CreepyStory

Шкатулочка ч. 1

Коля примчал к дому Славика менее чем за десять минут. Не может такого быть, что Руслан мёртв, он же виделся с ним буквально несколько дней назад, а теперь его не стало. Суицид. Бред какой-то! Да, они с Антоном были готами, имена эти их дурацкие, одежда, ночёвки на кладбищах, атрибутика и возвышенные пьяные диалоги о счастье в посмертии. Но покончить с собой? Еще в воскресенье Могилу волновало лишь, какое пиво они купят на оставшиеся деньги, и никаких прощальных речей не наблюдалось. Разве будет человек, который готовится покончить со всем в этом мире, спорить со своим единственным другом из-за последней сигареты в пачке? Не вяжется это всё как-то.

Дверь в квартиру Курнаковых встретила его надписью "Череп — лох" черной помадой поперёк светлой обивки. Кто-то из подружек Антона опять оставил ему послание, а мать еще не заставила его стереть. Три сильных удара приглушенных дерматином, и дверь почти сразу открылась.

— Чего так долго? — Недовольно буркнул Славик и втащил друга внутрь за воротник.

— Кто там пришёл? Кого ты позвал, говнюк? — Раздался пьяный вопль Антона с кухни. — Ментов, да? Я не пойду никуда, это мой дом!

— Да сиди ты в своём доме, только не ори уже, — тихо сказал Славик, а потом крикнул, — Это Коля, он поможет мне!

— С чем это он тебе поможет? — Антон, шатаясь, вышел в коридор, — ни хрена тебе, сопляк, не поможет! Ни менты, ни дружок твой, ни бог, ни чёрт! Привет, Колямбус, — гот сполз вдоль стенки и застонал. — Вы оба тоже ведь умрёте, думали об этом хоть раз бошками своими пустыми? Нам всем хана. Прям как Руслану, рано или поздно. Лучше попрощайтесь друг с другом сейчас, потому что можете не успеть, как я.

Коля тихо стоял и не отсвечивал. Опыт общения, как с регулярно пьющим отчимом, так и с синющими Русланом и Антоном, типа приглядывающими за ними в детстве, давно научил его: с пьяными лучше не спорить, резких движений не исполнять, во всём идти им навстречу, но мягкой силой подталкивать к тому, что нужно тебе. Как только Антон умолк и свесил голову, Коля и Слава, не сговариваясь и мягко ступая, подошли к нему с двух сторон, аккуратно взяли под локти и медленно подняли на подворачивающиеся ноги.

— Спальня? — Только и спросил Коля.

— Не, сначала ванна.

Спустя пять минут, Антон с плохо вытертой головой, на затылке которой ярко выделялись кривовато выстриженные пряди, и два лысых старшеклассника сидели в общей спальне братьев. Антон изредка вздрагивал и шмыгал так, будто недавно плакал. Коля шёпотом спросил у друга:

— Что с Русей-то?

— Вчера еще вены перерезал, сегодня утром звонила его мать, наругалась на Тошу. Ясное дело, что во всём винила его, даже комиссионку его приплела, все грехи с самого их детства ему припомнила. А он просто всё слушал и стоял. Даже не шевелился. Представляешь, ты бы так узнал о моей смерти.

— Да ты мне не особо-то и друг, так прихвостень сбоку.

— Пошёл ты, придурок, — Славик беззлобно стукнул друга в плечо, — Спасибо, что пришёл. Мать на смене, батя на вахте. Сам знаешь, мы, когда одни с ним остаёмся и он пьяный, то...

— Да знаю, знаю, не тряси воздух. Он нас и двоих пару раз неслабо так отходил. Так-то я думаю, решает всё-таки, что ты теперь вымахал как шкаф, а не то, что я пришёл.

— Всё равно спасибо. — Славик мягко кивнул, и, набрав воздуха в грудь, слегка потряс Антона за плечо. — Череп, эй, спать будешь?

— Буду, буду. Ты скажи мне, это там шкатулка на столе стоит? — Еле ворочая языком, спросил Череп. Брат глянул на стол и ворчливо ответил:

— Ну нашёл ты время, конечно, шкатулочку ему. Да, она это. У монитора стоит. Подать?

— Вот ведь падла, — Череп упал на спину и еле слышно толи засмеялся, толи клокочуще заплакал.

Коля вопросительно посмотрел на Славика, тот лишь развёл руками. Антон же продолжил:

— Я ведь её утром еще в лавку унёс и на витрину поставил! После звонка матери Могилы сразу. Не хотел, чтоб она стояла тут и напоминала.

— О чём? — Аккуратно спросил Коля. В наступившей тишине приглушенный свет от настольной лампы вдруг показался ему недостаточным и создающим не уютную, а давящую атмосферу. Весь этот разговор навевал на него какое-то нелепое и необоснованное ощущение близости смерти, будто кто-то прошёлся по его еще не вырытой могиле. Стен с темными обоями в таком полумраке, будто, и не существовало вовсе, и при этом из-за того, что угадывался их силуэт, казалось, что они медленно проступают из темноты, постепенно сжимаясь вокруг. Антон же, после нескольких секунд полной тишины, всхлипнул еще раз и всё-таки ответил:

— Он же вчера вены... — Антон будто не решался вслух произносить, как именно умер его друг и взял неловкую паузу. — Ну, вы же поняли меня! А когда мы с ним эту гадость использовали, он как жертву тоже самое говорил. Говорил, что нравится ему это ощущение, как кровь вытекает медленно. Я ж теперь, как эту заразу деревянную вижу, сразу перед глазами Могила встаёт, и кровь у него капает с запястий. Медленно так, тягуче. Тогда это так прикольно и готично было. Сука! Это ж, правда, я виноват, — Антон схватил брата за лицо, — слышишь меня? Она утром же верно всё сказала, это всё я наделал! Если бы не вся эта херня, — Череп вскочил, схватил шкатулку и вышвырнул её прямо в открытое окно, грохот жести и обиженный звук сработавшей сигнализации подтвердили попадание в машину какого-то несчастного.

Череп закрыл окно, чтоб заглушить шум с улицы и сел обратно на кровать:

— Я ж её, падлу такую, унёс. — И упал на спину поперёк кровати, закрыв глаза и раскинув руки. Спустя пару минут ребята тихо вышли на кухню.

Утром спящих на диване в гостиной друзей разбудил грохот из комнаты Антона. Пока они вылезали из-под одеяла и продирали глаза, из комнаты братьев вылетел Антон и фурией пронесся на кухню. Спустя несколько секунд он уже возвращался с железным мусорным ведром.

