Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Предыдущие части:

Философ в консервной банке (часть 1)

Философ в консервной банке (часть 2)

Философ в консервной банке (часть 3)

***

Шлюз открылся, и Арманьяк перебрался из кабины челнока в длинный герметичный переход.

Переход, настолько узкий, что в нём с трудом могли разойтись два кроманьонца, тянулся от одного конца корабля к другому. Стенки перехода были обиты мягким и приятным на ощупь толстым слоем полимера. По бокам (если так можно выразиться) тянулись поручни — незаменимое приспособление для передвижения по кораблю в условиях невесомости.

Космонавт направился к кабине управления, чтобы начать приготовления к предстоящему перелёту. Хотя большая часть корабля автоматизирована и не нуждается в ручном управлении, автоматика не может нормально функционировать без обслуживания. Пилотам будущего не придётся забивать себе голову особенностями работы двигателей и энергетических установок, но в их жизни появится другая неприятность — постоянная работа с криво работающими, выдающими глупые ошибки бортовыми программами, написанными за криптовалюту глючной нейросетью.

Тем временем, гермозатвор, отделявший переход от кабины управления, открылся, и перед глазами вновь предстал знакомый интерьер. Запах жжёного пластика и приторно-сладкий запах дезинфицирующего агента ударили по мозгам. В глаза сразу бросилась стерильная чистота кабины — верный признак того, что это место ни одна живая душа не посещала, а системы корабля были предоставлены сами себе. «Странно… — подумал Арманьяк, смущённый непривычным для него запахом. — Я разве не карболку использую?» Неужели память, и так уже не раз его подводившая, подкинула ему ещё одно ложное воспоминание?

Кабина управления по объёму была больше, чем кабина челнока, и в ней без труда могли бы поместиться два-три кроманьонца. В стенах, обитых мягким полимером, закреплены небольшие поручни; миниатюрные мониторы и клавиатуры, с помощью которых ведётся управление всеми системами космического аппарата. Благодаря миллионам лет технического прогресса отпала необходимость в монструозных панелях управления, усеянных рычажками, кнопками, переключателями. На смену им пришли аккуратные электронные интерфейсы, более удобные в использовании. Каждый кубический сантиметр пространства используется с умом, а в интерьере прослеживается какая-то строгая геометрическая гармония.

Арманьяк схватился за поручни, как обезьяна, и ловко метнул себя в кресло, расположенное около терминала бортового компьютера. Монитор поприветствовал хозяина корабля экраном блокировки, на котором был изображён живописный горный хребет какой-то планеты, из динамиков раздался «довольный» звоночек. Длинные пальцы застучали по клавиатуре и набрали пароль, защищающий компьютер от вторжения чужаков, затем нажали нехитрую комбинацию клавиш и вызвали эмулятор командной строки, и начался бурный процесс подготовки, заключавшийся в наборе однотипных команд. Терминал ругался то на неправильно набранную команду, то на неверный тип входных данных, то вовсе «зависал» в ожидании, пока не выполнится набранная команда. Общая заторможенность бортового компьютера бесила космонавта, привыкшего к обширным вычислительным мощностям наземных баз.

Пока Арманьяк проверял состояние всех систем, мысленный вакуум стал заполняться переосмыслением последних событий. В голове вновь стал мелькать образ невзрачной студии, где ещё недавно происходили ожесточённые дебаты, и Арманьяк представил себя одним из гостей программы.

«Всё бы ничего, я уважаю вашу точку зрения, сколь бы я с ней был не согласен, но ответьте мне на один вопрос: на что вы надеетесь?— начал рассуждать он, воображая, будто встрял в тот ожесточённый спор третьей стороной. Воинственный азарт просыпался в нём, и Арманьяк уже предвкушал победу над безумными мыслителями. — В любой науке, даже в философии, нужно руководствоваться одним простым правилом: ваши мысли должны быть непременно связаны с реальностью. В частности, философия должна заниматься решением насущных вопросов. Но больше всего меня смущает следующее: ставите ли вы себя на место других, на место тех, за кого собираетесь принимать решения? Способны ли вы поставить себя на место противников своих же умопомрачительных теорий?»

Азарт постепенно стал сменяться напирающей злобой, желчью, что вот-вот едким потоком нахлынет на искушённых мужей новой философской мысли. Два противоречивых чувства разыгрались внутри космонавта: какое-то неудержимое желание мести и желание получить ответы на все не дававшие ему покоя вопросы.

«Вы рассматриваете всё с перспективы власть имущих и исключительно в теории, — продолжал он, — не пытаясь осмыслить каждым нейроном своего межушного нервного узла вопросы практического осуществления своих планов. Думают ли индивидуалисты о том, что когда-нибудь они окажутся на обочине дороги жизни, и когда их постигнет возмездие, повторят им их же слова: «Да спасёт утопающий себя сам»? А думают ли коллективисты, вернее те, кто смеют называть себя так, о том, что не каждый пожелает совершить объединение в одну разумную сущность? Думают ли они о том, чего на самом деле желает простой народ?!»

Арманьяк вошёл в кураж и полностью потерял связь с реальным миром. Желчь, хлынувшая бурным потоком из его рта, полностью затуманила разум, и речь превратилась в набор страшных ругательств и оскорблений. Космонавт, всё ещё убеждённый, что он — гость телепередачи, ждал, пока участники программы дадут ему внятный ответ. Но они, порождение его воображения, продолжали стоять, словно каменные статуи.

Желчь превратилась в едкую кислоту, способную растворить любой металл, любую породу. Орущий что есть сил Арманьяк стал кривиться, ломота чувствовалась в суставах его рук и ног, всё больше и больше выворачивающихся; и стал он похож на обезумевшего, кривляющегося старика, плюющегося в сторону проходящих мимо людей.

У любого нормального кроманьонца подобные изъявления вызвали бы либо смех, либо раздражение, но статуи продолжали смотреть на Арманьяка безразличным, лишённого жизни взглядом. Они, невосприимчивые к желчи и кислоте, всё стояли и стояли, никак не реагируя на кривляния Арманьяка. Ничто не читалось в их пустых стеклянных глазах: ни искра буйного разума, ни тупой гнев фанатика, оскорблённого внезапным нападением на им охраняемую религию. «Отвечайте, в конце-то концов!» — закричал Арманьяк и занёс свой кулак высоко над трибуной, чтобы ударить посильнее, а может быть, даже набить морду этим глухим окаменевшим олухам.

В этот момент космонавт вернулся в реальность. Быстрое движение своей руки остановить не удалось, и удар пришёлся прямо по клавиатуре. Раздался громкий хруст. Клавиатура, сделанная из прочного материала, не разлетелась вдребезги, однако невыносимая боль в правой руке сковала Арманьяка, от чего тот издал басистый звук.

Терминал опять обругал космонавта за неправильно набранную команду. «Глупая машина! — подумал Арманьяк. — И без тебя пойму, что неправильно!» Космонавт, сжавшийся от боли, на время отстранился от практической части своего занятия и перешёл к теоретической, пытаясь наметить план дальнейших действий.

Долго он сидел за панелью управления, погружённый в раздумья, и больше всего времени никак не мог определиться по какой навигационной схеме строить маршрут: по Этриолу или по Барасту. Объяснение принципов работы этих двух навигационных систем могло бы занять сотни страниц, а для полного понимания их работы читателю пришлось бы обратиться к учебникам, чтобы освежить свои знания физики и стереометрии, поэтому вкратце поясним их основные положения. Система Этриола, прозванная космической народностью этриолом, основана на анализе свойств радиоволн, система Бараста — на анализе лучевой и касательной компонентов скорости небесных тел. Арманьяк решил в этот раз положиться на этриол, благо в 177 световых годах весьма кстати находился пульсар — мощный источник радиоизлучения.

Вновь пальцы космонавта застучали по клавиатуре, хоть и не так энергично, аккуратнее выводя названия команд. На экране терминала воцарился настоящий хаос — то и дело выскакивали сообщения об ошибках, на которые Арманьяк отвечал благим матом, из динамиков трещали звуки уведомлений, изо всех щелей лезли диалоговые окна, расчётные таблицы, монструозные графики. То и дело открывалась и закрывалась поисковая строка в браузере, через которую искалось всё, что нужно; хотя на орбите не было интернета, петабайты руководств, инструкций и прочей полезной информации хранились на твердотельных накопителях на борту корабля.

