Существо, силуэт которого Семён умудрился разглядеть в окно, пришло к нему. За ним.
Гость охотничьего домика не решил себя иллюзиями, прекрасно осознавая, что пришел срок расплаты за все, сотворённое им, но платить по счетам он не горел желанием. Он надеялся, что тварь, рвущаяся внутрь домика, попросту исчезнет так же неожиданно, как и объявилась. Надеялся, но не особо верил в такой исход.
Впрочем, возможно, легенды, повествующие об исчезновении нечисти с первыми лучами солнца все же не врут и восход светила прогонит беснующееся на улице существо.
Очередной удар по двери, сильный и неожиданный, едва не заставил Ботвина вскрикнуть. Расшатанные нервы и без того расшалились, отчего простое сидение на полу было для Семена сродни пытки.
Но тварь издевалась. Врезав по двери, что было сил, она вновь затихорилась на какое-то время, словно решила дать человеку, спрятавшемуся внутри дома, возможность перевести дыхание.
Подумав об этом, мужчина нервно усмехнулся. Ему действительно была нужна эта передышка. Хотя бы для того, чтобы вытереть испарину, покрывшую лоб.
Смех смехом, но он, по всей видимости, умудрился простудиться. Но рассудив здраво, что простуда - меньшая из всех зол, Ботвин проигнорировал хворь, приняв с утра лишь таблетку аспирина.
Сейчас же куда более насущной проблемой была тварь, явно пришедшая по его, Семёна, душу.
Когда метель затихала, мужчина слышал хруст сминаемого лапами существа снега и этот звук сводил его с ума. Хруть. Хруть. Хруть. Тишина. Тварь останавливалась подле окна, словно желая разглядеть намеченную ею жертву, скрывшуюся в деревянном строении и, не увидев ее, продолжала свой моцион вокруг дома. И снова хруть, хруть, хруть. Шаги то отдалялись, то приближались.
На ум Ботвину пришло сравнение с акулой, нарезающей круги вокруг клетки с находящимися внутри металлического защитного сооружения аквалангистами. Хищник, ждущий первой же возможности для нападения.
Семён помнил из какой-то передачи, увиденной им по телевизору, что акулы могут долго нарезать эти круги, но их терпение не безгранично и они все равно начинают бросаться на клетку, надеясь выманить мясо, оплаченное в гидрокостюмы.
И тварь, снующая вокруг сруба, все же потеряв терпение, принялась ломиться в единственную дверь. Наверное, подумалось Ботвину, таков инстинкт хищника. Попытаться добраться до жертвы всеми способами. Если уж не получается - то хотя бы выманить.
Но Семён не собирался сдаваться. Да, возможно, самым простым выходом и было бы просто открыть дверь и выбежать наружу. Возможно, у него бы даже получилось добежать до машины. А дальше? Что, если аккумулятор отечественного вазовского внедорожника попросту разрядился из-за минусовой температуры?! Слишком уж тогда коротким выдастся забег Семёна и уж явно не переведет к желаемому спасению.
Впрочем, прятаться бесконечно Ботвин не мог и прекрасно осознавал это. Если еда в охотничьем домике какая-никакая была, то вот с водой оказалась напряжёнка. Покойный Михаил что-то говорил про запас воды, который был в багажнике "Нивы", но добраться до него нужно было умудриться. Да и не успел бы он сделать ни единого глотка - тварь только и ждёт, когда он высунется.
А пить хотелось нещадно. Сказывались похмелье от выпитого прошлой ночью и температура, явно перевалившая порог нормы в 36,6°c.
Снег, валивший на улице уже больше суток, белел за зарешеченным окном, лишний раз напоминая человеку о жажде. Но Ботвин терпел. Страх перед неизведанной опасностью в лице темного, смертоносного существа был куда сильнее желания напиться вдоволь.
