Вопреки объявленной по громкоговорителю информации, автобус промчался без единой остановки до «Улицы Алексея Свиридова», которую ранее единственный пассажир умудрился так бездарно проспать.
Все это время Игорь невидящим взглядом смотрел в окно, так и не погасив фонарик на телефоне: в какой-то момент неосвещенная однополосная дорога превратилась в широкий, со всех сторон озаряемый огнями фонарей и магазинов проспект; в гул двигателя стали вплетаться гудки машин, визг тормозов и прочий обычный для центральных районов шум самого обычного московского вечера.
В какой-то момент Игорь вздрогнул от вибрации и звука уведомления на телефон, крепко зажатый в правой руке; кинув взгляд на экран, он увидел сообщение со штормовым предупреждением от МЧС - телефон снова подключился к сети и показывал стабильный устойчивый сигнал.
Как это часто бывает после выброса в кровь большой порции адреналина, Игорь впал в ступор, расплачиваясь за недавнюю максимальную концентрацию полным отсутствием сил - он как будто со стороны наблюдал за сменой локаций за окном и удивлялся гулкой пустоте в своей голове.
Из прострации его вывело шипение открывшихся на нужной остановке дверей - Игорь медленно повернул голову в сторону источника шума, оставаясь прикованным глазами к окну; столь же медленно и с мучительным усилием перевёл взгляд на дверь и будто только в этот момент осознал, что именно он видит. Недоверчиво оглянувшись в сторону все так же укутанной мглой кабины, Игорь встал с сиденья и сделал осторожный шаг в сторону выхода, словно опасаясь, что в это мгновение поручень обовьется вокруг его ноги и утянет обратно на кресло.
Но - ничего не произошло. В два скачка Игорь преодолел оставшееся до дверей расстояние, сбежал со ступеней и очутился на улице, на привычной и со всех сторон знакомой ему остановке.
В ту же секунду двери автобуса захлопнулись с грохотом, который показался Игорю оглушительным, и автобус рванул с места, слегка обдав его брызгами из не успевшей просохнуть с последнего дождя лужи.
Дорога до дома практически выпала из памяти - буквально только что Игорь провожал взглядом исчезающий вдалеке автобус, потом моргнул - и вот он уже вставляет ключ в замок своей квартиры.
Попав наконец домой, Игорь включил все имеющиеся в квартире источники света - даже лампы в ванной и туалете; скинул всю одежду с себя прямо на пол, между делом заметив, что не чувствует от вещей никаких посторонних запахов (хотя зловонный аромат гниения был все ещё свеж в его памяти), и, обессиленный, рухнул в кресло.
Правая рука сама собой нащупала дверцу тумбочки, достала из неё запылённую початую бутылку виски и пузатый стакан - впервые за два с лишним года с той сакраментальной поездки на дачу эта бутылка увидела свет. Игорь взглянул на стакан - так, будто впервые его увидел; затем, поколебавшись буквально мгновение, плеснул себе на два пальца и залпом выпил, слегка покривившись.
Самое время попытаться понять, что именно произошло этим вечером.
Чувствуя, как по телу из желудка разливается блаженное и такое успокаивающее тепло, Игорь налил в стакан ещё виски, снова выпил (теперь уже не морщась) и огляделся вокруг.
Квартира осталась прежней, вся мебель стояла на тех же местах, на стене висел телевизор, за просмотром которого Игорь буквально вчера уснул. Окружённый исключительно рациональным, мозг Игоря, слегка одурманенный крепким алкоголем, принялся анализировать.
Несмотря на свою никтофобию, которая с детства ни капли не ослабела (Алена, как потомственный психолог, сыпала специфичными терминами направо и налево, и научное обозначение насущной для Игоря боязни темноты ему хорошо запомнилось), Игорь не верил в сверхъестественное. В его картине мира призраки, ведьмы, зомби и иже с ними существовали только в книгах, сериалах и кино - ужасах или триллерах, которые он иногда смотрел по ночам, дабы пощекотать нервишки. Наверняка всему случившемуся должно быть - просто обязано - рациональное объяснение.
