Авторские истории

— Сегодня мы с Серёжей прогуляли школу, — проговорил мальчик так, словно это было самое обыденное дело. Но продолжил он уже дрогнувшим голосом: — Мы украли жвачку в магазине, ну, так... просто взяли. А ещё мы махинациями пятирублёвки собирали из автомата. Чтобы в клуб сходить поиграть.

Он усмехнулся, а маленький Серёжа, сидя рядом, закивал, подтверждая его слова. Они оба явно не видели в этом ничего страшного — обычные детские занятия. Но взрослые, стоявшие неподалёку, слушали маленького Витю с недоумением и настороженностью.

— Махинации? — переспросила взрослая Таня, нахмурившись, но Витя пропустил её вопрос мимо ушей.

— На выходных ещё играли в футбол в школьном дворе, — продолжил Витя. — Мы с Серёжей и какие-то ребята, но не из нашей школы. Мы неплохо поиграли, но случайно проткнули мяч, который не наш был. Ну и те ребята расстроились, конечно. Мы извинились, но... мяч ведь вернуть нельзя, — он развёл руками.

В комнате повисла тишина. Маленький Витя снова замялся, не зная, стоит ли продолжать, но все ждали его рассказа. Мальчик глубоко вздохнул и снова заговорил, как будто пытался понять, почему они здесь, вместе, в этом странном месте.

— А завтра... — он понизил голос, словно это была какая-то тайна, — я собирался Катьке в любви признаться… — Подросток на мгновение замолчал, его щёки порозовели. — Но, видимо, придётся отложить, раз мы тут застряли.

В этот момент взрослый Витя, стоявший немного в стороне, внимательно посмотрел на своего младшего «я». Он хотел что-то сказать, поддержать маленького Витю, но слова застряли в горле. Взрослый Виктор лишь грустно вздохнул.

Маленький Витя, не замечая этого, продолжил говорить:

— А ещё в воскресенье я спорил с мамой из-за домашки, — он пожал плечами, вспоминая этот недавний эпизод. — Ну, я не хотел делать уроки, хотел пойти погулять с друзьями. Мама, конечно, заставляла, и я даже стоял в углу какое-то время. Это было не очень приятно, но всё как обычно. Ну, вы понимаете... — Мальчик бросил короткий взгляд на остальных, словно надеясь на поддержку.

Дети переглянулись, но промолчали. Витя продолжал рассказывать, будто пытался найти что-то значимое в этих событиях, что могло бы объяснить положение, в котором оказались все в этом странном доме:

— Может, это всё из-за того, что я стоял в углу? Или потому, что мы с Серёжей чужой мяч проткнули? Или, может, из-за того, что мы жвачку украли? Я не знаю, — он развёл руками, смущённый и сбитый с толку. — Ну, а вдруг? Может, это как-то связано с тем, что мы сделали...

Маленький Серёжа снова кивнул, соглашаясь с другом, но в то же время он не видел в их поступках ничего крамольного.

— Да, может быть... но всё это же мелочи, — хмыкнул мальчик. — Мы ничего плохого не делали, просто играли и веселились.

— Это всё не то, — тихо произнесла взрослая Ксюша, её взгляд был насторожен, словно она пыталась найти в словах мини-Вити какой-то скрытый смысл. — Всё, что ты описал, слишком... обыденно. Все дети прогуливают, шалят, играют. Но это не объясняет, почему мы здесь.

Маленький Витя помедлил, осознав, что в его рассказе действительно не было ничего, что могло бы объяснить их положение. Он почувствовал разочарование, но всё же пытался держаться.

— Ну... я не знаю. Всё было как обычно. Может, я что-то упустил, — добавил он с неуверенностью.

Взрослые обменялись взглядами. В словах маленького Вити не было ничего, что могло бы объяснить, почему их собрали в этом странном доме, в этом времени. Всё, что он описывал, казалось слишком обычным, слишком простым для такой сложной ситуации.

— Может, мы и впрямь что-то упускаем? — тихо спросил взрослый Витя, но его ровесники только растерянно переглянулись, не зная, что ещё можно было спросить у детей или вспомнить самим.

Взрослый Паша по-прежнему стоял немного в стороне, пытаясь переварить весь этот разговор. Больше половины слов маленького Вити, описывающего свои шалости, он не слышал, мозг был занят собственными размышлениями. Паша смотрел на детей и на себя в прошлом, и внутри него всё сильнее росло ощущение тяжести, с которым он жил уже многие годы. Тихий звук потрескивающего камина разносился по комнате. Неожиданно Паша глубоко вздохнул, словно принимая какое-то важное решение, и, склонив голову, обратился к своему маленькому «я», который с интересом наблюдал за взрослыми.

— Слушай, Паш, — начал он, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри него всё бурлило. — Если мы отсюда выберемся... — он сделал паузу, будто собираясь с мыслями, — то я хочу тебе кое-что посоветовать. Ты должен быть... — парень замер, подбирая слова, которые не могли бы ранить ребёнка, но всё же передали бы суть, — более ответственным и внимательным. В жизни могут произойти вещи, которых ты не ожидаешь. Ты должен быть готов ко всему.

Маленький Паша нахмурился, не понимая, откуда такая серьёзность взялась у взрослого него. Он прищурился, но ничего не сказал, чувствуя, что это важно, даже если не мог осознать почему.

Взрослый Паша, не выдержав напряжения внутри, отвёл взгляд. Он не мог продолжать смотреть в глаза своему детскому «я», зная, какие тяжёлые последствия может повлечь детская беспечность. Ему не нужно было ничего объяснять словами, но его лицо, его взгляд говорили о том, как трудно ему даются какие-то воспоминания. Они жгли его изнутри, но парень сдерживал себя, не желая травмировать ребёнка рассказами о том, что его ждёт. Глаза взрослого Паши блестели от скрытых переживаний. Он хотел напомнить себе, маленькому, о том, что нужно быть осторожным, но это был крик души, который Паша не мог выразить вслух. Воспоминания о прошлом, о том дне, когда он не сумел быть внимательным, не давали ему покоя. Он жил с этим годами, и теперь видел себя в детстве, беспечного и наивного, и понимал, как важно было донести до него всю серьёзность того, что может случиться.

— Ты поймёшь это позже, — тихо добавил взрослый Паша, снова не глядя на мальчика. — Просто запомни, что... иногда мелочи могут оказаться важнее, чем ты думаешь.

Маленький Паша кивнул, всё ещё не понимая, насколько серьёзны слова взрослого. В комнате повисла тяжёлая тишина. Взрослый Паша медленно отошёл к окну, его лицо было скрыто от остальных, но всем было понятно, что его терзают внутренние переживания, слишком глубокие, чтобы их можно было выразить словами.

— Завтра мы всё узнаем, — задумчиво сказал взрослый Паша, поворачиваясь к взрослым и маленьким друзьям. — А пока, думаю, стоит послушаться старика. Если это место безопасно, может быть, нам действительно стоит отдохнуть.

Маленький Серёжа по-прежнему выглядел обеспокоенным, но немного расслабился, когда взрослые уверили его в безопасности.

— Как бы странно это ни звучало, — сказал взрослый Витя. — Если этот старик действительно знает, как вернуть нас домой, то завтра у нас будет шанс. Мы должны быть готовы.

Все молча кивнули, согреваясь у огня и чувствуя, как усталость наконец-то начала брать своё. Вечер мягко уступал место ночи, и за окнами становилось всё темнее.

Старик слышал разговор ребят, но не обернулся. Вместо этого он лишь ускорил шаг, словно чувствуя сомнения подростков и желая поскорее привести их к порталу. Женщина шла рядом, её молчание добавляло напряжённости в атмосферу.

— Если бы ты был на месте старика, что бы ты делал? — спросила Ксюша у Паши, глядя в его задумчивое лицо.

— Я бы, возможно, тоже молчал, — ответил он с лёгкой усмешкой. — Может, думал бы, как лучше нас запутать.

— Ну, у тебя явно есть талант к этому, — хмыкнула Таня, улыбнувшись, но её улыбка была испуганной.

Витя остановился на мгновение, чтобы осмотреться. Вечерняя улица была пуста. Высотные дома теперь выглядели угрожающе в своём молчании. Не было ни одного прохожего, ни одной проезжающей мимо машины, только тишина, нарушаемая шагами ребят и старика с женщиной. На углу одного из зданий висел огромный LED-экран, показывающий рекламу доставки еды через приложение.

— Это ведь странно, не так ли? — произнёс Витя, указывая на пустоту вокруг. — Мы просто идём по нашему городу, но в то же время этот город такой чужой.

— Может, это всё часть какого-то плана? — задумалась Таня, пытаясь найти ответ в тишине города. — Плана, о котором мы не знаем.

— Либо мы просто сошли с ума, — подметила Ксюша, и все рассмеялись, хотя смех их был полон тревоги.

— А если этот портал действительно существует? — произнёс Серёжа. — Вдруг он поможет нам вернуться домой?

Старик всё так же шёл впереди, не обращая внимания на разговоры ребят. Они чувствовали себя не в своей тарелке, теряясь в собственных мыслях и страхах, пока не подошли к старому зданию.

