Серп, её внутренняя фигура, идея или часть, часто отщепленная, может быть воплощена как в лунообразном металлическом изделии так и в других образах на усмотрение режиссера.
Он, муж, коллега, приятель, любой, наделенный первичными и вторичными мужскими половыми признаками, любого возраста, остановленный на скаку, после чего часто стреноженный и/или оскопленный, если не успел вырваться и убежать.
Действие I
Сцена 1
Луг над рекой, едва освещенный лучами заходящего солнца. С другой стороны над горизонтом поднимается серп растущей луны. На земле боком к зрительному залу сидить жница, держа перед собой серп острием вверх. Неподалеку пасется стреноженный жеребец рыжей масти, стоит почти неподвижно, низко опустив к земле голову. Последние солнечные лучи делают его спину огненной, но луна все выше...
Она: (как будто безучастно) Вот еще день. Утомилась. (Обращаясь к серпу) тяжело одной-то, все сама, да сама...
Серп: (молчит, но в это время весь луг погружается в сумерки и лишь один последний луч, вырвашийся из-за горизонта падает на него так, что тень его, ставши неестественно огромной, кажется чудовищной раскрытой зубастой пастью, готовой поглотить и луг и все на нем)
Она: (продолжая) дети... и этот вон еще (кивает в сторону жеребца) корму ж надо...
Серп: (вкрадчиво-заботливо) так а зачем тебе жеребец, что с него толку. Мерин нужен. Мерин — рабочая лошадка, помощник....
Он тихо вздыхает и фыркает, продолжая понуро щипать траву.
Серп: Ты продай его. Ну или.... (многозначительная пауза во время которой она грустно глядит на жеребца) … мерин полезней.
Она тяжело вздыхает, встает, перекладывая серп в правую руку. Солнце скрывается вовсе. Луг погружается в ночь. На фоне жемчужно-серого лунного неба видны лишь темные силуэты пасущегося коня и высокой статной жницы анфас, крепко сжимающей в чуть отведенной правой руке серп острием вверх.
Немая сцена.
Занавес.
Сцена 2
Парковая аллея. Теплый июньский вечер. Соловьи. На скамейке двое. Она и Он. Целуются. Серп, конечно, тоже где-то здесь, может, не сразу заметный... может, форма ее ленты, вплетенной в косу, или тень на асфальте, или... В общем, точно где-то здесь, стОит только внимательно присмотреться. Целоваться он им не мешает. Пока.
Он: (продолжая начатое в паузе между поцелуями) Ты такая, знаешь... я давно хотел... (поцелуй) хотел... (поцелуй) хочу... (поцелуй)
Серп: (тихо, предупредительно) Внимание. Опасность.
Двое продолжают целоваться.
Он: Ты удивительная! Я люблю тебя! Очень!
Серп: Тревога, говорю! Опасность! Нельзя верить... им нельзя верить! Вспомни мать твою! Не верь!
Она: (прерывая поцелуй и слегка отстраняясь, удерживая, тем не менее объятья) Мне так хочется верить....
Он: Верь мне! Я люблю тебя!
Серп: Не верь!
Она: Правда?
Он: Очень! (снова привлекая её к себе).
Серп: Не ве-е-ерь!!!!
Она: (кокетливо сопротивляясь) Любишь?
Серп: У него таких десяток! Он же вон какой красавчик!... жеребец.
Она: Только меня?
Он: Ну, конечно! (снова пытается поцеловать её)
Серп: Пусть клянется!
Она: (смеясь) Клянешься?
Он: (дурачась) Клянусь.
Двое снова целуются.
Серп: (нервно) Не верь, не верь, не верь! Пусть обещает! Обещает пусть!
Она: (снова отстраняясь) Мы навсегда вместе?
Он: Навсегда! Конечно!
Она: (с хитрецой и кокетливо) Обещаешь?
Он: Обещаю!
Двое снова целуются.
Серп: Ты же боишься! Тебе страшно! Правильно боишься! Он жеребец же... надо его.... Тревога!!! Пусть всерьез обещает!!!