Пальцы прекрасно выполняли свою работу — эмулятор ругался уже не так часто, но Арманьяка стало клонить в сон, веки глаз предательски слипались, и только сила воли позволяла ему держаться в состоянии бодрствования.

Как только бортовой компьютер завершил расчёты траектории корабля, космонавт с облегчением вздохнул, захотел расстегнуть ремни, да только уже было поздно: глаза окончательно слиплись, и Арманьяк погрузился в царство сна. Мозг, следовавший мудрому жизненному правилу «Отдых — это просто смена деятельности», создавал такие картины, которые нашему герою показались совсем уж странными.

Летняя ночь. Жарко. Арманьяк идёт куда-то в компании незнакомого ему кроманьонца не самой приятной наружности: полностью покрытый щетиной, как дикий зверь, носящий не одежду, а какие-то грязные лохмотья, пахнущий, как помойка и несущий в левой руке пузырь с этикеткой «Жъсён Глыф №43». Ни что такое Жъсён, ни что такое Глыф, ни что обозначает число 43 Арманьяк не понимал, зато его попутчик то и дело отмечал вкусовые свойства этого напитка.

В кромешной тьме видны только очертания. Вот, вроде бы, перекрёсток. Невысокие дома, скрытые за могучими деревьями, колышущимися от лёгкого дуновения прохладного ветра. Где-то метрах в ста горел тусклый огонь. «Во! Нам туды, э!» — завопил компаньон Арманьяка и побежал к источнику света сломя голову.

Над входом в искомое заведение, расположенном на первых этажах обветшавшего панельного дома, висела неоновая вывеска: «Жававочная». На выцветших плакатах в витринах была изображена какая-то странная плюшевая игрушка, похожая не то на медведя, не то на собаку, а внизу красовалась надпись: «Купил вкусняшку — получи зверяшку, получил зверяшку — покорми ...» Последних слов Арманьяк разобрать не мог — они было просто размазано по грубой плакатной бумаге.

Перед дверью стояла огромная очередь, бурно обсуждавшая что-то. В ней Арманьяк обнаружил помимо своего щетинистого приятеля ещё множество лиц, будто бы ему знакомых, и даже ведущего того злополучного ток-шоу.

Входные двери в «Жававочную» открылись, из узкого проёма пролезла какая-то толстая фигура, низким голосом возвестившая: «Открыто!» Толпа мигом ринулась внутрь, и Арманьяк, увлекаемый потоком существ странной наружности, тоже попал туда.

Внутри началась настоящая суматоха: существа громко гаркали друг на друга, шли к каким-то прилавкам. Многие доставали из карманов своих потрёпанных штанов пачки сигарет и начинали приставать друг к другу с просьбой прикурить; через минуту всё помещение заволокло густыми клубами синеватого сигаретного дыма. Стало душно, а ещё через несколько минут запахло дешёвым разливным пивом и сивухой.

Арманьяк всё пытался понять, что здесь происходит, всматриваясь в прилавки, но так ничего и не смог разглядеть. Вдруг в спину его кто-то толкнул. Это был его спутник, с которым он сюда пришёл. Арманьяк наконец-то смог разглядеть его черты: плоское лицо, яйцевидная лысая голова, грубая щетина с заметными проплешинами, большие крупные глаза. «Тьфу ты, обманули! — этот тип показал чек, скомканную бумажку, на которой не разобрать ни слова, внизу была нарисована та самая собака-медведь с плакатов на витрине. — Я то думал, вот подарят, а эти драные черти…» Спутник обругал продавцов, и ругань эта даже нашла поддержку среди местного контингента. Всех возмутил столь гнусный обман.

Космонавт, воспользовавшись случаем, вышел из «Жававочной», лёгкие вновь наполнились свежим воздухом. Светало, теперь можно было разглядеть местность. Панельный дом стоял посреди гнилых пятиэтажных деревянных домов, в окнах горел свет — значит, здесь живут. Двухполосная улица была запаркована так, что в некоторых местах оставалась только одна полоса для движения. Небо голубое, чуть зеленоватое, в лучах восходящего солнца пестрело цветами бензиновой лужи.

Арманьяк побрёл куда глаза глядят — он никогда не видел этого места, даже отдалённо на него похожего, да и обращаться к местным за помощью побоялся. Асфальтовый тротуар разбитый, как после бомбёжки, уже который год требует ремонта; в трещинах прорастала зелёная травка. Дорожное полотно усеяно заплатками — где-то виднелись чёрные островки свежего асфальта, проглядывала колея, образовавшаяся под тяжестью проезжающих машин. На улице ни души, где-то вдалеке щебечут незнакомые птицы.

Космонавт остановился на перекрёстке. Высится девятиэтажная изба — гнилой исполин. На углах перекрёстка стоят дома поменьше — четырёх-, пятиэтажные, в окнах горит тусклый свет, кто-то из местных специально решил выглянуть на улицу, чтобы посмотреть на невесть откуда взявшегося чужака. Из приямков, прикрытых ржавыми прутьями, несло гнилью.

Сон резко оборвался, и Арманьяк вновь обнаружил себя в кресле кабины управления. «Ну и дурь. Приснится же…», — сказал он. В кабине послышался резкий запах спирта…

- И этот человек назвал занудой меня! – удивился Леонид.

Но хмель чувствовали все и предложение Даниила поддержали.

Степан, как ему и велели, заказал самый горький и горячий кофе из всех возможных.

- Да, - кривился Даниил, - Стёпа, ты постарался. После такого кофе и чистый виски сладким покажется! Но в голове реально проясняется!

- Ну, так клин клином вышибают, - заявил здоровяк, попивая такое же кофе. По его лицу было видно, что сей дрянной напиток не оказывает на него никакого негативного воздействия. Что не скажешь про Лёню, тот привык к хорошим напиткам, и сейчас его скривило в три погибели.

- Вы явно хотите меня отравить! – заявил Лёня.

- Наконец-то ты догадался, Чувак! – успокоил его Семён.

- Не дождётесь!

- Ответил внукам дед, задувая сто две свечки на торте! – продолжил фразу Даниил.

- Точно! – кивнул Лёня.

- Эх, - наигранно расстроился Степан, - Значит, рассказу быть.

- Конечно, быть! – заверил здоровяка Леонид, допивая кружку, - Ну и дрянь! Давай уже разливай виски да начнём. Надо выветривать этот вкус изо рта.

Тем временем ночь уже заявляла свои полные права и заведение, как это водится к полуночи, заполнилось под завязку. Все столики были заняты, по залу шёл громкий, не унимающийся гул, разбавляемый живой музыкой. Официанты сновали туда-сюда, пытаясь выполнить все заказы клиентов. В общем, субботний вечер набирал обороты.

- Семён, сразу видно, что ты из четы военных. Даже твой, на первый взгляд кажущийся, неопрятный внешний вид имеет строгое назначение. Рубашка, хоть и выпирает из-под брюк, но очень хорошо выглажена и чиста. То же можно сказать про любой другой элемент твоей одежды. Сразу видно воспитывался ты в жёсткой дисциплине. Именно в дисциплине, а не в тирании. Осанка у тебя хорошая, замученный родителями ребёнок спину так не держит. Глаза у тебя и правда добрые. Поэтому я и не вёлся на твои провокации. Человек ты, очевидно, хороший. Скорее всего дорожишь своей семьёй, как и все входящие в неё люди. Ты излучаешь тёплый домашний уют. Общительный. Даже если ты единственный ребёнок в семье, недостатком внимания ты ограничен не был. Всегда рядом были родители. На этом положительная характеристика закончилась! – улыбнулся Леонид.

- Даже интересно, что дальше! – Семён уставился на Лёню пронизывающим взглядом.

- Дальше горькая правда! Естественно. Ты раздолбай! – заключил Леонид, Даниил в это время прыснул от смеха, да так громко, что несколько ближайших столиков обернулись на него. Степан сделал крайне возмущённое выражение лица и вид, что он просто онемел от такой наглости. Леонид поспешил оправдаться, - Я в хорошем смысле этого слова! Весёлый троечник. Любитель кутить. В этом заведении я за время диалога с Даниилом заметил как минимум троих твоих знакомых, с которыми вы переглянулись. Да и официант тебя хорошо знает. Учился ты удовлетворительно, опять же не потому, что глупый, а как раз из-за своего раздолбайства. Захотел, мог бы учиться лучше, но тебе этого не надо. Вместо впитывания знаний в ВУЗе ты, скорее всего, занимался культурно-массовыми мероприятиями, что неплохо помогало тебе по учёбе. Бабник. Девочки так и пялятся на тебя. Постоянной девушки у тебя, скорее всего нет, но девушка есть постоянно. Однако ты способен отбросить своё раздолбайство и стать очень серьёзным, если обстоятельства того требуют.