— Вот и добрались, — произнёс старик, останавливаясь перед неприметной дверью с паутиной. — Место сие поможет вам воротиться во время своё.

Дети переглянулись, и в их глазах промелькнула тень сомнения. Страх и ощущение неопределённости нарастали внутри, ведь родители всегда предупреждали: ни в коем случае нельзя идти с незнакомцами. Но в этой ситуации выбора у ребят, казалось, не оставалось. Очутившись перед дверью, они всё же попытались найти в себе храбрость. Немного поразмыслив, Витя, глядя на остальных, твёрдо произнёс:

— Мы готовы войти.

Старик кивнул и толкнул дверь. Она скрипнула на ржавых петлях, открывая вид на интерьер, который будто бы перенёс ребят в другое время. Внутри было темно, и только мягкий свет заката освещал комнату, создавая интригующие тени на стенах, выкрашенных в тёплые цвета, ныне выцветшие. Старинные мебель и ковры, которые когда-то, вероятно, были красными, теперь тоже потускнели и выцвели. На столе стояла статуэтка из фарфора, а на полках — книги в кожаных переплётах с золотыми буквами, которые, казалось, не открывались сотни лет.

Женщина подошла к стене, где висели изящные канделябры, и начала зажигать свечи в них одну за другой — в комнате стало немного светлее. В это время старик медленно направился к камину, украшенному старинными резными узорами, и стал разводить огонь. Пламя искрилось и светилось, создавая уютную атмосферу, но вместе с тем оно несло в себе загадочность.

— Как здесь темно, — произнесла Таня, слегка сжимая руку Паши. — Это напоминает музей.

— Или фильм ужасов, — хмыкнула Ксюша, пытаясь разрядить обстановку.

Старик бросил на девочек короткий взгляд, затем вновь вернулся к своему занятию. Он, похоже, не оценил шутку.

— Располагайтесь у камина, — сказал он ребятам, указывая на несколько старинных кресел, обитых износившейся тканью. — Надлежит нам немного повременить.

— А сколько? — спросил Витя, его голос дрогнул.

— Время здешнее — непростительно непостоянно, — ответил старик, вздыхая. — Вам надлежит просто расслабиться и обождать.

Дети обменялись недоумевающими взглядами. Серёжа, присаживаясь в кресло и обнимая колени, сказал:

— А если это ловушка? Нам надо было просто уйти.

— И куда? — ответила Таня. — За всю дорогу не было никого, кто бы мог нам помочь. Возможно, это единственный способ узнать, как нам выбраться.

Старик, выждав паузу, добавил:

— Осторожность ваша вполне оправдана. Но ведаю я нечто, что вам понадобится. Готовыми быть надлежит вам.

— Что за информация? — спросил Паша, притянув к себе подушку из кресла.

— Вскоре всё узнаете, — произнёс старик, возвращаясь к входной двери. — Но прежде хочу знать, готовы ли вы слышать и видеть.

Свет свечей и огня камина создавал уют, но в то же время обстановка становилась всё более напряжённой. Дети сидели в молчании, их сердца колотились от неизвестности, пока старик смотрел на них с серьёзным выражением лица.

В этот момент дверь резко открылась, и на пороге появились взрослые Витя, Паша, Таня и Ксюша. Их глаза округлились от удивления, когда за стариком, стоящим у двери, они увидели себя в прошлом. Витя остановился на мгновение, пытаясь осознать, что происходит. Паша и Таня обменялись ошеломлёнными взглядами, а Ксюша, уставившись на маленькую версию себя, застыла в неподвижности.

Вдруг между ног вошедших ребят проскочила кошка — та самая, что привела их в этот дом. Она резво шмыгнула в дверь и исчезла в углу комнаты.

— Саша! — закричал Паша, заметив, как девушка, стоящая у камина, зажигает свечи. Она мельком взглянула на ребят, но быстро отвела глаза и снова сосредоточилась на своей задаче. Свечи вспыхнули, отбрасывая на стены мягкий свет, который придал ещё большую таинственность происходящему.

— Она здесь! — тихо произнёс Витя, смотря на Сашу.

Старик, совсем не удивившись визиту взрослых ребят, лишь кивнул им, словно приветствуя старых знакомых, и произнёс:

— Входите, ждал я вас.

Взрослые застыли в полной растерянности, ошеломлённые видом своих юных версий. В их взглядах смешались недоумение и тревога — словно они пытались осознать, как такое возможно. Дети же смотрели на них с лёгким удивлением и беспомощностью, словно не понимали, что происходит, и ждали, когда кто-то объяснит всё и возьмёт ситуацию под контроль.

— Это... что за место? — прошептала Таня, её голос дрожал от волнения.

— Не может быть, — пробормотал взрослый Витя, с недоумением глядя на юного себя. — Мы... мы где?

— Кто вы? — спросил маленький Серёжа. Его детский голос звучал так наивно и искренне, что взрослые почувствовали, как внутри у них что-то переворачивается.

— Мы ваши... — хотел было объяснить взрослый Виктор, но слова застряли у него в горле. Он чувствовал, как ему становится тяжело осознать всю сложность этой ситуации.

Старик, вздохнув, произнёс:

— История ваша единым клубком связана. Бывает, что пути времени пересекутся и судьбы ваши к сему часу сведены. Не лишь прошлое ваше вы есть. Вы — то, что грядёт свершиться.

— Я ничего не понял, — мотнул головой взрослый Паша. Он всегда был реалистом и скептиком, и сейчас его разум метался, пытаясь найти хоть какую-то логику в происходящем. — Как это возможно?

Кошка, вновь появившись, подошла к маленькому Вите, и тот, не в силах удержаться, погладил её. Этот простой жест показался взрослому Вите настолько трогательным, что в считанные мгновения всё его детство, включая давно забытые моменты, пронеслось перед глазами, и он буквально кожей ощутил то время, когда не было ни страха, ни забот.

— Что вообще происходит? — спросила взрослая Таня. — Мы должны что-то изменить в своём прошлом?

Старик тихо усмехнулся и произнёс:

— Не совсем так. Главное помните: не всякое изменение — шаг к благу.

Обстановка в комнате внезапно стала более напряжённой. Свет от свечей танцевал на стенах, отбрасывая длинные тени, которые словно пытались скрыться от угнетающей атмосферы. В воздухе витал аромат воска и горящих дров, создавая уютную, но в то же время жутковатую атмосферу. Каждый из присутствующих ребят осознавал, что именно здесь, в этом старинном доме, между светом и тенью, между прошлым и будущим, им предстоит принять решение, которое определит их дальнейший путь.

— Что нам нужно делать? — вдруг спросила маленькая Таня, её голос был полон наивного беспокойства. Она явно не понимала всей серьёзности ситуации, но чувствовала, что вокруг происходит что-то важное.

Старик посмотрел на неё с лёгкой улыбкой и ответил:

— У всякого из вас путь свой есть, но иногда сей путь ведёт чрез тьму. Дабы разуметь, как быть, надлежит сперва постигнуть, кто вы есть на самом деле.

Взрослые смотрели на свои юные версии и понимали, что они должны не просто разгадать загадку времени, но и найти себя в этом странном мире, который их окружает. Они погрузились в раздумья, и каждый, казалось, искал ответ в глазах своих друзей, одновременно пытаясь найти в них поддержку и уверенность.

— Нам нужны объяснения, — произнёс взрослый Витя. — Мы хотим понимать, что произошло, как мы сюда попали. И что нам делать дальше.

Старик медленно кивнул и, повернувшись ко всем спиной, молча направился к камину.

В уютном свете свечей, окружённые таинственной атмосферой старинного дома, взрослые и дети затихли, с интересом рассматривая друг друга. Но все взгляды разом устремились на маленького Серёжу, когда тот, осознав отсутствие своего взрослого двойника, с любопытством спросил:

— А где взрослый Я? Почему меня нет?

Взрослый Витя, быстро взглянув на Сашу, которая молча смотрела в пол, тихо ответил:

— Он остался ждать Сашу в моей квартире. — С трудом подбирая слова, Виктор добавил: — И, наверное, всё ещё там ждёт её.

Маленький Серёжа нахмурил брови и спросил:

— Почему он не пришёл с вами?

Взрослый Паша, пытаясь успокоить мальчика, наклонился ближе к нему и с доброй улыбкой сказал, указывая на молчаливую женщину:

— Он просто… был обеспокоен резким исчезновением Саши, ведь она его жена.

Маленький Серёжа удивлённо посмотрел на эту странную и загадочную женщину.

Саша, наконец, подняла голову и, глядя на детей, произнесла с большим трудом, словно каждое слово имело натуральный вес:

— Вы не должны волноваться из-за взрослого Серёжи.

Маленькая Таня, со всё ещё широко раскрытыми глазами глядящими на взрослую версию себя, задала вопрос:

— А вы тоже когда-то были детьми, как мы?

Взрослая Таня улыбнулась, её лицо осветилось тёплым светом воспоминаний, и она ответила:

— Да, конечно. Мы все были такими же, как вы. Иногда я сама не верю, что время так быстро пролетело. Ведь мы это и есть вы.

Маленький Витя, глядя на свою взрослую версию с восхищением, произнёс:

— А как это — быть взрослыми? Это весело?

