в кадр что-то белое, мелькнувшее между деревьев.

- Опять свои арт-объекты создаёшь? - Саша склонился к ней, и его дыхание пахло табаком и дешёвым энергетиком. - Может, снимешь, как мы все дружно сдохнем в этом лесу? Назовёшь серию «Последние мгновения идиотов»?"

Маша не ответила.

Внезапно "Четырка" резко дёрнулась, и все пассажиры дружно наклонились вперёд.

- Чёрт! - Выругался Игорь, ударив по рулю. - Опять эта проклятая...

Он не договорил. В свете фар, в двадцати метрах перед ними, стоял человек. Высокий. В длинном пальто. С лицом, скрытым тенью капюшона. Он не двигался, просто стоял, будто ждал их.

Все замолчали. Даже Саша, у которого были комментарии на все случаи жизни.

Потом человек медленно поднял руку. В его пальцах что-то блеснуло.

- Блин, - прошептала Катя, чувствуя, как её сердце готово вырваться из груди. - Это... это нож?

Дима медленно повернул голову к Игорю:

- Ты сказал, здесь никого нет.

В этот момент фигура вдруг исчезла - будто растворилась в дожде.

- Видишь же нет никого. – Криво усмехнулся Игорь.

- Всё, я не шучу, давайте отсюда... - Начала Катя, но Игорь уже давил на газ.

Машина рванула вперёд, оставляя за собой только брызги грязи и чувство надвигающейся беды.

------------------------------------------------

Через полчаса жуткой тряски и тягучего молчания, "Четырка" остановилась перед двухэтажным срубом. Дом стоял, перекошенный временем, как старый пьяница у барной стойки. Бревна, некогда золотистые, почернели от влаги и покрылись мхом. Окна первого этажа смотрели на приезжих пустыми глазницами, стекла были выбиты, оставив лишь оскаленные осколки по краям. Верхние окна, однако, сохранились — и за ними шевелились грязные занавески, будто кто-то только что отшатнулся от стекла.

- Ну что, вот и прибыли на курорт. - Саша распахнул дверь, и в салон ворвался запах гниющих листьев.

Катя вышла последней, её кроссовки утонули в мокром ковре из хвои. Она подняла глаза на фасад - над дверью висел перекошенный фонарь, его ржавая цепь скрипела на ветру. Но страннее всего была дверь — массивная, дубовая, с новеньким стальным замком, который явно не подходил к облику этого разваливающегося места.

- Кто-то заботится о неприкосновенности этого... этого... - Катя искала слово.

- Склепа? - предложила Маша, уже снимая дом на камеру. Затвор щелкнул, и на дисплее мелькнуло что-то в верхнем окне — белое пятно, похожее на лицо.

Игорь пнул дверь, петли прибитые к гнилому дереву отлетели в сторону, новенький замок упал с металлическим грохотом. Дверь открылась с громким скрипом, словно петли не знали смазки с момента постройки.

- Всем внутрь, - бросил он. - Пока темнота не решила нас съесть.

Дима задержался на пороге, его пальцы провели по косяку — там, почти стёртые временем, но всё ещё различимые, были зарубки.

Одна.

Две.

Три...

Всего семь. Последняя - самая свежая, будто сделана неделю назад.

- Дима? - Обернулась Катя.

Он быстро убрал руку, но не сумел скрыть дрожь в пальцах.

- Просто проверяю, не рухнет ли нам на головы. - Быстро ответил он, шагая внутрь, где уже витал тот самый запах - сладковатый, как испорченная ветчина.

Гостиная встретила их выдохом мертвеца — воздух был ледяной, густой, словно его не проветривали десятилетиями. Пыль кружилась в луче фонарика, как микроскопические призраки, поднятые их вторжением.

Катя чихнула, прикрыв нос рукавом свитера.

- Боже, здесь... - Она не договорила, язык буквально прилип к нёбу от странного привкуса - что-то сладковатое, гнилостное.

На стене, криво вися на одном гвозде, часы с желтым циферблатом замерли на 3:17. Стрелки покрылись рыжей патиной.

- Веселенькое местечко. — Саша пытался сохранять спокойствие, но его голос заметно дрожал.

- О, смотрите-ка. - Саша наклонился, его пальцы дрогнули, когда он поднял потрёпанную фотографию с пола. Снимок был выцветший, но отчетливо видны семь фигур на крыльце. — Наши предшественники?

Катя выхватила фото.

- Это же... - Голос сорвался. - Те самые студенты из города. Те, что исчезли.

Маша молча поднесла камеру. Щелчок. Вспышка.

Семь пар глаз смотрели на них сквозь время. Семь молодых лиц, застывших в неестественно радостных улыбках перед крыльцом этого же дома. Солнечный свет на снимке выглядел кощунственно ярким, словно, специально выделяя странные места на фото. У девушки в красной кофте рука неестественно вывернута за спину, у парня с гитарой отсутствуют пальцы левой руки, рядом с ним кудрявый мальчишка, его как будто прислонили к стене в неестественной позе.

- Бл@дь... — Игорь вырвал фото из рук Кати. — Это же...

