Пять лет назад, в 1972 году, одна из геологических экспедиций обнаружила в глухих таёжных дебрях большой круглый провал в земле, диаметром в шестьсот восемьдесят пять метров. Он уходил на неведомую глубину и из него постоянно веял ровный поток тёплого воздуха. Как выяснилось впоследствии, дно провала находилось в семи тысячах триста двух метрах ниже уровня земли. Уже одно это побудило наложить на этот объект гриф «Секретно».
Позднее выяснилось, что эта дыра является входом в гигантскую сеть огромных подземных полостей, возраст которых исчислялся миллиардами лет. Было построено две лаборатории, одна на поверхности, вторая на самом дне провала, которая имела связь с землёй при помощи системы лифтов и подъёмников. Также, в пяти километрах от объекта, был построен городок для учёных, рабочих, строителей и воинского гарнизона, со своей вертолётной площадкой. И хотя в посёлке уже работало несколько сотрудников, отвечающих за режимность, требовалось усиление секретности в самой лаборатории, тем более что учёные снизу начали докладывать о каких-то невероятных находках, и утечки ни в коем случае допускать было нельзя.
Вот именно по этому поводу и был командирован на объект с кодовым названием 12-33Г скромный капитан Отдела Секретных Изысканий Разработок и Исследований при КГБ СССР, или ОСИРИС, Алтынов Родион Константинович. Задавать вопросы, почему именно он, не имело смысла. Партия сказала «Надо», он ответил «Есть!». Начальник отдела только кивнул на его университетские дипломы и секретные правительственные награды, полученные Родионом за четыре года безупречной службы, и сказал, что другой кандидатуры не сыскать. И это было правдой, своим трудом и упорством он достиг определённых успехов в карьере без всяких там блатов и подсиживаний, и теперь даже женщины в отделе, невзирая на его молодой возраст, обращались к нему не иначе как Родион Константинович. Так что только и оставалось взять свой командировочный чемоданчик, выдумать для родных очередную легенду и в путь.
Сидящий напротив Родиона попутчик, высокий пожилой мужчина в строгом пальто и кроличьей шапке, который весь полёт вроде бы дремал, внезапно резко выпрямился и глянул в иллюминатор. Родион с интересом посмотрел тоже. Там, в непролазной тайге, вдруг открылась гигантская прогалина, центр которой зиял огромным чёрным провалом, окружённым металлическими и бетонными конструкциями и разнообразной строительной техникой. Родион с волнением, чуть ли не вжимаясь лицом в стекло, вглядывался в открывшуюся картину.
Вертолёт стал забирать вправо, и удаляться от прогалины вдоль узкой полосы дороги, с многочисленными будками и воротами застав, ползущими в разных направлениях букашками грузовиков и бэтээров. Показались аккуратные ряды бараков и хозпостроек посёлка, мачта радиовышки, курящиеся трубы котельной, электрогенераторной и пекарни. Наконец начали снижаться на тщательно очищенный прямоугольник вертолётной площадки, выложенный бетонными плитами.
Уже видны были фигурки встречающих и пара зелёных уазиков. Вертолёт коснулся колёсами бетона, немного резковато, по мнению Родиона, который в очередной раз сглотнул, заглушая резкий приступ тошноты. Люк отворили, как только окончательно остановился винт. Родион, с дипломатом с документами в одной руке, и яркой спортивной сумкой в другой, ступил на трап. После многочасового гула двигателя в ушах стоял звон и ватная глухота. Понять, что говорили встречающие, получалось с трудом. Родион не сразу узнал человека, шагнувшего к нему с распахнутыми для объятий руками. Профессор Снегирёв заметно изменился, со времени их последней встречи в Отделе «Осириса» год назад, хотя Родион продолжал регулярно общаться с ним по телефону. Он отпустил густую окладистую бороду, рыжую с проседью. Из-под синей, спортивной шапки, с эмблемой Динамо, выбивались такие же патлы. Завершали его непрезентабельный вид грязные резиновые сапоги, стёганый засаленный ватник и очки с треснутым стеклом, дужка которых была грубо отремонтирована при помощи синей изоленты.
