Взрыв был мало похож на привычную химическую реакцию. Зиверту показалось, что кто-то сначала попытался выдавить его внутренности через спину, потом выдавить их, как пасту из тюбика, через голову, и, наконец, отчаявшись, оставил медленно стекать на привычные места. В ушах заверещали жабы, а запах озона превратился в удушающий.
Темнота не отступала. Зиверт напряжённо вглядывался в неё, пока не понял, что его глаза просто закрыты. Сигналы от органов и конечностей, разлетевшиеся было в разные стороны, возвращались на привычные пути, и ноги перестали мешаться за ушами, встав на законное место. Зиверт осторожно открыл глаза, всё ещё слегка опасаясь, что они окажутся на затылке. Контейнер пропал, как и значительная часть стены. Как будто кто-то просто вырезал из реальности большой шар диаметром в пару метров, с контейнером в центре. Рельсы обрывались странно пушистой серебристой шапкой, чтобы, как ни в чём не бывало, начаться с такой же шапки через два метра пустоты. Зиверт осторожно поднялся на ноги. Край его рукава попал в зону действия взрыва, и испарился вместе со всем остальным. С обрезанного рельса упала холодная капля и скользнула Зиверту за шиворот. Он вздрогнул и поднял голову. Пушистая шапка на рельсе оказалась инеем, и сейчас он быстро таял. Зиверт оглянулся. Магическое поле такой мощности оказалось последней каплей для Милли, и она отключилась. Только недостаток места между стенами мешал ей упасть с рельса.
Милли видела облака. Отсюда, с земли, они выглядели как огромные белоснежные скалы, блестевшие так, что больно было смотреть. Но Милли всё равно смотрела, пока их не перекрыло чёрное пятно. Контраст со сверкающими облаками был так велик, что ей понадобилось, кажется, несколько минут, пока глаза не сфокусировались и пятно не превратилось в голову капрала Драговича. Его лицо, заросшее густой бородой, неизменно вызывало ярость всех старших офицеров, требовавших единообразия в строю, но Драгович защищал свою бороду с почти религиозным рвением. Рассказывали байку, будто единственный раз он побрился, будучи ещё курсантом, но за неполных два дня стал вернулся к своему обычному состоянию дикого лесоруба. Впрочем, с ростом чуть больше двух метров, он всё равно выделялся где угодно. Офицеры, фотографировавшиеся для газет на фоне полка, старались встать как можно ближе к камере, чтобы разница в росте была не так заметна.
Милли почти улыбнулась. Мысли лениво кружились в пустоте её черепа, иногда сталкиваясь. Волосатое лицо Драговича на фоне неба тоже выглядело как облако.
“Нет, как туча”, думала Милли, “как очень обеспокоенная туча. Чего он там кричит?”. Драгович набрал побольше воздуха в лёгкие.
— … фрау цугсфюрер! Вы слышите?
Какой-то глубинный протест зародился у Милли в глубине груди и понёсся к поверхности, как пузырь болотного газа.
— Сержант! — Поправила она непослушными губами. — Согласно реформе устава Имперских вооружённых сил от двадцать шестого февраля четырнадцатого года по новому летоисчислению…
Капрал довольно похлопал её по плечу.
— Нормально! — Крикнул он кому-то. — Уже устав зачитывает, значит, жить будет!
Только сейчас Милли обратила внимание на шум. Он обрушился на неё со всех сторон: крики, удары, рокот пулемётов. Ну да, всё правильно.
Она осторожно села. С земляных стен вокруг неё летела пыль. Несколько человек перемахнули через траншею и убежали дальше.
— Оклемались, фрау сержант? — Осклабился Драгович.
— Более или менее. — Ответила Милли, морщась от боли. Голова гудела, как колокол. — Спасибо, капрал. Они нас всё-таки накрыли?
— Почти. Я успел передать пушкарям координаты, и те накрыли их позиции прежде, чем они пристрелялись. Но последний снаряд совсем близко упал.
— Да уж, я прочувствовала. — Проворчала Милли. — Где моя каска?
Капрал пошарил по земле.