Леонид закончил и пристально уставился на Степана, потягивая виски. Даниил почти весь рассказ пытался сдерживать смех, распирающий его.

- М-да, - заключил Степан, - Вот значит, вы какого мнения обо мне! А ещё друзья называются! Весёлый, значит, да? Глупый?

- За то, судя по реакциям девочек, красивый.

- Ну-ну! – здоровяк отпил виски, - Конечно, рядом с такими гигантами мысли, как вы, я и рядом не стоял, каюсь. В общем, я тебя запомнил, чувак! – он посмотрел на Лёню.

- Мне теперь бояться? – испуганно прижал ко рту ладошки тот.

- Ага! Бойся, что я однажды стану умнее вас! Это сейчас вы тут такие умные, но скоро вы превратитесь в ворчащих пузатых зануд, а я останусь таким навсегда.

- Давай выпьем за это! – предложил Лёня, и они чокнулись.

- Судя по вашей реакции, я тоже не плохо разбираюсь в людях, - заключил Леонид, ставя стакан на стол, - Но я всё никак не могу поверить, Даниил, как ты так точно всё про меня угадал?

- Ну, я погуглил, если честно.

- Чего? – не понял Лёня.

- Пока я ехал сюда, я гуглил Леонидов Давлятовых. Было несколько вариантов, почему я и спросил у тебя про родителей в начале разговора. Я видел, что тебя что-то гложет. Предположил, что у такого внешне успешного человека могут быть проблемы в семье. Нашёл статью про одного московского предпринимателя родом из Иркутска. Сложил одно с другим. Как видишь, моя идея оказалась верной.

- Ну, здорово! – выпалил Леонид, - А то я уже подумал…

- Что я мысли читать умею?

Леонид кивнул.

- Ахаха, - засмеялся Степан, - Такой большой. А в сказки веришь.

- Эх, если бы я умел читать мысли, - задумался Даниил, - То, как минимум знал бы результаты сегодняшнего финала ещё до его конца.

- А максимум?

- Ну, максимум. Имея такой дар. Можно добиться многого. К примеру, та же самая судебная система. Там всё строится на невозможности на сто процентов быть уверенным в виновности или невиновности обвиняемого. От этого иногда страдают правые и радуются неправые.

- Ну, такова жизнь, - заключил Леонид, - Ты хочешь это изменить? Стать сверхчистым?

- А почему бы и нет? – подтвердил Даниил, - Самое страшное в человеке, так это его возможность радикально измениться. В момент потерять человечность. Все хотят силы управлять всеми, но хватит ли у человека духа оставаться человеком, имея огромную силу? Ведь если, допустим, я смогу читать мысли и буду точно знать, кто виновен, а кто нет, это хорошо?

- Ну, если ты будешь судить по совести, то да.

- Ага. И вот тут-то главный вопрос. Кто меня проверит? Я же смогу крутить имеющейся у меня информацией в любую удобную мне сторону. К тому же десять процентов поверят, что я могу читать мысли, а девяносто нет. Многие до сих пор думают, что мы на плоской земле живём, и это в двадцать первом веке. А если люди не будут тебе верить, значит, твой дар бесполезен. Они продолжат судить так, как хочется им.

- А у тебя есть идеи, как можно заставить людей тебе верить? – спросил Леонид.

- Прям заставить? – Даниил усмехнулся над этим словом, - В том-то и дело. Что людей проще заставлять, чем убеждать. Заставить можно кого угодно, но от этого мил не будешь. Вот убедить сложнее.

- Ну, хорошо, - признал свою ошибку Леонид, - Есть идеи как можно людей убедить?

- Естественно. С помощью веры, например. Какая у нас сейчас самая распространённая религия? Христианство. Даже приверженцы иной веры каноны этой веры знают. То есть, завладев каким-либо символом веры, большинство людей решат, что ты тот самый избранный, и слепо пойдут за тобой. Вот к примеру, были бы у меня крылья. То есть ничего божественного, просто отростки с перьями, как у одного из людей икс, но в реальной жизни, а не в кино. Многие бы поверили в мою уникальность. А так как о существовании ангелов и о том, чем они отличаются от людей знают, наверное, все, то у меня бы не было проблем убедить и буддистов, и шаманистов, и кого угодно. Визуальные доказательства есть.

- Да, Даниил. Ты живописью не увлекаешься? Немецкий не учил? Усы и чёлку отрастить себе не хочешь? – спросил Леонид.

- Да брось ты, - отмахнулся Даниил, - Это же элементарные вещи. Людям важен символ, а что там под ним, мало кто пытается узнать. Я не хотел задевать никаких религиозных чувств верующих, если ты к ним относишься, я просто привёл самый очевидный пример. Вместо крыльев могли быть и нимб, и чакра, и энергия «ци», дуршлаг на крайний случай можешь на голову надеть, что угодно.

- Ясно! – заключил Леонид, - Всё это интересно, но мы отвлеклись от темы. Я про тебя ничего не знаю, кроме твоих замашек на мировое господство, - при этих словах Даниил хмыкнул, - Стёпа, рассказывай нам про этого Гитлера! Ничего не пропусти, контора пишет!

- Ну, пиши, разведчик! – начал Степан, - Белов Даниил Сергеевич! Даниил! Две И.

- Точно две? Не три? – серьёзным тоном спросил Леонид, чем привёл в замешательство Степана.

- Не, чувак, - обратился здоровяк к Даниилу, - Вот как с ним можно нормально общаться?

- Я думаю, вы справитесь. Продолжай, у него же плёнка на диктофон не бесконечна.

- Чувак, что за старые словечки? Какая плёнка? Уже лет пятнадцать как цифру используют, - Степан повернулся к Лёне, - В общем, Даниил у нас своеобразный. Сказывается деревенское воспитание. Когда мы познакомились, он совсем не был приучен к городу. Но парень он хороший, человечный. Простачковый, правда, максималист. Считает, что всё всегда должно быть правильно, по совести. Верит в людей. Но это ничего, рано или поздно жизнь собьёт с него розовые очки.

- Думаешь, так будет лучше? – спросил Лёня.

- Не совсем. Быть человеком хорошо, но только среди других таких же. Сейчас хорошему человеку сложно жить. Полно паразитов, паразитирующих на твоём добре и честности. Доверчивых людей часто разводят подобные твари. Терпеть не могу ложь.

- Притворщик, тупица и лох, - резюмировал Даниил.

- Ахаха! – засмеялся Леонид, - Приличная семья! Лошадь, крыса и свинья.

- Я не говорил «лох», чувак.

- Да ладно тебе, Стёпа. Всё нормально. Называй вещи своими именами.

- Да уж, - согласился Степан, - Оно может быть так и называется, но не надо мыслить стереотипами. Не лох, а добряк. Не притворщик, а борющийся с комплексами. Не тупица, а красавчик!

- О, да! – взорвался смехом Лёня, - Ещё и скромный!

- Вижу, мой рассказ стал уже неинтересен.

- Не, интересно, честно, вот только уже соображаловка плохо работает, - сказал Лёня, - Надо выйти подышать.

- Отличная идея, чувак!

- И яда этого кофеинового закажи ещё, Стёпа, пжлст. Даниил, ты с нами?

- Не! Я терпеть не могу запах курева, а по любому вся улица сейчас им провоняла. Идите. Я кофе пока закажу. Думаю, с этим даже такой доверчивый, как я, справится.

- Ой, началось! – сказал Степан, обняв кривовато стоящего Лёню за плечи, поведя его к выходу, - Теперь будет полжизни мне вспоминать эту фразу. Есть у него…

Их слова утонули в шуме заведения. Даниил улыбнулся, проводил их взглядом и встал. Неуверенным шагом он дошёл до туалета и на обратном пути остановился возле барной стойки заказать кофе. Одному за столом сидеть не хотелось, и Даниил решил немного постоять тут и порассматривать людей.

В шумном людном помещении что-то привлекло его взгляд. Сначала он не мог понять, что именно, и пристально всматривался, пока не обнаружил тот влекущий угол, где сидела она. На первый взгляд она была обычной, ничем непримечательной девушкой, но было в ней всё же нечто, что зацепило его взгляд. Её необычный цвет волос. Сначала Даниил решил, что они крашеные, но цвет был природным и оттого неопределённым. Что-то среднее между пепельным и светло-бежевым.

