Сообщество - Авторские истории

Авторские истории

40 259 постов 28 283 подписчика

Популярные теги в сообществе:

2

Вечность

Вечность

Глава 1: Тени прошлого

Замок Вранча, затерянный в карпатских лесах, дышал тишиной, словно затаив обиду на века. Его стены, покрытые трещинами и мхом, помнили времена, когда здесь звучали смех и музыка. Теперь же в залах царил лишь ветер, да Адриан — вампир с лицом, застывшим в двадцать пять лет, и душой, изношенной за три столетия.

Он стоял у окна, сжимая в руке серебряный медальон. В нем улыбалась женщина с каштановыми волосами — Элара. Его жена, его жертва, его проклятие.

— Ты все еще носишь это? — из темноты возник призрак, напоминающий иссохшее дерево. Это был Виктор, младший брат Адриана, чье тело когда-то разорвал оборотень. Теперь же его душа была прикована к замку цепями ненависти. — Она умерла, потому что ты испугался одиночества. Ты превратил ее в монстра, как и себя.

— Я пытался спасти ее! — голос Адриана дрогнул. — Оборотень ранил ее... Я думал, мое проклятие излечит!

— Лжец! — Виктор вскипел, его прозрачные пальцы впились в плечо Адриана, оставляя ледяные ожоги. — Ты хотел, чтобы она страдала с тобой. А теперь смотри!

Призрак махнул рукой, и стены замка поплыли, сменившись воспоминанием: Элара, уже превращенная в вампира, рыдала над трупом их новорожденного сына. Ребенок, унаследовавший проклятие отца, не прожил и часа.

— Ты отнял у нее все, — прошипел Виктор. — И теперь мы все в ловушке: я — призрак, она — безумие, а ты... ты просто трус.

Адриан упал на колени, медальон выскользнул из рук. Где-то в глубине замка завыл ветер, словно насмехаясь над его болью.

Глава 2: Хрупкий свет

На рассвете в дверь постучали. На пороге стояла Лиина — девочка лет тринадцати, в рваном платье и с лицом, исцарапанным ветвями. Запах крови — чахоточная болезнь — витал вокруг нее, как предсмертный саван.

— Меня выгнали из деревни... — она кашлянула, и алые капли упали на камни. — Сказали, я умру одна. Вы... вы тоже здесь один?

Адриан стиснул зубы. Голод разрывал его горло, но в глазах Лиины он увидел то, чего не видел века — надежду.

— Оставайся, — прошептал он. — Но не подходи ко мне после заката.

Дни наполнились странной теплотой. Лиина, оказавшаяся сиротой, рассказывала о своей жизни: отец-пьяница, мать, умершая в родах, деревня, где ее считали «отмеченной дьяволом» из-за болезни.

— А вы кем были... до этого? — спросила она однажды, рисуя углем на стене замка силуэты звезд.

Адриан замолчал. Сотни лет он боялся вспоминать, но теперь слова полились сами:

— Я был врачом. Лечил людей от чумы... пока сам не заболел.

Он закрыл глаза, снова ощущая жар в теле, крики матери: «Сожгите его! Он превратится в упыря!». Вампир, нашедший его в ту ночь, спас от костра, но забрал душу.

— Вы не злой, — Лиина положила руку на его ледяную ладонь. — Иначе бы уже меня убили.

— Зло не требует выбора, — он резко встал, чувствуя, как клыки впиваются в губы. — Оно приходит, когда ты слаб.

Глава 3: Призраки и монстры

Ночью Лиина проснулась от холода. Над ней склонился Виктор, его лицо искажала ярость:

— Беги, глупая! Он убьет тебя, как убил нас!

— Почему вы ненавидите его? — спросила девочка, не отводя взгляд.

Призрак замер. Впервые за века в его голосе прозвучала боль:

— Он мог спасти меня... Оборотень напал на нас, когда мы искали траву для Элары. Вместо того чтобы дать мне умереть, Адриан превратил меня в это! — Виктор указал на свое полупрозрачное тело. — Я не могу ни жить, ни исчезнуть. Я застрял между мирами из-за его эгоизма!

Лиина протянула руку, но пальцы прошли сквозь призрак.

