Генерал-полковник в отставке Волынцев умирал в отдельной палате госпиталя имени Бурденко. Тело, изношенное тремя инфарктами и Афганом, уже не слушалось, но сознание оставалось ясным, как осенний воздух после дождя. На экране телевизора, приглушённо бубнящего в углу, шёл концерт к 9 мая. Пели «Журавлей». Вокал – бархатный, проникновенный, народной артистки Ларисы Вольской.
«Лёгкая у неё жизнь, – подумал Волынцев без злости, с усталой отстранённостью. – Вся война – в патриотических песнях. Выходит, улыбается, принимает цветы. А мы-то… кости на перевалах оставляли».
Он вспомнил полигон в Капустином Яре, рёв двигателей, землю, содрогающуюся под сапогами. Ответственность, которая жгла изнутри сильнее самого крепкого спирта. И в этот момент его сердце, крупное, изношенное, сделало перебой.
В это самое время за кулисами Концертного зала имени Чайковского Лариса Вольская, только что спустившаяся со сцены под гром оваций, стояла, опершись о холодную стену. В глазах плясали тёмные пятна. Врачи шептали что-то про «крайнее истощение». Она махнула на них рукой в драгоценном перстне. Нужно было готовиться к «Смуглянке».
Ей вдруг, с невероятной ясностью, вспомнился тот вечер в далёком 63-м. Выпускной в консерватории. И два предложения: от худрука филармонии и от красавца-лейтенанта Виктора, звавшего замуж и в гарнизон. Она выбрала сцену. Он стал генералом. Слышала, что жив, болеет. И сейчас, чувствуя, как подводит её когда-то неутомимое горло и ноет сердце, она подумала о его жизни. О жизни, в которой всё чётко: приказ, выполнение, враг, друг. Твёрдая, как камень, прямая, как штык. Неужели она когда-то посчитала её скучной?
«Он защищал что-то реальное, – прошептала она, глядя на своё отражение в потускневшем зеркале гримёрки. – А я? Я защищала призраков. Настроение. Память, которую сама же и создавала из нот».
В палате госпиталя экран мерцал. Волынцев видел крупным планом лицо Вольской. Удивительное лицо. На нём была не улыбка, а лёгкая, почти неуловимая гримаса боли. И в этой боли было что-то до глубины души знакомое. Боль человека, который тоже отдавал приказы. Себе. Выйти на сцену. Спеть. Улыбнуться. Когда внутри – пустота и тихий ужас.
«Да мы с тобой, сестра, из одного полка, – едва оформилась мысль в его сознании. – Только ты без оружия в атаку ходила».
Его взгляд затуманился. Звуки госпиталя отдалились. На экране Лариса Вольская брала высокую, чистую ноту в финале песни.
За кулисами, положив руку на грудь, чтобы унять колотьё, артистка вдруг почувствовала не пронзительный страх, а странное, всезаполняющее спокойствие. Будто слышала отголосок далёкого, мощного залпа, эхо которого настигло её только сейчас.
В госпитальной палате прямая линия на мониторе издала протяжный писк. За кулисами Лариса Вольская тихо, по-девичьи, вздохнула и опустилась на скрипучий стул гримёрки, будто только что закончив свой самый сложный концерт.
Они ушли почти одновременно. Генерал, так и не решив, чья жизнь была правильней. Артистка – так и не поняв, кто из них нёс более тяжёлую ношу.
Где уже не было ни оваций, ни приказов. Только тишина, в которой наконец отзвучали и шёпот за кулисами, и грохот на полигоне.
Уолтер Вашингтон Уильямс — уроженец Миссисипи, в годы гражданской войны фуражир Техасской бригады генерала Джона Белла Худа. Был признан последним ветераном-конфедератом, и умер в возрасте 117 лет, глядя на флаг Конфедерации и покуривая сигару.
По другой версии:
Статус Уолтера Вашингтона Уильямса как последнего ветерана Конфедерации остаётся исторически спорным из‑за противоречивых данных о его возрасте и военной службе. По данным переписи 1860 г. ему было 5 лет (1854 г.р.). Хотя, есть вот такая могила....