Заказанный кофе официант принёс за столик, и пока невостребованные чашки дымились в одиночестве, дожидаясь своего часа. Но идти за столик Даниил уже не спешил. Заказав себе ещё одну чашечку прямо за барной стойкой, он стоял и рассматривал объект своего внимания.

Молоденькая улыбчивая девушка. Строгие мужские черты на её овальном лице благодаря магии улыбки и мимики во время общения делали его женственным и очень привлекательным. Косметики на её лице либо не было вообще, либо она была абсолютно незаметной и натурально естественной. По крайней мере, Даниилу так виделось. Она находилась в компании двух девушек, которые сидели к Даниилу спиной, про них он ничего не мог сказать. Да и они ему были неинтересны.

Девушка не замечала Даниила. Она что-то красочно рассказывала своим собеседницам, сопровождая историю эмоциональными жестами. О чём они говорили, было не слышно и не важно. Картинка есть, и хорошо.

Но долго наблюдать за незнакомкой не получилось. Два весёлых хмельных тела, явившиеся на выручку подвисшего у стойки товарища, перекрыли девяносто процентов обзора, вернув Даниила в реальность.

- Ёу, чувак, - Степан пощёлкал пальцами перед лицом Даниила, - Земля вызывает Сокола, Сокол ответь?

- Да тут я, тут, - недовольно огрызнулся Даниил, - И чего ты такой большой, весь обзор перекрыл.

Степан обернулся, несколько секунд сканировал окружение и вернул взгляд на Даниила.

- Пацанка? Со странным цветом волос?

Даниил кивнул.

Лёня с любопытством оглянулся посмотреть.

- Ну, действуй чувак! Только свидетелем должен быть я, а не Лёня.

- Пошли за стол, сватья, - ответил Даниил, отстраняясь от стойки, - Ты же знаешь, что ничего не получится.

- Почему? – удивился Леонид, - В твоём возрасте проблем с этим быть не должно. Или ты любишь зимой на бетоне сидеть?

- У него проблема не там, а в голове, - грустно вздохнул Степан, - Я же говорил, что он максималист.

- Из разряда: «Люб, я однолюб»?

- Что-то типа того, чувак. Только без второй строчки.

Ребята расселись по своим местам и взялись за кофе.

- Расскажете? – спросил Леонид, морщась от вкуса.

Степан вопросительно посмотрел на Даниила.

- Да рассказывай уже, - отмахнулся тот, - Не вижу в этом ничего страшного.

- Хорошо, чувак.

Степан взял чашку кофе, наигранно отогнул мизинец, отхлебнул и начал повествование:

Сборник фантастики молодых авторов. То ли русских, то ли советских. То ли конец 80-х, то ли начало 90-х. Там была одна повесть.

Как я помню:

ГГ - лидер какого-то Сопротивления за Независимость от чего-то там. Был неизлечимо болен и его друзья заморозили и поместили его в тайном убежище, бункере, оборудованном всем необходимым и управляемом компьютером с заданием вылечить и оживить ГГ, когда будет найдено лекарство от его болезни. ГГ проснулся через тысячу лет. Естественно, вся человеческая жизнь изменилась и ГГ отправился в люди, посмотреть, что и как. Первое впечатление - самое положительное. Все молоды, беззаботны, сыты, вечный праздник. Немного инфантильны, но то такое. Названия городов странноватые - Весельчак, Толстяк, Счастливчик и т.п. Среди людей много так называемых Суперов \Недопонял, то ли генетически, то ли хирургически измененные ребята - сильные, быстрые, ловкие\. За порядком на планете следят Черные. Это такие роботы-полицейские. Их мало, они практически не вмешиваются, но сопротивляться им невозможно. Да никому и не приходит в голову - всем хорошо, все довольны.

Но вечный праздник и инфантилизм, доходящий до дебилизма, быстро надоел ГГ. Он считает, что люди ведут недостойную человека жизнь и решает воззвать к их чувству собственного достоинства. И однажды, во время очередного карнавала, ГГ вышел на открытую сцену-площадку для артистов и музыкантов и начал стыдить и проклинать собравшуюся толпу. Люди слушали его в полном недоумении, они просто не понимали о чем он говорит и чего от них хочет. Через некоторое время, раздались крики недовольных и на сцену, совершив гигантский прыжок, выскочил Супер, чтоб начистить лицо самозванцу. Но у того оказался с собой бластер, тут уже даже Супер был бессилен, т.к. оружие на планете было запрещено и его ни у кого, кроме Черных не было. Оставалось только дождаться Черных, но ГГ, закаленный борьбой в Сопротивлении, вовремя и быстро смылся со своего импровизированного митинга. И стал устраивать такие митинги регулярно и получил прозвище Сердитый. Обычные люди, все поголовно \и даже интуристы с других планет\, записаны в генетическую базу данных Планетарного Суперкомпьютера. Но ГГ явился из времени, когда такой практики еще не существовало, и Черным найти его обычным способом было трудно. Но не невозможно. В конце-концов ГГ выследили и арестовали, даже бластер не помог - Черные были неуязвимы. Суперкомпьютер судил ГГ и, так как на Планете смертная казнь была давно отменена, присудил его к своей собственной участи. Сначала ГГ не понял, в чем фишка, а потом, как понял - его привезли на пустынный, необитаемый остров посреди Океана, где стояла, пустующая, за вековой ненадобностью, последняя тюрьма, и заперли в одной из камер. Ни воды, ни еды. ГГ уже умирал, когда в один прекрасный день обнаружил, что кто-то открыл двери его темницы. Кто - неизвестно, ГГ никого не нашел. Но подкрепился, чем там ему бог послал на берегу, ожил, а вскоре увидел парусную яхту, проплывающую мимо острова. Его подобрала парочка влюбленных, путешествующая, от нечего делать, по Океану. ГГ наплел им, что с друзьями на спор решил поиграть в Робинзона, но ему надоело и пусть его заберут отсюда. Вопросов к ГГ больше не было, они приплыли к портовому городу с очередным дебильным названием, и парочка разбежалась, так как успели надоесть друг другу. Яхту просто бросили - модель устаревшая и просто надоела. Яхта была полностью автоматизированная и с командой роботов-матросов, которым было абсолютно все равно, кому служить. ГГ решил поплавать, получше изучить жизнь людей, понять, в чем подвох и в чем уязвимость. Но для начала, решил навестить храм некоей Богини Чистоты и Девственности - чудо галактического масштаба. Во времена ГГ, к храму постоянно сходились паломники со всей Галактики. Белоснежная статуя, Храм, установленные высоко на горе, на площадке, облицованной черным мрамором, отшлифованного до зеркального блеска так, что казались висящими в воздухе. Путь к Храму по специальной лестнице с кучей ступенек. И вот ГГ подошел к лестнице, а рядом, оказывается, построили подвесную дорогу - садись, ехай. Ладно, но ГГ пошел пешком. Дорога трудная и с вагончиков на него смотрят недоумевающие туристы, крутят пальцем у виска и смеются. Но вот последние ступени, ГГ поднялся на гору и видит - Храм вместе со статуей Богини накрыт полупрозрачным сверкающим куполом, повторяющем форму женских ягодиц, а вход тоже интересный. Из Храма сделали притон жопных утех. ГГ в бешенстве. Он уже не хочет спасать человечество, а хочет разнести Планету в клочья. И ищет способ. И находит в газете заметку о каком-то сумасшедшем ученом, изобретшем Аннигиляционную Пушку. Приходит к нему в гости, втирается в доверие, расспрашивает, что и как. Ученый вначале подозрителен, но постепенно оттаивает и рассказывает. Он изобрел пушку и, чтобы доказать ее работоспособность, решил распылить звезду. Но как назло, в момент испытания Пушки, звезда бабахнула естественным образом и превратилась в Сверхновую. Испытания признали мистификацией, а ученого - шарлатаном. Но штука в том, что пушка была все-таки настоящая. И ученый не придумал для нее лучшего применения, как устроить для туристов тир для стрельбы по индюкам. Индюки смешно пыхали, исчезая, туристам нравилось. ГГ устроился к ученому помощником и вскоре стал разбираться в пушке досконально. И в одну зловещую ночь, решил уничтожить Планету. Навел Пушку прямо вниз, на ядро. Осталось нажать кнопку. И пока он в последние мгновения раздумывал, появился Призрак. Призраком оказался старый враг, против которого ГГ боролся в Сопротивлении. И он был вполне живой и целенький, хотя и здорово постаревшим \Не помню, как его звали, но ваще их было четверо братьев-близнецов\. И вот этот Враг говорит, не выделывайся, люди не виноваты, лучше идем, я тебе все расскажу. ГГ хотел сопротивляться, но не мог преодолеть неведомую силу и через портал переместился в резиденцию своего Врага\Врагов. Да, Братья-близнецы в конце-концов захватили и подчинили себе Планету. Да, люди живут в вечном празднике, одними инстинктами и ничем не отличаются от животных. Но они счастливы и всем довольны. Пусть только пока молоды. Стариков на переработку, а что делать? 40 миллиардов населения для Планеты многовато. А сами Близнецы живут ради Игры. Они построили Орган, на котором пытаются подобрать музыку Смерти. Если им это удастся, то Бытие исчезнет вместе со всеми страданиями. Причем сама Игра дает игрокам чувство неизъяснимого наслаждения. Братья показали Игру ГГ и тот тоже почувствовал.

