Авторские истории

И главный вопрос - а зачем и кому все это надо. Люди и без новых текстов живут себе и живут. Проще сказать так, - практически все окружающие меня люди довольствуются теми знаниями, которые получены ими при жизни, внедренными в них обществом, традицией, любопытством, страхом. Словом, мало кто сознательно ищет знания. И это бы все ничего. Есть и другая проблема. Охота за новыми знаниями сродни выполнению государева приказания - пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю чего. Ведь новое знание, то - которого ты не знаешь - есть нечто неведомое, ты не знаешь, чего же ты ищешь. И страх. Страх перед знанием. Он базируется на одном из первых знаний - "Я - умру". После этого познания - мало кто захочет познавать дальше. Зачем мне познавать нечто, выходящее за пределы моей персональной жизни? Все и так ясно, - я умру. Напротив, большая часть разумов пытается закрыть себя от этого осознания. Представьте себе, сколько усилий прикладывают люди для того, чтобы забыть это, пожалуй, самое ключевое осознание своей жизни, перестать учитывать его в своих планах и расчетах. На все остальное, практически не остается ресурсов, нечем познавать… И еще один страх. Страх быть непонятым. Наше сознание, о сознании стоит, пожалуй, рассказать побольше, чуть позже, так вот наше сознание, значительная часть которого была сформирована иерархией, твердит нам, и не без основания - старайся быть понятым, если тебя не понимают, жизнь твоя - под угрозой. Парадокс. Горькая истина. Новое знание - непонятно окружающим меня людям. Если я не буду жить по этому знанию, если я буду продолжать жить так, как будто ничего не случилось, я начну лгать себе самому. Я лгал в этой жизни не раз и не два. Я лгал подолгу. Я лгал годами человеку, который оказался для меня самым дорогим, самым необходимым, самым родным и самым надежным. Эта ложь принесла мне знание. Но ложь повреждает меня, она препятствует познанию. В то же время, ложь защищает меня от боли. Я лгу, чтобы не было больно тому, для кого правда - болезненна или невыносима. Но когда выходит наружу правда, к боли вызванной этой правдой приходит еще и боль от понимания - "мне это время - лгали, я верил, а меня обманывали, меня использовали" - эта боль - просто невыносима, она калечит человека. Он защищает себя. Он защищает себя ложью. Он не верит тому, что все это время - тот, кому он верил - обманывал. Он ищет любые зацепки, чтобы оправдать лгущего. Ложь во спасение. Однажды, один из родственников моей жены заболел. Он заболел внезапно. Сначала, он не знал, что болен. Во время очередного обследования (раньше рабочим проводились периодические профилактические осмотры) ему сделали флюорографию - рентгеновское исследование легких. И на снимке обнаружили затемнение. И его послали в больницу. И сразу же заподозрили неладное. И положили практически в тот же день, чтобы обследовать его полностью. А он вполне нормально себя чувствовал, у него ничего не болело, и вообще он был довольно молод, ему тогда и пятидесяти не было. Это был дядя моей жены. И мы с ним тогда только только начали сближаться, нам было о чем поговорить, мы начали нравиться друг другу. И вот такая история. И вот, после двух недель нахождения в больнице на обследовании (болезнь у него оказалась редкая) он начал чувствовать себя плохо. У него начались очень сильные боли, он стал тяжело дышать, у него начались подъемы температуры, короче, ему стало очень очень плохо. А к этому времени и диагноз определился. Это была очень редкая раковая опухоль, причем она была так расположена и обладала такой скоростью роста, что ни о какой операции даже не поднималось вопроса. Ему конечно, не говорили, что смерть близка и неотвратима. Вообще, с того дня, как он почувствовал себя больным, до дня его смерти прошло примерно две недели, он стремительно чувствовал себя все хуже и хуже и уже начал что-то подозревать. Но жажда жизни и ложь окружающих вселяли в него надежду, что это всего лишь воспаление легких, что он выздоровеет. Но скорость с которой он угасал, страдания которые он испытывал, бегающие глаза собеседников, мужество, которое в нем еще оставалось - делали свое, он начал подозревать худшее. И однажды, он попросил чтобы я приехал поговорить с ним. А я тогда работал хирургом и прекрасно представлял себе истинное положение дел. И вот, я сижу около его кровати и он говорит мне (а я в те времена ну никак не умел, не хотел лгать, слишком много для меня это значило) - Андрей, я знаю - все мне врут. Я верю - только тебе. Скажи мне правду, я выдержу любую, лишь бы это было правдой. А я видел, что главное и сильнейшее его желание было - жить, выжить, выздороветь, он находился в таком возрасте, когда жизнь для него расцвела, когда он был в пике своей жизни, подросли дочки, все устаканилось социально, материально, он был умен, дотошен, активен, окружающие его уважали, и было за что, он был отзывчивым человеком. И я очень ясно понял, что сказав ему правду, - что он болен неизлечимо и очень скоро умрет и его состояние будет только ухудшаться, сказав ему это - я убью его, я уничтожу его личность, ему не на что будет опереться. А он - впился в меня глазами, он глядел мне одновременно и в разум, и в душу, и в сердце и в совесть, он ждал от меня честного ответа. И я соврал. Я соврал быстро, надежно, искренне, профессионально и очень уверенно. Я нашел очень правильные слова, я все ему объяснил, он мне поверил, я ответил ему на все его вопросы, мы решили обязательно съездить на рыбалку, первым же делом, как только он сможет передвигаться. Заплакал я потом, когда выходил на крыльцо больницы. А он умер этой же самой ночью. И знаете что? После всех лжей, заметьте, парадокс языка - ложь - бывает в единственном числе, неважно, что именно ты убил ложью, это как невинность, неважно кто, как и каким образом забрал ее - она бывает в единственном числе. Так вот, после всех тех повреждений, болезней и катастроф которые принесла в мою жизнь ложь и неправда - я сделал бы тоже самое. Была ли это ложь во спасение? Ложь из жалости? Кому она повредила? Хотел ли бы я, чтобы мне солгали, если бы я оказался в такой ситуации? Не знаю. Не знаю. Болезнь меняет человека, катастрофическая болезнь меняет человека катастрофически. Возможно, я бы не хотел бы услышать такой убийственной правды. Но знаете что? Я не хочу умирать, думая, что я выживу. Это нечестно. Я многое пропустил в своей часто очень бестолковой и во многом очень бессмысленной жизни. Я не хотел бы пропустить смерть. Я не хотел бы умирать, не осознавая этого, думая, что я не умру, что все пройдет, что я выживу.
Продолжение

