Юрка, качая на руках закутанного с головой в холщовую косоворотку младенчика, переступил порог ведьмовской избы. Прежде чем войти, он стучал, честно стучал, но ответа не дождался. А дверь была не заперта…
Снаружи сруб потемнел от времени, оброс мхом да опятами, но внутри брёвна были выскоблены до желта. Чистота стояла необыкновенная: большая печь белоснежная и аккуратная, будто игрушечка, тканые дорожки, разложенные по лавкам, и половики – все будто только с кросен. На большом столе в красном углу свежая скатерть из тонкого льна. Поверх неё начищенный пузатый самовар, обвешанный бусами из маковых баранок: Юрка задержался на нём особо, с восхищением рассматривая красноватую медь. Вещица ой какая недешёвая. Ни пылинки, ни крошечки во всей избе – будто никто здесь и не жил.
Наверное, Юрка ожидал увидеть тут свору чёрных собак с горящими, будто угли, глазами, темнокрылых воронов, пауков и пыльную паутину, веники трав по стенам, ступу, помело, в конце концов. Может, даже гору человеческих обглоданных костей. Но изба оказалась светлой, чисто убранной, пахнущей дозревающими в печи пирогами, мёдом и душицей. Уютный и хороший дом. Единственное – вместо икон у лампадки богопротивные изображения псоглавых людей с треугольными нимбами, да из-за печи выглядывает одержимый посох с рогатым черепом в качестве навершия.
– Юра!.. – донёсся до него дрожащий бабий писк с улицы. – Юра! Ну, что?..
– Никого! – через плечо ответил тот.
Ребёнок на его руках слабо хрюкнул и завозился. Юра прижал его к себе чуть крепче:
– Баю-баю-баиньки, в огороде заиньки… – промурлыкал он единственную колыбельную, которую знал. – И где же её носит?
Юрка хотел было вернуться на улицу к своей спутнице, как вдруг из подпола что-то с силой ударило.
– Эй! – донёсся приглушенный голос, – кто там приперся? Сдвинь сундук!
– Че-чего?.. Сундук? Ты где? – растерялся Юра.
– Да, курьи головешки, возле печи сундук! Георгий, вы, что ли? – Голос принадлежал Велизаре.
– Я, да! – Юрка торопливо положил младенца на широкую лавку и кинулся к грубо окованному жестью сундуку.
Сначала он снял с крышки пустую прялку – на лопасти пылала яркими красками жар-птица – и засаленное частым использованием веретено. Затем, ухватившись за ручку-кольцо, со скрипом потянул сундук вбок, оставляя на дощатом полу глубокие царапины. Тяжеленный!
В полу обнаружился люк, тут же приоткрывшийся на чуть-чуть.
– Отойди к двери. – В щели показались чёрные глаза, а за ними рука. Велизара замахала, отгоняя Юрку подальше.
Тот подчинился. Вернулся ко входу, снова взяв на руки беспокойно агукающего ребёнка. Велизара, скрипнув коваными петлями, откинула крышку. В избу из-под земли хлынул ослепительный белый свет. Юрку обдало плотным ароматом ладана, мира и переспелой земляники. Ведьма же, быстро выбравшись, захлопнула люк вновь и с кряхтением пододвинула сундук поверх него на место.
– Вот жешь нички проклятущие! – хохотнула Велизара и шутливо погрозила кулаком. – Ты представляешь, я им кудели льняной забыла оставить – ну, кончилась, я что могу сделать! – а они меня за это в подполе заперли. Совсем распоясались!
– Нички?.. – вылупился на неё Юрка. – А ты на кой их балуешь?
Злобные тварюшки, которые ночами пакостили по дому, гремели посудой, путали пряжу и таскали в избу с улицы мусор, были главной головной болью любой доброй хозяйки. Их не привечали, а наоборот, выкуривали из углов молитвами и чертополохом. А тут вон, специально развлечений им подкидывают.
– Как на кой? – теперь уже удивилась Велизара. – А кто ж у меня по дому хозяйничать будет? Видал, какая ляпота? Че, думаешь я сама тут с метлой да тряпкой бегаю? – она фыркнула. – Дел у меня других нету?
– Нички у тебя… на хозяйстве? Так они ж, вроде, наоборот?
– Я если тебя сто раз козлом назову, ты заблеешь? – Велизара хитро сощурилась.
