FANFANEWS

Аврам Джеймс Дэвидсон (Avram James Davidson) — американский писатель еврейского происхождения, критик и редактор, автор почти двух десятков романов, около трех сотен рассказов и повестей, а также эссе и статей. Сегодня исполнилось 100 лет со дня его рождения.

Работал в основном в жанрах научной фантастики, фэнтези и детектива, однако существенная часть литературного творчества (в большей степени это касается малых форм) не вписывается в какие-то строгие жанровые рамки, имеет сходство с лит. мейнстримом и весьма самобытна.

Отец — Гарри. Мать — Лилиан Адлер. Некоторое время изучал антропологию в Университете Нью-Йорка. Был призван в армию в 1942 году. Служил в Военно-морском флоте США в качестве медбрата, первоначально — в Военно-воздушных силах флота, потом — в пятом полку морской пехоты на юге Тихого океана, на Окинаве и в Китае, где встретил капитуляцию Японии. После Второй мировой ненавидел все немецкое — не притрагивался к вещам немецкого производства, препятствовал своим переводам на немецкий.

Ортодоксальный иудей. В армии испытывал большие трудности, но соблюдал ритуалы — ел только кошерное, а его борода была единственной разрешенной в дивизии. После войны путешествовал по Англии, Европе и Восточному Средиземноморью. Посещал Университет Йешива в Нью-Йорке, который также не закончил. Был в мае 1948 в Палестине, участвовал в арабо-израильской войне 1948-49 г.г.

В 1951 закончил сельскохозяйственный колледж Пирса в Канога-Парке. Выехал в Израиль для работы по специальности, но вскоре вернулся. С большим трудом зарабатывал на жизнь литературой. Дважды жил в Израиле, жил также в Мексике и Белизе (Британский Гондурас). Преподавал или был приглашенным лектором, несмотря на отсутствие академической степени, в университетах Вашингтона, Калифорнии, Техаса, Мичигана. Последние годы жил в штате Вашингтон. Среди тех, кто учился у Дэвидсона писать — Питер Бигл и Люциус Шепард. После серии инсультов был прикован к инвалидной коляске, но продолжал писать, печатая одной рукой на пишущей машинке.

Умер в Вашингтоне, его пепел развеян над Тихим океаном.

Малотиражное издание (2021 год, 30 экземпляров) романов "Вергилий в Аверно" и "Феникс и зеркало" на русском языке

Жена — Грания Дэвис. Познакомились осенью 1961, с 1962 года — женаты. Свадьба состоялась в доме Дэймона Найта, в Милфорде, Пенсильвания. Сын — Итан, родился в ноябре 1962 г. Трудности жизни привели к разводу. Бывшая жена уехала в Калифорнию в середине 1964 г., хотя до конца жизни они оставались в хороших отношениях.

Начал публиковаться в «Jewish Life» в 1949 г., в «Commentary» в 1952 г. под именем A.A. Davidson. Был очень активен в еврейской общине Нью-Йорка этого периода. Первая НФ публикация — рассказ «My Boy Friend's Name Is Jello», 1954. Был редактором журнала «Magazine of Fantasy & Science Fiction» с апреля 1962 г. по ноябрь 1964 г. Стоит отметить, что как раз в это время журнал получил премию «Хьюго».

Публиковал также детективы под псевдонимом Ellery Queen (не путать со знаменитыми авторами детективов Фредериком Даннеем и Манфредом Ли, также работавшими под псевдонимом Эллери Куин), а эротические произведения — под псевдонимом Carlton G. Miller.

Источник: fantlab.ru

В нашей стране Дэвидсона издавали очень мало. Единственный полноценный авторский сборник тиражом 200 000 экземпляров вышел в 1993-м в серии Fantasy издательства "Северо-Запад". В книгу "Феникс и зеркало" вошёл одноимённый роман и сборник рассказов "Странные моря и берега". Удивительно, но на русский был переведён весь сборник, вместе с двумя предисловиями к нему - авторским и Рэя Брэдбери. Ниже я эти предисловия и публикую. Для тех, кто заинтересовался - саму книгу легко можно найти в сети.

Предисловие автора к сборнику "Странные моря и берега"

Уговорить издателя выпустить сборник рассказов — задача, над которой призадумался бы и Геркулес. Стоит, только заговорить об этом, как они начинают ныть, хныкать, лезть на стенку и пытаются скрыться. Поскольку мне каким-то образом трижды удалось это сделать — один раз при содействии литературного агента, второй — вопреки активному безразличию такового и в третий раз при помощи коварства, — я пообещал принести, и действительно принес, роман, чтобы подсластить пилюлю — я чувствую себя весьма сведущим и не по зрелым своим годам умудренным опытом, и это побуждает меня поделиться некоторой его частью с моими читателями.

Когда я впервые подумал о таком сборнике, у меня не было ни одной опубликованной книги, и вообще мало что было, и я завернул свои рассказы, отпечатанные на машинке (в отношении многих из них никогда не осуществлялось jus primus noctae *, или droit de seigneur **, или право занесения в каталог Библиотеки Конгресса), в старый плащ, предоставив силам природы трепать мои покровы, не столь невосполнимые, и отнес все это на просмотр мисс Джудит Меррил, которая уже начала профессиональную деятельность и стала выдающейся известной, писательницей и составительницей антологий.

Джудит Меррил

— Я называю их «Рассказы о старом и любопытном», — сказал я, — и отсылал их агенту, но он их сразу же вернул. (В последствии он тоже оказался жертвой грандиозного провала, в последний раз его видели на Андаманских островах или где-то там, он перебирался мелкими случайными заработками.) Мисс Меррил прочла рассказы, снисходительно мне улыбнулась и сказала, что издатели терпеть не могут выпускать сборники рассказов, что на самом деле я — эссеист, а шансы на удачу у них примерно такие же, как у изготовителей хлыстов для кучеров кабриолетов. Затем она привела меня в состояние левитации, объявив, что собирается переиздать один из моих рассказов, но, по-видимому, сочла, что и этого недостаточно.

— Что я могу для вас сделать? — спросила она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне. — Я могу познакомить вас с редактором журнала, — сказала она. Я сказал: «Ура!» «Он, может быть, ничего и не купит, — предостерегла она, — но выпивку поставит». Ну, сэр, м-да, сэр, он действительно поставил выпивку. (Не Петрарка ли говорил: «Мне легче просклонять шесть существительных, чем отклонить одно предложение выпить?»)

И мою душистую лаванду он купил, то есть мои рассказы, то есть некоторые из них. Это был Роберт П. Миллз, заведовавший в то время редакцией Журнала Фэнтези и Научной Фантастики и «Журналом детективов им. Эллери Квина». «Вам никогда не приходило в голову предложить что-нибудь и для второго нашего журнала,?» — спросил он. Я сказал: «Я никогда не писал настоящих детективов». «Вполне достаточно, — сказал он, — чтобы в рассказе присутствовали какие-то элементы преступления». «Достаточно, — вполголоса сказала мисс Меррил, — чтобы кто-нибудь из действующих лиц бил свою жену».

