CreepyStory

Это перевод истории с Reddit

Телефонный звонок прозвенел вместе с первыми лучами солнца, разбудив меня на дрянной кровати где-то в глубинах южного Нью-Джерси. Голова раскалывалась, желудок был готов вывернуться наизнанку, и больше всего на свете мне хотелось отдохнуть. Но чертов Тодд, как всегда, не мог удержаться. Парень был похож на корпоративную заводную игрушку, созданную где-то в недрах больших компаний, чтобы просыпаться ни свет ни заря и отнимать у людей все деньги.

– Минувшей ночью лил дождь, да, Майк? – прокашлял он сквозь ментоловые леденцы. – Я слышал, как вода стучала по крыше. И ветер… Черт. Здание сотрясалось так, будто сам дьявол решил побренчать маракасами!

Я не сразу въехал, о чем речь. Накануне мы весь день ехали по хайвеям и бесконечным мостам, нависающим над заводским пейзажем Северо-Востока. До этого убогого мотеля добрались к девяти вечера. Свет нигде не горел, парковка была погружена в темноту, моросил дождь – по крайней мере, так мне казалось.

– Но самое странное, – продолжил он, – я утром вышел за кофе, а земля была абсолютно сухая. Ничего понять не могу.

Старенький будильник гудел рядом с пустыми бутылками. Телевизор шипел белым шумом. Я почти не слушал. Даже не мог отыскать собственные штаны. В комнате царил привычный для меня бардак: рядом с холодильником валялся пустой пакет из-под чипсов, а рядом – ящик пива Blue Moon. Матрас пропитался потом, простыни были скручены, будто здесь либо изгнали демона, либо просто перепили, застряв на каком-то марафоне семейных сериалов. Учитывая мою историю, я бы поставил на второе.

– И это даже не самое жуткое, – прошептал Тодд. – Здесь, кроме нас, вообще никого нет. Я обошел коридоры, вестибюль, туалеты. Здание пустое. Это жутко.

Я всерьез не воспринимал его слова. Тодд имел тенденцию тревожиться – и это еще мягко сказано. Он был натуральным паникером. Из-за его страха летать нам и пришлось тащиться полтысячи миль через всю страну, толкая никому не нужный софт. И проблема была даже не в самих тревогах Тодда, а в той колоссальной заносчивости, которая выводила меня из себя гораздо сильнее. Он был из тех людей, которые словно получают садистское удовольствие, соревнуясь с навигатором. Каждое неправильное решение на дороге – будто личная победа Тодда над технологиями. Так мы и оказались черт знает где. Некоторые люди просто не хотят, чтобы их «племенные знания» потерялись.

Зато он, наверное, мог вставить эту фразу в свою нелепую презентацию.

– Ну что, скоро будешь готов? – спросил он. – Пошли уже. Мне это место не нравится. У меня от него мурашки – и не самые приятные.

Как бы я ни ненавидел это признавать, в чем-то он был прав. Номер мы забронировали на сомнительном сайте скидок буквально за час до приезда. Здание на первый взгляд казалось современным: парковка освещена, лобби украшено плазмами и новой мебелью. Но, когда мы вошли, чтобы заселиться, на стойке регистрации не было ни одного человека.

Никаких администраторов, ни гостей – никого.

Только один лист для регистрации, стопка полинялых брошюр и стойка с ключами, все аккуратно подписано выцветшими чернилами. Мы взяли по ключу наугад. Тодд отправился к себе, я нашел мини-бар. А дальше все помню урывками.

– Серьезно, – поторопил он. – Пошли. Я подожду в лобби минут пять.

Я еще полежал, потом встал. Тошнота чуть отпустила, когда я сделал глоток из пластиковой бутылки с водой, которая валялась под подушкой. В душе воды не было, так что пришлось умываться из той же бутылки. Потом быстро почистил зубы. Успел немного попричитать на свою жизнь, глядя в зеркало. Я ведь не из тех, кто напивается до беспамятства. Просто у меня был переходный период. Ничего плохого, ничего хорошего – просто застой. Ну, по крайней мере, так я сам себе это объяснял.

Мы встретились у стойки регистрации. Ничего не изменилось: в лобби по-прежнему царила тишина, мебель стояла идеально ровно вокруг декоративных растений, а стопка брошюр пылилась на том же месте. Я поискал туалет, который работал бы, но прежде чем нашел, услышал, как Тодд шаркает своими модными кроссовками по коридору.

– Добро пожаловать в живописную Уайт-Вэлли, – объявил он, будто ведущий радио. – Здесь нет вообще никого.

Он выглядел слишком довольным для понедельника. У него была клетчатая рубашка поло, застегнутая на все пуговицы до самой шеи, без галстука и пиджака – редкий отпуск от его обычной формы. Казалось, он точно читал в «Business Insider» советы о том, как «слиться со своими людьми» в командировках. Видимо, вчерашние запонки не зашли. Создавалось впечатление, что от него разит какой-то дешевенькой версией одеколона Draco Noir.

– Ты за рулем? – уточнил он. – Я хочу подремать.

Я прежде всего решил найти туалет. Он был на другой стороне просторного атриума, за рядом скамеек и абстрактных узоров-скульптур. Я оставил Тодду сумки и двинулся туда. Пол был свеженатерт, каждый мой шаг отскакивал эхом от стен. Внутри оказался один-единственный унитаз. Бумаги в диспенсере не было, зато кран работал. Сигнала на телефоне не ловилось, новости так и остались вчерашними, а звонки и сообщения не проходили. Вообще это меня не удивляло – последние мили по дороге тоже были без связи.

Когда я вернулся в атриум, что-то было не так. Все выглядело по-прежнему: те же высокие окна, та же красная краска на стенах, та же расставленная мебель. Но вроде как изменилась какая-то деталь, будто воздух стал другим. Я не мог сразу понять, что именно, но ощущение пересобранной реальности меня не покидало.

И тут я свернул за угол – и увидел ее.

Рядом с Тоддом стояла женщина. Пожилая, с белыми волосами, в которых проглядывали серые пряди, и бровями настолько густыми, что они почти сливались в одну линию над глазами. Форма на ней была какая-то несоответствующая: на рубашке один логотип, на кепке – другой. Штаны оказались ей тесны, и складки поблекшей кожи выпирали из щели между поясом и краем футболки.

Сначала она молчала – и именно это было самым жутким. Она просто смотрела на меня, будто ожидала, что сейчас что-то произойдет.

Тодд тоже стоял как статуя. Он глянул на меня, потом потупился.