— А если он попросит прощения?

— Слишком поздно, — прошептал Виктор. — Мы все прокляты.

В ту же ночь в замок ворвалась Элара. Ее платье, некогда белое, теперь было черным от пепла, а глаза горели безумием.

— Где ты, Адриан?! — ее крик разбил витражи. — Ты сделал меня монстром! Ты забрал нашего сына!

Лиина спряталась за колонной, наблюдая, как вампирша крушит статуи.

— Выходи! Или я найду ту девчонку, чей запах витает здесь!

Глава 4: Танец проклятых

Адриан появился в зале, словно тень. Элара бросилась на него, когти впились в плечи:

— Почему ты не дал мне умереть?!

— Я любил тебя... — его голос дрогнул.

— Любовь? — она засмеялась, и в смехе слышался плач. — Ты приковал меня к вечности в аду!

Внезапно Элара заметила Лиину. В мгновение ока она схватила девочку, прижав клыки к ее горлу:

— Хочешь спасти ее? Укуси! Сделай ее вампиршей, как нас!

— Нет! — закричала Лиина. — Я не хочу быть монстром!

Адриан замер. Перед ним стоял выбор:

1. Убить Элару — но он слишком её любил.

2. Укусить Лиину — превратить ее в себе подобную, обрекая на вечные муки.

3. Отступить — и позволить девочке умереть.

— Прости... — прошептал он, отворачиваясь.

Элара вонзила клыки в шею Лиины. Кровь брызнула на камни, но девочка не закричала. Она посмотрела на Адриана и улыбнулась:

— Спасибо... что не сделал меня чудовищем.

Эпилог: Вечность

Адриан стоял на башне, держа в руках рисунок Лиины — замок под звездами, каким он был в его воспоминаниях. Виктор исчез: его призрак освободился, когда ненависть наконец угасла. Элару, обезумевшую от горя, Адриан заточил в подземный склеп, где ее крики сливались с воем ветра.

— Простите... — шептал он луне, но ответом была лишь тишина.

Годы текли, замок разрушался, а Адриан оставался. Иногда путники слышали его голос, повторяющий одно слово — «Лиина». Но никто не отвечал. Ведь самое страшное наказание — не смерть, а бессмертие, в котором нет даже надежды на забвение.


Также публикую рассказы тут, если кто хочет поддержать, то можете подписаться)

https://dzen.ru/id/5b49db4da701a500aa2a6215

Показать полностью 1
14

Сотворение снеговика

Ребенок, для которого сорок лет — это вечность, строит снеговика во дворе моего дома. Он пыхтит, скатывая средний шар и стараясь сделать его побольше, и, конечно, тот получается больше, чем нижний.

Ребёнок, для которого с Нового Года прошло уже сорок лет, пытается взгромоздить средний шар на место. Шар тяжёлый, утвердить его сложно, и снег, осыпаясь, попадает ребёнку за воротник (капюшон комбеза опущен), там тает, и струйки стекают по разгоряченной спине и груди. Ребёнку щекотно и неприятно одновременно, но средний шар всё-таки побежден и установлен.

Ребенок, для которого мама пока что самый главный авторитет, готовится слепить верхний шар, но тут этот самый главный авторитет говорит, что, всё, хватит, нагулялись, пойдем домой, а то простудишься.

И ребенок уходит, и с ним уходит вечность, и авторитеты тоже уходят, и праздник уж точно уходит. Но безголовый снеговик остается.

139

Старик в розовых шортах


Он носил розовые шорты. Яркие, как вывеска ночного клуба, и кепку с вышитой бабочкой. Жена говорила: «Иван, ты смешон». Он улыбался, поправлял кепку, шёл кормить голубей у вокзала. Птицы клевали крошки, а он — рассказывал им о бандах девяностых.


Тогда он был худым милиционером. Форма висела, как на вешалке. Улицы пахли горем и дешёвым пивом. Дети, с пустыми глазами, бежали за «авторитетами», которые давали деньги и обещали славу. Иван ловил детей за шиворот, приводил в участок, показывал фотографии: трупы в подворотнях, лица, избитые до неузнаваемости. «Романтика? — спрашивал. — Вот она».


