Выбор у Андрюхи был небольшой: или хорошо подзаработать официантом на одной из станций пояса Койпера, или на Ревущей получить пропасть свободного времени, но уже за небольшое вознаграждение. Промежуточные варианты его не устраивали. И он совсем уж было решился подносить шахтерам воблу с пивом, когда станцию вместе с рестораном неожиданно закрыли на карантин. Вспышка старательской язвы там, что ли… Пришлось подписаться на вариант “Б” и неделю маяться в пассажирском отсеке рудовоза, вместе с другими неудачниками, готовыми на скучную сезонную работу.
Таким макаром Андрюха надеялся и аренду жилой ячейки отбить, хотя бы в студенческих кварталах орбитального кольца, и курсовую за два с половиной месяца закончить. Никто же не мешает – тишина, покой… Так, по крайней мере, обещал ему рекрутер.
Уже в системе Росс 154, на подходе к планете, провели жеребьевку. В большую кастрюлю, принесенную с камбуза, вывалили семьдесят четыре пластиковых коробочки из под бахил. В каждой скрывался бумажный комочек с номером.
– Чего у тебя?
Андрей развернул бумагу, показал жеребьевщику.
– Семьдесят четыре.
– Имя, фамилия?
– Андрей Лукин.
– Иди отдыхай, Андрей Лукин. Твое поле последнее, вечером будем высаживать.
Пришлось ждать до вечера. Три шаттла работали безостановочно, причаливая к рудовозу и отстыковываясь каждые десять минут. Спускались на поверхность Ревущей, высаживали очередных смотрителей на закрепленных за ними полях и снова поднимались на орбиту.
Наконец, дошла очередь и до Андрюхи. Измученный инструктор уже не обращал на него внимания, тоскливо смотрел через обзорное окно, доверившись автопилоту. Еще минута и вот лапы амортизаторов придавили ревианский снег, провалились в него почти на полметра. Зима здесь наступала быстро, порой шаттлу приходилось топить снег маневровыми, чтобы не скрыться в сугробе по самые антенны.
Инструктор выкинул андрюхины сумки, спрыгнул сам. Неловко ступая по рыхлому снегу, прикрывая лицо от колючего ветра, он направился к сторожке. Махнул Андрею – “иди за мной”. Андрей поднял сумки, пошел.
Сторожка – правильная сфера, закрепленная четырьмя стальными тросами – ждала их поодаль. Некогда белые ее бока успели покрыться царапинами, глубокими бороздами. Бледно-оранжевая цифра “74” выглядела размытым пятном.
– И она покатится?
– Покатится, покатится… Залезай!
Андрюха поднялся по узкой, хлипкой лестнице. Разблокировал вход, бросил внутрь сумки. Обернулся, собираясь сказать инструктору на прощание пару слов, но тот уже молча уходил в мутную пелену снежных вихрей. Впрочем, остановился – вспомнил о чем-то.
– Ты, это! – крикнул он Андрею. – Если с ума начнешь сходить, отрегулируй подвеску!
Но махнул обреченно рукой, сомневаясь, что новоявленный сторож понял его правильно. Вскоре двигатели шаттла взревели, корабль приподнялся и, зависнув на мгновение, устремился в вечернее небо.
Андрей прошел во внутренний корпус, отделенный от внешнего гравитационными подушками. Позади с лязгом захлопнулись люки, заставив его вздрогнуть.
– Ну вот и все.
Теперь сам себе хозяин. Было одновременно жутко и радостно. Никаких кураторов, кастелянш, вахтеров и прочих секьюрити. Никто ему не указ! С другой стороны, случись какая-нибудь, скажем, медицинская неприятность – придется вызывать корабль. А это почти наверняка досрочное завершение работы и уполовинивание гонорара. Да и не будут они присылать корабль, пока не попытаются объяснить, как в домашних условиях самостоятельно вырезать себе аппендикс. Кухонным ножом.
Андрей тряхнул головой, отгоняя дурные мысли.
– Я медкомиссию прошел! – заявил он сам себе как можно увереннее. – Ничего такого не будет.
