Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Степь.(глава 4)

Залежался я на громыхающей железяке, да и Матильда с унылой мордой скакала за нами, всеми силами напоминая, что она-то не железная, в таком темпе того гляди и копыта откинет. А я облазил весь агрегат снаружи и так и не мог придумать, как его собаку обездвижить? Где тут у него кнопка? Нигде никаких красных кнопок и предостерегающих надписей, типа «warning!» или «ахтунг!» не трогать одним словом. Первой мыслью было закрыть обзор, скинуть с себя рубаху, да прикрыть смотровую щель с перископом. Да какая тут к чертям смотровая щель! Это же не «тигр» и даже не Т-34! Тут вообще, скорее всего эхолот установлен, инфракрасный датчик и еще куча прибамбасов, чтобы этот гроб с гусеницами ни в какую ямку случайно не завалился, и нигде не застрял. Твою дивизию! Что ж с ним делать???!!!

И потом меня осенило…. Судя по запаху выхлопов, вездеход явно на нефтяном топливе. А его выхлопная, вот она! Чуть ниже уровня вращающейся башни, чтобы значит и водой её не залило, при переходе через реки. А у меня как раз избыток жидкостей в организме наметился, зря я, что ли столько воды перед отъездом выпил? Идея неплохая, но учитывая силу выхлопа, такого напора струи, чтобы его преодолеть, я обеспечить не смогу, как не старайся. К тому, же выхлопная была замаскирована, скрыта сверху металлической крышкой с прорезями, предохраняющими от попадания крупных предметов, способных забить выхлоп. С крышкой нужно было решать, а под рукой никакого инструмента, кроме верного аигути и костяного ножа шамана. Ёк, макарёк! У меня же венгер есть! Не подумайте, что я таскал с собой пленного по национальности венгр, и только что про него вспомнил, когда он разлагаться начал. Я конечно забывчивый, но не до такой степени. Wenger – это армейский нож, швейцарской фирмы, основанной Теодором Венгером в начале 20го века. И в ноже куча всяких бесполезных штучек встроено, типа штопора. Вот скажите, зачем мне штопор, если еще бутылки не изобрели? А Очкарик всучил мне его с умным видом, мало ли… Может пригодиться. Как в воду глядел! Там же, что-то из инструмента есть….

Я пошарил рукой по широкому ремню на поясе. Где-то на нём, помимо гнезда с компасом, чехла с пеленгатором, футляра с запасной тетивой, сумочки с наконечниками для стрел, кошелька с вечным огнивом, и был чехол со складным армейским ножом. Представили, как я выгляжу? Кто сказал как новогодняя ёлка? Ась? Вот, правильно, больше похож, не на ёлку с игрушками, а на монтера-электрика из далекой заокеанской страны. Но местным знать про это не обязательно, они думают, что на поясе куча всяких вещей для смертоубийства. А произвести сразу впечатление на врага, это уже залог успеха.

Т-а-а-к. Под натиском пассатижей болты сдавались через одного. Два открутил, а два никак. Да и фиг с вами! Крышка не сильно толстая, отогнуть уже можно. Горячая только собака! Вот и всё…

Нервно осмотрел себя. Чем пожертвовать, чтобы заткнуть трубу? Ничего лишнего. Поскрипел зубами и, скинув безрукавку, стал утрамбовывать её в выхлопную. Запахло паленой кожей. Безрукавка сморщилась и задымилась. Ёшкин кот! Сейчас мы тебя потушим.

- Чих! Пых! Чих! Прфы! – сказал поперхнувшийся вездеход, сбрасывая ход. Пару раз рыкнул для приличия и благополучно заглох. Аминь. Выхлопная труба, заливаемая моей жидкостью, шипела от отвращения. Ну, чудище иноземное, будешь знать, как лезть в нашу реальность без приглашения. Как говорил Александр Невский, кто к нам с мечом придет, тот в орало и получит.

Настроение моё резко улучшилось. Все-таки много хороших людей во все времена, и ради них стоит бороться со злом во всех его проявлениях.

Забравшись на башню остановившегося агрегата, я замахал руками и засвистел, подзывая отставшую лошадь.

- Матильда! Ко мне!

***

- А ты знаешь, что звезды на небе это не духи предков, а далекие предалекие планеты и солнца, и на них может тоже живут люди или другие существа…. И когда-нибудь человечество обязательно туда долетит ….

- Зачем? – спросила Сауле, прерывая рассказ следопыта. Её голова лежала на его груди, и сама Сауле прижалась к нему всем телом, чтобы согреться, а Газарчи, чтобы отвлечься от греховных мыслей стал рассказывать ей об устройстве мира.

- Зачем? – переспросил он сам у себя, и чуть замешкавшись, ответил, - Просто чтобы узнать, как они живут, и рассказать, как живем мы.

- А там у них, ну,… этих, есть степь?

- Вселенная бесконечна. Там наверное есть всё, и леса, и горы, пустыни, и океаны… И стоит там вечное лето, и по бескрайним степям, по высокой и густой траве бродят вольные кони…

- Ой! Как хорошо! Тогда нам точно надо туда! Чтобы наши кони паслись в тех степях, и чтобы не было зимы, не случался джут. А тех, чужих, наши нукеры перебьют и все будут счастливы! Даже самый бедный кыпчак!

Газарчи оторопел от неожиданных выводов, которые сделала Сауле, и замолчал.

- Расскажи, расскажи ещё, - громко прошептала она, - Ты рассказываешь такие хорошие сказки!

- Это не сказки… это предположения. А сказкой было бы то, если бы люди на нашей Земле жили в мире и согласии. И никто никого не убивал, не воровал, и не сорился…

- Это старая сказка, я про неё слышала… Все жили хорошо, пока не пришли джунгары и не согнали нас с наших земель. А ты разве этого не знаешь?

- Знаю. А когда кыпчаки пришли на эти земли они прогнали сяньби, а до сяньби этой землёй владели хунну, и так до начала времен.…

- Вот и я говорю, мало у нас земли…, - прошептала с грустью Сауле, и без перехода сказала другое, - Ты знаешь… я замерзла, мне холодно.

- Давай, я укрою тебя своим халатом, и ты согреешься.

Халат следопыта, правда, до сих пор был влажный, и ему самому в нём было не жарко, но Газарчи предложил это просто из благородства.

- А ты?

- А я сейчас побегаю и согреюсь.

- Какой ты глупый, - сказала Сауле, и следопыт почувствовал, что она улыбнулась, - Ты правда не понимаешь?

- Чего?

- Как мужчина должен согревать женщину?

После этих слов Газарчи был очень рад, что ночью темно и Сауле не видит, как к его лицу прилила кровь. Он украдкой посмотрел на мальчишку, спит ли он? Судя по ровному дыханию, Ертай спал. И всё… Ночь стала жаркой.

О! Эти маленькие упругие груди! Что так жадно ласкал он своими губами. Эти волосы, черные как сама ночь, ласкали его грудь, когда он посадил Сауле на себя. И постарался взять её нежно и осторожно, как только мог. Она выгнулась как натянутая тетива и вскрикнула от короткой боли. «Всё… Всё любимая… Больно больше не будет» - шептали его губы. И Газарчи погружался в неё снова и снова. О! Этот нежный атлас кожи и аромат девичьего тела! С чем сравнить? Как передать всю полноту страсти и восторга.

Следопыт обнимал сам и растворялся в объятиях. Казалось уже нет сил, но стоило маленькой теплой ладони провести по его спине, и он опять был готов начать всё заново.

И на пике наслаждения позабыть себя, и всё вокруг. И только пряный запах полыни и разгоряченных тел говорил им о том, что они ещё здесь, они существуют. Неизвестно сколько прошло времени, и прошло ли оно? Или время не властно над страстью? И было непонятно, страсть ли это, или любовь, что робко стучалась в сердце Газарчи, с первого дня как он увидел байскую дочку, наконец прорвалась наружу. Да это было и неважно, важно, что сейчас они любили другу друга. И забылись в объятиях, и уснули, крепко прижавшись. Уснули так, крепко, что проснулся следопыт, только, когда Сауле шевельнулась, высвобождаясь из его рук.

Он приоткрыл глаза, и зажмурился от яркого солнца. Уже настал новый день.

А насмешливый мальчишеский голос возвестил:

- Эй! Вас можно поздравить? Кыз узату той* справили?

*( Кыз узату той – первая часть свадебного тоя, прощание невесты с девичеством. Второй день свадьбы – Улеу той, празднуют у жениха)

***

Хорошо. Хорошо в чистом поле. Выйдешь в поле, сядешь …., далеко тебя видать. А ещё хорошо быть книжным героем. Почему, спросите вы? А вот скажите, что мне сейчас с этим вездеходом делать? А?

Подорвать его - гранаты нет, закопать его – инструмента нет, поджечь – реактивов нет, и бросить нельзя. Хоть нет никого кругом, но вдруг, какой любознательный отыщется, и пожелает вытащить из выхлопной остатки моей безрукавки, что так безобразным комом топорщится. И тогда трактор опомнится и поедет выполнять заложенную в него программу. Вот потому-то и хорошо быть книжным героем, их авторы в беде не бросают. У книжного героя вдруг оказался бы под седлом гранатомет, о котором он ранее забыл. Или там экскаватор случайно в сумке седельной завалялся, чтобы вражеский агрегат предать земле и забвению. На худой конец, гранаты бы в кармане галифе обнаружились вместе с семечками и пачкой Мальборо. Но нет ничего… Увы, реальная жизнь далека от вымысла.

И я крепко призадумался сидя на остывающей спине железного лазутчика и разжевывая случайно сорванную травинку. Горечь, гадость, но нервы успокаивает, сасык шоп называется у местных, а как будет по-нашему, даже не представляю. Матильда с крайне заинтересованном видом, паслась невдалеке, вынюхивая как собака в лысеющей степи что-то, что можно пожевать. Ну? И какого рожна я призадумался? Что главное в степи? Главное пропитание. У этого тарантаса с двигателем внутреннего сгорания должен быть бензобак или солярабак, смотря, чем он там питается? И очень сомневаюсь, что крышка бензобака находится внутри вездехода. Не зачем ей там находится. А значит мне стоит поискать и определить её снаружи, а далее как получится… Или слить топливо, или поджечь, или слить и поджечь одновременно, чтобы быть уверенным наверняка, что эта груда металлолома уже никуда не денется. Хоть режьте меня, но мне категорически не верилось, что в степи внезапно может появиться человек с канистрой бензина и заправить агрегат. В ближайшие 800 лет, по моим прикидкам, это крайне маловероятно.

Спрыгнув с агрегата, я пристально его осмотрел ещё раз. Солнце уже завалилось за горизонт, и наступили сумерки. Плохо. Есть у меня такой дефект зрения, в сумерках вижу неважно. Днем нормально, ночью не плохо, а в сумерках беда… Но крышку, благо она была не маленькая я обнаружил. Скорее всего, она пряталась за прямоугольным люком с внутренним замочком справа. Ключ подбирать некогда. В тонкую щель вбил ладонью клинок танто и сковырнул люк на раз. И обнаружил под ней выступающую трубу бака с обычной круглой металлической крышечкой, как на автомобилях середины ХХ века. На крышке проступала какая-то надпись. Хотя бегло взглянув, можно было подумать, что её кто-то до меня зубилом приложил, затем пришло понимание, что это клинопись, весьма похожая на шумерскую. Жаль, что шумерскую мову я не разумею. Хм… Сюда бы Дервиша, его бы письменность аборигенов другой реальности очень заинтересовала. Хотя, не зная, что там написано, я сделал предположение, почему именно клинопись у них сохранилась. Видимо те самые адамиты, сыновья Адама, как они себя именуют, ведут своё начало от цивилизации Шумеров. В их реальности она не канула в вечность, а поглотила остальные народы, завоевав планету целиком.

Крутанул крышку против часовой стрелки, и она поддалась. Принюхался. Пахло явно керосином или соляркой. Потоптался пять минут, раздумывая, чем еще из одежды пожертвовать, чтобы опустить в бак и сделать фитиль. Ядрен батон! Единственный аксессуар, которым я мог пожертвовать без внешних потерь, это трусы. Тут без них обходятся все поголовно, и даже не догадываются, что это такое. А я, будучи несколько сентиментальным (и в целях гигиены, и привычки) их ношу. Правда, они не 21 века, те давно сносились, а шиты заботливыми руками моей суженой. Надеюсь, суженая по возвращению мне претензий не предъявит, где я их потерял. А она может… ревнивая жуть. Но любимая. Ладно!

Пока я раздевался, голое тело тут же принялся инспектировать рой комаров. Как же без них? А вот зачем я дурень без веревки пеньковой путешествую, это вопрос? Был бы с собой аркан, использовал бы его на фитиль, не пришлось бы последними трусами жертвовать. Говорил же мне Очкарик, бери всё и побольше.

***

Светлый солнечный день разлился над бескрайней степью, и таким же светлым и лучезарным было настроение следопыта и Сауле. И если Газарчи слегка смутился, от того, что Ертай догадался о произошедшем ночью, то Сауле и вовсе не обратила внимание, на слова мальчишки. Надо ли говорить, что следопыт был счастлив и наполнен любовью ко всему сущему. Он любил и бездонную синь неба, и бескрайнюю степь, и зеленую мутную речку, и каждую травку в степи, каждого кузнечика в траве. И в порыве чувств готов был расцеловать весь мир, который освещало расплавленное золото солнца. А всё потому, что на свете была Она. Та, которую он любил всей душой и телом. И самое главное, что она тоже любила его или просто отозвалась на его чувства. Он не задумывался над этим, это неважно… важно только одно. Милая… И следопыт потянулся за ней.

Сауле тем временем умывалась в реке, он подошёл, чтобы ещё раз полюбоваться, посмотреть на неё.

- Чего подглядываешь? – обернулась на его шаги Сауле, - Вот тебе, чтоб не подглядывал!

Она плеснула ладонями воду на него и засмеялась. Её смех серебряным колокольчиком разнесся вдоль реки. Газарчи в притворном испуге отклонился от теплых капель, а сам боком, боком и запрыгнул в речку, окатив Сауле целым снопом брызг.

- Ах! Ты вот как?! А я тебя…! – со смехом выкрикнула девушка, заходя покалено в воду и зачерпывая ладонями очередную пригоршню воды. Она брызгала на него, а он на неё, медленно приближаясь. А когда подошел совсем близко, то привлек к себе. И влюбленные слились в долгом и жарком поцелуе. Сердце бешено забилось в груди, оглушающее застучало в голове. Телу стало жарко. « Почему вода в реке не закипает?» - мельком подумал следопыт и отдался своему чувству.

Да. Он, конечно, был счастлив, как ребенок, как несмышленый щенок, резвящийся в таком прекрасном и необъятном мире. Но надо сказать, что помимо ощущения любви и счастья, когда Газарчи проснулся, его окружил сонм колючих как репейники мыслей. О том, что им теперь делать? Где искать себе пристанище и как жить? Ведь у них ничего нет. Ни коня, ни барана, ни своей юрты над головой. Зато у них уже есть Ертай, который будет жить с ними как младший братишка. Будет ли? А вдруг не захочет? А вдруг Сауле захочет вернуться домой к отцу? Выйти замуж за Аблая? А вдруг? И это каверзное вдруг, отравляло следопыту радость. И хотя сердце его уверяло, что все проблемы разрешатся сами, разум говорил другое. Поэтому, когда поцелуй, наконец прервался, он зашептал на ухо Сауле:

- Никому тебя не отдам… никогда. Ты всегда будешь моей… Слышишь?

Но Сауле не отвечала, а только улыбалась в ответ. Рядом затрещал камыш. Мальчишка без сомнения подглядывал за ними.

- Ага! – раздалось вдруг из камышей, - Там скачут!

- Кто?

- Где?

Но Ертай не ответил, он уже выбирался из камышей и кричал:

- Эге-гей! Мы здесь! Эй!

Следопыт и Сауле поспешили за мальчишкой и увидели как в километре от них, с Северо-запада на Юго-восток по степи ползет облако пыли. В облаке угадывались всадники.

- Эге-гей! Эй! – кричал Ертай, размахивая руками.

Сердце защемило от предчувствия. Он уже понадеялся, что их не заметят и пройдут мимо, даже хотел запретить Ертаю кричать. Но заметили и повернули к ним. Земля дрогнула от приближающегося топота конских копыт. Вскоре уже стали различимы лица всадников. Следопыту даже показалось, что он знает кого-то из них. Не враги, не джунгары, уже хорошо. Вот они уже рядом и замедляют бег останавливая лошадей. А в первом ряду скачет сам Музаффар, любимчик судьбы. Только он почему-то не спешит останавливать разгоряченного коня? Постой! Он же старший среди нукеров Бай… Но следопыт не успел додумать мысль, потому как со свистом опустившаяся на него камча свалила его с ног, и кровь из рассеченной на голове кожи залила глаза.

***

Ску-у-ушно. Ночь прошла с огоньком, но без задоринки. Вездеход и горел так же неспешно как до этого ездил, и чадил слабо. Черный дым прорывался из него изредка, а потом, видимо устыдившись своего порыва, опять еле клубился. Один раз вездеход даже пытался взорваться, бухнул как-то невнятно, пламя подкинуло метра на два к небу, и опять опустилось. Ночевать в степи было скучно, не только поэтому. Прохладно было. Такая вот особенность резко континентального климата. Днем жара, ночью прохладно. Туда, дальше, к Бухаре и Самарканду еще холоднее. Почти так же как в монгольской пустыне весной. Днем +40, а ночью всего +6 по Цельсию. А я лишился некоторых деталей своей одежды, теплее мне от этого не стало. Поэтому с грустью наблюдая за пылающим трактором, пытался уснуть, и мне это удалось. Но перед рассветом озяб и, подскочив с попоны, которая мне служила вместо матраса, я занялся гимнастикой, дабы усилить кровообращение. Эх! Если бы знал, какая зарядка мне предстоит вскорости, то мог и не разминаться. К тому же на меня навалилась усталость и желание поворчать.

