Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Подвожу итоги публикаций с некоторыми исправлениями, и собираю воедино разрозненные части.

Этот зимний год выдался особенно снежным. Да и снега куда больше, чем во все предыдущие, что остались в памяти на протяжении всей моей короткой, но весьма насыщенной Дороги Жизни. Чем дальше я продвигаюсь на север, тем неприветливее становятся пейзажи, всё чаще попадаются разорённые деревни, и даже сугробы под моими ногами с каждым шагом всё глубже и грязнее. Ещё и эти двое, которых я подобрал по дороге сюда два дня назад, становятся всё невыносимее… Или со мной они уж трое суток? Ведь мне давно неведом ни луч Дневной, ни блеск Ночной Звёзд. Как будто прочего мне мало, так ещё и узлы на верёвках ослабли и начали тереть моим пленникам запястья. Голова моя уже раскалывается от этих стонов, что с каждым шагом всё противнее. Я бы заткнул им рты, да нечем! Да и зачем же тратить время, которого и так у них почти не осталось.

Пепел… Пепел сменил холодный снег, что падал из свинцовых туч. Он спускался на землю плотной стеной, залепляя глаза, залетая в нос и покрывая губы. Вот только горький вкус его был чужд мне давно. Я помню его в прошлом, когда могучая армия Осеннего Принца освобождала от северных полчищ руины своих городов.

Я давно уже разучился чувствовать. В моей памяти осталось лишь полузабытое блаженство, что пробуждали ароматы тысяч трав, цветущих в когда-то зелёном Ни́мленде, лишь стёртая услада за глотком вина с далёкого Фамиа́та, что раскинулся на юге некогда беззаботной Ило́нии, и, конечно же, необъяснимое, но блаженное спокойствие во время заката в Дара́вии на западе моего Королевства. Но всё это живёт только в моих воспоминаниях, которые сгинут вместе со мной, ибо мир никогда уже не будет прежним.

А пепел, падающий с неба, означает, что северное королевство уже близко, и скоро мне воочию предстоит увидеть неприступный Измино́л, крепость-страж. Далеко немногим людям удалось её узреть и, пока, никому поныне обойти. Это чёрный оплот, стоящий на дальнем конце моста, уже несколько неспокойных лет хранит проход в Альдма́р, царство а́ллоров. Мне самому лишь однажды удалось увидеть его стены, и то это было давно… когда я был ещё жив.

Из пепельного тумана вдали выросли два огромных резных столба. Это был мост. Место, соединяющее Нимленд с островом Альдмар. Сугробы сменились тонкой коркой льда на снегу, стоптанному тысячами аллоровых сапог. Нужно сбавить шаг, а то бездну подо мной невозможно разглядеть, даже бросив туда одновременно сотни факелов, так она глубока. Говорят, что упавшие в неё умирают от голода и жажды, а не от падения, ибо живым никто не долетал до дна. И я не хотел бы это проверять.

И вот на дальнем краю моста возникла огромная чёрная стена. В её бойницах не мерцали огни. Или их специально погасили, зная, что я приду сюда. Всё, хватит, до Изминола осталось несколько дюжин шагов. Пора начинать.

- Серокрылые аллоры, мне имя – Немеэ́ль. Вы же зовёте меня Осенним Зверем, пришедшим с запада. Любой, кто меня слышит, отзовись!

- С чем ты пожаловал, безумец? – раздался голос из бойницы.

- Я предлагаю вам открыть врата Изминола и сдаться на суд Легиона!

В ответ послышался лишь истеричный смех.

- А где же твой Легион, падший воитель? Или ты решил в одиночку водрузить свой чёрный стяг над крепостью?

- Я спрашиваю вас в последний раз, готовы ли вы сдаться? Если врата не распахнутся предо мной, никто не уйдёт отсюда живым!

- Ещё ни одной армии не удалось взять Изминол! На что же надеешься ты, одинокий воин? – раздался второй взволнованный голос.

- Я предупреждал вас, аллоры Изминола. Да будет так!

Я вынул меч из ножен. Лезвие его уже давно почернело – то ли от пролитой крови, то ли от скверны, что струится по моим венам. Затем я повернулся к своим пленникам и одним резким движением перерезал обоим глотки. Кровь ручьём хлынула по ржавому кровостоку, заливая подол моего плаща. Когда же их хрипы утихли, воцарилась гробовая тишина, и даже неукротимый северный ветер не посмел её нарушить. Мёртвые пленники перестали шевелиться, отчаянно цепляясь за Жизнь. Я повернулся лицом к замку.

- Готовьтесь, аллоры, ваше время пришло.

Клинком своим я перерезал путы своих узников и убрал на место меч. Вдруг эти мертвецы восстали и бешеными скачками устремились к вратам. Тут аллоры засуетились, из бойниц полетели стрелы.

Я никогда не любил стрелы. Быть может, потому что не умел стрелять из лука, а, может быть, потому что именно стрелою меня свергли в тот злополучный день.

Несколько снарядов попали в цель, но мертвецы мои всё равно достигли стен и начали карабкаться, словно пауки. Вот тут защитники забыли про насмешки. Изнутри начали вперемешку доноситься крики, приказы и молитвы. Я же в это время уже стоял у чёрных врат, положив ладонь на холодный металл.

Пленники достигли-таки бойниц и забрались вовнутрь. В тот миг оттуда выпал аллор и камнем полетел к земле. Я подошёл и грудь его пронзил мечом, а после склонился, чтобы осмотреть. Он был одет в добротную кольчугу, хоть сам был крайне истощён. А на крылах его ткани с чёрной жемчужиной на синем фоне – то символ был Альдмара. Вернув на место свой клинок, на стену снова я опёрся. И тут меня объяли мысли. О тех, кто гибнет ныне там, об аллорах, что в Изминоле. Каким же всё-таки народ их был искусным. Хоть их страну терзает смута, как ярко блещет их броня. Они как будто в стороне от войн, сидят и полируют сталь. Я не был в Альдмаре ни разу, но слышал, что он славится практичностью – дома с подземными подвалами и улицы локтей в шесть шириной. И чего только стоит эта крепость – стена из камня и металла, чьи шпили прямо до небес, собой пронзают облака. Бесконечно чёрная, как сам Пепельный Замок. Казалось, будто бы она вбирает Свет в себя, лишь сумрак оставляя от него до самого моста, что словно раб прильнул к её сандалиям на века. А как же быстро Изминол восстал из ничего. Четыре года не прошло, как к острову был путь закрыт.

Раздался скрип тяжёлых петель и грохот металлических цепей. Мне показалось, будто задрожал весь мир, и я немного отступил. Лёд, прильнувший к холодным сводам, извился тысячами трещин. Немного погодя, когда врата пустились в путь, он будто с исступленьем грома, вниз рухнул, сотрясая землю. О как же медленно тянулось время, о как же долго зазор становится всё шире, выпуская из Альдмара Тьму, пепел и снег.

И, наконец-то, замерли врата, и грохот стих. Лишь вопли ужаса из замка мешали наслаждаться триумфом тишины. Я тут же двинулся вперёд уверенным и гордым шагом.

И я поймал себя на мысли, что выражение лица доселе было неизменным. Каким бесчувственным я стал, вернувшийся из А́гнии. Быть может, я разочарован в чувствах. Они ведь зачастую лживы. Я помню тот последний день, когда мне боги показали всю истинную грязь. Поверг меня в забвенье тот, кто в верности поклялся и Осени, и мне! Я мог бы выжить… Мог бы вернуться к А́риэн…

Меня прервала смена звука – хруст снега стих под ударами шагов на чёрной стали. Вот и свершилось. Я стал первым человеком, ступившим в чёрные чертоги аллоров. Но время ликовать ещё не близко.

Как я и думал, Изминолом правил мрак… Равно как и всем Альдмаром после его сокрытия. Я взял факел, что тщетно пробовал развеять темноту с безжизненной стены.

Первый чертог резко перешёл в огромную залу. Её каменный пол покрывали роскошные ковры, а стены – расписные гобелены. Ещё висели там прекрасные картины в оправах драгоценных. Наверняка на них были изображены аллоровы генералы. Почему же такие ничтожные личности заслуживают столь великого почтения? Они сидят в своих крепостях и башнях, командуя своими обречёнными войсками, и боятся высунуть свой нос наружу, чтоб не испачкать свои чудесные сказочные крылья! Тьфу! Они не ровня людским командирам, что мчатся в бой вперёд своих солдат, что добывают победу плечом к плечу с простыми воинами, и что нередко принимают Смерть на поле брани. Нет. Они им не чета. Они не ровня, таким как я.

И ничего не настораживало бы в этом пейзаже – такой же день как все, лишь темнота и тишина хранят порядок в незыблемых чертогах. Всё бы ничего, если бы не алые подтёки на коврах и не оживший мрак, где копошились силуэты.

Я вышел в коридор и аллоры, что стояли у стен, громкими криками приветствовали меня. Вот только Жизнь в этих существах уже погасла, и они вступили в ряды моего Чёрного Легиона. Какой ценный подарок богов. Единственное, что отличало их от живых – безумный, потухший взгляд и странные неестественные движения. Ах да, ещё и Жизнь, что насмешливой пульсацией бьёт из них. Но только это вовсе и не Жизнь. Это сделка. Договор исполнить последний приказ, чтобы уйти в Замок Тысячи Свечей. И никто из этих смертных не дерзнёт ослушаться меня, ибо тот, кто нарушит клятву, станет навеки тенью себя, своим отраженьем, кому не будет места ни в этом мире, ни в загробном. Он станет сонным духом, что бродит меж миров и думает о сне. Но эти призраки забыли, что значит безмятежно засыпать.

Один из мертвецов указал на запертую дверь. Недолго думая, я вышиб её ударом ноги. И тут же зазвучал металл. В хорошо освещённой комнате стояла дюжина аллоров - остаток великого гарнизона. Они как дикобраз, что выставил иглы-клинки, готовясь к тому, чтоб перед Смертью забрать с собой как можно больше моих созданий. Глупцы. Они не понимают, что в Изминоле боле нет живых, помимо них… Да и тех уж скоро позабудут.

- Кто ведёт вас, аллоры Изминола? Кто командует чёрной стеной? – обратился я к крылатым воинам.

Из их рядов вышел аллор в позолоченных латах. В глаза сразу же бросились его белоснежные крылья. Это был единственный белокрылый воин в этом пепельном краю.

Я молча вынул меч из ножен. Аллор сделал то же. Мой взгляд отвлёк его сияющий клинок. Аллор заметил это и стремительно бросился на меня, пытаясь нанести удар. Уверенное движение чёрным клинком – и его выпад парирован, а меч отклонён в сторону, обнажая сердце для моего острия. Последний лязг стали, и мрачное лезвие торчит из его спины, покрытой позолоченными доспехами.

- Я видел тебя на одной из картин в зале, - проговорил я, глядя в его мечущиеся глаза, - ты недостоин висеть на той стене, надменно глядя на других.

Удар ногой в грудь, и меч возвращается в свою опочивальню в ножнах.

Я посмотрел в глаза каждому аллору, стоявшему в комнате. Они были доверху полны страха и смятения… И правильно.

- Изминол пал, - едва слышно сказал я, развернулся и вышел из комнаты.

В этот миг раздался дикий рёв, и Легион устремился на последних живых аллоров. Звон стали, предсмертные крики и падения чего-то увесистого на мраморный пол – всё это стихло в считанные мгновения, и коридор залился кровью крылатых существ. Я же удалился в ближайшую комнату, чтобы перевести свой гиблый дух. Мне попалось уютное помещение, похожее на мастерскую. Напротив потрескивающего камина стояло большое на вид удобное кресло и старый стол, заставленный книгами и бумагами. Посреди комнаты лежал мёртвый аллор. Но он отличался от всех остальных… Это был седой старик в длинной мантии и в причудливом капюшоне. А в руках он мёртвой хваткой сжимал книгу в золотом переплёте. Мертвец прижимал её к груди так, будто это было величайшее сокровище двух миров.

Я размеренным шагом прошёлся к окну и выглянул наружу. Оно выходило на вечно снежные просторы Альдмара. От Изминола вниз тянулась узкая тропа, на которой плечом к плечу могла уместиться лишь пара воинов. Как же аллоры со своими крыльями проходят по ней? Куда ведёт эта дорога, невозможно было разглядеть, ибо пепел и снег, что валили из туч, укрывали собой всё северное королевство. И лишь Творцу известно, какие тайны хранит этот суровый край.

От этих мыслей по спине пробежала дрожь, и даже мне стало холодно, и я поторопился вернуться к камину. По пути к креслу мой взгляд снова приковала к себе эта необычная книга. За свою Дорогу Жизни я прочёл немало писаний, интересовался всем, до чего имел возможность добраться, ибо лишь за этим занятием мог отправиться туда, куда бы сам захотел – в мир без Смерти и войн, в мир без Принцев, в мир, не сошедший с Пера.

Единственное, чего мне хотелось в этот момент – это рухнуть в кресло и дать своим телу и разуму отдохнуть. Я снял ножны с пояса, скинул щит со спины, ослабил доспех и упал на кресло, которое будто меня ожидало долгие годы. Огонь в камине манил своим потрескиванием и пламенным танцем. Казалось, будто сотни танцоров в рыжих одеждах кружат в беспечном танце. Этот очаг напомнил мне о доме – о Ка́рноге на берегу крохотной речушки Ада́льи. Там тоже был камин, правда, не столь вычурный как этот, но такой родной, какой не найти ни в одном из миров. Я любил проводить перед ним вечера вместе с любимой Ариэн. Сестра… как же ты там? Я так давно тебя не видел. Сейчас, в зимний год, волосы твои вновь побелели и стали подобно утреннему снегу. А помнишь нашу последнюю встречу перед моим отъездом в И́льтур? Мы сидели вдвоём перед таким же огнём и поклялись друг другу, что встретимся вновь. Как же я скучаю по тебе, милая Ариэн.

Вдруг за стеной раздался грохот. Это означало, что исполнен приказ и души мёртвых отправились в Агнию на зов пламени Тысячи Свечей. От этого звука я повернул голову в сторону двери. И в поле зрения вновь попал этот аллор, посмертно хранивший книгу в золотом переплёте. И тут моё любопытство взяло верх. Я решительно встал, подошёл к мертвецу, разжал его хватку и завладел этим фолиантом.

Я долго стоял и разглядывал её снаружи – переплёт был покрыт чёрным бархатом, поверх которого была искусно обита золотая оправа, которая создавала в моём сознании причудливые образы – от падающих листьев до парящих птиц. Казалось, будто книга то и дело меняет свою форму, и уловить какой-то образ дольше, чем на мгновенье, было невозможно. Приложив некоторую силу, я раскрыл этот новый неизвестный мир.

Когда переплёт замер на моей ладони, вся комната будто озарилась какой-то таинственной дымкой. Голова мигом очистилась от всех мыслей, и мне немедленно захотелось сесть. Я вернулся в кресло, раздвинул бумажные массивы на столе, едва ли не торжественно водрузив там книгу. Фигурные символы завораживали меня. Что-то было в этой книге. Что-то необъяснимое… Волшебное.

Я перевернул страницу, и все буквы озарились бирюзовым сиянием, прокрадываясь в моё сознание бархатистой змеёй. И в голове у меня сами начали возникать слова, написанные в этом золочёном фолианте. Я расслабился и просто позволил этому голосу струиться сквозь меня, наполняя мой разум рассказом.

•••

«Творец… Кто Он и откуда явился – неведомо мне. Да и кто может знать что-либо о создателе всего сущего и несущего вопреки Его воле? Всё, что положено знать нам о Праотце, записано на Столпе Откровений Его же рукой. И здесь я хотел бы поведать историю о сотворении мира. Рассказать об Истоке.

Время шло одной чёрной непрерывной полосой долгие тысячелетия. И не существовало ничего, кроме необъятной Тьмы, приютившей бесчисленные мириады звёзд. И пришёл Творец – то ли дух, то ли бог. И создал он Небесные Чертоги, разорвав монотонность бытия.