Автобусы наверняка после конечной отъезжают в какой-нибудь тупичок, чтобы не маячить на виду у назойливых пассажиров с их назойливыми вопросами, даже по ночам - это раз. Темнота в кабине наверняка и правда обусловлена тонировкой (снаружи Игорь в кабину не заглядывал) - может, водитель-социофоб таким образом тоже прятался от пассажиров - это два. Отключившийся свет - ну, тут банально, автобус не создавал впечатление нового, и водитель, скорее всего, просто погасил все освещение сознательно, чтобы не садить аккумулятор - три. Странный шелест, ритмичный звук сердцебиения - мало ли что любимая фобия могла подкинуть его фантазии в темноте; ну а вонь - в некоторых известных Игорю районах Москвы воняло так, что нос приходилось зажимать ещё и похлеще - четыре.
Чувствуя, как тревога потихоньку сдаёт позиции перед спасительной логикой, Игорь глубоко вздохнул, сделал очередной глоток виски и, кажется, окончательно успокоился.
Самый страшный враг - враг, которого нельзя увидеть. Когда ты не знаешь наверняка, с чем именно столкнулся, фантазия начинает дорисовывать из звуков и неясных очертаний полноценные образы - кривые ветви деревьев превращаются в костлявые руки, неясный шелест (скорее всего листьев на ветру) - в нашествие крыс или саранчи, а отзвуки музыки, играющей в отдалённом заведении или даже машине - в стук нечеловечески огромного сердца.
Ночь, отсутствие освещения, утомленный после эмоционально непростого дня мозг и богатое воображение - вот они, спонсоры не самого весёлого, но, пожалуй, самого запоминающегося вечера за очень долгое время.
Почему водитель довез Игоря напрямую до его остановки - да просто запомнил вчерашнего позднего пассажира, ехал-то наверняка пустой почти по всему маршруту. Почему не услышал истошные вопли охваченного паникой Игоря - тут он на секунду задумался, но в следующее мгновение разогнавшийся мозг услужливо подкинул ему картинку - синяя наклейка с перечеркнутым ухом, которую он почти наверняка видел на стенке кабины водителя, когда пробовал до него достучаться.
«Слабослышащий водитель» - дошло до Игоря. Бедный малый наверное погасил свет и просто дремал внутри, пока Игорь сражался с воображаемыми врагами - духами, призраками или кто там ещё это был. Потом, видимо, проснулся по будильнику и поехал по обратному маршруту - а когда увидел Игоря, сидящего в салоне со стеклянным взглядом, решил довезти до нужной остановки побыстрее, не останавливаясь.
Игорь вылил остатки виски в стакан, пригубил и, осознав, что изначально неочевидные для него кусочки пазла постепенно складываются в понятное и простое изображение, неожиданно расхохотался.
«Господи, ну какой же я идиот!»
Он вдруг представил, как после смены водитель решит посмотреть видео с камер в салоне (если, конечно, они в тот момент работали) и просто обалдеет, увидев на записи сидящего на заднице на полу Игоря, светящего во все стороны фонариком и орущего что-то нечленораздельное, но явно бессмысленное и матерное.
На этой мысли квартиру сотряс взрыв хохота - Игорь не мог остановиться и смеялся, пока из глаз не потекли слезы, а виски в стакане не закончился. Да, с таким видео он точно стал бы звездой YouTube - можно даже попробовать после работы позвонить в автопарк и попросить посмотреть камеры - посмеяться вместе с водителями.
Встав с дивана и слегка покачнувшись, Игорь, все ещё посмеиваясь про себя, добрел до ванной, умылся, затем вернулся в комнату и рухнул на не разобранную кровать.
Только один фрагмент из всего увиденного не укладывался в общую стройную и рациональную картинку. Игорь, уже будучи в полудреме, вдруг понял это, ощутив, что какая-то мысль свербит в мозгу - зудит, как комариный укус, который очень хочется расчесать. Осознав, что именно не даёт ему окончательно расслабиться и уснуть, Игорь принялся крутить этот фрагмент в памяти, по-всякому пытаясь встроить его в общий пазл.
