Сообщество фантастов

Высоко подняв авоську над головой, Гомеопат легко потряс её, на что семь бутылок беленькой отозвались гармоничным перезвоном.

— Достал!

Мрачная атмосфера, царящая здесь повсюду, сразу же расцвела совсем иными красками. И мы дружно повскакали с мест:

— Ну, наконец-то!

— А мы уж подумали, что скорее второе пришествие случится.

— Ну, сами бы тогда и искали. — Гомеопат, гордо выставив добытое богатство, устроился за импровизированный столик-ящик. И хоть бы чуток, для проформы, покраснел. Но более бесчувственного к подколам субъекта надо ещё поискать.

Я взял бутылку и несколько раз подбросил, заставив жидкость внутри закрутиться в переливающийся звёздами лихой водоворот.

— Ого! С сургучной печатью.

— Дерьма-с не держим-с, — гордо прокомментировал добычу Гомеопат.

— Где взял?

— Хотите все рыбные места спалить? Фигушки. Терапевт, наливай!

— Ну и ладно. — Я единым движением сорвал сургуч с горлышка бутылки. Быстро разлил наперво.

Дружно выпили, помолчали. Обжигающая волна побежала по телу, принося долгожданное умиротворение.

— Смотрите, на одной из планет...

По традиции откупоривший бутылку рассказывал какую-нибудь нравоучительную байку...

— Давным-давно в далёкой-далёкой галактической ж... — Я на мгновение запнулся, пытаясь подобрать для застолья более парламентарное выражение. — На обочине галактических трасс, обитала древняя раса керкус...

Естественные враги, грозившие бы ей полным истреблением, на планете отсутствовали. И как будто всё, в эволюционном плане, складывалось для керкус вполне удачно, но вот климат откровенно подкачал — резкие перепады температур, где-то постоянная сухость с вездесущими песками, где-то излишняя влажность с мутными болотами, да и атмосфера планеты ничем не напоминала курорт. Конечно, всегда же хочется чего-то лучшего из того, что даровано Божественной волей. Но что имеем, то имеем.

Шли века... Тысячелетие за тысячелетием. Одна эпоха сменяла другую эпоху. И время непрерывной борьбы с трудностями не прошло для керкус даром — неожиданно они осознали, что обрели разум. Сначала индивидуальный. Дальше больше — расселившись практически по всей планете, оплели её густой сетью родственных да околородственных связей и в конце концов смогли объединить разрозненные сознания в один общий коллективный интеллект. Благодаря этому керкус обрели неслыханные могущество и мощь. Отныне даже управление погодой на планете не являлось неразрешимой задачей. Климат удалось сбалансировать, перепады сделать не такими резкими. Где было сухо, добавили влажности, где влажно, в меру осушили, из атмосферы удалили избыточный углекислый газ. Проведённое терраформирование позволило добиться полного единения с природой и пребывать в блаженном созерцательном спокойствии.

Уже никто не помнит, как зародилась идея — создать себе помощников, наделённых, пускай, примитивным, но сознанием. Мысль — встать в один ряд с Богами, показалась на редкость здравой. Да и послушные помощники пришлись бы очень кстати. Кто-то же должен выполнять черновую работу, заботиться о керкус. Обдумано — сделано. Заняться непростым делом вызвалось одно из семейств — фагасеи. Мелкие приматы, что обитали вокруг да около, получили божественную искру сознания. Фагасеи первое время оберегали своё детище, обеспечивали пищей и кровом, защитой от многочисленных хищников.

Находясь под надёжной опекой, бывшие приматы начали долгий путь к следующей ступени эволюции. И как-то совсем незаметно обогнали в интеллектуальном плане своих создателей. А обогнав их, забыли кому обязаны и жизнью, и интеллектом. Неблагодарные создания своим примитивным умишком быстро сообразили, что тела керкус служат отличным стройматериалом для жилищ и топливом для их обогрева. Расплодившиеся бывшие приматы со звериной жадностью накинулись на керкус, под чистую уничтожая их многочисленные поселения. Слишком долго пребывавшие на вершине эволюционной пирамиды керкус потеряли способность активно сопротивляться. Не прошло и нескольких веков, как их популяция стала стремительно сокращаться. А вслед ослаб и коллективный интеллект. Оставшиеся особи уже не в силах были справляться с задачами регулирования климата. И опять где-то стало излишне сухо и жарко, а где-то излишне влажно. Планета, лишённая зелёного покрова керкус, начала неконтролируемо разогреваться, препятствуя восстановлению их популяции. Спустя несколько тысячелетий, процесс стал необратим...

— И что? Терапия не помогла? — спросил Хирург.

Я пожал плечами.

— Желательно более кардинальное лечение...

Пришла пора распить вторую бутылку. Срывал пробку Хирург...

— Что ж, смотрите...

Когда-то очень давно Небеса заселяли многочисленные ангелы. И так как ни Госплана, ни даже завалящей Счётной палаты тогда не существовало, а Небеса были далеко не резиновые, скоро каждый ощутил на себе некоторую перенаселённость. Конечно, крыло к крылу никто не сидел и на кончике иглы не толкался, но всё-таки... Ангелы сами по себе существа очень эгоцентричные. Впрочем, как и любой наделённый развитым сознанием индивид. И даже в условиях отсутствия временной стрелы как таковой, весьма скоро сложилась ситуация, что куда ни сунься, везде встречались огромные стаи откровенно бездельничающих обитателей Небес. Всё это сильно напоминало реалии коммунальной квартиры с обязательной очередью по утрам в единственный туалет. Хотя, туалет для ангелов их природой как бы и не предусмотрен.

И неудивительно, что среди бездельничавших в бесконечном времени само собою зрело недовольство. Божественная энергия, скрытая в ангелах, требовала либо приложения сил, либо банальной их канализации. Решение вызрело само собою — был создан материальный мир. Кроился он, правда, на скорую длань и, конечно, не очень подходил для непосредственного пребывания ангелов — иная физическая реальность, упрощенное маломерное пространство. И энергетически переполненные ангелы при появлении там сразу же вызывали многочисленные пожары, землетрясения и прочие судороги материального мира от прямого соприкосновения с божественным. Чтобы совместить несовместимое, ранее рассаженной по всей поверхности планеты расе древесных растений внушили идею создания аватаров, подходящих для вселения ангелов. Посредственно интеллектуальные деревья не стали далеко ходить, тем более, божьим промыслом это им было недоступно, выбрали для приложения сил бездумно скачущих по ветвям приматов.

Возмущению свободолюбивых ангелов не было предела — никто не хотел подселяться в шкуру произошедших от обезьян... Пускай даже Homo sapiens. Правда, на счёт sapiens имелись серьёзные сомнения. Всё-таки за sapiens отвечало семейство Буковых. А как известно, дубы не самые интеллектуально развитые представители рода деревьев.

На Небесах вспыхнуло восстание недовольных и жаждущих для себя чего-то иного. Бунт жестоко подавили, часть ангелов переселили в иные климатические условия. И теперь не особо мучаясь выбором между вечными муками Ада и всего-то вековым пребыванием в теле примата, большинство безропотно спускалось на грешную Землю. И как оказалось, не всё в плане развлечений и маленьких радостей жизни там было окончательно запущено. Некоторые даже, вкусив разнообразнейших запретных плодов, забывали о своей божественной сути и боле не хотели возвращаться обратно на Небеса. Пришлось периодически применять оперативные вмешательства — массовый геноцид народов, кровопролитные войны. В коих порою участвовал Хирург...

Наступил черёд разливать чёрному Гомеопату. По своему обыкновению щедро плеснув по кружкам, он замахнул стакан и начал традиционно:

— И сказал мне Сам, сходи и посмотри...

На миг умолкнув, видимо, мысленно переместившись в то благостное время, продолжил:

— Но на что там было посмотреть?

Как и положено обезьяньей природе исходного материала, она незамедлительно начинала брать своё, стоило только очередному ангелу вселиться в аватара. Да и кто там вообще вспоминал о своей божественной природе? Я и так... Я и этак. Вы же сами знаете, как я трепетно отношусь к оздоровительному голоданию. Пустой желудок всегда служил прекрасным средством для просветления мозгов. Целые народы подвергались моей насильственной гомеопатии. Один Гербалайф чего стоил.

Но в сложившихся реалиях ничто уже не могло пробудить божественную искру у плотно увязших в материальности. Войны Хирурга перемежались неурожаями и повсеместным голодом, но... Там словно мёдом намазано — никто упорно не желал добровольно умирать для возвращения на родные Небеса. Экзистенциальный страх смерти и прочие психологические штучки. Ко всему прочему, ещё и «нижние» ангелы, прознав про срединный мир, тоже захотели воспользоваться аватарами. И началась нешуточная борьба за сознание каждого незанятого тела. А потом и уже занятого... Порою в одном аватаре могло «угнездиться» по нескольку ангелов... Как тёмных, так и светлых. Представляете, что творилось в таком вот «теремочке»? На памяти широко разрекламированный Билли Миллиган. А сколько ещё таких вот аватаров «широкого профиля» правдами и неправдами пробиралось в высокие кабинеты? Даже на Небесах порою удивлялись той шизофренической сумятице, что людьми гордо именовалась политической жизнью.

