CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

— Матвей, да ты угараешь что ли? — возмутился сержант, ткнув рукой в сторону уборной, — не ясно, что ли, что дело не наше? Она блять в дерьме там захлебнулась, мы то тут причем? Долбоебу понятно, что не трогал ее никто! Хер ли мы-то этим говном дышать должны, она вон волдырями покрылась вся, а я вот не хочу нихуя!

Матвей был на хорошем счету у своих подчиненных, поэтому при отсутствии вышестоящего руководства они разговаривали свободно, так у них повелось.

— Стас дело говорит, — поддержал второй сержант, — пускай минздрав и ЖЭК с этой херью разбираются, нам тут ловить нечего.

— Стас, Серега, отставить, блять, — строго ответил Матвей, — мне, что ли это нравится? Смерть человека это в любом случае уголовка. Надо разобраться хотя бы, почему никто вот это дерьмо не почуял, и тем более не услышал девку. Не могла она просто прилечь там и тихо сдохнуть. Вон, на двери говно размазано, ломилась, значит. До первого стола тут пять метров, надо быть в дуплину бухим, чтобы не услышать, как из очка баба ломится! Эта, как ее, Вика сказала, что сломала задвижку, мол, как сахарная была. А эта, будто задыхаясь от вони не смогла бы ее сломать?

— Ну да, странно, — задумался Стас, снова протерев вспотевшую лысину, — может, дверь кто подпер?

— Возможно, — ответил Матвей, пройдясь по залу, — туда, конечно, ни одна камера не лупит, но все столы засвечены. Значит, если подходил кто, узнаем быстро. Все равно нихера не ясно!

— Слушай, давай выйдем на улицу, а там будем думать, что ясно, а что не ясно, ага? Мы тут сами щас надышимся, я весь этим дерьмом провоняю, меня подруга, блять, домой не пустит!

— Ладно, но сначала, — Матвей указал на девушку, — вон, видите у нее на груди? На игрушку похоже, принесите, и уйдем.

— Я не пойду, — Стас быстро замотал головой.

— Я тем более, — тут же вмешался Серега.

— Мне похуй, кто-нибудь из вас да пойдет, решайте сами, — Матвей дернул плечами, — а я снаружи подожду.

— Ладно, бл! — выругался Стас, протянув Сереге кулак, — давай на счет три?

Выбора нет, Серега принял идею, и с первой же попытки выиграл, показав бумагу, облегченно и громко выдохнув. Кулак у Стаса был большой, его он показать и решил.

— Э! Давай три попытки, че за приколы? — возмутился Стас.

— Слушай, ты заебал уже, умей проигрывать, — сказал раздраженный Матвей.

Тихо выругавшись, Стас еще несколько секунд мялся на месте, передал автомат Матвею и пошел к уборной, сделав глубокий вдох, насколько хватило легких. Дойдя до покойницы, он медленно опускался на корточки, протягивая руку к плюшевому мишке на груди девушки. Мельком заметил приоткрытые глаза покойницы, те были белесые как у вареной рыбы, по всему лицу были вздувшиеся гнойники, местами лопнувшие. Смотря на эту картину, он начал тихо причитать.

— Бля-я бля-бля-бля-бля, — Стас взял голову игрушки за самый кончик.

И в этот момент левая рука девушки резко дернулась.

Стас заорал во весь голос, и отпрыгнул, тут же свалившись на спину. Перепуганный Серега тут же снял с плеча автомат, направив на покойницу, но она не шевелилась.

— Сука! БЛЯТЬ! — поднимаясь, Стас громко ругался не стесняясь в выражениях.

— Че ты орешь, придурок!? — рявкнул Матвей, сразу же бросив взгляд на Серегу, — ну, давай ты еще трупешник тут свинцом накорми, мало ей досталось будто.

— Она бля дернулась! Сука, думал, схватит! — вопил Стас, и рысью отбежал к лейтенанту, вручив ему плюшевого медведя.

Матвей не выдержал, и расхохотался в голос.

— Че смешного!? Ну, вот какого хуя тебе смешно? Я чуть не обосрался!

— Это была судорога, аутист, — не прекращал ржать Матвей, когда Серега возвращал автомат на плечо, — отставить срать, Петровский, мало нам тут будто.

Серега улыбнулся, а Стас шутку не оценил, смотря на лейтенанта и игрушку в его руке.

— Ну, вот нахер он тебе сдался, а? — всплеснул руками Стас, взяв автомат у лейтенанта — все? Идем уже, а?

— Идем-идем.

Этим же вечером Матвей связался с управляющей компанией района, а так же оповестил минздрав о возможной инфекции, а на следующий день по инициативе лейтенанта, на допрос были вызваны три подруги погибшей.

Утром Матвей сидел в своем кабинете и пристально рассматривал маленького плюшевого медвежонка. С виду ничего не обычного за исключением зашитого рта. Обычные глаза-пуговки, чуть выпуклый нос и короткие уши. Самое странное, что заметил Матвей, так это запах. На ночь он тщательно выстирал игрушку, был уверен, что от запаха ничего не останется, но даже после стирки он принюхивался и чувствовал запах нечистот. Даже щедро облитая одеколоном она источала эту вонь, бесследно поглощая стойкий запах Лакоста.

Что-то в этом напоминало ему о предыдущем деле, которое легло на плечи полиции мертвым грузом.

Неожиданно, в дверь кабинета постучали, Матвей вздрогнул от неожиданности, и убрал игрушку в выдвижной ящик стола.

— Открыто.

Дверь открылась, и Серега пропустил вперед девушку, вызванную на допрос, первой была Света.

— Ну, и снова здравствуй, Светлана, — лейтенант весело постучал ладонями по столу, — присаживайся.

Допрос Светланы много времени не занял, да и ничего интересного Матвей для себя не услышал. По камерам и так было видно, что Света с Настей ломанулись вместе со всеми, когда, видимо, услышали крик Вики. Это он, собственно, и выслушал от девушки. Не имея причин и далее задерживать Свету, Матвей отпустил ее, к тому же она весь допрос держалась за левую щеку, и отпросилась, сославшись на то, что разболелся зуб.

Допрос Насти был аналогичным, Матвей задавал стандартные вопросы, не видела ли она ничего странного, никто ли не подходил к двери кроме Вики, не слышала ли криков или стуков со стороны уборной. Получив на все вопросы отрицательные ответы, Матвей отпустил Настю. А вот для Вики он подготовил еще кое-какие вопросы.

— Ты слышала что-нибудь за дверью? Может, стуки или крик Леры?

— Н-нет, — Вика помотала головой, — все было тихо. Там эти мужики галдели да телевизоры не громче были. Если бы она стучалась, все бы услышали. Что это было, вы знаете?

— Что это было, выяснит управляющая компания, полиция этим не занимается, — ответил Матвей, — почему ты пошла туда?

— Лера не выходила долго, да и я сама в туалет хотела, — ответила девушка под пристальным взглядом лейтенанта, — вы меня подозреваете что ли? Что я ей выйти не давала?

— Все версии необходимо проверить, такая работа. А у вас с Лерой не так давно ссора была, — напомнил Матвей, хотя и сам понимал, что для того, чтобы человек задохнулся от зловонных миазмов, нужно держать дверь минут пять, не меньше.

— Ну и что? Все ссорятся, а я с Лерой с детства дружу, да и чтобы такое сделать, мне надо было подгадать или устроить это все, а не только дверь держать, я ведь не ясновидящая! Как вы это себе представляете!? — возмущалась Вика.

Тут лейтенанту нечего было предъявить. Было бы еще куда понятнее — газ, но чтобы вызвать прорыв такого количества масс в одно помещение, это ж кем надо быть? Профессиональным дерьмотехником? Скрытным говнодиверсантом?

— Хорошо, я понял, — согласился Матвей, и открыл выдвижной ящик стола, — а что скажешь об этом?

И положил на стол плюшевого медвежонка.

Вика взвизгнула, увидев игрушку, и подскочила со стула.

— Че такое? — Матвей и сам поднялся, сведя брови, — че не так?

Вика тяжело дышала, с ужасом смотря на игрушку, что улыбалась ей.

— Я просто испугалась, — сглотнула девушка, — она жуткая.

— Да? — Матвей взял игрушку, покрутил ее в руке, — а по мне медведь как медведь.

Матвей опустился в кресло, положив медвежонка обратно.

— Вот только его нашли на груди Леры. И его именно положили, аккуратно. Ты единственная, кто была близко к ней, остальные сразу ломанулись из бара.

— Я… я таких игрушек не видела, — соврала Вика, но лишь отчасти.

— Может быть, — слегка замялся Матвей, обдумывая то, что собирается сказать, — ты видела кого-то, или что-то… ну, чего, допустим, не видели остальные? Да, понимаю, звучит странно, но в теории такое возможно?

Вся эта история ему казалось слишком странной, слишком нестандартной, поэтому он пытался проработать все варианты, даже такие.

— Н-нет, — неуверенно сказала Вика, не прекращая смотреть на игрушку, — не видела.

Матвей окинул девушку скептическим взглядом, и хотел было надавить, чтобы выложила все, как есть, но не стал. В конце концов, даже если ей что-то и показалось, не заставлять же ее в этом признаваться. Это было бы как минимум странно. А вот ее реакция на игрушку была совсем не нормальной, и лейтенанта это насторожило. Допрос он продолжать не стал, и отпустил Вику.

По дороге домой девушку едва не трясло. Пусть на улице и была хорошая погода, светило ярко солнце, вокруг туда-сюда сновали люди, но этот взгляд черных глаз-пуговок, а так же пугающая улыбка медвежонка не выходили у нее из головы. Он был в точности таким же, как и тот, только у этого еще и рот зашит. Она не решилась сказать лейтенанту о том, что ей действительно показалось, или она там, только открыв дверь, первой увидела не Леру. А что-то еще, или кого-то? И одна догадка не давала Вике покоя. Одна страшная догадка, которая не могла быть правдой.

***

Вечером того же дня Матвей наблюдал в интернете статьи и конечно же, искрометные комментарии омичей по поводу случившегося в пивбаре.

«Да уж, с такой девкой говна не оберешься»

«Я заметил, что в этом баре последнее время творится какое-то дерьмо!»

«Она повидала в жизни некоторое дерьмо»

Скривившись, Матвей заблокировал и отложил телефон. Кому-то это кажется смешным, а у кого-то в этом месте дочь погибла, еще жизни толком не видавшая.