Катя прижала ладонь ко рту. Ее взгляд метнулся к окну - туда, где они только что стояли.

- Те самые. Те самые студенты. Их искали... - Её голос стал тонким, как лезвие. — Их вещи нашли через месяц в нескольких километрах отсюда.

Маша медленно подняла камеру. Щелчок. Вспышка осветила и без того бледное лицо Кати.

На фото на груди у одного парня значок – черный кругляк с надписью белыми буквами «Вся жизнь кино», точно такой же, какой сейчас носит Дима.

- Дим... - Саша обернулся. Дима стоял в дверном проеме, его лицо было белее свежего снега. – Это была твоя идея приехать сюда. Но ты не рассказал, что знал кого-то из тех студентов. Ты обещал немного другое.

- Да, друг. – Неожиданно испуганным голосом проговорил здоровяк Игорь. – Ты ничего не говорил об этом. Так дела не делаются.

Фотография дрожала в руках Игоря. Его пальцы внезапно вспотели, оставив мокрые отпечатки на глянцевых краях.

- По-моему, у нас тут маленький детектив... - Он повернул снимок к Диме, тыча пальцем в изображение. - Видишь этого парня? Слева?

Дима не шелохнулся. Только его зрачки резко сузились.

- Ну и?

Катя медленно подняла глаза на Диму.

- Это ведь твой брат?

Тишину разорвал громкий хлопок - Игорь швырнул на пол пустую бутылку.

- Твою мать, Дима! Ты что, нас специально сюда заманил?!

Дима вдруг улыбнулся. Не той своей обычной сдержанной улыбкой, а чем-то странным, растянутым, будто кожа на лице вдруг стала слишком тесной.

- Не я. - Он повернулся к Маше, которая стояла в тени, прижимая к груди свою камеру. - Она попросила.

Маша молчала. Ее пальцы лишь крепче сжали объектив.

- Что за херня здесь творится?! — Игорь отшвырнул фото, оно заскользило по полу, остановившись у ног Кати.

Дима вздохнул, потер переносицу:

- Маша нашла меня месяц назад. Сказала... - Он замолчал, глядя в окно, где тьма сгущалась все плотнее. - Что знает, как найти моего брата.

Катя ахнула:

- Твой... Но твой брат пропал без вести.

- Пропал. Да. Пять лет назад. — Дима резко обернулся к Маше. — А она сказала, что видела его фотографию, уже после того как он пропал. Я чуть не ударил тогда её. Но потом, когда она показала доказательства, у меня не было другого выбора, кроме как поехать сюда.

Маша медленно кивнула.

- Она остановила меня возле ПаркХауса. - Голос Димы звучал глухо, будто доносился из-под земли. – Сказала, что я удивительно похож на того парня с фотографии. Особенно когда морщу лоб.

- Но ты сказал, что вы давно знакомы с ней.

- Соврал немного… - Пожал плечами Дима.

Катя обхватила себя руками, её ногти впились в кожу предплечий.

- Какого... фотографии?

Дима медленно открыл кошелёк. За потёртой пластиковой плёнкой лежала фотография: два молодых человека, обнявшись, стояли на фоне реки. Близнецы.

- Мой брат. Пропал три года назад.

Маша положила фотоаппарат на стол и молча достала телефон, её пальцы скользнули по экрану. Через несколько секунд она продемонстрировала ребятам экран телефона.

- Мой отец - начальник архива в ГУВД. - Её голос звучал механически, будто она читала доклад. – И я немного знаю про его работу, иногда он позволяет мне смотреть дела в архиве. Особенно фотографии. У меня большое будущее в судмедэкспертизе, ведь фотографировать места преступлений - это искусство, так он говорит.

На экране телефона фотография полицейского протокола. Размытые строчки, чёрно-белое фото... Этот дом. 14 октября 2020 года. Последнее место, где видели Егора Дмитриева.

Саша резко закашлялся:

- Погоди-ка... Ты говоришь, твой папаня-мент...

- Офицер полиции. - Поправила Маша, не отрываясь от экрана. - Дело было закрыто через неделю. Официальная версия – пропали без вести в лесу. Поиски прекратить по причине нецелесообразности, ну или какая-то такая формулировка, я уже не помню.

Дима встал, его тень на стене стала вдруг неестественно длинной.

- Но есть вторая страница. - Продолжила Маша. Её голос дрогнул впервые. - Заключение судмедэкспертизы и фото всех пропавших, которые изъяли у родственников. Там я и увидела брата Димы, а через несколько дней встретила его возле ПаркХауса.

На экране мелькнула фотография - что-то тёмное, бесформенное.

- А ещё они нашли части тел. В лесу. В трёх километрах отсюда. Но самое интересное вот... - Маша увеличила изображение.

В углу фотографии виднелась рука - на запястье был чётко виден...

- Это браслет, который я подарил Егору незадолго до исчезновения. – Безэмоционально сообщил Дима. Его глаза стали стеклянными. – Полиция пустила дело на самотёк, никто не хотел очередной висяк, никто не захотел портить статистику. И студенты просто пропали. Официально останков не было, официально ничего не нашли. Хотя было известно и про этот дом тоже.

