Авторские истории

Подозрительный тип(беря в руки зажигалку):

– Это что, огниво такое? А ты всех добрыми людьми величаешь, дядя?

Майор:

– Только тех, кому недолго осталось небо коптить, авось продлю их пребывание в мире живых вежливым обращением хоть на сколько то. Да, огниво, нажми на кнопку – получишь результат...

Подозрительный тип(раскурив трубку):

– Хорошее у тебя огниво, спасибо за подарок.

Майор(доставая сигарету из пачки):

– Закурить не найдется, добрый человек?

Подозрительный тип(ухмыльнувшись, запрятав зажигалку в карман):

– Нет.

Майор(вздохнув, и надев на руку кастет):

– Не подходит.

Майор метелил "подозрительного типа" до тех пор, пока они не достигли компромисса в споре – той самой зыбкой грани, где встречаются "подходит" обоих участников вежливого разговора.

Майор(сняв с руки кастет, и положив зажигалку в карман):

– Жаль, что эта зыбкая грань, порой, оказывается за пределами жизни одного из спорщиков.

Подозрительный тип(подавая слабый голос с земли):

– Я еще живой.

Майор:

– Странно, но и в этом случае тоже жаль. Может еще чем помочь, добрый человек?

Подозрительный тип(отхаркнув сгусток крови):

– Ты уж прости меня, ежели что не так, завтра меня в солдаты забирают, вот и решил похулиганить напоследок, може ты за меня в армию пойдешь?

Майор:

– Если завтра вечером, то подходит. Утром мне нужно в вашем университете с местными Кантами и Эйнштейнами переговорить...

Подозрительный тип(протянув майору засаленную бумажку):

– Держи мои документы, добрый человек, сборы завтра вечером у главной ратуши города...

Майор(приняв документы типа, и отдав ему взамен удостоверение штандартенфюррера СС Штирлица):

– Держи, мое лицо на фото затри чем-нибудь, у вас все равно на документах фотографий нет никаких..

Подозрительный тип:

– А почему то, что не подходит мне, подходит тебе?

Майор:

– Ты про набор рекрутов? Не подходит, но по работе нужно.

Подозрительный тип:

– Что за работа такая, которая велит делать то, что тебе не подходит?

Майор:

– Ненадолго я здесь, решил похулиганить напоследок....

Деду было легко строить империю, тысячу лет назад. Хотя бы потому что он был некромантом немыслимой силы. Взмах руки — и орды мертвецов сметают несогласных. Отцу же было легче укреплять и расширять границы. Отточенный до идеала механизм и магические конструкты, улучшенная для боёв нежить. Всё это было у них. А у меня?

Я подпер голову кулаком и наблюдаю, как перед городской стеной на поле выстраивается «армия» — пять сотен человек. Вот она, сокрушительная мощь королевства. Если хорошенько прошерстить деревни, я смогу собрать под знамёна три тысячи мужчин. Однако вооружить удастся лишь тысячу, а доспехи получат, наверное, не больше сотни. Причем не полноценные латы, а вываренную кожу.

Элиас на коне мчится вдоль строя, надрывая горло и брызгая слюной. Ему, как и мне, совершенно не нравится вид армии.. Ведь мы оба помним настоящие легионы. Вышколенные и дисциплинированные до предела. Под моим началом в бой шла элитная нежить и профессиональные солдаты, служившие империи династиями.

Теперь смотря на бывших крестьян, стражников и бездарей, записавшихся в добровольцы мне, хочется завыть от тоски. Конечно, цвет королевства мы вырезали... что говорит не в их пользу. Нет, всё не так безнадёжно, но... могло быть, хотя бы, приемлемо.

«Войско» отрабатывает работу в строю, марширует, закрываясь щитами и орудуя копьями. В сторонке новоявленный архимаг, лопаясь от чванства, командует группой из трёх магиков недоучек. Отрабатывают лечение и реанимацию на соломенном чучеле.

В целом, первая ударная группа у меня есть. С захватом территорий появится и золото для наёмников. Меня передёрнуло от омерзения. Пользоваться услугами беспринципных сволочей без роду и племени, себе чревато.

Мне необходим некромант!

Мысль, простая в своей гениальности озарила сознание. Действительно, наследнику тёмной империи нужны НЕЖИВЫЕ солдаты. Вот только оживление мертвецов не вяжется с моим новым образом, и обывателю это не объяснишь с точки зрения пользы. При виде бредущего трупа люди завсегда вопят и падают в обморок.

Но ведь есть способ обмануть.

Сердце забилось быстрее от предвкушения, а план, готовый сорваться с мысли, свербящий на краю сознания. За ним маячит тень, темнее самой смерти — образ деда. Ведь если лича нет в могиле, он жив. Ну, насколько может быть живым разумный и почти всемогущий труп. С ним разберусь позже после того, как уничтожу Геора и Старые Королевства.

Однако стоит озаботиться нежитью. Боюсь, без неё мне придётся туго, а ещё лучше не поднятые трупы, а отряд вампиров! Я почти подскочил на троне, но вспомнил, что самолично зарубил одного в шахтах. Ну, зомби так зомби.

На поле отряд учится реагировать на команды, поднимая и опуская щиты, выставляя копья. Всё-таки реальная война — это небойкие красавцы, сходящиеся в дуэлях. Нет. Это вал плоти и стали, сшибающийся с другим таким же. А побеждает либо самый большой ком мяса, либо сражающийся слаженно.

Мне определённо нужен советник, который разбирается в местных магах. Кажется, есть один на примете. Девица, что была с нами в крипте, как там её звали? Хм... забыл. Фарина, кажется?

Я щёлкнул пальцами, подзывая слугу, а когда тот подбежал, сказал через плечо:

— С нами была волшебница... Фарина. Позови её в мой кабинет.

Лицо слуги вытянулось, как у коня, в глазах мелькнул ужас. Где искать волшебницу, где она была... но переспрашивать и уточнять не решился. Лишь поклонился ниже и убежал. Хороший слуга, исполнительный. Я махнул Элиасу и сам, в сопровождении целого отряда подлиз, направился в замок.

Рядом семенит казначей, по обыкновению всех казначеев похожий на грызуна. Мне досталась худющая, как палка, крыса, что хорошо, не успел наворовать. Как только щёки обвиснут, сразу повешу или затравлю псами, по настроению.

— Г-господин. Налоги в этом месяце слегка упали...

— Почему?

— Ну, большую часть плательщиков вы повесили, а без них с деревень мало соберёшь. Плюс мошенники прикидываются королевскими сборщиками или наши добрые соседи решили помочь нам со сбором налогов.

— Ага, помогли ещё и у себя подержать деньги, а то у нас неспокойно?

— Да-да, вероятно это так.

— Хорошо. Составь список, где и кто, завтра должен быть у меня на столе.

Крыса замялся и жестом фокусника достал из рукава пергамент, свёрнутый трубочкой. Протянул мне с поклоном.

— Ещё сегодня утром, господин, просто не смел беспокоить...

Я остановился. До городских ворот половина пути и тёплое солнце прогревает дорогу. Ветер гонит пыль, тонкими змейками пронося меж ног. Сразу и не скажешь, что осень. Казначей сгорбился сильнее, мелко затрясся. Я развернул пергамент и пробежал взглядом по тонким строчкам, присвистнул.

— Как говоришь тебя зовут?

— Минан, господин...

— Так вот, Минан. Проведи аудит, собери людей сколько надо и проверь каждую монету в королевстве. Я обязан знать, КТО и СКОЛЬКО мне должен.

Толпа подлиз вокруг нас притихла и будто уменьшилась. Минан кивает, и на бледных губах играет радостная, но робкая улыбка. Уж не знаю от чего, но, кажется, ему попросту нравится считать и решать загадки. А в деле налогов загадок пруд пруди.

— Однако, — продолжил я, — пусть каждый узнает, я дарую прошение, тем, кто придёт с повинной и деньгами. По завершении месяца всех решивших обмануть корону повесят или четвертуют.

У власти много священных институтов. Священных в плане необходимости. Налоги же самый «священный» из всех. Только благодаря им страна крепнет, они гарант власти и процветания. Всякий, кто уклоняется от уплаты враг государства. А значит — мой враг.

