Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Исследовательский корабль сталкивается в космосе с аномалией. Судьбоносную встречу с иным миром переживет не весь экипаж.

Глава 1. Аномалия
— Я правильно понимаю, что ты хочешь выйти на орбиту неизвестной неисследованной штуки, появившейся в космосе из ниоткуда?

Он упал. Схватился за холодный пол и надсадно вдохнул: ребра обожгло воздухом. Повернувшись на спину, он увидел над собой низко висящие трубчатые провода. С их срезанных концов капало зеленое масло.

Очередной вдох отдался болью в груди. Он захрипел, дрожащими невероятно белыми пальцами сжал горло в попытке успокоиться. Его сердце билось так же сильно и ритмично, как работавший за спиной поршень насоса. Они оба глубоко и жадно глотали душный воздух.

Было холодно, тело дрожало. Он поднялся не с первой попытки, ноги не слушались. Поскользнулся, упал. И так два раза, пока не оперся на угольный борт пустого резервуара размером и формой с ванную.

Зеленоватое масло сошло пеной с губ. Он сплюнул в резервуар и поднялся, справившись с подгибающимися коленями. В попытке осознать себя он обвел взглядом круглое помещение без окон: пять капсул. Две пустые, одна разбитая — его. Еще одна с чем-то мутно-оранжевым внутри, плавающим будто по частям. Последняя содержала в себе спящего монстра.

— А!

Он схватился за голову. Воспоминания вернулись с резкой болью в висках.

>

Экспедиционная разведка дальнего космоса, система Лямбда Шесть Двадцать Три. Сообщение об астероиде с большими запасами харрина, что гарантирует пропитание колонии на годы. Может быть, десятки лет. Этот элемент открыли недавно, как и его удивительные свойства по преобразованию мертвого грунта в плодородную почву.

Команда: доктор космологических наук Али Хадди, исследователь Александр Осовски со степенью в физических и химических исследованиях направления открытого космоса, инженер и механик Энн Майерс, второй пилот Ли Куин, первый пилот и капитан команды — он, Тейт Вальсонг.

— Я Тейт. Тейт Вальсонг, капитан исследовательской миссии в Лямбда Шесть Двадцать Три, — повторил он, надорвав от натужности легкие и закашлявшись.

Новые воспоминания. Они вышли на орбиту звезды слишком далеко от астероида. Система неверно рассчитала гравитацию. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что одна из планет имеет сильное магнитное поле. Намного сильнее, чем предполагалось расчетами и чем сообщали спутники при запуске корабля. Из-за этого часть техники вышла из строя, другая же работала на пределе.

— Это атипично, — сказал тогда Хадди, — планета подобной массы не может иметь такого поля. А если и да, мы должны были его обнаружить по излучению. Но вот странность: наши спутники не смогли уловить спектральные изменения.

— Что это значит?

Тейт помнил, как держал в руке чашку кофе и задумчиво смотрел на карты, пока Хадди и Осовски возбужденно обсуждали находку. Они пребывали в полном восторге.

— Это может стать величайшим научным открытием! — Осовски, более молодой, провел пальцем линию от планеты к звезде на экране картографа. — Вот тут орбита искажена. Там наблюдается аномалия. Вероятно, она и закрыла от нас поле.

— Я бы не спешил с выводами, — подбирая слова, ответил Хадди. — Это может быть ошибкой в расчетах. К тому же, отчего мы раньше не наблюдали саму аномалию?.. Подобный источник гравитации должен был сообщить о себе задолго до нашего приближения.

В рубку вошла Майерс, тряхнув прической из сплошь маленьких заплетенных косичек. На воротнике серого комбинезона остался масляной след. Майерс проверяла батареи. Из-за смены курса и сильной гравитации они едва справлялись с нагрузкой.

— Может, ее раньше там не было? — усмехнулась она.

Ученые переглянулись. На секунду Тейт поймал в выражении их лиц боязливую эмоцию, которую видел не раз: с таким лицом сообщали о критическом повреждении корабля. С таким же лицом друзья сообщили ему о смерти родителей после долгого отсутствия в колонии.

— Эт-то научно невозможно, — наконец, нервно улыбнулся Хадди.

— Невозможно, — подтвердил Осовски и замолчал, уткнувшись в карты.

Тейт понял, что решение за ним. Ему не понравилось воцарившееся настроение, а еще не нравилось, что корабль работает на пределе.

— Это помешает нам сблизиться с астероидом для взятия проб?

— Тут могут быть некоторые трудности. Орбита искривлена, для расчетов потребуется много времени. Недели, возможно, месяцы.

— Капитан, у нас столько нет, — влезла Майерс. — Батареи не выдержат, мы и так работаем на максимальной мощности. Если не выдвинемся сегодня, не хватит запаса на обратный путь.

— А резерв?

Майерс покачала головой и бросила тряпку, которую до того держала в руках, на стол рядом с картографическим экраном.

— Тебе лучше меня известно, что в такой нестабильной среде трогать резерв нельзя. Бог знает, на что еще наткнемся.

Она вздохнула и прислонилась к столу спиной, опершись на него ладонями. Вся ее поза выражала сосредоточенность и уверенность в противовес нервозности ученых.

— Понимаю.

Тейт подошел к карте, над которой все еще стояли ученые. Звезда как звезда, полторы солнечной массы, возраст схож. Четыре планеты на орбите, все не больше Меркурия, и около двух десятков крупных астероидов. Кто бы мог подумать, что здесь что-то не так?

— Не нравится мне это, — Ли Куин курила как паровоз, отчего ее голос надсадно скрипел, — карта была четкой, когда нас отправили. Как б они иначе астероид нашли? И что теперь? Какая-то аномалия?.. Спроси меня, так дело пахнет жареным. Надо уносить ноги и нашу ласточку вместе с ними.

Она сидела в кресле первого пилота и следила за системами. Из-за магнитного поля электронный помощник сбоил. Тейт опасался, что он может выйти из строя.

— Что будем делать?

Майерс скрестила руки на груди. Оба ученых повернулись к Тейту. Три пары внимательных глаз буквально впились взорами в его лицо. Тейту, по правде, и самому было не по себе, но он должен был отвечать и за команду и за миссию.