Тишина повисла тяжёлым одеялом, пропитанным запахом плесени.

- Так это всё... про деньги было враньё? - Игорь говорил сквозь зубы, его челюсть двигалась медленно и тяжело, будто он пережёвывал стекло. – И про грабителей, которым пришлось здесь бросить награбленное.

Дима кивнул, не поднимая глаз.

- Мы знали, что просто так вы не поедете. Особенно ты. - Он бросил взгляд на Сашу, которого...

Которого не было в комнате.

- Где... - Катя обернулась, её голос сорвался на фальцет.

- Грабители, потерявшие деньги - это классика. - Продолжал Дима, будто не замечая пропажи Саши. Его пальцы нервно теребили значок. - Кто же откажется от лёгкой наживы?

Катя, бледная как простыня прислонилась к стене.

- А на самом деле? - спросила она, но в её глазах уже читался ответ.

- На самом деле... - Дима глубоко вдохнул. - Мне нужно было знать. Хоть что-то. Любой осколок правды. Я просто обязан найти хоть какой-то ответ. И Маша тоже была уверена в том, что здесь что-то есть. А ещё я хотел встретить того, кто забрал у меня брата.

Сверху раздался скрип - точь-в-точь как звук передвигаемой мебели. Все замерли.

- Ты привёл нас в ловушку ради каких-то фантомов? - Игорь сделал шаг вперёд, его кулаки сжались. - Твой брат мёртв, Дима. Разорван на куски, как сказано в документах! На фото всё что от него осталось. Или ты надеешься, что он жив и сможешь обменять нас на него.

- Нет! - Дима ударил кулаком по столу, отчего подпрыгнула бутылка с мутной жидкостью.

Громкий хлопок сверху прервал его. Затем - шаги. Медленные.

- Саша? - позвала Катя.

Шаги стали быстрее.

- Нам нужно уходить. - Прошептала Катя. Она пыталась набрать номер на телефоне, её пальцы дрожали. - Сейчас же.

Но Дима не двигался. Его глаза были прикованы к лестнице на второй этаж, где в темноте мелькнуло... что-то белое.

Игорь дёрнул дверную ручку так, что та оторвалась с мясом, оставив в ладони ржавый металлический обрубок.

- На хер вашего Сашу! На хер твоего брата! - Его голос трещал, как перегруженная электросеть. Слюна брызгала изо рта, смешиваясь с потом на подбородке. - Мы все сдохнем здесь, как...

Катя вцепилась ему в руку, её ногти прочертили кровавые дорожки на коже.

- Мы не можем его бросить! Он же...

- Я знаю, что он мёртв. - Его голос звучал ровно, как у хирурга перед операцией. - Но убийца до сих пор на свободе. Его ведь никто не удосужился поймать, правда, Маша?

Из темноты коридора выплыла белая фигура.

Медленно.

Церемонно.

Балахон свисал мешком, скрывая очертания тела, но не скрывал нож — длинный, узкий, отполированный до зеркального блеска.

Игорь застыл. Катя ещё сильнее прижалась к стене, сдирая спиной мох, растущий на брёвнах сруба. Именно так выглядит настоящий страх.

Человек в балахоне двигался плавно, как профессиональная балерина. Он проскользил мимо застывшей от ужаса Кати, прямо к Игорю. Тот попытался рвануть в сторону, но врезался в стол. Бутылки с грохотом разбились, распространяя запах протухшего содержимого — сладкий, как разлагающаяся плоть.

- ДИМА! ПОМОГИ, БЛЯ...- Последнее слово потонуло в бульканье.

Нож вошёл чуть ниже рёбер с лёгким хрустом, как ножницы, разрезающие упаковочную плёнку. Игорь захрипел, его глаза округлились, будто увидели что-то невероятно смешное… Или страшное.

В тот же момент, Катя вышла из ступора и закричала. Это был не женский испуганный визг, а рёв раненого животного - горловой, хриплый, вырывающийся из самых глубин.

Убийца выдернул нож. Кровь брызнула на белый капюшон, создавая абстрактный узор.

Дима наблюдал.

Спокойно. Как будто смотрел документальный фильм о природе.

- Ты убил моего брата. - Сказал он, не повышая голоса.

Убийца повернулся к нему. Капюшон скрывал лицо, но ощущалось — там, в темноте, кто-то улыбался.

Катя метнулась к двери, её пальцы скользили по шершавому дереву, цепляя занозы. Лак с ногтей откалывался кусочками, оставляя на металле кровавые смазанные отпечатки.

- ДИМА! РАДИ БОГА! СДЕЛАЙ ХОТЬ… - Её крик разорвал пыльный воздух.

Убийца повернулся к ней с театральной грацией. Белая ткань колыхнулась, обнажив на мгновение руку — бледную, с синими прожилками, с ногтями, подстриженными до мяса. Катя отпрянула, ударившись спиной о стену. В её глазах мелькнуло безумие загнанного зверя. Она схватила первую попавшуюся вещь - пустую бутылку - и разбила её о стену. Осколки брызнули грязными кусочками в разные стороны.

- Не подходи... не подходи, сука! – С губ капала слюна. Она выставила перед собой руку и разбитой бутылкой.