***

Я погрузился в бумажную работу — назначения управляющих, решения о том, что должно быть под полным контролем, а что оставить на попечении. Как бы я ни любил держать всё железной хваткой, но некоторые вещи стоит отпустить. Пусть люди разбираются сами. Однако первым делом я должен взять в свои руки управление продовольствием и его производством.

Это жизненно важно для армии. Я не могу допустить попадание в еду заражённого зерна или просто низкого качества. Как бы это ни звучало, я должен быть обеспокоен здоровьем черни. Ведь больные и мёртвые налоги не платят. Вот когда обзаведусь способом клепать зомби и управлять ими, можно будет отпустить и эту сторону власти. А сейчас нужно набрать целый аппарат ответственных и способных.

В дверь постучали, а затем в едва проклюнувшуюся щель протиснулась девушка в украшенной звёздами накидке. Тощая и рыжая, с непослушными волосами, стянутыми в пучок на затылке. Я несколько секунд смотрел на неё, выискивая в памяти образ и пытаясь сопоставить с ворохом имён.

— Фарина! Кажется, мы почти и не виделись с самого... самой заварушки. Как ты поживаешь, всё ли хорошо?

Волшебница залилась краской, потупилась и слишком крепко прижалась к посоху. Поправила волосы и пробормотала:

— Всё хорошо, спасибо... а как Ваюна?

— А что с ней станется?

— Ну, её пальцы... они ведь обгорели...

— Всё зажило! — Я широко улыбнулся и судорожно зарылся в память, как давно «дочь» сняла повязки и сняла ли. — Присаживайся.

Фарина с готовностью плюхнулась в кресло, положила ладони на колени, стараясь скрыть дрожь. Я нравлюсь ей до тёплых волн внизу живота, до дрожи в голосе. Нравлюсь не за характер — нет, конечно же, нет. За лицо и властность. Женщинам нравится эмоциональные качели от общения с такими мужчинами. Грех этим не пользоваться.

Главное — не перегнуть палку. Ведь влюблённая и обиженная женщина опаснее тысячи демонов.

— У меня к тебе просьба.

Я встал рядом, подавляя и захватывая всё внимание. Опёрся о стол и слегка откинулся назад, чтобы рубашка облепила торс и обрисовался пресс. Фарина судорожно сглотнула и кивнула.

— К-какая?

— Я ищу некромантов.

— Это запретное искусство! — Выпалила чародейка, пожирая меня взглядом, не от возмущения, скорее по привычке. — Элдриан... зачем тебе это?

— Ты не поверишь. — Вздохнул я и отвёл взгляд.

Ну конечно, она поверит, скажи я что угодно, будет принято за чистую монету. Женщина с таким взглядом не способна критически мыслить, по крайней мере, в ближайшее время. Если я сейчас уговорю её, она и дальше не будет задавать вопросы.

— Я... просто скажи!

Новый вздох, печаль во взгляде.

— Фарин, мне предстоит ужасная война. Страшнее всех, что были за столетие и я хочу... обойтись малой кровью.

«Да плевать я хотел на кровь. Пусть пропитает землю на глубину копья и течёт в реках вместо воды. Кого это вообще волнует? Женщина, мне нужно выровнять баланс сил в свою сторону!»

— Малой кровью?

— Да. Выставив, нежить в авангарде, я спасу тысячи людей. Зомби кузнецы будут ковать доспехи без устали, и цена будет такой низкой, что сможем снарядить даже крестьян! — Я наклонился и подпёр её подбородок пальцем, подставив его как для птички. — Прошу, помоги мне.

— Я... они... я слышала, некроманты держали круг в Арше.

«Проклятье!»

Стоило титанических усилий оставить лицо грустным, и не сорваться в ярость. От Арша остался только пепел и руины, некого там искать и нечего. Возможно, где-то в королевствах и остались неудачники, не смогшие закрепиться над Криптой. Но толку мне от недоучек?

— Это печально. — Вздохнул я и отвёл взгляд. — Но разве нет других ячеек?

— Говорят на нижних уровнях Крипты у них тайное убежище, но...

— Всех людей там уже вырезали. — Вздохнул я, жалея, что опрометчиво согласился с суверенитетом подземных выродков.

— Именно. Наверное, оно и к лучшему, пусть они сами разбираются с ужасами крипты. Магическая диффузия — это совсем не шу... — она замялась, когда я расстегнул пуговицу ворота, облизнула губы и отвела взгляд. — Но я могу... да, я могу изучить основы. Я способная!

— Правда? Ах, ты ж моё золотце!

Я порывисто обнял бедняжку, даже искренне. Другого мага пойди найди, да уговори, а эта уже на всё готова, лишь бы быть поближе ко мне. Под моими руками её тело мелко трясёт, а на лице расплывается блаженно-глуповатая улыбка.

— Я постараюсь! — Пробормотала она, едва подбирая слова.

Из кабинета она выбежала очень странной походкой, а я откинулся в кресле и застегнул рубашку. Отряхнул с плеча мнимые пылинки и вздохнул.

— Эй, ты в тени.

Тень в углу дрогнула и осторожно выдвинулась от стены. Над полом приподнялась зелёная голова с мясистыми ушами. Гоблино-дворф зыркнул на меня, но подчинился движению кисти. Поднялся из тени и поклонился.

— Мой лорд.

— Я не припомню, чтобы соглашался быть под наблюдением. — Процедил я, тяжело перекатывая слова через губу.

— Это для вашей безопасности, господин. — Метис упал на колени и ударился лбом о ковёр, вытянулся, протягивая ко мне тонкие зелёные лапы. — Патриарх велел умереть, но сохранить вас!

— Я похож на человека, которому нужна охрана?

— Нет, господин... но...

— Без «но», передай Башенному Щиту, что я недоволен, но проявлю... понимание, но больше такое недопустимо. Вы должны являться на зов, а не следить за мной.

— Понято — принято, господин.

Я закинул ногу на ногу, наблюдая за тварью, вжимающуюся в ковёр. В этой больше от гоблина, чем от дворфа. Жалкое зрелище. Впрочем, их таланты и туннели сослужат мне службу.

— Ты слышал весь разговор?

— Да...

— Тогда передай патриарху, что мне нужны манускрипты из того убежища и книги по некромантии, а если найдёт, то и по магии иллюзий.

— Будет... исполнено.

Он погрузился в тень, как в лужу нефти. Я почти уверен, что видел на её поверхности пузыри. Вот бы научится такому трюку, но не думаю, что он магический в полной мере... да и я в магии дуб дубом. Выждал минуту, прислушиваясь ко всем чувством, но больше чужого присутствия нет. Вздохнул и вернулся за бумаги. Лучше заложить основы управления сейчас, а потом просто масштабировать, чем после победы рвать волосы не на голове...

Ложь в тысячи раз опаснее, если в ней таится частица правды. А самое замечательное, что достаточно удачно забросить, и людская молва понесёт быстрее любой стрелы. По пути дополняя и видоизменяя. Не удивлюсь, если к моменту, когда слух достигнет Святых Земель и Старых Королевств, меня будут описывать как святого подвижника. Если повезёт, то это внесёт разлад в сбор войска Геором.

Я откинулся на троне, закинул ногу на ногу и, подперев голову кулаком, наблюдаю за прибывшими послами. Как же это омерзительно смешно! В их королевствах в лучшем случае пара городов и десяток деревень, дворцы не больше курятников! А вот те на, короли и королевские посланники. Видит Тьма, за столетие мир окончательно сошёл с ума.

Тем не менее, пока что я вынужден мириться с их существованием, а заодно и с некоторой заносчивостью. Чтобы вытерпеть и не сойти с ума, представляю, как развешиваю их всех вдоль тракта на столбах.

К счастью, послы не задерживаются: сбивчиво, бледнея от ужаса, заверяют в дружбе и готовности сотрудничать, кланяются и удаляются. Все кроме одного. Рослый мужчина с роскошными усами, вошёл в зал без поклона. Латы позвякивают на каждом шагу. Левая рука свободна вытянута вдоль тела, а правая вцепилась в широкий пояс из пластин внахлёст. Посол подошёл к трону так близко, что стоя́щий за спинкой Элиас опустил ладонь на рукоять меча.

