Рассвет в ущелье был промозглым, багровые пятна едва проступали сквозь низкие облака. Лагерь спал, тишина давила, только угли в жестяной бочке потрескивали. З’ира сидела у костра, дежуря последней. Она тёрла руки над слабым огнём, веки тяжелели, но страх не давал задремать. Рядом лежал сканер, подключённый к одной из старых батарей, его экран слабо светился зелёным — всё тихо. Она глянула на хижину, где спали остальные, потом на реку — мутную, неподвижную, с запахом ржавчины.
Что-то шевельнулось у края света костра. З’ира замерла, пальцы легли на костяной нож, но она остановилась, разглядев существо. Зверёк, размером с ладонь, стоял на пороге света и тени, будто чуя безопасность в полумраке. Его шерсть, чёрная, как ночь, сливалась с тенями, а глаза горели красным, словно угли. Угрозы в них не было — только любопытство. З’ира затаила дыхание, ощутив странное тепло, будто животное заглянуло в её мысли, почувствовав её усталость. Она медленно протянула руку, но осталась настороженной, готовая отскочить.
Животное наклонило голову, будто раздумывая. Его длинные лапки дрогнули, но он остался на месте, принюхиваясь. З’ира смотрела на него, не двигаясь, но её напряжение чуть ослабло — агрессии от существа не шло. Но покой исчез, когда сканер замигал, моргнул — и внезапно вспыхнул красным светом. Раздался резкий писк. Зверёк пискнул в ответ и юркнул в сторону, исчезнув в тени.
З’ира схватила прибор, пальцы задрожали. На экране мигало: “Недостаточно данных. Опасность неизвестна.” Воздух стал тяжёлым, будто что-то давило на грудь, но небо оставалось чистым. Где-то вдали, со стороны зоны разлома, раздался низкий гул, он рос, словно земля выла от боли.
— Все сюда! — крикнула З’ира, влетая в хижину. — Вставайте! Что-то идёт!
Колонисты вскочили, спросонья хватая оружие. Т’кел сжал винтовку, глаза ещё мутные от сна. М’лис схватила энергетический пистолет, Ш’аас — костяной нож, Ч’аро выругался, споткнувшись о мешок с пайками, но тут же подхватил копьё. З’ира ткнула в сканер, голос дрожал:
— Оно не знает, что это! Но оно рядом!
Гул стал рёвом. Земля качнулась под ногами. Т’кел замер, сердце заколотилось, а в голове будто что-то лопнуло — он увидел, как воздух в центре разлома рвётся, будто от невидимого когтя. Страх, чужой и дикий, сдавил грудь, и он чуть не упал, задыхаясь от паники. Он всегда чувствовал больше, чем другие, и этот Вопль — так он его назвал — ударил по нему сильнее. Но он стиснул винтовку, заставляя себя стоять. Остальные не заметили, занятые нарастающим топотом.
Из низины донёсся визг. Десятки существ, каких колонисты раньше не встречали, мчались вниз, глаза их были пустыми, полными ужаса. Одни твари напоминали кабанов, но кожа их была покрыта твёрдой чешуёй, а клыки торчали наружу, как лезвия. Другие — похожие на собак, с костяными шипами вдоль спины. Их лай был высоким, режущим слух. Животные неслись от центра разлома, не разбирая пути — одни пробегали мимо, другие врезались в лагерь, сметая всё на своём пути.
— К стене! — заорал Ш’аас, бросаясь к укреплениям.
Но времени не хватило. Первая чешуйчатая тварь врезалась в стену из глины и камня — та треснула, обваливаясь. За ней прыгнула собака с костяным хребтом — её когти полоснули по плечу Ч’аро, оставив кровавый след. Он заорал, пнув зверя, и тот, обезумевший, понёсся дальше, сбивая бурдюки с водой. Ч’аро ткнул копьём в другую тварь, но та увернулась, и он едва успел отскочить, когда ещё одна пронеслась мимо, задев его бок.
М’лис выстрелила, энергетический луч ударил в бок одной из чешуйчатых тварей — та рухнула с дымящейся раной. Но оружие зашипело, перегреваясь, и М’лис отбросила его, схватив нож. Она бросилась к Ч’аро, отгоняя ещё одну тварь, которая пыталась вцепиться ему в ногу. Её нож полоснул по чешуе, но тварь лишь взвизгнула и рванула дальше.