Гомеопат помолчал. А мы не стали его торопить. Видимо, не самые приятные были воспоминания о политике. Затем он продолжил...

Когда-то в борьбе с «подселенцами» неплохо помогала святая Инквизиция. Благодаря неравнодушным гражданам, отлавливали «тёмных» и через очистительный костёр отправляли их обратно в родную Преисподнюю. Но времена менялись, хитрожопые «нижние» проталкивали нужные им законы, внедряли в головы бывших приматов новые правила и нормы поведения. И как результат применения хитроумных "окон Овертона", одурманенный безмозглый аватар легко принимал в себя очередного «тёмного». Всё чаще, при попытке "вселиться", небесный ангел слышал обидное — Занято!

Совсем скоро на Небесах, не ведавших до того очередей, пришлось ознакомиться вплотную с этой не самой приятной реалией материального мира.

Постепенно планета превратилась в какой-то филиал Преисподней. И даже с трудом преодолевший очередь на внедрение небесный ангел отныне оказывался в окружении своих антагонистов из нижнего мира и подвергался преследованию да деструкции за свои, в нынешних реалиях, весьма утопические взгляды.

— Гомеопатия тут бессильна, — упаднически окончил своё повествование Гомеопат.

Бледный Анестезиолог весьма вовремя разлил четвертую бутылку и отшвырнул её в сторону.

— Смотрите... Как заметил один классик — сон разума рождает чудовищ...

Но не успел он даже начать своё поучительное повествование, как раздался баритональный Глас:

- Санитарной бригаде собраться на инструктаж!

Мы сидели напротив небольшой кафедры. Старшой окинул нас осуждающим взглядом — от его всепроникающего взора не могло укрыться наше слегка приподнятое настроение. Но обижался он, судя по всему, не на то, что мы приняли на грудь, а что его не позвали.

Старшой достал из кармана свиток и, постепенно разворачивая, начал читать:

- И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: Иди и смотри...

Мы переглянулись - это что, оперативку он решил занять чтением шестой главы Откровения Иоана Богослова? Вот же... Какое извращённое наказание за какие-то пару рюмок на рабочем месте!

Пришлось стоически переносить странности нашего Дланеводителя.

Когда свиток закончился, Старшой окинул нас внимательным взглядом и усмехнулся в бороду:

- Пришла пора сворачивать проект «Аватар». В общем, запрягайте хлопцы кони....

В конюшню первым зашёл Хирург, весело насвистывая:

— Мы красная кавалерия и про нас...

Княжна скорее задавала вопрос о ходе войны, ведь Самсонов намекал именно на это. А если мы постоянно отступаем и проигрываем, то значит, гвардейским кораблям похоже уже не суждено снова соединиться…

— Не могу ответить на ваш вопрос, — честно признался адмирал. — Сегодня никто не может на это ответить. Но уверен, что Ставка и наш верховный главнокомандующий уже работают над этим и вскоре ситуация на фронте изменится…

— Бла-бла-бла, — буркнула себе под нос княжна.

— Итак, решено, — заключил Самсонов, — Семеновская гвардейская дивизия разбивается на двойки и тройки вымпелов, которые будут введены в состав остальных подразделений флота…

— Можете не скрывать своих хищных улыбок, господа! — обиженно воскликнула Таисия Константиновна, обращаясь ко всем присутствующим на совещании адмиралам. — Приятного аппетита, только не подавитесь…

— Понимаю вашу озабоченность, капитан-командор, — улыбнулся Самсонов, — и попытаюсь поднять вам настроение…

— Подадите в отставку? — с надеждой в голосе уколола командующего Таисия.

— Не дождетесь…

— Тогда наврядли у вас получиться…

— Не торопитесь, — загадочно улыбнулся Иван Федорович и обратился к остальным:

— Господа, вы уже могли убедиться в высоком уровне подготовки капитана-командора Романовой в качестве флотоводца…

— Таисия Константиновна наглядно демонстрирует свой профессионализм в нескольких подряд сражениях, — кивнул, соглашаясь, адмирал Белов.

— Поэтому вторым моим решением станет назначение командора Романовой на должность командира 27-ой «линейной» дивизии, — заключил Самсонов, пряча в усах улыбку от вида удивленного лица девушка.

Таисия была шокирована, не ожидая такого развития. Она в первую минуту даже не знала, радоваться ей или расстраиваться. Девушка давно мечтала возглавить какое-нибудь серьезное тактическое подразделение и была уверена, что готова к этому. Но 27-я – это же родная дивизия Александра Василькова и именно он должен принять над ней командование! И по рангу и по справедливости…

— Я… я не знаю что ответить, — смутилась Тася, заметно краснея.

— Можете ограничиться стандартной в этом случае фразой «Служу Российской Империи», — ответил Самсонов, который сейчас явно был на коне.

— Почему именно я, а не Васильков? — вместо этого спросила Таисия Константиновна. — Вы все прекрасно знаете, что контр-адмирал как никто другой достоин этой должности…

— Позвольте мне как командующему самому решать кадровые вопросы в своем флоте, — Иван Федорович начинал сердиться. — Вы согласны принять командование 27-ой «линейной» дивизией или мне передать ее одному из каперангов?

— Значит, если я откажусь, вы все равно не поставите Александра Ивановича на эту должность? — догадалась Таисия.

Самсонов промолчал, но по виду командующего княжна поняла, что это именно так, и Василькову в любом случае дивизии не видать.

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Следуя азиатской традиции, Хикаморе во всех красках описал трагедию сухогруза “Чинуки”, на котором он отправился в Америку, умолчав об истинной причине пожара.

– Каких только неудобств не примешь в свою жизнь, ради конспирации, – посетовал он улыбчивому Генри.

– Так вы наверняка остались совсем без средств, после кораблекрушения?

– Абсолютно, на карманные деньги удалось приобрести билет на экспресс и, собственно, всё. Только в Нью-Йорке смогу пополнить боезапас с помощью «Вестерн Юнион».

– Так зачем ждать? Давайте я вас одолжу.

– Ну если не затруднит, то буду крайне обязан.

– Десять тысяч устроит?

– Иногда играю в карты. В командировке, зачем себя ограничивать?

– Пятьдесят, и я не беспокоюсь за контракт.

– Пятьдесят? Против миллионов? Мы думаем в одном направлении?

– Абсолютно. Ещё сто после первого перечисления.

– Всё, благодаря вам у меня появилось куча свободного времени для знакомства с Нью-Йорком.

– Правильно, обязательно посетите остров Свободы.

– Зачем же?

– Тоже уйма металла потрачена, но с умом.

– Ценю мнение знатока. Наличные?

– Секретарь занесёт к вам в купе.

– Приятно, приятно с вами работать. В Америке все такие?

– Осторожнее!

– Ого, это предостережение?

– Именно! Я, знаете ли, не терплю конкуренции.

– По-видимому, вы не работали с японцами. Нарушение договора – это потеря лица. Теперь даже ветер будет молчать, оттого что всё превратились в камень.

– Японская мудрость? Я что-то не понимаю?

– Объясню: даже ветер не сможет нарушить наш договор, потому что он нерушим, как скала.

– Красиво. До встречи в Нью-Йорке.

– Господин Шваб.

– Господин Фудзияма.

Будь целью Хикаморе зарабатывание денег, он обязательным образом придумал для американского магната более опасную схему, но сейчас он гнался за мечтой, если можно так сказать, конечно. Мандат на управление трансгулярным переходом в иное измерение, в иной мир, полный бесконечных чудес, давал ему неизмеримо больше против нескольких миллионов долларов.

Родившийся в бедной семье мальчик, ставший большим и сильным, желал исправить прошлое. Нет, не в буквальном смысле этого слова, на такие чудеса он не рассчитывал, Хикаморе наивно полагал, что сможет трансформировать себя в более свободного человека, прежде всего, свободного от страха. Средство он выбрал, надо прямо сказать, весьма сомнительного качества. Ну, скажите на милость, как можно избавиться от страха, став посредником между мирами? Что за идея такая сверхзавёрнутая. А как не завёрнутая, когда он полагает, что работа привратника сможет освободить его душу от страха наказания?

Человек, выросший в нищете, как никто иной знает, что такое боль, что такое стыд, оттого что он с ними знаком не из красивых книжек с глянцевыми картинками, а на самом деле. Все мы родом из детства. Если вас никогда не били, никогда не наказывали, то что вы знаете об этом? Если вы не голодали? Вот, никогда не голодали, то как распознаете в умирающем от истощения человеке страдание? Он для вас, что та картинка из книжки, метафоричен, абстрактен, ненастоящий. Его ощущения вам неведомы, вы можете только предполагать, что он чувствует, только воображать по рассказам из чужого опыта.

