Мистика и мистицизм в России в первой четверти XIX в
Автор: Аноним.
Введение.
С начала 1990-х гг. Россия испытала множество потрясений и реформ, изменилась идеологическая обстановка и возникла социальная нестабильность. Политические и социокультурные процессы всегда влияли на мировоззрение людей, поэтому в XXI в. начался активный рост интереса к мистике и мистицизму среди населения России. Этот рост, в свою очередь, вызвал живой интерес у современных ученых, а для понимания роста увлечения мистицизмом в наше время актуально изучать, как проходили подобные процессы в прошлом. Например, крупные исторические потрясения конца XVIII – начала XIX вв.: Великая французская революция и наполеоновские войны, – также вызывали значительные социокультурные изменения, которые тоже приводили к всплескам интереса к мистицизму. Они выражались в народных движениях и модных увлечениях образованного меньшинства, которое объединялось в различные мистические кружки, читало и пропагандировало мистическую литературу. Поэтому исследование мистицизма в России в первой четверти XIX в. способствует и изучению роста увлечения мистицизмом в наше время.
Раздел I. Феномен мистицизма в Российской империи в первой четверти XIX в.
Мистицизм – это философское и богословское учение, а также особый способ понимания и восприятия мира, основанный на эмоциях, интуиции и иррационализме[1]. Мистицизм также заключается в духовном поиске скрытой истины или мудрости, цель которого - единение с божественным или священным[2]. Понятие «единения» имеет разный смысл в теистическом и нетеистическом мистицизме. Теистические учения исповедуют Бога как абсолютную Личность, поэтому единение в теизме не может рассматриваться по аналогии, например, с неоплатоническим мистическим экстазом[3].
Эпоху правления Александра I в истории русской культуры и философии характеризуют понятием «александровский мистицизм»[4]. В это время в России получает широкое распространение мистическая литература, прежде всего, переводные сочинения немецких и французских авторов. Интерес к мистицизму в России проявлялся уже во второй половине XVIII в. в среде русского масонства, но после Французской революции отношение Екатерины II к деятельности масонских организаций стало подозрительным, их деятельность была приостановлена, а их типография закрыта. Однако с воцарением Александра I деятельность масонов возобновилась, а мистическая литература снова стала издаваться[5].
Одним из главных деятелей александрийского мистицизма стал А. Ф. Лабзин. В 1800 г. он основал свою масонскую ложу «Умирающий сфинкс», куда также вошли и представители предыдущих масонских организаций, которые попали под Екатерининскую опалу. Лабзин переводит и издает произведения близких ему по духу современников, а с 1806 г. начинает издавать журнал религиозно-мистической направленности «Сионский вестник»[6], для распространения в обществе истинных, с точки зрения издателя, понятий о религии, а также для толкования и популяризации Св. Писания, публикации духовно-нравственных рассуждений и разработки вопросов веры[7]. Журнал вызвал различное к себе отношение: одни сочувствовали ему, а другие недоумевали и сомневались, соответствует ли содержание журнала православному вероучению. В итоге уже в сентябре того же года журнал был закрыт, но издание книг мистического содержания Лабзин не прекратил.
Еще одним из важнейших представителей александровского мистицизма является М. М. Сперанский, мистицизм которого вырастал на мистической литературе, которую распространял Лабзин. Большую часть своих религиозных идей М. М. Сперанский усвоил при помощи своего масонского наставника И. В. Лопухина. Сперанский считал, что Христа не было вообще и это только символ, что рождение сына Божия есть символическое изображение перехода, который совершил разум в поисках о Боге. Он утверждал, что тайное знание о предстоящем спасении всегда было в душе человека. Таким же символом Сперанский объявлял и рождение Христа от Девы Марии. Он считал, что это олицетворение христианства, родившегося внутри тайных обществ Александрии и Иудеи, когда в них проник платонизма. Сперанский предсказывал, что настоящее пришествие Иисуса Христа произойдет тогда, когда все тайные общества объединятся, и наступит царство мира и порядка[8].