Он: (продолжая целовать ее нежно шепчет) Вериш? Веришь мне? Люблю...
Она: Ну....
Он: (отстраняясь) Что?
Она: Ты правда хочешь, чтобы мы всегда были вместе?
Он: (уже немного напряженно) Да...
Она: И жениться хочешь?
Серп: Да! Давай! Зачем тебе жеребец? Ты продай... тьфу, то есть, дожми его!
Он: (напряженно, но еще с бравадой) Конечно! Женюсь...
Серп: Дожми его! Жми его!
Она: Хорошо! (улыбается радостно) В ЗАГС завтра пойдем?
Она встает... он остается сидеть на скамейке... она смотрит на него внимательно сверху вниз, ласково и настойчиво.
Он: В ЗАГС?.... Ну......
Она кивает счастливо и немного смущенно улыбаясь. Соловьи вдруг разом умолкают.
Немая сцена.....
Серп: (как бы резюмируя) Мерин полезнее.
Занавес!
Сцена 3
Комната. Трильяж или трюмо с разбросанными украшениями и косметикой. Открытый платяной шкаф. На стене светильник в виде полумесяца. Серп — понятное дело.
Она: (вытаскивая из шкафа вешалки одну за другой и прикладывая к себе перед зеркалом). В этом замерзну. Это не подходит. Надо, чтобы восхитился и... (закрывает глаза)
Он: (голос за сценой. Понятно же, что в её воображении?) Ты прекрасна! Я восхищен! Ты так нежна и желанна!
Она: (открывает глаза) Вот. Это? (достает нежно-голубое платье и снова закрывает глаза)
Он: (за сценой, конечно) Чудо, как хороша! Знаешь что, ну ее эту вечеринку. Едем ко мне. Я вызываю такси.
Серп: Стоп! Стоп! Тревога! Опасность! И что, вот так вот просто (передразнивая) «ко мне!» И ты побежала? И он такой прекрасный, блин, жеребец, а ты.... стыдно сказать... И что он о тебе подумает? Я тебе скажу! Он подумает, что стоит ему копытом стукнуть, ты тут как тут. И все твое очарование тогда гроша ломаного не стоит. Ты очарование, но ты не слабачка же! Другое платье!
Она: (отбрасывает вешалку) Нет, это как-то простенько... Тогда это? (достает черное закрытое платье, закрывает глаза)
Он: (не надо повторять, что за сценой?) Ты прекрасна! Великолепна! Можно я возьму тебя за руку? Что тебе принести? (суетливо) Скажи, что ты хочешь? Я все для тебя сделаю. Только скажи... Можно я с тобой потанцую?...
Серп: Ффффф.... ну, тут же вообще делать нечего. Мне. Мерин, конечно, полезен.... Но предупреждаю! Тебе будет скучно! Мне. Скучно. А ты устанешь. Устанешь, если тебе придется за него еще решать, что ему можно, а что нельзя.... Ну, видишь, тебе уже скучно!
Она: (открывая глаза) Скучно! (отбрасывает вешалку с черным платьем и задумчиво смотрит на открытый шкаф).
Серп: Значит так... Платье красное. Он восхитится, возбудится. Он будет видеть толко тебя, смотреть только на тебя. Он будет хотеть только тебя, но смутное ощущение опасности поубавит его самомнение.
Она закрывает глаза.
Он: Ты великолепна! Я восхищен! Ты возбуждаешь меня! Я тебя хочу....
Серп: Вот! Заметила? И никаких такси ему в голову уже не приходит... Дальше. Туфли черные, те, что на шпильке — с одной стороны, нога в разрезе и попка... ну, ты понимаешь... а с другой — понятно, что ты не безоружна и у тебя таких, как у него в штанах, аж два, так что пусть не воображает.
Пока Серп говорит, свет на сцене выключается и когда загорается снова, Она уже в красном платье и в черных туфлях на шпильке по-прежнему с закрытыми глазами.
Серп: Дальше. Покажи руки. Так, ногти длинные, овальные, а вот лак должен быть нежным, почти прозрачным, едва розовым — а то он сбежит раньше, чем мы успеем развлечься.