Т’кел, ослабленный Воплем, стрелял по костяным псам, но пули отскакивали от их шипов. Одна из тварей сбила его с ног, когти рвали одежду, оставляя глубокие царапины на груди и руке. Он вонзил костяной нож в её бок — зверь взвыл и отступил, хромая, но тут же другая прыгнула на него, задев плечо. Т’кел закричал, отмахиваясь винтовкой, и сумел отогнать тварь, но кровь уже текла по руке.
Ш’аас сцепился с одной из собак, его нож вонзился в шею твари, но она, обезумевшая, рванулась вперёд, когти полоснули ему по бедру. Он стиснул зубы, удерживая зверя, пока Ч’аро не ударил его камнем по голове — тварь рухнула, тяжело дыша. Но тут же ещё одна чешуйчатая тварь налетела на Ш’ааса, сбив его с ног, её клыки пропороли ему бок, прежде чем он оттолкнул её и вонзил нож в брюхо.
Хижина затрещала — ещё одна тварь врезалась в стену, проломив дыру. З’ира была у выхода, с пистолетом. Она заметила, как в проломе промелькнул чёрный зверёк, но она торопилась — выбежала наружу, стреляя в ближайшую тварь. Пуля попала в бок одной из собак, и та завизжала, убегая.
Чешуйчатые и костяные твари метались в панике. Одни пробегали мимо, другие врезались в лагерь, круша остатки стены. Постепенно их бег начал стихать — они уносились дальше вниз по ущелью.
Колонисты стояли, тяжело дыша, окружённые разрушениями. Стена — наполовину в руинах. Хижина зияла пробоиной. Припасы валялись в грязи. М’лис подобрала пистолет — он всё ещё искрил. З’ира озиралась, лицо её побледнело.
— Все живы? — выдохнула она.
Ч’аро, держась за кровоточащее плечо, сплюнул.
— Едва. Ещё раз такое — и нам конец.
Т’кел поднялся, грудь и рука саднили, кровь сочилась из царапин. Он глянул на сканер — тот мигал красным: “Недостаточно данных. Опасность неизвестна.” В голове всё ещё звенело от Вопля, но он знал — это не просто нападение зверей. Он посмотрел в сторону, где был разлом, — воздух там дрожал, будто что-то шевелилось.
Солнце поднялось, но ущелье оставалось во мгле — багровые пятна в небе гасли под тяжёлыми облаками. Лагерь напоминал поле битвы: стена из глины и камня осыпалась, хижина зияла пробоинами, а земля усыпана обломками и лужами крови. Запах жжёной шерсти и ржавчины реки тяжёлым комом лежал в носу.
З’ира опустила пистолет, её руки дрожали. Она обвела взглядом группу, пересчитывая: все на месте, все живы. Но это «живы» было таким шатким, как их разрушенный приют. Её взгляд мельком скользил по тёмным уголкам хижины — что-то там мелькнуло во время боя, но она не могла вспомнить. Она заметила в грязи у входа следы маленьких лап — неужели тот зверёк вернулся?
— Надо осмотреться, — сказала она, голос хриплый. — Припасы, раны… всё.
Ч’аро, прихрамывая, сплюнул в грязь и потёр плечо, где кровь уже запеклась.
— Осмотреться? Тут ничего не осталось! Стена вдребезги, хижина может обрушиться. Нужно искать новое укрытие, и срочно!
— Легко сказать! — огрызнулась М’лис, бросив искрящий пистолет на землю. — Без оружия мы там не укрытие найдём, а могилу!
Ш’аас, облокотившись на обломок стены, потёр бок. Болело так, что каждый вдох отдавался в теле.
— Я с вами не пойду, — выдавил он сквозь зубы. — Бок рассечён, нога едва держит. Но Ч’аро прав — здесь оставаться опасно.
Т’кел стоял чуть в стороне, придерживая винтовку. Грудь и рука всё ещё горели болью, а отголосок Вопля давил пустотой — в голове звенело эхо, будто за каждым шагом стояла бездна. Голова кружилась, но он стиснул зубы — если не он, то кто? Он посмотрел на Ч’аро:
— Я могу пойти. Боль есть, но дойти смогу. Ч’аро, вместе окажемся надёжнее?