В основе концепции мистиков лежала идея о личном спасении и внутренней церкви, существующей в человеке, в противовес внешней, формальной церкви. Последователи мистицизма считали необязательной обрядовую сторону христианства, по их мнению, человек мог обрести в сердце Христа, лишь пожелав этого[9]. Это учение было очень популярно у русских масонов, полностью разделял его и Сперанский, позволяя себе критиковать обряды христианской церкви: «В сем христианстве сами обряды потеряли истинный смысл и превратились в мертвую букву»[10]. Свои религиозные поиски Сперанский продолжал до конца жизни и подвергал анализу самые различные вопросы.
Мистические традиции православного Востока и Западной Европы имеют ряд принципиальных отличий, которые не учитывали представители александровского мистицизма, из-за чего их мистицизм отличался эклектизмом. Среди авторов, издаваемых Лабзиным, были представители и немецкой мистики (Я. Беме), и католического квиетизма (г-жа Гюйон), и протестантского пиетизма (И. Юнг-Штиллинг), и такие мистические писатели, как К. Эккартсгаузен, который обещал в своем труде открыть все тайны природы и обращался к кабалистике и магии[11]. Эти авторы явно расходились с традиционным православием.
Смешение различных традиций имело определенное теоретическое обоснование у Лабзина и его последователей. В статье «О разделениях между христианами»[12] он пишет, что вера Христова знает только разделение на верующих и неверующих, что Христос не требовал, чтобы все правильно мыслили, но требовал, чтобы все правильно поступали и что только низший класс христиан может полагать, что восстановление образа Божия зависит от принадлежности к лютеранскому, католическому или другому исповеданию. Такие взгляды у Лабзина, очевидно, сформировались под влиянием Юнга-Штиллинга, который в 19-й книге произведения «Угроз Световостоков» пишет, что нет ни одной истинной, церкви или конфессии, и во всех церквях Господь имеет своих верных последователей, поэтому надо держаться за таких людей, независимо от того, лютеране они, католики и т.д., потому что во время испытания останутся только христиане и нехристиане[13].
Идея восстановления образа Божия в человеке, возрождения и обновления человека через соединение с Богом была центральной в александровском мистицизме и считалась главным признаком истинного христианства. Но эта идея была главной и в православной христианской традиции. Принимая истинность этого, приверженцы мистицизма готовы были обучаться духовному совершенствованию по любым книгам, где исповедовалась вера во Христа и свидетельствовалось о духовных откровениях от Бога авторам этих книг. Главное виделось не в догматах, а в практическом возрождении души. При этом поклонники мистицизма не замечали, что практические руководства ко спасению весьма отличаются в зависимости от принадлежности их авторов к той или иной традиции[14].
Еще одной особенностью александровского мистицизма, помимо его эклектизма, является то, что его представители, в отличие от западных мистиков, не всегда доверяли личному мистическому опыту и сверяли свой путь к духовному совершенству с официальным церковным опытом православных святых. Обычно же мистицизм не придает большого значения официальной церкви и личный мистический опыт ставит в независимое положение от внешнего авторитета.
Конечно, не все представители русского мистицизма начала XIX в. не были похожи на западных мистиков. Индивидуалистами, всецело доверяющими своему мистическому опыту, становились те погруженные в атмосферу мистицизма православные, которые руководствовались в своей религиозной жизни лишь книгами западных мистиков. Так, мелкий чиновник К. А. Лохвицкий зачитывался книгой Беме «Christosophia, или путь ко Христу»[15] и самостоятельно выстраивал и оценивал свою духовную жизнь, стремясь получить особые мистические озарения в подражание самому Беме. Вскоре при чтении книги Беме Лохвицкий стал переживать видения и различные экстатические состояния, которые он отмечал в своем дневнике, не подвергая их критической оценке и не сравнивая их с опытом христианской традиции[16].