«Вот, у меня тут по чистой случайности оказалось кое-что при себе», — сказал я, с лихорадочной небрежностью копаясь в своем заплечном мешке, потому что действительно так случилось, что... «Мне много раз приходилось читать эту фразу, — сказал ошеломленный м-р Миллз, — но я впервые слышу, чтобы кто-то произнес ее вслух». Тем не менее, он не купил тот рассказ, никто так его никогда и не купил, и, как знать, может быть, горничная Джона Стюарта Миллза пустила его на растопку, когда у нее кончилась рукопись «Французской революции» Карлиля, которой пользовалась с этой целью прежде. Содействие моей карьере со стороны мисс Меррил не ограничилось этим знакомством и повторным изданием моего рассказа «Голем» в её ежегоднике НФ, потом она перезнакомила меня со всеми представителями мира художественной литературы за исключением Германа Мелвилла, который в то время оказался пьян. Он написал «Моби Дика» лишь затем, чтобы благодаря рекламе заиметь надежду на получение той самой работы на таможне, а потом ему стало просто все равно.

Таким образом, перед нами встает извечный вопрос: «Что важней, знать Что-то или знать Кого-то?» Позвольте, я вам скажу: «И то и другое». Душевная доброта мисс Меррил способствовала возникновению к успеху многих моих рассказов и книг, а также — косвенным образом — моего первого брака, первого ребенка и (вопреки все той же доброте) моему нынешнему положению в качестве Большого Человека Средних Лет. в области Того и Сего, благодаря которому я до сих пор иногда получаю приглашения посетить перерыв в университетском семинаре и попить кофе.

Разумеется, подобные перемещения всегда происходят на улице с двусторонним движением. Когда я сам только-только стал, ну, не совсем редактором, это пришло позже, а чем-то вроде ученика-ассистента редактора, я как-то поддержал одного человека, который впоследствии приобрел известность под своим настоящим именем. — Шимон Винсельберг, как автор теле- и кинокартин, а также пьес, поставленных на Бродвее и вне Бродвея. Он по прошествии времени познакомил меня с Уордом Муром, который не только вдохновил меня на то, чтобы послать Энтони Бучеру рассказ, который привлек ко мне внимание мисс Меррил, но и представил меня Рэю Брэдбери, а много лет спустя стал крестным отцом моего сына... Что? Нет, не Рэй Брэдбери, а Уорд Мур. И если вы уже пришли в изрядное замешательство, я полагаю, вы как раз достигли того самого состояния, когда уже можно перевернуть страницу и прочитать все остальное в этой просто прекрасной маленькой книжке.

Рэй Брэдбери

Рэй Брэдбери. Ночное путешествие в Восточном экспрессе. Место назначения: Эйв

Когда пишешь введение к книге другого писателя, может возникнуть несколько рискованных последствий.

Первое: можно его перехвалить, и в этом случае читатель отвернется со словами: «Да не может он быть так уж хорош». При этом читатель будет воспринимать каждый рассказ как вызов и станет проверять, действительно ли писатель такой замечательный, как ему говорили.

Второе: можно недохвалить. В попытке остаться беспристрастным и честным, можно чего-то недоговорить. В таком случае читатель скажет: «Как странно. По-моему, критик жутко скрытен. А значит, рассказы, которые за этим следуют, и читать не стоит».

И вот, книга уже закрыта.

Я хотел бы удержать равновесие где-то между двух крайностей. Это нелегко, когда речь идет об Эйве Дэвидсоне. Потому что его рассказы доставляют мне удовольствие уже много лет, и я полагаю, что его давным-давно пора бы обнаружить.

Так что позвольте мне кинуться очертя голову прямо вперед, а не назад, не оглядываясь ни направо, ни налево.

По-моему, Эйв Дэвидсон сочетает в себе множество дарований и качеств, в числе которых находятся воображение, изящество стиля и, пожалуй в первую очередь, остроумие.

Многие из этих рассказов — совершеннейшая тайна, загадка. Эйв Дэвидсон окружает нас туманом, позволяя нам медленно изыскивать ориентиры. Он понемногу подбрасывает нам информацию. Нам не известно, ни где мы находимся, ни что представляют собой действующие лица, ни что они затевают. Постепенно мы находим дорогу к свету, причем м-р Дэвидсон всегда оказывается в нескольких небольших шагах от нас, впереди, он окликает нас, как всегда делают хорошие рассказчики: «Сюда, а теперь сюда, сюда, наверх, а теперь вниз, а теперь в эту сторону, идите же!»

И он всегда точно знает, какое количество информации нужно дать в каждый данный момент. Он знает, как надо разматывать веревочку, дюйм за дюймом. Если бы он делал это слишком медленно, мы бы уже заснули. А если бы слишком быстро, не поняли бы, в чем дело. Такое умение поддерживать правильный темп присуще подлинному рассказчику.

Рассказчик. В наше время такой эпитет чуть ли не оскорбление. Нам уже набили оскомину «жизненные» писатели из «Нью-Йоркера» и прочие бездари нашего времени, кочующие из одного журнала в другой, поэтому встреча с чем-то в духе Эйва Дэвидсона повергает от изумления в легкий шок. Ведь именно так писали рассказы когда-то и, может, еще будут писать, если мы предоставим это занятие более способным людям.

Когда я читал этот сборник, мне пришли на ум имена некоторых авторов рассказов. Я надеюсь, м-р Дэвидсон с одобрением отнесется к моему списку, который как-то понемногу составился сам собой: Редьярд Киплинг, Саки, Джон Колиер, Дж. К. Честертон.

Я мог бы продолжить список, но пока удовольствуемся этим.

Не могу себе представить ничего лучше долгого путешествия на поезде, ну, скажем, на старом добром Восточном экспрессе, где в вагоне-ресторане путешественника ждет хорошая еда и доброе вино, а напротив меня сидели бы, олицетворяя собственные книги, м-р Киплинг, Саки, Колиер, Честертон и среди них Эйв Дэвидсон при полном самообладании и в распрекраснейшем настроении.

Я понимаю, что поместил его в редкое изысканное общество, но мне всегда было свойственно делать рискованные шаги из-за привязанности или восхищения. Я не возьмусь сказать, что он достиг тех же высот, что и они, но скажу: окажись эти люди в таком поезде, они с радостью послушали бы Эйва Дэвидсона во время такого славного ночного путешествия, они стали бы его читать, и он бы им понравился. Вам удалось бы обнаружить его рассказы в их сумках для книг, а их рассказы оказались бы у него в сумке. Хотя их вкусы и способности различаются между собой, мы знаем, что они — отличные попутчики и люди хорошие. Путешествие окажется приятным благодаря их мастерству по части приятных странностей, когда маленькая правда превращается в ложь или ложь неожиданно оборачивается правдой.

Я с удовольствием проехался бы с ними и не спал бы полночи, мчась сквозь тьму по Европе, и даже рта не раскрыл бы, только бы послушать их рассказы.

Возможно, время от времени на их ночные рассказы в дороге опускалась бы тень Кафки. А где-нибудь за чертой Будапешта по странной причуде немыслимой географии призрачный сигнальщик Диккенса взмахнул бы флажком, задержав поезд на некоторое время на призрачной стоянке.

Я упомянул обо всех этих людях и об исходящих от них ощущениях, потому что читатели всегда желают знать: ну, а на кого же похож этот новый писатель? И начинаешь мямлить, напрягая мозг, и в конце концов выдаешь заношенные ярлыки и хромые теории. Эйв Дэвидсон не похож ни на кого из них, и все же, как я уже говорил, это ночное общество ему подходит. Они зазвали бы его к себе из коридора, даже если бы он просто проходил мимо, замаскировавшись под контролера, усыпанного странным конфетти, оставшимся от компостирования билетов на самых удивительных маршрутах.