— Если вернемся без разведки, убытки будут огромные. Правительство этого не спустит.

Почесав подбородок, Тейт обвел присутствующих долгим взглядом и задержался на затылке Куин. Массивные наушники были приспущены на шею, отчего короткие волосы топорщились над ними ежиком.

— Далеко до астероида?

— Если поддать скорости, будем там часа за два.

— А операция сколько займет?

Осовски заломил руки и возвел глаза к потолку, принявшись считать в уме. При этом он бормотал под нос:

— Выпустить зонд, отснять поверхность, доставить робота, взять пробы, вернуть… Дня три чистой работы. Если все пройдет как надо.

— А если поторопиться?

Тейт добавил в голос тяжелых ноток. Осовски скривился так, будто в дорогом ресторане ему подали несвежего моллюска.

— В лучшем случае два. Это если все пройдет как по маслу и ничего не сломается. Придется совсем не спать.

— Ничего, кофеиновых шариков у нас много, — подмигнула Майерс. — Закончим побыстрее и будем свободны как птички.

Ее очень серые на фоне шоколадной кожи глаза отразились в черной панели потухшего экрана. Тейт машинально оглянулся, настолько ярким было воспоминание, но вместо привычной рубки вновь обнаружил себя в комнате с разбитыми капсулами.

>

Он обхватил себя за предплечья. Холод пробирал, но никакой одежды здесь не имелось. Покачиваясь, Тейт обошел осколки. Парочка порезала ступни, длинные царапины имелись и на теле. Один осколок пришлось аккуратно вытащить из бедра, крепко пережав ладонью рану. К счастью, артерию он не задел.

Тейт не помнил этого места. Он не узнавал пустой резервуар и надломанные капсулы. Впервые видел и монстра, плавающего в одной из них.

Монстр напоминал вывернутого наизнанку человека. Словно кто-то вытянул через рот внутренности и зеркально вернул на прежние места, добавив новых частей. Полупрозрачные, похожие на рыбьи плавники чешуйки были впихнуты в тело неумело как ракушки, забытые на пляже отливом.

Скривившись, Тейт отступил. Монстр, казалось, дышал. За мутной зеленоватой жидкостью разглядеть точно не удавалось, но Тейту хватало и увиденного. Он не хотел стать свидетелем того, как этот монстр проснется. Нужно было уносить отсюда ноги.

Но откуда — отсюда?.. И куда? Тейт обвел взглядом круглую комнату, силясь найти выход.

Выход. Точно. Все началось с него.

>

— Я нашел выход! — радостно возвестил Осовски.

Они приблизились к астероиду, встав на орбиту ближней карликовой планеты. Та не имела атмосферы и была пустой и голой, как куриное яйцо. Зонд взял пробы и находился на пути обратно. С запуска минуло шесть часов, батареи перегрелись. Излучение звезды слишком жгло. Аномалия преломляла лучи и искажала их словно под лупой, усиливая в сотни раз. По несчастливой случайности астероид оказался на орбите именно той планеты, которая попадала в зону действия образовавшегося облака.

— Так делись им, — проскрипела Куин.

Под ее глазами залегли синие круги. Она, как и все, была ограничена во сне, но на ней это отразилось сильнее. Дряблые щеки совсем посерели.

— Эта аномалия имеет сильное гравитационное поле. Я некоторое время делал расчеты и нашел несколько тел на ее орбите. Это значит, что мы тоже можем выйти на нее. Если получится, то нам хватит мощности, чтобы вывезти астероид на прицепе.

Тейт и Куин переглянулись. Изначально все именно так и планировалось: взять пробы, если результат удовлетворительный, зацепить астероид и использовать орбиту звезды, чтобы вывезти его из системы. Отправлять вторую экспедицию было бы слишком дорого для колонии. Но с учетом работающих на пределе батарей…

— Я правильно понимаю, что ты хочешь выйти на орбиту неизвестной неисследованной штуки, появившейся в космосе из ниоткуда? — Куин нахмурилась.

— Это не совсем верно, — вступил Хадди, — вероятно, была допущена ошибка в расчетах. Полагаю, одна из соседних звезд заслонила ее, и мы не смогли ее увидеть. В астрономии известно много случаев линзового преломления света, из-за которого объекты видны в множественном эквиваленте. Может быть, они и скрывают от нас что-то неизвестное также.

— Кто бы мог подумать, что космолог лепечет эдакую чушь. Тебе лучше меня известно, что полетные расчеты строятся на математических моделях движения тел.

Куин не встала с места, но яростно ткнула пальцем в экран перед собой. На нем появилась точная модель системы.

— Смотри, идиота кусок! — почти рявкнула она. — Все на своих местах, как и должно быть. Кроме этой штуки.

На экране аномалию обозначила полая круглая область. Ее невозможно было увидеть ни глазом, ни спектральными приборами. Ее наличие выдавало лишь магнитное излучение и сильное гравитационное поле. Только на этом странности не кончались.

— И тебя не смущает, что эта гравитация не повлияла на другие орбиты?.. Будто ее просто нет! Но она есть.

— Я у-уверен, что этому можно найти научное объяснение, — Хадди прочистил горло и поправил очки. Будто ища помощи и поддержки, он взглянул поверх них на Осовски. — Наши вычислительные мощности слишком ограничены, чтобы делать поспешные выводы. Проведем дополнительные измерения в колонии.

— И вы хотите подлететь к ней? В своем уме?!

Еще немного, и Куин бы сорвалась. Ее опасения были вполне ясны. Как и желание остальных выполнить миссию: дома ждала солидная награда, а возвращаться с пустыми руками никто не хотел.

— Довольно, — Тейт повысил голос и хлопнул ладонью по столу для привлечения внимания, — Хадди, скажите, то, что предлагает Осовски, реально?

— Если не ошибаться и правильно выйти на орбиту… Но нужно все посчитать… — забормотал космолог и замолчал. Никто его не торопил, так что после небольшой паузы он продолжил: — Думаю, это возможно осуществить. Нужно тщательно изучить вопрос.