— Весело, но и сложно. Есть много забот и ответственности. Но есть и радость, наверное... — ответил взрослый Витя, голос его дрожал.

Маленькая Ксюша, с интересом разглядывая всех взрослых ребят, спросила у них, полная ожидания:

— А приключения? Они случались в вашей жизни? Вы путешествуете по разным местам?

Взрослый Витя кивнул.

Маленькая Ксюша смотрела на взрослых всё так же с широко раскрытыми глазами.

— Это значит, что у вас есть истории? — спросила она. — Вы можете нам рассказать?

Взрослая Таня, засмеявшись, ответила:

— Конечно, у нас много историй! Но иногда это больше похоже на взрослое занудство, чем на истории о великих приключениях.

Старик, стоящий у камина, внезапно прервал разговор взрослых и детей, назидательно сказав:

— Время — не есть лишь линия прямая. Оно может быть запутанным, как спираль. Порою надлежит вам взирать в историю свою, дабы уразуметь, где ныне пребываете.

Все до единого пытались вникнуть в его слова, но возникало только больше вопросов, а ответы так и не появлялись. Маленький Витя снова повернулся к своему взрослому двойнику и спросил у него:

— А ты знаешь, как это?

Взрослый Витя посмотрел на своих друзей, а затем на старика, и произнёс:

— Я, возможно, потерял свою историю. Забегался, утонул в жизненной рутине.

Маленький Серёжа вновь вступил в разговор:

— Старик сказал, что знает, как помочь нам. Он говорил о портале и какой-то цели.

Старик, взглянув на детей, усмехнулся, но в его глазах была искра понимания.

— Все ответы внутри вас есть, но иногда надлежит пройти чрез мрак, дабы обрести их, — вымолвил он.

Маленькая Таня, не понимая всей глубины его слов, всё же спросила:

— Как же нам это сделать?

Взрослая Таня, чувствуя, что должна вдохновить своих юных друзей, произнесла:

— Главное, наверное, мы должны быть вместе, поддерживать друг друга. Это — важно.

Старик снова кивнул, соглашаясь:

— Да. В единстве есть сила.

Взрослые переглянулись, и каждый из них почувствовал, как связи между ними становятся крепче. Сидя у камина, они поняли, что вместе могут справиться с любой преградой, даже если впереди ждёт что-то неизвестное и загадочное.

Старик посмотрел на всех собравшихся у камина, его глаза блеснули в полумраке свечей.

— Время близится к ночи, — начал он, обведя комнату взглядом. Его голос звучал спокойно, но в то же время таил в себе нечто тревожное. — Не случайно вы здесь, и дата сия не просто совпала с явлением вашим. Всё предначертано. Завтра ожидает вас нечто важное, нечто, что потребует всей силы вашей и мужества вашего.

Старик выдержал паузу, и на мгновение в комнате повисла напряжённая тишина. Ребята, как дети, так и взрослые, смотрели на него с удивлением и тревогой. Маленький Витя, явно взволнованный, попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

— А что нас ждёт завтра? — наконец-то спросил маленький Паша, его голос дрожал от неуверенности.

— Завтра, — продолжил старик. — Настанет день, когда всякому из вас надлежит пройти чрез петлю времени. Сие может изменить не только судьбу вашу, но и всё, что окружает вас. Потому и дан был вам день сей — для познания друг друга… для подготовки.

Старик снова сделал паузу, и все ощутили странную тяжесть этих слов. Пламя свечей тихо колебалось, отбрасывая длинные тени на стены.

— Подготовки к чему? — робко спросила маленькая Ксюша, её глаза блестели от беспокойства.

— К тому, что грядёт завтра, — тихо ответил старик. —  Всё поведаю утром. Но ныне советую вам отдохнуть. Сей день был важен для вас, дабы узрели вы друг друга.

Взрослая Таня, переглянувшись с Пашей и Витей, нахмурила брови:

— Но почему именно мы? Что такого важного должно произойти?

Старик лишь покачал головой:

— Всему своё время. Ответы придут завтра. Ныне вам надлежит отдохнуть и сил набраться.

Маленький Серёжа с тревогой оглядел всех, а потом спросил, обращаясь к Виктору:

— А что, если мы не справимся? Мы ведь даже не знаем, что нас ждёт…

Взрослый Витя положил руку на его плечо и уверенным тоном ответил:

— Ты справишься, Серёжа. Мы справимся.

Старик, словно вспомнив что-то важное, встрепенулся. Его взгляд стал мягче.

— Ах да, вы, пожалуй, голодны, — сказал он с улыбкой. — Должен признаться, место сие умеет утомить, особо после всего того, чрез что прошли вы.

Он посмотрел на ребят, которые сидели в лёгком замешательстве. После всего, что они пережили, обычный разговор о еде звучал почти абсурдно, но в то же время возвращал их к реальности, к простоте и повседневности. Это немного успокаивало.

— Пожалуй, испеку вам блины, — сказал старик, подмигнув. — По рецепту родовому моему. Пышные, да с хрустящими краями. Печи, как видите, у меня нет, так что жарить будем прямо во камине.

— Блинчики? — переспросил маленький Витя с удивлением, пытаясь осознать, что разговор о еде вернул его в обыденность.

— Силы нужны вам, — ответил старик с лёгкой улыбкой. — Се древний, простой рецепт. Безо всяких ухищрений, да в часы такие, как ныне, силы он даст вам более, чем можете вы себе представить.

Вскоре комнату заполнил сладковатый запах масла, которое плавилось на горячей сковороде, стоявшей прямо в камине. Ребята сидели вокруг, и тихий треск огня стал фоном для их разговоров.

— Кто бы мог подумать, что всё закончится блинчиками, — тихо засмеялась взрослая Таня, стараясь скрыть своё волнение. — Столько всего было, а сейчас просто сидим и смотрим, как готовятся блины.

Маленькая Ксюша посмотрела на старика и спросила:

— Вы всегда так готовите? В смысле, на огне, без всякой современной техники?

— Огонь — лучший помощник, — ответил старик, помешивая тесто в миске.

— Мне даже немного странно, — сказал взрослый Паша, глядя на пламя. — Этот момент кажется таким... настоящим. После всех тех кошмаров.

Старший Витя, сидя в стороне, кивнул, а маленький Витя тихо добавил:

— Да... Бабушка всегда говорит, что на огне еда получается вкуснее.

Старик, подкинув ещё одно полено в камин, продолжил:

— В вещах простых, как еда на огне, сокрыта магия особенная. Огонь тот связует нас с временами минувшими, возвращает к корням, к тому, что истинно важно. В мире, полном хитростей и суеты, порой надлежит просто остановиться и вспомнить, как пахнет хлеб, испечённый во печи.

Взрослая Таня тихо вздохнула, её глаза сияли теплотой.

— Это кажется таким простым, но этот запах... он даёт ощущение, что всё как-то встаёт на свои места, — сказала девушка.

— Всё, что надобно, — ответил старик, переворачивая очередной блинчик на сковороде, — это огонь, что горит в очаге. Простые дела возвращают нас в лета, когда жизнь была легче да вольна от сложностей всяческих. Порою ответ на все вопросы проще, чем мыслим мы.

Ребята продолжали разговаривать друг с другом и своими маленькими версиями, делясь воспоминаниями о детстве и семье, словно огонь камина и запах блинов вернули их к тем временам, когда всё было проще и понятнее.

— Всё готово, — наконец сказал старик, снимая сковороду с огня. Он разложил блинчики по тарелкам, и комната наполнилась аппетитным ароматом, от которого всем стало так спокойно на душе.

Каждый получил по паре горячих блинчиков, а запах сливочного масла и теста разогнал остатки страхов ребят. В комнате воцарилась тишина — взрослые и дети наслаждались вкусом выпечки. Блинчики были восхитительно мягкими, с румяной, аппетитной корочкой, и пахли так, будто это и есть запах уюта. Каждый кусочек, пропитанный тёплым маслом и лёгкой сладостью, таял во рту, словно это была частичка солнца, спрятанного в тесте.

— Это... потрясающе, — пробормотала маленькая Ксюша, откусывая второй кусок блина.

— Я и не подозревал, что еда может быть настолько вкусной, — согласился большой Паша, задумчиво жуя. — Словно открываешь для себя, что такое настоящее удовольствие.

Взрослый Витя, набирая блином потёкшее масло с тарелки, тихо сказал:

— Знаете, что странно? Это был такой безумный день, а сейчас просто сидим здесь так, как будто ничего и не было. И всё это кажется таким реальным.

— М-да, — поддержала его взрослая Таня, смакуя блинчик.

Взрослый Паша отложил вилку и, слегка прищурившись, посмотрел на старика, словно ожидая, что он, наконец, скажет ещё что-то, что сможет пролить свет на их странное положение.

— Это было неописуемо вкусно, спасибо. Но почему именно мы? Почему мы оказались здесь, в этом времени? — тихо спросил Паша. — Есть же какая-то причина, да?

Все замерли, каждый взглянул на старика. Он был единственным, кто мог ответить на вопросы, которые витали в воздухе с самого момента прибытия ребят сюда. Старик опустил глаза на свои морщинистые руки, будто пытаясь что-то припомнить, а потом вновь поднял взгляд на присутствующих.