Родион с трудом, сквозь временную глухоту и общий гвалт, понимал слова профессора, терпел объятия и мощные дружеские хлопки по спине. Наконец, громкий голос одного из офицеров прервал церемонию встречи и все гурьбой направились к уазикам. Всю дорогу до посёлка Родион рвался приступить к делам и немедленно поехать в лабораторию, но тот строгий офицер, который оказался комендантом, начал убеждать его сначала разместиться, отдохнуть и поесть с дороги. Родион начал было упираться, но фраза «попариться в баньке» сломило его сопротивление.
В бараках было шумно, прокурено, пахло рыбными консервами, сырым бельём и портянками, которые разноцветными флагами увешивали растянутые в коридорах между жилыми кубриками верёвки. Где-то хриплым голосом Высоцкого пела радиола. Комнатка Родиона была очень маленькая, скромная, но в то же время – уютная. Кровать, фанерный шкаф, да рабочий столик с табуретом. Даже лампа свисала с потолка на голом шнуре, без плафона.
Профессор Снегирёв протиснулся в комнату вслед за Родионом. Заговорчески прошептал:
Родион только улыбнулся, расстегнул молнию на сумке и театральным движением вынул авоську, полную «сокровищ». Там было несколько апельсинов, кило яблок и шмат домашнего сала с чесноком, бережно завёрнутое в промасленную бумагу.
- Держи гостинцы, Савельич, как и обещал! Тут всё, что твои ребята заказывали.
Снегирёв нежно прижал авоську к груди.
- Ну, давай, рассказывай, что у вас тут приключилось? – перестав улыбаться, деловито спросил Родион - Чего нашли такого, что даже по нашей секретной линии рассказывать нельзя?
Профессор огляделся, придвинул ногой табурет и сел. Родион разместился на кровати.
- Тут такое дело, Родион Константинович. С Нижней докладывают, что они обнаружили необычную форму жизни, совершенно отличную от всего, что мы знаем. И это настоящий революционный прорыв в биологии. Тут даже Дарвин со своей теорией может лесом пойти. Вы представляете? Это на целую нобелевку тянет! Даже на две! Да что там! На три!!
Родион представлял. И энтузиазма профессора не поддерживал. Тут возможны и новые открытия в биохимии, а соответственно и в фармацевтике, и новые методы медицины. А может и новые опасные заболевания, вирусы, следовательно, и развитие бактериологических вооружений. Да и много чего ещё! Значит, нужно было быть максимально осторожным, и не только в плане техники безопасности, но ещё и ввиду утечки информации. Нужно будет провести тщательную беседу с персоналом лабораторий, особенно Нижней, ну и с сотрудниками КГБ, работающими на объекте, заодно.
Родион ещё с полчаса поболтал со Снегирёвым, поспрашивал о находке, но тот знал мало, так как работал в верхней лаборатории, в группе инженеров. Поговорили о его коллегах, не связанных с Осирисом, о коменданте объекта, об охране и работе секретчиков. Наконец, когда за окном окончательно стемнело, профессор проводил Родиона в столовую на ужин, а после в здание бани. И вот он, отмытый до скрипа, с приятной тяжестью усталости, лежал в своей кровати, которая жалостливо скрипела пружинами при каждом движении, и, закрыв глаза, прислушивался к льющимся отовсюду звукам, Где то за стеной отдыхающие рабочие смеялись над очередным анекдотом, стучали костяшки домино, играла гармонь. За окнами прорычал двигатель грузовика, шумел в соснах ветер. Наконец сон накатил тёмной, тяжёлой волной, и Родион упал в его пучину, глубокую и лишённую сновидений.
Следующий день пролетел сумасшедшей каруселью. Родион принимал дела, проводил собеседования, и осмотр систем безопасности посёлка, много и часто спорил с комендантом, полковником Ермаковым, который был не очень доволен молодым активным новичком. Впрочем, недовольны были и другие сотрудники из КГБ, и иногда приходилось применять свой карт-бланш для их убеждения. В общем, из посёлка вырваться так и не получилось.