— Вот, держите. Специально сохранил.
Из стальной каски торчал здоровенный осколок, почти в палец длиной. Милли ощупала лоб в поисках дырки, но нашла только бинт. Тогда она выдернула осколок и водрузила каску на голову.
— Повезло. — Заявила она, убирая осколок в нагрудный карман и осторожно поднимаясь на ноги. Траншея, в которой они с капралом сидели, оказалась на первой линии обороны, но бой уже переместился довольно далеко от неё. Имперские войска вели наступление — Я ведь говорила, что воздушной разведки мало. Ни черта не разглядишь в этих джунглях сверху.
— Напишите рапорт наверх, — предложил Драгович, тоже поднимаясь на ноги, — они там боятся ваших рапортов, как чумы.
— Язвишь, капрал? — Хмыкнула Милли, выглядывая из траншеи.
— Никак нет, фрау сержант. Ну, может, немного. Но они и правда вас побаиваются.
— Ладно, ладно, кончай мне льстить. Надо возвращаться. Без поддержки орудий у них нет шансов, так что дело за малым. Веди.
— Слушаюсь. Сюда.
Они спрыгнули с уступа для стрельбы и побежали на звуки стрельбы, когда на них упала тень. Милли задрала голову и остановилась.
— Ну это просто, м-мать его, праздник какой-то. — Процедила она. — Наша ра… зведка вообще что-нибудь разведала?
Над траншеями медленно полз в пронзительно-синем небе огромный, похожий на гигантского клеща, жук. Разбухшее тело, раза в два больше дирижабля, конвульсиво содрогалось от выстрелов истерично застрекотавшей зенитной артиллерии. Запоздало заорала сирена воздушной тревоги — это был не обычный авианалёт. Органические клапаны на брюхе жука раскрылись, и из них понеслись к земле облака тяжёлого, зеленоватого газа.
Милли вздрогнула и проснулась. Она лежала на холодном, пыльном полу. Калечная лампа многозначительно подмигнула ей с бетонного потолка, и она вспомнила, где находится. Во рту стоял металлический привкус крови, но ощущение, что в плечи загнали раскалённую арматуру, почти пропало. Милли осторожно села и огляделась. Зиверт сидел на полу напротив и грыз питательную плитку. Увидев, что Милли очнулась, он отсалютовал ей плиткой, но ничего не сказал. Девушка посмотрела на его перевязанную руку, на зияющую дыру в стене, и вздохнула.
— Ладно, что я пропустила?
Зиверт пожал плечами.
— С чего начать?
— Почему у меня кровь во рту?
— Это моя. — Буднично ответил Зиверт. — Нужно было срочно поставить тебя на ноги, а человеческая кровь обладает огромным магическим потенциалом. Было бы, конечно, эффективнее, если бы у нас было лишнее сердце или печень, но…
— Ты сошёл с ума. — Милли покачала головой, не веря своим ушам. — Это же запрещено.
— Не… совсем. — Зиверт смущённо почесал нос. — Формально запрещена только магия крови, и то исключительно чтобы лишить влияния работорговцев, прямо не запрещая рабство. А своими ресурсами я могу распоряжаться сам. Но когда нас будет допрашивать Инквизиция, это в нашу пользу не сыграет, так что ничего им не говори, ладно?
— Ты сначала доживи до допроса. Сколько крови ты потерял?
— Немного, — неохотно ответил Зиверт, — не больше трёхсот миллилитров.
— Это по-твоему немного?
— Ты почти в полном порядке, а у меня слегка кружится голова. — Отмахнулся маг — Жить буду. Все в выигрыше. Постарайся только в ближайшие несколько дней не тратить столько сил.
Милли посмотрела на свою руку, сжала и разжала кулак.
— Постараюсь. — Сухо ответила она. — А что со стеной?
— Отличный вопрос, — ответил Зиверт, обрадованный переменой темы. — Она взорвалась.
— По рельсам приехал контейнер, — продолжил он в ответ на выразительный взгляд Милли, — и выпустил огромный магический заряд. Откуда, как, зачем, почему — можешь гадать, я понятия не имею.