– Да нет вообще-то… – пожал плечами Юрка.
– А три сотни?
– Не думаю…
– Ну, а тыщу раз? – с разгорающимся раздражением спросила ведьма.
– Да чего мне блеять-то? Я дурачок какой? – Юрка решительно не понимал, чего от него хотят.
– Тудыть тебя растудыть!.. Юрка, сучий потрох! Короче, вы их, люди, травите по-всякому, житья не даёте, вот они и ерундят бессовестно. А я к ним ласково, вон, льна им оставляю, молоком угощаю. И они в благодарность в избе порядок держат да с бабской работой управляются. Лучше любого домового!
– Чудеса…
Ребёнок захныкал.
Велизара с интересом уставилась на беспокойный свёрток.
– Вы, Георгий, чего, собственно, явились? Совсем страх потеряли, али нужда?
– А чего мне тебя бояться? – храбро выпятил грудь Юрка. – Меня же Бог хранит. Но пришёл я по делу, не просто так.
– Бог, говоришь, хранит? – Велизара желчно рассмеялась. – Ну, везучий ты, раз так. Давай, выкладывай. Да не жмись к порогу, проходи.
– Юр!.. – снова испуганно позвали с улицы. – Ну, чего ты там?..
– Опа, – ведьма с интересом заглянула Юрке за плечо, – так вас таких отчаянных ещё и двое. Заводи давай подругу. Будем беседовать. А ну! – кинула она в сторону стола. – Разжигайте, нички, самовар. Гостей встречать будем.
Тотчас из-под крышки медного толстяка закурился белесый кудрявый дымок.
***
Велизара сидела во главе стола, прихлебывая из кружки кипяток и исподлобья разглядывая крепкую щекастую бабу, нервно мнущую мясистые красные руки напротив неё. Юрка ходил из угла в угол, качая проснувшегося ребёнка и мыча в качестве колыбельной церковный псалом.
– Ну, – начала ведьма, вдоволь насмотревшись на гостью. Обычно дальше порога селян она не пускала – много чести. А тут, видать, на радостях освобождения чего-то подмякла. – Рассказывай, матушка.
Баба икнула пугливо.
– Ребёночек у меня… Ванечка. В общем… ты сама лучше посмотри.
– Занемог, что ль? – набычилась Велизара. – Да я так-то не бабка-травница. Это вам в соседнюю деревню. Там Дарья Кудыкина живёт, она людей от хворей лечит.
– Да ты обожди, – с укором кинул ей Юрка. – Глянь сначала. Тут именно что по твоей части, – он подошёл и положил холщовый сверток на стол, а затем осторожно развязал рукава рубахи и развернул ткань.
Велизара встала, подошла к парнишке, оттеснив его плечом, и уставилась на сучащего ручками и пускающего слюнявые пузыри младенца.
– Ох, чертушка родименький, ничего себе! – присвистнула она. – Это родилось такое, али потом отросло?
Правая половина дитëнка была вполне себе нормальной: пухленькая розовая щечка, мутновато-синий глазик, крохотная раковинка ушка, ладное крепкое тельце и ножка со складочками. Но вот левая часть… Чёрная и сморщенная кожа, напоминающая глянцевый скол угля, обтянула тощие когтистые конечности, плешивая седая шерсть покрыла плечо, а во лбу торчал пенёк спиленного рога. Левый глаз, напоминающий переспелую надтреснутую калину, смотрел на Велизару ясно и свирепо, будто понимал, кто перед ним и зачем.
– Ванечка ладным народился! – всхлипнула баба, утирая рукавом широкий нос. – С неделю назад заметила, ноготки на ручке стали как будто толще. Затем кожа потемнела. Всё шибче и шибче и вот… – она сквасилась, пытаясь удержать подступившие слезы.
– Неделя, значит. – Велизара, наступив брови, задумчиво пожевала губу. – Тебя как звать-то?
– Авдотьей, – сдавленно просипела баба.
– Ну, что я могу сказать тебе, Авдотья…
– Чего? – Баба уставилась на ведьму с надеждой.
– Ничем я помочь не могу. Забирай своего Ванятку и идите прочь.
Юрка аж подпрыгнул на месте.
– Да что ты такое говоришь?
– Да то и говорю. – Велизара подошла ко двери и пинком распахнула ее. – Шуруйте.
