Начало.
-Ооо, это же наш маленький жадюга! А где твой папаша? - голос, который мог бы принадлежать армейскому сержанту в изрядном подпитии, отразился от грязных стен проулка, по которому я шел. По моим подсчетам, я был совсем недалеко от дома мистера Кронберри — тем паче было разочарование от неприятной встречи, заставившее меня внутренне содрогнуться.
Наивно было надеяться, что в злосчастный проулок зайдет констебль, патрулирующий улицы Уайтчепела — до сих пор я не видел здесь ни одного законника, а первый же полицейский в Спиталфилдсе, которому мы сообщили об обнаруженной утром луже крови возле дома, с усмешкой ответил, что «это совершенно нормально в тех местах», продемонстрировав полнейшее безразличие к делам неблагополучного района. Потому мне ничего не оставалось, как попытаться пройти мимо одноногого попрошайки, с которым мы с отцом «имели удовольствие познакомиться» чуть ранее, уповая на то, что он не заедет мне по голове внушительной бутылкой, в которой плескалась белесая жидкость.
Стоило мне начать движение, как калека двинулся навстречу от двери в местный, с позволения сказать, паб, из которого едва ли не выпал несколько мгновений назад.
-Стоять! - проревел он, уперев мне в грудь костыль.
-Покажи, что у тебя в сумке!
-Послушайте, - я изо всех сил старался, чтобы голос не дрожал, но мои усилия были тщетны — он прыгал, будто тонкая занавеска на пронизывающем ветру. -Я не знаю, чего вы хотите, но я спешу и хотел бы...
-Молчать! - рявкнул он. Глаза на худом небритом лице с широкими, выступающими скулами, сочились настоящей ненавистью, неизвестной мне природы. -В армии такие как ты чистили мне сапоги и бросались в штыковую, стоило мне лишь посмотреть в их сторону, а ты, малолетний ублюдок, смеешь мне перечить?! - он резко убрал костыль от моей груди и, несмотря на то, что я ухватил сумку двумя руками, сумел рвануть ее так, что наружу вылетели и разбились несколько бутыльков с чернилами.
-Вы же говорили, будто у вас нет денег? - прошипел калека. -Вместо того, чтобы выручить героя, отдавшего свою ногу на благо Родины, вы купили это?! - он ткнул костылем в лужу чернил, где плавала пара гусиных перьев. -Выворачивай карманы! - гаркнул «попрошайка».
Меня начала охватывать сильная злость. Отец отдал последние деньги, чтобы обеспечить меня всем необходимым для учебы, а меня пытались этого лишить. В тот момент мне казалось, что этот калека позарился на нечто гораздо более ценное, чем деньги — на мое будущее.
-Я не буду этого делать, - звенящим голосом ответил я. Поправив сумку, я начал обходить калеку, что было довольно затруднительно на этой узкой улочке, где с обеих сторон стены сдавливали и без того небольшое свободное пространство.
Поначалу никаких попыток остановить меня «герой Родины» не демонстрировал. Но стоило мне уже почти миновать его, как последовал практически неуловимый взмах костылем, и я почувствовал сильнейшую боль в левом виске, заставившую мое сознание помутиться.
Привалившись к стене, я сжимал окровавленную голову стараясь не застонать от боли, чувствуя, как ловкие руки обследуют содержимое моих карманов.
-Во! - с торжеством воскликнул грабитель, выудив кошель из бокового кармана моей куртки. -Нехорошо обманывать увечных, - хохотнул он, высыпая монеты куда-то за пазуху и отшвыривая пустой кошель. Не знаю, почему он не убил меня — это было бы совершенно естественно в Уайтчепеле, но это стало его ошибкой. Смертельной, как оказалось.
Я постарался прийти в себя. Сжав зубы от боли, пронзившей голову, лишь стоило мне отодвинуться от стены, я поднял увесистый камень, весьма кстати оказавшийся под ногами. Двинувшись за на удивление быстро передвигающимся "попрошайкой", я понял, что боль начала отступать под воздействием огромной дозы адреналина, впрыснутой в кровь вместе с яростью.