– Майк, – прошептал он. – Думаю, нам стоит сделать то, что она скажет.

Я вынул из кармана ключ и положил его на стойку.

– Хорошо. Ей нужно, чтобы мы выселились?

Не успел я договорить, как резкий скрежет раздался под сводами атриума, заставив нас обеих упасть на колени. Звук то повышался, то срывался на низкие частоты – резал слух, словно ножом по тарелке. Я не сразу понял, откуда он идет, пока внизу, за стойкой, что-то не упало.

Тут мой взгляд скользнул по грифельной доске.

И только тогда я заметил нож.

– Уходите, – резко выговорила женщина. – Сейчас же.

Она снова провела лезвием по доске. Звук был ужасен. Тодд кричал, но я не слышал его слов, видел лишь, как шевелятся губы. Мы поднялись на ноги.

Женщина указала на входную дверь.

– Уходите, – повторила она. – Живо.

Мы пошли. Незнакомка шла следом. Я не оглядывался – не видел смысла. Но чувствовал ее тяжелое дыхание где-то у себя за плечом. Шаги были неровными, будто ботинки не по размеру, или она не ходила уже годы. Я глянул на Тодда, и наш обычно напыщенный «яйцеголовый» уже совсем сник. Ворот рубашки пропитался потом, в подмышках темнели пятна, лицо перекосило в жуткой смеси вины и паники.

– Пожалуйста, – бормотал он. – Я не знаю, чем мы вас обидели. Просто дайте нам уйти.

Нож слегка уколол мне спину.

– Идите.

Мы не остановились. Двойные двери вывели на внутренний дворик перед зданием: там стояли клумбы с цветами, скамейки. Запах свежей земли ударил в ноздри, и я уже подумал, что мы спасемся – ведь машина стояла совсем рядом. На парковке больше не было ни одной машины. Я надеялся, что эта безумная тетка, кем бы она ни была, позволит нам дойти до машины и уехать. Может, она считает нас нарушителями или кем-то вроде того. Ведь лучше просто уехать, чем здесь торчать.

Мы прошли уличную площадку, и уже когда Тодд полез в карман за ключами, нож сверкнул у меня в боковом зрении. Белые пушистые кубики-игрушки упали на землю, окрасившись в ярко-красное.

– Идите.

Мы двинулись дальше. Тодд прихрамывал. Теперь он уже молчал. Когда мы отошли на несколько сотен шагов, дорога начала вести вглубь леса. Ухоженная территория закончилась, сменившись узкой тропинкой через заросшие деревья. Кое-где ветви так низко опускались, что приходилось нагибаться. Женщина неотступно шла за нами.

Потом тропа пошла на подъем. Над нами стлался утренний туман. Мы преодолели холм.

И тут вся долина предстала перед нами.

– Этого не может быть, – выдавил Тодд. – Неужели здесь действительно нет ни души, кто бы работал или жил?

Но внизу, в огромном просвете между деревьев, стояла толпа людей – родители с детьми, люди в униформе, пациенты в инвалидных креслах, кто-то лежал на каталках в больничных халатах, к ним были подключены приборы. Их были десятки, а может, сотни. И никто – абсолютно никто – не издавал ни звука.

Меня охватила дрожь. Это была самая тихая толпа, какую я когда-либо видел. Никто не кашлял, не шептался, не смеялся. Даже друг на друга почти не смотрели. Слышалось лишь их шарканье по земле да шелест одежды.

Посреди поля стояло потемневшее от времени здание. Не выше двух этажей, метров тридцать в ширину, без дорог или тротуаров рядом, будто его просто водрузили в самую гущу долины.

По внешнему виду здание было в плачевном состоянии: красный кирпич выцвел и покрылся вьющимися растениями, по фундаменту пробился бурьян, крыша провисла, с края свисал оторванный водосток, а стекла настолько пропитались грязью, что сквозь них ничего нельзя было разглядеть даже при свете дня.

Вывеска над входным козырьком гласила «Библиотека», краска на буквах облупилась.

Женщина указала, чтобы мы шли к толпе, и мы спустились по склону. Чем ближе к центру, тем плотнее сжималась масса людей. Многие выглядели измотанными или обозленными, словно путь сюда выбил из них все силы. Тодд вжал голову в плечи рядом с широкоплечим мужиком в пижаме, а я пристроился позади женщины с двумя маленькими детьми.

Я попытался привлечь хоть чье-то внимание – детей, взрослых, кого угодно. Хотелось кричать, но нож все еще упирался мне в спину. Любое неверное движение – и все, конец.

– Моя дочь ждет, что я вернусь домой, – сказал Тодд. – Она не поймет, куда я делся.

Никто не ответил. Люди стали тревожнее. Чьи-то руки толкали мне в спину. Одна женщина едва не порезала ладонь о лезвие. Ряд здоровенных валунов был выложен так, что все сходились к входу, образуя узкий проход. Но там толпа встала. Мужик в пижаме оттащил чью-то каталку и кинулся к дубовым дверям. Он громыхнул по ним кулаком три раза.

Двери широко распахнулись.

И толпа пришла в движение.

Все сломя голову бросились внутрь, как лососи против течения. Пыль взлетела в воздух. Доски пола скрипели от тяжести. За десять секунд все закончилось.

Снаружи осталась лишь горстка людей, некоторые еще шевелились, а кто-то, как тот старик в золотистой футболке, лежал лицом в землю. Я не забуду выражение решимости на лице подростка, у которого были сломаны ноги и кровоточащие царапины. Он отчаянно полз к дверям, пока его не оттолкнул какой-то запоздавший. Череп паренька хрустнул о камень.

Он больше не шевелился.

– Идите, – велела женщина. – Внутрь.

Мы подчинились. Внутри библиотека выглядела так, словно ее обставляли в 1997-м скудным бюджетом. Стены были блекло-зелеными, украшенными вырезками из газет, где писали о каких-то научных ярмарках и благотворительных акциях. Стулья с затертым до дыр покрытием стояли вокруг металлических столиков, заваленных старыми журналами. На низкой полке обнаружился пустой аквариум – только пластиковая коряга внутри и слой гравия на дне.

– Что нам делать здесь? – выплюнул Тодд. – У нас есть право знать.

Женщина скользнула ножом в сторону лестницы в дальнем углу зала. Она выглядела еще более нервной, глаза были налиты кровью, она беспрестанно чесала шею, раздирая ногти в кровь, будто была на грани ломки.

– Идите.