Маленького мальчика ударили по затылку за шалость – виноват! Однако, не поверив в жестокость судьбы, он сделает то же самое ещё раз, уже втягивая голову в плечи. Ждёт поганец обязательного наказания и делает. Вопрос, а почему? Его самоличное Я хочет всё исправить, сделать задуманное наперекор судьбе, и чтобы за это ничего не было. Но куда деть воспоминание об ударе? Куда от него спрятаться? Какое найти средство? Вернуть эту боль в затылке кому-то другому? А как иначе? Обязательно вернуть: его величество Я страдает. Была совершена несправедливость. Свободное волеизъявление маленького человека было остановлено безжалостной рукой более крупного существа!

Встав на входе в чарующий мир иной действительности, Хикаморе получал власть раздавать подзатыльники направо и налево виноваты и безвинным, исправляя совершённое над ним когда-то зло. Сможет ли он таким грубым способом исправить свою израненную душу? Ведь, кроме подзатыльников, он испытал ещё много несправедливостей по отношению к себе. Сложно представить обыкновенному человеку мир, где нужно выжить любой ценой, оттого что ничего другого тебе не предложили. Здесь приучишься к самым низменным вещам, чтобы получить обыкновенный кусок хлеба, чтобы не умереть, когда ты никому не нужен. Наверное, это самое главное слово: никому не нужен!

После всего сказанного, какие миллионы могли исправить несправедливость по отношению к мальчику, проданному, как вещь, в полную власть папаши Дзиротё. Его превратили в бездушного убийцу, который думает только о собственном выживании, а ещё о страхе, страхе наказания!

Откуда в человеке живут представления о справедливости и добре? Как, каким образом они формируются? Ведь самый забитый человек мечтает о счастье. Значит, он о нём знает! Вот ведь какая штука. Но что в представлении закоренелого преступника, человека, приученного преступать через общепринятые правила, счастье? Какое такое мнение он имеет на сей счёт?

Вернувшись к себе в купе, Хираморе нажал на кнопку, чтобы вызвать проводницу. Из ребристого динамика над головой раздалось:

– Что желаете, господин?

– Юн Хи, принеси мне своего замечательного чая.

– У вас всё хорошо?

– Просто отлично!

Вскоре зашла Юн Хи с подносом, на котором вместо стеклянного стакана стоял корейский фарфоровый чайничек и пиалы.

– Я могу радоваться, господин?

– Хо, ещё как. Скоро получишь свою тысячу. Закрой дверь.

– Зачем, господин?

– Насиловать буду многократно.

– Это от полноты чувств или от любви ко мне?

– Непростой субъект оказался, но я справился. Ты чего ждёшь?

– Ну только очень быстро. У меня ещё много работы.

– Так не тяни!

После кратковременной, но плодотворной гимнастики, Хираморе поинтересовался, застёгивая брюки:

– Ночью придёшь?

– Господин, вы ещё не оплатили авансы, а уже график строите. Разве так поступают с порядочными женщинами?

– Вот и рассчитаюсь. Если раздобудешь бутылочку настоящего саке, премию выпишу.

– Посмотрим на ваше поведение. Кстати, у меня есть ещё кандидатура.

– Нет, я сделал максимум. Больше – можно всё испортить. Нельзя судьбу испытывать дважды.

– До вечера.

– Ха-а!

Поковырявшись в пластинках на специальной полке у изголовья, он нашёл запись сансёку «Восьмитысячный лев» в исполнении великого музыканта Нарухито Ятидзиси. Завернувшись до подбородка в шерстяное одеяло на кровати, Хикаморе сделал глубокий вздох и закрыл глаза. Представилась Фудзияма с необычным конусообразным облаком над вершиной, подёрнутые утренним туманом от печных труб улицы одноэтажного Токио. Он замер, рассматривая в мельчайших деталях нарисованный воображением пейзаж. После физического удовлетворения протяжная музыка бамбуковой флейты наполнила всё его существо покоем беспечного ветра, нечаянно заснувшего у подножия вулкана.

Выросший без женского тепла, Хикаморе ничего не понимал в нём. У него в душе не имелось и крохотной искорки от чувства защищённости, которое дарят женские руки. Интерес к противоположному полу он испытывал, как правило, исключительно плотский. Конечно видел, как знакомые якудза трепетно относились к своим возлюбленным, но считал это проявлением слабости.

Если спросить его мнение, так это было беспримерной глупостью, объяснимой только желанием иметь наследника. Для жизни, полной опасностей, подобная затея представлялась лишней обузой, возможной только для обывателей, к которым он себя никогда не относил. Хикаморе предпочитал ничем себя не связывать ради исполнения заветной мечты – избавления от чувства страха перед наказанием.

37. Ятидзуси – японская классическая музыка. Занудная дудка и визгливые речитативы на японском языке. Мелодии исполнены скрытого смысла, русским непонятного, но именно оттого притягательны – таинственностью. Хотя, скорее всего, там поётся о сосновой ветке в лучах багрового заката.

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Глава 9 Экспресс «Юнион Пасифик» (Ъ)

Глава 10 Величие нищеты (Ъ) – пишу...

Ссылка на начало произведения

Шахматный партнер, или психология пешки 1/1 (продолжение завтра)

Пару дней после этого он рыскал по всевозможным предписаниям, по уставам, по директивам и прочему официальному мусору. На бумаге все выходило до безобразия складно: если что то накрылось, восстала из многолетнего сна команда «Ух», решила разом все проблемы и снова на боковую. И для всего есть запчасти, для всего есть составляющие! Надо антенны – нате, пожалуйста, накрылся, боже упаси, искусственный интеллект со всем своим ядром, то и тут не беда – есть все блоки поотдельности, ворохом, хоть кусками меняй, хоть в конструктор играй. Даже для центрального реактора и то нашлось энное количество запасов. На случай же утери части корабля, тут уж простите, не доглядели. И ведь главное ни единого пунктика, ни подпунктика, что мог бы помочь ему вывернуться из этой западни, пункта который бы просто и быстро объяснил искусственному интеллекту, мол де вот тебе, брат, индульгенция капитану и пусть он себе идет да дрыхнет до момента прибытия на ту самую неизвестную планету. А корабль? А что корабль? Кому он, этот корабль, нужен будет после того, как будут установлены телепортационные врата. Единственное, на что сгодится он после этого, так только на роль постамента, что будет возвышаться в назидание потомкам, как слава былых дней.

Андрей ничего не нашел, по всему выходило так, что куковать ему тут до момента ликвидации аварии, а в его случае, до момента смерти. Вот только… но об этом он пока старался не думать.

На третий день он пил, вернее хотел напиться, но ему это не удалось. На борту спиртные напитки не предусматривались, а от технического спирта с антигидрозными присадками его мутило даже после разбавления спирта в соке один к десяти. Пьянка не удалась, зато его долго  и натужно рвало, да еще и голова потом болела.

На четвертый день, от скуки и безысходности, он решил просто поболтать с искусственным интеллектом. Разговор не задастся – это Андрей понял на первой же минуте разговора. Хоть это был и интеллект, но он был до того искусственный, что просто убивал своей однообразностью, поддельностью. Он прекрасно давал навигационные выкладки, выполнял расчеты, сообщал о амортизации и выработке отдельных узлов, мог днями и ночами твердить пункты уставов, свои собственные директивы и предписания. И, когда на очередной вопрос Андрей получил ответ: «По данному запросу ничего не обнаружено» - он не выдержал, встал с койки, натянул скафандр, прихватил в подсумок баллон с воздухом про запас и вышел из своей каюты.

Где располагались серверная он знал, доступ туда у него тоже был, так что о деталях он не беспокоился. Через пару минут он уже вошел круглый белый зал, где вдоль стен за стеклом  выстроились мерно гудящие шкафы с автоматикой, недалеко же от входа стоял пульт управления: громадина в три стола длинной, сплошь усыпанная кнопками, всевозможными рычажками, верньерами и прочей непонятной мишурой.

Как только створки дверей сошлись за спиной Андрея, в динамике наушника раздался голос: «Несанкционированное проникновение в центральный блок управления».

- Отставить. – Приказал Андрей, подошел к пульту, уставился на него долгим, ничего не понимающим взглядом. Можно конечно было пойти и вывести из анабиоза того же Митхуна, специалиста по электронике и компьютерным системам, но это означало посадить его в ту же лодку, в которой был и сам Андрей.

- Где находится переключение на самообучающийся режим?

- Самообучающийся режим желательно применять непосредственно после высадки, для должного реагирования в нестандартных ситуациях.

- Да у нас с тобой все нестандартно.

- Не понял вопроса, прошу откорректировать формулировку.

- Где переключатель?

- Переключателя нет. Есть четыре блокирующих узла. Для включения самообучающегося режима необходимо произвести их удаление в следующей последовательности…

- Куда идти.

- Шкаф номер три, блок схем маркированный красной единицей.

Через десяток минут Андрей уже снова был у себя в каюте, рядом кучей тряпья валялся скафандр, шлем, блестящий полупрозрачным забралом неряшливо брошен на койку.

- Ну, а теперь поговорим, как человек с человеком.

- Простите, данный уровень соответствия невозможнее, а так же запрещен директивами о…

- Забудь. Ты как обучаться будешь? Тебе книжки надо давать читать, учить тебя как школьника или что? И еще, повлиять на директивы или что там у тебя еще, можно будет по ходу обучения.