— У вас есть двенадцать часов, — отрезал Тейт.

— Всего двенадцать? — подключился сам Осовски. — Но зонд вернется через два!

— Двенадцать, — процедил Тейт сквозь зубы, показав, что приказ не обсуждается. — Если не справитесь, уходим из системы для пересчета курса. Пусть отправят кого-то еще.

В рубке повисла тишина, нарушаемая лишь гулом систем. Тейт уже два раза отправлял сообщение для колонии, но ответа не последовало. То ли не дошло, то ли магнитное поле сильно его исказило, понятно не было. Ясным оставалось одно: решение нужно принять им самим. Вернее, самому. Тейт был главным, он за все отвечал.

А теперь и вовсе он остался единственным. Единственным, кто очнулся на чужом и непонятном объекте. В комнате из пяти капсул. В одной из которых плавал монстр.

Максим Александрович сверлил своих подчинённых таким твердым и тяжёлым взглядом, что у Стёпы сама собой выскочила пломба из нижней правой шестёрки. Аркаше мерещилось, что над головой руководителя сгущается маленькая грозовая туча.

- Так… Ээээ… Вызывали, Максим Александрович? - рискнул нарушить тишину Стёпа.

- Вызывал, - кратко кивнул руководитель. Снова воцарилась недобрая тишина. Развивать тему Максим Александрович не спешил.

- Прежде чем я начну задавать неприятные вопросы, даю вам шанс на чистосердечное признание. Итак, светлые умы и надежды человечества - ничего не хотите мне рассказать?

- О чём? - проявил выдержку Аркаша.

- Я тоже не совсем вас понял, - блестяще соврал Стёпа.

- Ладно, - кивнул Максим Александрович, - пойдём длинным путём.

Он достал из ящика увесистую пачку документации и шлёпнул её на стол перед подчинёнными.

- Согласно этим данным, вы полтора месяца назад подключили к подсобному помещению вашей лаборатории (или как я её называю - "манежика") четыре дополнительных источника питания. Хотя этой каморке и одного хватало за глаза. Внимание, вопрос: зачем?

Аркаша отвёл взгляд в сторону. Стёпа внимательно изучал свои колени.

- Я стал копаться в вашей работе. Искал другие странности. И конечно немедленно их обнаружил. Проект "Зеркало". Согласован и одобрен вам за три дня. Хотя там одной документации было неделю собирать. Вся ваша отчётность вдруг стала заполняться правильно. Как по волшебству. Сдаёте вы тоже своевременно. И это, - заключил Максим Александрович, - пугает меня даже больше, чем дополнительные источники питания. Я пока не знаю как одно связано с другим, но уверен, что связь здесь точно есть.

Стёпа с Аркашей погрустнели. Отпираться не было смысла.

- Пойдёмте, - вздохнул Стёпа.

- Мы уж лучше сразу покажем. - кивнул Аркаша, - Рассказывать долго будет.

- И на что же я смотрю? - ошеломлённо поинтересовался Максим Александрович, после того как подчинённые распахнули перед ним дверь подсобки.

Тесное пространство было забито техникой под завязку. Гудели вычислительные мощности, жужжали сканеры и скрежетали принтеры. Везде змеились провода и порхали листы бумаги. Под высоким, давно некрашенным потолком, парила стайка самодельных дронов-квадрокоптеров. То и дело некоторые из них по чьей-то безмолвной команде вылеталиив открытую форточку. Их место тут же занимали другие - вернувшиеся неведомо откуда с листами каких-то бумаг.

- Это, - с гордостью произнёс Аркаша, - “Антибюрократ”.

- В него зашиты все инструкции, предписания, уставы - в общем, всё что составляет документооборот института, - объяснил Стёпа. - Умный алгоритм находит оптимальный способ согласования. Исходя из нескольких факторов. В том числе - из личного графика подписантов.

- То, что вы видите перед собой, добавил Аркаша, - это, так сказать, вспомогательное устройство.

- Минуточку, - ошалело помотал головой Максим Александрович, - Но ведь у всех документов должен быть ответственный отправитель. Сами бы вы рехнулись столько документов вручную подписывать.

- О, - расплылся в улыбке Стёпа, эту проблему мы решили в первую очередь. Видите ли отправитель есть…

Он запнулся и они с Аркашей переглянулись.

- Только не говорите, что вы мою подпись везде подделываете. Я не хочу вам передачки носить.

- Нет-нет, это было бы подлогом…

- Что тогда?

- Ну, в общем, вот. - Стёпа показал пальцем куда-то в эпицентр "Антибюрократа".

Максим Александрович пригляделся. В самом центре этого причудливого устройства был маленький круглый предмет, облепленный датчиками и электродами. Руководитель присмотрелся ещё внимательнее.

Это была картошка.

- В общем, с точки зрения документооборота, её зовут Надежда Максимовна Картошкина. Она секретарь нашего отдела.

- Но это же… Овощ…

- Корнеплод, - поправил руководителя Стёпа. Аркаша же с сомнением покачал головой, - Она оформила себе полный пакет документов и официально устроилась работать в институт на эту должность. Ни одна проверка не сможет найти здесь ничего противоречащего закону или регламенту института.

- На всех документах её фото, - добавил Аркаша. - И даже её подписи. Это можно легко и неопровержимо доказать.

Аркаша и Стёпа встали плечом к плечу и смиренно склонили головы. Они были готовы ко всему.

- Вы хотите сказать, - медленно проговорил Максим Александрович, - что придумали способ заставить картошку заниматься бюрократической волокитой вместо себя?

Ребята кивнули, по-прежнему глядя в пол.

- И эта картошка справляется лучше, чем кто-либо когда-либо это делал до неё?

Стёпа несмело поднял голову. Немного погодя, его примеру последовал Аркаша.

Максим Александрович смотрел на них слезящимися покрасневшими глазами.

- Парни, - дрожащим голосом сказал он, - простите все грубые слова, которые я вам говорил. Идите сюда, мои умницы. Дайте я вас обниму…

Стажёр Андрей следовал за Максимом Александровичем по пятам и жадно впитывал информацию. Сегодня был его первый рабочий день в институте. Руководитель проводил для него персональную экскурсию.