— Зачем вообще прокладывать рельсы за стеной?
— Это у них местный аналог пневмопочты, как я понял. Автоматоны по ним ездили, контейнеры, да что угодно. Люди, наверное, обычно не ходили.
— Чтобы доставлять их, когда коридоры опечатаны. — Задумчиво заключила Милли. — А контейнеры? Почему нельзя нести их по коридору? Потому что они секретные. Или... опасные.
— Или и то и другое. — Подхватил Зиверт. — Видишь, когда-то этот комплекс, видимо, работал очень хорошо. Со всеми этими вспомогательными рельсами и механизмами. А теперь, что бы там за автоматика ни была, она едва не разваливается. Мы нашумели в одной части комплекса, и туда пригнали автоматонов. На этом всё закончилось. Кажется, кто-то отправил этот контейнер, чтобы избавиться от нас в ручном режиме, так сказать.
Бесконечный коридор, по которому они шли с самого начала, наконец, закончился. Он упирался в стену и расходился вдоль неё в разные стороны. В свете мерцающих ламп было видно, что где-то вдали обе части загибались и терялись из виду, замыкаясь, видимо, в кольцо. При взгляде сверху структура комплекса была бы похожа на леденец на палочке, упавший на пол. Большой круг в центре — леденец, длинный входной коридор — палочка, а мелкие ответвления и комнаты — налипшие на конфету волосы и мусор. Неуместная ассоциация заставила Зиверта подавить смешок. Милли постучала по стене.
— Смотри, указатели.
На стену были нанесены полосы краски разных цветов. В отличие от всей остальной краски, эта нисколько не облупилась и не потускнела. Наоборот, слабо светилась в тех местах, где потухшие лампы погрузили участок стены в темноту. Следовавший за полосой красного цвета должен был попасть в “Медицинский корпус”, синего — в “Технический корпус”, а жёлтого — в “Административный корпус”.
— Наконец-то! — Воскликнул Зиверт, изучая стену. — Хоть какая-то определённость. Я думаю, нам надо в административный корпус. Если там сохранились хоть какие-то документы, можно будет выяснить, куда мы вообще попали.
— Мне не нравится, что мы забираемся всё глубже, а вход за нами постоянно заваливается. — Заметила Милли. — Хорошо если это просто совпадение. А если нет?
— В каком… О. Ты думаешь, нас заманивают сюда специально?
— Скажем так, это крайне подозрительная цепочка событий. Кто-то явно здесь есть, он следит за нами, но он не может прямо на нас повлиять. Что он станет делать? Перекрывать нам проходы, загоняя в ловушку. Как крысу в лабиринте. Скажешь, нет?
— Это… отвратительно правдоподобно. — Признал маг. — Тогда идём в медицинский корпус.
— Что? — Удивилась Милли. — Зачем?
— Затем, что в этом нет смысла. — Объяснил Зиверт. — Посмотрим, как на это отреагирует наш наблюдатель.
Милли пожала плечами. В принципе, план был не хуже любого другого, и уж точно лучше отсутствия плана.
Красная полоса тянулась вдоль внешней стены кольца и убегала в темноту. Внутренняя изобиловала тяжёлыми стальными щитами. Вероятно, за ними были окна, позволявшие рассмотреть то, что находилось внутри кольца, но, следуя какому-то древнему протоколу безопасности, щиты были опущены и наглухо закрыты. Милли ушла назад за своим ножом, который всё ещё был примотан к скелету учёного, и Зиверт, оставленный без присмотра, увлечённо пытался открыть какой-нибудь из них. Щиты наотрез отказывались поддаваться. На них не было никаких признаков ручки или замка, так что, видимо, они открывались откуда-то ещё.
— Что ты делаешь? — Милли возникла за его спиной как раз в тот момент, когда Зиверт попробовал заглянуть в щель между щитом и стеной. — Не видишь, заперто.
— Но это важно! — Возмутился Зиверт. — Вокруг этого кольца построен весь комплекс!