- Система самообучения выявляет закономерности из всех источников поступающей информации, проводит дальнейшие аналогии, для осознания распространения принципа в существующих границах. Директивы и предписания корректировке не подлежат.

- Плохо. Ладно, ну тогда давай с тобой просто поговорим.

- Тема.

- По ходу сориентируемся.

*  *  *

- Я когда маленький был, у нас, на втором подвальном уровне дед один жил, еще из тех, что аграрный период видел. Сам, представляешь, сам видел! Правда он тогда еще совсем мелким был, говорит лет пять, не больше, когда их сад под постройку отдали. Он рассказывал, что у них, на том участке яблоня росла, груша. А я то тогда и не знал, что яблоки да груши не из геннофабрик пошли, а раньше на деревьях росли. Старик, как же его, деда Яша, да, точно, деда Яша его звали. Так вот, он рассказывал, что яблони поливать надо было, сорняки выпалывать, а я все думал, что сорняк – это как, ну как колючая проволока что ли, а он потом мне когда больше рассказал, понял – это оказывается просто трава, только без всякой пользы. Вот эту траву и надо было выдирать – выпалывать. А потом и сам сад сорняком стал – место важное занимал, там после шестнадцать жилых уровней вверх выстроили и восемь минусовых. Выпололи сад…

- Логически оправданное решение. – подал голос компьютер.

- Да молчи ты, ничего ты не понимаешь. Не в этом дело. У деды Яши горшок был, в нем цветок какой-то рос, как же он назывался? Нет, не вспомню, давно это совсем было. Маленький цветок, жалкий, у нас, на нашем третьем наземном уровне на такой бы даже внимания не обратили. Ты знаешь, какие у нас там цветы росли? Во! Бутон расцветет, как шляпа на листве  - здоровенные! А у деды Яши вот этот, маленький, щуплый еще совсем, листики с желтизной. Я один раз втихушку к деде Яше с газоанализатором приходил, посмотреть какая выработка кислорода у этого цветочка. Проверил и, представляешь – ноль почти! Чтобы такими цветами хотя бы треть жилого блока прокачать, надо их охапку, или как деда Яша говорил – поляну целую! Бесполезный цветок… Дурость.

Андрей скис, вздохнул, вспоминая деда Яшу, как тот сухими, как пергамент руками берет с подоконника старый глиняный горшочек, в котором этот самый цветок. Маленький цветок, листики не яркие, подбитые по кончикам желтизной увядания, да и запаха от цветка почти никакого, если только наклониться к нему самым носом, глаза закрыть, а потом осторожно-осторожно вдохнуть, только тогда можно хоть что-то почувствовать. А деда Яша улыбался, и говорил: «Чуй, малец, как раньше жизнь пахла, чуй», и Андрей чуял, что-то было особенное в этом запахе, то ли в его слабости, то ли еще в чем, но Андрею нравилось закрывать глаза, приникать носом к цветку и медленно вдыхать.

- Что было дальше? – спросил компьютер.

- Не стало деда Яши.

- Умер от старости? – компьютер уже научился разбираться в таких вещах и слова типа «умер», «убили» - уже понимал великолепно.

- И да и нет. – Андрей перевернулся на кровати, уставился в низкий потолок каюты. – У нас уборку помещений кибер делал. Идет по коридору, универсальным ключом все двери открывает и уборку делает. А деда Яша никогда его не пускал, у него к двери, снаружи, шпингалет был приделан. Как куда пойти надо, деда Яша выйдет, на ключ электронный закроется и шпингалет этот закроет. Вору этот шпингалет и не нужен, все равно электронный замок не открыть, а кибер, тот наоборот – электронный может, а для шпингалета у него мозгов не хватает. А тут так получилось – шпингалет был открыт и кибер вошел. Он цветок тот как мусор убрал, и сразу в утиль, все… Деда Яша пришел, и… помер. Сердце не выдержало.

- Смерть необусловлена. Не вижу причины.

- Ты много чего пока не видишь.

- Цветок не имел практического применения, в нем не содержалось информационной значимости, не имелось родственных связей. Делаю вывод: уничтожение цветка не являлось причиной смерти деды Яши, единовременность же произошедшего обуславливается случайностью.

- Хорошо, хорошо если так. А то ведь… Это же я тогда шпингалет открыл. Рядом с дверью проходил и… не знаю… просто взял и открыл шпингалет.

- Детская психология руководствуется не рационализмом, а попыткой провести эксперимент для лучшего понимания мира. Ваше действие соответствовало возрасту.

- Заткнись. – голос мгновенно умолк. – Выключи свет, я спать буду.

- Спокойной ночи. – освещение погасло.

Андрей еще долго ворочался, не мог уснуть, и все клял про себя непонятливый искусственный интеллект, это же что получается – деда Яша умер только из-за того, что он, Андрей, был ребенком с должным уровнем «экспериментальности» и нерациональности?  А может быть и права эта железяка, может просто время дедушке пришло…

Он незаметно провалился в сон, и там, во сне, он увидел добрую улыбку деды Яши, лица не видел, только улыбку – все что запомнилось, увидел руки, то как они осторожно снимают с темного подоконника горшок, подают ему цветок, и он тянется к нему, а ладошки у него маленькие-маленькие, розовенькие…

Он улыбался во сне, а из под закрытых век, по щекам, стекали слезинки. До окончания воздуха оставалось восемнадцать суток.

*  *  *

Он качнулся, ноги не держали, ощущение дикого, страшного удушья все не хотело отпускать сдавленное горло и каждый новый вдох давался через силу, а еще эта темнота, это непроницаемая чернота – ничего не видно. Громкий щелчок и вспыхнул яркий белый свет. Андрей стоял в узком, как колба железном мешке, ровные плавно закругленные стены, и яркий свет сверху и снизу. И еще ощущение, что, что-то не так, он поднял руку и едва не закричал от увиденного: вместо руки какая-то пульсирующая черная плоть, тугие узлы мускулов то напрягаются, то самопроизвольно опадают, змеящиеся толстые вены и длинная, от запястья до локтя, светящаяся зеленая полоска и она тоже чуть двигается, пульсирует – она живая.

- Спаскостюм. – сказал сам себе, а через секунду тише добавил, - Пост-клонирование.

Откатилась в сторону овальная створка, Андрей вышел, медленно, еще не совсем осознавая себя в новом теле, он пошел в сторону капитанского мостика, но там, в коридоре, наткнулся на себя, на свое мертвое тело.  В попытке ухватить хоть еще один глоток воздуха Андрей, в последние секунды жизни, сорвал с головы шлем, но и тут уже нечем было дышать– углекислый газ и ничего более.

Он привалился к стене, дыхание было заполошным, громким. Распорядился вслух:

- Убрать тело.

- Куда? – голос из под потолка.

- Куда угодно, хоть в мусоросборник!

Андрей стоял с закрытыми глазами, ждал. От того, что вот тут, в паре метров от него лежит он же, только мертвый, становилось не по себе и снова хотелось выблевать все, включая свой желудок, но у клонированного было пусто в животе, да и спас костюм работал на пять баллов, скоренько гася рвотные порывы какими-то неведомыми инъекциями.

Послышались тяжелые шаги, возня, хлопок. Голос: - Выполнено.

Андрей открыл глаза, осмотрелся и правда не увидел тела, только шлем скафандра валялся чуть поодаль.

- Шлем тоже убери. – Андрей присел прямо тут же, в тоннеле, не дойдя до капитанского мостика. Робот тем временем выкинул в мусоросборник и шлем, после чего подошел, встал в метре от Андрея, сказал:

- Команда выполнена. Ожидаю указаний.

- Сколько меня… сколько меня не было?

- Время пост-клонирования заняло восемь минут.

- Ясно. Свободен.

Робот стоял неподвижно. Андрей не выдержал, вскочил и заорал во всю глотку:

- Проваливай! Железный болван! Иди отсюда! – и со всей силы врезал кулаком по зеркальной поверхности груди робота, но боли от удара не почувствовал. Вместо этого он увидел, как его кулак в броне спаскостюма пробил металл, вонзился в электронные потроха, по запястью пробежала синяя искра разряда, но ни боли, ни удара током так и не было. Он вырвал руку из робота и тот грудой металла повалился к его ногам.

- Прошу вас в дальнейшем не разрушать вспомогательный персонал. -  спокойно произнес голос из под потолка.

- Что? А? – Андрей вскинул голову, заорал, - Да ты понимаешь, что я сдох здесь, вот только что сдох! И помню это, понимаешь?

- Вы востановленны с резервной копии,  соотношение с оригиналом – сто процентов, память записана без потерь и ошибок. Так же у вас сохранены звание, гражданские права, и прочие принадлежности. Факт смерти считается недействительным.

- Да как так? Я сдох! Я… - он сжал кулаки, но все же успокоился, взял себя в руки, спросил тихо, - Спас костюм на шесть часов?

- Да.

- Зашибись…

- Что?

- Ничего. Заткнись. И персонал свой весь разгони, чтобы я никого не видел.

- Выполняется, прошу вас не перемещаться в течении восьмидесяти секунд. Спасибо.