Убийца замер. Затем — стремительный бросок.

Катя успела взмахнуть «розочкой». Острое грань впилась в ткань, прочертив кровавую линию на руке убийцы. Но это лишь разозлило его. Могучий удар в живот. Катя сложилась пополам, воздух вышел из лёгких со стоном. Нож взметнулся вверх, поймав лунный свет испачканной кровью сталью.

Первый удар — в бедро. Лезвие вошло по рукоять, разрезая мышцы, как тёплую глину. Катя не закричала. Лишь издала странный гавкающий звук.

Второй удар — в живот. Клинок вошёл под рёбра, сделав аккуратный разрез. Рот девушки заполнился кровью.

Он занёс руку с ножом для третьего удара….

Но тут Дима наконец сдвинулся с места. В его руке сверкнул топорик, как серебряная молния.

- Я пришёл за тобой. - Прошептал он, и в его голосе не было ни страха, ни ярости. Лишь холодная, безжизненная уверенность.

Но остриё топора не успело вонзиться в спину убийцы с глухим чавкающим звуком. Топорик замер в воздухе. Дима уже чувствовал, как рубит плоть ублюдка убившего его брата, он уже предоставлял как достанет его сердце... Но в следующий момент острая боль разлилась по черепу, будто кто-то вбил гвоздь прямо в мозг. Перед глазами вспыхнули миллионы белых огоньков. Его колени подкосились, тело стало ватным, непослушным. Последнее, что увидел Дима перед тем, как тьма поглотила его сознание — лицо Маши. Её расширенные зрачки, блестящие, как мокрый уголь. И в руках — тяжелую чугунную сковороду, края которой были в его крови

Маша бросила сковороду на пол. Металл гулко звякнул, отскакивая от деревянных досок.

- Почему так долго, папа? Ты даже не представляешь, как я устала от этих придурков. - Сказала она спокойно, вытирая ладони о джинсы.

Катя, истекающая кровью у стены, слабо застонала. Её пальцы дрожали, пытаясь зажать рану на животе, но кровь сочилась сквозь пальцы, как вода сквозь решето.

- Поч... почему... - Прошептала она, глаза закатывались, веки тяжелели.

Маша наклонилась к ней, её дыхание было теплым на щеке Кати.

- Потому что мы семья. - Прошептала она.

Убийца медленно снял капюшон, открывая лицо — бледное, изможденное, с темными кругами под глазами.

- Спокойной ночи, Катя. - Сказала Маша и её губы растянулись в улыбке, которая могла запросто сразить любого парня.

--------------

Сознание вернулось к Диме волной тошноты. Что-то тёплое и липкое стекало по виску медленной змеёй. Кровь. Его кровь. Память вспыхнула обрывками: белый балахон, топорик в руке, затем - чёрный взрыв боли и лицо Маши, искажённое странной решимостью, когда она стояла с той самой чугунной сковородой...

Он с трудом открыл глаза. Перед глазами плавали красные пятна - последствия удара. Перед ним во всей красе стоял двухэтажный деревянный сруб, рядом черная «четырка» Игоря. А возле крыльца были беспорядочно свалены тела его друзей. Они лежали у крыльца в неестественных позах, как сброшенные куклы. Катя - с раскинутыми руками. Саша - лицом вниз, пальцы вцепились в землю, будто он пытался уползти в последний момент. Игорь... огромный, сильный Игорь - теперь просто окровавленный комок плоти у колеса своей машины.

Глубоко в ноздри въелся запах сырой земли и свежей травы. Руки за спиной были стянуты проволокой, впивающейся в запястья.

- Ты очнулся. - Её голос звучал ласково, будто она говорила с ребёнком.

Дима попытался пошевелиться. Проволока впилась глубже, причиняя острую боль и он прекратил попытки.

- Не дергайся. – Теперь она говорила с лёгким укором. - Иначе придётся перевязывать.

Холодный палец коснулся кончика его носа. Дима вздрогнул - прикосновение было неприятно ледяным, как у трупа.

- Ты что творишь, сука! – Дима постарался придать голосу угрожающие оттенки, но получилось плохо. – Немедленно развяжи меня.

- Тссс. – Её палец переместитлся к его губам, он почувствовал едкий запах спёкшейся крови. – Надеюсь я не слишком сильно ударила, и ты сможешь оценить мою работу чистым и незатуманенным разумом.

Дима сдался. Шея болела, но он смог повернуть голову, чтобы встретиться с ней глазами.

- Какую работу? – Спросил он, глядя ей в глаза.

- Как? Ты ещё не понял? – Она вздёрнула брови в искреннем удивлении. – Я создаю новый арт объект. И ты станешь его центральной частью. Правда, круто? Мой папа всегда говорил, что из меня получится отличный фотограф.

Дима посмотрел за её спину и увидел, как человек в белом балахоне аккуратно перетаскивает тела к крыльцу.

- Ты долбанутая сука… - Негромко прошептал Дима.

- Да. – Равнодушно ответила Маша. – Это мне тоже говорили.