Долгие годы Праотец размышлял там о будущем, и лишь о нём, ибо прошлого попросту не существовало. В первых думах Его родилась забота о ближнем, но Творец был один. Тогда решил сотворить Он сыновей по образу своему и своему подобию.

Из Света звёзд Он создал первенца и дал ему имя То́ридан. Наделил его отец рассудительностью и светлостью помыслов, ибо создан он был из первозданного Света, существовавшего задолго до Дневной и Ночной Звёзд.

Из радостных слёз своих Он создал второго сына и дал ему имя Итри́ль. Наделил его отец состраданием и чувственностью, ибо из эмоций самого Творца он появился – самых первых и искренних чувств.

Из Тьмы, что вне Чертогов, сотворил Он третьего сына и дал ему имя А́велос. Наделил его отец искусностью и познания жаждой, ибо создан он был из той части небосклона, таинства которой и поныне неизвестны.

И впали Принцы в сон многолетний по воле отца своего, в котором приобрели они первые знания о мире, которому ещё предстоит возникнуть.

И погрузился Творец во вторые думы, обратившись к настоящему, ибо и оно стало быть. В тех мыслях родилась любовь. И захотел отец порадовать детей. И в ладонях чудесных возникло Перо. И начал Он рисовать. А рисовал Творец Столп Откровений - сердце будущего мира. И мир стал быть! И дал Праотец имя и ему – О́дрия.

От Столпа к небесам вздымались горы, когда рисовал их Творец, и изливались с них реки, сходя с Пера, и питали они землю, проращивая травы. И Одрия обрела тот вид, в котором перед нами ныне. И Праотец был доволен.

Взглянул Творец на мир с небес новорождённых и понял, что чего-то не хватает. И решил отец создать главный дар своим сыновьям. Он взял воск и вылепил из него премного изваяний – кто с длинными ушами, кто с пышными крылами, кто с пылкими сердцами. И были то эльфы, аллоры и люди. Но были они холодны и безжизненны. Тогда взял Творец свечи по количеству статуй и одним вздохом зажёг их. И на лицах скульптур появились эмоции, а Чертоги исполнились звуками дыхания. Существа эти ожили и спустились в новый мир, разойдясь по сторонам.

Пробудил отец сыновей своих и стал молвить:

- Подойди, Торидан.

И вышел Принц в одеждах красных – кудрявый, гордый, величавый.

- Тебе, мой первенец, дарю я запад. Твоим народом станут люди, а твердыней - Каменный Замок.

Старший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

- Подойди, Итриль!

И вышел Принц в зелёных одеяниях – длинноволосый, статный, светлый.

- Тебе, второй мой сын, дарю восток. Твоим народом станут эльфы, а твердыней - Серебряный Замок.

Средний сын поблагодарил отца и вернулся на место.

- Подойди, Авелос!

И вышел Принц в одеждах чёрных – спокоен, тёмен, молчалив.

- Тебе, мой третий сын, я север подарю. Аллоры твоим народом станут, а Жемчужный Замок – твердыней.

Младший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

- Теперь, сыновья мои, вы в мир сойдёте, забыв сюда дорогу, и по разумению своему начнёте жить.

И сошли Принцы в Одрию, позабыв путь в Небесные Чертоги.

Тогда погрузился Творец в третьи думы, что длились годы в твердыне Его и мгновение в нижнем мире, ибо даже время было подвластно Праотцу.

В них обратился он к прошлому, ибо и оно стало быть. И в мыслях его родилась ответственность. И решил создать Он тех, кто смог бы наставлять творения Его, оберегать их и нести им слово Его нерушимое. И ими стали боги. Праотец вылепил восемь столпов у основания мира, зажёгши столько же свечей из особого нетленного воска. И вышли из них боги Наставники. Были это Жизнь, Смерть, Любовь, Справедливость, Верность, Удача, Доблесть и Равновесие.

- Ныне зовётесь вы богами Одрии. И созданы вы всевластными, не чтобы править, но чтобы направлять. И хранить этот мир, помогая народам. И покуда гармония не будет нарушена или на то не прибудет воля моя, смиренно будете вы ждать и незримо оберегать каждое существо в этом мире. А твердыня ваша станет краеугольным камнем в основе нынешнего мира.

Творец вновь взялся за Перо. И озеро бездонное у подножий нетленных столпов разлилось, и скала поднялась из тёмных глубин. На вершине её Замок возник, а во все стороны раскинулись земли необъятные. И королевство богов стало быть. Дал Творец ему имя Агния, нарекая стать фундаментом для Столпов Мироздания, на коих стоит новый мир.

Сошли боги в своё новорождённое царство, чтобы нести волю Праотца, забыв дорогу назад.

Взглянул Творец с небес на землю сыновей и понял, что чего-то не хватает. Хоть и скоро множились все существа, но прибывали народы в печали великой, животные в страхе, а растенья в унынии. А виной тому была Тьма, развеять которую неспособны были ни огонь, ни тысячи дальних светил. И решил сотворить Он Свет.

Явил Праотец себя в эти земли и к небу вскинул руки. И притянул Он две звезды с бескрайних просторов, одну – яркую, одну – тусклую. Разместил их Творец на разных частях небосклона. И были названы они Дневной и Ночной Звёздами, ибо яркая несла день, а тусклая – ночь. А затем вернулся Он в Чертоги, чтобы лицезреть дело рук своих.

По воле Его взошла Ночная первой, ибо страшился Он, что от яркого Света Дневной непривыкшие очи народов могут ослепнуть. И наполнился песнями радостными мир, небеса – шёпотом ветра в крыльях у птиц, а луга – цветеньем роскошным. Окончен был Тёмный Год. И Творец был доволен.

Так родилась первая ночь, а за ней пришёл и первый рассвет. Так был сотворён этот мир.

•••

Долго ли или не очень мир пробыл в своём изначальном состоянии, изобилуя богатствами и покоряя легендами, но таким он вряд ли когда-нибудь станет ещё. И эту главу я хотел бы посвятить именно тем годам – прошедшим и забытым, великим и преданным забвению. Годам, когда Одрия не знала бед. Годам, не зачёркнутым Пером.

И начну я свой рассказ об устройстве нашего мира. Но прежде хочу поведать об Агнии – тёмном и загадочном отражении Одрии, о мире чудес и богов, о том месте, куда мы все когда-нибудь уйдём.

Это бескрайний склон, в самом центре которого находилось Бездонное озеро, из глубин которого, как мрачный исполин, объявший Свет самих звёзд, поднималась скала, увенчанная Замком Тысячи Свечей – оплотом богов, обителью Смерти. И то, что эта загробная страна находилась на склоне, упомянуто неспроста. Она была подобна старому скрипучему стулу, который накренился под своим же весом на изгнивших ножках, сбрасывая реки и изъеденные временем руины былых городов вниз, в неизвестную пропасть, что нагло прерывала мир.

Однако, служило это место фундаментом для могучих Столпов Мироздания, на коих держался мой собственный мир. Они символизировали главные идеалы, которым божества Наставники научили народы, когда бродили среди нас. Но из-за наклона Агнии имели они разную длину, как имели и различное предназначение в судьбах созданий Творца. И выше всех прочих был Столп Равновесия, ибо лишь он хранил ту истинную меру, что отделяла упорство от упрямства.

И правили этим миром далеко не боги, но четыре мятежных королевы, которые рвали эту землю на части, пытаясь занять пустующий трон. Ходят легенды, что они – дочери Творца, но доподлинно то неизвестно. Их имена известны и просты – Зима, Весна то, Лето, Осень. И каждая из них стремилась власть свою разлить по землям: в один день снег и лёд пленяли Агнию, на следующий – сходили без следа, сменяясь пробуждением листвы, а после - нестерпимая жара и рыхлые пустыни, что в следующий день дождями заливались, и снова дожидались холодов.

И тут природа извратилась под вечной битвой королев: снег в том краю горяч, как лава, как лёд прохладен Свет звезды, дождь сух, а ветер – влажен. И лишь по смене власти королев понять возможно было смену дня.

И под гнётом тех разлад несла свои воды из бездны да в бездну вечная река загробного мира - мертвенно прекрасная Аго́ния. В истоке своём текла она снизу-вверх прямо из Тьмы, разливаясь средь бесчисленных руин, вымывая берега и размывая мосты в дни штормов и дождей. И впадала вновь туда, откуда истекала – в ту самую бездну вверху огромного холма. И, кажется, что это – единственное привычное для нас в этом мире: вода в реке была кристальна, ей жажду можно было утолить.

И разделялась надвое Агония, сходясь лишь пред своим концом. А два течения её создали остров меж собой. На нём прекрасный город был Брута́дор, что ныне ветхие строения и части древних изваяний. И в центре его и было то Озеро с Замком. Вода была в нём горяча, подобно раскалённому металлу. Туда единственный был путь – тонкая линия тёплой и твёрдой воды, которая на вид не отличалась от прочей, и о которой знали лишь королевы и боги. И вела эта дорога к подножию горы, где винтовая лестница тянулась в зловещий Замок. И на входе в ту обитель страж стоял – умерший король погребённой страны, владыка Брутадора. И имя его века напоминало неизвестную трагедию – он предстал, как Брута́д, ибо забыл имя, данное ему отцом, но помнил он любимый город. Король богами поднят был, как страж, чтобы впускать лишь души неживых, богов и королев. А остальных всех прочь он изгонял.

Но тех, кто был допущен, отводил в главную залу, где среди свеч неисчислимых, что гасли, загораясь вновь, был расположен трибунал; где все Наставники сидели подле незанятого трона. Сходились там Пути всех душ.

Весь цикл Жизни в Одрии прозвался как Путь. Чтобы живое существо, родившись в смертном мире, могло свой крик новорождённый испустить, нужна была душа. И где-то в Одрии загоралась незримая свеча, которая манила душу в тело младенца. И горела она всю его Жизнь, удерживая то священное дуновение Творца. А по её прошествии (или, когда свечу задували досрочно) огонь гас, и душа, более ничем не обременённая, летела прочь. Но каждому дано по две свечи – по одной на каждый мир. И, когда гасла одна в Одрии, зажигалась вторая – в Агнии. Она хранилась в Замке Тысячи Свечей. Душа летела на её Свет. И сама Смерть встречала её, предлагая отдых, пока горит загробная свеча. А когда этот огонь грозился погаснуть, Жизнь пробуждала душу от глубокого сна, и предлагала вновь зажечь свечу в Одрии, но уже для другого тела. Но платой за это деяние были все знания и воспоминания души. И если она соглашалась, её Путь начинался вновь. А если отказывалась, то гасли обе свечи, и душа была больше неподвластна никакому Свету, а оставалась в Агнии до скончания времён. Но и из Замка изгонялась, в котором могла обрести блаженный покой. И со временем она превращалась в сонный дух, чей разум полностью угас. И заклята она вечно скитаться по просторам мёртвой земли, пока время не перестанет быть или не будет она растерзана более властной душой.

Такой была Агния – мир королев, богов и мёртвых душ.

А теперь немного об Одрии, мире народов, чудес и Принцев. Смертный мир, хоть его так и называли, был светлым отражением гиблого мира богов. Его просторы покрывали моря, леса и пустыни, а день и ночь здесь разграничивались восходом разных звёзд. Но самым ценным его сокровищем были народы.

И сперва я расскажу об эльфах, восточном народе. Эти прекрасные создания прославились как искуснейшие виноделы. Их виноградники простирались от восточных равнин Нимленда до южных скал Дор’Фамиата. Въезжая в их земли, королевство Илония, первое, что замечал путешественник – терпкий запах вина или насыщенный аромат винограда.

Сами же эльфы выделялись высоким ростом. Они были наголову выше людей, и на две – низкорослых аллоров. Но самое приметное в этих существах – это, конечно же, их длинные заострённые кверху уши. Но как же прекрасен был этот дивный народ! Их красоту и изящество нельзя было сравнить ни с чем в этом мире. Кожа эльфов была бела, как утренний снег, а глаза их сверкали как далёкие звёзды, которых не коснулась ни скверна, ни Тьма. Движения эльфов были легки и бесшумны, а нрав - спокоен и мягок. Они никогда не спешили, но и никогда не опаздывали.

Немного не влезло, остаток выложу следом.

- Ну вы и психи!

Человек лет сорока, представившийся Эдиком, был единственным, кто двигался в просторном помещений. Не меньше двадцати стволов смотрели на прибывших из-за стойки, бывшей раньше раздевалкой, лестниц и двух коридоров. Илья и Дима стояли, подняв руки. Рис тоже поднял лапы вверх, но при этом уселся на задницу.

Эдик тем временем бегал от окна к окну, выглядывая сквозь решетки вероятную опасность.

- Вроде все тихо. - Он наконец обернулся к гостям. - Руки то опустите. И лапы тоже. Ребят, вы тоже стволы спрячьте.

- Но... - Начал было один из автоматчиков.

- Что но? - Эдик на секунду отвлекся от Риса и поглядел на бойца. - Декан разговаривал со Старым и тот за них поручился. Вот этот малыш не обратился после укуса, а вот этот малыш — детеныш супера. Этакий минисупер. Он правда жрет человеческую пищу?

- Что... Да, и не только ее. - Илья подумал и решил говорить открыто. - И зомбаков жрет. Все с одинаковым удовольствием.

- Замечательно. А паренек ест зомби?

Дима лишь скривился от такой мысли.

- Хорошо... - Эдик выхватил из кармана блокнот и принялся что-то записывать. - Малышей в кухню и накормить. Резать нам их категорически запретили, но вот образцы крови я все равно возьму. Илья, прежде чем ты нас покинешь, я бы хотел узнать все из первых уст. Как только ты поешь и вымоешься, разумеется.

Впрочем, терпения Эдика хватило только на время помывки, за стол они сели уже вместе. Он попросил Илью рассказать все, что тот знал о «малышах» и лишь время от времени уточнял интересные ему моменты. О Язычнике, о мутанте, о пареньке и даже о храмовниках, которых студенты не любили и тем им отвечали ярой взаимностью.

Потом Илью отвели в медблок, где осмотрели и перебинтовали культю.

- Что же вы все ножи вставляете? - Женщина-врач покачала головой.

- А есть варианты?

- Ну протез какой-нибудь...

- Им можно убить зомби?

- Нет, но им можно держать ложку.

- Спасибо, но похожу пока с ножом.

В палату вошел Эдик, потрясая двумя пробирками.

- Илья, ты представляешь?! - Он завороженно смотрел на пробирки. - У них кровь одинакового цвета!

- Рис никого не укусил?

- Нет, даже не почесался. Он был сильно занят едой. Ты представляешь, одинаковая. - Последнее слово Эдик проговорил по буквам. - Почти черная, но с бардовым оттенком.

- У всех детей такая?

- У всех, кто родился после заражения... Ты понимаешь?

- Но Язычник говорил, что это был не единственный ребенок.

- Те, кого сожрали, были скорее всего старше. А я выдвигал такую теорию, но Декан запретил проверять.

- Я его понимаю.

*************

Солнце клонилось к закату, когда Илья вышел через один из тайных выходов Института как раз в тот двор, откуда на них выскочили суперы. Ему из вежливости предложили переночевать, но Илья и сам хотел побыстрей вернуться в родной Двор. Одному проще, внимание не рассеивается на попутчиков.

Умом он понимал, что мелким скорее всего ничего не грозит, но смутное беспокойство его не покидало. Он успел дойти до перекрестка, как за его спиной раздался взрыв. Видно не было, но судя по дыму, взорвался один из южных корпусов Института. Последовавшая стрельба окончательно убедила его в том, что взрыв был не из-за очередного эксперимента. На Институт напали.

Илья побежал вдоль корпусов, высматривая возможные опасности. Взрыв наверняка привлек многих тварей, но те были слишком умны, что бы ввязываться в заварушки людей. Они просто подождут и соберут трофеи. А сейчас мертвые просто наблюдают, с крыш, из окон и подъездов, дворов... Лишь самые глупые попытаются выхватить из такой канонады вкусный кусок, за что будут непременно наказаны.