Ударил пятерней по большой красной кнопке. Снаружи, он видел это на мониторах сквозь снежные завихрения, отскочили от внешней оболочки стальные тросы. Все произошло абсолютно бесшумно – звуки и вибрации во внутренний корпус не проникали. Еще минуту Андрюха смотрел на экран, ожидая, когда же сторожка, поддавшись напору ветра, сдвинется с места. Потом бросил это занятие, принялся распаковывать сумки, раскладывать вещи по местам.
Круглое обиталище делилось на четыре этажа: верхний и нижний технические, забитые оборудованием и силовыми кабелями, второй и третий – жилые, с камбузом, кладовой, спальней, рубкой управления и, конечно, сортиром.
Сторожка была чем-то средним между полярной метеостанцией и маяком, с той лишь разницей, что она свободно перемещалась по снежным полям Ревущей. Большой шар, гонимый ураганными ветрами, подпрыгивал на кочках, взбирался на холмы и скатывался вниз, а искусственная гравитация внутри не позволяла стихие переворачивать все с ног на голову. Стационарные жилые модули, в отличие от этого, подвижного, не выдерживали на Ревущей и нескольких дней.
– Сейчас бы пива, – Андрей тоскливо посмотрел на разложенные вещи. И как это уместилось в две дорожные сумки?
“К черту, пусть валяются!” – подумалось ему. – “Пойду спать, а уж утром…” Действительно, ругаться на беспорядок было некому. Разве что самому на себя, глядючи в зеркало.
– Пива и чипсов, – мечтательно уточнил он, будто стоял у знакомого торгового автомата. Но, к большому его сожалению, алкоголь провозить было нельзя. – Есть только три литра бабушкиного варенья. И, кажется, дрожжи на кухне.
С этим согревающим душу намеком Андрюха упал в койку.
Исцарапанный шар с едва различимой “74” на борту катился сквозь метель, оставляя в сугробе глубокую борозду. Скорость его то увеличивалась, то уменьшалась. Направление тоже менялось, но это не имело никакого значения, потому что вокруг, куда бы сторожку не занесло, была одна только снежная пустыня. Семьдесят четвертую сопровождала стайка шаров поменьше – без опознавательных знаков, каждый чуть ниже человеческого роста. Они были словно дельфины, заигрывающие с кораблем.
– И чо?
Андрюха протер заспанные глаза. Утром в чреве круглого дома было тихо, ничто не намекало на движение снаружи.
– Ветра нет? – спросил он приборную панель, хотя искусственным интеллектом она не обладала и ответить ему не могла. – Штиль?
Поверить в такое было сложно, ведь чего стоило одно только название планеты! Да и на инструктаже предупреждали, что спокойные зимы на Ревущей не случаются. Андрей посмотрел на мониторы внешнего обзора: та же снежная муть, что и накануне вечером. Скорость по приборам…
– Да ладно!
Наклонился к центральному экрану, пытаясь в вихре снежинок разглядеть хоть что-то. Собственно, он знал – что там. И все-таки, несмотря на хорошо выученную теорию, его гуманитарное сознание к ревианской реальности относилось с ироничным недоверием.
“Как это возможно? Хорошо, покатает его ветром туда-сюда. Тихонько, не торопясь. Остановится сторожка где-нибудь между кочек, да так и простоит зиму. Но…”
Андрюха невольно приоткрыл рот.
“Сто двадцать семь километров в час?!”
Он понял, что действительно несется в своей скорлупке по ледяной целине и весь мир вращается вокруг него с бешеной скоростью. Его замутило.
Отвернулся, сел на пол, пытаясь сконцентрировать внимание на чем-то одном – вот хотя бы на трусах в горошек, небрежно брошенных на пол. Если не обращать внимания на пульт, то могло показаться, что мир – там, за толстыми двойными стенами – тих и безмятежен. Даже ложка, забытая в стакане, не вздрагивала. Андрюха знал, что виной всему идеально настроенная подвеска, создающая внутри гравитационный кокон. Если бы она отказала, то он превратился бы в сочное красное пятно на стене рубки.
Вскочил и едва успел добежать до туалета, где его все-таки вырвало.
Прошло дней десять, а то и все пятнадцать, прежде чем Андрюха заставил себя поверить, что абсолютная тишина и монументальная неподвижность внутри шара, подпрыгивающего на неровностях, это нормально. Должно быть, горожанин, всю жизнь засыпавший под мерный гул мегаполиса, так же неуютно чувствовал себя тихой ночью в деревне. И среди этой немоты, в замкнутом пространстве передвижного модуля, человека невольно начинали посещать мысли о правильности своего выбора.