Красный зонт - точнее, размытое пятно, которое он зацепил периферийным зрением - значит, она тоже была там, буквально на день раньше. Само по себе это не говорило ни о чем - Светлана могла точно так же вернуться из тупика, как и он сам, на том же самом автобусе, а потом потеряться где угодно на просторах многомиллионного города - но, несмотря на кажущиеся разумными аргументы, Игорь чувствовал нутром, что она никуда оттуда не уезжала.
Он не глядя нащупал на тумбочке телефон.
- «ЛизаАлерт», горячая линия, я Вас слушаю.
- Доброй ночи! Я звонил сегодня по поводу Светланы Смирновой. Не подскажете, как продвигаются поиски?
- Вы приходитесь Светлане родственником?
- Нет, я тот парень, который видел ее в автобусе по пути с работы. Я звонил сегодня днём, у Вас должно быть записано.
- В таком случае прошу прощения, я не могу разглашать конфиденциальную информацию о полицейском расследовании.
- Но, послушайте, мне действительно очень важно знать! Вам удалось найти ее? Будьте же человеком, я ведь ни о чем таком не прошу, я тоже за неё переживаю!
Произнеся эти слова, Игорь с удивлением понял, что сказал чистую правду. Он действительно переживал за эту совершенно постороннюю девушку - представив, как накануне она оказалась одна в темноте и, может быть, испытала те же эмоции, что и он, Игорь ощутил, как по затылку пробежали предательские мурашки.
Оператор на другом конце линии вздохнул.
- Послушайте, этим делом сейчас занимается полиция. Все, что я могу Вам сказать - Светлану пока не нашли. Мы со своей стороны делаем все возможное - распространяем информацию, развешиваем ориентировки, сотрудничаем с полицией. Сейчас очень горячая пора - грибной сезон, поступает много заявок о потерявшихся грибниках, чисто физически не хватает волонтеров и рабочих рук. Но мы сделаем все, что в наших силах, и если это возможно - обязательно ее найдём, я Вас уверяю.
- Хорошо. Большое спасибо за информацию, - Игорь повесил трубку, положил телефон обратно на тумбочку и задумался.
Не хватает волонтеров? Возможно, ему придётся прокатиться до конечной остановки ещё раз. Но для начала нужно немного передохнуть.
С этой мыслью Игорь поставил будильник на час позже обычного и, оставив включённой лампу на прикроватной тумбочке, наконец уснул - на этот раз беспробудно крепким сном без сновидений.
Когда отмерянные на недостаточно долгий сон часы остались позади, Игорь, не открывая глаз, нашарил на тумбочке пронзительно трезвонящий телефон и, щурясь, с третьего раза попал по кнопке отключения будильника. Зло отбросив затихшую железку на кровать, он обессиленно упал обратно на подушку - ну здравствуй, колокольный звон в голове и пустыня во рту - нельзя сказать, что по этим ощущениям Игорь успел соскучиться.
За окном бушевала непогода - штормовой ветер озлобленно швырял крупные капли дождя в окно и яростно бился о стёкла, как будто пытаясь добраться до Игоря с неизвестными, но вряд ли приятными целями. Где-то внизу, придерживая руками вырываемые бурей зонты, чёрными кляксами перепрыгивая огромные лужи и поскальзываясь в грязи, спешили по своим наверняка важным делам люди. Полежав несколько минут с закрытыми глазами, Игорь предпринял попытку выползти из-под одеяла, побарахтавшись некоторое время в постели, как рыба, выброшенная на берег. На телефоне сработал резервный будильник, и Игорь, только успевший привстать с кровати, со стоном упал обратно; побарахтался ещё немного в поисках телефона, отключил будильник и встал уже окончательно. Донеся непослушное тело до кухни, он кинул две таблетки «Алка-зельтцера» в стакан воды и осушил его в пару глотков - жадно, как иссушённый жарой бродяга в пустыне, наткнувшийся на оазис. С неудовольствием взглянув на грязную турку и плиту в потеках убежавшего кофе - кажется, сегодня ему снова придётся пить помои в какой-нибудь кофейне, он услышал звук уведомления на телефоне.
Игорь покосился на светившийся экран - двигать глазами было больно, и увидел смс-сообщение с незнакомого номера:
Алена покончила с собой. К.
Стакан выскользнул из рук и разлетелся на тысячи крохотных осколков, упав на кухонную плитку.