— Мой господин Жан Великий из рода Сюар просил передать это вам, наз Элдриан.

Я с любопытством оглядел посла. Перешагнувший четвёртый десяток, крепкий, как вековой дуб, с усами, отливающими благородной сединой. В нём ощущалось столько рыцарского благородства древней крови, что возникало почти непреодолимое желание раздавить его. Поддавшись порыву, я наклонился к нему, продолжая держаться за подлокотник одной рукой..

— Интересно, что же это? — Я покрутил кистью перед собой.

Посол улыбнулся, с шумным клокотанием втянул воздух носом, запрокидывая голову. Дёрнулся и харкнул мне под ноги. Комок слюны и зелёной слизи разбился о гранитные плиты, расплескался и частично попал носки моих сапог.

— Благородный Жан никогда не склонится и не признает власти отребья вроде вас. Даже будь вы настоящим Элдрианом, что, несомненно, не так, вы лишь жалкая тля и мусор, пятнающий взор благородных господ! Грязное отродье лжи, твою голову скоро бросят в ров, а тело отдадут свиньям. Так как оно не заслуживает человеческого погребения.

Позади трона заскрипел зубами Элиас. Шут, сидящий в углу зала, втянул голову в плечи и натянул колпак, пряча лицо. Народ, собравшийся в зале, ахнул и застыл, глядя на меня с ожиданием. Подобная дерзость обязана быть наказана. Лицо моё обратилось в маску из металла. Горячая кровь бьёт в голову, а внутренний голос орёт в ярости:

«Разруби его! Залей его кровью весь зал, а всю делегацию повесь на собственных кишках!»

Нет. Кара должна быть жестокой и лишённой даже тени милосердия. Я медленно поднялся с трона и с неудовольствием отметил, что наглец не уступает мне в росте. Жестом остановил Элиаса и... отстегнул ножны от пояса. Клинок из мёртвой стали обиженно лязгнул, упав на трон.

— Знаете, — произнёс я, обращаясь скорее к собравшимся, чем к послу. — Этот меч убивал многих, от разбойников до отродий Света и Тьмы. Но я не хочу пачкать его кровью такого мусора, как вы. Да и незачем доставать меч, чтобы наказать комара.

Ладонь посла хлопнула по поясу, лицо исказилось гримасой ненависти и отвращения. Оружие забрали на входе в замок. Я повернулся к гвардейцам, стоящим у входа в зал, указал на посла:

— Дайте ему меч, а как закончим отнесёте на переплавку.

Ближайший воин, в новеньких блестящих латах, нехотя поднёс клинок послу. Усатый скривился, но вырвал из рук, отбросил пустые ножны и наставил меч на меня.

— Перед смертью я отрублю тебе голову!

— Смертью? — Я склонил голову к плечу, делая вид, что поражён до глубины души. — О, я прослежу, чтобы вы жили! Такое ничтожества не имеет права даже на отдалённо благородную кончину.

Он атаковал сноровисто, но слишком медленно из-за доспехов. Под общий выдох клинок вспорол воздух передо мной. Остриё мелькнуло у носа, почти оцарапав. Посол шагнул вперёд, вкладывая в удар весь вес и силу. Будь на моём месте кто другой, даже в латах, ему пришлось бы несладко.

К несчастью для усатого, я всю сознательную жизнь сражался с героями благословенными Светом, эльфами и прочей сволочью. В сравнении с ними он двигается медленнее замёрзшей улитки. Клинок со свистом мелькает рядом, но не в силах достать меня. Усатый рычит, пытается ускориться, повалить или загнать в угол.

После очередного выпада я небрежно пнул в открывшееся колено. Усатый, увлечённый инерцией меча, охнул и повалился на пол с грохотом горы железа. Нелепо вытянулся, крича и держась за вывернутое в обратную сторону колено. Меч выронил, и тот, гремя гардой по камням, отлетел к придворным. Те расступились, будто это змея.

Усатый вскинулся вцепиться мне в шею, но пинок в грудь опрокинул на спину. Я почти услышал, как под латами хрустнули кости. В нагруднике появилась заметная вмятина по форме башмака. Посол выгнулся, распахивая рот, глаза выпучились, как у жабы под сапогом. Я молча наступил на руку у плеча, надавил всем весом, а затем резко наклонился и рванул кисть вверх.

Истошный вой слился с хрустом костей. Усатый попытался вырваться, но хлёсткая пощёчина бросила обратно на пол. Я продолжил ломать его, бережно, почти любя. Кость за костью, не прорывая плоть и фиксируя погнутым доспехом.

Этому меня научили пыточных дел мастера, бывшие моими няньками. Человеческая плоть податлива, как глина, можно придать любую форму. Лучше всего получается с детьми... от вида их шедевров я мочился во сне ещё месяц.

Усатый потерял сознание исходя пеной изо рта, и в троном зале воцарилась тягучая тишина. Я выпрямился над изломанным, потерявшим человеческий вид телом. Огляделся, придворные дамы лежат на полу, мужчин заметно убавилось, а те, что остались прикрывают рты, сдерживая рвоту.

— Шут. — Позвал я не поворачиваясь.

За спиной зазвенели медные бубенцы, раздались торопливые шаги.

— Да, господин?

— Отвези этот мусор владельцу и передай, что я оценил красноречие. Скоро прибуду с визитом.

***

Маг смотрит на посла со смесью тошнотворного ужаса. Тело лежит в повозке на соломе, похожее на сломанную куклу. Глаза проворачиваются в орбитах, следя за мной. В них уже нет ненависти, только ужас. Я стою у телеги, сложив руки на груди, и наблюдаю, как в стороне вешают сопровождавших. Маг сглотнул слюну и посмотрел на меня.

— Господин, это действительно нужно? В смысле... он и так калека до конца жизни!

— Ты. Обсуждаешь. Мой. Приказ?

Я сохранил спокойствие в голосе, но каждое слово падает на мага, словно гранитная плита. Он сгорбился, втянул голову в плечи и замотал головой. На лице выступил мелкий бисер пота, а спустя мгновения руки распростёрлись над усатым, и с пальцев заструился свет.

Лечение специфическая штука, тем более магическое. Ничего не проходит просто так и само по себе. Если перелом не вправить, то кости срастутся под любыми углами, это был первый урок скульпторов плоти, что я получил. Довольно бесполезный, до сего дня. Пусть я и строю из себя героя в белом и на белом коне, но враги должны гадить под себя от одной мысли о сопротивлении.

Кости не срастутся мгновенно, магия не всесильна. Но пока шут довезёт это изломанное посмешище в открытой телеге, его увидят достаточно людей. А историю услышат и того больше.

Я выждал, пока раны и кожа зажили, оглядел подобие человека и кивнул.

— Надеюсь он говорить может?

— Если гортань не слишком пострадала... господин.

Я улыбнулся и положил ладонь ему на плечо, принудил посмотреть в глаза. Маг сжался сильнее и будто стал вдове меньше ростом.

— Скажи мне, парень. — Сказал я, хотя маг явно старше на добрый десяток лет. — Какой смысл в жестокости и что её делает чрезмерной?

— Я... я не знаю. Но это... — он указал на усатого, что теперь больше похож на осьминога, натянутого на поломанный манекен человека. — Это точно выше всякой меры!

Я покачал головой, добавил теплоты в улыбку и повысил голос, слегка, чтобы расслышали наблюдающие за отправкой.

— Жестокость — это инструмент, враги должны знать, что их ждёт и трижды подумать, стоит ли оно того. Один покалеченный спасёт от этой участи тысячи. Так что скажи: стоит ли страдания одного виннового спасения тысячи невинных?

— Я... наверное, да...

— Несомненно!

Я хлопнул мага по плечу, прижал его к себе и свободной рукой обвёл двор замка.

— Узурпатор был глуп и не понимал пользы жестокости, полагаясь только на ярость и смерть. Я же рождён править, с младых ногтей обучен повелевать. Так что скажи, кто лучше разбирается в управлении государством, я или твоя внутренняя мораль?

— В... вы...