И все же мысль о снеге, который можно растопить дабы получить воды, заставила мужчину застонать и тихонько приоткрыть дверь шкафчика. В очередной раз обшарив полки, Семён с досадой чертыхнулся и неаккуратно закрыл дверь шкафчика, отчего она, стукнувшись о стенку, громко хлопнула. Твари словно только этого хлопка и не хватало. Она, в несколько прыжков преодолела расстояние, разделявшее входную дверь дома и окна кухни, возле которого и затаился Семён. Он, закрыв глаза, принялся молиться по себя, обращая не озвученные слова мирозданию. В голове родились мысли, среди которых была лишь одна радостная - он догадался сесть так, что окошко оказалось за его спиной, отчего страшная, перекошенная от злобы морда твари ему не видна. Впрочем, как и он не виден красноглазому существу, заросшему шерстью.
Ему хватило одного раза, чтобы понять — ничего хорошего от встречи с этой тварью ждать не стоит. В самом лучшем случае — умрёшь быстро. В худшем — муки растянутся по времени.
Снова резко затихшая метель сменилась гнетущей тишиной, в которой мужчина без труда расслышал, как существо, покрытое черной, спутавшейся шерстью шумно втягивало воздух, принюхиваясь. От этого звука по спине Ботвина пробежали мурашки, заставившие его вздрогнуть. Мысленные мольбы несколько сменили вектор, и Семён умолял мироздание сделать так, чтобы существо, приникнувшее к окну, ушло.
И, о чудо, до слуха мужчины донеслась очередная серия шагов, сопровождаемых хрустом сминаемого лапами снега. Шагов, к радости, напуганного до дрожи человека, удаляющихся.
Но расслабляться Семён Ботвин не собирался. Тварь уже не раз разыгрывала свою жертву, давая той ложную надежду на скорое спасение. Семён, считая себя не самым глупым человеком, клевать на этот трюк не собирался.
Отпрянув от шкафчика и приподнявшись над подоконником так, чтобы увидеть происходящее на улице, Ботвин осмотрелся. К своему облегчению, изогнутой подобно знаку вопроса твари мужчина за окном не увидел и слегка успокоившись, приподнялся повыше. Теперь его взору открывался чуть ли не весь двор, примыкавший к срубу.
Мозг Семёна непроизвольно отмечал перемены, затронувшие двор и все, что было видно из окна с того момента, как он вынужден был прятаться на кухне охотничьего домика. Снега намело не так много, как он ожидал — даже тело Михаила, прислоненное к дереву, было лишь слегка припорошено, отчего взгляду Ботвина представали чуть ли не все ужасающие травмы, которым подвергся человек, затащивший его в эту глушь. Смотреть на развороченный живот и вывалившиеся из него внутренности без содрогания было невозможно, поэтому мужчина спешно отвёл свой взгляд выше - к груди. Огромная дыра на некогда ярко-оранжевой зимней куртке, так же была припорошена белым, холодным крошевом, прикрывающем смертельную рану. Сейчас же куртка, как и вся остальная одежда, в которую был облачён труп, была покрыта фекалиями, делая хладное тело похожим на фигуру, слепленную из свежей, не успевшей затвердеть, глины.
Впервые за сутки в груди у Семёна зародилось чувство, больше похожее на совесть. Однако мужчина спешно отогнал его подальше, не собираясь винить себя в произошедшем.
— Сам виноват, — глухо пробурчал Ботвин и отвернулся от тела Михаила, выставленное тварью на обозрение.
Тихо прокравшись в спальню, Семён прислушался к звукам, доносящимся с улицы.
Тварь снова начала свою прогулку, решив не отставать от намеченной жертвы.
Смерть приходит ко всем. Рано или поздно, костлявая приходит без приглашения и забирает то, что принадлежит ей.
Всякий, ещё при жизни, сталкивался с ней так или иначе. Кто-то разминулся, так как время его ещё не пришло. Кто-то же просто стал свидетелем посещения косточкой родственника, близкого, знакомого.
Она рядом. Ждёт своего часа.
Банальная аксиома, примириться с которой может далеко не каждый.