В Эйве Дэвидсоне есть что-то от смутьяна. Он может заблуждаться, но это те самые заблуждения, которые мы не то что прощали Бернарду Шоу, мы ими восхищались. Нам нравятся возмутители спокойствия, потому что среди нас так много пуритан радикалистов, которые не смогли бы даже превратить крота в радикала, а уж задеть за живое улитку и подавно. Дэвидсон, как и Джон Колиер, создатель гироскопов, которые по самой логике своей структуры не должны бы работать, но — ах! — вот они, над пропастью, вращаются и гудят.

Я не стану, повторяю, не стану составлять список особенно полюбившихся мне рассказов из этой книги. Это несколько смешно, ведь мне может нравиться «Сейчеверелл», а вы отдадите предпочтение «Чану», я могу кричать о «Связанных хвостом к хвосту королях», а вы отдадите свой голос за «Флакон с кисметом», а я сменю курс и встану на вашу сторону.

И под конец предупреждение, звучащее недостаточно часто: сборники рассказов, как и витамины, следует принимать по одной-две штуки на ночь, перед сном. Искушение неизбежно, и все же не глотайте книгу целиком. Читайте потихоньку, и в результате возникнет полезная для здоровья привязанность к рассказчику Эйву Дэвидсону.

Такие вечера сольются в неделю, и вы обнаружите в себе уместное желание снова отправиться в этот странный дикий край Эйва Дэвидсова и путешествовать там еще много лет.

— Еще! — скажете вы.
— Еще! — скажу я.

Разве он сможет устоять перед нашими призывами?

Лос Анджелес, Калифорния
18 ноября, Второй Год Аполло ***

Примечания:

* Право первой ночи (лат.)
** Право сеньора (франц.)]
*** 1971 год

Материалы о других писателях:

• Гений советской фантастики — Иван Ефремов

• О жизни и книгах Вениамина Каверина

• В лапах у Винни-Пуха и собственной жены — две беды Алана Милна

• Почему для нас важен Александр Островский — к 200-летию великого русского драматурга

• Эдмонд Гамильтон — железнодорожный клерк, ставший Звёздным королём

• Сергей Лукьяненко — главный «дозорный» отечественной фантастики

• Артур Хейли — автор капиталистического производственного романа

• Роберт Блох — великий и ужасный, в России не известный

• Эдгар По: «Майн Рид — колоссальный лжец!»

• Маргерит Дюрас: «Женщина — это пролетариат»

• Дэн Симмонс — прилежный читатель, ответственный учитель и великолепный писатель

• Отец американской литературы Вашингтон Ирвинг — сегодня исполняется 240 лет от его рождения

• Добрый волшебник с запада — Клиффорд Саймак и его книги

• Рэй Брэдбери — живая машина времени

• Абрахам Меррит — творец кошмаров и фантазий

• Фриц Лейбер — Великан героического фэнтези

• Генри Каттнер и Кэтрин Мур — гениальные халтурщики и мистификаторы

• Жизнь Эдгара По — как правильно сойти с ума и стать несчастным

• Конан-литератор: отец и заложник Шерлока Холмса — Артур Конан Дойль

• Моряк, который не вернулся домой — Роберт Луис Стивенсон

• Андрэ Нортон — первая леди фантастики

• Филип Хосе Фармер — повелитель миров и героев

• Курт Воннегут — канарейка в шахте

• Джонатан Свифт — Человек на все времена

• Офицер, ставший фантастом — Роберт Энсон Хайнлайн

• Обогнавший время — Жюль Верн

• Станислав Лем и его фантастика — о жизни и творчестве писателя

• Роберт Асприн — легкомысленный мифотворец (о жизни и творчестве писателя)

• Роберт Адамс — Вождь кланов (о жизни и книгах практически не известного в России писателя боевого тёмного фэнтези)

• Гарри Гаррисон и дао Колобка — о жизни и книгах писателя

• Патрульный Времени и историк будущего — Пол Андерсон (о жизни и творчестве писателя)

• Вечный лоцман Марк Твен (о жизни и творчестве писателя)

• Лазарь Лагин — раб волшебной лампы (о жизни и книгах автора «Старика Хоттабыча»)

Слизь, всегда присутствовавшая в организме, неизменно пугает человека и даже вызывает отвращение. Этот феномен активно эксплуатируется писателями-фантастами и режиссерами фильмов про инопланетян. Откуда взялся этот страх, рассказывает научный журналист Сюзанна Ведлих в «Книге слизи. Скользкий след в истории Земли», которая вышла в апреле в издательстве «Лед».

Кадр из фильма "Капля"

В опустевшем коридоре одного нью-йоркского отеля происходит достаточно неприятная встреча, когда Питера Венкмана, новоиспеченного охотника за привидениями, сбивает с  ног «Туман класса 5» и покрывает зеленая слизь. Это сражение со слизью из фантастической комедии «Охотники за привидениями» 1984 года до сих пор считается культовым. Фильм появился, правда, в то время, когда любая кинокартина с намеком на ужас буквально тонула в слизи. Во всех кинотеатрах тогда был буквально огромный поток слизи, который топил зрителей, испытывавших восторг и отвращение одновременно. Американский журналист Дэниел Энгбер описал это цунами из слизи как художественное выражение нестабильной эпохи, в которой выживание человечества стояло под угрозой радиоактивного заражения.

Эти страхи нашли отражение в  современной культуре: иногда, с  точки зрения Энгбера, в  качестве неоновой флуоресцентной слизи. Возможно, жижа из «Охотников за привидениями» была настолько неопределенной, что с  ней можно было ассоциировать самые разные эмоции, от страха перед радиацией до современного отвращения к слизи. Встреча Питера Венкмана с «Туманом класса 5», однако, имеет не только историческое значение. Она неумолимо вызывает отторжение. Удивительно, что веществу, всегда присутствовавшему в человеке, в любых других живых существах и в природе, уделяется так мало внимания вне мира фантастики.

Тем не менее есть одно положительное исключение. В производстве игрушек как раз ценятся товары, содержащие слизь или другие тошнотворные компоненты. Взрослым такие вещи кажутся сущим безобразием, а  для детей они, напротив, являются источником удовольствия. В  сознании детей это как раз то, что отделяет их от скучного мира взрослых. Привлекательно то, что запрещено и  табуировано, привлекательна черта дозволенного, которую можно пересечь, и, таким образом, привлекательна слизь, которую можно физически потрогать и даже взять обеими руками.

В последние годы стало очевидно, что целые поколения детей, от первоклассников до подростков, сходят с ума по мерцающей, блестящей, а иногда и  попросту ядовито окрашенной слизи самого разного рода. Казалось бы, сейчас более популярны ведьминские зелья, однако радиоактивная слизь из голливудских фильмов тоже пока что не сдает позиции. Иными словами, без слизи и слюней современных монстров теперь не найти. Кажется, это стало негласным правилом в жанре ужасов: слизь хорошо продается! Зомби изначально имеют свойство просачиваться, тогда как мутанты, инопланетяне и  другие чудовища либо состоят из слизи, либо оставляют слизистый след, чтобы вызывать у  зрителей отвращение. Вольно цитируя Джейн Остин, общеизвестным фактом является то, что монстр в главной роли непременно нуждается в каплях слизи. Аналогичным образом обстоят дела и в литературе, что искренне признает автор множества книг в жанре ужасов Стивен Кинг. «Рвотный рефлекс отвращения» после страха и  ужаса  — это последнее рабочее средство в щекочущем нервы жанре ужасов, которое он применяет на своих читателях:

«Если я не могу вселить в читателя страх, я попробую вселить ужас, а если и это не получится, я попробую вызвать у него отвращение. Я не гордый».