Закрыв глаза, Игорь подставил лицо упругим струям горячего душа. Он стоял вот так уже больше часа, как будто пытаясь смыть с себя ощущение полного, отчаянного бессилия.
Как люди реагируют на уход близких из жизни? Как можно заставить себя осознать, что человека больше нет - совсем, вообще, нигде, и больше не будет никогда? Что ты больше никогда не увидишь его улыбку - пусть даже не вживую, а запечатлённую на сделанных для кого-то другого фотографиях; что человек никогда больше не позвонит и не приедет, даже если раньше и так не собирался этого делать?
Перешагнув черту 30 лет, Игорь неожиданно осознал, что он смертен - когда кто-то из родственников Алёны, с которой они тогда ещё жили вместе, сгорел от рака в относительно молодом возрасте. Игорь вдруг понял, что все те моменты, от которых он, прикрываясь молодостью, раньше отмахивался - курение, алкоголь, фастфуд, отсутствие двигательной активности - день за днём неумолимо сокращают его жизнь, от которой и без того осталось - сколько? Половина? Чуть меньше? Чуть больше?
При этом сама концепция смерти была настолько огромной, что ее никак не получалось осмыслить, охватить, осознать, а значит - с ней невозможно было смириться. Столь любимая Игорем и часто выручавшая его логика здесь давала сбой - собственная смертность выходила за грани рационального; казалось, что это всего лишь математическая абстракция - как бесконечность Вселенной, и Игорь просто не мог представить, как это - однажды перестать быть.
А теперь это случилось с Аленой - Аленой, по которой, несмотря ни на что, несмотря на ее уход и то, что она в один миг полностью вычеркнула его из жизни, у Игоря до сих пор не отболело. Почувствовав острый укол боли в груди, он схватился за сердце и присел на корточки под струями воды. Игорь никогда не умел скорбеть - не знал, как правильно, не научился, глядя на рыдающих родственников, опускающих в могилу тело отца, потом - деда, а через пару лет и бабули; но сейчас ему, как никогда, хотелось сжаться в комок и просто заплакать. И Вселенная, столь же бесконечная, сколь и сама Смерть, яростной непогодой за окном плакала вместе с ним.
«Мы обязательно встретимся».
Игорь сидел в старом махровом халате в своём старом кресле, с ещё влажными после недавнего душа волосами, и молча смотрел на телефон. За окном все так же бушевала непогода - снаружи по стеклам стекали целые океаны воды, размывая картинку и ещё сильнее усугубляя засевшее у Игоря в груди ощущение одиночества. В выходной, к счастью, на работу было не нужно (он нередко приезжал в офис в субботу, чтобы немного поработать в царящей в пустом офисе тишине) - хотя, возможно, именно сейчас ему сильнее всего пригодилось бы человеческое общество.
Сделав глубокий вдох и задержав дыхание, будто перед прыжком в ледяную воду, Игорь нажал на телефоне кнопку вызова.
- Алло, - после нескольких длинных гудков раздался в телефоне безжизненный голос Кати, старшей сестры Алёны. - Привет, Игорь.
- Давай. Адрес тот же, - Катя повесила трубку.
Халат полетел на пол к остальным, разбросанным ещё с вечера вещам; Игорь, не глядя, выудил из шкафа пусть и мятые, но зато чистые футболку и джинсы, оделся, поднял с пола куртку, стряхнул ее и вышел из дома, попутно вызывая такси.
Искать адрес ему не пришлось - в былые времена они часто собирались у Кати поиграть в настолки и почти всегда засиживались до утра с компанией общих друзей, которые, как выяснилось после расставания, были все же друзьями Алёны - по-крайней мере из жизни Игоря все они постепенно пропали.
- Проходи, - Катя открыла дверь и, не глядя на Игоря, вернулась обратно вглубь сумрачной и не освещённой квартиры. - Ты прости, что я так, прямо с утра. Подумала, ты должен знать - ты ведь ее любил.
«Люблю» - мысленно поправил ее Игорь и, повесив куртку в коридоре, прошёл в зал.
- Присаживайся. Может быть, чаю?
- Лучше чего-нибудь покрепче, - Игорь присел на край дивана и уставился в стену.