Есть те, кто считает, что старуха с косой обойдет его и наведается позже. Но существуют и те, кто и вовсе помыслить о своей кончине не может. Такие люди, как правило, считают себя хозяевами не только своей жизни, но и какой-то части мироздания.
Успешные дельцы, ведомые жаждой наживы и не ценящие моментов, повтора которых попросту не будет. Такие люди считают, что материальный успех в жизни главное и не обращают внимания на то, что жизнь, по сути своей, проходит мимо них. Ускользает день за днём.
Парадокс. Счёт "пухнет" - жизнь сокращается.
Дети, которых такие родители годами обделяли вниманием, отдаляются все больше, пока вовсе не становятся посторонними людьми, живущими с родителями под одной крышей. Соседи, связанные родственными душами.
Дружба для таких и вовсе досадная помеха, места которой в их жизни просто нет. Они смотрят на тех, кто не разделяет их ценностей свысока и с чувством собственного превосходства. Возвышают себя, позабыв, что они такие же живые существа. Такие же смертные.
Одним из таких людей и был Семён Анатольевич Ботвин, 1962 года рождения. Единственное — детей он так и не нажил, не видя в этом никакого смысла. Он привык жить для себя одного и его этот вариант вполне устраивал. Сходиться с людьми Ботвин предпочитал исключительно ради собственной выгоды и только на своих условиях. Нет, несколько человек, подходящих под определение "Друг" у Семёна когда-то были, но это было давно.
При всей своей одержимости накоплением материальных благ, женщин Ботвин любил. Сегодня одну, завтра — другую. Гармоничные отношения, заканчивающиеся так же, как и начались — по договоренности. Мужчина предлагал то, чем обладал — деньги. И получал взамен то, что хотел.
Семёну хватало плотских утех и большего он не требовал. Да и могла ли хоть одна из его знакомых дать что-то большее?! Навряд ли.
Он и относился к ним как к куклам. Милое личико, точёная фигурка - а больше ничего и не нужно.
Ботвин не льстил себе и осознавал, что представительницам прекрасного пола от него нужно было лишь одно — деньги. Осознавал и даже в какой-то мере был рад этому раскладу. Он, уже разменявший пятый десяток, не хотел ничего менять в устоявшейся жизни. Да и зачем?! Ради чего?! Чтобы кто-то в старости подал стакан воды?
Обычно данная мысль вызывала на губах Семёна Анатольевича усмешку. Времена заботливых родственников, по мнению мужчины, давно уж миновали, если вообще хоть когда-нибудь наступали. Сейчас же родственники могут принести воду в тазике. Не для того, чтобы хворый, болезненный предок утолил жажду, нет... Для того чтобы как можно скорее поставить точку и перейти в томительных режим ожидания наследства.
А делиться нажитым Ботвин не хотел. Он с детства не любил делиться. Не понимал этого. Более того — он брал то, что ему нравилось. Когда было возможно — брал силой. Когда такой вариант не проходил — брал хитростью.
Отбирать понравившиеся игрушки у слабых Семён начал ещё в песочнице, что находилась во дворе. Рос Семён в небольшом провинциальном городке, затерянном где-то на просторах необъятной, богатой страны в семье бедных инженера и врача. Родители старались вырастить из сына человека под стать их представлениям. Но...
Но Семен был словно из другого теста. Он видел, как родители считают медяки, прикидывая, что могут себе позволить. Жить впроголодь Ботвину не улыбалось и он, возненавидев нищету, твердо решил для себя добиться успеха в жизни. Всеми возможными способами.
Именно это решение и стало основополагающим в его жизни.