Разумеется, доктрина отвращения началась не со Стивена Кинга. Это произошло задолго до того, как он взялся за перо, а движущаяся слизь вылилась на наши экраны. Американский писатель Г. Ф. Лавкрафт вышел на совершенно новый уровень описания слизи в своих трудах. При жизни он не был успешен и печатался в дешевых журналах. Это стало неким правилом: слизь ассоциируется с литературой якобы низшего класса, но также и с детской литературой, комиксами и многими проявлениями современной культуры, что отчасти является заслугой Лавкрафта. Наряду с Эдгаром Алланом По, Лавкрафт считается одним из основателей фантастической литературы в жанре ужасов. Стивен Кинг также отмечал, что вдохновлялся «загадочным принцем ужасов XX  века» и  его трудами, порожденными чрезвычайно мрачной фантазией.

В произведении «Хребты безумия» можно встретить аморфных шогготов, которые состоят из иссиня-черной слизи и имеют такие же слизистые конечности:

«бесформенная амебовидная протоплазменная масса, источающая слабый свет и обладающая несметным количеством глаз, меняющих форму, похожих на зеленые гнойные пузыри. Глаза эти перемещались по лбу и затылку, по мере того как шогготы надвигались на нас».

Сюжетные линии о шогготах и других существах в романах и  рассказах Лавкрафта переплетались. Они относятся к мифам о Ктулху, готическом существе с крыльями и щупальцами, которое живет в этой выдуманной литературной вселенной и по сей день вдохновляет других авторов. Данное произведение  — это прекрасная иллюстрация жанра «космических ужасов», в рамках которого авторы подселяют к  нам неизвестных древних божеств, пытающихся завоевать господство над Землей. Сам Ктулху спит в  своем логове — в «зеленом слизистом склепе» в подводном «городе трупов» Рльехе — и ждет, когда звезды укажут, что он может вернуться.

В рассказе «Зов Ктулху» Лавкрафт описывает, как проплывающее мимо судно нарушает сон столь могущественного существа:

«Все слушали, как Оно, пуская слюни, выползает на свет и на ощупь протискивает свое зеленое тело сквозь темные врата в ядовитый сумасшедший прогнивший город».

Человеческое существование находится под угрозой прежде всего из-за нашей невежественности. Мы позволяем злу поселиться и процветать среди нас. Эту проверенную сюжетную линию в различных формулировках Лавкрафт использует снова и снова. Без его трудов были бы немыслимы многие другие классики жанра ужасов. Влияние Лавкрафта особенно заметно в экранизациях, в которых нашу планету снова и снова захватывают инопланетные чудовища, появляющиеся из глубин нашего подсознания. Так воплощаются наши страхи. И главный из них — слизь.

Приключения охотников за привидениями вызваны возвращением шумерского бога Гозера на Землю. Он находит временное пристанище в теле Сигурни Уивер, которой затем было суждено столкнуться с еще более слизистыми существами в культовой сцене фильма «Чужой». Первый раз слизь хлынула на экраны с  выходом фильма «Капля», рассказавшем о  темно-красном космическом существе, которое попало на Землю в результате катастрофы в 1958 году. Капля начала охоту на молодого Стива МакКуина и других обитателей Земли. «Беги —не  останавливайся…»  — предупреждал трейлер к  фильму. Под «красной угрозой» подразумевался, вероятно, коммунизм.

Охотники за привидениями сражались со слизью, состоявшей из ядерных отходов. В  свою очередь, современные смертельные слизи, по задумке американского писателя Джеффа Вандермеера, появились из биолабораторий или были порождены самой матерью-природой из-за сбоя в процессе мутации. Слизь соответствует времени, представляя собой условную Каплю в зависимости от страхов конкретного поколения.

Столь же вечным является и  другой грандиозный научно-фантастический роман, для которого не нашлось однозначного толкования. В  философском романе Станислава Лема «Солярис» человек заражает другую планету, управляемую всемогущим океаном, состоящим из геля. Этот океан сам создает уходящие на километры ввысь небывалые красоты. Десятилетиями терпят крах попытки установить реальный контакт с этим загадочным разумом. Ученым не удается разгадать тайны поведения океана. Тем не менее эта выдуманная миссия приносит результаты, хоть и плачевные. Говоря о научных исследованиях в космосе, известный астрофизик и писатель Карл Саган отмечал, что «поиски внеземного разума по сути являются поисками нас самих». Человек мал и беспомощен в своем противостоянии с  непобедимым спокойствием океана на Солярисе. Возможно, Лем хотел указать нам на границы наших возможностей?

Об этом же идет речь в романе Г. Ф. Лавкрафта «Тень над Иннсмутом», в котором эпизодически появляются протоплазматические шогготы. Они служат амфибиям, людям-рыбам, которые обитают в морской пучине у дьявольского рифа недалеко от маленького, забытого богом городка в Новой Англии. Эти существа передают жителям опасное заболевание. Избежать проклятия невозможно, в  чем наконец вынужденно убеждается герой этой кошмарной истории. Скорее всего, это литературное выражение реальных страхов самого автора. Говард Филлипс Лавкрафт родился в  1890 году в  городе Провиденс, Род-Айленд. Его детство и юношество были омрачены долгой болезнью и ранней смертью отца, которого поселили в приют для умалишенных, где он и умер, вероятно, от последствий запущенного сифилиса.

В романе жены заражались опасным вирусом от своих мужей, а также могли передавать его своим нерожденным детям. Возможно, мать Лавкрафта, Сара Сьюзан, тоже пыталась найти в своем сыне следы прогрессировавшей болезни мужа? Нам известно лишь то, что она относилась к нему противоречиво, чередуя всепоглощающую, даже чрезмерную материнскую любовь и отношение к нему как к «гротескному» и уродливому отпрыску, как она описывала его другим людям. К примеру, в детстве она советовала ему все время оставаться дома, чтобы не пугать соседей. Неудивительно, что Лавкрафт вырос одиноким, странным и необщительным. Если он и переборол конфликтные отношения с матерью, то только после ее смерти. Сара Сьюзан, как и ее муж, умерла в больнице Бутлера в Провиденс, хотя до сих пор непонятно, была ли она также заражена сифилисом или нет.

Их общий сын в любом случае рано нашел свою мирную обитель в книгах, среди которых были классические произведения — ужасы Эдгара Аллана По, а также статьи по астрономии, которые вселили в  Лавкрафта уверенность, что Вселенная — это источник появления всемогущих монстров. Их слизистый вид, возможно, был связан с  возрастающей ролью эволюционной биологии, набиравшей популярность среди общественности. Особенно сильное влияние имел ведущий дарвинист того периода — Эрнст Геккель. Он известен своим филигранным художественным изображением медуз, актиний, червей и  подобных им существ. Он создавал иллюстрации в  таких тонких деталях, что его зачастую идеализированные изображения послужили определенным вдохновением для современного искусства.

Эрнст Генрих Геккель. Эхиноиды. «Красота форм в природе»

Однако это не все. «Геккель создал колоссальное в научном и философском смысле творение, к которому стремились его соратники,  — говорится в  одной из книг об этом выдающемся биологе-эволюционисте и талантливом художнике. И далее: — Исходя из размышлений Дарвина и собственных биологических исследований, он довел свои знания о развитии жизни до совершенства, что признано во всем мире».