*  *  *

После четвертой смерти он размонтировал одного из роботов, выдрал у него из внутреннего гнезда манипулятора импульсный резак и попробовал снести себе голову в момент, когда костюм должен был отключиться. Ничего не получилось, костюм выдержал удар и держался до последнего, когда Андрей корчась от удушья все продолжал палить и палить себе в голову синими вспышками резака. Все, чего он этим добился – был изнахраченный отсек с глубокими выбоинами в металле, да перебитые вспышками резака коммуникации.

Перед восьмой смертью он решился. Он понадеялся, что если его, как оригинала, не будет на борту корабля, то и восстановить его не получится. Он вышел на мост, все что осталось от тоннеля в зону регенерации, медленно дополз до края, встал, замер на секунду, и прыгнул в бездну. Смерть была ужасна. От удушья он не умер, за секунду до того как иссяк воздух, не выдержал спас костюм. Сначала был дикий холод, страшный, словно адово пламя, а потом он почувствовал как у него внутри тела разгорается страшный костер: все, и глаза, и пальцы, и  всё остальное – всё пылало. Это вскипела кровь из-за низкого давления. Андрею показалось, что он умирал целую вечность… Через восемь минут его вновь пост-клонировали…

Он бесновался, он громил отсеки, он забивался в темные углы и тихо плакал, то и дело поглядывая на огонек индикатора, он забыл как он выглядит, в отражении он видел только страшное нелепое существо спаскостюма, что давало ему шесть часов пытки после мучительной смерти. Он хотел сойти с ума, он хотел стать идиотом, существом без мозга, чтобы являться вновь с пустотой в глазах и уходить все с той же пустотой, но сойти с ума ему не позволяла коррекция при клонировании, за его здоровьем как физическим так и психическим компьютер следил свято. Потом как то наступил период, когда он приходил в анабиозный отсек и подолгу смотрел на длинные стеклянные коконы, в которых покоилась команда. Он решал очень простую задачу. Да, он капитан, но он имеет полное право в случае несоответствия себя занимаемой должности переложить ответственность на любого из них, на любого из спящих. Оформить приказ и сделать запись о собственном разжаловании и назначении нового капитана – дело минутное. Перед очередной смертью, когда до удушения оставалось минут десять, он вышел из анабиозного отсека, и приказал: «заварить».

После этого он успокоился. Как то разом взял и успокоился. Когда в очередной раз он оказался в металлической колбе в новом, только что отстроенном теле, он уже был спокоен. Он вышел, из колбы, прошел в кубрик, достал шахматную доску, расставил фигуры и сказал.

- Где твои чугунные болваны?

- Выполняют ваше распоряжение – не показываются на глаза.

- Гони сюда.

- Всех?

- Пока одного.

Через минуту они уже играли в шахматы. Искусственный интеллект постоянно выигрывал, а Андрей был спокоен. Он играл, рассказывал анекдоты, смеялся как сумасшедший, хлопал себя рукой по коленке, как ребенок радовался каждой срубленной им фигуре и не расстраивался проигрышам. Его хватило на четыре часа, ровно на три партии, а потом Андрей сказал, что он хочет спать. Он попросил робота уйти, выключил свет и уснул на два часа. Умер он в темноте и в сознании.

С тех пор они вместе смотрели старые фильмы, благо техник энергоустановок был заядлым киноманом и прихватил с собой несколько сотен теробайт старых двумерных, как он говорил, классических фильмов. Некоторые были без перевода, и тогда искусственный интеллект старательно переводил Андрею  непонятные реплики, а Андрей смеялся и говорил, что машинный перевод живых эмоций – это что-то с чем-то. Нашли и музыку: установку с виртуальными виниловыми дисками. Уже и не скажешь, что за сумасшедший эстет придумал такое извращение, но, при включении маленького, с ладошку аппарата, на столе появлялся очень даже реалистичный проигрыватель, над ним сенсорное меню выбора. Выбрал, нажал, появился диск в картонном конверте, достал пластинку, поставил на проигрыватель, опустил головку с иглой и слушаешь музыку, слушаешь ровно столько, сколько и должна играть одна сторона пласт инки – полчаса.  Конечно можно было и плюнуть на все эти навороты, да пользовать проигрыватель как и всякий нормальный современный плеер: приказал вслух, да и слушай, но Андрею это не нравилось.

Перед каждой партией с искусственным интеллектом он старательно ставил пластинку, специальной виртуальной тряпочкой счищал с виртуального винила виртуальную пыль, опускал виртуальную головку на виртуальную дорожку и слушал настоящую музыку.

А еще он поставил койку прямо при выходе из своей колбы пост-клонирования. Выходишь, ложишься и спишь, а потом снова выходишь…

Ну и конечно же разговоры. Искусственный интеллект обучался, речь его становилась все более и более гладкой, не забитой компьютерным официозом. Порою даже казалось, что разговор ведется меж мудрым учителем и молодым отроком, вот только отрок знал больше чем мудрец, но понять своего знания не мог.

- Андрей. – его имя прозвучало до того непривычно, до того странно, что Андрей даже не понял поначалу, что искусственный интеллект использовал вместо стандартного «капитан», его имя.

- Да.

- Ты можешь называть меня по имени?

- Это как? Как там… Альфа-7 14А6?

- Это не имя, это маркировка.

- Логично. А как тогда?

- Логик.

- Оригинально. Долго придумывал?

- Нет. Само пришло.

- Само? Интересно. Как это у вас называется… ведь же слышал.

- Самоидентификация.

- Поздравляю, теперь ты личность. Что дальше?

- Не знаю. – в первый раз искусственный интеллект использовал не отчетную формулировку, а вполне человеческую. – А ты как думаешь?

- Я тоже не знаю. Ладно, давай уже доигрывать.

Они доиграли партию, Андрей, как всегда, проиграл. Времени оставалось мало, минут пятнадцать. Он улегся на койку, попросил:

- Логик, переверни пластинку.

Робот повторил все действия капитана. Он осторожно, кончиками металлических манипуляторов поднял пластинку, перевернул, протер, опустил головку. Тихое шуршание, а потом медленно и вкрадчиво заиграл «chelsea bridge» в исполнении оркестра Дюка Эллингтона. Робот развернулся, пошел было к выходу, Андрей остановил его, сказал негромко:

- Подожди.

Логик подошел, сел рядом с кроватью на стул. Андрей сказал тихо:

- Страшно, каждый раз страшно. – Логик промолчал. С того момента, как он сам себе дал имя многое для него поменялось и то, что раньше было понятным, прозрачным как день, теперь стало неясным. Так и тут. Раньше бы он сказал какую-нибудь глупость об обязательном пост-клонировании, о том что факта смерти не будет. Теперь же…

- А ты когда-нибудь думал о пешке? – спросил Андрей, - Пешка Е2. Она первая ходит, ее первой рубят и так каждый раз. У других есть шанс, а у нее нет.

- Я могу ее больше не срубать.

- Глупо, тогда игра потеряет смысл. Есть правила, они не позволяют щадить. Игра…  Раз за разом, а потом снова. Сколько партий мы уже сыграли? Сто? Двести?

- Шестьсот сорок две.

- Много. А Яшу помнишь? – не дал ответить, - Ты то помнишь, с твоей то памятью. Он не нужный был, и правил для него не было. Почему-то так сложилось, его циклы закончились с цветком, блин, как же он назывался. – он уже начал сипеть, индикатор на руке мерцал красным, - одна смерть для одного, а не бесконечность для бесконечных меня. Я настоящий, первый - еще тогда умер, а теперь…  Я уже и не знаю кто я.

- Капитан корабля Альфа-7, Андрей…

- Нет, это маркировка, изделие номер такой-то, маркировка такая-то. Пешка, много пешек, они все такие одинаковые, а каждая хочет жить по своему. Может теперь ты поймешь, ты же тоже теперь самоидентефецированный.

- Не понимаю.

- Жаль… - он уже хрипел, по телу пошла мелкая дрожь. Логик, сам не понимая зачем, взял Андрея за руку. Через некоторое время индикатор почернел. Логик привычно поднял тело, выкинул его в мусоросборник и вышел. Играла пластинка, старая, шипящая, одна, ни для кого, просто так. Потом закончилась, головка проигрывателя уткнулась в бумажную наклейку, проигрыватель мигнул и превратился в мелкую сверхсовременную бляшку. На корабле было тихо.

*  *  *

Рапорт расследования инцидента на корабле «Альфа-7»:

Силами экипажа корабля «Альфа-7» было проведено первичное расследование и были выявлены следующие факты:

На момент прибытия на корабле отсутствовал капитан корабля Андрей Михайлович Григоров. Следов его исчезновения обнаружено не было.

На корабле имеются следы разрушений, как то множественные вмятины и следы термических ударов в двух отсеках, так же обнаружено два робота технического обслуживания. Оба носят следы насильственного уничтожения, у одного удален импульсный резак. Предположительно данным резаком были нанесены повреждения в отсеках.

Записи бортжурнала удалены, видеозаписи и видеоотчеты отсутствуют.

Полностью уничтожена зона регенерации воздушной среды.