Усталость была скорее духовной, чем физической. Чего жаловаться скажете вы? Молод, практически вечно молод, полон сил, в прекрасной физической форме. Лучше чем когда либо. Долгие годы скитаний и бесчисленные сражения и битвы закалили меня как клинок в кузнечном горне. Любовь не давала душе зачерстветь. Друзья единомышленники не давали ощутить одиночество, а работа по устройству мира не давала скучать. Только вот разумом я понимал, что бесчисленные подвиги и свершения, бесконечные битвы с человеческой подлостью, глупостью и порочностью - мы проигрываем. Потому как, меняя какие-то исторические события, мы меняем отчасти будущее, но мы бессильны изменить природу человека. Дервиш первым почувствовал это. Вернее задолго до того, как я стал задумываться об этом аспекте. Он с самого начала нашего знакомства, прежде всего, был озабочен именно этической и моральной стороной вопроса. Увлекался изучением религиозных учений и философских трактатов, и в своих поисках, как мне кажется, был близок тому, чтобы найти истину. А я был воином, и решал поставленные задачи как воин. Манера же ворчать и высказывать недовольство появилась у меня не так давно. Хорошо сражаться лет пять, десять, от силы двадцать. Но сто лет бесконечной борьбы кого угодно заставят призадуматься. Всё потому, что результаты побед спорны, а количество проблем меньше не становится. Более того, чем совершеннее в техническом плане мы становились, тем сложнее становились проблемы, и увеличивались в геометрической прогрессии. И лет пятьдесят назад, я впервые взял отпуск. Мы с возлюбленной уединились.

Избушка в лесу. Речка. Тишина. Только сосны шумят на ветру. Днем я рыбачил или охотился. А вечерами, растапливал печь, и мы читали при свете свечи древние рукописи или занимались любовью. Такая благодать. Мы тогда ещё надеялись, что возможно случится чудо и у нас возможны дети. Но увы, не смотря на хорошее здоровье, детей у нас так и не случилось. И дело было не в нас, а скорее в том, что время не терпит парадоксов. Если пришельцев из будущего время терпело, то никак не хотело, чтобы в прошлом появились дети от людей, которые еще не родились сами. Но мы этого еще не знали….

А когда начались грибы, гуляли по лесу вдвоём, собирали их и сушили, заготавливали впрок, словно собирались провести в этой избушке всю оставшуюся жизнь. Так прошло лето… Однажды осенью, когда я вернулся с охоты на оленя, едва передвигая ноги под тяжестью оленьей туши, то застал вместо избушки, только дымящие угли…. Какие-то разбойники случайно наткнулись в лесу на наш дом. Жену мою изнасиловали и убили, а избушку сожгли. Нет, я не видел её тела ( после смерти мы не умираем, а переносимся в другой временной промежуток). Просто потом, когда я отыскал её в другом времени, то сам догадался по выражению её глаз. Единственное, что я спросил: Кто?

Её ответ меня потряс. Именно с этими людьми плечом к плечу я сражался против войск Тохтамыша, но это произошло через два года. Вернее, для них произойдет, а для меня это уже прошлое. О! Как невыразимо заныли зубы! Как свело челюсти от желания вернуться и убить подонков, которых я успел узнать как верных товарищей и лихих бойцов. Вот и верь после этого людям?

И хоть я клялся ничего не предпринимать, но втайне от Дианы нашел их потом, и они пожалели о том, что сделали…

***

Очнулся Газарчи от того, что ему брызнули водой в лицо, и стали протирать тряпкой. И от этого лицо саднило и щипало, словно не тряпкой, а наждачной бумагой по нему терли. Газарчи сморщился и, приоткрыв глаза, увидел размытый светлый овал, и лишь когда зрение сфокусировалось, узнал в овале лицо Ертая.

- Сколько? – прошептал он, тяжело перемешивая во рту густую и кислую кашу запекшейся крови.

- Чего?

- Сколько я провалялся?

- Полдень уже.

Однако, - подумал следопыт, пытаясь припомнить все события сегодняшнего утра. Они встали. Резвились в реке. Потом прискакали нукеры Байрама, его избили как вора чужой дочки и невесты. Сауле забрали, а его оставили подыхать тут.

- А ты почему не ушел с ними? – спросил Газарчи у мальчишки, что нахмурившись, стоял рядом с бренным телом следопыта.

- Неужели пожалел меня?

- Ещё чего! Забыл, что у нас уговор? Ты должен мне найти Наркескена?!

- Хм…., - многозначительно хмыкнул следопыт пытаясь встать, но избитое тело отозвалось болью, и вместо обычного «хм» он промычал – «О!Ухм!». А сам подумал, что найти сейчас Наркескена неплохо бы, чтобы добил и не мучиться. Вот же въедливый мальчишка! Где мы? А где Нар? И зачем мы ему, а он нам?

Газарчи кряхтя, опустился на колени у воды и стал умываться, смывая засохшую кровь с головы, лица и тела. И как не старался делать это нежно, но зашипел от боли сквозь зубы. Кровь толчками билась в голове, ссадины от воды защипали, словно не водой он их поливал, а кислотой. Про поиски Наркескена следопыту совсем не думалось, а думалось о том, чтобы вернуться в аул, выкрасть пару лошадей и увезти Сауле куда глаза глядят. И желание этого было таким сильным, что он практически не прислушивался к голосу разума, который бубнил, что не поедет с ним Сауле, и некуда её везти, некуда бежать. Бежать есть откуда, но нет куда.

- Туда пойдем, - сказал Газарчи, указывая рукой направление, куда уходили следы всадников, увезших Сауле с собой.

- Тебе чего? Мало было? Убить ведь могут, если еще раз их встретишь? – произнес Ертай, прикинув направление, - А если узнают, что у вас было, точно убьют.

- Спасибо, утешил, - попытался улыбнуться следопыт откровенности мальчишки, но улыбка вышла жалкой и перекошенной от боли.

- А как же Наркескен? Ты же обещал?

- Он тоже где-то там крутится. Если не повезет, встретим.

- Постой! Я туда не пойду! Ты обещал найти мне Нара!

Ертай вцепился в рукав следопыта, когда тот двинулся по указанному направлению. Рукав такой нагрузки не выдержал и затрещал. Сгнившие нитки лопнули, плечо следопыта обнажилось, а из халата на шве полезли внутренности – серая грязная вата.

- Ты, что делаешь? – с укоризной сказал следопыт, оборачиваясь к мальчишке.

- Это ты, что делаешь? – зло отрезал Ертай, - Совсем мозги потерял? Убьют тебя там! А я не пойду! Здесь останусь! Умру тут. И пусть моя смерть будет на твоей совести!

Мальчишка резко развернулся и зашелестел камышом, уходя к реке. Газарчи вздохнул и пошел за ним. А когда нашел его в камышах, мальчишка сидел на земле и, крепко обняв колени, плакал, уткнувшись в них лицом.

- Ты что? Не плачь? Найду я тебе Наркескена, найду, раз обещал…, - сказал тихо следопыт, прикасаясь к плечу Ертая, но тот нервно дернулся, сбрасывая руку Газарчи.

- Успокойся и пойми, - продолжил говорить следопыт, присаживаясь рядом с мальчишкой и обнимая его за плечи, - если я сейчас не найду Сауле ей будет плохо… Её отдадут Аблаю, а он и убить может… А Наркескен куда денется? Найдется. Да и зачем он тебе? Зачем ты ему?

- Ничего ты не понимаешь, - сквозь всхлипывания ответил Ертай, - У тебя есть Сауле, у Сауле есть отец и мать, сестры, братья. А у меня никого нет…. и не нужен я никому… а Нар… Наркескен единственный кому я был нужен…

***

Пробудившееся солнце, вставшее на востоке, мои ожидания обмануло. Вместо тепла, изнуряющей жары, в которой я собирался прогреться после холодной ночи, солнце вдруг скрылось в густом тумане, неизвестно откуда наползшем на степь. Словно передумало оно вставать, а спряталось за тучку-подушку, задернула туманную занавеску, и решило еще поспать. Мы брели с Матильдой неспешным шагом в надежде, что туман скоро развеется и можно будет определиться с направлением и прибавить хода. Не нравилось мне мчаться неизвестно куда. Ориентира в виде солнца нет, а компас давно и бесповоротно свихнулся, и я понятия не имел где на самом деле Север.

По мере нашего продвижения туман не рассеялся, а наоборот стал гуще, потянуло сыростью и запахом тины. Впереди по курсу появилась какая-то темная полоса, которая оказалась большим бескрайним болотом, густо заросшим высоким камышом. Не было его тут раньше? Или я все-таки заплутал? Лезть в болото не хотелось, да и не было такой необходимости. Как говорится, нормальные герои всегда пойдут в обход. И я, свернув налево, медленно поехал вдоль зарослей, пока внезапно слева от меня возник лес. Не сказать, что я его четко видел, но громада леса угадывалась. Именно векового леса, а не случайного в степи лесного околка. Чёрт! Развернув Матильду, я проскакал бодрой рысью назад. Да вот же! Только что степь была? Я скачу уже полчаса в обратном направлении, а лес не кончается. Ой! Не нравится мне всё это! Очень не нравится. И совсем не потому, что лес я не люблю. Люблю, очень даже. Ориентируюсь в любом лесу как в своём кармане. Не было случая, чтобы заплутал, или вышел не туда куда планировал. Деревья люблю, хвойный лесной дух, грибы-ягоды, зверюшки всякие. Но этот лес, возникший из ниоткуда меня пугал. Пугал не зверями, не разбойниками, а отсутствием звуков. Так же, как насторожило до этого болото. Не может быть, чтобы в этой большой луже не квакала ни одна лягушка, не крякали утки, не пугала своим голосом выпь. А тут тишина полная…. угрожающая тишина неизвестности и смерти. Ведь только смерть безмолвна, а жизнь полна суеты и звуков. И тут до моего слуха донеслись звуки, звуки далекого человеческого голоса, заглушаемого каким-то шорохом и треском.

Люди? Здесь? В болоте? Или мне показалось? Но нет…, вот и дымком потянуло. Костер кто-то жжет.

Недолго думая, я спрыгнул с Матильды и стал медленно продвигаться на запах дыма. Голоса не слышались, а когда они затрещали вновь, я испытал легкий шок. Во-первых, голос говорил явно на русском, а во-вторых, я понял, что за шум и треск ему сопутствует. Рация! Рация мать моя женщина! Где? В глухой степи, непонятном болоте, за тысячу лет до её изобретения. Если бы у меня были волосы на голове, то встали бы дыбом. Чужеземный вездеход в степи меня удивил гораздо меньше, наверное, потому, что некую пакость от параллельных аборигенов я ожидал. А тут… Что это? Слуховая галлюцинация? А как же быть с запахом дыма? Откуда? Вода кругом и болотные кочки. Может это ловушка для дураков? Заманивают времяпроходимцев на звуки необычные, а там сидит себе какая-нибудь Жылмыуз-Кымпыр, аналог русской бабы-Яги, и кушает заплутавших на ужин.

Выбравшись на небольшой и относительно сухой островок, я в полном молчании обходил фундаментальную картину Василия Перова «Охотники на привале». Право слово, автомобиль УАЗ с рацией на борту, стоявший в сторонке, меня заинтересовал гораздо меньше, чем группа людей, живописно расположившаяся вокруг костра.

- Пятый! Пятый! Я «База»! Прием! - квакнула рация, включенная на полную громкость в УАЗике, и разразилось треском помех. Я вздрогнул, осторожно и внимательно осматривая замерших как манекены людей. Все пятеро в камуфляжной армейской форме конца 20 века. Три лейтенанта, один капитан, и один сержант, видимо водитель. Глаза стеклянные, тела на ощупь теплые, но пульс не прощупывается. Изменить положение тел, даже уронить сидящее тело мне не удалось, словно они корни пустили. Костер давно сгорел, но от черных головешек тонкими струйками всё исходил и исходил дым. И дым этот никак не кончался. Все офицеры вооружены штатными ПМ, и автоматами АКСУ-5,45. Обрадоваться внезапному обретению огнестрельного оружия я не успел, поскольку тут же выяснилось, что снять его с впавших в ступор офицеров я не могу. Даже лежащий на заднем сидении автомат оказался намертво и необъяснимо приклеенным.

- Ну и дела! Ничего не понимаю…, - произнес я вслух, хотя кое-какие догадки меня посетили. Зря я это сказал. Неуместно и пугающе разнесся мой голос по болоту, придавленному туманом. Говорить и шуметь в этом месте не хотелось. А хотелось тихо и незаметно отсюда уйти, и чем дальше, тем лучше.

Степь.(окончание главы 3)

4.Глава .Немене.

Немене - непонятный (кыпч.яз.)

Непонятно было абсолютно всё. Ни куда они попали, ни как отсюда выбираться, и что теперь делать без лошадей? И пока Сауле и Ертай изумленно и восторженно изучали новый диковинный мир, следопыт внезапно понял, что он знает названия и назначения объектов. Там вдали высились небоскребы городских зданий, а никакие не горы или игрушки великанов, и не змей это, а асфальтированная дорога, которая и ведет в город. Знания словно проснулись в Газарчи, но от этой крупицы того, что ему удалось вспомнить, он не испытал почти никаких эмоций. Безразличие с легким налетом тоски и отвращения, и это можно было объяснить только тем, что в этом мире больших городов и чудесных механизмов, следопыта никто не любил и не ждал. Скорее наоборот…

А вот степь Газарчи любил всей душой и чувствовал её, ощущал весь этот необозримый простор, над которым вечно поёт свою песню ветер. Мир, где солнце всегда всходит на восходе, и заходит на западе, где старость уважают, а бездомным дают приют, где слово родственник не простая констатация факта, а реальная помощь рода. Где люди радуются просто тому, что светит солнце или луна, теплу очага и женской ласке, улыбаются, слыша детский смех. Истина проста, как просты радости этих людей. Она где-то рядом, нужно только вспомнить. Вспомнить свою прошлую жизнь, какой бы неприятной и горькой она ни была. Но именно в сравнении прошлого и нынешнего, истина откроется – Газарчи в это верил. Да и звали его вроде бы не Газарчи, и не следопытом он был, а бродягой, бродячим философом. Прозвище крутилось на языке, но следопыт его так и не смог вспомнить. Одно, он знал четко, стоит кому-то назвать его прежним именем, он сразу его узнает. А пока… пока нужно было решать насущные проблемы.

- Апашка (сестренка), смотри! – кричал Ертай высоко поднимая над головой прозрачную пластиковую бутылку, найденную в кювете, - Ты такой бычий пузырь видела?! Чтоб мне лягушкой стать, в жизни не видела!

- А у меня вот, что есть! – Сауле повертела в руках блестящую на солнце фольгу, то ли от сигарет, то ли от шоколадки, и показала Ертаю язык.

Дети, ей Богу! Дети! – подумал Газарчи, с улыбкой смотря на них. Только две минуты назад готовы были подраться, а сейчас лучшие друзья.

- Эй! Пошли собираться, - крикнул им следопыт, - бычий пузырь неси сюда, сейчас покажу, что с ним делать.

Бутылка, к сожалению, оказалась без крышки, но вырезать и подогнать под неё пробку из ветки, было делом двух минут. Еще пара минут, и из шнурка, привязанного к горлышку, получилась удобная ручка для переноски. Полтора литра воды, никогда лишними не будут. Мало ли, что с ними ещё в этом мире случится, может? При мыслях об этом, по лицу Газарчи, словно тень прошла. Было не совсем понятно, что это за мир, где они оказались? Все признаки присутствия цивилизации на лицо - бутылки, окурки, банки вдоль дороги, а самих людей нет. Не могло быть, чтобы по такой дороге, за полчаса не проехало ни одного автомобиля. А ведь никого и ничего. Было такое ощущение, что людей здесь нет. Ни на дороге, ни в далеком городе. Что это? Как? Вымерли все? Не похоже. Не верилось. Следопыт сердцем чувствовал, что это не так. Скорее люди были, просто именно в этой части мира, в которой оказались трое беглецов, людей они не могли видеть… Как лед, лежащий на дне реки. Он есть, но через воду его не видно, потому что лед прозрачен как и вода, и виден он будет только, когда река замерзнет. А льду будет видна вода, когда он сам растает. Но если они трое – кусочки льда - растворятся, то будут принадлежать этому миру. Река…. «Река времени и пространства. И мы сейчас объекты, находящиеся в другой плоскости, частично в другом измерении» - подумал Газарчи, лихорадочно соображая, последствия того, когда измерения полностью совместятся… Лед растает.

О! Господи! Это же мир будущего! Если мы совместимся, что произойдет с людьми, рожденными тысячу лет назад?

- Уходим! Быстро! – скомандовал следопыт, - Иначе беда! Нужно найти границу этого мира и пробить её.

- А что?

- Зачем? Тут никого нет?

- Если кто-то появится, вы умрете! – скупо и быстро ответил следопыт, тут же поймав себя на том, что сказал «вы», а не «мы». Про свою смерть он почему-то не упомянул.

***

Проспав пару часов, и переварив сурка, я понял, что пора выбираться. Матильда тоже явно заскучала у камышей. Вода – водой, но камышом сыт не будешь, а изобилием травы окрестности поселка не баловали. Набрав воды полную флягу, и напившись впрок, как верблюды, тронулись в путь. Покинуть котлован оказалось не так просто. Если я мог и ползком, то лошадь по-пластунски ползать была не обучена.

- Давай! Голубушка! Ну, еще чуть-чуть! – громко уговаривал я Матильду, вытягивая её за собой изо всех сил. Но она путалась, терялась, не зная как переставлять ноги по крутому склону. Пендаля бы тебе отвесить, подумал я. И отвесил бы, но точно зная, что не поможет, не стал. А тут к тому же завоняло. Сперва, грешил на Матильду, что это она от натуги воздух испортила. Но потом, понял, что такой приторно-сладкий аромат может испускать только покойник. Отвлекаться на запах не стал, пока не вытащил лошадь из котлована. А когда вытащил, тут его и обнаружил…

Сразу можно было сказать, что покойный не от мира сего. Хотя облик его претерпел ряд необратимых изменений (труп распух весь и почернел лицом). Но, что он не здешний, можно было определить с первого взгляда, по черным резиновым сапогам с кусками рыжей давно засохшей глины, по джинсам грязного цвета с заплаткой на правом колене, и по темно синей засаленной фуфайке. Помимо всего прочего у покойного была татуировка на фалангах пальцев левой руки «ВАНЯ». Сколько я не морщился, но кыпчака с таким именем припомнить не смог. На распухшей руке, напоминающей боксерскую перчатку, надпись виднелась четко.