Видимо, калека услышал мои шаги — в какой-то момент он обернулся, с удивлением воззрившись на меня. Наверное, он совершенно не ожидал от меня ответной реакции. Когда-то я слышал, что преступники знают, кто может дать отпор, а кто нет, но ведь все могут ошибаться, не так ли?
Первый удар камнем перекосил раззявленную в изумлении челюсть и сбил с ног "героя"; второй вогнал нос воинственного попрошайки, катавшегося к тому моменту в грязи, вглубь черепа; а третий удар раскроил ему лоб аккурат посередине, забрызгав мое лицо каплями крови.
Все еще находясь под воздействием коктейля из гормонов и эмоций, я прохлопал карманы грязной армейской формы и нашел кошель, превосходивший мой раза в три. Попытавшись вытащить его, я оказался неприятно удивлен: он был пришит к внутреннему карману. Меня начал охватывать страх быть обнаруженным, и это придало сил — изо всех сил потянув кошель, я вырвал его вместе с карманом. Сжимая добычу в руках, я бросился прочь, по пути схватив сумку, оставленную возле стены.
Добравшись до дома мистера Кронберри, я встретил своего арендодателя в коридоре. Он окинул меня взглядом, но ничего не сказал - лишь присвистнул, посторонившись. Оказавшись в своей комнате, я запер хлипкую дверь на все замки, и только тогда начал постепенно осознавать, что произошло – меня затрясло, словно хлипкую осину на пронизывающем ветру. Можно было сколь угодно пытаться оправдать свой поступок, но это нисколько не ослабляло натиск терзавшей меня совести, становившийся тем сильнее, чем меньше адреналина оставалось в крови.
Наконец — это случилось почти перед самым рассветом, - я усилием воли выковал в себе убежденность, что у меня не было иного выбора, кроме как поступить подобным образом. Уже много позже, я обнаружил, что эта убежденность возникает без каких-либо усилий — как слюна у собаки, заметившей лакомый кусок мяса.
Оставался лишь страх быть пойманным властями, заставивший меня безвылазно сидеть в своей комнате до самого первого учебного дня, но он оказался пустым. В этом крылось еще одно «преимущество» Уайтчепела: его жители совершенно не обращали внимания на такую обыденность, как драки со смертельным исходом, а полиция и вовсе не казала здесь носа без крайней на то необходимости.
***
-Мистер Сол, это Тобиас взял вашу статуэтку! - презрительный высокий голос принадлежал бледному молодому человеку с зачесанными назад черными волосами, на лице которого кривилось такое выражение, будто где-то поблизости благоухает навозная куча.
-Да! - загудело несколько человек подле него — самые близкие подхалимы, невообразимо боявшиеся вызвать неудовольствие своего предводителя - Оскара.
Сынок владельца нескольких крупных заводов Лондона с самого начала невзлюбил меня. Но если поначалу его нелюбовь, вызванная скорее возмущением, что мне — обычному крестьянину, оказался открыт доступ в мир Биркбека, выражалась в обидных прозвищах и насмешках, то теперь она сменилась настоящей ненавистью. Ненависть эта была вызвана моими способностями: я демонстрировал куда большие успехи в учебе, нежели Оскар. Что уж говорить — я учился вообще лучше всех в группе (и это не пустое бахвальство!). Даже та часть преподавателей, которые поначалу относились ко мне с предубеждениями из-за моего социального статуса, вскоре сменили свое мнение, начав сравнивать меня с молодым Эдвардом Коком!
Я не считал себя каким-то чрезвычайно одаренным интеллектуально, нет, дело было в моей усидчивости и готовности учиться — ведь я не мог рассчитывать в будущем на активы моей семьи или ее знатную фамилию, способную открыть любые двери. Поэтому в то время как остальные проводили время в лучших пабах и борделях города, я корпел над учебниками, многократно обгоняя учебную программу.
-Что вы такое говорите? - нахмурился профессор, преподававший историю права, поправив очки, съехавшие на нос. Этот грузный мужчина, носивший строгую черную мантию, всегда во всеуслышание восхищался моими ответами у доски, не замечая прямо-таки кипевшего от злости в эти моменты Оскара.
Думаю, именно поэтому богатенький ублюдок и выбрал мистера Сола в качестве орудия моего устранения.
