Тёплый июльский вечер опускался на землю, словно старое одеяло, ещё хранящее жар ушедшего дня. Отпуск в этом году выдался на славу: почти весь месяц солнце палило нещадно, и только редкие ночные дожди осмеливались нарушить его власть. Последние выходные перед возвращением в серую рутину пахли свободой и обещали что-то особенное. Сегодня последнее мероприятие свободной от работы жизни –планировалась поездка с друзьями на дикий пляж — забытую богом поляну у озера, где трава стёрта до пыли, а чужаки появляются реже, чем приличные мысли в голове у пьяницы. Дорога туда — целая одиссея, но к вечеру вода в озере становится тёплой, почти живой, и шепчет тебе что-то на ухо, пока ты плаваешь.
Андрей в этот раз был главным по снабжению и должен был обеспечить кампанию пивом пиво — на свой вкус, разливное или бутылочное. Кто платит, тот и царь, таков закон. Сам он любит бутылочное, но тут на сцену выходит наш пивной проповедник, самозваный мессия хмельных истин, чьё занудство могло бы заставить плакать даже камни. С ним приходится выбирать разливное — лишь бы не слушать его бесконечные тирады о «неправильном» привкусе бутылочного пива, его «химической сущности» и прочей чертовщине. Хотя, ясное дело, выпьет он столько же, сколько и мы, если не больше. Вечер зрел, как гроза на горизонте, и что-то подсказывало: эта ночь на озере оставит след в памяти.
Андрей бросил взгляд на телефон — без малого шесть вечера. Встреча на восемь, время поджимает. Если не мешкать, он успеет: такси от магазина до старого детского лагеря, за которым прячется пляж, прозванный местными Вторым Мысом. Где, черт возьми, первый, никто не знал — тайна, похороненная в здешних пыльных дорогах. Он выключил CD-проигрыватель, и комната словно рухнула в бездонную тишину, тяжёлую. На миг показалось, что мир оглох вместе с ним. Но постепенно звуки вернулись: скрип паркета под ногами, далёкий лай собаки, а затем — настойчивая трель дверного звонка. Она резала слух, будто гость не просто звонил, а вымещал злобу на кнопке, требуя, чтобы хозяин сию секунду распахнул дверь с дурацкой улыбкой. Андрей хмыкнул, раздражение кольнуло виски. Не торопясь, он прошёл в коридор, даже не глянув в глазок. Рывком открыл дверь — и слова застыли в горле. На пороге стояло нечто, чего он меньше всего ждал в этот душный июльский вечер
Андрей был готов увидеть кого угодно: друзей, решивших не тащиться к пляжу в одиночку, разъярённых соседей с полицией в придачу, недовольных его музыкой, даже родителей, хотя те всегда звонили заранее. Но это? Нет, к такому он не был готов. На лестничной клетке, прямо перед дверью, стоял тип, будто сбежавший из кошмара. Низкий, с непропорционально большой головой, балансирующей на тонкой шее. Лицо — сплошь рубцы от старых прыщей, маленькие глазки, утопающие в складках кожи, и нос картошкой. Жёлтая хламида, подпоясанная верёвкой, скрывала грузное, бесформенное тело. На ногах — дешёвые кроссовки с рынка, такие покупают за бесценок. В руках он сжимал пачку брошюр и потрёпанную книгу, будто собрался проповедовать конец света. Взгляд его, холодный и цепкий, скользнул мимо Андрея, в глубину квартиры, с такой уверенностью, что тот невольно обернулся, ожидая увидеть ещё одного незваного гостя. Никого. Пустота. Андрей повернулся обратно, и странный тип уже стоял иначе: руки скрещены на груди, брошюры прижаты к хламиде, голова опущена, но глаза теперь впились прямо в него.
— Ты чего в штору завернулся? — Спросил Андрей, скрестив руки на груди.
Гость медленно поднял голову, его глаза блестели странным, почти лихорадочным светом.
— Меня зовут Илья, — нараспев произнес он, словно читая заклинание. — Приветствую вас, достопочтенный гуру Ихтипода.
Андрей фыркнул, подавив смешок.
— Слышь, чудило, ты явно этажом ошибся. И планетой, похоже. Не трезвонь больше, будь любезен.
Он уже потянулся закрыть дверь, но Илья вдруг шагнул ближе, его голос сорвался на торопливый шепот.