Наконец он увидел атакующих... Техника. Три БТР с КПВТ на башнях и еще два бронированных КАМАЗа, из которых выскакивали люди в глухих бронежилетах и с разнообразным оружием. — более чем серьезная сила, которая была только у Сталкеров.

Что бы не получить шальную пулю, Илья запрыгнул в один из провалов Института и побежал по целому коридору в сторону корпуса, где должны были быть Дима и Рис.

Возле поворота он ели успел затормозить, что бы не налететь на появившегося Эдика, ведущего за руку Диму. Следом выскочил и Рис, который явно нервничал при звуках выстрелов.

- Беги обратно!

- Там Сталкеры!

- Я знаю, но нам туда!

Илья добежал первым до провала и выглянул. Стрельба уже прекратилась, лишь изредка раздавались выстрелы, но скорее всего стреляли в зомби.

- Какого хрена происходит?!

- Сталкеры захватили Институт, Декан убит.

- Как храмовники пропустили их? - Илья суматошно пытался сообразить, что делать. - Вернее почему Сталкеры не зачистили сначала Храм?

- Договорились. Сталкерам нужны малыши, Храму не нужен Институт под боком.

- Откуда они узнали, что я их привел? - Илья знал ответ. - Кто-то сдал. Знать бы только кто...

- Тот же, кто убил Декана.

- Наверняка... - До Ильи дошло, но свет в глазах померк раньше, чем он успел что-то сделать.

Вирус, помимо одного жирного минуса в виде обращения в зомби после смерти или укуса, имел множество мелких плюсов. Полный иммунитет к другим вирусам, хорошее заживление ран и некоторое общее усиление тела. Поэтому и обмороки длились не долго.

Илья очнулся, когда его закидывали связанного в грузовик. По ощущениям было понятно, что нож с его культи сняли. Рядом на доски упали Дима и Рис, а следом заскочил и Эдик.

- Что... с... ними?

- О, не беспокойся. Снотворное моей личной разработки. - Эдик прямо сиял от гордости. - Действует через строго определенное время, и на людей, и на зомби.

- Какая... же... ты... скотина...

- Я ученый. А Сталкеры много предложили за мои разработки. Целую лабораторию в спокойном месте и неограниченное количество материалов.

- А меня почему не грохнул? - гул в голове Ильи начал отступать.

- Так ты тоже мой материал. Я хочу пришить тебе руку зомби. Скорее всего ты обратишься, но это мелочи.

- Думаешь тебя они не убьют? Ты для Сталкеров такой же мутант, как я или супер.

- Они ненавидят Вас, за то, что вы едите их возможную еду или станете материалом для роста суперов. Даже за то, что вы скорее всего сами станете зомби. - Эдик замолк, когда двигатель завелся. - Я другое дело. Я — ученый. И я почти изобрел вакцину...

- Её не существует! Она невозможна, это сказки Сталкеров!

- В чем то ты прав, вирус действительно меняется быстрей, чем люди успевают изобретать вакцины. Но с помощью этого милого мальчугана я добьюсь своего.

Илья молчал. Он слушал и ждал знакомого звука...

- Чего-то ждешь? Подмогу? - Эдик немного озадачился.

- Дурак ты, Эдик, хоть и ученый. - Илья посильнее вжался в пол. - И Сталкеры твои дураки, раз поверили Храмовникам.

- Чего?

- Сталкерам не нужен Храм, и Храмовники это понимают. Но храму нужно оружие, в любом состояний...

- Что? - Эдик непонимающе посмотрел на Илью, потом на сидевших по лавкам Сталкеров. - Почему мы остановились?

- Им нужны БТР, но не нужны грузовики.

Снаружи прогремел взрыв и тут же второй, подбросив и закрутив их КАМАЗ, заставив его буквально разбросать людей из кузова.

Под досками кузова наверняка были листы металла, иначе то, что он жив, Илья объяснить не мог. Его так же, как и остальных выбросило на улицу, которой уже почти завладела ночь.

Теплая ночь была вотчиной мертвецов, тут им оставалось только не попадать в редкие пятна света прожекторов и фонарей. Храмовники хоть и психи, но далеко не дураки. Они специально заблокировали три БТР со всех сторон, что бы твари подавили живую силу. Оставшемуся в живых экипажу они предложат сдаться и вступить в их ряды.

Но Сталкеры пришлют подмогу. Или Храмовники на это и рассчитывают?

Задумываться некогда, надо найти мелких и бежать до ближайшей лежанки и за пару часов до рассвета выдвинуться в сторону родного Двора.

Илья, шатаясь, пытался выглядеть в окружающих сполохах выстрелов Диму и Риса. У него не было с собой никакого оружия. Сталкеров вокруг одного за другим утаскивали в ночь тени суперов, скоро доберутся и до него. Пока они реагируют только на стреляющих...

Он обо что-то запнулся и присел. У кого-то при встряске вылетел нож, который именно сейчас так был ему необходим.

Перерезав веревки, Илья спрятал нож в ботинок и поднял лежавший рядом автомат.

Не стрелять. Надо сначала найти детей и уходить. Не стрелять.

Он успел зажать автомат, когда за спиной полыхнула граната. Его подбросило и ударило о землю.

Хорошо, что не осколочная.

В этот раз он поднимался дольше. Уже никто не стрелял, но впереди к нему бежали тени, лишь похожие на человеческие...

Илья поднял автомат и нажал на крючок.

Щелк. Щелк.

Он отбросил ненужный автомат и выхватил здоровой рукой нож.

Илью качало, но он должен выжить и найти Диму и Риса.

Хотя им сейчас проще всего, но им наверняка страшно, если они уже проснулись.

Как много «но» на его больную голову...

Первые бегущие буквально взорвались после очереди, прогремевшей где-то справа от Ильи.

- Рано тебе еще помирать, спецназер! - Знакомый, веселый голос.

«Разрывные» - успел подумать Илья, прежде чем провалиться в беспамятство.

Второй реликваторий начинался с Кызыла. В этом городе они приземлились около Воскресенского Собора.

— Вы что, опять меня оставите? — уже возмущенно спросила Алиса.

Виктор обнял ребенка и погладил по голове:

— Как мы можем тебя оставить? Ты наша самая большая драгоценность. Вон, видишь дом? Труды наши от него будут.

Алиса посмотрела, куда указывал ангел: там стояло кирпичное здание, похожее на невысокую башенку. Окна в нем располагались только по центру, образуя строгую линию стекла. Хрупкое полотно с обеих сторон обрамлялось красивым узором. Большие буквы, установленные почти на крыше, образовывали название — гостиница «Буян — Бадыргы». Рядом находился памятник, куда они и направились.

«Памятник первым русским учителям», — прочитала Алиса.

Скульптура изображала русскую женщину, держащую за руки тувинских детей: мальчика и девочку.

— Сейчас сюда подойдет твой новый друг, Олег, — предупредил Виктор. — Что надобно делать, ты знаешь.

— Хорошо, — Алиса отдала свои клубки Виктору и стала ждать Олега.

Вскоре на площади показались девушка и мальчик. Когда они приблизились, Алиса услышала их разговор.

— Стой здесь, понял? Я быстро к маме зайду, — приказала девушка не терпящим возражения тоном.

— Можно я тоже с тобой? — попросил мальчик.

— Нет, не можно! Стой здесь, сказала, — и она направилась в сторону гостиницы.

Мальчик выглядел лет на восемь. Он был выше Алисы на две головы и достаточно упитан. Через плечо у него висели женские ролики.

— Привет, Олег! Ты на роликах катаешься? — поинтересовалась Алиса, приближаясь.

— Нет, это Алены, сестры, — буркнул мальчик.

— А я катаюсь. Так здорово!

— Ну и катайся, что пристала? — Олег отвернулся.

— Я знаю, что у тебя нет роликов, потому что у мамы хватило денег только на ролики для сестры. Я знаю, ты думаешь, что мама Алену любит больше, чем тебя. И я знаю, что ты спишь на кухне, — выпалила Алиса одним махом.

— Кто тебе сказал? — Олег резко развернулся и даже схватил ее за плечо.

— Мне сказал тот, в кого ты сильно веришь — Ангел.

Олег вдруг начал креститься.

— Что еще он про меня сказал? — взволнованно спросил мальчик.

— Он сказал, что ты очень хороший. Он сказал, что ты сильный и умный, и что у тебя большое будущее, если ты выполнишь его наказ.

— Какой? — Олег непроизвольно сложил руки на груди крест-накрест.

Алиса рассказала ему в подробностях все, что велели ей Ангелы. Олег слушал со всем вниманием и время от времени крестился. Когда Алиса закончила, он внимательно на нее посмотрел и шепотом спросил:

— Как ты думаешь, могу я у него попросить ролики?

— Олежек, он все про тебя знает! Уверена, все, что тебе нужно, он даст. Ну что, будем дружить? Меня Алиса Морозова зовут.

— Давай. Олег Нечаев.

— Ты есть в сетях?

— Не-а, мне не разрешают приближаться к компьютеру. Но я все равно, когда никого нет, дома его включаю. Там пароль, правда, стоит. Так на картинку смотрю, она там всегда разная.

— Ничего, вот увидишь, скоро у тебя обязательно появится свой! Я в «Инстаграме» есть. Найди меня, как сможешь.

— Компик?! Ты шутишь? — Олег недоверчиво покачал головой, не веря услышанному.

— Сделай, как я тебе говорю, и у тебя много чего появится, — улыбнулась Алиса.

— Олег, ты где? — до них донесся голос старшей сестры мальчика.

— Все, мне пора. Никому не говори о том, что я тебе сказала. И до встречи, Олег Нечаев! — с этими словами Алиса исчезла.

— До встречи, Алиса Морозова!

— Ты что не отзываешься? Куда смотрим? Я с кем разговариваю?! — Алена дернула за руку брата, на которой уже красовался невидимый перламутровый браслет Георгия.

Ролики слетели с плеча мальчика и упали на землю.

— Ты совсем что ли, — так обращаться с моими вещами! Быстро поднял! Зубами, я сказала! Будешь сегодня моей собакой. На четвереньки быстро встал!

* * *

Следующим местом прибытия была Борзовая Заимка. Поселок расположился на окраине Барнаула, в окружении лесов. Радужная улица, на которой они оказались, состояла из частных домов с земельными наделами. По обе стороны улицы стояли преимущественно старые постройки, облицованные рейками из горбыля. Дом, куда они стремились, располагался напротив диковинного сооружения, больше похожего на заброшенный замок. Ржавый железный забор, с отсутствующими в некоторых местах секциями, придавал еще большее впечатление запустения поросшего бурьяном участка. Ангелы приземлились во дворе школы, которая находилась рядом. На спортивной площадке мальчишки играли в футбол.

— Алиса, нам нужен вон тот мальчик, который стоит в воротах. Жди его в этом заброшенном доме. Он скоро к тебе придет.

— Одна? Я боюсь одна! — закапризничала Алиса.

— Георгий, я справлюсь. Ждите меня там, — сказал Виктор, а второй ангел подхватил девочку и в один прыжок перелетел в пустующий дом.

— Мишка, ты куда смотрел?! — тем временем, что есть мочи, кричал вратарю раскрасневшийся от игры защитник их команды. — Из-за тебя проиграли, козел!

— Я пытался… — оправдывался Мишка.

— Не надо пытаться, надо играть, понял?! Если играть не умеешь, неча тут и балаболить. На, забери свой мяч, если бы не он, я бы вообще с тобой не связывался, криворучка! — продолжал негодовать защитник.

Дети расходились с поля. Одни радостно обсуждая победу, другие с унылыми лицами. Мишка поднял с земли свитер, накинул на плечи и побрел к соседскому заброшенному дому. Он часто туда бегал. Этот дом стал для него убежищем от всех невзгод и одновременно служил местом для нескончаемых тренировок.

— Мишка, привет! — как ни в чем не бывало, поздоровалась Алиса.

— Ты как зашла? — удивился Мишка. Он всегда оставлял секретку в двери.

— Что, проиграли? Я видела, как ты здорово играл!

— Что ты понимаешь в футболе!

Но Алисина уловка сработала, Михаил уже переключился.

— Я ничего не понимаю в футболе, — призналась девочка, — зато я знаю, кто по-настоящему играет, а кто воздух пинает!

— Ну и что, все равно проиграли, — буркнул Мишка.

— Хочешь, я тебе скажу кое-что, и ты никогда больше проигрывать не будешь?

— Ну? — Михаил сел на трехногий стул, который притащил сюда из дома.

— Завтра будет единственная ночь, когда исполняются самые заветные желания. Ровно в полночь нужно сказать заклинание и уже на следующий день они исполнятся.

— Ха! Ну ты и заливаешь! Кто ж тебе поверит?

— Ты про Старика Хоттабыча знаешь сказку?

— Ну?

— Откуда, по-твоему, я знаю, что ты на дне Барнаулки нашел старый кувшин и с тех пор натираешь его перед каждой игрой, повторяя заклинания?

— Ты… Ты что это… Ты как это… — Мишка кинулся к куче мусора, оставленного строителями в дальнем углу, засунул по локоть руку в обломок трубы и достал маленький кувшин.

— Я же говорила! У тебя есть кувшин! — победоносно захлопала в ладоши Алиса.

— Не ори, дура! — зло прошипел Мишка.

— Я не знакома со Стариком Хоттабычем, конечно, но я знаю, как исполнить твое желание. Сделай, что я говорю, и сам увидишь. И, кстати, меня зовут Алиса Морозова. И тебе придется со мной дружить, если ты, конечно, хочешь, чтобы твои желания исполнялись. Найди меня в «Инстике».

— Где?

— Ладно, сама тебя найду, пока! — и Алиса испарилась, оставляя за собой тоненькую струйку дыма.

— Вот это да! — восхищенно сказал Мишка. От неожиданности он выронил кувшин, который тут же разбился вдребезги. — Эх, чтоб тебя! Ну что же сегодня за день-то такой? Добро, Азъ, Рцы! Пусть я буду великим футболистом!

А Георгий, улыбаясь, повязывал свою нить на руку Михаилу.

* * *

Алиса увидела золотые купола церкви в тот момент, когда они начали снижаться. Преображенский парк Абакана встретил их архитектурной композицией «Добрый Ангел Мира». На четырехметровой металлической колонне была установлена статуя доброго Ангела, несущего в руках голубя.

— Я поняла теперь, как вы определяете, когда нам нужно снижаться! Вы ориентируетесь по церкви, да? — обрадованная своей догадкой, произнесла Алиса.

— Молодец! Верно. На земле для нас метками являются только храмы, — Виктор погладил ее по голове. — Но я тебе о другом хочу поведать. Видишь эту статую? Она не зря установлена именно тут. В этом маленьком городе собрались многие общины. Ислам, Православие, Католицизм, Протестантизм, традиционные верования народов Сибири. Это очень много для такого маленького вместилища. И все они мирно сосуществуют между собой. И этот Ангел олицетворяет мир всего существующего, а птица у него в руках есть человек.

— Ты так интересно всегда рассказываешь! Я буду помнить все твои рассказы, Ангел мой! Как здорово, что именно со мной ты захотел дружить! Спасибо вам, мои ангелята! Вы ни разочка не пожалеете, что доверили мне свои секреты! — убежденно сказала Алиса.

Ангелы рассмеялись.

— До чего же ты дивная! — Георгий обнял ребенка.

— Что же, а нам до́лжно не задерживаться. В библиотеке нас ждет Света. Алиса, будь с ней мягче. Ей сейчас очень трудно, — Виктор поведал все инструкции, и они опять поднялись над городом.

Детская библиотека располагалась в панельной девятиэтажке по улице Кати Перекрещенко. Алиса поднялась по ступенькам небольшой пристройки, обтянутой металлической сеткой, и увидела девочку, которая стояла и горько плакала.

— Ты что? Что ты плачешь? Давай я тебе помогу! Скажи, чем я могу помочь? — участливо обратилась к ней Алиса.

— Ты не можешь мне помочь. Никто уже не может мне помочь, — девочка заплакала еще сильнее.