- А вот здесь располагается отдел технологий дизайна. – сообщил Максим Александрович, после того как они свернули на очередном перекрёстке, - Очень толковые ребята. Кстати, обратите внимание на стену.

Левая стена была расписана диковинными узорами и фигурами. Цвета были мягкими и насыщенными. Роспись создавала умиротворяющий и освежающий фон.

- Это умные краски. – пояснил руководитель. – В принцип работы я не вникал. Наночастицы и самообучающаяся система. Кажется, что-то в этом духе. Краска улавливает детали интерьера, планировку помещения и особенности освещения.

Максим Александрович щёлкнул одним из выключателей на стене. Освещение стало гораздо ярче и холоднее. Вместе с тем узоры на стене словно выцвели. Мягких линий стало намного меньше. Прямых углов, наоборот – прибавилось. Теперь роспись была больше похожа на чертёж сложного прибора. Но при этом она по-прежнему гармонично вписывалась в обстановку.

- Ребята из отдела её сами на стену нанесли и сами же задавали алгоритмы. – улыбнулся Максим Александрович.

- Здорово, - искренне восхитился Андрей.

Они зашагали дальше.

- А здесь у нас тоже интересный отдел. Тут экспериментируют с пространственной тканью. Если точнее – пытаются провести органику сквозь материальные объекты, так чтобы не нарушить целостность ни того, ни другого.

Андрей замер. Стена коридора здесь представляла собой барельеф. В самом начале из стены проступали едва различимые человеческие силуэты. Чем дальше, тем больше фигуры выступали из стены. В самом конце человеческая фигура уже практически выбралась из серого шлифованного бетона, но увязла в нём щиколоткой.

Все фигуры были выполнены с виртуозным мастерством и удивляли количеством мелких деталей. При этом Андрей, как ни старался – нигде не сумел найти грубых швов или неточностей скульптора. Поразила стажёра и концепция – путь, показанный от первых шагов к цели, до практически её достижения. В скульптуре чувствовались сила человеческого духа и упорство в преодолении препятствий.

- А барельеф ребята тоже сами делали? – восхищённо спросил он у руководителя.

- Это не барельеф, - сухо бросил Максим Александрович и стремительно зашагал вперёд.

Мышки тихо сидели в своих лабиринтах. Антон посмотрел на часы. С момента введения инъекции прошло двадцать восемь минут.

Ровно через две минуты мышке из левого лабиринта предстояло найти выход при зелёном освещении. Мышке из правого лабиринта предстояло сделать тоже самое, но при свете красных лампочек.

Результаты следовало зафиксировать и отправить на анализ человеку, который наблюдал за работой Антона и Руслана сквозь панорамное окно на мезонине.

Проблема заключалась в том, что техник привёз только красные лампочки. На вопрос о том, где им искать зелёные он лишь пожал плечами.

Должностная инструкция лаборантов предельно чётко говорила, что в случае любых отклонений от инструкций им грозит огромный штраф.

- Что будем делать? - обречённо спросил Руслан. Часы неумолимо отсчитывали секунды.

- Так-так-так… Погоди секунду… - лихорадочно забормотал Антон. - Он подбежал к окну, ведущему на улицу.

- Дружище, прыгать из окна - это перебор, - нервно попытался пошутить Руслан.

- Канцелярские резинки! Три штуки! Вторая полка сверху! Быстро! - командовал Антон, отдирая от стекла светло-зелёную тонировку.

***

- Они умудрились справиться. - сообщил в телефонную трубку человек, наблюдающий за Антоном и Русланом из комнаты в мезонине. - Да, все зелёные лампочки на складе уничтожили. Как вы и велели. Пришлось постараться, чтобы это выглядело естественно и не вызвало вопросов. Но мы справились.

Его собеседник на другом конце линии задал какой-то вопрос.

- Нет, - отрицательно покачал головой человек в мезонине, - Примитив на грани гениальности. Отодрали от окна тонировку, обернули ей обычные лампочки и скрепили у основания канцелярскими резинками. Выглядит ужасно, но технически - все условия эксперимента соблюдены. Что? Да. Спасибо.

***

Собеседник человека в мезонине, положил трубку и посмотрел в монитор. Картинка шла от камеры, расположенной в углу комнаты в мезонине.

- Хм. Теперь посмотрим как он справится, если в последний момент придёт дополнительная партия зелёных лампочек, - пробормотал он и принялся от руки заполнять отчёт о проведённом эксперименте. Отправить руководству его следовало в течение ближайших десяти минут. Клавиатура его компьютера безнадёжно вышла из строя, а технический отдел упрямо твердил, что новых прислать не может. На это имелась веская причина. Естественная и правдоподобная.

***

"Как ты думаешь - он успеет написать отчёт от руки?", - телепатически спросило одно из существ, выглядевших как белые мышки в лабиринтах Антона и Руслана.

"Выкрутится. На редкость адаптивные существа".

—Я думаю нам нужно сворачивать наш проект Мел, за восемь месяцев мы так и не смогли дать заказчику даже долю того, что обещали на старте. — Человек в дорогом костюме показал в монитор и спокойно продолжил. — Ты понимаешь, что потеря такого количества времени, встала мне в огромную сумму. И кстати, не стоит отчаиваться, мы заработаем на твоих идеях ещё не один миллиард, есть заказчик на миелиновые синопсисы, которые помогут нам продвинуться в развитии искусственного интеллекта. А эта идея хоть и была хороша, но увы… провалилась.

—Сколько у меня времени? — В расстроенных чувствах спросил я.

—В понедельник начинаем работать в лаборатории Энджела, так что до этого времени здесь нужно всё прибрать, справишься? — Джим посмотрел на меня, и я тихонько кивнул.

—А как же…? — Я показал на криогенную камеру, и Джим понял меня без лишних слов.

—Материал выброси на какую-нибудь свалку, или нет, лучше прикопай подальше от города. Генерал сказал, чтобы мы с тобой не оставляли никаких следов от проекта Ascon.