Будучи школьником, Семён ленился учиться, чем немало огорчил родителей. Но все переменилось, стоило Ботвину найти способ получать отличные оценки, не прикладывая для этого особых усилий. Он попросту нашел более слабого физически, но более успевающего в учебе одноклассника, на которого и возложил миссию по решению домашних задач. Симонов Роман, забитый и щуплый мальчик, опасаясь побоев Семёна, безропотно выполнял все требования Ботвина. Но не только тумаки заставляли Ромку решать задачки за Семёна. Неуч вполне здраво рассудил, что принцип кнута и пряника куда лучше на практике, нежели исключительно кнут и принялся защищать Симонова от любых сторонних посягательств, несколько раз кинувшись в драку с обидчиками Симонова. И Симонов это расценил по-своему. Он, из свойственной ему детской наивности, расценил это как проявление дружбы. Ботвин-старший разубеждать мальчика не стал и со свойственным ему безразличием принимал плоды этой неравноценной дружбы до самого выпускного класса.
Учителя, конечно, знали, что оценки Ботвина не отражают его уровень знаний, но поделать ничего не могли. Все работы Семён делал на отлично, да и экзамены, на которых Симонов старался усесться с Ботвиным рядом, так же прошли предсказуемо.
Золотой медали Семён, конечно, не получил, но поступить на "бюджет" в ВУЗ все же смог.
Он, понимая, что без бегающего за ним хвостиком Симонова не сможет "вытянуть" учебную программу ни по гуманитарным, ни по физико-математическим направлениям, пошел по той стезе, которая показалась ему проще — он выбрал Институт физической культуры.
Родители Ботвина поохали-поахали для приличия, но вскоре махнули рукой, понимая, что любое образование их сыну все равно нужно для "галочки".
А Семен, не найдя среди одногруппников "тяглового мула", способного "притащить его" к красному диплому, нашел другой выход. Молодой человек, все так же предпочитающий пользоваться любыми мало-мальски полезными знакомствами, ударился в "фарцовку". Имея множество знакомых среди спортсменов, выезжающих на соревнования в заграничные страны, Ботвин смекнул, что с лёгкостью может наладить торговлю иностранными товарами, коих в Союзе была явная нехватка.
Активнее всего шли жвачки и джинсы. Парень прекрасно осознавал, что "лавочку" его могут прикрыть в любой момент и постарался обезопасить себя от возможной поимки способом, первым пришедшим ему на ум. Он попросту нашел себе компаньона.
Тихон Антонов, учившийся с Ботвиным на потоке, был неплохим бегуном, подающим надежды. Спортсмен, которым гордились некоторые преподаватели, был родом из далёкой деревни и отчаянно нуждался в деньгах. На этой нужде Семён и решил сыграть. Дав несколько раз Тихону в долг, Ботвин без труда взял в оборот Тихона.
Уговаривая Антонова на первое дело, Ботвин пел сладко и велеречиво, сулил золотые горы и называл другом. Простой парень, развитый физически, но умственными способностями не блещущий, клюнул и вскоре стал "толкачом".
Ботвину оставалось лишь делиться с Тихоном деньгами и считать "барыши". Но щеголеватые джинсы, в которые наряжались студенты ВУЗА, заинтересовали компетентные органы, что не стало для Ботвина неожиданностью. Он что-то подобное предполагал и готовился к тому, что в один "прекрасный" день его предприятие закроется. Закроется вместе с поимкой Антонова.
Однажды вечером Тихон, как обычно, пришел на встречу с покупателем, неся в авоське свёрток с зарубежными джинсами. Невзрачный покупатель сбивчиво, и явно нервничая, принялся рассказывать Тихону, что джинсы он покупает на подарок дочери и очень рад, что один из коллег посоветовал ему обратиться к Антонову. Простак-Антонов расплылся в улыбке и спокойно отдал товар, получив взамен деньги. Тут то его и "скрутили".
Допрашивали Тихона умело. Кричали и угрожали вначале. Понимали и сетовали на неукоснительность исполнения сволочного закона впоследствии. Но каким бы наивным Тихон не был, Ботвина он не сдал.
