Авторские истории

Деревня Ветреный Ручей утопала в предрассветном тумане. Расположенная в долине между двумя холмами, она славилась своими мельницами – семью огромными каменными сооружениями, чьи крылья лениво вращались даже в самый слабый ветер. По утрам воздух здесь всегда пах свежемолотой мукой и дымком из пекарен.

Старший мельник Гордон Громовлас сидел у камина в своей просторной горнице, расположенной на втором этаже главной мельницы. Перед ним на столе лежала знаменитая двуручная пила «Громовое лезвие» – семейная реликвия, которую он чистил с особым тщанием. Рядом, прислонившись к каменной стене, дремал его пятнадцатилетний сын Томас.

— Проснись, соня, — ворчал Гордон, проводя тряпкой по зубьям пилы. — Скоро покупатели придут, а ты разеваешь рот.

Томас лениво потянулся, сгоняя сон.
— Пап, да кто в такую рань придет? Еще туман не рассеялся.

В этот момент снаружи донесся странный звук – не то лязг металла, не то приглушенные шаги по мокрой земле. Гордон замер, прислушиваясь.

— Ты слышал? — он толкнул локтем сына.

Томас лениво потянулся.
— Это же просто ветер в крыльях...

Громовой удар сотряс тяжелую дубовую дверь. Она треснула посередине, но выдержала – Гордон всегда славился своей любовью к прочным вещам.

— Беги через заднюю дверь! — крикнул Гордон, хватая свою пилу. — Беги к реке и зови на помощь!

Томас вскочил, глаза расширились от страха.
— Пап, что...

Второй удар выбил дверь с петлями. Она рухнула внутрь, разлетевшись на щепки. На пороге стояла фигура в черных доспехах. Ее шлем был выполнен в виде застывшего крика, а из-под забрала струился черный дым. За спиной воина виднелись другие – такие же безликие, безглазые.

— Кто ты? — начал было Гордон, поднимая свою пилу.

Воин двинулся. Слишком быстро. Слишком неестественно. Он не бежал – он будто скользил по полу, не касаясь ногами земли.

Пила упала на пол с глухим стуком. Следом – голова Гордона. Его тело рухнуло на каменные плиты.

Томас закричал и бросился к задней двери. Его пальцы скользнули по засову – отец всегда запирал его на ночь.

Он обернулся. Черный воин стоял в двух шагах, его дымчатые щупальца уже тянулись к мальчику...

На площади деревни уже вовсю шел бой. Местные жители – в основном мельники и кузнецы – сражались отчаянно, но бесполезно. Их молоты и топоры отскакивали от черных доспехов, не оставляя и царапины. А каждое ранение, нанесенное защитниками, затягивалось за секунды.

Один из братьев Громовласов, Борен, сумел топором отсечь руку нападавшему. Та отвалилась с сухим треском, но из плеча не хлынула кровь – лишь черный дым. А через мгновение из культи начала формироваться новая конечность – длинная, костлявая, с слишком многими суставами.

— Что за чертовщина? — прошептал Борен, отступая.

Его спасла Хельга, жена Гордона. Она вылила на воина ведро раскаленного масла из жаровни. Существо издало звук, похожий на шипение тысячи змей, и отступило.

— К реке! — кричала Хельга людям. — Все к реке!

Но было уже поздно. Черные воины окружали деревню, двигаясь с неестественной синхронностью. Их было не больше двадцати, но казалось – сотни.

Томас все же сумел открыть заднюю дверь. Он бежал через огород, спотыкаясь о грядки с капустой. Крики с площади становились все тише – будто кто-то накрыл деревню стеклянным колпаком.

Он оглянулся. Черный воин шел за ним по пятам, не спеша, словно знал, что добыче не уйти. Его дымчатые щупальца уже тянулись к мальчику...

Томас споткнулся о корень яблони и упал. Он зажмурился, ожидая удара.

Но его не последовало.

Он открыл глаза. Воин стоял над ним, но не атаковал. Его шлем повернулся в сторону деревни, будто он получал какой-то приказ.

Из-под забрала полился черный дым. Он обвил Томаса, но не причинил боли – лишь холодил кожу. Мальчик почувствовал, как его сознание уплывает...

Когда он очнулся, все было кончено. Деревня полыхала. Дома, мельницы, даже деревья – все горело синим пламенем. Но странно – не было слышно ни криков, ни треска огня. Лишь абсолютная тишина.