«Третий курс только, совсем еще зеленая» — подумал Матвей, и в кабинет постучали. Не начальство в конце рабочего дня, уже хорошо.

Дверь открылась, и на пороге показался все тот же Серега.

— Ну, чего у тебя?

— В общем, — Серега прошел к столу, присел и положил на колени кепку, — помотаться пришлось, конечно, и все без толку.

— Это как же?

— А вот так, Матвей. Что мы нихрена там не поняли на месте, и остальные тоже не поняли. В морге был, труп обследовали, никакой заразы не нашли, а гнойники и волдыри списали на реакцию организма на сероводород и еще какую-то дрянь. Да, я сам не понял, но мне как спорить там с ними? В управляющей компании сказали, что канализацию вдоль и поперек прочесали, никаких засоров не нашли. Засорена только раковина была в туалете и сам толчок. Там помыли все, почистили, ходил туда, и ничего. Вода есть, вроде не грязная, все смывается.

Серега развел руками, а Матвей думал над услышанным.

— Только в управляющей компании еще сказали, что вечером вчера жалобы от жильцов были, как раз этого дома.

— Какие жалобы? — спросил Матвей.

— Жаловались, что всю воду унитазы выхлебали, в отстойниках раковин и ванн тоже вода ушла, завоздушилось все, сколько не смывали, все равно воду выхлебывало. Тяга была такая, что у кого засоры были, так и те пробило, прикинь? Со всех этажей, со всех подъездов обращения были, Матвей, весь дом! Одна женщина ребенка купала, так его задницу к сливу так присосало, что аж гематома вылезла в полбулки, в больницу малого везти пришлось. Конечно, это быстро закончилось, и аварийка уже ничего не нашла, но сам понимаешь.

— А с водой не было никаких проблем? — серьезно задумавшись, спросил Матвей.

— Ну, были жалобы что вода грязная и вонючая была, но и тут доказать не получилось, при проверке все было нормально. Вода чистая, и тяги в системе нет.

— Странно это. Насколько мне известно, такую тягу может создать разве что нехилый такой компрессор. Вообще, в плане инженерии задумка была бы интересная, только не в такой реализации, да и опасно это. Сомневаюсь, что после каждой такой чистки власти одобрили бы в цоколях кучи дерьма, да и жмуров к тому же.

Прошла минута в тишине, и Матвей подытожил.

— Ладно, пора забить на это все, будто у нас дел без этого нет.

Вернувшись с работы в свою привычную двушку трехэтажной сталинки, Матвей разложил на кухне закупленные продукты, приготовил макароны по-флотски, поужинал, сидя в интернете и не совсем к месту изучал прокладку канализации в многоквартирных домах.

Жил Матвей один, к своим годам не обзавелся ни семьей, ни детьми, ни ипотекой. Он был поздним ребенком, и отец, которому Матвей всегда подражал, махнул рукой на семью, и отправился на поиски своего счастья. Мать погибла, когда Матвею было двадцать семь, а поскольку других родственников у них не было, а отец не объявился, квартира досталась сыну покойной. Больше отца Матвей не видел, и эту работу, к которой он готовился, стремился и жаждал защищать людей, раскрывать преступления, была ему ненавистна. Но бросать службу он уже не хотел, пусть и имел высшее юридическое образование. Он представлял, как внутренний голос лениво хлопает ему по плечу и причитает.

«А надо оно тебе, братан? Сиди не дергайся, нормально же получаем»

Вот Матвей сидел, и не дергался. Да и семьей не спешил обзаводиться, вспоминая строчки песни из старого, советского фильма:

«Если у вас нету дома, пожары ему не страшны, и жена не уйдет к другому, если у вас… если у вас… если у вас нет жены»

А вообще, вспоминая отца, он подозревал, что уйдет он, а не жена.

Поужинав, он осмотрел в раковине гору посуды, которая копилась уже четыре дня. Хотел помыть после ужина, да что-то так лень стало. Пообещав себе, что помоет с утра после завтрака, со спокойной душой достал из пакета последнюю покупку, полторашку жатецкого гуся, и завалился на диван. Что может быть лучше жарким вечером, чем холодненькое пиво? Вот и Матвей, посчитав, что это лучший вариант, как жарким, так и любым другим вечером, с легким шипением открыл бутылку.

Полистал ленту вконтакте, ответил нескольким девушкам на недавно написанные сообщения, и продолжил листать ленту. Новости, смешные и не очень мемы. Постепенно начало клонить в сон, но Матвей упорно осушил бутылку до конца, смял ее, оставил на полу у дивана, пополнив семейство пустых бутылок, и пошел в туалет. Вернувшись, уже бездумно свалился на диван, и практически мгновенно заснул, и захмелевший рассудок не уловил одну маленькую деталь.

Медвежонок, которого он оставил на кухне у окна, был рядом с ним, на полу среди пустых смятых бутылок.

Полинка. Часть 1 «Нечистоты»

— Альфа, включи чайник, — попросила она у квадратной колонки, стоящей на одной из многочисленных полок, заставленных разными книгами. Где-то между «Сокровищами Эрмитажа» и «Хрониками Амбера» вспыхнул яркий зелёный огонёк. А на кухне тихо набирая оборот зашипел умный чайник. Это немного отвлекло Викторию от напряжённого чтения, и она, наконец-то, потянулась в кожаном кресле, отодвинула круглые очки с носа аж на лоб и устало потёрла переносицу пальцами.

Её работа заняла большое шести часов, но результат был очевиден уже на первых тридцати минутах — вновь провал. От осознания этого ей стало тяжело. Меланхолия опустила свои шершавые руки ей на плечи, стараясь вдавить её обратно в кресло как можно глубже.
— Здорово выходит: часы — умные, чайник — умный, холодильник — умный. Даже пылесос и весы умные. Одна я — дура, — подумала она.
Словно соглашаясь, на кухне «моргнуло» электричество: одна светодиодная лампочка перегорела. Вика встала, оторвав себя с насиженного места, и отправилась на кухню, запахивая домашний халат.
Шаркая по холодному полу розовыми носками, она устремилась прямо к мойке, где тихонько капал кран. Мельком взглянув в неё и не найдя любимой кружки с кактусами, Вика взяла первую попавшуюся из числа тех чашек, что предназначались малочисленным гостям её дома.
Гостевые кружки  простые, из матового чёрного стекла, напоминали грязный лёд. Даже чай, заваренный в них, казался не таким вкусным — словно пьёшь поросшую водорослями болотистую воду. Дело также усугублялось тем, что Вика любила разбавлять кипяток ледяной водой, и то ли от раздражения, то ли потому что действительно чашка были «не той», она, морщась, отпила пару раз и выплеснула чай в раковину, отставив кружку на столе до лучших времён.
Свет на кухне вновь начал подмигивать выпученными лампочками, вкрученными в навесной потолок, а за тем квартира и вовсе погрузилась в темноту. Семёнова привыкла к отключению электричества: в моменты перебоев её скромная однушка напоминала живой организм — звучно выдохнув стенами, она замолкла. Полная тишина. Холодильник, ноутбук, колонки, телевизор — всё стало другим, каким-то неподвижным. Потеряло наполненность, энергию. Все даже самые малые шумы теперь принадлежали чему угодно, но не электронике.
Вика смотрела из кухни в окно, находящееся в зале — она хотела бы, чтоб этот закуток между диваном и телевизором был залом — солнце не так давно закатилось за многоэтажку, но её глаза привыкли к темноте довольно быстро. Оттого лёгкое колыхание занавески не пугало её, как и странное изогнутое очертание в углу комнаты казалось лишь обманом периферического зрения, несуществующей тенью — она в этом убеждена.
Да даже если в этой поглощающей тишине и есть что-то, Виктории было всё равно. Больше ничего не напугает её, не сегодня и не завтра, никогда. Свет вновь загорелся, и умные приборы, потерявшие связь с вайфаем, один за другим издали недовольный писк. Дефибрилляция квартиры закончилась успешно, и всё вокруг залило жизнерадостным светом. 

Обойдя круглый столик у стены, хозяйка квартиры открыла холодильник внутри — шаром покати.
— Мышь повесилась, — подытожила она, раздумывая, стоит ли идти в круглосуточный магазин или нет. Жаление выдвинуться куда-то на ночь глядя у неё отсутствовало, к тому же призывно раскрытые на столе книги притягивали к себе её взгляд. Но голод, осев внутри живота прожорливой крысой, заставил Семёнову сглотнуть слюну и направиться к шкафу-купе в коридор. По осеннему полный и одновременно пустой гардероб напомнил о том, что Вике хорошо было бы начать покупать себе одежду. Но в объятьях старого зелёного пальто она чувствовала, что может пройти любой дорогой от дома и дальше куда глаза глядят.
В этом пальто Семёнова рисковала не вернуться домой до утра, настолько с ним она сроднилась. Он защищал её, словно вторая кожа, пока в её голове вертелись мысли. Но мысли эти — не белые птицы, уносящие в закатное небо возвышенные мечты, те мысли — мухи. Они жужжат, назойливо кружатся, а если их поймать в полёте, сжав в  кулак, то можно испугаться. Как такая ерунда, как мысль, может быть настолько пугающей, пробирающей до дрожи?

Завязав волосы в тугой хвост, Вика взяла бежевый шопер и посмотрела в дверной глазок. Никого не было. Она тихо вышла на лестничную клетку, стараясь не шуметь, и так же тихо закрыла за собой входную дверь. Два раза повернула ключ в замке, указательным пальцем потянула за дверную ручку. Закрыто.
Семёнова ходит тихо, не привлекая лишнего внимания. К счастью, быть незаметной у неё получается лучше всего — это свойство она унаследовала у матери.
Спустившись на лифте с девятого этажа, она достала из кармана пальто новый  бальзам для губ. Он пах мандарином. Приятный свежий аромат, однако, остался незамеченным. Дверь в подъезд открылась, и на первом этаже оказалась парочка. Быстро взбегая по лестнице вверх к лифтам с увесистыми пакетами из продуктового, девушка с парнем настороженно обернулись.
— Ты чего?
— Показалось что-то.
Они недолго посмотрели в сторону лестницы. Но Вики уже там не было: стоило двери в подъезд отвориться, она поднялась чуть выше по лестнице и встала напротив почтовых ящиков в слепую зону. Квартира сто восемьдесят пять. В этом ящике всегда была газета. Взяв её в руки, она минуту подождала, пока соседи не скроются в лифте. Полистав ещё секунду газету, мельком всматриваясь в яркие аляповатые бредовые безвкусные заголовки, Семёнова быстро спустилась вниз и бросила макулатуру в коробку под лестницей. Наконец, она оказалась на улице. Ледяной ветер попытался пронзить её, но лишь потрепал светлую чёлку и унёсся прочь.
— Надо купить новый ковёр... — вдруг вспоминал она, и достала телефон, обходя утонувшую во тьме детскую площадку.
Выкинуть ковёр было сложным решением. Она не любила выбрасывать хорошие вещи. Но что делать, если вещь проклята безвозвратно? Семёнова ненавидела думать об этом, как и о том, что может стать с теми, кто ненароком решит «прикарманить» после такую вещь.
— Видимо, придётся сжечь… Да вот где и как?

