Повисла неуютная тишина, в которой отчетливо прозвучал резкий, недовольный выдох Грифа.
Старшой вернулся из затяжной командировки, и теперь любезно просил подать отчет об успехах его внука и Специальной группы.
Гриф был почти уверен, что в кабинете его будут ждать не только каверзные вопросы, но и весьма сомнительные предложения.
А еще он был уверен, что кофе у Старшого окажется куда лучше, чем эта бурда из общей кухни. И это была единственная хорошая новость.
Дверь была в кабинет Старшого была приоткрыта, а внутри пахло чем-то горячим и горьковатым. Старшой, не глядя, подвинул Грифу чашку.
— Ты гремишь, как подменыш в первую ночь, — заметил он.
Гриф взял чашку, даже не притворяясь, что его задело замечание. Сделал глоток, медленно покатал смолянистую жидкость на языке и довольно растекся в кресле.
— Ладно, есть плюсы быть вызванным к тебе на ковер.
— Конечно. Тебе бы вообще почаще плюсы в жизни находить, а то до пенсии не доживешь.
Гриф хмыкнул, не отрывая взгляда от чашки.
— Не уверен, что у меня будет пенсия.
— А у кого она в нашей стране есть? — Старшой откинулся в кресле, сцепив пальцы в замок. — Что же, друг мой, читаю ваш отчет и диву даюсь. Все идеально, просто образцово-показательная и слаженная работа.
— Ну, Мышка старалась порадовать старика хорошими новостями, — улыбнулся уголком рта Гриф.
— О да, твоя девочка действительно написала отличную бумажку. Даже подтираться жалко, — протянул Старшой, перелистывая отчет с нарочитым удовольствием. — На этом моменте я почти пустил слезу от глубины и стройности мысли. «Комплексный мониторинг угроз с учетом динамики проявления подменных сущностей и факторов внешней среды позволяет Специальной группе разрабатывать детализированные прогнозы и адаптивные стратегии реагирования, минимизируя риск критических инцидентов и нежелательных последствий среди гражданского населения».
— Безусловно, — Старшой кивнул, сдержанно улыбаясь. — Это звучит так, будто мы тут реально чем-то полезным занимаемся.
— Вообще-то, мы и занимаемся, — Гриф поставил чашку на стол, глядя на Старшого с искренней обидой. — Или ты хочешь сказать, что твой внук занимается чем-то бесполезным?
— О, не начинай, — Старшой взмахнул рукой. — Никто не спорит, что вы шевелитесь. Но самое дельное, что у вас есть — это безобидная в общем-то карга.
Гриф откинулся в кресле барабаня пальцами по подлокотникам.
— А вы успели еще кого-то поймать? Чудная особа, весьма талантлива. Мы тут с женой подумываем заказать у нее дизайн веранды.
— Нет уж, — Гриф натянул измученную дешевую улыбку, — такая корова нужна самому. Нам с ней в качестве гида предстоит увлекательная поездка в гости к объекту «Сашенька».
— Знаешь, чего мне больше всего не хватает в ваших отчетах? — перевел тему Старшой, его голос стал ощутимо тяжелее. — Результатов об устранении этого объекта, на который мы слили непозволительное количество времени и бюджета. Скоро моих полномочий не хватит, чтобы прикрывать ваш балаган.
Гриф почувствовал, как внутри что-то болезненно, до хруста, сжимается. Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов и покрепче сжал зубы. Разосраться со Старшим ему отчаянно не хотелось. Не тогда, когда они почти вышли на эту тварь.
Старшой лениво наблюдал за тем, как у Грифа едва заметно дергается глаз.
— Кстати, мой внук очень высоко оценил твое наставничество, — он взял чашку, сделал неторопливый глоток и с улыбкой добавил: — Говорит, все нормально.
Гриф провел языком по зубам. «Все нормально» в устах Кеши было не просто высокой оценкой — это был настоящий подвиг.
— А я-то ждал чего-то в духе «дедуля, помоги, злой дядя меня бьет», — пробормотал он.
— Вот и я ждал, — Старшой усмехнулся, бросив на Грифа короткий, цепкий взгляд — Ладно, свободен. Жду результатов.
В центре новенького кабинета Специальной группы, на стене с облупившейся краской, висела отвратительно девственная карта. Ни одной пометки - ни крестов, ни дат, ни стрелок.
Возле нее неловко топтались Шалом, Киса, Кеша и Мышь. В стороне возле окна курила Олеся.
Гриф шагнул в кабинет, глубоко вдохнув. Пахло старой бумагой, пылью, табаком вперемешку со сладкой дрянью, которую курила Киса, и чем-то неуловимо знакомым — чем-то, что на мгновение напомнило ему дом.
Возле карты топтались его люди. Те, с кем он работал, пил, шутил и выкарабкивался из дерьма, в которе они сами же себя загнали. И, возможно, единственные, кто по-настоящему считал Грифа «своим».
Он повел плечами, разгоняя навалившуюся тяжесть, и прикрыл за собой дверь. Чуть сильнее, чем стоило бы.
— Ну, вижу, работали не покладая рук, — произнес он с деланным одобрением, кивая на пустую карту.
Шалом, не глядя на Грифа, медленно методично закатывал рукава. Киса скрестила руки на груди и картинно закатила глаза. Кеша сосредоточенно грыз колпачок ручки.
Первой решилась заговорить Мышь:
— Мы нашли… кое-что, — осторожно начала она, выбирая слова. — У Олеси есть ощущения, направление.
— Направление, ага, — Гриф медленно кивнул, делая вид, что обдумывает сказанное. — Очень полезная информация. Встанем посеред дороги, вытянем руки и пойдем на ощупь?
— Ты же любишь сомнительные приключения, — пожала плечами Киса.
— Да, я обнаружил кое-то еще, — вставил Кеша, бросив умоляющий взгляд на Мышь, и убрал изуродованный колпачок в карман. — По Тверской области странные новости. Из Белого перестали ездить люди. Все разом.
— Ну, городок откровенно паршивый, многие ездили на работу в Тверь. А теперь — никто. Все уволились.
— Развитие родного города.
— То есть, — Гриф поскреб щетину, — несколько сотен человек вдруг решили, что мегаполисы им неинтересны, и бросились восстанавливать местную культуру?
Кеша чуть помедлил, потом хмыкнул:
Повисла тишина. Гриф обвел взглядом собравшихся.
— Отлично. Значит, у нас есть направление, есть подозрительное совпадение и есть абсолютная нехватка достоверных данных.
Он повернулся к Олесе, которая все это время молча созерцала блестящий от солнца снег.
— А ты уверена, что нам в Тверь?
Олеся выдохнула дым и загасила сигарету о пластиковую крышку кофейной банки.
— Нам туда, — она махнула рукой. — Твой выводок говорит, что Тверь примерно там и есть.
Гриф усмехнулся и снова посмотрел на карту. Город Белый, до которого можно добраться за несколько часов. Город, который вдруг решил, что из него больше никто не хочет уезжать.
— Ладно, — выдохнул он. — Мышка, оформляй командировки. Готовьте манатки и снаряжение. Выезжаем через два часа. Если это очередная лажа, попросим принять нас как политических беженцев из столицы. Будем поднимать целину.
— С такими физиономиями вас максимум в дом страха возьмут.
— Или на скотобойню, — добавила Киса, криво улыбаясь.
Шесть часов дороги. Четыре остановки. Две пачки сигарет. Одна электронка.
Гриф сидел за рулем, глухо ворча себе под нос. Вся машина пропахла табаком и прокисшим латте, который Киса разлила на очередной кочке.
— Вы хоть понимаете, что мы едем в жопу мира? — наконец не выдержал он, переключая передачу.
— С твоей репутацией и это шикарный вариант — лениво отозвался Шалом из-за спины. Он вытянулся, насколько позволяла не слишком просторная машина, и закрыл глаза.
— Зато природа красивая, — вставила Киса, закидывая ноги на бардачок.
— Да, поразительная. Особенно березки, — буркнул Гриф. — Под ними нас и прикопают.
— Нытик, — хором сказали Кеша и Мышь.
Трасса была пустынной. Слишком пустынной. Уже за пятьдесят километров до Белого машины встречались реже, чем хорошие дороги. Даже грузовики, которые обычно тянулись пузатыми колоннами, пропали из вида.
— Тишина какая-то… — пробормотала Мышь, отрываясь от книжки.
Олеся, которая всю дорогу сидела, уставившись в окно, вдруг напряглась.
— Уже совсем близко, — коротко сказала она.
Гриф резко мотнул головой, сгоняя усталость, и перехватил руль увереннее.
На горизонте появились первые дома.
Маленький, пустой, слишком правильный Белый.
— Ну что, туристы, — Гриф ухмыльнулся, — добро пожаловать в Белый, сокровище Тверской области! В программе тура: первоклассное дерьмо, тревожная тишина и полный набор хреновых предчувствий.
Город встречал их без особого интереса. Лужи под фонарями схватились тонким льдом, улицы погрузились в сероватый мрак ранних зимних сумерек.
Машина свернула на главную улицу Белого. За окнами устало мигали вывески мелких магазинчиков и мягко светили окна. Местные медленно перетекали от одного тротуара к другому. Никто не спешил, не галдел, не нес тяжелые сумки и не тащил волоком кричащих детей.
— Я так понимаю, наша турбаза забронирована? — поинтересовался Гриф, скосив взгляд на Кису.
— Конечно, дорогой, — протянула она с довольной улыбкой. — И не просто забронирована. Все уже оплачено, распределено и ждет вас, мои маленькие любители приключений.
— Что-то мне не нравится твоя интонация, — подал голос Шалом. — Опять решила поиграть в бога при расселении?
— Да когда такое было! — Киса картинно вздохнула. —Все логично. Мы с Лесей в одном номере. Ты — с Кешей.
Гриф с подозрением перевел на нее взгляд.
— А ты с Мышкой, с кем же еще?
— А не охренела ли ты? — уточнил Гриф.
— Ну а что такого? — Киса улыбнулась самым невинным образом. — Она барышня хрупкая, ей нужно крепкое плечо рядом.
— Конечно, — медленно кивнул Гриф. — Только одно уточнение. Когда я тебя убью — это будет предумышленное или аффект?
— Да ладно тебе. По одному небезопасно. А с кем еще тебя селить? Со мной? Милый, сплю я беспокойно, да и руки у меня шаловливые, — она ухмыльнулась и медленно провела размалеванных коготком по нижней губе, размазывая по щеке тонкую полоску помады.
— Со мной точно не вариант, я с ним на один унитаз срать не сяду.
— Со мной тем более. Одну ночь мы уже провели вместе, спасибо. До сих пор кошмары мучают.
Олеся на заднем сидении даже не шевельнулась.
— Нет уж, — мрачно бросила она, но в голосе проскользнула сухая усмешка. — С меня пока хватит одной жаркой ночи в его компании.
Гриф обреченно вздохнул. Он, конечно, не тешил себя иллюзиями насчет собственного обаяния, но его все же слегка задевало осознание, что добрая часть команды — пусть и в шутку — предпочла бы коротать ночь, вжавшись в промерзшие сиденья, лишь бы не делить с ним номер.
Гостиница «Обша» находилась в небольшом закутке недалеко от главной улицы. Кривой асфальт во дворе потрескался и вздулся уродливыми буграми, а металлические ворота протяжно скрипели на ветру.
Парковка была почти пустой — пара ржавых легковушек и пыльная ГАЗель с грязными окнами, в которых даже свет фонарей не отражался.
Сама гостиница выглядела так, будто пережила слишком много непростых лет. С первого взгляда было понятно, что здание стоит здесь давно, а его хозяева делают ровно столько, сколько необходимо, чтобы оно не развалилось по кирпичику.
Серый фасад, обшарпанные ступеньки, украшенные тусклыми гирляндами и остатки былой роскоши — облупленная краска на поручнях и потемневший от времени козырек над входом.
Табличка с названием была приколочена криво и наспех, а буквы облезли, будто их кто-то долго и методично скоблил ногтями.
— О, туристический рай, — Шалом вскинул брови, скользнув взглядом по входу. — Чувствую, нас тут заждались.
— Она ведь еще недавно была закрыта, — вставил Кеша. — Но потом все решили, что город надо поднимать… и ее открыли.
— Очень вдохновляющая история, — фыркнул Гриф. — Теперь я уверен, что постельное белье внутри стирали хотя бы в этом году.
— Да ладно тебе, пошли уже, — Киса хлопнула его по плечу, выходя из машины. — Все равно твой уровень ожиданий от жизни где-то ниже нуля.
На первом этаже было темно — лишь пара тусклых желтых лампочек, которых не хватало, чтобы осветить что-то кроме стойки.
Стекло входной двери было мутным, с жирными разводами, а рядом, на деревянном подоконнике, кто-то оставил пластиковый стакан с окаменевшей пенкой кофе. В воздухе пахло чем-то затхлым и прелым, как в давно запертой кладовке.
Гриф рывком открыл дверь. Та с трудом поддалась, выпустив ему в лицо волнующую смесь запахов — несвежий ковролин, влажная древесина и что-то тлетворное, въевшееся в стены за годы запустения.
Внутри гостиница выглядела так, словно ее и не пытались приводить в порядок после открытия. На стенах некогда белые обои пожелтели и кое-где отошли целыми лоскутами, линолеум у входа скукожился, а ковровые дорожки были истоптаны до дыр.
В дальнем углу, рядом с прохудившимся диваном, стояла искусственная елка — сухая, в полудохлых серебряных «дождиках», которые осыпались при каждом сквозняке. Под ней валялась одинокая коробка без крышки, на боку которой красовалась надпись: «С новым 2016-м!».
За стойкой сидела пожилая женщина в толстом шерстяном свитере брежневских времен. Она равнодушно посмотрела на вошедших, медленно сгребла колоду заляпанных игральных карт со стола и провела пальцем по кассе, смахивая комья пыли.
— Господи, — прошептала Мышь, семенившая за Грифом, — мне кажется, тут вполне могут водиться призраки.
— Я не против, — ответила Киса. — С ними станет хоть немного уютнее.
Гриф оперся на стойку, разглядывая старушку. Он отметил, как сухая кожа на её пальцах натянулась, когда она взялась за ручку. Костлявые, жилистые руки, ногти коротко острижены. Старушка не торопилась с приветствиями. Она молча оглядела его поверх поцарапанных очков, взяла потрепанную книгу регистрации и развернула ее к Грифу.
Гриф не глядя черканул дежурные фамилии их группы.
— А гостиницу-то когда снова открыли?
Старушка моргнула раз, другой, будто соображая, что ему ответить.
— Когда все вернулись, тогда и открыли, — негромко проговорила она, не отрываясь от него взгляда.
— А чего вдруг вернулись? — Гриф сделал вид, что просто поддерживает светскую беседу.
Старушка улыбнулась. Тихо, ласково, почти по-матерински.
— А куда им было деваться? Тут ведь дом.
— Какое везение, — пробормотала Киса, подталкивая Грифа локтем.
— А вы давно тут работаете?
— Всю жизнь, — ответила старушка без паузы.
Гриф чуть склонил голову набок.
— Даже когда гостиница была закрыта?
— Так гостиница не закрывалась, милок, ты о чем?— спокойно сказала она, поворачиваясь к деревянной стойке, где висела старая связка ключей. — Просто гостей не было.
Она с неожиданной живостью подхватывая ключи со стойки и протянула их Грифу.
— А теперь всегда будут. Располагайтесь.
Гриф простоял у стойки чуть дольше остальных, разглядывая старушку. Она вернулась к своим истертым картам и совершенно не интересовалась гостями. Остальные уже успели начать подниматься по скрипучей лестнице, увязая ботинками в потертых ковровых дорожках.
Киса напевала что-то фальшивое, Кеша с Шаломом тащили чемоданы, периодически толкаясь плечами, а Мышь, с рюкзаком за спиной, старательно сливалась с обстановкой, попеременно белее и краснея от одной ей ведомых мыслей.
— Чувствую, это будет восхитительная командировка, — пробормотал Гриф, пряча ключи в карман.
— Ну да, курорт же, — отозвался Шалом откуда-то сверху. — Морской воздух, пятизвездочный сервис и всего одна древняя сущность на район.
— Да, еще в подарок дают хроническое чувство тревоги, — добавил Кеша, подтягивая чемодан.
— Ну и хрен бы с ним, — отмахнулась Киса. — Может, тут завтрак хотя бы бесплатный.
— Да, например, мы, — вставил Кеша, его голос уже звучал издалека.
Гриф хмыкнул и неторопливо вышел к курящей на крыльце Олесе.
Она стояла на крыльце и лениво катала сигарету между пальцами. Несмотря на то, что гостиница находилась в центре, на улице было тихо как за городом. Не слышно машин, ни шагов, ни разговоров. Город замер, хотя часовая стрелка еле перевалила за восемь.
Гриф прищурился, вглядываясь в темноту, но ничего не изменилось. Все так же — вымершее пространство, редкие фонари, одинокая фигура на фоне улицы.
Но покосился на нее как на приоткрытую в темноте дверь, за которой, никого нет, но шагать мимо все равно неприятно.
Гриф чиркнул зажигалкой и протянул ее Олесе.
Она посмотрела на него и тонко улыбнулась.
Они стояли рядом, молча вдыхая ночной воздух вперемешку с режущим горло дымом. Каждый думал о своем и не спешил говорить первым.
Ему хотелось сорваться, сказать что-то грубое, резкое. Вернуть баланс, ведь раньше все было просто. Подменыш — враг. Отдел — свои. А теперь он стоит рядом со врагом и далает вид, что все нормально.
Смешно, если забыть, насколько все скверно.
Две сигареты спустя не выдержала Олеся.
— Тут все слишком неправильно даже на мой вкус, — она помедлила, подбирая слова. — Граница не просто рядом. Она внутри.
Гриф стряхнул пепел на асфальт и загасил только начатую сигарету о перила.
— Слушай, ты вот это сказала, и у меня почему-то не появилось ощущения, что это хорошая новость.
— Да, потому, что новость хреновая. Я не могу разобрать, кто здесь из нашего племени, а кто — нет.
— Значит, не нарываемся, ведем себя культурно и как хорошие детки не гуляем по ночам, — пробормотал он.
— Да. Если хотите выбраться.
Олеся бросила еще тлеющий бычок куда-то в сторону урны, не слишком заботясь. долетит ли тот, и зашла обратно в гостиницу. Гриф задержался снаружи еще на пару секунд, вслушиваясь в улицы. Ни один естественный для городов звук себя не выдал.
«Да и хуй с ним. Пока живы — уже праздник» — подумал он.
Старушка-регистраторша уже успела погасить свет и куда-то уковылять, поэтому в холле Грифа встретила все та же темнота, что и на улице. Зато духоту и плесень приятно разбавлял запах чего-то съедобного. Гриф поднялся наверх и толкнул дверь номера Кисы.
Маленькая советская комната пропиталась чарующим ароматом дешевой лапши и аромо-палочек из Кисиных закромов.
Киса вообще была человеком запасливым. В каждую командировку она таскала с собой еду, спиртное и вещи, которые, по ее мнению, могли пригодиться «на случай внезапного конца света». В последний раз это был набор для шашлыка, бутылка домашней чачи и три пачки презервативов — классические, с ребрышками и цветные.
Гриф относился к этому стоически. Еда — это еда. Алкоголь — это алкоголь. Остальное — часть личностного очарования Кисы.
— Если кто-то сподобится отравиться в первый же день, помните — времени на поиск вам сортира не будет — проворчал он, садясь на подоконник.
— Брось, дорогой, — отозвалась Киса, с ловкостью фокусника извлекая из сумки бутылку без этикетки. — Я ведь забочусь о вашем здоровье.
— Ага. Именно поэтому ты поишь нас чем-то похожим на смесь ацетона с омывайкой?
— Во-первых, это благородный напиток, — Киса сделала вид, что оскорблена. — А во-вторых… ты же все равно выпьешь.
Он вздохнул и протянул руку за бутылкой. Пить благородные напитки Киса обычно предлагала с горла. Во вторую руку Мышь всунула ему пластиковый лоток с лапшой — тот, в котором бульона было побольше — и засуетилась, раскидывая чайные пакетики по граненым стаканам.
Шалом сидел скрестив ноги возле тумбочки со смесью отвращения и обреченности на лице. Киса на правах хозяйки развалилась на кровати, с ленивым удовольствием пережевывая лапшу. А Кеша…Кеша ел.
Но не просто ел — он делал это демонстративно. Тянул лапшу медленно, с таким видом, словно это был привычный ему рамен в дорогом ресторане. Он поймал взгляд Шалома и, не прерывая зрительного контакта, шумно всосал очередную порцию.
— Сука, — раздраженно бросил Шалом, скривившись..
— Что? — Кеша изобразил искреннее удивление и показательно облизал губы. — Правильное питание — залог здоровья .
— Это не питание, это планомерное самоубийство.
— Ну, мы все равно долго не проживем, так что какая разница, — хмыкнул Кеша и хлебнул бульона.
Гриф потер лицо рукой, прикрывая улыбку.
— А еще что-нибудь перекусить найдется для быстро стареющего организма? — спросил он.
Шалом посмотрел на него с болью.
— У нас было самоуважение и инстинкт самосохранения, но Кеша сожрал их вместе с этим дерьмом.
Раздался дружный, почти беззаботный смех.
— Я знал, что мои моральные устои не вечны, но не думал, что они падут под натиском химозного бульона. Сначала я начал смеяться над вашими убогими шутками, теперь жру эту дрянь, а дальше что? Обсуждение распродажи в «Пятерочке»?— выдохнул Шалом с видом человека, только что подписавшего контракт с дьяволом.
Шалом осторожно намотал разбухшее содержимое пластикового лотка на вилку, поднес ко рту, надкусил.
Выражение его лица сменилось с брезгливости на удивленное осознание. Он медленно прожевал, приподнял бровь и сделал второй укус.
— Ну, и как? — осторожно поинтересовалась.
— Хуже, чем моя жизнь, — сказал он, но продолжил есть.
Олеся смотрела, как Шалом, сохраняя остатки гордости, продолжает жевать. Сам факт того, что он в некотором роде признал съедобность этого варева, вызывал у нее что-то вроде удовлетворения.
Ей было комфортно. Странно, нелогично, почти пугающе комфортно среди тех, кого она всегда боялась до жути. Эти люди могли бы стереть ее с лица земли, стоило только дать им команду «фас». Но сейчас они сидели вповалку, передавали бутылку с сомнительным содержимым и криво усмехались над тем, что Шалом окончательно пал.
«Семья», — больно кольнуло в голове. Абсурдное, нелепое, но отчего-то упорно цепляющееся за мысли слово.
Олеся быстро прогнала его прочь и, облокотившись на стену, кашлянула в кулак, прерывая гастрономическую драму.
— Не хочу мешать вашему милому семейному ужину, но у нас как бы жопа, — с преувеличенной любезностью протянула она и сразу пожалела об этом.
Веселье испарилось, будто его и не было. Секунду назад они шутили, бросались едкими комментариями, а теперь вернулись к реальности, где их окружала не уютная комната с обоями в полоску, а что-то слишком большое и темное для горстки людей.
«Вот и все», — подумала Олеся. Она как будто сдернула скатерть с праздничного стола.
— Жопа, — глухо повторил Гриф, отставив бутылку. — Ну-ка, поделись с остальными, что там на твоих радарах.
Олеся помедлила. В груди неприятно сдавило — она не любила говорить о своих ощущениях, особенно перед теми, кого привыкла считать опасными. Но выбора не было.
— Граница, — коротко сказала она.
— Это мы уже слышали, — ответил Шалом, подперев подбородок рукой.
— Вы слышали, что она рядом. А я вам говорю, что она повсюду, — Олеся медленно перевела взгляд с одного на другого, — в каждом здании, в каждом пустом окне, в каждом паскудном фонаре.
Она замолчала, но в комнате никто не торопился говорить. Даже Киса, которая обычно не упускала случая привлечь внимание.
— То есть, мы прямо в ней? — наконец спросил Кеша.
— Нет, мою юный падаван, тогда вы бы уже умерли. Не совсем, мы где-то между, — уточнила Олеся, поигрывая зажигалкой. Пламя вспыхивало, гасло, вспыхивало снова. — Обычно мне легко разобрать, где свои, где чужие. Но тут все смешалось и пока я не чувствую ваш «объект». Мне нужно время.
— Так, — голос Грифа звучал ровно, но напряжение чувствовалось в том, как он сидел — чуть склонившись вперед, сцепив руки в замок. — Значит, пока мы ведем себя тихо, делаем вид, что верим в этот уютный провинциальный рай. И надеемся, что нам тоже верят.
— Дежурим штатно — в парах по очереди? — Мышь посмотрела на Грифа. Тот коротко кивнул.
Он перечитал. Потом еще раз.
Киса первой нарушила тишину:
— Это что, шутка?
Шалом откинул голову назад, посмотрел в потолок, но голос его прозвучал четко:
— Специальная группа отозвана. Оперативная зона признана критической.
Кеша тихо дочитал последнюю строчку:
— Эвакуации не будет.
Никто не выругался. Никто не шевельнулся.
Олеся только молча скользила взглядом по лицам.
— Ну, охуеть, — пробормотала Мышь, стискивая ладонями стакан с остывшим чаем.
Киса протянула руку, взяла бутылку. Сделала несколько глотков.
— За удачный туризм, — глухо отозвался Гриф, с хрустом ломая пластиковую вилку.
В Белом ночь была не временем суток, а состоянием. Она приходила в него как полноправная хозяйка — вольготно, без спешки, заполняя собой дворы, коридоры и каждый свободный угол.
За окнами ни движения, ни звука — город застыл, чтобы не смущать гостей и не мешать им видеть сны. Темнота смолой просачивалась сквозь щели в окнах, растекалась по комнатам и пряталась в складках постельного белья.
Засыпать было удивительно легко — сознание ускользало, уводя туда, где границы между мирами были размыты.
Им не снились кошмары, но от этого было только тревожнее.
В глубине их снов шевелилось что-то неправильное. Оно не имело формы или размера, но оставляло за собой длинные тени. Не издавало звуков, но заставляло постоянно прислушиваться. Его нельзя было увидеть, но оно всегда было рядом.
Кто-то чувствовал, как земля под ногами исчезает, уступая пустоте. Кто-то смотрел вглубь и понимал, что смотрит в себя. А кто-то видел, как тьма расползается по знакомым улицам, пропитывает стены, смазывает черты лиц и сливает их в одно — неподвижное и чужое.
Во сне их мысли размывались, вплетаясь в общее шевеление города. Он втягивал их в себя — легко, ненавязчиво и очень естественно.
«И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле: и птицы, и скот, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди».