Зато утром следующего дня за ним зашёл профессор Снегирёв и они, наконец, поехали на армейском уазике к верхней лаборатории, которая находилась на краю провала. Скопище бетонных коробок отблескивало многочисленными окнами. Решётчатые фермы подъёмника нависали над огромной тёмной дырой, воздух над которой струился маревом от поднимающегося из-под земли тепла. Прибывших никто не встречал, так как все были заняты, поэтому Снегирёв сам отвёл Родиона в карантинную зону, где молодому человеку сделали прививку от сибирской язвы, холеры и других напастей.
- Это необходимая предосторожность. – пояснил профессор - Тут под землёй, в тепле, сохранилось множество очагов с возбудителями болезней. Очень комфортная среда для их инкубации в течение многих веков.
Родион не возражал. Безопасности много не бывает, как он всегда считал. Из головы не выходили мысли о таинственной находке неведомого существа там, в недрах Земли, более чем в семи километрах под ногами. Нестерпимо хотелось быстрее попасть в нижнюю лабораторию, но всё же, он держал в себя в руках. Нужно было провести инспекцию здесь, наверху. Поговорить с персоналом. Снегирёв с радостью взял на себя роль гида, с гордостью показывая оборудование, которое было разработано и собрано под его руководством. Оба они теперь были облачены в белые халаты и медицинские шапочки. Сам профессор, оказавшись в своей среде, больше не был похож на того неопрятного сельского комбайнёра, который встречал Родиона на вертолётной площадке. Даже рыжая с проседью борода выглядела теперь на удивление аккуратно и благородно.
Видимо Снегирёв понимал состояние Родиона, его еле сдерживаемое нетерпение. Да и сам он, скорее всего, был не прочь спуститься вниз, чтобы увидеть находку, которая наделала много шума в обеих лабораториях. Как бы совершенно «случайно» они оказались возле герметичного перехода, ведущего к кабине подъёмника. Тут, возле шкафов уже облачались в защитные комбинезоны несколько учёных. Среди них был и тот высокий пожилой попутчик Родиона из вертолёта.
- О, как раз. Эта группа отправляется на Нижнюю, для изучения биологического образца. Вот, познакомься, Это наш экзобиолог, доктор Неверов, ученик самого профессора Тихова.
Родион посмотрел на Скворцова удивлённо.
- Экзобиолог? Что-то я не слыхал о подобном направлении.
- Эта наука молодая, малоизвестная, но в наших условиях крайне необходимая. – Скворцов блеснул очками, – Изучает возможные и гипотетические формы жизни на других планетах.
- Хочешь сказать, что то, что мы нашли, является внеземной формой жизни?
- Нет. Вполне земная, и очень древняя. Просто она отличная от всего нам известного настолько, что вполне может сойти за инопланетную. Ну что? Прокатимся вниз с инспекцией?
Родион только головой кивнул. Сдержанно, как и полагается ответственному за секретность объекта. Пришлось также облачаться в гермокомбинезоны, которые выглядели неуклюжей помесью обычного армейского костюма химической защиты, и космического скафандра. На спину и грудь давили основной и резервный баллоны с дыхательной смесью, голову укрыл круглый стальной шлем с прозрачным лицевым щитком и гофрированными шлангами. В наушниках раздалось чьё-то хриплое дыхание и кашель.
- А это необходимо? – спросил Родион, затягивая ремни и застёжки.
- По технике безопасности положено. – голос профессора в наушниках искажался и скрипел металлом. – Хотя кабина подъёмника герметична, но мало ли что может случиться. В провале есть немало «пузырей» и «карманов» с метаном, углекислым газом и сероводородом. Они там скапливались тысячелетия целыми пластами. Внизу, у самого дна, дышать вообще проблематично. Нужно ли говорить, что может произойти, если кабина внезапно разгерметизируется, а ты окажешься без защиты?
Наконец пассажиры пристегнулись к креслам, и кабина, плавно набирая скорость, пошла вниз. Родиону показалось, что все внутренности поднялись к горлу, как недавно в вертолёте, и он с усилием проглотил тошнотворный комок. Он чувствовал себя каким-то лёгким, воздушным, такие же ощущения бывают в самолёте, при быстрой посадке. Сияние солнца за окнами быстро исчезло, уступив место свечению ртутных прожекторов. Родион жадно рассматривал струящиеся вверх каменный стены, не обращая внимания на неумолкающий в наушниках голос Снегирёва, который восторженно рассказывал что-то о конструкции подъёмника, одним из разработчиков которого сам являлся. Другие учёные тоже что-то обсуждали между собой, разбавляя свою речь специфической терминологией.