— Так. Я точно могу тебе помочь, что бы у тебя ни случилось. Рассказывай, и вместе решим, как справиться с твоей бедой!

Девочка недоверчиво посмотрела на собеседницу, но немного успокоилась, хотя еще продолжала всхлипывать.

— Понимаешь, я беру… брала… взяла книжки в библиотеке почитать… — принялась рассказывать она. — А он взял одну порвал и выкинул. А мне ее сдать нужно. Мне не дают книг, потому что говорят принести ту, а где я ее возьму? У меня и денег нет, — и она опять заплакала, но уже молча. Только капли слез выкатывались из ее огромных серых глаз.

— И ты из-за этого плачешь?! Все, считай, что книга у нас в кармане. Как она называется?

— «Дети подземелья», автор — Короленко.

— Где тут у вас книги продают?

— Там, — девочка махнула в сторону дороги.

— Пойдем, заодно познакомимся! И не реви! Как тебя зовут?

— Светлана Переверзенцева.

— А меня Алиса Морозова. Тебе сколько лет?

— Шесть, скоро семь будет, а что?

— Я тоже много книг прочитала, но ни такого автора, ни такого названия не слышала.

— Эта книга для школьников. Когда я перечитала все книжки для дошкольников, Мария Васильевна, наш библиотекарь, стала давать мне все, что у нее есть. Мне книги для взрослых больше нравятся, — Света перешла на шепот, — там даже про любовь есть!

Они зашли в книжный.

— Только ты молчи, я буду говорить, — предупредила Алиса.

— Хорошо, — сказала Света и машинально взяла новую подружку за руку.

— Здравствуйте! — обратилась Алиса к девушке, стоящей у книжных полок. — Помогите нам, пожалуйста.

— С удовольствием, — улыбнулась та.

— Подарите нам писателя Короленко, очень вас просим!

— Короленко подарить не могу, а книгу с удовольствием! Какую вам? Показывайте! — и они, все вместе, направились к полкам детской литературы.

— Нам нужен рассказ «Дети подземелья».

— А не рановато ли вам такие книжки читать, дети?

— Нам — нет! — искренне произнесла Алиса.

Девушка взяла книгу, и они направились к кассе. Расплатившись за свои покупки, их спасительница протянула Алисе книгу:

— Ну что же, читайте с удовольствием! Как хоть вас зовут?

— Меня — Алиса.

— А меня — Света, спасибо вам! Вы нас так выручили!

— Пожалуйста! Всегда рада помочь юным читательницам! — засмеялась девушка.

Девочки вприпрыжку побежали обратно к библиотеке.

— Ну вот! Видишь, все просто! И нечего реветь было!

— Ага! Это ты такая смелая, я бы так не смогла! Ой! — Света резко остановилась перед зданием.

— Что опять?

— На ней нет печати же. Что я скажу Марии Васильевне?

— Я объясню, пошли! — Алиса решительно взяла Свету за руку, и они вошли в читальню.

— Мария Васильевна, здравствуйте! Вот, «Дети подземелья». Новая. Старую я нечаянно порвала, — Алиса в упор глядела на библиотекаря.

— Хорошо. Будь добра, постарайся больше не рвать книги, тем более казенные. А ты, Светлана, не давай никому, это ведь чужие книги.

— Извините, Мария Васильевна! — еле слышно пробормотала Света.

— Извиняю, но в последний раз! Будешь что-то брать?

— Можно «Чучело» Железнякова?

— Сейчас посмотрю, если не на руках, дам, — библиотекарша пошла вглубь книжных рядов. Вернувшись с книгой, вписала в карточку название и отдала повесть девочке.

— Спасибо, до свидания, Мария Васильевна!

— До свидания!

Девочки вышли на улицу. Счастливая Света прижимала книгу к груди.

— Свет, а хочешь, он больше никогда не дотронется до твоих книг?

— Это невозможно, — грустно заметила Светлана.

— Возможно! — Алиса приложила руку с ее уху и быстро начала что-то нашептывать. Светлана внимательно слушала.

— И все? Так просто? Так не бывает! — она недоверчиво покосилась на подружку.

— Ну, снова да ладом! Ты только что не верила, что нам книгу подарят, но подарили же! Точно тебе говорю, после этого он никогда не дотронется ни до тебя, ни до твоих книг!

— Откуда ты это знаешь? — смутилась Света.

Алиса крепко прижала к себе свою новую знакомую и тихонько произнесла:

— Я теперь у тебя есть! И я всегда буду тебя защищать, слышишь! Ничего не бойся, и не реви больше!

— Спасибо.

— Я тебя найду! Мы будем дружить всегда! Сделай, что я тебе сказала и ничего больше не бойся!

— Я обязательно сделаю как ты говоришь, обязательно! И спасибо тебе! Мы теперь настоящие подружки! — Света изо всех сил обняла Алису.

— Мне нужно торопиться! Я напишу тебе, обязательно! — Алиса быстро удалялась в сторону Преображенского парка. А Света еще долго задумчиво смотрела ей вслед. Она трогала свое левое запястье, будто чувствовала, что теперь на нем есть браслет.

* * *

В Кемерово они оказались на площадке перед сквером. Открывшаяся картина невероятно заинтересовала Алису. Перед входом в сквер расположилась скульптурная композиция. На огромной ладони дремала девочка, сложив под щечкой руки. А рядом с ней в той же позе лежала еще одна, только живая.

— Это же я! — воскликнула Алиса, разглядывая скульптуру. И правда, образ, созданный скульптором, был точной ее копией. — А это кто? Мы к ней прилетели?

— Да, ее зовут Снежана. У нее недавно родилась сестричка. Она приходит сюда каждый день и ложится на эту ладонь.

— Зачем?

— Ей не хватает маминой любви.

— Почему?

— Она расскажет тебе сама.

Алиса внимательно разглядывала скульптуру.

— Почему она так на меня похожа? Я не была в этом городе.

— Потому что это ты и есть. Все добрые девочки похожи друг на друга. Алиса, у нас мало времени.

Ангелы отошли к лавочке, стоящей недалеко от скульптуры. Алиса отдала клубки Виктору и направилась к Снежане. Девочка лежала на ладони с закрытыми глазами и улыбалась.

— Привет!

Снежана открыла глаза и посмотрела на Алису:

— Привет.

— Можно я тоже с тобой полежу? Никогда не лежала на такой ладони.

— Пожалуйста, — Снежана слезла с бронзовой руки.

— Ой, жестко. Как ты тут устроилась? Жестко же и больно, — Алиса, забравшись, было, на скульптуру, тут же слезла с нее. — На маминой руке удобнее. Почему ты сюда приходишь? Ты ведь часто сюда ходишь, правда?

— У меня сестренка родилась. Она все время кричит. Ни ночью ни днем не спит. Мама занята с ней всегда. Я ухожу, чтобы ей не мешать.

— Она тебя одну отпускает?

— Во двор. Она не знает, что я сюда хожу.

— А зачем ты сюда ходишь?

— Я услышала однажды от взрослых, что это волшебная рука. И если лечь и подумать о чем-нибудь, то мама обязательно услышит твои мысли.

— Да?! И что ты загадываешь?

— Тебе зачем? — Снежана подозрительно посмотрела на новую знакомую.

— Ну, допустим, я могу загадать, чтобы мама мне родила братика? — Алиса смотрела вопросительно.

— Ты что, с ума сошла? Не вздумай загадывать такие глупости! Если не хочешь на моем месте оказаться. Вот это… это… исчадие ада! — Снежана, как будто, стала задыхаться, с ненавистью указывая на бронзовую девочку.

— Почему?

— Потому что из-за нее… из-за нее… так было хорошо без нее. Я, мама, папа — мы так хорошо жили, пока вот эта не появилась, — на глазах девочки навернулись две огромные слезинки и стремительно покатились по ее пухлым щечкам.

— Не плачь! Я знаю лучше способ, чем этот. Точно все желания исполняются! Хочешь, тебе скажу?

— Хочу!

Алиса взяла за руку свою новую подружку и направилась к скамейке, где их ожидали ангелы.

— Ну, тогда слушай! — понизив голос почти до шепота, Алиса поведала ей волшебный метод.

— А точно сбудется? — со всем вниманием спросила девочка, когда ее новая знакомая закончила свой рассказ.

— Точно тебе говорю! Я сама так сто раз делала и всегда все сбывалось! Только не забудь слова волшебные!

— Не забуду, у меня память феноменальная, так воспитательница говорит. Меня Снежана зовут, а тебя?

— Алиса, давай будем подружками?

— Давай, ты где живешь?

— В Москве.

— В Москве?! А как ты здесь оказалась?

— В гости приехали к дяде. Давай найдемся в «Интсике», и там будем дружить. Я много еще чего знаю!

— Давай! Сегодня же найду тебя!

— Алиса Морозова, не забудь!

— Да я с первого раза все запоминаю! — развеселилась девочка.

— Здорово! Мне нужно идти, меня ненадолго отпустили. До встречи, Снежана! Жду тебя в «Инстаграме»!

— Пока! Обязательно напишу!

Георгий повязал нить на руку Снежаны и последовал за Алисой с Виктором. Они зашли за угол дома и скрылись.

Снежана вернулась к скульптуре. Постояла еще некоторое время, вглядываясь в лицо спящей бронзовой девочки и думая о чем-то, затем резко развернулась и быстрым шагом направилась в сторону набережной.

* * *

Бийск. Они оказались во дворе детского сада «Незабудка» — так гласила вывеска дошкольного учреждения.

— Я тоже ходила в детский садик «Незабудка»! — призналась Алиса спутникам. — Папа говорил, что его так назвали, чтобы родители не забывали своих детей. Мы в детский сад пойдем?

— Нет, нам нужен вот этот дом, — сказал Виктор и указал вперед.

Напротив, стоял трехэтажный кирпичный дом. Они поднялись над землей и влетели в квартиру на втором этаже.

— Я тебе говорю, придурок, пиши аккуратнее. Ты сейчас у меня всю тетрадь переписывать будешь!

В маленькой комнате за столом сидел мальчик и, высунув кончик языка, аккуратно выводил в прописи буквы. Рядом сидел невысокого роста лысый мужчина. В руке он держал линейку.

— Прости пап, я стараюсь!

— Нет, ты не стараешься. Ты даже еще и не начал стараться. Мне в доме ублюдки не нужны. Пиши! — мужчина с силой хлопнул линейкой об стол, когда в его кармане завибрировал мобильный. — Да!.. Привет… Освободилась?.. — сказал он в трубку, приложив ее к уху. — Зачем?.. Мы занимаемся… Хорошо… Да, встречаемся у апостолов… Хорошо, подождем, — мужчина засунул телефон в карман и повернулся к сыну. — Вечером закончим, собирайся. Мама с Никитой нас будут ждать в парке. Хотя я считаю, что ты не заслуживаешь никаких гулянок. Собирайся, через пять минут выходим.

— Хорошо пап, — Савелий (а именно так звали мальчика) аккуратно закрыл пропись и так же аккуратно положил ее в ящик стола, ровно с левого его края, ручку пристегнул к пеналу и медленно, чтобы ничего не сдвинулось с места, задвинул ящик. Затем встал из-за стола, чтобы переодеться, все так же тщательно складывая каждую вещь строго на свое место. Закончив с этим, мальчик вышел в коридор.

— Я готов, пап.

— Ботинки почистил? — донеся до него из ванной недовольный голос отца.

— Ой, сейчас! — Савелий взял обувную щетку с ваксой и аккуратно начал чистить левый ботинок. Несмотря на всю плавность его движений, вакса каким-то непонятным образом оказалась на его белоснежной рубашке. С ужасом глядя на черное пятно, Савелий бросил щетку с ботинком и кинулся в комнату. Молниеносно сорвав с себя сорочку, он запихнул ее под кровать. Снял с вешалки точно такую же, напялил на себя и быстро застегнул все пуговицы.

Когда отец вышел из ванны, Савелий уже стоял в начищенной до блеска обуви.

— Ты что, придурок, в белой рубашке обувь чистишь?! А ну, иди сюда! — Отец схватил сына за шиворот и почти поднял над полом. Потом рывком перетащил ребенка на кухню к окну, надел очки и стал внимательно оглядывать его одежду, будто забирал из химчистки новогоднюю скатерть.

— Не пап, я не изгваздался. Я аккуратно, — покорно произнес мальчик.

— Ладно, на этот раз повезло тебе, выходим.

Александрийский парк создавался как духовно-православный центр. В нем невидимо и успешно сочеталась изумительная красота жизни и небесная благодать православия. Построенный на деньги горожан храм находился в окружение многочисленных мраморных и бронзовых статуй. Все памятники, там установленные, объединяли историю России с философией христианства. Отец с сыном остановились около фигур апостолов Евангелистов.

— Пап, можно я к семье Николая Второго схожу?

— Сходи, только тогда будь там, чтобы мы тебя сразу нашли.

— Хорошо, буду. Спасибо, пап, — и Савелий быстрым шагом направился к памятнику семье последнего императора. Алиса ждала его возле этой необычной композиции. Она обернулась, услышав приближающиеся шаги.

— Привет! — улыбнулась она.

— Здравствуйте! — слегка опешил мальчик.

— Ты не знаешь, отчего умерли эти люди?

— Ты что?! Это же последний император России! Как можно не знать свою историю? Ты что, не русская? — Савелий с большим неодобрением смотрел на незнакомку.

— Я пошутила! Просто не знала, как с тобой познакомиться, — снова улыбнулась Алиса.

— Понятно. Шутки шутим. А зачем тебе со мной знакомиться?

— Хочу попросить тебя помочь одному мальчику. Ему очень нужна помощь, а мне одной не справиться.

— Конечно! А что нужно делать? Только я не могу отсюда отлучаться.

— В Москве живет мальчик. И он болен. Он загадал желание и сказал мне: «Будешь в Бийске — найди памятник царской семье, встань около него и попроси первого встречного. Если тебе помогут, значит, я выздоровею, если откажут — умру». Вот. Ты первый, кого я встретила.

— Так что нужно сделать-то? Говори толком. — Савелий нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Нужно завтра в полночь встать перед окном, сказать заветные три слова, повторить их три раза и приложить ладонь к окну. Сможешь?

— Допустим! Как ты сказала? Повтори еще раз слова!

Алиса повторила еще раз, помедленнее.

— Запомнил. Как мальчика зовут? Ну… которому помочь нужно.

— Савелий.

— Как?!

— Савелий. Почему ты удивился? Обыкновенное имя.

— Так зовут меня!

— Правда? Вот здорово! Савелий, а ты можешь мне написать?

— Конечно, могу. Давай адрес, куда писать.

— В «Инстаграм», — Морозова Алиса.

— Куда? У меня нет компьютера.

— Хорошо, сейчас, — Алиса побежала в сторону храма.

Савелий стоял на месте, нетерпеливо ожидая свою новую знакомую.

— Вот, держи, — сообщила Алиса, вернувшись с запиской. — И слова заветные тоже там. Так ты напишешь мне?

— Я всегда держу свое слово, не волнуйся. Слушай, а ты не можешь здесь постоять? Мне нужно в одно место сбегать. Мои родители должны с братом подойти. Скажи им, что я сейчас вернусь, а? — Савелий смотрел на нее умоляющим взглядом.

— Конечно, ты же мне помогаешь! Помогать другим — хорошеть самому. Так дед мой говорит.

— Спасибо, я быстро! — и он понесся в сторону туалетов.

Алиса смотрела ему вслед и удивлялась, насколько все мальчишки разные.

— Никто меня не спрашивал? — запыхавшийся Савелий никак не мог привести дыхание в порядок.

— Нет, Савва, никто. Мне нужно идти, — сказала Алиса.

— Пока и спасибо! Я напишу тебе обязательно!

— Пока! Я буду очень ждать!

А Георгий уже сделал свое привычное дело.

После этого троица отправилась в следующий город.

* * *

На улице Горячева они приземлились около панельной пятиэтажки. Видавшее виды здание имело удручающий вид. Сразу за домом находился детский дом. Напротив, через дорогу, гимназия. Историю этого треугольника Виктор поведал, когда они оказались в двухкомнатной квартире второго этажа панельки. Два мальчика увлеченно перешептывались, сидя за столом. Алиса подошла ближе.