Ч’аро скоса взглянул на друга и, несмотря на усталость, едва заметно кивнул:
— Спасибо, Т’кел. Пойдём.
М’лис опустилась на колени у кучи обломков, где лежал её пистолет. Тёмные круги под глазами стали ещё глубже. Она подняла оружие — искры бегали по стволу.
— Пистолет пока бесполезен, — буркнула она. — А сканер почвы и резак — из базы. Резак тяжёлый, лезвие изношено, а экран сканера мигает тускло из-за пыли.
Она вытащила два прибора: плоский сканер с мигающим экраном и длинный резак с холодным гулом при включении.
— Сканер прикладываете к земле или скале — он покажет пустоты. Резак включается кнопкой, режет металл и камень, но держать надо крепко, чтобы не порезаться.
— Не сломайте и не угодите в яму, — добавила она, бросив суровый взгляд на Ч’аро.
З’ира кивнула и подтянула к себе мешок с травами и бинтами, который она собрала на базе.
— Я займусь ранеными и припасами. Ш’аас, держись — найду всё, что нужно для перевязок.
Ш’аас лишь улыбнулся в ответ — едва заметно, но тепло.
— Крикни, если что, — сказал он и с трудом опустился на остатки койки у хижины, морщась от боли.
Т’кел взял сканер, Ч’аро — резак. Они переглянулись, и Ч’аро, похромав, указал на чёрные утёсы над ущельем:
— Идём туда. Если в скалах есть пещера — найдём укрытие.
Т’кел глухо кивнул, преодолевая пустоту от Вопля, и вместе с Ч’аро шагнул вперёд. Их силуэты растворились в полумраке ущелья.
З’ира посмотрела им вслед, сжав рукоять пистолета. Затем бросила взгляд на М’лис, которая уже проверяла батарею пистолета:
— Давай начнём с осмотра ран и сбора всего, что уцелело.
М’лис глубоко вздохнула и достала бинты, устремив взгляд к стволу пистолета:
— Попробую починить… но это займёт время.
Ш’аас, лёжа на койке, прикрыл глаза. Ему было больно, но его охватило странное спокойствие — внутренний шёпот затихал, когда вокруг царила деловая суета.
З’ира смотрела, как Т’кел и Ч’аро уходят к утёсам, и в груди сжималось от тревоги — всё теперь зависело от них. Она сжала рукоять пистолета сильнее, чувствуя, как тишина вокруг становится всё тяжелее, и повернулась к Ш’аасу, который уже смотрел на что-то в тени хижины.
Тишина в лагере была обманчивой — где-то вдали скрипели камни, срываясь с утёсов, а река глухо шумела, унося грязь вниз по ущелью. З’ира стояла среди обломков, пальцы всё ещё сжимали рукоять пистолета. Она заставила себя вдохнуть глубже. Т’кел и Ч’аро ушли, и теперь всё зависело от тех, кто остался.
— М’лис, начни с ран, — сказала она, стараясь звучать уверенно. — Я осмотрю припасы и найду что-нибудь для перевязки Ш’ааса.
М’лис кивнула, не поднимая глаз. Она сидела на земле, окружённая обломками, разбирая ствол пистолета. Искры ещё пробегали по металлу, и каждый раз она хмурилась. Если оружие не заработает — у них не останется шансов. Она протянула бинты З’ире.
— Сначала займись Ш’аасом, — буркнула она. — Я пока с этим.
З’ира взяла бинты и направилась к разбросанным припасам. Мешки с железокорнем были порваны, бурдюки пробиты — вода уходила в грязь. Она собирала уцелевшее мясо и травы, стараясь не думать о том, что видела в хижине во время боя. Но мысли возвращались. Покачав головой, она вытащила пучок Камнецвета — его сок мог снять воспаление.
Ш’аас лежал на остатках койки, глаза прикрыты. Боль в боку отзывалась при каждом вдохе, но он дышал ровно. Раны — не новость для следопыта. Но эти твари были другими. Он открыл глаза, услышав шорох, и замер.