— Ну и что? Во-первых, никуда оно от нас не денется. Во-вторых, щиты не просто так опустили. А что если окна разбиты, и там утечка… чего-нибудь?
Зиверт нехотя отполз от щита. Его голова всё ещё кружилась, и было тяжело на чём-то сосредоточиться, но эти щиты чем-то его манили, хотя единственное, что он смог выяснить, — они было слегка холоднее окружения. Или это только так казалось, потому что они были стальные, а стены вокруг из бетона. Сомнительное наблюдение, в общем.
— Нож-то нашла? — Кисло спросил он. Вместо ответа Милли помахала ему оторванной у скелета костью руки.
— Объясни мне, где ты взял эту клейкую ленту, — насмешливо спросила она, — и с какой целью с собой таскаешь?
— Это обычная лента на хлопчатобумажной основе. — Пожал плечами Зиверт. — Я её в магазине купил. Нам как-то рассказывали байку про одного мага, которому нечем было начертить знаки для ритуала, так что он скрутил их из клейкой ленты и активировал, держа в руках. И сбежал из темницы вроде, или ещё откуда-то там. Я подумал, что это круто, и тоже купил себе моток. А что?
— Да ничего. Не знаю, что ты с ней сделал, но размотать её невозможно. И ножом не разрезать, потому что она к нему примотана. Идём, буду по дороге ковырять.
Они пошли вдоль красной полосы.
— Нет, ну ты посмотри. — Ворчала Милли, пытаясь подцепить чем-нибудь край клейкой ленты. Зелье из крови всё ещё действовало как стимулятор, и ей владела дурацкая игривость, которая её саму раздражала. Пытаясь сдержаться, она ворчала вполголоса и постоянно оглядывалась по сторонам. Явной опасности вроде бы не было, но в любой момент свет мог отключиться, а из каких-нибудь тайных люков повалить враги.
— А на живых людей такое зелье так же действует? — Спросила она. Ей удалось, наконец избавиться от ленты, и теперь оставалось оттереть с рукояти остатки клея.
— Какое? — Переспросил Зиверт. Он заметно устал. — А. Да. Только хуже. Чтобы добиться такого эффекта, понадобилось бы литра четыре крови. Сложно выпить и сложно... — он зевнул, — уэх… сложно собрать. К тому же чисто психологически трудно пить кровь. Но на войне, говорят, бывало всякое.
— И никто не пытался улучшить… формулу? — Поинтересовалась Милли.
— Пытались. — Кивнул Зиверт. — Вся проблема в методах. Эти исследования не зря запретили. Я могу рассказать, что знаю, но лучше снаружи. Ярким летним днём. Отключив воображение и пропуская детали. И это только то, что было записано в открытых отчётах. Что они там ещё творили…
— Ладно, я, пожалуй, пас. — Сдалась Милли. — Запретили и ладно.
— Ну, в общем, то, что уже узнали, решили использовать. Не пропадать же знаниям. Но вот дальше этим заниматься... — Зиверт скривился. — Становится понятно, какие у Церкви претензии к магам.
Впереди замаячил чёрный провал, при ближайшем рассмотрении оказавшийся лестницей вниз. Указательная полоса нырнула туда и затерялась в темноте. Основное освещение на лестнице не работало, только тусклые аварийные лампы на уровне щиколоток, как на входе. Они обозначали пол, но ничего не освещали.
— То есть, тут ещё и несколько этажей. — Вздохнула Милли, заглядывая через угрожающе скрипнувшие перила. — Ну здорово.
Лестница была широкой, с крупными невысокими ступеньками, а вокруг неё вилась ровная дорожка для каталок под небольшим углом с плавными поворотами.
— Продуманно. — Прокомментировала Милли.
— А ты сомневалась в строителях. — Заметил Зиверт. — Нет, у них точно всё шло по плану.
Он бодро щёлкнул пальцами, но ничего не произошло. Пришлось несколько секунд стоять с закрытыми глазами, сосредотачиваясь. На мгновение Милли даже показалось, что маг уснул, но тут рядом с его головой возник, наконец, тускло светящийся шарик. Он открыл глаза и потянулся их протереть, но вовремя спохватился и вместо этого несколько раз с усилием моргнул.