Хреново, подумал я, нюхая полынь в ладони, чтобы перебить назойливый трупный аромат, но полынь помогала плохо. Пересиливая отвращение, пошарил правой рукой по карманам покойного. И не в целях мародерства, как вы могли подумать, и не для того чтобы опознать личность покойного, а дабы определить, из какого он времени. Обыск увенчался успехом. Вот, что я обнаружил: связку ключей, пару резиновых прокладок и сальников размером с монету, гайки с резьбой на 5мм шесть штук, льняную нитяную подмотку, одноразовую китайскую зажигалку, пачку сигарет «Полет», и тысячу двести рублей ассигнациями, выпуска 2010года. Судя по предметам в карманах, потерпевший был по национальности сантехник.

О-хо-хо! Как хреново-то…. Значит, разрыв там увеличился, и в провал начали попадать люди. Чем же там Афганец занимается? Совсем мышей не ловит?

Подумал, и устыдился своих мыслей. Сам хорош, сколько дней тут толкусь, а результатов ноль. Нашел аномалию, и что? Закрыть её не могу, Дервиша нет, и где его искать непонятно, к тому же и ключ у него. Опять-таки, все пути сводятся к тому, что нужно найти Дервиша. Придется вернуться к тому, с чего начал. Последний раз маячок сработал в юрте шамана. Вот туда мы и вернемся.

- Правда, Матильда? – спросил я, запрыгивая на лошадь. Но она равнодушно размахивала хвостом, разгоняя мошку, типа: Ты ковбой, тебе и решать. И вправду, чего это я? В виду отсутствия собеседника, все с кобылой норовлю отношения наладить. Того и гляди, как честному человеку придется на ней женится.

Глупость. А улыбка рот порвала. Сам себе настроение не поднимешь, никто не поможет. А впереди круглым столом с буграми простирается степь. Жарко. Хорошо хоть легкий ветерок сквозит. Хочется подставить ему ворот рубахи, чтобы забрался поглубже, и высушил вспотевшую спину. Кольчуга давила на плечи. Вроде и привык к ней, а как иногда хотелось скинуть, и распрямиться. Но нельзя. В местности, где помимо воробьев и грачей летают стрелы и копья, Минздрав снимать кольчуги не рекомендует.

- Но! Кучерявая! Пошла!- крикнул я для разнообразия Матильде и слегка пришпорил.

Неторопливой рысцой мы двинулись по степи.

***

Сначала они шли быстрым шагом, ребятишки от следопыта изрядно отставали не потому, что не могли быстро идти, а по той причине, что никакой опасности не видели. Но по мере того, как Газарчи все убыстрял и убыстрял шаг, двигаясь вдоль реки. И периодически покрикивал на попутчиков, Сауле с Ертаем нехотя поверили в необходимость спешного бегства. Нельзя было не поверить внезапно осунувшемуся и побледневшему лицу. Таким озабоченным и серьезным следопыта им еще видеть не доводилось. Он даже покрикивал на них со злостью, хотя злится до этого момента, вроде бы не умел. Будучи по природе своей всегда улыбчивым и добродушным.

Шли они вдоль реки, потому, что следопыт так решил. Он видел в реке единственную надежду на спасение. Течение реки, единственное, что могло им помочь преодолеть границы антурган жерлер (проклятых земель). Здесь было слабое место. Поднырнуть, пробиться, проплыть. Они должны успеть. Должны. Но не успевали. Газарчи это видел, а дети еще не заметили. Когда они попали в этот мир, он был мертв. Тишина. Почти полная тишина. Только ветер шумел камышом. Ни единого писка и звука испускаемого живой тварью. И по мере того, как они были здесь все дольше, мир вокруг оживал. Сначала запели насекомые, потом защебетали птицы. Теперь следопыт явственно слышал звук очень похожий на тот, когда машина проноситься с огромной скоростью по дороге. И ему очень хотелось верить, что это только ему кажется. Но когда он услышал за спиной собачий лай, мир перевернулся…...

Из серого затянутого белесой пеленой неба моросил мелкий холодный дождь. Босые ноги расползались по мокрой и жирной земле. Полосатая роба на теле промокла насквозь, но он дрожал не от холода, а от страха. Сзади приближался собачий лай. Гортанные крики : Suche еindruck! Suche! Er zu nehmen! (Ищи! Ищи след! Взять его!). В лай собак, и команды загонщиков органично вписывались автоматные очереди. Так солдаты для острастки палили по густым камышам, на всякий случай. Вдруг беглец притаился там? Собаки лаяли как безумные. Они и были безумные, говорят, их кормили человеческим мясом, и пленные этому верили. Они много уже чему верили. Не верили только одному, что в этом аду можно выжить. А он попытался выжить, он бежал. Бежал от страха, и страх гнался за ним по пятам. Преследователи были все ближе. Если они спустят собак ему конец. Загрызут его собаки. Спрятаться бы в камышах, утонуть в болотной воде и подышать через камышину. Подождать спокойно, пока погоня пройдет мимо. Но нет… Куда только делась его рассудительность, куда испарились его планы, стоило ему поддастся страху. СТРАХ – это было все, из чего он состоял помимо двадцати килограммов костей и кожи. Страх проник в его душу давно, а этой ночью, когда он узнал, что завтра утром их поведут на «медосмотр», который проводили в зданиях с большими трубами. Из них после «медосмотра» валил густой черный дым…. Страх толкнул его на побег. Хотя он знал, после его побега расстреляют каждого десятого. Может быть даже Мишу, или Степан Афанасьевича, добрейших людей и его друзей в лагере. Но страх не давал поселиться в голове, ни одной мысли, кроме мысли о спасении собственной жизни.

И его догнали... Он упал в грязь, прикрывая лицо худыми руками, скрючившись в позу эмбриона. А его рвали собаки, а потом собак оттащили и за дело принялись подкованные сапоги… Но как не странно, он не умер этой ночью. Выжил. Очнулся на рассвете, друзья помогли ему выйти на построение, вынесли его… Ведь если бы он не вышел, пристрелили бы тут же, прямо на нарах. И он висел куском запекшейся крови на плечах друзей, и почти не понимал, не слышал того, что говорил немецкий офицер. Отреагировал только на выстрелы.

- Айн, цвай, драй…,- размеренно считал голос до девяти и тут же звучал выстрел.

Каждый раз при звуке выстрела избитый приходил в себя и вздрагивал, словно пуля впивалось в его тело. «Нет! Не надо!», - пытались прошептать потрескавшиеся губы. Но ничего не выходило. И тогда он заплакал, молча, без всхлипываний и содроганий всем телом. На это не было ни сил, ни возможностей. Всякое движение грозило удушьем из-за поломанных ребер. Слезы текли по его щекам, размывая грязную кровавую корку. Именно тогда он внезапно перестал бояться, бояться за себя. Страх спрятался в душе, и переродился из страха за себя, в страх за жизнь других, и тяжкой непосильной ношей лёг на тощие плечи.

***

То, что я увидел на земле, мне крайне не понравилось. Вдавленный след от широких гусеничных траков. И вел он оттуда, откуда я ехал, т.е. со стороны аномальной ямы. И как я его раньше не заметил? Ведь возвращаюсь, собственно говоря, тем же путем, что и приехал? Ладно, труп двухдневной давности, который может и не двухдневный. Может он ночью выпал, когда я в городе был, и не слышал, что вокруг происходит. Но не услышать работу двигателя невозможно, если ты только не глухой от рождения или не контуженный. И даже глухой по мелкой вибрации земли под ногами, мог бы определить, что едет нечто тяжелое. Хм…. Меня стали терзать сомнения относительного того, сколько времени я пробыл в городе. Амфибией побывал, потом на дуэли подрался, по моим ощущениям прошло минут двадцать, тридцать… А может это моё субъективное восприятие? Может, за моё отсутствие тут пару дней миновало?

Не сходится…. Если трактор или вездеход нарисовался в одночасье в самом карьере, след как он выезжал по крутому откосу не заметить было невозможно. Значит, не из ямы он выезжал, а оказался изначально рядом, как тот покойник. И механизм этот кто-то послал специально с разведывательной целью, не иначе. В случайное попадание в провал бульдозера или экскаватора на гусеничном ходу мне почему-то не верилось. Неужели это адамиты? Жители соседней реальности, по чьей вине и произошел этот прокол? Такой вариант им на руку. Не надо внедряться в наш мир, приспосабливаться, маскироваться, а можно сразу захватывать, используя техническое преимущество и отсталость аборигенов. Как бы поступили люди в данной ситуации? Те же америкосы? Да точно так же! Захватили бы всё, перебили индейцев, и качали бы свою нефть в бескрайних степях! Чёрт! Как мне сразу не пришло это в голову? А я наивный думал, что закрыть пространственно временной прокол тоже в их интересах. Черта с два! Они постараются воспользоваться такой возможностью по максимум. Но для начала… Для начала они пошлют автономный робот разведчик.

Но! – и я стукнул пятками, посылая лошадь в галоп. Этот вездеход не должен далеко уйти. А если ушел, не должен вернуться и ничего передать. Пусть считают, что….

Не успел додумать. Мысли поскакали вместе с лошадью, а встречный ветер бил в лицо ароматом степных трав. И если бы только трав… В лицо иногда прилетали шальные кузнечики, которые били не хуже камня из рогатки. Не так больно, как обидно.

Десять, двадцать километров пролетели быстро, но тут Матильда начала выдыхаться и попросила передышки. Пришлось перейти на рысь. Загнать кобылу и догонять вездеход пешком в мои планы не входило. Рысью проскакал еще пяток километров и тут на горизонте я заметил точку. По мере того, как эта точка росла, нравилась она мне все меньше и меньше. А когда до неё осталось примерно с километр. Радоваться тому, что так быстро удалось найти робота разведчика, я вообще перестал. Очень подозрительно выглядели разнокалиберные трубы, выпирающие из приплюснутой башни. Танк! Усохни моя душенька! Танк! И меня в нем заметили. Башня стала разворачиваться в мою сторону, и уж, наверное, не для того, чтобы приветливо помахать мне орудием главного калибра. Я затравлено оглянулся, в поисках холмика, леска, оврага, горы, да хоть чего-нибудь, где можно было спрятаться вместе с лошадью. А вокруг только индейское национальное жилище – фигвам называется. Степь! Мать её!

Рву уздечку разворачивая Матильду в бок и прибавляя ход. Башня крутится, следя за моим перемещением, но ход танк не сбавил, как пер, громыхая гусеницами вперед, так и прёт. Так, так. Зря перепугался? Не будут они на одинокого всадника снаряды тратить. Не приближаюсь, ничем им не угрожаю, так зачем стрелять? Да и чем я им могу повредить? Саблей ствол отрубить? Это только в японских рекламных роликах во время второй мировой показывали. Очередной миф японцы создавали про свой меч. А на деле, никакой меч ствол пулемета не перерубит.

Дав круг вокруг вездехода, подозрительно похожего на танк, я пошёл на второй круг, потихоньку сближаясь с объектом. Башня на втором круге за мной следовать перестала. Видимо меня сочли не опасным, и наблюдать им надоело. Очень хорошо! А если удастся на броню залезть и бросить пару гранат в люк, было бы вообще замечательно. Только, нет у меня гранат. И скорее всего люк закрыт изнутри. Ну, да ладно. Главное на танк залезть, а там посмотрим, как его за селезенку пощупать.

Не откладывая воплощение плана в долгий ящик, я залез на самоходный железный ящик, как только его догнал, благо это было не сложно. Двигался вездеход с крейсерской скоростью километров двадцать в час. Поэтому я быстренько его догнал и сменил скакуна на самоходную телегу. Убедившись, что худшие мои предположения оправдались – люк был закрыт, отвалился на спину и, раздумывая, как забраться внутрь, внезапно захотел курить. Моё желание было чисто рефлекторным, так помню было, когда Ерохин на лягуху наступил, мина такая. Она взрывается не тогда, когда наступаешь, а когда ногу поднимаешь, взрыватель срабатывает. Что говорить? Вспотел я жутко, когда нож под ногу Ерохина засовывал, чтобы мина не жахнула, и он уйти мог. И получилось. Ушел, и мне удалось убежать, а взорвалась она, уже когда мы в воронке от фугаса отдыхали. Вот тогда мы это дело с Ерохиным отметили. Он цигарку закрутил, а я не мог… руки дрожали, махорка рассыпалась. Вот одну на двоих сигаретку и выкурили. Непередаваемо вкусная была сигарета. Жадно курили, вдыхая вместе с ароматом табака вкус жизни. Живые! Вот, что было главное.

Ладно, тогда, а сейчас что за блажь нашла курить? Видимо от того, что я совершенно автоматически в вездеходе танк увидел. А танки я не люблю с 41года. Было несколько неприятных моментов, вспоминать не хочется.

- Эх! Покурить бы!

***

- Нет! Нет! Не надо! Нихт! Цурюк! – кричал он, извиваясь всем телом на земле. Вода, стекающая из одежды, собирала всю пыль на себя, и, катаясь по земле, Газарчи покрылся грязной коркой.

- Что это с ним? – спросил испуганный мальчишеский голос, и тут же добавил - Припадочный он какой-то…

- Наверное, он пережил много боли…, - ответил женский голос. И следопыт сквозь пелену слез, застилающих глаза, увидел, как над ним склонилось лицо, говорившей.

- Тихо… успокойся, все кончилось… все прошло… не бойся… это мы, - тепло и тихо зашептала девушка ему на ухо, гладя его по голове, теплой ладонью.

- Да..? – вопросительно вымолвил он через силу.

- Да, - просто ответила девушка, продолжая гладить его по голове. И тогда Газарчи вспомнил, что её зовут Сауле, а мальчишка, что опасливо и презрительно смотрит на него в сторонке, это Ертай. И кругом степь, а не болото, и с неба не моросит мелкий холодящий душу дождь, а светит красное закатное солнце. И нет никаких собак вокруг, и кованых сапог нет.

- Мы…? Мы перешли грань? – спросил следопыт.

- Ты, что? Не помнишь? – фыркнул мальчишка, - Чуть нас не утопил.

- А потом что?

- А как нас на берег вытащил, упал, и давай по земле валяться… Я думал, может тебя змея водяная укусила, а ты давай кричать что-то непонятное и плакать, словно бьют тебя…

Следопыту стало стыдно. Он поднялся и ощутил, как все тело дрожит и вибрирует, словно после поднятия непосильного груза. Неуверенно ступая, и ни слова не говоря, он пошел к реке, до которой было каких-то пять шагов. Шаги дались с трудом, но дойдя до кромки воды, он упал на колени и стал умываться. Асфальтированной дороги по близости не было, уже хорошо. Прорвались. А вот то, что солнце уже одним боком коснулось горизонта плохо. Одежда не успеет высохнуть, и костра развести не из чего. По крайней мере, поблизости деревьев он не приметил.

Странно, но думать о произошедшем с ним, и анализировать Газарчи упорно не хотел, занимая голову насущными проблемами. Потом, как-нибудь потом. Он тряхнул головой как собака, отряхивающаяся от воды. И провел рукой по волосам, взъерошивая их, чтобы быстрее просохли. Сознание вернулось, но туман в голове не проходил. Так и бродя в тумане, следопыт и провел этот вечер. Что-то делал, возился, готовился к ночлегу, но все очень мутно, словно смотрел на этот мир из глубины реки. Сначала они все вместе собирали сухой камыш для костра, Ертай нашел несколько веток талы и коряг прибитых течением к берегу. Часть их была сырой, а те, что были на солнце, вполне на растопку сгодились. Пока они ходили вдоль берега в поисках пропитания для костра, Ертай о чем-то шептался с Сауле, и пару раз они даже заспорили, до Газарчи долетали отрывки разговора.

- Много понимаешь! – сердито кричала Сауле, - Нельзя так говорить… сам ты ненормальный! Может его семью всю джунгары вырезали, вот он и….

- А он упал и расхныкался! А вот Наркескен бы взял саблю, да порубил всех! – не уступал Ертай.

- А если он ребенком был? Совсем кишкентай (маленький) твой Наркескен? Когда его камчой перешибить можно было, и тяжелей пиалы он ничего в руках не держал?

Ертай что-то сердито буркнул в ответ, но что именно, следопыт не расслышал. Да и не интересовало его, что там говорят, и так было понятно.

А когда развели костер, выяснилось, что готовить есть на нем нечего, баурсаки и лепешки, после плаванья в воде размокли, и превратились в кашу. Кругляшки курта тоже размокли снаружи, но их еще можно было грызть. Только вот, есть кислый курт на голодный желудок не особо хотелось. Единственное, и главное, что уцелело - это два кругляша сушеной колбасы, которую решено было сварить всю и съесть. И пока вода в казане закипала, они подвигались к костру поближе, насколько было возможно терпеть жар. Пар шёл от мокрой одежды.

Следопыт тем временем нарезал широким и острым как бритва пышаком охапки зеленого камыша, собираясь сделать из него стог, на котором можно было заночевать. И когда костер стало подкармливать уже нечем, они улеглись. На темнеющем небосклоне зажигались россыпи звезд. И чем темнее становилось небо, тем ярче они светили. Мальчишка уснул почти сразу. Под жужжание комаров у следопыта стали слипаться глаза от усталости, но Сауле, лежащая посередине стога, все ворочалась и внезапно тихо спросила:

- Скажи, а ты помнишь, кто тебя бил тогда?

- Да.

- Это давно было?

- Не знаю…. но, по-моему, это еще не произошло

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 10

Глава 11

- Отец-Вседержатель, прими душу служителя твоего Аритайи, праведного в делах, благочестивого в вере и жертвенного в смерти. Даруй Ему вечный покой подле тебя. Семь благоденствий этому миру. Аминь.

Ветки, выложенные вокруг тела брата Аритайи, вспыхнули мгновенно. Следом занялся и окровавленный плащ с вышитым на нём солнцем Вседержателя, в который завернули тело. Почтенный Кандис, опустился на колени, воздел руки перед лицом и развёл ладони в стороны, осеняя себя светом Вседержателя. Брат Эрхил остался стоять прямо. Он бросил в костёр горящую ветку и повторил движение за Кандисом. Оба вестника так и стояли подле погребального костра, наблюдая за огнём. Губы Кандиса неслышно шевелились, читая панихиду по павшему собрату.

Утро постепенно занималось. Солнце уже поигрывало среди деревьев, бросая длинные косые тени. Первые птицы и мелкая живность проснулись и теперь шуршали среди деревьев то тут, то там. Легкий туман, поднявшийся над травой начинал потихоньку рассеиваться, показывая позднюю летнюю зелень.

