Авторские истории

Один из офицеров поднялся с полным бокалом в нетвёрдой руке. Посмотрев на его раскрасневшееся лицо, я узнала адмирала Рандбарна Кратпала VII — капитана корабля. Пьяный командир гигантского дредноута покачнулся, но строевая подготовка, прописавшаяся в подкорке, моментально вернула адмирала в нужное положение. Загрохотали отодвигаемые стулья, и празднующие вытянулись по струнке. Однако четыре человека остались сидеть, с презрением глядя на пирующих.

— Господа! — рявкнул адмирал. — Тост!

Он замер в театральной паузе, которую сопровождала гробовая тишина лизоблюдства обратившихся в слух офицеров. Посчитав, что элемент драматичности выдержан достаточно, Рандбарн продолжил:

— Это была дьявольски тяжёлая кампания. Недели боёв, в которых сложили головы достойнейшие из нас, завершились победой! Нашей победой.

Я фыркнула, тут же замаскировав смешок под кашель. Ни добавить, ни прибавить.

— Я горд, что нашей беспримерной доблестью взят сам Тетафорсай! Настоящий мир-крепость. И теперь дорога к сердцу врага открыта!

Хорошо, что в громоподобном рёве пьяных глоток никто не услышал, как я назвала капитана.

Обласканный льстивым обожанием, он снисходительно махнул рукой:

— Но я хочу отдать дань уважения тем, благодаря кому наша победа приобрела такое значение!

Рандбарн повернулся к четвёрке пленников:

— Ваша стойкость восхищает. Вы — немногие, кто сопротивлялся нам столь долго. Поэтому я пью за вас! За то, что вы сделали мою победу слаще! Никто раньше не мог сломить Тетафорсай! Инвэтре!

— Инвэтре!!! — проревели офицеры древний клич, вскидывая руки в отработанном жесте. Никто из них не видел обжигающую ненависть, с которой смотрели те четверо. Но я-то видела.

Опрокинув бокал, Рандбарн взглянул на пленников, которые так и не притронулись к выпивке. Блеск неудовольствия появился в его расширенных зрачках.

— Вы настолько скромны, что не стали пить за самих себя, офицеры? — обратился к своим «гостям» капитан. — Достойно. Но… Я настаиваю.

Я затаила дыхание. Пусть Рандбарн и вёл себя как склонный к маскараду кретин, но жестокости ему было не занимать.

Один из пленных поднялся. Фиолетовый взгляд молодого офицера столкнулся в смертельном поединке с акульим взором свинцовых глаз прирождённого убийцы. Офицер плюнул в свой бокал и отшвырнул его. Звякнуло стекло, и дорогой напиток расплескался по полу алыми каплями.

Я залпом выпила оставшееся виски. Смело, но очень глупо. Этот юноша не осознавал, какую беду накликал.

Повисла звенящая тишина. Рандбарн разочарованно вздохнул.

— Похоже, война вырастила из щенков вроде вас неплохих бойцовских псов. Но вы не усвоили главного. Разумного страха перед победителями. А я научу вас бояться.

Он взглянул в мою сторону. Жестокие глаза масляно блеснули.

— Юали, дорогая, соедини нас с мостиком.

Небрежным движением кисти я скользнула по световой струне коммуникатора. Окружающая обстановка изменилась. Вместо роскошных покоев кают-компании мы увидели командный пункт с видом на громадную обзорную палубу. Наши бесплотные проекции свободно плыли по помещению, не мешая работе персонала.

— А теперь, дорогие гости, я вам кое-что покажу.

Капитан кивнул в сторону бездны по ту сторону толстого метастекла. Чёрный бархат космоса украшал оранжевый серп газового гиганта. Обвенчанный с пустотой исполинскими кольцами, изрядно погрызенными тенями, Тетафорсай слепо таращился во тьму многочисленными бельмами атмосферных вихрей.

Но адмирал хотел показать другое.

Разбитые остовы сторожевых кораблей и боевых платформ, на которых распускались плазменные розы. Орбитальные ойкуменополисы, ставшие усыпальницами с погребёнными заживо миллионами, теперь плакали ледяными слезами утекающего воздуха. А наша стая приближалась к крошечной аквамариновой планете.

Лицо молодого офицера исказилось. Уловив его реакцию, капитан самодовольно ухмыльнулся.

— Что, поубавилось спеси, капитан Эл’тьен? То ли ещё будет…

Рандбарн связался с мостиком.

— Орудийному расчёту фронтальной турели — полная боевая готовность! Цель — Тетафорсай Парвус.

— Сука! — заорал пленник. Его выдержка рухнула, обнажив истинную и ничем не замутнённую ненависть. — Даже не думай!

— Я уже всё обдумал, — Рандбарн сложил руки за спиной, окинув планету взглядом палача.

— Цель захвачена, — ответил артиллерист, — жду приказа.

Обернувшись к узникам, капитан подмигнул:

— История побеждённых не помнит.

И, вдохнув полной грудью, отчеканил:

— Залп!

Сперва ничего не происходило. Я застыла, словно льдинка, пока торпеды мчались сквозь пустоту. Лишь безумно колотилось сердце. Я привыкла к войне. Кровопролитным боям, грязи и смертям на полях брани.

Это же была казнь.

Истекала последняя минута, отпущенная обречённому миру. А потом я увидела, как погибала маленькая планета. Содрогнувшись в страшной судороге, она рассыпалась на тысячи частей, сверкающих расплавленным золотом. Пылающие обломки погребальным дождём рухнули в атмосферу газового гиганта, оставляя в ней эпитафию из уродливых оспин, чёрных, как сажа. Миллиарды жизней оборвались в один миг. По щелчку пальца. Да, вот так, небрежно.

Дредноут на головокружительной скорости приблизился к новорожденному обломочному полю. Рандбарн наблюдал за пылающим в предсмертной ярости ядром и роем осколков, которые разлетались в вечность молчаливыми надгробиями. Вдоволь налюбовавшись картиной судного дня, он обернулся. Веселья в его глазах уже не было. Только безжалостная свирепость сломленного затяжной войной человека, который уже не мог жить иначе.

Я-то убедилась.

— Довольно пафоса, — он махнул мне, и я отключила устройство, возвращая нас в кают-кампанию. — Охрана!

Стоящие на выходе гвардейцы тут же окружили пленных офицеров.

— Этих троих, кроме уважаемого Эл’тьена, вышвырнуть в космос. Без скафандров. Юали, распорядись, чтобы навигаторы проложили курс к Скоплению Анкримар в Хвосте Василиска. И начинай готовить войска. Пора добить этих уродов.

Горький смех раздался в помещении. Эл’тьен смотрел на капитана и смеялся. На его лице застыло безумие.

— Вы не понимаете, во что ввязываетесь, — прошипел он, — это вам с рук не сойдёт.

Рандбарн пожал плечами.

— Да похер.

Я молча покинула зал. У меня не было родного мира, кроме «Карнифекса», на котором я родилась. Но я понимала офицера, только что лишившегося своей планеты.

Ложь. Мне никогда этого не понять.

Уже на выходе я заметила, как адмирал наполняет ещё один бокал.

— Эл’тьен, так вы выпьете со мной или как?

Я лишь покачала головой.

***

Недели пути до Хвоста Василиска пролетели быстро. Заваленная делами по уши, я не думала ни о чём, кроме войны. Я родилась в войну и ею жила. Я не видела ничего, кроме бесконечных боёв и напряжённого быта в затишьях между ними. Я ничему другому не научилась.

Мне некогда размышлять над истоками пангалактической бойни, которые утратили всякую ясность века назад. Я не переживаю и о будущем. Да и наступит ли оно, это будущее?

Подобно новорождённым паучкам, прогрызающим кокон, мы поколения назад сожрали изнутри свою историческую родину.

Полумифическая и навсегда забытая, она потерялась далеко за кормой, не успев сказать прощальных слов своим вероломным детям. Так уж получилось, что, обретя невероятное могущество, мы стали феноменально беспомощными перед неутолимой жаждой завоеваний. Разлетевшись во все стороны осколками погибшего мира, мы были охотниками, рыщущими в чёрной пустоте. Как глубоководные хищники в океанских безднах. Как падальщики.

И, приблизившись к рубежам освоенного космоса, где притаились суровые миры Анкримара, мы не представляли, что будет дальше. Какие ужасы таятся за пределами последних территорий человека? Не станем ли жертвами мы сами?

Наплевать. Что ни день, то ближе к смерти.

Я снова осмотрела личное оружие. Сейчас под нами рыдал кровавыми слезами очередной мир, безжалостно избиваемый орбитальной артподготовкой. За последнее время мы закрепились на большей части планеты, но некоторые регионы отчаянно сопротивлялись. И я уже догадывалась почему.

Дожидаясь, пока не стихнет ад бомбардировки, я и остальные десантники готовились к высадке в горячую точку, почему-то слишком важную, чтобы просто сравнять её с землёй. Адмиралу виднее. Наверное.

Я упаковала в подсумок запасные фламмпластины для иммолятора и проверила экзоскелет. Войска выдрочены в хвост и в гриву, сыты, обуты и готовы к бою. Все мыслимые инструктажи прочно вбиты в головы. Замечательно. Теперь можно воевать.

Взревели реакторы телепортационной платформы. Реальность пошла ходуном. Закружилась голова, и невыносимо потянуло в животе, словно перед феерическим поносом. Ничего, ещё чуток потерпеть.

Толчок, и я валюсь с ног. Такое вот неуклюжее прибытие. Или, как бы сказал главный артиллерист, «хуитие».

Гудящая платформа вплавилась в бетон. У нескольких штурмовиков отказали магнитные крепления, и бойцов сорвало с мест. Кого-то до сих пор глумящаяся нереальность даже закинула под край рампы, где несчастные горели заживо в лужах расплавленной породы.

Что ж, бывает. При телепортации всякое случалось. Среди солдатни даже ходила байка о том, что у какого-то бойца после высадки хрен с носом поменялись.

Я не удивлена. Наши техники предпочитали сначала бухну́ть, а потом заниматься подготовкой оборудования.

Чего ещё ожидать, когда кругом анархия?

Впрочем, расслабляться некогда. Противник, прижатый к земле огнём сверхтяжёлых орудий, скоро оклемается. Я проследила за росчерками от потрошащих небо снарядов масс-ускорителей. Основной шквал рукотворного армагеддона уже миновал, и скоро можно начинать атаку.

С небес рухнуло световое копьё и опалило горизонт заревом преисподней. Рёв раскалившегося воздуха сбил с ног, и я едва не вознесла молитву исчезнувшему богу. Температурный датчик противно запищал на отметке в семьсот градусов. Почти на пределе выносливости защитных систем. Это слишком близко…

Я в ярости связалась с «Карнифексом».

— Артиллерия! — заорала я. — Глаза в жопе застряли?! Наших позиций не видите?

— Распоряжение капитана. В ста километрах к северо-востоку от вас в воздух поднялся ранее не замеченный авиабастион с роем сателлитов. Спустя минуту они бы упали вам на головы. Адмирал не оценит, если семь тысяч бойцов и его любимая боевая пиз… фаворитка стали бы фаршем.