Подниматься вверх становилось все жарче. Лестница выводила к узкому коридору, где толпа, видимо, уже свернула в сторону. В конце коридора была дверь с табличкой «Склад». Наша провожатая повозилась с замком, потом ткнула Тодду лезвием в спину.

– Внутрь.

Комната оказалась тесной, с покатыми углами, как чердачное помещение, переделанное под офис. В дальнем углу – чулан. Две узкие форточки пропускали тонкие полосы света, падавшие на выцветшую обшивку. Пахло затхлым ковром, сырой бумагой и чем-то едким, химическим, что било в нос.

– Оставайтесь, – прокричала женщина. – Не выходить.

Она хлопнула дверью.

Защелкнулся замок.

Тодд заметался по комнатке туда-сюда. Дыхание у него сбилось, на лбу выступила испарина. Казалось, он вот-вот свалится в обморок. Я уже приготовился подхватить его.

– Нужно выбираться, – бормотал он. – Майк. Мы не можем тут остаться. Ты же понимаешь это?

Я ему ничего не ответил. Надо было искать, чем можно защититься или как выбраться. Я попробовал открыть окна, но рамы заржавели. Прижал ладонь к стеклу и толкнул изо всех сил – без толку.

– И что теперь?

Я заглянул в чулан. Там стояла картонная коробка с лого Home Depot – видимо, уже изрядно выцветшим. Я вытащил ее, присел и открыл. Внутри лежал ржавый ящик с инструментами, видимо, валявшийся там вечность. Поломанный уровень, расплавленные ручки плоскогубцев… И старая, проржавевшая насквозь кувалда.

– Вот это сойдет.

Я вернулся к чулану, чтобы оглядеться еще раз. Там в полу была щель, появившаяся после того, как я убрал коробку. Сквозь нее пробивался тусклый свет. Запах оттуда бил в нос сильнее прежнего – хлоркой, паленым пластиком, чем-то ядовитым. А главное, откуда-то снизу доносилось странное клацанье, прерывистое и влажное, будто чьи-то влажные губы щелкают в такт.

– Ты слышишь это?

Я подумал, что это может быть шум от труб, но звук не походил ни на одно известное мне шипение или журчание. Он был размеренным и ритмичным. Я лег на пол и приник глазом к щели. И увидел то, чего точно не должен был видеть.

– Что там? – нервно спросил Тодд. – Что происходит?

Внизу располагался просторный зал, в котором уже успели сгрудиться люди. Они обступили три толстые стальные бочки, поставленные в центре, огороженные рядом сдвинутых парт. По кругу медленно ходили несколько женщин в белой униформе, помешивая содержимое поварешками на длинной ручке. Внутри бочек пузырился густой оранжевый раствор, вязкий, как лава или расплавленный сыр.

– Понятия не имею, – пробормотал я. – Похоже, они приготовились к какому-то… кормлению?

Из дальней части очереди вышел парень. Я узнал его. Тот самый подросток, что разбил себе голову, когда его оттолкнули. Но теперь он двигался как-то неправильно, его ноги сгибались под неестественным углом. Кажется, кости были сломаны, но его это не волновало. Он шел к бочкам, словно марионетка, которую дергают за спутанные ниточки. Лицо – бледное, перепачканное в крови, но он даже не кривился от боли.

– Все это чертовски странно, – выдавил я. – Похоже, они сейчас собираются его… накормить?

Парень остановился возле бочек, и эти женщины в белом подскочили к нему, словно хищницы. Одна внимательно осмотрела его, другая принюхалась к области ключицы. Убедившись в «качестве», они отошли. Третья прижала парня к полу рядом с бурлящей массой.

Она поднесла к его лицу поварешку.

Зажала ему нос.

Подождала.

Через мгновение из его ноздрей выскользнуло бледное белое существо, похожее на длинного склизкого червя.

– Господи… – я прикрыл рот, чтобы не стошнило. – Как же это мерзко.

Женщина поймала его в ложку и осторожно отнесла к меньшей по размеру бочке в глубине зала. Опустила туда, словно это был хрупкий предмет из стекла.

А парень тем временем обмяк. Тогда одна из помощниц взялась за его голову и погрузила его лицо прямо в оранжевую кашу.

Он заорал, когда вторая склизкая тварь выбралась ему на рот, а потом стала забираться в нос.

– Это паразиты, – выдавил я. – Они сидят у них внутри…

Парень затрясся, глаза закатились. Я был уверен, что он сейчас снова грохнется на пол. Но внезапно он подскочил на ноги и начал истерически смеяться – громко, панически, будто захлебываясь в собственном хохоте. Он ринулся через толпу и врезался головой в стену. Отскочил – и снова ударился. И снова. Наконец, рухнул на колени и уставился на кровь на ладонях. Затем стал медленно слизывать ее, словно смакуя.

Тут Тодд схватил кувалду. Я не успел его удержать. Все произошло мгновенно. Он рванулся к окну и с силой ударил по стеклу. Оно разлетелось вдребезги. Осколки посыпались на пол.

Я еще не оторвал взгляд от щели в полу, когда почувствовал, что внизу что-то изменилось. Все лица в зале – разом повернулись на меня. Не на звук разбитого стекла, не на шум, а прямо в мою сторону, будто они видели меня сквозь пол. Словно только и ждали повода.

И тут они побежали.

Парень-подросток оказался самым быстрым. Он растолкал других и, опираясь на четвереньки, понесся к выходу в дальнем конце зала. Я вскочил и побежал сам. Тодд уже наполовину вылезал из окна. Но он застрял: край радиатора зацепил его брюки. Он в панике начал дергаться, стекло впивалось ему в ноги, футболка покрылась кровью. Он обернулся на меня.

В его глазах вспыхнуло что-то дикое, когда он ударил меня.

Я упал на пол. Ударился головой, мир поплыл, в ушах зазвенело. Перед глазами помутнело. Где-то сверху продолжал метаться Тодд, крича.

Дверь распахнулась.

В комнату ворвалась толпа.

Первым Тодда схватил здоровяк в пижаме. Он резко вытащил Тодда из оконного проема обратно в комнату. Остальные набросились, выкрикивая какие-то дикие звуки. Казалось, они буквально рвали его на части. Тодд отбрыкивался, умолял. Твердил, что сожалеет. Что не хотел. Им было все равно. Его потащили по полу и выволокли вниз по лестнице, а он не переставал звать меня на помощь.

Потом все стихло.

