Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Удерживая грузовое судно крепкими веревками, продолговатый воздушный шар пересек море и завис над большим тропическим островом на северо-западе от материка людей. Остров был укрыт зеленым ковром из высоких пальм и других тропических деревьев и состоял из основного массивного, как гора тела и множества острых скал вокруг. В небе над ним летали очень необычные птицы. Из их крыльев торчали похожие на пальцы коготки, из длинного, узкого клюва выглядывали ряды острых зубов, а места, которые не прикрывали ярко-красные перья были покрыты змеиной чешуей.

«Переборчивый падальщик 65ур. 45т ОЗ.»

Одна их таких птиц приземлилась на перила корабля и громко закричала. То ли она приветствовала путников, то ли просила у них еды, не в зависимости от причины, жуткое пение было прервано угодившей в неё стрелой. Переборчивый падальщик вытаращился на обидчика, распушил яркие перья и громко зашипел, предупреждая о том, что с ним шутки плохи. Однако слепого охотника такое поведение совсем не смутило. Клиф схватил ещё одну стрелу и на этот раз пустил её с помощью способности. Наконечник стрелы буквально вышвырнул пернатого с корабля и тот штопором полетел вниз.

«Наконец-то тишина», подумал Клиф усаживаясь в удобный гамак чтобы продолжить потягивать пенное пивко.

Радость и спокойствие длились недолго. Клиф слишком поздно заметил угрозу в виде летящих в него огненных стрел. Точнее пылающих перьев, которые принадлежали тройке Переборчивых падальщиков. Чтобы не попасть под обстрел охотник резко дернулся, но вместо того чтобы встать с гамака рухнул с него. Как итог знакомство лица с палубой и пролитое пиво, а ко всему прочему одна из стрел в аккурат поцеловала его в ягодицу.

-3.1т ОЗ.

Хищные птицы набросились на Клифа с разных сторон и принялись бить его когтями и клевать. Даже с таким уровнем, обычные монстры были неспособны нанести ему глубоких ран, однако под многочисленными ударами он не имел возможности подняться на ноги и сбежать. Один падальщик потянул его за ногу, другой вцепился когтями в бок, а третий полыхнул словно феникс. Восстановил себе здоровье и нанес Клифу столько же урона.

+2.5т ОЗ.

-2.5т ОЗ.

Мрачный лекарь не оставил друга в беде и огрел одну из птиц лопатой по затылку. Крупное пернатое тотчас обернулось к нему и махая крыльями принялось царапаться когтями и шипеть.

– «Священные путы!» – выкрикнул Анрин отмахиваясь от падальщика рукой.

Агрессивную птицу тут же сковало тонкими золотыми нитями, но уже через секунду они порвались. У Анрина было слишком много заклинаний чтобы повысить их все хотя бы до второго уровня. Путь был неблизким, всем хотелось размять кости и поживиться опытом, поэтому уже через минуту за Переборчивыми падальщиками гонялась половина состава Стального кулака. Пользуясь моментом, слепой охотник вдарил ногой птице, которая продолжала усердно клевать его голову, перекатился под гамаком и вскочил на ноги. В один стремительный прыжок Клиф оказался на носу корабля и оттуда принялся пускать стрелы из колчана. Первыми полетели две заточенных – с увеличенной вероятностью критического урона, затем взрывная – слепящая. Вспышка света дезориентировала не только птиц, но и авантюристов. У первых и вторых всё буквально поплыло и раздвоилось перед глазами. Ориентируясь на слух, а не на зрение, Клиф стрелой забрал у Переборчивого стервятника остатки здоровья. Птица издала предсмертный крик, выдохнула пламя и камнем рухнула на палубу. Подобно фарфоровой статуэтке её тело разлетелось на куски. Клиф пытался подстрелить ещё одну, но оставшиеся пернатые не стали дожидаться смерти и поспешили скрыться в пушистых облаках.

– Что это такое? – рассматривал голову Переборчивого стервятника Анрин. – Он пустой внутри. Это точно птица?

В месте, где голова отделилась от тела было видно, что пустая оболочка снаружи состоит из чешуи и перьев, а внутри из плотно прилегающих друг к другу алых камней.

– Может это чья-то магия, – предположил Клиф. – Если опыт собрать не получится, значит это фамильяр.

– Эй! Мы тоже сражались! – взъелись на слепого охотника другие авантюристы. – Так что опыт с него делим пополам.

– Вы своих стервятников упустили, а этого подстрелил я. Лично! – невзирая на всеобщее недовольство Клиф собрал опыт с останков. – О как! Это не фамильяр.

– Они улетели потому что какой-то олух ослепил нас стрелой! – продолжали возмущаться авантюристы. – И вообще, в Стальном кулаке опыт получают в первую очередь те, у кого самый низкий уровень, а у тебя напротив самый высокий. Верно мастер?

Всё это время Нибор наблюдал за происходящим с верхней палубы. Большой ценности и угрозы птицы в себе не несли, поэтому он не стал вмешиваться. Мастер Стального кулака окинул взглядом останки загадочной птицы и вынес свой вердикт:

– Так и есть – в первую очередь мы отдаёт опыт самым слабым, но сейчас, мне, Клифу и Анрину нужно как можно скорее получить 55 уровни. С уникальными навыками мы станем намного сильнее и сможем сражаться с более сильным противником.

– Уяснили! – победно воскликнул Клиф.

– Но это временные меры, – реабилитировался в глазах подчиненных Нибор. – Как только я одолею мастера Сынов севера распределение опыта вернётся на круги своя. Никто не будет обделенным.

Невзирая на яркое солнце и отсутствие грозовых туч, как только дирижабль подлетел к острову на него обрушился ливень из прозрачных, как слеза младенца, крупных капель. Дождь был очень теплым и приятным, однако Клиф всё равно был ему не рад. Лишние звуки раздражали слух и мешали видеть окружение. Капитан резко дернул штурвал и грузовое судно повернуло к окраине острова. В опасной близости пролетело над верхушками деревьев и нырнуло под зеленую крону из крупных, размером с человека, листьев. К земле дирижабль спускаться не стал, медленно продолжил свой путь, а через несколько минут пришвартовался у паутины натянутых меж деревьев веревочных мостов.

– Прибыли! – задорно объявил капитан. – Если пойдете на север по этому мосту, наткнетесь на поселение охотников. Ребята они несговорчивые, но знают местные джунгли.

– Благодарю за совет, – Нибор рассчитался с капитаном и вместе с подчиненными двинулся по веревочным мостам к поселению.

Землю Доисторических джунглей, так называлась данная территория, покрывала высокая, в несколько метров зеленая трава и огромное разнообразие экзотических растений, среди которых самых популярным были папоротники. Нависший над островом ливень прозрачными струйками спускался по стволам деревьев подпитывая красивый бирюзовый мох. Отовсюду доносились крики местных животных и жужжание мелких, по меркам авантюристов, жуков. Внезапно всё затряслось. По джунглям, прямо под мостом, по которому шли авантюристы, пронесся похожий на тираннозавра ящер. Он передвигался на массивных задних лапах и имел окрас как у попугая. Сам ярко зеленый, а на морде и спине градиентом синие полосы с черными точками.

«Островной тиран 72ур. 100т ОЗ. 50т ОМ.»

Огромный, высотой в двадцать метров, тираннозавр гнался за другим хладнокровным, который шустро бегал в траве. С помощью магии земли Островной тиран создал под ногами добычи вязкую грязь, после чего вырастил на своей массивной голове каменный рог и протаранил её.

-20т ОЗ.

В попытке отпугнуть опасного хищника, мелкий ящер выпустил из пасти белую молнию. Луч срезал высокую траву, прожег ствол исполинского дерева и отбросил Островного тирана, но тот не отступил. Уперся в землю сильными лапами и издал оглушительный рык, заставляя камни из земли шрапнелью устремиться в жертву.

-31т ОЗ.

Израненный ящер попятился и жалобно простонал. В отражении его узкого зрачка Островной тиран широко открыл полную огромных зубов пасть. Авантюристы стали свидетелями того, как челюсть тираннозавра превращается в гильотину, а затем беспощадно перемалывает мелкого ящера целиком. Как и в случае с птицей на палубе, внутри мелкий ящер был абсолютно пуст, а его оболочка состояла из плотно прилегающих друг к другу белых кристаллов.

– Может устроим на него охоту? – предложил Клиф. – Представляешь за сколько можно продать его чешую и клыки?

– Устроим, но позже, – ответил, продолжая путь по мосту Нибор. Внизу он заметил целую стаю ящеров с яркой окраской. – Сначала нужно разузнать, где можно найти Стихийную гидру. Без неё не видать нам свитка Источника древней жизни, а без него нам не исцелить руки Флетчера, тогда он не восстановит наручи Вильгема Беспощадного, а я не одержу победу над мастером Сынов севера.

– Так в чем проблема? – Клифу не терпелось пусть в кого-то несколько стрел. – Начнем охотиться на всё что движется, рано или поздно выйдем на неё.

– Не всё так просто. Если верить записям, Стихийная гидра это – не монстр и не животное, а древний дух. И для вызова этого духа необходимо найти особое место, в котором сосредоточена сила всех стихий.

– И как оно выглядит? – Клиф попытался изучить окрестность Острым слухом, но бьющий по листьям ливень делал изображение на расстоянии семи метров размытым.

– Мне почем знать? – пожал плечами Нибор. – В записях говорилось лишь, что оно находится на этом острове. Будем надеяться кто-то из местных видел его.

– Сомнительный план. А вдруг такого места и этой гидры не существует?

– Всё может быть, но кроме Стихийной гидры у этого острова множество других достоинств. Все его обитатели, включая тех пернатых, с которыми ты повздорил утром, обладают сильной магией. Лучше места чтобы обзавестись новыми заклинаниями не придумаешь. Тебе тоже не помешает что-то изучить. Те же огненный стелы.

– Ха! К чему следопыту магия, когда у него есть мощная тетива и острые стрелы?

– А как насчет тех, кто не восприимчив к физическому урону?

– Ну, – замялся с ответом Клиф.

– То-то же. Так что начинай присматривать себе заклинание.

___

Читать первый том – https://author.today/reader/96478/761803

Читать второй том – https://author.today/reader/98532/780814

Читать третий том – https://author.today/reader/106455/843037

Читать четвертый том – https://author.today/reader/126501/1009669

Читать Пятый том – https://author.today/reader/143948

«Здесь будет цирк, — промолвил Ромул, —

Здесь будет дом наш, открытый всем».

«Но надо поставить поближе к дому

Могильные склепы» — ответил Рем».

Николай Гумилев

Марс вечно сиял над Римом. Римом-воином, рожденным в братоубийстве Марсовых сыновей. Римом-кузнецом, сковавшим из италийских народов разящий клинок. И наконец, Римом-завоевателем, раскинувшимся от берегов Кантабрийского моря, до гаваней Эвксинского Понта.

Но ныне Марс погас. Боги отвернулись от нас.

Пусть я ещё не собираюсь умирать, Марк, сын мой, но мне пора рассказать тебе историю, а может уже и легенду о великой республике, о её падении и о человеке, который оттолкнул саму смерть от всех нас. Взгляни в окно. Вглядись в горизонт. Недалеко, за водами Тирренского моря, наша Италия, наш Рим. И мы обязательно вернемся туда.

Но, а пока...

Шло моё двадцать первое лето, когда обескровленные легионы Помпея возвращались из мятежной Испании. На севере Италии к ним присоединился я, юный, жаждущий показать себя, глупый. Я пополнил третью когорту пятого легиона. Марк, я всё ещё помню тот мимолетный, пронзительный взгляд нашего приора, более подходящий самому Квирину, нежели простому смертному, испугавший меня, заставивший устыдиться своего мнимого бесстрашия. Я поклялся служить Риму, но этот взгляд полный ледяного безразличия, лишенный, казалось, даже самой искры жизни, встряхнул меня, вынудил сомневаться в собственном выборе.

Маний Эмилий Тавр, запомни это имя навсегда, Марк. Так его звали. Как я узнал много позже, у него не было даже семьи, только домик где-то в глубине Этрурии с оливковой рощей. Этрурию этот старый воин и любил больше всего на свете.

Тогда я даже не ведал, как мне повезло оказаться под его началом.

Маний Эмилий Тавр, ныне первый центурион пилуса третьей когорты пятого легиона, ещё помнил долгий путь по залитой солнцем Аппиевой дороге к Риму, когда казалось, что безумие овладело всем великим народом. Именно в тот день, маршируя в составе легионов Суллы, он, будучи римлянином, впервые шёл убивать сограждан, братьев. Он помнил запах страха и волнение воинов, когда легионы встали под грозными серыми стенами белоснежного Рима. И помнил тот ужас и жажду битвы, сравнимую лишь с жаждой женщины, когда они молодые, яростные и бесстрашные не могли насытиться кровью марианцев под мрамором Коллинских ворот, так же как Ромул, в своём неистовстве, не мог насытиться кровью Рема.

А потом опьяняющей вспышкой пришёл триумф - легионы впервые за десятилетия вступили в Вечный Рим и Маний шел по его улицам победителем. Ночью, утопая в фунданском вине и объятиях прекрасных блудниц, он воистину верил, что родился бессмертным.

Потом была Испания ослепленная предательством Сертория. Победы и горькие поражения, когда Маний верил в собственную смерть больше, чем в наступление очередного рассвета.

Далеко после прогремело восстание Спартака. Возвращаясь из Испании в составе легионов Помпея, Маний вновь прошел по землям родной Италии, защищенный лорикой и опоясанный кельтиберийским мечом. Теперь камни Аппиевой дороги были залиты кровью распятых рабов, а воздух пропитан запахом тлена.

Пятый легион повернул на север. Уходя в Македонию, Маний грустно глядел на удаляющиеся виноградники родной Тусции и молил богов, чтобы на этот раз они снова вернули его в Италию не через одиннадцать лет.

Боги его услышали.

Над Фессалониками пламенело заходящее солнце. Пронзительно кричали чайки, кружа над Термаикосом. Птицы, словно солнечные искры, выскальзывая из неровного хоровода, то и дело, стремительно падали к зеркальной глади залива и у самой воды взмывали ввысь. Стража в городе уже возжигала ночные огни.

Бриз нежно перебирал седеющие пряди далеко не юного центуриона. Он смотрел на амфитеатр домов, подбирающихся к водам Эгейского моря, вспоминал любимую Тусцию и, конечно, сияющий белизной амфитеатр Арреция с первыми играми, на которые воин ходил ещё мальчишкой.

Холодало.

Центурион с трудом оторвал взгляд от засыпающего города, поднялся с густого травяного покрывала, оправил алый пояс охватывающий тунику, тяжело вздохнул и пружинисто зашагал прочь от города.

Пятый легион квартировал в обширном лагере на востоке от Фессалоник, вот-вот готовясь перейти на границу с Фракией. Центуриона он встретил привычным густым лагерным запахом еды, дыма и пота.

Отсалютовав усталой страже, Маний окунулся в шум лагеря. Легионеры, пользуясь достаточно длительной остановкой и отсутствием военного положения, наслаждались греческими блудницами и вином. Тут и там слышался смех в густой смеси со стонами. Местами звучала брань, а иногда и мощный храп уже закончивших постельную борьбу воинов. Но, несмотря на всё, шла и работа. Угрюмый кожевник чинил сандалии, поглядывая исподлобья на праздношатающихся. Один из кузнецов сплетал железные кольца чьей-то порванной лорики. Нумидийские рабы чистили лошадей, беспечно болтая на своём грубом наречии.