- Уффф, - прошипел Деян. Сняв жилет и рубаху, он наносил на многочисленные синяки, ушибы и ссадины вязкую массу белого цвета. – Почему мазь так щиплет?

- Значит, помогает, - морщась, ответил Тихомир. Он как раз смазывал особенно крупную ссадину на колене. – И вообще, ты демона заборол. Тебе не пристало жаловаться на такую ерунду.

Закончив обрабатывать свои раны, Тихомир встал и подошёл к лежавшему неподалёку Креславу. Они с Деяном прикрыли старика плащом, чтобы он не замёрз, так как Тихомиру пришлось снять с него жилет и рубаху. Приподняв плащ, юноша осмотрел тело, для верности ощупав пару особенно сильных порезов. Судя по всему, у старика сломаны несколько рёбер. Ещё правое плечо вывихнуто. Тихомир постарался его вправить, но не был уверен, что сделал всё правильно. Он даже подумал, останься он с этими двумя, ему стоило бы побольше разузнать про лечение подобных увечий. Судя по всему, у них часто такие травмы бывают.

Впервые увидев Креслава без рубахи, Тихомир в ужасе отшатнулся. Ему сразу вспомнился смертовед. Старик тогда показал ему руку, и Тихомир решил было, что эти странные письмена покрывают его лишь совсем чуть-чуть. На поверку оказалось, что они покрывали его почти полностью. Лишь на левой руке они доходили до локтя, а на правой – до середины предплечья. Да и горло с лицом оставались чистыми.

Справившись с шоком, Тихомир принялся за его лечение, но Креслав до так и не пришёл в себя. Он всё ещё дышал, мелко, поверхностно, едва заметно. Пару раз Тихомир с Деяном даже пугались, так как они не могли понять, жив ещё Креслав или нет. Но этот упёртый старик продолжал отчаянно цепляться за жизнь.

- Ну как он?

Тихомир оглянулся. Рядом стоял Деян. Складывалось ощущение, что он спокоен, но Тихомир понимал, что за этой отстранённостью скрывается глубокое волнение.

- Также, - вздохнул Тихомир, набрасывая плащ обратно. – Всё никак не придёт в себя. Разве что ещё пара ран перестала кровоточить. Раны на нём поразительно быстро заживают.

- Ага, - кивнул Деян, - я тоже сразу это заметил. Он часто возвращался с этих своих дел раненым. И каждый раз вставал на ноги, - он замялся. – Правда, никогда не лежал так долго без сознания.

Деян грустно посмотрел на Креслава. Тихомир тоже вздохнул. Тем временем Кандис и Эрхил окончили недолгую панихиду. Почтенный вестник поднялся на ноги и подошёл к Тихомиру с Деяном.

- Мне доводилось видеть такое, - спокойно сказал Кандис. – Ему уже ничего не поможет.

Деян напрягся.

- Мы, пожалуй, ещё подождём, - медленно проговорил он.

Но Кандис стоял на своём.

- Он уже на грани. Ему осталось немного.

- Он до сих пор жив, - упрямо сказал Деян.

- Есть вещи похуже смерти, - сказал Кандис. – Лучше остановить его мучения прямо сейчас, пока его душа ещё при нём.

Деян встал с земли. Рука его будто бы сама собой легла на пояс, где покоился кинжал.

- Если понадобится, я сам всё сделаю, - тихо проговорил он.

В ответ рука почтенно Кандиса легла на клинок в ножнах.

- У тебя духу не хватит, юнец, - сказал он совершенно серьёзно. – Ты видел к чему может привести слабость. Ты видел опасности, которые ждут нас, если мы проявим мягкость. Ты слишком привязан к нему.

Тихомир невольно отполз в сторону. Назревала драка, он чувствовал это. Воздух буквально загустел от напряжения и угрозы. Будто-бы Тихомир снова оказался там, в кипящей Нави.

- Понадобится – сделаю, - повторил Деян, отводя одну ногу назад и пригибаясь к земле, словно волк, изготовившийся к прыжку.

Тихомир прочитал по глазам Кандиса, что он готов вытянуть меч. Но этого ему не дал сделать брат Эрхил. Он в мгновение ока вырос между почтенным вестником и Деяном, положив свою могучую руку поверх кандисовго меча.

- Брат Эрхил? – Кандис гневно посмотрел на него.

Единственный глаз Эрхила сверкал в свете занимающегося дня.

- Почтенный, - мягко промолвил он, - мне кажется мы не должны вмешиваться.

Кандис разозлился ещё больше и попытался вырвать меч из его хватки.

- Ты защищаешь его?! Ты понимаешь к чему может привести твоя мягкость, брат? Ты понимаешь, что мы сегодня потеряли слишком много, чтобы позволить этому пропасть втуне!

- Понимаю, почтенный, - Эрхил покорно склонил голову, но руки не убрал. - У меня предчувствие, что нам не должно так поступать.

- Предчувствие, - Кандис презрительно скривился. – У тебя предчувствие?! Ты, правда, хочешь положиться на это своё предчувствие? А что если оно окажется ложным? Что если ты ошибаешься? Ты хоть представляешь какие беды ты можешь принести сегодняшним своим предчувствием?!

Эрхил не ответил. И руки не убрал. Он просто продолжал смотреть на Кандиса своим единственным глазом. Пристально и не мигая. Наконец, почтенный Кандис глубоко вздохнул и убрал руку с меча.

- Всё есть Я, и Я есть всё, - мрачно проговорил он.

- Ищите мудрость мою в других, равно как ищите её и в себе, - закончил за него брат Эрхил.

- Стих восьмой, книга первая, евангелие от Аполиния, - и Кандис усмехнулся. – Воззвание к мудрейшим.

- Воззвание к мудрейшим, -кивнул брат Эрхил.

Почтенный Кандис отступил на шаг назад.

- Ты посрамил меня, брат Эрхил, - он вздохнул и посмотрел на Деяна. – Что ж, тогда оставляю его на тебя. Зорко следи за ним, и когда настанет момент… надеюсь рука твоя не дрогнет. А что касается тебя, колдун, - почтенный вестник перевёл взгляд на Тихомира, и у юноши всё сжалось внутри, - пока живи. Сегодня ты оказал святейшей Церкви помощь, и мы прощаем тебе твои тёмные деяния с Милкой. Но, - он одёрнул перчатку из красной кожи на руке, - только на этот раз. Если в следующий раз попадёшься на глаза – мигом познакомишься с острогом.

Тихомиру показалось, что мир вокруг него перекувыркнулся с ног на голову. Он останется на свободе? Неужели?

- Х-хорошо, - пробормотал он.

Взгляд юноши скользнул на Эрхила, и одинокий, льдисто-голубой глаз едва заметно подмигнул ему. Вестники снова вернулись к погребальному костру, ещё немного постояли возле него, понаблюдав за тем, как догорает тело Аритайи. Когда от огня практически ничего не осталось, они развернулись и молча скрылись среди деревьев. Лишь Эрхил напоследок махнул своей гигантской ладонью, не оборачиваясь.

- Интересно, они найдут дорогу из лесу? – пробормотал Тихомир.

- Найдут, куда денутся, - усмехнулся Деян. – За них целый Вседержатель дозор держит.

Время шло. Тихомир с Деяном сидели под деревом, отдыхая, оправляясь от ран и вспоминая пережитое. Ужас постепенно истирался в памяти, и превращая битву с демоном не более чем в ужасный сон. Они хохотали, вспоминая лицо демона, Деян рассказывал, как сражался с ним и ощущения от той чёрной жидкости, что он выпил, а Тихомир рассказал, как нашёл паслён-полуденник.

- Ты большой молодчина, - Деян хлопнул Тихомира по плечу. – Без тебя бы я эту рожу мерзкую не одолел. Сразился с демоном наравне со мной. Я нареку тебя Тихомир-демоноборец. Видел бы ты, как у него харя поплавилась.

Тихомир почувствовал, что краснеет.

- Да полно тебе, - забормотал он смущённо. – Я-то чего…

В этот момент под плащом слабо пошевелился Креслав. Первым это заметил Тихомир и тут же вскочил на ноги.

- Деян! - крикнул он. – Креслав! Скорее!

Вдвоём они бросились к старику. Тот с некоторым трудом откинул в сторону плащ и приподнялся на локтях.

- Где вестники? – спросил он.

У Тихомира на языке вертелось множество вопросов, которые он хотел задать, но вместо этого он промолвил:

- Они ушли.

Старик, не без труда, уселся.

- Так просто?

Тихомир с Деяном переглянулись.

- Не совсем, - сказал Деян. - Кандис хотел…

Но Креслав оборвал его взмахом руки.

- Неважно, - от отбросил в сторону плащ. – Что произошло?

Деян с Тихомиром начали наперебой рассказывать старику о случившемся.

- …и тут я как выпью эту гадость…

- … потом Деян как поднимет его в воздух. Вот прямо так, с места не сойти, если вру.

- …а Тихомир такой «Эй, образина» - и в лицо ему паслёном. Видел бы ты его рожу после этого…

- … Деян и говорит «Подписывай».

На этих словах Тихомира Креслав прервал их.

- Что с договором?

Деян запустил руку под пояс и достал оттуда бумажный свёрток.

- Когда демон подписал его, он вспыхнул у меня в руках, - озадаченно промолвил Деян. – Это нормально?

На мгновение Тихомиру показалось, что Кресалава охватил ужас. Он выхватил свёрток из рук Деяна и развернул его. Пробежав глазами неведомые письмена, старик помрачнел.

- Что-то не так? – спросил Тихомир.

Креслав свернул бумагу обратно и крепко сжал в руке.

- Неважно, - он снова посмотрел на Деяна. – Ту убил его?

Деян кивнул.

- Да, убил. Правда перед этим он сказал, что-то про Старгор. Что там произойдёт что-то ужасное. Бахвалился, что мы ничего не поняли.

Креслав посмотрел на лист бумаги у себя в руке.

- Ясно. Старгор, говоришь? Ты вроде говорил что-то про деревню близ неё.

Деян задумался ненадолго.

- Да, точно. Там какие-то странные дела происходят. Деревенские напуганы. Церковь направила туда четверых вестников.

Креслав почесал бороду.

- Нам нужно в Волонь, - наконец, сказал он. – Срочно.

Деян согласно покивал.

- Тут я полностью согласен. Тёплый кров, мягкая постель и вкусная еда…, - он мечтательно зажмурился, - ммм. Хотя перекусить стоило бы.

К удивлению Тихомира, Креслав без проблем встал на ноги, словно бы от тяжких ран не осталось и следа. По крайней мере, он не выказывал признаков того, что раны ему сильно мешают. Пока Креслав собирался, Тихомир с Деяном отправились на поиски сытника.

- Надеюсь, в последний раз ем эту мерзость, - скривился Деян, глотая несколько листочков.

Тихомир с ним мысленно согласился. Он взял немного и Креславу, и пока они возвращались обратно, бережно нёс их в руках. На подходе к лагерю, Деян остановился и хитро осмотревшись по сторонам, подманил Тихомира к себе.

- Смотри, что умею, - заговорщически ухмыляясь, сказал Деян.

Он прошептал что-то на незнакомом певучем языке и простёр руку вперёд. Лежавшая рядом в траве ветка неожиданно задёргалась и поднялась в воздух. Деян начал водить рукой по кругу, а ветка неотступно повторяла движения следом. Тихомир заворожённо наблюдал за этим танцем.

- Ты что творишь?!

Громогласный возглас Креслава сотряс воздух меж деревьями. Тихомир подскочил на месте, а Деян испуганно отдёрнул руку. Ветка тут же упала обратно в траву. Креслав стремительно вышагивал к ним, уже полностью одетый. На лице его застыл гнев вперемешку с испугом, а плащ энергично развевался за спиной.

- Ты что делаешь?! – снова спросил он, подойдя ближе.

- А что? – испуганно спросил Деян. – Ничего такого…

- Никогда, - грохнул Креслав, - никогда не используй свои силы для развлечения.

- Но я только..., - Деян попятился назад. – Прости, Креслав, я не хотел…

Креслав рывком оказался возле Деяна. Тихомир подумал было, что старик сейчас ударит его, но Креслав, вместо этого, крепко обнял парня.

- Креслав, ты чего? – озадаченно спросил парень.

- Ты не понимаешь, - в голосе старика читалась глубокая горечь. –Я хотел, чтобы ты как можно дольше сторонился этого. А теперь…

Он отстранился, и Тихомир заметил в глазах Креслава слёзы. Старик быстро утёр их и резко развернулся.

- Пошли, нам предстоит ещё долгая дорога.

Вскоре трое человек выдвинулись. Креслав постоянно сверялся со странным предметом с крутящейся стрелкой.

- Знаешь, я даже рад, что мы встретились, - признался Тихомир, поправляя короб на поясе.

- Конечно, - усмехнулся Деян. - Тебя ж тогда бес почти сцапал.

Тихомир невольно улыбнулся.

- Нут да. Но я не о том. Раньше я ничего не знал про всех этих демонов, бесов и Навь. А теперь… за последнее время я пережил столько, что, наверное, даже иной за всю жизнь не переживёт.

Деян остановился и обернулся к Тихомиру.

- Я тоже рад, что мы встретились, - он искренне улыбнулся. - Ты очень нам помог.

И они продолжили свой путь.

- А эти вестники тоже интересный люд, - промолвил Деян. – Я раньше думал, что они только и делают, что рубят налево и направо без разбора.

- Они при мне деревню сожгли, - пробормотал Тихомир.

- Да, - согласился Деян, - и сожгут вновь. Наверное, потому что с них и суд другой. Церковь одесную дарует этим людям надежду на новый день, защищая людей от них самих, а ошую - тайно защищает от истинных кошмаров, что скрываются в ночи. И если они не справятся, то с них и спросят по всей строгости.

Тихомир попытался представить, каково это – говорить сладкую ложь, чтобы этот мир прожил ещё один день, и, при этом, не щадя своей жизни защищать его тайком. Без надежды на благодарность, ибо никто даже не узнает про твою жертву, истекая кровью, как почтенный Кандис, будучи увечным, как брат Эрхил, отдав свою жизнь, как брат Аритайя. И при этом ещё пытаться найти истину во всём этом, стараясь остаться верным своему же учению.

Тем временем они, наконец, вышли на широкий тракт.

- Тяжкая это работа – служить Вседержателю, - вздохнул Тихомир.

- Тяжкая - не тяжкая, а иногда Вседержатель за неё может и поблагодарить, - усмехнулся Деян и кивком указал куда-то.

Тихомир обернулся и с удивлением обнаружил довольно необычную картину. На обочине тракта стоял конь, да не один, а с телегой. Той самой, на которой вестники везли Тихоимра в Волонь. Одна из оглобель оторвалась, и теперь телега стояла поперёк тракта. Конь, видимо, устав бороться с ней, просто мирно пощипывал траву у обочины, даже не пытаясь освободиться от груза.

- Как он здесь оказался?! – воскликнул Тихомир.

- Да какая разница, - Деян хлопнул его по плечу. – Пошли, наладим телегу.

Стоя у дерева, Креслав наблюдал за двумя молодыми людьми. Деян с Тихомиром, переговариваясь и посмеиваясь, пытались развернуть телегу и приладить жердь на место. Креслав же старался немного расслабиться, но это ему не удавалось. Мысли постоянно возвращались к листку бумаги, который лежал в кисете. В очередной раз старик не удержался, достал его и развернул. Глаза его пробежались по буквам:

«Я, Тисалтигин,... связую свою душу со смертоведом… клянусь исполнять волю и за сим скрепляю этот ярлык своей кровью… Отныне и до скончания дней, пока Бездна не поглотит меня».

Креслав снова пробежался глазами по слову «ярлык». Кто-то сумел подчинить себе демона. До этого Креслав пребывал в уверенности, что это обычный договор между человеком и демоном. В таких договорах человек всегда зависим от демона. Но нет, это оказался ярлык, и демон, наоборот, кому-то подчинился. Тогда обезумевший смертовед не при чём, и некто третий устроил это всё, чтобы отвлечь внимание от деревни близ Старгора.

Вспомнив, про голого, заросшего человека, Креслав содрогнулся. Старик потянул за перчатку на левой руке и стянул её. Буквы покрывали руку полностью. На правой тоже самое. Как Креслав ни старался без особой надобности не прибегать к Влиянию, но произошедшее, всё равно, выпило из него слишком сил. Ему осталось немного, он понимал это.

«Ты… ты… уже слышишь её. Музыку. Она зовёт тебя.»

Слова смертоведа эхом отдались в голове. Да, Креслав слышал её. Музыку Чернограда. Она терзала его, когда он лежал без сознания. Нестройный многоголосый хор литавр, флейт и цимбал. Безумная какофония, сводящая с ума ослабший разум. И поверх неё безумный смех бесконечного оргического исступления. Стоны гедонистического экстаза и крики кровавых вакханалий, восславляющих безграничную гордыню и наслаждение. Эта музыка влекла своей притягательностью, она сулила вечное блаженство. Скверну, порок и разложение.

- Креслав, Креслав!

Его звали. Старик пришёл в себя и посмотрел на Деяна с Тихомиром. Они махали ему, показывая на готовую телегу. Пора ехать. Креслав не без труда оттолкнулся от дерева и зашагал к ним. Он правильно, поступил, старик понимал это. Когда-нибудь Деян принял бы черноградские чернила, тем самым ступив на путь, с которого уже не сойти. Поэтому Креслав и не отдал Тихомира вестникам. Деяну нужен человек, который удержит его, Деяну нужен человек, который привяжет его к Яви. Принимая чернила в первый раз, можно сорваться и навсегда увлечься музыкой Чернограда. Не каждый способен удержаться от этого, а Деян вообще ничего не заметил. А когда музыка, наконец, зазвучит в его ушах, как знать, может быть именно Тихомир поможет ему сделать правильный выбор. Креслав искренне надеялся, что он сам справится с этой очень трудной задачей. Ведь Креслав уже слышал музыку. Она пробивалась сквозь шум крон, перезвон птиц и болтовню двух молодых людей. Нестройная какофония и стоны бесконечного наслаждения.

КОНЕЦ.