-Ваша статуэтка, - громко произнес Оскар. -Ее украли.
Профессор рассеянно осмотрел свой стол, по обычаю заваленный бумагами.
-Ох, - выдохнул он, начав растерянно перелопачивать вещи на столешнице. -Кому она могла понадобиться?
Я до сих пор не понимал, к чему клонил Оскар. Конечно же, я знал, что он имел в виду: бронзовую статуэтку Фемиды, неизменно возвышавшуюся среди хлама на столе мистера Сола — в тот же день она куда-то пропала со своего привычного места. Профессор во время лекций часто брал ее в руки, будто она помогала ему лучше сосредоточиться — без сомнения, эта безделушка что-то значила для него. Но обвинять меня в ее исчезновении? Я был готов рассмеяться в лицо моего обвинителя и если бы не находился в сильном замешательстве, то так бы и сделал.
-Говорю же — это Тобиас взял ее! - начал терять терпение Оскар. -Я, Уильямсон и Квенс своими глазами видели, как он схватил ее с вашего стола и сунул в свою сумку во время перерыва. Мы сделали вид, что ничего не заметили, поэтому вряд ли ему пришло в голову перепрятать ее.
-Что вы хотите сказать, мистер Льюис? - профессор Сол начал едва ли не буравить взглядом Оскара, хмуря седые кустистые брови. -Что мистер Грэм — вор? Вы понимаете, какое это серьезное обвинение? - мужчина повысил голос, перебив начавшего что-то говорить Оскара.
-Просто хочу напомнить, - низкий бас профессора начал греметь на всю аудиторию, - что в Биркбеке исключают за клевету!
Шайка, до того выкрикивавшая слова поддержки в пользу обвинения Оскара, замолкла и потупилась, включая Уильямсона с Квенсом, которые за своими партами сжались так, будто вдруг захотели привлекать как можно меньше внимания преподавателя.
Я уж думал было, что явная угроза в словах профессора остудит пыл моего «обвинителя», но все произошло ровно наоборот — это будто лишь распалило его решимость.
-Положа правую руку на сердце, а левую — на «Новую Атлантиду», ответственно заявляю перед всей аудиторией, что видел, как мистер Грэм совершил тайное хищение вашей статуэтки, - в помещении послышались смешки тех, кто посчитал забавной аллюзию на официальную клятву в суде, с трудом Френсиса Бэкона вместо Библии. -А также ходатайствую о проведении обыска сумки мистера Грэма, с целью доказывания его вины! - Оскар оскалился, демонстрируя идеально ровные зубы.
-Ладно, - хмуро произнес профессор Сол, которого уверенность Оскара привела в замешательство. -Пусть Тобиас сам опустошит свою сумку, высыпав вещи на стол...
-Но... - начал было Оскар.
-Молчать! - рявкнул профессор во весь голос. -Говорить будете тогда, когда я разрешу!
Оскар смешливо поклонился и бухнулся за стол, впившись в меня взглядом.
-Тобиас, не будешь ли ты так добр продемонстрировать нам содержимое своей сумки? - мягко произнес профессор.
-Без проблем! - с готовностью ответил я, предвкушая отчисление своего обидчика за клевету — тяжкий проступок в Биркбеке. Встав, я расстегнул холщовую сумку и начал извлекать учебники на стол. Когда внизу оставалось несколько чистых запасных тетрадей, я не удержался и бросил на Оскара ликующий взгляд.
-Это все, Тобиас? - спросил мистер Сол.
-Почти... - и тут, выудив тетради, я увидел на дне сумки предмет, которого там быть ну просто не могло.
-Тобиас? - встревоженно произнес профессор. -Ты выложил все содержимое?
Оцепенев, я продолжал смотреть на статуэтку Фемиды, невообразимым образом оказавшуюся на дне моей сумки. Вдруг в поле зрения возникла чужая рука, схватившая Фемиду за голову и выудившая на свет.
-Я же говорил! - торжествовал Оскар, демонстрирующий статуэтку всей аудитории. -Он, наверное, подумал, что она из драгоценного металла, вот и решил похитить! - стоял возмущенный гул, а я не мог произнести ни слова в свое оправдание.