- Покрепче? - Катя прошла к мини-бару, достала бутылку скотча, два стакана, плеснула каждому на три пальца и протянула один стакан Игорю. - Я думала, ты завязал с крепким, - Катя присела с другой стороны дивана.
- Нет, - ни на мгновение не усомнившись, ответил Игорь и пригубил из стакана.
Они помолчали. Игорь крутил в руке стакан с янтарной жидкостью и время от времени делал глоток. Катя смотрела в окно, за которым понемногу стихала разбушевавшаяся ночью стихия.
Катя дернулась, как от пощечины. За те 10 минут, что Игорь находился в ее квартире, она не проронила ни слезинки, но при этом он был уверен, что взгляд ее на самом деле обращён в пустоту, и вряд ли она до конца осознаёт, с кем и о чем сейчас разговаривает.
- Ее нашёл дворник рано утром, - с трудом разлепив губы, произнесла Катя. Напиток в ее стакане оставался нетронутым. - Она вышла в окно своей квартиры, с 9 этажа. Соседи первой из родственников позвонили мне - спросонья я подумала, что это чья-то дурная шутка, - Катя сглотнула, и, пересилив себя, продолжила. - Господи, если бы только это была шутка..ты не можешь себе представить, чего мне стоило позвонить маме и сказать, - Катя резко выдохнула - что ее больше нет.
Катя потянулась к пачке сигарет, предложила Игорю, и они оба закурили.
- Полиция говорит, это было самоубийство. Она была дома одна, дверь была закрыта изнутри на цепочку, следов насилия на теле нет, криков соседи не слышали. Записки правда не оставила, или пока не нашли. Сейчас ее парня допрашивают, потом ещё поговорят с ее психологом на предмет наличия данных о суицидальных наклонностях, - казалось, сигаретный дым немного оживил Катю и привёл в чувство. - Да-да, у психологов тоже есть психологи, - Катя выдохнула дым в сторону. - Думаю, они нуждаются в помощи сильнее, чем кто бы то ни было еще. Господи, она так любила жизнь!
Самоубийство. Такой поступок решительно не вязался с тем образом Алёны, который сохранился у Игоря в голове. Он вспомнил, как однажды, как раз когда у него начался связанный с осознанием собственной смертности кризис, они вдвоём сидели на газоне у Новодевичьего пруда и смотрели, как у воды взрослые утки возятся с подрастающим молодняком.
Сквозь ветви деревьев просвечивало тёплое летнее солнышко, бросая подвижные тени на ее лицо и окрашивая в золотистый цвет волосы. Люди вокруг гуляли с собаками, неподалёку на пледах или просто на траве сидели несколько парочек - кто-то с фруктами, кто-то с вином, а на пешеходной дорожке малыш смешно лопал мороженое, держа его обеими руками и утыкаясь в него всем лицом сразу.
- Ты боишься смерти? - неожиданно для себя самого спросил Игорь.
- Конечно, - не раздумывая, ответила Алена.
- Почему? Что именно тебя пугает? - Игорь надеялся услышать в ее словах отражение собственных страхов и разделить на двоих ту непосильную ношу, которую он уже некоторое время таскал на плечах.
- Ты знаешь, - Алена на секунду задумалась, - наверное, я просто люблю жить, - она держала в руке свой любимый апельсиновый раф и время от времени делала по глоточку. - Есть так много всяких маленьких и неважных вещей, которые заставляют меня просто любить жизнь. Первые лучи солнца, которые будят меня по утрам. Наши субботние завтраки - о, этот круассан с лососем, я бы и сейчас не отказалась, - она хихикнула и сделала глоток. - Этот пруд, наши с тобой покатушки на самокатах, когда поздними летними вечерами мы доезжаем до набережной, садимся на лавочку и смотрим, как по реке плывут прогулочные теплоходы и в воде отражаются тысячи огней, - она мечтательно улыбнулась. - Выходные на даче у мамы, когда она готовит мои любимые блинчики со сгущёнкой, папины крепкие объятия, которые моментально возвращают меня в детство. Кажется, без этого всего я просто не смогу жить. А после смерти - не знаю, будет там что-то или нет - скорее всего не смогу испытать или увидеть ничего из перечисленного. Хочу жить вечно, - она улыбнулась и взяла его за руку.