— Именно! А теперь иди к Элиасу, у него найдётся для тебя работа. — Маг, услышав это, мелко затрясся, пришлось успокоить. — Не такая, будешь учить молодняк своей магии. Видят боги, твои заклинания самые полезные! Будешь имперским архимагом!

— Архимагом... — Глуповато повторил маг, и впервые на лице проступил луч света. — Архимагом?

— Ну конечно, давай, поторопись. Звёздный Ветер не любит ждать.

***

Управление государство влечёт за собой некоторые издержки. На столе передо мной лежит стопка бумаг высотой до потолка, как кажется. Каждый лист покрыт убористым текстом и одним кровавым отпечатком. Смысла в этом не больше, чем в росписи, так как я к магии неспособен. Дед же мог по оттиску крови убить. Так что отпечаток не более чем дань традиции.

Подписав очередной документ о присвоении титула, я закатил глаза и откинулся в кресле. С удивлением обнаружил полную луну, заглядывающую в окно. Ну что за дела...

У двери в кабинет на тумбе стоит поднос с едой, успевшей остыть. Два стража посапывают по обе стороны двери. Я взял поднос и в раздумьях вернулся за стол. Стоя, стопка бумаг уже не выглядит такой ужасной, а вот подписанные и прочитанные документы вызывают мрачное уважение к себе. Это же надо столько за день переделать и не сойти с ума.

Меч сиротливо прижимается к столешнице, отполированная частым хватом рукоять смотрит на меня с укором. Нужно было напоить мёртвую сталь кровью, но увы, план был другой.

С тарелкой холодного мяса в подливе повернулся к стене, на которой висит карта Новых Королевств. Неведомый художник явно не знал принципов картографии и смутно себе представлял понятие пропорций. Однако очень любил рисовать драконов. Проклятые ящеры обвили каждую гору и название, некоторые вовсе плещутся в реках. Однако сейчас достаточно и такого.

Я мысленно отметил полисы, принёсшие клятву верности, всего таких шесть. Думаю, они сделали это втайне от других, на всякий случай. Двадцать проигнорировали моё письмо, и семнадцать ответило угрозами. А среди них особо выделился благородный Жан. Какая удача.

Я взял, окунул палец в красный соус и облизнул, незачем портить карту, пусть и плохую. Жан граничит с несколькими крупными «королевствами», но что важнее у него отличные железные рудники. Видит Тьма, железо мне сейчас нужнее золота. Оружие и доспехи появляются не из воздуха, увы. Так что, Жан обязан умереть быстро и кошмарно, в назидание другим. Но как?

Позвать отродья из Крипты? Можно... но нет, все должны не только понимать, но и точно знать, что он убит мной. Я бросил в рот кусок мяса, красный соус капнул на подбородок. Повернулся к мечу и улыбнулся: время проливать кровь!

В былые дни Сквандьяр был воплощением ярости. Огромный, вечно обнажённый по пояс и блестящий от пота и чужой крови. В воинстве Света он выглядел... чужеродно. Его почитали, как могучего воина, но боялись, клеймив Жестоким. Ведь жестокость, это грань, позволяющая творить зло, оставаясь на светлой стороне. Однако, когда мы сходились в бою, я не видел человека, но демона.

Человек, стоящий передо мной даже, не похож на того «героя». Огромный, но как шар. Жирные сардельки рук лежат на вздутом животе, светлые одежды лежат свободно. А на лице играет широкая улыбка, ни дать ни взять встретил старого друга. Элиас смотрит на бывшего товарища исподлобья, но стоит позади меня и дышит... спокойно.

— Ах, Элдриан! — Выдохнула гора жира, и меня обдало запахами жареного мяса и каши. — Признаться, ты сильно изменился за эти годы... исхудал?

— Не могу сказать о тебе того же, Скван. — Пробормотал я, оглядывая старого врага.

Обычный человек не может набрать такой вес и быть способным не то что ходить, стоять! Сквандьяр же активно жестикулирует, а под слоем жира перекатываются пласты мышц. Словно под вязкими волнами проступают валуны. На одеждах красуются церковные символы, а на запястьях вспыхивают золотые браслеты.

Ваюна наблюдает за нами из руин, держа охапку цветов. Без страха, скорее с любопытством. Я покосился на Элиаса, уж не ловушка ли это? Нет, полуэльф спокоен, а руки далеко от Тени Солнца, спящей в ножнах на поясе. Сквандьяр вздохнул и хлопнул по животу, под тканью пошла волна:

— Что поделать, хорошего мужчины должно быть много, а я был лучшим в воинстве Света.

— Знаешь, я до конца не верил, что ты ударился в религию. — Заметил я, прикидывая, смогу ли одним ударом разрубить мясной рулет, заменивший «герою» шею. — Очень уж не похоже на тебя.

— А я до конца не верил, что ты отказался от борьбы. На тебя, похоже, не было. — Подметил Скван.

— О, я просто решил ударить в спину.

— А вот это вполне в твоём духе, заклятый друг.

Архисвященник улыбнулся, и, клянусь, между зубов у него торчит куриное крыло. На фоне огромных зубов оно кажется соринкой. Каскад подбородков тяжело колыхается от рвущегося наружу смеха. Мне приходится поворачивать голову, чтобы рассмотреть Сквана целиком — странное чувство... Впрочем, на разговор это не влияет. Либо он сейчас умрёт, либо мы договоримся. И видит Тьма, я не уверен, что лучше.

— Так зачем ты явился? — Спросил я, вздёрнув подбородок, иначе в глаза гиганта не взглянуть.

Тьма, да он не меньше Орсвейна!

Сквандьяр вновь широко улыбнулся и... опустился на колено, склонил голову. Земля под ним дрогнула, и на миг я испугался, что руины от сотрясения обрушатся на Ваюну.

— О, Величественный Император, Элдриан Первый, Великолепный. — Прогудел Сквандьяр. — Я, первосвященник новых королевств, наместник Света, приношу тебе клятву верности, как законному правителю!

Голос, разнеся над лесом, заглушая щебет птиц и шелест ветра. Кажется, даже я перестал дышать. Только за спиной, едва слышно, хихикнул Элиас. Лицо полуэльфа раскраснелось от усилий не заржать. А моя голова налилась расплавленным свинцом. Я строил планы скоротечной войны с мелкими королевствами, чтобы добыть голову Сквандьяра. А теперь он хочет стать моим вассалом! Тьма! Ненавижу, когда планы сбиваются!

Мёртвая сталь покинула ножны с потусторонним шелестом, Сквандьяр заметно напрягся, но головы не поднял. Серый клинок будто впитывает тусклый свет и сохраняет в себе, превращая в некротическое сияние. Я вгляделся в собственное отражение, искажённой полированным металлом. Крепче сжал рукоять и опустил меч плашмя на плечо «героя».

— Наз Сквандьяр. — Продекламировал я, ударяя по второму плечу. — Я принимаю твою клятву именами древних богов и первородных. Встань же, первосвященник империи.

Церемония лишена какой-либо официальность, но сильным мира сего он не требуется. Достаточно факта принесённой и принятой клятвы. Которую, впрочем, легко нарушить.

Скван поднялся с неожиданной лёгкостью, с треском расправил плечи и охнул, схватился за поясницу. На лице промелькнула горечь и боль.

— Мне надо лечь, срочно... — Простонал он. — Надеюсь у тебя найдётся подходящий диван и пара красавиц?

— Ты на них лечь хочешь? — Удивился я, а брови сами собой взлетели на середину лба.

— Да какое там, — с притворной обидой отмахнулся Скван. — Не родилась ещё такая женщина, что выдержит меня. А учитывая мой возраст, ей лучше и не рождаться.

— Мужское бессилие? — Спросил Элиас, становясь рядом со мной и ухмыляясь.

— Ага, — фыркнул Сквандьяр, потирая бок и кривясь, — будь у каждого такое, весь мир стал бы тесным... Я, знаешь ли, люблю женщин постарше. А когда тебе глубоко за сотню, сложно найти такую.

— У всего свои минусы. — Я кивнул. — Я-то ожидал, что проснусь в свободном мире, а гляди, герои оказались живучее тараканов.