— У трех деревьев общий признак. Какое лишнее в ряду?

На картинке перед ребятами были нарисованы четыре дерева: слива, яблоня, груша и ель. Это были тесты для детей, поступающих в гимназию.

— Ель, я думаю, — сказал первый мальчик.

— Ну конечно, чего ты так долго думаешь-то! Записываем. Теперь дальше: «Клоун посмотрел на себя в зеркало. Какое изображение он там увидел?»

Следующая картинка изображала четыре разных выражения лица клоуна, который смеялся: грустное, плачущее, задумчивое и смеющееся.

Маленький мальчик опять задумался:

— Вот это? — он ткнул в картинку.

— Ну конечно! Ты правильно отвечаешь, только чуточку быстрее нужно.

В соседней комнате громко вещал телевизор. В кресле перед ним клевал носом грузный пожилой мужчина. Он, время от времени, просыпался от собственного храпа и опять засыпал под монотонный голос диктора.

— Петь, нам нужно закончить, пока моя мама не пришла, — сказал второй парень, посматривал на часы.

— Я стараюсь, Степа! — пацан старательно выводил слово за словом в своей тетради.

— У нас еще полчаса, давай дальше. Определи, какая башенка должна идти следующей?

Они не услышали, как повернулся ключ в замочной скважине, и в квартиру вошла Степина мама:

— Я дома. Сынок, помоги мне с пакетами!

Мальчишки испуганно переглянулись.

— Сейчас, мам! — крикнул Степка и приказал маленькому: — Под кровать быстрее лезь!

Но исполнить наставление Петька не успел — дверь в комнату уже открылась.

— Степан! Я просила тебя! — женщина сразу же заметила гостя. — Ведь я тебя очень сильно просила не водить в дом посторонних! Петр, а что, вас в детском доме не учат? Почему вы отвлекаете моего сына от занятий? Он не для того занимается с репетитором. Нет. С меня хватит! Сейчас мы вместе с вами, Петр, пойдем к вашему директору. Собирайтесь!

— Мамочка, ну не надо! — взмолился Степа. — Почему мы не можем дружить? Петька он очень хороший. Пожалуйста, мама!

— Петька, может, и хороший, но он тебе не ровня! Я не желаю больше видеть его и слышать! Петр, я жду! Не могли бы вы поторопиться?! — Было заметно, что Анастасия Сергеевна сильно рассержена.

Петька понуро сложил тетрадь с ручкой в целлофановый мешочек и поплелся к выходу. Дверь за ними громыхнула, закрываясь. Степка бросился на кровать и отчаянно заплакал. Но почти сразу же он соскочил обратно, натянул кроссовки и пустился вдогонку за другом. На территории детского дома мальчик спрятался за кустами перед головным корпусом и стал ждать. Увлеченный своими мыслями, он не заметил сидящей в песочнице на детской площадке девочки.

— Привет, Степа! — Алиса поднялась, отряхивая песок с джинсов.

— Тихо! Иди сюда и не ори!

— Я и не ору. Помочь тебе хотела. Теперь думаю, зачем я должна помогать такому невоспитанному мальчику. — Алиса обиженно надула губки.

— Чего это я невоспитанный? Воспитанный я! Я не могу выйти из укрытия и все. А ты про что вообще?

— Я могу тебе помочь уговорить маму, чтобы она разрешила вам с Петькой дружить.

— Да ладно! Враки. Маму невозможно уговорить, если она чего не хочет. Она ненавидит Петьку и говорит, что он тянет меня на дно. А это не так! Постой, а откуда ты знаешь про Петьку? И про меня… и про маму?

— Слушай меня внимательно. Сделаешь, что я скажу, и у тебя появится Дар. Ты сможешь уговорить кого угодно и в чем угодно! — Алиса будто не слышала Степиных вопросов.

— Че, правда? Говори, что сделать нужно!

И Алиса подробно рассказала план действий.

— Что будет, если ты врешь?

— А что будет, если не вру?

— Где тебя найти?

— В «Инстаграме». Морозова Алиса. Не забудь спасибо мне потом сказать! Пока, — Алиса махнула на прощанье рукой и скрылась за соседними кустами. Георгий после того, как повязал на Степиной руке нить, обнял ребенка и поцеловал в лоб.

— Почему ты его поцеловал? — с любопытством спросила Алиса.

— Он будет моим любимым учеником, — улыбаясь, ответил ангел.

* * *

Новосибирск и Томск они проскочили быстро. Алисе опять пришлось ждать их в храмах. В Новосибирске это был Троице-Владимирский собор. В Томске — красный собор во имя святых первоверховных Апостолов Петра и Павла.

* * *

— Запоминай эти места. Именно в них с тобой случится самое удивительное, — произнес Виктор.

Алиса больше не просилась с ними. Она с интересом принялась изучать убранство каждого храма, где ей довелось побывать. Она все больше и сильнее прирастала сердцем к этим величественным постройкам.

Завершив таинство над последним подопечным в этом реликватории, Ангелы устремились обратно в собор.

— Георгий, мне надобно прибыть еще по двум местам, — сообщил Виктор.

— Но в программе не до́лжно быть более душ, чем избрано.

— Ведомо мне сие. Истина главенствует. Но, я мыслю еще о будущем своих трудов в школе. Я снова ученик. Вернувшись в начало мне до́лжно иметь неприкасаемых подопечных, дабы утвердились помыслы мои. Еже еси я ученик, верую набрать видимых мне детей, сколько возможно. Мы пребываем пока раньше точности. Я имею помыслы на труды новые. Ждите меня в храме.

— Слышу тебя, Виктор. Воедино соединилось сердце мое с мечтами твоими. Да умножится сила твоя в них!

— Веру в сие! — Виктор сделал крутой вираж и обратил свой взор в сторону Красноярска.

Красноярск и Иркутск были первыми двумя городами в его золотом списке. Просматривая с остальными братьями жизнь десятков неприкасаемых, Виктор принял решение занести не вошедших в программу детей в золотой список. Он придумал, что на основе него, вернувшись в школу к Учителю, они смогут создать новое и лучшее для учащихся школы.

Так в нем появились первые имена: Катарина Полина и Герасимов Тимофей.

Удовлетворенный и довольный, он вернулся к ожидавшим его в храме Георгию и Алисе.

— Начало положено, должное сделано. Мы в точности. Готов следовать далее! — Он подхватил Алису, и они двинулись в третий реликваторий.

Серп и демон 1: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_5115761

Серп и демон 2: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_2_5116801

Серп и демон 3, 4: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_3_4_6625617

Серп и демон 5, 6: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_5_6_6626163

Серп и демон 7, 8: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_7_8_6626185

Серп и демон 9, 10: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_9_10_6626219

Серп и демон 11, 12: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_11_12_6627547

Серп и демон 13, 14: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_13_14_6627563

Серп и демон 15, 16: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_15_16_6627570

Серп и демон 17, 18: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_17_18_6627579

Часть 19. Эпилог

Раз всё повествование меня звали Лёхой – значит, так тому и быть! Хотя, на самом деле, я – Алексей Ионович. А фамилия моя вам без надобности, я так думаю.

Рассказ о событиях, имевших место быть со мной и Васькой, в целом верен. Мелкие неточности и кляузное упоминание о моем обширном пузе остается оставить на совести автора, если она у него есть. А сами происшествия изложены точно, чего уж там!

Возвращение домой лично у меня получилось мрачное: запертый в течение долгого времени демон Лепрозортий соскучился по свободе и спалил-таки сарай своим горячим дыханием. Или ещё чем – кто их, демонов, знает?

Во время пожара стерлась одна из линий неумело начерченной мной пентаграммы, да и свечи попадали, добавив стихии мощности. В общем, что – сгорел сарай со всем содержимым к чертовой матери, а разозленный демон перешел к уничтожению остального имущества на моем участке. Домик, теплица, даже уютный туалет в углу участка – всё обратилось в пепел, пока это гад не унялся… Хорошо пожарище было колдовским – ровно до забора, у соседей даже траву рядом не опалило, а то я вообще не знаю, что бы и делал!

Когда я появился у калитки, передо мной лежали восемь соток выжженной дочерна земли – вот и все мое имущество. Одежда, какая на мне, да обувь. Идти мне было тогда некуда. С женой развелся семь лет назад при таких обстоятельствах, что лучше и не соваться к ней больше, а родных давно не было. Один брат троюродный, и тот сидит за хищение колхозной собственности у олигарха. И долго еще сидеть будет, хотя собственность давненько уже приносит прибыль совсем другим людям, м-да…

Рядом, у остатков забора, всхлипывал закопченный и расстроенный домовой. Савва был в шоке и требовал срочной психологической помощи. Пришлось занять у соседа Вована бутылку и распить её из горла, с видом на всё это безобразие. Чем буду отдавать – пока не знаю. Хорошо, Вован не сильно обеднеет – у него там этих бутылок полный погреб, я сам видел. Опять же, пойло самодельное, да и пожар его хозяйство не задел.

Разгрузившись психологически, решили мы с домовым в чужие края податься. Туда, где теперь Васька обитает, хотя точного адреса он и не оставил, потому как я раньше отбыл. Ну, да и ладно – я ему помог с Камнем желания, небось, и он нас приютит. Хоть посоветует чего. Надеюсь.

Сперва, конечно, в город попёрлись, на квартиру его. Там странно всё: никто про него даже не слышал, в квартире офис, предприниматель какой-то сидит, канцтоварами торгует. Ручки, бумажки, скрепки там всякие. Я думал, отжали у Василия квартиру под шумок-то, пока мы с демонами боролись, по соседям прошёлся, но – нет! Никто ни про него, ни про родителей даже не слышал. Изменилось, короче, что-то капитально в мире.

Искали мы его месяца четыре. Я за это время похудел на шесть размеров, оброс бороденкой спутанной, волосами, как хиппи какой, оставшиеся на память модельные туфли разбил совсем уж в клочья, приходилось полосками ткани перевязывать. Денег и документов у меня не было – сгорели же все, а Савка ими отродясь не обладал. Так и шли, настрадались, конечно. Крыс не ели, врать не буду, но и краденый в ларьках фаст-фуд не лучше. Если бы не домовой, у которого везде были маленькие друзья из незаметного народца, бродил бы я до сих пор, бомжевал и скитался. А у меня от сосисок в булке изжога, конвульсии и выпадение узлов начинаются.

Но нашли мы его всё-таки!

Васькина история вообще заковыристей моей вышла. Он же где оказался? Начало девятнадцатого века, какой-то медвежий угол в предгорьях Урала. Охренеть, если честно! Я бы там и умер, но он же теперь, типа, бессмертный – прижился как-то. Домишко, огород, бабу завел, из простых, но работящую.

Главное, не толстую.

Ну, это он потом уж мне все рассказал.

Лет через пятьдесят схоронил он жену, а на него вся деревня уже косо смотрит – он-то, паразит, не стареет теперь. Где-то около сорока – и всё тут. А те, кто его считал ровесником, на погосте уже, у них внуки как он выглядят. Понял Василий, что пора и честь знать. Смылся он оттуда и приехал обратно, в наши края. Говорит, соскучился по малой родине. Но в города соваться не стал, хитрый! Тоже поселился, почитай, в лесу, на окраине уездного городка. В столицы выезжал, когда скучно было, с Пушкиным общался, всё рассказал, тот про Дейнето даже упомянул в одной поэме, правда, про Сфинкса переврал. А, вот еще! Про Иванова даже писатель один написал, в книжке. Боборыкин, что ли? Или Островский? Я в них не разбираюсь, честно сказать. В роли купчины хитрого там Васька выступает, в книге-то.

Кто сказал «Павка Корчагин»? Это другой Островский написал, не путайте.

Так дотянул Иванов до революции, первой еще, девятьсот пятого года. А он же знал, как история пойдет, в каком направлении, вот и подсуетился. Сперва на Балканы дернул, там связался с какой-то «Черной рукой», не знаю, кто это, но по его рассказам – бандиты еще те. Замутили что-то в Сараево, аж война началась. Чуть в греческие короли потом не угодил, под именем Трихомониаза I, но избежал. Пришлось смываться ему из тех тёплых краёв, а куда? Правильно, вернулся.

В общем, к гражданской войне был он уже красным командиром. На хрена, я не знаю, не спрашивайте… Говорит, серпом помахать хотелось, аж зудело всё. Потом белым офицером. Потом с какой-то шпаной на тачанках мотался. Потом за национальное определение народов средней полосы впрягся.

А ему что? Кое-какие умения остались на память – морщины отрастить, или там брови чтобы поседели, походку менял, голос, вот и повоевал от души за всех желающих. Никто его потом не нашел, не наказал за боевые подвиги. Имя менял раз тридцать, сам сосчитать не может, в наше время его Карл зовут.

Эстет он хренов, вот что я вам скажу! Карл…

Потом устал Иванов, видать. Осел обратно в доме этом, женился заново, детишки там, полная чаша, в общем. Какой-то из правнуков до сих пор живет-поживает где-то в областном центре, торгует какой-то дрянью, что ли? Но и это долго не продлилось – там уже Отечественная война, немцы приходили-уходили, он по лесам партизанил, как мог. Кто из фрицев в живых остался, сами седели и заикались, как про серп вспоминали. Ein Mann mit einem blutigen Sichel* звали и икали, протяжно так. Что сие означает – не в курсе, но фраза звучная, запомнил.

Ладно. Что я всю его жизнь-то рассказываю? Надо будет, поведает. Память у него хорошая, лишь бы слушатели были.

Меня он на время приютил, Савву вообще в соседском доме поселил на правах домового, прежний-то помер. От аденомы чего-то там внутри. Опять же, не разбираюсь я, сожрал, наверное, что-то. Потом мне занятие придумал. «Слушай, что я думаю!», - говорит. – «Лёха! Ты в лес уходи, пожалуй. Нет тебе тут места, в городах и селах, я точно знаю. Печать на тебе зла и идиотизма. А леший – занятие почетное! Медведей гонять, чтоб не наглели, баб-грибниц, какие помоложе, можешь заманивать. Это если русалки надоедят. А иные лешаки и одними русалками не брезгуют, лет по триста пользуют, только шум стоит. Там такие страсти разворачиваются, кто бы знал!». И давай рассказывать, как он на Урале с одним лешим задружился.

Порно он какое-то немецкое поведал, простите уж, а не рассказ!

А я его и спрашиваю, когда он про русалок закончил: «А как я лешим стану? Ритуал какой, что ли, надо?».

Он опять засмеялся. Смешливый стал, после двухсот пятидесяти лет-то, но мне что-то невесело. Никаких, говорит, ритуалов – иди в лес, разденься догола, медвежьим дерьмом обмажься - и в озеро прыгай. Есть там озерко, как раз и русалки в нем. Вот и станешь лешим!

Опять я сбился что-то.

Ладно, простите меня, в лесу и поговорить не с кем. Русалки-то они, гм… Хороши, конечно. Года через два стали после того, как я к ним в говне медвежьем нырнул. До того стороной обходили. Мимо плыли, в смысле. Но они ж – нежить, только смеяться и могут, из них слова доброго не вытащишь! Про медведя вообще молчу – нелюдимый зверь, едри его в педаль. И гадит везде, ходить надо осторожно.

Не люблю я его что-то.

А он меня.

На прощание перед новой работой Васька из бочки мне карбонуса вытащил. Ага, ту самую свинорыбу, что я у Старосты трескал за обе щеки. Подарок, говорит, в озерке заодно выпустишь, только его фекалиями не мажь – ни-ни! Сдохнет.

В общем, так я и стал лешим.