— Я понимаю, что каждый из вас жаждет ответа, — мягко начал он, как бы обдумывая каждое слово, прежде чем оно сорвётся с его губ. — Но всё, что ныне произошло и происходит… это нужно не мне и не вам, в том смысле, к которому вы привыкли. Всё, что вы пережили, — часть пути, коий вам было суждено пройти, чтобы понять кое-что важное. — Он замолчал, словно взвешивая, стоит ли продолжать. И спустя секунду добавил: — Ответы явятся, но не раньше, чем вы будете готовы их услышать.

Маленькая Ксюша, жуя блинчик, не удержалась и, подняв голову, задала старику вопрос:

— А что, если мы просто хотим вернуться домой? Нам страшно.

Старик посмотрел на неё, в его глазах блестело сочувствие. Он протянул руку и легонько коснулся плеча девочки.

— Я знаю, что вам всем ныне страшно, — тихо произнёс он. — И страх — чувство вполне природное. Но этот день был вам нужен, а более всего вашим взрослым обличиям. Вы для них — как проблеск прошлого. Завтрашний день всё откроет, потерпите малость.

Сквозь окно в комнату мягко падал лунный свет, освещая все лица. Они казались сосредоточенными, но не тревожными — будто каждый из ребят вдруг увидел связь между прошлым и будущим.

Старик тяжело вздохнул, понимая, что они мало поняли, но так оно и должно было быть.

— Сейчас же, други, — продолжил он, улыбнувшись, — наилучшее, что вы можете сделать, — это отдохнуть. Завтра каждый из вас поймёт, почто надлежало вернуться именно сюда. — Старик на мгновение умолк, посмотрел в огонь, будто желая что-то сказать, но не решаясь. — Завтра вы осознаете, что всегда были сильнее, чем сами себе казались.

Старик медленно зашагал к двери, стук его шагов гулким эхом отражался от стен. В тусклом свете свечей он выглядел ещё более загадочным. Когда старик уже дошёл до двери, он остановился и бросил последний взгляд на собравшихся.

— Утро всё расставит по своим местам. А сейчас я отправляюсь спать. Оставлю вас здесь, — сказал старик и слегка кивнул, будто бы прощаясь. — Тут безопасно.

Он медленно открыл старую деревянную дверь, ведущую в коридор, и в тишине ночи его шаги затихли где-то вдали.

В комнате на мгновение повисло напряжённое молчание. Пламя камина уютно потрескивало, но страх и неопределённость снова наполнили души ребят.

— Странный он какой-то, — проговорил взрослый Паша, глядя на закрывшуюся за стариком дверь. — Но в его словах есть что-то… не знаю, важное.

— Да, — поддержала Пашу взрослая Таня, сжимая его руку. — Но что же будет завтра? Почему именно десятое сентября?

— Мы здесь в любом случае оказались не просто так, — добавил взрослый Витя, бросив задумчивый взгляд на огонь в камине. — Может быть, это связано с тем, через что мы уже прошли? Или с тем, что мы должны ещё узнать.

Маленький Витя, осмелев, произнёс:

— Может, это всё часть какого-то испытания? Вдруг завтра мы вернёмся домой?

Маленькая Ксюша хмуро глянула на маленького Витю:

— Надеюсь, что так. Но почему этот дед так туманно всё объясняет? Мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, — тихо сказала маленькая Таня, обхватив себя руками. — А ещё эта молчаливая женщина… она всё время смотрит на нас.

Маленький Витя, подхватив тему, добавил:

— А почему она молчит? Она ведь была нормальной, когда вы в последний раз её видели? Что с ней сделал этот старик?

Женщина, всё это время молча смотревшая в огонь, медленно подняла глаза на ребят. В её взгляде не было страха или тревоги — только какое-то странное, почти гипнотическое спокойствие. Она улыбнулась, но не произнесла ни слова. Это лишь ещё больше встревожило всех.

— Саша, — взрослый Паша нахмурился, делая шаг к ней. — Ты нас слышишь? Мы можем тебе помочь. Что этот старик с тобой сделал? Почему ты не говоришь?

Саша снова лишь слегка улыбнулась, но её молчание стало ещё тяжелее. Взрослая Таня с тревогой смотрела на неё.

— Саша, ну же, скажи что-нибудь, — попросила её девушка. — Ты ведь была нормальная. Что случилось, когда этот старик увёл тебя?

— Ты же была с нами совсем недавно, — вмешался взрослый Витя, внимательно рассматривая Сашу. — И не выглядела так… странно.

Молчание продолжалось. В комнате было слышно только потрескивание огня и шёпот пламени свечей. Взрослый Паша, не выдержав, подошёл к Саше, заглянул ей в глаза и сказал:

— Слушай, если ты что-то знаешь или если тебе что-то сделали, скажи нам. Мы здесь, мы поможем. Но ты должна говорить.

Саша тихо вздохнула, будто собираясь с силами, но снова ничего не сказала. Она только чуть сильнее сжала руки и уставилась в пол.

— Её что-то сломало, — заключил взрослый Витя, хмурясь всё больше. — Мы не знаем, что именно. Возможно, старик что-то сделал с ней, когда она исчезла.

— Но как?! — воскликнула маленькая Ксюша, озираясь. — Что этот старик с ней сделал? Он же вроде просто старик!

— Видно же, что это не обычный старик, — сказала маленькая Таня, нервно кутая себя в объятия. — Он обладает какими-то силами… или чем-то вроде того.

Маленький Витя задумался и наконец произнёс:

— Надо понять, как ей помочь. Может, если бы она заговорила, она рассказала бы нам что-нибудь о старике и о том, что происходит.

Взрослая Таня вдруг осторожно взяла руку Саши в свою, её голос дрожал от переживаний:

— Саша, скажи нам, мы же твои друзья. Что с тобой случилось? Этот старик тебя обманул? Он угрожал тебе? Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

Но снова таинственная улыбка скользнула по губам Саши, и она лишь слегка покачала головой, так и не произнеся ни звука. Таня осторожно убрала руку от Саши, вздохнув. Взрослые переглянулись — неясность происходящего только нарастала. Никто не знал, что делать дальше, и, несмотря на попытки ребят вытянуть из Саши хоть какое-то объяснение, та лишь молчала, её улыбка оставалась странной и пугающей.

Взрослый Витя, сидя у камина, внимательно посмотрел на детей. Они выглядели спокойно, словно для них всё происходящее было совершенно обычным. Как будто они не понимали, насколько всё это странно. Он вздохнул, задумался, а затем решился побеседовать с детьми.

— Ребята, — начал он, стараясь говорить мягко. — Мы пытаемся понять, почему мы здесь, вместе с вами. Может, что-то случилось в вашем и одновременно нашем детстве? Что-то важное, о чём мы уже давно забыли? Из-за чего мы все оказались в этом доме?

Дети с улыбками переглянулись, как будто им стало смешно от такого вопроса. Маленький Серёжа, задумчиво почесав затылок, невозмутимо пожал плечами.

— Ничего особенного не случалось. Ну, разве что мы с Витей прогуливали школу иногда, ходили в компьютерный клуб, — он усмехнулся. — Но это же не причина, правда? Конечно, и по-другому хулиганили, но вроде мы никого не обижали.

— Да, — добавила маленькая Таня, перебирая в голове события из своей жизни. — У меня дома всё нормально. Папа и мама меня очень любят. Мы гуляем в парке иногда, вместе смотрим мультики. Друзья у меня вообще самые лучшие. И в школе, и во дворе. Всё было хорошо, как и должно быть.

Ксюша взрослая прищурилась, пытаясь всё же что-нибудь выцепить, она решила задать детям побольше наводящих вопросов.

— Но, может, были какие-то трудные моменты? Может, что-то, о чём вы не хотите рассказывать? — спросила она, чувствуя, как внутри нарастает тревога. — Родители, школа... Может, дома кто-то вас обижал? Какие-то серьёзные проблемы? Страхи? Мы уже давно всё это прошли, оказывается, забывается всё с годами.

Маленький Паша, слыша эти слова, откинулся назад и засмеялся:

— Не, у нас всё отлично! Мы здесь очутились, можно сказать, сразу с пикника, из лесопарка, где были с семьёй. Родители друг друга любят, у меня есть младшая сестра. Всё в порядке, вообще никаких проблем.

Взрослый Паша молча отошёл в тёмный угол комнаты, где на старых полках лежали потрёпанные книги. Он сделал вид, что внимательно их разглядывает, перебирая пальцами корешки, но в голове шумело от нахлынувших чувств и глаза наполнялись слезами. На самом деле ему просто нужно было скрыть свои эмоции от остальных, чтобы никто не увидел его смятения.

— Так не бывает, чтобы вообще никаких проблем, — встрепенулся взрослый Витя. — У всех что-то есть... Может, это просто как-то связано с моментами, которые вы ещё не поняли? В чём-то вы ошиблись, и поэтому мы здесь?

Маленькая Ксюша помотала головой, при этом нахмурившись:

— Да нет у нас проблем! Всё же нормально! Мы играем, учимся... ничего необычного. Я вообще не понимаю, почему вы такие беспокойные.