***

Сквандьяр растёкся по дивану, словно ком слизи, обёрнутый в шелка. Одной рукой держит кубок-ведро, а другой окорок, которым и закусывает каждый глоток. За распахнутыми дверьми зала столпились новые придворные и уцелевшие старые. К счастью для них, они не имели никакого веса или власти при дворе. Людская декорация для замка. Элиас отправился проверять дела гвардии, а Ваюна возится с цветами.

В зале только я и Сквандьяр, с кучей слуг. Через новые окна в зал пробивается умирающий свет, смешивается с освящением масляных ламп. Лёгкие благовония переплетаются с густыми ароматами жареного мяса.

— Как же так вышло? — Спросил я, когда слуга, принёсший очередной поднос, удалился. — Я запомнил тебя другим...

— Возраст. — Фыркнул Скван и отшвырнул обсосанную кость в кучу, неуклонно растущую у дивана. — Я всегда любил деньги и власть, так что решил... ну знаешь, вкусить их плоды.

— Вижу, понравилось.

Скван хлопнул по животу и разразился громовым хохотом. Всё же, хорошо иметь такого союзника. Вроде и власти много, а в случае чего прирезать легко. Ну... если меч пробьётся через пласты жира. Лучше удавить, стальная гаррота отлично справится, а для Севана можно и шипастую использовать.

— Ещё бы не понравилось! Ты ведь тоже одурманен этим чувством, иначе, зачем бы убивал отца и деда?

«Ну, как оказалось, дед вполне себе жив. Если это слово вообще применимо кличу. Но с этим я разберусь позже, а пока нужно выжить».

— Боюсь не разделяю твою любовь к еде... друг.

— О, ты многое упускаешь. Ведь в чём суть каждой жизни, как не в еде и размножении?

«Ну, с этим сложно спорить».

Мы умолкли, когда в зал вошло несколько слуг, сгорбившихся под весом бочонка. Сноровисто поставили у дивана и выбили пробку. Рубиновая струя ударила в подставленный бокал и стала похожей на вырезанную из дерева. Если бы не наполняющийся кубок-ведро, я бы решил, что она вовсе застыла.

Следом за слугами явился шут и начал показывать фокусы, жонглируя и пританцовывая. Но убедившись, что нам это сейчас неинтересно, отошёл к Ваюне.

— И всё же, я-то не сомневаюсь в победе. Но откуда у тебя уверенность в успехе? — Спросил я, стоило слугам уйти. — Ведь если мы проиграем, ты потеряешь всё.

— Да... — Скван проглотил кусок больше головы быка, втянул воздух носом, с видом, будто вкусил амброзии. — Но, если победишь, я получу неизмеримо больше. Преосвященство всей империи! А я слишком много сражался против тебя и точно знаю, шанс есть.

— Спасибо. Действительно спасибо.

Ваюна выскочила из-за края видимости с венком из роз мёртвого серебра. Водрузила мне на голову и со смехом удалилась. Сквандьяр проводил её взглядом и тяжело вздохнул. Посмотрел на меня и добавил, стремительно мрачнея.

— На самом деле, есть ещё одна причина.

— Какая же?

— Месть. Ты не думал, почему только у Геора есть внуки?

— Мало ли. — Я пожал плечами. — Дети мерзкие, какой дурак вообще захочет их заводить? Вот отец решил, что хочет, и смотри, чем закончилось!

— Да... но, знаешь, с возрастом невольно задумываешься. А какого это, растить своё продолжение? Научить его тому, что понял за эти годы? Радоваться его успехам и осознавать, что ты сам продолжаешься в вечности вместе с бесчисленными предками... — Голос первосвященник стал низким и тяжёлым, как само бытье, налицо набежала густая и тень, и складки проступили с пугающей отчётливостью. — Еда и размножение, это суть наших жизней. А Егор лишил нас потомства! Понимаешь?! У нас не будет детей, не будет внуков, мы последние в своём роду! Но не он, о нет, Светоносный обзавёлся семьёй! За наш счёт! За мой, за Элиаса и Малинды!

— Думаю её это уже не беспокоит. — Пробормотал я, со странной горечью вспоминая последние минуты жизни Ветроногой.

Странное дело: я желал её смерти, но, зная, что она меня любила... Нет, не хочу об этом думать, а то ещё сомневаться начну. По взмаху руки слуги передвинули стол с картой и поставили, между нами. Я с кровожадным трепетом оглядел многочисленные флажки в долинах, вдоль рек и предгорьях. Города Империи, ставшие полисами и королевствами. Обширные и некогда богатые земли только и ждут, чтоб упасть мне в руки.

— В каких городах у тебя есть люди?

— Да почти во всех, — ответил Скван и облизнул блестящие от мясного сока пальцы. — Моё влияние сильно в долинах и предгорьях, там, где земля на имени плодородна, ведь без благословения они умрут от голода. Ты бы видел, как послы лебезят и задабривают каждый год. Считай, они уже у нас в руках!

«У меня. Нет никаких „нас“, власть не терпит разделения, она может быть только абсолютной.»

Вслух, конечно же, ничего не сказал, только кивнул. Да, это сильно облегчит дело, беда в том, что эти земли по большей части стратегически бесполезны. Всего два королевства с удобным расположением торговых путей. По чьим дорогам я могу быстро перебросить большое войско. Вот тут хороший замок, а здесь железные шахты. Но и только. Кузни, основные артерии и мастерские ниже по течению рек.

Пальцы мелко затряслись от желания ухватить эти земли. Вместе с людьми, получить их оружие и жизни в собственное управление. Но местные правители слишком независимы и сильны, чтобы испугаться одного моего имени. А моих войск не хватит добраться до них... по пути растеряю половину. Тогда в начале лета или весной, когда придут легионы Геора, они попросту сметут меня, как пыль со стола.

Я посмотрел на Сквандьяра и губы сами собой разошлись в волчьей улыбке.

— Священник, а ты знаешь, какое самое сокрушительное оружие в мире?

— Правда? — С неприкрытой иронией переспросил толстяк и вскинул бровь.

— Нет, правда, смешанная с оголтелым враньём. Чем более дикая ложь, тем сильнее урон. Так что мы расскажем людям... правду.

Конечно, я не могу честно рассказать своим людям причины свержения отца и деда. Жажда власти плохое оправдание в глазах плебса. Но, это всё можно приукрасить. Выставить себя героем, как я изначально и планировал. Ведь никто добровольно не будет служить Злу, все вынуждены рядиться в маски добра. Моя же маска обязана быть самой «белой» и прятать волчий оскал.

— Заинтриговал! — Сквандьяр приподнялся на локте, и внушительный живот, колыхаясь, перетёк на подушки дивана, подмял под себя и свесился через края, почти доставая пола. — Что же мы распространим?

— Ну, для начала, что это победил Империю, и что Геор хотел вырезать всех, убить всё воинство Света об мои войска, а потом занять место лича. Я же расстроил его планы, утопив в крови, а теперь, когда он вновь набрал силы, я вернулся остановить его раз и навсегда. Мол, я таким образом спасал всех людей от беспощадной тирании, выступив против отца и деда с одной стороны и против Геора с другой. А ты! — Я ткнул пальцем в Сквандьяра. — Выступишь гарантом моих слов!

Два десятка пар ног едва касаются дощатого помоста. Ступни вытягиваются, но большие пальцы не способны выдержать весь вес. Петля неумолимо затягивается, и к серому небу поднимается хрип. Толпа вокруг радостно вопит, в повешенных летят огрызки яблок и тухлые яйца. Забавно, ещё неделю назад им кланялись в пол и были готовы целовать в задницы. Впрочем, ничего удивительного, люди ненавидят всех, кто выше них.

Впрочем, меня это не касается.

Я ступил на лестницу помоста, и толпа разом умолкла. Единое, многоглазое чудовище уставилось на меня, с жадностью ожидая речи.

Палач, стоявший у края, чтобы летящий мусор не задел, опустился на колено и склонил голову. По справедливости, он должен висеть рядом с бывшей знатью — ведь и сам благородного рода. Но он палач: лицо скрывает красный колпак, иначе прохожие плевали бы в глаза.