Я грязно выругалась.

— Ты и на толчке такой же меткий?

Сквозь шум помех грянуло многоголосое ржание. С личного канала на громкую связь переключил, гадёныш.

— Стрельба из «эрадикаторов» допускает погрешность в плюс-минус двадцать километров от цели. И, долбанув с высоты в полторы тысячи миль с учётом постоянного движения, мы попали в яблочко. При этом даже не поджарив как следует твои прелести. Ничего, когда вернёшься — дожарим непременно. Ещё добавки попросишь.

— Жди возвращения, кобель! — выплюнула я и отключила дребезжащий от хохота коммуникатор. Подняв голову к бурлящим небесам, я показала неприличный жест невидимому дредноуту. Этим бы только жарить.

Пискнул хронометр. Пора выступать.

Под прикрытием разведдронов мы выдвинулись малыми группами широким фронтом. Если ад действительно существует, то он выглядит именно так. Земля изрыта и оплавлена. Руины зданий торчат обломанными зубами. Курятся едким смрадом вязкие моря перегретого асфальта. Из окон стекают горячие слёзы расплавленного стекла.

И, конечно же, трупы.

Многочисленные лики смерти безо всякой цензуры. Все разные. И уродливые как один.

Я равнодушно оглядывала поле брани. Неприглядно. Как и везде. Грязь войны всегда будет прилипать к подошвам армейской обуви, куда бы ни пошёл солдат. Его пища всегда будет с привкусом пепла, а воздух, которым он дышит, даже после рециркуляции будет отдавать гарью и озоновой вонью иммолятора.

Мы вошли в город. Именно тут бушевали самые кровопролитные бои. Здесь легко могла быть засада…

— Контакт! — заорал один из бойцов, вскидывая орудие, но слепящий луч превратил его голову в алый туман. Десятки световых жал впивались в штурмовиков, пробивая их насквозь и отрывая конечности. Эфир взорвался штормом воплей боли и ярости.

Не растерявшись и отрывисто отдавая команды, я рухнула за ближайшую насыпь, выставив перед собой оружие. Дисплей предательски молчал, не выявляя присутствия врагов.

Разведка совсем ослепла?

Солдаты отчаянно вели огонь на подавление, но погибали десятками. Краем глаза я заметила, как серая тень отделилась от стены, сливаясь с окружающей обстановкой. Паукообразный силуэт, оснащённый лучевыми пушками. В ту же секунду изменив форму и окраску, он вытянулся змеёй и вполз в пролом. По спине пробежал холодок узнавания.

Полиморфы. Противоестественный технологический союз стали и плоти.

Причина небывалой стойкости осаждённого мира.

Рядом рассыпалось низенькое здание. Не успел осесть шлейф пыли, как на его месте возник неприятель. Превратившись в двухметровый шар из стали, он с противным визгом покатился к солдатам. Окутанный зеленоватыми всполохами, он вломился в ряды воинов, испепеляя их энергетическими кнутами или же попросту давя.

Я переключила режим стрельбы иммолятора и единым залпом разрядила энергоячейку. Плазменная комета со свистом врезалась в рукотворное чудовище, прожигая его насквозь. С возмущённым скрежетом, в котором прозвучала досада, полиморф исчез в самоубийственном взрыве.

Кругом бушевала бойня. Десятки полиморфов появлялись в неожиданных местах и выкашивали бойцов с угрожающей скоростью. Они испепеляли нас из тяжёлого оружия, разрушали наши боевые машины, или рвали на куски в рукопашной. Люди бешено сопротивлялись. И гибли.

Один из подбитых противников с мелодичным звоном распался на несколько серповидных фрагментов, которые расчленяли солдат одного за другим. Ещё немного — и нас уничтожат.

В боевом безумии я едва не проглядела атаку следующего противника. Напоминающий многоножку полиморф угрожающе изогнул сегментированное тело, сплошь залитое кровью. Перемалывая под своим многотонным брюхом камень и плоть, монстр надвигался на меня как танк.

Фасеточные глаза светились нечеловеческой злобой. Щёлкнули челюсти, и враг выплюнул рой голубоватых игл. Меня спасла только сноровка и элементарная удача. Я нырнула за ветхое укрытие, которое застонало и растрескалось от попаданий.

Матерясь на чём свет стоит, я выстрелила в беснующуюся тварь. Сноп из белых искр со свистом вылетел из скошенного дула и превратился в струю пламени. Мгновение — и полиморф забился в судорогах.

— Погань! — процедила я, кидая для верности тобониевую гранату. Взрыв расцвёл чёрным облаком, и полиморф рассыпался хлопьями бурой сажи.

Земля снова ушла из-под ног. Жалкие останки построек, которых ещё не стёрли орбитальные удары, рассыпались, как карточные домики. Терзавшие нас бестии тут же скрылись.

С надсадным рёвом почва под нами пошла трещинами, будто раздираемая изнутри чудовищной мощью.

— Все назад! — заорала я по общему каналу. В спешном отступлении я заметила, как разломы в породе превратились в зияющие пропасти, куда с воплями падали солдаты и боевая техника. Выжимая всё что можно из доспеха, я перескакивала через раскрывающиеся, словно голодные рты, провалы. На моих глазах целый отряд бегущих бойцов угодил под оползень из каменного шлака и разорванного металла. Другие солдаты, спотыкаясь, валились в бездонные ямы, из которых змеился чёрный дым. Приказы командиров групп, безумные крики паники и невыносимой боли забили эфир. Наступление с треском провалилось. Кругом творился хаос.

Следом произошло то, во что я отказывалась верить. Клубы чёрного, как смоль, дыма вытягивались в щупальца. Обвиваясь вокруг штурмовиков, они или утаскивали воинов в провалы, или же давили, как жуков, и выворачивали наизнанку.

Меня заколотило. Лишь стальной волей борясь с нарастающим ужасом, я ещё сохранила возможность мыслить более или менее трезво. Но вряд ли надолго.

Мой коммуникатор заскрипел в надсадном кашле помех. Адмирал. Как своевременно.

— Юали! — голос Рандбрана был резок, как понос после просроченного пайка. — Что там у вас за бардак?

Я едва не расхохоталась.

— Нас истребляют, кретин! Вытаскивай нас отсюда!

Ответ капитана утонул в треске статики. Вой за спиной заставил меня оглянуться. Руины перестали существовать. Поток иссиня-чёрного света спиралью взмыл в небо, стеная, словно сжигаемые заживо ведьмы.

— Что за… — Неотрывно смотревший вслед ему сержант был белее мела.

Мой динамик взорвался криками. Вне всяких сомнений, кричал «Карнифекс». С нарастающей тревогой я вслушивалась, как отрывистые приказы тонут в воплях невыносимой боли и панического ужаса. Я похолодела от крещендо смертных визгов. То, что сейчас происходило на звездолёте, не поддавалось моему пониманию. И я не думаю, что мой рассудок готов это осознать.

Всё стихло, словно у приёмника села батарейка. Не слышно даже шума эфира.

Капкан захлопнулся.

Я смотрела, как часть наших кораблей падает титаническими кометами. Разваливающиеся на куски, они рухнули где-то за горизонтом.

Мы остались одни в побеждённом мире, ощущая горечь поражения. Каким-то образом вся планета ополчилась на своих мучителей, сломав наступлению хребет. Умирая, она оставила нас беспомощными. Потеряв флот — а я в этом нисколько не сомневалась, — гидра в нашем лице разом лишилась всех голов.

Солнце размытой кляксой пыталось пробиться сквозь тяжёлый смог. Безразлично взирая на планету-некрополь, оно говорило нам, что мы убили будущее.

***

Я едва брела под дождём. Счёт времени потерян. От всего высадившегося воинства остались жалкие десятки. Сколько ещё таких потерянных душ скиталось в этой лишённой жизни тюрьме?

Мы устали отбиваться от полиморфов, устраивающих резню после заката. Моральный дух рухнул ниже плинтуса. Нам уже не за что воевать. Последние защитники в самоубийственной ярости не оставили ничего, кроме обезумевших цепных псов, потрошащих нас каждую ночь. Отдающая гарью сырость, грязь и голод стали нашими постоянными спутниками. Голод — страшнее всего. Это он разгрыз некогда крепкие воинские узы, заменив их сетью безумия, страха и безысходности.

Осталась лишь вода со вкусом сажи. И жестокие изнурительные болезни.

Наши силы, потерявшие право называться войском, редели. Они рассеялись по всему свету. Люди бесцельно уходили в никуда. Только бы подальше друг от друга. Меня не покидало ощущение, что мы — исчезающие представителями человечества, давно утратившие людской облик.

С потухшим взором я ковыляла неизвестно куда, с трудом жуя отдающий мерзкой приторностью кусок сухого мяса. Руки тряслись. Форма истрепалась, а некогда крепкая армейская обувь окончательно прохудилась. Обесточенный экзоскелет давно брошен. Очень хотелось пить. Живот крутило, резь под ложечкой стала совсем невыносимой. Лихорадка выжигала меня изнутри, отнимая все силы. Дошло до того, что в жесточайшие приступы диареи я не успевала, да и не могла, вовремя снять штаны.

Обгоревшие деревья костями неведомых животных тянулись вверх в слабой попытке выпотрошить низкие пепельные тучи. Ночи становились длиннее, а я боялась уснуть, одержимая манией преследования. Полиморфы неотступно следовали за нами, ожидая темноты, чтобы развязать очередную бойню. Но помимо них в густом мраке скрывалось что-то ещё. То, чья потусторонняя ярость превратила наши боевые корабли в дрейфующие и безмолвные склепы, одним махом срезав одну из ветвей от древа человеческой экспансии. Нашу ветвь.

Вскоре я осталась одна. Это произошло на рассвете, когда, вырвавшись из забытья тяжёлого сна, я не увидела никого. Бледные тени, бывшие мне до этого братьями и сёстрами по оружию, навсегда растворились в серых сумерках, унеся потускневшее воспоминание о том, как выглядит человек. Став пленницей забвения и одиночества, я уже не видела цели, ради чего стоило жить. Но из-за того, что с каждым разом приходило в моих снах, я боялась умирать. Высохшей ладонью я залезла в подсумок и вытащила последнюю фламм-пластинку. В самой середине тонкого и прозрачного, но такого прочного стёклышка билось крошечное плазменное сердце. Мягкий оранжевый свет этого пушистого на вид мерцающего облачка был единственным, что нёс для меня тепло в опустошённом и таком жутком мире.

Люди мне больше не попадались. От них всё равно не было проку. Разве что…

Я доела оставшееся мясо, запив его мутной водой, отдающей тухлятиной. Ещё неизвестно, что сведёт меня в могилу раньше — голод или высасывающая досуха болезнь. Я всё чаще посматривала на иммолятор. От меня ведь требовалось совсем немного…

Это произойдёт мгновенно. Облачко получит свободу и сожжёт нервные окончания, а за ними и всё тело гораздо быстрее, чем болевой импульс расцветёт терновником страданий. Но почему я не могу сделать этого? Мне хотелось бы верить, что виной этому слабость тела, нежели пошатнувшаяся сила духа.