Виды за окнами были довольно жуткими. Могучие каменные стены, изрезанные огромными трещинами и морщинами, словно лик древнего исполина, отблескивали вкраплениями кварца и горного хрусталя. Чем глубже спускались люди, тем более фантастические формы принимали камни, и это тяжело было списать только на естественное выветривание породы. То тут, то там исполинскими зубастыми зевами распахивались устья пещер, в глубине которых клубилась первобытная тьма. Несколько раз мелькнули титанические колоннады, словно фасады встроенных в скалу древних храмов, подобных историческим сооружениям Петры в Иордании. Трудно было поверить, что это всё работа всего лишь сил природы, хоть и совершённая за множество миллионов лет. После того как снизу вверх пронеслось жуткое каменное образование, походящее на огромную статую молящегося монаха в балахоне с остроконечным капюшоном, и жутким провалом на месте лица, Родион не выдержал и прервал монолог Снегирёва:
- Послушай, Савельич. А уже известна природа этого провала?
Тот на мгновение затих, потом снова в наушниках зажужжал его голос:
- Ну, у геологов уже есть несколько своих теорий. И каждый считает свою самой верной. Всё рвутся диссертации писать, но пока секретность, и всё такое, нельзя. Но связывают это всё с теми же процессами, которые образовали впадину Байкальского Озера, хотя наш объект не в пример древнее. А то, что он находится в одной из самых сейсмически спокойных зон, позволило ей сохраниться такое длительное время. Хотя неразрешённых загадок всё ещё полно. Они тут работают без отдыху, оборудование у них самое новейшее, из Англии и Японии. А внизу у нас ещё целая команда спелеологов есть для изучения подземных пещер. Теперь вот, биологов прислали. – профессор махнул рукой в сторону попутчиков.
Внезапно Родион поймал себя на мысли, что ему просто жутко. Прямо ледяные мурашки по коже, когда он себе представлял, что они одни, на глубине нескольких километров, во тьме, никогда не знавшей солнечного света. Вверху, над головой миллионы тон горных пород, внизу первобытный мир, враждебный и чуждый человеку. И они лишь насекомые в крошечном хрупком пузырике, посягнувшие на покой этого подземного царства в порыве своей неуёмной любознательности. Скрипели натянутые тросы, натужно выли электромоторы, кабина подъёмника тряслась, болталась и трещала, заставляя каждый раз всё внутри сжиматься.
Мерно тикающий счётчик глубины показывал уже пять тысяч двести семь метров, как вдруг каменные изломанные стены за окнами стали расходится в стороны, кабина подъёмника прошла так называемое «горлышко», и опускалась теперь в огромную полость, связанную с гигантской сетью пещер, тоннелей и пустот. На самом её дне, ещё на два километра ниже, была конечная станция их пути – лаборатория Нижняя.
В этот момент голос Снегирёва проскрипел в наушниках:
И он потянулся к рубильнику внешнего освещения. Прожекторы погасли, и наступила полная тьма. Хотя, нет. Родион понял, что она не полная. Глаза потихоньку привыкали к темноте, и за окнами вверх потекли какие-то светлые цветные пятна. Он пригляделся и ахнул. Все каменные стены и исполинские колонны вокруг покрывали лоскуты света, сияющие бледными оттенками жёлтого, красного и синего. Выглядело всё это фантастически и сказочно, словно нереальный сон. Раздались возбуждённые голоса биологов. Снегирёв сказал торжественно;
- Полюбуйтесь! Перед вами местные формы лишайника и грибов. А также беспозвоночные, которые ими питаются и разносят споры.
Родион заметил, как над некоторыми световыми пятнами роятся стаи похожих на светлячков существ. В кабине теперь наступила полная тишина. Все погрузились в созерцание проносящихся за окнами пейзажей, восхищаясь красотами этого чужого мира. Казалось, они попали в царство самой Хозяйки Медной Горы, просто не верилось, что на земле может быть нечто столь же прекрасное.