Хожу иногда в гости к другу моему старинному, выпьем, посидим, Савка к ночи подтянется, как по своему дому всю работу сделает, пыль вытрет, вайфай этот клятый сынку хозяйскому обрубит, чтобы тот спал покрепче, - и к нам. Скучновато живется, чего уж там… Но в лесу работы много, успевай только делать. Заунывно орать вдали, заманивая заблудившихся, давно стало неинтересно, я уж и звуки пролетающего вертолета освоил, и сирену полицейскую, и разговоры на итальянском тремя голосами одновременно. А недавно этот… рингтон выучил. Сидишь такой в кустах, насвистываешь, будто айфон звонит, вот народ, как зачарованный и идет. Некоторые потом умудряются обратно к людям, а некоторые мой штат подчиненных пополняют, девок - к русалкам, мужиков – в лесные смотрители. Младшие, так сказать, подлешие. Без права повышения в звании.

Самих телефонов у меня коллекция теперь, от… посетителей. Жаль, звонить некому… Ну да я себе забаву с ними изобрел одну. Пока не разрядится очередная трубка, подключаюсь к какому-нибудь колл-центру и на тупые вопросы клиентов отвечаю, вот это кайф! Особенно банки люблю, туда самые отмороженные звонят, я им такие консультации отвешиваю, что финансовый кризис, наверное, моих рук дело. Языка, в смысле.

Демонов, кстати, я напрочь зарекся вызывать. Слишком оно хлопотно, да и как обратно выгнать – до сих пор не знаю. Тружусь, как пчелка, занятие интересное, особенно, когда летом и если грибы.

А вот поговорить толком – почти не с кем!

* — Человек с кровавым серпом

© Юрий Жуков

Серп и демон 1: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_5115761

Серп и демон 2: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_2_5116801

Серп и демон 3, 4: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_3_4_6625617

Серп и демон 5, 6: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_5_6_6626163

Серп и демон 7, 8: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_7_8_6626185

Серп и демон 9, 10: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_9_10_6626219

Серп и демон 11, 12: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_11_12_6627547

Серп и демон 13, 14: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_13_14_6627563

Серп и демон 15, 16: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_15_16_6627570

Часть 17

Почтальон пристально посмотрел на останки несчастной Анабель.

Голова у нее начала медленно, оставляя за собой кровавый след, ползти к туловищу, пока, с неприятным чмокающим звуком не встала на положенное место. Какое-то время тело лежало неподвижно, потом его начали сотрясать короткие конвульсии, словно к обнаженной служанке присоединили электрические провода.

Иванов засунул серп обратно, за ремень – тут явно происходило что-то, с чем оружием не справиться. Агент одобрительно хмыкнул, скосив на него взгляд, но ничего не сказал. Он всё так же стоял в полупоклоне этому неведомому Почтальону.

Что здесь вообще происходит?

Староста достал откуда-то из кармана Камень желания и настойчиво вглядывался в него, беззвучно шевеля губами. Почтальон при этом откровенно ухмылялся. Самым разумным оказался Сфинкс, присевший на лапах и медленно пятившийся куда-то к ближайшему дому. Зеленая кошка делала вид, что ее тут вообще нет. И никогда не было. Выклеванный птичками-анабелями глаз ей, похоже, придется отращивать заново. Да и других повреждений хватало.

- Простите моё невежество… - неожиданно складно спросил Иванов, не блиставший, в общем-то, красноречием. – А вы-то кто будете?

- Я-то? – также ухмыляясь, протянул Почтальон. – Я, собственно, всё это и затеял.

Староста нервно дернулся, не переставая, впрочем, пытаться что-то наколдовать с помощью Камня.

- Вообще всё?

- Нет… Вообще всё затеял этот! – Почтальон ткнул пальцем куда-то вверх. – А в частности и здесь, это уже я. Скучно мне, Василий, ох, как скучно…

Он провел пальцами по усам, приглаживая их.

- Стоять, кошка!

Сфинкс послушно замер, не успев преодолеть и половины площади. Единственный глаз с тоской смотрел на Почтальона – по всему было видно, что ничего хорошего древнее мудрое существо от него не ждет.

- Вон там, - непонятный усатый господин показал рукой на реку. – Будет стоять дуб. Это дерево такое, для тех, кто не знает. На нём я расположу цепь. Из уважения к многолетней породе сфинксов, естественно, золотую. Будешь, дорогой мой зверь, по ней ходить, песни петь, сказки рассказывать, восходами-закатами любоваться. Кто близко подойдет – дозволяю вопросами замучить, не возбраняется.

- Да кто ж туда подойдет?! – горестно вздохнул Сфинкс. – Место же чертово, новичков нет, а старожилы со мной и так уже наговорились всласть.

- А я сниму границу, не переживай! – Почтальон усмехнулся, но потом стал удивительно серьезным. – И получится из Дейнето обычный городок. Такое пыльное местечко на Среднем Западе, странноватое, о которых любит Стивен наш Кинг писать. Скоро еще желающие прибудут, кому здесь понравится. А из жителей, наоборот, кто захочет – отбудет по домам или куда им там надо. Без бессмертия-то делать тут особо нечего. Опять же – с магией станет посложнее, а то Викриил всех разбаловал! Впрочем, что это я американцам даю преференции? В любой стране такой городок можно отыскать, вот пусть так и будет.

Упомянутый по имени Староста снова молча вздрогнул, не отрываясь от камня, и еще быстрее зашевелил губами. Вокруг него то появлялся, то исчезал уже знакомый защитный купол – словно не мог определиться, нужен он или нет. По матовой чёрной поверхности шара в руках Викриила пробегали короткие колючие искры.

Сфинкс покорно вздохнул, развернулся и медленно пошел к реке.

Почтальон удовлетворенно посмотрел ему вслед. Где-то возле реки, рассекавшей город пополам, выросло раскидистое дерево, перевитое какой-то блестящей штуковиной. Что это было, Иванов отсюда разглядеть не мог, но поверил на слово.

Цепь. Златая, чего уж там!

- Теперь с тобой, дорогой ты мой Староста, - пожевал губами Почтальон. – Хотя нет, начнем с теплой пляжной компании!

- Это которые мне испытания устраивали? – не выдержал Иванов. – Так они же в Аду!

- Кхм… В Аду это ты свои сорок два года прожил, а они так… В декорациях. Океан мне отменно удался, не находишь?

Иванов пожал плечами. Живьем он океана отродясь не видел, а сравнивать с телевизионной картинкой, наверное, глупо. Представлял его себе он именно так, но – кто его знает?

Почтальон щелкнул пальцами. Анабель встала и походкой сломанной куклы, неловко размахивая руками, подошла к нему. В ней и так было маловато от живого человека, а сейчас и подавно. Даже глаза не приобрели блеска и живости, отличавших их ранее. Иванов почему-то подумал, что потом всё исправится. Какая, правда, ему-то разница?!

Рядом с подошедшей Анабель на мостовой появились из воздуха уже знакомые персонажи – юный Брэд Питт, представившийся ранее Мастером, толстяк Кабернот и мускулистый Аза-Балло, смотревший на Иванова с неприкрытой злостью.

В ответ тот пожал плечами: мол, я-то тут при чем? Вот вам Почтальон, с ним и разбирайтесь.

Последним из воздуха вывалился черный пудель, подошел к настоящему хозяину и сел у ног, прямо на начищенный форменный сапог.

- Значит, добры молодцы, - Почтальон наклонился и потрепал пуделя по холке. – И одна девица, конечно! Жнеца вы мне нашли? Испытания ему устраивали?

Так и простоявший всё это время рядом с Ивановым в полупоклоне Агент сдавленно хихикнул. Хотя… Может, хрюкнул. Или насморк у него открылся? От переживаний.

- Думали, что нашли… - буркнул Мастер.

Теперь вся властность с него слетела, как и не было. Он больше не улыбался, да и глядел на Почтальона виновато. На его спутников было больно смотреть: оба довольно крупных господина старались съежиться, стать незаметнее и (в идеале) спрятаться друг за друга. Манёвр этот им не удавался, но старания было не занимать.

- Думал… Плохо ты, князь-чего-то-там и отец лжи, думал. Ясно же, что не подходит мне этот человек в качестве инструмента. Молод, да и натура у него… Не вполне. Убивать каждый может, дело нехитрое, особенно, когда серп ведёт и указывает. Но вот внутренней тяги у него, Иванова, маловато. Что скажешь, как поступим?

Мастер посмотрел на неудавшегося Жнеца своим чёрным бездонным глазом, от чего у Иванова началась легкая тошнота, словно его закачало на невидимых остальным волнах.

- Домой его, думаю. И чтобы забыл всё. Пустой он человечишко!

- Тебе волю дай, одни демоны кругом останутся! – бодро откликнулся Почтальон. – Неправильное решение. Агент?

- Таки у меня одно пгедложение, и то – о себе. Освободил бы ты меня, а? Две тысячи лет уже хожу, бгожу, стгаховки пгодаю… Устал.

- Слышал уже, Агасфер, слышал. Но не я тебя наказывал, не мне и миловать… До Второго Пришествия-то. - Почтальон задумался. В наступившей тишине было слышно, как пудель скребет когтями камни мостовой. – Хотя отпуск могу предоставить, это да! Значит так: вы, творцы зла и его верные слуги, отправляетесь к себе, уголек там ворочать, грешников жарить, чего вы там еще делаете? В общем, к рутинным, так сказать, обязанностям. Жнец больше не в вашей власти, пока я сам его не приведу.

С тихим хлопком Мастер и оба его подручных растворились в воздухе, оставив после себя ощутимую, но быстро ушедшую вонь гнилых яиц. С некоторым опозданием и почему-то по частям удалилась и Анабель: сперва у нее исчезли голова и руки, потом - оставшаяся часть тела.

- Тебе, Агент, даруется отпуск сроком на… - Почтальон внимательно посмотрел на сжимавшего портфель еврея, потом на Иванова, потом, почему-то, на Старосту. – Лет на двести, пожалуй. Умереть не умрешь, не в моей, подчеркну, власти, но бродить пока перестанешь.

- Спасибо вам! – шепнул Агент и бодрой походкой зашагал куда-то по площади. Видимо, исчезать в воздухе в его привычки не входило.

Послышался топот сапог и задорный полицейский свисток. Иванов нервно обернулся на эти звуки и обнаружил, что по площади бежали уже знакомые ему по ресторану служаки. Один всё так же придерживал спадающую фуражку, а второй, надув щеки, вовсю свистел.

Почтальон рассмеялся, когда оба полицейских, всё в той же старомодной форме, в сапогах с отворотами, раскрасневшиеся от бега встали перед ним во фронт и довольно слаженно отдали честь, вскинув руки к козырькам.

- Заслужили, чего уж там! Забирайте вон того господина, - он показал на Старосту. – После некоторого заключения пусть мелкой работой занимается, души скупает, что ли. Что-то такое, полезное, но неважное. Раз ума нет со мной-то спорить.

Один из полицейских аккуратно взял Старосту под локоть, второй вынул из его скрюченных пальцев Камень желания и вежливо отдал Почтальону. Викриил даже не сопротивлялся, он мутными глазами обвел присутствующих и опустил голову.

- Эээ… Простите! Он, вроде как, крутой демон и всё такое? Как же вы его так запросто?

Пудель поднял на Иванова умные глаза и широко зевнул.

Почтальон ничего не ответил.

- Теперь с тобой надо бы разобраться, - наконец откликнулся он, перебрасывая черный Камень желания из ладони в ладонь, как цирковой артист. – Натерпелся ты от нас, похоже. Хотя в чем-то и сам виноват.

- Уважаемый, эээ…

- …Почтальон. Мне пока других имен не нужно.

- …Уважаемый Почтальон! А можно просьбу? – Иванов вспомнил, что Лёха так и стоит каменной вешалкой для вещей отбывшего куда подальше Старосты. – Мне бы друга моего на место вернуть, а? А потом со мной уж и решайте, как хотите.

Снова пригладив усы, Почтальон махнул рукой в сторону домика Викриила. Характерный такой жест, отработанный. Таким надоевших слуг из комнаты хорошо спроваживать. У кого есть, конечно, слуги. И комната.

Домик Старосты задрожал и развалился пополам, как раскрывающийся цветок – стены не обрушились, а будто скатались в два рулона. Раздался низкий гул и откуда-то из-под земли (в подвале он Лёху держал, что ли?) вылетела человеческая фигурка. Сперва было видно, что летит какой-то твердый предмет, но, поднимаясь выше, человек начал размахивать руками, растопырил ноги и явно ожил.

- Куда его? – деловито осведомился Почтальон.

- Если не сложно, обратно на дачу. У него там домовой некормленый и всё такое…

- Новое слово в демонологии: оголодавший домовой! – весело откликнулся новый владелец Камня желания.

Человеческая фигурка по параболе ушла куда-то за горизонт.

Почтальон поднял обе руки и соединил их над головой в замок. Камень желания оказался зажат между пальцами, когда из него во все стороны ударил ярко-оранжевый, какой-то морковный свет. Равномерно светящееся целиком небо словно выплюнуло из себя солнце, стоявшее в зените, рядом с ним поползли облака. Обычное такое небо стало, земное.

Тьма, клубившаяся по кругу границ Дейнето, пропала, словно ее и не было никогда. Дороги получили продолжение. Среди новоявленных облаков мелькнула серебристая черточка самолета, лишний раз подтверждая, что город вполне себе вернулся в обычный мир.

- Так вот, о тебе… Покопался я в твоих тайных желаниях, не обессудь. – Почтальон в упор посмотрел на Иванова. – Потому и Агенту отпуск дал, что ты его заменишь. Ненадолго и без проклятия, просто побродишь по земле. Пару веков. За это время и в себе разберешься, и детей заведешь-таки, да и на меня поработаешь. В меру сил, не бойся. Хоть и не Жнец, но кое-какие задатки всё же…

- Серп сдать, наверное? – понуро спросил Иванов, не сильно прислушиваясь к словам Почтальона. – Как неоправдавшему доверие?

- Да ну, брось! Это же железка всего-навсего. Оставь себе.

- Я тогда пойду? – Иванов понял, что сейчас его оставят в покое. – Или еще что?

- Конечно, еще. Иначе и не бывает, - снова улыбнулся Почтальон. – Во-первых, среди твоих желаний я нашел стремление пожить в спокойном мире. Сейчас такое даже мне не обеспечить, поэтому придется начать в прошлом. А второе – не могу я тебя отпустить, пока долг не отдашь, забыл, что ли?

- Какой долг?! – искренне поразился Иванов. – Кому?

- Ну ты даешь… А сон, который тебе приснился вместо Лорда здешнего? Вернуть надо. Иначе непорядок. Хаос и нарушение равновесия! Ладно, давай – увидимся ещё.

- А как я… - хотел уточнить Иванов, но никакого Дейнето вокруг уже не было.

Часть 18

Иванов смотрел на свою старую комнату. Да, да, ту самую, в которой прожил всю жизнь – с засаленными обоями, пыльным до непрозрачности окном и колченогим столом. Ничего необычного, зрелище как зрелище, да и привык он к нему за сорок с небольшим лет жизни.

Удивляло только два момента – во-первых, он смотрел на свое место обитания с какого-то непонятного угла, словно выглядывая из дыры в стене почти под потолком. «Хм! Так это же я из кукушки смотрю. Её глазами. Вот по краям полуоткрытые створки ее будки, да и высота подходящая…», - смекнул Иванов. – «А потолок-то почти черный! Я снизу особо и внимания не обращал, а его белили же при дедушке еще…».

Второе удивление вызывал расположившийся за столом господин, в котором, всмотревшись, Иванов узнал того самого Лорда, чей сон ему достался по ошибке. Лорд был в традиционном для себя черном костюме с неброскими серебряными деталями – там обстрочка, там - заколка на галстуке, перстень, еще что-то.

Стильный господин, понятное дело! Аристократ, наверное.

- Сабарадан! – громко позвал Лорд своего слугу, но в этих краях его, похоже, не было. Никто на зов не прибежал, только где-то сверху, у соседей, звучно громыхнуло чем-то металлическим.