Реагировали по-разному. Один белокурый мальчик, Сергей, плюнул в лицо. Через год его нашли с ножом в горле. Иван купил ему гроб. Никто не спросил зачем.


Теперь он старик в розовых шортах. Жена варит борщ, ругается: «Опять штаны эти надел!» Иван целует её в макушку, говорит: «Ты же любишь пионеров». Она фыркает, но наливает ему побольше, вылавливая мясо.


На улице смеются уже другие дети: «Вы как попугай!» Иван раздаёт жвачки с конфетами, рассказывает про голубей. Не про банды.


Иногда приходит мужчина в костюме: «Вы меня не помните? Я — Лёшка. Вы тогда…» Иван машет рукой: «Не было ничего». Но вечером пьёт коньяк из стопки с надписью: «Лучшему отцу», которую Лёшка подарил десять лет назад.


****
Он умер в розовых шортах. На похороны приехали бывшие, поседевшие «дети». Много. Жена надела кепку с бабочкой. Говорят, что голуби неделю кружили над кладбищем. 
****


Он был смешон. Бесполезен. И нужен, как последний патрон в обойме, который никогда не выстрелит — но даёт надежду, что ещё можно защититься.

Показать полностью
31

ТРАМВАЙ ЛЮБВИ

ТРАМВАЙ ЛЮБВИ

Как-то мой приятель Малёк пьяненьким уснул зимой в трамвае, там сиденья с подогревом, вот его и сморило. А ехал он в форме капитана милиции с работы, и не понятно сколько кругов он ещё бы намотал по городу, пока его не разбудила женщина - водитель трамвая. Она заметила спящего воробушка в милицейской форме уже в трамвайном депо и женское сердце дрогнуло. Она помогла ему встать, угостила стаканом водки и повезла легкую добычу к себе домой. Дома у водительницы трамвая Малёк начал помаленьку приходить в себя, реальность пугала. Как говорится, молодая, была не молода, у неё были железные зубы, широкие плечи, необъятная фигура, наполовину сведённая татуировка в виде сердца, а когда она говорила, звук был, как будто по голове проехал бронепоезд с народным хором завода Уралмаш. Между тостами и закуской (дичь нужно было довести до кондиции), молодуха бегала курить в тамбур,прихватывая пластиковую зажигалку Малька. Поэтому через дверь в этот момент было не смыться. Малёк решился на хитрость. Он сказал, что готов проследовать в спальню, если его прелестница будет ждать его там, осыпанная лепестками роз или, на крайний, случай шелухой от семечек. Фея удалилась, призывно оборачиваясь и томно подмигивая. Малёк схватил китель, сигареты, зажигалку, бушлат и рванул к двери. Шапку кокардой назад он надел на улице, когда бежал по незнакомому району. Добежав до остановки, он поклялся, больше никогда не спать в общественном транспорте. А когда подкуривал сигарету, Малёк увидел, что с зажигалкой произошли изменения - на ней его несостоявшаяся любовь нацарапала ножом или гвоздем слова: «НАДЕЮС У НАС ВСО ПРАВДО И ВЗАИМНО»

Показать полностью
27

Моё время

Городской концертный зал был забит под завязку. Люди стояли в проходах, сидели на ступеньках. Билеты были распроданы ещё месяц назад. На сцене на черный экран большими красными буквами проецировались слова «РАНЫ ДУШИ». Играл легкий джаз. Неожиданно погас свет. На сцене никого не было. Приятный мужской голос произнес:

– Под пологом зимы бессонной,
Снега лежат как небосвод.
В берёзах шепчутся иконы,
И звёздный свет в реке плывёт.

Голос журчал и обволакивал. В луче света из правой кулисы вышел мужчина с микрофоном в руках. Он был одет в рваный вязаный свитер и кожаные штаны. Зал взорвался аплодисментами. Он поднес палец ко рту и жестом попросил тишины. Зал тут же смолк. Мужчина продолжил:

– Зима, как время, тянет нить,
В окно стучит, как гость усталый.
"Кто ты, чей мир не изменить?"
Я лишь поэт — Иван Солёный.