— Нет, стойте! Звезды указали на вас, Андрей Варфоломеев.
Дверь замерла на полпути. Андрей медленно обернулся, его брови поползли вверх.
— Это ты сейчас что сказал? — Он прищурился, вглядываясь в лицо гостя. — Откуда знаешь моё имя?
Илья не ответил. Его взгляд, неподвижный и пустой, так и скользил куда-то за спину Андрея, будто там, в глубине квартиры, было что-то важное или он просто пытался понять, есть ли в квартире ещё кто-то.
— Вы не можете отказаться, — Продолжил говорить он, словно заученный текст или скрипт начинающий продажник. — Это принесет беду. Большую беду.
— Рот закрой, — резко оборвал Андрей, шагнув на площадку. Холод бетона обжег босые ноги, но он не заметил. — Какие звезды, придурок? Говори, откуда моё имя знаешь!
Илья не дрогнул и не отступил ни на шаг. Его глаза всё так же смотрели мимо, в пустоту, а голос оставался пугающе ровным.
— Звезды сказали. Они всегда говорят правду.
Атмосфера накалялась, воздух в подъезде будто потяжелел. Где-то сверху скрипнула чужая дверь, но Андрей не обернулся.
Андрей шагнул вплотную к Илье, его голос понизился до угрожающего шепота.
— Звезды, значит, тебе нашептали? Слушай внимательно. Передай своим дружкам: если я ещё раз увижу тебя или кого-то из вас хоть во дворе, разговор будет короткий. Гнать буду до самого Булдыма ссаными тряпками. Ясно?
Илья едва заметно кивнул, но не отступил. Его спокойствие бесило ещё больше. Он медленно протянул Андрею тонкий буклет, с таким благоговением, словно это была святыня.
— Возьмите. Вам нужно это принять. Исполнить волю Великого Ихтипода.
Андрей смерил его взглядом. Парень выглядел непробиваемо: ни страха, ни тени сомнения. Похоже, такие сцены для него — обычное дело. Кто знает сколько квартир он уже обошёл, а имя на самом деле так уж сложно узнать. Может на кого-то этот примитивный трюк к действительно действует. Пофиг, лишь бы свалил быстрее, сегодня не до него.
— Давай. И вали отсюда. Ещё раз увижу — пожалеешь.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и с силой захлопнул дверь. В коридоре повисла тишина, только сердце колотилось чуть громче обычного. Андрей замер, прислушиваясь. Потом приник к глазку, ожидая увидеть Илью, всё ещё пялящегося в пустоту. Но площадка была пуста. Ни звука, ни тени.
— Жесть какая-то, — пробормотал он, качая головой.
В руках остался буклет. Андрей нехотя развернул мятый листок. На голубом фоне ядовито-жёлтые буквы кричали: «ИХТИПОД ПРИВЕТСТВУЕТ ТЕБЯ. ОН ЖДЁТ ТЕБЯ. ОН ЛЮБИТ ТЕБЯ. ИДИ К НЕМУ. МЫ БУДЕМ ВМЕСТЕ». Цвета резали глаза, а текст расплывался, будто буквы норовили слиться в кашу. Ниже — фото лысого мужчины в жёлтой хламиде, такой же, как у Ильи. Он улыбался, но в этой улыбке было что-то до жути знакомое, хотя Андрей не мог вспомнить, где видел это лицо. Под снимком мелким шрифтом: «Наш великий гуру Сергей Гробсконоскинов наставит вас на путь истинный». Внизу — странный символ: глаз, из которого торчали тонкие усики, похожие на щупальца. И последняя строчка: «Приходи к нам. Не ошибёшься». Адрес и телефон.
Имя Сергей Гробсконоскинов он помнил это имя. Хотя запомнить его, а тем более выговорить без запинки было подвигом. Сергей, он же Гейсер, он же Жир, он же Гроб — и ещё куча кличек, которые не принято называть в приличном обществе. В школе они пересеклись всего на год, в седьмом классе, но этот год оставил след.
В первый день сентября учительница ввела в класс новенького. Пухлый парень в мятом ситцевом костюме, явно с чужого плеча, стоял у доски, крепко прижимая к груди потрёпанный ранец с выцветшим Микки Маусом. Лицо его пылало, как у школьного сторожа дяди Вани после трёх бутылок. Учительница назвала фамилию, и класс взорвался хохотом. Гробсконоскинов побагровел ещё сильнее, опустил голову и, не поднимая глаз, прошаркал к последней парте. Там он и осел на весь год, будто стараясь стать невидимым, но у него не получилось.