Впрочем, это было бы пустой тратой времени.
-Пойдемте, мистер Грэм, - кто-то схватил меня за плечо и повел прочь. Повернув голову, я увидел хмурое лицо мистера Сола, старательно не смотревшего на меня.
Мои жалкие попытки оправдаться в кабинете декана лишь впустую сотрясали воздух, совершенно не доходя, судя по всему, до ушей мистера Брауна, начавшего старательно заполнять какие-то бумаги после того, как профессор Сол рассказал ему о произошедшем.
-Ознакомьтесь с приказом об отчислении, мистер Грэм, - сухо произнес декан, протягивая мне заполненный убористым почерком формализованный бланк.
-Но я этого НЕ ДЕЛАЛ! - завопил я. Протянутый документ разрушил все мои надежды на благоприятный исход дела.
-Послушайте, мистер Грэм, - устало произнес декан. -У нас целая аудитория свидетелей того, что похищенный предмет оказался у вас в сумке. Под гнетом неопровержимых доказательств мы, по сути, обязаны передать вас полиции, но идем на рисковый шаг и обходимся единственно лишь вашим отчислением. Вы должны быть благодарны, а не устраивать безобразных сцен...
Он был прав. Что могло значить слово сына рыбака против обвинений отпрыска богатой семьи?
Так, проучившись всего лишь два месяца, я вылетел из Биркбека с позором. Наши с отцом мечты пошли прахом оттого, что я был представителем «низшего сорта», а богатенький ублюдок решил, что мне пристало так и оставаться на дне общества, вместо того, чтобы попытаться выбиться в люди. Однако еще не успел я выйти из кабинета декана, как уже знал, что не оставлю крушение своих надежд безнаказанным.
Правда, все пошло совершенно не так, как мне того хотелось бы.
***
Живя у мистера Кронберри, мне несколько раз приходилось наблюдать, как мой арендодатель выходит из дома с продолговатым чехлом на поясе, из которого, словно напоказ, торчит толстая костяная рукоять пистолета. Судя по размерам оружия, это было невероятно мощное орудие убийства, и вряд ли обычный грабитель захотел бы связываться с его обладателем. Конечно, я видел револьверы у полицейских, да и в Хортоне кое у кого были ружья, но пистолет мистера Кронберри с виду был в разы более грозным, чем любое оружие, виденное мной прежде.
-Простите, - мягко постучал я в железную дверь комнаты домовладельца. -Это Тобиас.
Из-за двери послышался какой-то шум, прежде чем она отворилась на несколько дюймов — ровно настолько, сколько позволяла медная цепочка, ограничивавшая свободный ход.
-Чего тебе? - недовольное выражение мятого лица явно говорило, что я не вовремя.
-Мм, - я несколько раз прокручивал в голове диалог, который должен был состояться с домовладельцем, но теперь, когда дошло до дела, разом забыл все тщательно составленные фразы.
-Ну? - нетерпеливо рявкнул мистер Кронберри. -Я чертовски занят, чтобы выслушивать твое мычание!
-Пистолет! - чуть ли не выкрикнул я. Глаза на бульдожьем лице превратились в щелочки. -Мне нужен пистолет, - мне хватило ума сбавить тон до шепота.
-О чем ты, мальчишка? - подозрение в голосе, казалось, можно было ощутить физически.
-Я бы хотел купить у вас пистолет, с которым вы ходите на улицу, - говорить я старался максимально быстро, чтобы у моего собеседника не кончилось терпение. -Дело в том, что Уайтчепел, как вы знаете, опасный район, а из-за учебы мне приходится ходить по нему по вечерам и...
-Понял, - махнул рукой мистер Кронберри, сняв цепочку и открыв дверь чуть пошире. -Ты хороший парень, Тобиас, но, к сожалению, я ничем тебе не могу помочь...
От сильного и резкого толчка дверью домовладелец упал на пол. Я вошел в комнату, слегка прихрамывая на правую ногу из-за отдачи удара по металлу, и сразу запер за собой.
-Ты сбрендил?! - взревел мистер Кронберри, пытаясь встать на ноги.
Мощный пинок в лицо повалил его обратно.