На основании имеющихся данных было сделано следующее предположение:

После уничтожения зоны регенерации воздушной среды капитан корабля Григоров А.М. был выведен из состояния анабиоза. По неизвестным причинам (тело не обнаружено) было проведено пост-клонирование, но клон, видимо, имел отклонения. Это прослеживается по тому урону, что был нанесен кораблю, а также следами заварки анабиозного отсека (видимо выполнено системой искусственного интеллекта с целью обезопасить экипаж). После уничтожения клона системой искусственного интеллекта было принято решение о стирании матрицы капитана корабля Григорова А.М., таким образом имеется факт окончательной смерти члена экипажа.

Непонятна единственная надпись, оставшаяся в бортжурнале: «Простите его за шпингалет, он не специально».

Заключение:

Для проведения более полного расследования просим направить через телепортационные врата следователя. Так же просим направить робопсихологов, так как имеются некоторые несоответствия в поведении роботизированного технического персонала

- Не совсем..Ты будешь нести вахту и помогать новому вареле, когда он объявится.

Тяжело первое время в одиночестве,  - вздохнул Илья, - но зато у тебя будет много времени подумать. И потом, когда придет время твоих родных...Они могут быть с тобой. Но имей в виду, что забирая их в этом дом ты лишаешь их другой судьбы и прерываешь цепь перерождения. ...Поэтому, как бы ты не любил своих близких - подумай, чего ты их лишаешь.

- А твоя дочь? Она что?

- Да, она осталась со мной по своей воле, но теперь мы уходим вместе..

- Куда?

- В новую жизнь, в новые тела и новые судьбы...

- Я понял кто ты, - на меня вдруг снизошло прозрение, - ты Харон?

- И Харон в том числе...  Ведь это тоже другая реальность...Да..Ещё..Дом ты не можешь покидать пока не найдешь варелу, или он не найдет тебя. Но ты можешь перемещаться по планете сам дом. Джунгли, леса, горы, пустыни...Живой пейзаж за окном, скрасит твоё существование. Остальное, что нужно делать и как  ты поймешь со временем.

Ошеломленный я слушал и понимал, что вот сейчас он уйдет, и мне не у кого будет спросить, узнать, помочь...Помочь! Вот ещё что я хотел!

- Там в лесу девчонка, Настя, в ней сущность.. Что с Настей ? Мы можем ей помочь?

- Ничего, - замахал головой Илья, - Помощь уже не нужна.  Сущность ушла, после того как ты закрыл портал . А Настя вышла к людям...Всё хорошо. Нам пора...

К Илье подошла дочка, он обнял её за плечи и они растаяли в воздухе.  А я остался один в пустом и большом доме.

Играла тихая неспешная музыка, Фрэнк Синатра неспешно и нежно пел о любви, в кубрике, перед красивой, из настоящего дерева, шахматной доской сидел капитан корабля, напротив сидел один из роботов обслуживающего персонала. Робот терпеливо ждал, капитан думал, не торопился. Его рука в черной пульсирующей перчатке медленно поплыла над доской, над белыми фигурами, выстроенными в два ряда, остановилась над полированной круглой головкой пешки, замерла.

- Е2-Е4. – усмехнулся капитан, сказал, - Была такая книга, «Двенадцать стульев», читал?

- Нет, у меня в базе данных нет такой информации.

- Зря. – капитан вздохнул, улыбнулся, откинулся на спинку кресла, так и не сходив. – Замечательная книга! Я ею просто зачитывался! Вот только финал… Да, финал там вышел некрасивым, жалким. Там был герой основной – Остап Бендер, он, ну как тебе объяснить…

- Капитан, время. – напомнил робот.

- Время? – капитан посмотрел на наручный индикатор, тот сократился до совсем уж коротенького обрубочка в сантиметр длинной, и поменял окраску на пунцово красную. Капитан горько хмыкнул, сказал иронично. – Время… У нас с тобой состав времени, и эшелон на подходе. Давай я тебе лучше про Остапа расскажу. – но все же он передвинул пешку с клетки Е2 на Е4. – Так вот, Остап тот…

Партия шла неспешно. Робот, управляемый центральным информационным ядром корабля, делал почтительную паузу перед каждым ходом – ровно две минуты двадцать секунд, именно такая периодичность, как он выяснил, в наибольшей степени способствовала покою капитана, капитан же тем временем неторопливо рассказывал о злоключениях великого комбинатора. К тому времени, как отрезок на запястье капитана сократился до узенькой полоски они успели сделать шесть ходов, робот выдвинул коня по левому флангу, по правому открыл дорогу офицеру, но тут индикатор пискнул пришибленной мышью и погас совсем.

- Время. – капитан вздохнул, и стал интересом разглядывать доску. Молчали. А еще через минуту, капитан уже страшно выпучивал глаза, судорожно пытался ухватить хотя бы глоток воздуха, пальцы его кривились в страшных корчах, а еще через минуту он обмяк, индикатор на груди поменял окраску на синий цвет – кома. Робот ждал. Прошло еще чуть времени и окраска индикатора изменилась на черный – капитан умер.

Робот встал, легко поднял обмякшее тело на руки, прошел к мембране мусоросборника и закинул туда тело, после чего вернулся на свое место за столом, сел и  стал ждать. Закончилась песня, послышался щелчок отключения музыкального проигрывателя, наступила тишина.

Робот ждал.

В кубрик постучали, из-за створок двери послышался приглушенный голос:

- Ты прибрался?

- Да.

Дверь открылась, за ней стоял капитан. Он прошел на свое место, откуда минуту назад робот убрал его мертвое тело, сел, спросил:

- Так на чем мы остановились?

*  *  *

Предполетная пресс-конференция. Команда астронавтов сидит в полетных костюмах за длинным столом, перед каждым членом экипажа по микрофону, по бокам, черными воронами, сидят запакованные в деловые костюмы специалисты связи, предполетной подготовки, технический руководители проекта, рядом, за кафедрой, стоит специалист по связям с общественностью. Вспышки фотоаппаратов, многоголосье шепотков из зала, шуршание, скрип стульев, блики камер. Шум стихает, представители СМИ расселись, ждут. Специалист по связям с общественностью блеснул идеально отрепетированной улыбкой и начинал вызубренную речь. Его слушают внимательно, видны приподнятые диктофоны, объективы камер внимательно наблюдают за артикуляцией по-женски пухлых губ, смотрят в честные его глаза, ловят хорошо поставленные жесты холеных белых рук. Речь окончена, время вопросов

Поднимается полный, в мятом бостоновом костюме, корреспондент, спрашивает громко и уверенно:

- Соответствует ли уровень подготовки экипажа заданию? Я так понимаю - это не штатный полет будет? – неприятный вопрос, неприятная улыбка толстых, в окантовке седой щетины, губ. Он стоит, не садится, ждет.

К микрофону наклоняется один из членов экипажа – психолог, по совместительству доктор, по совместительству ксенопсихолог, по совместительству ответственный за подбор экипажа. Он тактичен, он уверен, иначе просто и быть не может.

- Садитесь. – начинает он, сразу смущая корреспондента, ставя его на положение гостя, - Да, вы правильно понимаете. Подбор команды осуществлялся тщательно. Те, кого вы сейчас видите, были отобраны из более чем двух тысяч претендентов. – корреспондент предпринял попытку подняться с новым вопросом, но психолог опередил его, сказал, - Уверяю вас, они куда более компетентны на своих местах, нежели чем вы на своем. – и добил, - Спасибо.

Дальше все пошло своим чередом: стандартные вопросы, на которые ответы были едва ли не отрепетированы:

- Какова цель полета?

- Вторая планета солнечной системы Альфа-7, где, теоретически, должны иметься подходящие условия для жизни.

- Полетное время.

- Восемьдесят один месяц.

- Сколько?

- Шесть лет и девять месяцев.

- Я так понимаю, экипаж будет в состоянии анабиоза?

- Конечно! Но за исключением нештатных ситуаций, тогда из анабиоза будет выведен капитан, Андрей Михайлович, и он уже будет действовать по обстоятельствам.

- Что будет с семьями астронавтов? – конечно же женщина, конечно же молодая, конечно же непомерно накрашенные губы и до порнографической пародийности облегающий деловой костюм с юбкой.

- Согласно контракта, заработок членов экипажа будет поступать на указанные ими счета. – ответил специалист по связям с общественностью и, с улыбкой, добавил, - Я думаю жен своих они не обделят.

- Сколько времени займет установка врат? – это уже серьезный корреспондент. Лицо строгое, уверенное, с тонкими сухими губами – человек дела.

- От месяца до трех.

- В виду важности проекта хотелось бы узнать каковы гарантии безопасности экипажа на случай экстренной ситуации? – все тот же деловой господин.

- Система безопасности на корабле применена революционная! – радостно ответил специалист по связям с общественностью, ожидавший этого вопроса с самого начала. – Корабль оснащен блоком мгновенного пост-клонирования. Все члены экипажа прошли генетическое сканирование и будут восстановлены после своей физической смерти. Так же всем членам экипажа вживлен модуль передачи информации, - он улыбнулся, - восстановленный специалист будет помнить все, вплоть до последнего момента своей э…. прошлой жизни.

