Mannsuit

А потом вы приходите к власти в своей стране, и....сталкиваетесь с суровой реальностью. Кризис, де-факто патриархальное, полутрадиционное общество, война, упадок. Да и вообще - большая власть оставляет равнодушными лишь единиц. Так что ваша политическая практика довольно быстро расходится с риторикой. А потом вы умираете, и ваше наследие получает ещё более творческую переработку, потому что одно дело - теория, а другое - глубинные коды общества и прагматичные потребности государства.

Я далеко не марксист, но мне, на самом деле, искренне жаль Ленина. Вероятно, он и в самом деле верил в это учение и видел в социализме и власти пролетариата будущее. Но давайте будем честны - разве общество вчерашней Российской империи было готово к такому скачку вперёд? Да и был ли он в принципе возможен, даже в куда более близких к описанному в "Капитале" условиях? Вопрос открытый, однозначно судить не буду. Сужу только по тому, что было в реальности.

Так что, с самого начала партия большевиков грубо нарушала свои же принципы. Сначала - ссылаясь на гражданскую войну, а затем - ну, по инерции, наверное. Вряд ли во вчерашней самодержавной империи с крестьянским большинством было легко создать власть советов. Зато там было просто установить авторитарное партийное правление, со временем подменившее собой номинальные институты вроде тех же советов. Такова жизнь, таковы реалии управления.

Тем не менее, я считаю Ленина человеком, который ещё пытался найти баланс между государственными нуждами и своими идеями. Он с соратниками запустил масштабные социально-экономические программы, объективно поднявшие уровень жизни, способствовал появлению социальных лифтов, издал законы, давшие широким слоям больше прав (не все из них соблюдались по-настоящему, но многие).

Попытку ему можно засчитать. А вот то, что будет потом...Скажем так, сильно дальше от идеалов самого Ильича. В частности, Иосиф Джугашвили, известный как Сталин, является очень своеобразным ленинцем. Каким он там был до революции и гражданской войны - опять же, судить не буду, однако после 1924 года явно пошёл по весьма протоптанному и шаблонному пути.

Акулы, смирно сидевшие при жизни Ленина, тут же начали древнюю как мир историю - борьбу за власть, не имевшую отношения ни к какому социализму. Подобное было и в Вавилонском царстве, и в древнем Китае, и в европейских королевствах. Замените "он разгневал богов/Бога/Аллаха/Небо" - на "он предал дело Ленина и был шпионом", и вуаля, получите ровно то же самое.

Проще говоря, Иосиф Сталин, продолжая прикрываться социалистической риторикой, установил типичное единоличное руководство. Нет, не потому что он злодей и тиран сам по себе, а потому что такова традиция и система. Ну нельзя теоретическим учением отменить ни столетия истории, ни базовую психологию человека, получившего власть. Сталин тут стал лишь самым резвым из претендентов.

Его концепция "социализма в отдельно взятой стране" закрепила закрытый и авторитарный характер советской системы (в которой, по иронии, сами советы окончательно стали не более чем ширмой), где была партия большевиков - настоящая сила, и генеральный секретарь - настоящий лидер.

Здесь начинается интересное. Ленин, убеждённый атеист и материалист, наверное, не хотел бы, чтобы вокруг него создали культ. Зачем, если дело, согласно его же убеждениям, не в нём, а в самой природе общественного прогресса? Однако, у властей СССР были иные планы. Ещё до получения Сталиным полной власти этот культ начал складываться, а уж при нём - развился невероятно. Владимир Ильич как реальная личность, его труды, его вклад в государство - всё это быстро сакрализовалось, будучи встроенным в новый нарратив об "отдельном социализме".

Но было уже неважно, что бы там подумал лидер революции. Главное, что его фигура прекрасно легитимизировала советский строй, а значит, и право на власть самого Иосифа Виссарионыча. Тот поступательно и мощно способствовал созданию централизованной и сильной системы, где интересы государства перевешивали интересы не только индивида, но и социальных слоёв. Ничего нового - старая песня но новый лад. Был уже и Октавиан Август, и Оливер Кромвель, и Наполеон Бонапарт, которые точно также перешли к империи на фундаменте потерявшей реальный вес республики.

Заметьте, что названных выше персонажей вовсе не считают злодеями (кроме, может, Кромвеля) - напротив, вокруг них давно и прочно появился ореол великих государственников. И Сталин избрал тот же путь.

Все мы знаем - первые пятилетки, масштабные проекты, урбанизация, индустриализация, распространение грамотности, развитие ВПК - это всё факты и бесспорные достижения, подтверждённые реальностью. Плановая экономика тут действовала неплохо, особенно учитывая крайне сложное, кризисное время.

СССР стал унитарной страной с могущественной вертикалью власти, где лидер в виде генсека являлся главной, квази-монархической фигурой, а партийная бюрократия была его "дворянством". Даже в архитектуре в этот период появился новый стиль - сталинский ампир, что очень похоже на эпоху Наполеона.

Но есть и у такого подхода и обратная сторона. Если уж сравниваем с Наполеоном, то у того была хищническая внешняя политика, огромные утраты людей и ресурсов из-за многочисленных войн, неэффективная и вредящая отношениям с соседями Континентальная блокада Британии и репрессии, включая цензуру и давление на оппозицию.

В XX веке у похожего правителя были свои нюансы, частично из-за иного времени, частично из-за иной страны. Помимо уже упомянутых репрессий, коснувшихся не только политических противников, но и очень многих инакомыслящих, интеллигентов, зажиточных крестьян и прочих опасных элементов, стоит упомянуть ряд серьёзных проблем.

Были и тройки НКВД, были и несправедливые расстрелы, но это всё не касалось граждан так массово, как это порою преподносят. Но отметить надо, так как подобное в ту эпоху имело значительно более массовые масштабы, чем сейчас, и некоторые социальные группы затрагивало крайне болезненно.

Самая же главная загвоздка - это перекосы в экономике. Плановая система и колхозное хозяйство, безусловно, были хороши в создании масштабных проектов и строительстве армии, но хуже справлялись с обеспечением населения товарами широкого потребления. Власти делали упор на тяжёлую промышленность в ущерб лёгкой, игнорируя потребности среднего гражданина за пределами самого минимума для сносной жизни. Что поделать - у государства есть дела и поважнее.

С крестьянством тоже вышло своеобразно - его использовали как старт для индустриализации (продажа зерна за границу), однако спешная и не всегда разумная коллективизация привела к голоду в плодородных районах страны, следствием которого стали массовые смерти. Деревня на десятилетия превратилась в донора для городов, который нередко получал от всезнающего государства слишком малую награду за свой тяжёлый труд.

И оно всё шло рука об руку. К 1953 году СССР фактически, без всяких "но", был влиятельнейшей сверхдержавой со сферой влияния в полпланеты, с отличной промышленностью, развитой наукой и собственной ядерной бомбой - критически важным инструментом сдерживания в последние восемьдесят лет.

Однако созданная государственная машина была больше сосредоточена на великих задачах и на поддержании международной силы страны, чем на чём-либо ещё. Разумеется, никто специально советских людей не мучал и не желал им бедности, но система не могла дать среднестатистическому человеку множества благ и возможностей, ведь просто не рассматривала его как саму по себе ценную единицу, лишь как винтик для общих (читай - государственных) целей. Она была слишком неповоротливой, чтобы реагировать на более комплексные вызовы.

Такое вот наследие оставил Сталин. Не он это придумал, и не он один это делал - определённый фундамент имелся и без того - но под его лидерством механизм стал именно таким.

Чего же не учёл сын грузинских гор? А не учёл он многое. В тяжёлую, опасную эпоху 1930-40-х годов, действительно, эти методы немало помогли стране выстоять и обеспечить свою безопасность. А потом начались другие времена.

Из-за ядерного щита мировые войны уступили место холодной, что убрало необходимость мобилизации и жёсткой централизации. Борьба с США перетекла больше в идеологическую и технологическую плоскость, и если для второго командная экономика ещё была полезна (космическая гонка), то вот с первым вышло грустновато.

Пока на Западе жизненный уровень рос в прогрессии, СССР в этом плане сильно отставал. Сложная, бюрократизированная система, заточенная под абсолютно другие задачи, не предоставляла своим людям того же материального благополучия.

Я ещё раз отмечу, что это не означает, что всюду царствовал лютый дефицит и граждане траву ели. Минимум в жилье, досуге, пище - был, но он был несравним ни с США, ни с ФРГ, ни с Францией, ни с Италией, ни с другими странами западного лагеря.

В будущем СССР сильно перещеголяют Япония и Республика Корея, последняя тоже будет использовать плановые методы, но более гибко. Это важно, потому что эти страны, особенно Корея, начинали с ещё более тяжёлых позиций - война и бедность, унаследованная от прошлого, у неё имелись в полный рост. Ещё позже Республика Китай, Китайская народная республика, Вьетнам и даже Северная Корея (частично) тоже поведут преобразования, используя низкий старт и сочетания плана с рынком. СССР этот момент упустил, цепляясь за созданное.