Достижения Геккеля, правда, не оправдывают его работы о происхождении человека, основанные на принципах искусственного выведения и селекции, подразумевавших при этом истребление тяжело больных людей. Не совсем понятно, было ли это неутешительным результатом мыслительного эксперимента, или он писал с  полным убеждением. В  конце концов, сейчас это не так уж важно. Тем не менее его работа, наряду с  несколькими другими, стала теоретической основой для евгеники XX века. В Лавкрафте Геккель нашел старательного ученика, считавшего себя благородным потомком новой английской аристократии, родившимся в  неправильное время.

Лавкрафт отрицал все современное, в связи с чем и наступавшее «американское столетие», и Первая мировая война были не более чем фоновым шумом в его произведениях, которым он нарочно придавал определенный старомодный эффект своим особым стилем речи. Тем не менее эксцентричное ретроградство Лавкрафта имело и более темную сторону. Часто цитируется его письмо, датированное 1928 годом, в котором он описывает обитателей бедных кварталов Нью-Йорка. Эти строки пропитаны отвращением:

Органические существа — итальянцы, евреи и азиаты, — которые населяют эту страшную клоаку, даже при максимальном напряжении воображения не могут называться людьми. Монстроподобные, амебоидные, скользкие, с расплывчатыми очертаниями из вонючей вязкой слизи, напоминающей процесс гниения и разложения на Земле. В каком-то смысле они напоминают не что иное, как червей-паразитов или безымянных существ с морских глубин.

Очевидно, что расисту и антисемиту Лавкрафту глубоко противна идея смешения национальностей. В  его произведениях странные существа, например Ктулху, пытаются обрести господство над людьми или, что еще хуже, незаметно с ними смешаться. Для Лавкрафта чужое не имеет права ни ассимилироваться, ни, тем более, победить.

Не только у него, но и у других авторов этого жанра смертельной слизи противопоставляются благородные персонажи, чаще всего ученые. Их безграничная научная пытливость раскрывает темные тайны природы и пробуждает ужасы, которым было бы лучше оставаться неизвестными. Именно так полярные исследователи в вечных льдах Антарктики сталкиваются с «нечто из иного мира», отдыхающим в зимней спячке на своем космическом корабле. После его пробуждения становится очевидно, что эта инопланетная слизь, как и шогготы, может менять свой облик и обманом превращаться в самих ученых. Таким образом, ученые впредь должны сражаться с монстром, который под дружеской маской слоняется среди них.

Здесь можно увидеть параллель с другим рассказом Лавкрафта — «Зовом Ктулху». В нем лишь один норвежский офицер Густав Йохансен выживает в схватке с древним богом. Сета Брандла в «Мухе» также губит его научная любознательность: ученый в  результате неудачного эксперимента превращается в  гротескное существо  — получеловека-полунасекомое. Как и жители Иннсмута, он проходит путь от личиночной стадии человека до перерождения в  монстра. «Муха», однако, представляет собой «одну из самых “слизистых” романтических историй»,  — пишет исследователь медиа Ребекка Белл-Метеро в своем эссе о слизи, сексуальности и гротеске. Это заслуга подруги Брандла, которая, несмотря на всю отвратительность его превращения, остается с ним. Несмотря на успех «Мухи», популярность слизи в кинематографе к концу тысячелетия постепенно сошла на нет. Казалось, что поток слизи, так резко и бурно хлынувшей на экраны, прекратился так же внезапно, как и начался.

«Конец тысячелетия ознаменовал конец определенного цикла», — пишет Белл-Метеро в 2004 году. Казалось, зрители стали пресыщаться отвратительными слизистыми представлениями. Страх перед апокалипсисом и террористические атаки снизили интерес публики к гротескным изображениям. Им на смену пришли военные фотографии, и слизистые, противные фильмы, как следствие, вышли из моды на время… но они вернутся.

С точки зрения сегодняшнего дня прогноз Белл-Метеро, сделанный в  2004 году, оказался совершенно правильным. «Чужой» так никогда и  не ушел с  экранов, планируются новые экранизации «Капли» и «Мухи», в  то время как теперь уже женскому составу фильма «Охотники за привидениями» предстоит вновь сразиться с «Туманом класса 5». Таким образом, слизь снова в  моде, в  связи с  чем опять возникает вопрос, что же она в  целом символизирует? Зачастую она представляет собой размытую линию, разделяющую нас и чужих, роль, которую она берет на себя и в реальности тоже. Это объясняется тем, что люди — биологические существа с аморфной натурой, и мы не можем долго сохранять ни нашу внешнюю телесную оболочку, ни внутреннюю культуру. «Цивилизация, контроль и безопасность  — это лишь самая поверхность воды, — говорит писательница Ницци Джерард и добавляет: — Во всех нас, зачастую в уголках нашего разума, живет неприятное осознание того, насколько мала наша власть над нами самими, над нашей душой и телом».

Муха

Наши границы неточны даже без паразитирующих, жаждущих власти инопланетян. Эти границы обозначены именно слизью. Это вещество, символизирующее переход от здоровья к заболеванию. Это граница между мной и тобой в сексе, позволяющая, более того, осуществить более слаженный половой контакт. Наконец, слизь символизирует последний переход от жизни к свойственному смерти ослизнению, когда тело в процессе разложения теряет всякую форму. Тем не менее, несмотря на внешние сходства, слизь слизи рознь. Слизи, присущие живым существам, характеризуются крайней сложностью и  многогранностью, в  то время как слизь, свойственная разложению, представляет собой лишь отход, побочный продукт, не имеющий упорядоченной структуры.

Слизь, впрочем, может означать не только слабость тела, но и слабость духа. Это проявляется в разрыве между тем Я, которым мы являемся, и  тем Я, которым мы хотим быть. Конфликт между двумя Я обусловлен нашей примитивной, животной природой, которая крайне тесно связана с нашими благородными помыслами. В повести Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886) с этим сталкивается доктор Джекил. Поддавшись научному порыву, он пытается отделить хорошее от плохого в своей душе. Вместо этого он невольно способствует появлению смертоносного существа — мистера Хайда. Мистер Хайд появляется «со дна слизистой ямы» и впервые принимает видимый облик. Монстр существовал всегда, однако был пленен в теле доброго доктора Джекила.

Слизь как выражение собственной слабости и  подавленных воспоминаний занимала также философа Жан-Поля Сартра, который в своей книге «Бытие и ничто» уделяет некоторое внимание «вязкому». Именно текучий, вязкий, липкий материал, то есть слизь, должно быть, поспособствовал экзистенциальным страхам Сартра. Слизь как «агония воды»? Слизь как «дегенеративная жидкость»? Слизь как «сосущая кровь пиявка»? Если бы Сартр был женщиной, у него бы тут же диагностировали истерию, например, из-за подобных формулировок: «слизь похожа на воду ровно в той же степени, в которой полет курицы похож на полет ястреба». Сартр на этом не останавливается, превращает слизь в определенное женское свойство и характеризует его как «сладкую женскую месть».

Можно ли это считать хладнокровным взглядом философа на явления, происходящие в  мире? «Эти примеры иллюстрируют идею особенностей, отличительных черт, которыми обладают, например, вязкость и  слизистость»,  — пишет мне Сара Бэйквелл в качестве объяснения этого феномена в одном из своих электронных писем.