Её рука исчезла в кармане и появилась снова, сжимая что-то металлическое. Дима успел разглядеть блеск лезвия, прежде чем она наклонилась к нему, закрывая собой всё обозримое пространство

- Улыбнись. - Прошептала Маша. - Ты попадёшь в историю.

Конец

Авторский канал - t.me/writer_path

В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.

Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.

Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!

Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно... все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения:

- Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!..

Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук... я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса... и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь... умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.

Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил... ведь именно я тогда позвала к нему людей.

На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел:

- Ну-у-у... Иди же сюда-а... ссссука-а... Дай, я до тебя дотянуссссь!..

За лупоглазую обидно, конечно.

Глава 1 | Глава 2

Два часа спустя он сидел на лавке у подъезда со стальной дверью и домофоном. Справа от него за соседнюю многоэтажку садилось солнце. Тени росли, казалось, тянулись к Егору. Вот-вот доползут, схватят и утащат. Куда? Наконец одна, отбрасываемая высоким тополем, добралась до его ноги и… ничего не случилось. Совсем. Если не считать того, что запищал домофон и распахнулась дверь подъезда.

Егор повернулся на звук и увидел невысокую женщину в круглых очках, светлой блузке, бежевой юбке карандашом и чёрных туфлях. Собранные в пучок русые волосы окончательно делали её похожей на школьную учительницу.

— Вы Павел? — спросила она, спустившись с невысокого крыльца. Её походка показалась Егору дёрганной, как будто ходить на каблуках ей было неудобно.

Егор немного растерялся от того, что его назвали не привычным именем, и кивнул.

Она протянула ему жестяное кольцо с единственным ключом и плоским зелёным пластиковым прямоугольником. На прямоугольник была приклеена бумажка с надписью «склад».

— Это ключ от склада. Даже не думайте что-нибудь там взять! — строго сказала она. — Всё под камерами. У меня есть дубликат, но ключи вернёте как только закончите работу.

— Всё останется в целости, — заверил её Егор и взял ключ. Женщина посмотрела на Егора с подозрением, состроила гримасу, которую, вероятно, сама сочла строгим выражением лица, и, развернувшись, пошла прочь.

Пару секунд Егор смотрел ей вслед. Давно ему не встречались настолько раздражающие люди. Тяжело вздохнув, он пошёл к подъезду. Свет в тамбуре не горел, и Егор нырнул в темноту входа. Когда он переступал порог, над его правым плечом возник чёрный туман.

На каждом этаже было по четыре квартиры, и, поднявшись на первый, Егор оказался прямо перед нужной дверью. Простой, стальной, без изысков. Он прислушался к ощущениям, но не заметил ничего странного.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил он у Хутхи.

— Нет.

Пожав плечами, Егор отпер замок. Сунул руку в карман, нащупав сложенную в четыре раза бумажку — печать изгнания духа — и вошёл. Прихожая упиралась в коридор. Справа была заставленная коробками комната, слева относительно свободно и там же была дверь. Должно быть, в ещё одну комнату.

Егор нащупал выключатель, щёлкнул, и через секунду тускло загорелась завитая спиралью люминесцентная лампа. Он не любил такие. Их, вроде, включил, а всё равно темно.

Одну за другой Егор осмотрел комнаты. Всюду высились стены коробок. Находиться тут было неприятно. Не из-за нечисти, а потому что всё вокруг давило. Ничего не говорило о том, что помещение предназначено для того, чтобы тут кто-то жил.

— Ну и где этот полтергейст? — спросил Егор не обращаясь ни к кому конкретно. Он уже минут десять бродил по квартире, но так ничего странного и не заметил. В этот момент в дальней комнате что-то грохнуло, и Хутха ответил:

— Видимо, вот он.

Быстрым шагом Егор пошёл на источник шума. Прямо у входа в комнату лежала коробка, под которой растеклась густая оранжевая жидкость пахнущая мылом и апельсином. Егор перешагнул коробку, стараясь не наступать в образовавшуюся лужу. В стене коробок был небольшой проход, и даже пустое место. Видимо, оттуда недавно что-то вынесли, и ещё не успели поставить новый товар.

— А вот и наш полтергейст, — проговорил Хутха, глядя куда-то в угол между коробками. Егор там ничего не увидел, и спросил:

— Где?

— Ну да, — пробормотал Хутха, — у тебя ж в голове аж пять дырок. Мозги появляться не успевают, тут же вылетают. Не глазами смотри! Душой!

Егор глубоко вздохнул, закрыл глаза, пару секунд потратил на концентрацию, чтобы позволить видеть душе, и открыл их.

Мир переменился. Коробки выцвели. В пространстве слабо колебались полупрозрачные цветные разводы, словно кто-то провёл кистью прямо по воздуху. В углу, между коробок, куда указал Хутха, стоял маленький — Егору по колено — мужичок с косматой, почти до пола, бородой и шевелюрой. Домовой. Он с вызовом смотрел на Егора.

— Ну что, углядел?! — почти выкрикнул он. — А ну чаго в доме моём забыли?! — Он воинственно подпрыгнул и всплеснул сжатыми в кулаки ручонками.

— Меня хозяин дома попросил узнать, кто тут безобразничает.

— Я никого ни о чём не просил.