После 1812 г. мистицизм получил покровительство со стороны императора и князя Голицына. По признанию самого Александра I, под влиянием событий Отечественной войны он обратился к вере, впервые в своей жизни стал читать Библию[17]. Новое религиозное мироощущение вызвало у императора и увлечение мистицизмом. Подобное обращение произошло и с князем А. Н. Голицыным, до того совершенно далеким от религии человеком[18]. В октябре 1817 г. было образовано объединенное министерство духовных дел и народного просвещения, которое возглавил князь Голицын. При его поддержке в России стала печататься и распространяться мистическая литература.
О влиянии мистицизма на представителей общества в то время говорит, например, увлечение мистической литературой Д. А. Облеухова - первого выпускника Московского университета, получившего в 1811 г. степень доктора физико-математических наук, разносторонне образованного человека, в юности вместе с Чаадаевым и Якушкиным увлеченного философией[19]. На Облеухова, по его собственному признанию, большое впечатление произвели сочинения Юнга-Штиллинга. Сохранился мистический дневник Облеухова, представляющий собой заметки на полях «Теории духоведения» Юнга-Штиллинга и выписки из этой книги[20].
Вскоре в обществе сформировалась оппозиция мистицизму, александровский мистицизм в одних случаях критиковали исходя из неприятия самой идеи о мистическом соединении с Абсолютом, а в других - видя в нем ложный, иллюзорный путь к такому соединению. Под влиянием оппозиции к концу своего царствования Александр I изменил свое отношение к мистицизму: в 1824 г. последовал указ об увольнении А. Н. Голицина, а в последующие годы были созданы комиссии для изъятия из учебных заведений мистической литературы, выпущенной в период объединенного министерства.
Таким образом, во время правления Александра I в России наблюдается значительное распространение мистической литературы, интерес к мистицизму проявляется среди представителей высших слоев общества и русского масонства. Публикуются журналы и книги с мистическим содержанием. После 1812 года мистицизм получает поддержку от императора и князя Голицына. Однако позже в обществе возникает оппозиция к мистицизму, и Александр I меняет свое отношение к этому течению, что сказывается на государственной политике.
Основой концепции русских мистиков была идея о личном спасении и внутренней церкви, существующей в человеке, в противовес внешней, формальной церкви. Последователи мистицизма считали обрядовую традицию христианства необязательной. Кроме того, мистицизм эпохи Александра I отличался от западного эклектичностью и некоторым недоверием к собственному мистическому опыту.
Раздел II. Мистическое сектантство в Российской империи в первой четверти XIX в.
Первая четверть XIX в. стала благоприятным периодом для развития мистического сектантства в Российской империи. Общий интерес к мистицизму среди привилегированных сословий в правление Александра I способствовал прекращению гонений на сектантов со стороны государства. В это время развивались секты хлыстов, скопцов, постников, духоборцев, молокан и др.
Хлысты – это одна из старейших русских сект, возникшая в середине XVII в. среди православных крестьян. В начале XIX века высшие слои российского общества увлекались и хлыстовским мистицизмом. Хлыстам симпатизировали, например, масон А. Лабзин, художник Боровиковский и князь Голицын. Наименование «хлысты» происходит от встречавшегося в их среде обряда самобичевания или от видоизменённого слова «христы», так как официальные духовные лица считали неприличным в названии секты употреблять имя Иисуса Христа. Одна из точек зрения исследователей гласит, что на происхождение хлыстов повлияли западноевропейские мистические секты и масонство[21].
Основателем секты считается крестьянин Костромской губернии Данила Филиппович, в которого в 1645 г. вселился Господь Саваоф и дал людям 12 новых заповедей: запрет на брак и "плотский грех", на употребление спиртного, на посещение свадеб и других увеселительных мероприятий, а также на чтение священных книг. Преемники Данилы Филипповича также были христами.