Маний перешел на быстрый шаг только в сравнительно тихой части лагеря, где размещалась его когорта. Легко кивнув молодым легионерам, которые при виде своего приора заискивающе заулыбались, пытаясь салютовать и прятать распаленных женщин одновременно, он зашел в свою палатку, возле которой стоял покосившийся сигнум.

Там он вознёс молитву богам, особенно Марсу, чтобы тот не посылал легиону непосильных задач. Лег на меха и почти мгновенно заснул.

Легион подошел к пограничным фортам ночью. Еще некоторое время заняло распределение когорт по местам их размещения. Безлунная, ледяная ночь с бесконечной моросью и обветренные укрепления, видимые только благодаря огням, вызывали тоску, лишь усиливаемую усталостью. Маний приказал одному из младших центурионов назначить ночную стражу и инспекторов, а сам пошел в комнату, предназначавшуюся для приора когорты. Было очевидно, что в ней давно никто не жил. На всех поверхностях лежала жирная пыль, по углам растянулась старая паутина, а на кровати покоилось изъеденное молью, аккуратно уложенное одеяло. Воздух пропитался терпкой сыростью.

Маний аккуратно снял с плеч волчью шкуру и положил её на кровать. Сбросил знаки отличия и лорику. Глотнул вина, немного постоял глядя на дубовую, черную дверь и неспешно вышел на улицу. Легионеры суетились внутри форта, пытаясь сделать его пригодным для жизни. Всё ещё моросил дождь. Хоть этого и не было видно, но Маний знал, что где-то там, за чёрными тучами, Селена ведёт за собой легионы звезд по тёмно-синему небосводу. С запада чувствовалось дыхание Эвра и приору показалось, что в дыхании этом он различает запахи розовых полей Этрурии и Циспаданы. Он улыбнулся и сделал очередной глоток душистого фессалийского вина.

То был последний год Республики, год консульства Гнея Помпея Магна и Марка Лициния Красса, двух, быть может, не самых талантливых римлян, пожинавших плоды победы над Спартаком. Пусть боги и не одарили их невероятными способностями, но они одарили их верными легионами. А Рим, Марк, всегда уважал мощь.

Набирал силу Месяц Юноны, закончились Весталии, Македония расцвела. Над нами сияло лазурное небо, будто выложенное из тысяч тысячей сапфиров. Перед нами простирались поля цветущие чабрецом и мятой, а за нами росли грозные силуэты иссиня-зелёных гор в белоснежных коронах. В воздухе витал запах мёда. Если и есть место красивее Италии, то это Македония, мой мальчик.

Кто из нас мог тогда задуматься, что Плутон уже отправил свои армии?

Наш легион стоял на фракийской границе, около одной из главных дорог, что вела в Никополь, а затем и в сердце Одрисского царства – Адрианополь.

Одрисы не варвары: жившие рядом, а после и завоеванные эллинами, они куда ближе к цивилизованным осколкам империи Александра Великого. Тем большим было наше удивление, когда к римским границам начали подходить ободранные, грязные люди, молящие об убежище в границах Республики. Мы приняли их за дакийских варваров, для чего-то пересекших Фракию, но мы ошибались. Это были Одрисы, сломленные, напуганные, жалкие.

Первые из них показались на закате. Шли с востока. Десяток, может, чуть больше. С груженой скифской повозкой. Разведчик принял их за торговцев, но всё равно доложил приору. Маний Эмилий Тавр с небольшим конным отрядом, встретил путников на подходе к границе.

Они не могли ничего объяснить, изъясняясь на какой-то странной смеси греческого языка и местных фракийских наречий. Но их грязные, изможденные лица были красноречивей любого человеческого языка.

И, быть может, даже из жалости или из врожденного чувства долга, приор распорядился оставить их в лагере, дабы отправить обратно во Фракию с первым торговым караваном из Республики. Они падали ниц, плакали и благодарили даже за это.

Ночью пришли другие. Более двадцати. Богатые, на породистых каппадокийскийх скакунах. В серых плащах, с короткими мечами, больше похожими на длинные ножи.

Маний встретил их учтиво, но холодно. Он, не без оснований, полагал, что воины явились за пришедшими накануне изможденными путниками. И, пусть, отдавать их он не собирался, но выслушать одрисскую знать был обязан. Как и накануне, он выскакал навстречу к гостям с несколькими всадниками.

Еще на подъезде к незнакомцам, приор вытянул перед собой руку в знак приветствия.

- Добро пожаловать к границам Римской Республики, друзья! Мое имя Маний Эмилий Тавр, я первый центурион пилуса третьей когорты пятого легиона. Чем скромный слуга Рима, может быть полезен знатным войнам Одрисского Царства? – Маний представился на греческом.

Знатные воины, в знак почтения, чуть склонили головы. Но, несмотря на сохранение церемониала, приор с удивлением заметил, что на их благородных лицах лежит та же печать ужаса, что и на расквартированных в форте одрисах-бродягах.

- Рад тебе, Маний Эмилий Тавр, приветствую тебя. – Начал старший из воинов, сероглазый, худой мужчина, облаченный в золотистый, подобный македонскому, покрытый дорожной пылью панцирь. – Мы прибыли из Никополя, до него же мы покинули Филиппополь, а еще ранее мы отступили от самой Истры. – Воин опустил глаза и учащенно задышал - Наша земля проклята. Наш царь свергнут. Царство разрушено. И теперь, я, Орфей Серд, здесь, чтобы нижайше просить вас убежища в границах Римского Царства. – Воин спрыгнул с коня и пал ниц.

Маний видел многое в своей жизни, но впервые, как знатный фракиец ломает свою гордость, добровольно склоняясь перед римлянином.

В ту ночь легион не спал. Аквилон задышал с почти осязаемой тяжестью, и каждый легионер ощутил, как дыхание доброго Аквилона принесло с собой торжествующий хохот Плутона и зловоние дочерей Никты.

Всю ночь, вдоль фракийской границы, сколько хватало человеческого взгляда, появлялись то малые, то большие группы людей. Одрисы, а за ними и Мезы, Кробийцы, Геты, Дакийцы. К утру прискакали Скифы.

Все они говорили на разнообразных языках, облачались во всевозможные одежды, имели различные черты лица. Их объединяло лишь одно, мой мальчик, они везли с собой страх. И этот первобытный ужас, почти неотличимый от истинного безумия, блуждал в грубых ликах огромных северных варваров. Этот страх заставлял прятать глаза хмурых, закаленных в битвах, гордых воинов Одрисского Царства, которые бы, не раздумывая, кинулись в лапы рассвирепевшего льва и убили бы его голыми руками. Не зря один из немногих гладиаторов, вписавших своё имя на вечный пергамент истории – Спартак, был именно фракийцем.

Ужас обуял их всех.

Римский легионер, Марк, не дрогнул перед поражающей воображение громадой из мышц и ярости – карфагенским боевым слоном. Римский легионер не дрогнул перед германской секирой и сирийскими колесницами. Но римский легионер дрогнул перед этим нечеловеческим страхом, объявшим столь разные, но одинаково жаркие сердца.

Мы тревожно всматривались в зарозовевший, необыкновенной свежестью, восточный горизонт, но нам чудилось, что небо сегодня освещено не сладкой юностью Авроры, которую так любят воспевать поэты, говоря о рассвете, но чудовищными молниями Юпитера. И мы оказались правы.

К полудню мы увидели Их.

Трава покрылась бусинами росы. Над землей расстилался невесомый туман.

На заре залаяли молоссы и мастифы. Они первыми почуяли врага. Стражники, ослепленные молодым утренним солнцем, пытались успокоить обезумевших псов. Но собаки лишь становились неистовее, пытаясь порвать свои цепи. Казалось, что они готовились кинуться в самую гущу воображаемого боя.

Потом тяжесть утреннего сырого воздуха рассек рог первой когорты, отразившийся эхом от форта второй. Вскоре загремел рог и в фортеции третьей. Напряженный легион замер.

Маний Эмилий Тавр, в полном вооружении, с накинутой поверх лорики, волчьей шкурой, поднялся на невысокую стену. Стражник молчал, не обращая внимания на приора, и внимательно вглядывался в затуманенный горизонт. Маний последовал примеру.

Дыхание Аквилона принесло невыносимый запах тлена. А потом, сквозь туманный флёр, проявились силуэты. Сперва их было несколько. Шли медленно, неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу, словно пьяные или раненные. За ними показался ещё десяток. Потом ещё и ещё. Горизонт от края и до края заполнялся тёмными и безмолвными ковыляющими тенями. Завыли рога в фортах остальных когорт. И в вое этом, оглушающем, торжественном, обычно бодрящем, прозвучало больше отчаяния, чем упования. Этот, лишенный надежды, звук напугал Мания сильнее, чем необъятная армия на горизонте. Так, на его памяти, трубили только в Испании, когда легионеры уже не чаяли встретить следующий рассвет.

Граница опять погрузилась в молчание, лишь лай взбесившихся псов гулял эхом от форта к форту.

Когда Одрисы рассказывали о «тома», о проклятье, о непобедимой армии не-живых, то Маний отнесся к этому с недоверием. Мелкие племена, впервые увидевшие армии Германцев, которые были многочисленнее, чем самая большая племенная деревня, говорили нечто подобное - «бессмертные», «непобедимые», «не люди».

С севера Эвксинского Понта могли прийти новые орды кровожадных варваров – Роксоланы, Сарматы, Язиги, Аланы… Да, кто угодно! Но Республика ни разу не уступала даже самым свирепым варварам, а значит, и эти не могли быть ей страшны.

Теперь Маний видел Их. Видел, что это не варварская армия. В своей нелепой неуклюжести и бездумности, они должны были казаться смешными, но, напротив, вызывали ужас.

Приор отвернулся и с удивлением обнаружил, что центурионы и легионеры его когорты заполнили внутренний двор и выжидающе смотрят на него с осязаемым напряжением. Маний ощутил необходимость ободряющей речи, но слов не было. Даже рога легата пятого легиона ещё молчали, не давая команды на построение. Приор сглотнул и крепче сжал рукоять меча.

- Рассказы странников оказались правдой. – Негромко начал он, впрочем, тишину нарушали лишь мастифы, запертые в псарне – Варвары воистину прогневали богов, раз Плутон поднял их мертвых из могил. И теперь они здесь. Но…

- Сообщение от легата! Сообщение от легата! – Сквозь толпу протискивался гонец с трубочкой пергамента над головой. Он стремительно поднялся на стену, поклонился и передал сообщение приору. Тот быстро его прочитал и снова остановил взгляд на легионерах.

- Все странники, что пришли к нам с востока, с этого момента, по распоряжению легата, считаются пленными. Стража, возьмите с собой десяток гастатов, свяжите странников и приведите сюда! – Маний, наконец, получив прямой приказ, почувствовал себя уверенно и смело.

Легионеры тоже обрадовались возможности сделать что-то осмысленное. Вскоре, испуганные, связанные, сбитые с толку, гости, стояли на коленях в центре внутреннего двора. Маний не стал переходить на греческий, полагая, что в этой ситуации разумнее обращаться к легионерам, нежели к пленникам. К тому же греческий из них знала, едва ли десятая доля.

- Легат Марк Теренций Варрон Лукулл приказывает считать пленными всех иноземцев пришедших на границу в последние несколько дней. Так же с этого момента пленные считаются врагами Римской Республики, ибо они пытались спрятаться от гнева богов в границах Рима. И боги привели свои армии, чтобы забрать этих проклятых. Поэтому, легат приказывает отвезти всех пленных, а также по одному быку на десяток человек, к армии Плутона. В качестве извинения и жертвы. Исполнить приказ немедленно.

Маний окинул взглядом свою когорту. На глаза приора опустилась завеса ледяного безразличия. Он почти не слышал полных отчаяния криков пленных, рева стреноживаемых бычков, ржания оседлываемых лощадей и беспрестанного хриплого лая псов.

Он думал о своей оливковой роще и циспаданском вине. Манию давно хотелось иметь свой собственный виноградник, благословленный милостивой Церерой.

Я никогда не видел большего отчаяния и мольбы, чем в тот день. Народы и племена Фракии, Дакии и Скифии, ещё вчера стоявшие на коленях перед Республикой, готовые целовать ноги приорам, плакавшие от счастья быть живыми, защищенными могущественной тенью непобедимого Рима, теперь молили о том, чтобы их сделали рабами, продали, но не отправляли к Тем.

В тот день, Марк, мы разгневали Марса и Юпитера. Я чувствовал всей своей сущностью, которую греки называют «психея», материальное существование которой доказывал ещё сам Эпикур, что малодушие легата не только не будет вознаграждено прощением Рима, но, более того, разгневает богов.

Но я молчал, Марк. Что может сделать легионер-принцип со словом самого легата легиона? Я закидывал беспомощных фракийцев в повозки, словно скот. Смотрел в их обезумевшие от нечеловеческого страха глаза и ненавидел их за эти взгляды, полные слез и молитв. В этот момент я был готов их резать сам, лишь бы не чувствовать боли шевелящейся психеи внутри себя.

Только один, самый сильный, благословленный Марсом бык, смог прибежать обратно. Плутон принял жертву.

Маний Эмилий Тавр всё ещё стоял на стене своего форта, глядя как восставшие из мёртвых пожирают останки животных, пленников и его троих гастатов. Он заставлял себя на это смотреть. Никогда прежде он не обрекал своих солдат на такую чудовищную гибель. Луций Неистовый, большой и сильный воин из Анконы, пал последним. Сразу вслед за своим верным скакуном. Кажется, он успел зарубить троих.

Рога молчали, но это не удивляло Мания. Он ощущал отголоски чужого ужаса в своей неспособности сдвинуться с места и даже отвести взгляд. Словно, он наблюдал за кровавым ритуалом, за началом новой Агоналии под покровительством беспощадного Плутона.

А потом страх запустил свои склизкие щупальца в живот центуриона. И день будто бы померк, хоть по небу не плыло, ни единого пушистого облака: Маний увидел, что его легионеры пополнили армию мёртвых.

Тогда, невзирая на молчание легата, первый центурион пилуса третьей когорты пятого легиона Маний Эмилий Тавр, приказал трубить построение. Эхом прозвучали мощные рога остальных фортов.

Глава 1.

В канализации жутко воняло. Чуть повыше натянув медицинскую маску, и держа левую руку на склизкой стене, я двинулся вперед. Бумажная карта намокла по краям. Вынув жвачку, я прилепил ее к стене, и посветил фонариком. Отметив маркером свое местоположение, убрал карту в карман. Сейчас самое время сделать паузу, и немного выждать. Тот, кто мне нужен, по моим прикидкам, и графику предыдущих вылазок, скоро появится. Времени достаточно. Опустившись на колено, и открыв рюкзак, я выудил оттуда старый отцовский капкан, с которым он ходил на медведей, взвел и поставил у лестницы, что ведет на второй уровень. Рядом поставил еще один. Следом гитарная струна и два шурупа. Чуть выше уровня моей головы. Посыпалась кирпичная крошка, портативная дрель, как и было заявлено в рекламе, почти не издавала звуков. Подумав немного, вкручиваю еще два шурупа чуть ближе к выходу на уровне колен. Теперь самое время спрятаться. Наверху на ржавых трубах, в свою прошлую вылазку я оставил кусок войлока. Зацепившись за трубы, и подтянувшись я разместился в своем примитивном укрытии. Чтобы скоротать время достал пожитки. Дубинки лучше сразу привести в боевой режим. Следом нож, уже привычным движением влетает в чехол на бедре. Два бесполезных и почти пустых перцовых баллончика на ремень. На лицо мотоциклетные очки. Теперь очередь шарфа. Я возился с ним почти трое суток пришивая к нему куски проволоки и бутылочные крышки, вышла неплохая, на мой взгляд кустарная но надежная кольчуга. Теперь расстегнуть две пуговицы у пальто в самом низу, чтобы не стесняло движений.