P.S. Организация "Верховное командование Конфедерации" (The Confederate High Command), базирующаяся в Сент-Питерсберге, штат Флорида, присвоило Уильямсу звание почётного генерала.
Долго думала, как поступить дальше, и решила, что всё-таки вперед расскажу о Корее на примере короткой сказки и тем самым закрою основной список произведений про VI век. На роман Чхве Сагю так и не насобирала пока, но, если насобираю, то о нём расскажу доп.заметкой позже, после заметки об объединении Китая. Напоминаю, что историческую часть читать не обязательно, но полезно и иногда даже интересно.
(Судя по головному убору, это всё-таки корейцы. А надпись на китайском - потому что хангыль (корейская письменность) появился только в XV веке)
Итак, что мы знаем о раннесредневековой Корее? Было дело, я упомянула, что на территории современной Маньчжурии, севернее Корейского полуострова, существовало с II по V века государство Пуё, которое стало одним из прародителей будущих корейских государств (вот тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 69.2. «Предание о людях ва» и «Записки о поисках духов»). Так, например, Когурё, о котором речь пойдёт сегодня, изначально носило название «Чольбон Пуё», а его сосед – Пэкче – с 538 до своего конца в 660-м называлось «Намбуё» (т.е. Южное Пуё).
Собственно, в какой-то момент Пуё стало вассалом Когурё, и они вместе боролись против государства народа мохэ – Уцзи. Из-за того, что Пуё ослабло, его правитель, похоже, попросил защиты у Когурё, и так Пуё потерялось свою независимость, став частью владений более сильного соседнего государства. Кстати, о Когурё.
Традиционно считается, что возникло Когурё ещё в I веке до н.э., основателем, если верить «Самгук саги» был Ко Чжумон (Тонмёнсон), беглый принц из Пуё, а потом его старший сын Юримён-ван, который перенес столицу в Хвандо (предполагают, что это было на месте современного Цзианя в КНР). Кстати, интересный факт – современное название Кореи произошло от названия более позднего государства – Корё, а то, в свою очередь, в упрощенной форме заимствовало именно более раннее название страны – Когурё. И ещё брат Юримёна, Онджо, будто бы бежал потом на юг полуострова и там основал Пэкче. Так что по полулегендарным сведениям оба правителя были современниками китайского узурпатора Ван Мана (г.ж. 45 до н.э. – 23 н.э.), разделившего своим правлением эпоху Хань на Западную и Восточную.
(Памятник Тонмёну)
Трудно сказать, что из этого правда, а что нет, но что-то, похоже, правдиво. Считается, что реальная экспансия Когурё началась при её третьем правителе – Тэмусин-ване (ок. 18-44), который стал завоёвывать территории земель отколовшихся от некогда сильного Пуё. В дальнейшем когурёсцы не раз схватывались с ханьцами – и во времена Ван Мана, и во времена Восточной Хань, и потом во времена Троецарствия (например, они цапались с Вэй), а позже воевали ещё и с сяньбийцами. Но, честно говоря, там всё путано-перепутано, поэтому, вопреки своим обыкновениям, я не стану подробно рассказывать об этом периоде. Может, однажды я что-то найду или сделаю вид, что «Самгук саги» – это тоже своего рода художественный источник, и расскажу об этом периоде подробнее, но сейчас воздержусь.
Поистине важное и интересное начинается со времен 19-го вана Когурё – Квангэтхо Великого (391-413). О его временах рассказывается в романе современного русскоязычного автора, которая пишет под псевдонимом Ли Тэмуль – «Дерево красной птицы», но скажу честно, я с трудом осилила лишь ознакомительный фрагмент и продолжать мне как-то не захотелось. Ничего другого пока не нашла, чтобы этот период проиллюстрировать, но кратко расскажу – похоже, именно при нём остатки Пуё попали в вассальную зависимость от Когурё, он надрал задницы воинам из Пэкче, хотя их правитель, Асино, якобы запросил военной помощи у правителей Ямато, бодался с сяньбийцами Поздней Янь и киданями, провёл многие реформы и способствовал распространению буддизма в своей стране.