Конец такой, что ГГ не знает, чем возразить Близнецам, но и не знает что делать.

Хотелось бы перечитать.

Благодарю.

Спасибо  old.cynic, найдено!

Покушение на планету. Автор Лукьянов

https://www.rulit.me/books/pokushenie-na-planetu-read-328096...

Иногда я спрашиваю себя: нахрена я это затеял?

А иногда не спрашиваю.

Ладно, что-нибудь придумаю.

Первая глава

Автор.тудей

Глава 9(2)

В коридоре было пусто, если не считать останков неизвестного гостя. Двойной заряд дроби внёс значительные корректировки в его анатомию, но какие именно, сказать было невозможно. Обрубки длинных лап конвульсивно вздрагивали, а из некрупного серо-зелёного тела вытекала слизь. Общий вид напоминал гнилую проросшую картошку, забытую на пару лет в дальнем углу подвала. Милли осторожно поддела существо ногой и скривилась от поднявшейся вони. Запах был едкий, словно колючий, отдающий тухлыми яйцами.

— Ты вроде хотела бежать. — Сказал Зиверт, стараясь не смотреть на существо. От одного только запаха у него желудок подкатывал к горлу.

— Да, — откликнулась Милли, — но я тут подумала: куда? Я думала, их тут будет много, а он, судя по всему, был один. Где его друзья? Не хотелось бы за поворотом влететь в целую толпу… их.

— Может, это фуражир? — Предположил Зиверт. — Ну, разведчик.

— А ты знаешь, что это за тварь?

— В жизни не встречал. Даже в книгах. Просто гадаю. — Любопытство пересилило, и маг всё-таки принялся разглядывать тварь. — В смысле, панциря у него нет, размер небольшой. На хищника-одиночку он не похож.

— Да, но это законы природы. — Возразила Милли. — Разве магия их не нарушает?

— Верно, но ненадолго. Такая тварь не прожила бы и пяти минут без надзора создавшего её мага, а я его поблизости не вижу. Если это мутация, то стабильная, значит, должна хотя бы в определённой степени подчиняться законам…

Словно в ответ на слова мага коридор наполнился шорохом десятков, а может, сотен тонких ног. Шум возник внезапно и со всех сторон. Милли ткнула удивлённо заозиравшегося Зиверта под рёбра и ткнула пальцем в сторону закрытого морга, куда они не стали заходить.

— Оттуда!

В конце коридора замаячили неясные тени. Резко пахнуло озоном. Не дожидаясь дальнейших команд, Зиверт развернулся и побежал к двери. Милли, бежавшая рядом, на мгновение исчезла в одной из комнат, и вернулась с оторванной от кровати ножкой.

Они вылетели из коридора, и Милли немедленно просунула ножку от кровати в ручки дверей, блокируя их, и двумя резкими движениями загнула края ножки, чтобы она не выпала.

— Ходу, ходу, — прикрикнула она на замедлившегося было мага, — ты видел, сколько их?

— Нет, — признался Зиверт, набирая скорость.

— Считай, что тебе повезло.

В два прыжка они добрались до лестницы и помчались наверх.

— Куда дальше? — Бросила Милли через плечо.

— В… уф… — Запыхвашися Зиверт остановился, чтобы отдышаться. — В техкорпус. Если тут остались… какие-то инструменты… то там. Жёлтая… нет, синяя! Синяя линия.

Когда они добрались до верхней площадки, снизу донёсся скрежет, как будто множество тонких лап пытаются открыть дверь. Милли остановилась и прислушалась.

— Проковыряют. — С сожалением отметила она. — Не скоро, но проковыряют рано или поздно. Не хватит им мозгов усомниться в своих действиях.

— Зря ты выносишь им приговор, — заметил Зиверт. — Внешность мутантов обманчива. Они могут выглядеть как бродячая мусорная куча, а на деле обладать коллективным разумом. А то и вовсе трансцендентным сознанием, которое нам понять не дано.

— А могут и не обладать, — парировала Милли. — По мне, так если что-то выглядит как мусорная куча, пахнет как мусорная куча и ведёт себя как мусорная куча, то это мусорная куча и есть. Какая разница, о чём она там себе думает, если со стороны разницы не видно?

Зиверт не стал развивать тему, хотя на его взгляд разница была, и значительная. Они вышли в основной коридор. Там всё ещё было пусто и тихо, не считая приглушённого скрежета, доносившегося из медкорпуса. Синяя линия на стене начиналась сразу за лестницей.

— Так что мы ищем в техкорпусе? — Спросила Милли, переходя на лёгкую трусцу.

Зиверт на секунду задумался.

— Ответы, выход, большую тяжёлую дверь. В таком порядке. Это подземелье с его обитателями начинает действовать мне на нервы. Очень хотелось бы знать, что тут к чему, но ещё хотелось бы выбраться отсюда. Здорово было бы найти какую-нибудь вентиляционную шахту, ведущую наружу. А в крайнем случае — дверь, чтобы спрятаться.

— Доступно, — кивнула Милли, — и подробно. Долго продумывал?

Зиверт насупился, пытаясь уловить насмешку в интонации девушки.

— Нет, я без сарказма. — Уточнила она. — Ну, почти. Наверняка где-то есть протокол исследования заброшенных комплексов.

— Вот ты смеёшься, — вздохнул Зиверт, — а ведь есть. Даже несколько. Но ни один не предполагает исследования вдвоём. Минимальный рассчитан, кажется, на двенадцать человек, и у них должен быть базовый лагерь, средства связи и полевая кухня.

Милли восприняла новость о том, что они вопиющим образом нарушили все официальные указания, без должного трепета.

— Кстати о кухне. — Сказала она. — Дай-ка мне плитку.

Лестница, ведущая в технический корпус, оказалась намного уже. Она вилась вдоль металлических направляющих, по которым, видимо, должна была ходить грузовая платформа. Судя по длине цепи, пересекавшей пустое пространство между перилами, ширина платформы была не больше двух метров. Зиверт осторожно подёргал за цепь, проверяя на прочность, и, оперевшись на неё, посмотрел вниз. Низ лестницы терялся в темноте.

— Кажется, глубже, чем медицинский корпус, — заметил он. — Идём, только осторожно. Я всё время боюсь проморгать, что лестница обвалилась посередине. Идиотский серый бетон. Что им стоило покрасить края ступенек?

— А они покрашены. — Сказала Милли, вглядываясь в темноту. — Приглядись.

Зиверт пригляделся. На обломанных краях бетонных ступенек лежал щедрый слой краски цвета хаки, которую даже время не смогло полностью стереть. Несколько долгих секунд Зиверт смотрел на едва выделявшиеся на сером фоне полосы, после чего повернулся к Милли. Та развела руками.

— Положено красить.

Монументальность этих слов заставила Зиверта почувствовать себя мотыльком на фоне столкновения тектонических плит. Он развернулся и продолжил спуск в ошеломлённом молчании.

Лестница упиралась в площадку, от которой во все стороны расходились довольно узкие коридоры. Шахта лифта, огороженная здесь решёткой, уходила дальше вниз, но лестницы туда не было. Зиверт попытался заглянуть за решётку, но ничего не увидел.

— Странно. — Сказал он, рассматривая шахту. — Как же они тут работали?