Я еще немного постоял у двери. Достаточно, чтобы понять: они не вернутся. Крики Тодда не умолкали – становились все страшнее, захлебывались хриплым кашлем и каким-то жутким, рваным стоном, будто ему грызли горло. Толпа при этом радостно ревела, будто аплодировала. Казалось, они были в восторге. А этот липкий, клацающий звук, похожий на влажное клацанье челюстей, становился все громче.

Я вышел в коридор, шатаясь. В голове пульсировала боль, ноги подкашивались, мир кренился при каждом шаге. Но я не останавливался.

Спустился вниз по лестнице.

Пробрался через библиотеку.

И вышел наружу.

На миг меня окатила волна вины – что я бросил его одного. Но потом я вспомнил кувалду. И этот его бешеный взгляд. И все его противные замечания, и как он толкнул меня, пытаясь спастись сам.

И пошел дальше.

Лес был темен и холоден, моросил дождь. Капли стекали по веткам, грязь липла к ботинкам, ветви царапали плечи.

Я шел той же тропой, что и раньше, и вскоре вернулся на поле перед парковкой.

Машина стояла там же.

Ключи с белыми пушистыми кубиками лежали на гравии, заляпанные кровью. Я поднял их, отпер машину и залез на водительское сиденье. Несколько минут я просто смотрел в лобовое стекло.

Потом завел мотор и уехал.

В тот же вечер я пошел в полицию в своем родном городе. В привычной обстановке я чувствовал себя в относительной безопасности и думал, что меня начнут допрашивать, подозревать в причастности к исчезновению Тодда. Чувство вины меня душило – я бросил его там.

Но вскоре секретарь вернулся и сказал, что Тодд нашелся. Он позвонил к ним сам, и, мол, с ним все в порядке, хотя он немного напуган. Я не мог этому поверить.

А через два дня в моем почтовом ящике я обнаружил открытку.

«Привет из живописной Уайт-Вэлли!

Заезжай еще!

С наилучшими пожеланиями,

Тодд Ковальски».

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Когда мне было двенадцать, я заметил, что у мамы начали дрожать руки.

Сначала это почти не бросалось в глаза. Едва заметная дрожь, когда она передавала соль, или случайно выроненный стакан, который она слишком поспешно пыталась обыграть смехом. Но вскоре мама стала забывать ингредиенты в своём знаменитом рагу. А она никогда не забывала ингредиенты.

Теперь на кухне всегда был включён радио. Всегда.

Папа называл это стрессом. Я с Элли считали это странным. Но никто не говорил об этом вслух.

Когда мне исполнилось тринадцать, у Элли начали появляться синяки.

«Тренировки по чирлидингу», – сказала она, избегая моего взгляда.

В нашей школе не было чирлидеров.

За ужином голос папы становился всё громче, резче. Мамин – всё тише. Однажды курица оказалась сырой. Папа всё равно её съел.

Когда мне исполнилось четырнадцать, у каждого, кто кашлял, начинало идти кровь из носа.

Элли начала кашлять. Я тоже. Тихо, в рукава. Словно, если не придавать этому значения, всё было не по-настоящему.

Мама перестала есть. Она просто сидела, кивая, кивая, будто голова была слишком тяжёлой, но ей всё же казалось нужным изобразить участие.

Когда мне было пятнадцать, Элли перестала садиться за стол вместе с нами.

«Она больна, лежит наверху», – резко бросал папа, с грохотом опуская вилку на стол. «Ешьте».

На столе не было еды. Только столовые приборы. Разложенные идеально.

Когда мне исполнилось шестнадцать, мама попыталась уйти. Она стояла у двери часами, в пальто, с ключами в руках. Но ноги не шевелились. Она плакала, не моргая.

«С ней всё в порядке», – говорил папа. «Со всеми всё в порядке. Садись. Ужин готов».

На столе стояли четыре тарелки.

Без еды.

Когда мне исполнилось семнадцать, у меня начали кровоточить глаза.

«Мне нехорошо».

Капля.

«Кажется, что-то не так».

Капля.

«Где Элли?»

Капля.

«Снаружи», – ответил папа. «Ужин готов».

И вот он действительно был готов.

На столе оказалось рагу. В нём было мясо, недоваренное, конечно же. У мамы по-прежнему дрожали руки, когда она передавала соль.

«Вот так-то», – улыбнулся папа. «Все в сборе».

Мои собственные дрожащие руки подняли вилку. Рот открылся, челюсть словно разрывалась. Горло жгло, когда я глотал.

По радио, которое вечно играло на кухне, шёл выпуск новостей. Тихий, но отчётливый.

Тот же самый выпуск, что и когда мне было двенадцать…

«…– неизвестная болезнь продолжает распространяться по всему миру – … – семьи пожирают своих – …»

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Спасибо богу, что мир заканчивается, потому что я и правда не хотел идти на работу в понедельник.

Работа означает находиться рядом с людьми, а это значит разговаривать. Нет ничего более неприятного для меня, чем вынужденная дружелюбная болтовня.

Наверное, вы могли бы сказать, что я застенчивый — это, пожалуй, самое вежливое определение. Но по правде говоря, я просто терпеть не могу находиться среди людей. Всё это общение меня утомляет, понимаете? Мне всегда лучше, когда я один, так что работа никогда не была для меня большим удовольствием.

И вот, когда я увидел новости, я даже обрадовался. Услышав, что над человечеством навис смертельный вирус, словно библейская кара, я подумал: «Чёрт возьми, это же здорово».

Серьёзно, если уж это не повод не ходить на работу, то я и не знаю, что ещё может быть уважительной причиной.

Да, мир на самом деле катится к концу, но если честно, мне не слишком грустно из-за этого. Вы видели, что последнее время творится вокруг? Кажется, мы уже давно катимся под откос. Честно скажу, на одну хорошую новость приходится три плохих, которые её перечёркивают. Может, меня и можно назвать пессимистом, но в наше время сложно оставаться оптимистом. И у меня никогда не было причин смотреть на жизнь с радостью.

Пока я не узнал, что у меня иммунитет. Вот так повезло, да? Никогда в жизни ничего не выигрывал, а тут внезапно вытянул счастливый билет в генетической лотерее.

Поверьте, люди вымерли очень быстро. И для меня это было прекрасно, впервые я остался совершенно один. Конец света стал лучшим, что когда-либо со мной случалось.

Сегодня я зашёл в магазин, и он был абсолютно пуст. Как часто такое увидишь? Ни одной живой души, чтобы мешать или спрашивать, где тут туалет.

По крайней мере, так мне казалось, пока я не увидел, как кто-то вскрывает коробку с Captain Crunch.