- Нет его тут! – откликнулся Иванов из кукушки, но и его никто не услышал. Сон – он и есть сон, хоть и свой, но толка-то…

Дверь в комнату распахнулась и, тяжело переваливаясь с боку на бок, пожилой уткой вплыла Нинка. Была она совсем как живая – привычный заношенный халат, размером похожий на чехол для джипа, редкие бигуди и огуречная маска на лице. В руках она привычно держала поварешку. Иванову даже при ее жизни казалось, что поварешку она носит по дому постоянно, правда, на периодичности и качестве питания это никак не сказывалось. Его любимая полка на кухне с растворимой лапшой посещалась им куда чаще, чем удавалось отведать вкусный суп, сваренный супругой.

- Чё расселся? – хрипловатым голосом поинтересовалась Нинка у Лорда, несколько ошалевшего от непривычного зрелища. Особенно аристократа добила маска на лице, судя по протестующим взмахам рук и перекошенному лицу стильного господина. Он пытался что-то сказать в ответ, но явно не выходило.

- Жрать хошь? – продолжила свой допрос с пристрастием ожившая во сне жена Иванова. – Если да, через два часа воду поставлю. Только нет ни хрена – макароны вчера съели, а картошку нести надо. А мне тяжело, я больная!

- Чем?! – наконец выдавил из себя Лорд, немного придя в себя.

- А то ты не знаешь! Астма у меня врожденная, давление и метеоризм. А еще аллергия на работу. Мне вообще дома надо сидеть, здоровье поправлять шампанским.

Нинка потеряла всякий интерес к беседе, подтянула к себе второй из скрипучих стульев, стоявших в комнате, и тяжело плюхнулась на него. Несчастная мебель издала предсмертный хрип.

Иванову показалось… А, нет! Не показалось: у Нинки выросло еще две пары рук, таких же коротеньких и мясистых, как и основные. Она отбросила в сторону поварешку, едва не попавшую в Лорда и занялась всеми привычными делами сразу. Одна пара рук достала откуда-то выщербленный стакан и бутылку самого дешевого шампанского, уже открытую, и налила себе. Вторая пара была занята маникюром по-домашнему: правая рука здоровенной пилкой со скрежетом опиливала кривые ногти левой, при этом на пол сыпалась струйка хитиновой пыли, образуя небольшую горку. Третьи руки делали эпиляцию Ивановской бритвой – к пыли от ногтей прибавилось изобилие жестких черных волосков, обычно делавших ноги Нинки похожими на мужские.

Лорд немного побледнел, глядя на всё это домашнее великолепие.

В открытую дверь ворвался хорошо знакомый Иванову Степан. Этот нес отрубленную в ресторане собственную голову в одной руке, за волосы нес, небрежно покачивая, как сумку. На полу за ним образовалась дорожка из кровавых капель, что Степана Аркадьевича совершенно не смущало. Не обращая внимания ни на Нинку, ни на Лорда, Степа обошел комнату по кругу, разбрасывая на пол золотые монеты, точно сеятель со старого советского полтинника. Звон монеток сливался с равномерным скрежетом пилки, лязганьем стакана с шампанским о зубы и равномерными ударами сверху у соседей.

Иногда изображение перед Ивановым теряло четкость, как бывает, когда видеокамеру берет в руки неумелый человек, и картинка менялась – вместо черного одеяния на Лорде был старый синий спортивный костюм самого Василия, с отвисшими коленками и заплатками на локтях, Степа разбрасывал по комнате не монеты, а новенькие, нераспечатанные колоды карт. Рук у Нинки становилось по-нормальному, две, в каждой из которых она держала по катушке никому не нужного кабеля, а вместо бигуди волосы были накручены на ингаляторы для астматиков. Этикетка шампанского превращалась в ядовито-зеленую бумажку, на которой крупными буквами, почему-то готическим шрифтом, было написано «ДРЯНЬ». Потом воздух словно рябил, и всё возвращалось к первоначальному образу.

- Эй, сосед, мля! Что за дела, ты нас заливаешь! – в комнату ворвался очередной посетитель. Сосед сверху Евгений был настроен решительно, судя по газовому ключу в руках, которым он нервно размахивал.

- Пошел отсюда! – не разбираясь, гавкнула Нинка, а Степан, обходя комнату очередной раз по кругу, забрызгал Евгения каплями крови из собственной болтавшейся в руке головы.

Отродясь немытое окно распахнулось и в комнату, держась за руки, влетели виденные Ивановым в Дейнето Пират со своей спутницей. Пират снова был в своем роскошном восточном одеянии, а миниатюрная подруга – в обтягивающем кожаном костюме.

- Ха-ха-ха! – каким-то совершенно театральным голосом заявил Пират, когда они приземлились посередине комнаты. Стол-ветеран, за которым сидел Лорд, при этом был отброшен в угол и перевернулся. На его нижней стороне была приклеена скотчем бумажка с деловитой надписью «ЗАНАЧКА».

При этом никаких денег там, конечно, никогда не было.

- Вот мы и явились поквитаться, Жнец! – громко, но так же ненатурально заорал Пират. Как в современных сериалах. – За Старосту ответишь!

Спутница его вытащила откуда-то из-за пояса два больших пистолета и, слегка подпрыгнув, побежала по стене, параллельно полу, оставляя на обоях отпечатки рубчатых подошв. Обоям, впрочем, терять было нечего со времен перестройки.

Сосед Евгений, найдя близкую и понятную цель, молча размахнулся и ударил Пирата по зубам гаечным ключом. Посыпался сноп искр, как от сварки, и ключ местами изогнулся самым непредсказуемым образом. Спутница в кожаном набрала хороший темп и принялась неприцельно стрелять из обоих стволов. Звуковой хаос приобрел какой-то вселенский размах, Иванов хотел зажать руками уши, но обнаружил, что имевшиеся вместо рук крылья были намертво приделаны к часам.

- И ты за Старосту ответишь! – прорычал Пират на Евгения, но набросился на Степана, очередной раз проходившего мимо. Монеты уже густо устилали пол, перемешиваясь с кровавыми дорожками от головы и кучками гильз, щедро летевшими сверху.

Степан ловко увернулся, продолжая свое малопонятное занятие.

На подоконнике открытого окна обнаружился сидящий юный бес, с которого и началась вся эта история. Лепреконтий с уважением смотрел на происходящее внутри комнаты, пока в него не попала одна из шальных пуль спутницы Пирата. Удивленно посмотрев на дыру в своей клетчатой рубашке, чертик охнул и медленно вывалился из окна наружу. В воздухе мелькнули его разношенные кроссовки и подоконник вновь освободился.

- Хватит нас заливать! – орал сосед Евгений, боевым петухом наскакивая на Пирата, который раз пытаясь стукнуть его по голове ключом. – Всю коммуналку за вас плачу, газ, свет, горячую воду! Имейте совесть! Мне почту не приносят!

В комнате раздалась мелодичная трель мобильника, несмотря на небольшую громкость, полностью перекрывшая весь гвалт, крики и звуки выстрелов. Наступила тишина, все участники словно замерли на своих местах, даже кожаная спутница Пирата застыла, будто приклеившись подошвами к стене.

Звонок повторился. Степан неторопливо залез в карман, достал оттуда телефон и опустил его к уху собственной головы.

- Слушаю вас! – важно сказал он посиневшими губами. – Да. Конечно, сейчас.

Он поднял трубку и протянул ее Лорду:

- Это вас. Почтальон какой-то.

- Алло, - полузадушенным голосом сказал Лорд. Вид у него был донельзя потрепанный, что и неудивительно после всего произошедшего. – Да, долг полностью отдан. Да! Мне бы домой…

Он чуть не плакал.

Что-то с силой ударило сзади Иванова, заставив высунуться из будки почти целиком. Часы задрожали и начали равномерно отбивать время, словно прямо по черепу.

- Ку… Ку… Кукареку!!! – заорал он и комната начала кружиться перед ним, исчезая в плотном густом тумане. Последнее, что он видел, была широкая улыбка на усталом лице Лорда.

…Иванов стоял на проселочной дороге, одетый в странный наряд из грубой серой ткани. На ногах были высокие сапоги, за широким поясом с железной пряжкой – серп. Вдалеке, там, куда уходила дорога, виднелись поросшие густым лесом горы. Звенели какие-то насекомые, поодаль заливалась невидимая отсюда птичка. Было тихо, тепло и очень спокойно.

Иванов широко, от души перекрестился и задумчиво сказал:

- Изыди, сатана! А остальное – приложится…

© Юрий Жуков

Серп и демон 1: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_5115761

Серп и демон 2: https://pikabu.ru/story/kursovaya_demona_2_5116801

Серп и демон 3, 4: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_3_4_6625617

Серп и демон 5, 6: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_5_6_6626163

Серп и демон 7, 8: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_7_8_6626185

Серп и демон 9, 10: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_9_10_6626219

Серп и демон 11, 12: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_11_12_6627547

Серп и демон 13, 14: https://pikabu.ru/story/serp_i_demon_13_14_6627563

Часть 15

Выйдя из догорающих остатков некогда старейшего ресторана в каком-то хрен-запомнишь-порту, Иванов наступил на сорванную от взрыва покореженную вывеску «Restaurant», охнул от боли в ноге (гвозди в ней, что ли?!), и удивленно покосился на своего спутника.

Кабернот явно был в приподнятом настроении, вытащил из кармана мелочь и раздал по несколько монеток вертевшимся под ногами мальчишкам лет по десять-двенадцать, потом, насвистывая, устремился куда-то по улице, даже не обращая внимания, следует ли за ним Жнец. Улица была такая… среднеевропейская: невысокие двухэтажные домики, витрины на первом этаже, ставни – на втором, брусчатка под ногами. Где-то вдали над рыжими черепичными крышами виднелась закопченная от времени верхушка зубчатой башни с неразличимым из-за расстояния флагом вверху.

- Чего встал, Василий? – буркнул толстяк, наподдав ногой пустой бумажный стаканчик. – Нас уже ждут. Испытание ты, можно сказать, про…

- …валил? – с надеждой спросил Иванов, опять оказавшись на пляже.

Солнце оставалось на том же месте, что говорило о краткости иллюзии в Порт-Месмере, хотя он мог поклясться, что они провели там не меньше часа.

- Прошёл! – закончил Кабернот и вежливо поклонился хозяину. – Рефлексы в норме, серп летает, как живой. Еще и танк откуда-то вытащил, когда устал махать железкой. Нормальный человечек, наш.

Мастер задумчиво осмотрел вновь покрывшегося черной пленкой Иванова. Тот несколько устал от непонятной проверки неизвестно на что неведомо перед чем.

- Ну что же… - протянул хозяин, еще раз оглядев всю компанию, словно взвешивая в голове какую-то мысль. – Анабель, красавица! Твой выход.

Кокетливо улыбнувшись, от чего еще больше напомнила Иванову резиновую куклу, виденную в дорогом секс-шопе, куда он зашел с Нинкой один раз в жизни. Зашли они узнать, сколько стоит крем для увеличения мужского достоинства, но, увидев цену, супруга предпочла украсть его с витрины. Как и все ее хищения, это тоже не принесло пользы – Иванов и втирал, и нюхал, и ел его. Даже чай на этом долбаном креме пытался заваривать. Всё без толку! А денег просили немеряно… Хорошо, так спёрли, бесплатно.

- Дай-ка я тебя поцелую, милый друг! – уверенно сказала Анабель, крепко обнимая Иванова, от чего уперлась в него своей высокой грудью, как двумя резиновыми валиками. Вблизи шрам выглядел еще уродливее, да и пахло от непонятной помощницы Мастера смесью болотной тины и удушливых духов. Испытуемый попытался вырваться, но хватка была железной – тут не забалуешь! Сам момент крепкого поцелуя, больше похожего на укус, Иванов почти не заметил, потому что…

…свет вокруг померк и они, так и продолжая обниматься, попали в тесное купе поезда.

По крайней мере, больше всего это напоминало именно купе – каморка три на два метра, с занавешенным окошком в одной стене и зеркальной дверью в другой. Столик у окна. Две широкие дерматиновые полки по низу, две более узкие – для багажа, видимо – сверху. Купе ощутимо потряхивало, снизу постукивали на стыках колеса. Пахло чем-то специфически-дорожным, не спутаешь.

- Ну вот! – оторвавшись от Иванова, сыто сказала Анабель, облизываясь. В уголке рта виднелось что-то вроде капель крови, но обнаженная искусительница быстро провела по губам языком, стирая все следы. – А ты боялся, милый… Я хорошая!

- Почему у тебя шрам? – как-то совершенно невпопад спросил Иванов, тоже невольно облизываясь. На языке был соленый вкус крови и чего-то непонятного – словно сжевал безвкусный лист травы.

- Так мне голову отрезали однажды! – незамедлительно и почему-то весело откликнулась Анабель. – Спасибо мессиру: всё вернул на место, а то я и не знаю – как мне без головы-то? Столько радостей от нее, да и привыкла, честно тебе, милый, скажу. Нет, конечно, можно и без головы, но с ней по-всякому удобнее, правда?

Засыпав этим многословным ответом своего спутника, она хитро улыбнулась и по-птичьи склонила голову набок. «Красивая, вроде, баба – а жуть берет!», - пронеслось в голове Иванова. Глаза у Анабель были какие-то мёртвые, подумал он. Как у уснувшей рыбы, только двигались.

- Понятно…

Лучше ограничиться таким ответом, а то мало ли что ещё ей отрезали. И зачем. И, что немаловажно, когда.

В дверь купе послышался ненавязчивый стук.

- О, а гостей нам не надо, не надо! – затараторила девица, одной рукой таща Иванова за рукав (одежда опять сменилась, превратившись в что-то рубашково-джинсовое), а второй отдергивая занавеску на окне. За окном стояла глухая ночь, не освещенная даже признаками лунного света. – Я сейчас его разобью, и мы прыгаем!

- Куда – прыгаем?! – оторопел испытуемый. – В окно, что ли? Сдурела?

- Я. Сказала. Прыгаем, – по словам жёстко произнесла Анабель и неведомо откуда взявшимся в её руке молотком коротко ударила в середину окна. В отличие от привычных по нашим железным дорогам, никакой перемычки посредине окошка не было – просто стеклянный прямоугольник в стене. Был стеклянный – потому как от удара стекло почти беззвучно осыпалось наружу, растворяясь вдоль насыпи уже за сотню метров отсюда. Из окна ударил плотный поток ветра, развевая занавеску, встревоженной птицей метавшуюся по купе.

Молоток также беззвучно канул в темноте окна.

Стук в дверь повторился. Он был немного громче и настойчивее, чем раньше, но на удары с размаху сапогами пока не походил.

Иванов фыркнул, но схваченный крепкой рукой Анабель, был вынужден подчиниться – они вдвоем, головами вперёд, нырнули в чёрный, бьющий в лицо тугим потоком воздуха проём бывшего окна.

Ожидая удара о землю, Иванов закрыл глаза и в полёте вырвал свою руку из крепкой хватки спутницы, взмахнул ладонью, защищая хотя бы голову от неизбежной встречи с насыпью. Но никакого удара не было – он чувствовал, что продолжает лететь. И, похоже, даже набирает высоту.

Открыв глаза, он понял, что не ошибается – никаких рук ни у него, ни у Анабель больше не было. Их заменили длинные широкие крылья, да и самих людей в воздухе не было: осмотреть себя было сложно, но судя по спутнице, вылетев из вагона, они превратились в двух огромных чёрных птиц. Что-то типа воронов, если вы представляете ворона почти двухметровой длины с размахом крыльев, как у небольшого самолета.

- Тебе точно понравится, - слегка повернув к нему украшенную изогнутым клювом птичью голову, сказала Анабель. Или каркнула, кто её знает?

Во всяком случае, он превосходно её понял. Крылья плавно несли его куда-то вдаль, оставляя позади коротко прогудевшую нитку поезда, светящейся змейкой пересекавшей землю. Из ниоткуда в никуда.

- Возможно и так… - вежливо ответил Иванов, пытаясь понять, как управлять всем этим внезапно доставшимся птичьим организмом. Однако сразу осознал, что всё просто повинуется его воле – хочешь быстрее или выше – да пожалуйста! Только пожелай. Ощущение было до боли странное, но чем-то очень приятное.