— Да, — поддержала её маленькая Таня. — Мы обычные дети. Что может быть не так? У всех бывают контрольные, да, ну, всякие мелочи... Но нас никто не обижает, и с нашими жизнями всё нормально.

Взрослый Паша прищурился, догадываясь, что они всё равно что-то упускают, и обратился сразу ко всем присутствующим:

— Но почему тогда мы здесь? Почему мы оказались в этом доме, в этом времени? Это не может быть просто совпадением. Здесь есть что-то, чего мы не понимаем. Воспоминания, которые как-то влияют на всё это...

— Может, это просто случайность? — предположила маленькая Ксюша, пожимая плечами. — Ничего ведь не произошло. Всё было как всегда.

Взрослая Таня вздохнула, её голос стал тихим и напряжённым:

— Но ведь это не просто так. Мы все здесь по какой-то причине. И вы, дети, и мы, взрослые. Всё это как будто связано с чем-то важным. Мне кажется, мы все что-то не помним или не осознаём.

Дети снова переглянулись, в их глазах не было тревоги или страха. Они смотрели на взрослых с недоумением.

Взрослая Ксюша нервно сглотнула и вздохнула, словно пытаясь собрать силы, чтобы что-то сказать.

— Завтра... — начала она, но замолкла, уставившись в стену. Голос дрогнул, и она поняла, что слова застревают в горле. — Завтра десятое сентября.

Все молча замерли, никто не понимал, почему этот день для девушки так важен. Маленькая Ксюша, ничего не подозревая, смотрела на взрослую себя с лёгким любопытством.

— Это... очень грустный день для меня, — продолжила большая Ксюша, с трудом преодолевая внутреннее сопротивление. Её голос был слабым, словно каждый звук отдавался болью. — Но я бы очень не хотела рассказывать, почему. Это... слишком личное.

Она замерла, снова погружаясь в свои мысли, будто её окружили тени прошлого. Никто не знал, что сказать, но все чувствовали, что за словами взрослой Ксюши скрывается нечто тяжёлое и трагичное.

— Я не могу об этом говорить... не здесь, не сейчас, — её голос снова дрогнул. — Особенно в присутствии... — Она осторожно взглянула на маленькую Ксюшу, сидящую неподалёку. — Маленькой меня. Я просто... не хочу, чтобы она знала. Чтобы она пережила то, что придётся пережить. Пусть она живёт в своём мире, в котором всё ещё хорошо. Может, в её мире этого и вовсе не случится.

— Она не заперта! — взволнованно воскликнул парень. Ксюша и Таня подбежали к машине. Паша осторожно открыл водительскую дверь, заглянул внутрь и неожиданно рассмеялся: ключи висели прямо в замке зажигания.

— Вы только посмотрите, — проговорил он, кивая на ключи. — Словно нас кто-то ждал.

— Это странно, — тихо заметила Таня. — Почему ключи оставлены в машине?

— Нас уже ничего не должно удивлять в этом месте, — ответил Паша, заводя машину. — Либо мы используем этот шанс, либо будем дальше тащиться пешком.

— У нас нет выбора, — подытожила Ксюша, устраиваясь на заднем сиденье. — Поехали.

Паша завёл двигатель, который с лёгким урчанием ожил, словно и не знал, что время в этом мире остановилось. Машина мягко тронулась с места, и ребята медленно покатили по пустым улицам.

— Куда поедем? — спросила Таня, смотря в окно. — У нас вообще есть план? Куда мог отправиться Витя в поисках Саши?

Паша обдумывал варианты, а Ксюша подала идею:

— Давайте для начала объедем этот район, может быть, увидим что-то странное или Витю встретим. Потом можно будет двинуться к центру города. Может, там есть что интересное.

Они ехали молча, поглядывая по сторонам. Иногда в машине раздавался лишь тихий звук поворота руля и урчание двигателя, прерывающее неловкое молчание. Паша, сосредоточенный на вождении, всё же краем глаза поглядывал на Таню, которая сидела на пассажирском сиденье рядом с ним. Ксюша, устроившаяся сзади, откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно.

— Этот город мёртв, — пробормотала Ксюша, не отрывая взгляда от пустых улиц. — И это пугает. Такое ощущение, что мы вообще одни на планете.

— Может, это просто сон? — сказала Таня, понизив голос. — Мне до сих пор кажется, что всё это... ужасно нереально. Как будто мы застряли в чьём-то кошмаре и никак не можем проснуться.

Паша задумался на мгновение, прежде чем ответить:

— Если это сон, то очень странный. Обычно сны имеют хоть какую-то логику, но здесь... всё настолько необъяснимо. Мы даже не можем понять, что происходит.

— А что если мы никогда не вернёмся? — продолжила Таня, её голос дрожал от тревоги. — Что если... это наша реальность теперь?

Ксюша, сидя сзади, уловила напряжённость в Таниных словах и мягко сказала:

— Не говори так, Таня. Мы найдём выход. Просто нужно время. Рано или поздно что-то должно измениться.

— А что если не изменится? — спросила Таня, опустив голову. — Что если мы так и останемся здесь?

Паша бросил быстрый взгляд на неё и, не задумываясь, положил руку на колено девушки, пытаясь успокоить.

— Всё будет хорошо, Таня, — тихо сказал он, сжимая её ногу. — Мы разберёмся. Витя и Саша где-то здесь, и мы их найдём. Мы все вместе выберемся отсюда.

Таня, слегка напрягшись от неожиданного прикосновения, молча посмотрела на Пашу с непонятной улыбкой. Казалось, её мысли унеслись куда-то далеко, но она ничего не сказала. На несколько мгновений в машине вновь воцарилась тишина.

— Ты когда-нибудь думал о том, что любовь может быть ключом к спасению? — вдруг спросила Таня, не убирая Пашину руку.

Паша немного удивился.

— Ключом к спасению? — переспросил он, стараясь понять мысль девушки.

— Да, — ответила Таня, её голос стал более задумчивым. — Иногда мне кажется, что все эти странные вещи происходят не просто так. Как будто... что-то, что мы не успели сказать или сделать, привело нас сюда. Может, если мы начнём делать всё правильно — например, перестанем бояться чувств, говорить друг другу правду... возможно, тогда этот кошмар закончится.

Паша посмотрел на Таню, немного смущаясь.

— Просто задумалась об этом, — продолжала она, пожимая плечами. — Мы застряли в непонятном месте, где нет людей, нет времени, и даже город кажется чужим. Но разве не странно, что мы всё ещё здесь вместе? Может, что-то держит нас здесь, и это не просто случайность.

Ксюша, с интересом слушая их разговор, наклонилась вперёд и сказала:

— Может, Таня права. Может, что-то важное должно произойти. Но вот что?

Паша снова посмотрел на дорогу. Машина медленно продвигалась вперёд, а окружающий пейзаж не менялся: те же безжизненные дома, те же безлюдные улицы. Он убрал руку с Таниной коленки, но её слова продолжали звучать в его голове. Разговор не казался ему пустым.

— Любовь... — повторил он тихо, словно проверяя это слово на вкус. — Странная штука.

— А что тебя смущает? — спросила Ксюша, уловив его загадочный тон.

— Не знаю, — пожал плечами Паша. — В такие моменты, как этот, начинаешь задумываться о том, что на самом деле важно. Мы бродим по этому пустому городу, ищем наших друзей, но что будет потом? Если мы найдём Витю и Сашу, если этот мир не изменится, что тогда?

— Тогда мы будем вместе, — просто ответила Таня. — И, возможно, этого достаточно.

Паша ничего не сказал, лишь сосредоточился на дороге. В тишине он мельком заметил Танин взгляд — глубокий, задумчивый, полный того, о чём они не успели договорить.

— Давайте повернём направо, — предложила Ксюша, указывая на улицу впереди. — Может, Витя или Саша где-то там?

Паша свернул направо, и они вновь оказались среди тех же пустых улиц. Он продолжал медленно вести машину, размышляя о Таниных словах и ситуации в целом. Таня сидела рядом, молча смотря на него, её взгляд казался таким глубоким, что Паша едва заметил, как перестал следить за дорогой. В этот момент весь окружающий мир будто замедлился, для Паши перестало существовать всё вокруг — были только он сам и Таня. Её слова о любви и о том, что всё это может быть связано, крутились у парня в голове.

— Паша, — прошептала Таня, слегка улыбнувшись, и это заставило его вернуться в реальность, взглянув на дорогу.

Парень вдруг почувствовал лёгкую дрожь, едва уловимую, и это ощущение усилило его напряжение. В ту же секунду он снова повернулся к Тане и заметил, как её пальцы слегка сжались на коленях, словно она ждала чего-то.

— Ты... — начал было Паша, но не успел закончить.

— СТОЙ! — резко выкрикнула Ксюша с заднего сиденья.

Паша инстинктивно ударил по тормозам, руль дёрнулся влево, и машина остановилась посреди дороги. Колёса скользнули по асфальту, издав пронзительный визг, пока машина не замерла окончательно.

— Ты что творишь? — потрясённо выдохнул Паша, его сердце бешено колотилось. Он обернулся к Ксюше, пытаясь понять, что случилось.

— Зачем так орать? — прошептала Таня, вжимаясь в кресло. Она слегка дрожала.