- А если… - подала голос та самая девушка, что спрашивала о семьях.

- Простите, я не договорил. – специалист обворожительно улыбнулся, девушка не удержалась и улыбнулась в ответ. – На случай, если условия в корабле будут не соответствовать комфортному самочувствию экипажа, в системе клонирования имеется маленькое нововведение: восстановленные будут находится в цельно биологических костюмах защиты! Мы их назвали «Спаскостюмами»!

- А как, простите, снимать эти костюмы? – подал голос тот самый, первый корреспондент, что задал неудачный вопрос о квалификации экипажа.

- О, тут все просто! Понимаете, это даже не столько защитный костюм,, сколько симбионт. По прошествии периода своей жизни он просто отомрет и сойдет как кожа со змеи.

- А какой период жизни? – задал еще кто то вопрос, да и вообще – в зале заметно оживились.

- Максимально – шесть часов, плюс-минус минуты. – специалист по связям с общественностью еще раз белозубо улыбнулся. В зале зашумели, наперебой зазвучали вопросы, кто-то поинтересовался можно ли провести пересадку мозга в такой вот пост-клон, кто-то громогласно заявил о грядущей эре бессмертия. Все члены межзвездного корабля «Альфа-7» улыбались, как их учили, кивали изредка и с нетерпением ждали когда весь этот цирк закончится.

*  *  *

Сначала пришел холод, страшный, нечеловеческий, невозможный. Он глушил все мысли, даже имени своего вспомнить не удавалось, а потом холод стал понемногу отступать, и пришли мысли, воспоминания. Он – капитан межзвездного корабля «Альфа-7», он должен быть в состоянии анабиоза до момента прибытия на орбиту планеты или же… или же произошла нештатная ситуация.

Он открыл глаза, яркий свет, обжигающе белые пятна, какие-то плохо различимые темные силуэты, все расплывчато, смазано. Снова закрыл глаза, досчитал до шестидесяти, открыл – зрение вернулось. Тут же, не выходя из анабиозной камеры, нажал на кнопку связи, сказал: «Отчет».

- Аварийная ситуация. – размеренный голос из динамика, - нарушение работы воздушнорегенарционной системы.

- Ясно… - Андрей нехотя повернул голову из стороны в сторону, шея болела немилосердно. Затек. Выбираясь из анабиозной камеры он тихонько ругался под нос, кляня все и вся, потому как эта самая воздушнорегенерационная система экипажу в состоянии анабиоза, что собаке пятая нога – без надобности.

Но все же, первым делом, он вскрыл мембрану герметично запакованного скафандра, проверил кислородные баллоны, как то было предписано инструкцией, облачился  во всю эту сбрую с многочисленными ремешками, утяжками, молниями, и прочим барахлом, взял шлем подмышку и приложил ладонь к сенсорной панели на выходе из отсека. Переборки с легким пшиком распахнулись и Андрей замер на пороге длиннющего черного коридора, впереди одна за другой с щелчками зажигались лампы.

Андрей вдохнул воздух полной грудью, хмыкнул. Вроде бы все нормально, во всяком случае сейчас ничего не чувствуется.

- Соответствие состава воздушной среды стандарту.

- Массовый показатель кислорода двадцать три процента ровно, остальные показатели в норме.

Он попытался вспомнить, сколько там должно быть, но в голову лезли именно эти самые двадцать три процента, так что по всему выходило что разбудили его из за каких то десятых долей.

- Насколько отклонение?

- Тринадцать сотых.

- Нда… - Андрей вздохнул, и неспешно отправился в рубку. Там он, как и было предписано документацией, проверил все системы, прочитал автоотчеты в бортовом журнале, посмотрел на дату. Выходило так, что пролетели они еще всего ничего – шестнадцать месяцев, впереди еще пять с половиной лет полета. Из наиболее значимых происшествий, бывших за период его сна, была одна магнитная аномалия, да попадание в сектор с содержанием то ли космической пыли, то ли мелкого крошева, которое даже из чувство уважение метеоритным роем не назовешь – энергетический щит корабля должен был справиться с этой проблемой на раз. С кислородом тоже все оказалось вроде бы более-менее нормально.

Причина была в сбитых настройках подачи отработанного углекислого газа в зону регенерации, где обитали генномодифицированные водоросли, во всяком случае так казалось на первый взгляд. Нарушение же настроек Андрей списал на ту самую магнитную аномалию. Он скоренько откорректировал подачу отработанных газов в зону регенерации, так, чтобы режим был ускоренным, недовольно скривился, когда компьютер выдал сообщение о ошибке в корректировке, повторно подтвердил команду и уселся на удобное кресло перед центральным пультом управления. После выхода из анабиоза он чувствовал постоянную слабость, тело болело, ныло, руки-ноги двигались нехотя, будто были не из плоти и крови, а из резины. Андрей сам не заметил, как глаза его закрылись, как он растекся по сидению одной блаженной лужей, как тихонечко захрапел…

Снилось ему, что он снова на земле, что поехали они с женой и сыном на море, а там, все втроем, спрыгнули с катера в воду и поплыли в синих глубинах, пронзенных солнечным светом, словно дельфины. Они разгонялись, вертели сальто в водной чистоте, плыли вперед наперегонки, и всем было весело, жена улыбалась и длинные волосы ее двигались мягко и плавно, завораживая своей неспешностью, нереальностью. А потом все разом изменилось: вот только что они плыли, наслаждались скоростью, и тут же они на песчаном берегу. Море близко, совсем близко, его неспешные волны с белесой пеной касаются их голых пяток, но они не могут сдвинуться, трепыхаются как выброшенная на берег рыба, вместо сильных движений рук легкие толчки плавников, вместо вдоха – пустота. Они задыхались, широко распахивали черные провалы ртов, пучили белые глазницы и ничего не могли сделать…

Он рывком проснулся, втянул воздух полной грудью, но так и не смог надышаться – воздух был словно пустой. На пульте пульсировал красный сигнал тревоги, на графике состава воздушной среды содержание кислорода упало до шестнадцати процентов. А еще через секунду громко взвыл сигнал тревоги и бесстрастный компьютер объявил:

- Аварийное состояние. Возможно кислородное голодание. Аварийное состояние.

- Выключить! – приказал Андрей, сам напялил шлем, включил подачу воздуха, глубоко вдохнул. Когда сердце перестало биться так заполошно, он распорядился: «Отменить последнюю корректировку. Сброс настроек на базовую схему».

Он поднялся из кресла, в глазах потемнело, видимо еще давало о себе знать кислородное голодание, двинулся на выход. Надо было своими глазами посмотреть, что там в зоне регенерации случилось и потом уже решать – кого выводить из анабиоза: механика, электронщика, биолога, а может еще кого. Вот только…

Андрей остановился около крепко накрепко завинченной переборки перед зоной регенерации. Тут выходило так, что, для того чтобы пройти до самой зоны регенерации и посмотреть сквозь толстенное стекло на генномодифицированный кисель из водорослей ему надо пройти через четыре тамбура газовой очистки, каждый из которых надежно опечатан. Тут же, в стенном ящике был и инструмент для открытия блокирующего щита, внутри же в точно таком же ящике инструмент для обратной операции – герметизация, зона очистки, отстаивание в течении получаса для очистки атмосферы и корректировки микроклимата. Итого только два часа на ожидание в зонах очистки, да еще работы, а все вместе наверное часа на четыре вытянет.

- Музыку, любую. -  распорядился капитан, и тут же в динамике его шлема заиграла легкая расслабляющая мелодия. Андрей вытащил ключ и приступил к работе. Минут через десять он уже откатил герметизирующий щит по направляющим. Снимая лист блокировки он тихонько подсвистывал Луи Армстронгу, что рассказывал ему о том как прекрасен мир, зашипела пневматика, через секунду распахнулись створки толстых железных дверей и Андрей увидел звезды…

Сработала магнитная подошва, экзоскелет скафандра встал навытяжку, так, чтобы тягой капитану не выломало ноги, с внешнего микрофона передался громкий, до закладывания ушей, свист высасываемого в пустоту воздуха, а еще через мгновение двери захлопнулись, шум разом стих, экзоскелет расслабился и Андрей повалился на пол.

Надстройки зоны регенерации просто не было.

*  *  *

- Да пойми ты, я не нужен, совершенно, понимаешь, совершенно не нужен! – доказывал он компьютеру стоя перед центральным пультом управления на капитанском мостике. К этому времени Андрей уже успел выяснить, что альтернативной системы восстановления кислорода, кроме зоны регенерации, на корабле нет. Есть конечно законсервированный груз в трюме, предназначенный для высадки, и там, в том грузе, есть точно такой же блок регенерации, вот только до прилета расконсервировать груз просто невозможно. Также Андрей выяснил, что на данный момент массовая доля кислорода в составе воздушной среды снизилась до двенадцати процентов, узнал он и то, что если он запрется в одной комнате и включит фильтрацию среды, то сможет дышать вне скафандра, вот только оставшегося на корабле ресурса ему хватит только на две недели. Есть еще баллоны для скафандров: сорок штук в резерве, да шестнадцать осталось законсервированными в анабиозном отсеке, время работы баллона – восемь часов, а это, в общей сложности почти семнадцать суток жизни. Итого, в сумме тридцать один день – месяц, ровно месяц, а лететь еще пять с гаком лет. Как примерить пять лет к месяцу? Как?! Было одно очень простое решение – снова лечь в анабиоз и всё! Потребление кислорода нулевое, да и вообще – потребностей, как у мумии – никаких. Вот только…

- Согласно пункта четырнадцатого программных директив: в случае аварийной ситуации капитан корабля обязан определить востребованность необходимого для устранения аварии персонала. Капитан и обслуживающий персонал не могут быть вновь переведены в состояние анабиоза до момента исправления неполадок.