— Вы вообще охренели, пигмеи? Над таким не шутят! Я сейчас вас этим вот ведром и урою! — Наорал он на еще не проснувшихся толком ребят и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Заслышав чирканье зажигалки, они стремглав устремились в комнату. Еще пожара им не хватало! Ворвавшись в комнату, они увидели, как Череп, сидя на полу, опускает горящий лист бумаги в жестяное ведро. После чего он начал собирать с ковра остатки щепок, которые, как и лежащий у ног молоток, явно говорили, что в ведре горит что-то деревянное и разбитое на мелкие кусочки. Череп зло уставился на них и схватил молоток в руки.

— Что, говнюки, подшутить решили надо мной, да?

— Антон, ты о чём вообще? — Произнёс Славик тихим, как в детстве голосом, будто уже готовый заплакать от страха.

— Я — Череп! Ты забыл, сопля? — Череп вскочил на ноги. — Сука, урыть бы вас прямо сейчас обоих, за такие приколюхи. — Парни спиной упёрлись в дверь. — Вон из моей комнаты, уроды!

Уговаривать их не пришлось. Выбежали они не только из комнаты, но еще и на всякий случай сразу из квартиры. Как только они спустились вниз, Коля дал подзатыльник другу.

— Славик, ты дурак?

— Сам ты дурак, за что? — Бедняга, всё еще в мыслях переживающий смерть от рук брата, даже не дал сдачи.

— Ты нахрена её принёс?

— Ты совсем что ли? — Славик от возмущения аж встал и притопнул. — Я б никогда не стал такое делать, я думал это ты!

Коля присвистнул и задумчиво протянул:

— Значит, пьяный Тошик ночью выперся на улицу, нашёл шкатулку, притащил её домой, а утром психанул, сжёг её и чуть не завалил нас. Так получается?

Брат Тошика насупился и пожал плечами. Колька продолжил:

— Ты уж прости, но сегодня вечером я не приду, кажется у него белая горячка уже или типа того, не хватало еще, чтоб меня молотком прибили из-за глюка. Ты если хочешь — можешь у меня остаться, я с мамой договорюсь.

Славик кивнул:

— Ладно, я поеду в школу, в обед позвоню. Сегодня мать дома ночует, при ней он ничего не натворит.

После уроков Колька сам не выдержал и позвонил другу.

— Слышь, я чего подумал, поехали к Тошику в лавку!

— Нахрена это? Чтоб он точно нас молотком зашиб? — Не оценил идею Славик

— Да я весь день сижу думаю, из головы не идёт никак всё ситуация эта. Он же говорил, что унёс шкатулку в лавку, а она вернулась якобы сама. Давай глянем записи с камер. Ночью она тоже может сама вернулась.

— Ты идиот? — Возмутилась телефонная трубка.

— Мне что, порассуждать нельзя? Вот может, ты хочешь сказать, что это ты ночью сходил на улицу? Или, может быть, это Тошик бухой настолько, чтоб об этом на утро забыть, но не настолько, чтоб найти в темноте двора тёмную деревяшку, проскользнул мимо нас два раза, никого не разбудив?

— Идиот, — устало вынес вердикт Славик, — Тебе не кажется, что шкатулка, которая сама возвращается, это какая-то избитая херня из разряда проклятых кукол?

— А тебя не кажется, что шкатулка, которая убивает и воскрешает за клок волос, это тоже какая-то херня? А, умник?

— Ладно, — Славик не смог придумать достойного ответа на последний аргумент. — У меня есть запасной ключ от комиссионки, подъезжай сразу туда, я буду минут через двадцать.

— Я уже здесь, я знал, что ты согласишься.

— Зараза, — отозвалась телефонная трубка и разразилась гудками.

Комиссионный магазин, из которого Череп сделал что-то больше напоминающее антикварную лавку, был его личной гордость. Отец мальчиков арендовал непутёвому сыну помещение в торце старого кирпичного дома, чтобы он там занялся уже хоть чем-нибудь похожим на работу. И надо признать, результат оставил Курнакова старшего даже в какой-то степени довольным. Особенно, когда Антон смог своё детище вывести на самоокупаемость.

Спустя обещанные двадцать минут Славик подкрадывался к Коле, который упёрся головой сквозь решетку на окне, переделанном под подобие витрины, пытаясь что-то высмотреть в глубине магазина.

— Милиция, руки вверх, — заорал он, с размаха ткнув двумя пальцами Коле под лопатку.

Истошный крик перепуганного подростка, сопровождающийся басовитым смехом поднял в небо голубей с расположенной поблизости помойки.

— Дебил! — Коля двумя руками оттолкнул от себя хохочущего здоровяка. — Я ж чуть не умер от страха. И какая милиция? Они ж полиция уже давно.

— Ой, да ты бы и с пожарной охраны обосрался, не умничай. Что ты там высматривал? — Славик доставал ключи.

— Открывай давай реще, я тебе лучше покажу.

Как только парень справился со стальной дверью, он зашел, по-хозяйски отключил сигнализацию и включил свет. Колька же сразу пробежал вглубь лавки и ликующе закричал.

— Ага, вот её место, он, правда, её приносил!

Славик подошёл к другу и прочитал выведенный вручную витиеватым готическим шрифтом ценник под пустым местом на полке.

— Жертвенная шкатулка Альдмеров, пятнадцать тысяч рублей. Слышь, кто такие Альдмеры?

— Да это древняя раса из игры какой-то, вспомнил, наверное, умное слово, но не вспомнил откуда. Как вот эта хрень, например. — Колька ткнул пальцем в бензиновую зажигалку в деревянном резном чехле и подписью "Ритуальная зажигалка инков, пять тысяч рублей". — Зажигалка инков, придурок, блин. И кто это говно покупает.

— Такие же придурки и как он, — хохотнул Славик. — Ладно, ты прав был, он как минимум её приносил и хотел поставить. Пошли записи смотреть, — и прошёл за прилавок к компьютеру. — Сейчас посмотрим, как твоя шкатулочка отрастила ножечки и побежала за моим бухим братцем вприпрыжку.

Стук клавиш и несколько щелков мышью:

— Во, вчерашняя запись, и камера есть направленная прямо на эту полку, благо он вломил цену высокую, и поставил на полку под камерой. — В лавке реально было всего три камеры, одна была направлена на входную дверь, одна на кассу и еще одна на полку с самыми дорогими вещами. Коля подошёл и встал за спиной у Славика, который прокручивал мышкой полоску воспроизведения и бубнил под нос. — Вот свет от двери появился, это он припёрся, видимо, и дверь открытой оставил. Вот он подошёл, наклеил ценник, молодец какой, шкатулочку поставил, протёр, разве что не чмокнул на прощание. Оппа, ушёл. И дверь закрылась. — Славик озадаченно посмотрел на Колю. — Это что ж получается, правда сама?

Коля пошлёпал его по макушке ладонью:

— Балда, дальше листай, вернулся, наверное.