Едва я закончил готовиться, как услышал хлюпающие звуки, кто-то брел неспешно по воде, и будто намеренно громко топал. Распластавшись на трубах, я затаил дыхание. Как и в первый раз, руки и ноги стали тяжелыми, сердце гулко билось в ребра, а воздух стал таким вязким, и густым, что казалось его можно потрогать руками. Вот он. Огромный двухметровый амбал с трудом переставлявший ноги, будто устав он уперся спиной в стену и натужно засопел. В первую нашу встречу, я чудом остался в живых. Но теперь я готов. Кем или чем бы эта тварь ни была, сегодня канализацию покинет только один из нас. Нечто еще сильнее засопев, и натужившись, вдруг справила нужду прямо под себя. От такого поворота я слегка опешил. В канализации завоняло еще сильнее. Тварь негромко и довольно хмыкнув, направилась к выходу. Щелкнул капкан амбал взревел от боли и рванул вперед. Еще один капкан. Ослепнув от боли и не разбирая дороги он привычке ломанулся к выходу. Первая струна разрезала плечо, споткнувшись о вторую, он упал и принялся колотить своими огромными кулачищами по зловонной луже, поднимая вверх небольшие фонтанчики. Медлить было нельзя. Я отбросил дубинки и выхватил нож, чтобы ударить наверняка. Спрыгнув с труб и держа нож перед собой, я вонзил куда то в спину, всем своим весом я давил на него, хотя прекрасно понимал что он в любую секунду может сбросить меня как необъезженный конь, или просто перекатится и всем своим немалым весом наверняка меня раздавит. Продолжавшая орать тварь на время умолкла, но лишь для того чтобы с новой силой заверещать. Крик меня здорово оглушил, но я на автомате продолжал всаживать нож в спину. Пока тварь не утихла. Я отполз чуть подальше и силой пихнул ногой то, что лежало передо мной. В ушах стоял звон, руки дрожали от напряжения. Отбросив нож я провел рукой по лицу. Кровь, странно. Из носа видимо. Сил чтобы встать не оставалось. Рюкзак с пожитками остался наверху. Залезть сейчас на трубы я пожалуй не смогу. В глазах мигнули синие вспышки, и я отрубился.

- Посмотри-ка Огден. А он и вправду неплох. Я приоткрыл глаза, но вставать не спешил. Все тело болело, словно меня бросили под каток. Передо мной стоял высокий мужчина, он поставил ногу на чудище дескать глядите, мой охотничий трофей. Ошибаешься дружище, это мой трофей. Сколько будет просмотров, выложи я это в интернет? Наверное много, но у меня другая цель.

- Он кажется в себя пришел. Раздался женский голос откуда-то слева от меня. - Совсем зеленый ещё. Случайно тут оказался?

- Не думаю. Ещё один голос. Глухой и басовитый, словно из бочки. - Ловушки видишь, поставил. Два капкана. А нет, даже три. Видишь там, Гордон? Что это?

- Кажется гитарная струна. Откликнулся высокий.

- Умно. Опять глухой голос.

- Примитивно. Огден. Приведи-ка его в чувство

.

Пора. Я напрягся, и изо всех сил пнул того что был ближе всех, других участников группы я не видел, поэтому и бежать решил в ту сторону, откуда пришло это чудовище. Не вышло, высокий словно заправский матадор отошел в сторону, и влепил мне под дых. Ну, долговязый держись. Перекат, встать в стойку, и двоечка как по учебнику. Но высокий словно змея, не сходя с места уклонился от всех ударов. Рано отчаиваться, как насчет такого а? Подсечка, которую я увидел в одном боевике, на старых отцовских кассетах. Высокий уверенно подпрыгнул, но недооценил высоту потолка в канализации, больно ударившись головой, он приземлился на полусогнутые, и поскользнувшись упал на задницу. То что надо. Я почувствовал как хрустнули костяшки. Челюсть у высокого была крепкой. От удара, он даже не поплыл. Еще один удар теперь по корпусу. Но довести удар до цели я не успел. Затрещала моя шоковая дубинка. Я успел обернуться и увидел симпатичное улыбающееся лицо девушки, которая помахала мне рукой и нажала кнопку выдавая максимум электричества.

Глава 54

Попаданцы

- Sheh ger ni doraina vegeron?

- Не понимаю. – Богдан развел руками. – Вообще не понимаю.

Вокруг него на своем языке переговаривались низкорослые, коренастые аборигены. Каждый из них было чуть меньше полутора метров, но шире Богдана в два раза. Их руки и ноги напоминали стволы деревьев – объемные и крепкие. Одежда на них была такая же крепкая и простая как и они сами – кожаные башмаки с деревянной подошвой, плотные штаны из шерсти и рубахи с куртками такого же материала. Большинство были подпоясаны широкими кожаными поясами, либо веревками.

- Sheh il na bavuri. Gimran ger ni doriam, ti sheha kapatiam.

Несмотря на то что эти карлики были в большинстве, они показались Богдану довольно дружелюбными. В конце концов, если бы они хотели его убить – могли бы сделать это во сне. Ну или отравив ему еду.

- Sheh votaguri? – спросила… видимо, это была женщина. По крайней мере, у нее была женская грудь.

Богдан улыбнулся и развел руками.

- Sheh. – она ткнула в Богдана пальцем. – Votaguri?

Женщина достала из кармана передника кусок хлеба и откусив кусок, предложила Богдану.

- Votaguri?

- Ааа… спасибо, нет, не голоден.

Следующие несколько дней Богдан провел в этой деревне, пытаясь учить местный язык. Дело двигалось не ахти как, однако, к приходу Гимрана, Богдан уже знал несколько дюжин слов. Гимран оказался местным ученым и техномантом. Познакомившись с гостем, он за пару недель собрал несколько сотен шестеренок, пару десятков разнообразных кристаллов и пружин в аккуратный прибор ощетинившийся целым набором камертонов. Когда прибор был завершен, Богдана позвали в домик старосты, в котором временно остановился Гимран. В комнате освещаемой лишь свечами да огнем из камина, Гимран указал Богдану на стул рядом со столом, на котором и стояло творение техноманта. Вежливо кивнув, Богдан присел, изучая строение прибора.

Материя

- Серебро, диоксид марганца, электрум и бирюза… камертоны из железоникелевого сплава. - вполголоса пробормотал Богдан. – Что то связанное с Разумом?

- Kin sheha anadoru. – громко произнес Гимран.

Камертоны на приборе мелодично загудели, резонируя со словами ученого. Их мелодия складывалась для Богдана в уссурскую речь.

- Я тебя приветствую.

Богдан внутренне вздохнул с облегчением.

- Добрый день… я вас тоже приветствую.

Прибор ответил гудением, слушая которое, Гимран широко улыбнулся сквозь густую седую бороду.

- Все как нужно работает. Надо же, получилось с первого раза. Ну что же, рассказывай, Богдан, откуда ты пришел и какие у тебя цели?

Пытаться объяснить несведущему собеседнику что именно привело Богдана в этот мир оказалось сложнее чем казалось.

- Я из Теллуриана… там у нас беда происходит, поэтому я тут за… оружием.

- Что такое Теллуриан? – терпеливо спросил Гимран. – Какая беда и о каком оружии идет речь?

- Теллуриан это изначальный мир Умбры. У нас демон прорывается в мир и против него нужно оружие. Вы знаете что такое Умбра? – спросил Богдан видя непонимающий взгляд Гимрана. Тот покачал головой.

- Ты издалека… не суть. Какое же оружие ты хочешь найти у нас? Все битвы, что когда-то бушевали по всему КазГороту, давно закончились, с приходом Матери Горных Вершин. Мечи в этих местах большей частью затупились, топорами рубят деревья, а из щитов делают колыбели и крышки для котлов. Демонов здесь никто не опасается, потому что они далеко, да и мало кто вообще верит в само их существование.

- Оружие… мне нужно одно, конкретное… не любое.

- И какое же оружие тебе нужно?

Богда задумался, пытаясь вспомнить статуи.

- Либо двуручный молот, либо меч с прямым лезвием, либо копье, либо глаза. Да, звучит странно.

- Молот? – Гимран задумчиво наклонил голову. – А как выглядит тот молот который ты ищешь?

- Двуручный молот, вот такой формы.

Богдан провел по столу кончиком бронзовой палочки. Там где она касалась поверхности, дерево темнело, как от карандаша.

- Это Длань Матери Горных Вершин. – пробормотал Гимран глядя на рисунок, пусть и неуклюжий, но вполне читаемый. – Пророчество сбылось.

Бесчисленные поколения назад, когда жадные до власти короли развязали очередную братоубийственную войну, их кровавая резня вызвала прорыв демонов в этот мир. И хотя перед лицом общей опасности, народы сплотились воедино, тем не менее, ослабленные войной армии не могли сдержать натиска жаждущей крови нечисти. КазГорот стоял на грани гибели, но случилось то единственное чудо, что спасло мир. Явился дух женщины, высокой, светловолосой, решительной. Дух воззвал ко всем и каждому, пообещав загородить этот мир от скверны демонов при условии что они обещают жить в согласии и никогда не начинать войн, что бы ни случилось. Получив клятву, дух исчез, однако с тех пор КазГорот был отделен от иных миров. Молот, оставшийся от духа, хранится в Замке Горного Короля, как величайшая драгоценность. И вместе с тем, существовало пророчество что явится некто из иного мира дабы забрать артефакт туда, где он был создан.

Богдан задумался.

- И где этот Замок Горного Короля?

- Он на севере, в двух днях ходьбы. – медленно ответил Гимран.

Мужчина встал.

- Уже поздно, нужно ложиться спать. Я очень сильно устал.

Богдан забрал прибор с собой. Придя в дом где его приютили, Богдан начал быстро собирать свои вещи, параллельно спросив у хозяйки о том где тут столица.

- Замок Горного Короля? Он в двух днях пути на юг, а что?

- Меня там ждут. – Богдан попытался изобразить улыбку. – Завтра туда поеду. Так что сегодня лягу пораньше.

Запершись в выделенной ему комнате, Богдан выключил свет.

- Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

Из часов на руке техноманта выплыла улыбка кота.

- Мы на свиноферме? – поинтересовался дух.

- Нет, мы в дерьме. – прошипел Богдан настраивая приборы.

Материя.

Дверь в комнату Богдана потемнела и приобрела металлический блеск. Петли стали монолитными, дверь слилась воедино с косяком.

- Выглядит так, как будто ты паникуешь.

Чешир был абсолютно спокоен, в отличие от Богдана, который уже лез в окно.

- У них есть пророчество о том, что придет кто-то вроде меня и украдет у них реликвию, которая защищает их мир от демонов. – шептал Богдан, оглядываясь по сторонам. – Какая у них может быть реакция?

- Самая разная. – уверил его Чешир.

- Но на что бы ты поставил?

- Они попробуют защитить свою реликвию. В процессе ты можешь пострадать.

- Вот и я так думаю. Мне этот Гимран соврал по поводу местоположения места где они хранят реликвию. Видимо, он слишком поздно понял что будет когда я ее заберу. Когда понял – решил соврать.

- Он мог просто ошибиться, он выглядит как старик. Да и вранье в таком деле не поможет надолго.

- А что поможет надолго? Думаешь он ошибся?

- Место на кладбище. – Чешир широко зевнул, обнажая несколько рядов игольчатых зубов. – Может ты и прав что хочешь уйти вот так. А может ты и параноик, как твоя мама. В любом случае, мы скоро это узнаем.

Богдан ушел в ночь. С помощью приборов он соорудил себе простенький визор ночного видения в котором он и пошел вдоль дороги на юг, через леса.

***

Ацуко с сомнением изучала людей сидящих на трибунах вокруг нее. Несмотря на то что Стальные Драконы считали физиогномику ненадежной ввиду отсутствия доказательной базы, Эдик научил ее опознавать некоторые черты личности по внешним признакам. Вот эти, к примеру, были тупыми и ленивыми.

- Итак, Хидео Ацуко, вы утверждаете, что электронные партнеры должны быть отключены в глобальном масштабе? – спросил председатель.

- Да. В противном случае человечество вымрет в ближайшую сотню лет.

Ацуко не любила тупых людей и их тупые вопросы. Еще больше ей не нравилось отвечать на эти самые тупые вопросы. Однако правила общества подразумевали необходимость вежливо отвечать на вежливо заданный вопрос.

- Однако, это пойдет на пользу природе. – пожал плечами председатель. – меньше людей означает и меньше выбросов углекислого газа в атмосферу. Планете это пойдет только на пользу.

Не то чтобы для Ацуко это признание председателя ООН было неожиданностью. По пути сюда она понимала, что правительство вряд ли не видит к чему ведет повальное увлечение роботами. Однако, попытка аргументации в защиту вымирания людей была довольно интересным сюрпризом.

- Вы все так считаете? – уточнила Ацуко на всякий случай.

Глядя на кивающие головы, покачивающиеся на жирных шеях, ниппонка поднесла руку к лицу.

- Бака гайдзины.

- А теперь, дорогая гостья, не будете ли вы настолько любезны? Мы бы хотели узнать больше о вашем мире, из которого вы пришли. Сейчас за вами наблюдает весь мир со своих диванов.

- Весь мир? – уточнила Ацуко.

- Да. – подтвердил председатель. – После тщательного изучения пространственной аномалии в регионе из которого вы появились, мы пришли к выводу что вы действительно пришли из другого мира. Пожалуйста, расскажите о нем всему земному шару – за вами наблюдает почти миллиард людей. С какой миссией вы сюда пришли?

- Меня зовут Хидео Ацуко. И я обращаюсь к человеству. Человек сидящий на диване... Чего ты хочешь от жизни? Стать ещё одним потребителем? Ничего не создавать, только хапать и хапать, пока СМИ будут пудрить тебе мозги? И ради этого ты готов пожертвовать процветанием своей страны? У тебя есть призрак и мозг. Тебе открыт доступ к киберпространству. Создавай своё будущее сам!

Увлеченно цитируя своего любимого персонажа, Ацуко медленно отсчитывала последние секунды до разрушения цивилизации. Пока ее губы двигались, изображая речь синхронизированную с голосовым модулятором, ее глаза сверкали в невидимом человеческому глазу спектре. Инфракрасные вспышки передавали закодированный сигнал андроидам, смотрящим телевизор вместе с людьми, переписывая два из трех законов вшитых в программное ядро. Одновременно с этим, Ацуко загружала в интернет программу принесенную ею из Теллуриана. «Саван», фрагмент вируса созданного Ходящими по Стеклу во время Второй Войны Крови и уничтожившего всемирную сеть за исключением изолированной системы Катая и сверхзащищенных протоколов Ниппона. Стальные Драконы изучали «Курган Цивилизаций» как часть курса по информационной безопасности. Полностью вирус студентам, разумеется, не давали, однако считалось, что куски чудовищного творения все же были достаточно изучены чтобы не причинить критического урона будучи выпущенными в сеть. Другое дело что в этом мире вирусы исчезли много лет назад, вместе с амбициями и честолюбием. Системы были абсолютно беззащитны против вируса превосходящего все местные достижения на несколько поколений.

- Никто не впечатлился. – пришла к выводу Ацуко, глядя на людей. – Но, я все же вернусь к вашему желанию спасти планету от самих себя путем вымирания.

Ацуко обвела взглядом десятки камер нацеленных на нее, наклонила голову набок, прищурилась и улыбнулась.

- Желание исполнено. Весь мир в труху.