За что и поплатился. "Накрутили" Антонову столько, что на суде он чуть было не упал в обморок. Да и дальнейшей его судьбе позавидовать было невозможно — попав в места не столь отдаленные, простой деревенский парень подвергся издевательствам и унижениям, окончательно сломавшим его. На второй год, отчаявшийся и забитый парень попросту повесился.
А Ботвин, лишившись подельника, свернул свою бойкую торговлю дефицитным товаром, рассудительно отложив накопленные деньги про запас, благо товар он распродал втихую, уже после суда над Антоновым.
Бойкий делец, промышлявший "фарцовкой", имел небольшой гараж, номинально принадлежавший старику-выпивохе, жившему неподалеку от ВУЗа. Именно этот гараж Ботвин и использовал как склад для запрещённого законом товара. Знать о нем не полагалось никому. Даже хозяину гаража. Впрочем, старик и не совал нос в дела Семёна, предпочитая получать раз в месяц несколько бутылок водки и купюры в качестве арендной платы.
На какое-то время Ботвин угомонился. Он продолжал платить за гараж, который простаивал, ожидая своего часа. И час все же пробил.
Закончив ВУЗ и устроившись на работу в школу учителем физкультуры, Семён заскучал. Ему не хватало самореализации и денег. Влачить нищенское существование было для него равносильно смерти.
И тогда он вновь замыслил предприятие незаконное, но, по его прикидкам, прибыльное. Ботвин, сам не пьющий, знал, что алкоголь в стране стал дефицитным товаром и решил сыграть на этом. Тут-то ему и пригодился гараж, за который он продолжал платить.
Первой мыслью Семена был небольшой цех с самогонным аппаратом, но все же подумав подольше, данный вариант Ботвин отмёл, как несостоятельный. Нет, он, конечно, мог бы найти способ варить самогон в небольшой жестяной коробке, но долго такое предприятие вряд ли продержалось бы. Кто-нибудь из вездесущих старушек уловил бы испарения, обладающие характерным запахом, и позвонил бы по короткому номеру, известному каждому гражданину Союза с малых лет.
Так подставляться Ботвин не мог.
Тогда он пошел другим путем — он нашел знакомого, имевшего доступ к спирту. Тот и без того привык тащить с производства все, что не было прикручено к полу и стенам, а получив от Семена Ботвина хрустящие купюры, напрочь позабыл про все сомнения.
Бутылки и этикетки для них Семён купил уже позже, воспользовавшись удобным случаем. Деньги вдруг потекли рекой, чему несказанно радовался сам Семён, не забывая, однако, про осторожность. Он наладил целую сеть распространения самопальной водки через местных пьянчуг, знавших всех любителей горячительного в округе. Да, ему пришлось мириться с тем, что какая-то часть его продукта употреблялась этими пьянчугами задарма, но это были незначительные издержки, не стоящие, по мнению Семена, его внимания.
Однако без помех все же не обошлось. Старик, владелец гаража, вдруг захотел поучаствовать в производственном процессе чуть-ли не на правах совладельца, пригрозив Семёну сообщить куда нужно, если тот не согласится.
Пойти на это Ботвин не мог. Да и сама ситуация, когда пожилой алкоголик имеет над ним хоть какое-то подобие контроля претила Семёну. Немного поразмыслив над неприятной и скользкой ситуацией, он не придумал ничего лучше, чем оборвать тонкую ниточку, способную положить начало целому клубку.
В конце месяца он, как обычно, наведался к старику с бутылкой и туго свернутыми в рулончик купюрами. Пообещав в очередной раз подумать над исполнением требований хозяина гаража, Семён ретировался, едва ли не вприпрыжку. Он знал, что стоит только закрыться двери за его спиной, старик сорвёт крышку с бутылки и вольёт в себя грамм сто-двести пойла. Подумав об этом в очередной раз, он вдруг ощутил ни с чем несравнимое ощущение истинной свободы.
Пока хитрый делец, в уме подсчитывающий свою прибыль за этот месяц, спешил к гаражу старика, пропойца наливал в гранёный стакан раствор, концентрация метанола в котором не оставляла ему ни малейшего шанса.