Отдельные общины хлыстов назывались кораблями, которые понимались в качестве внутренней, тайной церкви, в отличие от внешних православных церквей[22]. Корабли были независимыми друг от друга, а во главе каждого из них стоял кормщик, называемый также богом, христом, пророком, апостолом и т.п., который пользовался неограниченной властью и огромным уважением. Также в общине могла быть кормщица, которая называлась также восприемницей, пророчицей, богородицей, матушкой и т.п.
Хлысты учили, что существуют мир духовный, созданный Богом, и мир материальный, созданный сатаной, что на седьмом небе обитают Святая Троица, Богородица, архангелы, ангелы и святые угодники. Однако, что представляют из себя Троица, архангелы и ангелы, хлысты не разъясняли. Возможно, что под этими названиями они подразумевали лишь нравственные свойства, различные проявления одного и того же Божественного существа.
Учение о воплощениях Божества в человеке раскрывалось у хлыстов с особенной подробностью[23]. По учению хлыстов, Бог может воплощаться в людей неограниченное количество раз, смотря по надобности и нравственному достоинству людей, воплощения Божества в человека идут непрерывно, за одним христом является другой, а воплощение может совершаться путём естественной передачи христом своего духа родному сыну или через продолжительный пост, молитву и добрые дела.
В целом хлысты провозглашали строгий аскетизм, пищевое и половое воздержание. Хлысты не признавали обряды официальной православной церкви, отрицали священников, официальных святых, государство и священные книги, хотя в целях конспирации могли посещать православные храмы. Богослужения хлыстов (радения) проходили ночью и состояли из молитв, пения, самобичевания и танца-кружения, при котором они доходили до состояния экстаза. Во время радений исполнялись собственные духовные песни, являющиеся важным источником для понимания мировоззрения хлыстов[24].
Примерно в 1770 г. от хлыстов отделилась секта скопцов. Основателем считается беглый крепостной К. Селиванов, покинувший секту хлыстов богородицы Акулины Ивановны, разочаровавшись в своих прежних религиозных убеждениях. Влияние скопцов проникло и в дворянскую среду: так, в 1817 г. в Михайловском замке проходили радения «Духовного союза», созданного Е. Ф. Татариновой. Секта была довольно многочисленна, главным образом в Тамбовской, Курской, Орловской губерниях и в Сибири, где богатые скопческие общины покупали земли у местного населения. В начале XIX в. центром этого движения стал город Алатырь, который возглавили местные купцы Милютинские. Благодаря их активной миссионерской деятельности алатырская скопческая община стала одной из крупнейших в России.
По мировоззрению скопцы близки к хлыстам, а в части обрядности - к старообрядцам[25]. Скопцы считали, что единственным путём спасения души является борьба с плотью путём оскопления, что затрудняло вступление в секту. Учение о необходимости оскопления скопцы подкрепляли аргументами, против которых было трудно устоять. Они искали выражения, строки и целые фразы из Библии и иных книг духовно-нравственного содержания, наиболее распространённых и уважаемых в народе, говорящие об оскоплении и выгодные скопцам. Иногда делалось снисхождение, позволяющее отлагать принятие оскопления на неопределённое время или не обязывающее к нему сразу же по вступлении в секту.
Скопцы строго соблюдали воздержание от мясной пищи, алкоголя и курения, избегали родин, крестин и свадеб, не участвовали в увеселениях, не пели светских песен и не ругались матом. Скопцы верили, что когда их численность достигнет 144 тыс. чел., наступит «Страшный суд», за которым будет торжество последователей скопчества.
В отличие от членов старообрядческих общин, скопцы охотно посещали православную церковь и даже проявляли в вопросах религиозной обрядности большое усердие. При этом они открыто осмеивали православные обряды и таинства: храм называли «конюшней», священников - «жеребцами», богослужения - «ржанием жеребцов», брак - «случкой», женатых людей - «жеребцами» и «кобылами», детей - «щенятами», их мать - «сучкой, от которой воняет и в одном месте с ней сидеть нельзя», а деторождение считали причиной обнищания и разорения.