На последней фразе зрители стали бесноваться. Они аплодировали, кричали, топали и свистели. Мужчина прокричал:

– Ну, привет, Тула! Добро пожаловать на поэтический вечер поэта Ивана Солёного. Многие спрашивают меня: «Сидел? Не сидел?». Пусть за меня ответит стихотворение «Клетка»!

***

Идея стать поэтом Иваном Солёным пришла Фролову не сразу. Три года назад очередная дама сердца попросила его покинуть её квартиру. Он стал возражать, что квартира общая. Ему позвонил её юрист и объяснил, что они с дамой не были в браке и месяца совсем недостаточно, чтобы «мы вместе выстрадали эту квартиру. Она общая…». Тут же юрист добавил, что если он не съедет, то это будет самозахват помещения со всеми вытекающими… Вытекающих Фролову не хотелось.

Фролов катил по вечернему городу чемодан, в который поместилась вся его жизнь. Жизнь состояла из спортивного костюма, рубашки, джинсов, шампуня из крапивы и пары журналов «Максим» за далекий 2009 год. Фролов грустил. Ему нравилась эта женщина. Ну зачем она случайно встретила своего бывшего мужа… Юриста этого. Он стал злиться. Фролов пробормотал:

– Будет ещё время, когда все женщины будут мечтать обо мне. Моё время!

Он договорился переночевать в хрущевке у своего старого друга. Друг попросил, чтобы он пришел к девяти вечера, так как он был допоздна на работе. Фролову нужно было убить четыре часа. Он шёл по центру города и вдруг увидел афишу «Вечер поэзии». Мероприятие начиналось через час в каком-то незнакомом кафе. Он решил сходить.

Купил самый дешёвый билет за барной стойкой. Открыл смартфон и стал скролить ленту новостей. Все новости были про искусственный интеллект. Появились нейронки, которые могут генерить музыку, изображения, тексты и стихи.
Зал наполнялся. В основном, женщинами. Фролову даже стало здесь нравится. Он зашел на страничку первой попавшейся нейросети и забил: «Придумай стих в две строчки, чтобы произвести впечатление на женщину». Потом подумал и добавил: «В стиле Есенина». Нейросеть написала:

“Твои глаза — как синь небес в рассвете,
В них отражается всё лучшее на свете.”

Фролов решил заказать водки. Он прочитал это стихотворение девушке-бармену. Она налила водки. Деньги не взяла. Почему-то, прослезилась. Фролов вдруг почувствовал возбуждение – ту сладкую смесь из адреналина и допамина, которая обычно начинала бурлить в его крови, когда ему в голову приходила очередная гениальная идея.

Вечер поэзии начался. На импровизированную сцену в центре зала выходили разные мужчины. Читали свои стихи. Фролов заметил такую закономерность: чем более эпатажно чтец вёл себя - закатывал глаз, делал мхатовские паузы, подвывал, тем больше ему аплодировали. А если он при этом выглядел как бомж - он срывал максимальные овации. Один поэт вообще в шторе на голое тело вышел. Штора была кокетливо подвязана бельевой веревкой.

За соседнем столиком тучный мужчина отчитывал официанта с бейджиком «Иван»:

– Иван, суп несолёный!

Идея Фролову пришла моментально.

***
(Тула. Концерт. Наши дни)

"Мама, — пишу я, — здесь холод и тьма,
Но в сердце твой голос, как свет из окна.
Зона не сломит, тюрьма не убьёт,
Пока я дышу, твоя любовь меня ждёт."

Иван Солёный прочитал эти строки, делая огромные паузы и вдохи. На третьей строке он вытер рукой слезу, прервался, выпил воды и продолжил. Когда он закончил, все женщины в зале плакали. Зал аплодировал стоя. Поэт продолжил:

– Недавно меня спросили, чем отличается поэзия от прозы?! Тем же, чем фильм от сериала. Поэзия — это фейерверк, салют, вспышка эмоций. А проза — это серая текучая и не всегда пластичная жизнь. – поделился Фролов мыслью какого-то режиссёра из рилса.

Какая-то женщина из зала крикнула:

– Я люблю тебя! Иван, я хочу от тебя детей!

Поэт улыбнулся и обратился к голосу из зала:

– “Твои глаза — как синь небес в рассвете,
В них отражается всё лучшее на свете.”

Кто-то в зале охнул. Иван Солёный продолжил:

– Милая, мне лестно это слышать. Но моё сердце в шрамах. Пока еще в шрамах. Меня жестоко бросали. И женщины, и судьба. Мне нужно время. Пусть за меня ответит поэзия…

***
(Три года назад)

Фролов стал стабильно посещать вечера поэзии. Там же он стал замечать, что больше всего «заходили» стихи на определённые темы: зона, несчастная любовь, мама, дальнобойщики, дети, собаки, природа и так далее.

Фролов решил попробовать. Он записался на открытый микрофон в поэтическом кафе. В ближайшей парикмахерской попросил побрить его налысо. Рядом в маникюрном салоне накрасил ногти в черный цвет. В секонд-хенде он купил (на вес) ярко желтый комбинезон: в журнале «Максим» за 2009 год он прочитал, что этот цвет любил Маяковский. В нейронку сделал запрос: «Напиши стих, когда мужчина очень хочет женщину. Хочет так сильно, что аж невмоготу…». Подумал и дописал. «В стиле Цветаевой». Она написала. Порепетировав у зеркала, он пошёл…

***
(Наши дни. Концерт. Тула)

Иван Солёный делился:

– Долгое время я работал водителем фуры. Чего я только не видел. Бывало, минус сорок. Машина сломалась. Помощи нет. Что делать?! Жечь покрышки, чтобы хоть как-то согреться. Именно тогда появились эти строки:

Фура в снегу, как крест на могиле,
Судьба смеётся, как ветра стон.
Водила смотрит в пустоту, в бессилье,
Он сам себе и грешник, и закон.

Зал аплодировал. Никаким водителем Фролов отродясь никогда не работал. Подслушал в баре историю пьяного водителя. Поэт продолжил:

– А сейчас стихотворение, которое сделало меня знаменитым. Я написал его три года назад и прочитал в маленьком кафе. Помню, на мне был тогда смешной желтый комбинезон. Кто-то снял видео. Выложил. А наутро я проснулся знаменитым. Всем женщинам посвящаю:

Ты - как уравнение без ответа,
Как бесконечность, что манит в свой плен.
Мой разум слаб, моя плоть — поэма,
Я ищу тебя, как смысл и тлен.

Твои глаза - это бездна и свет,
Твои уста - это вечный обет.
Я не прошу, я молюсь на тебя,
В этом смысл, в этом наша с тобою судьба.

Зазвучала эпическая музыка. Зал опять поднялся стоя аплодировать. На телефонах зажглись фонарики. С десяток женщин из первых рядов бросились на сцену. Несколько охранников сразу вышли из-за кулис и стали ловить женщин.

Концерты Ивана Солёного были расписаны на два года вперёд. Везде были аншлаги. Летом предложили выступить в Лужниках.

В конце вечера поэт сказал:

– Как ангел света окрыленный,
Я вечно ваш - Иван Солёный!

Фролов стоял на сцене, раскинув руки под аплодисменты зрителей. Его не отпускали. Он подумал: «Кажется настало то время. Моё время».

(с) Александр Бессонов

Александру Бессонову строки дарил,
DeepSeek* вдохновенье мира раскрыл.

DeepSeek - бесплатная китайская нейронка. Все стихотворения в этом рассказе сгенерированы ей.

Показать полностью
4

Улыбка

Он выглядел как человек, который вот-вот сломается — и морально, и физически. Взгляд уставлен в пол, руки, стиснутые до побелевших костяшек... он съёжился на стуле, словно ожидая удара в любой момент.

Через минуту тишины, психиатр наконец заговорил:

- Ну что-ж, давайте попробуем подойти к этому иначе. Как все началось?

- Ну... с улыбки.

Встретив непонимающий взгляд врача, Олег запнулся, но продолжил.

- Тот мужчина, на улице. Он просто стоял и улыбался из толпы, глядя прямо на меня. Что-то в нём было... неправильно, что ли? Пугающе. Как будто его там не должно быть, понимаете.

- Пугающе? Он вам как-то угрожал?

- Нет! Нет. Только стоял и улыбался.

В кабинете опять повисла тишина. Врач раздражённо и устало потирал глаза под очками. И он ради этого сдвинул своё расписание и отменил две записи?

- Ясно. Так... почему вы в итоге здесь?

Олег запнулся. Его взгляд быстро метнулся в угол кабинета, прежде чем снова уставиться в пол.

- Вы видите кого-н... что-нибудь? Вон там?

Взгляд врача инстинктивно скользнул в угол, хотя было очевидно, какой будет ответ.

- Нет.

Даже не глядя, Олег почувствовал, как улыбка на лице этой штуки стала еще шире.

- Вот почему.

Уже неделю эта штука всегда была рядом. После первой стречи на улице, он постоянно видел существо где-то неподалёку. Словно охотник, прячась среди прохожих и знакомых, словно тигр среди травы, ожидая момента. Оно никогда не было замечено движущимся, в привычном смысле слова, но каждый раз оказывалось всё ближе и ближе, как будто подкрадывалось через его сознание каждый раз, когда он позволял себе забыть о нём. Каждый раз взгляд Олега цеплялся за эту улыбку, столило ему скользнуть взглядом по толпе, посмотреть в окно соседа, или не осторожно оглянуться в магазине. Когда эта штука появилсь в мастерской, где он работал, он понял, что она существует только для него, и лишь притворялась частью толпы вокруг. А вчера оно оказалась рядом с кроватью, кгогда Олег проснулся. Оно было так близко, что, казалось, можно прикоснуться, вытянув руку. В тот же день он отпросился у начальника "по болезни" и буквально прорвался с боем в кабинет психиатра.

- Ну так как? Прикоснулись?

- Что?

- Вы пробовали её потрогать?

Олег с приоткрытым ртом уставился на фигуру в халате перед ним, не зная, что сказать. Как он мог это объяснить? Сама идея звучала нелепо. Нет, конечно, попытка прикоснуться к иллюзии, чтобы разрушить ее, приходила ему в голову, но каждый раз, стоило ему только подумать об этом, его бросало в холодный пот. Его сковывал какой-то первородный страх, словно смотришь в пропасть под ногами.

- Вот как я это вижу.

Терапевт посмотрел на часы, не скрывая своего нетерпения.

- Эта "штука" — это Вы. Какая-то часть Вас. И пока Вы эту часть себя не примите, дело с мёртвой точки не сдвинется. Очевидно, что это какой-то сигнал от Вас Вам же, попытка что-то сказать. Попробуйте поговорить с... "этим". Взаимодействовать. Пожать руки, может быть. Это не избавит вас от неё, но, я уверен, даст нам информацию, с которой можно будет работать. Потом возвращайтесь, и мы поговорим снова. Вторник вас устроит?

-----------

Сергей, владелец мастерской, занимался своей обычной утренней рутиной - включал свет, отпирал двери, запускал оборудование. С тихими щелчками и гулом станков здание постепенно начинало просыпаться, а вместе с ним и сам Сергей. Думая о чём-то своём, он не сразу заметил фигуру в углу.

- Олег, ты что-ли? Уже выздоровел?

Это был его инженер. Он не ответил, просто стоял в углу и неловко улыбался.

- На работу, вовремя, да ещё и с улыбкой до ушей? Тебе настолько нужна эта прибавка к зарплате?

Сергей шутил, протягивая улыбающемуся человеку руку для рукопожатия. Его последняя мысль перед тем, как все потемнело, была: «Разве дверь не была заперта? Как он...?»

Показать полностью
6

Григорий, колесо и тёщина воля, или Как бельё спасло „Москвич“

Григорий стоял на коленях перед своим «Москвичом», держа в руках ключ для колёс. Жара в Самаре была такая, что асфальт плавился, а тень от пятиэтажки казалась миражом.

— Ну, держись, колесо, — пробормотал Григорий, пытаясь открутить первый болт. Болт не поддавался, будто его приварили из принципа.

Сосед Петр Николаич, как всегда, оказался рядом.
— Гриша, — сказал он, — ты чего, колесо меняешь?
— Нет, — ответил Григорий. — Я тут с болтами в шахматы играю. Они пока выигрывают.

Петр Николаич полез с советами:
— Русская мудрость гласит: «Если болт не идёт, значит, он не хочет».
— Спасибо, — проворчал Григорий. — А ещё есть мудрость: «Если сосед лезет с советами, значит, он не хочет жить».

Тёща, наблюдая за этим спектаклем с балкона, развешивала постиранное бельё.
— Григорий! — крикнула она. — Ты что, совсем дурак? Болты надо смазать!
— Смазать? — удивился Григорий. — А чем?
— Водкой! — ответила тёща. — Русская мудрость гласит: «Что русскому здорово, то болту — легко».

Григорий полез в бардачок, нашёл там бутылку с надписью «Для экстренных случаев» и смазал болты. Болты, как будто обидевшись, всё равно не откручивались.

— Ну что, — спросил Петр Николаич, — помогла водка?
— Нет, — ответил Григорий. — Болты, видимо, трезвенники.

Тут тёща, не выдержав, спустилась во двор.
— Дай сюда ключ! — приказала она.
— Мама, — попытался возразить Григорий, — это мужская работа.
— Мужская? — фыркнула тёща. — Ты уже час с одним болтом борешься. Это не работа, это позор.

Она взяла ключ, ударила по болту молотком и открутила его одним движением.
— Вот так, — сказала она. — Русская мудрость гласит: «Если не можешь — не мучай, позови тёщу».

Через десять минут колесо было заменено. Григорий стоял в стороне, чувствуя себя лишним.
— Ну что, — спросил Петр Николаич, — теперь будешь тёщу на каждое колесо звать?
— Нет, — ответил Григорий. — Теперь я буду ездить на автобусе.

P.S. Тёща теперь хвастается соседкам: «Видите, как я колесо поменяла? А Гриша только водку пил».
P.P.S. Петр Николаич подарил Григорию книгу «1001 совет для автолюбителей». На первой странице написано: «Совет №1: Позови тёщу».

Показать полностью
73

Дирижёрка добра

Этот магазин стоял на углу, между аптекой и заброшенной шиномонтажкой в девяностые. Вывеска «Продукты» мигала-манила алкоголиков и прочих горемык. Светлана за прилавком — в белом халате, выцветшем от стирок. Руки её двигались чётко: отсчитывали сдачу, вытирали пыль с банок, указывали пьяному Вадиму на дверь. «Не здесь», — говорила она. И он уходил, бормоча красочные благодарности.

Она давала в долг. Не записывала. Помнила. Маринка из пятого подъезда брала хлеб и молоко — для мужа, который бил её тихо, чтобы соседи не слышали. Светлана добавляла шоколадку. «Детям», — говорила. Маринка почему-то плакала виновато, отводя глаза от плитки.

Бывало она разнимала драки. Как-то Гена и Толик схлестнулись из-за долга в триста рублей. Светлана вышла из-за прилавка, встала между ними, маленькая и седая. «Хотите, я заплачу?» — спросила. Они опустили кулаки. Потом Толик принёс деньги. Вернул долг за полгода.

Вечерами, закрыв магазин, она шла домой. Ноги гудели, будто наполнены свинцом. Квартира — одна комната с пианино, на котором никто не играл. Садилась, снимала туфли, смотрела на фотографию матери. Та же усталость в глазах. Та же прямая спина.

Однажды пришёл мужчина в рваном пальто. Попросил воды. Она налила чаю, дала булку. Он вытащил из кармана губную гармошку, сыграл «Очи чёрные». Ушёл, оставив на прилавке монету. Она положила её в стеклянную банку с надписью «На добро».

Иногда спрашивали: «Зачем?» Она не отвечала. Просто снова давала хлеб, останавливала ругань, кивала, когда старик Петрович рассказывал о войне, которой не было.

Она верила, что мир — это оркестр. Кто-то должен дирижировать добром в рабочем районе. Пусть даже дирижерская палочка— это карандаш от ценника, а музыка — звон монет в кассе.

****

Магазинчик закрыли, когда она умерла. Но банка «На добро» осталась в памяти многих. Иногда туда кидают мысленную мелочь. Иногда — мысленные записки. «Спасибо», — вспоминают. Просто так.

Став чуть доброе. Немного, но достаточно.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!