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 9

Глава 10

Креслав нисколько не удивился, когда мир вокруг него начал тускнеть, растворяться, словно бы сотканный из дыма. Воздух стал спёртым и смрадным, каждый вдох давался с усилием. По мере того, как трава, деревья, даже небо над головой исчезали, на их место приходила совершенно другие образы. Лунная ночь сменилась ядовито-желтыми клубами. Навь, как всегда, разъярённо бурлила. Облака вихрились сверху, снизу и вокруг – в мире больше ничего не осталось. Солнца в Нави не было, но свет словно бы изливался отовсюду разом. Время от времени клубы освещались изнутри вспышками молний, и в эти мгновения на ядовито-жёлтые облака падала огромная тень. Вытянутые ввысь башни и шпили Чернограда, всё также скрытые за плотной завесой, тем не менее зловеще напоминали о себе. Город никуда не делся, он продолжал осквернять Навь одним своим присутствием. Земля под ногами сменилась на камень. Обширное плато, испещрённое бороздами и небольшими овражками словно бы висело в воздухе без малейшей опоры. Ни единого намёка на дерево, куст или клочок травы, один лишь камень, сухой и безжизненный.

Демон обрушил неистовый удар на лежавшего Креслава. Старик проворно перекатился в сторону, и камень под ним дрогнул, когда непропорционально длинная рука обрушилась на то место, где ещё мгновение назад находилась голова старика. Второй взмах настиг Креслава в тот момент, когда он уже поднялся на колени. Уклоняться от удара не оставалось времени и Креслав просто выставил перед собой меч. Тисалтигин обладал просто чудовищной физической силой, и поэтому Креславу пришлось прибегнуть к Влиянию, чтобы выставить незримую стену на пути сокрушительного удара. Кулак хоть и остановился в какой-то пяди от старика, всё равно сотряс всё тело.

- Как же ты жалок, писарь, - расхохотался демон.

Он снова взмахнул рукой, но Креслав уже приготовился к этому. Щедро зачерпнув сил из Нави, он оттолкнулся от камня и взметнулся в воздух на добрых несколько саженей. Лапа демона загребла лишь пустой воздух, а Креслав в следующий момент уже низвергся вниз, на широкую спину Тисалтигина. Острие клинка настигло плоть между костяными выростами. Демон утробно взревел, когда меч прочертил длинную полосу от самого верха спины до низа. Смердящая демоническая кровь хлынула бурным потоком на камень, но почти тут же остановилась.

- Выродок, - гневно прорычал демон, разворачиваясь к Креславу и нависая над ним.

Старик усмехнулся.

- О, я-то может быть и выродок. А вот что скажет твой брат, коль узнает, что ты заключил договор со смертоведом, да ещё и танатос поглощал? Каким словом они тебя величать начнут?

Тисалтигин буквально оцепенел на доли мгновения, а затем взорвался воплем абсолютной, незамутнённой ненависти.

- Мразь! Выродок! Я перетру твои кости в прах и низвергну в Бездну.

Креслав только этого и ждал. Разъярённый Тисалтигин потерял на мгновение бдительность и Креслав вложил силы в ментальный удар. К сожалению, он оказался не таким действенным, и демон лишь отпрянул назад на несколько шагов.

- Слабак, - прорычал Тисалтигин, - один ты мне не ровня.

- Он не один, отродье безотцово, - раздался голос почтенного Кандиса.

Креслав сам не заметил, как подле него выросли вестники.

- Братья, - вскричал почтенный вестник, поднимая меч. – Семь благоденствий этому миру!

Трое вестников рванули вперёд, выставив перед собой клинки. Демон завертелся, пытаясь не подпускать их к себе, но клиники раз за разом впивались сталью в красную плоть. Отцовы солнца на груди вестников непрестанно вспыхивали, когда демон пытался оттолкнуть их от себя силами Нави, но символы пока держались.

Битва затягивалась. Несмотря на многочисленные порезы, Тисалтигин раз за разом исцелял себя и не выказывал ни малейших признаков усталости. Наконец, его ладонь настигла брата Аритайю. Могучая лапа сомкнулась на голове меченого вестника и сдавила её в сокрушительной хватке.

- Сдохни, паскуда! - взъярился демон, и голова Аритайи лопнула как перезрелый плод.

В стороны брызнули осколки кости, кровь и мозги. Тело вестника обмякло и безжизненной грудой рухнуло на землю. Следующим Тисалтигин, настиг почтенного Кандиса, отбросив его в сторону взмахом могучей руки. Теперь демон остался один на один с Эрхилом. Одноглазый вестник немедленно бросился вперёд, Тисалтигин ударил в ответ. Меч вестника, проткнув руку насквозь, погрузился в неё по самую рукоять и прочно застрял в ране.

Завязалась борьба. Эрхил отчаянно тянул за меч, не позволяя Тисалтигину двигать рукой. Демон выкрикивал проклятья на грубом, отрывистом языке, пытаясь избавить от оружия и повисшего на нём вестника. Креслав бросился Эрхилу на выручку, и сначала попытался сбить демона с ног Влиянием, но Тисалтигин без труда отразил его попытку. Тогда старик начал просто начал резать и колоть красную плоть, непрестанно уклоняясь от выпадов свободной демоновой руки.

- Как же вы меня достали, - Тисалтигин ещё раз попытался стряхнуть Эрхила и утробно проревел. – Глахт! Глахт!

Ответ на призыв демона последовал незамедлительною Протяжный вой бесов раскатился над каменным плато, вызвав у Деяна неприятную дрожь во всём теле. Он видел, как Креслав отчаянно сражался с этим Тисалтигином. Он видел и то, как вестники окружили демона. Когда голова меченого вестника превратилась в кровавое месиво, его чуть не вывернуло наизнанку. Наверное, его бы и вывернуло, кабы ужин уже не покинул его, едва затхлый удушливый смрад не коснулся ноздрей.

Креслав кое-что успел рассказать ему. После того, как они помогли Маришке в Козлевичах, старик начал посвящать Деяна в тайны своего ремесла. Он рассказывал про Навь, про договоры и едва-едва про черноградских писарей с их тяжкой ношей. Но сейчас парень впервые видел демона воочию. Никакие слова не могли описать этот ходячий кошмар. Весь его кривой, неровный стан, красная кожа, жуткие костяные выросты и рог, торчавший из головы.

А Креслав меж тем отчаянно сопротивлялся, вытворяя немыслимые вещи. Он умудрялся мечом отражать неистовые удары, от которых любого другого бы переломило пополам вместе с мечом. Один раз он взметнулся в воздух будто птица, и нанёс демону кошмарную рану, которая меж тем, всё равно быстро затянулась. Вестники тоже оказали ожесточённое отпор. Но всё это выглядело, как попытка остановить неизбежное. Демон медленно побеждал. И дурной оборот всё приняло, когда над плато разразился жуткий вой.

Борясь с дурнотой, Деян вскочил на ноги и оглянулся. Тихомир лежал рядом, бледный, обессиленный, отирающий рот единственным уцелевшим рукавом разодранной рубахи. На него всё это действовало стократ хуже, чем на Деяна, и поэтому юноша даже не заметил, как над ним буквально из воздуха материализовалась тощая, белая фигура. Бес занёс руку для удара, но Деян опередил его, воткнув кинжал в грудь.

- Уходи, - крикнул Деян, поднимая с земли обездвиженного ужасом Тихомира.

Рядом уже маячили новые тощие фигуры. Бесы напирали отовсюду, и Деяну оставалось только отступать под их натиском. Тихомир пятился позади него, не в силах хоть чем-то помочь, да Деян и надеялся на него. Сейчас парень мог полагаться только на себя. Неожиданно на выручку явился почтенный Кандис. Выглядел он ужасно. Шелом куда-то делся, а лицо заливала кровь, струящаяся из раны на голове. Зерцало на груди болталось, удерживаемой единственным уцелевшим ремешком. Почтенный вестник немного прихрамывал на левую ногу. Но клинок его двигался всё также смертоносно, метко разя бесов.

- Демон слишком силён, - процедил сквозь зубы Кандис, сбивая очередного беса с ног. – Он смог затащить шестерых в Навь. Надо выбираться отсюда.

Деяна обступили сразу трое бесов. Он пригнулся, пропуская неуклюжие выпады над головой и одновременно ударил тех двух, что стояли слева и справа, после чего подрезал ноги третьему.

- А это вообще возможно? – спросил он, спешно отходя от напирающей белой массы.

- Возможно, - Кандис ударил ещё одного. – Только требуется время. Нам нужен Креслав.

Бесы напирали и напирали. Удерживать их на месте не представлялось возможным, и Деян с Кандисом и Тихомиром медленно теснились ими всё ближе и ближе к Тисалтигину. Бросив взгляд через плечо, Деян увидел, как Креслав всё ещё безуспешно кружит вокруг демона, пытаясь уколоть его то тут, то там, а Эрхил отчаянно извивался, пытаясь удержать руку демона. В итоге их ожесточённо борьбы не выдержал меч. С жалобным звоном он переломился пополам. Часть клинка осталась в ране, а обломок с рукоятью – в руках вестника. Могучим ударом демон сбил вестника с ног. А следующий удар настиг и Креслава. Охнув, старик покатился по камням, потеряв по дороге меч.

- Креслав! – воскликнул Деян, напрочь позабыв про бесов.

Он бросился к старику, безжизненно распластавшемуся на земле. Неистово расхохотавшись, Тисалтигин направился следом. Деян, перевернул Креслава, но увидел лишь крепко смеженные веки. Предчувствуя самое худшее, он положил руку на грудь старика, и ощутил лёгкий укол облегчения. Он дышал. Мелко и часто, болезненно, но дышал. Креслав ещё жив.

Но тут над ним раздалась зловещая, смертоносная усмешка.

- Вот и нет хвалёного писаря из Чернограда.

Схватив кинжалы с земли, Деян резко развернулся лицом к Тисалтигину и взял оружие наизготовку.

- Что ж, - медленно проговорил демон. – Так тому и быть.

Он обрушился на Деяна, но парень отскочил в сторону. Следующий выпад, едва не оторвал ему голову, лишь слегка коснувшись волос. Деян отпрыгнул от демона и снова взял кинжалы наизготовку. Да, этот противник будет посложнее Эрхила. Он куда больше и руки у него куда как длиннее. А рожа так и вообще мерзкая, словно содержимое выгребной ямы.

- Стой на месте, - гневно прорычал демон. – Как же вы все меня достали.

Деян слегка подогнул колени и шутливо перебросил кинжалы из рук в руки.

- А меня рожа твоя достала, - передразнил он. – На лошадиное срамное место похожа.

Тисалтигин пришёл в такое бешенство, что от его вопля, казалось, расколется само каменное плато, на котором они находились. Он ринулся вперёд, да так стремительно, что парень едва успел уйти с его пути. Рассвирепевший демон оказался немыслимо ужасен в своём гневе, и Деян со всё нарастающей паникой начал понимать, что зря разозлил его. Парень не имел ни малейшего понятия, что делать с этим чудовищным клубком из мышц, когтей и первобытной ярости.

Убегая от гнавшегося за ним по пятам демона, Деян не заметил выщерблины в камне плато. Сапог предательски зацепился за трещину и он, нелепо взмахнув руками, полетел вперёд. Болезненно ударившись о камень, Деян перевернулся и к своему ужасу увидел Тисалтигина, стремительно надвигавшегося на него. Парень осмотрелся по сторонам, в поисках хоть какого-то оружия, так как кинжалы он выронил во время падения.

И тут на глаза ему попался объёмистый кожаный наруч. Тот самый, который носил Креслав. Тот самый, который из которого Креслав доставал какую-то чёрную жидкость, чтобы выпить перед боем. Деян молниеносно схватил его и нащупал на внутренней стороне несколько кармашков с флаконами внутри. Достав один из них, Деян всмотрелся в чёрную жидкость. Она густо плескалась внутри, будто бы масло.

В то же время Тисалтигин, наконец, настиг его. Глаза его полыхали неудержимым гневом, длинный руки, простиравшиеся до земли, нетерпеливо подрагивали.

- Истлей в бездне, мразь! – прошипел он.

Тисалтигин воздел руки над головой, а Деян откупорил флакон. В нос ударил омерзительный смрад, словно бы внутри плавало нечто мёртвое. Но вместе с этим запахом время, словно бы, замедлилось, загустело, как чёрная жидкость, плескавшаяся внутри флакона. Борясь с омерзением Деян опрокинул его, и содержимое вязко заструилось ему в глотку. Могучие шестипалые кулаки демона медленно поползли вниз, обрушивая на парня всю безграничную ненависть, которую он питал в тот момент.

Едва чёрная жидкость коснулась горла, как его тут же обожгло нестерпимым огнём. Деяну казалось, что он пытается выпить расплавленный свинец. Но с последней каплей, скользнувшей из флакона, это ощущение мгновенно пропало, уступив место иному чувству. Оглушающему, опьяняющему, ошеломляющему чувству могущества и великой власти. Деян, словно бы вырос в размерах, став куда больше Тисалтигина, хотя тело его, при этом, нисколько не изменилось. Он словно бы прозрел, хотя видел всё также. Он словно бы впервые в своей жизни услышал, хотя слуха его касались всё тот же шум жаркой битвы. Он словно бы начал понимать то, что всегда знал.

Деян раскрыл губы и прошептал фразу на мягком, певучем языке. Слова сами просились наружу. В это же мгновение руки Тисалтигина остановились в каком-то волосе от его лица. Издав жуткий вопль, демон взметнулся в воздух и громогласно рухнул на камни в нескольких шагах от парня.

Деян поднялся на ноги. Сила переполняла его. Исчезла усталость в теле. Многочисленные ушибы перестали болеть. Он даже перестал обращать внимание на отвратный смрад этого места. Все лишние мысли, страхи и волнения отошли на второй план. Остался лишь Тисалтигин, поднимавшийся на ноги следом за ним.

- Ещё один выродок! – взревел Тисалтигин. – Ещё один! Сегодня будет славный день. Сегодня я изведу сразу двоих!

С отчаянным остервенением он бросился вперёд, но Деян даже не шевельнулся. Он снова прошептал несколько слов и повёл рукой в сторону. Тисалтигин замер на месте, а затем ухватился за предплечье, из которой торчал обломок меча. Парень снова повёл рукой, и меч задрожал и пополз вперёд, раздирая плоть, мышцы и сухожилия. Демон взвыл с новой силой и попытался вырвать меч из раны. Деян усилил напор своего Влияния и обломок, сорвавшись с места, раздвоил демону руку, выскользнув по середине ладони.

Зелёная кровь плеснула на камни щедрым потоком. Демон схватился за увечье, неистово воя от боли и ярости. Деян же спокойно направился ему навстречу. Он ощущал это мир. Он видел его своим внутренним взором. Израненного и потерявшего сознание Креслава. Кандиса, в одиночку сдерживавшего орды бесов. Брата Эрхила, пытавшегося прийти в себя после страшного удара. И перепуганного Тихомира, пытавшегося отползти как можно дальше от ужасной битвы.

Затем Деян отыскал на плато свои кинжалы. Он снова прошептал нужные слова. Сила его Влияния подхватила их и устремила на Тисалтигина. Словно две рассвирепевшие осы, они начали кружить вокруг него, пытаясь ужалить. Демон размахивал руками, отчаянно закрывался силами Нави, стараясь не подпустить острые лезвия к себе. Тогда Деян отыскал потерянный Креславом меч и притянул его себе в руку.

Устав отмахиваться от круживших вокруг него кинжалов, Тисалтигин с воем бросился на Деяна. Парень выставил перед собой клинок, и шестипалый кулак врезался в сталь. Навь столкнулась с Влиянием. Противники замерли друг напротив друга в беспощадном клинче, пытаясь подавить один другого. Поглощённый борьбой, Тисалтигин даже не обратил внимания на кинжалы, впившиеся ему в спину.

- Я не сдамся! - прорычал демон в лицо Деяну, - Слышишь?! Не сдамся! Мы можем так сражать до Страшного Суда. Ты не заставишь меня.

Наблюдая за противостоянием человека и демона, Тихомир содрогался всем телом. Выпив той странной чёрной жидкости, Деян преобразился. Он начал вытворять просто немыслимые вещи. Демон боялся его. Он боялся Деяна. Юноша и сам в этот момент побаивался парня. Но демон всё равно оказался слишком сильным. Деяну требовалась помощь.

Тихомир посмотрел на почтенного Кандиса. Бесы почти окружили его. Окровавленный вестник отбивался от них из последних сил. Эрхил уже спешил ему на помощь, но по всему виду гиганта становилось ясным, что и он едва держится на ногах. Объятый ужасом, Тихомир искал место, где он мог бы хоть ненадолго укрыться, но тут его взгляд наткнулся на деревянный короб, выглядывавший из небольшой трещины в шагах двадцати от него. Тот который таскал с собой брат Эрхил, и тот который он, видимо, сбросил с себя во время боя. Тихомиров короб. С травами, припарками, мазями, но самое главное…

Тихомир бросился к новой находке. Ему не хватало дыхания, сердце стучало где-то возле горла. Только бы повезло, только бы Отец-Вседержатель сегодня миловал его. Подбежав к коробу, Тихомир откинул крышку и запустил руку внутрь. Нащупав искомое, юноша чуть не закричал от радости и аккуратно достал фиолетовое яйцо. Тот самый паслён-полуденник, который он нашёл в день, когда за ним в деревню приехали вестники.

Всё ещё осторожно касаясь податливого бутона, Тихомир бросился бежать к демону и Деяну, так и продолжавших стоять друг напротив друга.

- Эй образина, - что есть сил крикнул Тихомир.

На мгновение Тисалтигин отвлёкся и посмотрел на него. Размахнувшись, Тихомир метнул паслён в омерзительное, перекошенное лицо. С мягким шлепком фиолетовый бутон врезался прямо промеж глаз и взорвался. Казалось, визг боли всколыхнул ядовито-жёлтые облака. Сок паслёна хлынул в разные стороны. Лицо демона начало таять на глазах, словно разогретый воск. Дым валил в разные стороны, на красной коже вспухали огромные волдыри.

Демон покачнулся, попытался закрыть лицо, но едва коснувшись, тут же отдёрнул дымящиеся ладони обратно. Деян стремительно взвился в воздух и рубанул мечом по толстой, словно бревно, правой руке. Клинок прошёл сквозь мышцы и кость как раскалённый нож сквозь масло. С мерзким чавканьем рука отлепилась от тела и упала наземь. Демон схватился за новое увечье, позабыв обо всём на свете от боли, и Деян прошептал нужные слова. Тисалтигин поднялся в воздух и громогласно рухнул оземь.