— Как шахтёры. — Предположила Милли. — Смена зашла, её спустили вниз. Или ещё вариант: пока что-то не случилось, внизу попросту нечего делать.

— В любом случае, кнопки вызова тут нет. Надо искать какую-то комнату управления. — Заключил Зиверт.

— Надеюсь, ты не собираешься туда спускаться? — Подозрительно сощурилась Милли.

— Нет, я имею в виду, искать какие-нибудь документы. — Быстро поправился маг. — Ну там, расписание смен, журнал происшествий, что-то такое.

Мрачный старый комплекс интриговал его всё сильнее, хотя он и не собирался в этом признаваться. Практика показывала, что, если достаточно долго притворяться незаинтересованным, такие места вполне удавалось покинуть живым и здоровым, и не активировать древнюю ловушку, которая засыплет тебя змеями или ещё чем похуже.

Коридоры расходились от лифта в четырёх строго противоположных направлениях, образуя крест. Дальние концы этого креста соединялись другими коридорами, замыкая правильный квадрат. И ни в одном из коридоров не оказалось ничего интересного. Все комнаты, разбросанные в хаотическом, на первый взгляд, порядке, были пусты, только дверь и голые стены. Да и двери оказались не везде.

— Здесь основательно поработали. — Разочарованно сказал Зиверт, оглядывая очередную бетонную коробку. Что, интересно, было во всех этих комнатах?

Вопрос повис в воздухе. Зиверт развернулся, шагнул в коридор и упал.

Вдоль пола тянулся толстый чёрный кабель. Он был засыпан пылью и почти не выделялся на фоне бетона. Выдавали его только чуть неуклюже ложившиеся тени.

— Это ещё… ага. — Недовольство в голосе Зиверта сменилось интересом. — Как мы умудрились его не заметить?

Они прошлись назад, не выпуская кабель из виду. Он был проложен аккуратно, но по сравнению с остальными коммуникациями комплекса, аккуратно уложенными в стенах, смотрелся довольно кустарно. Протянувшись через весь коридор до самой шахты лифта, он нырял через решётку, и, обвивая какую-то из несущих колонн, спускался в темноту.

Глядя на это, Зиверт пожал плечами.

— Ладно. Это исключает одно из двух направлений поиска.

— Не вижу повода для радости, — сумрачно проговорила Милли, снимая ружьё с плеча. — Его явно протянули уже после того, как комплекс забросили, так что давай с этого момента повнимательнее. Как бы археология не перетекла плавно в криминалистику.

От квадрата коридоров отходил небольшой отросток, оканчивавшийся дверью. Судя по остаткам таблички на ней и изолированному расположению, ничем иным, кроме как кабинетом начальника, это помещение быть не могло. Милли присела на корточки и провела пальцем по нижней части двери. Она была отпилена, оставляя щель, в которую уходил кабель. Эта работа тоже была выполнена аккуратно, но явно импровизированно. Из щели лился неровный, дрожащий свет и доносилось довольно громкое, но мерное жужжание. Милли попыталась заглянуть за дверь, но ничего особенного разглядеть не смогла. Оставалось одно: штурм. С радостным предвкушением она перехватила поудобнее ружьё, и махнула рукой Зиверту, чтобы он прикрывал. Зиверт удивлённо приподнял бровь. Он этих жестов не знал. Милли раздражённо вздохнула, притянула его за воротник и зашептала:

— На счёт три врываемся. Держись за мной, руку мне на плечо и постарайся…

— Стой, стой, стой, — запротестовал Зиверт, тоже переходя на шёпот. — Зачем? Давай просто тихонько откроем дверь.

— Потеряем элемент неожиданности. — Возразила Милли.

— Зато обретём элемент разумности. За этим шумом нас всё равно не будет слышно. К тому же я штурмовать помещения не обучен. И мы даже не знаем, в какую сторону дверь открывается.

Какое-то время они яростно, но тихо препирались, пока Милли не сдалась.

— Ладно, ладно. Тихонько откроем. Готов?

“Нет”, хотел ответить Зиверт, но не успел. Дверь уже поползла от них, издавая чудовищный скрип. Поняв, что тихое проникновение не удалось, Милли распахнула её одним движением, и вскинула ружьё.

Никто не напал и не закричал. На первый взгляд в комнате вообще никого не было. Сама она представляла собой нечто среднее между свалкой и… другой свалкой, побольше. Зиверт удивлённо моргнул, слегка оглушённый резким контрастом с пустыми помещениями, оставшимися позади. Какое-то оборудование громоздилось в колонны до самого потолка. Выпотрошенные корпуса непонятных устройств служили ящиками для хранения внутренностей других непонятных устройств. Кое-где виднелись явные, но безуспешные следы попыток наведения подобия порядка, тонувшие в хаосе новых схем, лампочек, проводов и креплений. Неожиданно для себя Зиверт обнаружил, что в какой-то момент поднял руку с зажатым в ней револьвером, как будто неосознанно пытался защититься от хоровода вещей. Он осторожно опустил руку и спрятал револьвер в сумку. Милли опустила ружьё, но на плечо вешать не стала. Единственной явно рабочей вещью в комнате был странный агрегат в центре. Он громко жужжал и слегка подрагивал. Кабеля не было видно под горами хлама на полу, но можно было ставить деньги, что подключён он именно к этому аппарату.

Милли и Зиверт осторожно двинулись вперёд, разгребая ногами хлам. Люстра на потолке давала достаточно света, так что Зиверт с облегчением погасил, наконец, “светлячка”. Лампочки заметно мерцали, видимо, старая электросеть не была рассчитана на такую нагрузку. На всякий случай жужжащий агрегат они обошли с разных сторон. За ним стояло кресло на манер стоматологического. Зиверт мог бы поклясться, что его притащили сюда из медкорпуса. В кресле замерла человеческая фигура, накрытая плащом.

Из-за полного хаоса в комнате, Зиверт не сразу это понял, а когда понял, вздрогнул. Незнакомец был закутан в очень старый, сотню раз перечиненный плащ. Милли сощурилась. Не узнать этот плащ было невозможно.

— Это он. — Решительно заявила девушка. — Тот парень, что за нами следил. Который порубил автоматонов.

— Который носится, как мотоцикл? — Уточнил Зиверт, нервно оглядываясь. —А что с ним? Почему он не двигается?

— Спит. Устал. — Пожала плечами Милли. — Вряд ли он мог нас не слышать. Эй, ты! — Она ткнула дробовиком в голову человека, накрытую капюшоном плаща. Голова отозвалась металлическим звуком. Не успев сообразить, что делает, Зиверт, захваченный любопытством, на миг победившим страх, протянул руку, и стянул с незнакомца капюшон. Милли присвистнула.

— Автоматон. Вот это да. Впрочем, стоило догадаться.

— Но какой странный. — Добавил Зиверт. — Я никогда не видел ничего подобного. А ты?

Милли покачала головой.

Конечно, никто из них не видел и тех бронзовых охранных конструктов, от которых им пришлось убегать, но они не вызывали столько вопросов. Этот автоматон выглядел одновременно и невероятно изящно и абсолютно нелепо. Голова его напоминала человеческую, с плавными изгибами. Маска, заменявшая лицо, хоть и не позволила бы принять его за человека даже в темноте, всё же была выполнена аккуратно и старательно, даже в мелочах. Руки заканчивались настоящими пальцами, с крошечными суставами, позволявшими искусственным рукам функционировать, как настоящим. Внешним видом автоматон напоминал древнюю статую, но его конструкция ужасала непродуманностью. Пружины, шестерни и храповики был натыканы как попало, прикрытые нелепыми кожухами. Сочетание изящества и сумбурности почему-то пугало. Милли с сомнением покосилась на жужжащий аппарат. От него к креслу тянулся широкий пучок разных проводов.

— Сдаётся мне, он тут заряжается, — сказала она. — И что-то я не хочу ждать, когда он проснётся.

Зиверт с трудом оторвался от разглядывания странного конструкта.

— Тут ты права. — Признал он. — С моей стороны есть рубильник. С твоей что-нибудь есть?

— Вроде ничего.

— Тогда бери этого на мушку. На всякий случай. А я дёрну рубильник. Если не поможет, оборвём провода. Готова? На счёт три.

Рубильник коротко лязгнул. Аппарат дёрнулся и затих. Лампочки моргнули в последний раз и загорелись ровным ярким светом. Конструкт никак не отреагировал, оставшись лежать в своём кресле, тяжёлый и мёртвый. В наступившей тишине голос, донёсшийся из коробки на стене едва не заставил Зиверта и Милли подпрыгнуть.