Крики воронов походили на похоронный зов.

Я знал: это лишь глупое суеверие. Так уж повелось, что эти умные птицы в наших головах связаны с чем-то мрачным. Услышал карканье: надевай чёрный костюм и пиши прощальные письма всем близким.
Но я был на волосок от этого, да.

Неделю назад я получил необычный заказ. Раньше я писал на заказ сонеты, стихотворные комплименты, признания в чувствах... Моё искусство заметили, на меня наконец обратили внимание в высших кругах.
Но радости от этого было мало.

Король захотел получить очередное стихотворение, которое увековечило бы его славу. Оно должно было стать пафосным — но в меру; изящным — но не слишком; запоминающимся — это очень.
От таких заказов не отказываются. И я с улыбкой согласился, надеясь, что смогу родить дюжину строк — а потом залить их вином, которое куплю с гонорара.
Но всё оказалось не так просто.

Слова не шли в голову. Я десятки раз начинал и заканчивал, проливал чернила и ломал перья — как о бумагу, так и просто со злости. Одно стихотворение, двенадцать строк чистой лести. Неужели я не мог и этого?!
Как оказалось: нет, не мог. Рука, которая написала сотни строф, отказывалась повиноваться. Та часть моего разума, которая рождала метафоры и рифмы, просто уснула.

Все знали, что самое слабое место нашего правителя — его эго. Поэтому на каждом углу стояли его статуи, а каждая комната его дворца была увешана портретами. Стихи о себе он бережно переписывал и хранил.
Поэтому я рисковал не только репутацией, но и головой.