Присутствие сторожей на полях Ревущей не имело иного значения, кроме юридического. Формально компания “Чиркин Интерсистемы”, купившая на аукционе право освоения, сохраняла его за собой до тех пор, пока на каждом из участков планеты оставался хотя бы один ее работник. И, несмотря на то, что вариантов освоения придумывалось множество – от заповедника и лаборатории полярных ветров до зимнего курорта и хранилища замороженных образцов биокультур, не говоря уже о поиске полезных ископаемых (черт побери, все это можно было объединить, места на планете хватало!) – компания даже не стеснялась называть работников сторожами. Мол, ничего мы тут делать не собираемся, а только сторожим свою территорию. По какой такой причине? Честно говоря, Андрюхе на это было решительно наплевать.
– Мне на это наплевать. Решительно! – подтвердил сторож семьдесят четвертой, аккуратно забивая в бортовой компьютер список выполненных за день работ. Список был небольшой. Одна фраза – “контроль территории”.
К вечеру семнадцатого дня ураганный ветер чуть ослабел и проклятые тучи перестали сыпать нескончаемым потоком снежных хлопьев.
– Посмотреть, что ли, по сторонам?
Если бы бортовой компьютер мог, он бы матерился на чем свет стоит, потому что изображение приходилось компилировать с нескольких камер, вращающихся вместе с шаром-сторожкой. И это было ох как непросто, даже для электронных мозгов! Картинка ожидаемо подрагивала.
– Художника бы сюда, – задумчиво изрек Андрюха. – Импрессиониста. А так… Даже обсудить не с кем.
Ледяная пустыня впервые предстала его взору во всем своем суровом великолепии, не замутненная снежными зарядами.
– Но гулять не пойду и не зовите! Прохладно там у вас.
Он уже неделю как разговаривал сам с собой, а то и вообще неизвестно с кем. Сначала смущался, но потом принял это, как должное. “Никто ж не слышит! Подумаешь… Все мы немного сумасшедшие”.
Посмотрел на приборы: “минус пятьдесят четыре по Цельсию”.
В той местности, где оказался шар, почти не было низин и возвышенностей. На многие километры простиралась плоская, как стол, равнина. На ней отпечатались следы креасферусов – единственной формы жизни, обнаруженной на планете. Дорожки мятого снега складывались в причудливые узоры и сами снежные комки, на которые были похожи креасферусы, катались неподалеку дружной стайкой. Разумом они не обладали, но иногда вели себя как очень сообразительные животные.
Андрей выключил обзор, успокоив процессор компьютера. Открыл банку с вареньем, разбавленным водой и дрожжами. Нетерпеливо понюхал, лизнул.
– Рано еще.
Долго ходил мимо стола, на котором разложил материалы курсовой, потом взял гибкую пластинку с электронными чернилами, лег на кровать. Полистал фривольные картинки с девушками, не обремененными одеждой. Хотел заняться чем-то еще, но… Отяжелевшие веки сомкнулись.
Ночью что-то скребло по обшивке. Андрюха проснулся, включил светильник над головой. С минуту прислушивался, стараясь понять – приснилось или нет? “Конечно приснилось. Звуки внутрь не проникают”. Прижался головой к теплой подушке, поленившись выключить свет. Тут же снова стал проваливаться в сон и услышал тихие, царапающие звуки. Улыбнулся. “Пускай… Пускай снится”.
Погода недолго оставалась спокойной – задуло, пошел снег. При хорошем ветре сторожка могла пересечь поле за сутки, а то и за несколько часов. Но направление ветра менялось так часто, что она выписывала кренделя внутри своей территории, крайне редко приближаясь к силовым барьерам, не дающим пересекать границы.
Утром Андрей решил последовать совету инструктора. Чудовищное спокойствие действительно давило на психику и он полез в настройки подвески.
– Та-ак… Что тут у нас? “Демпфер”.
Эффективность по умолчанию выставлена на сто процентов. Менять такие показатели вполовину или даже на треть Андрюхе было трусливо. Он осторожно отобрал у ста процентов один. Прислушался к ощущениям.
– И ни фига.