Круглосуточный магазин пустовал. Одинокий кассир взглянул на покупательницу безразличными сонными глазами и вновь уставился в экран мобильного телефона. Семёнова уже шла вдоль набитых продуктами полок, высматривая всё по своему списку. Соль два килограмма, комплект половых тряпок, миндальное молоко, готовый ужин «Гречка с мясом», две хозяйственные свечи, говяжья вырезка килограмм, пакетированный чай с мелиссой. Набрав всё необходимое, она подошла к кассе и протянула руку к жвачке с ментолом. Но что-то мерзкое показалось ей на той полке. Как двадцать пятый кадр она заметила рыжего таракана, притаившегося между упаковок с «Орбитом». Одёрнув руку, Семёнова поморщилась. Её лицо стало сдержанным и раздражённым, но не из-за насекомого.
Приторный запах, похожий на зефир с горелым сахаром ударил в нос. От такой неконтролируемой сладости любому стало бы тошно.
— Добрый вечер, — голос кассира вывел её из раздумий, — вам нужен пакет?
— Да пожалуйста, дайте два, — мрачно ответила она. Ей становилось дурно от одного взгляда на кассира.
Будучи щуплым, он напоминал шарнирную куклу. Так похож на человека, и так далёк от того, чтобы быть им на самом деле. 
— Отличный выбор продуктов. Собираетесь устроить небольшой банкет? — Даже его голос был под стать натуре: слащавый, тянущийся, ядовитый. Чёрт, Виктория почти ощущала тающую на коже карамель под взглядом кассира. А он, будто чувствуя напряжение внутри покупательницы, убрал свой телефон и скучающе разглядывал её волосы, щёки, а затем и шею.
— Спасибо, — Виктория не спешила завязывать разговор, но и убегать она также не собиралась. Ведь, в конце концов, никто не знает, что будет, если она начнёт бежать.
— Хорошего Вам вечера, девушка, — учтиво сказал молодой человек, и вдруг поднялся со стула, помогая Семёновой сложить свои покупки в пакет.
— Не надо, я сама, — она быстро приложила карточку к кассовому аппарату и собрала свои покупки.
— Чек нужен? — Улыбнулся кассир.
— Нет, спасибо.
— А душа?
Семёнова вздрогнула и, нахмурившись, посмотрела на кассира. Он стоял неподвижно, в его потемневших глазах не было никаких эмоций, как и мыслей. Две стекляшки вместо глаз лишь только отражали недобрый холодный свет. Его лицо осунулось, вытянулось.
— Наверное тому, кто в нём сидит, очень тесно, — подумала Вика, не спуская взгляд с проклятого паренька.
Монстр в теле кассира сел обратно за кассу и взял телефон в руки. Его пальцы быстро застучали по клавиатуре. Вика медленно отошла от него и повернулась спиной, капли пота выступили на её лбу, и она вытерла их под чёлкой рукой. Оставалось только дышать медленно, пытаться успокоиться.
— Бездушные тянутся друг к другу. Как магниты, — начала рассуждать она, сжимая ручку от шопера. Бесстрашная девушка без собственной души уже давно не боялась существ с другой стороны. Но увидеть своими глазами того, чьё тело и разум захватили создания, всякий раз нелегко. И почему же кассир продал свою душу?
Ответ на этот вопрос она не знала.

Возвращаясь домой, Вика почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Решив игнорировать это, она зашла подъезд, а затем и в лифт. Но в замкнутом пространстве ей было не по себе. Выйдя из лифта, она осмотрелась. Никого. Подойдя к двери в квартиру, она услышала металлическое лязганье. Мурашки выступили на коже. Она повернула ключ.
Семёнова застыла, безнадёжно вглядываясь вглубь пустого коридора. Не заметив ничего необычного, она прислушалась. Тишина. Возможно, она слишком долго ждала, когда они придут за ней, и теперь воображение подшучивает над её разумом?
Вика прищурилась. Что-то явно было не так. Возле одной из квартир что-то дрогнуло. Чья-то мелкая тень.
Шутки кончились.
Семёнова захлопнула дверь, и не снимая обуви быстро помчалась на кухню.
— В таких делах стоит доверять интуиции, — подумала она, доставая продукты на стол. И, конечно, она была права — кому вообще в голову придёт бороться с чем-то потусторонним логикой?
Мистическое изгоняется мистическим.
Дело было за малым: отодвинуть диван, скатать ковёр в рулон и отмыть пол. И если отодвинуть диван оказалось вполне выполнимой задачей, то отодрать корвёр от пола едва удалось. Пол был липкий от густой засохшей крови. Она напоминала крем-брюле — надави на это пятно пальцем и внутри окажется плотная масса, в которой можно утонуть. Это пятно всегда появляется на этом месте. Каждый четверг ровно по часам.
Выступало пятнышками на паркете, а после расползалось, незаметно охватывая небольшую территорию. Одна радость — оно не воняло. Налив на пятно моющее средство вперемешку с хлоркой, Семёнова принялась его оттирать щеткой.
Правильно Марго говорила, мы с этим дерьмом работаем, но мы ему не потакаем. Иначе, вон оно как. Вика бросила грязную тряпку в ведро и взяла бумажные полотенца. Осталось только насухо вытереть пол и обновить круг на полу.
Марго. И чего она вспомнила про неё? Не к добру вспоминать ведьму, из-за которой сама Семёнова оказалась в таком плачевном состоянии. 
Продай, говорит, свою душу. А что? Все продали уже, и ничего. Богатство, известность, деньги. Любой каприз за твою душу. Вика со злостью бросила салфетки в ведро к тряпке. Руки  предательски  затряслись. Она посмотрела на свою ладонь, и вздохнула.
— Плевать. Что было, то прошло.