— А ну да, ну да... — Славик продолжил проматывать видеозапись, через несколько часов после ухода Антона, запись как-то странно повредилась. Как будто бы на картинку с полками внахлёст наложили еще несколько прозрачных слоёв с таким же изображением. Поврежденный фрагмент занимал пятнадцать минут. А затем:

— Ой, сука, — Простонал Славик. Он уже так накрутил себя к этому моменту, что от увиденного у него резко похолодели руки. Полка была пуста.

— Ладно, есть нормальное объяснение, — начал Коля, — это ж целых пятнадцать минут глюков. Можно зайти, забрать, выйти, да он даже в туалет бы сгонять смог за это время.

Изрядно взбледнувший богатырь кивнул, но никак вслух комментировать не стал. Колька же продолжил вслух утешать толи себя, толи друга:

— А то, что изображение глюкнуло, так у вас вон здесь какие камеры говняные, и винда старая, удивительно, что вообще еще работает. Знаешь что, давай-ка лучше найдём этого чувака, что принёс шкатулку, у вас же глубина архива неделя или что-нибудь типа?

— Две, — коротко ответил Славик и уже без всякого веселья и комментариев открыл файл входной двери за прошлый четверг. Быстро промотав файл, они увидели лишь двух посетителей. Одной была новая подружка Антона, в короткой черной юбке, чулках в крупную сетку, с двумя высокими хвостами на голове и яркой черной помадой. Кажется, это её послание красуется на входной двери Курнаковых. А вот второй посетитель держал в руках прямоугольный свёрток, это был самый обычный парень примерно того же возраста, что и хозяин лавки. Даже без готической атрибутики или вызывающей причёски. Такой вполне мог быть кем угодно, как учителем начальных классов, так и менеджером в какой-нибудь небольшой конторке. Славик остановил кадр, чтобы внимательнее рассмотреть бывшего хозяина таинственной вещицы.

Из-за спины как-то сдавленно захрипел Колька.

— Ты чего это, испугался что ли? — Удивился Славик, — как по мне обычный самый парнишка.

Коля лишь пальцем тыкнул в экран, не в силах произнести ни слова. Секунд десять понадобилось, чтобы понять, что так напугало друга. Но зато, когда Славик, наконец, увидел это, у него и самого по спине моментально пробежала холодная струйка пота. В тот день светило не по осеннему яркое солнце, свет от которого хорошо освещал лавку сквозь окна и открытую дверь. Но вот только тень загадочного посетителя была не в ту же сторону, что у рядом стоящих полок. Образовавшаяся тишина, жуткая картинка на мониторе и коллекция мрачных, ритуальных вещей на полках неслабо так действовали ребятам на нервы, Коля наконец-то обрёл голос и сипло прошептал:

— Могила тоже говорил, что у него тень странно себя ведёт.

— Иди ты, когда это ты с ним говорил вообще?

— Когда за тобой ходили, он как-то вскользь упомянул, я решил, что он просто дуркует.

— И ты не сказал? — Возмутился Славик.

— Что не сказал? "Колян привет, тут Руся покончил с собой", "Да? А он, кстати, на свою тень жаловался, вот прикол!". Так ты себе это представляешь что ли?

— Ну, нет, конечно. Но как-то мог бы и упомянуть. — Дурацкая ссора помогла ребятам более менее забыть об испуге. — Может, свалим, чёт мне не по себе от этого места.

— Ну, я, Слав, так вообще присикнул уже, если честно. — Друзья засмеялись и быстро, как только это было возможно, сбежали с жуткого комиссионного магазина.

— Ладно, давай перечислим, что мы имеем, — Коля дирижировал мороженым, сопровождая свою изобличающую речь. — Тошик вернулся в магазин, может он как-то хлопнул дверью, или из-за отключения сигналки скакнуло напряжение, и камеру заглючило. Пока запись шла кривая, он зачем-то забрал шкатулку и ушёл. Ночью он зачем-то спустился за ней во двор. А утром психанул, разбил и сжёг. Так?

— Да, вроде нормально. А тень? — Славик ел мороженное без особого аппетита, скорее за компанию, тем более он же его и купил, если уж на то пошло.

— А что тень? Могила неизвестно, что курил, пил всякие виноградные дни и прочий спирт с соком. Что там тень, от него и ноги сами уходили, наверное.

— Нельзя так о покойных, — недовольно прогудел здоровяк.

— А ну да, прости господи. — Коля кривовато перекрестился мороженым и продолжил тираду. — А то, что тень не в ту сторону, что и полки, так может у Антона на столе в это время стояла какая лампа, и она светила прямо на вход, вот и получился такой эффект. Уверен, мы если сейчас вернёмся и откроем запись камеры, что на кассу, у него там будет стоять лампа. Я как раз такую, сделанную под старину, но с LED элементами, видел на полках у двери. Пошли?

— Не, не хочу я туда второй раз идти.

— Ну и сыкло. Ну, смотри, мы же с тобой тоже приносили жертву, моя тень на месте, например. О господи, Славик, где твоя тень?

Славик испуганно закрутился в поисках тени, уронив мороженое. Спустя секунду он увидел свою тень, сверился с солнцем и пнул упавший вафельный стаканчик:

— Падла ты, вот всегда я это знал, только лишь убедился сейчас.

— Ну вот, твоя тоже нашлась, слава богам, — хохотнул Колька. Но видя, что здоровяк всё равно переживает, предложил. — Ну, давай брату твоему позвоним, спросим у него, что с тенью.

— Давай, только ты звони.

Шебутной подросток, по-солдатски щелкнул пятками и отмахнул правой ладонью от виска. Затем Коля достал телефон и выбрал контакт, записанный как Черепунька. Спустя несколько гудков, за которые Славик успел уже заволноваться, Череп наконец-то взял трубку и толи заспанным, толи пьяным голосом ответил.

— Чего тебе надо, мелкий?

— Череп, мы тут спросить хотели, у тебя с тенью всё в порядке?

— Пошёл. В. Жопу. Дебил. — Раздельно и очень громко раздалось из телефона, после чего раздались короткие гудки.

— Ну, думаю, если б его тень бегала отдельно или как-то его изводила, он бы так не ответил. Короче мы, Славянус, сами себя накрутили, сами с себя пересрались и пора бы уже самим себя успокоить. Пошли до меня, там тебе моя мама сырников напечь обещала, и на ночь я уже договорился.

Наконец-то хотя бы сырники окончательно успокоили Славика, и они смогли всё-таки провести остаток дня, не вспоминая ни про смерть Могилы, ни про незнакомца с жуткой тенью, ни даже про шкатулку.

На следующий день, в середине последнего урока в класс к Кольке зашёл директор школы и вызвал его с вещами в коридор. Ничего не понимающий старшеклассник быстро собрался и вышел, снаружи его ждал человек в форме.