В отчаянии я вышел на балкон. Запалил сигарету, посмотрел вниз, на серый холодный Город. Солнце зашло десять минут назад. В полдень я должен был принести готовое стихотворение королю.
Или же — пустую бумагу.
Вороны вились вокруг дома; две чёрные птицы уселись на перила, поглядывая на меня. Я лишь покачал головой.
Временами я делился с ними едой: кусочки яблок, грецкие орехи. Птицы всё чаще прилетали на мой балкон, роняли чёрные перья, шумели, не давая покоя. Но сегодня у меня не было на них времени.
Меня ждала работа.

Я оставил окно открытым, впуская в кабинет прохладный вечерний воздух, и вернулся за стол. Налил бокал вина, надеясь, что это раскрепостит мысли. Обмакнул перо в чернильницу, посмотрел на белый лист бумаги.
Вино закончилось. На смену вечеру пришла ночь.
На листе так и не появилось ни строчки.

Я проснулся с болью во всём теле.
Она была знакомой — не в первый раз я засыпал за столом, захваченный порывом вдохновения. Хотя в этот раз вдохновения не было ни капли. Лишь бесконечное отчаяние.
Не желая покидать спокойный мир сна, я открыл глаза. На меня, склонив голову, смотрела птица.

С вскриком я вскочил, уронил стул. Ворон каркнул на всю комнату и, расправив крылья, скрылся в окне. С трудом держась на ногах, я осматривал кабинет.
Чёрные крылья. Чёрные отпечатки лап, чёрные чернила. Весь стол был усеян перьями; вороны опрокинули чернильницу и, кажется, устроили пляску на листах чистой бумаги.
Я не мог их винить. На большее она и не годилась.

Взгляд метнулся к часам — двадцать минут двенадцатого. Меньше часа до приговора. Руки сами потянулись собрать бумаги: нельзя умирать, когда на столе беспорядок.
Я так и замер с листком в руках.
Это по нему прогулялись вороны, испачкавшие лапы в луже чернил. На первый взгляд отпечатки казались хаотичными, но, прищурившись, я смог рассмотреть буквы. Они складывались в слова, а те — в стихотворные строки.
Стихотворение, написанное птицами. Не самая удачная, но вполне приличная работа.

Схватившись за перо и новый лист, я начал переписывать строчки, прославлявшие короля. Вороны носились за окном, оглушающе крича. Осталось полчаса.
Я должен был успеть.

133/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Это всё ещё литРПГ про то, как группа игроков крошит насекомых в подземелье, бухает в таверне и снова крошит насекомых в подземелье. Потом ещё гоблинов крошит. И других игроков крошит. Там ещё сюжетные "хоба" всякие-разные. И мир интересный очень. И шуточки есть. И прокачка.

Косов очнулся от жгучей боли во всём теле. Крик было невозможно сдержать. Вокруг полыхало пламя. А перед глазами висел таймер. 5… 4… 3… 2… 1… И снова тьма. Всего на мгновение.
А затем он вскочил с кровати.
— Прости, прости, прости! — тараторила Тронь, крепко обнимая мужчину и пачкая слезами его плечо.
Но мужчине было не до разговоров. Пять секунд мышцы сводило судорогами, кожу жгло. В ноздрях стоял запах горелого мяса. И никакое “прости” не могло это исправить.
Косов схватил эльфийку за горло и прижал к кровати.
— Прости, Косов... Я должна, — продолжая плакать, хрипящим голосом объяснялась Тронь. — Ты бессмертен, но за это есть плата.
— Дорого… — выпалил он в сердцах.
Нельзя передать словами, что такое гореть заживо. Он просто дышал, пытаясь сконцентрироваться и понять, что за дерьмо с ним только что произошло. Глядя на девушку, на искренность выражения её лица, на слёзы и на то, что она совершенно не сопротивлялась и отдалась судьбе, Косов постепенно ослабил хватку.
Понадобилось не пять, не десять и не пятнадцать минут. Прошло полчаса, а может и час. Прежде чем Косов был готов воспринимать хоть какую-нибудь информацию.
— Что за дерьмо, Тронь? Что… За… Дерьмо…
— Я должна была! — вытираясь рукавом запела ту же песню эльфийка. Но от этих слов мужчине не становилось не легче, не понятнее.
— Почему?
— Чтобы ты понял, каково это — умирать.
— Продолжай.
Эльфийка снова вытерла щёки и под носом и посмотрела на Косова своими блестящими голубыми глазами.
— Очищение — цена твоего бессмертия.
Понятнее не становилось.
Мужчина внимательно читал соглашение, и там не было ничего про сжигание заживо. Но куда жаловаться он пока не знал, и кнопочки “Выход” тоже не было.
— С каждой смертью времени на воскрешение потребуется больше.
— И ты потратила мой первый раз?!
— Нет! Нет! Я вытащила тебя раньше.
— И что?! Сказать тебе за это: “спасибо”?!
— Это был самый простой способ показать тебе, что будет.
— Спасибо, Тронь.
— Одна секунда там, это один день тут.
— Хорошо, что не наоборот… И что, я пролежал трупом пять дней?
Тронь кивнула и вновь заплакала.
Косов не знал, что сказать, что ответить, что спросить. То и дело на него накатывал страх. То и дело в ушах шипела запекающаяся кожа. И чтобы от этого избавиться приходилось сильно мотать головой.
— Ладно, и что теперь?
— Вот.
Тронь протянула ему предмет подозрительно напоминающий смартфон. Из металла. Лёгкий и приятный на ощупь. На экране было написано: “Загрузить данные?”
Косов согласился.
Появился знакомый семигранник. Знакомые вкладки с сердцами, меню с сообщениями, список друзей, пока пустой, вкладка с “NPC”, вкладка с картой, вкладка с заметками, справочная с поисковиком, библиотека и прочие мелочи. Выглядело всё сильно устаревшим, но по-своему красивым. Золотые узоры на гранях. На задней стенке герб с вензелями и силуэтом горы.
— Наши верховные чародеи сделали это, для удобства жизни.
— Понятно. А если потеряю? — сразу спросил Косов, так как случаи бывали.
— Купишь другой. Вот, кстати, и деньги, — Тронь сняла с пояса мешочек и положила перед Косовым. — Тут немного, но на первое время хватит.
— Понятно. Что-нибудь ещё?
— Ещё… — задумалась эльфийка. — Ещё — подарок. Вот:
Тронь достала из-за пазухи коробочку. Внутри лежал сверкающий камень, но неровный и неогранённый.
— Сердце, я полагаю?
— Да, только несформированное. Поднести руку. Теперь растопырь пальцы. Положи указательный палец на средний и скажи: “фуссо экспато”.
— Фуссо экспато.
Камень окутало дымом и тот начал тянуться к руке и впитываться в кожу. Косов вздрогнул. По венам, прямо к сердцу побежал приятный холодок.
Эльфийский смартфон завибрировал. На нём вылезло сообщение: “получено 1358 ед. опыта”.
— Это, если так можно выразиться, опыт. Ты можешь потратить его, чтобы сделать своё или истинное сердце сильнее. Он ещё нужен для кое-каких вещей, но об этом позже, — пояснила Тронь. — Больше не могу тебя ничему научить или порадовать. Если выйдешь в эту дверь, окажешься в таверне, в Оплоте. Из таверны сразу иди в гильдию наёмников. Там тебя введут в курс дела.
— А ты со мной не пойдёшь?
— Хотела бы. Но у меня другой путь. Если встретишь Викентиса, передай, что я в порядке. А теперь иди. Надеюсь, ты не будешь вспоминать меня плохим словом за то, что убила тебя.
— Постараюсь.
Косов поднялся с кровати и пошёл к двери. Эльфийка шла рядом.
Мужчина взглянул на эльфийку.
— Ну, пока, что ли.
Тронь не сдержалась и обняла его напоследок.
— Всё, иди, иди. Может, именно ты спасёшь наш мир.


***
Выйдя за дверь, Косов и правда оказался в таверне. На втором этаже, в узком коридорчике, по одной стене которого располагались десятки таких же дверей. А другой стены не было, и наблюдался зал первого этажа со столиками, барной стойкой и прочими радостями. Пахло кислым пивом и жареным мясом. Приятный гул разговоров и смеха слегка согревал сердце.
Косов облокотился на перила и созерцал.
Ощущения были смешанные. Механика сражений была понятна, для начала. Как качаться примерно тоже. Да и куда идти вполне себе. Но всё равно вопросов было больше чем ответов. Надо было получить стартовый квест и идти по нему. Но страх смерти, страх боли и возможность облажаться словно тормоза не давали колесу действий крутиться. Всё казалось слишком реальным и оттого опасным.
Пока он ныл самому себе, из соседней комнаты вышел ещё один игрок. Потупив секунду, он встал неподалёку и также облокотился на перила. Косов слегка приподнял кисть руки, лежащей на перилах, и сморщил подбородок, в знак того, что понимает его ситуацию, и чуть кивнул. Игрок повторил те же действия. И они оба снова уставились на первый этаж. Компании не хотелось никому.
Косов вынул из кармана мешочек с деньгами и достал одну из десяти монет. Золотая, с островатыми гранями. На одной стороне карта города, на другой гора, а внизу наминал с число “500” и подпись “мананет”.
— Мананеты, — проговорил Косов шёпотом и не смог сдержать ухмылку. Такое ему показалось смешным, а может, это было, и просто нервное. — Не знаю, кто придумал, но он молодец, — подумал он уже про себя. — Как говорил дед: “если что-то делать, что-то будет”, — продолжил мужчина внутренний монолог и зашагал вниз по лестнице, решив, что накатить кружечку пива, это “что-то делать”.


***
— Добрый день, — обратился Косов к трактирщику.
— Добрый, — кивнул эльф, стоящий за стойкой.
Бородка с проклёвывающейся сединой, большой живот и сильные руки. Он был таким, каким и должен быть.
— Пиво и мясо — тысяча мананет, — добавил трактирщик.
И угадал. Мужчина действительно хотел именно это.
— А есть какие-то скидки новичкам?
— Есть, — кивнул трактирщик, отложив протираемый бокал в сторону, и наклонился поближе. — Только для тебя, — его голос стал тише. — Секретное предложение, — он указал пальцем на стенку, где углем было выведено большими буквами: “пиво+мясо=999м”. — Берёшь?
— Беру, — вздохнул Косов. — Слушай, дружище, — вновь заговорил с эльфом мужчина после паузы. — Я вижу у тебя на столе маленький кухонный ножичек. Он случайно не продаётся?
— Этот? Которым я яблоки режу? Нет… Он для яблок, — заявил трактирщик и полез под прилавок. — Эти продаются, — достал он из-под прилавка с десяток ножей и кинжалов, в ножнах и без, разной степени размера и красивости.
— Неплохо, — одобрил кивком Косов.
— Добряк я. Имею слабость кормить бедолаг не только за деньги. Любой за две пятьсот.
— Дорого.
— Нормально.
— Давай за две?
— Две четыреста.
— Так, что у нас получается, я хочу купить, ты хочешь продать, я буду повышать, ты будешь понижать и сойдёмся в середине. Значит, две двести пятьдесят конечная цена… Да?
— Убедил, — ухмыльнулся трактирщик.
Он отправился наливать пиво, кинув по пути: — Плати и выбирай.
Косов выбрал оружие с керамбитоподобным клинком, удобным упором и гардой.


***
Получив заказ и усевшись в самый конец заведения, Косов принялся самообучаться. Ему хотелось подтянуть хоть какую-то матчасть, прежде чем двигаться дальше.
Восемь параметров для прокачки. Сила — она же сила маны, она же качество маны, она же сила заклинаний. Чем её больше, тем лучше. Тут всё было предельно понятно и вопросов не возникало. Вместилище — оно же количество маны. И тоже не требовало пояснений. С регенерацией маны та же история. Синергия — интересная штука, отвечающая за отзывчивость сердец друг к другу. На деле же скорость чтения заклинаний и реакция на тебя призываемых существ. Сопротивление — это сопротивление. Оно в противовес силе магии, и отлично помогает не умереть от первого же удара. Но бесполезно от физического урона. Что печально, но справедливо. Подчинение — это то, насколько сильные и редкие сердца можно “приручить” и использовать. А влияние — это их количество. Последним на восьмиграннике значилась бодрость. Это то, как быстро скилы восстанавливаются.
Всё прочитанное мужчина понял. Но без знаний о том, какие эти сердца бывают, нормальный билд составить было невозможно. А прокачивать сразу всё — это сразу и везде облажаться, подумал Косов и решил повременить.
Мясо оказалось вкусным. Румяные и сочные кусочки с пряным ароматом просто таяли во рту. А холодное пиво восполняло силы и поднимало настроение. Приговорив половину, самоподготовка продолжилась.
Меню сердец тоже оказалось весьма полезным. Там можно было не только прочитать описание, но и настроить его. Так, например, от силы магии зависела сила гладуса. От количества вложенной маны сила и прочность. Но чем больше маны выставить для призыва, тем будет выше расход на поддержание. А от синергии зависела его скорость. Время перезарядки у него составляло всего пару секунд. А сам гладус был первого уровня возвышения, первого уровня пробуждения и “обычный”, по редкости.
Бонусом, во вкладке о повышении уровня истинных сердец была статья. Очень интересная, суть которой заключалась в том, что очень важно правильно “кормить” их, чтобы те правильно пробуждались. Тогда сердца станут сильными и редкими.
К сердцу самого Косова это не относилось, и оно жрало всё, в соотношении один к одному и без каких-либо бонусов.
Из всего этого мужчина сделал простой вывод, что он вполне может запороть себя, как бойца, свои, сердца-скилы, ещё и потратить на это уйму сил, времени и денег.


***
Отобедав, Косов, как и велела Тронь, собрался в гильдию наёмником, но, взглянув на карту, решил идти не напрямик, а заглядывая к достопримечательностям.
Храм Всеотца, великая библиотека, башня мудрецов, замок короля, чародейская мастерская, турнирная арена и прочие красоты Оплота, оказались, считай, по пути.
Постройки впечатляли. Высокие, громоздкие, монолитные, могущественные. Белый мрамор, золото, дерево, кусты и трава дополняли друг друга.
Средневековый город, построенный с помощью магии, стоял словно в зачарованном лесу. Тут обитало множество птиц, мелких зверей, цветов, и плодовых растений. Всюду сновали эльфы и игроки, занимаясь своими делами. Было много и таких же зевак-новичков, как Косов, но никому не было дела друг до друга, прямо как и в реальном мире.
Всё это великолепие окружали высокие стены. Но не рукотворные, не совсем. Стены воздвигли очень сложной магией, подняв землю под городом. И получалась эдакая природная крепость.
Куда бы Косов ни пришел, везде его встречала стража. Это были вооружённые мечами эльфы в кольчугах и красивых плащах, которые требовали показать вкладку с гильдией. И, увидев, что там пусто, отправляли туда, куда мужчина и так шёл. Эльфов сопровождали воины в полных латных доспехах ростом метра под два с половиной и оружием соответствующего размера.
В очередной раз, наткнувшись на такую парочку, Косов обратился к эльфу с вопросом:
— Уважаемый, можно спросить? — начал мужчина, быстро направляясь к стражнику.
— Слушаю, — закатил глаза эльф и остановился.
Великан за его спиной тоже притормозил и наклонил голову, направив камень, торчащий из середины лба на человека.
— Вот этот ваш товарищ что такое?
Стражник смерил Косова и недовольно выдохнул.
— Недавно в Оплоте?
— Пару часов.
— Это голем-защитник. И тебе лучше с ним не связываться. Они созданы нашими чародеями для защиты города от опасностей. От любых опасностей… — многозначительно добавил эльф. — Если ты понимаешь, о чём я.
Косов взглянул на голема.
Полированные доспехи, на которых руноподобные узоры образовывали единую сеть, переходя из элемента в элемент. Невооружённым взглядом было видно, как по ним течёт мана. Конкретно этот голем был вооружён мечом, а за спиной висел щит. И то и другое было под стать размерам и могло прикончить человека, если голем просто уронит оружие на него.
— Красивый и опасный, — с придыханием высказал мужчина.
— Это точно, — согласился эльф и слегка улыбнулся.
— И что я не должен делать, чтобы познакомиться с ним поближе.
— О, всё просто. Не убей… Эльфа. Не кради… У эльфа. Не оскорбляй… Эльфа и всё, что важно для эльфа.
— То есть не подходить к эльфам, и всё будет хорошо.
— Молодец. Суть понял.
— А что касается отношений таких как я с такими, как я?
— Честно, нам плевать. Нет, если устроишь резню своих товарищей посреди города, мы вмешаемся, но только потому, что рядом могут быть наши дети и это их напугает.
— Понятно… — кивнул Косов, попрощался и ушёл, пару раз обернувшись на голема.


***
К концу прогулки ноги гудели. Косов прошёл километров двадцать, может, тридцать, но, наконец, дошёл до ворот гильдии наёмников. Огромная табличка со стрелкой гласила: “регистрация новичков” и показывала налево, от главного входа, охраняемого позолоченными львами-статуями и латным гигантом, сжимающим своими пальцами, рукоять огромного двуручного меча. Посмотрев в его сверкающие глаза, мужчина решил следовать рекомендациям и пошёл по стрелочке, указывающей на менее привлекательное здание, напоминающее барак.


***
Внутри оказалось скромно, но чисто. Маленькая очередь к стойке, за которой стоял потрёпанный одноглазый и однорукий эльф.
— Следующий! — громко и противно закричал он.
— Следующий! — повторил он через две минуты.
Очередь двигалась быстро. И уже скоро дошла до Косова.
— Здравствуйте, — поприветствовал он.
— Эльфон, — потребовал ушастый, подманивая клюкой, увенчанной щипцами.
Он выхватил аппарат у мужчины из рук и на пару секунд засунул в коробочку. Затем вернул с пачкой бумажек.
— Карты гильдии в эльфоне, это семь квитков на бесплатный обед, это семь квитков на бесплатный ночлег, это свод правил наёмника, это свод правил города. Учти, Эльфон пишет, что ты делаешь, поэтому обмануть на заданиях не выйдет. Куда надо ходи, куда не надо — не ходи. Всё понял? Всё понял. Следующий! — протараторил эльф.
Косов не успел ничего сообразить, только рефлекторно схватил всё это добро руками, а эльф уже цапнул его за плечо и толкнул в сторону, чтобы тот не мешался.
— Следующий!


***
Следующей точкой на пути стала таверна. Опять, но судя по информации с обновлённых карт, там давали задания, собирали отряды и наливали пиво. Что радовало.
Светло, тепло и шумно, народ сидел за столиками. Кто молча по одному, а кто уже тихонько гудел группами, обсуждая дела и какое-то подземелье. По концам помещения стояли стойки. За одной, охраняя своей спиной бочки, пухленькая краснощёкая эльфийка, задорно наливала с кранов пивко. А, напротив, на другом конце, обложившись книгами, расположилась её противоположность. Худющий эльф в очках, с бородкой и угрюмой рожей. Он выдавал задания и презрительно смотрел на всех вокруг. К нему Косов и пошёл.
— Здравствуйте, — начал мужчина с коронного приёма.
— Эльфон, — поманил эльф.
— Бюрократы… — подумал новоиспечённый наёмник, протягивая волшебную коробочку.
— Репутации ноль, силы на таком же уровне, из сердец только рес гладус, — процедил эльф, морща нос. — Шахты, сбор ресурсов.
— Думаю, я справлюсь с чем посерьёзнее?
Эльф наклонился, схватив человека за рубашку, и подтянул к стойке.
— Репутации — ноль… Сил тоже… Обычный рес гладус… Шахты… Сбор ресурсов… — процедил он медленно, чётко и внятно произнося каждое слово. Подумав, что его плохо поняли.
Эльфон “бзыкнул”.
Спорить дальше было глупо. Косов принял свою судьбу и пошёл к улыбчивой тёте с пивом. Уж она-то поднимет упавшее в пол настроение, понадеялся мужчина.

Меня буквально за ноги поймали на лестничной клетке. Я, от шухера подальше, прыгнул через ступеньку, а тут голос в пятки. Такой, с которым не поспоришь: "Гражданин, вы нужны нам здесь!"..

Попал я понятым в угловую квартиру. Мужики в униформе с резаками коммуникации отрубают, тут же приставы настаются с горой судебных постановлений и полицейские, ведущие себя слишком тихо. Короче, дверь была не заперта — и вся компания ввалилась в квартиру под ответственность стражей правопорядка. Впервые года за три, как я понял, они попали внутрь. Подписал я, что просили, вместе с тёткой с другого этажа. (Её тоже в подъезде обрели.) Ждём ещё протокол, топчемся в коридорчике метровом, подушились: я в ванной наполовину, тётка всей кормой в туалете..

Тут молодой сержантик в ванную пытается втиснуться, весь нездоровый. Я хотел ему напомнить, что ни воды, ни света нет, но не стал.. Поменялся с ним местами и бочком в комнату пролез, откуда сержант такой синий выскочил. А там — жуть неописуемая. Я опешил совершенно.

На кресле, ровно напротив советского телика, сидит лысенький дедок в фланелевой рубахе, в толстых спортивках, носках бабкиной вязки. Позы не меняет, будто бездыханный. Но глаза открыты, рот тоже, вроде шепчет что-то. Телик выключен!!

Больше того, это не телевизор уже, а одна коробка с линзой — сзади крышки нет. Нет и кинескопа, или, там, проводов.. Одни пауки, нитки да махровые шматы пыли. Экран весь, как музейный трофей, в кракелюрах паутины с трещинками. Э, говорю ему сипло, дед, ты чего?! У самого в голове заштормило. Вот и менты-то дёрганые: живой труп нашли! И я, десять лет в доме обитаю, никогда дедка этого не видал. Кричу ему громче, вдруг глухой: ты живой??

Тётка-соседка на шум залетает. Глянула на нас, зрачки расширились — и как завалилась! Обморок.. Тут уж все прибежали, даже мужики с резаками. Полицейские, вообще, оказывается, следаков вызвали. Зато приставы невозмутимы: мы видели всё, дедушка ваш прикидывается просто, обалдел от радости встречи с нами...

Тьфу, думаю, живой же человек, нельзя же так! Только отключать умеем и судить за неуплату. А орём из каждого утюга про заботу о попавших в трудную жизненную ситуацию. Вот же прямо критическая ситуация! Разошёлся я не на шутку — аж менты забеспокоились, вдруг тоже психический.. Здесь тётка очнулась, говорит, что, по версии всего дома, дедок этот помер давно у себя в деревне. Он отец должника, мужичка в рыжем пальто (этого я встречал), который давно от банков бегает, кредитов набравши. Но именно дед квартиру и покупал, потом сыну передал в собственность.

Поставил я деда на ноги. Повёл к себе и покормил. Надел на него, кожу да кости, свою парку. Обул. Нашлась и шапка — такая будёновка с мехом. Вышли на улицу колоритно: красный командир с денщиком.. Люди кругом, спешат и толкаются. Машин ещё больше. Пахнет горелой булкой и грилем на районе. (Из "конфетного бутика" зато ни запашка и жалюзи брендовые опущены, чтоб, значит, конфеты от плебейских взоров не портились..)

Идём, дедок порозовел даже, шагает, как Чапай за конём, не угнаться. И я ему сказал, что это всё такое, чего не стоит терять. И точно больше похоже на жизнь, чем тот склеп, куда он заточил себя раньше срока.

— Ты понимаешь, я сына ждал.
— Я понимаю, правда. Но это его ошибки, а не ваши. Ещё сам явится, небось уж в деревне вас дожидается!
— Я на третий день привидением себя почувствовал. Как бы два мира вижу: этот и тот. Выбираю, куда перейти..
— Давайте дорогу лучше перейдём. Вон вокзал, сейчас в деревню вас отправим.