Она: (открывая глаза) Стоп. Я же его люблю. Он хороший. У него серьезно все. И у меня... кажется... Я...
Серп: Ладно, ладно! Ну, тебе муж нужен такой, как в голубом?
Она: Но, так подумать, если он меня ни в грош не ставит, что меня ждет, Kinder, Küche, Kirche?
Серп: Или как в черном?
Она: С другой стороны, я за мужа хочу, а не за великовозрасное чадо - и в матери одиночки...
Серп: Так-то лучше. Значит, дальше. Лак нежно-розовый. И серьги. Длинные. Шею подчеркнут, с одной стороны. Пусть смотрит на твою тонкую шею и пусть ему кажется, что ты нежная и слабая..., а с другой.... ну ты понимаешь... У тебя там есть такие, там еще полумесяц на такой цепочке...
Она надевает серьги и встает лицом к авансцене, держа в слегка отведенной правой руке... Ну, допустим... Что-нибудь... Ну, пусть что-нибудь держит... Так... для полноты картины...
Он: (за сценой, конечно. Здесь, с Серпом в одной комнате, ему пока не надо. Успеется). Ты великолепна! Я приглашаю тебя на танец! Я взволнован! Ты это видишь! Мы будем танцевать... долго... А потом... Я взволнован! Ты это видишь! Мы будем танцевать... долго... А потом... Мы будем танцевать... долго... А потом... Мы будем танцевать... долго... А потом...
Серп: Потанцуем! А потом.... (демонически) а потом суп с... э-э-э-э... н-да.
Занавес.
Сцена 4
Прихожая обычной квартиры. Все совсем обычно, как везде, как у всех. С той только разницей (или это не разница вовсе) что здесь где-то притаился Серп. Впрочем, здесь он не очень-то таится. Здесь ему воля. Здесь он вообще везде. Такая вот... обычная квартира.
Он: (входит в квартиру, сбрасывает с плеч ученический рюкзак) Привет, мам!
Она: Привет! (окидывает его критическим взглядом) Опять старые кроссовки нацепил! Рюкзак убери с дороги! (Он наклоняется за рюкзаком) Что с оценками? (Он бросает рюкзак и открывает рот, чтоб ответить, но не успевает) А почему пиджак в пятнах? (Он начинает стряхивать меловую пыль с рукавов) Есть будешь?
Он: Попозже, не хочу сейчас.
Она: Как это не хочешь?! А я для кого готовила?
Он: Ну, мам!
Она: (перебивая) А рюкзак почему до сих пор посреди дороги?! Ну что ж такое-то! Говорю, говорю, как об стенку горох все!
Серп: Все они такие, все! Грязные, бестолковые, упрямые, криворукие! Никакого толку от них! Мерины ленивые.
Она: Горе с тобой! Весь в папашу своего! Марш за стол!
Серп: Упрямый же, как мерин... устала ты...
Он: (без всякой надежды) Мам, ну, можно попозже....
Серп: Устала... Мерины, они нудные... и ноют... Жеребца бы тебе!
Она: Не спорь с матерью!
Серп: Впрочем, с ними тоже возни....
Он: (взыхает и понуро направляется к предполагаемой кухне) ладно...
Серп: Ну, да... мерин полезнее...
Занавес.
Действие II
Сцена 1
Ресторан. За столиком двое — Он и Она. Мягкий теплый желтый свет, падающий из больших круглых, как луна, ламп с синими абажурами, свисающих над каждым столиком. Свет, который делает ее яркое красное платье более темным. Посреди стола что-то напоминающее фонтан. Ваза с фруктами? Ну, например.
Он: (очень серьезно и очень спокойно) Ты мне очень нравишься. Я хочу с тобой серьезно поговорить.
Голос: Сними серьги.