-Лежать! - прошипел я, выудив из-за пазухи нож, которым утром резал черствый хлеб. -Где хранится этот чертов пистолет?
В жилище моего арендодателя царил натуральный бардак: скомканная одежда висела на стульях и спинке узкой кровати, на которой лежала беспорядочная кипа квитанций, прижатая толстым гроссбухом; вокруг переполненного мусорного деревянного ведра, стоящего в одном из углов, валялась куча промасленных тряпок. Лишь в одном месте царил идеальный порядок: на столе возле забранного стальной решеткой окна, где виднелись тиски с зажатым меж ними каким-то предметом, молоток, несколько отверток, прозрачный бутылек с маслом и чистая ветошь.
Приглядевшись, я понял, что предметом в тисках является тот самый пистолет, который мистер Кронберри всегда носил с собой на улицу.
Я бросился к столу, начав высвобождать оружие из зажима. Вблизи он оказался еще более грозным: длиной с предплечье взрослого мужчины, с продолговатым длинным стволом, больше уместным для ружья.
-Это чертовски ненадежное оружие, - гнусаво произнес мистер Кронберри, зажимая сломанный нос.
-А что же вы его тогда всегда носите с собой на улицу? - прорычал я. -Да еще и выставляете напоказ!
-Отпугиваю кое-каких ребят, ни черта не смыслящих в оружии. На деле же, это никчемный пугач, что отлично показало сражение при Блэкбернс-Форд, после которого он и оказался у меня...
-Молчать! - пистолет уже был у меня в руках. Сунув его подмышку и как можно плотнее запахнув куртку, я бросился прочь.
-Ты же понимаешь, что больше не живешь в этом доме?! - прогремело мне вслед.
***
Я отлично знал, куда Оскар ходит после учебы (а то и вместо): в паб неподалеку от Биркбека — во время своего непродолжительного студенчества, несколько раз мне приходилось наблюдать, как «цвет молодежи» вываливается из дверей заведения, громко хохоча и отпуская похабные шутки. В такие моменты, не желая быть замеченным, я запахивался поплотнее в куртку или нырял в ближайшую подворотню где, в отличие от Уайтчепела, вероятность быть насаженным на нож ничтожно мала.
Обзаведясь пистолетом, я весомо потратился на номер в отеле, что стоял неподалеку от излюбленного места Оскара. Однако это не разорило меня: денег, украденных у калеки, было более, чем достаточно.
Двух недель хватило с лихвой, чтобы изучить привычки Похитителя моего Будущего. После практически ежевечерних попоек, Оскар садился на извозчика и ехал до Мейфэйра, где какую-то часть пути до роскошного особняка из песчаника шел пешком, наверное, чтобы несколько отрезветь и проветриться. Когда я обзавелся подходящей одеждой («простолюдинский» гардероб делал меня белой вороной в Мейфэйре) - ботинки из кожи, клетчатые брюки, серая двубортная куртка, - у меня появилась возможность без лишних подозрений изучить маршрут Оскара.
Его пеший путь пролегал через узкий проулок, где два величественных дома стояли очень близко к друг другу: их «слепые», лишенные окон стены едва ли не соприкасались «лбами», как два рассерженных барана, спорящие за право овладеть самкой. За всю недели слежки, в этом проулке не появился ни один человек, за исключением Оскара — думаю, в богатом районе пешие прогулки были в принципе не в чести и считались прерогативой более бедных слоев населения.
Именно в этом укромном месте я и задумал поставить ублюдка на колени под дулом пистолета и заставить извиниться. Ну, может еще поцеловать мои ботинки.
День, избранный мною для мести, был преотличный: до самого вечера лил проливной дождь, в преддверии ночи сменившись угрюмой моросью. Казалось, еще чуть — и Темза выйдет из берегов, утопив Лондон в своих вонючих водах. С наступлением сумерек, витрины магазинов и кондитерских, которыми был усыпан центр города, против обычая не заискрились ярким светом, привлекающим клиентов, словно мотыльков — в этом попросту не было смысла. В эту пору на улицах, по своей воле, находились только извозчики, дравшие втридорога с бедолаг, промокших до нитки, и пьяницы, алкоголь в крови которых позволял им ощущать ледяной дождь как приятный теплый душ.