Или, быть может, отвращение сидит в нас так глубоко, что мешает смотреть на эту тему объективно? Когда философ боится затеряться в слизи, имеет ли он в  виду себя и  своего собственного мистера Хайда? В произведении «Бытие и ничто» Сартр делает набросок прогрессивного мировоззрения, «засасываемого течением прошлого». Это вторжение тысячи паразитов. И снова нападает Капля. Слизь делает монстра монстром? Выдающийся чешский писатель Карел Чапек родился в  1890 году, как и  Г. Ф. Лавкрафт, которого он своими глубоко посаженными глазами на серьезном лице и  гладко причесанными волосами отдаленно напоминает. Оба писателя в 1936 году опубликовали важные произведения с поразительными сходствами. Если в Иннсмуте Лавкрафта монстры-амфибии обитают у дьявольского рифа у берегов Новой Англии, то в «Войне с саламандрами» Чапека они населяют дьявольскую бухту Суматры. Выбранный Чапеком вид слизистых монстров анатомически совпадает с вымершим видом исполинских саламандр Andrias scheuchzeri. В XVIII веке ископаемые останки этих саламандр считались останками людей невысокого роста и жертв библейского потопа. В романе животные ведут войну против человечества и стремятся к мировому господству. Так по-лавкрафтовски!

В отличие от монстров Лавкрафта, монстры Чапека по природе миролюбивы  — до тех пор пока люди не начинают их эксплуатировать и  порабощать. «Здесь их можно варить или тушить, по вкусу они получаются как говядина скверного качества. Мы приготовили и съели саламандру, которой до этого дали имя Ганс,  — говорит один из ученых в книге. — Это было воспитанное, умное животное, особенно полезное для научных экспериментов. Порой мы целыми вечерами болтали с  ним и удивлялись его ненасытной любознательности. К  сожа- лению, нам пришлось заколоть Ганса после того, как он ослеп в  результате одного из моих трепанационных экспериментов». Кто здесь кого уничтожает? Кто здесь монстр?

Два писателя родились в  одно время и  стали свидетелями по меньшей мере одной мировой войны. В  отличие от Лавкрафта в далекой Америке, Чапек не мог проигнорировать террор и  вновь начинающуюся катастрофу в  Европе. В  своих произведениях он предупреждал о фашизме, в связи с чем в гестапо его считали одним из опаснейших людей в стране. К моменту смерти Чапека от воспаления легких в 1938 году на его имя уже был выписан ордер на арест.

Источник: forbes.ru

Другие материалы:

• Игги Поп, The Doors, Вивьен Вествуд, Анатолий Крупнов и другие — 12 историй о популярности и пути к успеху

• Гарри Поттер — в СССР: как выглядели бы герои поттерианы в Советском Союзе показала нам нейросеть

• Джек Николсон — самый харизматичный актёр антигерой кино

• Такая Белль наваляет любому Чудовищу: когда принцессы Диснея — качки

• О фильме «Грань будущего» / Edge of Tomorrow (2014), реж. Даг Лайман

• ТОП-10: главные книги жанра киберпанк

• ТОП-12: Странные фанатские теории о Гарри Поттере

• В волшебной стране Александра Волкова происходят цветные революции, а Элли — это Саманта Смит

• «Секретные материалы» — как Крис Картер заставил всех поверить в зеленых человечков

• Про найденный советский мультфильм «Сердце» (1971)

• Что известно о «Дюне 2» — когда выйдет фильм и ждать ли еще проекты по вселенной

• Алиса Селезнёва уже не та — вышел первый трейлер новой экранизации «Сто лет тому вперед» Булычёва

• Вкусно — и точка: FLUX GOURMET — макабр, в котором пердят, перформят и постигают границы искусства

• 10 остросюжетных детективов — смотрятся на одном дыхании

• «Мировой герой» или «Предатель народа» — каким мы запомним Михаила Горбачева по фильмам и сериалам?

• «Футурама» — путеводитель по научному юмору

Подборка старых слэшеров, достойных внимания.Фильмов «Кошмары на улице Вязов», «Хэллоуин» и «Пятница 13-е», которые и так все видели - в обзоре нет.

1. Город который боялся заката (1976)

Фильм, снятый Чарльзом Б. Пирсом, основан на реальной истории маньяка по прозвищу Фантом, который в 1946 году убил 5 человек в городе Тексаркана на границе Техаса и Арканзаса, но полиции его так и не удалось поймать. Неизвестный с мешком на голове с прорезями для глаз, вооруженный киркой или ружьем, нападал на влюбленные парочки, некоторых из которых оставлял в живых, чтобы те сообщили горожанам о появлении настоящего «монстра» в их краях. Все, кто пытался помешать маньяку, в итоге погибали, но в «Городе, который боялся заката» есть и своя «последняя девушка» – Хелен Рид, выжившая в схватке с ним, несмотря на полученные травмы, правда, ее появление в фильме совсем короткое. Слэшер Пирса многие, в том числе реальные родственники жертв Фантома, осуждали за искажение фактов и паразитировании на трагедиях, произошедших в Тексаркане, но тем не менее фильм пользовался популярностью, в 2014 году вышел сиквел.

2. Школьный бал (1980)

Картина Пола Линча рассказывает о череде жестоких убийств, последовавших за смертью старшеклассницы. Таинственный убийца мстит за ее гибель и охотится за школьниками. Главная звезда – Джейми Ли Кертис, уже явившая себя миру в качестве «последней девушки» в «Хэллоуине» Карпентера. Актриса предстает в образе настоящей королевы школы, которая не только танцует лучше всех на балу, приковывая к себе взгляды, но и может противостоять маньяку. «Школьный бал», вобравший в себя эстетику «Кэрри» с нелепыми смертями, незамысловатым юмором и обаятельной праздничной модой 1980-х, – настоящее guilty pleasure для тех, кто устал от тяжеловесных философских фильмов ужасов и ищет чисто развлекательный хоррор с располагающей атмосферой.

3. Кровавая вечеринка (1982)

В этом драйвовом, залитом литрами фальшивой крови хорроре абсолютно ничего не выбивается из канонов жанра. Тут вам и убийца, по ночам приходящий за девушками из баскетбольной команды, и бесконечный хоровод жестокости, который ну никак нельзя воспринимать серьезно, и классическая final girl, которой единственной суждено дожить до рассвета и дать отпор маньяку, орудующему дрелью. Помимо стандартных для слэшера элементов, в «Кровавой вечеринке» закралась пара уместных отсылок к «Психо», да и дух 1980-х в кино предстает во всей красе, а внимание к деталям – вообще главное достоинство ужастика. Но настоящая ценность этого успешного слэшера, который получил несколько сиквелов, в том, что его сняла женщина – Эми Холден Джонс. «Кровавая вечеринка», хоть и сделана по всем лекалам жанра, является одним из самых ярких и безбашенных его представителей. «Кровавая вечеринка» стала чисто женской франшизой: продолжения снимали исключительно женщины – Дебор Брок и Сэлли Мэттисон.

4. Занавес (1983)

Канадский слэшер «Занавес», снятый Ричардом Чупка, который в свое время затерялся на фоне громких хитов, стоит посмотреть из-за его любопытной детективной линии и леденящей кровь атмосферы, с каждой сценой становящейся все невыносимее. Психологический ужас пронизывает весь фильм и держит в оцепенении вплоть до неожиданной развязки. По сюжету, известная актриса Саманта Шервуд получает роль в постановке «Одра», рассказывающей о психопатке. Героиня настолько проникается историей женщины из пьесы, что сама оказывается в психиатрической клинике, точнее, в этом ей «помог» режиссер. Спустя время он устраивает пробы на роль Одры, собрав у себя в загородном молодых и амбициозных актрис. Тем временем Саманта узнает о подставе режиссера и сбегает из больницы. «Занавес» с его ожесточенной конкуренцией актрис за роль и серией жестоких убийств, совершенных человеком в жуткой маске, ловко обводит зрителя вокруг пальца и удивляет в финале.