В небольшом иллюминаторе в полу под ногами, в круговерти цветных светящихся пятен вдруг проступило белое холодное сияние. Огни лаборатории приближались, она выглядела чужеродной и хрупкой, словно сверкающая ёлочная игрушка, заброшенная озорным малышом на дно глубокого колодца. И именно с такой высоты вдруг явственно проступил масштаб и величие окружающего их пейзажа. В который раз сердце Родиона защемило от странного, необъяснимого предчувствия.
Прибытие на Нижнюю нового представителя Осириса, ответственного за безопасность, оказалось для лаборатории неожиданностью. И, конечно же, тот не замедлил себя ждать, и стал рубить налево и направо. И было за что. Сначала Родион разнёс руководителя за отсутствие досмотра прибывающих и убывающих на подъёмнике. Потом за ненадлежащее хранение оружия. Затем он вообще чуть было не отстранил начальника за то, что как выяснилось, для того чтобы вызвать сюда, из Ленинграда, экзобиолога доктора Неверова, тому прислали образцы обнаруженных тут форм жизни. Это, по мнению Родиона, вообще было, чуть ли не преступлением! Секретные материалы вот так запросто возили через всю страну! Непостижимо!
Руководитель, начал было оправдываться, обещать, что такого больше не повториться, а потом вообще решил задобрить грозного инспектора душистым травяным чаем. Только после того как Родион немного отошёл, он объяснил, что посылка образцов была вынужденной мерой, так как Неверов ни в какую не желал сюда ехать. А специалист такого профиля здесь очень нужен.
Свою лепту внёс и Снегирёв, поинтересовавшись о подготовке найденного биологического экземпляра к вскрытию. И это помогло. Родион сразу переключился, так как биология была одним из его давнишних увлечений, ещё со школьной скамьи.
Руководитель Нижней, которого звали Соболевский Игнат, радостно закивал головой:
- Да. Особь уже готова. Её уже вынули из холодильника для разморозки. Хотите понаблюдать?
Родион только руками развёл:
- Ну, ведите. Хочу, конечно. Мне Савельич уже все уши прожужжал про вашу находку.
Прошли к лабораторным боксам. По дороге, в тесных и низких коридорах Родион пару раз чувствительно приложился головой о торчащие трубы и конструкции. Дошли до обзорной комнаты. Там, за толстым стеклом сверкало белизной и хромом ярко освещённое помещение. Посередине, на металлическом столе, под круглым хирургическим софитом, лежало нечто, что походило на кучу грубых иссечённых трещинами булыжников, выложенных в виде продолговатой гротескной фигуры, непонятных очертаний и размерами примерно с лошадь. Кое-где с неё капал конденсат от растаявшего инея. Родион в недоумении оглянулся на Соболевского.
- Нет, конечно. Это экзоскелет. Внешняя оболочка. И она действительно состоит из песчаника и каменной крошки, но при этом не является частью организма. По нашим предположениям существо в течение жизни выделяет кожей некоторую субстанцию, к которой приклеиваются мелкие обломки породы, и она, выполняя роль цемента, скрепляет их между собой, образуя своеобразный панцирь для защиты от внешних факторов. Что-то подобное умеют делать личинки ручейников. Только тут более совершенный механизм.
Родион рассматривал недвижимое существо. Он всё никак не мог понять, сколько у него лап и сколько на них локтей и коленей, и вообще, где голова, а где задняя часть.
- И чем вы смогли его с такой шкурой достать?
- Несколько наших спелеологов оказались опытными охотниками, а ношение оружия является одной из наших норм по безопасности для подземных экспедиций. Только винтовки у нас особые, пневматические, разработаны специально в оружейном отделе Осириса. О них вам больше товарищ Снегирёв рассказать может.
Савельич утвердительно кивнул, но промолчал. Соболевский продолжил:
- Вот в одной из экспедиций они и обнаружили это существо, сидящим на потолке, а один из спелеологов снял его прямым попаданием в голову. Правда, со второго раза. Первая пуля срикошетила от панциря. Видно удалось сразу поразить мозг, так как особь мгновенно рухнула на пол, и перестала подавать видимые признаки жизни.