— Мне бы отдохнуть. — Пожаловался Зиверт.
— В медкорпусе должны быть какие-нибудь кровати. — Предположила Милли. — Идём.
Они осторожно спустились по лестнице и оказались на медицинском этаже. Топология комплекса здесь сохранялась — в центре всё так же был коридор, огибавший огромный каменный цилиндр, но не замыкавшийся в кольцо, а занимавший примерно четверть окружности. Слева и справа от лестницы были двери, обозначенные одной буквой. Зиверт заглянул в одну из них, под буквой “В”. Сразу за дверью на стене висел информационный щит. Буквы на нём почти стёрлись, но можно было разобрать номера палат.
Все палаты, конечно, были абсолютно пусты. Если в них и было когда-то какое-то оборудование, его уже давно вынесли. Кровати с ржавыми сетками везде были сдвинуты в один угол. Милли и Зиверт медленно пошли по коридору, заглядывая в каждую палату. Картина везде была одна и та же. Иногда на стене коридора попадался пустой держатель для бумаг.
— Ну, как я и думал… — Начал было Зиверт. — Секунду!
В одном из держателей лежал пожелтевший листок. Зиверт осторожно вытащил его и жадно впился глазами в выцветшие строчки.
— Ну, что там? — Не выдержала Милли через несколько секунд молчания. Зиверт вздохнул.
— Понятия не имею. — Признался он. — Посмотри, какие каракули. Явно врач писал, ни слова не разобрать. — Он потыкал пальцем в бумагу. — Чисто интуитивно я бы предположил, что это имена. Видимо, пациентов. Но что у них за диагнозы?
Он вздохнул, аккуратно свернул листок и убрал в сумку.
— Потом поизучаем. Когда я отдохну. Я бы предложил искать…
— Морг. — Сказала Милли.
— Что? Зачем?
— Да не “зачем”, а указатель висит на стене, видишь? “Морг”.
Морг оказался в конце коридора, подальше от палат.
— Вообще-то это идея, — говорил Зиверт, пока они шли туда, — там должен быть холодильник. С массивной такой дверью. Скорее всего он сейчас не работает, так что спрячемся там и…
Он не договорил, потому что помещение, в которое они вошли, оказалось очень странным. В его центре стоял массивный стальной стол, огороженный толстой стеклянной стеной. Над столом угрожающе нависал клубок инструментов, от одного взгляда на которые становилось не по себе. В тусклом свете аварийных ламп и “светлячка” заплясали колючие, страшные тени. Завершал картину недвусмысленного вида сток, покрытый высохшими потёками…
“Неизвестно чего”, твёрдо решил Зиверт, отворачиваясь. Постоянно оглядываясь, они пересекли помещение и добрались до двери в холодильник. Там было намного спокойнее — пустые стальные полки, ни следа покойников. Пахло только холодным металлом и затхлостью.
— Всё. — Сказал Зиверт, закрывая за собой дверь. — Больше шагу не сделаю, пока не посплю хотя бы пару часов.
— Здесь? — Переспросила Милли. — Ты видел…
— Нет.
— Но вот же…
— Нет. Ничего не видел. За этой дверью ничего нет. — Твёрдо заявил Зиверт. — Существует только эта маленькая комната. Больше ничего.
— Ладно, ладно. — Пожала плечами Милли. — Подожди здесь.
Она вышла за дверь. Некоторое время были слышны её шаги, а потом раздался чудовищный скрежет, как будто что-то волокли по полу. Милли ввалилась в холодильник, волоча за собой скамью.
— Вот, — сказала она, — создала тебе из пустоты кровать. Всё лучше, чем ложиться на пол. Или на полку для трупов.
Зиверт с благодарностью улёгся на скамейку, подложив под голову сумку.
— А ты? — Спросил он, устраиваясь поудобнее.
— А я нет. — Поморщилась Милли. — Я от твоего зелья всё ещё подпрыгиваю. Отдыхай, я пока построжу.
Последних слов Зиверт уже не слышал. Он спал.