Томас поднялся. На пепелище центральной площади, где еще вчера шумела ярмарка, теперь стояли семь новых воинов в черных доспехах. Среди них он узнал своего отца, дядю Борена, соседа кузнеца... Их глаза светились одним и тем же неестественным зеленым светом.

Они смотрели на него, но не видели. Были уже не теми, кем были.

Черный воин, преследовавший его, теперь стоял по стойке «смирно». Его шлем повернулся к Томасу в последний раз. Из-под забрала донесся шепот:

— Беги. Предупреди их. Скажи... что мы идем.

Томас не помнил, как бежал. Он не останавливался, пока не рухнул у подножия Синих Гор, за много миль от дома. Его одежда была в копоти, лицо исцарапано ветками, а в ушах все еще стоял тот ужасный шепот.

Он был единственным, кто выжил.
И единственным свидетелем.

А в деревне Ветреный Ручей пламя вдруг погасло. От построек не осталось и пепла – лишь гладкая черная стекловидная поверхность. И на ней – двадцать семь черных воинов, стоящих в идеальном строю.

Они повернулись на запад.
В сторону Цитадели Меча.
И сделали первый шаг.

✱✱✱

Томас бежал, не разбирая дороги. Колючки хлестали по лицу, корни деревьев хватались за его ноги, будто пытаясь удержать, не дать донести весть. Воздух свистел в ушах, смешиваясь с бешеным стуком сердца. Но даже сквозь этот шум он слышал тот тихий, металлический шёпот: «Беги. Предупреди их».

Он бежал, пока ноги не подкосились, и он не рухнул лицом в холодный ручей у подножия Синих Гор. Ледяная вода обожгла кожу, заставив его вздрогнуть и отползти на берег. Он свернулся калачиком под корнями старого дуба, трясясь от холода и ужаса. Перед глазами стояли пустые глаза отца, светящиеся зловещим зелёным светом. Дым, исходящий от черных доспехов. Тишина, наступившая после криков.

Он не знал, сколько пролежал так. Сознание то уплывало, то возвращалось острыми уколами боли от ссадин и ожогов. Сумерки сменились глубокой ночью, и лишь тогда он осмелился пошевелиться. Голод и жажда наконец пробились сквозь пелену шока.

Он заставил себя встать. Ноги подкашивались, голова кружилась. Он должен был идти. Должен был предупредить их. Кого? Клан Мечей? Но он был всего лишь сыном мельника из далекой деревни. Кто поверит ему?

Он двинулся на запад, ориентируясь по звездам, как учил отец. С каждой милей ужас постепенно сменялся оцепенением, а затем и странной, леденящей ясностью. Он вспоминал детали.

Тишину. Никаких звуков боя, лишь приглушенные удары и тот ужасный, неестественный скрежет. Запах. Не дым и пепел, а запах озона, меди и… пустоты. Холод, исходящий от воинов. Холод, который ощущался даже рядом с горящими домами.

Он шел всю ночь и весь следующий день, прячась при виде любого движения на горизонте. Он питался кореньями и ягодами, пил из ручьев. Его одежда превратилась в лохмотья, а лицо почернело от грязи и копоти.

На второй день пути он увидел дымок. Не синий и неестественный, как в его деревне, а обычный, серый, печной. Он пополз на него, преодолевая последние силы.

Это была одинокая ферма на окраине владений клана Мечей. Старик-фермер и его жена выхаживали ягнят. Увидев его, они в ужасе отшатнулись, приняв за призрака или разбойника.

— Пожалуйста… — прохрипел Томас, падая на колени у их порога. — Деревня… Ветреный Ручей… все мертвы… Они идут…

Его сознание помутнело. Он чувствовал, как его подхватывают, заносят в дом, поят теплым бульоном. Он слышал взволнованные голоса, звон монет, стук копыт – фермер послал сына предупредить стражу на заставе.

Когда он пришел в себя, в доме уже были люди в синих плащах с гербом скрещенных мечей. Капитан местной стражи, суровый мужчина с шрамом на щеке, сидел у его постели.

— Мальчик, ты можешь говорить? Что случилось?