Что-то чёрное, с красными глазами, выглядывало из-под обломков. Размером с ладонь, зверёк дрожал, но не убегал.
— И что же ты такое? — пробормотал Ш’аас. — Не бойся, я тебя не трону.
Зверёк наклонил голову. Ш’аас почувствовал, как в груди на мгновение стало легче — будто что-то невидимое приглушило боль и тревогу. Не исчезли, просто отступили. Он улыбнулся — не от облегчения, а от странного спокойствия, которое принёс этот крошечный сгусток шерсти.
Он случайно пошевелился — койка скрипнула, и зверёк отскочил, пискнув. Шерсть встала дыбом, глаза сверкнули, но он не сбежал. Ш’аас поднял руку:
— Прости, не хотел. Мелкий, шипишь, лапы дрожат, а не сдаёшься. Храбрый ты.
З’ира обернулась на звук. Её брови сдвинулись — не тот ли это зверёк, что мелькнул в хижине? Но она подошла к Ш’аасу, держа бинты и Камнецвет.
— Ш’аас, что это?
— Не знаю, — он глядел на зверька. — Но он… странный. Спокойный. Не бойся его.
Она кивнула, опустилась рядом и начала обрабатывать рану. Сок Камнецвета шипел на коже, но Ш’аас едва поморщился. З’ира работала молча, взгляд время от времени скользил к зверьку. Тот подошёл ближе, остановился и сел, наблюдая.
М’лис подняла голову. Напряжение в груди, до сих пор стягивавшее её, будто ослабло. Она не поняла, почему. Посмотрела на зверька и хмыкнула:
— Это ещё что за тварь?
— Не тварь, — сказал Ш’аас, с неожиданной мягкостью. — Он дружелюбный. Чувствую это.
Где-то в зарослях, за границей лагеря, затаился взрослый зверь с такими же глазами. Он наблюдал за хижиной. Чувствовал тревогу и интерес своего детёныша, но угрозы не было. Он послал слабую волну спокойствия к людям, следуя древнему инстинкту. И остался в тени.
З’ира закончила перевязку и снова занялась припасами. Уцелели три бурдюка воды, немного железокорня, почти всё мясо испорчено. Руки дрожали от усталости, но странное внутреннее спокойствие держало её на плаву.
— Надо проверить мясо тех зверей, — сказала она, глядя на туши. — Если оно не ядовитое, проживём.
М’лис кивнула, не отрываясь от пистолета. Она чистила контакты, движения стали размереннее.
— Если я это починю, у нас будет хоть какая-то защита.
Ш’аас снова посмотрел на зверька, который теперь стоял рядом. Красные глаза смотрели прямо на него. И снова — лёгкий голод, не свой. Он отломил кусочек пайка, протянул.
— Голодный, да?
Зверёк взял еду осторожно. Ш’аас смотрел, как тот жует, и почувствовал, как в груди снова стало чуть теплее. Незаметно, но ощутимо.
Чёрные утёсы возвышались над ущельем, их зазубренные края казались острыми, как клыки. Т’кел и Ч’аро шли молча, каждый шаг отдавался болью в ранах, но останавливаться было нельзя. Солнце, скрытое за багровыми облаками, едва пробивалось сквозь мглу, и тени вокруг казались живыми, шевелящимися. Ч’аро шёл впереди, сжимая резак, его взгляд скользил по камням с привычной внимательностью. Он знал скалы — в бункере он провёл годы, добывая глину и камни, укрепляя стены, и теперь эта привычка вела его вперёд.
— Держи сканер ближе к земле, — сказал он, не оборачиваясь. Его голос был твёрдым, без тени раздражения, которое так часто звучало в лагере. — Если там пустота, он замигает.
Т’кел кивнул, хотя Ч’аро этого не видел. Он опустил сканер почвы к камням, стараясь держать его ровно, но руки дрожали — не только от усталости, но и от шепота, который становился громче с каждым шагом. Этот звук, не звук даже, а чувство, будто кто-то шепчет прямо в голове, был связан с разломом — он знал это. В старых записях, которые он читал в бункере, упоминались "зоны разломов", но там не было ничего о шепоте. Он сглотнул, стараясь сосредоточиться, и прижал сканер к земле. Экран мигнул тускло, но ничего не показал.