— Другой хозяин.

— Тут я хозяин, и больше никто! — возмутился домовой.

— А ты чего в квартире живёшь? Я думал, домовые квартиры не жалуют.

— Так а где мне жить-то, если дом тут мой?

— И правда… — сказал Егор. — А раз тут твой дом, ты мог бы перестать наводить тут беспорядок?

— Беспорядок?! — казалось, домовой вот-вот бросится на Егора с кулаками. — Это тот индюк бардак тут наводит! Всё этими, — он со злостью пнул ближайшую коробку, — ящиками заставил! Тут ведь жить теперь невозможно!

Цветных разводов в воздухе становилось больше, они скручивались в причудливые спирали — сильфиты — повинуясь изменениям материи. Усилием воли Егор вернул внимание к домовому.

— Я прибираться пытаюсь, так индюк этот приходит, расхаживает тут как у себя дома, и новые коробки приносит, паразит!

— Я с ним поговорю. Может удастся убедить его переоборудовать квартиру в жилую?

— Поговори-поговори! — сказал домовой, и пальцем для весомости погрозил. — И передай ему, что если он это, — он снова пнул коробку, — не уберёт, то я сожгу всё к едрене фене!

— Ну-ну. Не горячись так. Решим вопрос. Собственный дом не жги всё ж.

— И скажи ему, что тут, — домовой указал куда-то за коробки, — кровать стояла. А там — он ушёл куда-то за коробки, — прялка!

Пока домовой разглагольствовал, Егор восстановил нормальное зрение. Разводы, которые заполонили уже почти всё пространство, резко пропали. Стараясь совладать с головокружением и навалившейся слабостью он развернулся и направился к двери.

По пути к выходу он запнулся об упавшую коробку, подскользнулся на разлившемся мыле и упал в прихожей.

“И почему домовые не могут как бесы в материи воплощаться?” — сетовал он, покинув склад. Глаза чесались будто в них песка насыпали,

— Что-то совсем тяжело тебе душой смотреть, — посетовал Хутха, — нужно вырабатывать выносливость.

— Иди к чертям, — огрызнулся Егор, борясь с подступающей тошнотой и стараясь сделать так, чтобы мир вокруг качался чуть слабее.

— Завтра об этом поговорим, — спокойно ответил Хутха, и исчез, оставив после себя быстро растворяющийся в воздухе чёрный туман.

Пошатываясь, Егор вышел из подъезда и рухнул на скамью. Вечерний ветерок приятно холодил кожу и трепал волосы. Мало-помалу маятник, в который превратилось сразу всё вокруг, остановился. Чуть придя в себя, Егор достал телефон, мысленно повторил “легенду” и набрал номер Андрея Ивановича.

— Слушаю, — раздалось в трубке после четырёх гудков.

— Андрей Иванович, добрый вечер. Это Павел.

— Да, Павел. Был на складе?

— Да. Только что оттуда?

— Изгнал? — нетерпеливо спросил Андрей Иванович.

— Тут такое дело…

— Мне не нравится, когда так говорят, — неприятно произнёс голос в трубке.

— У вас на складе живёт домовой. С ним можно договориться, но он не хочет, чтобы из его дома делали склад.

— Ещё один шарлатан, — разочарованно выдохнул Андрей Иванович, и бросил трубку.

— Видимо, он мне не заплатит, — сказал Егор, глядя на надпись «Вызов завершён». — И домовому не помог.

Следующий день Егор провёл в бесплотной попытке найти хоть какую-нибудь подработку, но удача ему совсем не улыбалась. Ну, зато изучил окрестности.

Вечером Хутха взялся “восполнять пробелы учебки”, как он это назвал. Он заставил Егора использовать взор души до тех пор, пока от усталости и головной боли не начало темнеть в глазах. После этого он дал двадцатиминутный отдых, и упражнение повторилось. И снова. И снова. До тех пор, пока Егор был в состоянии смотреть душой хотя бы несколько секунд. Засыпал после этого Егор как убитый. Даже головная боль не мешала, настолько его вымотала тренировка.

Утром Егор увидел на экране телефона оповещение о пяти пропущенных звонках. Все были с одного номера, неизвестного Егору.

“Видимо что-то срочное,” — подумал он и перезвонил.

— Вы ключи не хотите вернуть? — возмущённо спросил в женский голос вместо приветствия.

— Ключи? — не понял Егор.

— От склада! Позавчера вечером вам отдала. Андрей Иванович сказал, что ещё в тот же вечер отказался от ваших услуг. Верните ключи!

На мгновение у Егора появилось желание послать её к чёрту и бросить трубку. Он сделал медленный вдох. Выдохнул и ответил:

— Подъеду сегодня вечером, к шести. Хорошо?

— Но чтобы без опозданий! Андрей Иванович проверенного экстрасенса нанял, а у меня запасного ключа нет.

— Экстрасенса? — удивился Егор.

— Да! В копеечку вышло, но у него куча довольных клиентов. Не шарлатан, в отличие от некоторых!

Сказав это, она завершила звонок.

«Не шарлатан, — подумал Егор, — ага, как же.»