Семёнова расставила свечи, бросила кусок мяса посреди круга, затем распустила волосы и пошла в сторону стола.
Да где ты? — Она пыталась выглядеть сосредоточенной и внимательной, но что-то внутри её подгоняло вперёд. Какое-то чувство тревоги заставило суетиться, отчего руки двигались быстро, а книги, которыми она дорожила, полетели как ненужный хлам в угол у стены. Признаться, что это сумбурное чувство было страхом, она не могла. Не хотела. Ей не велено было бояться тех, кто живёт в тенях. Страх может помочь им в борьбе с ней. Страх делает заложником.
Но бояться было чего. Они — те кто живут за гранью разумного — вне правил мира живых. Они хитрые и жадные, сильные и свирепые, неистовые ненасытные мучители. И теперь они тянут длинные лапы из всех щелей, чтобы вонзить свои когти в её плоть и утащить за собой, оставив только грязное кровавое пятно на полу. Они собираются выбить её словно кеглю из собственного тела. Отнять жизнь. И это пугало.
Семёнова ударила ладонями о стол и глубоко вздохнула, а затем выдохнула. На некоторое время квартира погрузилась в тишину. Она та, кто пошла тёмной тропой и выбрала свою судьбу. У таких людей нет ничего, кроме навыка бороться, и сейчас ей снова нужно было дать бой.
— Надо сопротивляться, — прошептала про себя ведьма. Белый мел оказался рядом с её пальцами. Семёнова нажала на него указательным пальцем.
И вот она обнаружила, что стол лежит на боку, вещи разбросаны, а мел и вовсе у неё на ладони. Она перевернула руку и посмотрела на часы, циферблат замер. Тогда она прислушалась — капающий кран молчит. Медленно переставляя ноги, она подошла ко входу в кухню и заглянула за угол. На круглом столе стояли две её любимые кружки с рисунком кактуса — такого быть, конечно, не могло. В углу за столом появился ещё один точно такой же стол, как и её, но на нём ничего не было. Посмотрев на потолок, она не увидела круглую люстру, но оглядевшись она нашла её приделанной к правой стене, хотя свет так же шёл с потолка, а не сбоку.
Они уже здесь. Мороз пробежал по её спине, и она обернулась к меловому кругу на полу.
Кусок мяса пропал. От него осталась едва видная полупрозрачная розовая дорожка, ведущая куда-то к шторам. Тварь ухватилась за приманку и, выдавив из говядины немного крови, утащила её в тень. Лицо девушки стало мрачным, приманка сработала раньше положенного.
Низшие из низших демонов самые усердные, прямо как люди. «Тоже мне менеджеры среднего звена», — подумала Семёнова и села на корточки возле круга, чтобы провести по нему мелом. Работать приходилось быстро, но чётко. Не стоит недооценивать существ, которые могут наводить галлюцинации и заставлять вещи пропадать. И всё-таки, Семёновой стало спокойнее. Это всего-навсего демоны первого порядка, опаснее призраков, но слабее всех остальных.
— С таким же успехом можно было сражаться с домовым... — пробурчала она, дорисовывая круг. Отряхнув руки от мела, она пристально посмотрела на свои пальцы. Галлюцинаций по типу червей под ногтями или игл, как в прошлые разы, она не увидела.
— Теряете хватку, — довольная улыбка озарила её лицо. Семёнова подошла к книжным полкам, взяла Набокова «Ада, или Отрада», мягкую подушку, старую зажигалку, маленький серебряный фонарик и вернулась в круг.
Усевшись поудобнее, она разложилась так, чтобы не задеть пятно от мяса, и быстро зажгла свечи.
— Альфа, выключи везде свет, — сказала она, и свет в квартире погас совсем. Включив фонарик, она устремила его свет на книгу в вытянутых руках и зажала подмышкой. Поёрзав на подушке, ведьма прислушалась: что-то гремело тарелками на кухне.
— Да хоть всё перебейте, мне плевать, — подумала она, уставилась в книгу и принялась за чтение.
Так прошёл час. Она не обращала никакого внимания на звуки за пределами круга. Первые часы всегда были самыми простыми. То какой-то скрип, то что-то разобьется, то стул улетит в стену. Ничего нового. Всё, что оставалось — сидеть и подсчитывать будущие убытки. Семёнова скрестила ноги и перелистнула страницу. Внезапно что-то пробежало за её спиной, обегая круг. Кусок мяса, лежащий за шторой, слегка почернел на боку. Вика посветила на него фонариком и поморщилась.
Они в комнате. Начинается самая нелюбимая часть ночи. Теперь нужно было сидеть не только тихо, но и не терять бдительность.
— Ты где-то здесь, я это знаю.
Волосы на затылке у Вики встали дыбом. Она посветила фонариком в сторону звука и застыла. Он был в квартире. Как он сюда попал? Парень кассир из круглосуточного магазина. Вернее то, что от него осталось. Оно было в проходе у кухни и смотрело куда-то мимо. Тварь внутри бедолаги перемещалась, отчего кожа натягивалась и зажималась по всему его телу. Он был готов вывернуться наизнанку, лишь бы найти Вику. Существо издало пронзительный вопль, и по потолку над его головой закопошились тени. Оформившись, они стали похожи на духов. Худые тени стеная и исчезая рассредоточились по комнате. Семёнова успела потушить фонарик и отвернуться ровно в тот момент, как проклятый обернулся на свет. Он передвигался быстро, вывернув свои ноги и руки из суставов. Оказавшись рядом с ней, кассир принюхался.
Вика загнул край страницы и осторожно положила книгу на пол. Взяв в руку старую зажигалку, она чиркнула её прямо перед носом монстра, не выходя за пределы круга.
Огонёк привлёк внимание демона и он двинулся чуть ближе к ней. Без страха Семёнова заглянула в его глаза и задержала дыхание. Она подняла вторую руку и осторожно, не касаясь головы проклятого, убрала пальцем прядь волос со лба парня. На секунду сознание вернулось к пропавшему. Его глаза стали голубыми. Он был напуган и не понимал где находится. Их взгляды встретились. Он — молящий о помощи, и она — не способная ему помочь.
— Ты должен прыгнуть, — дрожащим голосом прошептала Семёнова. — Я не могу ничего для тебя сделать. Пожалуйста… Иначе он заберёт нас обоих. Ты ещё там, я знаю, я вижу тебя. Но твой разум… Он почти уничтожил тебя… Просто пойми, ты должен прыгнуть. Я не уверена, что смогу ещё раз с тобой поговорить. Не знаю, кто ты и зачем ты это сделал. Но ты должен прямо сейчас встать и прыгнуть в окно. Пойми, для тебя уже всё кончено. Я видела много таких, как ты. Просто не дай этой твари существовать в твоём теле!
— Что? Нет! Я не хочу! Просто убери это из меня! Пожалуйста! Я ничего не сделал, я просто… Просто хотел жить получше! Пожалуйста останови это! Я не хочу умирать! Я… Я просто хочу, чтобы это прекратилось! Помоги мне, пожалуйста, помоги мне! Я… Я не хочу больше!
Вика убрала палец от лица парня и отстранилась.
— НЕТ! НЕТ! Не бросай меня! — Отчаянный вопль исказился страшным криком, и демон вновь захватил тело юноши. Монстр отпрянул от круга, словно пытаясь понять что случилось. Он зарычал и ногтями расчесал до крови собственную руку, должно быть наказывая настоящего хозяина тела за непослушание.
Указательный палец Виктории почернел, но медленно начал приходить в норму. Она отвернулась от проклятого спиной и постаралась подавить слёзы внутри себя, но в итоге тихонько заплакала.
— Ну ты и сука.
Семёнова испуганно обернулась и замерла. Кассир стоял перед ней в кругу из мела и держал одну из свечей в руке. Он не выглядел одержимым. Наоборот, словно был совсем живым. Он сел на корточки перед ней и задул свечу, выдохнув горячий, как угли, воздух прямо ей в лицо. Девушка снова закричала и замахала руками. Никогда прежде они не заходили в круг.
— Беги, — сощурив глаза, прошептал одержимый. — Беги, если сможешь. Мы тебя достанем. Мы тебя увидели. Значит, ты наша.
— Твою мать! – Виктория попятилась назад, сбивая на пол горящие свечи и нарушая целостность круга. Вскочив на ноги, девушка юрко перепрыгнула через диван и, схватив одну из книг, открыла её. Быстро перелистывая страницы, ведьма скомандовала голосовому помощнику: «Включи свет!». Свет загорелся на несколько секунд и внезапно потух. Перепад электричества? Злая сила? Неважно, это было крайне невовремя. Одержимый кассир не двигался. Он, словно заботливый друг, потушил свечи на полу и, взяв мел кончиками пальцев, восстановил круг на полу.
— Жалкие попытки, — он встал на ноги и бросил мелок возле Семёновой. —  Что ты пытаешься сделать? В этой книге тебе не найти ответов.
Одержимый в мгновение ока оказался рядом с ней и без труда рассёк книгу напополам. Виктория успела вырвать страницу из фолианта и отскочить от демона.
— Мне не нужна вся книга, ты идиот, — она развернула страницу к одержимому и высокомерно посмотрела на него. — На этой странице наш договор с твоим хозяином. Ты не причинишь мне вреда. Ни ты, никто из тебе подобных даже приближаться ко мне не смеет. Пока моё желание не исполнится, вы все только и можете, что из месяца в месяц громить мой дом. 
— По этой причине ты, как пугливая шавка, пряталась все эти месяцы в кругу из мела и соли? Была ли ты уверена, в том, что сейчас говоришь? Или это страх вынуждает тебя обратиться к столь… Ненадёжному документу? — Голос твари внутри парня был хитрый, нарочито ласковый. Демон был готов в любой момент броситься на девушку и начать рвать её на части.
— А ты хорошо говоришь для мертвеца, — Семёнова сделала шаг назад, решив потянуть время.
— Я похож на мёртвого? — Развёл руками демон и засмеялся.
— Если ты не мёртв, то я могу тебя убить, — Виктория бросила раскрытую книгу на пол. — Да, так и поступлю. Сперва я уничтожу твоё дрянное тело. Заверну в этот драный ковёр и вывезу на свалку.
Демон заулыбался ещё шире и взмахнул рукой. Ногти на пальцах содержимого вытянулись и стали похожи на узкие костяные спицы.
— А потом, — закатала рукава Семёнова, — если ты, сука, не уймешься, я тебя изгоню в такую глубокую дыру, из которой тебе придётся выбираться сто лет. Хочешь меня поглотить, сука, давай. Я тебя сама поглощу и не замечу.
Одержимый бросился на девушку, и тогда Виктория пнула книгу прямо под ноги демона. Вспышка света мгновенно осветила комнату. Семёнова села на корточки и закрыла руками голову. Белый свет был таким ярким, что она не сразу смогла открыть глаза, когда квартира снова погрузилась в темноту. Демон исчез. Даже тело, которым он управлял, пропало. На страницах книги появилась новая надпись на латинском языке. Подобравшись к книге, её хозяйка захлопнула ещё горящие страницы и попыталась встать.
— Никогда не привыкну к этому…
Её голова раскалывалась, в ушах стоял колокольный звон. Постепенно она почувствовала давление внутри себя. Что-то душило её изнутри.
— Альфа, включи свет, — попросила она, и электричество появилось. Квартира стала прежней. Но чувство удушья постепенно нарастало. Она понимала, этот демон не похож на остальных. Он пыткий, шустрый, наглый. Запереть его в своей пустой оболочке непросто. Бездушная Вика сама не успела понять, как стала вместилищем для потусторонних тварей. Она могла запирать их внутри себя только в случае острой необходимости. В её теле была настоящая клетка для них. Но на скольких ещё у неё хватит сил? Когда они вырвутся наружу?
Семёнова боялась этого. Рано или поздно они разорвут её изнутри.
Видимо придётся переехать… Куда нибудь поближе к лесу. Она почувствовала что-то тёплое под носом и дотронулась пальцами. Это была кровь. Плетясь в ванную, боковым зрением она заметила уходящую под пол тень.
Измученная, уставшая, опустошённая Семёнова вытерла кровь с губ и умылась. В голове всё плыло. Пространство вокруг казалось нереальным. Она долго смотрела в свои ладони, а затем опустила руки под воду, закрыв отверстие слива. Холодная вода наполнила раковину, а она всё слушала, как бежит вода, сосредоточившись на звуке. Но звук казался ей глухим и далёким, словно между ней и всем миром образовалась плотная пелена — невидимая и непробиваемая, но ощутимая.
— Нужно сосредоточиться, — Семёнова не хотела смиряться с судьбой. Прожить остаток дней так, словно у тебя на голове ведро, недопустимо. Это будет напоминанием её провала. Кроме того, не было никаких гарантий, что в дальнейшем она не потеряет слух или, того хуже, зрение. Глаза нужно было сохранить любой ценой — всё остальное терпимо. Вода перелилась за край раковины и она убрала руки из воды. Голова стала тяжелой, но Семёнова не дала себе упасть, рывком вытягивая себя обратно за край. Единственное преимущество духов над ней было в том, что эти твари совершенно точно не отдыхают. Упрямые, настырные как продажники по телефону, они пытаются найти момент, когда её бдительность ослабнет. Оперевшись о бортик ванны, она села на пол, поджав к себе ноги. Осталось только пережить это. Заставить вновь почувствовать себя в теле. Сделав глубокий вдох, Семёнова положила руку на пол. Белый банный коврик. Мягкий, с торчащими ворсинками. Она попыталась сосредоточиться на этом ощущении, дорисовать в голове вместе с этим и другие. Сейчас от её воображения нужно было выжать максимум. Голос внутри неё твердил: «Вспоминай, вспоминай, вспоминай». И она послушно принялась ковыряться в своём уме. Летний лагерь, ужалила руку медуза — есть. Холодное мороженое летом на Дне города — есть. Крапива в заброшенном бабушкином доме — есть. Шёлковое платье на выпускной — есть. Шерсть Джуни, соседского терьера — есть. Липкая ложка с мёдом, которую она случайно уронила на пол — есть. Семёнова улыбнулась, довольная собой. Слабость постепенно проходила, а её тело словно обрело опору в пространстве. Она возвращалась в мир.
— Мои мысли, мои скакуны. Посмотрим, как вы справитесь с этим.
Она с улыбкой открыла глаза, но не смогла вдохнуть. Дыхание остановилось. Мрак. Очнувшись, она обнаружила что лежит на боку, рядом с ведром, забитым моющими средствами и губками. Болезненно зажмурившись, она приложила пальцы ко лбу. Синяк. Её щека замёрзла. Рядом по полу ползали мокрицы. Оглушительно громко шумел кран. Интересно, сколько воды утекло?
С трудом оторвав себя от пола, она встала на ноги и повернула вентиль с холодной водой. Волосы были растрёпаны. Чёлка торчала в разные стороны, а на лбу как третий глаз выпирал слегка пожелтевший синяк.