Его невзлюбили с ходу. Новенькие редко приходились ко двору, а Гроб, с его нелепой фамилией и дрожащими пухлыми щеками, словно сам напрашивался на роль изгоя. Может, и правда звёзды так сложились, как намекал странный Илья. В каждом классе есть козёл отпущения, Гроб стал таким в его классе, и получил он сполна. Всё по классике: записки «пни меня» на спине, подножки, пока он плёлся к доске, насмешки на переменах. Потом пошли дальше — сожгли его драный ранец с Микки Маусом, портили его еду в столовой. Правда били редко: Гроб не сопротивлялся, было неинтересно, да и учителя могли влепить серьёзное наказание.
Андрей не стоял в стороне. Стадный инстинкт в тринадцать лет — штука мощная. Он подтравливал Гроба вместе с другими, кидал бумажки, ржал над его нелепостью. Жалел ли потом? Нет, даже не задумывался. Гейсер был просто эпизодом, мимолётным пятном в памяти. Но теперь, глядя на буклет с его именем и той жутковатой улыбкой, Андрей почувствовал холодок. Как этот изгой, над которым потешался весь класс, стал «великим гуру»? И почему его тень вернулась спустя столько лет? Ведь не просто так, завернутый в штору идиот знал его имя.
Ближе к концу учебного года толстяк пропал. Поначалу все подумали, что заболел, но в школе он больше никогда не появился. Забыли о Гробсконоскине быстро. В таком возрасте память у подростков короткая. Изредка кто-то вспоминал об однокласснике, сидевшем за последней партой, даже строили какие-то теории. Что родителей он тоже достал, и они попросту избавились от неудачного сына (методы избавления так же назывались разные от сдачи в детский дом, до классического завезли в лес подальше от города и бросили там, не оставив следа из хлебных крошек). Правда за всё время, никто ни разу не видел родителей Гейсера, что только подстёгивало ребят издеваться над одноклассником, ведь заступаться за него было некому. Так же был вариант, что он сам сбежал подальше от издевательств, нашел несколько таких же отщепенцев и живут они дружной семьёй, где-нибудь в заброшенной деревне, подрабатывая продажей своих тел извращенцам на ближайшей трассе (ведь почти угадали). Вскоре интерес угас окончательно, вытесненный другими радостями подростковой жизни. И вот, спустя больше десяти лет, Гробсконоскин вернулся, да ещё как.
Андрей задумчиво вертел в руках буклет. Идея, как это обычно бывает с хорошими идеями, пришла сама собой. Осталось несколько дней до конца отпуска, а значит, есть время на последнюю экзекуцию. Думается великому гуру Ихтипода меньше всего хочется возвращения в прошлое, и такой шанс упускать никак нельзя. Надо поставить жирную, как сам Гробсконоскин точку, закрыть гештальт. Что может быть лучше в данном вопросе, кроме как устроить толстяку встречу выпускников. Когда ещё у него будет шанс увидеть одноклассников. Небольшое испытание веры для истинных адептов.
Тем же вечером на пляже, Андрей поделился с Саньком, одноклассником, так же принимавшим активное участие в становлении новой мессии в лице Сергея Гробсконоскина, историей и мыслями по поводу посещения организации Ихтипода, не забыв показать брошюру. Весь оставшийся вечер на берегу озера, мало что понимающие друзья Андрея и Санька, слушали, как они строят планы по полной моральной ликвидации неких Гейсера, Гроба и Жира. Было решено, что Андрей отправится в секту с раннего утра, так сказать по особому приглашению, а Санёк явится на несколько часов позже, уже под видом очередного униженного и оскорбленного, жаждущего посвятить свою никчемную жизнь служению Ихтиподу.
Иногда так бывает, что с утра великолепные идеи не кажутся уже такими удачными и захватывающими, как это было накануне вечером. В этот раз было по-другому. Скорее наоборот, идея обросла новыми красками и желание не пропало, наоборот энтузиазма только добавилось. С настроением, которого так не хватало, при сборах на работу, Андрей готовился посетить спонтанную встречу выпускников, так они решили с Саньком назвать это небольшое приключения. Нашел в шкафу видавшие виды джинсы, пригодные скорее для грязной работы и старую застиранную футболку с принтом обложки Master of Puppets. Необходимо соответствовать образу будущих братьев и сестр. Интересно, а сестры у них там вообще есть. Да, даже если и есть, навряд ли будет желание просто смотреть на них, не говоря уже о большем. Допив залпом остывший кофе, он отправился в путь.