В дальней стене операционной открылась металлическая дверь, и вошли три человека, одетые в прорезиненные костюмы, медицинские маски и перчатки. Они стали занимать позиции вокруг трупа таинственного животного, проводя внешний осмотр и гадая, как и чем производить вскрытие.
Только сейчас Родион начал понимать очертания существа. Продолговатое тело с четырьмя конечностями со странно выгнутыми суставами. На переднем и заднем концах выступало нечто, похожее на безголовые торсы, каждое тоже со своей парой тонких лап, чем-то похожих на трёхпалые руки. Итого конечностей насчитывалось восемь. На одном из торсов, с длинной вертикальной щелью, словно прорубленной топором в каменном панцире, в верхней части зияла рваная дыра, пробитая пулей.
- Странная анатомия. У него как будто нет переда и зада.
- Да. – улыбнувшись подтвердил Соболевский. – Мы его так и прозвали – «Тянитолкай». Как конь из детской сказки. У него тоже было две головы на обоих концах тела.
- А как вы угадали, в которую из них нужно стрелять? И где у него хоть какие-либо органы чувств?
- Мы предполагаем, что та вертикальная щель, – руководитель указал пальцем – это ультразвуковой излучатель. Существо ориентируется в темноте подобно летучей мыши. А приёмники, то есть уши, у него мягкие, и когда в него начали стрелять, втянулись подобно рогам улитки.
Родион только головою покачал. Какое-то беспокойство копошилось глубоко в подсознании. Что-то забытое, из далёкого прошлого, из когда-то прочитанного или услышанного. Он впился глазами в существо, пытаясь понять, что его так беспокоит. Ещё и название это, Тянитолкай, существо с двумя головами…
Один из учёных, в котором только по росту можно было узнать экзобиолога Неверова, наконец решился, и скальпелем попытался сделать надрез между стыками пластин каменной брони. Существо резко вздрогнуло. Неверов отдёрнул руку.
- Ничего страшного! – крикнул он стоящим за стеклом. Голос его, сквозь преграду, прозвучал глухо. – Это рефлекторное движение. Наверное, задел нервный узел!
Догадка, наконец, настигла Родиона:
- Прекратить операцию! Всем покинуть помещение!
Неверов недоумённо оглянулся, пожал плечами, и вновь потянулся скальпелем к существу.
- Родион Константинович, - с беспокойством смотрел на него Соболевский – объяснитесь, пожалуйста!
- Да в чём дело? Тварь мертва! У неё мозг повреждён выстрелом.
- Мозг – да! Но, когда у существа имеется большое количество конечностей, для их управления эволюция снабжает его дополнительными крупными нервными узлами! А судя по внешней анатомии этого существа с его задним торсом с такими же конечностями, как и на переднем, у него сзади должен быть целый примитивный мозг!
- Я думаю, - солидно начал Соболевский – что доктор Неверов, как специалист, лучше понимает опасность, к тому же существо не подаёт признаков жизни, и перенесло глубокую заморозку, поэтому…
Глухой удар в стекло прервал его речь на полуслове. Они обернулись, и увидели, как по окну спиной сползало вниз чьё-то тело, отброшенное мощным толчком. Раздались испуганные крики. Тварь на хирургическом столе билась в конвульсиях, разбрызгивая во все стороны голубоватую жижу. Её передние и задние «руки» хлестали как плети во всех направлениях, а четыре ноги неловко скользя и подламываясь в невероятных местах и направлениях, пытались поднять тело. На простреленном торсе, по бокам от раны и вертикальной щели, беспорядочно высовывались, и втягивались обратно голубоватые, мягкие, покрытые слизью органы, походившие на раструбы граммофона, оперенные подвижными ажурными лепестками, словно бутоны глубоководных анемон. Даже сквозь толстое стекло слышался пронзительный тонкий визг, который испускало существо.
- Охрану с оружием! Скорей! – командовал Родион, не спуская глаз с беснующейся твари.