Этот бой она выиграла. Семёнова вышла из ванной и обнаружила, что вся её квартира превратилась в руины. Она буднично принесла в комнату ведро, швабру и тряпки. Взяла совок. И начала сметать осколки разбросанные по полу. В квартире кроме неё кто-то был. Снова это ощущение. Похоже, это чувство будет с ней до конца жизни.

Автор: Полина Барышева.

И вот, настал тот самый день, когда все звезды сошлись, и подруги решили собраться отдохнуть. Губки подкрашены, бровки подведены, укладки сделаны, ноготочки подпилены. Все, как на подбор, хоть замуж выдавай прямо посреди замызганного пивного бара. Они выглядели слишком прилично для такого заведения, и предпочли бы что-нибудь более цивильное, но сошлись на том варианте, на который хватило средств.

Несмотря на повод, настроение у девушек было не на высшем уровне, то ли сидр был не вкусный, толи закуска не зашла, или те трое подпитых мужиков через два стола им не нравились, что постоянно кидали в их стороны заинтересованные, замыленные взгляды, и там было на что посмотреть.

Вика выделялась яркой внешностью, которую подчеркивали смольные волосы и карие глаза. Стройная фигура и точеные черты лица покрывали небольшой недостаток в виде тонких губ, которые Вика мечтала увеличить, но поскольку сама она была не из богатой семьи, и приехала в Омск из поселка Татарск и жила в общежитии университета, то об увеличении губ ей только и оставалось грезить.

Лера отличалась от Вики курносым носом и более выразительными, серыми глазами, поскольку волосы были такие же смольные, а после новой подкраски, Лера еще долгое время могла довольствовать ярким, черным цветом своих волос.

Света была в этой компании, как белая ворона. Конечно, в красоте она не уступала подругам, но зато была яркая блондинка. В салоне за свой «натуральный» блонд она отдавала под пять тысяч, лишь бы не было ни капли желтизны в прядках. Голубые глаза и яркий, русый перманент на бровях заканчивали подколотые, пухлые губы. За фигурой Света следила усерднее всех, даже могла похвастаться подсушенным животом, поскольку по минимуму употребляла вредные углеводы. Больше всех от подруг ее отличала едва ли не белоснежная улыбка, и это была уже забота родителей.

Настя не стремилась подчеркивать свою внешность и довольствовалась минимумом макияжа. Даже яркие веснушки на лице не скрывала тоналкой. Лишь тратилась на профессиональные уходовые средства для своих шикарных, каштановых волос, которые были ей почти по бедра. Эта толстая, лоснящаяся коса, обхватом едва ли не в кулак. Такому богатству могла позавидовать каждая, вот Настя и берегла свои волосы всеми возможными средствами.

Благо, что плоские телевизоры на стенах с трансляцией футбольного матча отвлекали обитателей мужского пола от непрерывного лицезрения этих красавиц.

Не обращая внимания на удручающие факторы, Лера, Света, Настя и Вика были настроены хорошо провести этот вечер. Не хотелось как-то выделяться среди остальных, среди тех, кто сейчас спит спокойно, и не видит во сне непривычно маленького, буквально с ладонь плюшевого мишку.

Эту компанию прекрасно разбавил восьмиградусный, яблочный сидр, и девушки, постепенно хмелея, начали улыбаться, шутить, вспоминать истории из далекого прошлого. Как Лера с Настей залезли вдвоем на толстую ветку дерева, и Настя начала падать, но Лера взяла на себя роль супергероя из фильма, и практически в последний момент ухватила падающую подругу за руку. Свою роль Лера сыграла достойно и отважно, но не до конца, потому что потная ладошка Насти в один момент выскользнула, и девочка рухнула на землю, подвернув ногу. Благо, высота была маленькая.

Вспоминались школьные годы, когда лучшие подруги начали делить между собой мальчишек из старших классов, и как караулили после уроков тех девчонок, которые, как им казалось, не так смотрели на их избранников. Доставалось их жертвам крепко, подружки были боевые и несколько жестокие. Особо стервозным характером и желанием помахать кулаками отличалась Света. Выбить зуб или поставить синяк под глазом для нее не было чем-то из ряда вон, от чего их разговоры «за школой» практически всегда заканчивались драками, если вовремя не вмешивались взрослые. Но случайное везение лишь отсрочивало неминуемое наказание, и позже к ним ходили разбираться родители побитых девочек, но те лишь дружно разводили руками, мол, не знаем, ничего не видели.

Подруги хмелели, и пришла пора немного подымить. Девушки собрались, и вышли из бара в небольшой проулок. Лера достала пачку тонких сигарет с нарисованной на фильтре малиновой кнопкой, и угостила Настю. Света и Вика по очереди дымили электронной сигаретой. Послышалось два щелчка кнопок внутри фильтров, и чирканье зажигалки.

Их веселый гомон прервала своим появлением женщина лет сорока с пакетом продуктов из пятерочки. Из-за кругов под глазами и вкраплениями седых волос выглядела она на все пятьдесят. Подруги притихли, когда женщина заметила их, окинула взглядом полным ненависти и боли, и зашагала прочь. Перекур закончили молча, Света убрала в сумочку электронную сигарету, Лера и Настя выкинули окурки в заляпанную свежими и засохшими плевками урну, и все вместе пошли в бар. Лера оттянула тугую, пластиковую дверь, и в проходе они столкнулись с двумя охмелевшими парнями, которые наверняка тоже вышли посмолить.

Девушки вернулись за свой столик, у Светы зазвонил телефон, она начала разговаривать, судя по всему с матерью, потому что довольно быстро перешла на повышенные тона, и речь определенно шла о деньгах. С выпитым сидром на душе становилось легче, а мочевой пузырь наоборот — тяжелел, и первая сдалась Лера. Бросив «я в туалет», она встала из-за стола, прошла мимо барной стойки, окинув взглядом закуски на настенной полке, и свернула в небольшой закуток, где был один общий туалет на весь бар. Закрыв полую, декоративную дверь на хлипкую задвижку, Лера без излишней спешки сделала все дела, и замерла у умывальника, посмотрев на свое отражение в зеркале. Перед глазами то и дело мельтешил улыбающийся, плюшевый мишка. Стараясь не думать об этом медвежонке, который все время смотрел на нее бусинками черных глаз и с улыбкой, Лера встряхнула головой, и подняла рычажок крана. Вода не полилась, а в изливе смесителя утробно заворчало. Так бывает, вспомнила Лера рассказы отца, опытного сантехника. Когда воду отключают, иногда работает что-то вроде обратной тяги, и тогда, по рассказам отца, кран может с удовольствием выпить стакан воды. Лера улыбнулась, вспомнив, как будучи девчонкой, заливалась звонким смехом, когда подносила полный стакан воды к крану, и тот с удовольствием выхлебывал его до капли. Улыбка быстро сползла с ее лица, и Лера тихо выругалась.

— Даже воды тут нет.

Когда в уборной начала моргать энергосберегающая лампа, Лера продрогла, быстро обтерла руки об джинсы, вспомнила про влажные салфетки в ее сумочке, и пошла к двери. Привычно дернув пальцем хлипкую задвижку, Лера удивленно подняла брови. Железный рычажок, по которому скользнул палец девушки, остался на месте. Свет продолжал судорожно моргать, и девушка снова попыталась открыть задвижку, но та крепко сидела на своем месте, будто это был закисший стальной засов.

— Да что такое!

Лера постучала кулаком в дверь, но звука почти не было, и тут в голове Леры отчетливо всплыл момент, когда она закрывала дверь. Дверь была полая и легкая, и закрылась достаточно громко из-за того, что она ее непривычно сильно дернула, вспоминая тугую, парадную дверь бара. Сейчас же ее стуки практически не были слышны, словно она барабанит в бетонную стену. Свет продолжал моргать, а Лера все сильнее паниковала, толкая дверь, пытаясь ее выбить плечом, и так же барабанила по ней кулаками, кричала во все горло и звала на помощь, но все безрезультатно.

Ее сердце провалилось, когда она услышала, что из крана полилось. Вспомнив, что она оставила рычажок поднятым, она немного успокоилась, и обернулась. Она несколько секунд смотрела на льющуюся воду, пока та не стала резко менять оттенок. Из излива щедро лилась коричневая, грязная вода. В сливе забулькало, заурчало, и наружу, как фарш через мясорубку полезло коричнево-бурое месиво нечистот. Принюхавшись, Лера скривилась от отвращения, когда поняла, что это.

Она промычала, приложив ладонь к губам, и едва сдержала естественный позыв при виде этого зрелища. Раковина наполнялась быстро, а вода разбавляла нечистоты разных оттенков, что заставило Леру перебороть свою брезгливость, и подойти к раковине. Вонь быстро распространилась по комнате, и Лера, зажав нос, подошла к умывальнику, тот уже был заполнен наполовину, и девушка попыталась опустить рычажок. К ее ужасу тот остался на месте, и опустить она его не могла, даже стукнув сверху кулаком.

— Да что происходит!

Закричав, она с психу саданула по рычажку, тот съехал в бок и отломился. Из крана полился кипяток, и смрад распространялся по уборной в разы быстрее. Осознав свою ошибку, девушка попыталась вернуть его хотя бы в исходное положение, но не смогла, она лишь ошпарилась и отдернула руку.