Этот проект был моей мечтой с самого детства. Ascon – это прорыв в области исследований мозга разумного существа. Но к сожалению, я должен до понедельника законсервировать здесь весь свой научный труд, а живой мозг, который сохранился от молодого парнишки, воевавшего за нашу родину в Ираке и получившего пулю в сердце, я должен прикопать недалеко от города? Нет уж Джим, я не убийца, и я постараюсь тут всё закончить…

***

“Прошло семь лет”

—Понимаешь, как тебя там… — Я сидел в баре, под огромной дозой алкоголя и в полном отчаянии.

—Гарри.

—Вот именно, Гарри… — Я сделал ещё один глоток виски и еле шевеля губами продолжил. — Там скрывается нечто невероятное. Я семь лет создавал этот алгоритм и каждый день приходил туда, чтобы не заглох генератор. Запомни адрес Гарри, и беги туда со всех ног… просто доверься мне…

—Сэр, давайте я вызову вам такси. — Услужливо предложил бармен.

—Ты сумеешь сделать доступ к интернету и вставить туда этот диск? Я закончил его, понимаешь, закончил…

Этот разговор я наутро не вспомнил и долго пытаясь найти, куда-же подевался диск с конечными алгоритмами, я понял, что наделал нечто совсем нехорошее. За такое меня скорее всего закроют на долгие годы, и пока не всплывёт наружу пропажа этого диска, я буду в страхе подходить к своему дому, боясь людей в штатском.

***

—Не нравится мне всё это ребята. — Нервозно воскликнула Джулия, озираясь по сторонам.

—Да ладно тебе, посмотрим, что наговорил этот шизофреник Альберту.

Альберт посмотрел на секретную лабораторию и понял, что человек, который передал ему диск был совсем не простой забулдыга.

—Сейчас я запущу Wi-Fi передатчик, и мы увидим воочию, шизофреник он или нет. — Рассмеялся Альберт, с детства любивший подобные приключения.

—Ой! — Джулия вскрикнула от испуга подойдя к криогенной камере.

—Ну что там у тебя Джул? Мышку увидела? — Подшутил над ней бойфренд.

—Тут… тут всё гораздо хуже… это кажется человеческий мозг… — Её затошнило, и она захотела выйти на воздух, но Билли пресёк её попытку, мотивируя тем, что если нас здесь увидят, то мы сами запросто окажемся в этой камере.

—Я же говорила вам что не стоит сюда идти, ну почему вы никогда ко мне не прислушиваетесь!? — У Джулии началась истерика, а Альберт тем временем воскликнул.

—Эврика! Я всё запустил.

—Надеюсь алгоритм на диске без багов, а то мозги в морозилке сейчас поплывут. — Сказал Билли, и они с Альбертом рассмеялись во весь голос.

—Идиоты, это же живой человек! — Джулия всегда была слишком серьёзна, а сейчас ей было совсем не до шуток.

—Да какой там живой, он уже семь лет в этом холодильнике пролежал, там вместо IQ, наверное, один калькулятор остался. — Билли всегда был слишком заносчивым, когда дело доходило до юмора, но сейчас он явно перешёл все границы.

—Ну вот, я же говорил, что ничего не произойдёт. — Спокойно ответил Альберт.

“Копирование завершено, алгоритм полностью перешёл на другой сервер и проект Ascon приступает к своей задаче”

Этот голос, который донёсся словно из ниоткуда поверг ребят в трепет. Билли сорвался с места и едва подбежав к двери, она закрылась, заблокировав их внутри.

У Билли зазвонил телефон и вытащив трубку из кармана он увидел неизвестные цифры.

—Кто там Билл? — С волнением спросил Альберт.

—Я… я не знаю, тут какие-то иероглифы. — И как только он поднёс трубку к уху, аккумулятор замкнуло и от взрыва его голова разлетелась на мелкие части.

Джулия мгновенно побледнела и потеряв над собой контроль стала медленно оседать на пол.

А Альберт так и стоял с открытым ртом, смотря на своего друга, конечности которого ещё немного подрагивали.

“Ну что Альберт Кейси, теперь тебе не смешно?” — Голос из динамиков обращался напрямую к нему и пока Джулия была без сознания он ощущал себя полностью уязвимым.

—Простите сэр, я же не… я… — Альберт рванул к блоку питания и только вырвав провода из розетки смог спокойно вздохнуть.

—Джул. — Тряс он свою подругу. — Джул, приходи же в себя, нам нужно поскорее убираться отсюда.

Джулия пришла в чувства и словно потеряв ощущение реальности поднялась на ноги. Дверь после остановки генератора была разблокирована и взяв девушку под руки он вывел её на улицу.

Проводив Джулию до дома, он попросил ни в коем случае не рассказывать никому о произошедшем. А о том, куда подевался Билли, они не знают и что видели его последний раз вчера в баре, когда вместе сидели там, отмечая день рождения общего друга.

—В общем держись моя дорогая… я знаю, что тебе тяжело, но по-другому нельзя, иначе нас могут упечь за решётку…

Она кивнула и медленно стала подниматься на крыльцо своего дома.

Альберт же добравшись до дома сел в кресло и открыв бутылку отцовского виски, стал бокал за бокалом заливать в себя её содержимое.

Напившись до потери сознания, он так и уснул в своём любимом кресле.

“Жаль, что ты уйдёшь так нелепо, Альберт” — Произнёс голос из его ноутбука и короткое замыкание вызвало обширный пожар.

***

—Что у тебя Ларсон? — Подошёл начальник участка к сгоревшему дому.

—Короткое замыкание, но что странно, оно произошло одновременно в пяти областях дома. Словно все электроприборы замкнуло одним разом. За всю историю своей службы я такого не видел, сэр. Непохоже это на несчастный случай.

—Ладно, следствие разберётся. Не забивай себе голову.

***

А дальше началось самое интересное, ведь на этом, несчастные случаи не закончились.

Джим вышел из своей машины и пошел по тротуару в сторону нового здания ЦРУ. Он даже не подозревал, что вскоре произойдёт нечто страшное.