— Николай, здравствуй, я старший лейтенант Терлеев, можешь обращаться ко мне Алексей Петрович, если тебе так удобнее. Я задам тебе несколько вопросов. Ехать тебе со мной никуда не надо, директор обещала предоставить свой кабинет.

— Да, конечно, а что случилось?

Терлеев проигнорировал вопрос и пошёл за директором в сторону её кабинета. Подросток поспешил за ним, прикидывая, что могло случиться. В голове проносились их жертвоприношения, Могила разглядывающий свою тень, проникновение в магазин Антона, странный парень, попавший на камеру. Сердце бешено стучало. Наконец-то они зашли в просторное светлое помещение:

— Садись, Коля, это не займёт много времени. Пара вопросов, я запишу твои ответы, снизу распишешься и пойдёшь домой. Я сам всё заполню оставшееся.

Коля аккуратно сел.

— Фамилия, имя, отчество. Дата рождения.

— Альгимский Николай Артёмович. Двенадцатое августа две тысячи девятого года.

— Хорошо, скажи, ты знаешь Курнакова Антона Борисовича?

У Кольки потемнело в глазах.

— Что с Тошиком?

— Он сегодня утром покончил с собой. Мне уже рассказали, что он нянчился с тобой и своим братом в детстве. Мне очень жаль, правда, и я бы хотел к тебе сейчас не лезть с вопросами, но ты один из последних людей с кем он виделся. — Добрый голос старшего лейтенанта и правда излучал сожаление и заботу. Коля обхватил голову руками и тихо застонал:

— Нет, этого не может быть. Я вчера с ним по телефону говорил. Где Славка?

— Он сейчас дома, с мамой. Ответь еще на пару вопросов, пожалуйста. Во сколько вы вчера ушли из дома Курнаковых?

— Утром, в восемь утра.

— Хорошо, — росчерк карандашом в блокноте. — Этой ночью вы ночевали у тебя?

Коля лишь кивнул, всхлипнув. Полицейский продолжил:

— Ты сказал, что звонил ему, зачем и во сколько?

— Вечером, часов в шесть, наверное, я спросил его про тень. — Увидев поднятую бровь Терлеева, и не желая рассказывать всё, что они вчера себе понапридумывали, Коля продолжил, — да это шутка такая была, типа тень потерялась. Неважно.

— Ясно, — тихое шуршание карандаша, — ты брал какую-нибудь вещь из дома Курнаковых? Например, старую деревянную шкатулку.

— Нет, — Неужели Славик рассказал полиции весь этот бред про жертвоприношения и тени? Да нет, не мог он так затупить, ему ж не поверили бы, особенно сейчас, когда она уничтожена. Мысли вихрем пронеслись у Кольки в голове, и он, лишь чутка сбившись, продолжил, — она сгорела, Антон её разбил молотком и сжёг в ведре.

— Ну, хорошо. Ты не знаешь, почему Антон разбил её? Чем она вообще так важна? Слава почему-то прямо зациклился на ней.

— Она напоминала Антону о, — Коля запнулся от подступившего к горлу комка, но продолжил, — о Руслане. — И всё-таки жалобно всхлипнул, окончательно осознав, что оба человека заменившие ему старших братьев, теперь были мертвы.

— Всё, хорошо, хватит, распишись вот здесь и беги, я сам всё заполню. Больше не буду тебя задерживать. Пиши "с моих слов записано верно, мною прочитано" и дата с росписью.

Старшеклассник, всё еще шмыгая, расписался и быстрым шагом покинул кабинет директора. Старший лейтенант сам не понимал, что он мог полезного услышать от Коли, тем более в деле о самоубийстве, но работа есть работа. Бедный парень видел Антона за день до смерти и фигурировал в показаниях брата погибшего. Но надо признать, что такого жуткого суицида Терлеев не видел давно. Чаще всего самоубийцы режут вены на кистях, как это сделал друг Антона, Руслан. Ну, или глотают таблетки, прыгают с окна. Но перерезать сонную артерию, да еще и от ключицы до подбородка, за десять минут, что мать вышла в магазин. Попасть-то в неё так чётко, это умудриться надо, а тут еще и лезвие довёл до конца, не дрогнув. Кровью вообще всё вокруг было залито. Если бы дверь не была заперта изнутри, то точно бы как убийство расследовали. Бедная женщина, сначала домой попасть не могла, а потом еще такое увидеть. Еще МЧСники, что дверь вскрывали, зачем-то толпой забежали в комнату на крики и умудрились куда-то нож запнуть в толкотне. И при чём тут шкатулка? Ведь на ковре не было ни пепла ни щепок, да и железное ведро было пустым. Эти дети точно о чем-то недоговаривают, но есть ли в этом какой-то смысл? Старший лейтенант наконец-то закончил заполнять протокол допроса свидетеля и, тяжко вздохнув, вышел из кабинета директора. Надо возвращаться в дом Курнаковых.

Продолжение следует

Если вам понравился рассказ, я буду рад, если вы ознакомитесь и с остальным моим творчеством, пока я готовлю продолжение:

Мразь

Мразь. Вечные.

Тантал-6

Звонок застал меня поздно вечером, когда я уже почти засыпал под заунывное бормотание старого телевизора. Номер незнакомый. Обычно я такие сбрасываю – или из банка, или очередной спам с его «выгодными предложениями». Но что-то внутри дернуло ответить. На другом конце раздался мужской голос, чуть глуховатый, и торопливый.

«Антоха? Это Леха Косой, помнишь, в таксопарке пересекались? Нужна твоя «Газелька» срочно. До Воронежа и обратно. Пассажиров надо свезти. Платят хорошо... очень хорошо!».

Леха Косой. Мелкий барыга, вечно в каких-то мутных схемах участвует. Но «Газелька» моя, старенькая кормилица, стояла без дела уже третий день, а деньги нужны были как воздух. Ипотека, кредиты – сами знаете.

«Что за пассажиры? Что за срочность?» – спрашиваю, а у самого уже холодок по спине. Оказаться посреди ночи, на трассе с незнакомыми людьми.

«Да там… парень один, прихворнул сильно. К бабке одной везти надо, вроде знахарки она. В Воронежской области живет. Не спрашивай лишнего, Антох, заплатим щедро. Будь через час у старой заправки на выезде из города».

И он бросил трубку.

«Прихворнул». Ну-ну. Сердце тревожно забилось. Но соблазн был велик.

«Ладно, – думаю, – что я, не мужик? Съезжу!». Быстро натянул джинсы, свитер, куртку. Проверил масло, воду. Машина хоть и старая, но пока не подводила.

У заправки меня уже ждали. Кроме Лехи, который нервно курил в стороне, стояли трое. Двое – натуральные амбалы, под два метра ростом, бритые затылки, кожанки. Лица такие, что сразу понятно – с такими лучше не спорить. Третий –сухонький мужичок, неприметный, но глаза цепкие, неприятные. И никого больного я не увидел.