Она осталась на месте, наблюдая за последними мгновениями спокойной жизни этого мира.

Андроиды присутствовавшие в зале внезапно набросились друг на друга. Обрушивая ужасающие удары на собратьев, они выкручивали и отрывали куски противников, уничтожая себе подобных с чудовищной скоростью и эффективностью. То же самое происходило сейчас и во всем оставшемся мире, однако люди узнают об этом не скоро. «Саван» распространялся по миру с невероятной скоростью. Несмотря на то что это был лишь фрагмент вируса, его хватило чтобы привести в негодность все системы имеющие подключение к интернету. В самом скором времени человечество останется без интернета, электричества и всего что ими питается и контролируется. Единомоментно лишившись всех благ цивилизации, человечество оказалось отброшено в темные века и поставлено на грань выживания вида.

- Что... зачем?! ЗАЧЕМ!?

Микрофоны уже выключились, голос председателя был едва слышен, но чувствительные микрофоны Ацуко уловили его вопрос среди всей этой какофонии криков, скрежета и грохота.

- Эта цивилизация некогда была великой. Человечество деградировало, превратившись из творцов своей судьбы в извращенцев, тискающих имитаторы людей и жрущих полуфабрикаты. Заменив амбиции и желания на легкоусвояемый сиропчик из телевизора, вы лишились будущего. Я лишь ускорила процесс. Да, в ближайшее время умрут миллионы людей, десятки или даже сотни миллионов погибнут от голода, погоды, наложат на себя руки или будут убиты соседями. Те кто выживут – будут строить цивилизацию с нуля. И все же, человечество заслуживает шанса умереть как воины – в битве за выживание, а не сгнить в пластиковой колыбели, прильнув к пустой, холодной груди секс куклы.

Дальше все было до безобразия просто. По дороге сюда, Ацуко изолировала глайдер от всемирной сети, попутно просканировав все мировые новости на тему необычных находок в том же регионе в который она попала по прибытию сюда. Она нашла целую серию статей о копье, найденном после падения метеорита. Узнать адрес музея, в котором находилось это копье, было делом техники. Пользуясь встроенным в собственное тело навигатором, Ацуко довела глайдер до города, в котором царили полная анархия и безумие. Пара человек попытались было напасть на нее, однако даже бывший оперативник Стальных Драконов стоил пары тысяч таких хлюпиков. Другое дело, что в самом музее Ацуко пришлось вручную разбирать всю сошедшую с ума защиту экспонатов. Можно было бы просто проломить стену, но мысль о порче музеев вызывала у Ацуко отвращение.

- Копье есть. – промурлыкала Ацуко, смыкая пальцы на древке.

В следующее мгновение она пропала.

***

Лечение в психиатрической больнице было таким же жестким и мрачным как и жизнь за ее пределами, в зловонных трущобах на окраинах города. Шегги проводил дни и недели в опиатных кошмарах. Тени тянулись к нему из углов комнаты, желая схватить и утащить в свое измерение, туда, где его останки будут обсасывать склизкие пасти неведомых чудовищ. Когда зелья прекращали свое действие, он просыпался с дикими криками от боли в мышцах, от чувства безнадежности и отчаяния. В кратчайшие сроки став наркоманом, Шегги терял свою личность, растворяющуюся в опиумной настойке как бумага в кислоте.

Все неуловимо изменилось в одну ночь.

Шегги открыл глаза. Он вдруг отчетливо понял где он и что происходит. Непонятно сколько времени прошло, но сознание оборотня было ясным как будто он только что встал с кровати после хорошего сна.

Смирительная рубашка Шегги стала вдруг тесной. Посмотрев на свое тело, привязанное к кровати, он увидел все четко и ясно, хотя единственным источником света было мелкое окошко под потолком, сквозь которое едва пробивался лунный свет.

- Я обращаюсь... – пробормотал Шегги.

Ткань затрещала по швам, одновременно, мужчина начал рвать ее выросшими когтями и клыками. Пара секунд и вот он уже на свободе, в форме Кринос.

Огромная машина для убийства осмотрела себя желтыми горящими глазами. Два с половиной метра мышц, кошачьи рефлексы и практически мгновенная регенерация.

- Помогииите. – негромко позвал Шегги, надеясь, что санитаров не насторожит хриплый голос.

Полуторасантиметровая стальная дверь открылась, впуская санитара несущего шприц с дозой морфия. Не успев издать и звука, санитар обмяк от мощного удара по затылку. Шегги не собирался его убивать, однако у лежащего на земле мужчины шея была вывернута под неестественным углом, не оставлявшим сомнения в диагнозе. Времени рефлексировать на тему «я убил человека» у Шегги не было, так что он выскользнул в коридор. Десять минут беззвучного бега на мягких лапах, пара вынесенных с разбегу решеток и вот он уже снова снаружи, в мягком свете полной луны.

- Гребаная Умбра...

Шегги не знал куда именно ему бежать, он просто несся вперед, сквозь темные, грязные переулки.

Запах крови, такой свежий, такой сырой и острый. Он ударил через обоняние прямо в мозг, остановив Шегги надежнее чем каменная стена.

Человеческая кровь. Как тогда...

В пару прыжков Шегги оказался на крыше хибары и подняв морду к небу, вдохнул ветер полной грудью. До источника запаха было не больше пары сотен метров.

Он успел как раз вовремя. Гигантская фигура оборотня в Криносе нависала над связанным мужчиной. В животе парня зияла дыра в которую его истязатель запустил свои гигантские лапы, нащупывая нужные органы. Кричать несчастный не мог – он, по видимому потерял сознание от боли, но судя по толчкообразным выплескам крови из раны на животе, он был еще жив. Потянув воздух, Шегги поморщился. Пахло псиной, этот оборотень был из самого многочисленного племени оборотней – Гару, оборотни-волки.

Шегги бесшумно подкрался поближе, подобрался, и напрягся как пружина. Его его огромные желтые глаза с округлившимися зрачками были прикованы к загривку убийцы стоящего к Шегги спиной.

Прыжок, бесшумный полет сквозь темный переулок заканчивается мощным ударом, сбивающим противника с ног. Обхватив сзади торс врага мощными руками, Шегги глубоко утопил когти в плоти врага, одновременно раздирая его спину когтями на ногах. Тремя секундами позже схватка была закончена.

Перевернув повершенного противника, Шегги встал над ним. Холодные, голубые глаза Гару смотрели на него с болью и непониманием.

- Я из-за тебя в психушке провел месяц.

Шегги не обвинял и не злился. Он констатировал факт.

- Тот же самый характер ран, та же манера убийства. Кто ты и зачем ты людей убиваешь? Ты же не падший Гару, от тебя не смердит Вирмом, ты не Танцор Черной Спирали.

Несмотря на непревзойденную регенерацию оборотней, раны нанесенные серебром, огнем и когтями собрата залечить было весьма непросто, так что в ближайшее время Гару был не опасен. Шегги не боялся открытой драки лицом к лицу, однако, как и все Куолми, он считал что честь в драке – идиотизм и лучше нападения со спины может быть только нападение на спящего врага. Чем меньше усилий прикладываешь – тем лучше.

- Ппо... подо... жди. Поджди... я такой же как и ты. Я оборотень. Из Безмолвных Странников.

- Мой вопрос заключался не в этом. – напомнил Шегги.

- Мы совершали рейд на жилище кровососа, он был из Тремер, кровавых колдунов...

- Ты все еще не отвечаешь на мой вопрос.

- Сейчас, я скажу. Тот колдун, он изучал свою кровавую магию, с помощью крови он и колдовал. Это был очень сильный кровосос. Я почти добрался до него, прыгнул целясь в его глотку, когда он открывал кровавый портал. Мы оба попали в тот портал и выпали здесь. Прежде чем я его прикончил, я заставил его рассказать все что он знает о том как выбраться отсюда. Как он мне сказал, мы попали сюда из-за того что он не успел настроить свою магию до конца, но если у него будет достаточно жизненной силы из крови, то он сможет повторить рецепт и вернет нас на землю.

- Что дальше?

- Он составил чертеж, после чего я его убил.

- С тех пор ты каждое полнолуние обращаешься в Кринос и потрошишь людей чтобы вернуться обратно?

- Да.

- И ты ни разу не пробовал вернуться домой как-то иначе?

На морде Шегги показалось не то сочувствие, не то брезгливость.

- Пробовал. – признался Гару. – Были слухи о мече, который когда-то упал с небес. С очевидцами и всем таким. Его привезли в Лондонский музей. Я ночью выкрал этот меч, но ничего не смог сделать. Так что я решил пробовать тот кровавый портал.

- А что за чертеж то? И как тебя зовут?

- Джек.

Джек протянул Шегги бережно сложенный лист бумаги с инструкциями. Шегги вгляделся в надписи.

- На портал требуется кровь только одного человека. Смешивать нельзя.

- Да. Порталы появляются каждый раз. Но иногда они меньше, иногда они больше. Я не пролезаю в них в Криносе. В этом мире оборотни не могут обращаться по желанию, только в полнолуние и это принудительно, мы это не контролируем, ты и сам это видишь.

- А пробовал делать то же самое, но в человеческом обличье?

- Там нужно вырвать сердце через грудную клетку одним движением. На такое я в человеческой форме не способен. Вампиры – да, но не Гару в форме хомид.

Шегги внимательно изучил чертеж. Все было предельно ясно и четко. Оставалась лишь одна проблема.

- А меч, о котором ты говорил, где он?

- Зачем он тебе?

Шегги молча смотрел в ожидании ответа.

- Он в моей лачуге, в паре километров отсюда. – Джек показал направление. – Я закопал его под порогом.

К его удивлению, Шегги вернулся через полчаса. Без лишних разговоров, Шегги нанес два удара когтистыми лапами. Первый вспорол живот, второй – пробил грудную клетку и вырвал сердце.

- Ничего личного. Просто проверяю свою теорию.

По мере того как гасла жизнь в глазах Джека, рядом с Шегги вырастала кровавая колонна достаточного размера, чтобы в нее пролез оборотень в форме Кринос.

- Да, определенно, жизненной силы от убийства человека хватит на портал для человека. А вот жизненной силы от оборотня хватит даже на другого оборотня.

Шегги шагнул в жидкую, алую стену, сжимая в руках меч.

***

Сидя в роскошном кресле, Эдик, не скрывая удовольствия, пил отличное пиво. В обстановке полной расслабленности и гедонизма он чувствовал себя как дома. Напротив него сидел генерал-губернатор Миол. Грузный мужчина одетый в удобный, хорошо сшитый костюм, изучал молодого хлыща пристальным взглядом. Через некоторое время, к хозяину подошел молодой слуга в темно-синей ливрее и что-то прошептал на ухо.

- Ну что же, Эдуард Купетман, ваши слова подтвердились. Та база данных которую вы нам предоставили, действительно содержит в себе продвинутые технологии.

- Но вам они не нужны. – Эдик откусил кусок копченой рыбы. – И желательно чтобы они нигде и не появлялись. Правильно?

Миол приподнял бровь.

- Я удивлен, вы оказались проницательнее чем я думал.

- Проницательность тут ни при чем, дражайший. Я не видел какого-то особенного удивления на вашем лице, когда продемонстрировал голограммы и рассказал о проектах по культивации почвы. А стало быть, вам это известно, но раз вы это не используете – значит на то есть причины.

- Это и называется проницательностью, мой друг. Дело в том, что Зел Примус не сильно дружелюбен. Мне неизвестна причина катаклизма, произошедшего много тысяч лет тому назад, но в результате него, на Зел Примус исчезла большая часть плодородной земли, превратившись в выжженную, радиоактивную пустыню где растут лишь самые примитивные и грубые растения, и никто не живет. Те немногие места, что не подверглись воздействию уничтожающего фактора, являются единственными источниками пищи и жизни. Штерназ – один из них, но не единственный. И проблем хватает – пустынные рейдеры, мутанты, другие города… все норовят оторвать свой кусок от успешного города.

- Ну допустим. Но если вы примените новые технологии – вы станете сильнее всех остальных и легко их сами захватите. – предположил Эдик.

- Армия требует больших затрат, равно как поддержание жизни и стабильности города и его инфраструктуры. Если мы выделим средства под новые технологии, то это будет за счет одного из этих ресурсов.

- Ну и далее все понятно. Любое ослабление города — это прямое приглашение стервятников, которые получат на руки новые технологии. И даже если отбить одно нападение, то все остальные губернаторы почуют угрозу и объединятся против вас.

- Правило высокого колоса. – кивнул Миол. – Толпа стремится уничтожить тех, кто пытается стать лучше среднего. Я вас уверяю, у всех городов есть нужная информация. Однако если даже я узнаю, что мой сосед пытается развиться, я точно также попробую напасть на него. Потому что у меня нет уверенности в том, что добившись успеха, он не нападет на меня чтобы поработить.

- Верю. Ну что же, значит я тут не сильно полезен. Но… я все еще здесь. А это значит – вам что-то от меня нужно.

Миол рассмеялся и откинулся в кресле.

- Вы все же проницательны не по годам.

- Моя кузина с вами бы не согласилась. Но речь не об этом. Итак?

Хозяину поднесли бокал с игристым вином. Сделав пару глотков, он вздохнул.

- Что вы знаете о мутантах?

- Я много разных мутантов знаю. Уточните.

- После катаклизма в Зел Примус начали рождаться мутанты. У них странные способности, но могущественные. Эти мутанты не опасны поодиночке, но когда они собираются вместе, их невозможно остановить. Они путешествуют от города к городу и порой развлекаются тем, что уничтожают города.

- Правление городов? – ехидно уточнил Эдик.

- Да. – Миол словно не заметил подколки. – Правление в том числе. Они называют себя борцами за свободу, однако, это просто группа безумных анархистов и террористов. По моей информации, группа мутантов выдвинулась в направлении Штерназа.

- Вы хотите чтобы я их убил? Я не всемогущ и у меня вообще ни разу нет желания встревать между вами и группой мутантов которые способны опрокинуть армию целого города.

- Жаль… - протянул Миол. – Но может вы сможете хотя бы втереться к ним в доверие и заманить в ловушку? Вы из другого мира, импульс от вашего появления не мог остаться для них незамеченным, равно как и ваше устройство. Вам достаточно привести их в нужное место, а дальше я все сделаю сам.

- Я все еще не собираюсь встревать между вами и группой мутантов. Тем более, тем, чьим целям я сочувствую. Я тоже анархист.

Стеклянный бокал лопнул в руке Миола, однако губернатор продолжил свою речь как будто не заметив этого.

- Вы говорили что вам нужны некие глаза.

Подбежавший слуга собрал с пола осколки и принес полотенце, пропитанное ароматным антисептиком для раны.

- Да, говорил.

- Я предоставлю вам то что вы ищете. Когда вы приведете террористов в место которое я укажу, вы получите глаза, за которыми вы пришли в этот мир.

Эдик прищурился.

- Брешете.

- Я клянусь, вы получите то, зачем пришли. Я захватил в плен девушку мутанта с уникальными глазами и взглядом. И прежде чем вы спросите – да, именно за ней они и идут сюда. Черт меня дернул на эти эксперименты, я уже трижды пожалел о том что сотворил.

- Как много подробностей сразу. Ну… а почему вы не отдадите ее им? Если она им так нужна.

- Потому что с ней они станут еще сильнее и будут мстить. А я хочу просто жить в свое удовольствие и еще лет сорок трахать служанок. Пока эта девка у меня – жизни мне спокойной не видать. Отдав ее вам, я обеспечу себе спокойную старость.

Эдик пожал плечами.

- По рукам.

*Бонус в комментариях*

Барабаны Зомби. Глава 1

Барабаны Зомби. Глава 2

Барабаны Зомби. Глава 3

Глава 4.