Она резко вздрогнула, когда в унитазе громко ухнуло, заурчало и желтоватая вода, которую она забыла смыть за собой, выплеснулась наружу. Из слива унитаза заурчало еще громче, и оттуда так же повалились горячие нечистоты с черными комками, которые склеивались длинными волосами. Комки шлепались на пол черными кляксами, в нос ударил затхлый смрад. Такой же, когда отец прочищал канализацию, и вытаскивал черные, тошнотворные комки нечистот с волосами ее и матери. Лицо Леры обдало облаком густого пара из унитаза, она почувствовала на лице раздражение, и начала чесаться. Она в ужасе закричала, когда поняла, что расчесывает ногтями вздувающиеся, гнойные волдыри, содержимое которых течет по ее лицу струями гноя и сукровицы с кровью.

— Помогите!! Неужели меня никто не слышит! Я задыхаюсь!! — рыдала в голос Лера.

Когда жидкие нечистоты полились через край умывальника, начало шлепать об кафельный пол, в уборной уже стояло облако смрада, Лера не выдержала, и ее сложило пополам в рвотном позыве. Все содержимое желудка безвозвратно покинуло ее. От смрада кружилась голова, мутнело в глазах, Лера чувствовала, как силы покидают ее, она поползла к двери, размазывая по полу лужу собственных нечистот, то и дело, сглатывая подступающую желчь и затекшую с лица жидкость с металлическим и гнилостным привкусом. Все, на что ее хватило — вяло постучать в дверь. Густой туман смрада от льющегося, кипящего дерьма уже перекрывал всю видимость, и Лера, прохрипев «помоги-те-е», отключилась.

Подруги, находящиеся в баре, продолжали неспешно пить сидр, Света давно договорила с матерью, а Леры все не было.

— Долго она там что-то, — задумалась Настя, мельком глянув в сторону закутка.

— Ну, мало ли, — Света повела глазами в сторону, делая незамысловатый намек.

— Ага, в этой-то рыгаловке, — Вика осмотрела бар, весело гомонящих мужиков, которые обсуждали очередную неудачную обводку, — я посмотрю.

Вика поднялась из-за стола, и прошла в закуток. Подошла к хлипкой двери, тихо постучала.

— Лер, ты скоро там? Ты не одна, я тоже хочу в туалет.

Ответа не последовало, за то девушка отчетливо уловила смрадный запах, который пропускали щели в двери. Вика поморщилась, подергала за ручку, заперто.

— Лера!

Девушка еще несколько раз позвала подругу, и несколько раз дернула за ручку. Декоративная задвижка с той стороны не выдержала, с хрустом оторвавшись от двери.

Дверь распахнулась, и Вику обдало облаком вонючего, горячего смрада, от чего она тут же отпрянула и ее сразу вырвало. Лишь щедро проблевавшись, Вика повернула голову к уборной, увидев позеленевшую Леру, распластавшуюся на заляпанном дерьмом полу, а так же лопнувшие кровавые гнойники на ее лице. Не выдержав вида этой картины, Вика затряслась, и закричала, надрывая связки.

Из бара даже никого не пришлось гнать, все сами убежали, едва не складываясь в приступах от тошнотворного запаха, который с завидной скоростью распространился в небольшой забегаловке. Несколько часов полиция и работники скорой помощи не могли спуститься в бар в цоколе пятиэтажки. Вика, Настя и Света были мрачнее тучи, вспоминая эту невероятно мерзкую и страшную картину, которая открылась им в уборной комнате. Из-за одной детали полицейские откровенно недоумевали, но после опроса всех посетителей бара, а так же местной барменши стало ясно:

Никто ничего не видел и не слышал.

Полинка. Часть 2/1 «Зуб»

Полинка. Часть 2/2 «Зуб»

Я совершенно не был удивлён тем, что мне было необходимо снять свою обувь, пальто и шляпу на входе. Когда же последовала просьба снять верхние штаны, дабы не пускать в дом бактерии извне, я не без стеснения поведал, что не обладаю второй парой штанов, на чём и получил позволение пройти внутрь.  Как будущий врач, я привык часто мыть руки, но требование сделать это теперь звучало для меня несколько странно. Тем не менее, я повиновался. После этого не хитрого действия хозяин дома подошёл ко мне вплотную и прошептал, что бы я ничего не трогал и никуда не садился, иначе у нас обоих будут проблемы. Что именно он имел в виду, я не мог понять до тех пор, пока по лестнице быстро и громко не спустилась женщина, грозно переводя взгляд то на меня, то на человека с ружьём.

Внутреннее убранство дома мистера и миссис Реббитс поражало своей продуманностью. Я не переставал удивляться большому количеству приспособлений для кошек, а так же бесчисленным кошачьим туалетам, стоявшим длинной цепочкой по северной стене дома. Хозяйка дома не стала узнавать моего имени и должности, придирчиво осматривая меня с головы до ног. Когда же её внутренний диалог был окончен, она потребовала следовать за ней, что я и сделал. Однако вопреки моим ожиданиям, мы прибыли в туалетную комнату. На мой вопросительный взгляд последовало безапелляционное требование вымыть руки и лицо с имеющимся мылом. Видимо, гигиена в этих краях почиталась превыше всего. Мои заверения, а так же убеждения хозяина дома, что подобную процедуру я успешно прошёл не возымели никакого действия, и мной было решено совершить омовение во второй раз. Как бы там не было, но и после этого вполне логичного действия мы не направились в ту самую комнату, где был обнаружен сошедший с ума бедолага. Вместо этого миссис Реббитс повела меня к стене, которая пестрила всевозможными цветами и кубками. Везде, где хватало глаз, были фотографии кошек и наград с расписными лентами разных цветов. Сказать по совести, полка, на которой красовалась не одна дюжина кубков всех размеров и достоинств, выглядела довольно величественно. Хозяйка начала рассказывать мне о победах её питомцев на различных шоу и выставках.

Размышляя над тем, какое это имеет отношение к цели моего визита, я рассеянно кивал. Вероятно, миссис Реббитс подозревала, что внутри моей головы идёт процесс размышления на стороннюю тему, вместо осознания великолепия её животных, но её это не сильно заботило.

Минут двадцать потребовалось на перечисление всех возможных наград и титулов, а так же их невероятных обладателей. И, в следствие того, что к кошкам моё отношение не граничило с фанатичной любовью, большинство информации я так и не запомнил. Клички животных тоже не потрудились застрять в моём уставшем за эти полчаса мозгу. Если бы я только знал, что вся эта информация, хотя и косвенно, но имеет отношение к делу, я был бы куда внимательнее.

Прослушав внушительную лекцию о сложности разведения кошачьих, их классификации и породных качеств, я засобирался к выходу. В моей голове было слишком много информации, на получение которой я никак не рассчитывал. Хозяйка дома невозмутимо проводила меня до двери. Хорошо, что в этот момент мимо нас прошёл её муж — мистер Реббитс, который и вернул меня в чувства, спросив, всё ли я осмотрел. Подумать только, я мог уйти, совершенно забыв о цели моего прихода!

Впрочем, многое из того, что я увидел в тот день, у меня попросту вылетело из головы в тот миг, когда меня провели в ту самую комнату, где и был обнаружен наш странный душевнобольной. Однако кое-что мне всё же удалось вспомнить спустя пару дней. Вероятней всего, мой сбитый с толку разум великодушно стёр из моей головы то самое гнетущее чувство необъяснимой тревоги, когда я вошёл внутрь. Эти ощущения, взявшиеся невесть откуда, заставляли меня в тот день вести себя в крайней степени не учтиво, без присущих формальностей и тонкостей в разговорах. Впрочем, последних было даже более чем недостаточно, потому как Реббитсоны суетились по всему дому и шумно переговаривались. Про меня они забыли совершенно, хотя сказать по совести, как и про комнату, в которой я находился. Очень точной фразой можно было описать деятельность этой премилой пары, фразой, что кинула мне хозяйка фермы между делом:

-Картошка сама себя не выкопает, а огород сам себя не польёт.

С этим я спорить не стал, хотя меня несколько смутили эти рассуждения в данный момент, на улице стоял конец февраля.

Не вооружённым глазом было видно, что хозяева дома избегали этого места и, вероятно, даже не стали ничего трогать, суеверно избегая этой комнаты.

Как оказалось, моя догадка попала точно в цель. Когда я упоминал об интересе к личным вещам, Реббитсоны указали мне на небольшую спортивную сумку, и комод, в котором лежали письменные принадлежности и несколько книг.

Досконально изучив обстановку, я принялся за личные вещи Джеймса. Сказать по правде, я не ожидал найти ничего существенного, что хоть немного указывало бы на источник умопомрачения больного. Однако удача, которая нередко накрывала меня своей щедрой ладонью от града неприятностей и на этот раз не покинула меня.

В одном из ящиков комода я обнаружил толстую тетрадь, которая была заполнена практически полностью причудливо-неряшливым почерком.

Больше ничего ценного обнаружить не удалось, и в силу растущего чувства беспокойства, сопутствующему пребыванию в этом доме, я поспешил удалиться.

И только уходя за порог, мой взгляд зацепился за вполне обыденную и присущую этому дому картину. Однако что-то во мне как будто оборвалось, когда я разглядел в свете электрической лампы пушистый силуэт великолепной персидской породы. Не знаю почему, но это животное породило внутри меня смутное беспокойство.

Мне известно, что любопытство, которое присуще этим животным, может достигать небывалых высот. Я так же принимаю во внимание тот факт, что наличие целой вереницы кошачьих туалетов в одном доме мистера и миссис Реббитсонов допускает изрядное количество этих всеми любимых существ. Но лишь одно из них в тот день сидело на деревянном подоконнике, выпучив на меня немигающие жёлтые глаза. Ничего не обычного в этом взгляде можно было бы и не заметить. И даже малейшими отклонениями от нормы можно было бы пренебречь. Но тот момент, когда мой взор упал на взгляд этого существа, мне открылась часть правды.

Я не могу сказать, что именно я узнал в тот миг. Так же я не уверен, что на меня не подействовала атмосфера дома, которая, к слову сказать, была вполне располагающей и уютной, если бы можно было исключить мою тревогу.

Мне показалось, что во взгляде этой роскошной морды читалась вполне человеческая усмешка. Я ощутил это довольно явственно: как будто весь её вид бросал мне вызов. Мне, и, вероятно, этому несчастному из палаты 312б.

Иногда дорога лежит мимо реки или озера, и в их водах видно отражение звёздного неба. Тогда, кажется, что ты летишь в космическом пространстве, где насекомые, мелькающие в свете фар – это звёздная пыль, а встречные автомобили, словно корабли неизвестных цивилизаций.