При его сыне, Чансу (413-491), была перенесена столица из Хвандо в нынешний Пхеньян (считается, что это произошло в 472-м году), а при его внуке, Мунджамёне (491-519), как я и сказала, Когурё присоединило остатки Пуё. После Мунджамёна правили его сыновья – Анджан (или Анчан, 519-531), а после его убийства Анвон (531-545), причем некоторые признаки указывают на то, что тогда в стране происходили смуты. А ещё, похоже, в те времена укрепился союз южных соседей Когурё – Пэкче и Силла, что помешало когурёсцам продвигаться на юг, и создало на полуострове какой-никакой баланс сил.
(Развалины Хвандо)
А ещё Анвона, походу, тоже кто-то проклял, потому что в годы его правления произошла туева хуча всяких бедствий – и наводнения, и засухи, и землетрясения, и эпидемии, и даже нашествие саранчи. Короче, всё, что вы можете вообразить, почти всё случилось. Только что вулканы не извергались. Такое тоже было, но потом. А, кстати, Анвона, походу, тоже убили, потому что его королевы между собой переругались из-за того, чей сын станет новым ваном, и устроили mortal combat по этому поводу.
Победителем остался-таки его старший сын, ставший новым правителем под именем Янвона (545-559). И, если коротко, дела при нём в Когурё тоже шли так себе. Он отремонтировал несколько крепостей и пытался бычить на Пэкче, но в итоге замысел его провалился, а потом южные соседи пришли уже к нему. И так эта байда тянулось всё его правление. Про Янвона же написана в англовики забавная байка (хз, насколько это правда, но не могу не привести, уж больно угарно звучит): в 553 году император Северной Ци Вэньсюань (526–559) отправил посла Цуй Лю в Когурё с просьбой о возвращении китайских подданных, бежавших от смуты конца Северной Вэй. Янвон отказал, и это так выбесило посла, что тот якобы ухитрился сбить вана Когурё с его сидения, и испуганный ван тут же взял все свои слова назад и вернул пять тысяч семей беглецов в Ци.
В остальном ничего интересного не могу про него добавить, кроме того, что он был отцом и дедом героини сегодняшнего поста. В 559-м году Янвон умер, и на трон Когурё взошёл Пхёнвон (559-590). Как понятно из всего ранее сказанного страна досталась ему в весьма расшатанном состоянии, поэтому работы в качестве правителя у него было поле не паханое. Кстати, он принимал меры для развития сельского хозяйства и шелководства в стране, а также сократил расходы на придворную кухню. Кроме того, для укрепления позиций Когурё он стремился поддерживать дипломатические отношения с последними китайскими государствами эпохи Северных и Южных династий, а потом и с возникшей на их месте объединенной империей Суй (589-618), при этом на время его правления пришёлся распад союза Пэкче и Силла, поэтому на южных рубежах тоже было спокойно. Но спокойствие это было недолговечным и обманчивым, и Пхёнвон готовил свои войска к новой войне. На его время серьёзных конфликтов не пришлось, и, похоже, его меры дали свои плоды.
(Предполагается, что это гробница Пхёнвона. У его потомков и предков были похожие)
Когда обострились конфликты с другими корейскими королевствами, и империя Суй начала агрессивную экспансию, ван Ёнъян (590-618), сын Пхёнвона, был готов к борьбе и успешно отражал атаки на всех фронтах. И, возможно, именно в тех войнах отличился и пал генерал Ондаль, муж сестры Ёнъяна, принцессы Пхёнган (ум. 595), о которой и повествует сегодняшняя сказка
«Дурак Ондаль и принцесса Пхёнган»
Время действия: VI век, ок. 550-595гг.
Место действия: Когурё (современная КНДР и частично Республика Корея).
Интересное из истории создания:
Это народная сказка, и как у всех народных сказок у неё, понятное дело, несколько вариантов, но расходятся они только в деталях. Суть остается прежней. Я эту историю изначально видела под оригинальным названием «바보 온달과 평강 공주» («Babo ondalgwa pyeongang gongju»). К слову, сказка входит в сборник сказок «Once Upon a Time in Korea: An Elementary Reader», написанный человеком по имени Ин Ку Ким-Маршалл, преподавателем корейского языка. Кроме того, как я и сказала, по мотивам этой сказки писались и полноценные художественные произведения («Река, где восходит луна»), а по ним, в свою очередь, снимали дорамы. Впрочем, история эта столь популярна, что фильмы снимали и по самой сказке – например, в КНДР в 1986-м году сняли фильм «Сказание об Ондале».