Отнял еще два процента, потом сразу пять. Появилась вибрация, ложка в стакане забренчала, а сам стакан медленно пополз к краю стола.
– Ну вот, какая-то жисть почувствовалась! – обитателю сферы такие изменения показались забавными.
Но в этот момент тряхнуло так – видимо, сторожка налетела на неровность – что Андрюха свалился на пол, а кронштейн монитора, показывающего настройки, не выдержал и экран грустно склонился к полу.
– Понял, извиняюсь!
Андрей выправил монитор, выставил эффективность демпфера на девяносто семь процентов. Теперь чувствовалось, что он внутри объекта, находящегося в постоянном движении, но уже не стоило опасаться неожиданных бросков на пол или о стену, которые вполне могли закончиться переломом, а то и сотрясением гуманитарной черепной коробки.
Сохраняя настройки, Андрюха заметил, что динамик, передающий звуки с улицы, активен. Громкость была минимальной, но едва различимые хруст снега и подвывание ветра все-таки проникали в рубку.
– Вот, значит, кто мне ночью мозг выскребал! – удовлетворенный разгадыванием загадки, Андрюха убавил звук до нуля и направился к камбузу. На полпути становился.
– Хотя…
Оглянулся. Не хотелось ему заканчивать фразу, но сознание предательски ее додумало: “на скрип снега и вой ветра это не было похоже”.
Следующей ночью долго не мог уснуть. Встал, выпил воды из под крана. Задумчиво погладил кнопку “плюс”. Надавил, увеличивая громкость сначала до десяти, потом до двадцати процентов.
В помещение снова проник скребущий, словно коготочками по металлу, звук. Андрюха испуганно нажал на “минус”, уменьшая громкость до нуля. Затихло. Он посмотрел на телеметрию – семьдесят девять километров в час. Не так уж и быстро, но… даже на такой скорости… Кто мог прикоснуться к вращающейся многотонной сфере?
– Чепуха, – попытался он себя успокоить. – Она что угодно раздавит. Превратит в лепешку.
И снова прибавив громкость, услышал скребущиеся коготочки. Андрюха почувствовал, как по спине его пробежали мурашки. Он сел в кресло, завороженно погружаясь в неизвестные звуки, которые, казалось, прикасаются к его телу со всех сторон.
Спохватившись, включил камеры внешнего обзора.
Подрагивающая картинка – полумрак, изгиб внешнего корпуса… Снег, падающий хлопьями сверху и летящий под сторожку ледяным ковром. Ничего лишнего, ничего такого, чего там быть не должно. Андрей переключал ракурсы, чтобы охватить по возможности большую часть обшивки. Он осмотрел ее всю.
Прислушался к звукам, которые не желали исчезать.
В просветах между порывами метели было видно, как в стороне, метрах в ста или даже больше, катились несколько креасферусов. Но они не могли быть причиной – слишком далеко. Вплотную к сторожке эти штуки не приближались.
Повинуясь сиюминутному желанию, Андрей откинул крышку на панели управления, ударил по кнопке “экстренное торможение”. Ложка в стакане звякнула громче обычного, через подлокотники кресла ощутилась вибрация, пробежавшая по всему передвижному модулю. Сфера ухватилась за гравитацию планеты, цепляясь за нее своей, искусственной. Вращение замедлилось, и, зарывшись в снег почти на треть корпуса, сторожка остановилась. Тут же выстрелили четыре автоматических бура со стальными тросами, углубились в пласт мерзлоты.
Чтобы надеть скаф – с матюгами, с попаданием не в ту штанину и не в тот рукав – Андрюхе понадобилось почти десять минут.
Он открыл внутренний люк, потом внешний. Колючие снежинки со злостью полетели ему в лицо, но лишь ударились о стекло шлема. Андрей спустился на поверхность. Ноги проваливались в сугробы, идти было неудобно, однако он упрямо продвигался вперед, осматривая круглый дом.
На противоположной от входа стороне остановился. Здесь неуклюже пряталась аппарель грузового отсека. Неуклюже, потому что, в отличие от пассажирского люка, она не могла аккуратно и незаметно скрыться во внешнем корпусе. Неизвестный конструктор решил, что свободному качению это не мешает, а остальное не имеет значения.