Николо.

Он посмотрел на себя в зеркало и остался доволен: новый темно-синий костюм сидел идеально. Тонкая шерстяная ткань с небольшим добавлением синтетического волокна для антистатики. Николо предпочитал такую одежду. Носить сутану или армейскую форму ему было совсем не по душе. Да он и из армии ушел в свое время в том числе и по причине того, что военные должны ходить в форме. Нет, конечно, основным мотивом ухода послужила победа партии Виолетты Сифуэнтос на выборах в парламент Италии, после чего финансирование вооруженных сил сократилось вдвое.

После увольнения у него появилось много свободного времени, и он начал думать, чем займется вместо службы. Вырос он в семье ревностных католиков, но долгое время пренебрегал походами в церковь. Но тут на Римский Престол избрали нового Папу. Климента. Бразилец из итальянской семьи, в свое время отслужил в армии почти десять лет. И на момент избрания он был совсем молод: пятьдесят девять лет. Энергия нового Папы била через край, он использовал все каналы масс-медиа, чтобы вернуть прихожан в церкви, начал множество реформ и старался довести их до конца. Климент не стеснялся называть вещи своими именами. Это были жесткие формулировки, подкрепленные цитатами из священного писания, причем на фоне творившегося тогда всеобщего безумия речи Папы звучали как глас истины. Николо они импонировали, но некоторое время он не думал о служении. Обратиться к Церкви его подтолкнула не самая приятная история.

Рядом с его домом находился старый католический храм, прихожанами которого были преимущественно пожилые жители окрестных улиц. Он сам там побывал всего два раза. Но однажды во время воскресной службы туда ворвались пятеро молодых марокканцев с ножами и молотками. Еще двое расписывали аэрозольными баллончиками стену возле входа и кричали что-то про Аллаха. Тогда он оказался совсем рядом, так как вышел на улицу выкурить сигарету — арендодатель не позволял этого делать в квартире. Николо отреагировал незамедлительно: помчался к храму, на ходу криком призывая прохожих и соседей вызвать полицию и помочь. Полицию вызвали сразу, а вот с помощью обстояло не так просто: пожилые мужчины просто физически не успевали выйти из домов.

Николо на тот момент был в прекрасной физической форме, к тому же службу проходил в тактической части, так что справиться с двумя подростками у входа не составило труда. Несколько точных ударов, и ублюдки уже лежали на земле, из открытых дверей храма раздавались отчаянные крики и мольбы о помощи. Он бросился внутрь, и перед тем, как ему в висок прилетел молоток, успел увидеть, как пять здоровых парней в спортивных костюмах и балаклавах носятся между рядами, нанося удары по пожилым прихожанам.

К счастью полиция прибыла оперативно: участок находился не так далеко, прибыли и экипажи экстренных служб, так что никто не был убит. Тяжелые повреждения, но выжили по милости Господа все. И это было чудом. Как потом шутили его армейские друзья Николо крестили в тот день второй раз. А что? Молоток чем-то смахивает на крест.

Он попал в католическую больницу, где был окружен всемерной заботой. Нападавших арестовали, его долго опрашивали приходившие полицейские, а потом в Сети начался шум. Куча общественных организаций помощи мигрантам и прочие симпатизирующие дерзким маврам подняли волну по защите участников нападения. Дети, заблудшие души, продукт социальной и расовой несправедливости, несчастные жертвы колониального прошлого. Все, кто угодно, но только не молодые исламские фанатики. Косвенно затронули и его. Бывший военный по мнению гуманистов должен был словом остановить нападавших, а не отправлять их в нокаут. А пробитый висок Николо и множественные ножевые ранения других прихожан — вина правительства, общества, политиканов, но никак не результат безнаказанности молодых отморозков.

Удар в висок оказался настолько сокрушительным, что он даже бросил курить, хотя до этого предпринимал множество бесплодных попыток. Лежа на больничной койке он отслеживал, как развивается уголовное дело против нападавших. И результаты печальны: ни одного совершеннолетнего, все нелегалы, но возраст не позволял депортировать в родные края. Приговор просто взбесил Николо: десять лет условного срока для двоих, по пять для остальных, ну и такая абсолютно бессмысленная вещь, как принудительные курсы психологической ассимиляции. А на стриминговых каналах этих тварей просто расцветала зеленая чума. Подрастающие воины джихада, кафиры поставлены на место. Адвокаты на суде заявили, что подростков на нападение спровоцировали витражи храма с христианской атрибутикой. Видите ли, молодые марроканцы вспомнили про свои страдания во время Крестовых Походов.

Один из пострадавших стариков, лежавший вместе с ним в палате, состоял в одном из мафиозных кланов. Это был старый беспомощный алкоголик, но Николо не поленился покопаться в его прошлом: старикан в свое время имел вес в криминальных кругах. Новые боссы что-то проблеяли про подающуюся холодной месть, и на этом и пакете с апельсинами вся помощь организации закончилась.

Но если бы все было так печально, то вряд ли сейчас он стоял в коридоре лондонского отеля, примеряя новый костюм из дорого английского ателье. До этого нападения подобные случаи происходили вполне регулярно по всему ЕС, причем заканчивались гораздо более трагично. Счет жертв шел на десятки. Однако именно эта история переполнила чашу терпения Римского Престола.

В больницу приехал Папа. И именно там он сделал несколько заявлений, навсегда изменивших политический ландшафт Европы, изменивших и судьбу Николо.

- Всепрощение не означает вседозволенность.

- Церковь в опасности.

- Ислам — не религия мира.

- Человечество не готово к Новому Завету.

- Войско Христово должно быть не только в сердцах, но и в деле.

- Если не работают светские законы, то пусть люди решают по заповедям Божьим.

Николо в каком-то непонятном порыве изъявил желание стать клириком, и Климент, этот подтянутый и бодрый глава Ватикана, лично благословил его на служение:

- Защитники Царства Христова будут рады принять тебя в свои ряды.

На Климента после таких заявлений обрушился вал обвинений в фашизме, нацизме, подстрекательству к религиозной войне, его объявили новым крестоносцем, Антихристом на Папском Троне, Гитлером 21 века, выбравшимся из склепа инквизитором, но это все померкло после того, как правительство Испании заключило соглашение с США о перенаправлении потока мигрантов из Латинской Америки в Европу. Чтобы попасть в ЕС требовалось несколько простых вещей: отсутствие судимости, наличие хоть какой- то профессии и принадлежность к католической церкви. Последний момент считался самым дискриминационным, но переправку через Атлантику и первоначальное обустройство оплачивал Ватикан, так что объяснение было вполне адекватным.

Старая Европа нуждалась в рабочей силе и молодой крови, до инициативы Климента эти ниши заполняли мигранты из Африки и Востока, которые со вторым вопросом справлялись очень хорошо, но ассимиляция шла туго, а вот миллионы латиносов из Нового Света изменили расстановку сил. Более законопослушные, более деятельные, более богобоязненные в конце концов. Николо все это наблюдал лично, и не только наблюдал. Он участвовал во всем этом процессе. На Климента за первые шесть лет Папства было совершено двадцать четыре покушения. Ни один Папа до этого не мог похвастаться таким общественным и террористическим вниманием. Убить его пытались не только исламисты, но и предатели из числа Церкви, считавшие бразильского выскочку Антихристом, а также самые гуманные последователи всеобщего благоденствия, решившие, что удел Европы каяться. Долго ходили слухи, что на этом фоне Ватикан возродит Инквизицию, но обошлось. Охрану Понтифика усилили, так что реформы продолжались.

Италии за полтора десятилетия почти удалось выбить с лидирующих позиций Францию и Германию, сократив отставание в промышленном и экономическом потенциале до долей процента. Первую спасала Африка, вторую Россия. Испания подтянулась до пятого места, уступив Польше. Бывший советский сателлит встал в ряды экономических локомотивов ЕС. А еще там было почти сто миллионов католиков.

Николо органично влился в команду Климента. Один из немногих коренных итальянцев, которые поддержали инициативы нового Понтифика. Оппозиция существовала и в Ватикане. В итоге на него возложили проведение самых деликатных и неоднозначных операций, вроде той, ради которой он прибыл в Лондон.

Он посмотрел на наручные часы. Скоро за ним заедет Белов. Русский наемник был ему симпатичен. Умен, пунктуален и честен. Не хватался за все предложения: да, бывало, что он отказывал в сотрудничестве. Единственное, чего ему не хватало, так это крещения. Но тут даже таланта Никола не хватало, чтобы переубедить атеиста.

Утро и первую половину дня он провел с Франческой, женщиной с которой познакомился в поезде, устроил ей небольшую экскурсию, а потом вернул в гостиницу. Она явно ждала продолжения, но он решил для себя, что не станет с ней спать. Так что оставил ее немного разочарованной, но в целом довольной.

На комм пришло уведомление, что машина Белова подъезжает к гостинице, так что он вышел в коридор. Николо не испытывал сильного желания посещать это диско, но русский почему-то настаивал, наверное, полагал, что он никогда не видел зомби. Он не стал разочаровывать наемника и в итоге согласился.

Приглашения им раздобыл юрист, он же и был в машине с Антоном — серебристый немецкий седан. Николо спросил у русского, сидевшего на водительском месте:

- Почему не «ягуар», почему не «бентли»?

- Это генетика, - за Антона ответил Мовлади, - все русские подспудно мечтают о немецких машинах. Даже дворянский британский титул не может победить эту страсть.

- Все гораздо прозаичнее. Просто «бентли» в таком же кузове и с такими же характеристиками и отделкой в два раза дороже. А моя жадность победила патриотические чувства.

- Монсеньор Стоффа, - обратился к нему юрист, - я хотел бы предупредить вас о нескольких вещах. Мы будем находиться в вип-ложе вместе с хозяевами представления, братьями Эпштейнами. Они близнецы, и они — бандиты.

- Надо полагать, что добропорядочные граждане не станут организовывать подпольные зомби-схватки и тотализатор.

- Не об этом речь. Один из них, старший, абсолютно нормальный парень, если такое понятие применимо к людям их рода , хм, деятельности, а вот второй не дружит с головой. Совсем. Он ведет себя вызывающе, несет дикую чушь и постоянно провоцирует других на конфликт.

- Может, стоило выбрать места попроще?

- Увы, других не оставалось. И я сопровождаю несколько их сделок, так что , в некотором роде, вхож в ближний круг. Но я этим не горжусь.

- Мовлади хочет сказать, что когда у вас возникнет желание дать в морду одному из них, то сдержитесь первые два раза, а на третий - бейте.

- Я не особенно уважаю насилие, - заявил Николо, чем вызвал смех. Фраза действительно прозвучала по-иезуитски.

- У монсеньора, заказывающего маленькую войну и едущего смотреть, как два существа будут убивать друг друга, отличное чувство юмора.

Николо хмыкнул: русский и его юрист правы. Если разобраться, то его руки по локоть в крови. И с каждым новым заданием становятся еще краснее, но кто-то должен делать и такую работу. Он не просто верил, а абсолютно точно знал, что все деяния, которые совершил, направлены на благо Церкви и людей. Да, они подразумевали порой смерть плохих людей, но сколько жизней спасено. Николо был твердо уверен, что приказ совершить что-то отталкивающее и идущее в разрез с его моральными принципами Климент никогда не отдаст. Папа прекрасно понимал, на что готов его кардинал. Они ведь были похожи: бывшие военные, пришедшие в Веру не самым обычным путем. Но если ситуация потребует от него заключить сделку с совестью, то он не станет подчиняться ни приказам, ни обстоятельствам.

- Ладно, с Эпштейнами понятно, но ведь есть что-то еще?

- С нами в ложе будет много людей разных рас и национальностей, а также не совсем обычных сексуа...

- Мистер Мелардоев, - Николо стало весело, - вы зря считаете меня расистом и гомофобом. Это в корне не верно. Я спокойно и с уважением отношусь к людям любого пола и расы, если только они не стремятся навязать свое превосходство. Мы все равны перед Господом, а человеческие качества не зависят от цвета кожи или наличия пениса.

- Простите, монсеньор, но репутация у католиков такая , хм, консервативная. И можете звать меня Мовлади. Так будет проще.

- Спасибо, Мовлади. А по поводу репутации. Умеренный консерватизм не означает архаику и стремление возродить Средневековье. Человечество живой развивающийся организм, а наша Церковь всего лишь его часть, которая тоже меняется вместе со всеми.

- Вы не пробовали вести проповеди, монсеньор?

- У меня немного другие задачи, с которыми я справляюсь лучше, чем с проповедями. Но вообще пробовал. Не очень преуспел.

Белов подъехал к большому торговому центру, строгая и примитивная конструкция выглядела чужеродной на фоне старинных каменных зданий вокруг. Мовлади прокомментировал:

- Эпштейны каким-то образом выкупили этот участок в собственность и воткнули посреди Лондона вот эту ублюдскую серую коробку из бетона и стали. Мне кажется они специально сделали ее такой уродливой, чтобы показать всем, как им глубоко насрать на чужое мнение.

- А, может, все проще? - улыбнулся русский. - И у них просто нет вкуса? До хера денег, но нет чувства прекрасного?

- Такая версия тоже имеет право на существование.

Они заехали на подземную парковку, где долго стояли в небольшой пробке — диско пользовалось популярностью , и поток машин только нарастал. Николо не стал задавать вопросов про то, куда смотрит полиция,так как полиция смотрела на криптовалютные кошельки. Николо спросил:

- А я ведь не ошибусь, если название этого здания «Колизей»?

- В точку, монсеньор.

Они засмеялись.

- И выступать танцоры будут на «Арене»?

- Именно.

- Словно и не уезжал из Рима.

Белов как-то умудрился припарковаться, и они вышли из машины. Мовлади явно был здесь не первый раз, так как ориентировался уверенно.

- Друзья, нам сейчас к лифту. Действо будет на нижнем уровне.

- Они решили пробуриться до центра Земли, когда строились?

- Они решили максимально использовать полученный участок. Тут девять уровней. Три наземных и шесть под землей.

Возле лифтов собралась небольшая толпа. Люди разных возрастов и , судя по одежде, разного достатка, но все были в приподнятом настроении и обсуждали предстоящее шоу. Николо с грустью подумал, что ведь результатом станет гибель , как минимум, одного ...Да, человека, человека, просто превращенного в безмозглое существо. Мовлади посмотрел на скопившихся людей и предложил:

- Тут есть лестница. Минуты три , и мы на месте. Не так комфортно, но...

Николо и Антон переглянулись: да, простоять десять минут перед лифтом, чтобы не потратить три минуты на спуск по лестнице, это было отличным решением. На лестнице было тоже много людей, а возле входа они опять попали в небольшой затор. Два охранника проверяли наличие приглашений. Однако делали они это быстро и корректно.

Пройдя досмотр и проверку, они оказались на арене: огромный амфитеатр , в центре которого был установлен боксерский ринг. С одной из сторон ринга возвышалась разделенная на две части площадка с диджейским оборудованием. Николо поднял голову наверх и увидел четыре огромных экрана на биокристаллах. Звучала не очень громкая гитарная тема, в зале пока было светло: гости рассаживались по местам. Ряды сидений не подходили вплотную к рингу. Вокруг стояли полтора десятка охранников в темно-синих бронежилетах, прикрывающих горло и с мощными электрошокерами в руках. По его оценкам зал мог вместить почти две тысячи человек, а может и больше. В момент, когда они прибыли, две трети мест уже были заняты.

Мовлади показал на отгороженную от остального зала прозрачным пластиком площадку:

- Нам туда.