Вынырнув из омута воспоминаний, как будто из мутной ледяной воды, он оглянулся: Катя молча сидела рядом, держа в руке тлеющую сигарету с длинным столбиком пепла.
- Ты знаешь, - Игорь взял ещё одну сигарету из пачки, всунув бычок в переполненную пепельницу. - Я нечасто хоронил близких, но единственное, что я понял совершенно точно - самый лучший способ с кем-то проститься - это вспомнить все самое лучшее, что вас связывало. Помнишь нашу поездку в Португалию? Как мы стояли на мысе Рока, подставив лица ледяному ветру, и смотрели, как где-то далеко внизу океан разбивается о скалы? Помнишь, как нам казалось, что в эту секунду весь мир у наших ног? Как мы сидели у тебя на кухне, когда Марина рассталась со своим парнем - она плакала, ты разливала вино по бокалам и держала ее за руку, а Алена пекла блинчики у плиты? Помнишь, как мы тогда отвлеклись, и один блинчик сгорел; всю кухню затянуло дымом настолько, что соседи вызвали пожарных, и нам пришлось распахнуть все окна нараспашку посреди зимы? Мы потом больше часа кутались в пледы, запивая остывшие блинчики красным вином - и смеялись, даже Марина сквозь слёзы - над тем, как глупо все вышло? Как же мы тогда смеялись..
Игорь сглотнул невесть откуда возникший в горле комок и замолк. В голову непрошеным вихрем ворвался ворох воспоминаний, слишком личных, чтобы ими делиться - страстные бессонные ночи, когда они с Аленой не могли оторваться друг от друга; все их совместные поездки, которые слились в одно бесконечное слайд-шоу - вот Алена в купальнике плещется в волнах поздним вечером на пляже Шри-Ланки - тогда они оба впервые увидели океан; вот они в Риме, сидят в толпе таких же восторженных туристов на Испанской лестнице, Алена улыбается и отмахивается от него, когда он исподтишка пытается сделать селфи с ней, растрёпанной и без макияжа.
Игорь вспомнил разом все их совместные прогулки, когда они просто шли по вечерней Москве, куда глаза глядят - и говорили, говорили, говорили без конца. В груди опять закололо - как будто какой-то жестокий садовник воткнул ему в сердце ржавые садовые ножницы и принялся наживую вырезать огромную часть его жизни - столь большую, что, казалось, от его души теперь не осталось совсем ни следа.
Игорь вдруг ощутил невесть откуда взявшийся запах весенних цветов - Алена снова ушла от него, как будто первого раза ему не хватило. На этот раз - точно - навсегда.
Катя молчаливо смотрела прямо ему в глаза - и вдруг, словно прорвалась плотина - из глаз ее брызнули слёзы, она наконец заплакала - горько и навзрыд, и прижалась к его груди, как будто пытаясь спрятаться от непоправимого.
Игорь обнял ее за плечи и прикусил губу, чтобы не разреветься вслед за ней. Так они и сидели, сплетённые одном общем горем, в постепенно сгущающийся темноте.
Игорь вышел от Кати, когда уже совсем стемнело. Спустившись по лестнице, он толкнул подъездную дверь, вышел на улицу и закурил. В его голове сама собой сложилась картинка - ночь, открытое окно, Алена на подоконнике, ливень хлещет ей в лицо, ураганный ветер развевает ее мокрые распущенные волосы. Она делает шаг в пустоту, падает, раскинув в стороны руки, будто распятый Христос, и исчезает во тьме.
В эту секунду в его мозгу яркой вспышкой возникла другая картинка из недавнего сна - Алена отрывается от своей ветки и падает, глядя ему в глаза, а он - трепещущий листик огромного дерева - отчаянно рвётся и тянет руку ей вслед, пытаясь дотянуться и спасти.
Ослеплённый ярким воспоминанием, Игорь схватился за стену и медленно осел на ступени, пытаясь отдышаться, унять отчаянно колотящееся сердце и выбросить словно отпечатанную на сетчатке глаз яркую картинку из головы.