6. Спящий лагерь (1983)

«Спящий лагерь» – прекрасная альтернатива фильму «Пятница, 13-е». Дебютный фильм Роберта Хилцика покорил не одно поколение зрителей своим неожиданным финалом, который считается одним из самых шокирующих в истории ужасов. Культовый слэшер 1983 года – опять же, история про безответственность вожатых и хоррор, критикующий подростковый буллинг. По сюжету, на озере происходит трагедия – яхта с мужчиной на борту и двумя детьми терпит крушение. Девочке по имени Анжела в итоге удается спастись. Выжившую сироту удочеряет тетя Марта. Спустя восемь лет после трагедии Анжелу вместе с двоюродным братом отправляют в лагерь, где над девочкой жестоко издеваются из-за ее замкнутости, вызванной травмой. Но им не ходит это с рук – загадочный убийца поочередно расправляется со всеми обидчиками героини. «Спящий лагерь» – довольно жесткий слэшер, в котором сцены убийств бывает довольно сложно вынести, но фильм стоит вытерпеть до финального твиста.

7. День дурака (1986)

«День дурака» Фреда Уолтона стал одним из самых оригинальных и жестоких слэшеров в истории, который поражает своей загадочностью и интригой, искусно выдержанной до финала, но это, опять же, кино, оставляющее зрителя в дураках. Обойдемся без спойлеров – историю о том, как компания разношерстных подростков отправилась в загородный дом родителей, чтобы классно отдохнуть в первые выходные апреля, оборачивается кровавой бойней: кто-то убивает молодых людей одного за другим. Разгадать, кто стоит за всем этим, будет сложно.

7. Детские игры (1988)

Вдохновением для «Детских игр» Тома Холланда, сценарий к которым написал Дон Манчини, послужила одна из страшных историй из хоррор-антологии «Трилогия ужаса», вышедшей в 1975 году. В ней речь шла об ожившей кукле с острыми зубами, которая и стала своеобразным прототипом Чаки. «Детские игры» не только рассказывают жуткую историю об игрушке, в теле которой заточена душа серийного убийцы, но и отражают помешательство на агрессивном маркетинге, который в 1980-х активно использовался в рекламе товаров для малышей, в том числе говорящих кукол. Слэшер рассказывает о шестилетнем мальчике Энди Баркли, который получает в подарок популярного «Хорошего парня», реагирующего на голос владельца. Только этой куклой управляет маньяк Чарльз Ли Рэй, душа которого вселилась в куклу.

Источник: kinoafisha.info

Другие материалы:

• Такая Белль наваляет любому Чудовищу: когда принцессы Диснея — качки

• О фильме «Грань будущего» / Edge of Tomorrow (2014), реж. Даг Лайман

• ТОП-10: главные книги жанра киберпанк

• ТОП-12: Странные фанатские теории о Гарри Поттере

• В волшебной стране Александра Волкова происходят цветные революции, а Элли — это Саманта Смит

• «Секретные материалы» — как Крис Картер заставил всех поверить в зеленых человечков

• Про найденный советский мультфильм «Сердце» (1971)

• Что известно о «Дюне 2» — когда выйдет фильм и ждать ли еще проекты по вселенной

• Алиса Селезнёва уже не та — вышел первый трейлер новой экранизации «Сто лет тому вперед» Булычёва

• Вкусно — и точка: FLUX GOURMET — макабр, в котором пердят, перформят и постигают границы искусства

• 10 остросюжетных детективов — смотрятся на одном дыхании

• «Мировой герой» или «Предатель народа» — каким мы запомним Михаила Горбачева по фильмам и сериалам?

• «Футурама» — путеводитель по научному юмору

• Трэш в детской литературе 1990-х: Буратино и черепашки-ниндзя на острове насекомых — ТОП-5 книжных кроссоверов, часть 2

• Виктор Суворов — советский разведчик-перебежчик, ставший писателем-«историком»

Немного жуткой классики про инопланетян и небанальные хорроры, в которых монстры с других планет притворяются людьми.

1. Вивариум (2019)

От этого абсурдистского и остроумного хоррора о кошмарах родительства и угнетающем ужасе совместного быта, который рано или поздно постучится в дверь к каждой паре, просто невозможно оторваться. В центре сюжета фильма Лоркана Финнегана – история Тома и Джеммы, решивших съехаться. Они выбирают уютный домик в новом районе, и вроде ничто не предвещает беды. Однако вскоре герои понимают, что из жилого квартала им не выбраться – куда бы они ни повернули. В один из дней пара получает коробку с младенцем и записку, которая гласит: «Вырастите ребенка – получите свободу». Но внутри не просто малыш, а лишенное эмпатии жестокое инопланетное существо, которое будет бесконечно эксплуатировать земных «родителей», пока не вырастет. «Вивариум» по своей структуре напоминает запутанный лабиринт со множеством жутких тайн, от которых действительно не по себе. В этом клаустрофобном, как будто лишенном воздуха фильме безысходность и отчаяние доходят до предела, лишая зрителя надежды на счастливый конец. Самое пугающее в «Вивариуме» – не припадки и истерики растущего пришельца, а отсылки к реальной жизни.

2. Клоуны-убийцы из космоса (1988)

Этот фильм – настоящий кошмар для всех, кто не может спокойно смотреть на клоунов. Но по сюжету они не просто переодетые убийцы, а прибывшие из космоса инопланетяне с красными носами и большими страшными зубами, которые питаются человечиной. Из оружия у клоунов с мерзкими пластилиновыми лицами и неживыми глазами – пушки с попкорном и сахарная вата, в которую невинные жертвы пришельцев попадают, как мухи в паутину. Фильм позиционирует себя как хоррор-комедия, и в нем все действительно настолько гиперболизировано и трешово, что это олдскульное кино, снятое в кэмп-эстетике, просто не может не вызывать улыбку. Однако сами образы клоунов-пришельцев все еще остаются одними из самых неприятных и пугающих наравне с Пеннивайзом из хоррора «Оно» 1990 года.

3. Гори, гори ясно (2019)

Фантастический слэшер «Гори, гори ясно», продюсером которого выступил Джеймс Ганн, – один из самых нетипичных фильмов об инопланетянах. Фильм рассказывает о бездетной семейной паре, нашедшей капсулу с младенцем в поле. Но это не обычный ребенок, а пришелец, прибывший из космоса, который способен на ужасные вещи. Кино, аккуратно вместившее в себя поджанр хорроров chilling children («жуткие дети»), мрачную супергероику, сатиру на пубертат и драму, цепляет нетривиальным подходом к теме взросления. 12-летний мальчик в «Гори, гори ясно», одновременно напоминающий темную версию Кларка Кента или даже подростка-Хоумлендера, – не воплощение вселенского зла, а скорее одинокий ребенок, чувства которого никто не понимает. Жестокость, черный юмор, пугающие моменты с потерей контроля – история антагониста, снятая вполне в стиле Ганна.