Здешняя знать не признавала род палачей равными . Чуть выше простого быдла — не более того. А я даровал ему и шанс на уважение. Работы прибавится, а как следствие и влияния. Возможно, только возможно, он и его потомки избавятся от необходимости носить колпак.

Знатные особы танцуют в петле, извиваются словно черви на крючке. Выпученные глаза следят за мной, идущим вдоль ряда, а с губ срываются хриплые проклятья. Музыка для моих ушей! В толпе выделяется Элиас, острые уши спрятал под капюшоном, но рост и стать не спрятать. Полуэльф стоит, сложив руки на груди, следит за толпой.

Палач, когда я остановился в центре помоста, подошёл с корзиной. Вновь опустился на колено и протянул мне:

— Ваше Сиятельство...

Внутри на пелёнке лежит младенец, улыбается мне беззубым ртом и сучит ножками. Ну конечно, младенца не повесить, слишком уж комично будет смотреться, да и народ не поймёт. Но и оставлять в живых нельзя.

Это азбука здравого смысла. Свергнутый род нужно вырывать с корнем. Милые младенцы и красивые девушки, на которых рука не поднимается, в будущем приведут к войне.

Это неизбежно.

Я взял младенца в руки и поднял, держа между собой и толпой. Многоликое чудовище разразилось шепотками, скрипом зубов и радостным рычанием. Да, они знают, что я должен сделать. Они этого хотят. Только ребёнок не понимает ничего. Оно и к лучшему.

Тельце ничего не весит, ручки и ножки короткие и толстые. Голова же огромная и покоится на тонкой шее. Просто тряхни, и всё будет, конечно, он даже боли не почувствует. Я посмотрел в серые глаза младенца, сжал сильнее.

ТРЯХНИ!

Внутренний голос требует уничтожить, как и всё хрупкое. Тот самый позыв разрушать без причины, знакомый каждому с детства. Которому так сладостно подчиниться! Сжечь траву, разбить муравейник...

Однако, убив младенца, я признаю́ за его родителями право на власть. А ведь они болтаются у меня за спиной в петлях, как простые разбойники.

Губы раздвинулись, обнажая белоснежные зубы. Я вернул младенца палачу и провозгласил толпе:

— Сегодня мы казним узурпаторов, осмелившихся посягнуть на священные земли империи. Земли моих и ваших предков! Никто из них не уйдёт без суда, но дитя не выбирало рождаться в их роду. Пусть же оно искупит преступления предков верным служением трону! Королевский палач! Отныне это твой верный ученик, а также мой названный племянник!

Зверь-толпа разразился криками, вверх полетели шапки и здравницы.

— Слава Элдриану Великолепному! Слава Милостивому! Справедливому!

Я бросил взгляд на младенца. Везучий гадёныш, его братьев и сестёр, успевших научиться, говорить, вырезали и закопали в лесу.

Я повернулся к толпе, поднял руку в знак прощания и направился к лестнице. Элиас последовал за мной, но едва мы скрылись за стражниками, полуэльф фыркнул и плюнул в сторону.

— Надо было казнить гадёныша. — Сказал он и скривился.

— Элиас Звёздный Ветер? — Выдохнул, повернувшись к заклятому другу. — Ты ли это?! Помнится, сто лет тому ты клялся убить меня и за кратно меньшее!

— Я повзрослел. — Фыркнул бывший паладин Света. — Лучше уж запачкать руки сейчас, чем потом захлебнуться кровью.

— Да, ты прав. — Я вздохнул и развёл руками. — Но простолюдинам нужно подыгрывать, дать этой черни повод любить меня.

— Просто отдай им запасы вина из дворца. Всё равно этой дрянью только свиней поить.

С момента захвата города прошла неделя с лишним. Я совсем потерял счёт времени, засыпая за картой и ворохом писем. Под глазами успели набухнуть тяжёлые мешки, похожие на синяки пропойцы. Но что поделать, государственная деятельность — это непросто плюхнуться на трон и вкушать яства с красивыми женщинами.

Зато наслаждение от подчинения неописуемо! Лучше и слаще любого дурмана или красотки. Стоит мне шевельнуть пальцем, и тысяча мечей устремится к цели. А совсем скоро их станут миллионы! Всего на мгновение я вновь увидел себя в чёрных латах, во главе марширующего войска... Да, вот оно высшее удовольствие, которое может испытать мужчина!

За нами сиротливо следует карета, запряжённая вороной лошадью. На дверцах блестит мой новенький герб. Ну не такой уж и новенький, он был со мной на знамёнах Чёрного Легиона во время компаний на западе континента. Эх, хорошие были времена...

Может и не стоило предавать отца и с дедом?

Пф-ф! Увольте, даже победи мы, мне не быть никем выше принца. Так что сейчас, будучи королём одного города и десятка деревень, я знатнее себя прошлого. Да и чувствую себя... лучше.

Замок неуклюже нависает над городом и прячет в тени покатые крыши. На нас оглядываются прохожие, спешащие по делам, в лавках замерзают торговцы. Никто не привык видеть правителя посреди дня. Тем более того, кем пугали в детстве. Скажи им летом, что осенью будут кланяться Элдриану Тёмному, не поверили бы!

Элиас бросает косые взгляды на крыши домов и подворотни. Там среди теней мелькают силуэты тварей из глубин крипты. Нечестивые гибриды гоблинов и дворфов. Вот про этих и я бы не поверил осенью.

За каретой двигается гвардия чистокровных, потомков исконных жителей империи. Вчерашних разбойников, свято помнящих свои корни. Что им и окупилось с троицей. К серому небу подняты копья, тусклый свет рассыпается искрами на остриях. Чеканный шаг резонирует в брусчатке, и звук разносится далеко вперёд. Эх, воспоминания... даже Элиас предался им.

В конце концов, гоняясь друг за другом во главе армий, мы провели не один год...

— Говорят, правитель соседнего полиса лишился головы. — Невзначай бросил полуэльф. — Там сейчас такая свара за трон...

— Это хорошо. Пусть грызутся, а мы добьём победителя... Хотя... — Я задумчиво потёр подбородок, дёрнулся, обнаружив недельную щетину. — Пошли парочку человек подстрекать крестьян на бунт. Пусть, когда мы придём, нас встречают со слезами радости.

— Будет сделано. — Элиас слегка поклонился. — А может, сами ворвёмся и всех порубим?

— Шутишь? — Я скривился и кивнул на замок. — У меня королевство к войне готовить надо. Забыл, чью голову мы должны снести?

Полуэльф широко улыбнулся, а в глазах вспыхнул демонический пламень.

— Нет, этого я никогда не забуду. А ещё что мы сожжём эльфийские леса, а ушастых прибьём к деревьям обломками их же костей.

— Эй, вот последнего я не обещал! Но мне нравится ход мысли.

Бывший герой ухмыльнулся, но в глубине глаз осталась тьма. Ненависть, зародившаяся в момент предательства бывшими друзьями и теми, кого считал семьёй.

В замке чистота, разбитую мебель заменили новой, только выструганной. Коридоры пахнут древесной смолой и лаком. Слуги суетятся, как муравьи перед грозой. В малой зале старый шут развлекает Ваюну. Ведьмочка сидит за столом, заставленным вкусностями, и ест пирожное, наблюдая выступление.

Заметив нас, шут низко поклонился и отступил, пряча лицо. Названная дочь, соскочила со стула и с разбега врезалась в меня, обхватила и стиснула с неожиданной силой.

— Да ты никак скучала? — Посмеялся я, трепля непослушные волосы.

Девочка не просто ведьма, но мой гарант силы. Чудовище, подчинённое ей, уничтожило город над Криптой со всеми защитниками. Если понять, как использовать его намеренно, то никакая армия не устоит... Увы, секрет пока не поддался. Но ничего, такую силу лучше привязать к себе эмоционально.

— Да... — Пробормотала Ваюна. — Ты снова в кабинет?

— Ну, пожалуй, отдохну. Чем хочешь заняться?

— Дядя Элиас хотел показать руины в лесу.

Я повернулся к полуэльфу, вскинул бровь. Элиас улыбнулся и подмигнул. Что ж. Земли бывшей империи полностью состоят из руин, но раз он счёл эти интересными...