Конечно, я всё же не железный, и где-то часам к четырём – пяти начинаю клевать носом. Тогда паркую грузовик возле какой-нибудь круглосуточной заправки, или на стоянке для дальнобойщиков, глушу двигатель, задёргиваю шторы на окнах и тоже отправляюсь на боковую прямо на своём кресле.

Но в ту злополучную ночь, когда произошла эта жуткая история, как назло погода испортилась. Небо затянуло непроницаемыми тучами, верхушки сосен и кроны деревьев раскачивались ветром в безумном танце. Где-то слева небо озаряли зарницы приближающейся грозы. Наш грузовик, казалось, с усилием преодолевал напор шторма. Мой напарник за спиной беспокойно ворочался в спальнике и что-то бормотал. У меня тоже на душе было тревожно, гнетущее предчувствие чего-то неприятного скребло изнутри ледяными коготками.

Первые крупные капли дождя ударили по стеклу сразу после полуночи. А потом разверзлись хляби небесные, и начался водяной апокалипсис. Видимость мгновенно упала до нескольких метров, лишь частые вспышки молний позволяли разглядеть хоть что-то впереди. Дворники не справлялись с потоками воды на стекле. Кабина беспрестанно сотрясалась от ударов грома. Я держался дороги практически по ощущениям, или как говорили мы шутливо в такой ситуации – шёл по приборам. Скорость была уже почти как у черепахи. Навигатор начал глючить и наша отметка с экрана то исчезала, то оказывалась в другом конце карты. Маршрут перестраивался каждые две-три секунды, да и сама карта всё время сменялась, а потом вообще исчезла. И нет, чтобы остановиться, переждать шторм на обочине, но я как одержимый вцепился потными руками в баранку и, прильнув к лобовому стеклу, высматривал путь. Я уже не представлял, где мы находимся, но был уверен, что с минуты на минуту появится хоть какой-нибудь островок цивилизации, где мы сможем переночевать.

Под колёсами неожиданно зашуршал гравий. Куда же это я заехал? Вспышки молний освещали узкую грунтовую дорогу перед нами, которая пузырилась под потоками ливня большими ручьями и лужами. Наш автомобиль, словно пароход, двигался сквозь эти беснующиеся воды, гоня перед собой волну между рядов высоченных сосен с обеих сторон, во тьме больше похожих на неприступные зубчатые стены.

Неожиданно, очередные вспышки молний высветили впереди, в разрывах между струями ливня, каменный горбатый мостик, перекинутый через раздувшийся мутный ручей. Притормозил всматриваясь. Рискнуть, или нет? Выдержит ли это сооружение вес грузовика? Вроде груз в этот раз не такой тяжёлый, текстиль в основном, можно и попробовать.

Осторожно начал въезжать на мост, готовый в любой момент нажать на тормоза. Передние колёса на переправе, потом задние, вроде всё в порядке. Мост выдержал. Внезапная вспышка молнии высветила одиноко стоящий раскидистый дуб с голыми ветвями. На одной из них, протянувшейся над самой дорогой, болтался висельник! У меня аж волосы дыбом встали от этого зрелища! В эти несколько мгновений яркого света мне почудилась, будто человек выплясывал на веревке в безумном танце, как эпилептик. Изо рта свешивался чёрный язык, взгляд выпученных глаз был обращён на меня, а на синюшном лице застыло выражение злорадного ликования. Одежда висящего, насколько мне удалось разглядеть, была странной, что-то вроде грязной рясы или длинной рубашки. Я ударил по тормозам, в голове крутились мысли, набегая одна на другую: нужно выйти; помочь человеку; вызвать полицию и скорую. Но тут следующая вспышка вновь осветила старый дуб, и ветку над дорогой, а на ней... пусто! Ни человека, ни петли, словно это был фантом, галлюцинация.

Позади, чертыхаясь и кряхтя, заворочался мой напарник Витёк. Высунул голову из-за занавески, отгораживающей спальный отсек.

- Что случилось? Ты что кричал?

- Я? Разве? – надо же. Я даже не заметил этого. – Мне тут привиделось что-то, наверное, от усталости. А что? Тебя тут такая гроза не разбудила, а на мой крик вскочил, как ошпаренный.

- Какая гроза? – выглянул в окно Витёк.

И правда, я тоже сейчас увидел, что ливень утих до просто сильного дождя, а гроза, ворча, укатилась куда-то к правому горизонту, освещая зарницами макушки елей по краю дороги.

- Мы тут это… Походу я заблудился в грозе, свернул не туда.

Витёк протёр глаза, ещё раз огляделся.

- Лес какой-то. Навигатор что показывает?

- Ничего. – кивнул я на прибор, где на весь экран красовалась надпись «Нет связи со спутником».

- Завис что ли? Перезагружать пробовал?

- Попробуй сам, а я пока кофе налью и потихоньку поеду вперёд. Может, деревню какую-нибудь встретим.

Начал движение, внимательно вглядываясь во тьму впереди. Скользкая от грязи дорога петляла между соснами, отблескивала лужами. Дождь, наконец, закончился. Первым огни деревни увидал Витёк, указал на них пальцем.

- Рули туда, на окраине переночуем, а утром спросим, где находимся и как выйти обратно на шоссе.

Рассвет высветил большую группу длинных бревенчатых изб в окружении затянутого туманом леса. Косые лучи солнца осветили соломенные крыши и печные трубы, курящиеся дымками.

- Странная какая-то деревня. – резюмировал Витёк. – Ни машин не видно, ни столбов и проводов электрических. Старообрядцы что ли?

- Здесь? В Подмосковье? – с сомнением протянул я, оглядывая дома, словно сошедшие с картинки учебника истории Древней Руси, и начавших появляться жителей в таких же старинных нарядах, и даже в лаптях.

Внимания на нас особо никто не обращал. Все занимались своим делом: косили траву на лугу, кололи дрова, кормили скотину, таскали воду.

- Ну, пошли расспрашивать. – хлопнул меня по плечу Витёк.

Выпрыгнули из кабины, подошли к ближайшей кучке молодых парней, которые запрягали телегу.

- Бог в помощь! Хлопцы, мы тут заплутали немного, не укажете путь до трассы?

- Мир вам, добрые люди. – ответили те, поклонившись. – Пути того не ведаем, но коли кров и снедь какие нужны, завсегда помочь рады. Вон, как раз староста Василько идёт, он вас приветит.

Витёк стоял рядом, и озадаченно крутил в руках свой сотовый.

- Жора, мой телефон что-то не включается, хотя вроде заряжал его с вечера.

Я, глядя на приближающуюся делегацию из семи пожилых старцев, в полном смысле этого слова – с длинными седыми бородами, в холщёвых рубахах, подпоясанных чем-то вроде вязаных шарфов, с деревянными посохами в сморщенных ладонях, тоже попробовал включить свой сотовый.

- Странно, у меня тоже дохлый. Может гроза повлияла?

Тут приблизился староста с сопровождающими.

- Хлеб-соль, вам странники. Я местный голова. Василько меня кличут. Не томите свои цацки, не давал добра я им работать. – кивнул он головой на наши сотовые. - Лучше пройдёмте с нами в деревню, отведайте яств наших, молока да мёда испейте. Притомились вы в пути, наверное.

Я с сомнением посмотрел на старика. Он что, немного того? Странные вещи говорит. Да и люди, которые нас окружали, как то очень хорошо играли роль жителей старорусской деревни. Сомнительно, что в нескольких десятках километров от столицы могло затеряться дремучее поселение старообрядцев. Разве что ролевики какие-нибудь. Это было более-менее приемлемое объяснение. Обернулся на грузовик. Пошёл было к нему, чтобы запереть, но меня ухватили за рукав.

- Не бойся молодец за воз свой железный. Не тронет его никто, да и поехать не сумеет он без ведома моего.

Ну, точно, с приветом старик. Заигрался в деревенского мага. Но проблемы с телефонами немного озадачили.

- Что, Жор? Пойдём, перекусим, раз зовут? – позвал Витёк.

- Сейчас, только документы из бардачка возьму, чтобы не пропали невзначай.

Под пристальными взглядами «старцев» взобрался в кабину. Порылся в вещах, убрал автомобильные права в карман. Прихватил свой рюкзак, так, на всякий случай. Внезапно пришла идея завести грузовик, что бы убедиться, что всё нормально. Провернул ключ в замке и похолодел – в ответ была лишь тишина. Никакой реакции, будто аккумулятор полностью мёртв! В кабине вообще ничего не работало.

Удручённый ,выбрался обратно, подошёл к остальным.

- Витёк – прошептал я. – Похоже аккумулятор сдох. Как выбираться будем?

Тот пожал плечами.

- Придумаем, что-нибудь. В крайнем случае, найдём способ связаться с большой землёй, вызовем автосервис.

- Пойдёмте, путники, поснедаем да побалакаем в моей избе.

Двинулись всей делегацией. Напоследок обернулся к грузовику, и волосы на затылке зашевелились. На недалёкой опушке в тумане почудилось движение каких-то теней, странных, непропорциональных зловещих, не похожих ни на людей, ни на животных. И они так же исчезли, как и появились, растворились в серой мгле. Стойкое ощущение чужого взгляда, словно липкая паутина, неотступно преследовало меня весь путь.

Шли молча и это дало мне возможность приглядеться к местным. Что-то странное было в окружающих меня людях, неправильное. Посмотрел внимательнее, и вправду, у многих обнаруживались различные физические отклонения и уродства. Вон, пошла молодая девушка, у которой из под заячьей губы выглядывали большие зубы. Вон парень, странно перекошенный в плечах и без одного уха. И так у многих встречных, словно не деревня, а сборище инвалидов и уродцев. Даже у нашего провожатого старосты Василько, заметил на руке, активно размахивающей посохом, лишний палец, два сросшихся вместе мизинца. И ещё, нигде не было видно и слышно детей. И не только детей, но и людей среднего возраста не встречалось, лишь молодые, да старики. И это было очень странно.

- Может это санаторий такой специфический для людей с физическими отклонениями? – прошептал я, пригнувшись у Витькиному уху.

Тот пожал плечами.

- А где медики тогда? Обслуживающий персонал? Да ты не парься, сейчас позавтракаем, да и спросим местных про их деревню.