— Посмотри туда! — Ксюша, почти высунувшись вперёд, указала рукой на фигуру вдалеке.

Паша и Таня одновременно повернули головы и увидели бегущего Витю. Он мчался через пустую улицу за кем-то странным, двигающимся слишком быстро.

— Это Витя! — крикнула Таня, её голос дрожал от удивления.

— Он гонится за кем-то… Кошка? — ошеломлённо спросил Паша, заметив мелькнувшую фигуру перед Витей.

— Точно, кошка! — подтвердила Ксюша, всматриваясь в бегущее животное. — Надо их догнать!

— Чёрт, — выругался Паша, нажав на педаль газа. Машина с рывком тронулась с места, и ребята поехали за Витей, который, казалось, совсем не обращал внимания на приближающийся автомобиль.

— Что он делает? — воскликнула Таня, с тревогой наблюдая за бегущим Витей.

— Не знаю, но мы должны его остановить, — ответил Паша, стараясь не терять Витю из виду.

Машина неслась по пустой улице, а Витя всё так же стремительно бежал за кошкой, которая мелькала то тут, то там, исчезая и вновь появляясь из-за углов зданий.

Паша снова резко остановил машину. Он, Таня и Ксюша выпрыгнули из автомобиля, их сердца бешено колотились. Витя исчез в одном из дворов, и ребята бросились в погоню — они не могли его упустить.

— Быстрее, — скомандовал Паша, и троица погнала в сторону, где последний раз мелькнул Витя.

— Витя! — закричала Таня, её голос эхом отражался в пустоте двора. — Мы тут!

Ребята пробежали через двор, задыхаясь от спешки, и наконец увидели Витю. Он стоял на месте, его внимание было полностью сосредоточено на кошке, которая тоже остановилась неподалёку и смотрела на Витю так, будто звала его за собой, хотела отвести его куда-то. Глаза парня сверкали от волнения.

— Вы здесь? — удивился Витя, но его удивление быстро улетучилось, когда он увидел, как кошка, игриво махая хвостом, побежала к высокому забору. — Не пугайте её! — предупредил он ребят, сделав шаг вперёд, словно пытаясь остановить своих друзей.

— Мы не будем! — уверенно ответила Ксюша, хотя ей очень хотелось поймать кошку и погладить — уж очень девушка любила эти пушистые создания.

— Куда она мчится? — спросила Таня, подбегая ближе. Как и остальные ребята, девушка понимала, что кошка может стать разгадкой всего, что происходило сейчас с ними.

— Не знаю, — ответил Витя, обводя взглядом двор. — Она ведёт нас. Мы должны следовать за ней.

Друзья оказались встроены в этот странный мир, который не оставлял им выбора, кроме как довериться кошке. Они двигались за ней, иногда переходя на бег, когда кошка резко ускорялась, будто искала что-то важное.

— Я думал, вы остались дома, — сказал Витя на ходу.

— Мы просто решили поискать тебя! — ответила Таня, стараясь не отстать от него.

Кошка, казалось, знала, куда шла. Она проскочила через кусты и повернула за угол дома. Друзья следовали за ней, с каждым шагом всё отчётливее ощущая, что приближаются к чему-то важному.

— Надеюсь, это не ловушка, — пробормотал Паша, чувствуя лёгкое беспокойство. — Мы ведь не знаем, куда она нас приведёт.

— Да, но у нас нет другого выбора, — ответила Ксюша. — Давайте просто следовать за ней, и увидим, куда она ведёт.

— Это так абсурдно, — произнёс Паша, смеясь, — представляешь, как это выглядит: четверо взрослых, гоняющихся за кошкой, словно дети!

— Да, может, мы и есть дети, просто в телах взрослых, — подхватила Ксюша, её смех звенел как колокольчик, разгоняя тревоги и страхи.

— Может, эта кошка — наш проводник в другой мир, — сказал Витя, с улыбкой бросив взгляд на Таню. — Или она просто ищет, где ей лучше пожить, а мы ей мешаем.

Таня хихикнула:

— Она точно думает, что мы какие-то странные. Четыре взрослых человека зачем-то гоняются за ней. Я надеюсь, что в её мире это нормально!

— Наверняка у неё есть планы, и мы просто мешаем ей их осуществить, — заметил Паша, стараясь изобразить кошачью осанку, что вызвало новый взрыв смеха у друзей.

— Или, может, она нас просто тестирует, — добавила Ксюша, — смотрит, сможем ли мы за ней угнаться.

Кошка, тем временем, резко свернула за угол одного из домов, и ребята чуть не столкнулись, ринувшись за ней следом.

— Эй, быстрее! — закричал Витя, испугавшись, что кошка исчезнет из виду. — Мы не можем потерять её!

И вот, все четверо, смеясь и продолжая обсуждать абсурдность ситуации, вновь рванули следом за рыжей кошкой, увлечённые погоней, о которой, возможно, они никогда не могли бы даже подумать. Сбежав вниз по пустынной улице и повернув за дом, ребята внезапно наткнулись на нечто, что заставило их остановиться в удивлении.

Перед ними стоял дом — старинный, величественный, словно перенесённый сюда из другой эпохи. Он выглядел так, будто его вырвали из глубин XIX века и оставили здесь, в забытом уголке города. Высокие резные двери, окна с изящными узорами и фасад с затейливой лепниной поражали своим удивительным декором. Дом выделялся на фоне остальных зданий: его кирпичные стены были почти нетронуты временем, а крыша украшена медной башенкой, которая поблёскивала в последних лучах заката.

— Это что за... — Паша присвистнул, оглядывая строение.

— Как будто из прошлого века, — сказал Витя, не отрывая глаз от резных узоров на массивной двери. — Этого дома не было в моём детстве.

Ребята приблизились к зданию и стали рассматривать деревянные оконные рамы, которые всё ещё сохраняли свой первозданный вид, старинные фонари на фасаде и витиеватые узоры на ограде, окружавшей дом. Каждый элемент, казалось, рассказывал свою собственную историю, а вместе они создавали ощущение, что дом был своего рода мостом между мирами — прошлым и давно забытым прошлым.

— Может, там живут старики, которые знают что-то об этом месте, — произнёс Витя.

— Или, может, там просто кошка, — добавила Таня с улыбкой, но её глаза были полны любопытства.

Паша, взглянув на своих друзей, сказал:

— Скорее всего, там тот старик, который забрал Сашу.

Ксюша кивнула, её выражение лица стало серьёзным.

— Да, и если она здесь, мы должны помочь ей, — сказала девушка. — Я не могу представить, что с ней могло произойти за всё это время, но в любом случае Сашу нужно вернуть к нам.

Витя вздохнул и произнёс:

— Давайте надеяться, что с Сашей всё в порядке. Возможно, старик просто забрал её, чтобы поговорить или объяснить, что происходит.

Ребята обменялись взглядами, полными волнения и надежды. В этом пустынном городе, где они чувствовали себя такими одинокими и потерянными, каждый из них искал хоть какую-то ниточку, которая могла бы им помочь.

— Ну что, зайдём? — предложила Таня, её голос звучал решительно, но в то же время в нём чувствовалась лёгкая неуверенность.

Собравшись с духом, друзья подошли ближе к двери. Каждый думал о том, что, возможно, именно в этом доме найдутся ответы на вопросы, которые так тревожили ребят, и, может быть, они снова увидят Сашу.

— Если кто-то и знает, где она, то это именно он, — сказал Витя, обводя взглядом старый дом.

Молодые люди надеялись, что за этой дверью их встретит как минимум старик и их потерявшаяся подруга. Волнение нарастало, и каждый из ребят понимал, что визит в старинный дом может открыть для них хоть часть секретов этого странного мира.

В первый же день мы увидели летучих рыб, которые по одиночке или стайками неожиданно выпрыгивали из воды и, как птички, какое-то время парили между волнами в полуметре над поверхностью, а потом так же стремительно ныряли в родную стихию. Периодически такие рыбки залетали к нам на палубу, мы находили их потом застрявшими и засохшими где-нибудь между верёвками или трубами.

Мы часами могли сидеть в кокпите, разговаривая, наслаждаясь спокойствием и любуясь морскими пейзажами и закатами.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, но первый день не порадовал нас красочным океанским закатом – к вечеру небо затянуло серостью прямо как в любимом Петербурге. Я сидела на вахте в кресле рулевого. Маша лежала рядом на диванчике в кокпите. Её слегка мутило, а на воздухе становилось легче. Ваня и Кузя игрались в салоне. Лёшка отдыхал в каюте.

Вдруг откуда-то снизу раздалось очень громкое верещание – как будто завелась автомобильная сирена: «Пииип! Пииип! Пииип!» Я перепугалась. Ваня стал искать источник звука. Прибежал Лёша и начал открывать пайол (съёмный настил на полу) в коридоре перед носовым туалетом. Оказывается, он установил датчики воды во всех отделениях трюма, и сейчас один из них сработал.

– Всё? Мы тонем? – то ли шутливо, то ли серьёзно спросила я у капитана.

– Пока ещё нет, – услышала я ответ мужа, который всё никак не мог вытереть насухо небольшой датчик, чтобы он перестал наконец-то верещать. – С подрульки, наверное, течёт. Мне Майк, помнится, говорил, что он так и не смог решить эту проблему.