И на самолетах-то никогда не летал, из экономии, а тут - такое…

- Я однажды книжку одну читала, - как ни в чем не бывало, сказала Анабель в своем птичьем облике. Несмотря на скорость и явно мощный встречный поток воздуха, кричать ей не приходилось, прекрасно было слышно. – Как птички на людей напали. Всё хотела попробовать, но работы много, а тут – такой случай. Ну, и тебя, милый мой, с собой возьму. Обязательно! Ты ж любишь убивать-то? Вот и развернешься на всю, дело такое… хозяину угодное. И вообще.

Иванов летел молча, почти не слушая спутницу – это умение пришло к нему на восьмом году семейной жизни и оказалось важным подспорьем.

Его неожиданно очень увлек сам процесс полета. С детства такого не было, чтобы хоть какое-то занятие увлекало настолько сильно и как бы полностью. Да, лет с тринадцати, точно! Тогда он в кружок ходил, радиолюбительский. Ох, они с друзьями тогда и напаялись досыта – всякие диоды-транзисторы и сейчас представляет в руках, как вчера. Жалко, кончилось всё довольно быстро – организатор кружка оказался скрытым шпионом далекого, но враждебного всему живому государства. А паяли они, всем кружком, оказывается ему детали для огромной сети подслушивающих устройств, которыми он хотел оснастить все административные здания. Сперва в родной области, потом выйти на государственный уровень. А узнанные секреты за большие деньги передавать врагам и предполагаемым противникам! Так им и сказал участковый, когда однажды они пришли на занятие, и обнаружили, что дверь опечатана бумажной ленточкой с печатью, а под дверью сидит полицейский.

Отец Иванова, правда, по-другому всё объяснил. Но что тринадцатилетнему пацану странные выражения типа «проворовался он к хренам», «пропил два вагона импортных тиристоров» и «белая горячка на почве вдыхания паров канифоли»? Так и остался в памяти организатор подлым шпионом и угрозой национальной безопасности всей империи. А продолжать дома было решительно невозможно – отец и так-то мужик был суровый, а уж пару раз схватившись за нагретый паяльник!.. Ну, тут и ангел озвереет. Хорошо, у них детей нет.

У ангелов, в смысле.

- Слышишь, милый? Снижаемся! – что-то без умолку трещавшая всё это время Анабель качнула крылом и показала клювом куда-то вниз. Внизу виднелась плохо освещенная редкими фонарями деревенька. Домов с сотню всего, явно же не город. Пара улочек, река наискосок.

- Угу, - привычно откликнулся Иванов и тоже начал спускаться.

С приближением к земле он начал понимать, что деревенька эта ему была смутно знакома… Ага, точно. Вот узкое высокое здание ратуши, вот домишко Старосты. Вдали, заканчивая короткую дорогу из городка, явно торчала карантинная лачуга Проповедника.

Блин. Это же – Дейнето!

- Анабель! – дурным голосом заорал Иванов. От удивления, что ли? Ведь понятно же, что и шепотом услышала бы. – Это ж город…

- Ну да, - чуть опустив крылья и вытянув вперед две когтистые лапы, чтобы погасить скорость, спокойно откликнулась гигантская птица. – И что? Сейчас тут всех и того… Оптимизируем, как по телевизору говорят.

- Погоди-ка! Я думал, раз у тебя развратный такой вид, то будешь сексом соблазнять там, нетрадиционным, или еще как. А тут опять убивать кого-то?!

- Дебил ты, Жнец! – на удивление коротко откликнулась Анабель, коротко глянув на него налитым красным круглым птичьим глазом. – У тебя все испытания со смертью связаны. Какой с тобой секс, дубина?

- Ыыы… - не очень осмысленно ответил Иванов, понимая, что снижается как-то чересчур быстро и скопировал позу спутницы. С вытянутыми вперед лапами. – А где тогда серп?! Я ж, эта… С ним.

- А на носу у тебя что?

Иванов махнул крылом, стараясь пощупать клюв. В воздух полетел целый пучок перьев, а крыло слегка поменяло форму. Вот же сволочи!

Серп. Ну точно. Вместо клюва.

- Не хочу я никого тут убивать, Анабель! Тут, вообще, друг мой каменный стоит. Его бы вытащить, и домой. На пляж! А?

Часть 16

«На вашем месте, уважаемый, я бы таки не тогопился… Послушайте пока что эту мегтвую багышню, а там газбегемся!», - отчетливо прозвучало в голове гигантского ворона, ранее известного в узких кругах как Вася Иванов.

Он суетливо кивнул тихому голосу Агента и постарался приземлиться на главную площадь Дейнето с наименьшими потерями. Трюк этот, в принципе, удался – только сноп искр высек своим необычным клювом из брусчатки, а так-то - и неплохо! Для начинающего авиатора, разумеется.

- Слышать ничего не хочу! Мессир сказал всех тут порешить, этим и займемся! Опять же, книжка мне та понравилась: птицы атакуют город и всех там заклевывают до дырок. Кррррасота!

Анабель, с куда большим, конечно, изяществом плавно приземлилась рядом. Круглые птичьи глаза ее горели каким-то кровожадным пламенем, перья на шее неровно встопорщились, до боли напоминая тот самый шрам. Последнее слово вышло у неё точь-в-точь как воронье карканье, громко, раскатисто и противно.

- Так, так… - донеслось в ночной тишине от крыльца домика Старосты. Вслед за этими словами, показался и он сам. За старостой шёл… шло… В общем, передвигалось мелкими шажками непонятное существо, размером с хорошо упитанную кошку. Если вы в состоянии представить себе домашних размеров львенка с короткими крыльями и человеческой головой – это будет именно оно. Только вот нежно-зеленая окраска, напрямую отсылавшая к магистру Йоде и его сородичам, немного сбивала с толка. Голова у крылатого львенка была старушечья, сморщенная, но, несомненно, женская, причем лицо крепко походило на какую-то известную актрису в глубокой старости. Но вот на какую?

Иванов засмотрелся на приближающуюся пару, за что сразу схлопотал по своей птичьей голове крылом от Анабель.

- Анжелина Джоли, если ты об этом задумался!

Иванов моргнул от неожиданности. Ну, наверное, да… Он был не силен в бразильском кинематографе.

- Вот… Незваные гости у нас, Сфиня! – словно жалуясь, проговорил Староста своему странному спутнику, когда они почти пересекли площадь и подошли поближе к паре птиц. – Жнец-то как преобразился! Только по орудию производства и узнаешь.

- Здорово, Викриил! – хрипло каркнула Анабель и протерла клюв о крыло.

- И тебе не хворать, служанка… - негромко откликнулся Староста.

Сфинкс всё это время рассматривал прибывших томными глазами, изредка моргая. Ресницы у него были необычайно пушистые, словно приклеенные.

- Кгхм… - начал Иванов, но был немедленно прерван странным существом.

- Ясно, - мелодичным женским голосом сказал Сфинкс и совершенно по-кошачьи почесал себя лапой за ухом. – Мне всё ясно. Но сперва – вопросы.

- Что тебе ясно, кошка драная?! – искреннее удивилась Анабель. Аж клюв вытирать перестала. – Опять про «…кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх?». Задолбала ты уже спрашивать. Все и так знают.

- Невежливые пошли гости, мрррдау… - мурлыкнул в ответ Сфинкс, опять медленно моргнув. Похоже, грубость Анабель его (или её?) никак не затронула. – Нет. Вопросы будут другие. Сперва я, а потом, – кто ответит, – сам спросит. Вот ты, птица-женщина, мне скажи: кто на свете всех милее, всех румяней и белее, а?

Анабель напряженно задумалась. От умственного усилия перья на ее теле встали торчком, превратив птицу в огромный колючий шар с затуманенными мыслью глазами.

- Эээ… Ммм… Пушкин? – неуверенно спросил Иванов, но тут же удостоился раздраженных взглядов сразу ото всех присутствующих.

- Будет твоя очередь, тогда и ответишь! – выразил всеобщее неодобрение Староста. – И кстати, куда ты Агента дел?

«Не пгизнавайся, что я с тобой и невидимка. У нас своя игга».

- Потерялся где-то, - тут же нашелся Иванов, щелкнув пару раз металлическим клювом в воздухе. – Оформляет документы на визу. Шенгенскую.

Староста ошеломленно посмотрел на него и собрался что-то сказать, но события приняли неожиданный оборот.

Анабель взмахнула крыльями, от чего они описали в воздухе сложный узор. Резко запахло сыростью и духами, как немного раньше, в поезде. Вся площадь оказалась усыпана сидящими огромными птицами, причем они явно окружали Старосту и Сфинкса. Изначальная Анабель, Иванов и обитатели города оказались в плотном кольце клювов и шуршащих перьев.

- Вперёд, девочки! – каркнула одна из появившихся птичек. – Порвём кошку!

Сфинкс зашипел и начал быстро увеличиваться в размерах, что заставило Иванова отступить назад, едва не уткнувшись спиной в чей-то клюв. Ему птицы, впрочем, уступили место, раздвинув ряды. Староста махнул вокруг себя рукой, оказавшись под мерцающим синеватым сиянием прозрачным колпаком. Тоже типа джедай, что ли?

Спустя мгновение Сфинкс уже стал размером с небольшого слона. По крайней мере, Иванову пришлось задрать голову, чтобы уследить за движениями его головы. Лицо актрисы оскалилось, обнажив длинные кошачьи зубы, на камни мостовой капнула слюна, оставляя глубокие дымящиеся следы. Не приведи… кто-нибудь, а если плюнет?!

«Таки всё здесь иллюзия, Жнец. Не советую забывать».

- Раз иллюзия, давайте-ка посветлее станет! – громко каркнул Иванов. – И колпак мне, как у Викриила!

Всё в точности было исполнено. Черное беззвездное небо словно сдвинулось куда-то набок, как крышка люка над небывалого размера шахтой баллистической ракеты, и сверху ударил поток яркого света. Колпак непонятной субстанции тоже появился мгновенно, заставив окружавших Жнеца птиц зашипеть и отпрянуть в стороны.

- Эй, а ты чего ж? – заорала одна из уже нападавших на Сфинкса птичек. Сама это Анабель была или кто-то из ее копий, понять было невозможно.

- Так я никого убивать и не собирался… - проворчал Иванов. Вроде бы тихо, но слова прогремели над всей площадью, словно в мегафон. – Недосуг мне нынче.

В ответ птицы промолчали. Да и некогда им было – они яростно атаковали клювами переставшего расти Сфинкса, а тот уже откусил голову одной птахе, задумчиво пережевывая её. Торчавшие из бледно-зеленого рта странного существа перья и капавшая темно-синяя кровь придавали всей картине вид законченного сюрреалистического бреда.

Где-то на пределе слышимости начали звенеть многочисленные колокольчики. Тихо, но различимо. «Ага... Правильно, для такой сцены просто необходимо было музыкальное сопровождение», - подумал Иванов. Похоже, что колокольный звон тоже был частью выполнения его желаний.

Сфинкс неловко подпрыгнул, расправив свои короткие крылья и тяжело, как обожравшийся шмель, взлетел. Стая огромных воронов, совершенно не заметив потери нескольких своих товарищей, оставшихся валяться на мостовой, тоже поднялась в воздух, громко шумя крыльями и нервно покрикивая что-то. Гам стоял, как на центральном базаре какого-нибудь восточного городка, причем в самый разгар торговли.

Вороны слаженно атаковали Сфинкса в воздухе, но тот неожиданно ловко растопырил лапы и крутнулся вокруг своей оси. Не меньше двух десятков гигантских птиц поломанными куклами попадало вниз, но на их место вставали все новые, возникая из ничего прямо в полете. Зеленая крылатая кошка начала молотить лапами, словно взбивая невидимое тесто. Стало плохо видно, что происходит, потому что яркий поток света наглухо перекрыла туча черных перьев, пуха, брызг крови, кусков крыльев, лап и голов

Колпаки надежно защищали и Старосту, который пристально следил за боем, и Иванова – всё, падавшее сверху, отлетало от них в сторону, не причиняя какого-либо неудобства.

- Похоже, Сфине долго не продержаться… - задумчиво промолвил Староста. Его голос не разносился по площади, но слышно было отчетливо. – Придётся и мне стариной тряхнуть. Не хотелось, всё же подружка самого мессира…

Сфинкс, и правда, проигрывал схватку. Его зеленая кожа была усыпана, насколько это можно было рассмотреть, глубокими порезами и уколами от клювов, один глаз заплыл, в крыльях зияли многочисленные прорехи. Ровный слой птичьих тел устилал площадь внизу, доходя уже до колена Иванову, но это ничего не значило: в воздухе всё также кружилось и нападало несметное количество живых воронов.

- Ладно! – громко гаркнул Староста. Колпак вокруг него растворился, а сам он свечой взлетел вверх. Птичья стая испуганно шарахнулась в стороны, словно отброшенная невидимым, но мощным ударом. Староста завис в воздухе возле покалеченного Сфинкса, который, пользуясь передышкой, нервно облизывал правую переднюю лапу.

- Ты! – Староста ткнул рукой в одну из птиц, ничем, на взгляд Иванова, не отличавшуюся от остальных. – Сюда!

«А ведь вычислил... Пога уже и хозяину вмешаться!».

Птица, явно сопротивляясь приказу, всё-таки подлетела к Старосте и замерла в воздухе. Судя по топорщившимся на шее перьям, это и была Анабель. Староста, не трогаясь с места протянул к ней обе руки, которые всё удлинялись и удлинялись, пока не обхватили шею птицы с двух сторон. Анабель скосила взгляд вниз, на Иванова, пытаясь что-то сказать, но ей было уже не до того: две длинные, перевитые узлами жил, руки одним движением свернули ей шею. Последующий рывок оторвал голову совсем и отбросил ее вниз.

Все застывшие в воздухе птицы, вся масса птичьих тушек, усыпавшая площадь, мгновенно исчезли, словно где-то нажали выключатель. На изъязвленной кислотной слюной Сфинкса мостовой одиноко лежала единственная птичья голова с остановившимися круглыми глазами. Рядом с ней сверху тяжело плюхнулось обезглавленное тело. Медленно, как пластилин под солнцем, птичьи черты и головы и тела мертвой служанки начали оплывать, превращаясь во вполне знакомые человеческие черты. Спустя пару секунд на площади лежали голова и тело Анабель. Иванов зачарованно смотрел на неожиданный результат схватки, ожидая, что теперь, с гибелью его спутницы, морок пройдёт, и он вновь очутится на пляже мессира.

Но нет. Он всё так же оставался в своём птичьем обличье и стоял под колпаком.

- Не вышло? – раздался откуда-то сзади довольно веселый голос. – Эх… Ничего нельзя поручить!

Иванов обернулся и увидел уже знакомого ему Почтальона. В форме, начищенных сапогах военного образца, с непременными усами. Этому-то что нужно?!

- Тебя чего принесло? – тоже поинтересовался Староста, медленно опускаясь на землю. За его спиной тяжело плюхнулся Сфинкс, словно сдувающийся шарик, возвращаясь к прежнему кошачьему размеру. – Письмо, что ли, кому?

- Так точно! – широко улыбаясь, сказал Почтальон. – Повестка тебе, Викриил. Явиться с Камнем к хозяину. Срочно!

- Да пошёл он! – почти зарычал Староста. – Задолбал! Не достанет он меня тут! Я здесь, в Дейнето, с ним на равных могу! Видишь, как подружку его отделал?

Почтальон, всё так же улыбаясь, снял фуражку и пригладил коротко стриженые волосы.

- Ну… Тут ты ошибаешься… Агент!

Рядом с Ивановым в колпаке, который, впрочем, тут же лопнул с негромким хлопком, появился Агент с непременным бесформенным портфелем в руках. Агент тут же угодливо склонился перед Почтальоном:

- Слушаю вас, Темнейший князь!

Староста разинул рот, сразу став выглядеть глупее.

- Ты?! А эти… Этот? – он ткнул пальцем в Иванова, поменявшего облик на человеческий и теперь с непониманием сжимавшего в руке серп. – А мессир?

- Как же легко вас всех дурачить! – удовлетворенно сказал Почтальон.

© Юрий Жуков