И Томас заговорил. Сначала сбивчиво, потом все быстрее, выплескивая весь ужас, все детали, которые успел запомнить. Пустые глаза. Черный дым. Синее пламя. Тишину. Шёпот. Он говорил, пока голос не сорвался в шепот.

Капитан слушал, не перебивая. Его лицо становилось все мрачнее. Когда Томас закончил, он тяжело вздохнул.

— Покойся, парень. Ты в безопасности. — Он вышел из дома, и Томас услышал его приказы, отданные тихо, но жестко: — Немедленно послать гонца в Цитадель. Удвоить патрули на восточной границе. Никого не пропускать. Никого.

В ту же ночь гонец на взмыленной лошади мчался в столицу. А капитан стоял на заставе и смотрел на восток, в сторону погибшей деревни. Туда, где уже ступила новая тьма. Он был старым солдатом, видевшим многое. Но то, что описал мальчик, не укладывалось ни в одну известную ему войну.

Это было что-то другое.
И оно приближалось.

А далеко на востоке, на черном стекловидном пятне, что раньше было деревней, двадцать семь фигур стояли недвижимо. Они не спали. Не ели. Не говорили. Они просто ждали.

Их зелёные глаза горели в темноте, как глаза волчьей стаи перед охотой.
Они ждали приказа.
Они ждали своего часа.

Погода в королевстве фей отражает настроение его владелицы.

Чаще всего на лице Сибил играет лёгкая улыбка. Лучи солнца падают на зачарованные тропинки, искрятся в волшебных источниках, позволяют подданным королевы нежиться в своих лучах.
Сибил смеётся — по землям фей пролетает лёгкий порыв ветра. Все понимают — это радостный смех. Быть может, кто-то рассказал королеве шутку, или она удивилась очередной выходке людей.
Но так бывает не всегда.

Королеву сложно вывести из себя, но некоторым подданным это удаётся. Да и люди, сумевшие ускользнуть из паутины чар, отнюдь не повышают её настроение.
В такие моменты ураган проносится по зачарованным землям. Срывает цветы, ломает ветви деревьев. Волшебный народец спешит в укрытия, но ненадолго. Они знают, Сибил отходчива.
И гнев быстро сменяется милостью, а ураган — нежным солнцем.

Куда опаснее дни, когда над королевством нависают тучи. Сибил сверкает мрачной улыбкой, награждает всех вокруг взглядом, от которого хочется сбежать.
Она не кричит и не вызывает ураганы. Но холодная ярость даже хуже. Опаснее. Те немногие враги королевы, которым удалось остаться в живых, отлично это знают.
На зачарованных землях увядают цветы. Источник вечной молодости застывает под толстой коркой льда. Подданные, дрожа от непривычного холода, ищут укрытие среди холмов и деревьев.
Там они ждут, пока ярость Сибил немного стихнет.

Дождь в королевстве фей почти не идёт.
Даже самые древние его обитательницы могут по пальцам пересчитать моменты, когда небо затягивали тучи, а на леса и поляны обрушивался поток холодной воды. Это могло означать лишь одно.
Что королева плакала.

Каждый дождь порождает немало слухов. Оплакивает ли Сибил потерю сына? А может, предательство одной из фрейлин, некогда близкой подруги? Никто не знает. Никто не решается спросить.
Если Сибил и плачет, то за дюжиной закрытых дверей, совсем одна. Но каждая обитательница её земель об этом знает.
Потому что они плачут вместе с ней.

154/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Один обеспеченный мужчина заказал собственное похищение, чтобы испытать острые эмоции. Чтобы все было как по-настоящему — связывание, мешок на голову, поездка в багажнике и дальнейшие пытки.

Солидные деньги заплатил, между прочим. Встал в условленном месте на краю собственной усадьбы, где камеры были выключены по его же распоряжению и стал ждать.

В нужное время подъезжает черный автомобиль, наглухо затонированный, оттуда выскакивают два бойца с автоматами, кладут его на землю — все, как полагается. Суют кляп ему в рот, заматывают в пленку, кидают в багажник и уезжают.

Он даже успел как следует испугаться. Автоматы всё-таки. Кто их знает, может, и боевые.

В багажнике было очень неудобно, затекли руки и ноги. Шея стала болеть. Он мычал сквозь кляп, но никто его не слушал. Машина направлялась в ближайший лесок.

Тем временем на то же место усадьбы пришел садовник, посмотреть, не нужно ли постричь пару кустиков. Внезапно из темноты вылетела черная машина с выключенными фарами.

Из него кубарем выкатились двое мужчин с закрытыми лицами — один был потолще, другой постройнее. Они схватили несчастного садовника, связали веревкой, надели маску, закрывающую глаза и рот и пинками загнали в багажник.

Садовник даже крикнуть толком ничего не успел, как очутился в положении, аналогичном своему хозяину. Машина умчалась в тот же самый лесок, что и первая.

В это время первая машина остановилась, и владельца поместья под дулом автомата сопроводили вглубь леса, в небольшую лощинку, освещая путь фонарями. Там ему вручили лопату и приказали выкопать себе могилу. Владелец с восторгом принял правила игры и охотно стал копать себе яму, старательно вгрызаясь лопатой в рыхлую почву.

Неожиданно вдалеке завыла сирена и замелькали огни. Похитители бросили владельца поместья и помчались к машине — скрываться от полиции. Но полиция проехала мимо — она охотилась за второй машиной. В ней находилась умопомрачительно сексуальная девушка в латексе за рулем, двое невзрачных мужчин в черном и садовник в багажнике.

Машина остановилась, завидев полицию. Всем приказали выйти и открыли багажник. Девушка в латексе вопила, что это постановка, что мужчина сам заказал их, и пусть он наконец сам все объяснит. К ее ужасу, освобожденный пленник не спешил подтверждать ее слова. Отойдя от шока, садовник рассказал, как все было, и всю компанию увезли в участок.

По дороге полиция приметила машину, на большой скорости удиравшую по проселочной дороге, так что ее немилосердно трясло. Полицейские решили, что это подозрительно и включив свою мигалку и сирену, помчались за ней. Они довольно быстро настигли беглецов и заставили остановиться, хотя чуть было не завязалась перестрелка. После невнятных разбирательств решили тоже увезти их в участок, а там разберутся.

Заказчик своего похищения выбрался на дорогу с лопатой и стал отчаянно голосовать. Его подобрала все та же полицейская машина, уже битком набитая людьми. Итак, все участники катавасии были в сборе.

В участке владелец усадьбы стал защищать своих похитителей, убеждая, что все это было розыгрышем, чему настоящие бандиты немало удивились, но возражать не стали.

В общем, разбирались неделю, кто кого похитил, и кто должен понести наказание.

Крепость Плащей, некогда белоснежная жемчужина восточных земель, стояла на высоком утесе, как побитый бурей корабль. Ее стены, когда-то сиявшие под солнцем, теперь покрылись трещинами и черными подтеками дождя. Ров, окружавший цитадель, высох, обнажив острые колья на дне, ржавые и кривые. Даже гербовые знамена у главных ворот висели обтрепанными, их золотая вышивка потускнела и порвалась.

Воздух в городе был тяжелым и неподвижным, пахнущим пылью и отчаянием. На улицах царила неестественная тишина, прерываемая лишь плачем детей и ссорами у пустых колодцев.

В тронном зале было немногим лучше. Широкие дубовые ставни были закрыты, оставляя помещение в полумраке. На длинном столе из черного дерева лежали развернутые свитки с отчетами, каждый хуже предыдущего.

Клоут, глава клана Плащей, сидел в своем высоком кресле, сжимая виски пальцами. Его темные волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас были в беспорядке. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах.

— Где наши посланники? — его голос звучал хрипло, будто пересохшее горло. — Они должны были вернуться три дня назад.

Советник Рейнар, старый воин с шрамом через левый глаз, неуверенно переступил с ноги на ногу. Его некогда богатые одежды теперь висели на нем мешком.

— Владыка... они вернулись. Сегодня на рассвете. — Рейнар избегал взгляда Клоута. — Клан Мечей... они отказали.

В зале повисла гнетущая тишина. Клоут медленно поднял голову. Его глаза, обычно холодные и пронзительные, теперь горели лихорадочным блеском.

— Отказали? — он произнес это слово тихо, почти шепотом. — После всех наших торговых договоров? После того как мы спасли их скот от падежа пять лет назад?

— Они говорят... у самих запасы на грани. Неурожай... — Рейнар замолк, увидев, как рука Клоута сжимается в кулак.

Деревянный кубок с остатками вина разлетелся о каменную стену, оставляя багровые брызги.

— ЛЖЕЦЫ! — заревел Клоут, вскакивая с трона так, что его черный плащ взметнулся, как крылья разъяренной птицы. — Я знаю их амбары ломятся от зерна! Их винные погреба полны! Они...

Он резко замолк, заметив движение в углу зала. Младшая дочь Рейнара, девочка лет десяти по имени Элис, украдкой подбирала упавшие с подноса хлебные крошки. Ее худое личико было бледным, глаза слишком большими для такого возраста.

Клоут замер, глядя на нее. Его гнев внезапно ушел, сменившись тяжелой, давящей пустотой. Он видел, как дрожат худые пальцы девочки, как она старается не смотреть на него.

— Все. Вон, — прошипел он, не глядя на советников. — Все, кроме Рейнара.

Когда зал опустел, Клоут медленно спустился с помоста трона и подошел к западной стене. Среди фресок, изображавших Первую Битву Кланов, была почти незаметная щель. Его пальцы нашли скрытый механизм.

С тихим скрипом часть стены отъехала, открывая узкий проход. Оттуда пахнуло затхлым воздухом с примесью чего-то металлического, резкого.

— Владыка? — робко произнес Рейнар. — Что вы...

— Жди здесь, — коротко бросил Клоут, беря факел из железного держателя. — И никому ни слова.

Пламя факела затрепетало, когда он шагнул в темноту. Каменная дверь закрылась за ним, оставия Рейнара в одиночестве.

Лестница вела вниз, гораздо глубже, чем должны были находиться даже самые старые подвалы крепости. С каждым шагом воздух становился гуще, тяжелее. Стены покрывали странные барельефы: воины с пустыми глазницами, сражающиеся против существ со слишком многими конечностями, с ртами на месте животов...

Клоут остановился перед Черным Алтарем. Он был высечен из камня, которого не было в этих землях – абсолютно черного, поглощающего свет факела.

— Я знаю, ты здесь, — прошептал Клоут.

Тень за алтарем зашевелилась. Не так, как движутся живые существа – больше похоже на то, как колеблется вода в почти стоячем пруду.

Голос пришел не через уши, а будто прозвучал прямо в костях: "Маленький король пришел просить. Как забавно."

Клоут сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. "Я пришел договариваться."

Тень засмеялась. Это звучало как скрип ржавых цепей. "Что может предложить мне жалкий смертный?"

"Души. Моих воинов. Мою... если потребуется."

В воздухе запахло грозой и гнилыми зубами. "Интересно. И что ты хочешь взамен?"

"Силы. Чтобы спасти мой народ."

Тень протянула нечто, напоминающее руку – слишком длинную, с слишком многими суставами. "Не лги. Ты жаждешь мести. И я дам тебе... и то, и другое."

Ледяные пальцы коснулись лба Клоута. Боль была такой, что он рухнул на колени, но не закричал. Когда он поднял голову, его глаза стали совершенно черными, без белка и зрачков.

Алтарь треснул с звуком ломающихся костей. Из трещины выползла первая тень и слилась с его плащом.

Когда Клоут вышел из прохода, Рейнар отшатнулся от него, уставившись на его черные глаза.

— Владыка... ваши глаза...

— Собери совет, — голос Клоута звучал теперь иначе – глубже, с металлическим отзвуком. — Мы начинаем войну.

Рейнар замер, глядя на него с ужасом. Но через мгновение кивнул и поспешил выполнить приказ.

Клоут остался один в тронном зале. Он подошел к запертому окну, распахнул ставни. Багровый свет заката ворвался в помещение.

— Меч, — прошептал он. — Вы пожалеете, что родились в такой богатой земле.

Внизу, на улицах города, люди услышали странный звук – будто бы одновременно завыли все волки в округе. Но это было не животное. Это было что-то древнее. И голодное.

✱✱✱

Пока советник собирал ошеломленных и перепуганных сановников, Клоут подошел к большому карте континента, висевшей на стене. Его палец с почерневшим ногтем медленно провел от крепости Плащей на запад, к сияющей на карте Цитадели Меча. По пути он касался деревень, ферм, маленьких городков.

— Топливо, — прошептал он беззвучно. — Топливо для огня.

Первые члены совета, входя в зал, замирали на пороге. Атмосфера в тронном зале изменилась. Воздух стал тяжелым, густым, его было трудно вдыхать. И холодным. Ледяной холод исходил от фигуры у карты.

Когда все собрались, Клоут повернулся к ним. Его черные глаза обвели собравшихся, и каждый почувствовал, как ледяная игла касается его души.

— Клан Мечей предал нас, — голос Клоута гремел, хотя он почти не повышал тона. — Они отказывают нам в хлебе, пока их амбары ломятся. Они оставляют нас умирать в нищете и болезнях. Их мир построен на наших костях.

Он сделал паузу, давая словам просочиться в сознание, зажечь искру гнева в их собственных сердцах, отвлекая от ужаса, который они чувствовали.

— Но мы не будем просить. Мы не будем унижаться. Если они не дадут нам хлеба добровольно… мы возьмём его силой. Всё. Их хлеб. Их вино. Их земли. Их жизни.

В зале повисло ошеломленное молчание. Воевать с кланом Мечей? Это было равно самоубийству.

— Но… владыка… их армия… — начал кто-то.

— НАША АРМИЯ БУДЕТ СИЛЬНЕЕ! — крик Клоута прозвучал как удар хлыста. Светильники померкли, а по стенам пробежали тени. — Я обрёл силу. Силу, которая сделает наших воинов непобедимыми! Они не будут знать страха. Не будут знать боли. Не будут знать поражений!

Он протянул руку. И из складок его плаща вырвалась тень. Она не была отбрасываемой. Она была живой, плотной, сгустком абсолютной тьмы. Она метнулась к самому скептически настроенному генералу, обвилась вокруг его ног и на мгновение вошла в него.

Генерал замер, его глаза закатились. А когда он снова посмотрел на Клоута, его взгляд был пустым и преданным. Полностью и безраздельно.

— Вот ваша армия, — тихо сказал Клоут. — Вот наша победа.

Больше возражений не было. Лишь тихий, животный страх.

Приказы отдавались один за другим, чёткими, безжизненными фразами. Собрать все войска. Отозвать все гарнизоны. Начать тотальную мобилизацию. Никаких вопросов. Только повиновение.

Рейнар, наблюдая за этим, чувствовал, как его душа обмирает. Он видел, как тень от Клоута, длинная и искаженная, не повторяла его движений, а жила своей собственной жизнью, шевелясь и растягиваясь по стенам. Он видел, как самые ярые противники войны теперь смотрели на Клоута с рабским обожанием.

Когда советники, уже превращенные в послушных марионеток, разошлись выполнять приказы, Клоут остался один. Он снова подошел к карте. Его палец ткнул в первую деревню на пути к Цитадели Меча. Ветреный Ручей.

— Начнём с малого, — прошептал он. Из его уст вырвался легкий дымок. — Потом возьмём всё.

Он повернулся к пустому тронному залу и сказал в пустоту:
— Иди. Покажи им, что такое настоящая сила.

Из-за его спины вышла фигура в черных доспехах. Та самая, что ждала в катакомбах. Она молча склонила голову и растворилась в тенях у выхода.

Внизу, на улицах города, люди услышали странный звук – будто бы одновременно завыли все волки в округе. Но это было не животное. Это было что-то древнее. И голодное.

А в казармах первые солдаты, уже затронутые тенью, строились в ряды. Их глаза были пусты, а лица не выражали никаких эмоций. Они не спрашивали, куда и зачем их ведут. Они просто ждали приказа.

Их мечи уже не просто сверкали. Они, казалось, поглощали свет вокруг себя.

Война началась. Но это была не та война, которую знали летописи. Это было нечто иное. Нечто, пришедшее из тьмы веков.

✱✱✱

Приказы Клоута разнеслись по Крепости Плащей со скоростью чумы. Гонцы на взмыленных лошадях мчались в дальние гарнизоны. Сигнальные костры на башнях, давно не использовавшиеся, вспыхнули кроваво-красным пламенем — знаком тотальной мобилизации.

В главных казармах, расположенных у подножия цитадели, царила неестественная суета. Солдаты, многие из которых еще вчера мирно чистили картошку на кухне или чинили кровлю, теперь стролись в ряды. Но на их лицах не было ни страха, ни волнения, ни даже вопросов. Их взгляды были пусты, движения — механическими, будто они были куклами, а их ниточки дергала невидимая рука.

Капитан Гаррет, начальник караула, человек с грубым, но честным лицом, наблюдал за этим с растущим ужасом. Он подошел к одному из своих лучших бойцов, Марку, с которым они вместе прошли не одну стычку с разбойниками.

— Марк, ты как? Что вообще происходит? — тихо спросил Гаррет, хватая товарища за рукав.

Марк медленно повернул к нему голову. Его глаза, обычно живые и насмешливые, были тусклыми, словно затянутыми дымкой.

— Приказ есть приказ, капитан, — голос Марка был ровным, без интонаций. — Мы идем на запад. Защищать интересы клана.

— Защищать? Гаррет, мы же готовимся к нападению! На клан Мечей! Это безумие!

Марк лишь покачал головой, и его взгляд на мгновение стал чуть более осознанным, в нем мелькнула тень прежнего человека.

— Голод… надо кормить детей… Владыка обещал… — он пробормотал, и его пальцы непроизвольно сжали рукоять меча. — Он обещал, что мы будем сильными…

И снова его глаза потухли, взгляд стал пустым и направленным в никуда. Он отвернулся и продолжил проверку снаряжения.

Гаррет отступил, чувствуя ледяной холод в груди. Он видел, как по плацу между строящимися солдатами двигались странные фигуры в капюшонах — не солдаты, не жрецы. Их лица были скрыты, а движения бесшумны. Они проходили вдоль шеренг, и где они останавливались, солдаты вытягивались в струнку, а их глаза начинали светиться тем же неестественным, приглушенным светом.

Один из таких «наблюдателей» остановился напротив Гаррета. Из-под капюшона не было видно лица — лишь густая, непроглядная тень.

— Капитан. Ваш отряд будет в авангарде, — послышался шепот, который, казалось, исходил прямо из головы Гаррета. — Вам выпала великая честь первым вкусить славу.

Гаррет почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Это был не голос человека.

— Кто вы такой? — выдохнул он.

Тень под капюшоном, казалось, шевельнулась.

— Я — Воля. Я — Голод. Я — Будущее. Иди, капитан. Займи свое место.

Нечто холодное и невесомое коснулось сознания Гаррета. Он почувствовал внезапную, всепоглощающую ненависть к клану Мечей. Воспоминания о голодных детях, о пустых амбарах, о насмешках богатых торговцев вспыхнули в его памяти с яркостью молнии, заглушая голос разума. Он кивнул, его рука сама потянулась к мечу.

— За клан Плащей, — хрипло сказал он, и его собственный голос показался ему чужим.

— За клан Плащей, — безэмоционально повторили солдаты вокруг.

Тем временем в самой цитадели Клоут наблюдал за приготовлениями с высокого балкона. Рядом с ним стоял Рейнар, стараясь не смотреть владыке в глаза.

— Они идут на верную смерть, — тихо, почти непроизвольно, вырвалось у советника. — Даже если они дойдут до Цитадели Меча… армия Мораксуса…

— Смерть? — Клоут повернул к нему свое бездушное лицо. — Они идут на бессмертие, старик. Я освобожу их от страха. От слабости. От самой их жалкой человеческой сущности. Они станут частью чего-то большего. Частью силы, которая сметет этот прогнивший мир.

Он указал рукой на первую шеренгу солдат, которая уже двигалась к восточным воротам.

— Смотри. Они уже не люди. Они — оружие. И оружие не боится смерти.

Рейнар посмотрел вниз. Солдаты шли ровным, нечеловечески синхронным шагом. Они не пели боевых песен, не переговаривались. Они просто шли. И от этого зрелища кровь стыла в жилах.

Клоут сделал едва заметный знак рукой. Из-за его спины вышли двое его новых «советников» в капюшонах.

— Время первого урока, — произнес он. — Ветреный Ручей ждет.

Фигуры молча склонились и растворились в воздухе.

Рейнар понял, что это значит. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить внезапную тошноту. Он вспомнил лицо своей дочери, подбирающей крошки. И впервые подумал, что, возможно, голодная смерть была бы милосерднее.

Ворота крепости с грохотом распахнулись. Первые ряды солдат ступили за пределы стен. Их тени, отбрасываемые заходящим солнцем, были слишком длинными и неестественно изломанными.

Они двинулись на запад. И с ними двигалась тишина.