Выставив меч перед собой, Деян обошёл демона и встал у него в изголовье. Тисалтигин вёл себя как-то странно, как показалось Тихомиру. Он будто бы порывался встать, но что-то прижимало его обратно к земле, от чего выходило так, что демон просто дёргается на месте.

Деян простёр свободную руку в сторону, и в неё скользнул бумажный свёрток.

- Подписывай! - с нетипичной сталью в голосе повелел Деян.

Он развернул листок и протянул его Тисалтигину. Тихомир заметил на нём множество непонятных символов и немного свободного места внизу. Демон посмотрел на лист, а затем снова на Деяна.

- Ракх! Ракх мандьер! – выплюнул он в лицо парню.

- Подписывай! – голос Деяна звенел напряжением.

- Вали в бездну, выродок, - демон ухмыльнулся. – Тебе придётся заставить меня.

Деян глубоко вдохнул и медленно проговорил:

- Я, Деян, из писарей Чернограда, приказываю тебе Тисалтигин, презренному и отверженному порождению Нави, расторгнуть договор с этим местом. Отныне души неупокоенных больше не будут служить твоим чёрным помыслам.

Тисалтигин сотрясся всем телом. Уцелевшая левая рука поднялась над землёй. Острый ноготь чиркнул по пальцу, оставив на кончике немного демоновой крови. В несколько взмахов Тисалтигин нарисовал ломаный символ под текстом. В то же мгновение лист в руках Деяна вспыхнул огнём. Тихомир не успел даже испугаться, как огонь потух, оставив и бумагу, и руку парня после себя нетронутой.

- Что это было? – резко спросил Деян у демона.

Но тот лишь зло усмехнулся в ответ.

- Что это было? – повторил Деян разгневанно. – Что ты от нас скрываешь?

- Вы уже ничего не измените, - отвратительное, обожжённое лицо демона расплылось в широкой улыбке. –Крик поднимается до небес, а кровь и слёзы прольются рекой. Под Старгором род людской изведает страданий, под Старгором вам всем воздастся сторицей.

- Старгор? – спросил Деян. – Что там произойдёт?

Но демон лишь что-то утробно прорычал в ответ. Деян прикрыл глаза, успокаивая дыхание.

- Что ж, Тисалтигин, - сказал он, наконец, подняв меч над головой. – Покойся с миром, отродье Нави. Надеюсь, Отец-Вседержатель примет тебя обратно.

- В Бездну Его, - прошипел Тисалтигин. – В Бездну Его и детей Его.

Деян взмахнул мечом и демона разорвало на куски, взметнувшиеся в воздух грудой плоти. Но едва Тихомир смог вскрикнуть от ужаса, как они начали растворятся прямо в воздухе словно дым. Весь мир вокруг начал растворяться, постепенно исчезая. А на его место возвращалась  лунная ночь.

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 8

Глава 9

Покончив с нехитрой трапезой, все, кроме Тихомира, заняли себя каким-то делом. Тихомир попросил было у Эрхила свой короб, но почтенный Кандис не дозволил ему этого.

- Пока что, колдун, подозрения с тебя не сняты, и ты отправишься с нами в Волонь после всего этого.

- Но ведь уже ясно, что это не я! - воскликнул Тихомир и показал повязку на руке. – Меня даже ранили!

Кандис оставался непоколебимым.

- Возможно, что это не ты натравил бесов. Но мы ещё не знаем, какие тёмные дела ты творил с Милкой. К заплечнику отправлять тебя не будем, но перед церковным судом ты всё равно предстанешь.

У Тихомира внутри всё оборвалось. Но он же ни в чём не виноват! Что на дыбу не отправят, это, конечно, радовало. Да и перед архиереем у него куда больше шансов защитить себя, чем перед князем. Тем более, если он до этого не оговорит себя под пытками. Но к ремеслу Тихомира, всё равно, относились с большим недоверием. И поди докажи, что ты не занимался колдовством, а просто лечил людей.

Так как короба заполучить не удалось, Тихомиру пришлось снова обрабатывать рану тем, что имелось под рукой. Тем временем Креслав и Деян пристально осматривали свои кожаные жилеты. Стоявший рядом Эрхил, разложив на земле кольчугу, печально ощупывал глубокую царапину на зерцале.

- Ох, ну и поганые же твари, - вздохнул громила. – Снова кузнеца просить надо.

- Хорошо, что головы на плечах унесли, - с усмешкой промолвил Деян. – Их там столько было, - и добавил. – А ты неплохо двигаешься. Для такого увальня.

Эхрхил расплылся в широкой ухмылке.

- А ты удар неплохо держишь. Для такого задохлика.

Деян расхохотался.

- Ну, пару раз ты меня, признаться, неплохо приложил.

Эрхил хохотнул в ответ.

- Было бы и больше, кабы ты не скакал, словно белка вокруг меня. И бил ещё так метко. Уж не знаю, чтобы я делал, если бы у тебя меч был, а не кинжалы.

- Не люблю мечи, - покачал головой парень. – Мешают двигаться.

Продолжая болтать Деян и Эрхил подготовили своё снаряжение. Покончив с приготовлениями, Креслав собрал всех у догорающего костра и достал из кисета на поясе какой-то шарик. Как показалось Тихомиру, внутри него словно бы переливался солнечный свет. Старик прикрыл глаза и сжал шар в кулаке. Раздался сухой треск. Креслав стряхнул на траву осколки и открыл глаза. В зарождавшейся в ночи они на мгновение вспыхнули яркими звёздами.

- Идём, - промолвил Креслав, доставая из-под пояса вещицу со стрелкой.

Их небольшой отряд продвигался на удивление быстро. Креслав шёл первым, следом Кандис и Эрхил. За его широкой спиной вышагивал Деян, рядом с ним шёл Тихомир, а замыкал шествие брат Аритайя. И хотя ночь выдалась необычайно ясной, Тихомир всё равно поражался тому, легко старик ориентируется в темноте. Юноше казалось, что шли они по ночному лесу очень долго, прежде чем остановились. Креслав пристально всмотрелся в непроглядную темноту, а затем проворно юркнул за древесный ствол. Остальные последовали его примеру и также рассредоточились среди деревьев.

Креслав осторожно вытянул меч из ножен, и Кандис, перебравшись к нему поближе, спросил:

- Что там?

Старик прищурился.

- Мне кажется, я что-то вижу. Впереди землянка. И кажется там кто-то…

Но договорить он не успел. Вмешался брат Аритайя.

- Шшшш, - зашипел он, отстраняясь от дерева и осматриваясь по сторонам. – Вам не кажется, что тут кто-то ходит?

Среди деревьев повисла звенящая тишина. Тихомир до боли вслушался в неё, пытаясь разобрать малейший намёк на шорох. И тут его проняло. Кто-то действительно бродил среди деревьев. Протяжно, медленно, шурша листвой. Бесы!

- Слева, - крикнул Кандис.

- И справа, - добавил Эрхил поворачиваясь в направлении звука.

- Нас окружили, - медленно проговорил Аритайя.

В панике Тихомир заозирался по сторонам. Бесы так незаметно подобрались к ним! Деян словно бы прочитал его мысли.

- Как бесы смогли нас незаметно окружить?! Они ж скудоумные!

Креслав отстранился от дерева и принюхался.

- Это не бесы! – ответил он медленно, а затем закричал. – Это умертвия!

Чувствуя нарастающий ужас, Тихомир проследил за взглядом Креслава и увидел их. Среди деревьев мелькала целая цепочка из жутких созданий, некогда бывших людьми. Полусгнившие, однорукие и безногие, они шли и ползли в их сторону. Лица свисали с оголённых черепов серыми, смрадными лоскутами, обнажая кость. У некоторых на чудом уцелевших жилах болтались челюсти, у других же они отсутствовали напрочь. Некоторые умертвия двигались с торчащими из груди мечами, совершенно не обращая на них внимания. У одного из глаза выглядывала рукоять ножа. И одеты они были под стать своему внешнему виду. Куяки и кольчуги успели истлеть и заржаветь, кое-где сквозь прорехи проглядывали кости.

- Это, что ногайцы? – прошипел Кандис, отступая на шаг назад.

- И волонские ратники, - сказал Креслав.

- Не странно, что смертовед тут обосновался, - сказал Кандис, выставляя меч перед собой. – Столько мертвецов, для него прямо раздолье. Эххх, и огня нет, чтобы сжечь их. Что ж, придётся по-другому. Братья!

Все трое вестников, как один, сорвали с шеи солнце Вседержателя и приложили каждый к своим клинкам. Толпа умертвий меж тем приближалась неостановимой смрадной волной к замершим людям.

- Отец-Вседержатель, - заговорил Кандис, - даруй этому клинку благодать свою…

Умертвия уже находились в шагах пятнадцати, и Тихомир ощущал волны подступающего к горлу омерзения. Они не издавали никаких звуков, только лишь шли медленно шли вперёд. Чем-то они напоминали бесов. Такие же нескладные, неуклюжие, неповоротливые. Но сейчас Тихомир слабо понимал, кто из них ему более отвратителен.

- …а руке, держащей его – силу, - подхватил следом за Кандисом брат Эрхил, - ибо дети Твои нуждаются в ней. Мы вестники Отца-Вседержателя, огонь в ночи, нерушимый щит …

Семь шагов. Они уже совсем близко, с ужасом подумал Тихомир.

- …и карающий меч, - проскрипел Аритайя. – Во веки веков мы клянёмся низвести зло, что осквернило палаты твои. Семь благоденствий этому миру!

С победным кличем на устах, он рванул вперёд и ударил своим клинком. Меч едва коснулся истлевшей плоти, а умертвие уже осело на землю и рассыпаясь на части.

- Писарь, - крикнул Кандис, втыкая меч в живот другому, - беги к землянке. Убей их хозяина, а мы тут разберёмся.

Закипела схватка. Вестники кружили среди деревьев, отчаянно рубя умертвия. Истлевшие останки полнились на земле, но следом за павшими прибывали всё новые и новые. Заворожённый этим зрелищем, Тихомир не заметил, как к нему подобралось одно из этих ужасных созданий. В нос ударил едкий смрад, рука без двух пальцев ухватило его за плечо и потянула к себе.

- Аааа! - завопил юноша, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца, но его хватка оказалась необычайно цепкой. – Пусти, пусти!

Тихомир начал изо всех сил бить по куяку, но куда там, умертвие даже не обратило внимания. В пустых глазницах плескалась непроглядная чернота. Нижняя челюсть, оголённая от плоти, бесшумно открывалась и закрывалась, а половина лица неровным лоскутом свивала вниз. Тихомир чувствовал, как последние остатки сил и мужества покидают его.

И тут из раскрытого рта умертвия вырос кинжал. Продолжая тянуть к себе юношу, мертвец в нелепой попытке попробовал сомкнуть челюсти, но лишь выбил о сталь несколько зубов.

- А ну пошёл вон! – крикнул Деян и с усилием оттолкнул умертвие в сторону.

Соскользнув со клинка, оно рухнуло на землю и тут же зашевелилось, чтобы встать вновь.

- Жуть, да? –промолвил Деян, дергая Тихомира за плечо. – Меня тоже самого трясёт. Давай, нам нужно к землянке. Побежали за Креславом.

Тихомир не мог сказать, просто ли его трясло, или он вот-вот отдаст Вседержателю душу, но за Деяном он, всё-таки, побежал. Тем временем, Креслав прорывался вперёд, туда где в темноте скрывалась землянка. Он не особо размахивал клинком, но Тихомиру казалось, что умертвия как-то странно ведут себя рядом с ним: отшатываются назад, словно бы натыкаются на невидимую стену. Креслав уверенно мчался вперёд, хлопая плащом за спиной. Вскоре из темноты появилась и землянка. Простая дыра в небольшом холме, обложенная брёвнами. Оттуда изливался едва различимый тусклый свет. Внутри действительно кто-то был. Затем Тихоимр рассмотрел и странные шесты, воткнутые в землю вокруг входа. В темноте он решил, что на них висят то ли толстые ветви, то ли ещё что-то подобное, но, подойдя ближе, едва удержал недавний ужин в желудке.

На шестах висели куски человеческих тел. Старые, не менее подгнившие, чем умертвии. Руки, ноги, головы. А вокруг всего этого кошмара увлечённо жужжали мухи.

- Что это? – Тихомир прижал ладонь ко рту. – Меня сейчас…

Деян тоже стоял ошарашенным, и, в отличие от Тихомира, не мог вымолвить ни слова. Креслав же не обратил внимания на куски тел.

- За мной, - сказал он и первым ворвался внутрь землянки.

Вбежав следом за Деяном, Тихомир замер прямо у входа, остолбенев от увиденного. Землянка предстала перед ним совершенно пустой. Источником света служила одна-единственная масляная лампадка. А подле неё, прямо на земляном полу, сидел человек, от одного вида которого у Тихомира внутри всё сжалось. Болезненно тощий, абсолютно нагой, заросший настолько что, лицо срывалось под свалявшимися волосами и бородой. Поначалу юноша решил, что кожа его черна, как смола, но, присмотревшись, понял, что её покрывали странные витиеватые узоры похожие на неведомые буквы.

Креслав стоял подле человека и не шевелился. Меч в руке смотрел в землю.

- Убей его! – крикнул Деян, первым справившийся с оцепенением.

Но Креслав не шевельнулся. Зато зашевелился тощий смертовед. Он не смотрел ни на кого. Взгляд его был устремлён вниз, на покрытые узорами руки, в которых Тихомир увидел продолговатую кость. Острый камень скользил по её поверхности, вычерчивая какой-то символ.

- Да, косточка, - протянул он тихо, продолжая свою работу как ни в чём не бывало. – Они пожаловали. Всё как он и говорил. Они пришли к нам, косточка. Пришли в гости.

Креслав нарушил молчание.

- Кто ты?

- Он хочет знать моё имя, косточка, - торопливо пробормотал смертовед, не поднимая головы. – Зачем ему имя? Он же его не услышит. Музыка затмила ему слух.

- Зачем ты здесь? – не выдержал Креслав. – Почему ты заключил договор с демоном?

- Капает, капает кровь, - затараторил смертовед. – Лист напитывается ею и скрепляется договор. Ты мне, я тебе. Ты мне, я тебе. Ты мне, я тебе, - внезапно он начала раскачиваться из стороны в сторону, постепенно повышая голос. - Ты мне, я тебе! Ты мне, я тебе! Ты мне, я тебе! Ты мне, я тебе! – он резко умолк и посмотрел на Креслава. В глазах его стоял ужас. – Обманул меня! Обманул! Нет могущества, нет силы! – он вцепился в свои кустистые волосы. – Только давать, давать, давать. Больше давать! А взамен… музыка. Смех! Духота и смрад.

Он как будто бы на мгновение пришёл в себя и посмотрел на свои, покрытые письменами, руки. Затем перевёл обезумевший взгляд на Креслава.

- Моя летопись написана, - прошептал он едва слышно. – А твоя?

Креслав прикрыл глаза, а затем закатал левый рукав рубахи. У Тихомира перехватило дыхание. От локтя до середины предплечья рука была черна от похожих узоров.

Увидев их смертовед расхохотался. Надрывно, захлёбываясь собственным смехом.

- Ты… ты… уже слышишь её. Музыку. Она зовёт тебя. Скоро я уйду, надо только…, - тут он вспомнил про кость у себя в руках, и снова начал вычерчивать на ней узор из ломаных линий, - …надо только дать. Ещё немного дать. Да косточка, надо дать. Ещё чуть-чуть.

- С кем ты заключил договор? – резко спросил Креслав. – Как его зовут?

- Косточка, косточка, - замурлыкал себе под нос смертовед, - спой мне колыбельную. Чтобы я уснул и не слышал музыку и смех.

Тихомир заметил, как сжалась челюсть Креслава. Старик воздел меч и ткнул острием во впалую грудь. На исписанные узорами руки хлынула кровь, смертовед дёрнулся и завалился на бок. Наступила тишина. Звуки битвы снаружи тоже затихли. Креслав стоял над телом, молчаливый и напряжённый.

- Креслав? – озадаченно спросил Деян, подходя ближе, - что случилось?

Старик резко развернулся.

- Пошли, - и он стремительно покинул землянку.

Тихомир с Деяном поспешили следом. Снаружи их встретила тихая ночь, и трое вестников неспешно приближавшихся им навстречу.

- Ничего, - мрачно промолвил Креслав.

Почтенный Кандис задумчиво разгладил усы и поправил шелом на голове.

- Он ничего не сказал?

Креслав покачал головой.

- Сказал, даже очень много. Только не по делу. Он окончательно обезумел.

Кандис задумчиво осмотрелся по сторонам.

- И как нам теперь выудить демона? Не думаю, что он покажет свой нос наружу.

Креслав задумчиво сжал и разжал руку.

- Я поищу его якорь. Он же как-то привязался к этому месту. Это должна быть какая-то мелкая вещица, которую смертовед держал при себе. Нужно в землянке поискать…

- Зачем же искать, я и сам приду.

Раскатившийся над деревьями голос стиснул внутренности Тихомира болезненной хваткой ужаса. Холодный, высокий и убийственно опасный. Креслав закрутился на месте, беря меч наизготовку. Вестники проделали тоже самое.

- Ну так покажись, демон! – крикнул Креслав.

- А я уже здесь, - прошептали над самым ухом Тихомира, а затем мир взвился в бешеном хороводе.

Юноша почувствовал, как земля уходит из-под ног. Незримая сила подняла его в воздух и бросила в сторону. Болезненно рухнув на листву, он едва не вскричал от боли. Оправившись, Тихомир привстал на колени, лишь для того, чтобы обнаружить, что над ним нависла огромная тень. Посмотрев наверх, юноша отшатнулся, чувствуя, что рассудок постепенно оставляет его.

Демон выглядел не просто ужасно. Казалось, всё самое кошмарное, что существует на белом свете собралось в его образе. Массивный, краснокожий, с тугими узлами перекатывающихся мускулов он возвышался над землёй словно гора. Неестественно длинный руки касались земли, ноги вывернуты назад и оканчиваются когтистыми трёхпалыми лапами. То тут, то там из тела торчали острые, словно пики, костяные выросты. А из головы росла целая их гроздь. Пробивая кожу, они переплетались между собой в витиеватом узоре, образуя один длинный, волнистый и неровный рог, свёрнутый влево.