Авдотья взвыла в голос. Юрка, раскрасневшийся от злости, сжимал и разжимал кулаки.
– Объяснись! – горячо потребовал он.
– А не охренел ли ты часом, а? – Велизара зыркнула на него недобро. – Мне тебе, может, еще вприсядку сплясать? Ты, кутëнок, не забывайся, с кем разговор ведешь. Я тебе не подружка.
Служка как-то сразу сдулся, узкие плечи его опустились обессилено. Велизара махнула рукой, мол, выметайтесь, после чего Авдотья, перекошенная от горя, завернула сына обратно в рубаху и, не глядя на ведьму, поплелась прочь из избы. Юрка же не сдвинулся с места, продолжал стоять и смотреть на Велизару потухшими глазами. Привычная искрящаяся синева в них стала мутно-серой.
– Давай, – кивнула ему Велизара. – Иди уже. Не трави душу.
– Да нет у тебя души… – обиженно бросил парнишка и метнулся на улицу.
Велизара перехватила его за рукав, развернула к себе и выпалила в лицо:
– Зато у малóго их две! Двоедушник он! Я тебе кто, чтобы вот так запросто души из людей вынимать? Моей власти на то не хватит!
– Тогда чьей хватит? – выгнув жалобно брови, прошептал Юрка. – Ну, что-то же можно сделать?
– Готов в Навь чесануть? – хохотнула Велизара.
– Готов!
– Ой, дурень!.. – Она грубо пихнула Юрку в плечо.
– Он крестник мой, я за него перед Богом отвечаю! – Тот ответил ей ровно таким же тычком.
– Ну вот иди и помолись тогда за раба Божия, Ивана. А для меня путь в Навь закрыт. Туда, чтобы из Яви прыгнуть, душа нужна. А моя… – Велизара замялась. – И не моя уже.
Юрка упал вдруг перед ней на колени, стиснул мёртвой хваткой её ледяные руки и, уткнувшись лицом в чёрный подол, слёзно взмолился:
– Прошу тебя, умоляю! Ты же знаешь, что делать! Вижу, что знаешь! А я помогу, я на всё согласный. Все сделаю, что скажешь!
– Это опасно, – почти сдалась Велизара. – Не для меня. Для тебя.
Юрка закивал головой, не отнимая лица от сарафана.
– Да как знаешь, – махнула рукой ведьма. – не я ж в случае чего помру. Но за просто так не возьмусь! Скажи ей, что спрошу с нее услугу, как все провернем. И с тебя тоже спрошу, чего уж.
– Какую такую услугу?
– Там поглядим. Должник – дело великое. Любо мне, когда их у меня тьма, никогда не знаешь, когда чего пригодится, – Велизара хитро подмигнула Юрке и подленько ухмыльнулась.
***
– …поэтому мне придётся тебя убить, – закончила свой рассказ Велизара и обернулась от распахнутого сундука к знатно опешившему Юрке. В руках у неё сверкал начищенными боками большой чугунный горшок, залитый по крышке жёлтым воском и перевязанный лоскутом от цветастого платка.
– Чего?.. – промямлил Юрка.
– А в Навь иначе не попасть. Чего ты на меня вылупился? Не ты ли тут только что на коленях валялся, умолял меня, божился, что сделаешь всё нужное?
– Прям чего… прям убить?
– Ну, не полностью, я надеюсь. Тут важно поймать грань, где ты уже не жив, но и не мёртв, чтобы тебя можно было воротить. Вот тогда ты меня в Навь и протащишь.
Юрок упал на лавку, рукавом вытер холодный пот с побледневшего лица.
– А ты это, ну… Точно оживить меня сможешь?
Велизара бухнула горшок о стол рядом со свертком, в котором тихо урчал Ивашка.
– Если успеем, пока совсем не окочуришься, туда-сюда метнуться, то да. Всё с тобой ладно будет. А не смогëм – ну, так мне-то ничего не грозит, очухаюсь и все. А ты того. Не хотелось бы, но там как пойдет, н-да… В самой-то Нави, в целом, мирно, а вот путь туда для тебя… Да и все-таки не место это для живой души, насмотришься всякого. Ну, уверен?
Ивашка жалобно и недовольно захныкал и тут же низко зарычал по-звериному. Голосочек младенца смешался с противным скрипучим хохотом.