Как и обещал, Егор прибыл к шести, чтобы отдать ключи. Ну, может в самом начале седьмого. Ничего же страшного. Когда он подходил к дому, у него на плече появился Хутха.

— Мы снова тут? Зачем? Не говори, что тебе та мегера понравилась, — хохотнул он.

— Ключ отдать нужно.

— Камень с плеч.

Подходя, Егор увидел у подъезда двоих: уже знакомую работницу склада и невысокого мужчину в коричневом балахоне, на манер монашеского, с объёмным капюшоном. За спиной у него висел холщовый рюкзак, обе лямки которого он, почему-то, закинул на левое плечо. Уж сколько Егор за последние два года чародеев повидал, ни один так не рядился. Вообще, встретив чародея на улице, зачастую и не поймёшь, что перед тобой не обычный человек. Ну если глаз не намётан на такое.

— …обряд, позволяющий разорвать связь духа с миром, — услышал Егор конец фразы экстрасенса.

— Вы опоздали, — возмутилась “училка”.

— Это и есть тот самый экстрасенс? — спросил Егор, не обращая внимания на выпад. Хутха его хорошо натренировал игнорировать подобное.

"Экстрасенс" быстро взглянул на Хутху, и тут же отвёл взгляд, стараясь не выдать своего интереса к необычному “питомцу” Егора. Надо ж держать лицо перед клиентом.

— Даже вам профессионала сразу видно! — торжествующе ответила кладовщица.

— Угу, — буркнул Егор, протягивая ключ. Женщина забрала его и передала ряженному. Тот принял, и убрал в карман джинс, что торчали из-под балахона.

— Ну, Мавр сделал своё дело, — сказал Егор и собрался-было уходить, но, передумав, обратился к ряженному: — там, если что, домовой. Ну, дальше разберёшься как-нибудь. Бывай.

Егор развернулся, и пошёл прочь.

— Вы его, Беломир, не слушайте, — залепетала кладовщица, — Андрей Иванович сначала к нему обратился, но он с работой не справился. Шарлатан.

— Ты правда так всё и оставишь? — спросил Хутха, когда они отошли достаточно далеко, чтобы их не было слышно.

— А почему б нет? Не изгонять же домового из его собственной квартиры? А этот… ряженный. Что он сделать-то сможет? Да и от моей помощи отказались. Пусть теперь сами как хотят с домовым развлекаются. Не моё дело.

— А кто это тут обиделся? — протянул Хутха.

— На кого? На этих? Да конечно…

— А что, если этому экстрасенсу что-то известно? Знание без понимания может оказаться страшнее отсутствия знания.

— Чего? — Егор встал у метро и делал вид, кто говорит по беспроводной гарнитуре.

— А того, что если он знает правильный ритуал изгнания заложного покойника, то бед натворит. И хорошо, если сам жив останется.

— Да откуда ему?

— А что, если знает?

— Да нет… — возразил Егор, но уже без убеждённости.

— И ведь там дел-то на пять минут, если рука набита. Если не набита — на пятнадцать.

— Ладно, убедил, — раздражённо сказал Егор. — Пойду проверю, что там всё в порядке.

Отчего-то, ему стало не спокойно. Хутха так накрутил, что ли?

Быстро, едва ли не бегом, он направился обратно к складу. В груди поселилось неприятное чувство. Оно жужжало где-то в районе солнечного сплетения как маленький, настырный жук.

«Нет, — твердил себе Егор, — он же не колдун. Ну точно не колдун!»

Чем ближе он был к нужному дому, тем сильнее становилось тревожное жужжание в груди, пока в один момент, когда Егор уже шёл мимо подъездов, что-то не лопнуло внутри, как воздушный шарик. В груди Егора, расплескался лёд, и он сорвался-таки на бег.

Как ветер он взлетел по крыльцу подъезда к двери, и встал, остановленный домофоном. Осмотрелся, нашёл камень, и бросил в подъездное окно. Со звоном стекло разбилось.

— Хутха, сможешь туда пролететь?

— Шутишь? Туда разве что воробей протиснется.

— Пожалуйста.

— Ну хорошо, — ответил грач. Его окутал чёрный туман, который быстро сжался, и секунду спустя на плече у Егора уже сидел тёмно-коричневый, почти чёрный воробей.

— Чтобы ни одна живая душа об этом не узнала! — сказал Хутха. — Мёртвая тоже.

Закончив, он пролетел в дыру в окне, а через минуту домофон запищал. Егор дёрнул дверь на себя, и вбежал в подъезд. Перепрыгивая по несколько ступенек, в два шага Егор оказался перед складом. Наудачу он повернул ручку, и дверь поддалась.

Внутри стояла почти осязаемая тишина. Как вата она окутала Егора. Он нащупал выключатель и зажёг тусклый свет, но щелчка не услышал. Шагов и шороха одежды тоже не было. Медленно он снял со спины рюкзак, приоткрыл молнию ровно настолько, чтобы пролезла ладонь, достал свой ритуальный нож с полированной берёзовой рукоятью и повесил рюкзак на плечо.