Служители Ихтипода арендовали небольшое одноэтажное здание на окраине города, когда-то здесь располагалась контора по производству чего-то, связанного с электричеством, то ли электрических щитков, то ли ещё какого оборудования. После банкротства здание пустовало долгое время, теперь вот появился новый арендатор. Андрей остановился чуть поодаль. Лёгкое волнение, с примесью предчувствия чего-то нехорошего на несколько секунд расползлось холодком по спине, а потом вернулась уверенность. Андрей быстро окинул взглядом здание. Раньше, когда оно принадлежало бизнесменам, на стоянке перед зданием всегда было много машин, дорогих, принадлежавших начальству, подешевле — обычных работяг. Сейчас парковка абсолютно пуста. Ну а что он ожидал увидеть, Роллс Ройс, с личным водителем. Это только в кино бывает, что персонажи подобные Гробсконоскину становятся богатыми и успешными. Понятно, что все религиозные организации создаются с единственной целью — вполне себе материальное обогащения руководящей верхушки, за счёт доверчивых приверженцев. Всё, конечно, бывает. Смог же он арендовать здание, или может купить, а там и до Роллс Ройсов рукой подать. Но в тоже время, такие люди, как Гробсконоскин имеют своеобразную отрицательную харизму, они как будто созданы, для сохранения баланса между успешными людьми и неудачниками. Они антиподы успешных людей, и за что бы они ни брались, где бы ни работали, всё равно итог будет один. Антиподы, Ихтиподы. Даже если допустить, что Гроб создал новую религию, насколько нужно быть отщепенцем, что бы следовать за таким как он. Просто непостижимо.
Андрей поставил телефон на беззвучный режим и направился к зданию. Уже вблизи обратил внимание, что все окна заклеены автомобильной тонировкой, видимо штор или жалюзи им показалось недостаточно. Не удивительно, кто захочет, чтобы люди видели, как он расшибает лоб в поклонах. Преодолев несколько ступенек, Андрей потянул за ручку двери, ожидая, что она будет закрыта. Он уже приготовился объяснять встречающим, что он не просто так прохожий, но дверь поддалась бесшумно и мягко, приглашая внутрь.
Его встретила прохлада и абсолютно белый коридор, ярко освещенный лампами дневного света. На полу зеленый ковролин, на стенах висят фотографии внешне практически одинаковых людей, вероятно лучших последователей Ихтипода за каждый месяц года. Все как один лысые, в одинаковых хламидах. Не дать не взять клоны Джанго Фетта, только из нашей галактики, известного под именем Гейсер. Андрей усмехнулся и двинулся вперед по коридору. Пройдя несколько закрытых дверей, он почувствовал приятный запах благовония и услышал легкий гул, шум, похожий на шелест крыльев тысяч насекомых. Он повернул налево по коридору и уткнулся в большие двойные двери. На каждой двери красовался тот же знак, что и на буклете, подаренным ему сектантом Ильёй. Шум доносился как раз из-за этих дверей.
Андрей глубоко вздохнул и открыл сразу две двери, рассчитывая появиться в помещении максимально эпично. Как это обычно бывает в кино — в последнюю секунду в зал суда входит так нужный свидетель или на свадьбу врывается истинный возлюбленный девушки.
Он оказался в просторном помещении, скорее всего бывший конференц-зал. Приглушенный свет и сильный запах благовония, толпа человек пятьдесят, перед невысокой сценой. По периметру расставлены дикирии с горящими свечами. На стенах опять фотографии людей в одинаковых хламидах. На сцене простенькая трибуна с микрофоном, перед которой стоит, подняв голову к потолку и раскинув руки в стороны, старый знакомый Андрея. За спиной Гробсконоскина огромный баннер во всю стену с изображением насекомого, вряд ли известного энтомологам. Какая-то посмесь таракана и майского жука. С одной особенностью, очень заметной — у насекомого человеческие глаза. Именно это насекомое и было изображено в буклете и на дверях. Схематично, но узнаваемо. Видимо, это и есть Ихтипод.