– Много воды набралось?

– Нет, с полкружки примерно. Наконец-то! – обрадовался Лёша, когда датчик замолчал. – Интересно, за какое время вода набралась? – и он приладил устройство обратно в трюм.

Потом звуки датчика пугали нас каждый час-полтора. Оказалось, что в месте крепления подруливающего устройства, которое выезжает из корпуса при необходимости управления носом яхты, есть небольшая течь. Причём проявляется она только при высоких волнах и на правом галсе. За несколько часов в трюме собирается небольшое количество воды, которое легко можно удалить парой сухих тряпок, но достаточное для срабатывания датчика. В итоге за первые сутки нам так надоели его истошные вопли, что Лёшка его оттуда убрал. Мы просто знали, что во время переходов у нас в этом месте собирается вода, и несколько раз в день вытирали дно в этом отсеке.

– Как у тебя тут дела? Всё спокойно? – муж стоял на ступеньках в дверном проёме, оглядывая пространство вокруг.

– Ну, если не считать, что мы тут только что тонули, то всё спокойно, – шутила я.

– Как ночь будем делить? – поинтересовался Лёша. Мы пока не определились, по сколько часов нести вахту и вовлекать ли старших детей в это дело.

– Давай я ещё часок посижу, ты отдохнёшь, потом поужинаем, я пойду укладывать Кузьму и сама лягу спать. А ты меня потом разбуди, как устанешь.

– Хорошо, договорились. Пойду полежу, а то после этой беготни с датчиком как-то резко поплохело.

Морская болезнь нас всё же настигла, но в достаточно упрощённом виде. Голова побаливала, и чувствовалась тяжесть. На любое действие, особенно внутри лодки: будь то пройтись в туалет, переодеть Кузьму, приготовить еду, открыть трюм и вытереть там воду; тратилось много сил и энергии. Организм хотел только лежать, а лучше всего спать. Есть тоже не хотелось, особенно в первый день. Еда с трудом проглатывалась, и неприятно ощущался весь её долгий путь по пищеводу. Но Лёша следил, чтобы все мы ели хоть немного, потому что для облегчения проявлений укачивания нужно было не допускать голода, обезвоживания и охлаждения. Лучше всех прикачивались Ваня и Кузьма, поэтому старший сын с любовью заботился о нас: делал нам вкусный чай, бегал вниз за печеньками и сухофруктами или по другим поручениям капитана, пока мы отсиживались на свежем воздухе в кокпите. Хуже всех было Маше. Она часто спала или лежала.

Но всё это терпимо и не сравнить с рассказами яхтсменов, как они три дня не отходят от борта лодки, выворачивая желудок со всем содержимым наизнанку. Больше всего я переживала за Кузьму. Мне не хотелось повторить участь ребят – блогеров на ютубе, которые долгие годы живут и путешествуют на яхте. Во время прикачки мама и её маленькая дочь часто сидят на полу в кают-компании, кокпите или на кухне, потому что там меньше всего качает, мама держит на руках рыдающую девочку и заодно ведро, которое они вместе используют по назначению. Если бы мне пришлось терпеть такие муки, то я бы больше никогда не решилась на длительные парусные путешествия.

Уж не знаю, помогли ли браслеты, или мы натренировали вестибулярный аппарат ездой по серпантинам в горах, или вообще это наша семейная черта, ведь есть счастливчики, которых совсем не укачивает. Но факт остаётся фактом – в нашем случае первые три дня пути воспринимаются как неприятные, но вполне преодолимые. А на четвёртый день обычно все прикачиваются и негативные ощущения исчезают в один момент.

***

Мы с Кузей под уютным жёлтым светом ночника лежали на нашей кровати в кормовой каюте, я читала ему перед сном любимую им книгу – стихи Джулии Дональдсон про улитку, которая на хвосте у доброго кита отправилась смотреть такой огромный интересный мир. Не сговариваясь, все дети выбрали себе для чтения морские темы. Кузьма – про приключение улитки, а старшие – про Тура Хейердала. Маша начала читать о его путешествии на плоту «Кон-Тики», а Ваня – на папирусной лодке «Ра».

Кузька с младенчества любил слушать стихи, сказки, в два года уже выдерживал даже большие рассказы, где почти не было картинок. Чтение всегда его успокаивало. А ещё лепка из пластилина. Мы ему лепили всякие фигурки, потом ими же и играли. Таким образом не надо было покупать в дорогу много игрушек, ведь каждый раз можно было слепить что-то новое. Книги и пластилин спасали нас в долгом путешествии.

Под мерное плюх-плюх я и Кузя сладко уснули в обнимку на кровати в корме. В передней каюте невозможно было спать, потому что нос лодки больше всего подбрасывало на волнах, поэтому Маша легла на выдвижную полку в кают-компании, а Ваня занял кровать в проходе. У капитана же началась его первая ночная вахта.

Глава 6. Гольфстрим

– Мамасечка, просыпайся, выходи, – проснулась я от ласкового шёпота любимого мужа.

– Угу, сейчас, – промычала я, полежала ещё пару минут и пошла приводить себя в порядок, а потом наверх к Лёшке.

Над капитанским столиком внутри лодки красным огнём, чтоб не мешать всем спать, горела лампа. Капитан как раз записывал в бортовой журнал наши координаты, выбранный курс, время, силу и направление ветра, пройденное расстояние и сколько ещё миль осталось до конечной точки маршрута. Туда же мы заносили сведения о происшествиях или поломках, если они случались.

– Доброе утречко или ночь, – поцеловала я мужа.

– Два часа ночи. Как спалось?

– Отлично! Как в люлечке – кач-кач, кач-кач.

– Смотри, я повернул ещё несколько градусов левее, потому что ветер уходит. Но нам сильно на север забираться не надо, старайся держаться ближе к ветру. Паруса сейчас настроены на острый угол. По прогнозу ветер должен поменяться, сможешь взять южнее. Но если ветер не поменяется, то пару часов так ещё пройдём, потом разбудишь меня, переставим паруса. Вопросы есть? – Лёшка без сантиментов объяснял диспозицию.

– Нет. Всё поняла.

– Да, и не давай лодке идти выше 8 узлов. Лучше 6-7. Ночь всё таки. И всегда пристёгивайся. Давай, я пошёл, держись тут. Если что, буди, – уже ласково сказал муж, снял с себя спасжилет с пристёжкой и передал мне.

Приняв вахту, я первым делом посмотрела на светящийся в ночи экран навигатора – кораблей на карте не было. Потом всмотрелась в чёрную даль вокруг – всё черным черно, никаких огней.

Если на каком-либо судне установлена автоматическая идентификационная система (АИС), то мы можем увидеть это судно на картплоттере задолго до визуального сближения, потому что у нас тоже есть АИС. Один АИС издалека видит другой АИС. Если нажать на значок судна, можно узнать тип корабля, его габариты, скорость и курс, даже название и страну регистрации. Но не все раскошеливаются на такую удобную систему. Поэтому когда мы несём вахту, регулярно осматриваем горизонт на предмет появления кораблей, не пользующихся АИСом.

Всё ещё сохранялась облачность, поэтому ни луна, ни звёзды не освещали поверхность воды, океана не было видно. Лодка мчалась сквозь чёрную мглу, и лишь брызги на носу яхты изредка подсвечивались ходовыми огнями – то зелёным, то красным – да волны, с шумом разбиваясь о борт «Алетеса», пузырились белой пеной.

Я ожидала, что мне будет страшно ночью, ведь я та ещё трусиха и не очень люблю темноту. Но и тут мои переживания были напрасны. Я спокойно сидела, попивала горячий чай, жевала сушеное манго, и подкручивала автопилот. Когда скорость лодки достигала 8 узлов, я поворачивала в ветер, постепенно яхта затормаживалась, но когда мне становилось скучно плестись 5-6 узлов, я отваливалась обратно. Иногда я даже прикладывалась подремать, не забывая каждые полчаса проверять горизонт и каждый час заполнять бортовой журнал.

Капитан тоже периодически приходил проверить, как я справляюсь с яхтой. Он мне напоминал молодую мать, которая очень чутко спит и при каждом шорохе вскакивает проверить сон младенца. Так и Лёша появлялся на пороге со словами: «Что у тебя тут происходит?» каждый раз, как лодка слишком рьяно начинала идти или слишком буйная волна стукалась о дно яхты.

– Ты как? Устала? – поинтересовался Лёша на рассвете.

– Да, уже сильно хочу спать. Как раз собиралась идти тебя будить.

– Мне чё-то тоже хотелось бы ещё поспать. Давай ты детей разбудишь, пусть посидят пару часиков, обстановка вроде спокойная. Я потом их сменю, – предложил муж.

Так я и сделала. Ваня и Маша были рады почувствовать себя настолько взрослыми, что им доверили управление яхтой. Пусть и делать почти ничего не надо – сиди себе, следи за обстановкой вокруг, да подкручивай автопилот, чтоб скорость была примерно одинаковой. Но как ни крути – ответственность!

Потом они рассказывали, как было классно встретить рассвет в океане и дышать чистейшим прохладным воздухом («как утром в палатке», – сказали они); как к ним приплывали дельфины и игрались рядом с яхтой; как на карте появилась другая парусная лодка намного севернее нашего курса, и как они в навигаторе измеряли расстояние до неё; как летучие рыбы порхали между волнами; как кормили хлебом огромную птицу, похожую на чайку.