(Кадр из этого фильма, кстати)
О чём:
Если не учитывать детали, то суть сводится вот к чему. У короля Пхёнвона было три сына и дочь, принцесса Пхёнган. Когда она была совсем девочкой, то часто плакала, и отец, чтобы она перестала, говорил ей, что если будет такой рёвой-коровой, он не станет ей искать приличного мужа, а отдаст за «дурачка Ондаля». Ондаль дураком вовсе не был, просто был очень беден, неказисто выглядел и, возможно, странновато себя вёл, что и сделало его чем-то вроде местного «городского сумасшедшего» и пугалки для непослушных девочек. И от этого тем более не понятно, почему, достигнув брачного возраста, принцесса вдруг заявила то, что заявила…
Отрывок:
Привожу фрагмент из перевода А. Троцевича.
«Ондаль жил во времена когурёского государя Пхёнгана. Лицо у него было худое, в уродливых морщинах, но он был приветлив и чист душой. Семья Ондаля жила в крайней бедности, и он нередко побирался, чтобы прокормить мать. Ходил он в ветхой одежде, стоптанных сандалиях. Люди, завидя его, кричали:
— Эй, Ондаль-дурачок!
Младшая дочь государя Пхёнгана любила поплакать. Государь даже говаривал в шутку:
— Я скоро оглохну от твоего плача! Будешь такой плаксой, не видать тебе достойного супруга! Отдам тебя за дурака Ондаля!
Когда принцессе исполнилось дважды по восемь лет, отец пожелал выдать её за сына вельможи Ко, но дочь сказала:
— Вы-то и знай твердили: отдам за дурака Ондаля! А теперь изменяете слову? Своих обещаний не нарушают даже простолюдины. Можно ли так поступать вам?! Не зря ведь говорят: «Государево слово не игрушка!» Ваше повеление неправильно, и я не решусь исполнить его.
Тут государь в гневе вскричал:
— Ты противишься воле отца, значит, ты мне больше не дочь. Живи теперь, где хочешь.
Принцесса надела пониже локтя десять драгоценных браслетов, вышла из дворца и побрела куда глаза глядят. По дороге она у кого-то спросила, где дом Ондаля. Подойдя к дому, принцесса увидела его старую слепую мать. Она приблизилась к ней и, поклонившись, спросила, где Ондаль. Та говорит:
— Мой сын беден и низкого рода, где ему водиться со знатными людьми! А от вас, я слышу, так и льется дивное благоухание. Я дотронулась до ваших рук — они мягкие, ровно шёлк. Вы, верно, из самых благородных в нашей Поднебесной и попали сюда не своею волей, а по злому навету? Сын мой в лесу, он до того оголодал, что пошёл нарезать коры от вяза.
Принцесса долго ждала, а Ондаль всё не возвращался. Тогда она сама пошла за ним и у подножья горы увидела Ондаля. Она рассказала ему о себе, но он сердито сказал:
— В таких местах не ходят молодые девицы. Ты наверняка не человек, а лиса! Не смей подходить ко мне!
И он быстро ушел от неё и ни разу не оглянулся. Принцесса вернулась одна и провела ночь возле дома Ондаля.
Наутро она пришла к его матери и всё о себе рассказала. Ондаль было заколебался, но все же решил отказать ей. Мать снова сказала:
— Мой сын низкого рода, он не пара для знатной девушки, мой дом беден — разве это жилище для высокородной жены?!
Принцесса на это ответила:
— В древности говорили: «Даже горсточку зерна стоит смолоть, и лоскуток стоит пустить на шитьё!» Если мы душами сродны, то разве нужны богатство и знатность, чтобы соединиться?