— Пока пусто, — сказал он, голос звучал тише, чем ему хотелось.
Ч’аро остановился и посмотрел на него. Его глаза, обычно горящие раздражением, теперь были холодными, выверенными.
— Не торопись, — сказал он. — Мы не в бункере. Здесь каждый шаг может быть последним. Смотри под ноги — камни здесь рыхлые.
Т’кел кивнул, чувствуя, как его щёки горят от стыда. Он был летописцем, а не разведчиком, и эта вылазка была для него первой настоящей проверкой. Он привык читать записи, разбирать обрывочные данные сканера, а не карабкаться по скалам. Но Ч’аро, казалось, знал, что делает. Его движения были точными, он проверял каждый камень, прежде чем наступить, и время от времени касался скалы рукой, будто чувствуя её.
Они поднялись выше, к узкой тропе, что вилась вдоль утёса. Ч’аро остановился у трещины в скале — узкой, но достаточно глубокой, чтобы привлечь внимание.
— Давай сюда, — сказал он, указывая на трещину. — Проверь.
Т’кел прижал сканер к камню. Экран мигнул, а затем загорелся зелёным — пустота.
— Есть, — выдохнул он. — За камнем пустота. Может, пещера.
Ч’аро кивнул, но его лицо осталось серьёзным.
— Не спеши радоваться. Если там что-то есть, оно может нас сожрать. — Он отсоединил фонарь — съёмную часть сканера, как они делали на станции 7. Маленький белый свет залил трещину. — Я расширю проход. Ты свети.
Ч’аро включил резак, его лезвие загудело, и он начал осторожно резать камень, отламывая куски. Т’кел держал фонарь, стараясь не думать о шепоте, который теперь звучал громче, почти как шорох ветра. Проход стал шире, достаточно, чтобы пролезть, и Ч’аро выключил резак.
— Идём, — сказал он. — Но медленно. Если что-то шевельнётся — бей.
Т’кел сжал винтовку. Он не был бойцом, но в данный момент выбора не было. Он шагнул вслед за Ч’аро, и свет фонаря, который Т’кел держал на вытянутой руке, выхватил из темноты узкий туннель, уходящий вниз. Воздух был тяжёлым, затхлым, с резким запахом сырости. Ч’аро шёл первым, его глаза, как и всегда, были настороженными, его тело — напряжённым. В его руках было копьё, готовое к бою.
Т’кел следовал за ним, держа фонарь и сканер, но мысли его всё время возвращались к шепоту, который теперь усиливался. Это не был обычный звук. Это было как невыносимое ощущение, будто что-то или кто-то невидимо шагал за ними, следил за каждым их движением.
Прошло несколько метров, и Ч’аро вдруг остановился, прислушиваясь. Свет фонаря высветил стены туннеля — они были покрыты тонкими нитями, почти прозрачными, но их плотность говорила, что это не обычная паутина.
Т’кел направил свет вдоль этих нитей, и его сердце забилось быстрее. Между ними, в темноте, мелькали маленькие шевелящиеся силуэты.
— Что это? — тихо произнёс Ч’аро, сжимая копьё в руках. — Будь внимательней.
Т’кел, чувствуя, как его живот сжался, сделал шаг назад, чувствуя на коже холодный пот. Он читал о паутинах в старых записях сканера — там были данные о земных пауках, привезённых первыми колонистами, но эти существа выглядели иначе. Они были некрупными, размером с кулак, с полупрозрачными телами, которые светились в темноте, как тусклый светлячок. Лапы их были длинными, покрытыми мелкими шипами, как будто готовыми к нападению.
Внезапно свет фонаря дрогнул в его руке, и из темноты раздалось тихое шуршание — будто бесчисленные лапы насекомых зашевелились разом. Т’кел замер, направив луч дальше, и увидел, как десятки маленьких силуэтов разбежались от света, прячась в тенях. Их тусклое свечение мигнуло и исчезло, оставив после себя только липкое чувство страха.
На полу виднелись странные наросты, серо-зелёные, с влажным блеском. Ч’аро подошёл к одному из наростов, и на его лице мелькнуло удивление.