Низкий старт перестал быть актуальным в 1950-ые (уровень жизни, хоть и был ниже западного, не был столь плох, и советская рабочая сила не могла похвастаться привлекательной дешевизной), а на уступки капиталистам власти идти не желали ни в какую.

В целом, положение было не самым идеальным. Возможности планового хозяйства исчерпали себя, и в какой-то момент даже тяжёлая советская промышленность начала устаревать. Сельское хозяйство и лёгкая индустрия оставались второстепенными отраслями, из-за чего в стране возник культ дефицитных потребительских товаров, а продовольствие пришлось закупать за золото у Ирана и Канады.

И тут на сцену выходят они - великие реформаторы. Первым, кто хотя бы немного задумал переделать государство под нужды обычных людей, был Никита Сергеевич Хрущёв. У него что-то даже получилось - например, обновление жилого фонда, чтобы у каждой семьи была небольшая, но своя квартира, и не было бараков и коммуналок.

Неплохо, но мало. Неудачи - в аграрной политике, и нереалистичные обещания "построить коммунизм к 1980 году", не вызвали к нему любви у народа и элит.

В стране продолжались проблемы. Бюрократия и косность системы душили возможные позитивные сдвиги. После Хрущёва власть взяли партийные чиновники-консерваторы во главе с Л. И. Брежневым, которым статус-кво давал блага и привилегии, подобно дворянам в старых монархиях, и они органически не принимали изменения. При них начался выпуск советских массовых автомобилей и видов бытовой техники, которые стали более доступны населению, но происходило это запоздало и не на уровне рыночных экономик. Системные ограничения никуда не девались.

Да и нужно ли было их куда-то девать тогдашней верхушке? В то же время в Западной Сибири нашли огромные нефтегазовые залежи, которые после кризиса 1973-го стали приносить СССР достаточные доходы, чтобы закрывать глаза на пороки государства.

Так получалось жить более десятка лет, пока в середине 1980-х годов цены на нефть и газ не упали. Вместе с накопившимися проблемами это вызвало слишком сильный кризис, чтобы его можно был спокойно преодолеть, просто в очередной раз не обратив внимания на осложнения. Власть партии и её филиалов по всей стране ослабла, и центробежные силы победили. Плановая экономика разрушилась, а сам СССР распался.

Я много болтал о издержках советской экономики для большинства жителей страны. А что, собственно, всё это время думали сами эти жители? Вопрос, конечно, расплывчатый и сложный, но в целом не будет ошибкой заявить, что граждане были достаточно аполитичны, привыкнув жить в однопартийной централизованной системе. Что они могли ценить больше, чем стабильность и сильную власть, особенно после всех войн и потрясений?

Очередные потрясения, особенно такие, которые начались с распадом СССР, вызывали большое недовольство и страдания миллионов, что отразилось на исторической памяти обо всём советском периоде. А как мы знаем из прошлого поста, историческая память работает весьма своеобразно.

Если спросить у обычного человека, кто же всё-таки виноват в распаде СССР, что он ответит? С высокой долей вероятности, будут названы фамилии "Горбачёв" и "Ельцин", реже, но тоже вероятно - "Хрущёв". Сталин и Брежнев, скорее всего, будут отсутствовать.

Действительно, Михаил Горбачёв стал генсеком ровно в тот момент, когда уже и углеводороды не могли залатать дыры советской системы. За шесть лет руководства он много раз пытался спасти положение дел, обновив СССР. Были смягчены политические ограничения, появились рыночные элементы (хозрасчёт), спал уровень цензуры. Как мы видим, вышло очень и очень плохо - экономических изменений было катастрофически мало, а политические лишь усилили всегда тлевший по окраинам сепаратизм и придали популярность диссидентству.

Желая хоть что-то сделать, Горбачёв и ко ненароком ослабили централизацию, и весь каркас этого гиганта посыпался. Было слишком поздно прикладывать к язве подорожник, когда она уже разрослась и начала неистово вонять.

В этом состоит одна из главных ошибок Горбачёва. Но значит ли это, что это он развалил страну? Разве он создал в своё время такую громоздкую систему, не способную вовремя меняться? Он провёл тотальную централизацию? Он оттягивал любые реформы годами, заедая проблемы нефтедолларами? Нет, это делал не он. Гибель СССР закладывалась его руководством начиная со Сталина, и со временем возникали всё новые и новые поражавшие систему проблемы. Просто у неё оказался некий запас прочности, продлённый удачным ресурсным открытием.

А когда Горбачёв получил власть, было уже слишком поздно проводить реформы в рамках текущего строя. Итог немного предсказуем.

Анализ ситуации наталкивает именно на такие выводы. Только вот мало кто вообще проводит такой анализ. Здесь мы возвращаемся к описанному мною искажению - лидер всегда будет козлом отпущения, потому что так проще. Но работает оно и в обратную сторону.

Давайте проведём параллели с предыдущей частью. Сталин - это Луи XIV, при котором система сложилась такой, какой сложилась. Ключевые прекосы, приведшие в дальнейшем к краху, образовались при нём. При этом, поскольку его правление в краткосрочной перспективе ознаменовалось множеством достижений и побед и было мифологизировано в культуре, он стал почитаемой фигурой "лидера-государственника", с которой мало негативных ассоциаций (хотя есть и критика, порой тоже нерациональная).

Брежнев и бюрократы вообще - это Луи XV. Меньше достижений, больше кризиса, но сохраняются внешний лоск и стабильность. В памяти народа - спокойное время, хотя по сути - банальное оттягивание изменений в страхе за потерю власти.

Наконец, Луи XVI - Горбачёв. Недостаточно харизматичный и компетентный лидер, пришедший в наихудшее время, когда тянуть дальше было уже нельзя. Ожидаемо не справился с управлением в сложный период, после чего был обвинён в крахе.

Действительно, немногим придёт в голову, что в падении Союза может быть виноват Сталин (на самом деле - не он один, а сама система, оформившаяся при его важнейшем участии). Ведь он построил заводы, выиграл войну, создал ядерное вооружение - он явно великий, в отличие от этого плешивого предателя! Такую точку зрения люди разделят скорее, чем иную. Так легче и удобнее. Хочется гордиться страной и видеть в её истории сильного, идеального, берущего за всё ответственность лидера, чтобы было спокойнее. Ради этого будут созданы какие угодно легенды.

Вроде, столь разные государства - королевская Франция и СССР, но интересная параллель между ними есть. Я ни в коем случае не утверждаю, что они были ужасны. Нет, я восхищаюсь красотой Версаля и московского метро, я благодарен советским учёным за ядерный щит, я вижу, что абсолютизм и плановая экономика однажды вывели цивилизацию на новый уровень и помогли ей преодолеть ряд проблем.

Очевидно, что в реальности государство, особенно последних веков - это целый огромный комплекс, который физически не может быть управляем и изменяем одним человеком, и что система в большинстве случаев сильнее личности, какой бы гениальной и влиятельной эта личность ни была. Да и зачастую, система просто куда старше самого человека.

Факт простой и ясный, но далеко не сразу и не всеми (что более важно) осознаваемый. Размышляя над этим, я увидел парочку интересных примеров из истории, когда понятия "государство" и "лидер" полностью сливались, и это приводило к печальным последствиям. О том и расскажу.

Наверное, самая знаменитая фраза, иллюстрирующая описанное выше искажение - "Государство - это я", приписываемое Его Величеству Луи (Людовику) XIV, королю-солнцу Франции. Говорил ли он так - неизвестно, однако в любом случае суть она характеризует, как и многие такие "правдивые" цитаты, передающие дух эпохи.

А эпоха действительно была необычной. В то время, когда родился Луи № 14, Франция уже около двух веков трансформировалась в монстра, которых мир ранее не видывал. Начиная с короля Луи XI (1461-1483 годы) феодальные порядки, когда-то превращавшие её в номинально единое лоскутное пространство, начали смешиваться с централизацией и усилением монаршей власти. Правители, возводящие свою власть ещё к X веку, начали упразднять атрибуты тех лет.

Ему мешало самоуправство всяких герцогов и графов, и оно было поступательно уничтожено, превратив аристократию из носителей самостоятельной политической воли в привилегированных, но послушных "слуг престола". Вместе с тем, нетронутыми остались многие традиции - разные меры длины и веса в соседних областях, исконные права и ограничения городов, обязанности землепашцев перед сеньорами, строгое сословное деление, ну и масса мелочей, вплоть до запрета простолюдинам носить некоторые виды одежды и аксессуаров.

Система постоянно усложнялась, продолжая сочетать вековые законы с новым. А самым новым было то, что отныне именно король считался полновластным владыкой, с которым не мог поспорить никакой "вассал" из Бургундии или Нормандии, невзначай захвативший Англию. Процесс это был долгий, и закончил его как раз Луи XIV.

Изначально против молодого короля сложилась фронда - движение дворян и зарождающихся капиталистов против абсолютизма. Целых одиннадцать лет с формального вступления на трон в 1643 году юноша не имел власти, и лишь в в 1650-ых разобрался с фрондой, что положило начало его реальному правлению.

Так окончательно родилась абсолютистская Франция, королевство с двойственной природой. Если обратить внимание на юридическую сторону, то действительно - не было закона, ограничивающего короля, и он ведал политикой и внешней, и внутренней. Вряд ли кому-то при парижском дворе пришло бы в голову оспорить королевскую волю.

Отсюда и взялась эксплуатация ресурсов страны на всякое, не всегда разумное. Годами немалая часть финансов уходила на строительство помпезных сооружений, главным из которых, бесспорно, оказался Версаль - скромный пригород Парижа, превратившийся в синоним роскоши и величия.

Централизация означала и возможность концентрировать средства на масштабные внешние авантюры. Франция в конце XVII - начале XVIII веков пережила несколько войн, в которых сражалась весьма достойно. Луи стремился расширить свои владения, усилить колонизацию Северной Америки и Индии и по возможности подчинить своей династии короны других стран, в первую очередь Испании, где тогда ударно вырождались Габсбурги, оставляя лакомое местечко. На это тоже уходили огромные средства, но государство нового типа могло себе позволить такое.

В 1715 году, когда Луи XIV скончался, на его место пришёл правнук с таким же именем под следующим номером, который продолжил тот же вкктор.

Этот персонаж пробыл у власти целых пятьдесят восемь лет. Как и прадед, он в этом плане уступает только некоторым монархам, например Елизавете II или Собузе II из Свазиленда. Потрясающая стабильность!

При нём все эти тенденции - вычурность власти, её роскошь и мощь, эпическая внешняя политика - продолжились. Окончательно сложилась первая колониальная империя Франции, переживали расцвет искусства (стиль рококо), а Франция продолжала быть самой населённой (около 30 миллионов жителей) и богатой на своём материке. Как тогда говорили, была "Китаем Европы", лишь немного уступая огромной Российской империи, владевшей северной Азией, с её 37 миллионами к концу века.

Всё это, конечно, прекрасно, однако реальность была значительно сложнее. Под фасадом абсолютистского порядка и блеска изящных искусств сложилась крайне неповоротливая и усложнённая система, в которой проблема на проблеме погоняла другой проблемой, причём нередко - на совершенно ровном месте.

Самое главное, конечно же - это сохранение многочисленных артефактов из долгой истории французской монархии. Бурбоны, вопреки имиджу неограниченных руководителей, на деле сильно зависели от дворянства, которое имело с ними своего рода сделку - короли гарантируют знати неприкосновенность прав и привилегий, оставляют за нею власть, возможность эксплуатировать крестьян и не работать, а та в ответ поддерживает династию и строй без лишних вопросов.

Хотя монарх практически не имел законных ограничений на свою волю, ему всегда нужно было считаться с мнением верхушки, ведь она по сути и обеспечивала стабильность его насиженного места. Сильное недовольство первого сословия - и для короля резко повышался шанс несчастного случая на охоте или превращения ночного сна в вечный, что было неприятной перспективой.

Кроме того, старинное происхождение власти сковывало ей руки и тем, что приходилось сохранять влияние Церкви, все особые законы городов (которых были сотни, что осложняло внутреннюю интеграцию страны) и необычный статус некоторых регионов (как города-анклава Авиньона, с 1400-х подчинявшегося Папе Римскому).

Государство было внешне сильным и богатым, но внутреннее очень разнородным и неуклюжим. Меж тем те ресурсы, что получалось выдаивать, столь же успешно и терялись, особенно в войнах.

Да, успехи были, но вот великие планы двух Луи в целом провалились. Даже удачные походы оборачивались большими потерями при не самых потрясающих результатах. Но что хуже, так это то, что две важнейшие войны - за испанское наследство (1701-1714) и Семилетняя (1756-1763) были Францией проиграны. Вопреки всем усилиям, создать испано-французскую унию не вышло, и "победа" оказалась глубоко пирровой. А в Семилетней войне Франция показала себя паршивее, потеряв большинство колоний и свой флот.

За этим последовал кризис - деньги внезапно кончились. Элиты и сама королевская семья к тому времени насквозь прогнили. Луи XIV положил начало распространению милейших традиций вечных интриг и разврата при дворе, которые продлились век, вылившись в такие откровенные формы, что и не снились прежним королям. И у прадеда, и у правнука была интересная черта - они обожали женское общество, и де-факто имели целые гаремы из любовниц, чем-то напоминавшие подобные заведения османских и китайских императоров.

Луи XV построил даже отдельное место - Олений парк, где регулярно встречался со своими фаворитками. Дедуля, который сам любил приударить, точно гордился бы, будь он к тому моменту жив.

Монтеспан родила Луи XIV семерых детей, а Помпадур получила при Луи XV огромную власть, прямо влияя на госуправление. Вообще, эти дамы не были плохи - они, к примеру, покровительствовали наукам и искусствам, особенно Помпадур, бывшая хозяйкой литературного салона, однако сам факт их существования был симптоматичен для сложившихся во дворцах отношений.

К середине XVIII века уже никто ничего не стеснялся. Думаю, упоминать о процветавшей в стране коррупции, имевшей благодатную почву из-за интриг и феодальных пережитков, особенно и не нужно. Возможно, поэтому-то Великобритания, к тому времени уже отказавшаяся от абсолютизма и ослаблявшая традиционные законы и ограничения, и переиграла Францию. В ней к концу достойного правления Луи XV начнётся промышленная революция, чего по ту сторону Лу-Манша пока не наблюдалось.

Здесь важно подвести итог. Что мы получили к 1774 году? В сущности, огромную, густонаселённую, но запутавшуюся в самой себе страну с разложившимися элитами. В колониальной гонке она терпела поражение, а денег потратила столько, что их просто не осталось.

Королевская власть, некогда связанная с помазанием Божьим, добровольно и с энтузиазмом сняла с себя эту и до того мало что скрывавшую маску, превратившись в глазах образованных подданых, особенно парижан, в образец нравственного упадка и бессмысленного пафоса. Теперь и нельзя было представить придворную политику без тучи монарших любовниц, а роскошные дворцы - без кутежа и вычурной праздности. Это стало просто привычкой, обычным порядком вещей.

Если ты развратник и транжира, то ты, может, и такой себе помазанник Божий, да и такой себе государственный менеджер, но зато сразу видно - сильный, уверенный в себе лидер, статный мужчина и вообще - абсолютный властелин. А на то, что Франция доведена до чудовищного кризиса - в целом и плевать. "После нас хоть потоп" - ещё одна известная цитата, которую, как говорят, маркиза де Помпадур выдала своему королю после первого крупного поражения французских сил от британцев в 1757 году. Правда ли? Может, и нет, но опять же, главное, что она симптоматична.

И вот, вся эта громоздкая химера, изувеченная непомерными тратами и войнами, досталась в наследство ему:

Полноватый, неловкий в общении, неуклюжий и неамбициозный Луи под номером шестнадцать (любили они это имя, ничего не поделать). Сложно поверить, что он потомок тех двоих, о которых шла речь ранее - настолько его образ жизни противоречил тому, что можно было наблюдать у французских венценосных особ последние сто лет.

Интриг этот Луи не любил, предпочитая им значительно более простые занятия. К примеру, он увлекался несколькими хобби - включая слесарное дело, которым мог заниматься, уединяясь, часами. Это поражало придворных, привыкших к совершенному иному образу жизни короля.

Странная любовь к слесарству была не единственной особенностью нового правителя. Ещё он категорически отвергал правила, которые предыдущие Бурбоны создали, чтобы показать свою власть и величие. Невозможно было представить, чтобы Луи XIV появлялся в театре без свиты или выходил к крестьянам, чтобы побеседовать, при этом даже не взяв с собой гвардию. А этот король делал так регулярно.

Речь его была отрывиста, местами даже грубовата. Для парижского света и общественности, привыкших к совсем другим образам, подобное стало диковинкой. И тут важно разделять, кто и как относился к Луи XVI. Придворные и дворяне недолюбливали его, считая слабым и слишком мягким для обладателя такой важной должности. Богатые и среднего достатка жители городов, больше всего страдая от условностей монархии, тоже не считали его дела положительными.

А вот более простые слои населения, преимущественно крестьяне и бедные горожане, напротив, тут же наплодили легенд о добром царе короле, который не гнушается простой работы и всегда рад помочь людям.

Основания у них были - Луи XVI, едва придя к власти, начал избавляться от фавориток своего деда (оба прежних монарха пережили сыновей, долгожители были выдающиеся) и принялся активно раздавать милостыню. Человек он, судя по всему, был действительно добрый и простодушный

Впрочем, это-то и стало проблемой для его репутации. Помимо выше обозначенных "недостатков", Луи, о ужас, сохранял полную верность своей жене, Марии-Антуанетте, и не имел ни единой любовницы - даже на одну ночь, вот каков он был. Разумеется, данный факт был истолкован не как проявление моральной чистоты, а как признак робости и слабого характера. Как это - король без фавориток? К такому благородные лица готовы не были никак, и презрено шептались о таком недокороле друг с другом.

Что же, это получается, к этому деятелю можно смело нимб пририсовывать и крылья прикреплять? Тут много нюансов, на самом деле. В сравнении со своими дедом и прапра(?)дедом, он и в самом деле был исключительно хорош как человек, и уж точно был во много раз ближе к современной добродетели, чем большая часть тогдашней французской верхушки. Однако, это ещё не означает, что Луи XVI являлся прекрасным королём.

Ему страшно не повезло - предки так набедокурили со своим величием и образом жизни, что оставили слишком много проблем. Чтобы попытаться их мало-мальски решить, нужна была стальная воля и гибкий ум, а этого, всё-таки, не было у Луи XVI. Лично он был неплох, но вот как управленец - бесталанен. В этом смысле прошлых Бурбонов, при всех провалах и отвратительном стиле жизни, можно назвать более успешными. Они, по крайней мере, могли править железной рукой и время от времени совершать удачные преобразования.

А наш клиент - увы и ах, нет. Не всем даны лидерские навыки, не все хотят властвовать, не все могут энергично править и правильно работать с людьми. Власть, полученная лишь по праву рождения, плоха как раз тем, что не очень гибка. На примере Луи XVI это прекрасно видно. Человек, которому больше подходила тихая семейная жизнь и столярное ремесло, вынужден был встретиться лицом к лицу с масштабным упадком в своей стране. И что важнее - он оказался один на один с системой, которая его плохо принимала.

По большому счёту, сгнила и довела Францию до ручки именно эта система, начавшая формироваться аж в XV веке и доведённая до абсолюта двумя предшественниками Луи XVI. Их амбиции, их шикарная жизнь, их представления о правильном государстве - всё это создавало только больше противоречий и проблем, которые на протяжении очень долгого времени удобно не считались проблемами

Нужна была шоковая терапия, чтобы преодолеть кризис, и в теории новый король мог бы двигаться в её направлении. Только как? Он застрял между молотом и наковальней - с одной стороны, на него косо смотрели дворяне, а с другой, для появляющихся капиталистических слоёв он был воплощением старого порядка. Неприятная ситуация, ничего не скажешь. Все потуги выправить дела, в конце концов, не имели успеха. Идти против этой трясины, особенно с такими особенностями, как у нашего героя, было чрезвычайно сложно.

Хотя, в каком-то смысле Луи и правда начал шоковую терапию, открыв в мае 1789 года заседания тех самых Генеральных штатов, с которых всё и завертелось. Только вот сам монарх в дальнейшем спектакле стал, если можно так выразиться, жертвой.

Его неоднократно унизили, вплоть до того, что к воротам версальского дворца прибыла толпа, вынудившая короля переехать в Париж, он был стеснён рамками "поддержки революции", де-факто находясь под надзором солдат в столице. В итоге, после попытки сбежать за границу, Луи был лишён титула. На него спустили всё - отсталость государственных институтов, неудачную внешнюю политику, притеснение третьего сословия, систематические нерациональные траты казны. Никто не стал разбираться в том, что на самом деле это грехи системы, которую создал не он и в которую он сам еле вписывался, но которую ему пришлось возглавить.

И за это Луи дорого заплатил. Пролил кровь вместо своих предков, оказавшись последним в передаче горячей картошки под названием "старая Франция".

И пожалуй, начну я как раз с василевса.

Его путь начинается в Бронзовом веке, в промежуток времени между XV и XI столетиями до нашей эры. Тогда происходила, ни много ни мало, прелюдия к создания греческой культуры. Её ранней формой является Микенская цивилизация, знаменитая своими эпическими городами.

Её представители говорили на предке греческого языка, в котором и появляется слово "василевс" (писалось так - 𐀣𐀯𐀩𐀄, транскрипция - "qa-si-re-u"). Это был вождь, лидер местного сообщества, человек уважаемый, но стоявший всё-таки ниже царя в иерархии.

Когда Микенская цивилизация пала из-за дорийского нашествия и прочих факторов, титул начать менять своё положение. К VIII веку до нашей эры он уже утвердился как основной монарший, а окончательно вытеснил другие ранние вариации, такие как "ванакс", к началу классического греческого периода. Гомер в своей Илиаде вовсю использовал "басилевса" в значении царя.

В IV веке до нашей эры, когда жил Аристотель, басилевсами становились также те, кто исполнял функции жреца и судьи в Афинской республике. Они не были монархами, являясь архонтами (выборная должность в Афинах тогда), что резко отличало их от остальных коллег, правивших всё-таки на троне.

Иными словами, "василевс" - это то же, что "царь", "король" и тому подобное. Однако схожим по статусу был и "тиран" - второй главный герой истории. Это слово, пришедшее в греческий, вероятно, из анатолийского хеттского языка, закрепилось позже, но тоже стало весьма нередким.

И то, и другое использовалось правителями крупных государств либо полисов, но разными. Даже не просто разными, а качественно разными. Аристотель, подробно описывая сложившуюся вокруг него политическую реальность, однозначно говорил, что базилевсом может считаться лишь тот правитель, который получил власть по наследству и является частью легитимной династии.

Среди таких имелись, скажем, спартанские цари, включая знаменитого предводителя трёхсот героев Леонида. Официально два лидера Спарты также были архагетами, то есть военными вождями, и считали это более престижным, хотя все соседи и найденные письменные источники называли их басилевсами.

Такие уважаемые семьи и величались полноценными басилевсами, передавая титул от отца к сыну, порою и веками. А вот тиран - это совсем другое дело. Тираном человек становился, если каким-то образом брал власть в городе или царстве не по праву крови, а самолично. Чаще всего это происходило силовыми методами.

Из-за того, что высочайшей родословной у него не было и от полубогов он не рождался, тиран воспринимался как временный, насильственно руководящий лидер. В полисах, где было развито коллективное управление (та самая "первая демократия"), тираны были практически всегда нелюбимы. Чем больше развивались институты выборных должностей, тем реже случались и быстрее прерывались их правления.

В Афинах самым успешным тираном был Писистрат (560-527 годы до н. э.), который сделал многое для победы над городами-конкурентами, и сыграл немаловажную роль в превращении Афин в ключевой региональный религиозный центр.

Впрочем, такие деятели - это не самые частые случаи. Большая часть тиранов правила мало, умирала не то чтобы слишком естественно, а память после себя оставляла плохую. Передать свою власть наследникам им удавалось редко.

Неудивительно - их положение по определению было шатким, а вставали у руля они чаще в местах без династии басилевсов, где с высоким шансом позже преобладали демократы, сочинявшие про тиранов всяческие чёрные легенды.

Интеллектуалы считали их самодурами, а народ регулярно поднимал на вилы. Это не значит, что они все были ужасными маньяками - в действительности, полезные и компетентные то и дело появлялись, но добивались успеха явно вопреки, и не получали безупречной репутации. Да и могли ли, если сам их статус был автоматическим клеймом для огромной доли людей?

Почти хрестоматийным примером тирана-злодея является Фаларис, управлявший городом Акрагант (Сицилия) в первой половине VI века до нашей эры. Всю его славу составляет неимоверная жестокость, наверняка "приукрашенная" оппонентами, но всё-таки, видимо, имевшая место.

Утверждать так можно, ведь именно Фаларис велел изобрести и первый использовал медного быка - мягко говоря, неприятную разновидность агрегата для исправительных процедур, которая в том или ином виде практиковалась греками вплоть до поздних Средних Веков.

Как гласит легенда, наш кадр первым делом казнил в быке создателя сего средства, а после собственного свержения и сам был туда помещён. Это, конечно, слишком похоже на поэтическое враньё, но, тем не менее, сам факт смерти от насилия показателен - аналогичным образом заканчивали очень многие братья Фалариса по ремеслу.

В общем, опасное это дело - тиранить. Но желающие всегда находились, пока к римскому завоеванию Греции всё не потухло.

Немало тиранов пыталось преодолеть свой статус и стать реальными монархами с правом передачи власти по наследству. Удалось мало кому, хотя примеры есть. На той же Сицилии, в Сиракузах, с 317 по 289 год до Рождества Христова верховодил Агафокл, смелый и сильный, но в то же самое время жестокий и грубый военачальник, который в 304 году таки добился провозглашения себя басилевсом.

Он завоевал практически всю Сицилию и ряд городов южной Италии, на определённом этапе став важной фигурой в региональной политике. С ним как с равным вели дела правители Эпира, Македонии и птолемеевского Египта. И даже так сохранить царство ему не получилось - Агафокл сам восстановил демократию незадолго до смерти, не видя перед собой достойного наследника.

Сей дяденька был одним из самых успешных тиранов, несмотря на приписываемую (и, судя по всему, отчасти реальную) кровожадность. После него тирании совсем угасли, бесповоротно канув в историческую память.

В ней же эта форма государственности со временем утратила своё первичное значение, став синонимом исключительно страшного, беззаконного и жесткого стиля командования не только на уровне страны, но и на бытовом - "мать-тиран", "домашний тиран", и тому подобное. Неудивительно - слишком уж много её критиковали историки и публицисты чуть ли не с самого появления.

Ну понятно, тираны сдулись. А что с басилевсами? Их всё описанное время никто не трогал, и титул спокойно носили короли в эллинистическом мире. Во II-I веках до нашей эры они все потеряли свои владения из-за римской пяты, что временно сделало древнее обозначение не очень актуальным.

Нет, греки с македонянами иногда и римских императоров величали так, однако ни один из них, пока Запад был главнее, не включал "басилевса" в свою титулатуру. Обидно было восточным подданым, наверное.

Кроме того, шахиншахи Парфии и Сасанидского государства (Ирана) в греческих текстах тоже становились "василевсами василеонами" - то бишь, "царями царей" в переводе. Причём самое интересное, что возвращение к титулу случилось именно из-за Ирана.

Когда восточно-римский император Ираклий I в 628 году победил Сасанидов, именно "Василевс василеон" стала его новой, улучшенной высочайшей кличкой. Без западной части империи на востоке началась стремительная эллинизация, частью которой оказалась и реанимация более аутентичного для основного населения страны титула. Позже он перешёл в форму "василевс", и остался с византийцами до самого конца их истории.

Наверное, с падением Константинополя в 1453-м они и выродились насовсем? Так подумать можно, но ничего подобного. Нельзя забывать, что по сути своей "василевс" - это король, и он не отличается глобально от западных монархов. Поэтому, когда в XIX веке появилось королевство Греция, возродились и василевсы - разве что, теперь они были из немецкой династии, ну да ладно.

С византийским периодом напрямую связан и последний главный герой поста - "деспот". В переводе с греческого - "владыка", "господин", он существовал давно. В Античности имел значение "полновластный правитель".

Ещё император Юстиниан I в 500-х годах носил его как второстепенную часть своего списка титулов, и все после него тоже. Фигурировал также как обращение к монаршим сыновьям, присутствовал на монетах.

Акцента на нём не делалось до XII века, а если более конкретно - до Мануила Комнина (1143-1180).

С него пошёл внезапный упор на "деспота", который отныне стал высшим придворным титулом в державе, вторым после императорского. Престиж данного слова вырос настолько сильно, что после развала Византии в 1204-ом ряд государств на её осколках возглавили самые настоящие деспоты, считая это очень почётным и статусным.

Из этого ясно, что ничего зазорного в бытии деспотом никто не видел, и обстояло дело очень даже наоборот. А что в таком случае произошло? Кто опорочил прекрасного "владыку"?

Тут всё просто. В 1479 году, с уничтожением Эпирского царства османами, "деспот" умер как титул, и никогда больше не возрождался (не считая номинального ношения парой правителей до начала XVI века).

Но и в покое его не оставили. Вскоре в Западной Европе началось Новое Время, приведшее в эпохе Просвещения. Тогдашние философы и публицисты много обращались к греческому наследию, считая его образцом.

В то же время, такие элементы эллинской политической культуры, как тирания и деспотия, стали восприниматься крайне негативно. Одна - как символ беззаконной власти (в унисон и с современниками многих тиранов), а вторая - как пережиток старинного метода управления, считавшегося отсталым и архаичным. Деспотии сравнивались с абсолютными монархиями, и служили, как правило, делу усиления бичевания этого нелюбимого просветителями строя.

Тогда-то они и вошли окончательно в языки европейских народов в современном обыденном понимании, став во многом синонимами друг друга и своего рода оскорблениями.

"Василевсу" повезло больше - греки так по-прежнему называют любого короля, хоть саудовского, хоть британского, а остальные культуры сохраняют его как нечто из прошлого, причём с вполне положительной коннотацией. Ну и про популярные имена "Василий" и "Василиса", произошедшие от этого же самого, забывать тоже не стоит.

Хотя в современности и "деспот" присутствует, и даже на официальном уровне. Возможно, вы не смотрели на это с такой перспективы, но наше обращение "владыка", применяемое к церковным иерархам, это и есть он. В Элладской Православной Церкви епископы по-прежнему являются деспотами, что упоминается в богослужениях.

Так вот три старых, пыльных слова, начавшие свой путь во времена незапамятные, приобрели новые значения и краски, и живы до сих пор. Не всем так везёт, надо сказать.

Уже много десятилетий оно стабильно остаётся беднейшей страной во всём Западном полушарии, и находится в забвении, постоянно страдая от нестабильности, преступности, ужасной (в противовес Доминикане) экологии и от прочего, и прочего.

Но что действительно взрывает мозг в этом государстве, так это не его потрясающая нищета и дикая невезучесть, а то, насколько исторический путь Гаити до слёз трагикомичен. Насколько он полон поистине смешных ужасов и ошпаривающих противоречий, которые смело можно описывать в сатирических сказках.

Если Доминикана просто была шаткой бедной страной со слабыми перспективами, а потом стала относительно благополучной за счёт грамотного использования своих скудных возможностей, то Гаити оказалось в огромной ловушке длиною во множество десятков лет, из которой так и не выбралось.

Пустой пафос

Наверное, всё-таки не будем злыми и начнём с некоторого позитива. Да, Гаити - почётная самая бедная страна обеих Америк. Однако есть у неё и другой рекорд, уже менее однозначный и более интересный. Это государство, сформированное в результате единственного за всю историю человечества успешного восстания рабов.

Так уж вышло, что с самого Бронзового века и до 1790-х годов всевозможные возмущения невольников, которых, очевидно, были тысячи, если не десятки тысяч, как-то не удавались, и итог у них был малоутешительный для тех, кто это всё зачинал.

На Гаити же случилось диво - эта французская колония в 1791 году, краем уха услышав о новых, "равных" порядках в своей метрополии, полным составом поднялась и смогла расправиться с теми, кто был там призван охранять порядок.

Трудившиеся на плантациях сахарного тростника представители африканских народов поразительно эффективно разбили не только изначальную колониальную администрацию, но и посланную Наполеоном в 1802 году экспедицию.

Конечно же, можно стать чуть более душным и вспомнить о том, что гаитяне воспользовались занятостью Франции революцией и помощью от желавших насолить Парижу Великобритании и Испании. Это правда, но тем не менее, размах и триумф этого бунта впечатляют. Он поистине уникален.

Единственная, маленькая странность - это то, что случилось после окончательной победы над французами. А случилось там следующее - один из лидеров восстания, любимый народом герой Жан Жак Дессалин, взял и объявил себя...императором.

Так появилась Гаитянская империя, которая, правда, очень мало продержалась, и уже в 1806 году Дессалина ждал мятеж, после которого тёмного императора порубили саблей на куски военные, провозгласившие республику.

Уже нетривиальное начало, но на этом ничего и близко не заканчивается. Убийство монарха раскололо страну на две части - северную и южную, и в северной в 1811 году была "реставрирована" монархия в виде королевства. Его правителем стал ещё один из лидеров восстания - Арни Кристоф, ставший королём Анри I.

На юге продолжала существовать республика, пока страна не объединилась после самоубийства короля и свержения его режима. Спустя год, пользуясь слабостью и меньшей заселённостью восточной части острова, гаитянская армия присоединила к себе её.

Вот, казалось бы, и победа, но нет - власть на Гаити менялась очень часто, а недовольство людей на взятой испаноязычной части привело к уже их войне за независимость в 1844-м. Это спровоцировало новый огромный виток хаоса, который привёл к, вы не поверите, восстановлению монархии.

Теперь гаитяне вернулись к формату империи. Случилось это в 1849 году, когда новым императором себя провозгласил генерал Фостен-Эли-Сулук.

Это образование продержалось более солидное время - десятилетие, пока опять всё не поменялось, и в 1859 году народ не погнал и второго императора. С тех пор монархий на Гаити больше не было.

Что, конечно, не закончило местную пёструю политическую историю. Президенты шли один за другим, и среди них чередовались чёрные и мулаты, пока в 1915 году Гаити не было оккупировано США, которые передали власть почти исключительно мулатской элите.

После ухода США в 1934-ом новые правительства были польностью лояльны Вашингтону, как, например, режим мулата Эли Леско, существовавший во время Второй Мировой войны.

В ту же эпоху занимал пост президента Дюмарсе Эстиме (1946-50), которого свергли после попытки продлить свои полномочия, и имела место военная антикоммунистическая диктатура Поля Эжена Маглуара.

Если вы во всех этих французских именах запутались, то это нормально. Я привёл их исключительно с целью показать очень богатый на всякое политический климат Гаити. Ну а высшей формой его эволюции, однозначно, стала власть семейства Дювалье, продолжавшаяся с 1957 по 1986 годы.

Начал её этот интеллигент - врач Франсуа Дювалье с чудесным народным прозвищем "Папа Док", который, на самом деле, вполне честно выиграл выборы 22 сентября 1957 года, несмотря на то, что мулаты пытались всячески дискредитировать его. Он оказался очень тихим и очень занятным омутом, из которого вылезло немало чертей, давших ему лавры наиболее тиранического лидера во всей истории Гаити .

Его власть держалась на популизме, репрессиях и мистике, что было необычно даже для этого края, где, вообще-то, ещё первый император провозгласил вуду - помесь христианства и западноафриканских верований - государственной религией. Дювалье же пошёл дальше всех, и на основе вудуизма создал секту поклонения самому себе.

Он считал, что число 22 (день выборов, на которых победил), приносит ему удачу, и старался все важные события подгонять под эту дату. Так, 22 июля 1964 года Дювалье был провозглашён вечным президентом Гаити после всенародного плебисцита.

Он создал себе образ наподобие Барона Субботы - существа из вудуистских легенд, превращающего души людей в зомби, то есть ни живых, но и не мёртвых созданий.

Гаитяне, в массе своей неграмотные, искренне верили во всё это, и Дювалье пользовался их представлениями, одеваясь в тёмное и нося щегольские очки - то, что, по суевериям, носил Барон Суббота.

Он также создал своеобразную политическую полицию - тонтон-макутов, организацию головорезов, основанную на тех же гаитянских поверьях о некоем дяде ("тон-тон"), который похищает непослушных детей в мешок ("макуту") и обедает ими.

Очевидно, что данная структура была нужна Дювалье для запугивания оппонентов и прочих недовольных граждан. За 1960-ые годы жертвами тонтон-макут стали десятки тысяч людей.

Также, Франсуа Дювалье, видимо, вдохновившись примером Великого Кормчего Мао Цзэдуна, написал собственную книжечку с цитатами, названную "Мысли президента", где он рассуждал об особой доле гаитянской нации и о своих достижениях на посту бессрочного владыки. Всех граждан обязали купить его опус, но из-за цены (15 тогдашних всегда зелёных) позволить себе его могли не только лишь все гаитянцы, и многие брали книжку в рассрочку, отдавая на её погашение часть своей зарплаты.

Наверное, самое поразительное во всей этой эпопее то, что, вопреки своей невероятной одиозности и деспотичности, Дювалье смог добиться того, чего не добился ни один из трёх официальных монархов, что были на Гаити - передал власть по наследству.

И тут снова всплывает рекорд - Жан-Клод принял на себя бремя власти в неполные двадцать лет, после кончины отца в 1971 году, и правил до 1986-го, даже на год дольше родителя. Молодая кровь, нечего сказать.

Лучшую часть жизни Дювалье-младший отдал служению нации, но неблагодарное население свергло его, заставив бежать за кордон.

Хотя династия Дювалье и прервалась в качестве правителей уже на втором представителе, это был, надо полагать, самый стабильный период в истории Гаити - как-никак, но таки почти тридцать лет худого спокойствия. А после них всё вернулось на круги своя, да настолько, что США в 1994-ом снова вмешались, чтобы поддержать возвращение к власти очередного свергнутого хунтой президента.

В 2004 году в крупнейших городах разразилось сильное восстание, дирижируемое антиправительственной военизированной группой с колоритным названием "Армия каннибалов", которое привело к массовым смертям и беспорядкам в течение нескольких недель.

Это спровоцировало новую цепь смен власти, когда ни один из избранных лидеров не задерживался на своём посту дольше шести лет. В 2021 году был убит крайний из имеющихся полноценных президентов, после чего три года страну возглавлял премьер-министр, а с апреля 2024 эту роль играет Переходный совет с полномочиями до начала близкого уже 2026-го.

А пока эта чехарда продолжается, спокойствия на более низовом уровне в стране нет и близко - весной 2024-го случился массовый побег из тюрем и мятежи банд, имеющих огромную власть в столичных и не только трущобах. Многие районы и Порт-о-Пренса, и регионов просто-напросто неподконтрольны центральным властям.

То есть, если кратко - дела на Гаити ведутся весьма...завлекательно, если не сказать резче. Тут было всё - империя, королевство, республика, "республика"-диктатура с передачей власти от отца к сыну, анархия, хунты, советы и военные правления. И такое потрясающее разнообразие - в течение пары веков, да с регулярными повторами.

Не меняется только одно - какой бы эксперимент не проводили власти, сама страна продолжала оставаться беднейшей во всём полушарии. Поныне в ней всё очень печально.

Ложное богатство

Вполне резонным на нынешнем этапе повествования будет вопрос - а про что это я, глупый, рассказываю? Всё какие-то короли, президенты и прочая чушь. И тут действительно правда - вышеописанное является лишь вершиной гаитянского айсберга, интересной разве что своей абсурдностью.

Я специально вынес это в отдельный блок, чтобы теперь, разобравшись с поверхностью, выделить самое тяжёлое в судьбе Гаити. То самое, что и потащило его на дно. А это, в свою очередь, можно облачить в простой тезис:

Вы точно слышали про эту концепцию, описывающую ловушку страны, способной зарабатывать только на одном виде (или узкой группе видов) сырья, и из-за этого находящуюся в уязвимом положении - любое нежелательное изменение ценности "своего" товара, и экономике будет больно вплоть до коллапса.

Такое часто встречается, кода на территории находится соблазнительный уникальный ресурс. И французы, захватившие запад острова Гаити в 1697 году, такой ресурс нашли. Им оказались местная почва и местный климат, идеально подходившие для выращивания сверхценного в Европе сахарного тростника.

Прибыль от него сулила быть огромной, и Франция бодренько взялась за разработку своего приобретения - завезла солдат, чиновников и побольше рабочих рук из Африки, которые стали теми, кто и гнул спины на плантациях.

Благодаря тотальному использованию земли, нещадной эксплуатации рабов и удобному географическому положению именно французское Гаити стало главным центром сахарного производства в мире. К концу XVIII века в колонии производилось 40% всего сладкого товара вообще, что, конечно, рекорд явный. Это в то время была самая богатая и прибыльная заморская территория среди всех, что имелись у империй в тот период.

Там жило и трудилось более полумиллиона рабов, которых охраняла и которыми управляла узкая прослойка французских военных и бюрократов. Были и свободные мулаты, также владевшие рабами.

Свыше 9/10 жителей колонии было бесправно и жило в ужасных условиях, что подогревалось расистскими законами и презрением со стороны не только белых, но и "цветных".

Это создало парадоксальную ситуацию - рабы носили французские имена, были крещены (хотя Католическая церковь так и не поборола вудуизм), а некоторые из них пропитывались французскими идеями, но при этом большинство ненавидело Францию.

Плантационная система держалась на лютом принуждении, и стоило метрополии немного потерять внутреннюю стабильность, как в ней начались сбои. Рабы объявили хозяевам войну, которая привела к опустошению Гаити.

И когда я говорю "опустошение", я не преувеличиваю. Плантационное хозяйство у чёрного большинства ассоциировалось с дискриминацией, адским трудом и унижениями, и они делали то, чего желали - просто разрушали его.

Поля, где рос тростник, забрасывались или уничтожались, и никто больше не желал на них работать. Первое (и единственное) в истории государство, выросшее из восстания рабов, строилось на забрасывании этой отрасли.

То есть, по сути дела - на забрасывании единственного, что у страны вообще наличествовало. Как бы цинично это ни звучало. но французам было не нужно создавать в колонии сложную экономику. Они изначально и полностью строили Гаити как свою огромную сахарницу, и большего не желали.

Местные уникальные леса, местные плодородные почвы - всё шло под это дело, и шло нещадно. Результат понятен - полная зависимость Гаити только от одного вида заработка. И как же не повезло, что он был крайне неприятен тем, кто взял власть с провозглашением разрыва с Францией.

Хотя и разрыв был не полный. Я думаю, если вы дочитали прямо досюда, то и сами заметили это - везде на Гаити одни Жаны, Франсуа и прочие Клоды. Да и костюмы лидеров восстания какие-то не очень африканские, надо заметить. И принципы, на которых они подняли народ на возмущение, тоже не на родных берегах Гвинейского залива возникли.

И даже хронология чуть ли не одна: во Франции империя - и в бывшей колонии она же, в Париже короля вернули - на Гаити тоже провозгласили свою версию, ну и тому подобное. Это уже, конечно, совпадение, скорее всего, но поразительное. Чудеса, истинные чудеса.

Говоря откровенно, французское влияние на Гаити огромно. И сама идея гаитянского государства также навеяна примерно теми тенденциями, что двигали третье сословие против элит в Европе, пусть и в более жестоком и специфичном виде.

К сожалению, сами французы чхать хотели на каких-то наглых негров, посмевших отказаться от работы на их благо, и им была скорее досадна эта потеря как побочный эффект революционного процесса в самой Франции. Поэтому, после неудачных попыток вернуть колонию, Париж в 1825 году согласился признать Гаити независимым, но с нюансом - выплатой компенсации за утраченное имущество (по факту - за самих себя), которая равнялась астрономической на то время цифре в 150 миллионов золотых франков.

Иначе французский флот снова атаковал бы. Молодая республика с разрушенной экономикой согласилась, что стало её проклятьем на следующий век и даже больше. На и так сломанное и бедное Гаити были наложены платежи, которые она обязана была вносить. И вносила до 1947 года, как бы выкупая свою свободу.

Тут весь ужас и вскрылся - многие плантации заброшены, спрос на сахар упал, а ничего больше предложить миру нельзя. Пришлось вырубать последние леса и буквально продавать плодородный гумус, таким образом только ухудшая положение дел.

И конечно, компенсацию-то выплатили, но лишь ещё более истощая страну на протяжении такого долгого периода. Ничего хорошего это населению, естественно, не принесло.

Подобные кабальные условия демонстрируют нам часть проблемы, однако её основа - это, как ни возьмись, а всё же то самое ресурсное проклятие. Прошла та пора, когда сахар был максимально ценен, и потомки тех же людей, что добывали его, работая за еду и оскорбления от надсмотрщиков, так и не смогли сами для себя получить хоть немного сверхприбылей. Да и с во многом разрушенной колониальной инфраструктурой это было сделать сложно.

Так что вместо построения какой-то более-менее стабильной экономики и спокойного общества, Гаити скатилось в вечные, порой поражающие безумием политические пляски, внешнее вмешательство, огромные долги ещё и перед США (за что и была оккупация в начале XX века) и в непролазную бедность.

В то же время Доминиканская республика, никогда не бывшая ценной колонией, оказалась в гораздо более выигрышной позиции, без таких откровенно тяжких условий. Однако и она, честно говоря, мало что может без туризма. Впрочем, у Гаити не получилось и того, так что сравнение по-прежнему не в его пользу.

Источники:

https://ria.ru/20040210/523707.html

https://ria.ru/20210711/gaiti-1740741485.html

https://tass.ru/encyclopedia/person/anri-ariel

https://lenta.ru/articles/2024/04/04/haiti/

https://www.rbc.ru/politics/12/03/2024/65eff6219a7947680d61b...

Хотя это и небольшое(100 тыс. квадратных километров площади) государство без каких-либо серьёзных ресурсов, оно является чрезвычайно богатым по общемировым меркам. Его номинальный ВВП близок к 2 триллионам долларов, что не так уж сильно отстаёт от таких бывших (и местами нынешних) центров мирового влияния и экономики, как Франция и Великобритания, и почти равно Испании с Италией.

Хангук также обладает потрясающими достижениями в технологическом и культурном плане - от производства электроники до создания разного рода медиапродуктов.

С точки зрения "добра", то бишь соответствия современным западно-ориентированным представлениям о жизни, Республика Корея во всём выигрывает у своей "сестры" - и в армии там надо служить не десять лет, а всего год-два (в зависимости от обстоятельств), и чтобы выехать за рубеж, препон от государства нужно преодолеть несоизмеримо меньше, и даже разделения граждан на категории по происхождению (как система "сонбун" на севере) не наблюдается, во всяком случае - в прямом, жёстком и официальном виде.

Скорее всего, если перед обычным человеком, хоть что-то знающем о вопросе, пусть и ничтожно мало, поставить выбор - в какой части Корейского полуострова жить, он без колебаний выберет южную половину, и это достаточно логично.

Иными словами, Республика Корея показывает гораздо более знакомое лицо для жителя чего-то вне Восточной Азии. Тут надо вернуться к распространённой оценке, которую в общем виде можно сформулировать так "В КНДР пришёл СССР - там сплошной ад, а в Южную Корею пришли США - и там блаженство".

Разумеется, это, как уже говорилось в первой части, не просто упрощение, а в корне неверное утверждение. Ни Чосон, ни Хангук не являются и никогда не являлись "мини-СССР и мини-Америкой", где просто у людей другие язык и раса. Контекст, в котором они существуют, радикально иной. И если КНДР, вопреки пафосу "народной страны" и "социализма" - в своей основе консервативная конфуцианская монархия с идеологией строго изоляционизма, то вот её близняшка...Это следует разобрать поподробнее.

Сперва посмотрим на физическую карту полуострова. Она ясно скажет нам, что практически все горы тут расположены на севере (считая и священный вулкан Пэктусан), в то время как юг преимущественно равнинный. Поняли это и японцы, когда в начале XX века ломали голову, как бы им выжать побольше со своей новой, большой колонии.

Как они выявили, именно в горах есть некоторое (надо сказать, не самое большое) количество полезных ископаемых, а вот низменности годятся разве что для рисоводства. Поэтому весь японский период Корея "развивалась" простым и понятным способом - определённое промышленное строительство на севере и чистая аграрщина на юге.

Иронично, но это привело к забавному последствию - когда в 1945 году императорская армия была разбита на полуострове, там, где высадились американцы, было полно не просто бедного, а нищего, безумно нищего населения, восприимчивого к левой риторике.

А вот севернее, и особенно в Пхеньяне, где, помимо прочего, жило относительно много христиан, крепко держались правые националистические настроения. Там существовала промышленность, пусть и ограниченная. И это было заметно по уровню жизни и взглядам интеллигенции.

Но увы, пхеньянские националисты плакали горькими слезами - по их душу пришёл СССР и привёл будущего Вечного Президента Ким Ир Сена править. Впрочем, некоторых из них в дальнейшем идеология чучхе вполне устроит, ибо она тоже, мягко говоря, ни капли не интернациональна.

А вот кто точно был раздражён , так это он :

Данный замечательный дедушка - Ли Сын Ман, политик бывалый, являвшийся даже лидером корейского правительства в изгнании в 1919-25 годах. Если бы в КНДР сняли фильм наподобие советского "Мальчиша-Кибальчиша" 1964 года, то этот мужчина определённо стал бы основой для персонажа Главного Буржуина

В отличие от молодого партизана Ким Ир Сена, Сын Ман являлся пожилым человеком, и представлял правые, резко антикоммунистические силы. Американцы позволили ему укрепиться на юге, задавить популярный среди бедных крестьян и горожан (коих было подавляющее большинство населения) местный филиал Трудовой партии Кореи, и в августе 1948 года провозгласить Тэхан мингук, из-за чего месяцем позже появился и Чосон.

Новая "республика", а де-факто - диктатура "либералов" во главе с Ли Сын Маном, была катастрофически слаба - ни промышленности, ни природной защиты от нападения, ни высокопродуктивного сельского хозяйства.

Японцы откровенно "забили" на эту территорию, что сделало её, вероятно, лишь на самую кроху богаче, чем в начале века, и то не факт. Несмотря на ужасающую нищету, близкую к уровню африканских колоний Франции и Британии, Сын Ман трубил об "освобождении севера" и "искоренении коммунизма". Его позиция была закостенела - национализм, борьба с левыми и силовое объединение родины.

При этом никакой базы для реальных действий у него не было, и даже друзья из-за океана сильно ограничили помощь, боясь, что новая война может обернуться печально.

Однако, громкая, пусть и пустая, риторика буржуинов позволила их противнику убедить Сталина и Мао в возможности маленькой и победоносной для создания полноценного Чосона. Ким Ир Сен, кроме наличия собственной промышленности, получал большие дары в виде некоторых видов вооружения от Москвы и Пекина. Как итог - у него танки были, а у Ли Сын Мана - лишь бронеавтомобили, да и тех мало. У него была авиация, а у южан - нет. Был, в конце концов, минимальный тыл для производства, в отличие от сами поняли кого.

Поэтому Сеул пал всего за несколько дней в те жаркие дни лета 1950 года, которые пока ещё не Великий Вождь избрал для своего похода. А за ним - пало всё, кроме города Пусан.

Единственное, что спасло Республику Корея от бесславного конца - это помощь ООН, под видом контингента которой на выручку пришли в основном американские силы. Это был эпический провал по всем возможным фронтам. За три года войны страна, и без того нищая, пострадала ещё больше, но главное - ничего не добилась.

В 1953-м, первом году 72-летнего уже перемирия между Кореями, состояние Хангука было отвратительным. Всё правление Ли Сын Мана, которое продлилось до 1960 года, он выживал за счёт экспорта риса и помощи США, сводя концы с концами.

Правительство, кроме суровых репрессий против левых и агентов КНДР - настоящих и мнимых - любило такое развлечение, как не вполне целевое освоение государственных средств. Коррупция также являлась фундаментальной частью этого режима, что, прямо сказать, неудивительно. Вспоминаем региональную специфику - конфуцианская мораль во многом не считала взятки чем-то плохим, а лишь частью уважения к вышестоящим.

Ровно также она не предполагала, что развитие страны должно идти чётко по западному типу. Чисто формально, само собой, Республика Корея стала капиталистической и имела рыночную экономику, однако ещё во время войны Ли Сын Ман и его министры отвергли идею о действительной свободной конкуренции и оказали поддержку семьям, которые на тот момент обладали крепким бизнесом в какой-либо отрасли. Детализируя, можно назвать двух персонажей:

Сейчас это огромные мировые компании, которые чем только не занимаются. А тогда власти пригрели, кроме этой парочки, ещё несколько десятков семейных дел, которых стали всячески поддерживать. По мнению Ли Сын Мана, видимо, смысла в рынке наподобие американского в их стране не было.

Собственно, так и началась история чеболей - знаменитых конгломератов, контролируемых целыми кланами. Система не то чтобы совсем уж чуждая классическому капитализму, но сильно адаптированная под местное видение.

Впрочем, Сын Ман не дал чеболям развернуться в полную силу, и даже преследовал некоторых из этих предпринимателей. Его методы управления были гниловаты и вороваты даже для корейцев, привыкших к коррупции и авторитаризму ещё при старой монархии.

В 1960 году, когда дедуля снова объявил о своей "победе" на выборах с 90+% голосов, его снесли протесты негативно настроенных граждан, что привело к установлению Второй Республики (да, в Корее их, республик этих, даже больше, чем во Франции - шесть, а не пять). Она была слабой и шаткой, и проводила крайне неудачные реформы для либерализации государства.

В это время в Сеуле и других городах не первый год шли массовые протесты студентов, требовавших изменений. Ситуация накалилась - на фоне стабильной и тогда ещё не вступившей в кризис (что плавно начнётся лишь в 1970-ые) КНДР Хангук выглядел неудачником и страной, могущей запросто схлопнуться.

Возможно, так и случилось бы, останься у власти относительно либеральное, но слабое правительство. Но оно прожило всего год - уже в 1961-ом военные, сговорившись, свергли его, установив безоговорочную, железную диктатуру.

Её главой и новым президентом (в 1963 году) стал Пак Чон Хи - человек, которого считают прямым автором корейского экономического чуда.

По большому счёту, многие вещи, выведшие страну из плачевного состояния, начал не он - те же чеболи были ещё с начала 1950-х. Но чего у Чон Хи не отнять, так это дальновидности и политической воли. Установив режим с жёстким контролем и даже сильным культом личности, он не скатился в очередного божка, по сути паразитирующего на ресурсах, что ему оказались подвластны, а трезво оценил возможности, что были у Кореи.

Для начала, Пак Чон Хи окончательно выбрал тридцать чеболей, которые вполне официально стали хребтом экономики. Они всесторонне поддерживались государством. Компании начали с простого - с текстильной и пищевой промышленности, используя бедность населения как козырь - товары, произведённые вчерашними полуголодными крестьянами, стало выгодно экспортировать в развитые места.

Вот теперь помощь и покровительство, оказываемые США, начали идти на пользу. Средства, доставляемые оттуда, и льготы в торговле, призванные укрепить Хангук как филиал влияния Вашингтона в регионе, давали реформам необходимую подпитку.

Также интересно, что Пак Чон Хи умно использовал начавшуюся вскоре после его прихода к власти войну во Вьетнаме - послал крупный контингент туда, и предложил свою страну как географически относительно близкую к театру боевых действий базу для создания необходимых воюющей американской армии вещей, а это не могло не поднимать местные производства.

Одновременно с этим, президент утверждал государственные пятилетки!, которые практиковались вплоть до 1996 года. Во время них строилась инфраструктура, необходимая для индустриализации - порты, железные и автомобильные дороги, и другое, ставшее полностью госсобственностью. Была проведена масштабная национализация. Вся банковская система перешла под контроль государства. Проведён ряд мероприятий, призванных улучшить положение в аграрном секторе, так как крестьяне оставались большинством (58%) населения.

Власти освободили сельских тружеников от выплат долгов по ростовщическим процентам, приняли программу стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию, увеличили процент выплат по вкладам, что так же стимулировало приток в банки свободных средств и облегчило получение кредитов.

Можно сказать, что Пак Чон Хи и его команда использовали плановые и традиционные методы экономического стимулирования для выхода страны на мировой рынок. Интересно, что патриархальная традиция сильных кланов, доставшаяся в наследство от прошлых эпох, в этом деле смешалась с по сути советской моделью пятилеток и формулой свободной торговли.

И вот такое сочетание обеспечило Хангуку огромный рост с самого начала правления Пак Чон Хи. Которое, кстати говоря, было совсем не радужным - репрессии за связь либо подозрение в связи с Севером остались, и к ним прибавился большой культ личности лидера, которым тот же Ли Сын Ман по сути так и не обзавёлся.

Чон Хи был у власти до 1979 года. За это время успех был оглушительным - экономика росла на 25 процентов каждый год, а с 1975-го - на 45%!. Переходя от текстиля и пищи ко всё более сложным вещам, производство постоянно ширилось и разбухало.

Конечно, часть этого роста - просто эффект очень низкого старта, но дело в том, что он отнюдь не прекратился даже тогда, когда уровень жизни повысился во много раз. К концу XX века Южная Корея стала очень заметной в мире экономической силой. Её звезда взошла ярко, пока на севере, напротив, начался страшный закат, вылившийся в катастрофу голода 1995-1999 годов.

С тех пор Чосон может похвастаться лишь одним настоящим преимуществом перед Хангуком - ядерным щитом. В остальном же, увы, дела там иду пусть не явно паршиво, но в десятки раз бледнее, что признаёт даже сам Пхеньян, пусть и не полностью.

И вроде бы, благодарные корейцы должны буквально молиться на Пак Чон Хи, такого мудрого президента, сурового, но компетентного. Только вот его убили, а затем продолжатель его стиля правления, Чон Ду Хван, жестоко подавил протесты за смягчение режима, имевшие место в 1980 году.

В мае этого года в городе Кванджу на юге страны собрались люди, в основном студенты и интеллигенция, с целью вынудить президента оставить пост и начать реформы политического управления. В ответ Ду Хван велел открыть по ним огонь, из-за чего погибло и было ранено более тысячи человек. Оставаясь верным старой риторике, власти окрестили это "прокоммунистическим восстанием", и замяли дело.

Но не очень надолго - уже в 1987 году волнения начались куда более массово и с новой энергией. В итоге президент сдался и ушёл в отставку, освободив политических заключённых и дав волю парламенту, который закончил с военным правлением. Как так? А ответ очень прост - если ваше население достаточно богато, имеет доступ к внешнему миру и образованно, что Пак Чон Хи прямо поощрял, то оно склонно сомневаться в абсолютной правильности всех действий руководителей.

В этом смысле Ким Ир Сен и его наследники оказались намного мудрее - они создали наследственную квази-монархическую модель, которая помогла ценой изоляции, консервации и даже некоторого проседания уровня жизни, сохранить в их руках рычаги, позволяющие быть на самом верху этой безжалостной пищевой цепи.

А вот их южные коллеги тут лично для себя, не затрагивая общую картину, сплоховали. С тех пор Хангук условно более близок к западным демократиям, хотя и с тонной оговорок, касающихся в первую очередь всеобъемлющего влияния чеболей на жизнь и политику. По сути, хоть дядьки в форме более и не наводят там порядка железной рукой, роль клановых корпораций как стержня экономики никуда не пропала.

Фактическое кумовство, возведённое на столь высокий, официозный уровень, со временем привело к жесточайшей монополизации всего, замедлению экономического роста, возвращению коррупции и прочим прелестям, которые на пользу обществу не идут никоим образом.

Да и по сей день все эти с виду современные компании в своей основе - патриархальные структуры с конкретным "отцом" (понятно, что он и дед, и брат, и так далее) во главе. Это творческое, конфуцианское по своей сути переосмысление капитализма, стало подспорьем Республике Корея, и оно же теперь ввело её в тупик, когда коррупция и социальное расслоение снова вылезли явно, что в том числе отражается в таких картинах, как "Паразиты".

А иногда и другое старое даёт о себе знать, как во время недавнего, не справившего и первого года жизни, события - нелепой попытки военного переворота под предлогом "северной угрозы", предпринятой президентом Юн Сок Ёлем.

Сей эксцесс показал - старые поколения не всегда понимают смены эпохи, и иногда пытаются действовать - по личным и не очень причинам - так, как они помнят, что было. В нынешнем мире стремительных изменений и пожилых (в основном) правящих сил это порой бывает актуально.

А в случае с Кореей демонстрирует, какое тяжёлое, сложное, часто травматичное и конфликтное прошлое имеется у этой "страны будущего", обладающей самой низкой рождаемостью в мире, что тоже, на самом деле, свидетельствует о серьёзных проблемах, которые здесь усугубили глобальную тенденцию на спад размножения человечества.

Источники:

https://www.kommersant.ru/doc/7345778

https://lenta.ru/brief/2024/12/03/kim-gir-kin/

https://www.rbc.ru/politics/03/06/2025/683eb8659a7947eb72d0d...