Так как общины скопцов не могли значительно расти естественным путем из-за оскопления мужчин, скопцы отличались сильнейшим прозелитизмом и важное значение для них приобретало вовлечение «новаков». По утверждению Идриса Шаха, до 1902 г. в скопцы принимались только русские[26]. Существовало несколько основных способов вовлечения в секту новичков: оскопление малолетних родственников, экономическое закабаление, выкуп крепостных крестьян при условии оскопления, пропаганда, особенно эффективная среди юношества.
Часто вовлечение проводилось путём обещания материального вознаграждения или наследства, по определённой схеме: изучение родственных и общественных связей, особенностей характера, материального положения потенциального кандидата, завязывание вербовщиком знакомства с ним, поддержания нерелигиозных отношений в течение 2-3 лет, окружение вербуемого вниманием и благодеяниями, посещение намеченного к вербовке лица на дому разными членами культа под разными предлогами для дальнейшего изучения ритма жизни, быта и поведения, знакомств и связей, собеседование с предложением вступить в корабль и принять печати и утверждение кандидата местным лидером секты.
Однако писатель Александр Дюма-отец, наблюдавший скопцов на Кавказе, отмечал, что у скопцов существовала и практика оскопляться только после вступления в брак и рождения ребёнка[27]. По утверждению Идриса Шаха, скопцы заводили двоих детей[28].
Также от хлыстов отделилась секта постников, возглавленная тамбовским крестьянином А. И. Копыловым, который в 1820-е гг. приобрёл значительное число последователей. Он возродил авторитет Библии в своей секте и усилил пищевые запреты. После Копылова смерти в 1838 г. секта распалась на несколько течений, дав начало, например, Староизраильтянам.
Нравственная жизнь постников отличалась чрезвычайной строгостью. Сектанты не ели мяса рыбы, чеснок, лук и картофеля, не пили вино и очень часто постились. Пост состоял в безусловном воздержании от пищи и питья. Об основателе секты Копылове рассказывали, что он постился 40 дней и в это время ничего не ел и не пил. Во время поста он был видел Самого Господа Саваофа. Другие члены секты выдерживали пост в 1, 2, 3 дня и даже в 7 дней и в это время ничего не ели. Такими постами сектанты очищали себя, распинали свою плоть и приготовляли себя к молитвенным собраниям.
Кроме того, сектанты проповедовали абсолютное воздержание от супружеского общения, почитая его грехом, не ходили в гости и на улицу. Но уже Абакум Копылов ввел так называемых «духовниц» или «духовных жен». Каждый «совершенный» член секты мог избрать себе «духовницу», с которой жил «по духу», мог с ней спать, но греха не имел.
На молитвенных собраниях сектантов, кроме чтения евангелия и сочинения Святителя Т. Задонского «о должности христианской», пелись церковные молитвословия и сектантские духовные песни. Во время пения на некоторых членов секты сходил Святой Дух. Под наитием Духа некоторые из них плакали и каялись в грехах. Другие кричали разными голосами (иногда «по-звериному», «по сорочьи» и т.п.), пророчествовали о будущем, обличали грехи других и плясали. Весьма часто мужчины и женщины плясали в собраниях голые.
Особенно важное значение в собраниях получили деяния или чудотворения. Они состояли в том, что один или двое участников собрания, под наитием Духа, выходили на середину собрания и посредством различных символических действий или жестов обличали и назидали собравшихся. Деяния не изъяснялись на собраниях, за исключением тех случаев, когда кто-либо из присутствующих получал дар толкования[29].
Еще одна секта, существовавшая в первой четверти XIX в. – это духоборцы, которые идейно были близки английским квакерам и считали, что чувственно Бог существует в природе, а духовно - в человеческой душе, откуда он наставляет человека своим словом.