Двое учёных спотыкаясь, на карачках, покинули лабораторию, закрыв за собой толстую гермодверь. Третий, который был отброшен существом, всё ещё лежал на полу под окном, не подавая признаков жизни. За спиной метнулся выполнять приказ управляющий, на ходу что-то выкрикивая. Родион понимал, что охране понадобится некоторое время, пока они организуются, возьмут винтовки в оружейке, а она на противоположной стороне комплекса. Вход в лабораторный бокс также находился с другой стороны, и его нужно обходить кругом, теряя минуты. Пронзительно завыла сирена, заметались красные огни, запертые в решётчатых светильниках.
Каменная тварь, наконец, неуверенно поднялась на лапы, потом уцепилась парой тонких конечностей за конструкции потолка и перебралась на него, повиснув там огромным распластавшимся пауком. Писк всё не утихал, а ажурные бутоны ушей ворочались из стороны в стороны, изучая помещение. Сквозь щели панциря обильно сочилась слизь, пузырилась и тянулась на пол длинными тяжами. Неожиданно, каменные пластины, покрывающие тело, начали одна за другой, с гулким стуком, падать на пол, на глазах становясь мягкими, превращаясь в то, чем были изначально - кучками мокрого песка и мелкого гравия.
- Оно линяет! – выдохнул Снегирёв за спиной Родиона.
Теперь перед изумлёнными людьми с потолка свешивалась мягкое, голубоватое существо, больше похожее на помесь слизня с пауком. Его движения становились всё увереннее, не смотря на то, что у него был повреждён головной мозг. Время растягивалось, казалось, что прошло уже минут десять, хотя на самом деле секундная стрелка едва сделала один оборот.
Под окном вяло зашевелился очнувшийся доктор Неверов. Родион прильнул к стеклу и начал стучать в него кулаком и кричать, чтобы тот был осторожен. Но человек, видимо, всё ещё оглушённый, вяло водил головой, осматриваясь, одной рукой сдирая с лица медицинскую маску, а другой, опёршись локтем об пол, пытался поднять непослушное тело. Тварь на потолке так же заметила его шевеление, направив на него оба своих перистых ушных раструба. Медленно перебирая лапами, начала приближаться к человеку.
Родион со Снегирёвым заметались по обзорной комнате в поисках подходящего предмета, чтобы разбить стекло. Железные стулья, огнетушитель, тяжёлый микроскоп, всё отскакивало от толстого плексигласа, почти не причиняя ему вреда. Неверов тоже заметил нависшее над ним чудовище и поднял руку в бессильной попытке защититься. Голубое склизкое существо внимательно изучало человека своими сонарами. Чёрная дыра, оставленная пулей, теперь зияла, словно зловещий глаз циклопа.
Внезапно, грудь, или спина – у висящей, словно паук, фигуры это трудно было определить, распахнулась по всей длине, открыв клубящиеся сгустком червей внутренности, и оттуда, в сторону человека, метнулся крупный комок зеленоватой слизи. Тот прилип к выставленной руке, и мгновенно обволок её до локтя полупрозрачным коконом. И тогда Неверов закричал! Жутко, пронзительно, так что тварь мгновенно втянула уши, но осталась висеть, раскорячившись над своей жертвой. Человек бился и катался, пытаясь стянуть с руки слизистый кокон, но тут же отдёргивал ладонь, словно тот был раскалённым. На глазах людей, застывших в ужасе по эту сторону окна, плоть под полупрозрачным, медузоподобным сгустком начала плавится и таять. Сверкнула белизной кость, обнажились и лопнули сосуды и вены. Зеленоватая слизь, поглощала живьём руку Неверова, вырастая в размерах, темнея и становясь тёмно-багровой.
Родион был готов грызть окно зубами, Савельич что-то кричал жутким матом и долбил в стекло каким-то железным ящиком. Неверов по ту сторону снова затих, потеряв сознание. Где-то в коридорах за спиной послышались приближающийся топот и громкие команды. Тварь, нависающая над человеком, вновь распахнула свои внутренности. Несколько склизких трубчатых щупальцев потянулись вниз, и раздувшаяся от крови и плоти медуза, почуяв их, начала сползать с руки, точнее с того, что от неё осталось, и потянулась навстречу. Червеподобные придатки ловко и аккуратно перехватили её и втянули обратно в нутро пещерного монстра. Родион готов был поклясться, что рана на теле твари начала уменьшаться.