Я неловко махнул рукой и попытался улыбнуться — видимо, я не единственный человек с иммунитетом.

Я надеялся, что меня оставят в покое. В конце концов, еды достаточно, когда почти все мертвы.

Но они выстрелили мне в голову, когда я попытался убежать с банкой печёных бобов. Можете представить? Убили из-за какой-то жалкой банки.

А потом стало ещё хуже: сразу после смерти я вдруг очнулся снова.

В голове у меня по-прежнему была дыра, но теперь я оказался окружён людьми. Или, точнее, призраками.

Все, кто умер, по-прежнему здесь.

Один из них подошёл ко мне и начал объяснять: призракам не нужно ни есть, ни спать, по большей части им просто скучно, и единственное, чем они могут себя занять, — это бесконечные разговоры.

Вот же не повезло.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Если вы это читаете, вы, наверное, в сильном недоумении. Я точно был в таком же состоянии. Я всё объясню, но начну с самого начала. Только так вы сможете вникнуть во всё происходящее и, может быть, даже поверить мне.

Всё началось с моей чёртовой работы: охрана торгового центра. Звучит так же престижно и увлекательно, как и на самом деле. Вы могли бы подумать, что худшее — это работать в ночную смену, бродить по пустым коридорам посреди ночи на случай, если вдруг кто-то решит вломиться. Но, честно говоря, ночи были не такими уж плохими. Нет, самые ужасные смены выпадали днём: куча детей носятся и визжат, снимают видео прямо посреди прохода, разбрасывают еду и напитки куда ни попадя. Иногда я чувствовал себя скорее уборщиком с пластмассовым значком. Чёрт, может, так оно и было.

Поэтому под конец я всё же предпочитал ночные смены и старался брать их как можно чаще. Бродить в темноте мимо пустых витрин, признаюсь, немного жутковато, но стоит привыкнуть, и это даже может быть… умиротворяюще. Я просто включал что-нибудь в наушниках и обходил помещения. Никто никогда не пытался пробраться внутрь, и зачем, собственно, людям лезть в закрытый торговый центр? Единственный раз, когда была проблема — это когда группа подростков хотела спрятаться на ночь. Их я нашёл в детской зоне в фуд-корте, где стоят небольшие горки и качели. Они особо не маскировались, так что я услышал их за километр. Думаю, я их неплохо напугал, но родительский разнос потом был пострашнее любого охранника. Скучаю по таким времёнам.

Всё пошло наперекосяк, когда я наткнулся на подвал. Ночи становились адски скучными, когда первое впечатление от пустого центра прошло. Так что я начал исследовать всё вокруг. Сначала понемногу: заглядывал в маленькие островки-ларёчки, расставленные вдоль галереи, разглядывал их товар. Скажу честно, там всё просто взять — да и дело с концом, но, конечно, я ничего не брал. Когда я уже наизусть знал ассортимент всех этих ларьков-подделок, смотреть стало не на что, по крайней мере, ничего такого, чего я не мог бы увидеть и днём. Всё те же коридоры и закрытые магазины. Я принялся открывать все двери, какие только видел, но там в основном были кладовки, склады и персональные туалеты… пока я не обнаружил ту дверь в подвал.

Дверь вела в укромный тупичок между Forever 21 и каким-то давно закрытым магазином. Обычно я просто мельком смотрел в тот закуток и шёл дальше. Но в один из дней я настолько заскучал, что решил зайти в пустое помещение — и там я увидел её. В глубине, за старыми манекенами, стояла тяжёлая стальная дверь, выкрашенная в выцветший бледно-жёлтый цвет. Я достал свою связку ключей и начал перебирать. У меня была отмычка от каждой двери в центре, и потребовалось время, чтобы найти нужный. Это был ключ, которым я раньше никогда не пользовался.

Я ожидал увидеть обычное подсобное помещение, опустевшее до голых стен, но нет. За дверью, когда я наконец открыл её, я увидел лестницу из бетона. Вся шахта уходила во мрак, там не было ни единой лампочки. В нашем торговом центре действительно имелся технический подвал — где проходят коммуникации, трубы, электрика. Я решил, что нашёл просто вход в него, но лестница явно уходила гораздо глубже обычного. К тому же отсутствие освещения — это серьёзное нарушение безопасности. Однако, учитывая, как мало кто сюда заглядывал и что магазин тут давно не работал, вероятно, лестницей давно никто не пользовался. Посветив фонариком вниз, я увидел лишь бесконечную темноту. Я напрягся, на меня накатил дискомфорт: а что там может быть? Я запер дверь и решил вернуться в другой раз. Оставалось доделать обход, а манекены сзади, в полутьме, заставили меня подпрыгнуть на месте — я и забыл, что они тут стоят. Я закрыл дверь на ключ и пошёл дальше.

Я жил один в небольшой квартирке. Ничего особенного, но это было моё жильё, и я его любил, заботился о нём. Как же сейчас я скучаю по тому месту. Я бы всё отдал, чтобы провести там ещё хотя бы одну ночь. Но тогда, лежа в кровати, я всё думал и думал об этой лестнице. О том, как я стоял на верхней ступеньке, глядя вниз в непроницаемую черноту, словно в стену. Я знал, что должен туда спуститься и всё выяснить.

На следующую ночь я так и сделал. Я быстро обежал все привычные места, не плутал и не рассматривал, как обычно, а сразу направился к той двери. Часть меня ждала, что дверь куда-то исчезнет или что манекены будут стоять уже иначе, возможно, повернув головы ко мне. Но нет: всё на том же месте, манекены несут свою неподвижную вахту. Я открыл дверь, которая противно заскрипела на петлях, вновь явив взору эту зловещую пасть темноты. Я использовал одного из манекенов как подпорку, опасаясь, что дверь захлопнется и я окажусь в ловушке. Потом я сделал шаг вниз.

По ощущениям, лестница и правда была бесконечной. Мой фонарик был довольно мощным, но луч внизу просто упирался во мрак, ничего не открывая. Я спускался осторожно, потому что перил не было, а упасть на бетонных ступенях — перспектива не из приятных. Я насчитал пятьдесят ступеней. По сути, это уже несколько этажей вниз. А дно всё не видно. Меня беспокоило, что настолько глубокий уровень вряд ли имел прямое отношение к нашему центру. Но при этом меня подталкивало любопытство: не мог же я просто вернуться, так и не выяснив, что там?