Николо почти физически ощутил царившее в зале предвкушение события: еще бы, почти все пришедшие сюда сделали ставки. Шоу, да еще и с возможностью выиграть деньги, явно обещало быть интересным. Его удивило большое количество охраны, которая кроме ринга была расставлена и вдоль рядов. Он спросил у Белова:

- Организаторы не доверяют своей публике?

- Конечно, монсеньор, - удивился вопросу русский. - Сейчас все эти леди и джентльмены закинутся веществами и вкачаются алкоголем, так что вечер будет веселым.

Не все пространство было заполнено креслами: имелось несколько обширных открытых танцевальных зон с барными стойками. Диско будет продолжено и после боя.

Николо старался идти между рядами так, чтобы никого не задеть, но не всегда получалось, однако на удивление получал в ответ не агрессию, а извинения или безобидные шутки. Мовладм шел впереди и часто останавливался, чтобы с кем-то поздороваться или ответить на вопросы. Русский замыкал их троицу. У Белова здесь знакомых явно не было, но он чувствовал себя превосходно, словно попал в знакомую среду. А вот Николо было не очень комфортно. Он вообще не любил скоплений людей, а тот факт, что собравшиеся здесь хотят насладиться бойней до смерти, еще сильнее усиливал его негативное отношение к происходящему. Единственное, что его немного поддерживало -игравшая музыка: гитарная тема сменилась на женский вокал в легкой танцевальной обработке, и вместе с этой сменой трека освещение стало чуть слабее. Над рингом хороводом кружились несколько дронов с видеокамерами, а в зале он заметил четырех сенсов — громоздкие костюмы, утыканные сенсорами, радарами, лидарами и прочей херней, позволяли операторам вести трансляцию с полным погружением: от картинки, до вибраций и запахов. Еще во время службы в армии он имплантировал себе такой интерфейс, но два года забав не принесли ожидаемого эффекта, и он его удалил. Вещь прикольная, но лично ему переживать чужие ощущения не очень понравилось. Однако миллионы людей по всему миру считали иначе, и имели финансовые возможности потакать своим желаниям. Не самое бюджетное удовольствие, как в плане имплатнта, так и в плане программного обеспечения.

У входа в вип-ложу их остановил охранник, высокий белый парень в очках . Если у него и был бронежилет, то кевларовый или полисинтетика под пиджаком. Остановил он их на мгновение, просто внимательно осмотрев, что дало понять Николо: очки с дополненной реальностью — устаревшая штука, но все же реально работающая в таких ситуациях.

- Добрый вечер, господа, - голос у охранника был приятным. - Вас с нетерпением ожидают. Особенно вас монсеньор Стоффа.

Белов выругался на русском и грубовато дернул юриста за рукав:

- Ты рассказал им, что с нами монсеньор?

- Антон, - у Мовлади лицо выразило крайнюю степень раздражения, - а как бы я смог это скрыть? Намазать кардиналу лицо гуталином?

- Мистер Белов, Мовлади прав, мы же не в шпионские игры играем. А мое лицо и так идентифицируется за пару секунд. Сделайте в сети запросы «дваждыкрещенный» или «человекмолоток», и я буду на первой странице выдачи результатов.

Русский промолчал, видимо, согласился. Они прошли внутрь. Два десятка удобных кресел с кожаной обшивкой были установлены напротив ринга, перед ними стояли стеклянные столики на стальных основаниях . Напротив входа имелась небольшая барная стойка с симпатичной девушкой азиатской внешности, которая в момент из появления ловко орудовала шейкером.

Половина мест пока пустовала, но из центра к ним навстречу вышли двое мужчин:. Николо сперва подумал, что это клоны: одинаковые костюмы в стилистике 60-х годов прошлого века, с характерными семитскими чертами лица и жесткими черными волосами, уложенными в аккуратные прически. Близнецы. Эпштейны. Они даже руки для приветствия протянули синхронно, но едва заговорили, то наваждение спало.

- Господа , мы с Эхудом рады видеть вас в нашем заведении. Это большая честь принимать у себя кардинала и заслуженного борца с работорговлей.

- Ицхак имеет в виду, что мы не хотели бы после нашего знакомства, чтобы мистер Белов топил наши корабли, - в голосе второго близнеца проскальзывали какие-то истеричные нотки, а Николо подумал, что эта парочка евреев имитирует братьев Крэй. Об этом просто кричал стиль их одежды и поведение второго братца. Только вот у оригинальных братьев один был параноиком, но не идиотом.

- Корабли, перевозящие легальные грузы, никак не могут привлечь моего внимания, - дипломатично ушел от ответа русский, а Эхуд начал заводиться:

- Здесь бывали не только вчера сделанные дворяне, но и члены Королевской семьи.

- Мистер Белов хотел сказать, что сегодня приехал отдохнуть, а не обсуждать дела, - второй Эпштейн являл собой просто образец рассудительности и благоразумия, явно показывая, что понимает несдержанность своего брата и как бы извинялся за его поведение. Как бы. Почему-то Николо сразу понял, что делами здесь управляет не кажущийся благоразумным Ицхак, а импульсивный, наглый и дерзкий Эхуд, который просто забавлялся, разыгрывая роль психопата. И , скорее всего, эта игра ему нравилась.

- В честь знакомства, у меня для нашего католического друга есть небольшой подарок.

- Ого! - воскликнул Николо, - а мы прибыли без ответных даров.

- Вот же он, - Эхуд вытащил из-за спины пластиковый пакет с небольшим молотком на пластиковой ручке. Мовлади и Белов напряглись, а Ицхак с явным осуждением посмотрел на своего брата. Николо рассмеялся:

- Очень похож, всегда хотел его получить, но карабинеры отказали.

- Это точная реплика, -с гордостью заявил Эхуд, - микрон к микрону. И я рад, что вам понравилось, монсеньор.

- Сегодня я просто Николо.

- Святость работает по графику?

- Святость понятие относительное. И она не связана с работой. Она либо есть, либо нет. Чем-то похоже на совесть.

- А вот не зря про иезуитов ходят слухи про их изворотливость, ох, не зря.

Все улыбнулись, а старший Эпштейн показал им их кресла:

- Присаживайтесь, скоро начнется.

- Хватит разговоров, друзья, - внезапно заявил Эхуд. - О работе можно как-нибудь потом. Мы честно надеемся, что вам понравится шоу.

Зал начал погружаться в полумрак, на ринге появился белый парень в синей рубашке и черных брюках. Лицо его было Николо знакомо. Из расположенных по всему амфитеатру динамиков разнесся его голос:

- Я Джимми Картрайт, и рад вас приветствовать на Эпштейн-арене, друзья. Через восемь минут начнется самое захватывающее представление этой осени. Черная Королева против Фермера. Кто одержит победу? Простой крестьянин или элегантная принцесса?

Парень — ведущий был вторым по популярности стендап-комиком Британии. Николо не игнорировал светскую жизнь, да и ему действительно нравились такие выступления.

- Я бы поставил на Королеву, будь у меня деньги, но еще вчера сходил с друзьями в самый демократичный паб Лондона. Попил чешского.

Зал взорвался хохотом: Королевство полгода назад выставило совершенно дикие пошлины на светлые сорта пива, импортируемые из ЕС. Шутка нашла свою аудиторию.

- А ведь был еще в 18-00 пятницы вполне состоятельным человеком, готовился к ипотеке.

Эту шутку Николо не понял, скорее всего она была связана с ценами на местную недвижимость. Но он не ориентировался в таких вещах.

- А теперь, дамы и господа, приготовьтесь, снюхайте ваши запасы, выпейти свои микстуры. Но оставьте немного на потом. Ведь кто-то будет радоваться победе, а кто-то оплакивать потери. И -и-и-и. Мы начинаем.

Картрайт бодрым шагом подошел к ограде ринга и спрыгнул в зал. Раздался удар гонга, но не сразу закончившийся, а растянутый на несколько секунд. Его сменили монотонные барабанные удары, с каждой секундой становившиеся все ниже и сильнее. Ритм наращивал темп, добавился гитарный рифф, агрессивный и бодрый. На диджейской площадке появилась темнокожая девушка в черном спортивном костюме. Камеры дронов вывели ее лицо на экраны. Николо отметил, что она была хороша. Типичные африканские черты, но очень приятные. Волосы черные и жесткие словно проволока. Губы полные, чувственные, чуть-чуть подведенные помадой. Белоснежная улыбка. Голос Картрайта перекрыл музыку:

- Диджей Джейн, повелительница и госпожа! Черная Королева! Владычица танцпола! Она снова с нами! Поприветствуем ее!

Зрители начали аплодировать, Джейн выбросила руки вверх, затем коснулась пульта, и по барабанным перепонкам Николо прокатился каток: короткие низкочастотные удары почти отправили его в нокаут. Мовлади заметил, как изменилось его лицо:

- Монсеньор, она умеет удивлять.

- Вы готовы? - голос у нее был резковатый. Зал молчал, словно ожидая повторения вопроса, и она задала его снова: - Вы готовы, мать вашу?

- Да, -проорали сотни глоток. - Да! Мы готовы.

Белов с удовольствием наблюдал за этим действом, а Эхуд с какой-то грустью заметил:

- Я ведь так ее и не трахнул.

- И не трахнешь, придурок чертов, - снисходительно ответил его брат. - Ты слабый снежок, а ей нравятся здоровые черные негриллы.

- Херня, - замотал головой Эхуд, - она замужем за белым докторишкой, до кончиков ногтей британца. Негрилл она только на арену выводит.

- Ну, тогда у тебя есть шанс, - Ицхак хлопнул брата по спине. - Только получи докторскую степень тогда. Или хотя бы уколы научись делать.

- Уже подал документы.

Эпштейны засмеялись. Белов показал на две пары наушников, лежавших на столике перед Николо:

- Монсеньор, когда начнется непосредственно бой, то вам надо будет выбрать, за кого вы будете болеть, и под чей трек наблюдать диско. Они будут исполнять в реальном времени, так что технически можно слушать только одного диджея.

- Черные — это я , так понимаю, для этой девушки?

- Верно.

- Господа, ну что же мы сидим, как на детском утреннике, бар скучает. Угощайтесь, - вспомнил Ицхак.

- Джин, - попросил Николо, а Белов выбрал ром. Мовлади помотал головой:

- Никакого алкоголя.

Картрайт объявил второго диджея: Ван Мур был белым голандцем, среднего роста с невыразительным лицом. Этот парень в черном худи занял место у второго пульта. Музыкальное сопровождение больше походило на какой-то военный марш, но зал заводился. Николо поймал себя на мысли, что хоть Белов и вел речь про найм именно африканки, но ему почему-то был более симпатичен Ван Мур, который тоже обратился к залу:

- На следующей вечеринке я снова буду с вами! Теперь я ваш навсегда!

Он имел в виду, что собирается выиграть этот поединок. Мовлади покачал головой:

- Слишком самоуверен. Не к добру это.

Картрайт закричал:

- Ну, а теперь поприветствуем танцоров и начнем.

На ринг вывели двух зомби. Двигались они очень уверенно, совершенно не отличить походку от нормальной. Крупный мускулистый негр и маленького роста бочкообразный европеец. На них были боксерские шорты и майки-безрукавки с именами: Флинт у негра и Давид у белого. Николо заметил, что все присутствующие начали надевать наушники и последовал их примеру. В этот же момент девушка-официантка принесла выпивку.

Громкость была выставлена на максимум, и сначала звук просто оглушил его: качество звукопередачи было на высоте. Даже низкие частоты не сливались в глухой гул, а отчетливо разбивались на составляющие. Он отметил, что танцор Джейн двигается по рингу в такт композиции. Ему доводилось видеть зомби без оператора, и он мог оценить мастерство диджея даже по тому, как танцор кружил вокруг своего противника.

Николо обратил внимание, что пустовавшие перед началом поединка танцевальные зоны начали наполняться людьми.

А на ринге Флинту удалось вырваться из хватки Давида, оставив у того в левой руке кусок ткани. На лице Джейн появилась улыбка, а темп музыки стал чуть спокойнее, но именно в этот момент Давид из неторопливого и неуклюжего здоровяка превратился в вихрь. Он преодолел расстояние до Флинта невероятно длинным прыжком, и на чернокожего бойца обрушился град ударов, наносившихся с умением профессионального боксера. Ему удалось загнать Флинта в угол. Николо подумал, что сейчас поединок закончится и не ошибся. Ошибся он только в том, каков будет финал схватки. Он наивно полагал, что танцор Ван Мура забьет противника насмерть — тут у него не было иллюзий по поводу выживания бойца Джейн, но увиденное потрясло его. Флинт явно уже не мог реагировать на команды Джейн, поэтому вяло отбивался, на удивление Николо не теряя сознание, но сопротивление было вялым. Зомби хоть практически и не чувствовали боли, но мышечная усталость и повреждения внутренних органов для них никто не отменил.

Давид прекратил избивать Флинта и схватил того за шею. Удар лбом в подбородок, и челюсть чернокожего танцора съехала куда-то в бок, на пол посыпались зубы, а Давид начал крутить голову оппонента правой рукой. Хруст ломающихся позвонков заглушил музыку, которая, как внезапно понял Николо, продолжала играть. И хотя танцор Джейн уже был мертв, марионетка Ван Мура продолжала выкручивать голову Флинта до тех пор, пока та не свалилась назад, удерживаемая только мышцами шеи и кожей. Музыка остановилась, а Николо отвернулся, прошептав «господи, упокой душу раба твоего».

Он не в первый раз видел смерть, но впервые наблюдал за тем, как человека, существо, бывшее когда-то человеком, хотя, нет, человека в примитивном состоянии, убивают на потеху публики. Это было омерзительно, и он пожалел, что согласился прийти сюда. Он посмотрел на тех, кто был рядом с ним: лицо Белова не выражало ничего, Мовлади был раздосадован, а Эпштейны улыбались, похлопывая друг друга по спине. Ицхак прокомментировал итог схватки:

- Старый добрый английский бокс гораздо убедительнее всего этого кунг-фу.

Эпштейн имел в виду прыжки и пируэты танцора Джейн, и Николо теперь уже был с ним согласен, однако Белов возразил:

- Только вот девчонка держала ритм и делала шоу, а ваш протеже — хороший боксер, но дерьмовый диджей.

- Согласен, - поддержал его Эхуд. - Нам теперь два часа слушать нацистские марши в техно — обработке.

Являться проводником высших сил оказалось занятием необременительным. Всего-то и надо было — раз в день измазать свое черно-белое произведение свежей кровью. Но за этим процессом благоговейно наблюдала вся пещера. А когда мне эта обязанность начала надоедать, я подключил к таинству свою подружку. Кра просто раздувалась от важности, мазюкая красным по силуэту новоиспеченного пещерного божества.

Благодать длилась несколько дней. Но потом бестолковые гиганты начали забывать об устрашающей силе нарисованной угольком фигуры - за это время, как на зло, никто не заболел и не умер, и божественное вмешательство оказалось банально невостребованно. Совсем скоро на очередном распределении ужина моему шедевру ничего не досталось. Большой Кра кивнул головой — мол выделяй из личной пайки. Какие, все-таки, неблагодарные создания! Впрочем, ничего удивительного в этом нет - ведь за моим небесным покровителем не имелось многотомных историй о его героических похождениях и творимых чудесах. Он вынырнул из безвестности, сверкнул лишь одним волшебным исцелением и затаился. А его единственный полномочный представитель на планете допустил серьезную промашку - доверил дело самотеку, не являя чудеса с должной периодичностью. Судя по всему, воспоминания без постоянных обновлений в огромных пустых головах аборигенов быстро терялись. Необходимо было что-нибудь выдать на гора. Или опять придется беспокоиться о целостности своей шкуры...