Обжигающие рот и горло глотки ядовитой жидкости модели закономерный итог жизни старика и он, скрючившись от нестерпимой рези в желудке, повалился на пол и забился в предсмертных конвульсиях, продлившихся недолго. Затихнув раз и навсегда, старик испустил дух, оставив гараж в попечение Ботвина.
Уже изрядно разложившийся труп старика нашли только из-за запаха, распространившегося за пределы его квартиры. Но это Семёна уже абсолютно не волновало. Он, избавившись от изрядно надоевшего ему старика, достаточно оперативно свернул свой небольшой ликёро-водочный завод и перевез его на новое, загодя найденное место.
Таким образом, Ботвин в очередной раз ушел от ответственности за свои темные делишки.
Распад СССР Семён встретил с нескрываемой радостью, что окончательно поссорило его с отцом, ярым коммунистом до мозга костей. Впрочем, Ботвин-младший не особо переживал по этому поводу. Он давно уже не ощущал нити родства, связывающей его с родителями. Он выбрал свой путь в жизни, и он значил для него куда больше, чем голодные годы, прожитые в отчем доме. А честность и принципиальность отца и матери, осуждение, с которым они смотрели на него, лишь раздражали Семена. Родители, готовые перебиваться с хлеба на воду, считали честность залогом счастья. Он же был другого мнения. Для него значение имели исключительно деньги и их добыча.
Вложившись в МММ по совету экранного Лёни Голубкова, Ботвин несколько приумножил свой постперестроечный капитал, вовремя смекнув, что Мавроди затевает что-то грандиозное, но нехорошее. Потом он с гордостью рассказывал о своей "чуйке" знакомым, подчёркивая, что главное — вовремя "спрыгнуть".
Через несколько лет, когда страна переживала расцвет бандитизма, умер отец Семён. И Ботвин-младший, кинув горсть земли на крышку гроба родителя, отметил с неким удивлением, что не чувствует по поводу кончины отца ничего. Абсолютно. То же самое произошло и несколько лет спустя, когда следом за отцом ушла мать Семёна.
Он не чувствовал горя и скорби. Не радовался смерти родного человека. Он чувствовал лишь пустоту. И мужчина отметил про себя, что это тоже некая часть свободы. По крайней мере — для него.
Он не делился ни с кем этим открытием, да и не с кем ему было вести разговоры по душам. Просто отметил это для себя как некий факт, открытый им случайно.
А вскоре Семён и вовсе ушел с головой в очередное предприятие. Он с удовольствием принял участие в делёжке некогда общественного достояния и приватизировал то, до чего успел добраться.
Один из приобретений стала часть городского рынка, на котором достаточно бойко шла торговля. Челноки с клетчатыми сумками, распухшими от товара, платили аренду за места, предназначенные для ведения торговли безропотно. Но аппетиты Ботвина росли, а с ними росла и арендная плата.
Расцвет бандитизма не обошел Семёна стороной, и он неоднократно подвергался "наездам" братвы. Но и тут природная хитрость помогла Ботвину с проблемой. Он попросту стравил между собой две противоборствующие шайки широкоплечих бандитов, пообещав и тем и тем немалый куш.
Простая конфликтная ситуация переросла в перестрелку с кучей трупов. Спустить на "тормоза" такой исход главари шаек не могли и кровопролитие продолжалось какое-то время до тех пор, пока оба лидера преступных групп не скончались. Одного застрелили, другого зарезали.
А Ботвин, о котором в этом хаосе все забыли, лишь ухмылялся, когда ему по телевизору попадался очередной сюжет криминальной хроники.
«Лихие девяностые» закончились и Семён, почуяв новые веяния, решил перевести свой бизнес в законное русло. Выйдя из всех сомнительных предприятий, способных бросить на него тень, Ботвин принялся выискивать дело, способное легализовать все его состояние.