Она продала драгоценные браслеты, наняла слуг, купила землю, утварь и скот,— так они завели хозяйство. Но сперва они купили коня. Она при этом сказала Ондалю:
— Смотри не покупай коня на базаре, обязательно купи царского коня, которого пустили на продажу за немощь. Мы потом обменяем его, вот увидишь!
Ондаль так и сделал. Принцесса сама кормила коня, он день ото дня жирел и набирался сил.
В Когурё весною в третий день третьей луны устраивали охотничьи игры на Ляодунском холме. Ловили кабанов, оленей и приносили их в жертву Небу и духам гор и рек.
Когда настал этот день, государь вышел к охотникам, с ним были придворные и начальники всех пяти ведомств. Тут на собственном коне выехал Он-даль. Он скакал впереди охоты и зверей изловил больше, чем другие. Государь велел ему подойти и спросил имя и откуда он родом, а услышав ответ, весьма удивился…».
(Вроде как памятник генералу Ондалю и его супруге принцессе Пхёнган возле холма Ачасан в Сеуле)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Должна признать, я не то что бы очень хорошо знакома с историей и культурой Кореи. Возможно, отчасти именно поэтому мне и было интересно прочитать эту сказку. Для меня, хотя чего-то эдакого в ней не было, и многие вещи, можно сказать, каноничны, всё-таки обнаружились необычные сюжетные повороты. Как я и сказала, для меня осталось загадкой, почему принцесса Пхёнган всё же пошла проситься в жёны к какому-то там Ондалю. Я видела вариант сказки, где ей не понравился чванливый аристократ, подобранный ей отцом, но это тоже ничего не объясняет. Могла же она попросить показать ей других знатных парней) Так что здесь мне видится некий элемент фатализма, вообще характерный для дальневосточных сказок, преданий, легенд и авторской художественной литературы. Так что эту сказку я нахожу хорошим началом для знакомства с корейской культурой и литературой.
Если кажется, что тема корейских принцесс (особенно Пхёнган) не раскрыта и хочется больше, то, как я и сказала вначале, то можно это устроить.
Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, а если подписались, то обязательно нажмите на колокольчик на моей странице (иначе алгоритмы могут не показать вам мои новые посты), и при желании пишите комментарии.
Вот задаётся мне, что это все прикрытие из-за 3I/ATLAS. Не знает "Главный Планировщик", что это за чудо летит к нам - вот и страхуется, режет интернет по живому, приказы о подавлении бунтов водит и чиновников поближе к воякам переселяет...
Генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев, русский и советский военный инженер, доктор военных наук, в 1941 году контролировал ход строительства оборонительных сооружений в Западной Белоруссии. Был контужен при попытке вырваться из окружения 8 августа 1941 года, потерял сознание и попал в плен.
Особое место в биографии Д.М. Карбышева – проявленные им мужество и стойкость в фашистском плену. Несмотря на многократные предложения о сотрудничестве, поступавшие от нацистов, включая руководство Русской освободительной армии, Карбышев остался верен Родине и долгу. Его перебрасывали из одного концлагеря в другой: Хаммельбург, Флоссенбюрг, Майданек, Освенцим… Везде вёл он антифашистскую агитацию, был лидером духовного сопротивления и погиб 18 февраля 1945 года в Маутхаузене после зверских пыток.
16 августа 1946 года Д.М. Карбышеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В наградном листе указано: «Проявил исключительную стойкость и мужество в борьбе с немецкими захватчиками».
Воспоминания выживших узников свидетельствуют, что Д.М. Карбышев до последнего дня поддерживал товарищей, укрепляя их дух. Обращаясь к узникам Освенцима, Карбышев сказал: «Нам лучше погибнуть, но не осрамить своего имени, не пасть на колени, не унизить достоинство советского человека».
Сегодня в нашей публикации – архивная запись 1965 года: защитник Брестской крепости и узник фашистских лагерей А.С. Санин рассказывает о встрече в немецком концлагере Офлаг-XIII с генерал-лейтенантом Д.М. Карбышевым.
Фото- и фонодокументы – из фондов РГАКФФД.
Воспоминания А.С. Санина о Герое Советского Союза Д.М. Карбышеве.