Андрюха рассматривал свежие царапины, появившиеся на обшивке поперек тех, что были раньше. Словно кто-то пытался попасть внутрь, расковырять щель между створкой аппарели и корпусом. Он невольно обернулся, заозирался по сторонам. Расширенные зрачки его безуспешно пытались проникнуть сквозь ревианскую мглу.
Провел рукой по бедру, следуя древнему человеческому инстинкту – в любой непонятной ситуации доставай оружие. Но кобура с пистолетом осталась в запертом сейфе, в рубке.
“Идиот, чо…”
Он бросился обратно, к пассажирскому люку. По рыхлому снегу двигаться было трудно и Андрей упал, растянувшись в сугробе. Поднялся, побежал дальше. В два прыжка взлетел по лестнице. Не дожидаясь, пока автоматика закроет за ним вход, сам несколько раз ударил по кнопке. Андрюха пятился вглубь сторожки, не решаясь отводить глаза от люка, пока тот не лязгнул затворами.
– Слава богу, а то холодно – жуть!
Вздрогнул, обернулся. В шлюзовой кто-то был. Кто-то, обращающийся к нему нормальным, человеческим голосом.
– Ты кто?
Темная фигура сделала шаг навстречу, оказавшись под светом шлюзовых диодов. Девушка. Невысокая, на голову ниже Андрюхи. Одета в такой же комбез, как и тот, в котором он сам прилетел на Ревущую – черный, с логотипом компании “Чиркин Интерсистемы”.
– Ты как здесь оказалась?
Она поправила растрепанные рыжие волосы.
– Авария.
– Какая авария? С твоей сферой?
Девушка задумчиво опустила глаза, словно решала – отвечать или нет.
– Ага. С моей… сферой. Энергии нет, ничего не работает.
– Ерунда. Там же реактор Маска! Он вечный.
Она развела руками.
– Номер поля у тебя какой?
Махнула рукой на восток.
– Семидесятый?
– Угу. А сторожку… того… ветром укатило. Не смогла заякориться. Даже не знаю, где она теперь.
Он стоял и смотрел на незваную гостью, мысли в голове роились комариной стаей, мешая друг другу, но тело оставалось напряженным, не желая выходить из состояния готовности к драке или, чего греха таить, бегству. Андрюха даже подумал достать из сейфа пистолет, но решил, что это перебор. Перед ним вовсе не монстр, а обычная девчонка. Что он, с девчонкой не справится? Да и не будет она на него нападать. Ведь не будет же?
Протиснулся мимо нее, принялся стягивать скаф.
– Чего застыла? Проходи. Выгонять не буду.
Она кивнула, вошла следом.
– Зовут-то как?
– Аня.
– А меня Андрей.
Снова кивнула.
Андрюха остался в одних трусах, справедливо рассудив, что сейчас не та ситуация, чтобы манерничать. Нашел среди разбросанной одежды шорты и футболку, быстро натянул. Открыл дверцу гардероба, перебирая еще не ношеные шмотки.
– Если в комбинезоне неудобно, можешь взять мое. Тут есть кое-что. На несколько размеров больше, но для футболки это не имеет значения, а на шортах завязки затянешь.
– Здорово! Я вон ту возьму, синенькую. Можно? – Аня легко скинула с себя комбез, под которым из одежды не оказалось вообще ничего.
“Ух!” – Андрей отвернулся. – “Симпатичная, хоть и в веснушках”.
“Синенькая”, в силу несоответствия размеров, тут же сползла с правого анькиного плеча. Девушка ее поправила и “синенькая” сползла с левого.
– Почему не в скафе вышла?
– Не успела. Я же на минутку, думала, погляжу – может врезались во что – и сразу обратно. А она укатилась.
– Укатилась… Ладно, давай чай согреем. Сильно замерзла? В комбезе-то недолго на морозе протянешь. Одно название, что термоустойчивый.
Он включил чайник, достал раскрытую пачку печенья и, по такому случаю, упаковку персикового джема.
– Честно скажу – повезло тебе. И потому, что на самой границе поля оказалась, и что сфера моя была рядом. А мог ведь и мимо прокатиться. Обычно сторожки не тормозят до конца смены.
– Но ты же остановился, – она взяла чашку из его руки.
Андрей с сомнением разглядывал непослушные, торчащие в разные стороны рыжие локоны.
– Это случайно получилось.