– Сука! – гаркнул вдруг он басом и ещё шибче загоготал, перебивая тоненькие всхлипы. – Хер, хер! Тварина облезлая, и-хи-хи!
Велизара запахнула край рубахи, закрыв детское лицо.
– А ну, ирод сатанинский, закрой пасть. Ну? – она взглянула на Юрку.
А тот изменился в лице. Посмурнел, посерьезнел.
– Да, я готов, – кивнул Юрок решительно. – Кем я буду, если крестника спасти не попытаюсь. У него вон, мать, батя, сестры. А я чего…
– А чего?
– Я ж это… У меня мамка померла, когда я только народился. Папка не иначе, как чёрт лесной. А как ты оправдаешь его? Он мать поймал, когда та с девками по грибы ходила, и сневолил. Так и не нашли его.
– Стало быть, – Велизара размотала узел на горшке и сняла крышку, – Ты, Юрка, чертов сын?
– Крысишься, ведьма, – Юрок, поджав губы, отвернулся к окну.
– Ну, а чего мне? Я же сила злая, нечистая. Меня ж разорвет надвое, если я не поддену кого. – Она улыбнулась. – Ладно тебе, не серчай, Георгий Чертович. Поздоровайся с супружником моим законным, Власом Егорычем.
Из горшка, громко и низко жужжа, вылетела жирная мохнатая пчела. Сделав пару кругов по избе, она приземлилась Велизаре на плечо. За ней взвилась ещё одна, затем следующая. Они заметались в воздухе яркими золотыми всполохами. Нос защекотало от пряного сладкого запаха.
Велизара запустила руки в горшок и вытащила оттуда голову. Юрка охнул, отшатнувшись, и повалился на лавку.
То был мужик. Широкомордый, с мясистым носом, заросший косматой темной бородой. И сплошь облитый медом. Янтарные липкие нитки потянулись к льняной скатерке с обрубка его шеи. Велизара поставила голову на стол и вытерла руки о край Ивашкиной рубахи.
– Ну, суженный мой, утро доброе. Поспал с годок и полно будет!
Лицо мертвеца дернулось, будто щеку судорогой свело. Он с хрустом окоченевших жил зевнул и разлепил мутные выцветшие глаза.
– Доброе, – булькнул Влас. – Тьфу! – он отплевался от забившего рот меда и посмотрел на схватившегося за сердце Юрку. – Здорово, парнище! Ты кто таков будешь?
– Ю-юра я… Служка при церкви.
– Ничего ты себе, Зарушка, компанию нашла! Давно с ентими дружбу водишь?
– Я я че? – усмехнулась ведьма. – Живу себе на опушке, каверзы чудю, а они всё ходят и ходят. Помоги да выручи!
– Дело ясное, – Влас слизнул серым языком янтарную каплю с кончика крючковатого носа. – Давай, Ю-юра, подойди ближе. Я не кусаюсь. Хоть рассмотрю тебя.
Юрок встал и нетвердой походкой приблизился к столу.
– Знакомы будем, – моргнул выразительно Влас. – Пожал бы руку, да сам понимаешь…
– А-а-э, это как, это кто? – парнишка растерянно посмотрел на Велизару.
– Говорю ж, муж мой. Бортник от Бога, благодетель. В евоной избе живу, от всего чёрного сердца ему благодарна. Выручил меня, приютил, хозяйство после себя оставил.
– Сдаётся мне, Зарушка, – усмехнулся Влас, – про другое он спрашивает. Чего я башка говорящая, да? Это тебе любопытно?
Юрок истово закивал.
– Так тут всё просто. Нагрешил я при жизни. Сильно нагрешил. Ну, и куда мне? В пекло прямиком? Не хотелось. Искал, искал, как быть, к вашим ходил, замолить грехи пытался, да как будто и без толку. В монастыре два года просидел, озарения какого ждал, гласа с неба. Ни шиша. Потом вот, ко вражинам вашим переметнулся, повстречал эту барышню-красавицу…
– Ой, да скажешь ещё, – с игривым смехом отмахнулась Велизара.
– … ну и договорились с ней. Я ей после смерти всё мирское, а она меня от котла дьявольского убережёт. Своеобразно вышло, конечно, н-да, – Влас вздохнул, со свистом втягивая через дырку обрубленной трахеи воздух. – Но оно хоть как лучше – в горшке дремать да медок посасывать, чем в вечных муках маяться.
– Влас Егорыч, – обратила его внимание на себя ведьма, – тут дело такое... Нам с Георгием Чертовичем в Навь приспичило, с Матерью потолковать. Моих силенок не хватить провернуть одно дельце, а ее с лихвой. Но чтобы с возвратом. Подсобишь?
– Приспичило так приспичило! – присвистнул Влас. – Чем могу, лебедушка моя. А разве договоришься с ней, с Матерью? Характер у нее… Скверна баба.
– Ну, тут уж моя печаль. Есть мысля одна. В общем, я как крикну тебе, до десяти сосчитай и Георгия буди, как можешь.
– Будет сделано!
– А ты, Юр, ниче не бойся. И, главное, не дерись. Понял?
Юрок кивнул, сглатывая ком, вставший в горле. А Велизара приблизилась к нему, засучив рукава, и через плечо кинула отрубленной голове:
– Ты это, батюшка, ещё за дитём пригляди. Матершиной поливать будет – не серчай. То не со зла он. Эх, – ведьма с ног до головы оглядела служку.
Тот был выше неё на добрую голову. Подумав немного, она опрокинула деревянное ведро и, забравшись на него, сровнялась с Юркой в росте.
– Веришь мне? – спросила Велизара серьёзно.
– Верю, – голос Юры сорвался от волнения.
– Тогда закрой глаза и расслабься. И главное, помнишь что?
– Чего?
– Не дерись!
– Хорошо, не буду.
– Ну, в добрый путь.
Велизара сомкнула пальцы на длинной худой шее служки и сжала её изо всех сил.
Юрка дёрнулся, захрипел, и когда глаза его закатились, наотмашь хлестанул ладонью перед собой. Велизаре звонко прилетело по щеке, она фыркнула, но рук на его шее не разжала.
– Просила же… не… драться…
Юрка пошатнулся, начал заваливаться назад, потащил за собой и ведьму – её ноги соскользнули с ведра.
– Давай! – крикнула Велизара Власу.
– Один! – громко пробасил бортник. – Два, три!..
Юрка падал на пол, Велизара за ним, да всё медленнее медленнее… Изба вокруг смазалась, пошла тусклыми пятнами, голос Власа стал звучать тише, будто издалека. Ведьма сосредоточилась на синеющем лице служки, пытаясь схватиться за нужную ниточку. Она почувствовала, что её тянут прочь из собственного тела куда-то туда, где нет цветов и звуков, в темноту, бархатную и абсолютную. Мир схлопнулся, утопил в черноте и тишине, пока перед очами Велизары не проступило черемное зарево, разгорающееся всё сильнее. Камень, на который она вдруг рухнула, встретил её невыносимым жаром, таким, что ведьма аж взвыла. Глаза её распахнулись, она в мгновение ока нашла взглядом Юрку, стоящего невдалеке и растирающего растерянно лицо, и в три прыжка оказалась у него на спине – заскочила верхом, руками обхватив шею, а ногами талию. Служка охнул и закрутился на месте, а Велизара вцепившись покрепче в его подрясник, сбивчиво запричитала:
– Тише ты, не егози! Это тебя не жжёт, а мне как угли каленые на ощупь!..
Юрка, наконец, немного успокоился, сориентировался и, завернув голову, попытался взглянуть ей в лицо.
– Ничего не понял! Боже милостивый, вонь-то какая!
– Не понял, так раскрой глаза и смотри, где мы!
Степь не степь… Во все стороны разбегалась острыми гребнями и валунами каменистая пустыня. Пространства было много, но небо больше походило на мрачный свод пещеры, чем на хрустальный купол. Было жарко и сухо, пахло серой, сажей и горелой землёй. А впереди…
Юрка охнул.
– Да, – слегка боданула лбом курчавый мальчишеский затылок Велизара, – Это он. Калинов мост…
Над бескрайним морем огня, пышущим жаром и серным смрадом, протянулся широкий пылающий мост. Камень и песок его сплавились в сияющее раскаленно-алым стекло, бурлящее и капающее в волны пламени.
– А как же мы по нему пройдём?.. – растерялся Юрка, испуганно хлопая синими глазищами.