Тихомир попробовал отползти в сторону, но снова вмешалась какая-то незримая сила, не позволяя ему сделать это. Мир перекувыркнулся, он повис вниз головой, и медленно поднялся в воздух, влекомый за ноги. И, к ужасу Тихомира, остановился он прямо напротив лица демона.

- Отец-Вседержатель, - прошептал юноша, сотрясаясь всем телом.

Казалось, что-то человеческое в это лице ещё сохранялось. Вот глаза, вот нос, вот рот. Но, из-за скошенного влево рога, один глаз демона находился ниже другого, приплюснутый нос походил, скорее, на дыру, а рот тянулся настолько широко, что пересекал всё лицо, и из него торчало множество мелких зубов, острых, как шипы.

Демон громогласно расхохотался высоким, холодным смехом.

- Сегодня он не поможет тебе, человек.

Лишь краем глаза Тихомир уловил движение. Затем лёгкое дуновение душного ветра коснулось его лица. Юноша повернул голову на движение, и заметил, как почтенный Кандис, выставив перед собой клинок, будто щит, скользит по земле прочь от демона.

- Твои молитвы и тебя не спасут, вестник - прорычал демон.

А в следующие мгновение в воздух взвился пронзительный вой, от которого у Тихомира кровь застыла в жилах. Державшая его сила пропала, и он тут же сверзился с высоты, второй раз ощутимо стукнувшись о землю. От боли всё поплыло перед глазами, и юноша скорее наощупь отполз в сторону. Бросив взгляд, он заметил брата Аритайю, воткнувшего меч в ногу демона.

Могучая туша заметалась из стороны в сторону, пытаясь достать Аритайю, но чем всё закончилось Тихомир не увидел. Кто-то грубо схватил его за ворот рубахи и потащил в сторону.

- Стой здесь, - его с силой толкнули к дереву, и юноша увидел перед собой Креслава. – И ты тоже, - добавил он, поворачиваясь в сторону.

Рядом с Тихомиром тут же вырос Деян.

- Я могу помочь, - запротестовал было парень, но Креслав резко оборвал его взмахом руки.

- Тихо! – рявкнул он. – Не лезь.

Деян открыл было рот, чтобы снова возразить, но старик уже сорвался с места, на бегу перехватывая меч. Демон неистово кружился на месте, так как с трёх сторон на него наседали вестники. Могучий Эрхил сдерживал удары огромных кулаков, которые, казалось, могли переломить пополам сосну. Кандис и Аритайя пытались подобраться к ногам, но демон отталкивал их от себя всё той же незримой силой.

Креслав остановился в нескольких шагах закипевшего боя. Демон силён, в этом нет сомнений. Он так спокойно пребывал в Яви и с такой лёгкостью черпал силы из Нави. Но он явно недооценивал своих противников. Следовало действовать решительно, хотя Креслав и пытался оттянуть этот момент. Если он постарается, то может покончить с ним достаточно быстро.

Запустив пальцы под левый наруч, он нащупал несколько флаконов, и вытянул один из них. Черноградские чернила блеснули в ночи маслянистой тьмой. Откупорив крышку, старик опрокинул содержимое в рот и ощутил, как неистово обжигает оно горло. Почти сразу ощущение ушло, а на его место вернулся привычный прилив сил. Конечно, это далеко не то, эффект намного слабее, чем в Нави, но Креславу много и не надо. Вчетвером они демона точно одолеют.

Креслав шагнул вперёд прошептал фразу на мягком, певучем языке и взмахнул рукой. Демон, занёсший кулак для удара, покачнулся и отступил на шаг назад. Креслав сделал ещё пару шагов и взмахнул мечом, отправляя в демона эманации своей воли. Массивное тело снова покачнулось под напором его Влияния. Креслав подшагнул вплотную к демону и рассёк воздух сверху вниз. Демон попытался остановить клинок силой Нави, но старик продавил его сопротивление и прочертил глубокую рану на ноге. Траву тут же оросила болотно-зелёная жидкость, а демон взвыл от боли.

Пользуясь возникшим замешательством, вестники кинулись в атаку с новыми силами. Они кололи и рубили демона, и Креслав ощутил, что их противник постепенно слабеет. Битва начинала выматывать его. Ещё одним усилием воли старик поднял демона над землёй и швырнул вниз.

- Лежать, - рявкнул Креслав, придавливая демона к траве. Он запустил руку в кисет и достал оттуда свёрток бумаги. – Подписывай, демон! Ты расторгаешь договор с этим местом

Демон торжествующе глянул на Креслава.

- Истлей в бездне, выродок!

- Подписывай, говорю, - рявкнул Креслав. – Иначе хуже будет.

Демон расхохотался.

- Ты так ничего и не понял, писарь! – воскликнул он. – Ничего не понял. Ни ты, ни эти вестники.

Трое вестников озадаченно переглянулись. Креслав же глубоко вдохнул и сфокусировал свою волю на демоне.

- Я Кресалав из писарей Чернограда приказываю тебе демон – назови своё имя.

Креслав ожидал, что демон, как обычно, постарается сжать рот, чтобы не выдать его, но, к его немалому удивлению, демон всё также торжествующе ответил:

- Тисалтигин!

Креслав сразу понял, что за этим последует, но отреагировать не успел. Демон буквально смёл четверых человек неистовым напором сил Нави. Когда старик поднялся на ноги, демон уже освободился от оков и теперь устрашающе возвышался над ним. Многочисленные раны на красной коже постепенно затягивались, не оставляя после себя ни следа.

- Что, выродок, не ожидал встретить настолько сильного противника? – усмехнулся демон.

Он ударил наотмашь, и Креслав выставил меч. Одновременно с этим на него обрушилась вся возможная ярость Нави, и Креславу пришлось приложить сил, чтобы устоять на ногах.

- А теперь, - проревел демон, - мы отправимся ко мне в гости.

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 7

Глава 8

Леший по началу в упор отказывался признаваться, что взял вещи Креслава и Деяна.

- Знаю я вашего брата, - настаивал Креслав, всё также зазывно покачивая трубкой. – Людское добро тащите, что сороки. Признавайся, нечисть поганая, был в нашем лагере, после того, как оттуда бесы ушли?

В конце концов, леший признался, что был. И даже пообещал всё вернуть. Как оказалось, он припрятал их недалеко от поляны, и вскоре Деян радостно примерял свой кожаный жилет. Креслав, тем временем, внимательно слушал потрескивания лешего, который к этому моменту успел уже заполучить трубку и теперь с упоением выпускал дым, явно от всей души наслаждаясь этим.

Леший рассказывал очень долго. Даже успел сбегать куда-то и принести Креславу какой-то небольшой предмет. Тихомир с Деяном за это время успели перекусить, так как леший спас из лагеря и мешок с провизией. Жуя подзачерствевший, но от этого не менее вкусный хлеб, Тихомир наблюдал за Креславом. Старик слушал лешего внимательно, но постепенно на его лице проступала всё большая и большая озабоченность. Наконец, он оставил лешего наслаждаться трубкой, и, усевшись рядом, выудил из-под пояса уже виденный ранее Тихомиром круглый предмет со стрелкой внутри.

- Хммм, - задумчиво выдохнул Креслав.

- Что-то не так? – обеспокоенно спросил Деян.

- Да, - кивнул Креслав, - и что-то мне подсказывает, что в одиночку мы не справимся.

Деян удивлённо распахнул глаза.

- То есть мы не уходим отсюда?

Креслав покачал головой.

- Нет. Но нам нужна помощь.

- Чья?! – не понял Деян. – Тут же только мы. И леший.

Старик нахмурился.

- Леший нам точно не поможет. А вот трое вестников…

У Тихомира всё похолодело внутри.

- Нет, - простонал он. – Нет, нет, нет. Они же опять… начнут…

Креслав хмыкнул.

- Думаю, я смогу им предложить кое-что поинтереснее.

- И как мы их найдём? – усмехнулся Деян. – Они же побежали в другую сторону.

Креслав глянул на лешего, продолжавшего наслаждаться клубами дыма.

- И эта проблема тоже решена. Он приведёт их к нам.

- Ну нет, - продолжал стенать Тихомир. – Только не они. Этот Аритайя меня точно прирежет.

- Кстати, - оживился Деян, - а почему он на тебя так смотрел тогда? Будто ты ему обиду глубокую нанёс.

Тихомир скис.

- Когда я убегал от вестников, то проклял его, - Деян расширил глаза от удивления, и Тихомир быстро пояснил. – Понарошку, конечно. Просто одину хитрость провернул. Но этот меченый запомнил её. А когда вы в лагере сражались, я убегал от Аритайи и… в общем, когда появились бесы, я подгадал момент, двинул ему по колену и оставил лежать под деревом. Надеялся, бесы его сцапают, ан нет. Выжил.

- Ну ничего себе, - присвистнул Деян. – Умеешь же ты врагов наживать. У меня от одного его вида мурашки по спине бегут, а ты… Тебе, случаем, жить не надоело?

Тихомиру стало совсем не по себе, но тут в разговор вступил Креслав:

- Никто тебя не тронет, Тихомир, даю тебе слово. А теперь давайте соберём костёр. Сегодня к нам пожалуют гости и негоже привечать их с пустыми руками.

На том разговор и закончился. Тихомир с Деяном занялись костром, а Креслав ушёл в лес. К тому моменту, как огонь весело затрещал, он вернулся назад, неся в руках двух зайцев. На тихий вопрос Тихомира, как он это сделал, хотя при нём даже меча не было, Деян сделал круглые глаза и многозначительно прошептал «Влияние». Тихомир не понял о чём речь, но про себя решил, что не так уж это и важно. Главное, что они поедят нормальной еды.

На лес мягко опустились сумерки. Костёр весело потрескивал, отбрасывая в стороны пляшущие тени. Тихомир придвинулся чуть ближе к огню и посмотрел на Деяна с Креславом. Парень сосредоточенно отирал куском тряпицы один из кинжалов, раз за разом рассматривая лезвие в свете костра. Креслав хранил абсолютное спокойствие и даже какую-то отрешённость. До некоторого момента.

Наконец, он встрепенулся и оглянулся через плечо.

- Здравы будьте, гости дорогие, - мягко сказал он в темноту.

Тихомир посмотрел за спину Креслава, но мрак оставался непроницаемым. Зато оттуда долетел до боли знакомый голос почтенного Кандиса.

- И ты здрав будь, - ответил незримый вестник.

- Что ж, прошу к огню, отужинайте с нами.

- С вами? – усмехнулся Кандис из темноты. – С презренным писарем и колдуном?

Креслав оправил плащ.

- Презренный, не презренный, а подойти советую. Дело у меня к вам есть.

В темноте фыркнули, и Тихомир узнал Аритайю. Но Кандис не спешил отвечать отказом.

- Дело говоришь? – спросил он. - Это какое?

- Демонов бить, - усмехнулся Креслав.

- Ооо, - усмехнулся в ответ Кандис, – это мы и сами умеем.

Хотя Тихомиру и казалось, что разговор ведёт в никуда, и вскоре мечи обнажатся вновь, Креслав не выказывал ни малейших признаков беспокойства.

- А что, если я знаю, кто направляет бесов? А ещё, что в этом замешаны смертоведы.

- Смертоведы? – удивился Тихомир.

- Смертоведы? – Деян выронил кинжал.

- Смертоведы? – спросил из темноты Кандис.

- Да, смертоведы, - кивнул старик. – Они самые.

- Но ведь…, - начал было Тихомир и тут же осёкся.

Кандис появился из мрака, словно хищник на охоте – бесшумно и стремительно. Следом к костру вышли Эрхил и Аритайя. С удивлением Тихомир заметил, что одноглазый вестник до сих пор таскает с собой его короб.

- Говори, - резко сказал Кандис.

- Присядь к костру, - Креслав повёл рукой на пустое место.

Кандис резко сел. Эрхил последовал его примеру, а вот Аритайя остался стоять.

- Да, - продолжил Креслав, - я более чем уверен, что здесь замешаны смертоведы.

- И у тебя есть не только пустые слова? – резко спросил Кандис.

- Есть, - кивнул Креслав.

Он сунул руку под пояс и выудил что-то оттуда. Тихомир узнал тот самый небольшой предмет, который ему передал леший. К огромному омерзению юноши, это оказался кусочек кости. В свете костра отчётливо выделялся какой сложный ломаный символ, нацарапанный на ней чем-то твёрдым. Кандис осторожно взял кость и изучил её, а затем бросил в огонь.

- Ясно, - сказал он мрачно. – Глагол призыва. Откуда это у тебя?

- Мне её леший передал, - пояснил Креслав. – Он же привёл вас сюда, к слову.

Аритайя мрачно глянул на Эрхила.

- Говорил тебе, что эта белка какая-то странная. Вечно брюхом думаешь.

Эрхил виновато потыкал носком сапога в землю.

- Итак, значит в этом замешаны смертоведы, - вернул разговор в нужное русло Кандис.

И тут Тихомир не выдержал.

- Но ведь вестники вырезали смертоведов семь лет назад, - воскликнул он. - По всей Веси об этом говорили. При Кресях последних извели.

Кандис помрачнел.

- Многих, но, боюсь, не всех. Кто-то мог уцелеть, - и он зло добавил, обращаясь к Креславу. – До сих пор расхлёбываем, а, писарь?

Креслав лишь пожал плечами.

- Если хочешь кого повинить, так явись в Черноград.

У Тихомира снова завертелись на языке вопросы. Явиться в Черноград? Так он проклят и низвергнут Отцом – Вседержателем в никуда. Как можно явиться в то место, которого нет?

- Черноград. - Кандис зло сплюнул. – Отец-Вседержатель никогда не простит нас за это.

- Ну-ну, - вздохнул Креслав. – Вы же учите, что он всепрощающий.

Кандис сжал затянутый в красную кожаную перчатку кулак.

- Всепрощающий, - пробормотал он, ни к кому толком не обращаясь. – Надеюсь, – он резко тряхнул головой. – Ладно, не будем об этом. Значит, ты молвишь, дескать, где-то здесь смертовед?

- Да, - кивнул Креслав. – И мне кажется, я знаю где.

Кандис приподнял брови в молчаливом вопросе. Креслав достал из-за спины меч, и Тихомир сразу узнал в нём, тот, что подкинул леший.

- Вот, - старик протянул оружие Кандису рукоятью вперёд.

Кандис принял оружие и внимательно изучил навершие.

- Клеймо Родевичей, - хмыкнул Кандис.

- Их самых, - кивнул Креслав.

- И клинок на вид старый, - пробормотал Кандис. – Лет…

- …двадцать на вид, - закончил за него Креслав.

Взор почтенного вестника вспыхнул пониманием.

- Сеча с ногайцами, - медленно произнёс он.

- Да, в этом самом лесу, - кивнул Креслав. – А там, где сеча…

- Там и много мертвецов, - кивнул почтенный вестник. - Хорошо, со смертоведом всё понятно. Но при чём тут демоны?

Креслав задумчиво посмотрел в огонь.

- Ты ведь тоже заметил, что бесов слишком много, - тихо сказал Креслав. – Чтобы воплотить столько в Яви нужно очень много сил. Напрямую из Нави столько не впитать без последствий. А значит он делает это через кого-то.

- Через смертоведа, - сразу догадался почтенный Кандис.

- Да, - кивнул Креслав. – Смертовед впитывает танатос, оставшийся после битвы, и преобразует его для демона.

- Но ведь, - Кандис тоже задумчиво уставился в огонь, - это испепелит его душу. Как смертовед согласился на такое? Он же должен прекрасно понимать последствия. Неужели он и вправду заключил договор?

- Договор…, - эхом отозвался Креслав, - мне и самому в это не верится. Но другого объяснения я не вижу.

Кандис хмыкнул.

- И ты хочешь убить и смертоведа, и демона?

Креслав кивнул.

- Но для сначала заставлю демона расторгнуть договор. Чтобы точно не переродился.

Кандис усмехнулся и встал.

- Что ж, похоже на план. Хоть и ужасный, но план, - он нащупал на шее шнурок и вытянул из-под одежды медное солнце Отца-Вседержателя. – Отец-Вседержатель, благослови нас, - проговорил он, сжимая символ в кулаке и склоняя голову, - верных вестников праведной воли, ибо сыны и дочери Твои нуждаются в нас.

Эрхил встал следом и вместе с Аритайей повторил движение Кандиса.

- Семь благоденствий этому миру, - хором сказали они.

- И искупление, - прошептал почтенный Кандис. – Аминь.

Над костром воцарилось молчание. Тихомир переводил взгляд с одного вестника на другого.

- Что ж, писарь - наконец, заговорил Кандис, - веди нас. Ведаешь ты, где проходила сеча?

Креслав встал из-за костра и достал уже знакомый предмет со стрелкой. Глаза Кандиса вспыхнули любопытством.

- О, гостинец с Востока?

Креслав усмехнулся.

- Полезная вещица, - он покрутился на месте. – Нам нужно вон туда, - он указал направление. – Леший сказал, что меч оттуда приволок.

Кандис озадаченно посмотрел на старика.

- Ты доверяешь этому лешему? Их род известен своими пакостями.

Креслав уверенно кивнул.

- Смертовед тот и лешему не по душе. Танатос отравляет лес, а он, вроде как, хранитель этих мест.

- Ну хоть какая-то польза от этой нечисти, - хмыкнул Кандис. – Что ж, мы согласны замириться на время. Пока не изгоним демона из этих мест.

При этих словах брат Эрхил слегка улыбнулся и подмигнул Деяну, а Аритайя наоборот, скривился, словно бы у него зуб резко заболел. Тихомир даже подумал, что Аритайя начнёт протестовать, но тот выражал своё недовольство молча.

Кандис протянул руку Креславу, и старик крепко пожал ему предплечье.

- Что ж, на большее я и не рассчитывал, - и Креслав указал на костёр. - А теперь давайте подкрепимся.

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 6

Глава 7

Рука болезненно пульсировала от быстрого бега, но Тихомир приноровился не обращать на это внимания. Тем более вскоре Креслав решил, что они достаточно оторвались, и паническое бегство переросло в размеренный шаг. Солнце за это время успело давно перевалить за полдень и постепенно клонилось к закату. Втроём они шли среди тенистых деревьев, размышляя каждый о своём.