Споткнувшись, я повалилась в жидкую грязь. Ужасная вонь, даже хуже, чем от моего заблёванного и пропитанного кровью рубища.

Я кое-как поднялась. В серой пелене, скрывшей небо, появились рваные дыры просветов, через которые на бренную землю с презрением смотрели далёкие звёзды. Я показала им средний палец и харкнула кровью.

— Наблюдаете, как подыхаю? — нетвёрдым голосом пробормотала я. — Ничего, рано или поздно сдохнете и вы. Пошло оно всё куда подальше…

В тот момент я не думала, что им вообще есть какое-то дело до мира, умирающего в луже собственного дерьма. Мне было невдомёк, что в неисповедимой дали, далеко за пределами этой ущербной, изнасилованной войной планетки, в стылой тьме вымирало всё живое. И, проваливаясь в сон, я ещё не знала, что мне вот-вот предстоит узнать об этом.

***

Я бесплотным духом плыла по перекрученным коридорам, похожим на пустые артерии. Вездесущая мерзкая плесень влажно блестела ржавчиной в зловещем свете, бьющем из иллюминаторов. Очередной жуткий сон, что в муках родило моё бессознательное, не иначе.

Приблизившись к иллюминатору, я в ужасе от него отшатнулась.

Отливающая багровым чернота слепо таращилась на меня. Единичные звёзды, окутанные туманным гало, умирали в корчах, изрыгая спикулы адского огня. Полыхала магмой тёмная планета, покрытая струпьями ожогов.

И повсюду дрейфовали корабли. Их тронутые тлением остовы витали в гниющем мраке, источая удушливый смрад боли и разложения.

И я откуда-то знала, что находилась на одном из них.

Липкий страх сковал волю. Я ощущала, как из недр почуявшего моё присутствие судна поднималось нечто чуждое. Неведомая сила потянула меня к источнику эманаций, и я наконец поняла, где оказалась.

Огромные аркады ангаров, обрушенные и раздавленные. Вырванные с корнем циклопические орудия, некогда стиравшие в порошок города. Гигантская сквозная дыра с оплавленными краями на месте мостика. Служебные помещения, в которой плавали в невесомости изуродованные до неузнаваемости трупы сотен людей, погибших от взрывной декомпрессии. Я пролетала мимо жилых блоков и видела ужасные картины, которые навечно вписались в интерьер исполинского могильника. Склепа, некогда бывшего флагманом Фронта Паскаля Северного Королевства, — дредноута «Карнифекс».

Который будто попал в ад. Металл превратился в плоть. Стёкла иллюминаторов истекали тягучим жиром. Курились едкими парами вентиляционные шахты. И повсюду виднелись впаянные в двери и переборки тела.

Я видела, как жуткие тени мелькают в сумрачной дали бесконечных коридоров. Я слышала эхо криков, в которых не звучала ни одна человеческая эмоция. Стокилометровый дредноут, призванный вселять ужас в любого врага, сам пал жертвой невыразимого кошмара. Леденящего душу, выворачивающего наизнанку и… нереального даже для сна. Я отказывалась верить в происходящее.

— Отрицание — слабая защита, — прошелестел бесплотный голос.

Я заозиралась. В тёмном углу что-то пошевелилось. Металлпластовая стена выгнулась мне навстречу, зарябив как ртуть. Со стоном разрываемых на части сотен душ из неё выступило лицо.

Я никогда не видела ничего более отвратительного. Вселяющее животный ужас, оно было маской смерти. Изъеденное чумой и дышащее ледяным холодом ущелий Тартара лицо уставилось на меня подёрнутым катарактой фиолетовым глазом. Во мне шевельнулось узнавание…

— Эл’тьен?..

Пришелец растянул безгубый рот в ломаной усмешке.

— Уже нет никаких имён. Уже ничего нет.

Это всего лишь сон.

— Допустим, если это тебя утешит, — уродливое создание сплюнуло комок слизи, — но дыма без огня не бывает, верно?

Раздался звук, похожий на скрежет кости по стеклу. Циклоп смеялся.

— Сами виноваты. Вы шли за своим капитаном сквозь самоубийственную бойню на край галактики, не зная, чего он хочет на самом деле.

Я молчала. Мне уже нечего сказать.

Лицо пошло волнами.

— Как всегда, сначала идут дурные слухи, а затем приходят плохие вести. Мы до последнего надеялись, что вы нас обойдёте. Но нет. Вы безудержной свирепостью разбудили истинных владык этого мира, что пришли из-за пределов космологического горизонта неисчислимые эоны назад. Наша добровольная изоляция была только нашим бременем. Теперь его понесёте и вы. Все понесут.

Непреодолимая сила потянула меня в бездонные глубины фиолетового ока. Обуянная страхом, я попыталась проснуться, как делает любой сновидец.

И не смогла.

Меня подхватил шторм ужасных видений. Разрываемая на части его необузданной мощью, я словно падший ангел рухнула на тёмную планету, окутанная чёрным огнём.

Я увидела гниющий мир, кишащий демонами. Вспышки ненависти, тени безумия и морок лжи калейдоскопом ужасов кружились в облаках из смертного праха исчезнувшей жизни. Безымянные кривые башни из чуждой плоти вздымались ввысь в слабой попытке выколоть глумливые очи умирающих звёзд.

Я нашла себя.

Исхудавшее тело в жалких обносках распростёрлось в луже лицом вниз. Толпы падальщиков приближались к нему со всех сторон. Из оскаленных пастей свисали нити бурой слюны. Я ощущала их горячее дыхание, отдающее фекальной вонью.

Я потерянно уставилась на покрытые грязью тонкие тростинки пальцев, которые в оцепенении скрючились на разряженном иммоляторе. Его ствол разъедала ржавчина. А рядом с ним лежала брошенная пластинка из метастекла, в центре которой мерцало крошечное плазменное сердце.

И, глядя на творящееся безумие, я вспомнила слова главного артиллериста, с которым мы закатывали фантастические пьянки в невообразимо далёком и бессмысленном прошлом. В прежней жизни, целиком и полностью отданной войне.

«Ад уже здесь».

Но лишь сейчас я наконец осознала, что мы всегда принадлежали только ему. Даже если жили робкими надеждами на обратное.

Группа автора: Death Continuum

Автор: Death Continuum
Оригинальная публикация ВК

Маленькая студия, в которой жила девушка, обставлена вдумчиво и с большой любовью. Зеленые обои и такого же оттенка текстиль дарили камерному помещению уют и прозрачность, добротная мебель в бордово-шоколадной гамме добавляла весомость и приземленность. Татка не гналась за модными веяниями в интерьере, обустраивая квартиру наподобие малахитовой шкатулки.

- Так и поверишь в пробуждение родовой памяти, - любила шутить девушка. – Видимо, в меня вселился уральский прапрадедушка-ювелир. Иначе мою старомодную страсть к гранатовому и изумрудному цветам в интерьере не объяснить.

Каждая вещь в скромном пространстве студии находилась на своем месте, исключая саму вероятность возникновения в доме визуального шума. Но сегодня вечером вопреки любви к порядку на дверце шкафа висело кипенно-белое свадебное платье. 

Ясный взгляд девушки все время устремлялся к словно светящемуся в уютной полумгле комнаты наряду.

- Невеста! – лучисто улыбнулась.

Накануне Татка сделала набег на несколько свадебных салонов. Кто бы мог подумать, что выбор наряда окажется настолько утомляющим и хлопотным делом. Девушке предлагали пышные платья, в которых маленькая и худенькая Татка неизменно превращалась в громоздкую и неуклюжую бабу на чайнике. Она уже было отчаялась, когда в одном из салонов заметила изумительно лаконичное платье с длинными объемными рукавами – само совершенство. Это была любовь с первого взгляда!

Девушка с явным удовольствием вновь скользнула взглядом по наряду, одобрительно кивнула.

- Завтра! – пообещала она себе и платью. – Завтра обязательно уберу. А пока еще повиси на виду. Дай насладиться моментом, почувствовать себя счастливой невестой!

До свадьбы оставался месяц. Самое время для мечтаний.

Первая же статья, выпавшая в новостной ленте, зацепила взгляд и неожиданно встревожила, смахнув романтическое настроение. «Александрит называют камнем вдов» - пугало зловещее название. Татка невольно вздрогнула, ее взгляд метнулся по направлению к небольшому письменному столу, на темной поверхности которого лежал только один предмет. Серебряная брошь с крупным александритом чуть блеснула в неверном свете. Девушке до сих пор не верилось, что семейная реликвия вернулась к ней через четыре года после убийства бабушки и Магомеда. Татка намеренно оставила брошь на видном месте, чтобы иметь возможность подходить к столу, прикасаться к холодящему пальцы червленому металлу, всматриваться в загадочные всполохи кровавого цвета внутри зеленого камня.

- Я ведь не сошла с ума и не сплю? Брошь реальна, и она больше никуда не пропадет, - промелькнуло в голове. – Сколько раз мне снилось, что украшение нашлось. Но я даже представить не могла, что в жизни обретение семейного наследия превратится в самый мрачный зловещий нуар.

Прапрадед-ювелир страдал косноязычием и не знал, как признаться молодой любушке-жене в своих чувствах. Но зато обладал тонкими пальцами гения, способными холодный камень превратить в нежную лирику. Он научил холодный металл говорить о сокровенном - брошь стала воплощенным признанием в любви. Талантливый мастер даже не подозревал, что украшение окажется его последним творением – его пленительной элегией и лебединой песней. Брошь с редчайшим александритом бережно хранилась в семье, передавалась из поколения в поколение по женской линии. До тех пор, пока не напали на бабушку с Магомедом и не похитили раритетную реликвию. Расследование преступления ничего не дало и зашло в тупик – не нашли ни убийц, ни брошь. Следователь только разводил руками и говорил, что дело не двигается с мертвой точки.

Кто же знал, что судьба через несколько лет сделает решительный и очень неоднозначный ход.

Татка невольно поежилась и закуталась в теплый плед, словно он мог спасти от внутреннего холода. Она никогда не была суеверной, не принимала за чистую монету мистические нарративы, но события последней недели заставляли поверить в потусторонние силы. Девушка много раз читала, что некоторые предметы обладают своей энергией. А вдруг брошь прапрадеда, вернувшись в семью, выказала тем самым свою волю? Учитывая, как произошел камбэк, добра ждать не приходится. Как бы не наплакаться горючими слезами в будущем. 

В начале недели Татка отправилась в область в рабочую поездку на открывающий большие перспективы деловой форум. Ее автомобиль легко скользил по покрытию, проносясь сквозь праздничный осенний лес, вспыхивающий яркими красками. На глухом участке дороги мощный тонированный внедорожник грубо подрезал легковушку девушки во время обгона и вырвался вперед. Татка даже сквозь закрытое стекло услышала грозный рык удаляющегося к горизонту автомобиля. Тот несся на головокружительной скорости, оставляя позади себя марево плавящегося воздуха и взвесь взметнувшихся листьев. Вдруг внедорожник резко повело в головокружительный занос. Водитель не смог удержать транспортное средство, машина резко вильнула, ушла в сторону, вылетая на обочину, неуправляемо заскользила по опавшим листьям и жестко опрокинулась в кювет. Татка, ставшая единственным свидетелем дорожной аварии, притормозила свой автомобиль, бросилась на помощь паре, зажатой в искореженном металле. Девушка не боялась вида крови и умела оказывать первую помощь, азы которой были впитаны, казалось, с молоком матери-врача. Стремительно наклонилась над женщиной в надежде распознать признаки жизни. Но и мужчина, и женщина, сидевшая за рулем, уже были мертвы.

Что-то больно кольнуло девушку, оцарапало бархатистую кожу щеки. Пунктирная царапина тут же набухла кровью, а Татка, не обращая внимание на саднящее жжение, не мигая, смотрела на пристегнутую к лацкану пиджака погибшей женщины брошь. Ошеломленная девушка сначала не поверила своим глазам. Механически вытерла выступившие на щеке капли крови. Вгляделась в украшение, понимая, что ошибки быть не может – серебряная брошь с александритом являлась штучным творением. Окончательно убедилась, что на незнакомке их пропавшая семейная драгоценность, когда нашла знакомое с детства клеймо ювелира на изнанке украшения. И Татка забрала свое наследие.

- Как у нее оказалась наша брошь?

Всмотрелась в лицо мертвой женщины - оно показалось неуловимо знакомым. Высокие скулы, высокомерные складки в углах упрямых губ. Нет, прозрения не наступало. Девушка мучительно наморщила лоб. Пытливо вглядывалась в черты и пыталась вспомнить, где видела резкую линию подбородка с ямочкой посередине, нервный нос с горбинкой. Память продолжала предательски молчать. Отчаявшись, Татка непослушными руками достала телефон и сделала несколько снимков погибших.

- Покажу маме. Вдруг узнает. Где-то я уже видела это холеное характерное лицо. Но где?

Набрала номер полиции и скорой. Ждать не пришлось долго. Вскоре на пустой дороге показался служебный автомобиль с включенными проблесковыми маячками. Полицейский, допрашивавший Татку, оказался крайне неприятным типом: все сверлил недоверчиво взглядом, пытался поймать на мелочах и несостыковках. Что он хотел доказать? Что Татка была виновата в аварии? Чушь! Девушка, чувствуя уколы неспокойной совести, отвечала сдержанно - брошь словно прожигала карман кардигана. От долгих и неприятных визитов в полицию ее спасла запись установленного в разбившемся автомобиле видеорегистратора. Полицейский, просмотрев видео, неопределенно хмыкнул.

Как выяснилось, мужчина и женщина перед смертью темпераментно ссорились, водитель эмоционально жестикулировала, злилась и бросала машину в опасные маневры, что и привело к жуткой аварии. В последние минуты жизни женщина замахнулась, чтобы ударить спутника. Колесо автомобиля угодило в неровность, и внедорожник, поглощавший километры дороги на взвинченной скорости, резко подпрыгнул, руль вырвало у водителя из руки, а запоздалая попытка взять ситуацию под контроль лишь усугубила занос транспортного средства. Ярость на лицах запоздало сменялась осознанием непоправимого, паникой и страхом. Погибли непримиренными.

Уже потом узнала, что пара тоже ехала на деловой форум, на который Татка так и не попала. Женщина оказалась известной журналисткой – беспринципной и хищной акулой пера. А мужчина – ее супруг, владеющий собственной строительной фирмой, каких несчетное количество в Москве. Он был более известен в узких кругах любвеобильностью и паталогической неверностью жене. Вероятно, очередная интрижка и стала причиной ссоры, приведшей к фатальному происшествию на дороге.

С момента дорожной трагедии минуло несколько дней. А ощущение совершения неправедного поступка не отпускало. Отличавшаяся принципиальной честностью девушка страдала от мысли, что поступила как распоследний воришка.

- А душа у тебя с гнильцой, - бичевала себя который день. - С трупа брошь сняла.

Татка даже маме по телефону не рассказала о невероятном, если не роковом стечении событий. Не решилась. Иначе пришлось бы объяснять, при каких обстоятельствах семейная драгоценность оказалась вновь у нее.

- Я свое взяла, - слабо попыталась в который раз перед собой оправдаться. – Еще вопрос, кто вор. И все же, как наша брошь попала к незнакомке?

Все эти мысли роем еще проносились в голове девушки, когда она уже погрузилась в чтение статьи. Публикация вызывала много вопросов, факты, которыми апеллировал автор, требовали дополнительного изучения, но тема живо заинтересовала Татку.

«В начале двадцатого века ювелирная промышленность выпускала много украшений со вставками, которые только гордо назывались александритом, но в реальности были лишь имитацией удивительного камня. Обыватели даже не подозревали, что покупают изделия с синтетически выращенным минералом. Украшения продавались под эгидой изделий с натуральной вставкой. Вот такая узаконенная властью мистификация, если не профанация собственного народа. Изделия с имитацией александрита привлекали цветовым шоу – игрой красного и зеленого цветов, пользовались большой популярностью у модниц того времени. А потом пришла война. Смерть разгулялась по огромной территории многострадального государства, уничтожая лучшую и самую работоспособную часть населения. Похоронки. Маленький треугольник бумаги превратился в самого страшного вестника горя. Это были черные горестные годы. Страна стала планетой вдов. Во времена катаклизмов и войн всегда рождаются мистические поверья и суеверия. Довоенная популярность искусственного александрита сыграла с природным минералом злую шутку и бросила глубокую трагическую тень на натуральный самоцвет. Александрит прозвали камнем вдов, закрепив за редчайшим минералом неоправданную горькую славу».

- Камень вдов, - задумчиво произнесла девушка вслух, переводя обеспокоенный и, что скрывать, напуганный взгляд с броши на свадебного платье. – Что за глупость? Татка, давай без панических атак! Ты же не суеверный человек. Нет никакой взаимосвязи между брошью и родовым проклятием, преследующим семью. Но почему мне тревожно? И есть ли подоплека под тем фактом, что в семье до седых волос не доживал ни один мужчина? Все женщины в роду рано становились вдовами. Поневоле поверишь в мистику. Странно, что брошь вернулась, когда свадьба на носу. Бред…Хотя сегодня вообще выпал джекот. Сначала выставка в музее, а теперь еще и статья. Случайность? Что-то на ночь глядя мне не верится в невинное стечение обстоятельств.

Утром в офисе случился небольшой переполох, который вызвал один из партнеров компании Михаил Свердлов. Его за глаза называли «мистером все плохо-плохо». Мужчина отличался опасной способностью быстро впадать в панику и щедро сеять ее вокруг. Он заверил руководство Татки, что фирма может упустить выгодный контракт, если не предпримет решительные меры. Сам в роли спасителя выступать не захотел, а уже привычно спрятался за спиной худенькой и маленькой Натальи Александровны, которая обладала врожденным талантом разруливать неприятные и сложные ситуации. Днем Татка с рабочими вопросами направилась в офис заказчика, расположенный в районе, в котором девушка давно не бывала. Переговоры прошли штатно и совершенно мирно – контракт удалось спасти.

После встречи захотелось прогуляться по полузабытым улочкам, поностальгировать. Она неспешно шла по мощеным переулкам, в очередной раз поражаясь, как стремительно и порой радикально меняется облик большого мегаполиса. Огромный баннер приглашал зайти в музей, призывал посетить выставку «Драгоценная летопись Пермского края». Девушка не планировала погружаться в мир редчайших камней, но на рекламном баннере была размещена фотография, которая ошеломила. На Татку смотрели ее далекий прапрадед и его супруга. Тот самый Юрка, который смастерил серебряную брошь с александритом, вернувшуюся к Татке при загадочных обстоятельствах. Она нисколько не сомневалась, что не ошиблась – на баннере безусловно были Юрка и Марфа. Похожий дагерротип, где супружеская чета наряжена в праздничные свадебные одеяния, Татка много раз с интересом и детской пытливостью рассматривала в семейном альбоме. Бабушка рассказывала маленькой девочке, что снимок сделали в день венчания Юрки и Марфы по поручению богатейшего пермского коллекционера драгоценных камней – покровителя ювелира-самородка. На баннере рядом с притихшими Юркой и Марфой торжественно, почти царственно стояли мужчина и женщина в роскошных нарядах. Тот самый меценат с супругой? Заинтригованная Татка купила билет и прошла в музейный комплекс.

Выставка оказалась камерной, собранной с большим энтузиазмом и знанием дела. На одном из стендов девушка увидела оригинал дагерротипа, скопированного на рекламный баннер. Она, не отвлекаясь на остальную экспозицию, устремилась к заветной цели. «Граф Петр Федосеевич Боровацкий с супругой Елизаветой Андреевной. Рядом с графской четой запечатлены неизвестные лица». Так гласила табличка, прикрепленная пониже дагерротипа.

- Как же неизвестные? -  возмущенно фыркнула Татка. -  Вот мне хорошо знакомые лица. Тоже мне музейные работники! Поглубже надо копать и получше искать. И тогда ранее неизвестные лица станут очень даже определенными.

С портрета на нее смотрел высокий мужчина с властным взглядом из-под нависающих над глазами кустистых бровей. Лицо графини поражало выраженной русской красотой: густые уложенные в сложную прическу волосы, потрясающая линия бровей, огромные глаза. Тончайшая талия подчеркнута бархатным бальным платьем. Марфа выглядела неприметной серой мышкой рядом с холеной аристократкой: потупленный взгляд, посеревшие губы. А худощавый Юрка казался подростком рядом с величавой, могучей фигурой владельца пермских месторождений. Ювелир и Марфа стояли настороженно и отстраненно: напряженные позы выдавали смятение и отчуждение.

- Почему вы такие несчастные в свой самый главный день?

Девушка сделала несколько снимков экспозиции, запечатлев дагерротип крупным планом.

- Интересная фотография. Говорящая. Нужно будет маме показать. С глазу на глаз поспрашивать ее о Юрке и Марфе.

И сразу пронеслось в голове.

- Кого я обманываю? После смерти бабушки ни разу не появилась в Иванове. Так что с мамой в лучшем случае созвонимся в мессенджере. Фотографию ей онлайн скину.

Это было днем, а теперь перед сном она прочитала статью об александрите. Судьба словно специально подтасовывала карты, готовя сложную игру. Рок вел Татку как слепого котенка к какой-то цели: сначала вернул брошь, потом буквально ткнул носом в дагерротип и экспозицию в музее, теперь настойчиво подсунул публикацию. Неведомые силы будто готовили Татку к неожиданному жизненному повороту.

- Неприятное ощущение, когда попадаешь в бурную теснину. Поток захватывает и неумолимо несет в заданном направлении. От меня хоть что-то зависит? Или придется смиренно плыть по течению?

Стремительно закручивающаяся пружина знаков вращалась вокруг Юрки и Марфы.

- Совпадение? Не уверена! Так и поверишь в рок. Придется ехать в Иваново. По телефону все мои сомнения не развеять. Без мамы в странных жизненных перипетиях не разобраться. И о броши пришла пора рассказать. Не хотелось по телефону говорить, при каких невероятных обстоятельствах она ко мне вернулась. Пора, Татка, справляться со своими страхами и посмотреть им в лицо. Пора вернуться домой.

Она вскочила и стала мерить маленькую комнату энергичными шагами.

- Бабушка, я еду. Не сердись, что не приезжала долго. Не могу находиться в доме, в котором нет тебя. Маму после твоей смерти оставила наедине с горем. Предала. Кругом я виновата. Видимо, поэтому и придется семейный Гордеев узел именно мне разрубать.

Девушка зашла в мобильное приложение железнодорожной компании и взяла билет на скоростной поезд. Уже завтра днем помчится в родной город, уже завтра она сможет переговорить с мамой. 

- Надеюсь, она развеет все мои страхи. Камень вдов. Столько свалилось на мою бедовую голову перед свадьбой. Что-то страшно за Данилу. Вдруг на броши действительно печать камня вдов? А если семейное проклятье – не плод моего воспаленного воображения? Неужели я потеряю своего Рыжего Лиса?

Татка так разволновалась, что вновь принялась нервно вышагивать по комнате. Движение немного успокоило. Когда страхи отступили, девушка смогла мыслить разумно. Она зашла в мессенджер и написала сообщение жениху.

- Даник, родной! Я на несколько дней сбегу в Иваново. Соскучилась по маме. Извини, что так внезапно. Не сердись – бросаю тебя на выходные в одиночестве. Вернусь, возможно, в понедельник. Но могу и чуть задержаться. Благо у меня с завтрашнего дня отпуск и отпрашиваться с работы не придется. Спокойной ночи, мой Рыжий Лис. Люблю и целую нежно каждую солнечную веснушку на твоем выдающемся носу!

Отправив сообщение, девушка выключила ноутбук, переместила устройство на стол. В задумчивости вышла на балкон и подняла глаза к синеющему ночному небу. Звезд в ярко освещенной Москве почти не видно. Татка вздохнула.

- Все будет хорошо. Это нервы перед свадьбой шалят. Конечно никакого родового проклятья не существует.

Сказала и сама не поверила. Жгучая тревога осталась – заноза из сердца не ушла.

Девушка вернулась в комнату и легла спать. Все вопросы она решит завтра, следовательно, можно воспользоваться правилом героини одного известного романа.

- Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра.

***

Утро прокралось в комнату птичьим гомоном и радостными солнечными лучами. Неожиданный благостный подарок природы, словно лето на один день вернулось и отменило осень. Татка крепко спала, пока солнечный зайчик игриво выплясывал у нее на щеке беззаботный утренний танец.

- Вставай, красавица! Все проспишь – пропел веселый голос.

Татка лишь невнятно что-то забормотала во сне, смешно сморщила носик, натянула одеяло на голову и отвернулась к стене.

- Сонька-Просонька, дай молока. Сколько стоит? Два пятака, - не терял надежды продубить спящую девушку голос.

Татка счастливо улыбнулась во сне. Так ее в безмятежном детстве будила бабушка. Она открыла глаза и замерла от удивления – по утренней квартире разносился уютный запах свежеприготовленных гренок, ноздри легонько щекотал пряный аромат кофе. Девушка решительно откинула одеяло, прощаясь с осколками сна, и встретилась со смешливыми ореховыми глазами, в которых плавало теплое золото.

- Даник! – выдохнула Татка. – Ты как здесь оказался?

- Я подозревал, что одна соня может все проспать, поэтому примчался пораньше. Встречай своего прекрасного принца на белом коне. Правда, коняга, пока ждал твоего пробуждения, сдох от старости. А мое королевство за это время подверглось нападению, и твоего принца лишили власти. Поэтому теперь я лишь странствующий пилигрим-программист на фрилансе. Согласна ты на такого суженого?

Девушка весело рассмеялась, поражаясь, как всегда мгновенно меняется ее настроение в присутствии любимого. Потом ее озадаченный и немного испуганный взгляд метнулся в сторону шкафа – на дверце все так же в белоснежном великолепии висел свадебный наряд.

- Даник, ты не должен видеть платье до свадьбы, - взвилась Татка. – Это плохая примета.

- Нашла из-за чего волноваться, - беззаботно фыркнул молодой человек. – Татка, мы живем в просвещенный век. Какие могут быть суеверия? К тому же пока я тебя ждал, успел состариться, и зрение теперь подводит. Ничего не вижу! Какое платье? Дева моя, где ты? Не могу рассмотреть.

Он продолжил дурачиться, наступая на Татку с закрытыми глазами и слепо вытянутыми руками. Ловко поймав уворачивающуюся девушку в объятия, молодой человек нежно поцеловал ее в маленькое изящное ушко.

- Чудо! Поцелуй любимой исцелил мою немощь. Вновь молод, полон сил и желаний. Берегись, дева, я триста лет не вкушал ласк жарких красоток. Сейчас как наброшусь на тебя.

Потом озадаченно посмотрел на часы и совершенно другим посерьезневшим голосом продолжил.

- А не получится. Хотя так хочется! Татушка, имей совесть, времени до поезда осталось совсем чуть. Брысь умываться и приводить себя в порядок. Потом завтракаем. И устремляемся на вокзал, запихивать тебя в вагон, лить слезы и прощально махать белым платочком вслед. Ты когда приехать назад собираешься? Или это сложный ход, чтобы меня бросить и сбежать от законных уз брака? Струсила?

- Даник, не говори глупостей, - шепеляво, но бодро отбивалась девушка от шуточных нападок и чистила зубы. – Обратный билет пока не взяла. Не знаю, как быстро управлюсь с делами. И по маме соскучилась. Позвоню, когда все решится. И не надейся от меня так легко избавиться. Ишь что надумал? Меня сослать в Иваново, а сам здесь в Москве будет наслаждаться жизнью и обществом горячих красоток. Помни, я слежу за тобой. У меня третий глаз прорезался!

Через час скоростной поезд уносил Татку в Иваново. Она с удивлением поняла, что не слышит так любимый и успокаивающий в детстве ритмичный перестук колес. Девушка прикрыла глаза и пробудила воспоминание: и вот она словно въяве уловила биение дороги.

- Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Под этот монотонный звук, который звучал лишь в ее голове, так хорошо думалось. И как всегда все помыслы девушки завертелись вокруг любимого.

***

Судьбоносная встреча, круто изменившая жизнь Татки, произошла чуть более года тому назад в самый тяжелый для девушки момент.

Она с улыбкой вспомнила разговор, который состоялся в день их встречи.

- Ты только не обижайся. Я ж тебя за городскую сумасшедшую вначале принял. Сидит странная девица на лавочке в парке, в голос рыдает и разговаривает с голубями. Ты… - Данила замялся, решаясь на следующий шаг. – Ты главное не опускай руки. Алкоголизм – это болезнь, но болезнь излечимая. Хочешь, отведу тебя к хорошему специалисту? Проработает вопрос, найдет источники недуга и поможет – вылечит. Он почти маг и волшебник. Совсем безнадежных в трезвенники обращал.

Девушка недоуменно посмотрела на Данилу. Потом возмутилась.

- Теперь мне впору тебя принимать за психа. Что за бред? С чего ты решил, что я алкоголичка?

- Я немного подслушал, что ты бубнила голубям. Не специально. Ты все о полторашке твердила, как заведенная. Что я должен подумать, если с утра человек только и бредит, что полторашкой?

Татка горько рассмеялась. Ее глаза вновь наполнились слезами.

- Это я Полторашка. Понимаешь. Это я Полторашка! – через секунду уже истерично кричала она.

Данила вжался в лавочку, глядя с откровенным испугом.

- Вижу, что не понимаешь. Тебе даже в голову не пришло бы так назвать девушку. А он меня Полторашкой окрестил. Мол, коротышка и в постели пресная. Как же так, Данила? Разве можно так с живым человеком? Больно! Хоть волком вой.

Молодой мужчина подошел к Татке, сел рядом, помолчал. Потом твердо тряхнул головой.

- Придется тебе пойти ко мне в гости. Пока после пробежки буду принимать душ и переодеваться, попьешь кофе. У меня потрясающий кофе. На нем так и написано «Принимать умеренными дозами при несчастной любви и столкновении с мерзавцами в штанах». Нарколога тебе больше не предлагаю, но рекомендую не отказываться от услуг дружеской жилетки и задушевного разговора. Согласна?

- Мне на работу нужно возвращаться, - жалобно протянула Татка.

- Полагаю, сегодня тебе лучше отпроситься, сказаться неизлечимо больной несчастной любовью. Если начальник нормальный человек, то отпустит.

И Зинаида Михайловна – руководитель отдела, в котором работала Наталья, без лишних вопросов дала отгул. Как оказалось, женщина давно догадывалась о чувствах Татки. Начальница еще и напутствовала.

- Выбрось этого котяру из своей головы. Ходок он известный. А ты, как говорится, товар штучный, элитарный. Жаль, если бы всю женскую силу на бабника растратила.

И девушка в тот день пошла пить кофе и лечить душу с приятелем далекого детства, которого случайно, но так вовремя встретила в парке. Дружеская жилетка для охов и жалоб ей была нужна как воздух. Татка все рассказала Даниле без утайки.

- Это прогноз погоды на следующую неделю, - ответил Гена, пропустив шпильку Грея мимо ушей.

Вся команда с недоумением уставилась на парня.

- А с каких это пор нас интересует отдаленное будущее? – поинтересовался Рик.

- С тех самых пор, с которых нам надо резину сменить. Мало ли что, - ответил Гена и потянулся за курткой.

- Мы нужны? – Кассандра потянулась всем телом.

- Ну, если только пугануть кого-то в СТО, чтобы быстрее шевелились! – засмеялся Гена. – Но думаю, я и сам справлюсь.

Кошка покосилась за окно. Погода не настраивала на прогулки. Вот если бы дело… тогда – да. Кассандра снова улеглась на покрывало. Гена – мальчик большой. Сам справится.

Гена улыбнулся, помахал партнерам и вышел. Через мокрое стекло кошка и крыс увидели, как он перебежал к внедорожнику. Машина уехала, кошка улеглась и закрыла глаза. Рик прикорнул рядом. Грей растянулся на подстилке.

Часа через два Кассандра открыла глаза. За окном начало темнеть. Партнеры сопели. Гена еще не возвратился.

"Скучно", - подумала кошка.

Она спрыгнула, воспользовалась лотком и вернулась обратно к Рику. Пора бы Гене вернуться, хотя, не он один на колесах. И прогноз не он один читал. Может там очередь?

Кассандра не любила надолго отпускать от себя Гену. Нервничала.

В комнате совсем потемнело. Кошке это не мешало. Она приникла к стеклу, высматривая Генину машину. Внедорожника не было, но подъехало такси, и из него появилась знакомая фигура. Кошка встрепенулась. Через несколько минут она уже встречала Гену на пороге кабинета, совершенно по-кошачьи радуясь приходу человека.

Парень подхватил Кассандру на руки и прижал к себе. Он зашел в кабинет, закрыл дверь, потом запер ее и стоял, не зажигая света. Грей удивился странному поведению Гены, но отложил удивление на потом и ревниво ткнулся в ноги.

Парень посадил Кассандру на подоконник, снял куртку. Погладил Грея и Рика, и сел за стол. Свет он по-прежнему не зажег.

Партнеры переглянулись. Странно, конечно, но Гена знает, что делает.

В коридоре звучали шаги расходящихся людей. Рабочий день закончился. В лабораториях кто-то задерживался, но скоро звуки оттуда тоже перестали раздаваться. Прошел примерно час и в здании остались только дежурные.

Гена сидел молча. Он гладил Кассандру, свернувшуюся у него на руках, Грея, положившего голову на колено и Рика, который угнездился в кармане.

- Ты видела, как я подъехал? – неожиданно спросил Гена кошку.

Кассандра кивнула. В кабинете было совсем темно, но фонари на улице давали достаточно света, чтобы Гена кивок заметил.

- За мной никто не следил? – продолжил Гена.

Теперь Кассандра прореагировала не сразу. Она вспоминала, но потом все-таки ответила отрицательно. Такси остановилось. Гена вышел. Такси уехало. Больше кошка никого не заметила.

- Хотя, я пошла тебя встречать, - помахала она хвостом, - да что случилось-то?

Вся команда с недоумением смотрела на Гену. Тут даже свет был не нужен. Парень и так об этом знал.

- Может и ничего, - вздохнув, ответил Гена, - может у меня воображение разыгралось.

- Так, - Кассандра вывернулась из рук на стол и посмотрела Гене в глаза, - давай факты.

В это время в коридоре послышались тихие шаги. В кабинете все замерли. Гена неслышно поднялся и отступил в угол, так, чтобы оказаться за дверью, если она откроется. Кассандра изготовилась к прыжку. Рик выбрался из кармана и по Гениной голове перебрался на полочку рядом с дверью.

Шаги замерли около кабинета. Стало тихо. Тот, кто подошел, стоял в коридоре, выжидая. Потом тихонько потянул дверь.

Кассандра отлично помнила, как Гена дверь закрыл на замок и открыться она была не должна, но тем не менее начала очень медленно открываться. Через возникшую щель в кабинет проник тонкий как волос луч света от дежурного освещения коридора.

Все замерли.

"Ну давай же, давай! Чего ты копаешься!", - Гена мысленно обратился к неизвестному.

Он знал, что его команда испытывает то же самое. Лучше схватка с неизвестным противником, чем вот такая неопределенность.

Но, не зная, кто, собственно там, в коридоре, и почему дверь начала открываться, Гена не спешил.

Щель снова стала шире буквально на миллиметр.

В это время зазвучала сирена. От ее жуткого воя всю команду буквально затрясло.

Гена сильно стукнул по двери, распахивая ее, но если он рассчитывал сбить неизвестного с ног, то напрасно. В коридоре никого не было!

Послышался шум бегущих людей. В коридоре вспыхнул яркий свет и Гена увидел спешащих оперативников.

- Живые? – подбежав, спросили они.

Гена кивнул. Сирена не давала возможности нормально говорить.

- Да выключите вы ее! – в коридоре появился Егорыч. – Весь город поднимите.

Кто-то побежал выполнять распоряжение, и через минуту у всех зазвенело в ушах от внезапной тишины.

Егорыч оглядел стоящих в коридоре.

- Скорую вызвали?

Кто-то из прибежавших кивнул.

- Экспертов сюда. Пускай тщательно все проверят, обнюхают! Буквально!

- В кабинет он не заходил, - сказал Гена, - не успел.

Егорыч кивнул.

- Значит, в коридоре. Кроме дежурных, все ко мне. Будем думать.

- Кому скорую вызвали? – спросил Гена, пока они всей командой шли за Егорычем.

- Дежурному на вахте, - ответил Егорыч.

- Сильно ранен? – с тревогой спросил Гена, входя в кабинет начальства.

- Много хочешь! – буркнул Егорыч, - сейчас узнаем.

Он нажал на селектор, включая громкую связь.

- Как там Роман?

- Жив. В коме. Открытых ран нет.

- Медики?

- Прибыли. Работают.

- Информацию немедленно ко мне.

Полковник отключил селектор и посмотрел на Гену.

- Слушаю тебя.

***

Гена посмотрел на полковника, на команду, на вызванных по тревоге оперативников и их партнеров.

- Сегодня, прослушав прогноз погоды, я решил съездить и сменить резину. Предварительно обзвонил станции техобслуживния. Нашел свободную.

Гена рассказал как поехал на СТО и обнаружил что там уже кого-то обслуживают. Причем очень неторопливо.

Он возмутился, сказал, что договаривался. Перед ним извинились, просили подождать.

- Но уж как-то они совсем не шевелились. Такое впечатление возникло, что время тянули зачем-то.

Времени было жалко. Гена плюнул и решил вернуться в контору. Потом вспомнил про одно знакомое место.

- Мне сказали, чтобы приезжал, нет никого.

- Народ прогнозы не слушает, - заявили ему в СТО, - а потом будет день жестянщика!

Гена посмеялся. Посидел в близлежащем кафе, пока ему меняли резину.

- Пока сидел, показалось, что за окном кто-то ходит и за мной наблюдает. Ну, мало ли, пусть. Вышел, забрал машину. Снова кто-то вертится неподалеку. Уже пошел спросить что надо-то - исчезли. Подумал сначала – показалось, Егорыч, - Гена посмотрел на полковника, - но я все-таки не первый год работаю. Поехал сюда, в контору обходными путями на всякий случай. Точно заметил слежку. Три машины. Сменяли друг друга довольно технично.

Тогда я позвонил тебе, а сам покатался по городу, специально подпуская слежку поближе и нарушая правила движения, ну так, чтобы не создавать аварийных ситуаций, конечно... так что придет куча штрафов! Но они тоже должны были попасть на камеры.

- Штрафы мы переживем, - ответил Егорыч, - а как полиция реагировала?

- А никак! Никто меня не остановил. Ни разу. Как будто им кто глаза отводил. Начало темнеть. Я поставил машину, вызвал такси и поехал сюда. Сменил две тачки. Вроде бы не ехал за мной никто. Но все равно вычислили. Или точно знали, откуда я. Даже кабинет! Егорыч, можешь называть меня параноиком, но это не наши. Наши бы не так действовали! Да и зачем я нашим?

Кассандра слушала рассказ Гены и ругала себя:

"Надо было ехать с ним. Я бы что-нибудь наверняка заметила! Растяпа!".

Кошка гневно забила себя хвостом по бокам.

Гена погладил ее по голове. Он радовался, что команда была в безопасности в конторе, пока он мотался по городу.

Егорыч кивнул:

- Не наши, с этим я согласен. Не нравится мне это, но слишком уж мы осторожничаем. Все адекватно отвечаем. Вот они и наглеют.

Раздался вызов. Полковник нажал кнопку.

- С дежурным все будет в порядке, - доложили медики.

Все облегченно выдохнули. Егорыч поблагодарил и отключился. Побарабанил пальцами по столу, обдумывая дальнейшие шаги, потом начал раздавать приказы. Оперативники один за другим уходили, пока в кабинете не остался только Гена с командой.

- А нам что делать? – слегка обиженно спросил он.

- Вас будем прятать. Только вот где?

Грей, Кассандра и Рик протестующе встопорщились. Егорыч усмехнулся, посмотрев на негодующую команду.

- Гена все правильно сделал, - укоризненно сказал он шипящей кошке. - Но и засветился по полной, это верно. Мы о них пока ничего не знаем. Кто? Сколько? Зачем? Опять же, не понятно, охотились именно за Геной или нужна вся команда? Вы личности известные и кусочек для некоторых лакомый. Подставляться по-умному надо. Давай-ка так. Машина у тебя где?

- Дома.

- Вот и чудненько. Пускай там и стоит. А вас отправим на тот полигон, где артефакт хранится.

- Пешком? – усмехнулся Гена.

- Нет. В бочке, - совершенно серьезно ответил полковник. – Вспомним киноклассику.

Кассандра и Рик непонимающе посмотрели друг на друга, а потом на людей. Грей помахал хвостом.

"В какой бочке?", - сварливо спросила его кошка, обиженная, что Грей явно в курсе.

"В железной. Кино надо смотреть!", - ответил пес.

Гена заметил переглядывание команды и засмеялся.

- Может перебор? – спросил он. – Они тоже засветились, проникнув сюда. Они знают, что мы про них знаем.

- Вот и отлично. Судя по действиям, они – наааглые. И – торопятся! Напасть на дежурного! Думаю, их не много, но они могут найти помощников.

- Егорыч, если к нашей конторе приедет подобная машина, то это привлечет внимание. Лучше автобус или "буханку". Мы можем на полу полежать.

- Конечно, привлечет. А если их будет штук десять, то точно привлечет. И поедут они в разные стороны, и за ними будут следить, по крайней мере, стараться. А мы аккуратненько проследим за теми, кто следит. Все проще, чем искать по городу.

- Знать бы еще – кого – "их"!

- Вот и узнаем.

Гена посмотрел на начальство.

"Вот в кого я такой авантюрист", - вздохнув, подумал он.

Егорыч ответил ему взглядом говорящим: "Кто еще в кого, если так-то разобраться!".

- А пока ждем машины и утро, иди, покорми команду. Есть чем?

Гена кивнул. Запас еды для всей команды у него был в кабинете обязательно.

Он насыпал в миски корм, но Грей запросился на прогулку.

Дежурный остановил:

- Вы куда?

- Куда царь пешком ходит, - вздохнул Гена и показал на Грея.

- Давай во внутренний дворик, - предложил оперативник. – Мало ли.

"Моей паранойей заболела вся контора", - подумал Гена, но выйдя во внутренний двор, сам поторопил пса – мало ли!

Они возвратились в кабинет. Закусили и расположились отдыхать. Гене не спалось. В который раз он думал о тех, с кем пришлось знакомиться и даже воевать.

"И чего им всем неймется? Вроде бы не сильно сладко у нас. И проблем полно".

Кассандра увидела, что Гена не спит, и перебралась к нему на диванчик. Парень прижал к себе мурчащую кошку и постепенно расслабившись, задремал.

Утром в кабинет постучали.

- Карета подана! – тоном дворецкого из Букингемского дворца объявил один из оперативников.

Гена быстро сбегал в туалет, оделся, и они пошли загружаться в поданную "карету".

- Главное, чтобы не точно следовали сценарию, - вздохнул Гена, вспомнив фильм и льющийся в цистерну бетон.

Он забрался внутрь, помог спуститься команде.

Кассандра брезгливо осмотрелась. Рик хихикнул – он сидел в кармане Гениной куртки. Его внутренняя поверхность цистерны не касалась в самом буквальном смысле этих слов.

- А тебя я не удержу, - виновато сказал Гена кошке.

Сверху на них посмотрел водитель, потом исчез и появился снова с старым покрывалом.

- Вот. Постели.

Гена поблагодарил. Крышка закрылась, и они оказались в темноте.

- Он сказал – поехали! – вздохнул Гена, устраиваясь на полу цистерны.

До полигона Гена обычно доезжал за полтора часа, но это на внедорожнике, а сейчас им предстояло ехать часа три или дольше.

Машину изрядно трясло. Гена сидел, потом встал. Так ему было удобнее. Ехали они довольно долго. По Гениным прикидкам полигон был уже недалеко. Внезапно машина резко свернула. Затрясло сильнее, и почти тут же они остановились.

Гена снова посмотрел на часы. Приехали? Не похоже. Значит, что-то случилось. Задремавшая, несмотря на тряску, Кассандра проснулась.

– Чего стоим?

Гена этого не знал. Он пожал плечами, потом вспомнил, что темно и его не видят.

Гена достал маленький фонарик. В его рабочей куртке, без которой он давно не выходил вообще никуда, было море всяких полезных вещей.

Он посветил на закрытый люк и подумал, что вряд ли получится выбраться самостоятельно. Оставалось ждать.

***

- Ждем, - сказал он команде, - но не расслабляемся. Мало ли почему могла остановиться машина.

Прошло пять минут, потом еще пять.

Снаружи не было никаких звуков. Но вдруг Кассандра встрепенулась.

- Стонет кто-то, - сообщила она.

Гена тоже услышал – открылась дверь кабины водителя. Потом – тишина.

- Идет, тяжело идет, - сообщила кошка.

Снаружи донеслось шкрябание по металлу.

- Кто-то пытается забраться на цистерну, - прокомментировал Гена, - но у него не получается!

У кого-то все-таки получилось, шкрябанье переместилось к крышке, ее явно открывали. Через пару минут крышка чуть приподнялась, но тут же упала обратно, как будто у человека не хватило сил ее откинуть. Послышался звук падения тела. Гена, плюнув на осторожность, откинул крышку, подтянулся и выбрался наружу.

Он быстро огляделся.

Машина стояла на проселочной дороге. Рядом никого не было, кроме водителя, который лежал на мокрой земле около заднего колеса.

Кассандра выпрыгнула. Гена посмотрел на лежащего человека, но сначала решил помочь Грею. Он вытянул пса из цистерны. Кивнул – осмотритесь - и нагнулся над лежащим водителем.

Тот был в сознании, но бледен до предела.

- Что с тобой?

- Не знаю, - прохрипел мужчина. – Ехал по маршруту, в километре отсюда авария. Проехал мимо. Все по инструкции. Увидел с пригорка - впереди вроде тоже как авария. Вдруг – кольнуло как что-то, подумал про вас. Полковник рассказал вкратце, что и как. Прикинул – вдруг не случайно там стоят. Свернул. И поплохело мне... поплыло все… похоже сердце. Мать описывала симптомы. Но я-то здоров!

Гена молча полез в один из карманов, достал валидол и дал водителю, потом выпрямился и стал ждать возвращения партнеров. Первым появился Грей с Риком на спине.

- Вокруг никого.

- А вот на трассе есть, - доложила спустившаяся с высокого дерева Кассандра. – И сзади по шоссе и впереди стоят машины. Люди направляются сюда.

Гена снова склонился к водителю.

- Ты как?

- Вроде лучше, - неуверенно сказал тот.

Гена кивнул – времени прошло мало. Он достал телефон и включил карту.

- Так, мы здесь. До полигона недалеко, попробуем в объезд.

Он поднял водителя на ноги. Тот повертел головой.

- Ничё, лучше. В себя приду скоро. Но за руль не могу сесть.

- Я поведу, - ответил Гена, - тебя как зовут-то? – спросил он, помогая мужчине забраться на пассажирское сидение.

- Да как тебя, так и меня, - бледно улыбнулся тот, - в детстве Крокодилом дразнили.

Кассандра, запрыгнувшая в кабину, фыркнула несколько раз. Гена-водитель покосился на нее, потом посмотрел на Гену и неуверенно спросил:

- Чего это она?

- Смеется. Прозвище твое ей понравилось.

- А она поняла??? – широко раскрыл глаза водитель.

- А то. Они все всё понимают, Кассандра просто самая тактичная, - объяснил Гена, залезая на место водителя.

Кошка снова фыркнула, теперь уже явно в сторону партнера.

- Ладно. Отставить шутки. Нам надо оторваться. Как машина у тебя вообще?

- Вездеход! – показал большой палец, приходящий в себя водитель.

- Тогда поехали вот здесь, - и Гена показал на одну из проселочных дорог, которая сильно петляла среди невысоких холмов.

- Почему здесь? – поинтересовался Грей.

- А зачем нам сердечные приступы? – спросил Гена, - а так мы от них отгородимся холмами.

Водитель напряженно понаблюдал за Геной, но увидев, что такая дорога и машина тому не в новинку расслабился и откинулся на сидение.

Кассандра перебралась к нему на колени после кивка Гены и замурчала.

Грей сидел на полу и упирался всеми лапами, чтобы не слишком елозить. Дорога раскисла после дождей. Машину то и дело заносило. Гена радовался, что тут давно никто не ездил, но все равно старался, где возможно, ехать по траве.

Через несколько километров он остановился.

- Осмотрись, - попросил Гена кошку и кивнул на высокую березу.

Кассандра вскарабкалась и долго вертела головой по сторонам.

- Полигон видно. Там сосны приметные. За нами – никого. Впереди тоже никого. Хотя вон с того холма снова надо будет глянуть.

- Уже хорошо, - обрадовался Гена. – Едем дальше.

С трудом забравшись на следующий холм, он снова остановился. Кассандра залезла на дерево и, спустившись, доложила:

- Чисто.

Гена посмотрел на карту. Прикинул время.

- Через полчаса на месте. Подъедем с задней стороны. Заодно и проверим, как охрана работает!

- Своим не сообщишь? - спросил Гена-водитель.

- Нет, мало ли. Могут перехватить. Доберемся, тогда и сообщим.

Охрана сработала на пять. Не успел Гена затормозить около границы полигона, как из-за деревьев показались люди в камуфляже.

- Стоять.

Гена выпрыгнул из кабины с поднятыми руками и повернулся к подошедшим.

- Ты! – обрадовался знакомый лейтенант, - а чего здесь-то?

- Проблемы были, - сказал Гена, пожимая ему руку. – Врач у вас есть? Водителя надо посмотреть Тезка мой. Спас он нас.

- Да я нормально уже, – высунулся из окошка водитель Гена.

- Врач есть. Как раз сегодня у нас много врачей.

Гена сел за руль. Лейтенант вскочил на подножку, и машина двинулась к нужному ангару.

Пока вызывали врача и осматривали водителя, Гена связался с Егорычем.

- Остальные как добрались?

- Остальные нормально, - ответил полковник. – За всеми шли, ну а мы следили за ними.

- Взяли?

- Взяли. Беседуют. Хорошо, что вы оторвались, но думаю, те поняли, где ты находишься.

- Я тоже так думаю, - согласился Гена, - будем ждать гостей. Хотя, могут и побояться.

- Могут, но лучше бы они были понастырнее. Будут новости, сообщу. Отдыхайте.

Гена пошел к команде.

Кассандра облизывалась над опустевшей тарелкой, Рик что-то меланхолично дожевывал.

- Грей где? – спросил Гена.

- Он сказал, что тебя будет ждать, - мурлыкнула кошка, - а я голодная. Я на деревья лазила и энергию потратила!

Гена улыбнулся. Грей подошел к нему, и они вместе отправились в столовую.

Гене положили шашлыка, Грею сырого мяса.

- Шикарно живете! – прокомментировал парень.

- Не жалуемся, - засмеялся повар, - да гости же у нас. Врачи. Водилу твоего осматривали которые. Уууу.. одни светила!

Вечером с Геной связался Егорыч. Велел отдыхать, но активно.

- Покажись завтра на холмах с командой. Пускай они точно будут уверены, что ты там.

- Тезка спрашивает, что ему-то делать?

- Пускай там сидит. Хватит с него одного приступа. Думаю, долго отдыхать вам не придется, - сказал Егорыч, - вовремя ты на них внимание обратил. Очень вовремя. До завтра, Преобразователь!

- Кто? – удивился Гена, но Егорыч уже отключился.

***

На следующий день Гена, как было велено начальством, отправился на прогулку по соседним холмам.

Погода, к счастью, наладилась. Под ногами было сыро, но сверху не лило. И мороз, обещанный прогнозом, пока не наступил.

- Хорошо, - Гена забрался на холм и оглядел окрестности.

Полигон прятался в долине между холмами. Осень взяла свое. Холмы были бурые от пролившихся дождей. Деревья облетели. Цветов не было и в помине. Но воздух был свежий и вкусный. Даже у них дома был не такой, все-таки коттедж был близко к городу.

Гена постоял на вершине. Осмотрел холмы в бинокль, взятый у охраны. Никого.

- Возвращаемся, если ты уже набегался, - сказал он Грею.

Кассандра такую погоду не любила и восседала на плече у Гены. Рик прятался за пазухой.

Грей гавкнул, давая понять, что он тоже хочет домой.

На полигоне Гена сходил посмотреть на артефакт. Вспомнил приключения, которые были с ним, Мишку.

"Давно не встречались", - подумал Гена.

Мишка уехал с родителями в столичный город. Парень не хотел, но родители, особенно мать, настояли – надо готовиться. Через год поступать.

- Я все равно вернусь, - обещал Мишка Гене.

И Гена его отлично понимал. Трудно расстаться с тайнами. А родители? Они, понятно, беспокоятся о сыне.

Гена посмотрел на артефакт, и ему показалось, что тот подмигнул Гене.

Гена усмехнулся и отправился узнавать новости.

Новости определенно были, это Гена понял по возросшей активности охраны полигона. Рейдов больше не стало, но выходя на осмотр территории, люди что-то с собой брали и расставляли по маршруту следования.

Гена вопросительно заглянул на пост охраны, но его вежливо развернули.

- Пускай будет сюрприз, - прокомментировал лейтенант. - Не только у тебя тайны есть!

Гена ушел в комнату, в которой его временно поселили. Гены-водителя не было. Его попросили помочь с местной техникой, и он увлеченно копался в каком-то моторе.

- Правильно. Все-таки тут секретов полно, а он человек почти случайный, - прокомментировала Кассандра.

Кошка развалилась на кровати. Гена сел на оставшееся свободным место и принялся думать над тем, как его назвал вчера Егорыч.

Какой – "преобразователь"? Кто его так окрестил?

День тянулся и тянулся. Только вечером, когда уже стемнело, его позвал лейтенант.

- Представляешь маршрут группы охраны? – спросил он.

- А что, решили отдохнуть и мне довериться? - ехидно спросил Гена, взвинченный бездельем.

- Ага, у нас тут междусобойчик намечается, а ты, вроде как и не наш! Сходи, подежурь кружочек. Только как будешь идти, через каждые сто шагов, мы там вешки поставили, ты остановись и помечтай около каждой. Так – секунд двадцать паузу делай.

- Одному идти? – уже серьезнее спросил Гена.

- Хорошо бы Грей с тобой пошел, - лейтенант.

Гена сходил за Греем.

- Вас брать не велели, - сказал он в ответ на возмущение Кассандры и Рика.

Кошка обиделась. Гена вздохнул – потом надо будет мириться! Он примерно догадался, о чем речь.

Охранники расставили по территории своего рода фотоловушки, только служили они не для запечатления редких животных. Гена про такую технику знал. Фотодетекторы снимали, а потом воссоздавали голограммы объектов.

Гена медленно шел по маршруту. Приборы фиксировали появление его и Грея. В нужный момент те, кто явятся за ним, будут сбиты с толку. Последовательное включение изображений позволит заманить чужих в нужное место и обезвредить без всякого риска. И нервы заодно потрепать.

Рика и Кассандру в темноте видно не будет, поэтому им и не нужно было проходить маршрут.

- Порядок? – спросил Гена, вернувшись.

- Порядок. Иди, мирись со своей партнершей, - улыбнулся лейтенант. – Ух и сердитая она у тебя!

Кассандра мириться не пожелала. Свернулась на стуле. Рик поблескивал глазами рядом с ней.

Гена не стал ничего говорить, просто сел и погладил кошку, а потом и крыса. Он знал, что партнеры все поймут. Уже поняли, и продолжают дуться просто из принципа.

- Когда ждете гостей? – спросил Гена после того, как ночью ничего не произошло.

Ему вовсе не улыбалось сидеть здесь неделями.

На его вопрос никто точно ответить не мог, хотя Егорыч был уверен, что действовать чужие начнут скоро. Наблюдение за пустыми цистернами и последующая поимка следивших, лишила их завербованной рабочей силы. А новую в создавшейся ситуации набирать было не с руки.

- Вербовали бомжей, потерявших и пропивших документы. Брали количеством. Профессионализма у всех отловленных ноль без палочки. Применяли легкий гипноз.

- Люди пострадали? – поинтересовался Гена.

- Да, в общем-то, нет. Гипнотическое внушение с них сняли. Пока они на одной из баз. Троих уже отправили в места не столь отдаленные, откуда они и сбежали. Потом некоторым поможем восстановить документы. Ну а дальше – люди взрослые – пускай сами думают. Может, кого эта встряска и поставит на путь истинный. Хотя, я сомневаюсь, - вздохнул Егорыч.

- А что за ник ты мне тогда дал. "Преобразователь" – это кто меня так нарек?

- А это самое интересное! – оживился полковник, - ник, как ты выразился, сообщил один из самых вменяемых задержанных. По его словам, так тебя звали вербовщики. Они, понятное дело, с бомжом не откровенничали, но он обладает довольно крепкими нервами и сильной волей и мог сопротивляться гипнозу. Говорит – понял, что дело не чисто, решил внедриться и узнать что и как.

- Фантазер, - прокомментировал Гена.

Егорыч кивнул.

- По его словам, они здесь для поиска людей с особыми способностями. Для усовершенствования их собственной расы. Так что – гордись, преобразователь!

У Гены отвисла челюсть.

- Чего? Они меня скрещивать, что ли хотели со своими???

- Насчет техники твоего потенциального использования я не в курсе, знаешь ли. Вот отловим их, и спросишь.

- Егорыч, но это же чушь! Нет у меня никаких особенных способностей!

Полковник помолчал.

- А вот это с какой стороны посмотреть. Стоит только прочитать твое личное дело, как возникают сомнения в твоих рассуждениях. Но это хорошо, что ты скромный. А то зазнаешься еще!

Егорыч отключился, но легче Гене не стало. Его команда, присутствовавшая при разговоре, просто давилась от хохота.

- Да мы с самим Суперменом работаем, оказывается, - пропела Кассандра.

"Началось", - уныло подумал Гена, пытаясь отключиться от издевательских комментариев.

Партнеры доставали Гену еще пару суток. "Вербовщиков", как стали называть чужих после рассказа Егорыча, ждали круглосуточно, но все-таки больше ночью.

Они явились под утро на третьи сутки. Внешние датчики зафиксировали приближение трех объектов. По мере приближения объектов становилось больше. Чужие применяли неизвестную технологию, для введения землян в заблуждение, но самые первые были помечены и это позволило не обращать внимания на дублей.

Когда "вербовщики" приблизились к полигону в ход пошли фотоловушки.

Гуляющий Гена появился в сфере восприятия чужих. Мелькнул раз, потом другой и они поверили. Устремились за голограммой. "Вербовщиков" заманили в энергетическую ловушку, которая схлопнулась.

- Все. Пойманы. Всем отбой тревоги, - с облегчением сказал лейтенант.

***

Чужих отправили на специально оборудованную базу.

- Будут разбираться, - сказал Егорыч вернувшейся с полигона команде. – Пообщаться хочешь, Преобразователь? Все-таки ты лицо заинтересованное.

Гена отказался. Его до сих пор доставали время от времени, особенно старалась Кассандра.

- Отчет прочитаю, - вздохнул Гена, - я оперативник, а не эксперт.

На столе у него лежали папки с документами, а на флешке были данные в электронном виде. Наступала зима, и Гена собирался освежить в памяти сведения о тех, чьих визитов можно было ожидать в холодное время года.

конец 29 дела

Какая загранка, какая бухгалтерия, какие документы - этого ещё и укачивает так, что он пока не ел ни разу. Сейчас, люди ходящие в море, упадут в обморок и не скоро из него вернутся обратно. Получение паспорта моряка и всех сопутствующих документов выглядело тогда так... Пацаны - заговорщицки шептала бухгалтерша - времени в обрез. Вам за сегодня надо пройти медкомиссию и СОЛАС (это какая-то организация которая пеклась о безопасности моряков). А как мы всё это успеем - поинтересовался самый деловой из нас, то есть я. Не задаём глупых вопросов сейчас - почти прошипела она - пять долларов за паспорт, за остальное три, я обо всём договорилась. Придёте, распишитесь, получите - там везде свои люди, не ссыте. Сказали не ссать, мы и не стали. Люди там в километровых очередях сидели с грустными лицами, а мы как боссы, зашли, вышли и через два дня ушли в море. Вот что доллар животворящий делал в те времена. Там про все страны и приключения неделю можно рассказывать без перерыва, но в свете последних событий расскажу за Гренландию, тем более, что никто из вас там не был, скорее всего, и вряд ли когда будет.

Для затравочки, чтобы ни дай бог не прошло всё без проблем, старпом решил немного срезать и мы застряли в ледяной шуге. Не то чтобы нас окружили айсберги, но мы не на ледоколе туда попёрлись - банальный старый БМРТ (большой морской рыболовецкий траулер). С помощью опытного капитана и мата, в его же исполнении, мы оттуда вылезли и больше никуда не сворачивали. Старпом получил на орехи по первое число, очень обиделся, но дамой не ушёл - потому что и далеко и вода кругом.

Какое-то время мы стояли на рейде блёкло-ржавым пятном и ждали, когда нас пустят в порт. А мне 19 лет, у меня сбылись все несбыточные мечты сразу. Всё о чём я читал книги, все приключения, киты, касатки, айсберги, пьяные матросы, бесконечно огромный океан и я на руле - всё это случилось и поверить в это было совершенно невозможно. Старым морякам было до лампы, они всего этого навидались за свою жизнь, а у меня чёрные круги были вокруг глаз от бинокля. Наконец к нам на борт поднялся лоцман и мы пошли в Нуук или Готхоб на датский манер. Всё было странно ещё до того, как мы причалили. Весь город стоял на курьих ножках, в прямом смысле этого слова. Красивые разноцветные домики, типичные для скандинавских стран, но все на деревянных сваях. Мне сразу рассказали, что зимой тут столько снега выпадает, что "ноги" эти засыпает полностью. А так, в целом, обычный скандинавский городок, с супермаркетами, спортивными залами, библиотекой, кинотеатром и всем, к чему мы сейчас привыкли. Нынешней молодёжи не понять, но главным тогда для нас были спортивные магазины, потому что там продавался Адидас, а мы выросли на поэме "Кто носит шапку Адидас - тому любая баба даст". Мало того, там в магазине стояла огромная фотка хозяина магазина в обнимку с Ван Даммом, а ничего круче на тот момент быть не могло. Он прилетал туда покататься на лыжах, ну и сфоткался. Я завидовал страшно.

Мы получили там какой-то провиант, машинное масло, воду, топливо и отбыли на место дислокации. Мы поднимались вверх вдоль западного побережья острова куда-то на север. Может показаться, что раз на судне двигатель размером с трёхэтажку, то оно носится по морю с огромной скоростью - увы, 20 км/ч и это про попутном ветре. Но, для меня это было преимуществом, потому что я жадно вглядывался к каждый нюанс, в каждую деталь и каждый раз шарахался, когда в море падала очередная глыба льда с какого-нибудь айсберга. По началу, ещё попадались какие-то посёлки, а потом они пропали совсем и вся цветовая палитра сузилась до трёх цветов - синее море и небо, чёрные горы и белый снег. Естественно, я норовил залезть на айсберг. Капитан, по началу, угрожал меня отправить домой, но мы оба понимали, что это фигня и никуда он меня не отправит, поэтому обещал пристрелить прям на айсберге. Его понять можно, он головой отвечает за людей, а я тут со своими приключениями. Мы несколько раз спускали шлюпку и катались меж льдин. Вода была неправдоподобно прозрачная - оно и понятно, люди там не живут, засерать некому. Рыбалка там неинтересная - рыба с радостью клюёт и поднимается наверх с глазами полными удивления. Мне кажется, что местная рыба использовала нас как карусели. Мы её поднимали и отпускали обратно и так до бесконечности. Пару раз, после схода льда, гора оголялась и мы поднимались по ней наверх. Горы настолько обтёсаны льдом, что напоминали черепаший панцирь. Все острые углы были стёсаны и особо не за что было цепляться, когда лезешь наверх. День довольно быстро сокращался и к октябрю солнце издевательски выглядывало из-за горизонта на полчасика и исчезало. Северное сияние первые пару дней вынуждало меня постоянно находится на палубе. Эти всполохи никакими словами, никаким видео не передать - это надо видеть своими глазами. Иногда это постоянное свечение одним цветом, а иногда ну просто адская дискотека. Разные цвета вспыхивали то тут, то там, как-то там перемешивались, наслаивались друг на друга, то пропадали, то появлялись вновь. Это очень впечатляет, это мега-красиво, незабываемо, но за два дня этим наедаешься, да и стоять всё время задравши голову просто устаёшь.

Местные, как и положено северянам, похожи на чукчей с одним небольшим, но зловещим нюансиком - у них заточены зубы как у пилы. Взрослые ещё куда ни шло, но дети выглядят вурдалаками из фильмов ужасов. А они же пытаются быть гостеприимными и улыбаются. Такое не дай бог приснится - трусами не отмашешься. Ну, они едят сырую рыбу - у них, что называется, производственная необходимость. Они ловили для нас палтус. Не для нас, в смысле поесть, а в промышленных масштабах. Мы его уже сортировали, морозили, складировали и потом увезли в Европу. Из всех мест где мне довелось побывать за следующие 30 лет - Гренландия точно самая интересная, самая необычная и удивительная страна. Конечно там ещё было много всего интересного, но всего не расскажешь за один раз.

P.S. На фото наша матросская банда. Нам всем уже за 50.