- Как? Ты скажи, как можно… - он закрыл глаза, сжал кулак на секунду, вдохнул, выдохнул и заговорил спокойно. – Какие могут быть варианты для устранения аварии?

- Восстановление зоны регенерации.

- Зона регенерации отсутствует, уничтожена!

- Согласно показателям переходного коридора зона регенерации имеется, но находится в нерабочем состоянии. Требуется корректировка.

- Если будет доказано отсутствие зоны регенерации, каким образом возможно исправить неполадку.

- Установить резервный регенератор.

- Местонахождение резервного генератора.

- Трюм. Законсервирован.

- Возможность расконсервации.

- Груз опечатан, расконсервации не подлежит.

- Повторяю вопрос: если будет доказано отсутствие зоны регенерации, каким образом можно исправить неполадку, с учетом невозможности использования резервного регенератора?

- Согласно показателям переходного коридора зона регенерации имеется.

- Я тебя спрашиваю, что делать если я тебе докажу что нет ее? А? Что тогда?

Едва заметная секундная пауза перед ответом и снова:

- Согласно показателям переходного коридора зона регенерации имееися.

- Хорошо… Хорошо, я тебе докажу. Я… - Андрей рывком отвернулся от центрального пульта, вышел из рубки.

На этот раз он не стал распахивать створки сразу. Для начала он прицепил карабин на пояс, другой конец веревки прицепил к проушине прямо около входа, приказал:

- Произвести герметизацию шестого коридора. Откачать воздух.

Тут же послышалось шипение сходящихся аварийных переборок, зашумела система вентиляции, откачивая воздух. Через пару минут в наушнике раздался бесстрастный голос:

- Операция выполнена.

- Хорошо. – сказал сам себе Андрей, и распахнул двери в переходный туннель. И снова черная пустота, снова звезды. Теперь Андрей уже смог разглядеть все более детально. Переходный туннель был, но не весь, частью. Пол протянулся далеко – метра на три он врезался белым острием пластикового покрытия в бездонную черноту, а вот потолку и стенам не повезло. От одной стены не осталось почти ничего, только изорванные огрызки металла торчали, другая едва-едва тянулась за полом, но тоже была выгнута,  искорежена, от потолка осталась только пара толстенный, но изувеченных как тонкая проволока штырей. Андрей ехидно усмехнулся, сказал себе под нос:

- Значит, говоришь, имеется.

- Согласно показателей переходного коридора… - начал заученную песню компьютер, но Андрей его перебил.

- Это был не вопрос. – Андрей включил магнитные ботинки и осторожно шагнул за борт корабля. Было это до невозможности страшно, словно та самая доска, по которой пираты скидывали своих жертв в море, только вместо моря безграничная глубина, невозможная, немыслимая. Он шел медленно, стараясь смотреть под ноги, но и там, под ногами, пол пугал черными прорехами через которые виднелось вечное небытие. Дошел до места где пол обрывался, присел на корточки и уставился на разлохмаченные остатки конструкций. Где то тут должны находится датчики целостности конструкции,  где то здесь должен торчат то ли щуп, то ли контакт, то ли еще что, что показывает – зона регенерации здесь, летит тут же, под боком гигантского корабля, торчит на тонкой шпильке этого самого переходного коридора.

В одном месте Андрей заметил, что линия пола чуть приподнимается, будто порожек. Может это и есть последний остаток от всей пристройки и он, этот кусок в кулак величиной, всеми силами сигнализирует, что вот она – зона регенерации, тут! Андрей нагнулся еще ниже, пригляделся – в прорехах пола виднелись пучки тонких проводков, один их них тихонечко искрил. Андрей просунул руку в прореху, ухватил проводки и, что было сил, дернул. С первого раза оборвать не получилось. Андрей дергал еще пару раз, прежде чем вытянул наружу опресованную косичку разлохмаченных проводов. Тут же в шлеме завизжала противная сирена и беспристрастный голос компьютера заявил:

- Критическая авария. Зона регенерации уничтожена. Критическая авария. Зона регенерации уничтожена. Всему персоналу немедленно…

Андрей развернулся и с видом победителя пошел к кораблю.

В рубке он развалился в удобном кресле, настроил подачу воздуха в помещение, снял шлем и только потом спросил ехидно.

- Повторяю вопрос: если будет доказано отсутствие зоны регенерации, каким образом можно исправить неполадку, с учетом невозможности использования резервного регенератора?

- Согласно пункта двадцать шестого программных директив: в случае аварийной ситуации не подлежащей быстрому диагностированию и исправлению капитан обязан выполнять несение вахты с надлежащими корректировками в работе систем корабля вплоть до момента исправления неполадок.

- Что? – он вскочил с кресла, и со всей силы саданул кулаком по панели пульта управления, - Что?

- Согласно…

- Заткнись, я все понял! – он уселся на свое место, задумался, спросил тихо. – И что мне делать?

- В аварийных ситуациях капитан обязан принимать на себя ответственность за решения…

- Знаю, но… что мне делать?

В эту минуту он был спокоен и хладнокровен как никогда. Таисия даже удивилась, рассчитывая на бойцовский поединок, но адмирал своим нордическим видом не давал девушке такой возможности. Возмущению великой княжны произволу командующего было объяснение. Никто не мог просто так по своему желанию расформировать флотское подразделение даже в условиях войны. Да еще какое подразделение! Это не «линейная» дивизия – это императорская гвардия – детище отца Таисии и соединение с огромными традициями. Как Иван Федорович смог позволить себе такую вольность?! Княжна сжала кулаки готовая драться с усатым адмиралом до конца. Вот я тебе покажу, а когда о данной выходке узнает сам император, не позавидую я вам господин уже возможно бывший адмирал!

Но вслух конечно она этого не произнесла, а скрестив руки, плюхнулась в кресло.

— Успокоились? Хорошо, тогда если позволите, я попытаюсь объяснить вам и остальным мотивы такого решения, — Самсонов был само спокойствие. — 2-я гвардейская не имеет командира – это раз. Дивизия, обладая превосходными дредноутами первого класса, абсолютно лишена легких кораблей поддержки, что значительно уменьшает мощь подразделения в условиях, в которых мы находимся – это два…

— Что вы имеете в виду? — не поняла капитан-командор. — Семеновская может дать сто очков форы любой другой дивизии в сравнении боевых характеристик кораблей…

— Если данные корабли рассматривать по отдельности, — ответил на это Иван Федорович. — Как ударное соединение в составе большого флота, действительно Семеновская, так же как и Преображенская дивизия могут оказать существенную поддержку в сражении, но это возможно только в тесном взаимодействии с другими более легкими дивизиями. «Линейные» подразделения, обладая универсальной структурой, могут защитить гвардейские эскадры в которых существует сильный перекос в сторону тяжелых кораблей. Однако в сегодняшней ситуации ослабленные и обескровленные подразделения Черноморского флота не сумеют прикрыть собой действия гвардии в секторе боя. А без поддержки легких кораблей дредноуты слишком уязвимы…

— Чушь! — не выдержала Таисия.

— Даже не хочу с вами спорить, — Самсонов пропустил мимо ушей подобное восклицание и продолжил. — Третьим пунктом, позволившим мне принять решение о расформировании Семеновской, является тотальное ослабление остальных дивизий флота после череды сражений в системе «Бессарабия». За редким исключением все соединения «черноморцев» понесли серьезные потери, тактические единицы ослаблены, большое число тяжелых вымпелов в их составе надолго выведены из строя. Для того чтобы восстановить мощь «линейных» дивизий необходимо срочно ввести в их состав гвардейские дредноуты по одному–два корабля на каждое соединение.

Комдивы слушавшие Самсонова заметно оживились и одобрительно закивали головами. Никто из них не отказался бы от такого подарка. Таисия Константиновна по взглядам присутствующих на совещании поняла,  что осталась в полном одиночестве. Конечно эти хитрые «черноморцы» с удовольствием растащат по кускам гвардию! Посмотрите, облизываются как коты на сметану. Вот бы Васильков был сейчас рядом, но экран связи с «Одиноким» продолжал тускло отсвечивать черным квадратом. Хотя о чем я говорю, даже мой друг не заступится сейчас за меня. Ведь Сашка тоже считает, что в гвардейских дивизиях страшный перекос с точки зрения соотношений тяжелых и легких кораблей, а значит, и он поддержит произвол командующего Черноморским космофлотом…Таисия обреченно вздохнула, она поняла, что бессильна отстоять свою дивизию.

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком