rotmistr1980

Рыжие мокрые волосы выбивались из-под шлема девчонки с аккуратными короткими ноготками в тяжёлом броннике. С большим трудом сфокусировав зрение, на плече валькирии я разглядел шеврон на липучке с изображением красного креста. Вместе с небритым коренастым мужичком с покоцанным, видавшим виды АК за спиной она, пригибаясь, упорно тащила меня на самодельных волокушах куда-то сквозь высокую, высохшую, хрустевшую инеем траву и камыш, головки которого оледенели и смешно постукивали, касаясь друг друга. Блям-блям-блям-блям! В этих нехитрых, вроде бы, звуках мне даже слышалась какая-то мелодия. Мысль об этом вызвала улыбку на губах. Приехали. Кажется, я и правда умираю…

Умирал, и не то чтобы сильно расстраивался. Честно, скорее испытывал какое-то облегчение. К тому же совсем недавно я испытал нечто, что большая часть вас посчитала бы настоящей фантастикой. Можно сказать, что жизнь прожил не зря. Нет, ну а как вы назвали бы путешествие в прошлое, да ещё в далёкий 1941 год? Впрочем, не буду вас томить, давайте расскажу всё по порядку. История будет динамичной, может быть, местами рваной (потому что рассказываю, как умею, и ничего больше вступительного сочинения в универ на тему «Моральный выбор Раскольникова в романе Достоевского «Преступление и наказание» раньше не писал), но я думаю, вы меня простите, сделав скидку на моё состояние. Умру я, скорее всего, не от ран, а от кровопотери. Кхм… главное — не прерваться на самом интересном месте, а то я окочурюсь, а вы меня потом ругать из-за этого будете.

Потороплюсь. В общем, мне тридцать два, ни ребёнка, ни котёнка, родители, избаловавшие меня в детстве, пару лет назад умерли, нормальной работы нет, планов нет, мечты нет. Друзей? Что-то не припомню таких. В основном приятели, собутыльники. Хотя алкоголь я тоже не очень уважаю. Я и на СВО пошёл от скуки. Да, такой я гандон эгоистичный. Не из-за патриотизма, а потому что на гражданке делать нечего. Воюю второй год, вроде привык к местному колориту, сплю как убитый под канонаду и стрельбу, пару медалек даже за храбрость получил, коплю денежку… хрен знает на что коплю. Я не положительный персонаж. Ни капли. Почему это всё случилось со мной, даже представить не могу. Наверное, насмешка высших сил.

* * *

Поехали. Ещё вчера утром я проснулся в «Звёздном». Это такой пионерский лагерь, который мы отбили у местных нациков на прошлой неделе. Ну, то есть когда-то до войны это был нормальный пионерский лагерь (хотя у них тут скорее форменный гитлерюгенд), а потом его обустроили под военную часть.

Так вот, утром жру «дошик» с майонезом и сникерсом, а днём мы штурмуем какой-то переулок, в котором эти гады наш БТР сожгли и убили двоих смежников. Небольшой городок, скорее даже посёлок, а столько сил, чтобы его взять. Так как я пулемётчик, нашёл себе позицию под небольшим мостиком, соединяющим насыпь и две дороги, и принялся поливать из своего 6П41 «Печенег» короткими очередями окна допотопной советской трёхэтажки с надписью: «СЛАВА КПСС!!!», выложенной кирпичами, откуда РПГ-7 пальнуло. Не даю гадам высунуться, а ребята тем временем подбираются к противнику. Вот Каракатица и Ёж уже слева от подъезда позицию заняли, а Слесарь «эфки» с пояса снимает.

Чем весь этот заплёт закончился, я так и не узнал. Позади меня что-то брякнуло металлом, я вскочил на ноги, подхватил пулемёт, чтобы сменить позицию, и в этот момент раздался взрыв, буквально размазавший меня по стене с криво намалёванным интернациональным матерным словом из трёх букв.

* * *

Когда я очнулся, вокруг был не то туман, не то дымка какая-то. Хотя… доктор не исключил бы, что пелена была в глазах больного. Сразу встать на ноги не смог, постоял на коленях, блеванул дошиком и орешками, взглядом нашёл пулемёт с разбитой патронной коробкой (да, как так-то, только у Кастета новенькую выпросил?!), вытер кровь из носа, ушей, как мог, и по стеночке-по стеночке выбрался из-под моста.

Осмотрел себя, ощупал и понял, что легко отделался. Да, на груди словно гиппопотам потоптался и что-то застряло в нагрудной пластине броника, новый ботинок на правой ноге каши просит, контузия лёгкая, дезориентация… и всё. Даже странно. То ли граната была бракованная, то ли уже умер, но просто пока этого не понял. Шучу! Этот рассказ не о зомби.

Выстрелов было не слышно, видно, ребята уже с нациками справились. Только какого лешего меня бросили? Ладно-ладно, припомню им это. Кричу своим:

— Каракатица! Ёж! Слесарь! Какого хера вы…

И тут вижу, что вокруг всё изменилось. Я даже башкой помотал, отчего меня снова затошнило. Нет ни трёхэтажки с советским лозунгом и гранатомётчиками, ни асфальтированной дороги сразу за мостом направо, нет вдалеке группы брошенных зданий с выбитыми окнами и следами пожара. А самое главное — мост позади меня не железобетонный, а деревянный. Переброшенный через насыпь. И старее поповой собаки. Ребят тоже не было.

— Что за фигня? — почесал в затылке под шлемом я, и в этот момент что-то привлекло моё внимание. Что-то вдалеке, именно там, где раньше были брошенные дома.

Присмотревшись, я даже дышать перестал. Недолго думая, тут же вскарабкался на ветхий мост и начал изучать окрестности уже через оптический прицел пулемёта. И вижу — нет, не показалось. По дороге в мою сторону двигалась колонна гражданских в каком-то тряпье. Человек двести. В основном женщины и дети. Было ещё с десяток стариков, совсем дряхлых, им помогали идти молодые. Так вот, колонну эту сопровождали нацики. Натуральные! В шлемах времён Второй мировой войны, в кителях цвета feldgrau, поголовно вооружённые винтовками «Маузер 98k» и пистолетами-пулемётами МР-40. Справедливости ради нужно сказать, что последних была немного. Позади колонны ехал кабриолет в сопровождении парочки мотоциклов с пулемётчиками, в котором сидел худой офицер в фуражке с лаковым козырьком с Железным крестом на груди. Сюр какой-то!

Я сначала подумал, местные нацики куражатся, форму напялили, каски, маскарад устроили, издеваются (в принципе, эти клоуны на всё способны), но откуда у них столько раритетного оружия? Потом подумал — кино снимают? Это всё от контузии. Стас, какое нахер кино? Вокруг фронт, «птички», снайперы, минные поля. Операторов что-то тоже видно не было. Зато люди выглядели измождёнными, бледными и еле-еле шевелили ногами.

Я себя ущипнул. Раз-другой, третий. Больно, но наваждение не прошло. Каракатица, Ёж, Слесарь не появились, доктор в палате и крики медсестры: «Мы его теряем», — тоже. Мои волосы под шлемом встали дыбом, дырочка ануса предательски сжалась. Тогда я без затей впился зубами в кулак. До крови. И снова ничего. Тут ещё правая нога моя намокла. Посмотрев на неё через плечо, я увидел, что повреждённым ботинком лежу в небольшой лужице, и понял — не сплю. Такой реалистичной иллюзии, сна, просто быть не может.

«Да не может быть такого! Неужели я как какой-нибудь попаданец из дешёвых романчиков попал в прошлое?» — думал я, продолжая наблюдать за людьми и немцами, проходящими мимо и не замечавшими меня.

Что тут в 1941-1942 году было? Пылал Донбасс. Единственное, что помню. Чиж, пару месяцев назад подорвавшийся на мине, был местным, что-то такое рассказывал. Но я слушал невнимательно. Болван! В школе историю учить надо было, а не записки Таньке Ефимовой на уроках писать.

Колонна с людьми и охраной направлялась прямо в поле. В степь. Я сначала думал, они повернут и пойдут по разбитой грузовиками дороге, но нет, они как лемминги шли прямо в поле. От любопытства я на карачках последовал за ними по насыпи. Вскоре пришлось с неё слезть и красться параллельно колонне по влажной земле. Прямо при мне мальчишка лет восьми потерял сандалик (земля просто засосала его), оставшись босой на одну ногу.

Минут через двадцать мы упёрлись в ров, который копали мужчины и подростки. Их десятка четыре было. Такие же измождённые и бледные, как люди из колонны.

Худой немец вылез из машины, надел на свою плешивую голову фуражку и что-то крикнул охранявшим мужчин часовым. Те быстро заставили работников прекратить работу и бросить лопаты.

Какое-то время женщины и дети из колонны смотрели на своих мужчин. То, что они были знакомы, у меня лично никаких сомнений не возникало. Кто-то заплакал, другие немедленно подхватили, закричали дети, мужики бросились навстречу любимым, родным, и вот уже многоголосый хор, казалось, заполнил степь.

Нацистский офицер поморщился и, достав из кобуры на боку «Люгер», сделал два выстрела в воздух. Все замолчали, и солдаты прикладами винтовок и пинками согнали людей ко рву.

И тут я понял, что эти немцы из прошлого сейчас их просто расстреляют и в этот самый ров без затей покидают. Ууу, СУКИ! Ничего за восемьдесят лет не изменилось.

В общем, я даже не особо помню, как вскочил с земли и бросился искать позицию для стрельбы. Так, как я бежал тогда, я раньше никогда ещё не бегал. Слава богу, на глаза мне попался небольшой, покрытый короткой травкой холмик, с которого я и начал строчить короткими и длинными очередями из своего «Печенега». Строчил и думал: «Вдруг кто-то из людей, приговорённых к смерти, в будущем изобретёт лекарство против рака. Вернусь домой, а бабушка Дуся живая-здоровая. Скажет: «Стас, чего ж ты разгильдяй, весь в грязи по уши? А ещё прапорщик!». Не иначе, и это всё контузия.

Дострелялся я до железки. Лента в 250 патронов, угу. В общем, пулемётчик я неплохой, даже местами хороший. Враг был уничтожен, а я бросился к присевшим на землю и закрывшим головы руками людям. Кто-то прижимал к себе детей, подруг, жён. Малыши хныкали.

— Чего вы замерли? — заорал я. — Уходите, пока никто не приехал!

Люди изумлённо разглядывали меня, даже не думая двигаться с места. «Да чего они тупят?» — с раздражением сначала подумал я, а потом сообразил. Выгляжу я для них словно космонавт. Или словно враг. Недолго думая, я сорвал с плеча шеврон с забавной надписью: «Если не мы, то не мы» и вытащил из нагрудного кармана куртки новенький, недавно заказанный — красный прямоугольник Знамени Победы с серпом и молотом. Порвав плёнку зубами, я припечатал шеврон к плечу и показал его людям.

— Я свой! Спецотряд НКВД! Ясно? Надо уходить!

Уж не знаю, был ли в реале такой отряд, я же на истории с Танькой Ефимовой переписывался, но какое-никакое понимание в глазах людей я заметил.

Люди смотрели на меня с опаской и удивлением одновременно. Они смотрели, а где-то вдалеке затарахтел немецкий мотоцикл.

— ЗА МНОЙ! — заорал я и подхватил на руки первую попавшуюся русоволосую, курносую девчонку лет шести.

Смешная такая, в красном платье с двумя косичками. В одну был заплетён синий бантик, а в другую бинт. В кулачке девчонка что-то держала. Вот только что — разглядывать мне было некогда.

«Печенег» шлёпал по спине и ягодицам, а я бежал к насыпи от рычания мотоцикла. Люди сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее пошли за мной.

— Дядя, а вы кто? — по щёчкам малышки были рассыпаны веснушки.

— Я Стас. Я солдат.

— Дядя Стас, а вы наш солдат?

Неожиданно я почувствовал, что девчонка напряглась, сжалась в моих, и понял, что ей страшно.

— Конечно, ваш, — постарался добродушно улыбнуться я, ругая себя за чёрствость и тупость последними словами.

— Дядя Стас, а вы советский солдат?

— Советский.

— А форма почему такая странная? Я советских солдат видела, но таких никогда.

— А я особенный, — вспомнив своего командира роты, я как можно ласковее добавил: — Я Благининский.

— А! — наморщила лобик девчонка, будто что-то реально поняла.

Почти сразу я почувствовал, что отношение малышки ко мне изменилось, она расслабилась и даже обняла меня горячей рукой за плечо.

Все вместе мы добрались до насыпи и, найдя более-менее удобное место, начали подниматься по ней. Оставив девочку наверху, я спустился вниз и начал помогать женщинам и старикам. Задолбался, руки загудели, и начал командовать. Выстроил в линию сверху вниз мужчин и подростков, и тогда дело пошло. Девчонка с косичками во все глаза смотрела на меня и покрикивала на замешкавшихся, торопя их.

Мотоцикл с парочкой немцев, прыгая по ухабам, выкатился к насыпи как раз в тот момент, когда вверх поднимались последние люди.

— ЛОЖИСЬ! — заорал гражданским я, и, опустив руку в брезентовую сумку на правом боку, подцепил за самодельный крючок из проволоки ленту на 250 патронов. Затем привычно повернул рукоятку пулемёта влево, раскрыл крышку ствольной коробки, положил ленту на основание приёмника так, чтобы первый патрон закраиной дна гильзы зашёл за зацепы извлекателя, а лента не имела перекоса, закрыл крышку ствольной коробки, потянул за рукоятку перезаряжания затворную раму назад до отказа, поставив её на боевой взвод, с лязгом двинул рукоятку перезаряжания вперёд до отказа и, плюхнувшись на задницу, открыл огонь.

Немецкий пулемётчик в люльке из своего MG-34 успел сделать только один выстрел, прежде чем я засадил короткую очередь ему в грудь и шею. Водитель мотоцикла испуганно втянул голову в плечи и, убираясь восвояси, дал газу, продрифтовав по степи и нарисовав колёсами ровный полукруг.

Люди, распластавшиеся на земле, и те, что выглядывали из-за насыпи, облегчённо вздохнули, но я только нахмурился.

— Они вернутся, и не одни.

И снова, схватив девчонку в красном платьице и с косичками на руки, я бежал вперёд, задавая темп остальным. Куда — не знаю. Подальше от немцев. Я вдруг понял, что перестал удивляться своему положению. Великая Отечественная война, сорок первый год, прошлое? Ну и что? Бывает. Мне было некогда удивляться, охать, ахать, почему-то важно было спасти этих людей.

Вот только как бежать, если все устали, а старики вообще готовы были просто сесть на землю и умереть.

Машенька, так звали девочку, лопая «Сникерс» с миндалём, рассказала мне, что все бредущие за нами люди, и она в том числе, почти неделю сидели взаперти в бывших железнодорожных мастерских. Узловую станцию разбомбили, а мастерские остались. Именно там немцы устроили тюрьму для местных. Приехавший накануне важный офицер долго ругался на своих подчинённых, а утром все заключённые своим ходом отправились под конвоем в степь. Так же я узнал, что мама Машеньки погибла во время бомбёжки, а дедушка её живёт далеко… в Киеве. «Удивительно мужественный ребёнок», — думал я, и в глазу у меня что-то защипало. Тёплая щёчка девочки прильнула к моей небритой щеке, и, наверное, её даже кололо, но малышка ничего не говорила и прижималась ещё крепче.

Нагнали нас прямо во время переправы через новую насыпь. Только эта была старая и заросшая травой. Проводив взглядом уходящих людей, я лёг на землю и упёр приклад пулемёта в плечо. К нам по степи летело два мотоцикла, и, о радость… заполненный немцами до отказа грузовик.

Позади кашлянули, и я увидел Машеньку, теребившую край своего красного платьица.

— Немедленно уходи отсюда! — рыкнул я на девчонку. — Я их задержу!

— Я никуда не пойду, дядя Стас!

— В смысле не пойдёшь? — возмутился я.

— Я не хочу больше никого терять.

— Погибнешь!

— Мне всё равно.

— Ну нет! — поднявшись на ноги, я схватил в охапку девчонку и начал спускать её с другой стороны насыпи. — ТЫ не погибнешь! Война скоро закончится, и жить будете. Хорошо жить будете. Вы, главное, Сталина берегите, Хрущёва не слушайте и Горбачёва не выбирайте! Запомнила?

Машенька, удивлённо выпучив глаза, уставилась на меня и закивала. По щекам девчонки текли крупные слёзы.

— Дядя Стас, а когда закончится война?

— Девятого мая 1945 года, — сказал я, погладив её по голове. — Тьфу! Восьмого мая! Девятого праздник будете праздновать!

— А откуда вы это знаете? — еле-еле слышно, прикусив губу, спросила она.

— Потому что я из будущего, — присел на корточки перед Машей я. — Из 2025 года! Веришь?

В ответ она только кивнула острым подбородком. Обняв девчонку, я подтолкнул её к группе удаляющихся людей.

— Иди!

Машенька кивнула, вытерла кулачком слёзы, а когда разжала пальчики, я увидел в ладони деревянную матрёшку. Раскрыв её, она вытащила изнутри матрёшку поменьше, а ту, что больше, положила в мою руку.

— Дядя Стас, обещайте, что отдадите её мне… когда-нибудь потом.

— Обещаю! — соврал я, хватаясь за пучки травы на склоне насыпи и карабкаясь наверх.

Простая деревянная матрёшка заняла место в одном из нагрудных карманов моего разгрузочного жилета.

Что было дальше? — спросите вы. А дальше я стрелял. Стрелял как никогда, потому что никто из этих гадов не должен был последовать за спасёнными мною людьми и Машенькой. Да и про вакцину от рака я не забывал…

* * *

— ВОТ ЭТО НОМЕР! — открыв глаза, хрипло произнёс я, разглядывая белый потолок над головой и белую простынь на мне. Из левой руки моей торчала иголка с трубкой, тянущейся к капельнице.

Во рту было сухо, но в целом мертвецом я себя совсем не ощущал. За окном мимо промчался бронеавтомобиль «Тигр» со знаком «V» на двери. Это что же, значит, я не умер, да ещё и к себе вернулся?

— Вот это номер! — откашлявшись, зачем-то повторил я.

— Ты чуть не помер! — зарифмовав стишком, произнесли слева, и я увидел высокую симпатичную девушку с серыми глазами в белом медицинском халате, наброшенном на флисовый мультик. Между прочим, у неё были рыжие волосы и короткие аккуратные ноготки на пальчиках.

— Ты кто? — промямлил я. — То есть, кхм, простите… вы кто? — тут же исправился я.

— Стас, я Настя.

Вот и познакомились. Её имя мне ничего не говорило, зато я ясно вспомнил, как отстрелял из «Печенега» сначала 250 патронов, красиво положив немцев из грузовика, а затем короткую ленту в 100 штук. Пару раз в меня попало, но не смертельно: в левую ногу и в правое плечо. Когда БК закончился, врагов осталось максимум двое. Вот они, твари, меня гранатами-то и закидали. Я и сейчас чувствовал ту жгучую боль и слабость, стремительно потянувшую меня на дно тёмного, душного колодца беспамятства.

— Вы та девушка, что меня спасла? Огромное вам спасибо. А вы не видели матрёшку? — неожиданно сменил тему я, только сейчас сообразив, что лежу под простыней совсем голым. — Она была у меня в нагрудном кармане разгрузочного жилета…

Девушка, странно улыбнувшись, присела ко мне на кровать (тут я покраснел как помидор) и поставила на прикроватную тумбочку, рядом с гранёным стаканом дымящегося чая, мою матрёшку.

Прямо груз с плеч свалился. Фух! Слава богу, не потерял, не сломал.

И тут на тумбочку у кровати встала точно такая же матрёшка, но не моя, другая, поменьше.

Взяв обе игрушки, я раскрыл свою и вставил внутрь маленькую. Подходила идеально.

— Н-не понял, — поднял глаза на девушку я.

Та снова улыбнувшись положила горячую руку мне на плечо.

— Девочка, которую ты спас, Стас, была моей бабушкой.

— КЕМ? — я даже на кровати сел, сморщившись от боли.

— Осторожно! — вернула меня на место Настя. — Меньщиков Владимир Анатольевич тебя четыре часа собирал! Я сейчас тебе всё расскажу, мой путешественник во времени. Я ждала тебя больше двадцати лет.

От «мой путешественник во времени» мне стало на душе светло и хорошо. Хотя какой я нафиг путешественник? Путешественник знает куда идёт, а я обыкновенный потеряшка-заблудяшка. В руках оказался сладкий чай, и я с облегчением сделал пару обжигающих глотков. Вкусный, ммм! Повернув голову к тумбочке я увидел жёлтую коробочку с мужиком в чалме сидевшем на слоне. В чае я знаток. Хороший обожаю. Не такая упаковка как на Озоне. Никогда такую раньше не видел.

— Моя бабушка Мария Ивановна Подгорбунских — военный хирург, умерла в 2023 году. Все наши знакомые её считали странной, даже моя мама, её дочь. А всё из-за того, что бабушка всем рассказывала, что в детстве, в шесть лет, её спас солдат из будущего.

— Офигеть! — выдохнул я, снова прикладываясь к вкусному чаю. — А сколько ей было лет, когда она умерла?

— Почти восемьдесят девять.

Я ясно вспомнил курносую девчонку с косичками в красном платье. На моей щеке до сих пор осталось тепло её щёчки.

Настя же тем временем продолжила:

— Впрочем, смеялись над бабушкой недолго. Она первая предсказала день победы над немцами, сказала, что Горбачёв развалит СССР, а потом предсказала войну здесь. Мне было десять. Как-то мы с бабушкой смотрели телевизор, и там показывали выставку вооружения: наши солдаты, бронежилеты, шлемы. Бабуля что-то увидела там и так возбудилась. Мы с мамой её успокоить не могли. А на следующий день она рассказала мне про тебя, Стас. Рассказала, где я смогу тебя найти в 2025 году, велела мне идти учиться на врача и как только здесь начнётся война, начать тебя искать. Странно, но я ей сразу поверила.

— Но как ты меня нашла? — удивился я. — Здесь же уйма народу?

— Ты что, забыл? — звонко рассмеялась Настя, отчего у неё на щеках появились милые ямочки. — Ты же сказал моей бабушке, что не простой солдат, а…

— …а Благининский! — произнёс вместе с Настей вслух я.

— Мне надо было просто проверить всех командиров здесь в 2025 году. Это оказалось не так сложно, как ты думаешь. А потом — дело техники. Взяла лекарства на все случаи жизни, инструменты, приготовила волокуши, даже с местным бойцом договорилась, чтобы он провёл меня туда, где ты должен погибнуть. За эти три года на этой старой насыпи я побывала четыре раза. Один раз с нашими разведчиками, когда территория была ещё под контролем нацистов. Стас, бабушка велела передать, что благодарна тебе за спасение. И все выжившие тебе тоже благодарны. Слышишь?

От Настиных слов в глазах снова предательски защипало. Стыдясь этого, я снова открыл матрёшку и заглянул внутрь, будто опасаясь, что маленькая деревянная игрушка внутри исчезла, но нет, всё было на месте. «Отдал», — мысленно произнёс я, вспоминая шестилетку, прощавшуюся со мной у насыпи, сжал матрёшку в кулаке и поцеловал горячую руку моей спасительницы. Они были такие же горячие, как у Машеньки.

— Насть?

— Что? — молодая женщина придвинулась ко мне ещё ближе. От неё вкусно пахло духами, лимоном и какими-то лекарствами.

— Слушай… скажи, а лекарство от рака изобрели?

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь

«Что значит я не любил англичан? Я и сейчас их не люблю!» - такое заявление сделал канадский и американский режиссёр Джеймс Кэмерон перед премьерой второго Аватара - «Аватар: Путь воды» в 2022 году. Причины неприязни, оказывается, берут свои корни с далёкого 1986 года.

Всё дело в том, что съёмки фильма «Чужие» проходили на территории Pinewood Studious располагающейся не где нибудь, а в Англии. Таково было желание боссов дававших фильму зелёный свет. Практически сразу Джеймс Кэмерон понял, что ему будет непросто работать с британской съёмочной группой. Причин было несколько.

Во-первых, режиссёр стремился уложиться в крайне сжатые сроки и закончить съёмки до конца года. Вроде бы все об этом знали, вот только местные будто специально этому препятствовали. Англичане по нескольку раз в день устраивали длительные перерывы. На площадку наведывалась сотрудница с тележкой, набитой чайными пакетиками, кофе, сливками, луковыми и сырными булками, и угощала сотрудников. Сначала Кэмерон просто раздражался, но посчитав сколько времени они тратят на посиделки с чаем и бессмысленные разговоры (которые англичане считали необходимым условием совместной работы) ужаснулся. В день они теряли почти четыре часа работы. Да за четыре часа можно массу всего переделать! Как-то Кэмерон так разозлился, что опрокинул тележку, а сотрудницу выгнал вон.

Но это ещё цветочки. Ягодки впереди. Во-вторых, каждую пятницу после обеда англичане проводили что-то вроде лотереи - собирали со всех небольшую сумму в десять фунтов стерлингов, тянули жребий, а победитель забирал домой приз в размере 420 фунтов стерлингов. Участвовать в ней должны были все. Ещё одна традиции для плодотворной совместной работы. Как-то один из устроителей розыгрыша (на минутку один из местных студийных боссов) подошёл к Кэмерону с жестяной банкой в которую кидали деньги и поинтересовался:«Джим, не желаешь положить в нашу волшебную банку денежку?». Кэмерона взбесило и то что его называют уменьшительно ласкательно, не используя полное имя (а так могли делать только близкие друзья) и очередная потеря времени. Поэтому он ответил следующим образом: «Засунь лучше себе эту банку в зад».

Интересно, что собеседник Кэмерона обиделся и даже нажаловался на него в США. Не поленился сделать телефонный звонок на другой континент. Однако режиссёр в ответ привёл цифры вынужденного простоя из-за непонятных ему игр и традиций на съёмочной площадке, и жалоба осталась без последствий, а лотерею прекратили.

В-третьих, англичане с самого начала ещё до проявлений грубости со стороны режиссёра проявляли неуважение к Кэмерону просто потому что он не местный и вообще молод ещё и неопытен, и довольно часто игнорировали его прямые указания. Джеймся Кэмерону пришлось пойти на репрессии и со скандалом уволить своего помощника, Дерека Крэкнелла, а также оператора-постановщика, Дика Буша, за нежелание чётко следовать его инструкциям. Те натурально саботировали каждый съёмочный день.

Зато с актёрами режиссёру явно повезло. Они полностью разделяли его недовольство и полностью поддерживали во всём. Готовы были задерживаться на съёмочной площадке допоздна, потому что от местных тоже устали. И вообще для них это была просто командировка. Они по близким соскучились. Когда на площадке праздновали день рождения самой юной, самой милой актрисы Кэролайн Хэнн (игравшей выжившую девочку Ньют) Кэмерон купил несколько больших тортов. Праздновать начали после окончания съёмочного дня. Местных конечно тоже пригласили, но ни один англичанин не пришёл. Они заявили, что после рабочего дня у них есть и свои дела, и дескать надо было не выпендриваться и проводить торжество днём. Стоит ли говорить, что отсутствие местных праздник не омрачило. Даже наоборот.

Наконец когда съёмки фантастического боевика «Чужие» подошли к концу, Кэмерон обратился к недоброжелателям из Pinewood Studious с такими словами: «Честно, мне нелегко было работать с вами. Очень нелегко. Но силы мне давала уверенность в том, что в один прекрасный день я уберусь отсюда прочь, а вы останетесь здесь и будете дальше жрать свои булки, играть в лотерею, чесать задницы и заниматься другой фигнёй к которой вы привыкли».

Как вы думаете стоит ли упрекать Джеймса Кэмерона в неприязни к англичанам?

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь

Начальник Восьмого нью-йоркского полицейского участка капитан Адам Дженкинс замер возле «зеркала Гезелла» разглядывая молодую девушку-блондинку за столом в допросной. Сейчас, с мешками под глазами, побитыми сединой бакенбардами, он был похож на старого енота. На старого, растрёпанного, раздражённого енота.

Допрос по ту сторону зеркала вёл детектив Шон Райт - головастый парень, работающий у них уже шестой год.

- Представьтесь.

- Меня зовут Елена Гусева. Двадцать семь лет. Нет, двадцать семь завтра. Пока двадцать шесть. Я проживаю по адресу Фордхэм-роуд 23, квартира 214.

Девушка так была похожа на покойную дочь капитана. Только у его Регины глаза были не стального серого цвета, как у Гусевой, а зелёные. В остальном их даже, наверное, можно было бы перепутать. Разве, что русская вела себя более уверенно.

- Где вы работаете? – почесал переносицу карандашом Райт заглядывая в протокол на столе.

- Я секретарь в Амторге. Советско-американской компании «Amtorg Trading Corporation». Адрес Пятое авеню 261.

- Русская?

- Русская.

Дверь кабинета открылась и внутрь с кружкой дымящегося кофе проскользнул Дерек Стюарт – молоденький детектив, перешедший к ним из Департамента шерифа. Старательный, но зелёный. Вечно что-то да напутает.

- Ваш кофе, капитан! - протянул капитану кружку парень. - Как вы любите с молоком и сахаром.

Дженкинс только глубоко вздохнул, но протянутую кружку всё-таки взял:

- Ты всё опять напутал, Дерек. Я пью без молока и без сахара. Так как ты сделал пьёт мой заместитель О’Доэрти.

Надо было видеть реакцию Стюарта. Он покраснел до корней волос и вжал голову в плечи будто ожидая удара. Раскаянию не было придела.

- Простите капитан! Я сейчас быстро…

- Не надо, - остановил его Дженкинс, делая большой глоток из кружки. - Выпью.

Допрос же тем временем продолжился.

- Вы знали, что ваш сосед Симан Шепсс ювелир?

- Нет, - тряхнула гривой светлых волос Гусева.

- Вы дружите со своими соседями?

- Я бы так не сказала.

- А как бы сказали? – Райт не мигая уставился на девушку склонив голову к правому плечу.

- Как-то я помогла миссис Шепсс поднять коляску с дочерью на крыльцо, - тоже не мигая ответила русская забросив ногу на ногу и покачав лаковой туфлей на каблучке.

- Всё?

- Всё.

- Ну что ж. Расскажите о том, что произошло.

- В семь двенадцать я вернулась домой…

- Как точно вы запомнили время, - перебил Гусеву детектив сделав в блокноте пометку.

- Часы висят у меня в прихожей прямо напротив входной двери. Когда я включаю свет я всегда смотрю на них.

- Продолжайте.

- Было ещё кое-что… поднимаясь в подъезде по лестнице я услышала подозрительный вопль в квартире Шепссов. Я прислушалась, но было тихо. Я зашла к себе в квартиру, сняла плащ, шляпку, поставила сумку на стул. И за стеной закричала миссис Шепсс.

Капитан Дженкинс вынул из подмышки папку с только что напечатанными фотографиями с места происшествия и внимательно рассмотрел их. Распахнутая дверь, коридор, перевёрнутый стул, коричневый шарф на полу, женская сумочка, и три трупа. Знакомые лица. Банда опытных налётчиков из Южного Бронкса.

- Вы уверены. Что слышали голос миссис Шепсс? Это точно была она?

- Да, я узнала её голос.

- У вас такой хороший слух?

- Хороший слух и тонкие стены, - серые глаза русской блеснули.

- Ладно. И что дальше?

- Женщина кричала: «Только не трогайте ребёнка!» Я тут же открыла дверь вышла на площадку и затарабанила в дверь их квартиры.

- Затара… что сделала?

- Затарабанила. Громко постучала.

- А! Понятно, - Райт снова что-то записал на в папке.

- Я кричала через дверь, спрашивала как у них дела, не случилось ли что-нибудь. Потом я расслышала сдавленный писк и громкий шёпот мужчины. Тогда я закричала, что вызываю полицию.

- Что конкретно вы закричали? – детектив подался вперёд, зависнув над столом.

- «ВСЁ, Я ВЫЗЫВАЮ ПОЛИЦИЮ». Именно такие слова я прокричала.

- И что произошло?

- Дверь с хлопком распахнулась и в подъезд вылез высокий мужчина. Настоящий гигант. Он взмахнул ножом пытаясь попасть в меня, но нож вонзился в мою дверь и застрял.

Капитан Дженкинс посмотрел на фотографию с повреждённой ножом дверью. Стюарт тоже во все глаза разглядывал картинку через его плечо.

- Как вы увернулись?

- Мне повезло, - Гусева смахнула на пол пылинку с чёрной юбки обтягивающей её бёдра. - Я просто сделала два шага назад.

- Удивительно.

- Сама в шоке.

- А потом?

- Я отступила в свою квартиру. Наверное, я немного запаниковала потому что задела выключатель, свет погас, я перевернула стул с сумочкой и шарфом, из сумочки выпал мой пистолет…

- Вы носите оружие?

- Да, ношу для самозащиты. Поздно возвращаюсь с работы домой. Мало ли что.

- Разумн, - кивнул Райт перелистнув страничку в папке. – А! У вас Бэби Браунинг?

- Да. FN Baby Browning.

- Так-так-так. Значит из сумочки выпал пистолет, и вы… - вернул к допросу русскую Райт.

- И я поняла. Что это мой шанс. Я схватила его и сделала три выстрела по ворвавшимся в мою квартиру преступникам.

- И уложили всех троих?

Русская пожала плечами и одновременно развела руки в стороны.

- А где вы учились стрелять? – Райт захлопнул папку и отодвинул её в сторону.

- Я дочь офицера. Меня учил папа в детстве.

В этот момент капитан Дженкинс просто взял и постучал в стекло привлекая тем самым внимание детектива. Райт тут же подхватил папку и метнулся к выходу. Капитан же повернулся к стоявшему рядом молча Стюарту.

- Что сказал Мёленбелт? Результаты экспертизы готовы, причина смерти наших налётчиков?

- Причина смерти огнестрельное ранение, - тут же отрапортовал новичок.

- У всех трёх?

- Да. Паркеру пуля угодила в левый глаз и повредила мозг, Хьюзу в шею, он истёк кровью до прибытия «скорой помощи». А Беннету… Беннет поймал свинец ртом.

- Тоже насмерть?

- Он же два метра, а девчонка на две головы ниже. Пуля снизу… и тоже в мозги.

- Ясно.

Дверь снова открылась и в покрытый сумраком кабинет протиснулся Райт. Некоторое время он стоял молча, а потом спрятав руки в карманы брюк сказал:

- Капитан, вряд ли она врёт. Просто повезло девчонке у Паркера и Хьюза были револьверы у Беннета нож.

- Босс, а Беннет, между прочим, в розыске и за него даже награда назначена, - тут же добавил Стюарт подтянув вверх и так короткие брюки (костюм этот ему родители явно покупали ещё на выпускной). - Повезло нам закроем к Рождеству розыскную карточку.

Ещё раз пересмотрев фотографии, взглянув на изъятый пистолет, гильзы в отдельном пакетике, капитан Дженкинс повернулся к русской и какое-то время просто смотрел на неё через стекло.

- Босс? – вернул его в реальность Райт.

- Отпускайте её. Самооборона. Шепссам повезло, что у них такая соседка. А вот нагрянули бы грабители часом раньше и разбитым лицом, порезом на ноге и испугом они бы не отделались.

- Да сэр!

* * *

Накинув на плечи новое кашемировое пальто, капитан запер свой кабинет и неторопливо направился к выходу из участка. Кивнув Уильямсу - начальнику ночной смены и проследив как парочка постовых затаскивает в подвал пьяного оболтуса избившего продавца в магазине, Дженкинс вышел на крыльцо.