«Где пациент?» – тихо спрашиваю Леху.

Он кивнул на заднее сиденье своей «девятки», стоявшей чуть поодаль. «Там он. Спит пока».

Один из амбалов открыл дверь «Газели», и они начали вытаскивать из «девятки»… парня. Лет двадцати, бледный как смерть, глаза закрыты. Но не это меня напрягло. Меня напрягла веревка. Толстая, корабельная веревка. Один из амбалов небрежно бросил ее в мою машину.

«Это еще зачем?» – не выдержал я.

«Пригодится», – глухо буркнул тот, что секунду назад был с веревкой, и зыркнул на меня так, что я сразу заткнулся.

Погрузили парня на заднее сиденье. Двое амбалов сели рядом с ним, третий – вперед, со мной. Леха сунул мне в руку пачку денег – предоплату. «Гони, Антоха, очень быстро гони. И поменьше вопросов!».

Ехали молча. Я старался не смотреть в зеркало заднего вида, но каким-то «задним» зрением ощущал, как эти двое неотрывно следят за «больным». Тот не шевелился, только иногда тихо стонал во сне. Напряжение в машине висело такое, что хоть топор вешай. Я чувствовал себя как в ловушке. Что за «бабка» такая в Воронежской области, к которой везут парня в сопровождении таких вот «санитаров»?

Часа через три пути амбал, сидевший рядом, вдруг сказал: «Тормозни у леса. Надо… освежиться».

Я съехал на обочину. Глухая ночь, вокруг только черный лес стеной. Те двое вытащили парня из машины. Он так и не очнулся. Оттащили его к деревьям. Я вышел покурить, старался держаться подальше от свиты.

Вдруг оттуда, из темноты, раздался жуткий, нечеловеческий крик. Как будто петуха взяли и руками шею с силой сжимают в попытке ее свернуть. Только петуха огромного, размером с человека!

Меня передернуло от внезапности. Амбалы выскочили из леса, таща за собой парня. Теперь он был в сознании. Точнее, не совсем. Глаза его были широко открыты, но совершенно белые, без зрачков. Он извивался, рычал, и изо рта шла пена.

«Быстро в машину! Вяжи его!» – заорал третий, самый щуплый.

Тут я и понял, зачем была нужна веревка. Они втроем едва с ним справлялись. Парень, который до этого казался хиляком, обладал какой-то нечеловеческой силой. Он кусался, царапался, выл так, что у меня заложило уши. Его скрутили, связали руки и ноги, запихнули кляп в рот – какую-то старую грязную тряпку.

«Что это с ним?!» – закричал я, когда мы снова рванули по трассе.

«Порчу навели, суки», – зло процедил один из амбалов.

«Тетка его родная, ведьма старая! Петуха черного зарезала на пороге его дома, наептала чего-то. С прошлой ночи он такой. Орет, кидается на всех. Если до утра к знахарке не успеем – кранты ему!».

Я гнал как сумасшедший. В салоне стоял смрад – пахло потом... и страхом.

Парень на заднем сиденье бился связанный в веревках, мычал сквозь кляп, и его глаза, белые, мертвые, казалось, прожигали меня насквозь, даже когда я уставился на дорогу. Мне казалось, я сам схожу с ума.

Под утро, уже на рассвете, мы добрались до какой-то захудалой деревушки. Остановились у покосившейся избы на самом краю. Из трубы шел легкий дымок.

«Приехали», – сказал амбал.

На встречу к нам вышла старуха. Лицо – сморщенное, глаза черные, острые. Осмотрела парня, потом зыркнула на меня.

«Тяжелый случай, – просипела она. – Нечисть сильная в нем сидит. Но попробуем».

Что там происходило в избе, я не знаю. Меня внутрь не пустили. Я сидел в машине, курил одну за одной, и вслушивался. Оттуда доносились то протяжные завывания старухи, то рев парня, то какие-то глухие удары. Иногда казалось, что там внутри не несколько человек, а целая сотня. Часа два это продолжалось.

Потом все внезапно стихло. Первыми вышли амбалы, бледные и потные. За ними – старуха. И парень. Он шел сам, без помощи. Тихо, глаза были нормальные, только взгляд пустой, как у куклы.

«Забирайте, – сказала старуха. – Силу черную я из него выгнала. Но след ее навсегда останется. И ей, той, что сделала, тоже мало не покажется. Черное дело всегда обратно бьет».

Обратно ехали молча. Парень спал. Амбалы тоже выглядели измотанными. По приезду со мной рассчитались, даже добавили сверх обещанного.

«За беспокойство», – сказал третий. Тот, что сидел впереди.

Они вышли на окраине города вызвали такси. Я остался один в своей «Газельке», внутри которой еще долго пахло страхом.

Несколько недель я пытался забыть ту поездку. Старался не думать. А потом случайно встретил Леху Косого. Он был мрачнее тучи.

«Помнишь того парня, которого возили?» – с ходу спросил он.

У меня все внутри сжалось. «А что?»

«Умер он. Через три дня после того, как от бабки привезли. Ночью, во сне. Шею себе свернул. Как будто его кто-то взял и… как цыпленку!».

Леха передернулся. «А самое страшное – тетка его в ту же ночь скончалась. Точно так же. Сама себе шею сломала».

Я стоял и молчал. В ушах снова звучал тот жуткий вопль из ночного леса, похожий на предсмертный крик петуха.

Это перевод истории с Reddit

Я начинаю этот рассказ именно с того, что я этого не делала.

Знаю, странно начинать так, но мне нужно, чтобы вы поверили мне раньше, чем СМИ впьют в меня когти.

Потому что, едва вы увидите моё лицо, разлетающееся по TikTok, или услышите, как мою жизнь растаскивают по косточкам в очередном подкасте о настоящих преступлениях, вы перестанете мыслить трезво. Вы перестанете доверять тому, что я не убивала Дениз.

Ради всего святого, она была у меня в гостях.

Да, она умерла у меня дома. И да, я едва её знала и особо-то не любила. Но, подумайте… зачем мне убивать кого-то у себя же? Это безумие.

Дениз была новенькой в нашем городке, и я пригласила её на вечеринку Wine Wednesday только потому, что муж настоял. «Нехорошо будет, если пригласишь всех остальных мам из класса сына и её оставишь», — сказал он.

Так что, нехотя, я позвала её прямо у школьных ворот, пока забирала ребёнка. Её лицо вспыхнуло радостью, и мне даже стало её жалко.

С тех пор, как она с сыном переехала сюда, по округе ходили шёпоты. Знаете, какие бывают маленькие города. Не место для одинокой матери, тем более такой красивой, как Дениз.