4. Чужой (1979)

«Чужой» Ридли Скотта – один из самых известных фильмов ужасов про пришельцев. Его сюжет вы, скорее всего, знаете наизусть, а склизского и могущественного ксеноморфа видели не один раз, ведь его образ прочно закрепился в хоррор-культуре. Легендарного инопланетного монстра нам подарил художник-дизайнер Ганс Рудольф Гигер, рисунки которого сначала сильно напугали 20th Century Fox – представителям кинокомпании они показались отвратительными, но Ридли Скотт в итоге смог их переубедить, благодаря чему мы получили того самого пришельца со стекающей с острых зубов слюной. В 1979 году «Чужой» шокировал зрителей – некоторых рвало на сцене «рождения» ксеноморфа, а другие спешно покидали зал, поняв, что больше просто не выдержат. Первый фмльм захватывающей инопланетной хоррор-франшизы все еще считается одним из самых страшных научно-фантастических фильмов, и, наверное, его и другие части никогда не перестанут цитировать в популярных шоу вроде «Очень странных дел».

5. Тихое место (2018)

Survival-хоррор Джона Красински («Офис»), повествующий об инопланетных чудовищах, уничтоживших почти все население Земли, вышел действительно впечатляющим и полюбился зрителю своей максимально напряженной обстановкой – тишина, гарантирующая главным героям безопасность, не переставая давит на психику и кого угодно способна довести до нервного тика. Несмотря на то что сами безглазые монстры появляются в фильме не так часто, до учащенного сердцебиения скорее пугает постоянное ожидание встречи с ними после каждого звука, который по случайности издают персонажи, «давшие обет молчания». В сюжете «Тихого места» намеренно нет неожиданных пугающих поворотов, режиссер скорее делает ставку на атмосферу, заставляющую зрителя постоянно переживать и вздрагивать от каждого шороха во время просмотра. Хоррор Красински – эстетический и тонкий, понравится тем, кто предпочитает лаконичные ужасы, без насилия и скримеров. К сожалению, сиквел «Тихого места» вышел не таким удачным, как первая часть.

6. Нет (2022)

Фильм Джордана Пила («Мы», «Прочь») о мелькающей в небе летающей тарелке, а точнее, живом и кровожадном таинственном организме, своей формой напоминающем губку. В центре сюжета – история брата и сестры, которые предоставляют лошадей для съемок голливудского кино и пытаются спасти семейное ранчо от разорения. Все меняется, когда они обнаруживают парящий над их землями НЛО. «Нет» – отличный развлекательный хоррор, в котором эффектные визуальные эффекты переплетаются со всеобъемлющим страхом, вызываемым инопланетным монстром (особенно в той сцене, когда зрителю дают рассмотреть существо поближе), и сатирой на современное общество, люди в котором так отчаянно пытаются хайпануть ради славы, что даже готовы пожертвовать собственной жизнью.

7. Капля (1958)

Вероятно, старая-добрая «Капля» могла вдохновить Джордана Пила на образ его НЛО в «Нет», ведь в хорроре 1958 года красная желеобразная масса поедает людей в маленьком городке, засасывая их в себя. Монстр из космоса пугает своим масштабом – он беспрерывно растет и в результате достигает такого размера, что вполне может поглотить Землю. Фильм ужасов, хоть и по спецэффектам уступает более поздним хоррорам про пришельцев, берет не сюжетом, а своим оригинальным монстром и кошмарными, тошнотворными сценами, в которых люди пытаются выбраться из омерзительной слизи, но она их не отпускает. Слабонервным и чувствительным людям «Каплю» точно не осилить.

8. Нечто (1982)

Подборка была бы неполной без одного из культовых хорроров о пришельцах – «Нечто» Джона Карпентера. Знаковый хоррор родом из 1980-х рассказывает о команде ученых, которая во время арктической экспедиции сталкивается с древним и опасным инопланетным существом, способным принимать любую форму, в том числе человеческую. «Нечто» до сих пор пробирает до костей трансформациями монстра в лучших традициях классических боди-хорроров, своим зловещим ледяным тоном и мрачными пейзажами. Пришелец в фильме – максимально пугающий в своем финальном, естественном обличии, наверняка будет сниться вам в кошмарах после просмотра. Если вы еще не видели «Нечто», советуем срочно познакомиться с этим хоррор-шедевром.

9. Монстро (2008)

«Монстро» – это «Годзилла» по версии Мэтта Ривза, только снятая в жанре «найденной пленки», как та же «Ведьма из Блэр». По сюжету, компания друзей устраивает проводы своего друга в Японию – они собираются в большой квартире в одном из районов Нью-Йорка. В разгар веселья во всем городе гаснет свет, а дома якобы разрушаются из-за сильного землетрясения. Но виной тому – пробудившийся паукообразный монстр неизвестного, вероятно, инопланеьного происхождения. Хоррор о попытках группы молодых людей выжить в самой страшной ситуации в их жизни будет интересен тем, кто неравнодушен к масштабным survival-хоррорам, в которых, с одной стороны, гигантские чудовища крушат города, а с другой – есть серьезный подтекст об трагических исторических событиях. Если «Годзилла» отсылает атомным бомбардировкам Хиросимы и Нагасаки, то «Монстро» – к 11 сентября. Зная об этом, оба фильма воспринимаются совершенно по-другому.

10. Деревня проклятых (1995)

Ремейк черно-белой картины о кратковременном инопланетном вторжении, в результате которого женщины деревни Мидвич забеременели, получился даже более зловещим, чем оригинал. Да, это снова chilling children-хоррор, про жестоких детей, поработивших взрослых, только снятый Джоном Карпентером. Ничего особо кровавого и страшного в «Деревне проклятых» нет, а кто-то из вас наверняка мог тайком посмотреть фильм по СТС еще в детстве и ничего жуткого в нем не обнаружил. Но этот хоррор, рассчитанный на тех, кто любит затягивающие слоубернеры, скорее пугает своей гнетущей атмосферой и, конечно же, похожими друг на друга чадами со светящимися глазами, которые поражают своей бессердечностью не меньше «Детей кукурузы».

Источник: kinoafisha.info

Другие материалы:

• Такая Белль наваляет любому Чудовищу: когда принцессы Диснея — качки

• О фильме «Грань будущего» / Edge of Tomorrow (2014), реж. Даг Лайман

• ТОП-10: главные книги жанра киберпанк

• ТОП-12: Странные фанатские теории о Гарри Поттере

• В волшебной стране Александра Волкова происходят цветные революции, а Элли — это Саманта Смит

• «Секретные материалы» — как Крис Картер заставил всех поверить в зеленых человечков

• Про найденный советский мультфильм «Сердце» (1971)

• Что известно о «Дюне 2» — когда выйдет фильм и ждать ли еще проекты по вселенной

• Алиса Селезнёва уже не та — вышел первый трейлер новой экранизации «Сто лет тому вперед» Булычёва

• Вкусно — и точка: FLUX GOURMET — макабр, в котором пердят, перформят и постигают границы искусства

• 10 остросюжетных детективов — смотрятся на одном дыхании

• «Мировой герой» или «Предатель народа» — каким мы запомним Михаила Горбачева по фильмам и сериалам?

• «Футурама» — путеводитель по научному юмору

• Трэш в детской литературе 1990-х: Буратино и черепашки-ниндзя на острове насекомых — ТОП-5 книжных кроссоверов, часть 2

• Виктор Суворов — советский разведчик-перебежчик, ставший писателем-«историком»