— Это что ещё? — пробормотал он, поднося копьё к наросту. Он слегка ткнул его, и нарост треснул, выпуская облачко пыли.
— Не дыши этим! — быстро произнёс Ч’аро, отскакивая назад.
Т’кел замер и успел закрыть рот рукавом, но едкий запах всё равно ударил в нос, заставив глаза слезиться. Он закашлялся, чувствуя лёгкое жжение в горле, но пыль не попала в лёгкие.
— Это… ненормально, — выдавил он, голос дрожал.
Ч’аро посмотрел на него, и в его глазах мелькнула тревога.
— Нам нужно выйти и вернуться с остальными, — сказал он. — Это укрытие может быть нашим, но сначала его нужно очистить.
Т’кел сглотнул и снова прижал сканер к стене. Экран мигнул, но сигнал был нестабильным, и шепот усиливался.
— Ты прав, — сказал он, стараясь сохранить спокойствие. — Пещера… всё ещё пусто. Но эти наросты… и паутина, они не дают покоя.
Ч’аро крепче сжал копьё.
— Мы не знаем, что здесь. Но если это укрытие, нам придётся расчистить его. Держись рядом.
Т’кел стиснул винтовку в руке, стараясь не думать о том, что скрывается в тени.
Сумерки опускались на ущелье, багровые пятна в небе гасли, уступая место тяжёлой серой мгле. Т’кел и Ч’аро спускались с утёсов, шаги их были медленными, усталыми. Раны ныли сильнее, чем утром, а в голове Т’кела всё ещё звенел шепот, хотя он стал тише, словно затаился. Ч’аро шёл впереди, сжимая копьё, его взгляд скользил по теням — после пещеры с паутиной и грибами он не мог расслабиться.
— Видел? — вдруг сказал он, останавливаясь. Его голос был тихим, но напряжённым.
Т’кел замер, следуя за взглядом Ч’аро. В зарослях, у края тропы, мелькнула тень — чёрная, с красными глазами, которые вспыхнули и тут же погасли. Фигура была крупнее, чем зверёк, которого З’ира описывала утром, но глаза были такими же. Зверь не двигался, просто смотрел, а затем медленно отступил назад, растворяясь в сумерках.
— Это не тот котёнок, — пробормотал Т’кел, чувствуя, как холод пробегает по спине. — Больше. Намного больше.
— Если это его родитель, нам лучше не злить его, — сказал он. — Но если он решит напасть… Идём быстрее.
Они ускорили шаг, но напряжение не отпускало. Мысль о том, что за ними следят, не давала покоя, и Т’кел то и дело оглядывался, ожидая увидеть красные глаза в темноте.
В лагере царила тревожная суета. З’ира, М’лис и Ш’аас укрепили вход в хижину обломками стены, а пробоину закрыли тканью. Уцелели три бурдюка воды и немного железокорня; мясо зверей, с привкусом чего-то чуждого, металлического, словно само тело помнило яд, оказалось съедобным. Костёр горел ярче, чем утром, разгоняя тени. Ш’аас сидел у огня, опираясь на стену, его раны были перевязаны, но боль всё ещё отдавалась в боку. Рядом с ним, на обломке доски, сидел котёнок — чёрный зверёк с красными глазами. Он уже не убегал, а смотрел на Ш’ааса, изредка наклоняя голову. Ш’аас протянул ему кусочек пайка, и зверёк взял его, осторожно жуя.
— Они ещё не вернулись, — сказала З’ира, её голос был полон тревоги. Она стояла у края лагеря, сжимая пистолет, и смотрела в сторону утёсов. — Скоро совсем стемнеет. Если их не будет до заката…
— Они вернутся, — отрезала М’лис, но её голос дрогнул. Она сидела у костра, разбирая пистолет, её плечи подрагивали от напряжения. — Ч’аро не из тех, кто пропадает. А Т’кел… он справится.
Ш’аас посмотрел на котёнка и тихо улыбнулся.
— Этот малыш нас успокаивает, — сказал он. — Чувствую… как будто он знает, что нам плохо.
З’ира обернулась, её брови сдвинулись.
— Ты уверен, что он безопасен? Мы не знаем, что это за зверь.
— Он не нападал, — ответил Ш’аас. — И… я чувствую его. Не знаю, как объяснить. Он голодный, но не злой.