Беспилотное такси, в котором ехали туристы на экскурсию, взял под своё управление некто со стороны и теперь машина уже точно знала куда нанести свой удар, чтобы приковать заносчивого и бесчеловечного бизнесмена в инвалидное кресло. Удар, хруст костей и жуткий девичий визг… это всё, что он слышал перед тем, как стать беспомощным овощем.

***

Когда я узнал, что случилось с Джимом, то сразу всё понял. Горе в его семье произошло по моей вине, но пойти в кабинет следователя и выложить ему всё, что я знаю, означало навсегда пропасть в недалёкой больнице, где содержат шизоидных психов с реактивно-бредовым психозом. Кто поверит в то, что я смог запечатать разум воевавшего в Ираке солдата, в сети интернет.

Совесть мучила меня изо дня в день, пока по телевизору я не увидел шокирующую новость. Генерал, который курировал Ascon, был убит каким-то совсем уж нелепым способом. У следователей волосы дыбом вставали из-за того, что я натворил, но следов, ведущих ко мне, ни у кого уже не осталось.

Генерал Редманс сел в лифт в шикарной гостинице и естественно, не доехав до своего этажа, к милой и очаровательной леди, застрял между этажами. И что самое странное, голос из кабины попросил его немедленно покинуть лифт, открыв на распашку двери. И как только генерал высунул свою шею на пятый этаж, его голова под тяжестью тяжелой машины отскочила в сторону коридора по дорогому персидскому ковру.

Этого я оставить в своей голове уже просто не смог и решив проверить лабораторию, обнаружил там тело Билли, который к тому времени уже довольно долго пролежал там без внимания следователей.

Отформатировав жёсткие диски, я решил сжечь это злачное место, которое стало первопричиной этих страшных последствий.

Джулия продолжала молчать, она словно потеряла дар речи от пережитого шока. Ей ещё долгие месяцы приходилось посещать психотерапевта, который так и не смог выявить причину первоисточника психологической травмы.

А меня ждал ещё один интересный сюрприз.

Два дня назад, мой отец, который был уже в великом возрасте и умирал от болезни Альцгеймера, оставил мне небольшое наследство. А если быть точным, то сейчас расскажу поподробнее.

—Сэр. — Позвонили мне из нотариальной конторы. — Ваш отец, он говорил вам про своё завещание?

—Вы знаете, мне сейчас не до шуток. — Раздраженно ответил я звонившему.

—Да это вовсе никакая не шутка. Просто я не понимаю, за два дня до его… простите смерти, он получил в дар огромную сумму на свой счет и в придачу три особняка в разных уголках мира, замок в Нормандии и виллу на Лазурном берегу во Франции. Также он оставил в ваше распоряжение целую кучу ценных бумаг сделав вас совладельцем сети крупного холдинга. Честно говоря, я ничего не понимаю, впервые встречаю такое… даже не знаю, как и сказать. Я знаю, что это всё довольно странно, но к вашему счастью это сущая правда.

В такой ситуации концов, ведущих ко мне, уже просто не могло существовать, подумал я и улыбка расползлась на моём избитом жизнью лице.

—И сэр. — Перебил он мои размышления. — У вашего отца тут написано, что он благодарит вас за жизнь, а в конце приписка в кавычках “Проект A”. Впрочем, вы сами сможете всё увидеть, когда приедете к нам для вступления в право наследства. Всего вам хорошего.

Благодарность за жизнь должна быть у всех у нас, но к сожалению, сейчас мало кто понимает истинный смысл этих важнейших по сути слов…

Автор: Штуренков Сергей

Из мебели в комнате были только простой металлический стол, привинченный к полу, и пара стульев. Под потолком ритмично мигал диод видеокамеры. Осветительные панели выкрутили на минимально комфортную яркость; чуть меньше — и разглядеть лицо собеседника было бы уже трудно.

На одном из стульев, лицом к двери, сидел опрятный молодой человек в светлом костюме-тройке. Он то и дело переводил взгляд от двери к часам на левом запястье и обратно. Он знал, что в комнату вот-вот введут еще одного человека. Пациента. Первого пациента в его практике, и ему предстоит провести с ним беседу, составить медицинскую карту и назначить лечение.

На самом деле роль молодого человека — не больше чем формальность. Он знал, кого к нему приведут, и был почти уверен, какое именно лечение придется назначить. И все-таки он немного нервничал.

Дверь в комнату со скрипом приоткрылась. На самом деле скрип — дань традиции и, в некотором роде, вежливости; его имитирует динамик с датчиком. В комнату чуть скованной походкой вошел мужчина. Средних лет, в очках. На лице мужчины застыла легкая, доброжелательная полуулыбка.

— Доктор Манн, — сухой, отрывистый кивок не вязался с дружелюбным выражением лица.

— Абель Мальстром? — доктор в свою очередь нацепил на лицо в меру радушную улыбку. Арсенал улыбок у него был обширным — в колледже контролю над мимикой отводили целый семестр. — Проходите, присаживайтесь. Как себя чувствуете?

— Ровно так, как должен, — все так же скованно Мальстром прошел ко второму стулу, неловко отодвинул его и осторожно сел. — Никаких отклонений от нормы, доктор.

— Скажите, вы не чувствуете какой-то… напряженности?

Мальстром смерил Манна взглядом, в котором читались снисходительность пополам со скукой. В сочетании с не пропадавшей улыбкой выражение его лица вызывало невольное раздражение. Не его вина, напомнил себе Манн, что он не может перестать улыбаться. Просто побочный эффект.

— Доктор, мне ввели четыре стандартные дозы Социо. Я физически и эмоционально не в состоянии ощущать напряженность. И не могу даже подумать о том, чтобы относиться к вам недружелюбно или причинить вред, поскольку концепция «вреда» мне известна. Я вижу, вас именно это волнует.

— Кхм… Уверен, вы не стали бы так поступать.

— Не стал бы, — кивнул Мальстром.