— Как слышно? Как слышно? — Пробубнила коробка. — Два-семь-три-пять-дэ-два. Как слышно? Приём.

Какое-то переговорное устройство на стене ожило и заговорило. Зиверт, оступаясь и поскальзываясь на мусоре, подобрался к нему поближе.

— Повторяю, — пробубнило устройство, — два-семь-три-пять-дэ-два. Как слышно? Приём.

— Чего оно вдруг включилось? — Поинтересовалась Милли.

— Наверное, энергии не хватало, пока мы эту штуку не вырубили. — Предположил Зиверт. — Но этот голос… Какой-то знакомый, тебе не кажется? Думаешь, будет очень глупо, если я отвечу?

— В обычных обстоятельствах, я бы сказала да. — Серьёзно задумалась Милли. — Но сейчас… Голос и правда знакомый, но я не могу его узнать. Столько помех. Чудо, что этот динамик вообще что-то разборчивое воспроизводит. Короче, сам решай.

Устройство продолжало бубнить. Дождавшись, пока оно закончит очередной призыв какого-то набора цифр, Зиверт нажал на кнопку.

— Э-э-э… — Замялся он. — Технический корпус на связи, что у вас случилось?

Некоторое время ничего не происходило. Маг даже забеспокоился, что что-то сломал. Наконец, устройство всхлипнуло, коротко пискнуло, и заговорило.

— Мне не до шуток. — Даже сквозь помехи послышалось раздражение в голосе говорившего. — Кто на связи?

Прежде, чем Зиверт успел придумать ответ, собеседник уточнил:

— Зиверт, это ты?

Пол ушёл у Зиверта из-под ног, и он не сразу нашёлся с ответом.

— Я… Э-э-э… — Тут он заметил, что не нажал кнопку связи. — А… А кто спрашивает?

— Не валяй дурака. — Сурово ответили ему. — У меня мало времени. Ты должен был уже быть в Муравейнике, а значит, тебя бы накрыло выбросом из-за утечки. Что тебя задержало?

— Чт- Да кто ты такой? Какой муравейник? — Воскликнул Зиверт, чувствуя, как вспотевшая рука скользит по кнопке связи.

— Ты что, не слушал Эда? — Рявкнули на той стороне. — Или ты с ним разминулся? Как ты… — Тут собеседник Зиверта взял себя в руки. — Ладно, неважно. Это я, Йор. Я же тебя вызвал, помнишь?

— Не может быть. — Твёрдо сказал Зиверт.

— Почему? — Удивился Йор, как будто находить старых знакомых в заброшенных военно-научных комплексах — самое обычное дело.

— Во-первых, никто меня не вызывал. Во-вторых, это не можешь быть ты, потому что этого не может быть. Докажи.

— Вот это я понимаю, научная аргументация. — Едко заметил Йор. — Как тебе доказать? Рассказать, что-то, что только я могу знать? Ну на, получай: на третьем курсе ты, в обход всех правил, полез в одиночку работать с нагнетателем в лаборатории, и он разрядился тебе в рожу. Ты раз и навсегда спалил свою жидкую бородёнку, и слёзно умолял меня не сообщать об этом руководству. Доволен?

— Нет. — Мрачно ответил Зиверт. Милли за его спиной тихо хрюкнула, но тут же сделала каменное лицо. Йор на той стороне смягчился.

— Слушай, у меня правда нет времени. Найди Эда, он … … ... обности. Э… то… … кт.

— Что? — Не понял Зиверт. — Йор, тебя не слышно. Какие-то помехи.

— Я говор… ш-ш-ш-ш… … … укт. ... ял?

— Нет!

Голос Йора потонул в помехах. Какое-то время шипение слегка прерывалось, как будто он ещё говорил, но скоро фон выровнялся, а потом совсем затих. Зиверт и Милли остались в тишине.

А что если... хотя нет, бред какой-то. Ещё подумаю.

А, да, ссылки.

Первая глава

Автор.тудей

Глава 9(1)

На этот раз обошлось без сумасшедших видений, таинственных снов или окон в другие миры. Зиверт несколько раз почти просыпался, но, желая удержать подольше блаженное забытье, засыпал снова. Удивительно, но самым безмятежным сном за последние несколько дней оказался сон в пустом холодильнике морга, на жёсткой деревянной лавке, притащенной из жуткого анатомического театра. Некромант лежал, пытаясь вытянуть из дремоты последние крохи спокойствия, пока более низменные желания не заставили его открыть глаза.

И ещё странный звук, похожий на жужжание.

Жужжало рядом, периодически, как будто кто-то раскручивал волчок. В кромешной тьме холодильника разливалось слабое, едва заметное свечение.

— Милли, это ты? — Спросил Зиверт в темноту.

— А, проснулся. — Откликнулась Милли. Жужжание прекратилось. — Как спалось?

— Неплохо. Даже здорово. Это ты жужжишь?

— Ага. Смотри.

Жужжание усилилось, и из темноты проступили очертания полок. Милли держала в руках небольшую динамо-машину, питавшую фонарик.

Пока Зиверт спал, Милли, маявшаяся бездельем и подстёгиваемая остаточными эффектами зелья крови, вытащила из его сумки спички, и пошла вдоль стены, надеясь найти что-нибудь стоящее. Каждый раз, наткнувшись на что-нибудь рукой, она зажигала спичку и рассматривала находку. В холодильнике ничего не нашлось, зато в коридоре ей удалось найти два аварийных шкафчика. В одном и лежали два фонаря с ручным приводом, оба сломанные. Не решившись отходить далеко, Милли вернулась и принялась собирать из них один рабочий.

— И вот результат. — Заключила она. — Правда, лампочка совсем дохлая. Ещё тут должен был быть аккумулятор, но они оба протекли. А без аккумулятора фонарь тухнет, как только перестаёшь на ручку жать.

— Милли…

— Знаю. Фонарь на вид довольно новый, а шкафчики были открыты. Ну, закрыты, но не заперты. Кто-то принёс их сюда позднее и сунул в шкафчик.

— Да я не об этом. Тебе тут туалет не попадался?

— А. — Она хмыкнула. — Выйдешь в коридор, первая дверь налево. Воды нет. Запах так себе.

— Спасибо. — Зиверт зажёг “светлячка” и заторопился в указанном направлении.

Через несколько минут Зиверт, бодро потирая руки, шагнул через порог анатомического театра.

— Намного лучше. — Сказал он и потянулся. — Долго я спал?

Милли неопределённо махнула рукой.

— Недолго. Пару часов, может, чуть больше. Точнее сложно сказать, часов-то нет.

Зиверт вздохнул.

— И ведь я думал взять хронометр, но решил, что обойдёмся. Пока на себе не испытаешь, не понять, как неудобно не знать, который час. Ладно, мысленно отметили на будущее и идём дальше. Что-то происходило, пока я спал?

— Да. — Кивнула Милли, но, прежде, чем Зиверт успел что-нибудь спросить, поправилась. — Вернее, нет. Не совсем. Эта клетка стеклянная со столом как стояла, так и стоит, но нравится она мне всё меньше и меньше. И не потому что она стоит в пустом подземном комплексе в, окружённая скамьями. Хотя и это тоже. Но рядом с ней чувствуется какое-то… напряжение. Как будто канат натянут и вибрирует. Или трансформатор гудит.

— Это ты выдумываешь. — Неуверенно ответил Зиверт. — Ясно, что с этого стола стихи не читали, но чем бы тут не занимались, это было давно.

— Тогда, может, подойдёшь, посмотришь? — Предложила Милли.

Отступать было некуда, и Зиверт двинулся к стеклянной клетке, тихо злясь на себя. Нельзя было слушать Милли. Во всяком случае, нельзя было воспринимать её слова настолько серьёзно. Теперь он и в самом деле почувствовал нарастающее напряжение, но не мог сказать, на самом ли деле там что-то было, или это всего лишь игра раздразнённого воображения.

Он почти дотронулся до стеклянной стены, когда обрывок видения пронёсся сквозь его голову. Зиверт замер, от неожиданности, не в силах пошевелиться. Видение не несло никакого смысла, да и вообще было мало на что похоже. Только цвет, эмоции. Как будто на долю секунды голову накрыли пыльной тёмно-красной тряпкой и тут же отдёрнули её.

— Здесь… очень грязно. — Через силу произнёс Зиверт, опуская, наконец, руку.