Наименование духоборцам дал Екатеринославский архиепископ в 1785 г., с помощью которого он хотел показать, что новое учение - это противостояние Святому Духу. Сами представители этой конфессии, узнав о таком названии, охотно приняли его в том смысле, что, отрицая религиозную внешность, они являются поборниками духа[30], борются с греховностью не церковными таинствами, а силой собственного духа.
Основал духоборство С. Колесников, живший в селе Никольском Екатеринославской губернии в 1755-1775 гг. Посланный в 1801 г. для собирания сведений о духоборцах И. В. Лопухин дал о них очень хороший отзыв, после чего был издан указ о переселении духоборцев в Мелитопольский уезд Таврической губернии, на берега реки Молочной, где было обилие земли. В 1818 г. и сам Александр I посетил село духоборов, пробыл там два дня и распорядился переселить их в еще более благоприятные места в Крыму. Кроме того, так как духоборцы по своим религиозным взглядам не могли давать присягу, в 1820 г. они были от нее освобождены. С тех пор Александр I пользуется у духоборцев исключительным почитанием - ему был даже поставлен памятник[31].
Духоборцы отрицали первородный грех, верили в перерождение души и считали, что воскрешение Христа нужно понимать лишь в духовном, а не в прямом смысле[32]. Духоборцы исповедовались только Богу, пост считали воздержанием от злых мыслей и дел, не клялись и не присягали, отказывались от военной службы, считали всех людей равными, не признавали никакую власть и отрицали любые обряды[33]. Делами общины управляла сходка старейшин.
К Писанию духоборцы относились с почтением, но непогрешимость его отвергали, поэтому были составлены сборники из разных мест Писания. Поскольку священство отсутствовало, огромную роль приобретали духовные лидеры, совмещавшие в одном лице духовный авторитет и светскую власть. Их слова и писания ставились выше Библии. Духоборцы составили из них свою Библию - «Животную книгу», записанную Бонч-Бруевичем[34]. Ее большую часть занимают «псалмы» - их 373. Каждый псалом – это либо пересказ псалма из Библии, либо пересказ Евангелия или пророков. Особую группу составляют оборонительные псалмы, в которых помещены вопросы-ответы по всем важнейшим вопросам веры духоборцев. Их духоборцы заучивали наизусть, что позволяло им удивительно согласно отвечать на вопросы чиновников. По Животной книге духоборцы учили детей, начиная с трех лет. В 5-6 лет дети запоминали до 60 псалмов. Животная книга также большое место уделяет общинной жизни, восхваляет тех, кто питается лишь своим трудом и осуждает попов, дьяков, князей, неправедных судей, которые забыли в сердцах своих Господа и стараются побольше награбить и захватить все блага в мире в свои руки. Утверждается, что на Страшном суде угнетателей будут судить все угнетенные, т.е. все, кто сеял, но ссыпал в чужие житницы[35].
От духоборцев в период 1760-1765 гг.[36] под предводительством С. М. Уклеина, который был не согласен с некоторыми убеждениями духоборцев, отделилась секта молокан. Есть несколько теорий происхождения названия «молокане». Согласно первой, молокане пили молоко в постные дни, когда это было запрещено православными канонами. Вторая теория связывает название молокан с рекой Молочной в Мелитопольском уезде, куда их ссылали. Третья версия связана с предпочтением молокан есть молочную пищу в тюрьмах и армии, поскольку эта пища не могла быть приготовлена с использованием свинины, которую молокане не едят. Сами молокане предпочитают ссылаться на упомянутую в Библии метафору духовного молока[37].
До указов императора Александра I 1903 г. молокане были отнесены к особенно вредным ересям и активно преследовались. Позднее гонения окончились, поэтому у молокан возникла уверенность в существовании царского указа «О свободе вероисповедания молокан и духоборцев» от 22 июля 1805 г. Однако оригинал этого указа найден не был, а его существование было подвергнуто критике сразу с момента появления разговоров об этом указе. Основанием уверенности молокан послужила записка о походе к царю поверенных от молокан Журавцова, Мотылёва и Лосева, о государственном совете, который Александр I созвал для рассмотрения их прошения, и о последующем царском указе. На основании этой записки в июле 1905 г. в с. Воронцовка Тифлисской губернии был проведен первый всероссийский съезд молокан, посвященный 100-летию дарования им религиозной свободы Александром I[38].