Другие мамы ненавидели её внешность. Её формы, волосы, глаза… им было это невыносимо. Мне же — всё равно.

Но Таня, моя подруга, рассказывала, что её муж болтает с Дениз, слишком широко улыбается, предлагает помочь с машиной и прочее. Слава богу, мой Томас никогда бы так не поступил. А если бы и поступил, я бы не закрыла глаза, как делает она.

Впрочем, я отвлекаюсь. Давайте к делу, к тому, что произошло той ночью. По крайней мере, к тому, что я помню.

Она пришла примерно в шесть, с бутылкой хорошего итальянского вина. Остальные женщины встретили её приветливо, и казалось, у неё появился шанс прижиться.

Той ночью были только девочки. «Никаких мужчин» — единственное правило; мы, мамы, могли спокойно пить, болтать и танцевать.

Томас обычно терпеть это не мог. Обычно он уходил к друзьям в бар, но в тот раз заперся в спальне.

Дениз была живой и обаятельной. Сыпала шутками, щедро подливала вино. На миг я подумала, что она и впрямь впишется в компанию.

И, честно, именно на вечеринке я по-настоящему увидела, какая она красивая — особенно вспоминая, как её холодное тело выглядело на газоне следующим утром.

Это было так…

Ладно. Дальше.

Да. Некоторые девушки слишком разошлись, включая Дениз. Пили до умопомрачения, танцевали как подростки, выпрашивали музыку повеселее.

Обстановка изменилась, когда алкоголь взял верх. Вечеринка стала другой, и мне она уже не нравилась.

Но добило меня вот что: я вернулась из туалета и увидела Томаса внизу, он помогал девчонкам с напитками.

То, как он держал бокал Дениз, заставило желудок скрутить. Так осторожно, так нежно. Будто ритуал.

Мне стало тошно.

Он заметил мой взгляд и тут же поднялся наверх. «Я просто хотел пить», — прошептал он. — «Больше не спущусь».

И правда не спустился, но для меня праздник был уже испорчен.

Я плюхнулась на диван рядом с Таней и стала смотреть, как Дениз и остальные танцуют под какой-то поп-хит девяностых.

Тогда-то я и заметила, как Дениз начала гаснуть.

Слишком быстро. Глаза её затрепетали прямо во время песни, будто сфокусироваться не могла. Потом она пошатнулась и рухнула на пол.

Мы принесли ей воды, пытались усадить. На вид она была в стельку, хотя, клянусь, я не видела, чтобы она выпила столько.

Когда Томас услышал шум, он опять спустился. «Нужно уложить её в гостевой», — сказал он.

Мне идея не понравилась, но выбора не было. Пусть отдохнёт и потом целая уйдёт.

Так что мы отнесли её в комнату, уложили на кровать, выключили свет, закрыли дверь и вернулись убирать последствия вечеринки.

Это был последний раз, когда я видела Дениз живой.

Я точно не слышала того, о чём говорят соседи.

Ни борьбы. Ни крика. Ничего.

Я просто проснулась рано, пошла на кухню за кофе и увидела её через окно, лежащую во дворе, у клумбы. Томас уже был внизу, звонил 911. Его глаза были красные, расширенные, полные паники. Он сказал, что видел, как Дениз убила себя.

Но в нашем городке ему мало кто поверил. На её теле были явные следы борьбы.

Ногти сломаны, глубокий порез на запястье, в руке лезвие — предполагаемая причина смерти.

Томас уверял, что именно так она и сделала, и он всё видел. Но полицейский отчёт не подтвердил это, да и не опроверг. Ничего не доказал.

Соседи зашептались, будто шеф полиции, школьный друг Томаса, мог закрыть глаза.

И появились безумные теории.

Первая?

Что это сделала я. Таня, двуличная стерва, стала рассказывать, будто я буравила Дениз взглядом весь вечер. Что я убила её из ревности к тому, как Томас на неё смотрел.

До сих пор на Reddit полно тредов в защиту этой версии.

Вторая теория? Её подхватили СМИ:

что это сделал Томас.

Что он подсыпал что-то в её напиток — тот самый бокал, который держал так бережно, — и попытался к ней. Она сопротивлялась. Он запаниковал и убил её, потом подстроил под суицид и позвонил дружку из полиции, чтоб прикрыл.

Я редко говорю об этой версии. Больно. Особенно после того, что случилось с Томасом через неделю.

Он застрелился в нашем гараже. Я нашла его утром, лежащим в луже крови.

Кто-то говорит, это была вина за содеянное. Но я не уверена. Томас никогда особенно не мучился совестью.

Так что мне тяжело повторять одно и то же, но придётся ещё раз, чтобы было ясно.

Перестаньте спрашивать, убила ли я Дениз.

Я не убивала её. Клянусь. Я этого не делала.

Обещаю.

Просто…

просто никогда не спрашивайте то же самое о Томасе.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Меня вот-вот выпишут из больницы. Перелом руки, сломанная ключица, девятнадцать швов на голове и куча мелких порезов, из которых врачи достали осколки стекла.

А ещё мой Civic вдребезги.

Я работаю на Uber в округе ЛА почти полгода. Поверьте, историй у меня накопилось полно, но эта — вне конкуренции. У моего кузена работа — писать сценарии, и даже он бы не придумал такую хрень, тем более что всё, что он строчит, — это малобюджетные рождественские мелодрамы про бизнес-леди, которые возвращаются в родной город и влюбляются в парня в бушлате.

Честно, я до сих пор пытаюсь понять, что со мной вообще случилось.

Два дня назад, около 1:45 ночи, я ехал по району Калвер-Сити после высадки пассажира. Уже собирался заканчивать смену и ехать домой, но тут прилетел ещё один заказ неподалёку, в Палмсе. Клиент не указал пункт назначения, что, наверное, должно было насторожить, но я всё равно взял.

По дороге меня чуть не снёс ряд полицейских машин: они пронеслись на красный свет, миль девяносто, наверное. Пару кварталов спустя промчалась скорая. Я тогда не придал значения, но когда подъехал — глухая боковая улица в Палмсе — и опустил стекло, меня поразило, сколько вокруг сирен. Гораздо больше обычного. И вертолёты. Они тут и так всегда гудят, но в ту ночь — особенно. Я решил, что где-то погоня, облава или перестрелка.

Я стоял у тротуара и ждал, пока этот парень выйдет из квартиры. В приложении было написано, что его зовут Эрик, и Эрик не торопился. Он жил в одном из тех старых комплексов — бывшие военные бараки, наспех сколоченные в сороковых, теперь принадлежащие какому-нибудь лендлорду, который дерёт с жильцов по 2500 в месяц за крошечную однушку. Пока я сидел и злился, я заметил, как в квартале впереди несколько человек пересекли улицу бегом, освещённые оранжевым светом фонарей. Не на пробежку, нет, они бежали что было силы. Будто их кто-то преследовал. И я слышал крики, но не разбирал слов. Люди исчезли, улица снова стихла, остался лишь вой далёких сирен. И вот тогда у меня внутри что-то ёкнуло. Воздух стал каким-то неправильным, волосы на руках встали дыбом.