Когда я дошёл до сотой ступени, вход наверху стал крошечным светлым прямоугольником, почти исчезающим из виду на повороте лестницы (лестница едва заметно шла по дуге влево). На двухсотой ступени свет от двери совсем пропал, я оказался в полнейшем мраке. Становилось всё труднее дышать, воздух застоявшийся, неприятный. Минуты шли, а лестница и стены вокруг не менялись вообще. Всё то же голое бетонное нутро. Я начал подумывать, что пора повернуть обратно, ведь я шёл уже полчаса.

Да, я знал, что надо бы повернуть. Не только из-за смены, но и по здравому смыслу. Ведь оставаться там было опасно: упадёшь — всё, конец, а то, что находилось внизу, могло быть куда страшнее. Эта глубина выходила за все рамки разумного. Но я не остановился — меня тянуло узнать, что же скрывается на такой глубине.

И наконец, спустя примерно три четверти часа, я увидел площадку. Я тут же ускорился, обрадовавшись, что нашёл хоть что-то. Она была такой же: голый бетон, без каких-либо следов мусора, пыли, надписей. Ничего. Но слева от меня были двери лифта, всего одна кнопка. Я предположил, что лифт идёт наверх; а куда ещё? Хотя, правда, зачем кому-то подниматься с такой глубины? Но ведь зачем-то построили…

Там была кнопка и личинка замка под ней. Я снова воспользовался своим универсальным ключом, и лифт послушно открылся. Я с осторожностью заглянул внутрь — он был освещён, что стало приятной неожиданностью, но выглядел по-старинному, словно из какого-то роскошного отеля прошлого века, где обычно работает швейцар в униформе. Я вошёл вовнутрь, намереваясь выбраться на поверхность. Вставил ключ в отверстие для управления, нажал кнопку со стрелкой «вверх». Но двери не закрылись, и кабина не пошла. Несколько раз я повторил попытку. Только тогда до меня дошло: мы и так были на «верхнем» уровне, а лифт ехал только вниз.

У меня внутри всё сжалось. Я побежал обратно по лестнице, напрочь забыв о необходимости идти осторожно. «Вниз? Ещё глубже?» Это же безумие, речь уже шла о масштабах ядерного бункера. Может, так оно и есть, подумал я, отдышавшись, когда у меня свело бок. «Наверное, это действительно старый бункер». Да, видимо так. Всё объяснялось. Странная лестница, огромная глубина. Именно бункер.

Подниматься назад было мучительно. Ноги гудели, а бок всё ещё болел. Мне понадобилась целая вечность, чтобы добраться до манекена, который я оставил у двери. Я поблагодарил мысленно его молчаливую службу, вытащил, запер дверь и решил, что больше туда не пойду. Очень уж опасно. Конечно, жутко интересно, но жизнь дороже. Но если бы я сдержал слово, вы бы не читали эту историю.

Я действительно держался какое-то время. Делал обход как раньше, старался не думать о подвале. Но мысли о нём не отпускали. Последующие три месяца я продолжал работать в том же центре. Брал дневные смены чаще обычного: чтобы меньше думать о ночах да и о самом искушении снова туда сходить. В конце концов я нашёл новое место работы — уже не помню толком, в какой-то охранной фирме. Мне оставалось отработать в торговом центре всего пару недель. И, разумеется, перед уходом я решил «напоследок» окончательно разобраться.

Я запасся всем, чем мог: кучей батареек, дополнительными фонарями, портативной зарядкой, аптечкой, протеиновыми батончиками, бутылками воды. Я понимал, что мобильник там не поймает сигнал, поэтому шёл по сути в неизведанное.

Это была очевидная глупость. Я сам знал, что это безрассудно. Но не смог остановиться. И я прошу прощения. Понимаю, что смешно сейчас извиняться перед вами, учитывая ситуацию, но я всё же хочу. Мне очень, очень жаль.

Итак, я вернулся к той двери, опять спустился по бесконечной лестнице, только в этот раз уже уверенно и без колебаний. Забавно, насколько легче идти, когда знаешь, что где-то есть конец. Достигнув двери лифта, я вставил ключ и зашёл внутрь. Включил там внутренний замок. На миг замер — у меня скрутило желудок дурным предчувствием. Может, шестое чувство подсказывало… А может, это лишь задним числом я так думаю. Но я всё-таки нажал кнопку.

Лифт тронулся скрипя и содрогаясь. Я испугался, что придётся слушать весь путь вот эти леденящие душу звуки и переживать, не оборвутся ли тросы. Но спустя минуту он пошёл плавнее. Я всё равно нервничал, но чувствовал и восторг: словно я — урбанистический исследователь, в предвкушении неведомых тайн. Я стоял и ждал. Шли минуты… пятнадцать минут вниз, а мы всё не прибывали. Я начал сомневаться, едем ли мы вообще. Возможно, лифт давно застрял, а я этого не ощутил. Здесь не было ни индикатора этажей, ни аварийной кнопки. Одни лишь стрелки «вверх» и «вниз». Мысли о том, что я зажат в крохотной кабине на неизвестной глубине, начали меня пугать.

Спустя полчаса я сломался и решил возвращаться. Иначе я тут застряну до утра. Нажал стрелку «вверх». И ничего. Нажал снова и снова, но в ответ — тишина. Лифт не реагировал. Кнопок «Стоп» или «Вызов» не было. Я начал паниковать, колотил по стенам. После нескольких минут отчаяния я просто сел на пол, прижавшись к рюкзаку, и понял, что остаётся только ждать.

По телефону прошло ещё два часа. Обычно в это время я уже бывал дома, ложился спать. Но вместо этого я продолжал тихо сходить с ума в кабине, медленно опускаясь вглубь земли. Я думал, сколько же слоёв породы сейчас над моей головой, и что за грандиозную стройку провернули здесь люди (если вообще люди). И тогда я услышал звук. Низкий гул, как удар в гонг, но будто менее растянутый, более резкий. Кабину тряхнуло. У меня сжалось сердце, а лифт вдруг провалился в пустоту. Мы летели вниз.

Воспоминания об этом куске пути смутные. Не могу сказать, длилось ли это три минуты или двадцать секунд. Гравитация словно пропала, рюкзак то подлетал, то врезался в стены. Если бы ситуация не грозила мне смертью, это могло показаться аттракционом. В конце мы ударились о дно, причём так сильно, что я перелетел через кабину. Я понятия не имею, как выжил. Последнее, что помню: я лечу к полу, а лифт уже прекратил движение. Я потерял сознание.

Очнулся я весь в ужасной боли. Света в лифте не было. Я нащупал фонарик в рюкзаке и включил его. Проверил, цел ли вообще. Судя по всему, никаких торчащих костей не было, но всё внутри болело так, словно меня отдубасили кувалдой. Теперь двери лифта были приоткрыты — видимо, из-за удара. Они явно не собирались открываться автоматически. Кнопки не работали, так что я принялся раздвигать створки руками. Это заняло много времени, но в итоге я смог протиснуться между ними на локтях.

И тогда передо мной открылось огромное пространство. Теперь мой фонарь был не столь необходим: местами сверху лился слабый свет, придававший всей сцене призрачный облик. Я поднялся, насколько смог, и увидел, что это… торговый центр. Очень похожий на тот, из которого я спустился, но всё же другой. Прямо под землёй, в милях от поверхности, находился ещё один торговый центр. Зачем? Как это объяснить? Но раз это торговый центр, значит, здесь должны быть телефоны, входы, люди. Я пошёл по галерее. Конечно, сигнала не было. Я бродил по пустым коридорам, старался найти выход или хотя бы офис администрации, но вокруг всё повторялось как в бесконечном лабиринте. Был свет, но не всюду, и некоторые участки тонули во мраке, куда я включал фонарь. Я решил заглядывать в магазины — вдруг где-нибудь найдётся телефон в офисном закутке. Я готов был даже разбить стекло и вломиться, но оказалось, что мои ключи и тут подходят ко всем дверям. Причём каждый магазин открывала своя уникальная отмычка из моей связки — ровно та, что нужна. Мистика.

Но ни в одном месте я не нашёл телефона. В конце концов я устал и решил, что надо где-то ночевать. Нашёл фуд-корт неподалёку от Dick’s Sporting Goods. Там пахло чем-то аппетитным. Подойдя, я обнаружил, что все лотки ещё снабжены едой. Некоторые блюда даже были горячими, как будто поддерживается какая-то система. Звучит безумием, но есть хотелось, а мои запасы не бесконечны. Я выбрал китайскую еду — соскучился по «Panda Express». Лапша ло-мейн и курица в соусе «Оранж». Вкус был так себе, но лучше, чем ничего.

После этого нужно было соорудить хоть какое-то ложе на ночь. Я решил сдвинуть несколько столов в кучу и поспать прямо на виду: если утром придут работники или охранники, меня сразу найдут. Нашёл в каком-то магазине мягкие вещи, а в «Spencer’s» взял большую «буррито»-накидку, чтобы укрыться. Получилось некомфортно, но достаточно, чтобы заснуть.

Проснулся я, не понимая, сколько сейчас времени, ведь освещение оставалось прежним. Посмотрел на телефон: три часа дня. Либо я так долго спал, либо голова ещё была не в порядке после падения. В любом случае никого не было. Я бродил рядом со своим «фортиком», размышляя над ситуацией, как вдруг услышал звуки шагов. Будто кто-то босиком шлёпает по плитке, очень тихо. Я повысил голос: «Эй, тут кто-нибудь есть?»

В ответ недалеко от меня послышались пару шлепков. Тот, кто подошёл, медлил, будто и сам боялся. И тут на глаза мне показалось странное существо. Оно выглядело тощим, humanoид’ным, полностью голым, с сероватой кожей и длинными белыми волосами. Глаза у него были чёрные, зубов не было вовсе. Выражение на лице страшное: мука и страх. Кожа так плотно обтягивала скелет, что кости чётко выступали. Оно протянуло ко мне руки и сделало неуверенный шаг. Рот раскрылся, и из горла вырвался сиплый звук, переходящий в жуткий визг, будто оно не издавало ни звука много лет и теперь надрывало связки. Существо кинулось ко мне, завывая. Я ясно понял, что это вовсе не человек.

Я сбежал. Схватил свой рюкзак и бросился прочь. Пока убегал, слышал, как вдалеке что-то ещё шевелится и шумит, будто это существо подняло тревогу, и теперь по коридорам блуждают другие ему подобные или хищники, которые его преследуют. Я бежал, поворачивая то там, то тут, и потерялся. При этом довольно легко потерял из виду само существо — оно оказалось не таким уж быстрым. Очередной коридор утонул в темноте, и я замедлился, включил фонарь, стараясь ступать бесшумно. Это напомнило мне мои ночные обходы. И тут у меня возникла мысль: охранная служба. Если тут есть служба безопасности, то должен быть и офис с камерами. Обычно там есть несколько линий связи с внешним миром, или хотя бы рации.

У меня не было карты, но был общий принцип: раз этот чудовищный торговый центр похож на обычный, то охранные посты тоже, вероятно, находятся на привычных местах. Пускай это звучало абсурдно, но я решил идти наугад, опираясь на своё чутьё. Два следующих дня я бродил по этому месту, избегая тёмных участков и любых звуков. Спал в магазинах, где находил мягкие вещи, ел в фуд-кортах с бесконечным запасом еды. Вода была доступна в ванных комнатах. Место и правда могло обеспечить мне выживание. Но я не переставал искать охранный офис.

И, наконец, сделал открытие. Я тихо осматривал очередную зону фуд-корта, когда понял, что кто-то уже был тут до меня: оставлен мусор, упаковка от какой-то замороженной булочки. Значит, я не один. Это меня и обрадовало, и испугало. Сильно хотелось встретить другого человека, поговорить. Но я не знал, что это за «кто-то».

Я решился искать дальше и вскоре наткнулся на дверь с надписью Security неподалёку от туалетов. Дверь была приоткрыта. Внутри — стол, заваленный бумагами, микрофон для громкой связи, какие-то гирлянды под потолком, куча одеял и одежды. Видимо, это пристанище того, кто тут бродил.

Я обрадовался, увидев рабочие экраны камер. Я всё смотрел, надеясь увидеть выход или хотя бы что-то знакомое. В этот момент дверь в комнату открылась. На пороге стоял мужчина в очках с короткими каштановыми волосами… точь-в-точь как я. Нет, не «похож» на меня — он был моим двойником. Точно таким же. Лицо, которое я каждый день видел в зеркале, теперь смотрело на меня с таким же испугом и удивлением.

Я, ошеломлённый, отшатнулся, смахнув бумаги со стола. Он тоже был напуган, но жестом показал мне «тише» и прижал палец к губам. Осторожно махнул рукой вниз, как бы говоря «не шуми» и «успокойся». Он выглядел жутко измученным, измождённым, худым. Сколько он тут находился?

Я сделал шаг вперёд, чтобы разглядеть его получше, и он вдруг заволновался и начал энергично махать руками, давая понять, что мне не стоит подходить. Я на миг замер — и потерял равновесие, налетел на стол. В этот момент я случайно нажал кнопку микрофона, и по всей территории зазвучал пронзительный вой обратной связи. Он посмотрел на меня с отчаянием и побежал прочь, бросив все вещи.

Я поднял руку с кнопки, оборвав звук, но колонки ещё какое-то время завывали эхом в коридорах, словно звали кого-то. А кто-то ответил: издалека раздался рёв. Глубокий, мощный. И вот уже тяжёлые топающие шаги стали приближаться. Я не стал терять ни секунды и бросился бежать.

Я сворачивал то направо, то налево, стараясь оторваться. Но эта тварь, судя по грохоту, догоняла: её шаги были всё ближе, да и двигалась она быстрее меня. Я влетел в тёмный коридор, включил фонарь на бегу. Понял, что единственный шанс — спрятаться. Я вцепился в первую попавшуюся ручку двери, но дверь была заперта. Со злости уронил фонарь и судорожно стал перебирать ключи. Наконец нашёл нужный и открыл. Забежал внутрь, захлопнул дверь и побежал вглубь помещения. Из-за оставленного в коридоре фонаря я мог видеть, что творится за стеклянной перегородкой.

Топот достиг дверей, тяжёлый и размеренный, но полный силы. Я отчётливо слышал тяжёлое дыхание этого существа, напоминавшее натужный хрип. И вот оно вошло в зону видимости: огромное, с той же сероватой кожей, что и мелкий монстр, но в разы крупнее, словно гигантская горилла. Руки были мощными, заканчивались загнутыми когтями. Голова напоминала человеческий череп, где глазницы казались пустыми, а нижняя челюсть отсутствовала. Рёбра были раскрыты, торчали наружу, внутренности болтались, будто не до конца отпали. Как оно вообще жило без органов? Похоже, оно уловило мой запах и двинулось к двери, просунув под железную решётку длинные когти. Я вжался в дальний угол за стеллаж со плюшевыми игрушками. Существо зашло в магазин, сотрясая пол тяжёлыми шагами, и остановилось всего в одном проходе от меня. Я понял, что если не попытаюсь выйти, мне конец. Когда оно заняло позицию за соседним стеллажом, я скользнул вдоль витрины к выходу. И в этот момент оно меня заметило.

Оно приблизилось настолько быстро, что я не успел ничего сделать. Меня прижало к стене, ударив с такой силой, что плитка треснула. Создание несколько раз швырнуло меня о стену, а потом подняло на когтистой лапище и проткнуло мне живот. Боль была невообразимой, я кричал, чувствуя, как кровь хлещет. Затем тварь швырнула меня на пол, и я потерял сознание.

Пришёл в себя в полном мраке, кашляя от отвратительного смрада. Внутри всё пульсировало от боли. Я потрогал живот: там была страшная дыра, из которой ручьём текла кровь. Левая рука тоже не слушалась, вероятно, перелом. Я кое-как нашарил фонарь и включил его. То, что я увидел, было хуже любого кошмара.

Открылся длинный коридор с бетонными стенами и полом, подобный той самой лестничной шахте. Но по обеим сторонам вдоль стен лежали существа… почти человеческие тела, похожие на то, что пыталось напасть на меня, или на нечто ещё. Их было бесчисленное множество. Они были вросшими в пол и стены, как плесень или грибковые колонии, с давно отросшими белыми волосами, с измождёнными лицами. Все они каким-то образом всё ещё были живы, тихо стонали. Когда я попытался пройти мимо них, я наступал прямо на чьи-то части тел, но они почти не реагировали. Лишь мычали вполголоса.

В конце коридора виднелась дверь — та самая бледно-жёлтая. Рядом, заложив руку в проём, лежал манекен. Тот самый, которым я когда-то подперевал дверь. Кажется, именно он помешал ей захлопнуться окончательно. Я выбрался через этот выход и увидел в темноте тот заброшенный магазин наверху, откуда всё начиналось. Похоже, в этой части торгового центра не было света. Я кое-как побрёл дальше, держась за стену.

Следующие пару недель были сущим адом. Мне пришлось скрываться от таких же «зомби»-тварей, шатавшихся по коридорам. Мои раны потихоньку затягивались, что я тогда считал чудом. Но, как оказалось, это было лишь очередной издёвкой этого места. Я всё-таки выжил, а раны меня мучили долгие дни. Вскоре мне удалось покинуть зону обитания этой гигантской твари. Я пытался идти прямо как можно дольше, надеясь, что в конце концов должна же быть граница у этого безумного пространства. Но я шёл и шёл, а конец так и не наступал. И тогда я нашёл очередную охранную комнату… и там записку. Записку, описывающую всё то, что описал сейчас я. Такую же, вероятно, которую теперь читаете вы.

Надеюсь, мне удалось вас убедить. Всё, что происходит в этом месте, похоже, повторяется. Точно так же повторяемся и мы. Я долго не мог решиться написать эту записку. Кажется, тут прошли целые десятилетия, а моё тело почти не стареет, хоть в зеркале я уже выгляжу иначе. Я пытался покончить с собой, но, поверьте, это не выходит, только больнее себе делаешь. И те мои копии, на которых я порой натыкался, — тоже самое: обречённо-усталые, потерянные. Насколько я вижу, друг другу мы помочь не можем.

У меня есть ужасное предположение: все эти бродящие твари, эти горы тел в коридоре, даже эта чудовищная громада, что чуть меня не убила, — это всё мы. Мы, которые слишком долго бродили здесь и сошли с ума. Я не хочу такой участи, но не вижу выхода. Может, нас действительно прокляли? За что? И есть ли у этого конец?

Однако я всё же надеюсь, что ничего не зафиксировано насовсем и есть вероятность как-то изменить судьбу. Эта записка хоть чуть-чуть, но отличается от той, которую когда-то читал я, или от той, что напишете вы, — и это уже шанс. Может, однажды кто-то из нас найдёт путь наверх. А я… Меня зовёт та самая дверь. Почему-то я знаю дорогу обратно. И понимаю, что то чудище не просто «обустроило» там своё логово — оно словно охраняет тишину и мрак, имитируя смерть. Возможно, если я пойду туда, меня ждёт хоть какое-то подобие покоя. Я просто буду пребывать в небытии вечность. Надеюсь, кто-нибудь из вас сможет всё изменить, избежать моей судьбы. А если нет…

Увидимся там, напарник.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6