Снаружи было морозно с неба летел не то снег, не то дождь. Подняв воротник пальто, он решил не забирать свою машину, а пройтись до дома пешком. Благо здесь было недалеко.

Шаги отмерявшие метры помогали размышлять. На ходу капитану Адаму Дженкинсу всегда лучше думалось. Повезло? Ха! Как же! Дженкинс работал в полиции тридцать лет, да и жил немало и в такое везение не верил. Девчонка не так проста, как хочет казаться. В Европе вот-вот разразится война, немцы со своим Гитлером словно с ума сошли, русские через торговлю заводят связи, а может быть и агентуру по всему миру. «Амторг» этот ни что иное как шпионские игры. Три выстрела из маломощного пистолета, который и череп то не пробьёт. Пугач! А в итоге три трупа. Выстрелы точные, быстрые. В тёмном коридоре, по вооружённым противникам. По настоящим головорезам. Почему они не открыли огонь в ответ? Да Хьюз всегда не задумываясь палил во всё что можно. В прошлом году он ранил Суини и Малковича. Оба провалялись месяц в госпитале. Не стрелял потому что не успели. Она уложила их как в тире. Погасший свет, стул в коридоре, чтобы замедлить преступников, всё было сделано специально. Русская разыграла всё как по нотам. Её готовили к таким ситуациям.

Прошедшая мимо молодая девушка неожиданно напомнила капитану Регину. И со спины похожа и сбоку и пальто такое же только красное. Грусть снова навалилась на Дженкинса. Грусть заставлявшая его старое сердце сжиматься.

На перекрёстке Дженкинс неожиданно столкнулся с русской. Он почти врезался в неё. Та проследила за его внимательным взглядом и даже не подумала опустить глаза или смешаться.

Облизав кончиком языка потрескавшиеся губы, капитан произнёс:

- Мисс Гусева, я капитан Дженкинс. Мои люди недавно допрашивали вас. Я принял решение отпустить вас так как не нашёл в ваших действиях состава преступления.

- Спасибо, - девушка присела в милом книксене.

- Мисс Гусева, а можно вопрос?

- Конечно.

Облачко пара вырвалось изо рта девушки и растворилось над головой.

- Вы хладнокровно расстреляли трёх вооружённых грабителей… - начал Дженкинс, сделав шаг вперёд.

- Я спасала свою жизнь, - блеснула серыми глазами Елена.

- Допустим. Потом вы вызвали полицию и «скорую помощь», оказали помощь супруге Шепсса… Кстати, вы великолепно перевязали её я разговаривал с врачом в больнице так вот они оставили всё как есть. Вы оказали помощь Глории Шепсс, но не раненому в шею человеку…

- Ранение в шею тяжелее. У меня нет таких навыков.

- Но вы же могли попытаться? – сделал ещё один шаг вперёд капитан полиции. - Он какое-то время ещё был жив. Вы даже не попробовали. На вашей белой блузке не было следов крови… вы не замарались.

- Что не так, капитан? – взгляд девушки неожиданно стал серьёзным и из лёгкого, обаятельного превратился в тяжёлый. В уголках глаз её появились глубокие, ранее не заметные морщинки.

- Всё так, - шмыгнул носом Дженкинс. – К вам мисс Гусева претензий нет. Просто убить, стрелять в людей нелегко…

- А я по людям и не стреляла, - по-деловому заявила русская.

А затем она замерла на месте, изменилась лицом и неожиданно расхохоталась.

- Что такое? – удивился капитан Дженкинс, проведя рукой по лицу. -–Я чем-то замарался?

- Да нет же, - снова обаятельно улыбнулась русская будто и не смотрела на него сейчас совсем иначе. - Капитан, а вам никто не говорил, что вы похожи на старого енота? На старого, растрёпанного, раздражённого енота? Только ради бога не обижайтесь.

- Говорили, - совсем не обиделся Дженкинс и в сердце его защемило. - Мне так говорила дочь.

В этот момент он почему-то мучительно сильно захотел рассказать этой незнакомой молодой женщине о смерти Регины. О том, как она три года назад возвращалась домой с курсов с подарком для отца и как её сбил заснувший за рулём водитель. Не негодяй, нет, работяга. Почти тридцать лет безупречного стажа за рулём. Просто устал, торопился из рейса к своей семье и заснул. Никто не виноват. Закрытый гроб и подарки под ёлкой, которые никто и никогда не откроет Он хотел рассказать, но не стал.

Гусева же будто прочитала мысли капитана. Сама сделав к нему шаг, она тихо, но так что он расслышал каждое слово, произнесла:

- Пока мы их помним, они всегда с нами. Вот только им не нравится, когда мы вспоминаем их и грустим. Им больше нравится, когда мы улыбаемся. Помните это капитан!

Горячие пальцы русской коснулись запястья Дженкинса, и будто произошло чудо: тепло поползло вверх по руке и приятно разлилось в груди, напрочь изгоняя тяжесть сковывавшую последние три года сердце.

Гусева воспользовалась светофором и перешла через дорогу, а капитан Дженкинс так и остался стоять, провожая взглядом странную русскую…

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь