CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

- Ты говоришь со мной одним, но мы никогда не говорим о себе в единственном числе, мы всегда «мы». Одного валла быть не может. А насчет «обычный» и «нормальный». Мы проводили эксперименты, они запрещены сейчас, то, каким образом Гуин запихал себя в человека тоже давно не испытывается нами. Были побочные эффекты. Гуин не человек, и скоро он начнет просыпаться. Тебе не поздоровиться тогда. И многим другим тоже.

- Что за чушь ты не несешь?! Думаешь, я поверю тебе?

- Хорошо, попробуем сначала. Многие понятия валлов и людей очень различаются. Я постараюсь объяснить твоим языком. Валлы – существа без индивидуальности, все мы подчиняемся Куджиро, королю по-вашему. Куджиро контролирует абсолютно все и живет миллиарды лет. Но иногда, на случай, если потребуется замена, начинают появляться валлы с задатками Куджиро. Это невероятно, но факт. Индивидуальность, способности и сила у «новорожденных» могут сильно различаться, и, если они беспрекословно подчиняются силе Куджиро, их никто не трогает. Все их задатки нового лидера, без применения, со временем растворяются, превращая их в обычных валлов. Гуин был не такой, он не подчинился, попытался сломать порядок и свергнуть Куджиро. Его поймали, но перед этим он успел закрыть доступ к источнику жизни, благодаря которому мы существуем. Это сложная система, построенная еще нашими предками. Гуин был очень умен, Куджиро не может читать в мыслях «новорожденных», и не поверил, что тот смог закрыть источник. Кодом к замку Гуин сделал самого себя. Мы поняли это, когда ликвидация уже произошла. Было слишком поздно. Но он успел сделать кое-что еще. Он отпочковал часть себя, которая так же на сто процентов является им самим, со всеми способностями и памятью, и запихнул в тело женщины, одну из людей, которых мне пригнали на тяжелые работы. Она была беременна, но ребенок внутри уже умер. Предатель запихнул часть себя в плод, тем самым заставив его снова функционировать и развиваться. Сам Гуин на тот момент еще был жив, он вывел ее, нейтрализовав всю охрану, довел до людей. Интеллект женщины был уже зачищен, поэтому ему ничего не оставалось делать – как начать выходить из нее.  Твоя мать забрала младенца, и спрятала, выдав даже людям другого мертвого ребенка.

- Я не верю тебе. В нем нет ничего …

- Не человеческого? Это способ был запрещен еще и потому, что валлы, участвовавшие в нем, не помнили ничего, после рождения в человеческом теле, в части случаев были слишком слабы, чтобы разорвать человеческую оболочку и понять, что происходит. Но в момент перелома, когда ваше существо начинает переход во взрослую особь, начинали слышать Куджиро и других валлов, иначе ощущать мир вокруг себя, гравитацию, воздух, который разрывал им легкие, гибнуть от вашей пищи. Они умирали страшно, не понимая и не находя выхода. Им не хватало сил превратиться обратно. В других случаях – слишком сложным оказывался сам переход, разрывая человеческую оболочку, вместо валла, подопытные обретали вид чудовищ, из-за боли, происходила трансформация сознания, нейронные связи разрывались, и результатом был просто мутировавший зверь, с разной степенью подчинения и разума. До момента пробуждения, валлы в оболочке выглядят как люди, думают как люди и считают, что они – люди. А потом уже становятся не валлами, и не людьми. Лишь немногим удавался этот переход. Но Гуин слишком силен, он сможет.

- Поэтому вы бросали детей в трубу?

Отец или то, что разговаривало со мной в его облике, пару минут непонимающе смотрели на меня.

- А! Ты видел! Да, к сожалению. Мы не знали, в какое именно тело переместился Гуин, он очень хорошо запутывал следы. Женщина, вышедшая с ним внутри, была не единственной. Он вывел в разные периоды времени так несколько человек, более того, забирал и отпускал тех, кто жил наверху на свободе. На это сначала не обращали внимания, считая, что он занят какой-то научной работой. Поэтому так сложно было после его найти.

- С чего ты взял, что твой Гуин именно Артем?

- Я проследил весь его путь. Там были свидетели, другие валлы, помогавшие ему. «Новорожденный» может подчинять себе других валлов, как и Куджиро. Просто не многих. Вопрос на какое количество хватит его сил и способностей. От воздействия валла тоже остаются следы. Я шел «по хлебным крошкам» очень долго. Это твой Артем. Он – ключ, только при соединении с ним, нам удастся снова запустить систему нашего жизнеобеспечения.

- Артем, я так полагаю, в этом случае умрет? Или я не прав? Не видел, чтобы вы доставали кого-то оттуда, или чтобы хоть один ребенок выжил.

- Я не знаю. Скорее всего – да. Но я хочу, чтобы ты понимал. Гуин – скоро очнется, и тогда он постарается уничтожить всех, люди для него – ерунда, мусор, и он в состоянии подчинить себе очень много людей, чтобы дать бой Куджиро. Если мы не остановим его, велика вероятность, что погибнуть могут все. В момент перехода он уничтожит находящихся рядом людей. А рядом с ним – ты. Я отдам твою семью: мать, отца, и других родственников. И открою источник. И вы, и мы сможем существовать дальше счастливо и спокойно. Ты будешь со своей семьей.

- Откуда ты так хорошо знаешь, что будет или не будет делать Гуин, если даже Куджеро не мог прочитать его мыслей?

- Мы дружили. Так бывает, когда отличаешься от всех, другие валлы сторонятся, боятся тебя. «Новорожденные» часто тянутся друг к другу. Но даже я не понял его замысла вначале. Но знаю его слишком хорошо. Гуин не остановится. И на этот случай у него тоже есть план.

- Почему я должен верить тебе?

- Теперь ответ на твой второй вопрос. Валлы никогда не стремятся сделать что-либо силой. Всегда есть способ договориться. Я предлагаю тебе обменять Гуина на твою семью.  

Скребло на душе. И не его рассказ или дикость ситуации пугали меня. Не фантастическое предложение рая с возвращением мамы, семьи, и нормальной жизни. Что-то в его словах, ровном тоне голоса, было глубоко не так.

- Ты говоришь, что мысли «новорожденных» не слышит Куджеро, и «детишки» добровольно подчиняются ему. Но ты, хоть и называешь себя «мы», ни разу не упомянул, что он послал тебя, что он думает по этому поводу, или вся ваша братья. Ты говоришь, что вы не добиваетесь своего силой. Вы – которые просто угоняете людей, как скот, стирая их личности и воспоминания, заставляя делать самую тяжелую работу, которую не хотите делать сами, пока они не умрут. Я видел как без капли жалости, вы швыряли в ваш «источник» детей, а трупы людей – добивали и сбрасывали туда же. Не лучше вы поступаете и с гномами, которые явно не могут сбежать от вас. Меня ты хотел убедить, что я – сумасшедший, чтобы добраться до того, что тебе нужно. И сейчас, неся весь этот бред, ты действительно думал, что я поверю тебе?

Не знаю, что со мной произошло. Какая-то внутренняя пружина, сжимаемая страхом, с момента как умерла мама, и выживать с Темиком пришлось нам вдвоем, затем добитая событиями в Закрытом городе и годами напряжения после – вдруг распрямилась и я не смог ее удержать. Это ужасно глупо, так вываливать все ему в лицо. Лучше и правильнее сделать вид, что согласился, и выбраться, бежать отсюда. Главное – выйти с этой чертовой кухни. Но я не смог.

И тут произошло чудо. Отец свалился со стула, и, зажимая уши руками, сжался и начал кататься по полу, биться со всей дури о холодильник, снося стол, пиная его ногами, когда крутился на линолеуме. Я застыл, не понимая, что происходит. «Беги!!!» - заорал в моем ухе женский голос. Перепрыгнув через отца, хватая на ходу куртку и кроссы, я вылетел на лестницу и оказался на улице. «Беги к старому мосту у аптеки,» - снова раздалось в ушах голосом Юльки. Я рванул в ту сторону, это было известное в городе место, где пересохла речушка, но красивый каменный мост с небольшой пристанью так и остался, разрушаясь со временем. Рядом с ним была круглосуточная аптека. Дорога до туда спокойным шагом от моего дома занимала минут двадцать пять, но я бежал со всей скоростью, на которую только был способен.

Где-то на полдороги к месту назначения в кармане зазвонил телефон. От неожиданности меня прошиб холодный пот. «Наверняка, это «они»! А если это Артем? Только бы у него ничего не случилось, только бы… Как ни вовремя! А если подземный телепат сказал правду, и Темка начал превращаться, и не понимает, что с ним происходит, напуган?» Не глядя, разблокировав пальцем на ходу дисплей, я услышал:

- Звонил? – сухо, строго и без приветствия отозвался аппарат голосом Кирилла.

- Киречка!...- я сам не помнил, чтобы когда-нибудь так по-дурацки его называл, - Ты мне нужен! Ты мне очень нужен!!! Срочно приезжай сюда! Они все здесь! – сбивчиво, путая буквы в словах и захлебываясь речью, я сбивчиво пытался донести разом до дяди, что произошло, постепенно переходя на крик.

Он слушал, не перебивая. Заметив, что на звук начинают оборачиваться немногочисленные прохожие, я сбавил голос и, не придумав ничего лучше, заломился с тротуара в ближайшие кусты, росшие вплотную к балконам. И там продолжил свой ошалелый рассказ молчавшему Кириллу. На все у меня ушло минут пятнадцать. В какой-то момент, почувствовав взгляд на себя, я в панике начал искать источник тревожившего чувства, и обнаружил белого пушистого кота, смотревшего на меня круглыми, как блюдца, глазами с ближайшего балкона, с раздвинутыми кружевными занавесками. Проигнорировав его, я досказал все самое важное Кире, и только уже в самом конце смог испугать себя еще сильнее. «А если это не Кирилл? Сейчас с помощью современных технологий не сложно подделать голос. Но это его номер. А если они захватили Кирилла, что тогда?»

- Понял тебя. Я буду через 12 часов. Постарайся не потерять телефон, оставайся на связи. И будь очень осторожен. Найди безопасное место и пересиди там, они редко применяют силу напрямую, только в самых крайних случаях. Валлы которые против нас играют, не всесильны, они не смогут захватить всех. Но все-таки, чем меньшему числу людей ты будешь попадаться на глаза, тем лучше. Имей это в виду.

- Хорошо. Постарайся побыстрее. Я не знаю, сколько еще продержусь здесь. Через два дня приезжаем Артем. Киря, что делать? – я старался не думать, что это может быть не он, или, что Кирилл уже мог быть в их власти. Откидывал мысль, что ему нельзя верить. Мне очень сейчас нужна была помощь.

- Я приеду и все решим. Постарайся сберечь себя двенадцать часов.

- Понял тебя.

Киря отключился. А в воспаленном страхами мозгу снова понеслось: «С чего бы ему все бросать и бежать спасать тебя? Зачем ты ему можешь быть нужен? Ты – просто дальний родственник, не друг, никто не завешал ему беречь тебя как зеницу ока. Зачем ему подставляться, бросать работу и нестись к тебе сюда?» Я старательно глушил этот «голос разума», или паники, чего вероятность была значительно больше. Продержатся двенадцать часов, спрятаться, все обдумать… В этот момент по спине рябью прошел холодок, я резко обернулся и оказался глаза в глаза с взъерошенной старушкой (седые короткие волосы ее буквально стояли дыбом), медленно поднимавшейся, видимо, со стула стоящего на балконе. Пару минут мы молча смотрели друг на друга, пока я, поняв, что сейчас она может заорать, как лось, не бросился из кустов обратно на тротуар, а затем ускорился дальше, возобновив маршрут следования, и впервые в жизни радуясь присутствию в этом мире наркоманов. Если бы они не существовали, моя телефонная исповедь Кирюхе могла бы вызывать у многих людей серьезные подозрения в моем рассудке или лишний шум в прессе. Доберись впечатленная бабушка до СМИ. А сейчас – любая информация, какой бы странной или опасной она не была, мало кого может заинтересовать или вызвать хоть каплю подозрения на присутствие в реальности.

Юльку я нашел не сразу. Когда я добрался до указанного места, уже темнело, тучи заволокли небо. Фонари здесь не горели, то ли из-за экономии, то ли просто местные бродяги разбили и повыкручивали все лампочки. А телефон ее не отвечал. Обойдя уже по третьему кругу ближайшие окрестности, я решил спуститься к воде и немного подумать.

- Эй! – раздалось тихое шипение откуда-то из-под моста. Приблизившись, на не сгибающихся ногах и вытянув голову в бок, как цапля, чтобы разглядеть опасность издалека, я увидел что-то мелькнувшее на каменных плитах под мостом, а затем – ноги. Оказалось, блестела пряжка юлькиного ремня, и конечности тоже были ее. Сама девушка сидела, облокотившись спиной о каменную опору старого моста. Правая нога у бедра была перевязана какой-то белой тканью в несколько слоев, наподобие жгута, но даже сквозь нее проступали багровые пятна крови.

- Юлька, ты как? Прости, прости меня! Я совсем не думал, что с тобой может что-то случится! Что они смогут тебя вычислить! Прости, что втянул тебя в это! – я кинулся к ней. Но она лишь махнула рукой, и запрокинула голову повыше, было видно, что сил даже на разговоры у нее практически не осталось.

- Не ссы. Я – в норме. Сейчас посижу немного. Телефон сел, извини. Протупила на максимум. Забыла зарядить. И со звуком - моя ошибка. Не низкий звук, как оказалось, влияет на них, а высокий! Кто ж знал.

- Что у тебя с ногой?

- Рана от ножа.

- Они ударили тебя ножом???

- Нет, я сама, - поймав мой недоуменный взгляд, девушка слегка улыбнулась, - Понимаешь, я же подозревала, что они могут добраться и до меня. И что похвастать твоей непоколебимостью я вряд ли смогу. Был план, тоже опасалась, не сработает. Мозг переключается, если слишком сильная боль, или угроза жизни, связанная с каким-то фактором, резко воздействующим на физиологию. Есть шанс, даже при полном поглощении валлами в самом начале выбить контроль над собой обратно. У меня старая штука была, типа рогатки такой, не знаю, как правильно называется, туда нож можно поставить, и таймер. Я закрепила это все на себе, время выставила на полтора часа, ну не очень все-таки хотелось получать нож в ногу! Не знаю, в чем дело, почему таймер сбился, или может, часы остановились, но в какой-то момент он все-таки сработал. Я прочухалась, сообразила, попробовала звуковой режим поменять. Сработало, да?

- Да, ты молодец! Его загнуло капитально, на пол свалился, скрючился, и начал по кругу кататься. Я через него перескочил и убежал. Еще хорошие новости есть – звонил мой дядя Кирилл, я рассказывал про него. Он сказал, что приедет через двенадцать часов. Пока надо спрятаться и не попадаться на глаза людям. А я счас какую-то бабку напугал уже, пока пересказывал ему по телефону, что тут у нас произошло.

Я рассказывал Юльке историю, произошедшую в кустах, показывал глаза кота, затем свой шок и старушку, выглядывающую с дыбом стоящими волосами с балкона. Героическая соратница заливисто смеялась, вспугивая мелких птиц, копошащихся в тине неподалеку. Потом она поведала мне, как пыталась вытащить из ноги нож, предварительно сделав жгут из ремня, и доковылять сюда, отслеживала, нет ли за ней хвоста. К своему стыду, об этом мне даже в голову не пришло подумать, и несколько раз выглянув, теперь пытался понять, не притащил ли кого-нибудь я за собой. Потом, сходил в магазинчик неподалеку, захватил воду и пирожков, и немного подкрепились, решив, что для следующих свершений требуются силы. И так уютно, тепло и счастливо было мне в те мгновения под старым мостом, как давно уже не было в жизни.

Подискутировав, мы решили переместить наш анклав в библиотеку. Еще раз перештудировать всю литературу, заботливо собранную и припрятанную Юлькой в углу архивной комнаты. И, к тому же там был компьютер, может удастся выудить с более свежей информацией, добытой опытным путем, что-либо еще, способное помочь противостоять подземной тотальной угрозе.

Глава 4. Монстр.

Мне мешал какой-то звук. Неприятный, навязчивый как писк комара над ухом – резкое монотонное постукивание не прекращалось. С трудом разлепив глаза, и тут же зажмурившись от яркого солнца, заливавшего читальный зал, проморгавшись, я обнаружил валла, стоящего в пяти метрах от нас. Положив голову на мою руку на столе, рядом мирно дремала, сидя на стуле, Юлька. Валл был огромен. Четыре с половиной метра высотой, может больше, он практически упирался огромной лысой башкой в потолок. Ему повезло, что прогнили перекрытия, и половину второго этажа решено было убрать, иначе он не смог стоять бы здесь в полный рост, так удобно распрямившись. Серый цвет кожи под яркими лучами солнечного света слегка переливался. Вздутые мускулы как будто перевязанные жилами выглядели так, что вызвали бы конвульсии от счастья у некоторых бодибилдеров. Тяжелая массивная четко очерченная челюсть, резкие скулы, выпирающие надбровные дуги, широкий нос, и абсолютно бесцветные, вдавленные в череп, небольшие глазницы. Сейчас, при свете дня, стало понятно, что на нем есть одежда, которую я не смог разглядеть тогда в ходах Закрытого города. По цвету она почти сливалась с кожей, разве что имела более матовый оттенок, и состояла из верха, напоминающего майку без рукавов, и облегающие штаны, доходящие до щиколоток. Посредине был темно-коричневый пояс, по материалу похожий на свиную толстую кожу, на котором болтался длинный чехол, может, для какого-то оружия, и небольшая сумка, край которой выглядывал сзади.

Я потрогал Юльку по спине. Она не среагировала. Тогда я начал рукой трясти ее, не сводя немигающего взгляда с валла, который так же смотрел на меня.

- Какого…? Блин…- очнулась она, разглядев нашего гостя.

Но это было не все. Краем глаза заметив движение за окнами, я мельком взглянул туда, и тут же повернул голову целиком. В окна смотрели люди. Много людей. Они прилипли к стеклам, плотно, задними рядами напирая на передние, просовывая головы между друг другом. Так было в каждом, из четырех окон читального зала с этой стороны, и по теням, падающим на пол, судя по всему, с другой стороны его – тоже. Здание было старое, просевшее, и если подойти с улицы, низ оконных проемов доходил до груди человеку среднего роста. Сам читальный зал представлял собой два помещения, выходящие на обе стороны улицы, разделенные небольшой перегородкой и кафедрой библиотекаря посредине.

- Подумал? – раздался над ухом Юлькин голос, и, повернувшись, я увидел ее пустые глаза, обращенные ко мне, - Здание окружено. Тебе не удастся отсюда уйти. Какое решение ты принял – один из нас, который уничтожит ваш мир или твоя счастливая жизнь и семья?

Дверь за спиной валла тихонько скрипнула, и в приоткрывшуюся узкую щелочку в помещение внедрился Кирилл.

- Привет, Коран! Извини, что долго, - обратился он уже ко мне, - закидывал твоего отца и Лариску в больницу. Они пока в реанимации, но, надеюсь, выживут. Шансы на это есть хорошие.

Сказать, что своим беззаботным появлением дядя вызвал бурю эмоций, значит, не сказать ничего. Но шок от произошедшего был не только у меня.

- Гуин? – отозвалось собственным трубным голосом серое четырехметровое существо, от которого мне показалось, у меня лопнут барабанные перепонки. Люди за окнами вздрогнули, и начали исчезать, куда-то расходясь.

«Гуин? Гуин!» Валл обращался к Кириллу. И того, похоже, это совсем не удивляло. Последний не выказывал ни страха, ни трепета, ни осторожности в присутствии жуткого существа, стоящего посреди библиотеки, даже при том, что был ему меньше, чем по пояс. «Гуин – валл, который в Темке? Который должен всех уничтожить, и которого ловят сами подземные твари, на которого мне предлагали обменять брата – Кирилл?» Мозг вскипел, и не желал выдавать больше ни одну ценную мысль, объясняющую происходящее. Тем временем громила начал поворачиваться к двери, но получил чем-то сзади от подскочившего дяди в спину, и с оглушительным грохотом рухнул посреди комнаты, положив вокруг себя сломанные столы «цветочком».

- Быстрей, быстрей, чего сидим! – торопил нас Киря, - Он скоро очнется! Нашли тоже место. Я сказал спрятаться в надежном помещении без людей на несколько часов. Как могло прийти в голову пойти туда, где вас сто процентов будут искать?

- Здесь по выходным нет никого, - отозвалась явно находящаяся в ступоре, Юля.

Схватив нас в охапку под мышки, Киря выволок меня и мою новую зомби-подругу из помещения, аккуратно обойдя тело поверженного врага, и, затолкав в темный седан, лихо выкрутил руль, вдавив педаль газа, понесся по улицам города. На удивление, на выходе из библиотеки ни одного человека вокруг не было, как ни крутил я головой в поисках недавних оконных соглядатаев.

- Какого рожна происходит??? – заорал я практически сразу, как оказался в машине.

- Не истери, выпей водички. Там в карманах задних сидений должна быть, - Юлька пошарила, нашла бутылку, и меланхолично пыталась выпить ее залпом. Я, опасливо посматривал на нее, все еще ожидая увидеть, что сейчас она откроет рот и продолжит говорить речь валла.

- Какого черта происходит?! Ты – Кирилл? Кто ты вообще такой?! Ты назвал его по имени, он назвал тебя Гуин, которого требует от меня!

- Не отвлекай пока, если я собьюсь, ответы на интересующие тебя вопросы ты можешь так и не узнать. Потерпи. Пей воду.

Юлия протянула вторую бутылку с заднего сидения, странно, но она оказалась холодной, и я приложил ее к голове, готовой взорваться от бушевавших в ней мыслей. Через полтора часа лихих виражей по всем тропам окрестных лесов, мы остановились у придорожного кафе в соседнем регионе.

- Надо поесть! – сообщил Кирилл, и первым выскочив, выбежал и скрылся за деревянной дверью небольшого строения с треугольной крышей в древне-русском стиле. Мы с Юлькой, посидев несколько минут в молчании. и глядя друг на друга, синхронно открыли двери и пошли следом за ним.

Внутри здание напоминало старинную избу, в центре и по углам которой некий затейник решил расставить столы и лавки, вместо удобных стульев. Дядя обнаружился в самом дальнем углу слева, сидящим так, чтобы виден был вход, и уплетающим жареную ногу курицы, обмотанную зеленью. Мы подошли и сели напротив. Через секунду два официанта заставили стол всеми возможными яствами, которые видимо, были у них на кухне. От золотистого карпа до всевозможных салатов и нарезок. Одних только видов соков и напитков принесено было восемь стаканов на каждого.

- Фисташковое мороженое будет чуть позже, оно здесь есть. Я знаю, ты любишь, - обратился Киря к Юльке, та в ответ серьезно кивнула, жадно поглощая курицу.

- И кто за все это будет платить? - брякнул я первое, что пришло в голову в этой странной ситуации.

- Не волнуйся, никто, - порадовал дядя Киря.

- Как это?

- Все за счет заведения. Они думают, - кивнул он в сторону барной стойки и кухни за ней, - Что у них сегодня Самый Главный Гость, - и он взвел глаза к потолку. Я тоже посмотрел туда, но ничего не обнаружил.

- Какой гость?

- Любой. Абсолютно любой «Самый Главный Гость». Кормить которого из своего кармана они будут рады сами. Я не уточнял. Просто вкладываешь эту мысль, ставишь «шоры», а дальше люди додумывают самостоятельно. Это очень удобно. Пользуйся.

Какое-то время я пытался освоить новую мысль, для верности несколько раз сверившись с потолком. Но это не привело меня к успеху.

- Ты Кирилл? Мой дядя? Или Гуин? – снова попробовал я прояснить ситуацию с сидевшим напротив меня, человеком.

- Я – Кирилл, - твердо произнес он, и, посмотрев мне внимательно в глаза, добавил, - И Гуин. А дяди у тебя никогда не было.

- Как так?

- Ну, понимаешь, Коран не ошибся насчет меня. Я прослушал в голове у Юли о чем вы говорили, 0 – он весело подмигнул мне, - У меня всегда есть план, и я стараюсь быть на шаг впереди.

- Мы в безопасности здесь? – встряла Юлька.

- Пока да. Здесь я контролирую ближайшие окрестности. Если валлы будут приближаться к нам, я буду знать. И смогу дать отпор. Но не думаю, что Коран кинется сразу искать меня. Он глуп, но не настолько.

- Объясни мне то, что я спросил, - попытался я вернуть разговор в прежнее русло.

- Хорошо. У нас с Кораном разный метод действия. Не елозь, сейчас расскажу, и узнаешь ответ на свой вопрос. Коран, как и другие валлы, просто подавляет личности людей, обычно полностью их стирая. Действовать через человека, как через марионетку, отрезая и блокируя ненужное внимание, но при этом оставляя личность действующей, очень сложно. Энергозатратно и сильно выматывает. Поэтому такие фокусы, как с твоим отцом, ему очень сложно давались. К тому же, когда управляешь людьми таким образом, по факту сам являешься их генератором. С момента подключения он их «держит», как только он отключается, если сознание было стерто, люди будут падать, как игрушечные солдатики. Если подключка была частичной – пойдут по своим делам. Для валла это очень тяжело и требует периода восстановления. Я действую иначе. К твоему вопросу, о том, что я такое. У твоей бабки и деда был только один ребенок – и это твой отец. Мне нужно было только закинуть мысль, что у них был еще сын, а твоего отца – брат, и заблокировать любой вариант, ведущий к сомнению в этом. Остальное мозг достраивает самостоятельно. Это как устанавливаешь подпрограмму в голову человека, система так устроена, что если сделать это грамотно, то внедрение идеи проходить идеально, как будто само обрастает недостающими подробностями. Мозг просто их придумывает, выдавая за реальность. И позже сам же не сможет даже распознать, где ложные воспоминания, а где истина. А поскольку в нем же стоит блокатор вопросов, даже близко ведущих в эту сторону, то раскрыть обман невозможно. Это не требует постоянных подключений, не поглощает энергию. Потрясающе и удобно. Как зернышко – закидываешь идею, и дальше разум сам взращивает ее, обрастает необходимой средой. И никто никогда ничего не поймет и не узнает.

Кирилл был первым моим человеческим телом, - продолжил он, - еще задолго до того, как Коран открыл на меня охоту. Он о нем просто не знал. Другие, к сожалению, я решил создать позже, и немного опоздал с этим. Переоценил себя. Сейчас осталось два.

- Ты и Тема.

- Да.

- И в чем вопрос? Ты сам себя не можешь найти? Зачем тебе я? Зачем ты делишься со мной этим всем? Спасаешь моих родственников? В чем причина?

Юлька, тщательно жевавшая все это время, отложила еду, и выжидательно уставилась на Кирю-Гуина. А меня охватило чувство пронзительной тоски и одиночества. Не было больше дяди, брата, отца, других родственников, знакомых и друзей. Как будто все люди исчезли на многие сотни тысяч километров вокруг. Превратились в бесплотные тени, или вещи. И я один сидел на пустой Земле, на которой не было больше ни одного человека. Пустота, в которой бесполезно кричать, тебя уже никто не услышит, стала миром вокруг меня в ту минуту.

- Я думаю, ты знаешь. Валлы по природе своей склонны к коллективизации, прочем, так же, как и люди. Мы тянемся друг к другу, ищем «своих». Валл, которого не считывают и не другие – изгой. А это абсолютное одиночество, в котором живешь день ото дня, век от века. Инстинктивно мы тянемся к таким же, как мы, кто может понять.

- Может быть, может быть… Что теперь будет с Темой?

- Ничего пока. Прячем его по-прежнему. Как приедет, я перевезу его в безопасное место. Если хочешь, можешь остаться с ним и охранять его как прежде. Пока не начнется процесс обращения, он – обычный человеческий ребенок.

- Это ты сделал так, что моя знакомая предложила нам эту поездку в лагерь?

- Да. Сейчас ему там безопаснее, чем с нами.

Я кивнул. Не хотелось соглашаться с ним, но я думал так же. И был благодарен. Окажись Тема сейчас рядом со мной, кажется, я сошел бы с ума.

- Почему Коран просто не выбил из меня, где я прячу его? Зачем нужны были все эти манипуляции с отцом, родственниками, матерью? Он правду говорил о ней?

- За мать не беспокойся, ее у него нет. Она умерла, к сожалению, и никто из нас к этому не причастен. Просто так бывает. Он просто врал тебе, когда ты не повелся на отца, козырей у Корана больше не было. А я на другие свои тела поставил систему деактивации. Если мой клон попадал в лапы валлов не по своей воле или против воли хранителя, то самоуничтожался. Они так обломались на трех моих других телах, поэтому над Темой, последним, тряслись как над хрупкой стеклянной вазой, внутри которой встроена бомба с датчиком движения. Это было забавно наблюдать.

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 2). Сон или явь

глава 3, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 1). Предатель на предателе

глава 3, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 2). Предатель на предателе

Примечание автора: финальная часть разбита на 2 отдельных поста, которые публикуются одновременно. В данном посте - второй и последний кусок финала, а также ссылки на предыдущие части; все посты можно найти в серии Исполнитель желаний.

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4

***

Внезапно очнувшись, Ваня резко открыл глаза и сел, откинув в сторону служившую ему одеялом верхушку спальника. В голове тяжёлым перестуком отдавался пульс - морщась от противной ноющей боли в зубах, он чувствовал, как с каждым ударом сердца будто кто-то вбивает ему в затылок толстый тупой гвоздь. Зато - склонив голову набок, он прислушался к самому себе и с удивлением осознал - голоса, последние час-полтора дороги все сильнее вопившие у него под черепом - прямо там, где у нормальных людей должен располагаться мозг - сейчас звучали едва слышно, словно доносящаяся из приглушенной радиоточки неразборчивая передача - как те, что он слушал в детстве у бабушки перед сном.

Широко зевнув, он встал на ноги - надо же, как холодно! - и, подрагивая от пробиравшего до костей озноба, огляделся по сторонам. В паре метров от него, натянув спальник до самого носа и сжавшись от холода в комок, негромко сопел Марк - его лицо едва виднелось в голубоватом свечении химсвета, который они разбросали вокруг стоянки, устраивая привал.

Поесть бы.

Ваня взглянул себе под ноги, подобрал с земли фонарик, включил его и посветил вокруг, осторожно прикрывая рукой яркую полоску света. В паре метров от него на земле валялся недоеденный бутерброд - оживившись, он поднял его, отряхнул от песка и снега и целиком засунул в рот, довольно заурчав. Кажется, он сам и уронил еду на пол, когда полез доставать из кармана артефакт.

Артефакт!

Невольно вздрогнув, он тут же обшарил все карманы - пусто; рванул обратно к спальнику, засунул руку внутрь - и с облегчением достал из недр нагретой его телом мешковины странное каменное кольцо. Бог знает, зачем ему вообще эта штука - кольцо, не излучавшее света, никак не применить, о чем ему нашептал один из голосов. Но он чуял нутром - и голоса время от времени подтверждали это неосознанное чувство, что артефакт ему лучше сохранить. Подняв кольцо на уровень глаз перед собой, он в который раз всмотрелся в его гладкую и, казалось, не знавшую никакого инструмента отполированную поверхность, мазнул взглядом по все так же сопящему неподалеку Марку, сваленным в кучу нескольким рюкзакам - и застыл.

Остальные спальники были пусты.

Ощутив неясную, но все сильнее нараставшую тревогу, Ваня запихнул артефакт в карман, подошел к единственному спящему и осторожно потрусил его за плечо.

- Марк. Эй, Марк, проснись. Проснись, слышишь? - что-то сердито буркнув, тот движением плеча скинул руку Ивана в сторону, перевернулся на другой бок и закутался в спальник с головой. - Проснись, твою маму, хватит дрыхнуть! Где остальные? Катя, Серега - ты не видел, куда они пошли? И главное - когда?

Не добившись от спящего никакого ответа, он быстрым шагом подошел к спальнику Сергея и запустил в него руку.

Холодный.

Тяжело сказать, как быстро он мог остыть на морозе, но, скорее всего, Серега ушёл уже давно. Осветив последнюю лежанку, он понял, что там вообще никто не спал - видимо, Катя так и не легла.

Вскочив на ноги, он направил фонарь в иссиня-чёрное нутро пещеры - туда, где, предположительно, скрывался выход, и, рупором сложив ладонь у рта, негромко прокричал:

- Серегааа! Катяяя! Ребяяят, аууу!

Замолкнув и навострив уши, в ответ он услышал только эхо - оно, постепенно удаляясь и стихая, уносило его крик все дальше в темноту.

В ту же секунду у него в голове как будто разорвалась бомба - сотни, тысячи голосов заорали в его мозгу каждый на свой лад: кто истерично плакал, кто визжал; неразборчиво, на десятке незнакомых языков лепетали тонкие детские голоса, со всех сторон звучал многоголосый басовитый смех - казалось, он очутился на многолюдной ярмарке посреди выходного дня, хотя куда больше раздававшиеся в его голове звуки напоминали сумасшедший дом.

Скорчившись, он упал на одно колено и замотал головой в тщетной попытке вытряхнуть из своего мозга эти звуки - будто воду, попавшую после купания в уши и причинявшую ему сейчас невыносимую боль.

- Слышь, - послышался недовольный голос откуда-то снаружи. - Ты че разорался? Больной что ли? Чего спать не даешь?

В то же мгновение многоголосая какофония в голове у Ивана угомонилась, сложившись в четкие и хорошо различимые, повторявшиеся раз за разом - словно выжженные на коре его мозга - слова.

Выпрямившись и не произнеся ни слова, Ваня выронил фонарик и пошел вперед.

- Э! Ты куда потопал? Слышь! Не оставляй меня тут! Ваня! Вань! Да стой ты, твою мать! Псих несчастный - куда ты поперся без фонаря?

Уверенно, словно по широкому и хорошо освещенному проспекту, Ваня быстро шагал в ту же сторону, в которой - он знал, хоть и не мог этого видеть - несколько часов назад скрылась Катя. Дойдя до развилки спустя какой-нибудь десяток минут, он, не тормозя, шагнул в левый тоннель, на ходу проведя рукой по нацарапанной на камне стрелке. Слова, выжженные огнем внутри черепа, все так же пульсировали в мозгу - казалось, что свет их пламени прорывается сквозь глаза, превращая кромешную тьму пещеры в яркий день и освещая ему путь.

Слева показалась широкая расщелина - не останавливаясь и не сбавляя шаг, он углублялся внутрь прохода, пока, наконец, не добрался до заваленного камнями тупика.

Осмотревшись - Бог знает, как ему удавалось видеть все так четко в такой непроглядной тьме - он наткнулся глазами на что-то, выбивавшееся из общей картины. Скалы, каменные завалы, пропасть - и что-то, чего здесь быть не должно.

Катя лежала на спине, сложив руки на груди и уставившись широко раскрытыми и будто бы удивленными глазами куда-то вверх; ее ярко-рыжие волосы были рассыпаны по земле, создавая вокруг ее покрытого веснушками застывшего лица огненный ореол. Ее ноги были укрыты ее собственной паркой, из-под которой торчал мысок правого ботинка и натянутый на левую ножку толстый шерстяной носок; кажется, носки - колючие, но очень теплые, ей вязала бабушка, живущая в глухой деревеньке где-то под Орлом. Одетая в одну тоненькую майку, она лежала спиной на голой земле - но, кажется, ей совсем не было холодно. Аккуратная резная снежинка опустилась откуда-то сверху на ее губы - и не растаяла, добавив к замерзшим в уголках ее глаз слезам еще одну маленькую каплю льда.

Она была прекрасна. И окончательно, бесповоротно мертва.

Упав на колени возле ее бездыханного тела, Ваня до крови прикусил кулак и горько, по-звериному, завыл, сначала едва слышно, а затем все громче и отчетливее повторяя пульсирующие в мозгу слова:

ИХ БОЛЬШЕ НЕТ.

Бог знает, сколько времени прошло - то ли секунда, то ли целая вечность - но в какой-то момент его привёл в чувство возникший откуда-то сзади луч фонаря.

- Нда, - раздался в тишине спокойный, слегка растягивающий слова голос. - Кажется, голубки чего-то не поделили. Она все?

Направив фонарь на бездыханное тело, Марк скинул на землю два рюкзака, положил на один из них лишний фонарик и вопросительно уставился на Ваню. - Жаааль, - протянул он, так и не дождавшись ответа. - Симпатичная была девчонка. Жаль, я так и не узнал ее поближе, - подавив смешок, он повернулся к расщелине, подошел к самому краю и посветил вниз. - Епт, высоко! - едва не уронив фонарик, Марк отшатнулся и для верности отступил на пару шагов назад. - А Серега где?

- Внизу, - едва слышно прошептал Ваня, украдкой утерев рукавом бегущие по лицу слезы.

- Делааа, - Марк снова придвинулся к краю и - на этот раз с опаской - посветил вниз. - Это она его что ли? Ну, скинула? Или он сам шагнул - от неразделенной любви? Все ж знали, что она ему нравится, как и то, что она ему не по зубам. Ладно, ладно, - увидев, как Ваня, бессознательно сжав кулаки, вскочил и сделал шаг в его сторону, Марк поднял руки в примирительном жесте и успокаивающим тоном произнёс: - Понимаю. Это были твои друзья. Рот на замок - не скажу больше ни слова, - он провел двумя пальцами по губам слева направо, словно застегнув рот на воображаемую "молнию". - Нужно идти, им уже не помочь. А вот мы с тобой должны выбраться. Давай, я приволок твою снарягу.

Секунду поколебавшись, Ваня взял фонарик, схватил рюкзак и закинул его на спину; затем, будто о чем-то вспомнив, подошел к телу девушки и присел возле нее на колени. Прикусив губу, чтобы снова не расплакаться, он прикрыл ее веки, нагнувшись, коротко поцеловал ледяной и покрытый инеем лоб, потом вскочил и, не оглядываясь, направился обратно в сторону развилки.

Марк, едва заметно улыбнувшись, послал Кате воздушный поцелуй, кинул на расщелину последний взгляд, отсалютовал рукой и двинул вслед за проводником.

***

В гробовом молчании и полной тишине Иван и Марк отсчитывали ногами очередные метры по все такому же пустому и погружённому во мрак чертогу. Шаг, другой, третий - казалось, что пещера бесконечна, что она опоясала по кругу целый мир. Как знать - быть может, по итогу им суждено вернуться туда, откуда они начали? Опять наткнуться на ведущую к алтарю расщелину, увидеть валявшихся вповалку умерших солдат, затем - Ваня тяжело сглотнул - пустые спальники его единственных друзей, которым так и не удалось отсюда выбраться.

Он подвел их. Как же сильно он их подвел.

С тяжестью на сердце Ваня вспомнил, как они, оставшись без обеда, собрались тогда вокруг стола - он вполголоса излагал свои теории, похожие на неумело написанный фантастический рассказ, Серега хмыкал и думал про себя, что его товарищ, видимо, сошёл с ума, а Катя с неподдельным интересом разглядывала старые фотографии и читала выдержки из прадедова дневника.

Катя.

Он на секунду прикрыл глаза, и перед его внутренним взором тотчас возникло ее неподвижное, уже начавшее синеть и покрываться инеем лицо. Ему вдруг нестерпимо захотелось остановиться, бросить все - прислониться к стене, как тот мертвый офицер, выключить фонарь и остаться здесь, пока не прекратит стучать его надломанное сердце, и он не станет такой же, как немецкие солдаты, холодной и бездушной глыбой льда. Исполнитель - какая теперь разница, работает ли он? Все его мечты и желания - деньги, женщины, слава - теперь казались совсем мелкими, незначительными - в сравнении с тем, что получили в этом походе его друзья. Нет - со злостью стиснув зубы, он покосился на шагавшего в паре метров позади Марка - тот шел с видимым удовольствием и, кажется, даже негромко напевал про себя какую-то мелодию. Он не сдастся. У него еще есть дела.

Пару часов спустя, когда Ваня, несмотря на недавнюю передышку, снова заметно утомился, луч его фонаря осветил преграждавшую дорогу каменную стену - очередной тупик. Остановившись, он скинул рюкзак на землю, огляделся - и, следуя дуновению знакомого теплого ветерка, посмотрел вниз. В нижней части сплошной каменной стены валялась горка некрупных камней - повинуясь безотчетному импульсу, он присел рядом с ней и начал аккуратно разбирать завал.

- Давай помогу, - спустя несколько секунд к нему присоединился Марк, и в четыре руки ребята принялись отбрасывать и оттаскивать в сторону наваленные кучей камни.

Несколько минут спустя они разглядели скрытую за завалом узкую, не выше тридцати сантиметров, щель - по-видимому, преграждавшая им путь стена была одним цельным огромным камнем, который в стародавние времена рухнул откуда-то сверху и загородил дорогу, но не до конца.

Ваня отшвырнул в сторону последний камень и кивнул на открывшийся проход:

- Туда.

- Да твою-то мать, - едва слышно выдохнул Марк. - Опять ползти? Ты вот прям уверен? В этой дырке даже на колени не встать, как бы мы вообще не застряли, - он со страхом уставился на узкую дыру, отчетливо вспомнив, как стремно ему было двигаться следом за Ваней в тоннеле посреди льда.

- Уверен. Выход там. Не хочешь - оставайся, - аккуратно растянувшись на животе и зажав в зубах фонарик - в который раз - Ваня просунул голову в щель, уперся руками в стенки и в несколько движений заполз внутрь.

- Ну уж хрена, - Марк резко выдохнул, оглянулся на валявшиеся на земле рюкзаки - не пролезут, их придется оставить - покачал головой и последовал примеру проводника.

Ползти оказалось куда сложнее, чем раньше - щель была такой узкой, что даже перевернуться на спину при всем желании ему бы не удалось. Чертыхаясь сквозь зубы, он отталкивался от земли локтями, освещая видневшиеся впереди подошвы Ваниных ботинок - тот двигался ровно и монотонно, как машина, будто ни капли не сомневаясь в верности выбранного пути.

Пару минут спустя Марк, попытавшись в очередной раз проползти дальше, замер, не в силах сдвинуться с места - кажется, что-то схватило его посередине спины. Дернувшись, он попробовал освободиться и ощутил, как острый каменный выступ впивается ему прямо посреди лопаток - худенький Ваня без проблем протиснулся, а широкие плечи и спортивное телосложение Марка играли против него.

- Стой, - ощущая подступившую в горлу панику, просипел Марк. - Слышь, я застрял! Погоди! Твою мать, погоди!

Ванины подошвы, постепенно удаляясь, все так же равномерно двигались впереди в неверном свете фонаря - кажется, он и не думал тормозить.

- Да стой ты! Сссуууука, помоги! Помоги!

Выронив фонарик, он судорожно зашарил руками по стенам, нащупал сбоку небольшой выступ, уперся мысками ботинок в землю, напрягся - и изо всех сил рванулся вперед. Ничего. Тихонько заскулив, он попытался еще раз - острый камень, зацепившись за парку, никак не хотел его отпускать. Забившись в панике и извиваясь, как земляной червяк, Марк принялся дергаться вперед и назад - и через несколько секунд наконец услышал, как затрещала где-то сзади ткань - рванувшись последний раз, он освободился и с несказанным облегчением прополз вперед. Накинув на голову болтавшийся за спиной капюшон - не дай Бог зацепиться еще раз! - он двинулся дальше по расщелине; оставшийся валяться на земле фонарик отскочил в сторону и с негромким звоном разбился, погрузив проход к темноту.

Несколько минут спустя нависавшая над ним скала неожиданно исчезла - не веря своему счастью, Марк встал на колени - и оказался в той самой пещере, куда вел открывшийся после первого шифра коридор - затем рухнул обратно на землю, пытаясь отдышаться и унять бешено стучащее и грозившее выпрыгнуть из груди сердце.

Опустив вниз фонарик, Ваня неподвижно стоял в стороне.

Узкая щель, по которой они ползли, удачно скрывалась под висящим в пещере огромным камнем - мегалитом - если не знать, где искать, и не найдешь.

Кое-как поднявшись на ноги, Марк прошипел сквозь зубы:

- Спасибо, что помог. Мудак.

- Обращайся, - Ваня спокойно кивнул в сторону ведущего к выходу коридора и произнес: - Идем. Первая дверь открыта, я проверял.

Пошатываясь, Марк двинулся следом за Ваней, со злобой уставившись ему в спину и время от времени что-то негромко бурча.

Когда впереди показался освещенный естественным светом прямоугольный выход, Марк не смог сдержать возгласа облегчения - вырвавшись из прохода в ущелье, которое он с таким трудом нашёл - кажется, целую вечность назад, он завалился на землю, полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и во весь голос заорал:

- Дошли! Твою мать, мы и правда дошли! Ты долбаный гений, ботан! Понятия не имею, как ты нас вывел и откуда знал, куда идти - да и насрать! Главное - мы на воле! Свободааа! - катаясь по земле, он со всей дури молотил по ней руками, подкидывал кверху снег и никак не мог перестать гоготать.

Бросив на него мимолетный взгляд, Ваня молча развернулся и двинулся к выходу из ущелья.

Наконец отсмеявшись, Марк поднялся на ноги и побрел следом. Теперь ему больше некуда спешить.

Выбравшись на окруженную скалами поляну, он увидел Ивана, который, присев на какой-то камень, задумчиво крутил в руках взятое у мертвого офицера кольцо.

Ощущая сгустившееся в воздухе напряжение, Марк опустил руку в карман парки и остановился в паре метров от сидящего проводника.

- Хочешь знать, что я загадал? - не глядя на него, произнес Ваня. - Даже если не хочешь, я все равно скажу, - ненадолго замолчав и не отрывая от артефакта глаз, он продолжил: - Я попросил у Исполнителя знание. Чтобы все тайны человечества не были тайнами для меня. Спасибо за это желание, кстати - если бы не ты, я и правда загадал бы какую-нибудь ерунду. Но это дело прошлое, - сунув артефакт в карман, он встал и посмотрел Марку прямо в глаза. - Я знаю. Знаю твое желание, как и многое из того, что ты очень хотел бы скрыть.

Марк моментально напрягся, сжав свободную руку в кулак; затем хмыкнул и с вызовом встретил направленный на него взгляд.

Помолчав еще немного и будто бы собираясь с мыслями, Ваня, наконец, произнес:

- Знаю, что это ты скинул в пропасть Серегу. Знаю, что ты изнасиловал Катю, прежде чем ее задушить - а потом вернулся на стоянку и спокойно уснул. Знаю, что мы оказались заперты из-за тебя - ты украл с алтаря одно из колец, и именно по этой причине закрылся проход.
Ну что, как тебе на вкус твоя власть?

Глаза Марка широко раскрылись; матернувшись, он выдернул из кармана руку с зажатым в ней светящимся белым кольцом, выбросил ее в сторону Вани и заорал:

- Сдохни! Сдохни! Сдохни, слышишь?! Я хочу, чтобы ты сдох!

Усмехнувшись, Ваня прикрыл глаза и развел в стороны руки - в ожидании кары, которая, по всей видимости, должна была рухнуть на него прямо с небес.

Ничего не произошло.

- Удивлен? - горько рассмеявшись, Ваня опустил руки и снова достал из кармана кольцо. - Эта штука не исполняет желания, в ней нет никакой сверхъестественной силы. Не Исполнитель, не Алатырь - в сущности, это даже не камень, - он кинул короткий взгляд на артефакт. - Вместилище. Не знаю, зачем оно было фашистам, но явно не для сбычи мечт.

- Но как же, - ошарашенно уставившись на светившееся в его руке кольцо, пробормотал Марк. - Почему твое желание сбылось?

- Я первым заговорил. То, что хранилось в кольце, теперь находится вот здесь, внутри, - он постучал указательным пальцем себе по виску. - Сотни, тысячи, десятки тысяч душ - все они когда-то были живыми, и все они с первым звуком человеческого голоса покинули вместилище и присосались ко мне. Это они вели меня к выходу. Они видели все, что ты сделал - видели и всю дорогу пытались мне сказать. Жаль, что я не услышал. Не представляешь, как жаль.

Тяжело сглотнув, он прочистил горло и продолжил:

- Желания остальных - включая твое собственное, были просто сотрясанием воздуха. Ты не получил никакой власти, ты все тот же утративший все человеческое урод. Убийство, насилие - дело твоих собственных рук, никто тебя к этому не принуждал. И тебе теперь с этим жить.

Неожиданно утратив самообладание, Ваня заорал:

- Идиот! Какой же ты идиот! Так боялся ловушек - и угодил в самую тупую из них! В твоих долбаных фильмах что, не говорили - нельзя просто взять и унести сокровище, никто не отпустит тебя просто так! А ребята? Зачем ты убил их, сука? Просто скажи - зачем?! Ты правда думал, что я не увижу твою разбитую губу? Не увижу следов твоих пальцев на ее шее? Да ты даже приволок с собой только два рюкзака - заранее зная, что ребятам их вещи ни к чему!

Запрокинув голову, Ваня неожиданно расхохотался. Продолжая смеяться - визгливым, истерическим смехом, он согнулся пополам и схватился за живот, скорчившись и почти завалившись в снег.

С ненавистью глядя на заливавшегося хохотом Ивана, Марк выронил на землю бесполезное кольцо - и неожиданно рванулся в попытке подловить и сбить ботана с ног. Мгновенно увернувшись, Ваня поставил противнику подножку и толкнул его в спину - зарывшись в сугроб лицом, Марк со всего размаху рухнул наземь и тут же вскочил, рыча и сплевывая снег.

В руке стоявшего за его спиной Вани что-то тускло блеснуло. Поигрывая в воздухе фигурной рукояткой, он показал собравшемуся снова кинуться в атаку Марку немецкий кинжал, который незаметно вынул из ножен офицера - на тот момент просто в качестве сувенира - и припрятал у себя до поры.

- Ну давай. Рискни. Убей еще раз - чего тебе стоит? Что для тебя человеческая жизнь? Не думаю, что ты собирался отпускать меня живым, свидетели тебе ни к чему. Но - можешь не сомневаться, я воткну в тебя эту штуку. Воткну с удовольствием - хоть я и не убийца, как ты. Ну что, рискнешь?

Тут же растерявший пыл и оценивший риски Марк на мгновение замер, затем попятился, отошел на несколько шагов назад, развернулся и припустил через сугробы, возвращаясь по собственным следам.

- Так и знал, - немного разочарованно процедил Ваня, спрятал кинжал, бросил последний взгляд на скрытое в тени скал ущелье и выбитый на скале греческий символ, подобрал светившееся в снегу кольцо и, не спеша, двинулся следом.

Что ждет его впереди? Как он будет жить, понимая, что в оставшейся позади пещере навеки сгинули его единственные друзья?

До той поры затихшие внутри него голоса негромко и успокаивающе прошептали, сложившись в разноголосый хор:

"ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!"

***

Он не помнил, как добрался до машины. Дрожащими руками нащупав ключи в кармане джинс - не потерял, слава Богу! - он распахнул дверь Land Cruiser'а, забрался на ледяное водительское кресло и с первого раза завел мотор.

Выбравшись на дорогу, Марк двинулся обратно в сторону Пятигорска, матерясь сквозь зубы, вылетая на встречную и сигналя всем машинам, которые попадались по пути.

Чертов ботаник. Он все равно не сможет ничего доказать. Отец прикроет - что значит слово какого-то нищеброда? Надо будет только вернуться и прибрать следы.

Вспомнив ненавистного родителя, Марк моментально скривился, словно разжевав на языке что-то кислое.

Не удалось. Ему придется жить по-прежнему, пытаясь заслонить деньгами зияющую на сердце дыру. Чертов Исполнитель, чертовы горы, чертов ботаник! Хотя...

На секунду задумавшись, он неожиданно расслабился и широко, от души, улыбнулся.

В чем-то Ваня был прав. Вошедший в пещеру многое узнает о самом себе. Может быть, так даже лучше? Он пока не обрел власти над собственной жизнью, но жизни других, безо всякой сверхъестественной силы, все еще могут оказаться в его руках. Он им ещё покажет. Им всем - любому, кто встанет у него на пути.

С удовольствием вспомнив, как трепыхалась под его пальцами Катя - оглушенная, полураздетая, пока он собственными руками отнимал ее жизнь, Марк ощутил возникшую в штанах эрекцию, яростно посигналил ползущей впереди машине и надавил на газ.

ЭПИЛОГ

Когда-то в бесчисленных подземных сооружениях Баксанской нейтринной обсерватории кипела жизнь. Сотни научных сотрудников сновали в освещенных искусственным светом помещениях, ставили эксперименты, совершали открытия, двигали советскую и мировую науку вперед.

В беспощадные 90-е, когда построившая научный комплекс великая страна перестала существовать, обсерватория быстро осталась без финансирования. Несколько лет она все еще пыталась барахтаться - урезая и задерживая месяцами зарплаты, отменяя перспективные проекты, урезая штат. Новому правительству наука оказалась неинтересна - каждый, кто стоял у кормушки, пытался как можно больше и быстрее урвать. Новые слова, ещё вчера считавшиеся преступными для любого советского гражданина, сегодня было слышно из любого утюга - бизнес, коммерция, капитализм.

В какой-то момент один из тогдашних министров с какими-то пиджаками заявился к главе обсерватории с неожиданным визитом. Заслуженный научный работник, академик СССР, седовласый мужчина с густой окладистой бородой - директор кинулся к министру со стопками неоплаченных счетов, пытаясь в очередной раз достучаться, доказать значимость проводимых изысканий - и тут же осекся, услышав, что обсерваторию решено продать.

Высокие гости осмотрели забитые всевозможной и ныне бесполезной аппаратурой лаборатории и ударили по рукам.

Де-юре обсерватория продолжила существовать. Де-факто - в скором времени ее покинули последние научные сотрудники - каждый подписал бумагу о неразглашении и получил за молчание баснословную сумму - и детище советской науки перешло в руки мелкой подставной компании, за спиной которой через еще несколько фирм-прокладок стоял огромный международный фонд - его настоящая деятельность велась в обстановке строжайшей тайны.

Примерно через месяц хлынувшие в подземелье иностранные рабочие, словно муравьи, за несколько ночей вывезли на крытых грузовиках оставшееся оборудование и принялись сооружать в недрах гор отдельные укрепленные хранилища - самых разных размеров и форм. Спустя полгода, когда работы, наконец, были завершены - в подготовленные изолированные комнаты завезли - в полной секретности, под усиленной охраной, строго по одному, какие-то странные объекты, представлявшие, судя по всему, особую ценность для организации. Огромные двери обсерватории закрылись, запечатав внутри экспонаты и крупный, состоявший из вооруженной охраны, собранных со всего мира ученых и, как ни странно, большого числа самых разных преступников штат, с того дня лишь изредка впуская внутрь каких-то неприметных людей в официальных костюмах - преимущественно по ночам.

Бывш. Баксанская нейтринная обсерватория. Поселок Нейтрино, Приэльбрусье. Наши дни.

Посвечивая по сторонам фонариком, облаченный в бронежилет охранник, на плече которого висел зарубежного производства короткоствольный автомат, прогуливался по освещенному приглушённым светом коридору, по обеим сторонам которого были расположены хранилища.

Да уж, ну и работенка. Если б ему столько не платили - никогда бы не пошёл. Жаль, что стране не интересны бывшие - бывшие ученые, бывшие солдаты, бывшие сотрудники спец.подразделений и иных государственных структур. Разве что чинуши - что в Думе, что на пенсии живут припеваючи, заедая шампанское чёрной икрой. Мужчина раздраженно фыркнул - говорила ему мама учиться, так ведь нет - он с самого раннего детства стремился служить. Теперь ему за 40, за плечами - две Чеченские и краповый берет, а в ноге - дюжина осколков ваххабитской гранаты, которая поставила на его военной карьере жирнющий крест. Слава Богу, хотя бы не могильный - если бы не Саня, его сослуживец, которому не так сильно повезло, он бы давно уже лежал на два метра под землей.

Эх, Саня, Саня. Сейчас бы и ты помирал с голоду, или - как он сам, шагал по какому-нибудь похожему коридору в окружении каких-нибудь непонятных вещей.

Странные штуки.

Луч его фонаря выхватил из полумрака небольшую комнату, посреди которой были свалены разнообразные наушники - от древних до самых современных, беспроводных. В центре следующего хранилища стояла мужская статуя с отбитыми по самые плечи руками - по инструкции смотреть ей в глаза строго воспрещалось, и охранник, неотчетливо вздрогнув, поскорее отвел взгляд. Дальше по коридору виднелась какая-то набросанная отрывистыми мазками картина, потом - лежащая на столе детская раскраска - страшно вспомнить, что стало с теми, кто в ней рисовал; висел на вешалке женский зеленый свитер с блестевшими в неярком свете бисеринами на рукавах - на первый взгляд, куча хлама, но за каждым предметом стояла какая-нибудь мрачная история - из тех, что рассказывают полушепотом у костра.

Дошагав, наконец, до конца коридора и завершив регулярный обход, он с облегчением распахнул дверь караулки и нырнул внутрь.

- Все в порядке? - не оборачиваясь, бросил ему напарник, не отрывавший взгляда от целой батареи едва мерцающих мониторов видеонаблюдения.

- Все штатно, обход завершил, - охранник шагнул вглубь помещения, чтобы заполнить журнал.

Падавший из караульного помещения яркий свет на секунду осветил еще одно хранилище - маленькую звукоизолированную комнату с прозрачными стенами, посреди которой стоял прямоугольный постамент из оргстекла.

Дверь закрылась, погрузив коридор обратно в полумрак. На верхушке постамента что-то неярко светилось, отбрасывая фиолетовые блики на пуленепробиваемое стекло - небольшое, идеально отполированное кольцо.

Исполнитель Желаний. Священный Грааль. Алатырь.

Вместилище душ.

Примечание автора: финальная часть разбита на 2 отдельных поста, которые публикуются одновременно. В данном посте - первый кусок финала и ссылки на предыдущие части; все посты можно найти в серии Исполнитель желаний.

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4

***

Рельеф пещеры, по которой, тяжело переставляя ноги, продвигались ребята, плавно, но ощутимо менялся - около получаса назад потолок начал постепенно снижаться, снежные сугробы и ледяные бугры на стенах со временем остались позади. Вместо этого на земле время от времени стали попадаться то широкие, то узкие и почти незаметные расщелины - путникам только и оставалось, что внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться и не угодить в какой-нибудь Богу известной высоты провал. Место массовой гибели - или, скорее, убийства - немецких солдат, на которое они неожиданно для себя наткнулись, осталось где-то в глубинах пещеры в кромешной тьме уже пару часов назад.

Шагали в полном молчании - каждый тщетно старался выкинуть из головы ту или иную картину, которая сильнее всего врезалась в память - лежащий на животе труп с пулевыми отверстиями в спине, копна залитых кровью волос на раздробленном автоматом черепе, сидящий у стены давно умерший офицер, в последние минуты жизни прощавшийся с женой и детьми. Кроме скрипа подошв, утомленного долгим переходом тяжёлого дыхания и временами - хруста попадавшегося кое-где снега, не было слышно ни единого звука; однако облачка пара, клубившегося в воздухе в неверном и дрожащем свете фонарей, казалось, сами собой складывались в эхом звучавшие у каждого в голове слова - "не суждено".

Доведётся ли им когда-нибудь снова увидеть родных? Или каждый напишет собственное прощание с самыми близкими и навеки останется здесь, сжимая его в заледеневшем кулаке? Мысль, которую последние полчаса обдумывал каждый - и никто не решался сказать вслух.

В какой-то момент шагавшая рука об руку с Сергеем девушка в очередной раз споткнулась - на этот раз, к счастью, о какой-то едва заметный скальный уступ. Тяжело застонав, она уселась прямо на голый кусок скалы, затем упала на спину, оперевшись на тяжелый рюкзак, и устало закрыла руками лицо.

- Я так задолбалась, - приоткрыв глаза, жалобно промычала она в ответ на немой вопрос склонившегося над ней Сергея. - Мы можем хоть немного отдохнуть?

- Вань, - окликнул ее воздыхатель шагавшего, как и ранее, во главе колонны проводника. - Ваня! Нужен привал! - механически, словно сомнамбула, переставлявший ноги парень даже не оглянулся. - Стой, говорю, слышишь? Приваааал, - скинув рюкзак на землю, Сергей с трудом потрусил вдогонку за другом и через десяток метров схватил его за плечо. - Давай передохнем - даже я уже еле ползу, что говорить о Кате? - уставившись в лицо проводника, он увидел, как Ваня, упрямо прикусив губу, ввалившимися глазами смотрит куда-то вперед, по-прежнему не обращая внимания на остановившего его друга и пытаясь сделать следующий шаг.

- Блин, да ты сам еле стоишь! Тормози, куда тебя хрен несет? - Сергей с усилием усадил проводника на землю, снял с него поклажу - кажется, Ваня даже вздохнул с облегчением, оказавшись, наконец, без тянувшей к земле с каждым шагом ноши - расстегнул его рюкзак и достал бутылку воды. - Держи, попей, - он открутил крышку и прислонил емкость к губам товарища, который, все так же, не отрываясь, пялился куда-то в неизведанные пока что недра пещеры.

- Надо идти дальше, - прохрипел Ваня, сделав несколько больших глотков. Отстранив бутылку в сторону, он попытался подняться на ноги и тут же рухнул обратно на землю, совершенно обессилев.

- Спешка нужна при ловле блох, помнишь? - Сергей подсунул рюкзак под спину товарищу и неловко попытался его уложить. - Приляг, отдохни. Свалишься с ног - я тебя не унесу - и так чуть спину не надорвал, пока спускал тебя из щели, кабан ты эдакий. Привал! - обернувшись к остальным, крикнул он и, с трудом распрямившись, побрел к все так же валявшейся на земле Кате, рядом с которой присел как будто совсем не уставший Марк.

Сгрудившись в кучу, ребята разбросали вокруг несколько палочек химсвета, достали из сумок небогатые съестные припасы и принялись с аппетитом поглощать первую с самого завтрака еду.

- Снаружи уже темно, - в пару укусов прикончив сэндвич и взглянув на часы, пробормотал Сергей. - Мы вошли внутрь часов 8 назад, не меньше. Вань, надо поесть, слышишь?! - прикрикнул он на товарища, который, зажав в руке бутерброд, полулежа замер ровно в той же позе, в которой его оставил Сергей. Услышав окрик, Ваня с усилием вынырнул на поверхность из глубокого омута, в который до этой минуты был погружен его разум, впервые осмысленно осмотрелся, будто только что увидел зажатый в руке сэндвич - и тут же с жадностью впился в него зубами.

- Не могу думать, - пробурчал он с набитым ртом, проглотил еду и тут же откусил еще кусок. - Чертовы голоса, - произнес он чуть тише и добавил: - Словно пелена перед глазами, все путается. Мы же ползли по расщелине, или мне кажется? Солдаты! Мы уже видели солдат? Они так и не выбрались, не дошли, не справились. Не донесли...не донесли, - он выронил бутерброд и резко схватился за карман парки. - Вот оно! - вынув наружу каменное кольцо, которое он забрал из офицерского планшета, Ваня завороженно и будто бы с трепетом уставился на него. - Сколько душ, сколько душ, - его голос постепенно упал до неразборчивого шепота - до остальных доносились только какие-то отдельные звуки и возгласы - будто бы Ваня оживлённо болтал сам с собой.

- Он меня пугает, - склонившись к Сергею, прошептала Катя, с опаской поглядывая на ставшего вдруг совсем незнакомым товарища, который так и сидел, не отрывая взгляда от кольца. - Сереж! Он в порядке? - она схватила парня за руку и неотчетливо придвинулась поближе к нему.

- Кукухой поехал, - отпив из собственной бутылки и утерев губы тыльной стороной ладони, равнодушно протянул Марк. - Хреново. Надо следить теперь, чтобы в пропасть куда-нибудь не ухнул, с него станется, - усмехнувшись, он снова сделал несколько глотков и продолжил: - Хреново. Он один хоть примерно понимал, чего делать. Слава Богу, развилок пока не встретилось, но - без проводника все равно пропадем.

- Он просто устал, - неприязненно скривившись и повысив голос, оборвал Сергей упаднические речи, увидев, как и без того уставшее лицо девушки снова укрыла тень беспокойства. - Мы все устали. Давайте попробуем немного поспать - вот и пригодятся спальники. Глупо, конечно, если выход в паре метров впереди, но без Вани мы его все равно не найдем, - он осекся и покосился на Катю, испугавшись, что нечаянно только усугубил ее тревогу. Девушка задумчиво кивнула, отщипывая пальцами маленькие кусочки сэндвича и отправляя их в рот.

Выдохнув украдкой - кажется, пронесло - Сергей поднялся на ноги, подошел к Ване, отстегнул притороченный к его рюкзаку спальный мешок, осмотрелся в поисках ровного места и принялся расстилать спальник на свободной от снега земле. Справившись, он присел возле друга и попытался поймать его взгляд:

- Вань. Ваня. Дружище, - пощелкав пальцами перед его носом, Сергей наконец обратил внимание товарища на себя. - Приляг, вздремни немного. У меня тоже башка от усталости пухнет - давай полежим чуть-чуть и двинемся дальше. Главное не замёрзнуть. Идет?

Повинуясь приглашающему жесту, Ваня встал на ноги, добрел до мешка, расстегнул его и забрался внутрь. Кольцо все так же было зажато в его руке.

- Давайте туда же, - застегнув спальник товарища, Сергей по очереди раскатал спальник для себя и для Кати неподалеку от Ивана, который, свернувшись в клубочек, широко раскрытыми глазами смотрел в пустоту и к чему-то прислушивался. - Забирайся, - кивнул от Кате и залез в свой мешок, подавая девушке пример.

- Стругацкие были тут, - неожиданно четко и громко проговорил Ваня. - Не понимаете? - он приподнялся на локтях и с улыбкой уставился на друзей, которые замерли без движения, глядя, в свою очередь, на него. - Ну как же, - с видом человека, нашедшего ответ на давно мучавший его вопрос, он хихикнул и продолжил: - Помните, как было в "Пикнике"? Исполнитель Желаний - золотой шар, который лежал в самом верху глубокого карьера, возле брошенного экскаватора. Они точно были здесь - и просто-напросто инвертировали все! Если инвертировать карьер - это ведь, по сути, большая яма в земле - получится гора! Экскаватор - штука, которая роет ямы, в нашем случае - что-то, что проделало в скале коридор. В математике обратная фигура для шара - это тороид, по сути своей - кольцо! - он потряс в воздухе артефактом, в очередной раз продемонстрировав его друзьям. - Инверсия золотого даст фиолетовый, или вроде того - наверняка, кольцо светилось иначе, когда они его нашли. Вот же сукины дети, оставили такуууую пасхалку, - расхохотавшись во весь голос, Ваня лег на спину, закрыл глаза, с довольной улыбкой заложил руки за голову - и тут же уснул.

Сидевший в стороне Марк, поймав недоуменный взгляд Кати, покрутил указательным пальцем у виска и одними губами прошептал: - Поехал кукухой. Я говорил!

Отмахнувшись от пессимистично настроенного парня, который никак не помогал с надеждой смотреть в будущее, Сергей с довольным кряхтением заворочался, достал откуда-то из-под спины маленький камешек, швырнул его в сторону и, наконец, расслабился.

- Не хочу спать, - Катя поднялась на ноги, отряхнулась от крошек и взяла в руки фонарик. - Я передохнула, пройдусь немного вперед, посмотрю - вдруг и правда увижу выход. Лежи, лежи, я большая девочка, - она жестом руки остановила Сергея, который начал было выбираться из спальника, подошла поближе и присела возле него: - Я помню - смотреть под ноги и ни в коем случае не бежать. Не волнуйся, - нагнувшись к его лицу, она чмокнула парня в щеку, на мгновение окунув его в облако растрепанных рыжих волос, тут же вскочила и двинулась вглубь пещеры, посвечивая под ноги фонарем.

Сергей, моментально покраснев, схватился за щеку, откинулся в спальнике и мечтательно улыбнулся. Работает! Кажется, Исполнитель работает!

С этими радостными мыслями он прикрыл глаза и через пару секунд задремал.

***

Несколько сотен метров спустя Катя, внимательно глядя под ноги и время от времени освещая окружающие ее стены, оказалась у небольшой развилки - совсем как пророчил Марк. Ничего похожего на выход не было видно; прошептав вполголоса коротенькую считалку, девушка выбрала путь налево. Подняв с земли камушек, она нацарапала на стене что-то похожее на стрелку, указывающую в сторону их импровизированного лагеря, осмотрелась по сторонам в попытке запомнить ничем не примечательную местность и свернула в проход.

Стены постепенно сужались; аккуратно ступая, Катя продвигалась вперед, чувствуя, как снова начинают ныть ноги - кажется, она немного поторопилась, посчитав, что передышки было достаточно. С левой стороны прохода открылся поначалу узкий, а затем все сильнее раздающийся в стороны провал; столкнув в пропасть небольшой камушек, она замерла, прислушиваясь - спустя несколько секунд откуда-то снизу донесся негромкий стук.

Глубоко.

Надо идти осторожнее - не дай Бог поскользнуться. Хорошо бы в этой части пещеры ее не поджидал еще какой-нибудь неприятный сюрприз - типа очередного мертвеца; ярко представив, как она наткнется на замороженное и наполовину истлевшее тело сейчас, в полном одиночестве - вроде того парня с раздробленной головой, она вздрогнула и едва слышно выругалась, стараясь отбросить вставшую перед глазами картинку и сосредоточиться на том, куда идет. Чертово богатое воображение - не хватало еще запаниковать, как тогда, в расщелине, когда она едва не лишилась рассудка, просто представив, что ждет их в конце пути. Кто ее сейчас успокоит? Сергей далеко и наверняка уже видит десятый сон.

Сергей.

Она неожиданно ярко представила себе его открытое, с ровно очерченными линиями мужественное лицо. Широкие скулы, прямой нос, волевой подбородок - он всегда был таким симпатичным? Если да, то почему она не видела этого раньше? Она вспомнила, как он вступился за нее в машине - когда Марк, этот придурок, позвал ее "искупаться в джакузи" - дураку понятно, что он имел в виду. Как предложил помочь с рюкзаком, пока они пробирались к тайному ущелью через сугробы, как улыбнулся - широко и искренне, когда она хотела бросить в него снежок. Как он успокаивал ее - там, в этой чертовой щели - не обращая внимания на рассеченную скулу, когда она заехала ботинком ему по лицу. Что он сказал тогда? "Я никогда тебя не брошу", или что-то вроде того? Неужели..

Ее моментально бросило в жар - она резко остановилась посреди прохода и невидящими глазами уставилась куда-то вперед. Господи, да не может этого быть! Что, если...
Что, если все это время она ему нравилась - а сама, как слепая, не могла разглядеть ни намека на чувство - то самое, которое теперь так жарко греет ее изнутри? Что, если все это время она пыталась найти свое счастье - встречалась с кем-то, принимала ухаживания самых разных парней, никому не отвечая взаимностью, а он - тот, кому она по-настоящему нравилась, кто ни разу за несколько лет не сделал ни единой попытки сблизиться - наверняка опасаясь ее отпугнуть, ни разу тупыми и неуклюжими подкатами не попытался затащить ее в постель, как многие и многие другие парни, включая этого сраного мажора - все это время был рядом с ней?

Дура. Какая же дура, Господи! Как можно быть такой слепой?

Неосознанно ускорив шаг, она едва удержалась от того, чтобы снова пуститься вприпрыжку, но, наступив на неудачно выступавший из земли камень, подвернула ногу и, ойкнув, схватилась за стену. Луч фонаря, метнувшись вперед, осветил преграждавшие путь каменные глыбы - кажется, здесь когда-то случился обвал - прихрамывая, она подошла к тупику и с негромким стоном присела на один из камней. Расшнуровав ботинок, она стянула его с ноги и принялась ощупывать лодыжку - Господи, ну не хватало еще подвернуть ногу! Дура, как можно быть такой слепой?

Положив фонарик рядом с собой на камень, она, морщась, стала растирать лодыжку - когда откуда-то спереди - с той стороны, откуда она пришла, раздался негромкий шорох.

- Помочь? - криво ухмыляясь и прикрывая рукой глаза, из темноты пещеры на свет фонаря шагнул человек. Уперев руки в боки, он замер на границе света и тени и уставился ей в глаза.

Последний, кого она ожидала увидеть. Марк.

***

- Не бойся, я умею работать с растяжениями - мать еще в детстве отдала меня в спортивную гимнастику. Хотела, чтобы из меня вырос великий спортсмен - наперекор отцу, - разведя руки в стороны и раскрыв ладони в обезоруживающем жесте, он аккуратно приблизился к девушке, присел рядом на корточки и слегка прикоснулся к ее начавшей распухать лодыжке. - Не вышло. Все должно быть так, как говорит отец - а ему сынуля-дуболом, который только и умеет, что на турнике крутиться, ни к чему. Он и в универ меня определил поначалу по совсем другой теме - выбирал между государственным управлением и международными отношениями; хорошо, когда у бизнесмена есть собственный карманный политик, которым я с папиными деньгами наверняка бы стал. Единственное, в чем я сумел пойти против его воли - знала бы ты, как он разозлился, когда узнал, что я забрал документы из МГИМО. Просто рвал и метал, лишил меня денег на первые полгода универа - какое-то время я был почти таким же, как все, - усмехнувшись, он аккуратно надавил пальцами чуть повыше щиколотки на поврежденную мышцу - Катя дернулась и зашипела от боли, изо всех сил стискивая зубы и стараясь не заорать.

- Тише, тише, все хорошо. Боль исцеляет, - опустившись на колени, он надавил ей на плечо второй рукой: - Расслабься, приляг немного. Расслабься, говорю, - девушка, повинуясь его указаниям, облокотилась спиной на камень, и прикрыв глаза, опустила голову на поверхность скалы.

- А потом он сменил гнев на милость. Я ведь его единственное дитя; маму он выгнал, когда мне было девять, и тогда же узнал свой диагноз. Бесплодие. Бывает. Стресс и нервная работа убивают медленнее, чем пули - но зато наверняка. Вот и пришлось ему мириться с какими-то из моих вольностей, чтобы не утратить связь с наследником всей его огромной империи.

Знаешь, как богатые люди пекутся о том, что останется после них? Это вы, обычные людишки, боитесь, что завтра вам будет нечего есть - или негде спать. Как там у Паланика? Мечтаете о вещах, которые вам не нужны, чтобы впечатлить людей, которые вам не нравятся?

Те из нас, у которых есть все - все, что можно купить за деньги, со временем перестают думать о мирском. Хотят, чтобы их запомнили. Не только дети и внуки, пара молодых любовниц да кто-то из коллег по бизнесу, кто еще сам не успел умереть. Нет - хотят, чтобы имя их было прославлено в веках.

Глупцы. Как будто не знают, что все мы в конце концов станем просто гниющими тушами - что самый властный и знаменитый богатей, что сраный солдат этого сраного Рейха, получивший пулю в спину и сгнивший посреди безлюдной пещеры в горах. Тише, тише, - повторил он, когда обеспокоенная мрачным оттенком его слов девушка снова зашевелилась.  Поддавшись мягким и бережным движениям пальцев, которые массировали теперь уже ее пятки, она расслабилась и снова прилегла.

- Знаешь, о чем я мечтаю? Это не совсем то желание, которое я загадал - знаешь ведь, что загаданное нельзя произносить вслух? - Катя ничего не ответила, и Марк продолжил: - Мечтаю, что когда он подохнет, и все деньги перейдут мне, я кремирую его тело. Продам все его строительные фирмы, квартиры, дома, все его бесчисленные акции - о нет, я не хочу становиться нищим, просто сотру из памяти окружающих все, что он создал, и все, чем владел. Куплю огромную яхту, погружу на нее целую сотню самых отборных шлюх, возьму целую тонну первоклассного кокаина, встану на якорь где-нибудь посреди океана, рассыплю его прах вокруг кровати - и буду трахаться на ней целую вечность, пока не снюхаю все до грамма и не перетрахаю всех блядей до одной. Пусть папашка наблюдает, как мне хорошо без него. И, знаешь, - хоть я и не на яхте, папашка пока не подох, и кокоса я, как назло, не припас - почему бы не начать движение в эту сторону прямо сейчас?

Замолчав, он скользнул пальцами по внутренней поверхности ее бедра и грубо сунул руку ей между ног. Катя мгновенно вскинулась и с размаху зарядила ему пощечину, отскочила в сторону и, неловко поджимая больную ногу, попыталась пробежать мимо Марка к выходу.

Зашипев, он сплюнул в сторону кровь из разбитой губы, перехватил ее поперек живота и швырнул об стену. Вскочив, Катя снова кинулась на него - и тут же получила кулаком по лицу, отлетев к завалу и со всего размаху ударившись о камень головой. В ту же секунду на нее сверху навалился рычащий, с бешеными глазами и судорожно вздымавшейся грудью Марк. Прижав Катю к шершавому камню, он еще раз ударил ее по лицу, отбросил в сторону ее руки, которые норовили вцепиться ногтями ему в глаза, дернул вниз молнию ее парки и запустил руки под свитер, сжав в руках ее грудь. Заревев от восторга и дрожа всем телом от животного возбуждения, он расстегнул молнию на ее джинсах и одним движением сдернул их вниз, оставив девушку в одном белье. Пока Катя, все еще не пришедшая в себя после удара о камень и нескольких сильных ударов по лицу, неловко путаясь в спущенных джинсах, пыталась привстать, он вскочил, скинул с себя парку и трясущимися руками принялся расстегивать собственные штаны:

- Я тебе покажу, шлюха! Покажу, как строить из себя целочку! Я ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ! ТВОЯ ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ!

Откуда-то сзади раздался оглушительный рев, после чего темная гора стремительным движением сшибла так и не успевшего совладать со штанами Марка с ног:

- Сука, завалю, мразь! Я тебе горло вырву, сссукаа! - уронив насильника на землю, на всю пещеру заревел Сергей, который, очнувшись от полудремы и не увидев ни Марка, ни Кати, последовал за ними и наткнулся на мгновенно лишившую его самообладания картину.

Навалившись сверху на ненавистного мажора, он замахнулся кулаком - и тут же получил с локтя в нос, на мгновение потерявшись в пространстве. Через секунду Марк непостижимым образом вывернулся из захвата, вскочил - и с ноги зарядил в челюсть так и не успевшему прийти в себя Сергею.

- Борьба и капоэйра, сосунок, - прошипев сквозь зубы, он ударил противника по ребрам - инстинктивным движением Сергей, лицо которого теперь уже полностью заливала кровь, успел заблокировать удар и дернул Марка за ногу, заставив его снова распластаться на земле. Рыча и осыпая друг друга ударами - большинство из предназначенных ему Марк умело блокировал - они покатились на земле, затем снова вскочили на ноги - и Марк, оказавшись спиной к стене, ударом в солнечное сплетение вышиб воздух из груди кинувшегося на него соперника, а затем одним мощным пинком отправил Сергея прямо в пропасть.

Каким-то чудом уцепившись за торчащий из стены камень, Сергей повис над расщелиной, пытаясь нащупать опору для ног. Марк подошел к краю трещины и, заложив руки за спину, сплюнул в провал, уставившись на борющегося за жизнь противника. Катя, упав с камня на живот, поползла в его сторону, схватила Марка за ногу - он скинул ее руку, схватил девушку за плечи, оттащил обратно к стене и усадил на валявшуюся на земле парку.

Вернувшись обратно к пропасти, он снова посмотрел на Сергея, который все также цеплялся руками за камень на противоположной стене расщелины где-то в полуметре внизу.

От заблокированных ударов болели руки. Болели ребра, по которым Сергей пару раз заехал увесистым кулаком. Широко вздымалась, накачивая в легкие воздух, его саднившая грудь; в голове кувалдой стучала разогнанная адреналином кровь. Глубоко вздохнув и широко расправив плечи, он краешком языка пощупал разбитую губу и сплюнул в сторону тёмный сгусток грязи и крови. Болело все - но в то же время он никогда еще не чувствовал себя так хорошо.

Быть хозяином жизни - и своей, и чужих. Когда, если не сейчас?

Резко нагнувшись, он схватил с земли большой камень и, примерившись, со всего размаху запустил его в голову висевшему над пропастью человеку. Руки Сергея разжались - и мгновение спустя он исчез в темноте бездонного провала где-то далеко внизу.

Мощно вдохнув - воздух еще никогда не казался ему таким сладким - Марк повернулся к тонко визжащей на одной ноте где-то позади девушке - и улыбнулся.

Но я уже не раз говорил, что мне нет смысла врать в этом дневнике. Да, я спасал свою жизнь. Но только лишь для того, чтобы провести ее с ней. Только она могла дать моей грешной погубленной душе то успокоение, о котором я всегда мечтал. Но вместо этого я должен был вновь окунуться в ужас, транслируемый моим отцом через письмо:  Он писал нервно, с ошибками, с многочисленными повторами одной и той же мысли, и даже повторяя слово в слово одни и те же предложения. Привожу краткий пересказ его излияний, которые перевернули во мне все:

Мой дорогой Берси, если это письмо застало тебя, то значит в нем не так много смысла. Не слушаешь ты отца! Я ведь просил тебя бежать из этого дома. Почему же ты остался?  О, да, понимаю! Несчастный брошенный ребенок не должен слушать своего негодяя-отца! Но ты уже мужчина. Именно поэтому я не писал раньше – чтобы детские обиды не мешали тебе мыслить трезво. Что, хочешь сказать, ты безгрешен? Не совершил в жизни ни одной ошибки? Да, я ушел от вас. Бросил, как последний трус. И сейчас пишу тебе, как трус, вместо того чтобы приехать и поговорить с тобой с глазу на глаз.

Но разве все это делает меня лгуном? Нет и еще раз нет! И сейчас я дополню историю, которую начал в прошлый раз. Все о том же – о причинах моего малодушного побега.  Помню период, когда тебе было около семи лет. Гарди было пять. Я тогда думал о том, чтобы сбежать с тобой в соседний город. Уезжал туда, нащупывал почву. Ездил всегда на выходных, чтобы вернуться в понедельник на работу.

Но однажды я, словно чтото предчувствуя, решил вернуться на день раньше. Я был уверен, что твоя мать, эта колдунья, не будет ждать меня, а, значит, возможно, я застану ее за каким-нибудь очередным ритуалом. Вернувшись домой, я тихо приоткрыл дверь и на цыпочках пробрался в детскую комнату. Ты спал мирным сном, Гарди в комнате не было. Мне это показалось странным, потому что вы всегда спали в одной комнате, в одно и то же время.

Вдруг слышу странные глухие звуки. Иду в спальню. Дверь заперта. Звуки идут явно оттуда. Заглядываю в замочную скважину, и вижу, как твоя мать с неистовой жестокостью избивает Гарди.

Впервые с его появления на свет мне стало его понастоящему жалко. Не знаю, в чем это дьяволенок провинился перед ней, но удары ее были страшны.

Удивило и то, с каким хладнокровием она их совершала. Без криков, без эмоций. Лишь равномерно, втакт секундной стрелке, удар по лицу… еще один…еще ….еще.

А он стоит, не сопротивляется и все скулит, как щенок, глядя в пол:

– Ам-Ам…

Я понял, что больше не в силах это выносить, и бросил вас навсегда. Почему я оставил тебя с ними? Потому что я трус. Я боялся, что, если заберу тебя, они найдут нас и убьют обоих.  Но сейчас я уже стар. Тусклый огонек смелости дает мне силы если не приехать самому, то хотя бы написать тебе – приезжай ко мне. Я буду ждать тебя в городе Стрин, в баре «Старые воды» каждый вечер.

Твой любящий отец

С трудом дочитав письмо, я тут же вскочил и пошел в комнату матери, чтобы наконец получить у нее разъяснения. Когда я открыл дверь, крик ужаса вырвался из моей груди. Она повесилась…

Конец первой части.

Минуты текли медленно. Уставший мозг погрузился в воспоминания. Тему мать тоже привезла ночью. Она тогда в очередной раз устроилась в один из закрытых городов, там платили больше, и регулярно высылала нам с бабулей деньги. В ту ночь темноте квартиры сквозь сон я услышал копошение в прихожей. Быстро вскочил, натянул штаны, и, стараясь не топать, метнулся тенью в сторону шума. До сих пор не знаю, на что рассчитывал и собирался делать, если бы это действительно оказались грабители. Главным было не разбудить спящую в дальней комнате прабабушку. В глаза ударил свет и, первое что я увидел, была согнувшаяся мама, пытающаяся снять ботинки. А потом уже – белый сверток перед ней на полу в плетеной корзине для грибов. Еще щурясь, я с любопытством заглянул, внутри, в куче ткани, мирно посапывало маленькое лицо. Мать подняла на меня встревоженные большие глаза и приложила палец к губам. Она разделась, и, прихватив корзину, мы прошли на кухню.

- Это Артем. Так будем его теперь называть. Твой брат, - мое лицо выдало крайнюю степень удивления. Я точно знал, что у матери никого не было, и если бы она была беременна, она бы сказала, - Да, теперь это твой брат. Я его забрала, он будет жить с нами.

Ребенок мирно спал. Я быстро собрал легкий ужин, из того что осталось и нашлось в холодильнике. Видно, что мать не спала уже несколько дней, и очень нуждалась в поддержке. Прерываясь на еду, она рассказала, что в городе несколько дней назад среди ночи ее вызвали в штаб, а оттуда отвели в одно из помещений, вход куда имели только военные. Рожала девушка, процесс уже подходил к концу, и явно, был слишком затянут, тело роженицы горело столь высокой температурой, что мать не знала, как к ней прикасаться, не обжигаясь. Начался бред, и что-либо узнать у самой начинающей матери не представлялось возможным, а молчаливые незнакомые ей мужчины в мундирах не сказали ни слова, просто игнорируя и не отвечая на ее вопросы. С огромным трудом, через три часа, малыша спасти удалось. К сожалению, его матери повезло меньше. В городе не было аппаратуры и условий для выхаживания малыша, который слишком слаб, но всеми силами боролся за жизнь. Как ни странно, ребенком никто не заинтересовался. Ей просто приказали молчать, и выпроводили из блока вместе с новорожденным, оставив полностью на ее попечение, и, как будто, забыв о них через минуту. Медлить было нельзя. Как у медика, у нее имелось несколько подписанных пропусков, на случай если требуется срочно вывозить пациента, или ехать за недостающими лекарствами. За счет этого, с легкостью удалось пройти пост без промедлений, а затем мама проехала 400 километров до небольшого города, стараясь отъехать как можно дальше, чтобы следы ее в ту ночь немного потерялись. Не знаю, что за шутки тогда устраивала судьба, но в палате интенсивной терапии умер младенец – отказник. Запугав дежуривших медсестер всеми возможными карами, и заставив их подписать бумаги о неразглашении военной тайны, она оставила своего малыша, забрав под каким-то предлогом тело умершего младенца, и вновь вернулась на базу. Предоставив лекарства, за которыми якобы ездила в ту ночь, отчет о ряде реанимационных мероприятий, которые практически «на коленке» без аппаратуры и всего остального пыталась провести в дороге, и тело. На вопросы о том, почему ее не было так долго, она сказала, что сломалась машина, а телефон сел, и лишь чудом проезжавшие мимо люди помогли завестись. Как ни странно, эту версию приняли. Видимо в то время нашлись более срочные и важные дела, чем медик и почившая кроха. После, пока три месяца в больнице врачи боролись за жизнь недоношенного ребенка, оставленного под именем отказника, мать работала на прежнем месте. Когда же пришло известие, что малыш здоров и его можно забирать, уволилась, собрала вещи и, сев за руль, и захватив нового члена нашей семьи, проехала до дома больше две тысячи километров.

- Ты понимаешь, я просто не могла его оставить! – вопросительно заглядывая мне в глаза, спрашивала она. Пытаясь все еще разлепить веки спросонья, я понимал.

Позже задним числом она сама оформила на себя карту роженицы, расписала историю беременности и родов, подмахнув подписи работавших с ней и ни о чем не подозревавших, врачей. И записала ребенка на свое имя. Так у нас появился Артем.

Прабабушка, поговорив с матерью, восприняла эту идею сначала в штыки, а затем смирилась. Тем более, что нам пришлось опять переехать, тогда мама заявила, что всем очень полезен морской воздух, и мы отправились в маленький домик на поближе к соленым брызгам, спелым фруктам и побережью. Было лето, и такой расклад устраивал меня более чем, так что я не задавал вопросов. А через два года мамы не стало.

Сейчас в свете последних событий моей жизни все уже не виделось столь однозначным. Пробелы и странности в ее рассказе бередили разум, но спрашивать больше было не у кого. Темка – последнее, что у меня осталось от нее, мой единственный родственник, которого я по-настоящему любил, мое сокровище. Мы справимся.

Я сидел в кресле, откинув голову на подголовник, очень хотелось спать. Но нельзя. В руке зажатый телефон. Несколько звонков Кириллу, как всегда, ничего не дали. Абонент не желал быть обнаружен. Это нормально, такое бывало уже не раз. Только сейчас была моя в нем острая необходимость, информацию о которой даже не удавалось донести. Часы тикали со стены в тишине, и раздражали этим звуком, за которым не происходило ничего. Я пробовал ходить, но уставал от этого еще больше, решил сесть, сохранять силы. Солнце, проглядывая за закрытыми шторами, наполняло комнату жарким и сухим воздухом.

Наконец, в восемь ноль одну, раздался легкий стук в дверь. Вся мышечная система рванулась сразу открывать, но я силой удержал себя на месте. Предполагалось, что я все еще могу спать, и не буду быстро распахивать дверь. Но что если он просто уйдет? Что тогда?

Стук повторился, уже более требовательный и настойчивый. Еще раз и еще. Засвистел свирелью дверной звонок. Пора! Стараясь встать бесшумно, добравшись до дивана, я изменил походку, чтобы даже на лестничной клетке были слышны размашистые и тяжелые шаги.

- О, привет! Ты рано, - открыв дверь отцу, я не оглядываясь, пошел на кухню, тут же повернувшись к нему спиной, и проклиная себя за это, забыв начисто все, что Юлька мне говорила.

- Да, прости. Думал, может, ты уже не спишь. А потом уйдешь куда-нибудь, - голос отца из коридора звучал заискивающе, нервно, - Есть новости!

- Да? Хорошо… - опять стоя к нему спиной, но на этот раз, стараясь держаться полу боком и отслеживать движения сзади, я занимался чаем, - Тебе чай, кофе? – преувеличенно жизнерадостно спросил я, прекрасно зная, что кофе у меня нет, а отец и не пил его никогда.

- Мне? Мне… сделай что-нибудь. На свой вкус. Что тебе нравится больше. Я звонил в клинику с утра, они работают с семи, кажется. Там сказали, что уже завтра могут тебя принять. Могут и в другой день, позже. Но конец месяца у них битком, если хотим успеть, нужно ехать.

- Это хорошо! – ляпнул, уже сам, проклиная свой звенящий радостный голос, от которого никак не удавалось избавиться, - Сейчас позавтракаем, чайку попьем, и обсудим, что и как делать дальше!

На сковородке зашипели четыре разбитых яйца.

- Ты будешь есть? – обернулся я на отца, протягивая ему чашку со свежезаваренным напитком со щепоткой той ереси, которую разрекламировала и всучила мне Юля.

Отец поморщился, неприязненно глядя на круглые желтки на сковороде. Взял чашку и слегка повел носом, как будто принюхиваясь.

- Ты чай где покупал?

- А что?

- Воняет гадостью какой-то. Как ты это пьешь?

- Ну, извините! – слишком наигранно обиделся я, - Уж что есть. Сказал бы, что ты пьешь, я бы купил для тебя.

С отцом творилось что-то неладное, он то и дело ерзал, чесал кисти рук, отводил глаза, и все время оглядывался, как будто искал что-то.

- А ты помнишь, когда вы с мамой поженились, у вас света в квартире неделю не было?

- Что? С чего ты это взял? А… Это давно было.

- Мама рассказывала. Я просто подумал, сейчас Интернет, телевиденье сотнями каналов, и то бывает скучновато. А что могут люди неделю делать без электричества?

- Хм, - отец подавил едкий смешок, отводя глаза, - После той недели ты и появился.

Улыбка сползла с моего лица. Медленно я стал пятиться назад, пока не уперся спиной в кухонный шкаф у окна, у рядом стоящей плиты, на которой аппетитно шкворчала яичница. Больше отступать было некуда. Аккуратно, заведя руки назад, вытащил молоток из рукава.

- Нет. Я появился только года через два после вашей свадьбы. Сначала у вас не получалось. И свет на неделю после бракосочетания не отключали. Что тебе нужно? Кто ты?

- Хитрый какой! Не думал, что ты так быстро раскроешь меня… Посчитал, что попроще будет, - ухмыляясь, покачало головой существо, отодвигая чашку подальше и удобно располагая руки на столе, скрестив пальцы.

Я не думал, что он сдастся сразу. Так быстро. Я готовился к многочасовой пикировке в стиле «ты сумасшедший, что ты несешь». Ситуация изменилась слишком неожиданно для меня. Это был больше не мой отец. Волосы, голова, одежда, лицо, тело, ноги – все осталось его. Но поворот головы, выражение глаз, распрямившаяся спина –  было другим: хищным, опасным, уверенным, как будто сделалось больше, заполняя собой пространство. Обе руки за моей спиной вцепились в молоток. Как же я ошибался, подумав, что легко справлюсь с отцом, ведь он практически старик. Не понимая, что владеет его разумом и находится в его теле. Слова, уже не нужные сейчас, роем неслись в голове. Так тщательно подготовленные аргументы, на которых рассчитывал подловить, уличить, не хотели сдаваться, быть выброшенными без дела. О том, что он не моет руки перед едой, а фрукты – моет, что даже сейчас прошел в кухню, не снимая ботинок. Мелкие детали, подмеченные, необходимость в которых отпала. Мозг в панике цеплялся за них, надеялся применить, снова и снова подсовывая мне, вместо варианта, что делать. Его не было. План, разработанный и четкий, полетел к чертям. Почему Юлька так долго не включает свой ультразвук? В чем причина?

- Что тебе нужно от меня?

- Самку твою я отключил, уже десять минут назад. Послабее тебя оказалась, полукровка. Так что не надейся, помощи ждать неоткуда. С не поддающимися всегда проблемы.

- Как ты?... Читаешь мысли?

- Ты посмотрел на шкаф. Звук шел оттуда. Девушка, хоть и ушла, оставила четкий след за собой. Мне не трудно ее найти. Люди всегда сильно следят.

- Как это? – разговор казался диким, бессмысленным, страшным. От этой панике, зажатый между подоконником и плитой, с напротив сидящим непонятным существом, язык молол любую чушь, лишь бы вернуть хоть на секунду ситуации нормальность.

- Все – волна. Ты знаешь об этом? Откуда бы…Звук, свет, цвет, и люди тоже. Эмоции, мысли, запахи – все это впитывается в окружающее вас пространство, вы не замечаете. Все влияет на все. Становится частью единого. Девочка лишь слегка может сопротивляться, след за ней такой, как если бы она тащила вагон, разбрызгивающий краску повсюду. Я могу дотянуться до любого человека на Земле.

- А я? Я не такой, как она?

- Нет. Не поддающиеся не оставляют следов. Для нас, по крайней мере. Не приятная особенность. Мысли, чувства – не считываются. Но вас легко просчитать, это утешает. Пока. Тебя было непросто найти.

- И как ты нашел?

- По другим следам, - существо снова больше оскалилось, чем улыбнулось, - Косвенным так сказать. Всегда остаются другие люди, кто может что-то знать. Всегда есть дыра. Родственники, близкие друзья, соседи – у тебя со всем этим плохо. Я был очень зол сначала. Пришлось перебирать всех, кто что-то видел, слышал, общался с тобой. Контролеры в билетных кассах, продавцы в магазинах, учителя в школах, детских садах, самки на выдаче документов. Это была большая долгая и нудная работа. Я почти рад тебя видеть!

- Зачем я тебе?

- Ты мне не нужен, можешь гулять свободно, - мы снова посмотрели друг на друга. Ничего не было в этих глазах от моего отца, я даже поразился, как мог раньше не видеть этого, спутать его. Повисла пауза. Неловкий момент, так чувствует себя кролик перед удавом. Я боялся дышать, в глубине души зная, что он сейчас скажет. Зверь наслаждался своим преимуществом.

- Я могу предложить тебе обмен. У меня есть несколько твоих родственников. Часть из них ты уже видел. Еще часть я припас напоследок. Твой отец…

- Ты можешь отдать мне отца?

- Да.

- Ты его не убил? – брови на лице моего родителя медленно поползли вверх.

- Он вчера разговаривал с тобой. Хочешь, включу его еще раз?

- Нет, не надо, - я боялся, что не смогу совладать с собой, если сейчас чудовище исчезнет, и я вновь увижу на его месте своего обеспокоенного отца, - Чем ты можешь это доказать?

- А зачем мне что-то доказывать? Я предлагаю. Ты соглашаешься или нет. Отец твой жив, в порядке, и сейчас сидит перед тобой. То, что в данный момент разговариваю через него я, это просто как испорченный телефон, могу и отключится.

- Я думал, отец тоже неподдающийся, - вслух почему-то подумал я.

- Нет, с чего ты взял? Ваши дурики вкололи ему антидот, разрывающий мозги, он работает пару часов от силы, и здоровье потом не восстановишь. Я своим влиянием его еще и подлечил. Будет как новенький! Заживете вместе, вдвоем, заботиться станете друг о друге. Я, если надо, еще его подправлю чуть-чуть, эгоизма поубавится. Сестра твоя по его линии, веселая такая девка, тоже в полном порядке. Можешь забирать.

- Дальше я угадаю: Виктор?

- Здоровый такой мужик? Там вышла заминка. Система была слабенькая, накрылась, к сожалению, почти. Пока я в нем, он ходит, но как бы это все, на что он способен, и мне надо внутри него сидеть. Если сильно нужен, могу покопаться, конечно, но, честно говоря, бросовый товар, лучше не брать, - озорные смешинки бегали чертями в отцовых глазах, а само существо начало жрать изюм из вазочки, стоявшей на столе, выбирая по одной, медленно кладя в рот и пережевывая, между вопросами.

- Ок, кто еще? Бабка, дед?

- Еще раз сожалею, но эти передохли, раньше, чем смогли заинтересовать меня, а потом пока я гонялся за тобой, их сожрали гномы. Но еще три человека есть твоих родственников по отцу – крупная самка с двумя ее выводками, и ее мужик, тощий такой, мяса нет, - судя по описанию, это была семья Аникеевых -  троюродная сестра отца, ее муж и дети. Они мало могли заинтересовать меня, виделись мы от силы пару раз в жизни.

- Все?

- Нет, - существо снова разулыбалось, - Могу вернуть твою мать.

Что-то грохнулось внутри, сильно ударившись о грудную клетку, сжало ее, стало трудно дышать.

- Моя мать умерла, давно. Сгорела в автомобиле.

- И ты видел труп? Или хоронили в закрытом гробу? Действительно, небольшие повреждения есть, но она жива, здорова. Я придержал ее, так и знал, что пригодится. Ваши никогда не сумеют признать, что где-то сплоховали и проиграли мне.

- И что ты хочешь?

- Обмен. Я отдам тебе твою семью, и будете жить-поживать, счастливо и друг дружку любить. Общие тревоги сближают.

- А я тебе что?

- А ты мне Артема отдашь. Ты же так его называешь, Артем?

Я смотрел в эти холодные, жесткие и пустые глаза, которые уже не ухмылялись, и мне все время казалось, что в них, как у кошек, должны резко сузиться зрачки. Но этого не происходило. Я не верил ему. Чудовище дало по самому больному… Сердце оглушительно заныло. Мама… Она разбилась шесть лет назад. Не справилась с управлением на крутом серпантине горной дороги, автомобиль упал и загорелся. Хоронили то, что осталось в закрытом гробу. Мог этот гад врать мне сейчас? Мог ли он говорить правду? Если он искал нас, искал Темыча, могла ли мама попасться на его пути? И не сдавать нас все эти годы? Мне так хотелось поверить…

- Зачем он тебе? Почему ты просто не убьешь меня, выбив всю информацию перед этим? Кто ты такой? – я выпалил все вопросы разом, боясь, что у меня просто не будет времени задать их, прежде чем клешни или что-нибудь еще не начнет разрывать мое слабое тело на молекулы. Я так и умру, ничего не зная.

Монстр молчал. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, в окно, поверх моего плеча.

- Нравится наше небо?

- Наше лучше.

- У вас есть небо??? – мои глаза полезли на лоб, с учетом того, что по моим представлениям, беседа шла с существом миллионы лет живущим глубоко под землей.

- Есть. Оно намного красивее вашего, - добавил он мечтательно, так, как будто очень скучал по своему дому, - Ты видел его. Хотя бы на видео или фотографиях. В периоды, когда наше Солнце светит слишком ярко, его отблески проникают даже на поверхность планеты. Вы называете это Северным сиянием.

- Подожди, а женщины у вас есть? Или только здоровячки, как те, которых я видел под землей? Как вы размножаетесь, как люди или как-то? – я не нашел нужного слова.

- «Как-то!» - передразнил меня он, - У валлов нет пола.

- Гермафродиты что ли?

«Отец» скривился.

- Не совсем. В твоем понимании гермафродит – это наличие и мужского и женского начала в организме одновременно. Если объяснять на известных тебе примерах, то мы по этому строению ближе к червякам, чем к людям или животным. Если червяка разрезать пополам, два абсолютно идентичных полноценных впоследствии, червяка расползутся в разные стороны. Слышал про такие понятия, как партеногенез и фрагментация?

- Нееет, - протянул я.

- Плохо учился в школе, - заключил монстр, - Партеногенез или «девственное размножение», по сути  - это клонирование самого себя. Фрагментация – тоже самое, но не требует вынашивания, новая идентичная особь формируется из фрагмента первоначального существа. Мы можем создавать сами себя, отделяя от себя куски. Или подселять свою ДНК в какой-то объект. Это не обязательно большая часть, смотря в какие условия она будет помещена, чаще – достаточно одной крупицы с содержанием ДНК. Можно поместить в животное, или человека, с последующей трансформацией. Второй способ развит у нас на молекулярной основе, когда можно внедрить свою клетку в другой организм в так называемом «спящем» состоянии, до определенного момента. Как только запускается «активация», наши клетки захватывают полностью тот, в который были подсажены, мутируют, замещают клетки организма-донора своими, и человек превращается в валла. К сожалению, если донор жив в тот момент, когда происходит внедрение нашей клетки, то, впоследствии, при превращении могут начаться проблемы. Два организма вступят в конфликт, и ни один из них может не выжить, либо же выживший валл выйдет «бракованный» - с любым вариантом «поломок». Поэтому используются только что умершие особи для подсадки. Но это можно делать даже в организме матери, вынашивающей плод, если тот мертв.

- Не слышал про такое.

- Ты мало чем интересуешься. Знаю, в вашем мире так ящерица отбрасывает хвост и выращивает новый. Если бы это был валл, то вырос бы не только новый хвост, но и из отброшенного хвоста – новый валл.

- А «подсадка» - это как рак или вирус?

- Похоже, но не совсем то. Ты имеешь в виду постепенную замену клеток хозяина тем, что вторглось в него. У нас не так. Это скорее больше похоже на установленную программу, которая в определенный момент на сто процентов меняет всю систему. Запускается определенный код, для которого основа клеток была подготовлена заранее, и происходит очень быстрый рост, но не по аналогу первоначального объекта, а по-нашему. С сохранением памяти и всех функций личности валла. Правда, на этих этапах бывает много накладок.

- Интересно. А почему при таких вводных данных вы еще не захватили всю планету?

- Бесконтрольное размножение любым способом – запрещено законом. Нарушившему его – смерть. Если валл желает размножиться, он должен обратиться в Совет Старейшин, который уже передаст его просьбу Куджеро. И только если и Совет и Куджеро одобрят, то тогда…

- Куджеро – кто это?

- Наш Отец и Дух. Он владеет всем нашим миром и умами валлов.

- Понятно. Странно как. То есть радостей отцовства и материнства у вас нет?

- Ты угадал, - существо в отце хищно улыбнулось, - Валлы очень привязаны друг к другу, намного больше, чем любая человеческая семья. Этого достаточно.

- Все-таки я не понимаю, почему у вас запрещено размножение, еще и законом! Вы так много едите?

- Частично, ты прав. Считается, что запрет изначально был обусловлен как раз из-за недостатка ресурсов питания. Очень давно, тот этап остался в прошлом. Сейчас сами валлы редко хотят размножиться. В основном это может понадобиться, когда валл устал и хочет уйти.

- Постой, как так? Ушел-пришел-остался? В голове же у нового клона, как я понял, вся предыстория сохранится? То есть если ему не сказать, что он – «хвост», то будет считать, что он и есть «ящерица».

Сидящий на стуле человек расхохотался.

- Примерно так, да. Это забавно. По закону каждому новому валлу полностью зачищается память. Это позволяет сформироваться новой личности, отличной от предыдущей. Плюс есть еще момент. Мы долго живем, и с течением времени с организмами происходят различные мутации. Они не слишком заметны и значительны, на первый взгляд, но сильно влияют при образовании нового валла.

- Но при таком подходе «новорожденным», может, не правильно называю, исключительным валлам, которые могут заменить Куджеро, просто неоткуда взяться? Или я не прав?

- Называешь не правильно, но языком и горловыми функциями твоего отца я сам не смогу название выговорить. Так что оставим пока так. Да…Куджеро – проявление Высшей силы, сам дух нашего народа. И каждый, кто решается бросить ему вызов, так же является проявлением этого Духа. По факту да, это чудо. А если с научной точки зрения, то рано или поздно, в связи с мутациями и перерождениями, по эффекту вероятности у кого-то все же включаются мозги.

- Какая идеальная жизнь! Живешь сколько хочешь, надоело – клонировался и стер себе память и по новой! Красота какая! А на нас не нападаете почему? Законы у вас странные. Размножились и захватили Землю.

- Во-первых, это не твоего ума дело, - снова оскалился «отец», - Во-вторых, нам это не нужно. В том виде, в котором у вас все существует на данный момент.  А жизнь действительно у нас – идеальная. Там очень хорошо. Валлы – мирный народ, даже если тебе это так не показалось.

Я непроизвольно нахмурился, воспоминания об их нападении в Закрытом городе вереницей промелькнули перед глазами.

- А что вы едите?

- Мясо, растения и некоторые виды минералов. Как и вы.

- То есть…

- Передо мной сейчас говорящий бутерброд. Я говорю с едой, - видимо, что-то сильно изменилось в моем лице, что опять очень повеселило собеседника, - Такая беда у «новорожденных»! Совсем не с кем поговорить! Не бойся. Я не буду тебя есть. Твой отец не переварит, у него больная печень, поджелудочная и слабый кишечник. И не люблю я человечину.

- Почему?

- А ты любишь слизняков? – в ответ я непроизвольно поморщился, - Воот! Улиток, медуз, муравьев, таракашек, жучков? И я не очень. Мясо у вас мало, оно склизкое, слишком мягкое, приторно сладкое – одним словом, гадость! Но любители вашей экзотики есть и среди наших. У нас другие животное, мы приручили и оставили у себя некоторые виды динозавров, они вполне съедобны. Растения у нас тоже намного лучше ваших. Есть виды, которые в ваших легендах называли «пищей богов» - они исцеляют все болезни, полностью заменяют все другую еду, а вкус! Попробовав один раз, ты больше никогда не стал бы есть ничего другого!

- То есть вы никогда не нападаете на людей? Ну, кроме ваших гурманов по человечине я имею в виду?

- Почему? Молодняк тренируется здесь в основном. Валлы часто заканчивают период и перерождаются целыми группами. В такие моменты целая отрасль может встать. Это тоже нужно налаживать, но никто этим не занимается! Мы общаемся с помощью телекинеза, при перерождении у большинства эта функция практически утрачивается, и удобнее тренироваться здесь на поверхности, чем мешаться у взрослых под ногами. В прошлом столетии некоторые заигрались тут у вас, когда все страны друг на друга пошли, такая буча началась лет на пять-семь, что ее у вас до сих пор забыть не могут. Куджеро дал им потом «по шапкам», но как бы… Проявления яркой индивидуальности и сильных способностей у нас, в основном, приветствуется.

Я молчал, осознавая, что в чем призналось мне только что подземное существо, и какая тайна мировых событий прошлого открылась в новом свете.

- А как ваш «молодняк» тренируется здесь? В смысле бегает по улицам и стирает всем личности, кто его увидел?

- Нет, ну что ты! У каждого молодого валла есть старший Наставник, который обучает и присматривает за ним. Первое, что требуется освоить – это как раз азы влияния на людей, валл должен мочь не только стереть личность начисто, но и заблокировать все мысли человека о том, что тот видит нас. Без этого наверх не выпускают. Это звучит просто, но на самом деле это не так. Многим это удается только через несколько столетий, и то, только на самом примитивном уровне. «Невидимости» учат по шаблону. К сожалению, в реальности шаблон в части случаев не работает, и, не смотря на все усилия валла, люди видят его. Тогда в дело вступают Старшие Наставники и зачищают территорию.

- Убивают всех?

- Не всегда. Если есть возможность стереть из памяти людей информацию, то делают именно так. Если нет, или попались неподдающиеся – полная зачистка. Обычно мы маскируем ее под инфекцию или несчастный случай. Спустились в погреб и надышались угарным газом, семья разбилась в аварии, взорвался газ, и тому подобное. Молодых не посылают в места, где много людей. Задача  - отточить выученные навыки насколько возможно. На самом деле хорошо это получается только у «новорожденных». У остальных идут разные косяки. И они быстро сворачиваются. Экзамен пройден или нет, через определенное время можно возвращаться к своей обычной жизни.

- А что значит «косяки» у валлов?

- Ну, удерживать сознание даже одного человека, в режиме онлайн, чтобы он не видел сидящего с ним за обеденным столом, валла, сложновато. И периодически человек мозг разблокируется и понимает, что перед ним происходит. Но за счет уже наложенных нами ограниченных функций, не может правильно преобразовать эту информацию. Отсюда столько историй про привидения, чертей, леших, и прочей нечисти. К тому же, находится на поверхности молодым валлам, с непривычки, тяжело и очень скучно. И они начинают порой развлекаться, специально подсовывая людям различные мысли и образы.

- Что ты имеешь в виду?

- Меня, во время экзамена, так достало уже в какой-то момент, что бесило абсолютно все. Я сидел, смотрел на мужика, которого мне дали и думал: «Сдохни, тварь! Когда же ты упокоишься уже! Пойди и утопись» Заходила его жена, жирная истеричная тетка, от одного только запаха которой меня почти выворачивало наизнанку, и начинала пилить мужа, а я начинал думать: «Да заткни ты уже ей пасть! Зарежь ее! Вот этим ножом! Прямо сейчас! Убей! Убей! Убей»

- И что?

- А ничего. Настройки слетели, я не уследил и мужик весь мой поток сознания слышал звуком в своей голове. А из своей черепушки деваться некуда и заткнуть меня он не мог. Ну и ткнул жену ножом, а сам в петлю полез. Неудачно, веревку не смог привязать. Его в психушку укатали. Туда прихожу – а там наши все, сидят, грустные. У всего выпуска почти такая же беда с «подопечными». Кто чертей видит, кто инопланетян, кто (как у меня) голоса слышит, у кого Альцгеймер начался. Последнее чаще всего, нас в основном к старикам засылали. На всякий случай, кто им поверит, и мороки меньше. Умер человек в возрасте, чем тут кого удивишь. С третьего раза только у меня экзамен нормально прошел. Освоился я уже потом, много позже.

- А этот экзамен, он важный что ли?

- Да не то чтобы, и другие варианты подняться по карьерной лестнице вверх есть. Но без него самые ответственные мероприятия никто не доверит.

- Понятно. Слушай, давно хотел спросить! Собаки, которых я видел в городе, куда вы ворвались, кто они?

- Зачем тебе? А… ладно! Это не собаки. Это редкие существа, их осталось очень немного, они называются килии. Мы давным-давно смогли приручить их. Но подчиняются они только «новорожденным» или нашему главному. Они могут открывать дыры в пространстве. Точнее – создавать их. И переносить из любой точки на Земле куда угодно. А еще они лекари. Могут за секунду восстановить организм от почти любых повреждений и исцелить от недугов.

- А что есть еще? – настороженно спросил я, все больше теряясь.

- Тебе на какой вопрос сначала ответить?

- По очереди давай.

- Сядь тогда. Ты скоро в обморок упадешь. Горелку твою я выключил. Может, поешь?

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 2). Сон или явь

глава 3, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 1). Предатель на предателе

- Все, дед, давай. Только подробно, с самого начала, как договаривались.

Старик покрутил головой с коротким ежиком седых волос, налил себе водки из графинчика, выпил одним швырком. И начал тем тоном, которым обычно говорят, когда затевают длинный обстоятельный рассказ.

- Гагарин-то в 61-м полетел, а я в писят девятом уже служил в Испытательном институте авиационной медицины. Госпиталь при нем был, там летчиков проверяли до и после полетов. Привезли нам тогда десять человек ребят, задача была протестировать их на максимальные перегрузки, прямо на пределе которые. Обычным врачам особо детали не раскрывали, ну а я-то зав отделением был, и знал, что парней готовят к полету в космос.

Взялись мы, значит, за них, поначалу общее состояние организма проверяли. Спирометрия, велоэргометрия, потом пошли термокамера, барокамеры, центрифуга, ну и всякое такое. Ребята молодые все, от двадцати пяти до тридцати, здоровенные, как лоси. По большей части из летчиков, но пара парней прибыла из каких-то структур МВД. Все они были полностью, отменно здоровыми, анализы, как бы сейчас уже сказали – хоть в космос запускай. Просто идеальные показатели. Идеальные-то они идеальные, но у любого человека есть свой предел возможностей. Можно задержать дыхание на пять минут, на семь, вообще, я слышал, рекорд сейчас чуть менее 14, но никто не сможет задержать его на полчаса. Можно пробежать пятнадцать километров марафона, но никто не сможет пробежать без остановки и отдыха сто. В общем, ты меня понял. Так вот среди этих ребят, будущих космонавтов, выделялся один, Иван Бабурин его звали. Всегда он мог заметно больше, чем остальные. Делал на тридцать подтягиваний больше, чем другие, задерживал дыхание на три минуты дольше, дольше крутил педали на велотренажере и так далее. Когда начали испытания в центрифуге, парни зеленые выходили, кто-то блевал, и это при перегрузке в десять единиц. Потом повышали, надо было достигнуть показателя в двенадцать единиц. Так вот этот у этого Бабурина даже частота пульса не подскочила, как сел 70 ударов в минуту, так и вышел. Я взял и увеличил нагрузку до 15 единиц – ему хоть бы хны, а другие ведь выходили, вся спина сплошной синяк. Но только не Бабурин. Больше 15-ти побоялся, а ну, как помрет мой космонавт. Посидел он там, на 15 единицах, как на карусельке, вылез из центрифуги, улыбнулся своей белоснежной улыбкой и пошел в палату. Такой вообще улыбчивый, всегда позитивный парень был. Со всеми сразу подружился, медсестрички от него без ума были. Когда сунули его в сурдокамеру… Ах да. Сурдокамера – это комнатенка такая метра полтора на два с отличной звукоизоляцией. Будущий космонавт там должен был провести десять дней в полнейшей изоляции и еще и не спать трое суток. Я думал, что такой общительный ухарь, как Бабурин, быстро там сдуется. Только кажется, что сидеть сиднем в пустой тихой комнате  просто скучно, но на самом деле это огромная нагрузка на психику. Не может наш мозг жить без впечатлений извне. Знавал я случаи, когда парни галлюцинации начинали видеть, а один у меня там через полтора суток всего расплакался и давай стучать по стенам и орать, что в гробу он эти все полеты видел.

А мне уже интересно просто стало, как азарт какой – есть же у человека слабости? Что это парень такой из стали, ничего его не берет, во всем он первее всех. Ну, я и думал, что Бабурин при своей говорливости и общительности там закиснет. И я сам ему срок установил на трое суток больше, чем другим. А ему все равно, вышел и зенками своими лупает – что, мол, товарищ Хлопотов, все уже? Эк как быстро…

С барокамерой тоже, шла там имитация подъема на высоту, парни до 5, максимум до семи километров без кислорода выдерживали, Бабурин – девять. Я так думаю, на наших испытаниях он  несколько мировых рекордов установил, но кто ж сейчас поверит… В общем, гвозди бы делать из этих людей. Иван определенно был первым кандидатом в космонавты, и все, включая меня, это понимали. Он и внешне подходил – знаешь, негласно дали директиву выбирать из таких, ну, чтоб на обложках журналов и газет, значится, хорошо, правильно смотрелся. А Бабурин и тут лучше всех – хоть и невысокий, но с отличной фигурой, широкоплечий, как Аполлон, черты лица мужественные такие, словно с афиши киношной. Единственное что меня смущало, совсем чуть-чуть, прямо где-то на донышке, это его анализы крови. Нет, там все хорошо было, отлично даже, и только один параметр, гемоглобин, слегка, да тревожил. Был он в норме, но знаешь, в такой норме, по самому нижнему краю. Еще совсем чуть-чуть, мааааленький шажок в сторону, и можно говорить о легкой степени анемии. Или даже не анемии, а … ну, е-мое, как бы легчайшем на нее намеке. Странно мне это показалось почему-то, хоть и ничего странного в этом не было. Взял я его медкарту, полистал, была там графа «перенесенные в детстве заболевания». Ну, да все чем-то переболели в своем время, свинка, коклюш, ветрянка, ничего особенного. Но у Бабурина была какая-то странная строчка – «эпизод железодефицитной анемии». Что значит «эпизод»? Из-за чего? В общем, не давал мне покоя этот Иван с его несгибаемостью, железный человек какой-то! Сделал я несколько запросов и узнал, что в детстве, когда ему было десять лет, лежал он в краевой больнице. Позвонил я, значицца, в краевую, и после немалой толики препираний с главврачом, выяснил, что лечился Бабурин в больнице от… острого лейкоза! Я тогда чуть со стула не свалился. Лейкоз, рак крови, и это в 46-м году! Я распорядился достать детскую медкарту Бабурина, и когда привезли копии документов, у меня глаза на лоб полезли.

Вот представь, Гена, классическая картина острого лейкоза у ребенка, гемоглобин критически низкий, тромбоциты практически на нуле, геморрагический синдром… ну, в общем, весь в синяках он, сосуды лопаются. Любому самому заштатному врачу было бы понятно, что прогноз неблагоприятный, а говоря простым языком, ребенок при смерти. Диагноз был поставлен в сентябре 46 года, и до октября шло быстрое ухудшение. Больничка потрепыхалась конечно, переливания крови ему делали, но сути это изменить не могло. Тогда не было никаких пересадок косного мозга, не было действенной химиотерапии, да и онкология как наука делала только первые шаги. Острый лейкоз в те времена был смертельным диагнозом, и маленький Иван скорыми шагами шел к могиле. И вдруг в середине октября – некоторое улучшение. Перестал падать гемоглобин, подросли тромбоциты, снизилась температура, улучшилось общее состояние… Показатели крови улучшались медленно, постепенно, но к январю ребенок был здоров, если не считать незначительной анемии. Я, естественно, хватаюсь за телефон, какая-то секретутка через губу сообщает, что главврач где-то шляется и к трубке подойти не может. Я ору как ненормальный, чтоб искали его, и чтоб он срочно вышел со мной на связь. Когда этот долбоящер перезвонил, я поинтересовался, каким образом они вылечили мальчишку от лейкоза. Какой был протокол лечения, что это за фантасмагория такая? Почему в карте ничего не отражено кроме гемотрансфузий? Тот мямлил, мямлил и в конце концов сказал, что ничего кроме этих самых переливаний они и не делали. И что имеет место быть спонтанное самоизлечение. Бывает, знаете ли. А я вот знаю, что не бывает! Не бывает такого, что сошедший с ума костный мозг вдруг перезагрузился, перестал вырабатывать патологические клетки и начал вести себя пристойно. Ну не бывает, мать твою!

А что это значит, подумал я? Это значит, что мальчишке все-таки дали какое-то лекарство, которое повернуло болезнь вспять, либо его организм настолько уникален, что смог дать толчок к самоизлечению. И ко второму варианту я склонялся больше, ибо те пределы возможностей, на которых работал Иван Бабурин, ничем больше объяснить было нельзя.

Впрочем, никого мои изыскания в биографии Бабурина не интересовали. Информацией я поделился с Каманиным… Каманин? Николай Петрович, генерал-лейтенант, мировой мужик, он подготовкой ребят руководил. Так вот он пожал плечами и сказал:

- Ну и что?

К тому времени я уже знал, что Ивана утвердили на роль первого, и ничего другое не имело значения. Каманин запретил мне выспрашивать у парня про его болезнь, чтоб не разводить ненужной суеты вокруг и так нелегкого дела. Я некоторое время провел в думках, да и плюнул. Мне, что ль, больше всего надо? Иван по всем параметрам был здоров как бык и психологически устойчив, чего еще? Вскоре всех парней от нас забрали в воинскую часть непосредственно готовиться к полету. Тогда уже все знали, что полетит Бабурин, но готовили все равно всех десятерых.

У меня вскоре родилась вторая дочка, и я эту историю на время подзабыл – разрывался между работой в институте и семьей. Теща еще заболела, дачу строить начали… В общем, забот хватало. Один раз я спросил у Каманина, как движется дело с полетом, но тот ничего, естественно, не ответил. Не моего ума это дело было, все происходило в условиях секретности. Так бы и я забыл про Ивана Бабурина, и вспомнил бы про него вероятно только 12 апреля 63 года, когда Гагарин произнес это свое знаменитое «Поехали!». Ну, понял бы, что ничего у них тогда не вышло, посожалел, да и похоронил в памяти. Всякое бывает. Да только в июле 1960 вызвали меня из отпуска в госпиталь, прислали прямо на дачу машину, сам Каманин прислал. Мне не привыкать, выслушал брюзжание жены, да и поехал.

И вот представь, каково ж было мое удивление, когда увидел я в палате на больничной койке этого самого Бабурина. Каманин со свитой меня встретил, сказал, что Иван сегодня в 6 утра благополучно приземлился на аппарате «Союз-0» в установленной точке, только посадка оказалась не столь мягкой, как ожидали, и парень получил травму головы.

Бабурин действительно был странным – говорил и говорил монотонным голосом без остановки какую-то белиберду. Нес что-то про песьи головы, свет звезд, который выжигает глаза и еще что-то совершенно невообразимое. Каманин обрисовал задачу – надо, мол, его обследовать, привести в полное здравие и адекватность, для того, значит, чтоб можно было первого космонавта предъявить советской и мировой общественности. Но я-то Каманина хорошо знал, и видел по его смущенному виду, что что-то не так. А вернее – все не так.

Начал я с самого просто обследования, рефлексы проверил, пульс пощупал. Никаких ушибов и признаков травмы головы я не нашел. Пульс был очень слабый и не прощупывался, что меня конечно насторожило. Взял я стетоскоп сердце прослушать, и вот что, Гена… Сердце у него не билось. Вообще. Ну, то есть, совершенно. Я и грудь прослушал, и со спины – нет биения, и все тут. Натаскал несколько стетоскопов со всего госпиталя, да толку то – работу сердца ведь и без стетоскопа слышно. А у него не работало. И что прикажете делать? Взял я у него кровь на анализ, лаборатории сказал, надо срочно. Ну, анализ как анализ, по-прежнему только гемоглобин чуть понижен.

Сам больной через сутки совершенно оправился, перестал заговариваться, узнал госпиталь, меня, попросил разрешения сообщить о себе матери и невесте. На вопросы отвечал уверенно, проверку рефлексов прошел. Но сердце у него по-прежнему не билось. Каманин меня трясет, хочет, чтоб я выдал ему его космонавта с пометкой «здоров», а я не могу! И про сердце пока сказать не могу – то ли я с ума сошел, то ли что. В общем, выторговал я него пять суток, сказал, черепно-мозговая травма требует наблюдения, не хочет же он, чтоб его герой на конференции какой-нибудь начал нести бред про звездных собак.

Вел себя Иван совершенно нормально, попросил принести ему книгу и радио – из палаты его не выпускали, скучно ему было. И тут я заметил, что он возвращает еду, говорит, что нет аппетита. В палате поселился неприятный тухлый запах, источник которого я не сразу смог установить. Пахло от Ивана, но у него не было никаких гниющих и мокнущих ран. И только когда я полез шпателем в рот, меня чуть не снесло волной жуткой вони. Когда я полез гастроскопом ему в пищевод, то не смог его пройти, он был весь забит гниющей едой.

Фильмов о зомби тогда не было, но у меня в палате сидел самый настоящий мертвец, который тем не менее, говорил, двигался и даже спал. Сам Бабурин ничего особенного в своем состоянии не видел, он считал, что это осложнения после его пребывания в космосе – тогда ведь особо не знал никто, как полет в невесомость скажется на здоровье.

Насел я Каманина и потребовал рассказать про полет, мол, надо мне для плана лечения. И он рассказал. С самого начала все пошло не так – «Союз-0» вышел на орбиту выше, чем запланировали. В целом, ничего страшного, если бы тормозная двигательная установка сработала как надо… Но она сработала не так, как надо. В общем, Бабурин провел в космосе не рассчитанных полтора часа, а… десять суток. А системы жизнеобеспечения Зари были рассчитаны как раз на 10 суток, так что космонавту вроде бы сильно повезло… Или нет? Каманин распорядился отдать мне записи о физиологических данных Ивана во время полета. Просмотрел  журнал, отследил динамику пульса и дыхания. Пульс практически не повышался, что конечно было странно для человека, находящегося в таких экстремальных условиях, но я уже знал эту особенность Бабурина, я ее наблюдал во время испытаний. А вот чего я у него никогда не наблюдал – так это полное отсутствие пульса в последние пару часов полета.

А вскоре у Бабурина на коже проявились… трупные пятна. Уж их-то я ни с чем не спутаю. Мне казалось, что я схожу с ума. Я, кандидат медицинских наук, наблюдал у себя в госпитале то, что никакая наука не допускает. Никогда. Вообще. Ни при каких обстоятельствах!

Прыгнул я в свой Москвич и велел водиле гнать в деревеньку Горбатовка недалеко от Саранска. Там жила мать Бабурина, Анна, и я намеревался во что бы то ни стало узнать как можно больше об Иване. Пожилая женщина перепугалась, увидев меня, городского, в шляпе, в хорошем плаще, в машине с водителем. Она сразу подумала, что что-то случилось с сыном, но я успокоил ее враньем, что Иван отлично служит и все у него замечательно. Ложь свою я построил на том, что такое прекрасный и умелый летчик как Иван идет на повышение, ну и сами понимаете, мы должны проверить все моменты его биографии. Она вроде поверила, успокоилась, провела меня в избу. Знаете, хорошая такая крепкая крестьянская изба, видно, что не одно поколение тут выросло, фотографий много на стенах, каких-то памятных вещичек на комоде, стопки писем, открыток. На печи кто-то лежал, укутанный в рваный ватник, и Анна сказала, что это бабка Ивана, а ей она свекровь. Отец же Бабурина погиб на войне.

Я начал выспрашивать про этот самый эпизод анемии, и она охотно рассказала, как Иван заболел. Он вдруг начал часто простужаться, насморк не проходил месяцами, ну да в деревне это и за болезнь не считали. Но маленький Ваня начал худеть, бледнеть, жаловался на ломоту в костях ночами, но мать все списывала на гнилое холодное лето – простыл, мол, с мальчишками на речке, суставы застудил. Но однажды случилось то, что заставило ее перепугаться – у Ивана началась жестокая лихорадка и потекла кровь из носа, которую не смогли унять в местном фельдшерском пункте. Деревня-то небольшая, больницы своей не было. Увезли его в краевую, где худо-бедно определились с диагнозом. Врач объяснил, что у сына проблема с кровью, но делал это пространно, максимально непонятно. В то время не было принято огорошивать родных и самих больных смертельными диагнозами, поэтому объясняли весьма уклончиво. Да и вряд ли поняла бы простая сельская баба, что такое лейкоз, а сказать ей, что мальчишке кранты, он не мог. Но Анна поняла эту уклончивость по своему, она решила, что врач хочет мзды за лечение. Она вернулась в родное село, взяла с собой свекровь и вместе они привезли ему свиного сала и картошки, все, чем были богаты. Но к их удивлению, тот подношение не принял. Бабка пыталась всучить силой, но тот разозлился, накричал на женщин и велел вытолкать из больницы. Пока Анна сидела на лавке с мешком с картошки и салом, неугомонная бабка пошарахалась по больничному двору, поболтала со снующими через дворик медсестрами и гуляющими больными. Вернулась она чернее тучи, и всю обратную дорогу что-то бормотала по-мордовски. Но мать Бабурина не шибко беспокоилась – ну подумаешь, температура у ребенка, эка невидаль. Да и кровь носом тоже не редкость, особенно на послевоенном скудном пайке. Она была уверена, что в больнице Ване точно помогут таблетками и уколами, вон, корпус-то большой какой, уж тут точно знают как лечить. И оказалась права – хоть и нескоро, но сын пошел на поправку.

Анна рассказывала вполголоса, косясь на бабку на печке:

- Я свекровь-то чуть полотенцем не отлупила, надоела хуже горькой редки,  ревет перед иконой белугой, и все болтает, что Ваню в больнице загубят. Каково матери-то это слушать? И сало она отнесла содяце. Содяце – это их колдуны мордовские так называются. Темные люди. Ну как я объясню бабке закостенелой, что колдунов не бывает, враки это все! Костерила я ее конечно, а толку! Старого человека на новую дорогу не повернешь!

И тут старуха заворочалась на печке, приподнялась и говорит Анне:

- Кто эт такой, Нюра? Про Ваню спрашивает.

Та успокоила свекровь, что, мол, товарищ при должности, пришел, чтоб Ивану хорошую характеристику дали.

А та с печки-то слезла и пошла на меня:

- Что с Ваней, ирод? Что вы с ним сделали? Сэвэн не ест который день! С Иваном неладно, Нюрка! Он врет тебе!

Она ткнула в меня своим артритным пальцем, похожим на палец ведьмы, и я попятился к двери. Мне совсем не хотелось сцены с сумасшедшей старухой. Я выскочил из избы, но бабка ринулась за мной, причем довольно резво для своего почтенного возраста, и схватила меня за рукав. Она и потащила в глубь небольшого сада.

- Иди глянь! Глянь на сэвэн!

Я невольно подчинился. Старуха привела меня в густо заросший кустарником и яблонями местечко, где на большом пне стоял большой ящик такой, вроде борти на пасеке, сколоченный из необработанных досок. Старуха, что-то бормоча по-мордовски, открыла небольшую дверцу и я невольно вгляделся в нутро ящика. Там сидела большая кукла размером с годовалого ребенка, свернутая из старых тряпок. Ну, то есть тело – руки и ноги – были из грязного замызганного тряпья. А вот голова… Не знаю, из чего ее сделали, но материал походил на воск, и лицо было довольно искусно вылеплено. Не особо тонко сделано, на поверхности воска четко выделялись следы пальцев, грубоватая работа, но в чертах куклы угадывались черты Ивана Бабурина.

Дно ящика устилали мелкие косточки – очевидно, по большей части птичьи, но было и несколько мослов от коровы. Поверх лежал раздавленный воробей и кусок основательно протухшего мяса, облепленный зелеными крупными мухами.

- Сэвэн! Сэвэн не ест!

- Мама, оставьте его в покое! – послышался окрик от дома. К нам спешила Анна.

Бабка залопотала что-то по-мордовски, и Анна начала ее в чем-то убеждать, мешая русские слова с мордовскими и указывая рукой на мою машину.

- Простите. Мама тут развела… - Анна смущенно кивнула на короб. – Это ерунда, старые мордовские сказки, содяце ей велела... Я не мешаю, пусть делает что хочет, старая уж, ум за разум…

- Что с ним?! – снова взвизгнула старуха.

Я вырвался из ее цепких рук и поспешил к машине.

По приезде я доложил Каманину все как есть и предложил считать меня сумасшедшим и  пригласить другого специалиста. Больше меня к Ивану не допускали и около его дверей выставили пост вооруженной охраны, а через несколько дней Каманин сообщил, что переводит пациента в другой госпиталь. Какой другой, он не пояснил, а через пару месяцев от знакомого я узнал, что Ивану присвоено звание героя Советского Союза посмертно.

***

Генка забыл про свою камеру и слушал деда, приоткрыв рот.

- А что это было – эта кукла? Она типа кормила ее?

- Потом уже через знакомых я вышел на одного профессора-фольклориста, поспрашивал его осторожно… Он и рассказал, что по старинным мордовским поверьям болезнь наступает из-за того, что в человека вселяется дух этой самой болезни. Вроде как одержимость. И чтоб его выгнать, колдуны, или содяце на их языке, так лечили людей. Делали куклу, сэвэн на их языке, и просили духа выйти из тела болящего и войти в куклу. А чтобы задобрить духа, сэвэн нужно было кормить. И если она ела, это означало, что болезнь оставила человека и вселилась в куклу.

- Но ведь Ивану было уже много лет, зачем она продолжала кормить ее? Он же выздоровел?

Старик вздохнул и потыкал ложечкой в кусок торта.

- Я много думал про это, и окончательного ответа у меня нет. Но для себя  решил вот что – болезнь Ивана была не просто серьезной, она была смертельной. Он умер бы со стопроцентной вероятностью, у него не было ни одного шанса. А это уже не вопрос выздоровления, это уже как.. ну, вытащить человека с того света. Вот содяце его вытащила, да только одной ногой он все равно будто был в могиле, и бабка эту его жизнь поддерживала, поддерживала связь души и тела. И когда он очутился в тех обстоятельствах, когда точно должен умереть, эта связь разорвалась окончательно. Тело-то есть, душа есть, а связь между ними слабеет. И душа мается, не может уйти туда, где ей давным-давно место. Но это только мои фантазии, я ж, Гена, врач, ученый. Меня вообще всю жизнь учили, что никакой души нет, а есть диалектический материализм и функции высшей нервной системы.

Дверь приоткрылась, и снова показалось недовольное лицо пергидрольной женщины:

- Гена, у тебя совесть есть? У отца юбилей, в конце концов!

Старик тронул внука за локоть:

- Ну, иди в самом деле, поздравь!

Когда Гена ушел, Хлопотов задумался на несколько минут, неподвижно глядя перед собой.