Мне пришлось отдать кругленькую сумму, чтобы извозчик — хмурый седой мужчина, пыхавший на удивление не затухающей в такую погоду трубкой, согласился меня везти прямиком за пошатывающимся молодым господином, севшим несколько мгновений назад в другой кэб.
-Повышенный коэффициент! - хмыкнул он, в ответ на мое немое возмущение.
Пока мы ехали, я вдруг сообразил, что в такую погоду Оскар может не захотеть, против обыкновения, идти пешком часть пути. Меня едва ли не начала душить паника, ведь я знал, что больше не наберусь решимости осуществить задуманное. К счастью, к тому моменту, как мы достигли Мейфэйра, дождь несколько утих, да и дорогой бренди, я думаю, несколько ввел в заблуждение органы чувств Оскара, поэтому он без малейшего колебаний вышел в привычном месте и, слегка шатаясь, пошел пешком.
***
-Оскар! - мой хриплый от возбуждения голос раздался на весь проулок. К тому моменту я уже размотал пистолет, который был обернут двумя скатертями, позаимствованными мною из отеля.
Фигура впереди меня вздрогнула и резко развернулась, совершенно не ожидая встретить кого-то знакомого.
-Ты кто такой, нахрен? - изумился Оскар, пытаясь безуспешно разглядеть мое лицо.
Где-то в паре десятков метров за моей спиной один из газовых фонарей разгонял тьму вокруг себя, но до проулка свет едва доставал. Тем не менее, мне хватало освещения, чтобы разглядеть удивленный взгляд стоящего передо мной человека.
-На колени... - прошептал я, вдруг усомнившись в реальности происходящего — мне даже пришлось посильнее сжать рукоять Волканика.
-Чегооо?!
-На колени! - огромный ствол пистолета был направлен прямо в лоб Оскару, на котором удивление давно сменилось крайним изумлением.
Помню, я чертовски разозлился от того, что не увидел панического страха на его лице. Будто он видел перед собой безобидную, до того момента, букашку, которая вдруг вздумала угрожать тому, кто в тысячи раз сильнее.
-Я сказал — НА КОЛЕНИ! - проревел я, ничуть не заботясь о том, что буду услышан.
-Да-да, - Оскар поднял руки и начал медленно опускаться на землю, слегка подаваясь вперед. Движение было неуклюжим, но я не придал этому значения, списав неточность координации на опьянение.
И зря. В следующее мгновение он прыгнул на меня, воздев руки над собой: крепким замком схватив пистолет, Оскар дернул его на себя, одновременно ударив мне коленом под дых. Оставалось только гадать, был ли этот прием продиктован отточенными на протяжении долгого времени тренировками, либо же какая-то часть мозга моего оппонента, ответственная за выживание организма, взяла на себя полный контроль телом и проделала то, чему бы позавидовали китайские мастера боевых искусств.
-Интересно, - тяжело дыша протянул он, направив на меня оружие. -Откуда ты его взял? Украл небось, как и ту статуэтку? - Оскар захохотал. -Ох, а я же и забыл, что это я подложил ее тебе в сумку!
Я с трудом хватал воздух, но все же попытался броситься на Оскара. Он ловко увернулся и ударил мне в плечо рукояткой пистолета, от чего моя правая рука стала висеть как плеть.
-Ну-с, пошутили — и хватит! Сейчас я сделаю тебя хромым на всю жизнь, а полиции скажу, что просто оборонялся... - ублюдок направил ствол мне прямо в колени. У меня даже не было времени попросить о пощаде (удивительно, как направленное на тебя оружие стирает принципы и уводит на десятый план гордость!) - он тут же нажал на спусковой крючок.
Одновременно произошли три вещи: мелькнула ослепительная вспышка; прозвучал громкий хлопок; сильно запахло порохом. Ну а затем, когда нервные окончания Оскара наконец пропустили сквозь себя невероятный импульс боли, округу разорвал оглушительный вопль, вскоре сменившийся визгом, от которого, казалось, дома над нами разошлись лбами, отказавшись от выяснения отношений.
Случилось то, из-за чего северяне проиграли одно из первых сражений Гражданской войны, а Хорассу Смиту и Дэниелу Вессону пришлось отвечать перед командованием Армии Союза: Волканик взорвался в руках стрелявшего.