— Где же они?

— В лесу, не так уж далеко.

Я кивнул, судорожно припоминая старые карты. Дед настроился множество всякого по всем землям, далеко не всё сломалось за прошедшие годы. Вспомнить только абсорбатор газа на озере.

— Что ж, почему бы и нет? Давно хотел прогуляться на свежем воздухе.

***

Выезд короля на отдых — мероприятие сложное. Увы, власть имущий не может просто пойти погулять вне дворца. Требуется брать с собой целую армию людей, среди которых солдат меньше всего. Остальное — прислуга и подхалимы.

К счастью, я не совсем король, а всех старых подхалимов повесил. Новые ещё не появились. Так что удалось выехать из города втроём, оставив во дворце гвардию. Лес принял нас, как старых знакомых. Укрыл ветвями от дорожной пыли и ветра. Кони замедлились, осторожно ступая по звериной тропе и фыркая. Ваюна сидит впереди меня, свесив обе ноги слева, и держится за сбрую.

Элиас покачивается на гнедой кобыле, и пятна света скользят по его лицу, перескакивая с макушки на спину, и на круп. В лесу пахнет живицей и перегноем. Ветви деревьев сплетаются над нами, образуя живой коридор.

— И всё же, что за руины? — Спросил я.

Ёрзая в седле, я оглядываюсь, пытаясь разглядеть приметы между деревьев. Но лес умеет хранить тайны, а их у него — сотни. Элиас лишь усмехнулся и кивнул.

— Погоди, скоро увидишь. Тебе понравится!

— А мне? — Подала голос Ваюна.

— О, тебе наверняка.

Тропа свернула, а мы продолжили ехать вперёд. Вскоре Элиас спешился и стреножил коня. Животное тревожно ржануло, ткнулось носом в плечо. Полуэльф похлопал по шее, шепнул на ухо и ткнулся лбом в лоб. Я просто накинул повод на ветвь, спустил «дочь». Ведьмочка отряхнула платье от налипшей шерсти и блестящими глазами воззрилась на чащу.

Элиас раздвинул кусты. Среди деревьев, окутанные сумраком, возвышались обрывки стен. Мох и плющ облюбовали древние камни, а вместе с ними — нечто, чего я не ожидал увидеть в лесу.

Цветы. Мясистые бутоны слишком яркие и радостные для такого мрачного места. Ваюна шумно выдохнула и поспешила к руинам, пожирая цветы взглядом. Я же остановился, глядя на невзрачные и серые цветки с металлическим отливом.

Тусклый свет рассыпается искрами по их лепесткам, а если вынести на городскую площадь... Я сглотнул. Не может быть! Розы Мёртвого Серебра! Чудо ботаники, чьи лепестки рассыпали под ноги во время триумфальных шествий в столице. Смешивали с лепестками алых роз, и сияющей облако окутывало войско, ступающее по белым плитам.

А ещё их запах прекрасно скрывал смрад гнилой плоти. Самое то, если твоя армия состоит из нежити наполовину, а триумф выпал на разгар лета.

— Я даже не думал, что они сохранились. — Пробормотал я, оглядывая руины оранжереи.

— Не просто сохранились. — Элиас указал на серые розы. — Они вытягивают мёртвое серебро из почвы.

А вот это вспышкой озарило сознание. Мёртвое серебро настолько же ценно, насколько и ядовито. Руины столицы до сих пор считаются проклятыми из-за его обилия в земле и пыли. А мародёры, промышляющие там долго, не живут. Но цена и полезные свойства перевешивают опасность. Мёртвое серебро стабилизирует магию, позволяет ей не рассеивается десятки лет.

Дед вживлял мёртвое серебро в свои кости. Оно же помогло мне и убить отца... но, проклятье. Я замотал головой, поражённый открывшимися перспективами. Очищение пашен, сбор серебра из лепестков и наращивание магического потенциала. Мне нужен маг. Определённо и один даже есть на примете...

— Но это лишь бонус. — Сказал Элиас, откашлялся в кулак. — Настоящая причина ждёт нас внутри.

— Что?

— Не «что», а кто. — С хитрой улыбкой ответил Звёздный Ветер. — Сквандьяр!

Война — дело муторное и донельзя скучное в организации. Я склонился над картой во весь стол и, сдвинув брови, перевожу взгляд по десяткам и сотням булавок-флажков. Силы Света разорвали империю на сонм мелких королевств, княжеств и полисов. Под моей рукой далеко не самое крупное, но удобно расположенное. В стороне шут развлекает Ваюну, и девочка хлопает в ладоши, радостно улыбаясь. Тёплый осенний ветер задувает в распахнутые окна и приносит запахи гари и перестук молотков. Город спешно восстанавливают после пожарища. С улиц вытирают затвердевшую смесь крови и пепла, а на башнях вешают свежие знамёна Элдриана Великолепного. То есть мои.

По совместительству это знамя Тёмной Империи, но ведь я наследный принц, имею право. Хотя нет, теперь я король. Голову давит золотая и совершенно безвкусная корона. Верный меч из мёртвой стали лежит на столе и прижимает карту, не давая сквозняку утянуть.

Двое рабочих ставят новое окно, вместо того, через которое выпорхнул прошлый монарх. На меня стараются не смотреть, а лица блестят от пота. Из коридора доносятся зычные, исполненные силы и командного духа, выкрики Элиаса. Полуэльф и бывший Герой Света носится по дворцу, крепя оборону и выравнивая вертикаль власти. Судя по злобным ноткам и рыку — через силу.

Страх первых дней выветрился, и теперь наша власть не устойчивее стула с двумя ножками. А это без учёта грядущей войны со Святыми Землями и большей частью соседей. Среди которых затаился герой Сквандьяр. Пусть боров и оставил боевой топор, но монашеская ряса дала ему в разы больше силы и власти.

Я выдохнул сквозь стиснутые зубы. Ну насколько же было бы проще, сдохни Герои от старости, как полагается людишкам? Я что, зазря столетие провалялся в магическом сне, как безродная девка из сказок? Проклятье! Ну ничего... Ничего!

Теперь один из них, Элиас, работает на меня с той же яростью и рвением, с которым пытался меня же убить в прошлом. Сквандьяр затаился в Святом Городе, а Малинду мы и вовсе убили. По сути, остался только... Я вздохнул и отошёл от карты, покрытой торопливыми метками, пошёл к окну, распахнутому настежь. По пути потрепав названную дочь по волосам. Встал, заложив руки за спину и наблюдая за городом под замком. В свете умирающего солнца он кажется таким спокойным, тихим. Даже не скажешь, что всего неделю тому горел и обливался кровью. Ничего. Скоро все мои враги будут гореть и обливаться кровью, уж это я гарантирую.

Да даже союзники, ведь Геор Светоносный собирает войско.

Последний из Великих героев, «сокрушитель» Империи и попросту король Старых Земель. Мой заклятый враг. Пожалуй, единственный, кто стоит внимания в схватке один на один.

Дверь за спиной распахнулась, и в тронный зал вошёл Элиас в командирских латах. Волосы бывшего алкаша и героя оттянуты назад и прилажены помадкой. Отчего острые уши видны во всей красе. Острый взгляд метнулся по комнате, остановился на мне, и латная перчатка грохнула по груди. Полуэльф обозначил поклон и рыкнул.

— Я удивлён, что их не захватили раньше! Расхлябаны, оружие в плохом состоянии, а оружейная... да там половины из оружия нет! Записи не обновляли поколение!

— Ну, нельзя их винить за это. — Сказал я, полуобернувшись и улыбаясь. — Но кладовщика и оружейника повесь на главной площади.

— Уже! — Фыркнул Звёздный Ветер, бросил острый взгляд на работников, и те втянули головы в плечи, как черепахи. — Заодно и всех их родных до третьего колена.

— Ух... — Я покачал головой, едва сдерживая расширение ухмылки. — Какая жалость, ведь столько домов и земель освободилось, как же они будут бесхозными?

— О, — в тон протянул Элиас. — К счастью, у нас много способных и безземельных. Но вот что делать с драгоценностями и золотом? Ума не приложу...