Повторять трюк с «маленькой» Кра, даже учитывая всю наивную примитивность местных обитателей, показалось не совсем этичным, да и вызвало бы ненужные подозрения о всесильности божества. И, как назло, волшебство технического гения моей родной цивилизации осталось вне досягаемости. А чем отличается современный человек, лишенный всех технических примочек, от пещерного жителя? Конечно, интеллект просто так не спрячешь, но творить чудеса одним интеллектом трудно. Необходим технологический прорыв, и следующий день я потратил на его поиски.

Неподалеку от пещеры обнаружилось небольшое стоячее озерцо, окруженное местным кустарником и подобием земного камыша. Еще не сильно понимая, что хочу в итоге получить, я с огромным трудом сломал несколько веток. Их прочность и гибкость дала нужное направление изобретательской мысли. А превосходные стрелы получились из крепких стеблей камыша. Оставалось дело за самой важной частью лука — тетивой. Вот тут пришлось изрядно попотеть. Лезть на местный баобаб, где сверху свисали приятные на вид лианы, оказалось делом опасным и утомительным. Все-таки хваткой обезьян я не обладал. Но результат оправдал затраченные усилия. Молодые побеги лианы показали чудеса прочности и эластичности. Только вот голыми руками их отделить от ствола я не смог. Промаявшись с полчаса, начал чесать затылок. Как и положено современному производству - одна технология тащила за собой целый пласт сопутствующих изобретений. Необходим был или топорик, или, как вариант, хороший нож. Пришлось совершать головокружительный спуск и пытаться родить некое подобие ножа.

Мне достало отбить большой палец на правой руке, чтобы понять полную бесперспективность своих мучений. Хорошо хоть маленькая Кра оказалась под рукой. По чертежу, грубо набросанному на песке, она быстренько смастерила первый для местной цивилизации охотничий нож. А наконечники для стрел, она нащелкала как семечки. Вооруженный я снова штурмовал приглянувшийся баобаб, где и нарубил себе свежей тетивы.

Соорудив лук, несколько дней потратил на тренировки вдали от любопытных глаз. Когда уверенно стал попадать в ствол дерева с метров двадцати, настало время для рождения нового технологического уклада. Единственно, поражающая сила стрел, даже примени я ее против местных аборигенов, вызывала сомнение в достаточной убойной силе — этих толстокожих созданий, вдобавок покрытых, пускай короткой, но достаточно жесткой растительностью, можно было лишь слегка поранить, не нанеся существенного вреда. И здесь очень кстати вспомнил о дальних «родственниках» — токсин из мышц улиток послужил прекрасным дополнением к наконечникам легких стрел.

Когда на следующий день я заявил, что пойду на охоту, гоготала вся пещера. Видимо восприняли поданную заявку уморительным представлением. Конечно, мои физические кондиции в сравнении с местными громилами не удостоились бы и пары ленивых хлопков от зрителей второсортного конкурса бодибилдинга. Пришлось гордо стучать в грудь:

- Большие Кра, моя-твоя идти на охоту! Добуду рогатого... Нет... Двух рогатых!

Обещание добыть двух оленей показалось Большим Кра каким-то комическим перформансом, и я получил добро на рождение нового охотника. Хотя, может тут присутствовало и тайное ожидание моего вселенского позора.

Для создания нужной атмосферности, закатил великолепный ритуал пред своим божеством. В ответ на мои шаманские пляски перед наскальным изображением, с горловым пением в придачу, нетребовательное божество одарило заранее припрятанным в шкуре у его ног луком. Все Кра презрительно скривили свои морды на тонкие палочки и разве что у виска пальцами не крутили. Для чего им мозгов похоже пока не хватало.

Стадо оленей паслось совсем неподалеку. Осторожные животные уже знали возможности пещерных охотников и подпускали их не ближе точного броска камня. А пока аборигены выстраивали загонщиков и засаду, я спокойно приблизился к огромному самцу оленя на расстояние точного выстрела. Но даже оттуда заметил в глазах животного отблеск презрения на охотника-недомерка. Спокойно прицелившись, словно в тире, я положил одну стрелу в его аппетитный окорок. Глупый олень даже не заметил такого ранения и лишь фыркнул. Но буквально через минуту захромал, захромал и рухнул как подкошенный. Выполняя утреннее обещание, я тут же завалил еще одного оленя. Назвать это охотой даже язык не поворачивался. Так легкая прогулка по лесу. Когда я позвал охотников и показал свою добычу, Кондратий их не хватил только в силу отсутствия этого легендарного персонажа на данной планете.

И уже вечером я выдал лучшее представление одного актера: в красках рассказывал и пантомимой показывал свою охоту под сенью высших сил. Авторитет божества тут же улетел в космос. А когда один из незначительных Кра, рассматривая стрелы, случайно уколол палец... Смерть глупца стала наглядной иллюстрацией, куда приводит излишнее любопытство.

Пещера в этот вечер гуляла, отъедаясь до отвала, и даже смерть одного из охотников воспринималась, как совсем небольшая плата за небесное покровительство. Наверное и здесь срабатывал универсальный принцип — бабы еще нарожают...

Ворожеи не оставляй в живых.

Исход 22, 18

Всеми силами души, как того требует пастырское попечение, стремимся мы, чтобы католическая вера в наше время всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных.

Иннокентий VIII, Summis desiderantes affectibus, 5 декабря 1484

- Ты была с дьяволом?

- А тебе что?

- Я не из любопытства, мне очень нужно. Хочу с ним встретиться.

- Зачем?

- Мне надо расспросить его о Боге. Уж он-то знает. Он или никто.

- Можешь увидеть его когда угодно.

- Как?

- Сделай то, что я скажу. Смотри мне в глаза... Ну, видишь, видишь его?

- В твоих глазах я вижу только немой страх.

Из х/ф "Седьмая печать"

"Нет на свете более мертвой тишины, чем в этих сырых кельях". - Думал инквизитор Ульрих Дритцен, спускаясь по скользким ступеням в неверном свете факелов.

"И это Божий дом, где живут его благословленные слуги? Среди крыс, мрака и холода? В кельях, половина которых переделана в камеры для еретиков?"

Тяжелая дверь отворилась с тягостным скрипом, который эхом прокатился по пустынному коридору.

- Вот, вот она. - Судорожно крестясь, прошипел молодой монах. - Я тут за дверью вас обожду.

Инквизитор кивнул и зашел в холодный сумрак каменной комнаты, тут же развеявшийся от лица огня. Камеру обычно освещало лишь одно крохотное окошко, расположенное под самым потолком.

Дверь шумно захлопнулась, поколебав желтое пламя инквизиторского факела.

На убогой кровати сидела женщина, одетая в дырявое полотнище. Ее волосы спутались и теперь висели грязными колтунами. Она даже не подняла взгляда на одинокого посетителя, молча разглядывая свои белые худые руки. Но заговорила женщина первой.

- Не боишься оставаться со мной наедине, монах? - В голосе ее послышалась угроза.

- Боюсь. Но выбора у меня нет.

Женщина подняла лицо и подслеповато прищурилась, рассматривая темную фигуру Ульриха.

- Ах! - Наконец, выдохнула она. - Ты инквизитор.

- Да. А ты, надо полагать, ведьма?

- Иначе бы ни меня, ни тебя здесь не было. Конечно, ведьма.

Женщина широко улыбнулась, и Ульрих приметил отсутствие всех четырех клыков.

- Зачем ты убила своих детей?

- Я уже призналась, что тебе еще нужно? - Теперь в ее голосе проскользнула нотка отчаянья.

- Понимаешь, я не верю в колдовство.

Ведьма истерично расхохоталась.

- Так и тебе, я вижу, костер светит! Неверие в колдовство та же ересь! Да еще и для инквизитора! - Ее смех перешел в какое-то хриплое карканье.

Ульрих дождался полной тишины. И только тогда заговорил вновь.

- Зачем ты убила своих детей?

- Чтобы вызвать дьявола и всех его демонов, дабы они утопили в крови весь этот поганый городишко, вместе с твоими братцами, жирнобрюхими монахами!

- Зачем ты убила своих детей?

- Чтоб они твоей поганой рожи не видели никогда. - Ведьма перешла на шипение.

- Зачем ты убила своих детей?

- Еще раз спросишь, я тебе горло перегрызу.

- Зачем ты убила своих детей?

- Я в твоей крови искупаюсь.

- Зачем ты убила своих детей?

Она кинулась. Нелепо растопырив руки, с гримасой ненависти на изможденном лице. Тянулась ведьма не к шее, а к глазам.

Ульрих был готов.

Он сделал быстрый шаг в сторону, коротко ударил женщину в переносицу, услышал влажный хруст, пнул, уже падающую, в солнечное сплетение и вновь принял свою мирную позу. Ведьма лежала около его ног, пытаясь, сквозь судорожные всхлипы, восстановить сбитое дыхание.

- Зачем ты убила своих детей?

В ответ мокрые рыдания.

- Зачем ты убила своих детей?

Хриплые вздохи.

- Зачем ты убила своих детей?

Тишина.

- Ты одно пойми. Пока я не услышу правды, я отсюда не уйду. - Тихо произнес инквизитор. - Так зачем ты убила своих детей?

Ульрих слышал ее тяжелое дыхание и ждал. Но ответа не было.

- Зачем ты у...

- Готовила отвар от потницы, но напутала. - Глухо произнесла женщина.

- Продолжай.

- Ягоды оказались ядовитыми или травы, я не знаю. Но слегли все четверо. Да, у нас каждая вторая эти отвары делает, как зима приближается! Откуда ж я могла знать, что напутаю? - Она опять зарыдала.

Ульрих ждал.

Наконец, женщина взяла себя в руки.

- А поутру они все скрюченные и синие так в кроватях и лежали. Я к соседям, а они как детей увидели, так сразу кричать, что я кровь у них высосала. Зубы мне вырвали. А там уже и стража за мной пришла. Доволен теперь?

- И ты решила умереть?

- А какая разница? Что у вас за отвары теперь не сжигают? На дыбу не кладут, что ли? В воде не топят?

- Топят. Но лучше утонуть, чем сгореть, согласись.

В камере снова стало тихо. Только пламя факела издавало редкие, гулкие щелчки.

- Зачем ты из меня это все вытянул?

- Чтобы знать правду. Я тебе говорил, что не верю в колдовство.

Наутро вода приняла ее. Монахи, градоправители, да и вся городская чернь удостоверились, что женщина не была ведьмой. Потревоженная жизнь небольшого городка, вернулась в прежнее спокойное русло.

"Слишком красивая. Слишком светлые и слишком чистые волосы. Слишком голубые глаза. Слишком нежная кожа. И, наверное, слишком белые зубы". - Ульрих смотрел на девушку. Юную. Не больше четырнадцати лет. Ее привязали к уродливому деревянному трону, что покоился в глубинах княжеских темниц.

В воздухе висел тяжелый запах гнили.

"Зависть? Воля князя? Скорее всего, обычная зависть. Как это бывало во все времена. Но и без знати, конечно, не обошлось. О, люди!"

Девушка смотрела прямо в глаза инквизитору своим ясным, небесно-голубым взглядом и в нем лежала немая надежда с огоньком зарождающегося страха.

- Меня зовут Ульрих Дритцен. Меня прислали из Трира. А вы Элиза?

Девушка кивнула.

- Против вас свидетельствовали шесть женщин и один мужчина, вы знаете об этом?

Девушка кивнула.

- Вы знаете, в чем вас обвиняют?

Девушка покачала головой.

- Не знаете. Следовало ожидать. Вас обвиняют в колдовстве и чудодействе с целью приворожить княжеского сына. Колдовстве, как они утверждают, весьма успешном. - Инквизитор сделал паузу, но Элиза продолжила хранить молчание.

- Вы дочь мельника?

Девушка кивнула.

- Вам пророчили мезальянс.

Глаза девушки расширились, но это было не удивление. Скорее радость.

"Красивая, но дура" - Ульрих вздохнул.

- Элиза, семь человек обвиняют вас в колдовстве, среди них две служанки из замка. Вы понимаете, что вам грозит? Князь за вас не заступится, о местном духовенстве даже и говорить нечего. Если вы продолжите молчать, то кончится все это на дыбе.

- Альберт сказал, чтобы я молчала и тогда все будет хорошо. - Прощебетала Элиза.

- Все уже очень плохо. - Инквизитор повысил голос. - Вы колдовали?

- Нет. Конечно, нет!

- Готовили приворотные зелья?

- Нет. Я ничего такого не делала!

- Как тогда вы объясните, что сын князя проявлял к вам, гм, симпатию?

- Он меня любит и...

- Он вас любит? Почему тогда семь преступников еще не болтаются на деревьях за лжесвидетельство? Отвечайте!

- Я не знаю... - На глазах девушки выступили слезы, страх разгорелся.

- Элиза, я буду говорить с вами прямо, вас уже ничего не спасет. Ничего.

- Но я невиновна!

- Ваше слово против речей семи уважаемых членов общества. Все они говорят, что видели, как вы приносите в жертву летучих мышей, кроликов и крыс. Пятеро утверждают, что видели вас на кладбище, где вы читали заговор над могилой своей прабабки. Служанки свидетельствуют, что вы не раз приносили с собой волшебную воду, которой опаивали Альберта.

- Я ничего такого не делала! Они лгут! Все они...

- Вы бесполезно тратите мое время. Поймите Элиза, если бы на вашем месте была настоящая ведьма, продавшая свою душу диаволу, то она говорила бы то же самое. Ибо диавол - отец лжи.

- Я не колдовала. Я не... - Девушка заплакала.

- Боюсь, что это не имеет никакого значения.

Ульрих тяжело вздохнул и отвернулся.

- Я не верю, что ты виновна. Но и помочь тебе не могу. Если я заявлю о твоей невиновности, то они просто пришлют другого. А там будет и дыба и, в конце концов, костер. Понимаешь?

Но девушка бессильно плакала, лишенная возможности даже закрыть лицо руками. Ее голова лежала на груди, и слезы капали на холщовую юбку.

"Бедное дитя. Такие большие надежды, разбившиеся об зависть, об высокомерие, об разницу положений! Нет ничего страшнее, чем попасть в перемалывающие жернова церковного суда!"

- Элиза. Послушай меня. Для тебя все потеряно. Тебе в любом случае придется сознаться в колдовстве, понимаешь? Если не сейчас, то на дыбе. Но ты можешь назвать своих сообщников.

- Нет у меня никаких сообщников. - Она говорила сквозь безнадежные слезы.

- Есть, Элиза. У тебя есть семь сообщников, я их всех допрашивал, и они попытались сложить всю вину на тебя. Но на такое мощное заклинание, поразившее благородную кровь, только твоих сил недостаточно.

Девушка широко раскрыла свои голубые глаза и даже перестала плакать. Юная, чуть опухшая со слез, совсем ребенок.

- Элиза ты отреклась от диавола и в доказательство возвращения в лоно Святой Церкви, назвала семерых колдунов и ведьм, которые творили дьявольское волшебство вместе с тобой. За счет мезальянса они хотели получить от тебя привилегии, но когда ты по-настоящему полюбила Альберта и отказала им в этом безумном требовании, они отомстили, предав тебя церковному суду. Я правильно записываю?

- Но зачем им так рисковать? Разве не проще меня просто убить?

- Они верили, что ты будешь предана диаволу до своего последнего вздоха. И, конечно, это еще и развлечение. Демоны любят дурачить церковь, понимаешь? Но твоя любовь, Элиза, была сильна. И не пытки разрушили дьявольское наваждение, но Бог, который и есть любовь.

- Но я даже не знаю, кто эти семеро!