Молокане представляли собой не единую секту, а скорее религиозное движение с единым корнем, но с большими различиями во взглядах, песнопениях, учении и соблюдаемых праздниках. Среди таких направлений в молоканстве заметно выделяются мокрые молокане, практикующие водное крещение, молокане-прыгуны, молокане-субботники, соблюдающие иудейские обряды, дух-и-жизники, полагающие книгу «Дух и жизнь» в престоле, считая её третьей частью Библии и т.д.[39].
Молокане отличались символическим и аллегорическим толкованием текстов Библии, не признавали видимых храмов, икон и креста и почитания святых, отрицали необходимость священнической иерархии, клира и монашества, не совершали крестного знамения, не носили креста и считали грехом употребление спиртного, свинины, табака и наркотиков.
Таким образом, благоприятный для мистического сектантства в Российской империи период первой четверти XIX в. дал возможности для развития сект хлыстов, скопцов, постников, духоборцев, молокан и их ответвлений. У этих сект были определенные уникальные особенности, но также наблюдался и ряд общих черт: например, все они отрицали официальную церковь, ее обряды, иерархию, таинства и т.д. Рассмотренные нами секты, которые были распространены преимущественно сред крестьян, оказывали влияние и на привилегированные слои общества: хлыстам симпатизировали масон А. Лабзин, художник Боровиковский и князь Голицын, в Михайловском замке проходили скопнические радения «Духовного союза», созданного Е. Ф. Татариновой, И. В. Лопухин давал о духоборцах хорошие отзывы, а Александр I хорошо относился как к духоборцам, так и к молоканам. Общее увлечение мистицизмом среди государственной элиты во времена правления Александра I способствовало прекращению преследований сектантов со стороны государства.
Заключение.
Таким образом, во время правления Александра I в России наблюдается заметное распространение мистической литературы, а интерес к мистицизму активно проявляется среди высших социальных слоев и русских масонов. Издаются журналы и книги с мистическим содержанием. После 1812 г. мистицизм начинает получать поддержку от императора и князя Голицына. Однако вскоре в обществе вскоре возникает оппозиция к этому направлению, и Александр I пересматривает свои взгляды, что находит отражение в государственной политике. Основной концепцией русских мистиков была идея о личном спасении и внутренней церкви, существующей в каждом человеке, в противовес внешней, формальной церкви, и они считали ритуалы христианства необязательными. Кроме того, мистицизм эпохи Александра I отличался эклектичностью и некоторым недоверием к личному мистическому опыту по сравнению с западными течениями.
Период первой четверти XIX в. в Российской империи был особенно благоприятным для развития различных мистических сект, таких как хлысты, скопцы, постники, духоборцы, молокане и т.п. У каждой из этих сект имелись свои уникальные черты, но их объединяла общая тенденция: все они отвергали официальную церковь, включая её обряды, иерархию, таинства и т.д. Эти секты, в основном распространённые среди крестьян, оказали влияние и на привилегированные слои общества. Хлыстам симпатизировали такие личности, как масон А. Лабзин, художник Боровиковский и князь Голицын. В Михайловском замке проводились скопнические собрания «Духовного союза», основанного Е. Ф. Татариновой, а И. В. Лопухин оставлял положительные отзывы о духоборцах. Александр I проявлял доброжелательное отношение как к духоборцам, так и к молоканам. Наконец, общее увлечение мистицизмом среди государственной элиты в эпоху Александра I способствовало прекращению государственного преследования сектантов.
Список использованных источников и литературы здесь: https://vk.com/@-218753927-mistika-i-misticizm-v-rossii-v-pervoi-chetverti-xix-v