– Я никак, – отозвалась Велизара, поудобнее устраиваясь на чужой спине. К тому времени Юрка уже подхватил её под колени и придерживал. На удивление сноровисто крепко. – Слишком уж много на мне грехов. А вот ты должон. Ты как? Давно батюшке исповедовался? Грешен?
Кончики ушей у Юрки запылали, а Велизара выразительно хмыкнула.
– Ой, да чего ты там натворить-то мог? Не выдумывай. Самое страшное – комара хлопнуть.
– Дурные помыслы… – еле слышно буркнул служка.
– Шибко дурные? – насторожилась Велизара.
– Я честно старался их не думать! Как только приходили в голову, сразу молитву читал. – Он на миг крепче сжал мягкие Велизарины бёдра, но тут же тряхнул головой. – И отпускало.
– Ну, Юрка, одна надежда, что не врешь. Иначе сгорим оба.
– Не вру! – отчаянно выкрикнул служка.
– Тогда шагай!
И Юрка двинулся. Наступил на мутное стекло сначала одной ногой, подождал немного.
– Терпимо, – кивнул он, и медленно пошел вперед. Под его подошвами заплясали языки синего огня, принялись облизывать потёртую кожу сапог. Но Юрка продвигался уверенно, не глядя по сторонам. – А что это за звук? Слышишь?
А как не слышать? Сквозь треск огня отчётливо проступал басовитый гул, как бы тянущий “ы-ы-ы” без конца. Со всех сторон одновременно.
– А это Влас Егорыч, – ответила Велизара. – Я велела же считать ему до десяти. Вот он это и делает. А это четы-ы-ыре тянется. Здесь же, в Нави, время по-другому идёт. Куда медленнее.
Вскоре Юрка начал фырчать и от боли покусывать губы. Щеки его раскраснелись. Велизара подгоняла парнишку, как могла. Видать, и правда что-то дурное в своей курчавой головке держал, жег его Калинов мост. Медленно, но верно.
– Давай, Юрочка, давай! Немного осталось!
И правда, был уже виден противоположный берег пылающего моря. Проступили тёмные силуэты избенок, как будто бродящих рядом с ними людей, скотины и даже церквушки с погнутым на ней крестом.
Юрка зашипел, пошатнулся, схватился неловко за перила, но устоял.
– Горячо!.. – простонал он, приплясывая на месте. – Не могу больше!
– Можешь! – гаркнула ведьма. – Иди!
Велизара чувствовала, как служка плетется всё медленнее и медленнее, шаркая ногами по раскаленной стеклянной глади. “Не дойдет!” – с досадой подумала она, но вдруг увидела, что от деревеньки к ним навстречу кто-то движется. Всадник на кривой-хромой лошаденке, вспыхнувшей буквально тут же. Животина теряла куски кожи и вóлос, но послушно ковыляла вперёд. Стоило ей поравняться с Юркой, как наездник глухо крикнул:
– Запрыгивайте!
Сначала Юрка подсадил Велизару, затем кое-как перевалился мешком через покатый круп сам.
Лошадь была странной. Словно куль с зерном на ощупь. Как будто не кости и мясо внутри, а…
– Опилки? – удивлённо воскликнул Юрка, глядя, как из брюха лошади сыпется труха, вспыхивая огненными светлячками на лету.
Чуть не дойдя до конца моста, ноги лошади затрещали и подломились, та рухнула, рассыпалась на шкуру, набивку и деревянные жерди, а вся троица ездаков кубарем покатилась наземь. Юрка, быстро сообразив, подскочил, схватил визжащую Велизару на руки и пустился бежать что было сил. Даже сквозь подошвы сапогов он чувствовал жар моста, однако берег оказался близко, и вот уже он сделал первые шаги по покрытому сажей камню и рухнул на колени, опустив наземь и ведьму.
– О-ох!.. – протяжно раздалось где-то прямо за спиной.
Юрка глянул на своё плечо и обомлел: обгорелые пальцы, мягкие и дряблые, вцепились в ворот подрясника. Парнишка чертыхнулся, сдернул их с себя и, обернувшись, уставился удивлённо на человеческую кожу, пытающуюся подняться на ноги. Как будто мужика выпотрошили, выделали и высушили, безглазое и беззубое нечто, просвечивающие насквозь. Шкура встал, отряхивая с себя чёрные хлопья, и совсем уже по-людски чихнул. Юрка отшатнулся, споткнулся об ойкнувшую Велизару и рухнул рядом с ней.