Как-то так вышло, что это была первая и последняя их ночная, вернее рассветная вахта. Потом мы поняли, что нам важнее, чтобы они ночью полноценно отдыхали, потому что днём кому-то надо было заниматься Кузей. А родители по очереди отсыпались и продолжали нести вахту. В итоге роли у нас распределились примерно так – мы с Лёшей следили за «Алетесом», а Ваня и Маша следили за братом.

Я спала и слышала, как проснулся Кузьма, а за ним встал и отец. Потом меня разбудило тарахтение работающих лебёдок – Лёшка перенастраивал паруса. Лодка наклонилась в другую сторону, я перекатилась в противоположный конец кровати и поняла, что мы поменяли галс. В какой-то момент я почувствовала, что меня подбрасывает из стороны в сторону в беспорядочных направлениях. Обычно парусная яхта так себя не ведёт. Спать было невозможно, и я поднялась в кокпит, где все весело что-то обсуждали.

– Лёшка, а почему нас так болтает?

– Это Гольфстрим, детка! – отшутился муж.

В голове сразу всплыла картинка, как обычная сельская девочка-отличница старательно рисовала красными карандашами стрелки в контурной карте мира, обозначая тёплое течение Гольфстрим. Знала бы эта девочка, что однажды она будет на своей парусной яхте пересекать эти стрелочки вживую! В общем, я чувствовала себя как герой мультфильма «Вовка в тридевятом царстве». Только он попал в книжку со сказками, а я – в учебник по географии.

Океан был похож на кипящее месиво – волны накатывали со всех четырёх сторон, как будто соревнуясь, кто быстрее долбанёт эту дерзкую лодчонку, посмевшую войти в их владения. Вода поменяла свой цвет с бирюзового на тёмно-синий, что вместе со свинцовым небом придавало общей картине больше мрачности.

«Алетес» же изо всех сил боролся с двухметровыми бурлящими волнами, натужно скрипя цепью автопилота и пытаясь удержать нужный курс. На приборах иногда высвечивались фантастические цифры, показывающие нашу скорость.

– Десять узлов? – я не верила своим глазам.

– Ну, это не наша собственная скорость, а вместе с течением. Гольфстрим нас несёт, – объяснял Лёшка.

– И долго нам так мучиться? – спросила я у капитана, глядя на бурный океан.

– Я думаю, около суток.

– Да ладно? Правда что ли? – удивилась Машка.

– А ты как думала? Ты знаешь, какая ширина Гольфстрима?

– Нуу, не помню.

– В среднем около 80 километров. Иди учи географию, – подначивал дочь отец.

В нашей семье было принято смеяться, подтрунивать друг над дружкой, шутливо поругиваться. Некоторым нашим друзьям в начале знакомства, пока они ещё плохо нас знали, казалось, что мы с Лёшей всерьёз ссоримся, и они даже пытались нас примирить. Маша прожила с нами всю свою жизнь, поэтому ни разу не обиделась на отца, а даже наоборот, приняла его игру и парировала:

– Ага, а сам-то сам, наверное, не из школы помнишь, а просто вчера в навигаторе посмотрел, сколько времени нам придётся пересекать течение, вот и знаешь.

– И что? Главное – результат. Так что иди учи географию и точка! – Лёшка уже откровенно смеялся.

Конечно, муж не вчера узнал про ширину Гольфстрима, ведь он ещё два месяца назад начал изучать, как лучше всего преодолевать течение, в каком месте оно ослабевает, за сколько времени можно его пересечь, сильно ли снесёт лодку за это время, какие там образуются волны, исходя из направления ветра. Он разработал несколько приемлемых стратегий прохождения Гольфстрима и знал, при каких условиях уж точно соваться туда не стоит. Морское течение – это не автомагистраль с чёткими границами, это как будто живой организм, который в зависимости от условий то расширяется, то сужается, то быстрее течёт, то медленнее, то рукава его отдаляются, то опять сливаются с основным потоком. Поэтому капитан регулярно просматривал погодные карты и карты течений, изучал поведение Гольфстрима. Перед выходом он смотрел расклад на картах и рассказывал: «Короче, не самый, конечно, лучший вариант. Ветер с юго-востока. Идеально – если бы направления течения и ветра совпадали, тогда волна была бы спокойная. Но сейчас ветер хотя бы не совсем навстречу течению, а то они бы там устроили драчку на поверхности океана, в которую лучше не попадать. А по прогнозам на неделю ветер как раз будет поворачивать севернее, что нам не надо. Так что если выйдем в ближайшие два дня, должны проскочить».

– Да уж, болтанка знатная. Пока дошла к вам сюда из каюты, все бока о стенки оббила, – пожаловалась я немного.

– А ты не ходи. Вот мы сидим тут и не ходим никуда, – присоветовал муж.

– Хотелось бы чего-нибудь поесть.

– Мы успели позавтракать ещё до Гольфстрима. Хлопьями. Хочешь я тебе тоже сделаю? – вызвался Ваня.

– Будь другом, сделай. А то я что-то пока не адаптировалась к такой качке, – попросила я.

Привыкнуть к тому, что твой дом постоянно качает, достаточно сложно. За пять дней пути на Бермуды я вся покрылась синяками и смогла бы, наверное, победить в конкурсе «Мисс Леопард». Говорят, такой конкурс проводят после гоночных регат – девушки выходят на сцену в купальниках и меряются, у кого больше синяков. Половину отметин я как раз получила за время пересечения Гольфстрима. При обычной качке можно хотя бы предугадать поведение лодки и распереться в нужную сторону. А вот когда яхту бросает в разных направлениях, сложно себя как-то обезопасить.

– Да блин! – Ваня чертыхался на кухне. – Я уже полбутылки молока пролил мимо тарелки, а в тарелке так почти ничего и нет.

Высокая, специально для морских путешествий, тарелка,наполовину заполненная хлопьями, стояла внутри раковины. Ваня придерживал её одной рукой, чтобы та не скользила от стенки к стенке, а в другой держал коробку молока, прицеливался и пытался налить молоко в тарелку. Сложная задача, когда лодка ходит ходуном, и у тебя в прямом смысле слова пол уходит из под ног.

Но постепенно мы адаптировались к жизни в прыгающем доме и воспринимали качку как побочный эффект, с которым приходится мириться, если хочешь бороздить моря и океаны. И даже смеялись, непроизвольно съезжая попой с дивана, как с детской горки, или пытаясь поймать струю воды из крана в бутылку, или играясь с машинками, которые сами по себе катались по столу, или попадая мимо рта ложкой да зубной щёткой. Привыкли соблюдать технику безопасности дабы избежать травм, а если и падали (правда, это была обычно я), то радовались, что отделались лишь синяками. Как там у Марка Аврелия? – «Если ты не можешь изменить обстоятельства, то измени отношение к ним».

И еду я наловчилась готовить на качке, пусть и требовалось для этого приложить много усилий и было сродни подвигу. Ведь нужно устоять на ногах и ещё что-то делать, желательно двумя руками. Несколько раз от полёта к другой стороне лодки меня спасала лишь страховочная верёвка, перетянутая поперёк кухни. Ещё надо следить за кастрюльками и сковородками на плите, чтоб те не выплёскивали содержимое или хотя бы не слетели на пол. На плите по периметру есть металлические трубы-стопоры, чтобы посуда при наклоне не съезжала. К тому же плита подвешена на крючочки, что позволяет ей раскачиваться и сохранять положение, параллельное горизонту, а заодно, по идее, и всё, что находится в кастрюле. Но на деле волнения бывают настолько серьёзными, что даже такие технологии не дают гарантии, что раскалённая посуда со всем содержимым не полетит прямо в твои объятия.

– Мамася, ну, ты – герой. Приготовить суп в таких условиях! – сказал мой старший сын, стоя в дверях, когда я протянула ему очередную тарелку с супом. Я наливала суп, передавала ему тарелку, а он дальше протягивал обед Маше, которая уже в кокпите распределяла тарелки среди голодных родственников.

– Голод, как говорится, не тётка. Захочешь есть, и не так раскорячишься! Эта пословица как нельзя кстати описывает нашу ситуацию. Вкусно? - поинтересовалась я.

– Очень, – отозвался муж. – Самое то, что надо.

Интересно, почему самая простая еда, приготовленная в походных условиях, на яхте ли, в лесу – например, каша со сгущёнкой или суп, или макароны с тушёнкой – всегда воспринимается как нечто невероятное? Как будто туда волшебным образом попадает щепотка романтики и ложка хорошего настроения.

Даже Кузьма, у которого начался период избирательности в еде и несмотря на морскую болезнь, с удовольствием открывал рот в ожидании очередной ложки супа.

Хотя Кузе было лучше всех. Он быстро привык к качке – утром уже снял ненавистные ему браслеты; без опаски передвигался внутри лодки, не падая и не стукаясь о стенки; без посторонней помощи залезал на все диваны и полки; как обезьянка, повисал на них и раскачивался. Не зря с младенчества ходил под парусом.

Продолжение следует...