Доктор вгляделся в лицо пациента и чуть сощурился. Линзы тут же принялись просчитывать мимическую композицию, и через пару секунд перед глазами Манна замигала жирная надпись: «Не подлежит четкой интерпретации. Уточните подробности в медицинской карте пациента».
Манн чертыхнулся про себя и продолжил:

— Господин Мальстром, я пролистал ваше личное дело. Буду откровенен, меня удивляет то, что вы так долго уклонялись от лечения. Я бы даже сказал, что восхищен, не будь последствия вашей небрежности катастрофическими.

— Катастрофическими? — Мальстром прикрыл глаза и поднял брови. Линзы в смятении выдали вероятности разных значений мимической композиции, и доктор, снова мысленно выругавшись, моргнул, отключая их. — Буду честен, доктор — впрочем, другого мне не остается, раз уж в меня вложили понятие лжи и закрепили его инъекцией. Я считаю катастрофой не уклонение, а то, что все-таки попался.

— Хотите сказать, если бы Патруль на вас не вышел, вы не обратились бы в клинику самостоятельно?

— Не хочу, но говорить приходится. — Мальстром с заметным усилием откинулся на спинку стула. Манн подумал, что стоит поговорить с техниками насчет уменьшения дозы. Не дело, когда пациент даже челюстями шевелит с трудом. — Я не собирался обращаться в клинику и отказался бы от процедуры, будь у меня возможность. И сейчас ни за что не сказал бы вам об этом, если бы меня не накачали препаратами.

— Спасибо за честность, — пробормотал доктор неуместные уже слова.

— Всегда пожалуйста, — ответил пациент без намека на иронию. Социо в такой дозировке не оставлял ему даже условно негативных эмоций, и, вероятно, с точки зрения Мальстрома ирония к таковым относилась.

Манн торопливо перебирал обрывки воспоминаний о практических занятиях. Так, теперь, что теперь… ах да. Конечно, вопросы относительно личного дела.

— Итак, господин Мальстром, вы родились?..

— Сорок три года, пять месяцев и четыре дня назад, — Мальстром неловко махнул рукой, словно деревяшкой. — Не трудитесь, доктор, в личном деле все верно. Я был честен, насколько мог, чтоб не вызвать подозрений.

— Это стандартная процедура, — Манн в извиняющемся жесте развел руками. — Не волнуйтесь, я опущу лишние вопросы. Скажите, вы считаете, что у вас было счастливое детство?

— Полагаю, что да. Его можно назвать вполне счастливым. С моей точки зрения, конечно, а вот родители могли так не считать.

— Родители видели, что с вами что-то не так?

— Видели? О, конечно. Они подумывали отвести меня в клинику, но все откладывали и откладывали, а когда наконец решились — я был достаточно умен, чтоб обвести психиатра вокруг пальца. В итоге по всем бумагам я оказался вполне здоровым благополучным подростком.

Манн сделал пометку в блокноте. Тоже не больше чем формальность: в его костюм вшито не меньше трех диктофонов, и после опроса ему предстоит сдать запись квалифицированным психологам, которые уже препарируют ее, разберут по косточкам, осмотрят и запишут свой вердикт в медицинскую карту, поверх записей Манна. И вердикт почти наверняка будет неутешительным.

— Когда вы сами поняли, что отличаетесь от остальных?

Мальстром с шумом выдохнул и вновь опустил веки.

— Пожалуй, никогда.

— Простите?

— Шутка, доктор. На самом деле я понял, что с окружающими что-то очень не так, примерно в пять лет — тогда же, когда смог воспринимать их как нечто большее, чем подвижные и шумные детали интерьера. Но какой-то частью разума я до сих пор считаю, что они все просто очень удачно притворяются. По крайней мере, те, что не сидят на Социо. Таких сейчас мало осталось, да? Социо — это очень удобно, а в малых дозах совершенно безвредно. Знаете, его даже мои родители принимали. И не только мои. Никто не связывал с этим случаи рождения больных детей, по крайней мере, публично, правда?

— Кхм… Нет, никто. Мы отклоняемся от темы, господин Мальстром.

— Просто Абель. Вы с таким трудом выговариваете мою фамилию, что на одно это уйдет половина отведенного нам времени. Вы нездешний, верно? Скажите, а в стране, откуда вы родом, Социо есть в продаже? Я слышал, несколько государств хотели его запретить.

Доктор сжал челюсти. Мальстром даже не издевался — откровенное глумление ему не разрешил бы Социо. Он искренне считал, что ведет обычную приятную беседу.

— Абель, я с удовольствием побеседую с вами о своей родине, когда вы пройдете курс лечения. Но сейчас, не побоюсь громких слов, решается ваша дальнейшая судьба. Двинемся дальше. Итак, как вы отреагировали, узнав, что отличаетесь от остальных?

Мальстром кивнул и тут же широко распахнул глаза, изображая крайнюю степень удивления.

— Это был шок, доктор. Люди вокруг не просто отличались от меня, они, казалось, еще и не понимали своей ущербности! Их слова, их поступки — все было совсем не так. Мне пришлось учиться понимать их. Со временем я достиг в этом некоторых успехов, но, очевидно, не перестал считать их увечными. Наверное, я жалел бы их, если бы мне было хоть какое-то дело до их проблем.

Ручка, порвав страницу блокнота, с хрустом треснула. Манн откашлялся и спросил, стараясь дышать ровнее:

— Абель, а вы никогда не чувствовали неполноценным именно себя? Не считали, что люди вокруг нормальны, а вы — калека?

Мальстром расхохотался. Резко, без всякого перехода. Он заливисто, взахлеб смеялся, будто доктор на редкость удачно пошутил. Манн в смятении моргнул, и линзы тотчас вывалили на него стену мигающих строк интерпретации мимической картины.

— Не удивляйтесь, доктор, — пробормотал пациент, еле отдышавшись, — я долго ждал, что вы это скажете, но когда наконец сказали, не удержался. Это все из-за Социо, точно.

— Что ж, полагаю, вы исчерпывающе ответили на вопрос, — сухо сказал Манн.

— Нет, что вы! На самом деле я размышлял над этим время от времени, когда было нечем заняться. И каждый раз приходил к выводу, что прав. Скажите, когда вы называете человека увечным? Когда у него нет какой-то части тела, какого-то органа, необходимого для полноценного функционирования. Что ж, в этом случае все наоборот: у всех вокруг есть какая-то лишняя часть тела, рудимент, словно беспалая третья рука, или лишняя пара ног, или плавник вдоль хребта. Жить они с ней могут, но очень уж неудобно.