Один из его старых знакомых, Олег Разанов, учредил строительную компанию, бурными темпами возводящую жильё чуть-ли не по всей стране. Семён долго и нудно обхаживал знакомого, пытаясь войти в дело, но тот, в свою очередь, оставался непреклонен, сводя предложение Ботвина к шутке.
Помог случай. Семён, как бывший совладелец рынка, был знаком с представителями различных диаспор и смекнул, что дешёвая рабочая сила — залог успеха для любой строительной фирмы. Раз отвалив немалую сумму лидеру диаспоры, Ботвин получил доступ к каналам, по которым в страну поступали нелегалы. А дальше все пошло по накатанной.
Бизнес, за счёт труда бесправных, не знающих даже языка, трудяг ширился и развивался. Ботвин и его компаньон Разанов обрастали не только деньгами и имуществом, а ещё и связями, ограждающими бизнесменов от различных проблем. О проверках бизнесмены нередко узнавали даже раньше самих проверяющих. За такую информированность приходилось платить, но это было терпимо. Издержки бизнеса.
Но Ботвин все же вел дела в свойственной ему манере. Зачем платить реальную заработную плату, если можно платить меньше?! Но как платить меньше тем, кто работает чуть ли не за миску супа?!
И Семён смекнул... Можно и вовсе не платить этим грязным оборванцам. Нужно всего лишь "подкормить" кого нужно в миграционной службе и организовать проверку на стройплощадке.
Первый раз прошло отлично. Компаньон, отсутствовавший в городе по неотложным делам, не смекнул, что к чему. А Ботвин, решивший к своей доле присовокупить заработанные мигрантам деньги, лишь развел руками — бывает, мол.
То, что зарплату работникам выплатили ровно за сутки до рейда на стройку, списали на совпадение. Но на самом же деле деньги до работников так и не дошли, осев на одном из счетов Семёна.
Второй раз такую схему Ботвин провернул через полгода. Рвать и метать снова никто не стал. Все попросту сделали вид, что ничего страшного не произошло.
Но как бы не так... Произошло. Молва о странных проверках, организованных специально чтобы не платить деньги, разлетелась быстро и вскоре найм новых работников стал проблематичен.
Однако Семён и в этом случае не растерялся и с выгодой для себя "разрулил" проблему. Он извлёк из оборота немалую сумму и заявил, что попросту "подмажет" кого нужно и проверки прекратятся. И они действительно прекратились.
Лидеры диаспоры так же наладили приток мигрантов за кое-какое материальное поощрение, размер которого для компаньона Ботвин преувеличил, разницу оставив себе.
Всё бы ничего, но... Более или менее квалифицированных работников на стройплощадки попадало все меньше и меньше, что нередко приводило к трагедиям.
Такое понятие, как техника безопасности у мигрантов из ближнего зарубежья отсутствовала напрочь и ЧП со смертельными исходами стали обыденностью. Сообщать о них, естественно, Семён никуда не собирался. На помощь пришел начальник службы безопасности, которого на работу взял лично Ботвин. Его интересы тот, в основном, и защищал.
Погибших строителей увозили на пусть за городом и попросту закапывали без каких-либо сожалений. За несколько лет пустырь превратился в братскую могилу, знать о которой полагалось лишь немногим.
Мигранты — народ кочевой и получив пинок под причинное место споро снимались с места и находили новую работу. Бежать в правоохранительные органы никто не спешил.
Но Разанов, человек, не растерявший совесть окончательно, все же смекнул, что у Ботвина рыльце в пушку и принялся приглядывать за компаньоном.
Семён почуял неладное, когда его ставленника, начальника охраны, вдруг уволили без всякой на то причины. Этот первый тревожный звоночек сообщил Ботвину многое. Например, то, что Олег Разанов оказался все же не настолько глуп, как казалось Семёну.
И тогда Семён решил отвлечь компаньона от своих темных делишек. Сперва он долго думал над тем, что же сможет заставить Разанова забыть о его махинациях хотя бы на время, но без толку.