Я с опаской подошел к катавшемуся по земле и не прекращавшему визжать Оскару, прижимающему руки к окровавленному, деформировавшемуся лицу. Сквозь пальцы мелькнула мешанина кровоточащего мяса, осколков костей и зубов — среди этого хаоса беспорядочно шевелилось нечто, похожее на карминовую ящерицу, наполовину высовывавшуюся из своей «норки».
Первая паническая мысль о бегстве была быстро забита на дно сознания холодным голосом трезвого рассудка. И, хоть я уже и слышал вдалеке встревоженные голоса и замечал отблески света, льющегося из открывающихся дверей, я понял, что мне нужно как можно скорее задушить необычную ящерицу. Вдавив подошвой ботинка трепыхавшуюся рептилию вглубь кровавой каши, когда-то способной изображать высочайшую степень презрения к подобным мне, я дождался пока грудь Оскара не перестанет шевелиться, а затем бросился прочь.
***
-А ну стоять! - рявкнул бас за моей спиной.
«Ну вот и все».
Мне почти удалось покинуть встревоженный Мейфэйр незамеченным (что было непросто, скажу я вам!), но ведь вот незадача: на последней улице, где стояли особняки попроще, я был остановлен двумя констеблями, непонятно откуда вынырнувшими.
Мельком вытерев рот — буквально минуту назад меня стошнило (раз, наверное, в седьмой) в сточную канаву, - я обернулся к представителям Закона.
-Слушаю вас, - произнес я с некоторой долью надменности, неизвестно откуда взявшейся у сына рыбака.
-А ну выворачивай карманы!
-Для начала: на каком основании вы меня остановили?
Констебли переглянулись. После чего, как по команде, достали деревянные дубинки, до того висевшие у них на поясах.
-Пойдешь с нами, умник! - прошипел стоявший справа. Его рябое лицо оскалилось гнилыми зубами.
-Господа, - я со всех сил старался сохранять спокойствие. -Я спешу к себе в гостиницу — завтра с раннего утра у меня лекция. Вряд ли ваше начальство обрадуется, когда узнает, что его подчиненные поместили в камеру профессора Ван Дрейка, специально приехавшего из Рима для того, чтобы поделиться с коллегами в Биркбеке своим опытом.
Черт возьми, я до сих пор не понимаю, как смог на ходу сочинить такую отборную чушь, произносимую с невообразимым для меня чувством собственного достоинства! Возможно сейчас, слушая со стороны, можно только рассмеяться моим словам, но тогда я и сам, совершенно непроизвольно, поверил в свою легенду.
И, что самое главное, в нее поверили полицейские.
-О чем это ты?! - я видел, что уронил в них семя сомнения, и мне оставалось лишь полить эту благодатную почву.
-Послушайте, - заговорщически подмигнул им я. -Я не буду сообщать вашему начальству, что вы совершенно не соблюдаете статьи 5 и 9 Кодекса Лондонского Констебля — не представляетесь, грубите гражданскому и требуете проведения досмотра без свидетелей, - а вы, взамен, не будете мне мешать направляться домой.
Констебли явно стушевались.
-Простите, - пробормотал второй полицейский - болезненно бледный молодой человек, из шеи которого заметно выпирал кадык. -Тут недалеко произошло убийство, и мы просто делаем свою работу...
-Ох, какой ужас! - с притворным изумлением воскликнул я. -Приспичило же мне прогуляться по Лондону в столь несчастливый вечер! Знаете, теперь мне будет чертовски страшно идти в «Империал» - ведь где-то поблизости бродит человек с черной душой!
Рябой, видимо всерьез испугавшись нагоняя от начальства, старательно прятал дубинку за спину.
-Ну, я скорее пойду, чтобы не попасться проклятому убийце! - резюмировал я.
Развернувшись, я уже начал было шагать прочь, как вдруг услышал негромкое покашливание.
-Вы уж это — извините, - произнес Рябой. -Вы так молоды — мы и подумать не могли, будто можете быть профессором или вродь того...
-Внешность порою бывает обманчива, - усмехнулся я и был таков.