Осторожно ступая, держа нож наготове, он осмотрелся. Сначала кухня. Никого. Потом средняя комната: тоже пусто. Лишь горы коробок. В последней комнате, обойдя выстроенную у входа башню из коробок до потолка, он увидел тело. Экстрасенс лежал лицом вниз. Он уже не дышал. Рядом Егор разглядел листок бумаги с нарисованным магическим символом. От него исходило слабое голоубоватое свечение — остаточная мана после активации. Егор узнал печать изгнания, которую чертил несколько дней назад. Неужели выпала из кармана, когда он подскользнулся?

Егор моргнул, и, открыв глаза, взглянул душой. Всё заняло долю секунды, тренировки Хутхи не прошли зря. В углу, под самым потолком, свернувшись в три кольца, сидело существо. Из длинного, покрытого пепельным мехом, тела в разные стороны торчали, слабо подёргиваясь, руки и ноги, делая его похожим на чудовищную сороконожку. Лихо.

— Твою мать, — прошептал Егор.

Монстр увидел его, завопил и тишина обрушилась, как хлипкий заборчик под напором завывающей бури.

— Назад! — крикнул Хутха, и Егор побежал. Он торопливо зачерпнул силы через связь с Хутхой. Получилось слишком много, и душу будто обдало кипятком.

Свет в прихожей погас.

— У-у-обма-анщи-и-ик! — завывала позади тварь.

В проходе между комнатами Егор развернулся и направил силу в руки, формируя щит души. Тонкая, как стенка мыльного пузыря, серая пелена едва успела возникнуть, как лихо с размаху налетело на него всем извивающимся телом. Егор содрогнулся от удара, но щит удержал.

— Обманщик! — вопило существо, извиваясь и царапая ногтями дюжины рук незримую защиту.

Голову Егора занимала только одна мысль: не дать твари до себя добраться. Руки и грудь жгло от текущей по ним силы. Долго держать щит не удастся. Срочно нужно было что-то делать. В правой ладони он всё ещё сжимал нож, но не мог им воспользоваться.

— Хутха. Мне нужна помощь.

— По моей команде снимай, — ответил ворон. Егор кивнул.

—Сейчас!

Егор прервал поток силы, формирующей щит, и мимо него пролетела стрела, будто бы сотканная из полярного сияния. Она вонзилось в монстра и отбросила того назад. Тварь истошно завопила и скрылась в глубине комнаты.

Ножом Егор сделал небольшой порез на левой ладони, и сложил её лодочкой, чтобы собрать немного крови. Направив в кровь силу он медленно пошёл туда, куда убежала тварь. Начинала кружиться голова.

Краем глаза заметил сверху движение и инстинктивно выбросил руку, разбрызгивая наполненную маной кровь. Мелкие капли, сверкая, будто маленькие рубины, повисли в воздухе, и в эту сетку со всего маху влетело лихо. Там, где кровь касалась монстра, появлялись тонкие струйки дыма. Тварь истошно завопила и свалилась на Егора. Он вслепую несколько раз ткнул её ножом. Монстр шипел, визжал и извивался, пока не нашёл опору. Встав на пол, лихо убежало, неловко перебирая обожжёнными руками и ногами и оставляя за собой капли эфирной крови,. Егор с Хутхой бросились следом. Послышался звон бьющегося стекла.

Тварь нельзя упустить! Егор выскочил на улицу и увидел монстра в десятке метров от дома. Он бился и рвался, будто его держал невидимый поводок. Конечно! Не так давно это искажённое создание было домовым, и старая сущность ещё не до конца отпустила это существо.

Смотря на это лихо Егор чувствовал, как в нём растёт горечь и злость на себя. На свою невнимательность, свою глупость.

Тварь обернулась и затравленно посмотрела на Егора.

Убить её будет милосердием. За свои ошибки нужно брать ответственность.

Монстр завопил и кинулся в бой.

Злость, гнев, горечь, разочарование жгли Егора изнутри, будто пригоршня углей. Почему он из раза в раз совершает одни и те же ошибки.

Из углей разгорелось пламя, и пламя это Егор направил в нож. Тварь летела на него, готовясь разорвать. Егор взмахнул не ножом, но ослепительно-сияющим алым мечом, рассекая монстра надвое.

Теряя сознание он увидел, как растворяются в воздухе две половинки лиха.

Когда Егор очнулся, на город уже опустилась ночь. В голове пульсировала боль. Он лежал на животе, неудобно придавив руку с ножом. Чудом, падая, он не вспорол себе живот. Стоило двинуться, как руку пронзили сотни мелких иголок. Противнейшее ощущение.

— Хутха, — слабо позвал он, но ответа не было.

Должно быть, ворон вернулся в мир духов, восстанавливать силы. Применение чар обычно дорого ему обходится. После того, что он сделал сегодня, наверно, неделю воплотиться не сможет. Если не дольше.

Егор ещё немного посидел, разминая руку, медленно встал и взглянул на разбитое окно. Странно, что никто до сих пор не вызвал полицию.

«Две жизни», — снова подумал он, мысленно записал их к тем, что уже держал на своём счету, и за которые, он знал это, никогда не расплатится. Достал телефон: подходила полночь.

Не торопясь, Егор побрёл к метро.