— Друг мой, от золота одни беды, следует его потратить и раздать нуждающимся! Список нуждающихся на столе.

— А может, ещё... ну знаешь, соседям помочь? Я слышал, там многим нужно золото и обещания.

— Само собой, они в списке.

Как и говорил, подготовка к войне муторное и скучное занятие. К счастью, у меня есть чем его... обинтересить. Не каждый согласится воевать против того, чьим именем пугали всё детство. Против истинного наследника Тёмной Империи, человека, по чьей воле кровь собиралась в озёра и багряные реки. А это открывает широкое поле для коварства, предательства и интриг. Ах, обожаю.

Я кот в амбаре, полном крыс. Выживут лишь те, кто сам задуши товарищей и принесёт мне. На самом деле, их я тоже съем, но потом. Скоро начнётся сезон дождей, дороги размоет, и никакая армия не пройдёт. Первые крупные битвы разродятся зимой, а армия Геора прибудет только летом. Времени у меня почти год, так и тянет расслабиться... увы, это чудовищно мало.

Мне предстоит за зиму объединить разрозненный осколки империи! Сплотить и подготовить к войне против лучшей армии мира, которую ведут Герой и Святые. Задачка ещё та...

— У тебя рожа такая сейчас... — Прервал размышления Элиас.

— Какая?

— Счастливая, аж мерзко стало.

— Просто я думаю, как сделать этот мир лучше.

— При помощи массовых казней и террора?

— А можно иначе?

Элиас посмотрел на город, но взгляд унёсся далеко за горизонт к землям эльфов и старым королевствам. Лицо затвердело, и на миг передо мной оказался тот самый пропитый алкоголик, что швырял бутылки в статуи героев. Преданный друзьями, отвергнутый родичами, никому не нужный и разочаровавшийся в мире. Звёздный Ветер покачал головой.

— Нет. Только так и можно.

— Вот и чудненько, пойдём посмотрим, кому следующему причинить справедливость.

Я подтолкнул заклятого друга к столу, а сам посмотрел вниз, во двор. Бывшие крестьяне, ведущие род от коренных жителей империи, устраивают свои порядки. Ведо́мые пересказами родственников о службе тёмному властелину. То есть, моему деду, ну а теперь мне.

Тень в дальнем углу колеблется, как воздух над костром. Я похлопал Элиаса по плечу, двинулся туда. Тьма слишком густая, чтобы быть естественной, в нос кольнула запахом крови и камня.

— В мой кабинет. Живо. — Сказал я, одними губами.

Тьма не ответила, но опала и будто втянулась в щель меж камнями. Нет, никого тут не было, но меня услышали. Шут увёл Ваюну завтракать, а работники замазывают щели густым раствором. Я зашёл в кабинет за троном, он же спальня и столовая. Бывший король использовал комнату как... бордель. Но теперь об этом напоминает разве, что красный шёлк на стенах. Единственное окно освещает книжный шкаф и массивный стол из морёного дуба. Столешница скрыта за стопками бумаг и писем, на правой стороне громоздятся пустые чернильницы, в одну воткнут стальное перо. Массивная печать лежит на боку, почти чёрная от густой краски на резной части.

Я прикрыл дверь и сказал, поворачиваясь к пустому углу:

— Говори.

Темнота выплюнула мелкое существо в чёрных тряпках, впрочем, не скрывающих зелёные уши, шириной в ладонь. Помесь гоблина с дворфом низко поклонилась и достала мешок. Низ которого почти чёрный от свернувшейся крови.

— Господин... это наш подарок вам в честь празднования вашей великой победы и заверения в верности вам.

— Чья?

Я кивнул на мешок, очевидно, там голова. А раз подарок, то... вдруг Сквандьяр? Гоблин подошёл, кланяясь на каждом шагу, и распахнул мешок. Изнутри на меня взглянули стеклянные глаза, рот перекошен в застывшем вопле, а лицо искажённо гримасой ужаса.

— И кто это такой... был?

— Единственный наследник соседнего королевства. — Прошипел гоблин и улыбнулся. Зубы у него мелкие и треугольные, со следами ритуальных спилов. — Он кричал, так кричал! М... музыка для моих ушей!

— Хороший подарок. — Я кивнул, но брать мешок не стал. — Чудесный, передай старейшинам, что я хочу устроит галерею трофеев на нижних этажах Крипты. Головы моих врагов и прочие сувениры, пусть эта будет первым экспонатом. Засушите или забальзамируйте. Оставляю это на выбор ваших мастеров.

— О, господин! — Дрожа от возбуждения, протянул гоблин, упал ниц и протянул ко мне ладони, — Это великая честь! Всё будет исполнено, и ни один трофей не будет... утрачен!

Когда он растворился в темноте тайного хода, я брезгливо тряхнул кистями. Ну что за дикари! Ладно, пока можно мириться с их существованием, тем более полезны.

***

Орсвейн преклонил колено перед алтарём, склонил голову, будто пряча лицо от золотых изваяний Святых. Взгляды безжизненных глаз пронзают его, лишённого Света. Поражение суть позор. Он должен был умереть тогда, на самом дне Крипты. Однако он жив и обесчещен, как побитая собака под дождём.

Впервые в жизни гигант чувствует себя слабым. Мерзкое чувство, хочется прыгнуть грудью на меч! Неужели люди живут вот так постоянно? Осознавая собственную ничтожность? Слова молитвы не идут на язык и гигант просто потрясает сцепленными ладонями, то и дело ударяя по лбу. Мысленно взывает к богам и Свету, просит благословения и силы, чтобы отомстить и вырвать ТЬМУ из самых основ этого мира.

Боги молчат, молчат Святые и сам Свет.

Никому нет дела до неудачников, не оправдавших доверия. НИКОМУ.

Орсвейн с лёгким ужасом осознал, что ему самому едва ли есть дело до себя. Он будто смотрит со стороны, не желая признаваться в проигрыше. Ведь он не мог проиграть.

За спиной распахнулись врата молельного зала, подошвы застучали по мраморному полу. Звук мечется меж колон, отражается от сводчатого потолка. Раньше никто бы не решился помешать ему молиться... раньше. Всё это было раньше. Шаги приближаются, наглые и раздражающие. Орсвейн зарычал, пусть он и проиграл, но сломать шею может любому человеку! Медленно повернулся, в груди зарождается вопль ярости, никто не смеет мешать его уединению!

Свет резанул по глазам, и гигант отпрянул, закрываясь рукой. К нему приближается мужчина в белых одеяниях, гладковыбритый и утончённый. Похожий на самого Геора в молодости. Глаза источают чистый, исполненный силы, Свет.

— Ах, ты не в духе, младший брат?

— З... зачем явился?!

— Ну, как же я мог оставить такое без внимания? Ведь старшие обязаны защищать младших, разве нет?

— Я и сам справлюсь!

— У тебя был шанс.

Свет вспыхнул ярче тысяч солнц, и Орсвейн рухнул на ступени перед алтарём. Старший брат наступает, и давление Силы вминает гиганта в мрамор, кожа на предплечьях краснеет и покрывается мелкими пузырями. За два шага до того, как Орсвейн вспыхнет, брат остановился и покачал головой. Сияние опало, став мягким и даже ласковым.

— Брат, ты пойдёшь вместе с Геором, это великая честь. А я разберусь с выскочкой из прошлого.

— Но зачем тогда я...

— Я прижигаю рану, а ты вырываешь Зло и Тьму. В этом ты лучше нас всех, прими свой долг и судьбу.

— Я хочу его убить! Я! ОН МОЙ!

Орсвейн поднялся и тут же рухнул на колени, ноги мелко дрожат, и слабость растекается по телу. Старший встал над ним и с нежностью взял за подбородок.

— Орс, ты и сам поднимешь, что это правильное решение. Умерь ярость, возьми контроль над собой. Ты проиграл только из-за отсутствия самодисциплины.

— Я...

Орсвейн уткнулся в грудь брата и... заплакал. Да, это всё только его вина, и он... исправится. Однако видят боги, сейчас он желает брату только смерти. Так хочется обнять его и сжать до хруста и красных брызг! Но ничто в этом мире не способно убить святого.