Я так уставился в эту пустую улицу, что подпрыгнул, когда Эрик дёрнул заднюю дверь и спросил:

— Вы Уэс?

Я сказал, что да, он забрался на заднее сиденье и с грохотом захлопнул дверь. Сразу было видно, что дело неладно: он тяжело дышал, весь мокрый от пота, а главное — прижимал к шее окровавленную футболку.

— Вези в ближайшую больницу, — сказал он и тут же щёлкнул блокировкой дверей… что выглядело, мягко говоря, странно.

— Чувак, ты плохо выглядишь.

— Да неужто? Поэтому и надо в больницу!

Мне не хотелось возиться, я предложил:

— Может, вызвать скорую?

— Нет, скорую я не потяну. Давай уже, быстрее! Я истекаю кровью!

Кажется, он ни разу не глянул на меня; всё озирался на тёмные окна дома.

Сердце забилось чаще, но я открыл карту и нашёл ближайший госпиталь. Семь минут, а то и меньше, если выскочить на десятое шоссе.

— Жми! Давай! — в панике сказал он. Я рванул с места. В зеркале видел, как он оборачивается назад, провожая взглядом дом, пока тот не скрылся. Лишь тогда сел ровно.

Мы молчали. Я слушал тяжёлое хриплое дыхание. Свет фонарей высекал его лицо: бледная кожа, пот, страх. Я пожалел, что не взял запасную маску.

На перекрёстке загорелся красный. Машин не было, я хотел проскочить, но сверху низко прошёл полицейский вертолёт и я передумал.

— Что случилось? — спросил я.

Он посмотрел в зеркало, будто вспомнил, что я существую. Медленно, с усилием шевеля челюстью:

— Сосед напал. Проснулся: он стоит в гостиной. Голый.

— Ты серьёзно?

Свет сменился на зелёный, я тронулся.

— Он был тоже в крови. Я знал, что у него не всё дома, но держался в стороне. А сегодня ломится, машет своим хозяйством. Потом он бросился на меня и… укусил.

— Он тебя укусил?

— Да. Сильно. Потом убежал.

Он покачал головой, поморщился — болела шея. Я ужаснулся, сколько крови он, наверное, оставляет на сиденьях.

Чуть не пропустил поворот, глядя в зеркало. Он откинулся, тихо застонал. Вид плохой. Я испугался, что он окочурится, и прибавил газу.

Спереди через перекрёсток пролетела пожарная машина. Я притормозил у знака «стоп». Наверху, на гусиной шее старого фонаря, сидело нечто. Сначала показалось бесформенной тряпкой, но в ту же секунду понял: там человек, припавший, как коршун.

— Что за… — пробормотал я.

Эрик тоже посмотрел. Фигура шевельнулась, я увидел голову, руки и — два светящихся глаза, как у зверя. Холод по спине.

— Жми! Сейчас же! — визгнул Эрик. Я утопил педаль, и тень скрылась за ветвями якаранды.

— Что это было?

Эрик не ответил, извивался, стонал.

Съезд на шоссе впереди. Его движения стали судорожными, колени били спинку моего кресла.

— Дружище, держись! Уже почти! Держи рану!

Крик, возня — и вдруг тишина. В зеркале силуэт Эрика выпрямился, сидел как статуя. Он глубоко втянул воздух, будто медитировал, и сказал:

— О-отрицательная.

Холодный спокойный голос. Я въехал на съезд, набирая скорость, и пожалел: на шоссе трудно остановиться.

— Прости… что?

— У тебя кровь O-отрицательная. Универсальный донор.

— Что??

Он прав. Но откуда он знает?

— М-м-м. Я потерял много крови. Мне бы сейчас не помешала O-отрицательная, — сипло, как извращенец.

— Чувак, ты меня пугаешь.

Он хихикнул, девчачий смешок. Я паниковал, съезд прошёл в тумане. Машин мало.

Я косился в зеркало: только тёмный контур головы. Он отнял футболку от шеи и зашипел.

— У меня дыра в горле, — спокойно. — Могу дышать прямо через неё.

Я понял, что ухожу из полосы, и дёрнул руль. Он скорчился, заскулил:

— Боже… что со мной?

— Успокойся! Осталось две минуты!

— Болит… горит…

Он бился на заднем сиденье, колени в моё кресло. Внезапно выпрямился с звериным хрипом. Тишина.

— Ты в порядке?

Только свист воздуха через дыру. Я обогнал пару машин.

— Съезд уже рядом…

Он заговорил так, что кожу свело:

— Я убью тебя, но ты не умрёшь.

— Э-эй, давай без…

— Я выпью из тебя жизнь, O-отрицательная.

Сердце колотилось. Я выпрямился, скорчил грозную рожу:

— Слушай, меня обучал настоящий бразилец джиу-джитсу, могу скрутить тебя. Поездка окончена. Останавливаюсь, а ты…

Зеркало: заднее сиденье пусто. Я крутанул его — никого. Он, что, на полу?

И тут холодное дыхание у щеки, смрад гнили. Я оцепенел, он шипел в ухо. Я медленно повернул голову, не замечая, как Civic выходит из полосы.

Лицо рядом: бледное, губы почернели, зубы как острые пеньки, глаза мутно-красные, без зрачков, выпученные; шея обгрызена. Он втянул воздух носом и горлом, принюхиваясь…

И ад начался. Он кинулся, царапал, рычал. Я отпустил руль, бил его, он пытался вцепиться в горло.

Мы врезались в бетон, подпрыгнули боком и полетели с эстакады.

Падение длилось вечность. Мимо окон пролетела жёлтая луна. Машина кувыркалась, весь хлам взмыл, я успел удивиться, сколько барахла. Эрик не был пристёгнут: его швыряло по салону.

Асфальт в оранжевом свете рванул навстречу —

Тьма.

Очнулся в больнице. Как только пришёл в себя, забился, опрокинул стойку, пнул медсестру.

— Вам повезло остаться в живых, — сказали.

Но хуже всего: врачи утверждают, что полиция нашла меня одного. Парамедики вытащили, пассажира — ни следа. Мне не верят. Я спросил про окровавленную футболку — никто не слышал.

Потом явился коп, отчитывал меня за машину. Говорит, если кто и был, то чудом выжил и сбежал. Странно, что Эрик не перегрыз мне горло, пока я висел на ремне.

Мама летит из Техаса. Кузен в Канаде, снимает «Бизнес-леди-6». Ладно. Травмы терпимы.