Жёлтохламидные стоят организовано по несколько человек в ряд, образуя правильный квадрат. Головы последователей, в отличии от гуру опущены, они издают негромкое мычание, формирующееся в тот самый гул, который он слышал до того, как войти. Картинка прямиком из документального фильма про секты.
Зайти, как в кино, не получилось — его появление попросту никто не заметил. А он уже и не спешил сообщать о своём прибытии. Признаться, происходящее немного завораживало. Он ожидал увидеть человек десять, ну пятнадцать от силы. Оказывается, у космического таракана последователей гораздо больше. И не факт, что здесь все. Вот теперь идея, поиздеваться над одноклассником казалась не такой хорошей. Андрей моментально принял решение быть как можно аккуратнее, и в случае чего незамедлительно ретироваться. Лучше триста раз быть трусом, чем один раз трупом.
Двери за спиной предательски громко щелкнули замком. Звук разрезал гудение сектантов, оно начало медленно вытекать из зала. Гробсконоскин опустил голову и посмотрел на Андрея. Тот заметил, что толстяком Гроба назвать сейчас не получится. Похоже, что он действительно занялся собой. И едва ли весил больше самого Андрея. Желтая хламида мешком висела на тощем теле. Интересно, сколько раз обновленный Гроб проходил мимо него, а Анлдрей и не подозревал, кто это такой.
Гул постепенно стихал. Через несколько секунд на него смотрели уже все. Андрей почувствовал себя крайне неуютно. В зале повисла тишина. Хотел, как в кино, пожалуйста, ощущай себя в классическом вестерне в роли чужака, посетившего местный бар. Ну, пусть первый ход будет за ними.
Ждать долго не пришлось. Гробсконоскин схватил микрофон обеими руками и срывающимся на визг голосом заорал:
- Что вы делаете? Зачем вы это делаете? На кого вы собираетесь меня поменять!
Андрей на секунду решил, что Гроб обращается к нему. Но быстро понял, что к последователям. Похоже он знал, что «звёзды выбрали» нового гуру, и положительных эмоций по поводу не испытывал.
- Он не достоин вас! Не достоин вашей любви! - Орал Гробсконоскин, и микрофон тут был явно лишним звеном. - Он не такой как мы, он один из них. - Закашлялся и продолжил уже спокойнее, даже немного нараспев, хотя голос постоянно срывался. - Я Феникс, что возродился из пепла унижений, поднялся из бездны издевательств… Только я могу вести вас к истинному предназначению. К великому Ихтиподу! Покровителю, защитнику. Я дал вам веру. Я дал вам избавление! ТОЛЬКО Я!
Ровный квадрат из адептов нарушился. Кто-то смотрел на Андрея, кто-то повернулся к Гробсконоскину и поднял левую руку с вытянутым указательным пальцем. Наверное, локальный религиозный жест, решил Андрей. Среди сектантов опять нарастал гул. Только на этот раз гул недовольства. И недовольство это было обращено на гуру, стоящего на сцене и сжимающего микрофон, как хотелось надеяться Андрею, в потных руках. Похоже, что Гейсер начинает терять верховное положение. Что и требовалось доказать, отрицательная харизма, закономерный результат. Даже среди ему подобных.
- Вы не сможете достичь с ним Цели! - Гроб не обращал внимание на недовольство своих сторонников. - Я вёл вас, и только я должен вести вас далее. Вы должны слушать! Вы должны услышать…
Андрей решил, что лучшего момента, не дождаться, поднял руки и громко, стараясь перекричать шум, почти прокричал.
Все повернулись к нему. А Гроб казалось подавился этим словом и замолчал, удивленно хлопая глазами. Андрей подождал несколько секунд, пока шум утих практически полностью и произнёс, стараясь унять дрожь от волнения в голосе. По рукам побежали мурашки, выступать перед таким количеством народа ещё не приходилось.
- Твоё время вышло, Гробина. Оно и не начиналось никогда, ты сам прекрасно это знаешь. Вспомни всё. Вспомни кто ты на самом деле. Ты ошибка природы! С твоей помощью Ихтипод искал истинного носителя знания пути. - Он вспоминал множество просмотренных фильмов и старался говорить фразы, как ему казалось наиболее подходящие к моменту. - Ты всё это время вел своих братьев в никуда, в сторону от истины. Ты не заслуживаешь милости Ихтипода!
Продолжение тут - Главарь (рассказ, часть 2 из 2)
Авторский канал - t.me/writer_path