- Креслав, - наконец, заговорил Деян, - я одного понять не могу. Ты говорил, что бесы – это прислужники старших демонов.

Креслав слегка покачал головой.

- Не совсем прислужники. Скорее, как… собаки. Видишь ли, бесы не умеют думать в том смысле, в котором это умеет человек. Они не умеют злиться или любить. Они просто делают то, что им поручено. В некотором роде, они куда ближе к тому, чем демоны были до Падения.

Деян задумчиво потёр подбородок.

- И при этом они в Яви они просто так не появляются. Получается, какой-то демон, всё-таки, пытается натравить их на нас?

- И не просто натравить, - Креслав резко остановился и нахмурился. – На тракте на нас напало… Сколько? Пара десятков? Чуть больше? А здесь их, по меньшей мере, десятков пять-шесть собралось.

- И что в этом такого? – обеспокоился Деян.

Креслав нахмурился пуще прежнего.

- Бесы не способны воплотиться в нашем мире самостоятельно, - промолвил он. – Они не способны впитывать и направлять силы Нави. Обычно, для этого их напитывает хозяин. У младшего демона сил хватит на парочку бесов. Но пять десятков…, - Креслав задумчиво взвесил клинок. – На такое младший демон не способен. К тому же откуда он силы возьмёт? Одними договорами с деревенщиной тут не отделаться. Тут нужно нечто куда более сильное.

- Сильное? – переспросил Деян. – Ты о чём?

- Есть способы получить больше сил, - пояснил Креслав и добавил. – Ладно, пошли дальше. Нужно найти место для ночлега.

Тихомиру казалось, что он уже привык к разговорам Креслава и Деяна. Ну ладно, есть бесы. Ладно, есть демоны всякие, и они жаждут извести под корень род людской, скрываясь до поры от взоров по всяким тёмным углам. Ладно даже, что церковь всячески скрывает это. Может быть в этом и есть здравое зерно. Ну правда, люд он ведь простой, грамоте не обучен и скорее возьмётся за вилы, чем объединится против тайной напасти. Но когда двое человек на полном серьёзе обсуждают какие-то силы Нави, младших и старших демонов, договоры… У них там что, даже целое княжество есть? Есть свой князь, свои бояре, своя дружина? Сборщики податей, дьяконы, писчие люди?

Тихомир попытался представить себе такое место и нервно хихикнул.

- Ты в порядке? – обернулся к нему Деян. – Как рука?

Юноша пошевелил ей туда-сюда. С повязки, бывшей некогда рукавом его рубахи, закапала кровь

- Болит, - признался он, и тут же поспешно добавил. – Но уже меньше.

Пройдя ещё немного вперёд, Креслав остановился.

- Дальше нет смысла идти, - сказал он, наконец. – Скоро совсем стемнеет. Остановимся тут.

- Мы ж всё в лагере оставили, - Деян с тоской посмотрел на кинжалы на поясе. – Может хоть какого зайца поймать?

- И сырым будешь его жевать? – возразил Креслав. – Нужно сначала костёр развести, а на него тут же бесы стянутся.

- Как кушать-то хочется, - скривился Деян, поглаживая живот.

У Тихомира тоже сосало под ложечкой. Сколько он уже не ел толком? Дня два поди. Озадаченно осматриваясь по сторонам, он приметил вдалеке куст. Толстые, мясистые листья колыхались на едва заметном ветерке.

- Сытник, - вскричал Тихомир, бросаясь к кусту.

- Что? – не понял Деян, провожая взглядом юношу.

- Сытник, - повторил Тихомир, не вдаваясь в подробности. Он подскочил к кусту и начал быстро обрывать с него листья, а затем вернулся обратно и протянул раскрытые ладони. – Сытник.

Деян недоверчиво взял один листочек и покрутил его в руках.

- Сытник, – повторил он за Тихомиром. – И?

Юноша пояснил.

- Его листья съедобны. Прямо так, сырые. Они отлично утоляют голод и жажду. Правда, много есть не стоит. Иначе недуг медвежий скрутит.

Деян ещё раз пристально осмотрел мясистый лист, понюхал его и положил в рот. Тщательно прожевав, он проглотил его и задумчиво промолвил:

- На вкус…, - он поморщился, - довольно мерзко.

- Зато наешься, - ответил Креслав и забросил в рот целую пригоршню.

Тихомир тоже положил в рот несколько листочков. Они и правда на вкус оказались довольно противными. Очень сильно горчили. Но вытекавших из них сок и нежная мякоть довольно быстро уняли голод, разгулявшийся в животе. Наконец все наелись и расселись под раскидистой сосной, привалившись спинами к стволу.

- И что теперь? – спросил Деян. – Наверное, нужно выбираться отсюда.

- Нужно, - согласился Креслав, доставая трубку из кисета на поясе и кладя меч подле себя. – Только что-то мне подсказывает, что так просто это не выйдет.

Он набил трубку, затем извлёк из кисета огниво и подпалил дурман-траву.

- Эххх, а в Волони сейчас мягкая перина и горячая еда, - мечтательно протянул Деян, пытаясь устроиться поудобнее подле древесного ствола.

- Ага, - вздохнул Тихомир, - красивый, наверное, город.

- Вестимо дело, красивый, - кивнул Креслав. – Князь Богдан полказны выложил, чтобы сделать его таким.

- А ты был там? – жадно спросил Тихомир. – И как он? Правда, что там стены из красного камня? А заморские купцы? У них там правда свой удел? А алхимиков видел?

Креслав усмехнулся.

- Нет, алхимиков не видел, - затянувшись, покачал он головой, - но тоже много слышал про них. А вот заморских на купцов довелось поглядеть. Один такой привёз как-то из Лезанта порошок красный. Говорит, у них в Лезанте его в еду добавляют. Целый гривенник заломил, шельмец, да интересно было, решил попробовать. Едва положил на язык, так рот будто бы огнём заполыхал, не соврать ведро воды потом выпил. Не иначе надурил меня, паршивец. Поэтому к ним я больше ни ногой.

- Дааа, - протянул Деян, - какие только чудеса в мире не бывают. Князь Богдан умно поступил, что в дело казну пустил. Я слышал, великий князь Арконский рвёт и мечет. Купцы от него перебираются в Волонь. Жди новой замятни.

Креслав хмыкнул.

- Ну, так-то, всё ещё с деда его началось. Он задержал выход ногайскому хану за тридцать зим. Много накопилось.

- И что, хан ему так и простил это? – удивился Тихомир.

- Потешаешься, что ли? – усмехнулся Креслав. – Когда ханы такое прощали? Конечно он отправил темника с ратью. Правда, у них там в орде своя замятня началась, так что много собрать не удалось. Сотен тридцать всадников. Дед князя к этому моменту отдал Отцу душу, так что обороной занимался батюшка князя Богдана, князь Святослав. Толковый воевода был, что сказать. Набрал вольных дружин по всей Веси, созвал на помощь старгосского и арконского князей. Пока темник со своей ратью шёл на Волонь, князь Святослав сжигал деревни и уводил со скарбом крестьян. Всё делал, чтобы, погани безотцовой ничего не досталось. А потом встретил их свежими силами, прям аккурат возле этого леса. И погнал на засадные полки, которые где-то тут дожидались. Народ молвит, ногайцы сражались до последнего. Старший сын Святослава, брат князя Богдана, полёг где-то в этих лесах, а домой вернулись лишь трое из десяти.

Деян присвистнул.

- Да, злая сеча вышла.

- Не то слово, - промолвил Креслав, выдохнув дым и осёкся. Между бровей его залегла морщинка.

- Креслав? –озадаченно позвал старика Тихомир. Он сразу узнал это выражение на его лице. Что-то обеспокоило Креслава.

Креслав покачал головой.

- Ничего, - ответил он. – Ночь наступает. Пора потчевать. Будем спать по очереди. Я первый на дозоре. Затем ты, Деян. Потом ты, Тихомир.

На прелой листве не очень-то удобно лежалось, но Тихомир, всё-таки сумел уснуть. Во снах его преследовали бесы, почему-то, верхом на степных ногайских конях, а вёл их меченый вестник Аритайя, причём размахивал он Тихомировым коробом с растениями на манер оружия какого-нибудь. В общем, сон Тихомира вышел беспокойным, и когда Деян растолкал его, чтобы самому лечь спать, юноша нисколько не расстроился. Раненая рука к этому моменту слегка подзажила, но Тихомира беспокоила лёгкая припухлость вокруг неё. Кабы не загноилась.

Меж тем день постепенно занимался. Солнечные лучи уже начинали проникать меж деревьев, бросая косые тени на землю. Над прелой травой появилась лёгкая туманная дымка. Сидя под деревом, Тихомир вдыхал полной грудью утреннюю свежесть и слушал переклики ранних птиц. Просидел он так не очень долго, так как позыв тела заставил его вскочить на ноги и отбежать за соседнее дерево. Оправившись, юноша вернулся к спящим Креславу с Деяном и осмотрелся. Тишь да гладь.

Хмыкнув, Тихомир побрёл в сторону видневшегося вдалеке куста сытника. Юноша сорвал пару листочков и, затем, долго пережёвывал горькую мякоть. Закончив с нехитрой трапезой, он задумался. Что дальше? Вернуться и дождаться, пока остальные проснутся? Или заняться раной? Юноша осмотрелся и заприметил раскидистый дуб, росший на отдалении. Ощупав распухшую руку, Тихомир поспешил к дереву и некоторое время обдирал с него кору. Тщательно пережевав твёрдые кусочки, он размотал потемневшую от грязи повязку и положил их на рану.

Намотав ткань обратно, он снова осмотрелся. Так получше. Теперь можно поискать вербейник, тоже поможет заживлению раны. Ещё бы заячьего пуха набрать. Если поджечь его, то на запах сбежится какая тварь мелкая типа зайца. Деян смог бы забить его своим метательным ножом. Зажарить его на костре и… Тихомир невольно сглотнул и погрустнел. Креслав запретил разводить огонь. Ладно, что ещё?

Шаря взглядом среди деревьев, Тихомир невольно остановился взгляд на раскидистом кусте, росшем в шагах десяти от него. На мгновение ему померещилось, что под ним что-то лежит. Поднялся лёгкий порыв ветра, качнувший ветку, и в свете солнца вспыхнул тусклый металлический проблеск. Нет, не показалось!

Озадаченный до глубины души Тихомир направился к кустарнику. Сдвинув ветки в сторону, он к своему удивлению обнаружил под ним меч. Не очень длинный, похожий на тот, что носил Креслав. Явно старый, со следами ржавчины. Кожа на рукояти уже наполовину истлела и слезла. Разве что навершие всё ещё сверкало, словно отполированное. Подняв меч с земли, Тихомир рассмотрел его получше. На яблоке хорошо просматривалось клеймо: нечто похожее на медведя, стоящего на задних лапах. Насколько знал Тихомир, родовым знаком волонских князей как раз был медведь. Что тут делает этот меч?

Но не успел Тихомир обдумать этот вопрос, как на глаза ему попалось высокое, вытянутое вверх растение с заострёнными оранжевыми цветами. Так это же вербейник! Какая удача! Тихомир поспешил к растению и уже потянулся к нему, чтобы сорвать несколько бутонов, как его взору открылась огромная поляна, и юноши перехватило дыхание. Как это он раньше её не заметил?! Огромное разнотравье заполняло поляну от края до края. Цветной ковёр редчайших растений каким-то чудом собрался на небольшом пятачке свободного от деревьев пространства, залитого солнечным светом.

Тихомир бросился обрывать их, не выпуская только что найденный меч из свободной руки. Вот Креслав обрадуется! Он ему и находку покажет и трав принесёт. Тихомир набирал и набирал растения, углубляясь к центру поляны. Там лежало лишь одинокой упавшее бревно, а под ним… Тихомир буквально подскочил на месте. На тонкой ножке покачивался фиолетовый бутон, похожий на куриное яйцо. Паслён-полуденник!

Не веря в свою удачу, Тихомир склонился, чтобы сорвать его, но тут по верх его руки с зажатыми в ней цветами легла другая, крепкая и сильная.

- Стой, - грохнул над ухом голос Креслава.

Тихомир замер на месте.

- К-К-Креслав, - заикаясь от ужаса, забормотал юноша, - п-прости. Я ушёл. Просто мне… отойти… а тут…

Креслав молча отдёрнул руку юноши в сторону и развернул его к себе лицом.

- Что ты делаешь? – спросил он строго.

- Т-травы собираю, - продолжал заикаться Тихомир. – Тут их… всяких…

В подтверждение он протянул свой букет и обомлел. В руке у него оказалось совершенно не то, что он ожидал. Вместо богатого разноцветья в руке он держал всего лишь зелёную осоку.

- Как? – воскликнул Тихомир, выпуская сорванную траву на землю. – Я же… цветы… Как?

- А это у тебя откуда? – спросил Креслав, указывая на другую руку.

На мгновение Тихомир решил, что и меч превратился в какую-нибудь палку, но нет. Он оказался на месте.

- Я его случайно нашёл, - непонимающе промолвил юноша. - Под кустом.

Креслав вытянул меч из его рук и внимательно изучил. Особенно его заинтересовало яблоко на рукояти.

- Тут клеймо, - пробормотал Тихомир.

- Ага, - кивнул Креслав, продолжая рассматривать навершие, – клеймо Родевичей. А как блестит! Трудно такой не заметить.

Резким движением Креслав подбросил меч, перехватил его в воздухе и, крутанувшись на месте, ткнул в бревно, валявшееся в шаге от них. Тихомир сначала не понял что произошло. Ему показалось, что бревно затрещало от удара, хотя Креслав не сильно-то и вложился в выпад. А затем Тихомир ахнул и едва не шлёпнулся на траву от изумления.

Бревно пришло в движение. От ствола отделились маленькие ручки и ножки, бревно зашевелилось, и продолжая скрипеть на все лады, встало на ноги. На Тихомира уставились ярко зелёные глаза, гневно сверкавшие с покрытого корой лика. Чуть ниже глаз то раскрывалась, то закрывалась щель, издававшая те самые поскрипывания и потрескивания. Небольшие ручки усиленно потирали нижнюю часть бревна, туда, куда мгновение назад ткнул Креслав.

Странное создание, продолжая потирать ушибленное место, запрыгало на месте, продолжая гневно верещать на все лады.

- К-к-кто это? – только и смог выдавить Тихомир.

- Леший, - промолвил Креслав. – Хозяин этих лесов.

- Леший? – Тихомир во все глаза смотрел на странное существо.

Креслав удивился.

- Не встречался с ним раньше? А тебе везло. Он умеет насылать мороки разные. Например, начинаешь видеть растения или животных лесных. Я заметил, как ты увлечённо срывал траву и сразу всё понял. Лешие так заманивают в чащобу или поближе к себе. Вообще, людей хоть и недолюбливают, за то, что деревья рубим, но сторонятся. Разве что иногда пакостят. Оплеух надают и убегут. Хотя, бывает и похуже.

Леший продолжал прыгать с ноги на ногу и гневно ругаться на своём неведомом языке.

- А меч? – спросил Тихомир.

- Тоже его рук дело, - кивнул Креслав. – Подкинул его, гадёныш. Даже навершие не поленился, отполировал. Чтобы на солнце блестело.

У Тихомира голова пошла кругом. Леший? Они же только в бабкиных сказках бывают. Уносят непослушных детей в лес и съедают. Ещё одна тайна, скрываемая Церковью?

- А почему…? – начал было он, но Креслав понял вопрос Тихомира наперёд.

- Почему про них только в детских сказах и слышно? – он хмыкнул. – Как то ни удивительно, но Церковь Благоденствия тут ни при чём. Как я уже сказал лешие, навки, птица-гамаюн и прочая нечисть сама держится подальше от людей. В некотором роде Церковь, сама того не ведая, отвадила их от людского рода. Молитвы и святые образы им, что твой огонь. Покажи им Отцово солнце, так они шипеть начнут почище кошек.

- А они не…, - Тихомир замялся, - нууу… не демоны?

- Нет, что ты, - отмахнулся Креслав. – Они часть Яви, причём куда более старая, чем люди. Просто мы постепенно вытесняем их с насиженных мест.

К переговаривавшимся Тихомиру с Креславом и продолжавшему скрипеть лешему добавился третий голос:

- Что тут происходит?

На поляне появился Деян. Прошествовав, он встал рядом и теперь с любопытством рассматривал лешего. Тихомир кратко рассказал парню, что случилось. Леший, видимо поняв, что к нему потеряли всяческий интерес, особенно энергично подскочил на месте и, наставив крючковатый палец на Креслава проскрипел что-то особенно громко, и, как показалось Тихомиру, особенно едко. Глаза Креслава тут же расширились, он побагровел настолько, что борода стала ещё белее на фоне лица.

- Своей матери такое скажи, - прикрикнул он.

Трещина под глазами в ответ растянулась в подобии кривой ухмылки, и леший разразился трескучим издевательским смехом, а Тихомир, тем временем, задался немым вопросом, есть ли у леших вообще родители. Креслав же прикрыл глаза и, глубоко вдохнув, успокоился.

- Эта погань может нам помочь, - сказал он. – Только разрази меня Вседержатель, если он скажет нам что-то по доброй воле.

Креслав сунул руку в кисет и привычно достал оттуда трубку. Одновременно с этим прекратился и трескучий хохот лешего. К немалому удивлению Тихомира, выражение на этом подобии лица сменилось. Леший неотрывно смотрел на трубку, широко раскрыв глаза. Креслав тоже это заметил. Белая борода растянулась в ехидной усмешке. Он поднял трубку повыше и поводил ей из стороны в сторону. Взгляд лешего неотступно следовал за ней.

- Аааа, - протянул Креслав. – что, погань неотцова, не гожа тебе осока для листья? Чего получше хочется, да?

Он подкинул трубку в воздух, а леший неотступно проследил за её полётом.

- Тогда давай меняться, - усмехнулся Креслав и поднял повыше старый меч. – Где ты его взял?

Леший не без труда оторвал взгляд от трубки. Сначала он посмотрел на меч, потом на Креслава. На лице его Тихомир прочитал внутреннюю борьбу, тяжкую и ожесточённую. Наконец, он указал на себя и что-то проскрипел. Креслав удовлетворённо кивнул, но трубки в протянутую лешим руку не положил.

- И ещё кое-что, - покачал головой Креслав. – Наши вещи тоже верни.