— В каком смысле? — Напряглась Милли. — Ты почувствовал эманации боли и отчаяния, из-за чудовищных вещей, которые здесь творились?

Полная академическая некорректность вопроса слегка привела мага в чувство. Он вскинул голову и повернулся.

— Что? Нет. Глупости. Следы эмоций не засечь без специального оборудования. — Он с опаской обернулся и осторожно отошёл от клетки. — Здесь повсюду ненаправленные магические элементы. Э-э-э… вроде как из борта корабля что-то торчит. Поток воды не проходит вдоль него плавно, а сбивается и завихряется. Тут почти то же самое, только вместо воды — магия. Понимаешь?

— Да. — Соврала Милли. — Значит, клетку открывать не будем?

— Ни в коем случае. — Твёрдо сказал Зиверт. — Скорее всего, ничего не будет, но есть небольшой шанс, что произойдёт что-нибудь… кошмарное. Лучше я нарисую предостерегающую руну на всякий случай.

Он вытащил свой портняжный мел и быстро набросал на полу сигнальный знак, состоявший из нескольких коротких линий. Когда последняя из них была окончена, руна издала негромкий звук, как будто провели пальцем по краю стакана, мигнула и погасла.

— Но из-за купола её не будет видно? — Уточнила Милли. — А с поверхности под куполом?

Зиверт посмотрел по сторонам, что-то прикинул на пальцах и отмерил несколько раз прямой угол.

— А чёрт его знает, — признался он. — Вряд ли. Можно дополнить её камнем, но я бы не хотел в таком месте оставлять слишком сильные знаки. Не вихревая зона, конечно, но уже близко.

В задумчивости, маг несколько раз покачался с носок на пятки.

— Нет, — решил он, наконец, — не будем рисковать. Идём, надо закончить с медкорпусом и искать планы комплекса. Есть хочешь? У меня ещё осталась плитка.

В самом дальнем от ведущей в медкорпус лестницы коридоре обнаружился отдельный кабинет, видимо, начальника медслужбы. Крепление для таблички на двери пустовало, но ни на одной другой такого крепления вообще не было. Ради интереса Зиверт дошёл до конца коридора, где наткнулся на ещё один морг. Но как только он открыл дверь, в лицо словно пахнуло невыразимой, фундаментальной неправильностью. Клетка из стали и стекла здесь была разбита, и Ветер гулял по помещению, искажая и путая реальность. Зиверт немедленно захлопнул дверь и нарисовал на ней ещё одну сигнальную руну.

— Зачем им, интересно, было строить два морга? — Вслух подумал он.

— Они их не строили. — Заметила Милли. — Это стандартная армейская практика: все помещения шаблонные, а под конкретную задачу их подгоняют уже исходя из потребностей. Сделали лишний морг, значит, нужно было.

— Ага. Чтобы все базы были одинаково удобны?

— Одинаково неудобны. — Поправила Милли. — Но в привычной и прогнозируемой степени.

Зиверт какое-то время осмысливал полученную информацию.

— Погоди… — начал он. — Если этот комплекс построен по шаблону…

— … то их множество? Да. Но учти, что приспосабливать их могли под разные цели.

— Цели, цели… — пробормотал Зиверт, вытаскивая свой мелок. Он начертил на стене несколько линий и уставился на них. — Коридор, кольцо… Допустим, вдоль кольца рельсы в стене…

Наконец он покачал головой.

— Нет, не могу сказать. Структура странная, но почему она такая? Если только…

— Если только что? — Уточнила Милли через несколько секунд затянувшегося молчания. Зиверт потряс головой.

— Нет, забудь. Маловероятно. Или… Нет, нет. Никаких выводов, пока не получим больше информации. А то с догадками можно куда угодно зайти.

В кабинете начальника было пусто, только в углу стоял ящиками к стене массивный письменный стол из какого-то довольно приятного на ощупь дерева. Поверхность стола при ближайшем рассмотрении оказалась изрезана какими-то заметками, вытертыми цифрами и узорами, какие рисует глубоко задумавшийся человек. Что намного интереснее, на столе были следы магических ритуалов. Маг, работавший в этом кабинете, не стал утруждать себя установкой правильной доски, а вырезал их прямо на столешнице.

“Лень или спешка?”, подумал Зиверт, оглядываясь в поисках подсказки. На стенах, видимо, раньше висели шкафчики, но в какой-то момент их посрывали и вынесли, оставив только светлые пятна. Больше ничего сказать было нельзя.

— Странно, — удивилась Милли, думавшая о чём-то своём, — почему стол бросили? В дверь не пролез, что ли?

Пока она прикидывала на пальцах размеры стола, Зиверт подошёл и попытался отодвинуть его от стены, чтобы добраться до ящиков. Раздался чудовищный скрежет. Многократно усиленный эхом, он вырвался из кабинета и пронёсся по коридору, отражаясь от стен. Зиверт повернулся к Милли, собираясь начать оправдываться, но та остановила его жестом. Несколько мгновений они стояли без движения, пока Милли не опустила руку.

— Показалось, что ли. Вроде был шорох, как будто песок сыплется, а теперь тихо. — Она пожала плечами. — В ушах, наверное, звенит. Шуми потише, ладно?

— Ладно. — Эхом отозвался Зиверт. — Но тут что-то есть.

На дне одного из ящиков лежала тонкая пачка старых бумаг. За прошедшие годы они успели промокнуть и высохнуть, и разобрать, что там было написано, стало невозможно.

Или почти невозможно.

Зиверт аккуратно отлепил верхний лист, потом следующий. Документы, лежавшие ниже, оставили отпечатки на оборотных сторонах верхних листов. Наконец, попался отпечаток, сохранивший целое предложение.

— Это… приказ о назначении… кого-то. — Заключил Зиверт, до рези в глазах вглядываясь в расплывчатые отпечатки. — Кого-то важного.

— Начальника медслужбы? — Предположила Милли.

— Вполне вероятно. — Согласился Зиверт, крутя листок в руках. Пожелтевшая от времени бумага стала жёлтой и хрустящей. — Довольно правдоподобно. Но вот, что интересно: этот стол покрыт не только закорючками, но и следами ритуалов. Вот этот, например, для фокусировки и успокоения нервов. Остальные… сложно сказать, но это точно ритуалы. И если никто не прокрадывался в этот кабинет, чтобы портить стол, пока его владелец где-то гуляет, то этот самый начальник был магом. Маг-врач.

— Ну и что? — Не поняла Милли. — Разве редкое сочетание?

— Очень уж... — Зиверт запнулся, пытаясь подобрать определение. — Конкретное. Медицина для магов предмет вспомогательный, её обычно изучают только целители и некроманты, и не в той степени, в которой она нужна врачу. Медиков готовят не в Академии, по крайней мере, хороших. В плане естественных наук она очень уж консервативна, чтобы не сказать ретроградна. Но им, видимо, очень нужен был маг и медик в одном лице.

— И о чём это нам говорит?

Зиверт пожал плечами.

— Хороший вопрос. Но такие фигуры на таких секретных проектах редко меняются. Куда делся предыдущий начальник медслужбы, на пенсию вышел? А он был магом или такая необходимость внезапно возникла? К тому же…

Он осёкся. Раздался громкий шорох, как будто недовольный жук пытался выбраться из спичечного коробка. Дверь кабинета приоткрылась. В щель проникли длинные тонкие лапы, и заскребли по стене. Неизвестный гость не имел понятия о том, как работает дверь, и это дало Милли небольшую фору, которой она немедленно воспользовалась. Одним широким шагом она переместилась к открывающейся двери, слегка сгорбилась, и резко выбросила ногу вперёд. Удар был такой силы, что дверь слегка выступила наружу, хотя открывалась внутрь. Тонкие чёрные лапы сломались, как спички, забрызгав стены чёрно-зелёной кровью. Послышался приглушённый вопль обладателя лап, похожий на скрежет, но полный злобы и боли. Такой звук мог бы издавать испорченный двигатель, но никак не живое существо. Не говоря ни слова, Милли сорвала с плеча двустволку и выстрелила дуплетом прямо через дверь. Скрежет перешёл в судорожное бульканье, оборвался и затих. Милли повернулась к остолбеневшему Зиверту и повесила ружьё обратно на плечо.

— Так что ты говорил? — Спросила она.

— … — Начал было маг.

Милли вздохнула.

— Да нет, просто всегда мечтала так сделать. Бежим, конечно, бежим.