Про звуки и царапины решил до поры до времени не рассказывать и, для собственного успокоения, не связывать эти события с появлением девчонки. Просто совпадение! Очень странное совпадение.
– Сейчас сообщим наверх, что обесточилась твоя семидесятка. Пришлют кого-нибудь, починят.
– М-м! – она протестующе вскинула руку, насилу проглотив кусок печеньки. – Не надо докладывать!
– Почему?
– Заберут на орбиту, причины выяснять. Заменят меня. Денежки тю-тю, а я окажусь на допросе у службистов компании, – Аня смотрела на него, словно брошенный на улице котенок, мокнущий под дождем. – Не хочется мне на допрос. Давай подождем, а?
– Чего ж мы с тобой ждать будем? Само собой ничего не решится. Моя сфера на двоих не рассчитана, запасы продовольствия тоже. Черт, тут даже кровать односпальная!
– Пожалуйста…
От взгляда мокнущего под дождем котенка вздрагивали самые чувствительные струны андрюхиной души.
– Думаю, сторожку мою найти можно, – продолжала она его уговаривать. – Вдруг недалеко укатилась? И неисправность починить…
Он недовольно хмыкнул, отвернулся. Скрыть время, когда ее сфера вышла из строя, не получится. И в логах это сохранилось, и на орбите должны зафиксировать обрыв связи. Потом начнут складывать два и два, неудобные вопросы задавать: “чего это ты, Андрюха Лукин, бортовой номер семьдесят четыре, сразу не доложил о поломке семидесятой? Она же к тебе явилась!” Ему еще и пенделя волшебного дадут. Но взгляд рыжего котенка...
– Ладно. Два или три дня они тебя не хватятся. На поверхности всякое бывает – бури, ураганы… Связь пропадает.
Лицо ее просияло.
– Спасибо!
Хозяйская гордость не позволила Андрюхе освободить кровать – нечего миндальничать, это его обитель! Укладывать гостью на пол? Тоже не по-людски. Вдвоем в постели должно быть тесно, зато тепло и уютно. Так ему казалось. Но от хрупкого девичьего тела веяло холодом. И Аня никак не хотела согреваться.
Светодиоды имитировали в сторожке восход солнца. Яркость медленно нарастала, цвет переходил от желто-красного к белому. Двоим, обнявшимся во сне, не было до этого дела, они уже проспали полдень по бортовому времени. Почему нет, если добрая часть ночи ушла на беготню по улице и выяснения отношений?
Аня проснулась первой. Аккуратно, стараясь не разбудить приютившего ее парня, перелезла через него, встала чуть теплыми ногами на холодный пол. Осмотрелась. Подошла к пульту управления. Ее рука потянулась к клавиатуре, но в последний момент девушка отдернула ее, едва коснувшись кнопок кончиками пальцев.
Проснувшийся Андрей увидел, что Аня готовит блинчики. В центре стола уже открытая банка сгущенки, рядом две тарелки, две кружки.
– Ничего себе ты тут хозяйничаешь…
Она обернулась.
– Я догадываюсь, где что лежит.
– Да, действительно.
Завтракали молча. Обычно Андрей открывал консервы, не утруждая себя утренней стряпней, поэтому домашние блины с чаем и сгущенным молоком медленно, но верно топили тот холодок, что еще оставался между двумя людьми.
– Мы не можем отследить твою сферу по телеметрии, – он помыл руки, сел за пульт управления. – Даже если бы на семидесятой была энергия. Это можно сделать с орбиты, но не из соседней сторожки.
– Включи навигацию.
Андрюха раскрыл на большом мониторе карту: синий треугольник, показывающий их местонахождение, медленно двигался вдоль пунктирной линии – границы между полями.
Девушка ткнула пальцем в экран, включая слой метеоинформации. Нашла историю направления ветра, отмотала почти на сутки.
– Видишь? Все это время дуло в одну сторону и не слишком сильно. Далеко мой шарик укатиться не мог. Должен быть где-то здесь и, скорее всего, двигается параллельно твоему, с той же скоростью.
– Отлично, – согласился Андрюха. – Нам от этого ни горячо, ни холодно. Он может быть в километре отсюда, или в двух. Или в десяти. И как ты на него попадешь? Эта штука неуправляема.
– Сейчас мы идем по равнине. Так?
– Так, не так – перетакивать не будем.