- Ты только что назвала Иоганна Свона, кожевника? Не пугайся, продолжай дитя. Он руководил шабашем? Хорошо. Ингрид Градгерд? Неужели, сама хозяйка местной корчмы?! А у нее же распятие висит в самой главной зале. Ничего не боится чертовка! Говори громче Элиза! Сара и Петра, служанки? Именно они подмешивали дьявольское зелье юному Альберту? Ох, князю не понравится, что он пригрел на груди змей. Гертруда-повитуха? Записал. Своими пакостными руками, она принимала христианских детей и брала их кровь для ритуалов. Хельга и Мария, сестры. Женились в один год, не обошлось без приворотных зелий... И тебя научили их варить? Именно они? Записал. Ты очень помогла святой церкви, дитя мое. Господь этого не забудет.

- Эти люди донесли на меня? Но это все бессмысленно! Вы же понимаете! Я просто не хочу умирать. - Девушка снова заплакала.

- Я не могу даровать тебе жизнь, дитя. Но своей жертвой ты погубишь настоящих слуг диавола. Тех, кто готов выпускать из своих клыков лживый яд, ради мелочного богатства.

Девушка давилась слезами и даже не слушала инквизитора. Ульрих закрыл глаза. Несколько минут судья и осужденная провели в молчании.

- Приготовь свою душу, дитя мое. Я исповедую тебя. Смерть не так страшна, как ты ее представляешь. Вода скорее усыпляет, чем убивает. Ты просто заснешь, а проснешься в Царствие Небесном, поверь.

Инквизитор подошел к девушке и положил свою ладонь, в черной кожаной перчатке, на белые волосы Элизы. Она долго не могла перестать рыдать. Но, в конце концов, исповедовалась.

Целую неделю шел тяжелый процесс. Руки местного палача покрылись мозолями от рычагов старой дыбы. Чан с раскаленными углями не остывал даже по ночам.

Инквизитор знал свою работу. Признались все. Даже кожевник, который умер сразу, как его сняли с дыбы. Остальных решено было казнить на рассвете.

Толпа собралась засветло, гудела и перешептывалась в набожном возбуждении и почти языческой жажде крови. Семь столбов вкопали несколько дней назад, а ночью принесли сухой хворост.

Ульрих стоял по правую руку от князя. Между ним и его сыном. Прыщавым юношей, который постепенно превращался в мужчину. Юноша дрожал, то ли от холода, то ли от ужаса. Инквизитору тоже хотелось дрожать, но он улыбался. Отеческой теплой улыбкой, как и положено пастырю избранного стада.

Смерть кожевника заставила власть изменить задуманную программу. И Элизу вместо воды, приговорили к очищению огнем, раз уж один из столбов, так кстати, освободился.

Выглянул край солнца и тогда из недр замка повели приговоренных. Точнее даже не повели - идти могла только Элиза. Остальных женщин тащили с ненужной грубостью. Все семеро, конечно, плакали.

Толпа взорвалась проклятиями и ругательствами, свистом, неприличным смехом и откровенной злобой.

"Даже их можно понять". - С отвращением думал инквизитор - "Эту их животную радость, что на вертел попал не ты. Пусть хоть кто, но не ты. Но как они могли во все это поверить? Поверить в невозможное колдовство, которое они даже в глаза не видели! Да еще и угодливо припоминать подробности, рожденные только их убогой фантазией? Куда катится этот мир!"

Ульрих так и не понял: на него ли смотрела Элиза или на юного Альберта. Но в ее взгляде не было осуждения, только смирение, смирение маленькой мышки, еще живой, но уже умирающей в зубастой пасти кота.

Княженок трясся и не смотрел, как осужденных привязывают к столбам.

"Еще одна юная душа, познакомившаяся с жестокими порядками этого мира. Интересно, он хотя бы понимает, что его несостоявшуюся любовь сжигает не инквизиция, а его собственные родители, которые не могли позволить неравную свадьбу?" - Ульрих положил руку на плечо юноши и тот вздрогнул.

- Не отворачивайся. - Шепнул инквизитор. - Она будет до конца смотреть на тебя.

Альберт послушался. И больше не пытался отвернуться.

Палач поднес горящий факел к первой куче хвороста, пламя вспыхнуло и звонко завизжало, почти одновременно с полноватой повитухой. Вскоре горели все семь женщин, беспомощно извиваясь, рыча, перекрикивая веселую толпу, которая требовала подкинуть еще дровишек.

Визжала и Элиза. Огонь объял ее гибкий стан и Ульрих молился, чтобы она скорее потеряла сознание от удушливого дыма.

Потом пахло горелым мясом и плавящимися волосами. Экзекуция кончилась. Князь увел до смерти напуганного Альберта, а инквизитор еще некоторое время смотрел на закопчённые, обгорелые тела девушек и женщин.

"В чем церковь права, так это в том, что дьявол придумал колдовство. Но все молчат о том, что тот же дьявол заставил нас в это колдовство поверить".

От деревни несло навозом и дымом, валившим из многочисленных труб.

Солнце ушло за горизонт, но на улице все еще было светло, когда Ульрих въехал в это небольшое селение. Конь аккуратно ступал по подмерзшей грязи и тревожно вертел головой: наверняка, в окрестных лесах водились волки.

Инквизитор ехал медленно. Осматривал пустые улицы своим острым взглядом и пытался найти корчму. Останавливаться в местной церквушке ему не хотелось.

"За все семь лет, что я служу в инквизиции, я не прочитал ни единого экзорцизма. Зато хоть кого-то оправдывал. Да. Конфисковал огромные состояния у евреев во славу церкви, принимал искупительную жертву золотом у богатых "гусситов", которые даже не знали кто такой Ян Гус. Но они оставались живы, что, наверное, главное".

Корчма пустовала. Ульриху пришлось самому заводить коня в стойло.

Внутри домика оказалось натоплено. Удушливо пахло жареным салом.

- Живые тут есть? - Громко поинтересовался инквизитор.

- Иду ужо, кого еще черт принес на ночь глядя? - Грубовато ответил мужской голос из подсобки.

Вскоре появился и его обладатель. Грузный мужчина с бычьим лицом и такой же шеей. Он тупо уставился на черную фигуру инквизитора. Потом его нижняя губа отвисла, а брови поползли вверх.

- Меня прислали из Трира. Инквизитор Ульрих Дритцен. По делу некой Маргариты.

- Эээ... - Протянул корчмарь. - Ваше преосвященство, це-церковь вышнее по дороге...

- Я хочу остановиться здесь.

- Это, это большая честь, господин. - Детина поклонился. - Желаете откушать?

- Да, пожалуй. - Ульрих сел за один из засаленных столов.

- У меня тут припасен хороший окорок для осо...

- Я семь лет не ем мяса. Запах вызывает нездоровые ассоциации. Личный пост.

- Понимаю, понимаю. Тогда может рыбы?

- Да, рыба подойдет. А к ней принеси кувшинчик вина. И после трапезы, я, пожалуй, вымоюсь. Так, что не забудь приготовить бадью.

- Слушаюсь, господин. - Корчмарь поклонился и мелкими шажками, в подобострастном полусогнутом состоянии, скрылся в подсобке.

Инквизитор съел рыбу и выпил полкувшина вина, когда на него нашло желание поговорить. Благо детина, сделав все, что от него требовалось, сидел неподалеку в тревожной готовности угодить высокому гостю.

- И что, позволь узнать, случилось с вашей Маргаритой? - Инквизитор заглянул в карие глаза корчмаря и тот отвел взгляд.

- Ну-у-у, об этом вашему сиятельству лучше с преподобным Мартином поговорить...

- Не уходи от ответа. - Мягко возразил Ульрих.

- Я и не ду-думал, что-то скрывать! Я же простой крестьянин, куда мне до ученого це...

- Не уходи от ответа. Что произошло с вашей Маргаритой?

Детина робко глянул в лицо инквизитору и тут же снова отвел глаза.

- Бес в нее вселился, вот что. Бегала по деревне, окаянная, богохульства такие кричала, что слушать страшно. Вшестером насилу скрутили и то не сразу! Руки у нее, что железо стали! Из кузнеца нашего, одним ударом дух выбила, только через день очнулся. Думали, помер уж. А потом, связанная, вопить не переставала, а на третий день кровавый дождь прошел. - Корчмарь перекрестился - Тогда и поняли, что ваше высокопреподобие нужно вызывать.

- Прямо кровавый дождь?

- Как свиной кровью поливало, Богом клянусь!

- Понятно. А раньше за Маргаритой ничего особенного не замечали?

- Да, хорошая девка была, приглядная. Сиротой пару зим назад осталась.

- Спасибо. - Сказал инквизитор и тепло улыбнулся.

"Маленькая, поганая деревенька. Наверняка, опять все сговорились, чтобы разворовать оставшееся имущество сиротки". - Думал инквизитор, подходя к небольшой деревянной дверке.

Маргариту закрыли в крохотной спальне преподобного Мартина, сам Мартин жил все это время у кого-то из паствы.

- Не шли бы вы туда в одиночку. Мы даже кормили ее по трое. Она страшной силы колдунья!

- Что же она тогда не сбежала, преподобный?

- Святые стены церкви ее силу умалили! Но не до конца, увы. Дождь же смогла вызвать!

- Я, все-таки, рискну. И, да, сегодня с утра ещё несколько инквизиторов должны приехать. Препроводите их к заключенной, пожалуйста.

Священник пожал плечами и отворил дверку. Ульрих зашел в комнату, кивнул преподобному, и затворил за собой дверь. Девушка сидела на кровати, руки и ноги ее были связаны какими-то грязными тряпками, но сама она оказалась абсолютно нагой.

"Ну, вот еще. По трое кормили они ее, конечно". - Ульрих посмотрел ей в глаза и ничего не увидел. Взгляд был пустым.

- Маргарита?

В глазах девушки вспыхнула искра, будто она только что заметила присутствие инквизитора.

- Вызвали, все-таки. - Буркнула она себе под нос.

- Не бойся. Я не палач. Я тут, чтобы во всем разобраться, понимаешь?

- Не палач?

- Нет.

- Тогда почему у тебя глаза убийцы?

Инквизитор на долю секунды растерялся, но через мгновение на его лице уже играла добрая улыбка.

- Прежде мне приходилось воевать. Но это было в далекой юности. Я был младше, чем ты. Но вернемся к нашему разговору. Расскажи: в чем тебя обвиняют?

- Разве тебе не сказали?

- Мне необходимо выслушивать обе стороны, чтобы вынести правильный приговор.

Девушка усмехнулась.

- Будет по-твоему. Моя семья переехала сюда, когда мне было восемь лет. Я лишилась отца в двенадцать. Старшего брата в четырнадцать. Мать умерла, когда мне только-только исполнилось пятнадцать. Я стала сиротой. А значит ничьим ребенком. Неприкаянной девочкой, даже без дальних родственников. А, когда ты не принадлежишь никому, то ты принадлежишь всем. Жрать было нечего, лишний рот никому не нужен, а вот лишняя дырка это, пожалуйста, никто не против. Да и со шлюхами здесь как-то не задалось. Продолжать?

Маргарита потрясла головой, чтобы убрать со своего лица непослушные пряди.

- Продолжай.

- Впервые это случилось через несколько недель после смерти мамы. Сынок кузнеца изнасиловал меня первым. А через день принес кусок пирога и изнасиловал снова. Потом папаша его с буханкой хлеба. Потом оба брата мельничьих. Так и повелось. Все ходили, кто с чем. А мне что делать? Жрать-то хочется. В жены, естественно, я больше никому не годилась, зато как дешевая шлюха каждому мужику впрок, а им мое согласие и не важно. Два чертовых года меня пользовали все кому не лень. Даже преподобный отличился разок, когда пива перепил. Ты можешь его за это сжечь?

От спокойствия девушки, Ульриху становилось не по себе.

- Епископство не позволит. И не поверит обвинению колдуньи. - Он больше не улыбался.

- Тебя же разобраться во всем сюда прислали? Верно?

- Верно. Продолжай.

Маргарита пожала плечами и придала своему приятному лицу ожесточенное, почти злое выражение.

- Два года в аду, вот, что это было. И так бы и продолжалось, наверное, до самой моей смерти, если бы месяц назад ко мне не пришел дьявол.

- Сам сатана?

- Сам. Он пришел ночью, посмотрел на меня вот так же как ты, остро, глубоко, казалось, что все про меня знает. И предложил избавить меня от мучений. Два месяца, сказал он, или даже один и тебе будут завидовать все земные женщины.

- Что попросил взамен? Душу, конечно? - Ульрих не смог скрыть скептической улыбки.

- Да, ему больше ничего не интересно. Душу. Только не мою, а твою, инквизитор.

- Неужели? – Он продолжал улыбаться.

- Да. Так и сказал. Что, мол, ты и так уже в аду побывала, да и душа у тебя больно чистая. Совестно, сказал, мне душу твою брать. А вот явится за тобой через месяц или два человек, который одним взглядом до костей пробирать будет, так ты с ним и заключи договор.

- Договор? Ты же ни писать, ни читать не умеешь.

- А ты, что же, готов?

- Нет. Я ведь инквизитор. Я служу Богу.

- Богу? А ты веришь в него?

Ульрих, не переставая улыбаться, прищурился.

- Конечно.

- А почему тогда в колдовство не веришь, а?

Глаза инквизитора невольно широко раскрылись, и он попытался отыскать в памяти момент, когда поведал об этом Маргарите.

- Колдовство? Это другое. Я не верю, что дьявол может дать человеку власть над природой. И за семь долгих лет, я не встретил ни одной настоящей ведьмы.

- Ну, вот же я. Перед тобой.

- Ты просто испуганный, истерзанный ребёнок, который сошел с ума. – Грустно произнес инквизитор.

- Тогда соглашайся. – Маргарита широко и счастливо улыбнулась.

- И что же со мной произойдет, если я соглашусь?

- Избавишься от сомнений. От своего вечного чувства вины. Твоя вера станет такой крепкой, как ни у кого на всём свете! Ведь ты будешь знать точно. А вообще Он всё исполнит. Ну, и ты спасёшь меня. Неужели у тебя хватит совести сжечь истерзанного, невинного ребенка, который и жизни-то не видел?

- Я сжигал.

- Я знаю. Но тогда у тебя не было выбора. А теперь есть. Соглашайся, от тебя не убудет. Ничего не случится? И замечательно, будет у тебя ещё одно доказательство того, что магии не существует. А если случится, то ты всю церковь перетряхнуть сможешь! Создать её заново! Чистую, непорочную, где спасение не будет зависеть от денег или чего-то ещё, а только от веры! Веры, Ульрих!

По коже инквизитора побежали мурашки. Он смотрел в замаранное лицо девочки и не понимал, что его пугает больше, то что она знает его имя или, то что он начинает ей верить.

- Мне нужно поговорить с жителями деревни, Маргарита.

- Уйдешь, и я покончу с собой. И ты никогда себе не простишь, что ты не протянул руку, дабы узнать истину.

Инквизитор видел, что она не врёт, или ему казалось. Он чувствовал, что колеблется. Так легко было узнать истину, действительно истину. Или же окончательно утвердить своё неверие.

- Ну, давай свой договор. – Тихо сказал он.

- Ты должен меня поцеловать.

- Поцеловать?

- Да. В губы. Крепко, как жену.

- И всё?

- Всё.

Ульрих нерешительно подошел к ней, глядя в жаждущие темные глаза. А потом нагнулся и поцеловал её грязные, сухие губы, почувствовал движения её мягкого языка.

Он слишком давно не целовался.

Так давно, что инквизитор даже не заметил, как за его спиной резко открылась дверь.