Что за голос? Не знаю. Просто, Голос. Может, какой-нибудь голос разума, например, проснулся... Впрочем, он, кажется, женский. Или нет? Может, это внутрений терапевт какой-нибудь, откуда мне знать. Ну, мало ли откуда какие голоса берутся. Не было в перечислении действующих лиц? И что теперь? Я же тоже не экстрасенс, откуда мне было заранее знать, что он появится. Он, между прочим, мог и не появится.... Но вот, поди ж ты... Где-то, значит, был, молчал до поры до времени или рос, сил набирался. В общем, Голос.
Голос: Он серьезно. Сними серьги.
Серп: Нет! Нет, не снимай! Опасность! Тревога! Он серьезно!
Она снимает серьги и кладет на блюдце.
Он: (улыбается) Слушай, а без них тебе как-то лучше... какая-то ты.... близкая...
Серп: Тревога! Тревога! Набат! Близкая, значит, доступная! Ужас! Как теперь выкручиваться будешь-то?
Она поеживается, как от холода, поводит плечами.
Он: Я долго собирался начать этот разговор. Я и сейчас боюсь...
Серп: Ну, все. Я предупреждал. Метишь в матери-одиночки? Дура! Тебе жеребца бы, а это...
Он: Боюсь, но все равно хочу спросить тебя, как думаешь, из нас с тобой могла бы получиться хорошая семья?
Голос: Это не слабость. Это честность. И мужество (с грустной усмешкой) почти отвага. Ты ведь можешь надеть серьги...
Она протягивает руку и прикасается к сережкам на блюдце...
и тогда... кажется, он понимает, чего может лишиться... в твоих глазах. Для него это важно... А для тебя что важно?
Серп: Ты дурак тоже? Или тоже дура, кто ты там? Какая разница, что для нас важно? Для нас ничего не важно! Не понятно, что важно! Тревога!!!
Голос: Он честен. Ты тоже можешь. Можешь быть просто честной. Это страшновато, конечно... Но можно попробовать.
Она убирает руку от блюдца и опускает глаза.
Он: Ты ведь тоже об этом думала иногда? Скажи...
В это время к столику подходит официант, собирает и уносит посуду.... и блюдце... вместе с серьгами.
Она поднимает глаза. Смотрит на него.
Она: Да...
Он протягивает ей через стол правую руку...
Голос: Кажется, небо на землю не упало? И мир, вроде не обрушился...
Она протягивает ему свою правую руку в ответ и сбрасывает под столом черные туфли на высокой шпильке.
Он: (вставая, удерживая ее руку) Возможно, нам будет непросто... даже сложно...
Она, уже стоя, босая, смотрит на него. Потом улыбается.
Она: (с хитрецой) Ты делаешь мне предложение?
Он: (протягивает ей левую руку) Да, рискую, - зову тебя замуж.
Она: Вот так не романтично?
Он: Вот так... не романтично.
Она: Что ж. (смеется) Я, пожалуй, тоже рискну (говорит, вкладывая свою левую руку в его).
Занавес.
Сцена 2
Луг над рекой, едва освещенный лучами заходящего солнца. С другой стороны над горизонтом полная луна. На земле боком к зрительному залу сидить жница, держа перед собой серп. Неподалеку пасется оседланный жеребец рыжей масти. Последние солнечные лучи делают его спину огненной. Он фыркает и время от времени вскидывает голову. Женщина потягивается, широко разбрасывая руки. Свободной рукой снимает с головы косынку. На плечи падают несобранные волосы. Она вздыхает облегченно, освобождает руки, отбрасывая все немного в сторону. Встает. Подходит к жеребцу и легко взлетает в седло. Наклоняется, обнимая его за шею и касаясь щекой огненной гривы. Конь нетерпеливо переступает с ноги на ногу, прядет ушами. В общем, ведет себя, как нормальный здоровый конь, готовый уже как-нибудь размяться. Куда-нибудь побежать, например. Она похлопывает его по шее, выпрямляясь. Вскидывает руку в приветственном взмахе...
Вот так и оставим. Красивая финальная картинка. Кому машет вот только? Ну, собственно, как кому, Луне!
Титры.
То есть, занавес!
Автор: Марианна Збронская, юнгианский психолог