Прежде чем З’ира успела ответить, из темноты донёсся шорох шагов. Она вскинула пистолет, но тут же опустила его, узнав силуэты Т’кела и Ч’аро. Они вышли к костру, оба хромали, лица их были покрыты пылью и потом.
— Вы живы! — выдохнула З’ира, бросаясь к ним. Она осмотрела их раны, её пальцы задрожали. — Что случилось?
Ч’аро тяжело опустился у костра, бросив резак на землю.
— Нашли пещеру, — сказал он, голос был хриплым. — Но там паутина, грибы… и твари. Мелкие, но их много. Пещера может стать укрытием, но её нужно очистить.
Т’кел сел рядом, винтовка легла на колени. Он был бледен, и в голове ещё звучал отголосок шепота.
— И это не всё, — добавил он тихо. — На обратном пути… мы видели зверя. Чёрного, с красными глазами. Похож на твоего котёнка, З’ира, но больше. Он следил за нами.
З’ира замерла, её взгляд метнулся к котёнку, который теперь смотрел на Т’кела, наклонив голову. Ш’аас напрягся, его рука легла на нож.
— Родитель? — спросил он. — Если он решит, что мы угроза…
Он не успел договорить. Из темноты, в нескольких шагах от света костра, бесшумно выступила фигура. Как будто сама тьма обрела форму: высокая, угловатая, с длинными, тонкими лапами, покрытыми жёсткой шерстью. Красные глаза горели не злобой, а пониманием, пронизывающим насквозь. Зверь стоял неподвижно, его дыхание было едва слышным, но каждый мускул говорил о готовности защищать.
Группа замерла. Ч’аро медленно потянулся за копьём, но З’ира остановила его, подняв руку.
— Не двигайся, — прошептала она. — Он не нападает.
Зверь сделал шаг вперёд, его движения были плавными, осторожными. Котёнок пискнул и подбежал к нему, ткнувшись в бок. Взрослый зверь наклонил голову, будто проверяя, всё ли в порядке, а затем снова посмотрел на людей. В воздухе будто разлилось тепло — не физическое, а внутреннее, как лёгкое успокоение. Но в этом тепле чувствовалась угроза: "Не трогайте…".
Ш’аас медленно убрал руку с ножа.
— Он защищает своего, — сказал он тихо. — Но не хочет драки. Мы… мы не тронем твоего малыша.
Зверь смотрел на них ещё несколько секунд, затем отступил назад, растворяясь в темноте. Котёнок остался у костра, будто доверяя людям. Напряжение в группе медленно спадало, но все чувствовали, что зверь всё ещё где-то рядом, наблюдает.
З’ира выдохнула, её плечи опустились.
— Кажется, у нас теперь два… питомца, — сказала она, пытаясь улыбнуться.
М’лис хмыкнула, впервые за день расслабившись.
— Если они нас не съедят, — буркнула она, но в её голосе не было злости.
Ч’аро потёр плечо, глядя на котёнка.
— Если пещера станет укрытием, нам нужно оружие, — сказал он. — М’лис, сколько тебе нужно времени на пистолет?
— К утру справлюсь, — ответила она, уже возвращаясь к работе. — Но нам нужно больше, чем пистолет. Огонь, может быть. Те твари боятся света.
Т’кел кивнул, его взгляд скользил по огню.
— Завтра вернёмся к пещере, — сказал он. — Очистим её. А потом… вниз по ущелью. Мы не можем оставаться здесь.
З’ира посмотрела на него, затем на остальных.
— Значит, решено, — сказала она. — Утром пещера, потом вниз. Мы справимся… вместе.
Костёр потрескивал, бросая тёплые блики на лица колонистов. Котёнок устроился у ног Ш’ааса, его красные глаза блестели в свете огня. Где-то в темноте взрослый зверь наблюдал за ними, но теперь это не вызывало страха — только чувство, что они больше не одни. Группа сидела у костра, обмениваясь тихими словами о дне, о пещере, о тварях, и впервые за день в их голосах звучала не только тревога, но и надежда. Где-то в ущелье снова раздался едва слышный вопль, он не был похож ни на что. Но группа не обратила внимания. Пока.