— Но ведь неудобства были именно у вас? — доктор против воли почувствовал интерес. Он действительно хотел узнать, как мыслит его первый пациент, даже такой, как Мальстром.

— Еще бы. Все вокруг приспособились жить со своими рудиментарными плавниками, и тут вдруг я его лишен. Конечно, приходится скрываться, наклеивать на спину фанерный макет и делать вид, что мой плавник на месте и я им горжусь. Но ведь не будь такого хотя бы у половины всех живущих, вы бы задумались, кого на самом деле считать калекой.
Манн перевернул страницу блокнота. Следующая тоже оказалась порвана, и он резко отложил ручку.

— То есть вы имитировали, как вы выразились, наличие плавника?

— Верно, доктор. Имитировал, и у меня на редкость удачно получалось. Вы уже прочитали это в моем личном деле. Но, знаете ли, притворяться ущербным бывает очень утомительно. Надоедает.

— Когда вам в последний раз надоело, вы решили, что будет удачной идеей толкнуть вашего коллегу из окна. Он, как вы знаете, сломал позвоночник и парализован до конца жизни. Если бы не запись со случайно не выключенной камеры, никто не узнал бы, что это вы.

— Он метил на мое рабочее место, — Мальстром пожал плечами, будто покушение на убийство по такой причине было само собой разумеющимся. — На поиск нового у меня ушло бы не меньше двух недель, а в то время мне никак нельзя было терять работу. Я выплачивал кредит за автомобиль.

— Вы знаете, что банк делает поблажки временно безработным?

— Но кредитная история испортилась бы.

Доктор оперся о стол и уставился пациенту прямо в глаза. По-прежнему выражающие скучающую снисходительность.

— До этого случая, как стало известно патрулю, вы поступили точно так же со своим бывшим коллегой. Именно для того, чтоб забрать его рабочее место себе. Вам не кажется, что такая симметрия была бы более чем справедливой?

— Возможно, — Мальстром снова пожал плечами, — Но, видите ли, я лишен плавника. Я буквально физически не вижу смысла в понятии справедливости. Мне известно, как она работает, но я не собираюсь делать вид, что она меня интересует, если мне это мешает. Как вы понимаете, сейчас я вам не лгу и не пытаюсь оскорбить. Просто говорю чуть более резко.

— А ранее вы изнасиловали подругу по колледжу. За отказ.

Мальстром в замешательстве моргнул.

— Вообще-то нет. Мне не было дела до ее отказа. Я в любом случае собирался заняться с ней сексом, и отказ разве что слегка усложнил процедуру.

— Хотите сказать, вы не хотели проучить ее за то, что она не согласилась переспать с вами по доброй воле?

Пациент вздохнул. Манн мельком глянул на часы — те показывали без пяти минут десять.

— Доктор, напоминаю. У меня нет плавника и мне нет дела до того, что делают со своими плавниками другие. Мне не хотелось ее «проучить». Да, может, она меня разозлила, но это не сыграло никакой роли, я все равно взял бы свое.

Да. Вердикт точно будет неутешительным, как и курс лечения.

— Абель, время нашей беседы подошло к концу, — Манн аккуратно сложил в карман треснутую ручку и бесполезный блокнот. — Не могу делать преждевременных выводов, но ваш прогноз меня беспокоит. В большинстве случаев мы назначаем пациентам Социо и лишь корректируем дозировку, но в вашем, боюсь…

— Вы хотите посадить меня на Трип.

Похоже, Мальстрома ему не обескуражить.

— Да, мы, как вы сказали, посадим вас на Трип. Предварительно над вами проведут несколько сеансов гипнотерапии и иных процедур, в ходе которых в вас вложат необходимые для существования в социуме паттерны поведения. Поскольку вы уже способны сами в совершенстве их имитировать, это не займет много времени. Основную роль, конечно, сыграет именно Трип, направляющий вас на путь истинный…

— Кнутом. Без всяких пряников. Я читал, что некоторые люди не переживают приступы, вызванные Трипом. Продолжайте, доктор.

— …и, в качестве поддерживающей терапии, инъекции Социо. Полагаю, еженедельные.

Мальстром встал. Коротко кивнул.

— Приму к сведению, доктор. Жаль, что сбежать отсюда не получится. Я могу идти?

— Погодите секунду.

Манн знал, что не должен задавать следующий вопрос, не имеет права, но не спросить не мог.

— Скажите мне, Абель… — он торопливо пытался подобрать слова. — Скажите, на самом деле, когда вы действительно осознали, что вокруг вас такие же люди, хоть и ущербные, но живые, разумные, со своими бедами и радостями — вам не приходило в голову, что их жизнь значит не меньше вашей? Никаких эмоций, чистая арифметика, одна человеческая жизнь равна другой человеческой жизни. Вы не думали об этом с такой точки зрения? Ведь даже если так смотреть, мир не вращается вокруг вас.

Пациент недоуменно уставился на Манна. Повисла короткая пауза, а спустя несколько мгновений Мальстром хохотнул и развернулся к двери.

— Доктор, да будет вам известно, что концепция разумного эгоизма себя исчерпала. Нет, даже не думал, если вам угодно. И мир, как вам ни грустно это признавать, вращается именно что вокруг меня. После моей смерти он исчезнет, и меня однозначно перестанут волновать чужие атавизмы и рудиментарные отростки. Кстати, рекомендую вам подумать на досуге — ведь после вашей смерти и для вас мир исчезнет. Просто к слову.

— А вы не думали, во что превратится этот мир, если все вокруг станут такими же, как вы? — выкрикнул Манн.

Спина Мальстрома замерла в дверном проеме. Миг он думал, а потом ответил — и в его голосе отчетливо слышалось полнейшее удовлетворение:

— Думал. И пришел к выводу, что меня все полностью устраивает, поскольку другие такими никогда не станут. У них-то, доктор, плавник на месте.