Алена захлопнула дверь квартиры, бросила на пол сумку и с наслаждением сняла опостылевшие за день ботинки на каблуках. Сегодня она ещё и промокла - по-дурацки спроектированные водостоки не оставляли пешеходам и шанса разминуться на узких, залитых водой тротуарах, и несколько раз ей пришлось практически по щиколотку брести по ледяным и противным осенним лужам.
Пусть так - наплевать! Сегодня такие мелочи не могли испортить ее прекрасного пятничного настроения. Напевая себе под нос, она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку красного вина, налила себе половину бокала и с наслаждением потянулась.
Полчаса спустя она уже сидела на диване в любимом халате, укутав ноги в тёплый и пушистый плед; на тумбочке рядом стояла сырная тарелка и ополовиненная бутылка вина. С бокалом в одной руке и «Мечом ислама» Сабатини в другой, в тепле и уюте, пока за окном начинал накрапывать мелкий дождик, она планировала провести прекрасный вечер наедине с самой собой и хорошей книгой. Миша, ее молодой человек, на все выходные уехал на рыбалку с друзьями; Алена перевела телефон в авиарежим - никаких клиентов!, никаких звонков и сообщений - и погрузилась в чтение.
Спустя несколько часов оторвавшись от увлекательного чтива, где Просперо Адорно как раз пытался побороть охватившую его тело чёрную оспу, Алена услышала негромкий стук в окно.
Снаружи что-то едва слышно шелестело (наверное, дождь); в свете луны ветви деревьев отбрасывали легкие тени на оконное стекло.
Алена сладко потянулась, выбралась из-под пледа, поставила бокал на тумбочку рядом с опустевшей бутылкой вина и бросила взгляд на часы.
Хихикнув, она закрыла глаза и загадала желание (на часах было ровно 00:00). Подхватив бутылку, пустые тарелку и бокал, Алена направилась было в сторону кухни, когда стук в окно - чуть более настойчивый - повторился. Оглянувшись, она поняла, что стук - теперь уже размеренный и ритмичный, словно сердцебиение, доносится от ветвей, шевелящихся под действием легкого ветра.
Алена снова повернулась в сторону кухни, когда в ее голове промелькнула непрошеная мысль:
«Эээм…откуда взяться деревьям на высоте 9 этажа?»
Немного смутившись, она поставила посуду обратно на тумбочку, подошла к окну и приоткрыла одну створку. Как ни странно, на улице не было ни дождя, ни ветра; не горел ни один фонарь, стояла практически полная тишина, прерываемая только ритмичным стуком - тук-тук, тук-тук. Ветви, до этого бросавшие тень на прежде закрытое окно в свете огромной, кроваво-красной луны, куда-то исчезли - более того, в упор к дому не росло ни единого дерева; Алена открыла вторую створку и, высунувшись, посмотрела сначала по сторонам, а затем и наверх, в сторонку крыши.
Вся стена над ее окном была устелена каким-то странным вьющимся кустарником, похожим больше всего на плющ, но без единого листика - Алена высунулась из окна чуть дальше, прищурившись в попытке рассмотреть диковинное растение.
В то же мгновение со скоростью пули отстрелившаяся от «плюща» ветвь мягко охватила ее голову, полностью закрыв ей рот; две другие ветви легким касанием, практически нежно оплели ее руки - рывок, и Алена, так ничего и не поняв и не издав ни единого звука, полетела вниз, навстречу бетонной дорожке, проходившей под ее окном.
Спустя несколько секунд откуда-то снизу, из кромешной тьмы, раздался противный чавкающий звук, как будто кто-то раздавил перезревший и упавший с ветки апельсин.
Растение, устилавшее стену дома вблизи крыши, медленно и плавно, издавая негромкое шуршание, сползло вниз и пересекло тротуар. Отдельная ветка, оплетавшая голову искореженного тела, бывшего когда-то человеком, извиваясь, словно огромная гусеница, догнала «плющ» и приросла обратно на своё место. Растение плавно перетекло на газон в десятке метров от дома, вползло по стволу исполинского ясеня и бесследно растворилось в его ветвях; в ту же секунду вокруг дома разом зажглись не горевшие до этой минуты фонари.
Самый страшный враг - враг, которого нельзя увидеть.