Но меня это не успокоило. Продолжил осматривать окрестности, но кроме деревни, да окружающего её туманного соснового леса ничего больше не было видно. Только в отдалении, у самой опушки, маячила какая-то церковь. И была она неправильной, чужеродной в этом пейзаже. Вместо положенной золотой маковки её венчал угольно-чёрный шпиль, а вместо креста на макушке красовалась странная, неразличимая отсюда фигура. Струи тумана обтекали храм со всех сторон, клубились вокруг вершины. Смотреть на неё было неприятно и жутко.

Дом старосты был самым большим и возвышался в центре деревни. Крыша его была не соломенной, а крыта гонтом, с фигурным коньком. Резные наличники и ставни на окнах, богатый оклад крыльца, всё указывало на статус владельца. На порог высыпали все жильцы, с десяток таких же стариков и старух, как сам Василько. Все с печатью каких-нибудь физических отклонений и уродств. Из распахнутых дверей пахнуло густым духом жареного мяса.

Внутри было низко и задымлено, по углам шипели толстые свечи, разгоняя полумрак помещения. Большой грубый стол был заставлен деревянными и глиняными мисками, в которых исходили паром ломти варёного и жареного мяса. Были там и курятина, и говядина, и свинина, а также различные овощи, соленья и горячие караваи ржаного хлеба. Мне это нравилось всё меньше. Какое-то тяжёлое предчувствие засело где-то глубоко и не давало расслабиться.

Хозяева расселись вокруг стола на деревянные лавки, выжидательно посмотрели на гостей.

- Угощайтесь гости, на столе густо, а в животе пусто.

Витёк сел первым, и тут же начал накладывать себе деревянной ложкой куски отварного мяса с какими-то травами. Сидящие вокруг старцы и старухи чуть ли в рот ему не заглядывали, затаив дыхание. И от этого мне вообще расхотелось есть. А мой напарник уминал одно блюдо за другим, так что за ушами трещало. В лицах стариков читалось довольное ликование.

- А ты что не ешь, соколик? – прошамкало над ухом.

Я посмотрел и отшатнулся. Одноглазая старуха с большими бородавками по всему лицу, протягивала мне в трясущейся руке большую миску с жареной курятиной и ломтем хлеба.

- Сыт я. Спасибо. – выдавил я ответ.

В единственном глазу старухи мелькнуло недовольство.

- Али ты брезгуешь нашей снеди?

- Не брезгую, бабуль. Не ем я утром. – и зачем-то добавил – Религия не позволяет.

Улыбка с лица старухи исчезла, рука дрогнула сильнее.

- Фёкла – окликнул её староста Василько – не приставай к гостю. Пусть освоиться, да обвыкнется. А там и сам поест.

Какое-то время ели молча, причём, как я заметил, сами хозяева ели не так уж много, чем только усилили мои подозрения. Но в чём именно они состояли, я понять не мог. Не отравить же нас хотят. Это вообще смешно.

- А как называется ваша деревня? Давно она тут? – наконец решился я спросить Василько.

Витёк никак не среагировал, продолжая поглощать еду. По-моему пошла уже четвёртая большая миска. Он вообще-то был не прочь хорошо покушать, за что получил шутливое прозвище Пухлый, но чтобы столько! Куда в него всё помещалось?

- Деревня наша зовётся СтрАжева юдОль. Почитай три века ужо тут стоит!

Я, конечно, отнёсся к его словам скептически. Не может быть такого, что в таком густонаселенном регионе страны затерялось такое дремучее поселение. Да и дорога же сюда ведёт. Через мост сам переезжал! И что это за название такое – СтрАжева юдОль? Ни разу подобного не слышал.

- Вы что, старообрядцы какие-то или ролевики? – на счёт последнего я конечно махнул, учитывая возраст окружающих меня людей.

Но мой собеседник и ухом не повёл, ответил всё с такой же доброжелательной улыбкой:

- Живём мы тут. Сколько помню, живём. И деды наши тут жили. Да ты угощайся то, смотри, как другу то твоему любо пришлась снедь наша.

И ведь вижу что они все улыбчивые, доброжелательные, но в глазах что-то такое… хищное что ли? Решил использовать проверенный на бабке приём:

- Нельзя мне, пост у меня. Только своё можно, что в дорогу взял.

Вижу, кивают, понимают мол. А в глазах огонёк недобрый.

- Скажите мне лучше, как на большую дорогу выбраться. Торопимся мы.

- Нету пути отсюда. Это земля Стража, и обратно хода нету никому. Кончаем трапезу! Работать пора! К вечерне все в церкву на Обряд собираемся!

Я сидел огорошено, глядя, как все дружно поднялись, включая и Витька. У того был отрешённый взгляд, лицо потное, измазано жиром. Потянулся за всеми к выходу.

- Витёк! Ты куда?!- поймал я его за локоть. – Нам ехать пора! У нас же сроки горят.

Тот посмотрел на меня какими-то осоловелыми глазами.

- Куда торопиться? Хорошо же здесь. Давай погостим тут немного – и отвернувшись, вышел на улицу за всеми.

Блин! Да что здесь происходит?! Это что, какая-то секта? Что они подмешали нам в еду? Наверное, какой-то наркотик? Но ведь и сами они ели, то же самое, что и Витёк. С одних мисок накладывали. В голове бардак и тихая паника. Оглянулся на старуху Фёклу, которая прибиралась со стола, та среагировала сразу:

- Можеть откушаешь чего, соколик?

Я ничего не ответил, решительно встал и вышел наружу. Поискал глазами напарника. Тот стоял в отдалении и внимал солидному старику с окладистой бородой. Старик активно жестикулировал, а мой товарищ послушно кивал головой. Я направился к ним.

- Витёк, хорош дурака валять! Идём, нужно грузовиком заняться.

Тот лишь отрешённо посмотрел на меня.

- Жора, не могу, дел много. – словно сомнамбула повернулся к бородатому старику, тот взглянул на меня с неодобрением и увёл моего товарища во двор.

Я битый час наблюдал, как напарник неумело, но старательно колол дрова, помогал вязать снопы и крутил жернова ручной мельницы. Пот с него катился градом, хотя было не так уж и жарко – солнце скрывалось за серой пеленой, затянувшей небо, выдавая своё местоположение лишь расплывчатым пятном света. Я был подавлен и растерян, а ещё меня убивало то, что каждый встречный-поперечный считал своим долгом пригласить меня к себе домой «потрапезничать».

Плюнул на весь этот цирк абсурда и направился к грузовику. Пережду в кабине. Обдумать нужно всё произошедшее и составить план действия. Витька нужно спасать по любому. По пути к машине отклонил ещё несколько приглашений. Странно всё же, почему не видно людей среднего возраста? Вновь появилось стойкое ощущение взгляда. Показалось, что на опушке в клубах тумана стоят какие-то изломанные фигуры и внимательно за мной наблюдают.

Забрался в кабину, заблокировал дверь и зашторил окна, оставив небольшую щель для света. Порылся в рюкзаке, чтобы достать сэндвичи и термос с кофе. Рука нащупала что-то круглое. Вынул на свет яблоко. Румяное, сочное, аппетитное. Вот стервецы! И когда успели? Осторожно открыл окошко со стороны леса и тихонько выкинул фрукт наружу. Потом перекусил бутербродами, благо взял продуктов в дорогу с запасом, откинулся на кресле и прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.

С боем отбивать товарища – безнадёжная идея. Даже если получится, грузовик всё равно не заведёшь. Нужна помощь. С этой мыслью достал мобильник, попробовал включить – безрезультатно. Опять откинулся на спинку кресла. Значит днём не вариант. Можно рискнуть ночью, и пешком, по следам грузовика на «Большую землю», а там позвонить в органы…

В кабину постучали. Приоткрыл занавеску. У машины стояла пухлая девушка с длинной русой косой и очень маленьким, задранным носиком, придающим ей сходство с поросёнком. Протягивала глиняный кувшин и краюху хлеба.

- Испей молочка, добрый молодец. Уважь. Сама коровку-то доила.

Я изобразил улыбку, и отрицательно помахал головой. Задёрнул занавеску. Девушка не уходила, стояла как истукан с протянутым угощением. Вздохнул. Шут с ней! Открыл дверь.

- Спасибо, красна девица – сказал ей, забирая гостинцы.

Опять закрылся, убрал кувшин и хлеб подальше и откинулся в кресле. Нужно дождаться ночи. Староста что-то там говорил про обряд. И все при этих словах как-то оживились. Скорее всего, проходить данная церемония будет в той чёрной церкви у края леса, и следовательно привлечены многие из местных, а значит это самый удобный шанс увести отсюда Витька. Правда идти придётся пешком, нужно разведать хотя бы некоторый участок пути к отступлению.

Когда у меня появился план к действию, на душе стало спокойнее. Прислушался. Где-то в отдалении свистели косы, дружно срезающие высокую траву, под топот копыт прогрохотала телега, звенел молот в далёкой кузнице.

Выбрался со стороны леса, чтобы меньше попадаться на глаза. Сходил до ветру, дабы не вызывать подозрений у случайных свидетелей. Потом пошёл по дороге назад, высматривая следы шин. Они хорошо отпечатались в мягкой после ливня грязи, кое-где их уже пересекали следы телег. Подошёл к опушке, где между сосен клубился туман, превращая стволы и колючие лапы в размытые пятна. Чувства взгляда я теперь не ощущал, как и не видел таинственных фигур. Может, они мне просто почудились, ведь всю ночь не спал, да ещё перенервничал.

В лес я зашёл всего метров на сто. Тут оказалось сумрачно и сыро, но, не смотря на туман, дорогу и следы было видно. Сколько мы там проехали от моста через ручей, пока увидели деревню? Километров пятнадцать? Три – четыре часа быстрым шагом, правда в полной темноте, надеюсь, хотя бы туман развеется.

Справа хрустнула ветка, заставив меня вздрогнуть. Там в сумраке от ствола к стволу метнулась неясная фигура. Она походила на человека, но двигалась как-то необычно, словно спиной вперёд. Не стал испытывать судьбу дальше, и быстро, чуть ли не бегом, вышел из лесу обратно к машине. Отправился на поиски Витька, проверить как у него дела. Тот нашёлся почти в центре деревни, со счастливой улыбкой сидел на коньке одного из домов и помогал латать соломенную крышу.

Получив ещё несколько приглашений на обед и ужин, быстрым шагом ретировался от назойливых жителей обратно в кабину. Решил вздремнуть до вечера, благо наручные механические часы работали исправно.