– А по ту сторону границы подъем, там холмы. Скорость моей сферы упадет почти до нуля. Если, конечно, через пару часов ветер не изменится – точного прогноза на Ревущей не бывает. Мы можем заякориться и попробовать ее найти.
– Пешком? По рыхлому снегу?
– Сделаем снегоступы.
– И как в нее заползти, если даже найдем?
– Из шлюза выброшена аварийная лестница. На минимальной скорости можно ухватиться. А внутри есть ручное торможение.
– Знаю, что есть, – недовольно проворчал он в ответ.
Андрей понимал – идея безумная, заранее обреченная на провал, но именно ее безумство обезоруживало и он не мог найти слов, чтобы возразить.
– Мы только попробуем, – в глазах Ани снова мелькнул взгляд несчастного котенка. – Если не получится, если она укатилась слишком далеко или починить невозможно – вернемся. Тогда и сообщишь обо всем на орбиту.
Снегоступы он вырезал из пластиковой перегородки, отделяющей туалет от душа, сделал к ним примитивные крепления из располовиненного ремня.
– Это два, – Аня показала на результат его работы.
– Ага. Правый и левый.
– Нужно четыре.
Андрюха вздохнул.
– Ань, в чем ты собралась идти? Запасного скафа у меня нет. Компания же на всем экономит! Если бы по договору они должны были обеспечивать нас трусами, так и те бы выдали в единственном экземпляре. И потом… Ни к чему рисковать сразу обоим. Буду отсутствовать слишком долго – хотя бы подмогу вызовешь.
Он думал, что Аня станет протестовать, попытается переубедить его, скажет, что это ее сфера и идти надо ей. Но девушка удивительно быстро согласилась. Похоже, она ждала такого решения.
– Хорошо, иди.
Сторожка выстрелила якорными бурами и компьютер предупредил, что стального троса осталось шестьдесят метров – по пятнадцать на каждый бур. То есть еще на одну остановку.
Андрюха снова оказался в мире холодных, колючих снежинок, бьющих в стекло шлема. Едва слышимое завывание ветра, глухой скрип снега под ногами… Больше никаких звуков. В скафе была рация, но это совсем примитивный передатчик, только для связи с инструктором во время высадки. А со сторожкой зачем связываться? Если человек выходит наружу, значит внутри никого. Железная логика отдела снабжения компании “Чиркин Интерсистемы”.
Он направился к восточной границе поля. Где-то там должны торчать из снега гравитационные скобы тормозной линии, отталкивающие сферу, когда ветер гонит ее на чужую территорию.
После двадцатиминутной прогулки Андрей засомневался, стал сверяться с компасом. Все верно – впереди восток, он не сбился с пути. Протер стекло шлема, двинулся дальше. Для себя решил, что далеко заходить не будет. Еще полсотни шагов и… Среди снежинок мелькнула цепочка проблесковых огней, протянувшихся с юга на север.
– Ай да Андрюха, ай да с… следопыт! – похвалил он сам себя и нацелился на стометровый промежуток между скобами. Сторожке здесь не пройти, упрется в гравитационное поле, но человек проскользнет запросто. Чувствуя легкое сопротивление, он пересек границу.
“Куда теперь? Направо? Налево? Успела ли ее сфера пройти это место или еще ползет где-то там, южнее, взбираясь на холм?”
Решил, что Аня не добралась бы до него, если бы ее обесточенный дом сломался далеко от границы. Значит, ползет вдоль тормозной линии и оставляет за собой глубокий след. Но следа не было.
Андрей повернулся лицом на юг. Ему хотелось сделать передышку – все-таки самодельные снегоступы не были идеальными, ноги то и дело норовили выскочить из креплений, каждый шаг давался с трудом. Но и долго бродить по Ревущей вне стен своего уютного, круглого дома, он не желал. Чем скорее все это закончится, тем лучше!
– Еще сто… хорошо, пусть сто пятьдесят шагов! И домой.
Снег хрустнул под ногами – Андрюха сделал только один шаг. Впереди, в снежной хмари, едва подсвеченной местным светилом, изображающим день, показалось что-то массивное, надвигающееся прямо на него. Шарообразный призрак, очертания которого становились все более отчетливыми.
Продолжение в комментариях.
Телега автора | Сайт