Но надо понять, что произошло. И что происходит. Сирены, полиция, скорые, пожарные, вертолёты, бегущие люди, чувак на фонаре. Сижу в палате, и в воздухе чувствуется грядущая катастрофа. Персонал мечется, пациентов валом. По коридорам копы. Из соседней палаты крики. Двадцать минут назад звено военных вертолётов пронеслось. Можно всё объяснить, но ощущение в животе говорит обратное.

Смотрю телефон: люди рассказывают странное, похожее на моё. Говорят о гулях, вампирах, сверхъестественной эпидемии. А толпы комментаторов убеждают, что это бред. Официально — тишина. Будто власти молчат, а общество делает вид, что всё Хорошо и Нормально™.

Но я готов поклясться: здесь творится что-то огромное, адское, и скоро вырвется наружу. Оно уже витает в воздухе.

Я никогда не был так уверен.

Если вы в Лос-Анджелесе, скажите серьёзно, что вы этого не чувствуете.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Кассета Третья: "Спуск в «сокрытое»"


Запись #12: Застрявший в прошлом
Вторник, 17 июня 1970 года.
После того случая в "Градских" мы стали более осторожными во время исследований города. Удалось найти новые подробности в районе "Новонархонец". Это недостроенная часть города, что должна была быть завершена к 1967 году, но проект был заморожен в 1965-м. Жаль, но что тогда могли сделать люди? Также мы всё чаще начали находить "пыль" не только на улицах или органике, но и внутри помещений. Мы все так же стараемся избегать прямых контактов с этим нечто. Такое ощущение, что с нашим появлением здесь она "ожила". Это всё на сегодня.
Конец записи.

Запись #13: ИЦЕН, КГБ, Кассеты
Среда, 18 июня 1970 года.
Начнём с того, что незадолго до того, как мы добрались до нового района, мы посетили ещё одно место. Это был Исследовательский Центр Естественных Наук, недалеко от которого находился тайный штаб Комитета Государственной Безопасности. Там мы наконец-то получили точные ответы того, с чего всё началось. Две кассеты были найдены непосредственно у главы центра – профессора Кропина Л.М., и три были найдены в кабинете главы штаба КГБ – майора госбезопасности Яртова В.К. Мы не могли долго там находиться, так как нам надо было возвратиться обратно, пока не наступит ночь. Мы обязательно вернёмся туда, как будет возможность. Пока что сосредоточимся на попытке попасть на "Нулевые Уровни".
Конец записи.

Запись #14: 109
Пятница, 20 июня 1970 года.
В течение двух дней после обнаружения Центра и Штаба мы обыскивали весь первый этаж больницы, чтобы найти проход на нулевые этажи здания. Нам очень повезло: мы смогли найти вырванную страницу дневника одного из сотрудников медперсонала. Запись следующая:
"...всех заражённых, перешедших на 3-ю стадию болезни, отправить в помещение 109..."
Конец записи.

Запись #0.3:
Теперь нам известно, что именно случилось с городом. Кассеты, что мы тогда нашли в Центре и Штабе, оказались теми самыми кусочками пазла, которых нам не хватало. Теперь же нам нужно выполнить задачу, которую я не озвучивал в первых записях. Мы должны уничтожить источник "пыли". Данный приказ был отдан высшим командованием, чтобы не допустить распространения этой заразы за пределы Нархонца. Я на 100% уверен, что если ей удастся кого-то "переделать", то нам всем придёт конец. Гарантий, что мы останемся живы, нет, но мы обязаны покончить с этим кошмаром.
Запись окончена.

Запись #15: Нулевые (Первая часть)
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 07:06. Помещение 109, или же кабинет 109, – комната-обманка, имеющая механизм спуска на глубину 20 метров. Нулевые уровни – огромный комплекс, который имеет несколько секторов. Один из них находится прямо под штабом КГБ. Похоже, мы упустили факт того, что там тоже может быть такой же механизм спуска. Иной способ передвижения между секторами есть – это тоннели.
Конец записи.

Запись #16: Нулевые (Вторая часть)
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 09:38. Мы спустились во второй сектор. Почти всё оборудование отключено, но при этом питание от основного генератора есть. Так бы мы блуждали в кромешной темноте. Тут находится "Архив", а значит, есть записи результатов экспериментов и опытов. Помимо заброшенного вида, нам открылась более кошмарная картина. Те, кто тут работал, не вернулись домой. Почти в каждой комнате мы находили тела сотрудников "уровней", но это не от "пыли".
Конец записи.

Запись #17: Нулевые (Третья часть)
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 12:03.
— Стоять!
— Слушайте.
(Слышны хрипы и звуки шагов, которые становятся всё громче).
— Быстро! Нельзя, чтобы нас обнаружили!
— Ни звука. (Очень тихо).
...Ээээгрх... (протяжно).
(При прослушке записи было понятно, что «оно» совсем рядом с командой. Каждый шаг сопровождается хрустом и треском, исходящим от суставов и коркообразной кожи существа).
— Ушло.
— Будьте бдительны. Если нас обнаружат, придётся прорываться с боем. Двигаемся к следующему сектору уровней.
Конец записи.

Запись #18: Архив
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 14:49. Мы добрались до архива. Дойти до него было совсем не просто. "Изменившихся" здесь достаточно, чтобы они смогли нас разорвать. Мы начали собирать важные документы и результаты исследований. Если мы столкнёмся с чем-то подобным в будущем, то по крайней мере будем знать, с чем имеем дело. Так как в одном из документов подтверждено существование ещё нескольких мест зарождения "пыли". Все эти разведки проводил майор Яртов.
Конец записи.

Запись #19: Тоннель
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 17:54. Сейчас мы двигаемся по тоннелю 06. Он приведёт нас прямо к третьему сектору – "Лаборатория". Там есть то, что поможет нам выполнить задание. Хоть комплекс находится в рабочем состоянии, но в некоторых местах электропроводка повреждена, а есть и где вообще нет питания. К примеру, этот тоннель.
(По тоннелю разносится вопль, после чего начинают слышаться шаги, приближающиеся довольно быстро).
— Вот же с...
Запись обрывается.

Запись #20: Укрытие
Суббота, 21 июня 1970 года.
Время: 18:30. Успели унести ноги. Эта тварь преследовала нас до самого конца. Но нам удалось преградить ему дорогу – по крайней мере, только для неё одной. Лаборатория находится совсем недалеко, но нам стоит сделать привал. Место, где укрыться, мы нашли, и на какое-то время мы будем тут в безопасности. Кто и во сколько будет дежурить ночью – распределили. Хорошо, что я взял с собой запасную кассету, а то на этой места осталось только на эту запись. На этом пока всё. Боже, если ты действительно существуешь, помоги нам выбраться из этого ада и уничтожить его.
Конец записи.