– Господи, спаси и сохрани! – дрожащими пальцами он осенил чудище крестным знамением.
А шкура растянул дыру рта в подобии улыбки и протянул глухим шелестящим голосом:
– Сыно-ок! Сыночка-а!
– Никак на самого чёрта повезло наткнуться! – некрасиво рассмеялась Велизара и похлопала Юрку по плечу.
***
Они шли по чахлой деревеньке, оглядываясь по сторонам. Юрка со страхом и удивлением, а Велизара больше с отвращением. Шкура то и дело норовил повиснуть на Юркином плече, хватаясь за него своими помятыми пальцами, а парнишка жался к ведьме всё ближе и ближе.
– Да хватит! – Велизара в очередной раз огрела шкуру по руке, а тот лишь жалобно пискнул, поджав конечность к груди. – Ещё раз потянешь к нему свои лапы, точно в огонь кину!
– Какой ты у меня вырос! – будто вовсе не замечая угроз, снова завелся шкура елейным голосочком. – Сильный такой, красивый! Ну, вылитый я! И кудри мои, смоляные, и глаза!
– Мамины у меня глаза! – не выдержал Юрка.
Мимо прошагала коровья яловка черно-пестрой масти, стуча болтающимися на тонких лоскутах ног копытами. Здесь все были такие – пустые. Все до единого обитатели этой странной деревни. Животные, селяне. Страшнее, конечно, были люди. Сухая тонкая кожа с волосами, морщинами, родинками и шрамами, жалкая и немощная, с болтающимися сдутыми грудями и чреслами. Они потерянно бродили по улочкам, изредка переговариваясь между собой, пытаясь при этом стыдливо прикрыться полупрозрачными руками.
– Страх-то какой, – прошептал Юрка.
– Не бойся, они тебе зла не причинят, – махнула рукой Велизара. – Это никчемные души. Как жили пусто и без смысла, так и после смерти мытарятся.
– Я думал, он в аду горит, а он здесь! – Юрка зло зыркнул на шкуру, снова тянущего к нему руки.
– Видать, не заслужил.
Служка только зубами скрипнул с досады.
– Ты знаешь, как пройти к Матери? – Велизара в очередной раз огрела шкуру по пальцам.
Тот быстро закивал, счастливо мыча.
– Отведешь?
– Отведу, чë б не отвести! Отведу, красавица!
– Зачем ты? – возмутился Юрка. – Его с собой хочешь?.. Нет!
– Не шуми, Георгий, нам проводник нужен. Слышишь, до куда Влас Егорыч уже досчитал? До шести. Времени мало.
И правда. Раскатистый голос из ниоткуда протяжно шипел: “ш-ш-ш…”.
– Только с условием! – вдруг выдал шкура.
Велизара опалила его взглядом. Шкура сложил ладони в молитвенном жесте.
– Сыночка… Забери меня с собой, а? Плохо тут, тоскливо. А ты можешь, то в твоих силах! Ты ж мне сын! Моя кровь!
– Да зачем ты мне нужен!.. – вспылил Юрка, но тут же осёкся. Ведьма смотрела на него крайне выразительно. Соглашайся, мол, будь умнее. Пущай сначала поможет, а обдурить мы его всегда успеем. – Эх, ладно. Если выручишь…
И тут же Юрка почувствовал, как сильнее начало припекать от моста в спину. Ну вот, ещё один грех – ложь…
Шкура радостно заугукал, замахал руками:
– Туда идти надо! Туда! Там палаты Матери!
Уже на пути Велизара нагнала Юрку и, ухватив его за рукав, зашептала:
– Вон откуда он на наши головы свалился. Я думаю, как вовремя черт твой лесной со своей кобылкою у моста ошивался! А он, оказывается, тебя почуял и прискакал свободы просить. Не то, что в ад не хочет, а даже здесь вечность коротать, хитрец!
Юрка брезгливо сплюнул на сухую землю.
– Мы ж его с собой в Явь не возьмем?
Велизара пожала плечами.
Юрка пихнул ее локтем и быстрее зашагал вперед, зло фырча.
***
Ссылка на вторую часть: Велизаров сказ: через Калинов мост. Часть 2 (заключительная)
