Меня зовут Павел, и как бы странно это не звучало, но я являюсь потомственным фотографом. Мой отец, и его отец, увлекались фотографиями, зарабатывая на этом приличные деньги, позволяющие содержать всю семью. И я сам не видел проблем в том, чтобы находить различные пейзажи и пытаться их запечатлеть на плёнку… теперь уже цифру. Однако, никто из моих предков не рассказывал о том, что не только картины остаются с нами на десятилетия и века, но и мы можем сохраниться… для кого-то. Первое ощущение злого присутствия посетило меня тогда, когда на фотографии городского парка, что я делал для молодёжного журнала, что брал на себя инициативу освещать благоустройство города, я увидел нечто.
В первый раз оно показалось маленьким чёрным пятном на объективе, возможно и глюком матрицы или какой-нибудь ещё мудрённой штуки, что могла повлиять на само фото. Первая фотография – пятно. Вторая – более заметный силуэт. Уже на пятом снимке я видел более-менее чёткое изображение чего-то необъяснимого, чего-то, что не могло находиться там, где я фотографировал. И самое странное, что я заметил в этой маленькой – но очень мешающей работать – аномалии, так это то, что она перемещалась. Она вела себя так, словно жила своей жизнью. Если я фотографировал пустое пространство, она находилась где-то в углу, выглядывая не полностью; на более «закрытых» кадрах, где было множество объектов, она умудрялась прятаться. И иногда, на каждом втором или третьем снимке, она медленно приближалась ко мне. Не в силах игнорировать такую помеху, я отнёс фотоаппарат в ремонтный сервис, его проверили, почистили, починили парочку малозначимых осложнений, но не это. Что же произошло на новой камере, даже другой модели? Ничего нового. Теперь это уже была не шутка, не случайность, а что-то стоящее за пределами моего понимания.
Никто из тех, кому я показывал фотографии ничего не видел, но я ведь видел! Пару дней я ещё надеялся игнорировать проблему, но факт того, что я попусту не могу просмотреть качество конечного варианта, сильно удручало. Некоторые «слепые» работы я всё же отправлял в издательство, однако их браковали, и заставляли переснимать. Работа встала колом.
Какое-то время я, конечно же, старался не верить в это. Стремился игнорировать пятна, не обращать внимания… пока чужое присутствие не стало слишком явным. В итоге я отложил свою работу, так как было уже попусту невозможно фотографировать дальше; я то и дело переставал видеть то, что должно было быть в кадре.
На одном из снимков я увидел в этом извращённом силуэте знакомый блеск. Это походило на то, словно два фотографа взяли друг друга на «мушку». Мне стало не по себе, будто кто-то пытался меня сфотографировать. Это была главная причина, почему я на время остановил работу. Теперь настало время отдыха: я заперся в квартире, накупил еды на несколько дней, и готовился к тому, что бо́льшая часть часов уйдёт на сон, просмотр сериалов и видеоигры. Ещё маленький плюс был в том, что я ни с кем не жил, не встречался. С друзьями я встречался редко, и моё непродолжительное исчезновение в холостяцкой берлоге обещало быть незамеченным. Никто не будет спрашивать про работу, капать на мозги, заставлять заниматься другими делами. В моей квартире останемся только мы: я и моя лень.
Первоначально я даже был не против наградить себя успокаивающим отдыхом. Для верности я прекратил общение со всеми коллегами и друзьями, сетовав на то, что мне не здоровиться. Предупредил работодателей о небольшом перерыве, после которого обязательно должен был вернуться в бой. Все шло вполне размеренно: день уходил, за ним – другой; я практически забыл о времени за развлечениями и отдыхом. Когда же ко мне начала возвращаться привычная рабочая жилка, то я взялся за фотоаппарат. Однако, стоило мне к нему прикоснуться, как я отдёрнул руку. Перед глазами сразу всплыла та ужасная картина, которая затрагивала мои фотографии уже не первый десяток. Камера словно ужалила меня, но, поборов испуг, я осторожно поднял её и сделал пробное фото. У стены, напротив меня, по соседству с тенью была та самая фигура. Я вернул камеру на место и решил пока не трогать её. Никому из тех, с кем я общался и был знаком, я не стал говорить, что мой «отдых», затягивается. Теперь это был не просто отпуск, а вынужденная мера, чтобы пережить загадочное происшествие.
Следующее продолжение этой неприятной истории случилось тогда, когда я наткнулся на всплывающую рекламу на одном сайте с пиратскими видео. Она гласила: «Фотограф-любитель обнаружил нечто на фотоснимке, и им оказалось…»
Мураши, что промчались табуном по моей спине, невозможно было описать, словно кто-то, кто знал о моём недуге, пытался тайно связаться со мной. Кликнув по ссылке, мне довелось перейти на сайт со страшными историями. Но это скорее был какой-то публичный блог, поскольку большей частью контента люди описывали личные встречи с паранормальщиной. Огромная часть из коих была сущей нелепостью. Но то, на что я перешел по ссылке оказалось куда неприятнее, чем чья-то фантазия или последствия после принятия излишней дозы лекарств, – оно действительно пугало. Это была реальность. Моя реальность!
Ни в одной истории, которые мне довелось слышать множество раз, не была так жива, как эта. Ведь большинство из тех деталей, что делают каждую страшилку уникальной, были мне близки.
Автор описывал то, что уже несколько дней его преследует странная сущность. Причем только на фото и видео изображениях. В начале, как и я, он примечал только непонятные пятна, меняющиеся с каждым новым кадром. Особо заметные «доказательства» он предоставил на сайте. Пытаясь обвести силуэт или выделить его в кружок, но только концентрировал внимание на пустоте. Фотографии были никчёмны, и как доказательство паранормальной активности, и как способности автора. Даже любители были не так никчёмны. Подобное мало что могло мне сказать, пока я не обратил внимание на то, что автор самолично перерисовал то, что ему удалось запечатлеть на полароиде.
Высокое, горбатое, бледное и иссохшее тело. Чудовище из ночных кошмаров, выбравшееся из тех глубин сознания, где никогда не светит солнце. Своей отталкивающей формой оно напоминало высокую собаку, или же двух людей, приклеенных друг к другу в районе плеч. Длинные и костлявые ноги оканчивались согнутыми, грязными, покрытыми грибком ногтями. Плечи и грудь скрывались под странным балахоном, то ли отросшими волосами, то ли смятой фотоплёнкой. Из этого чёрного нагромождения прослеживался крупный объектив, и нависающий над ним старинный рассеиватель. Рисунок был качествен, но не само существо на нём... «Демон Люмьера» – как назвал его автор. Меня это название только рассмешило, поскольку я знал историю, и понимал, что из себя представляли братья Люмьеры.
Вглядываться больше пары минут в это чудовище я не смог. Мне казалось, что даже через рисунок оно следило за мной, стало на шаг ближе. Мне доводилось видеть разные фильмы ужасов, и дизайнеры часто старались создать гротескный и отталкивающий образ различных существ. Обычно они были похожи: рогатые, чешуйчатые и зубастые создания, напоминающие человеку о его природных врагах из пещерных времён. Потом появились около человеческие и гуманоидные создания. Теперь, похоже, настало время технологических существ… Практически ничего инстинктивно отталкивающего я не заметил в этом создании, но сам его вид не рождал ни каких ассоциаций в голове; ноль представлений, как оно живёт, и что оно делает. Именно незнание и сомнения напрягали больше всего… Я решил сделать перерыв и направился к холодильнику за энергетиком. Стоя у своего верного друга, я приметил то, как на улице, при лучах закатного солнца, небольшая толпа девушек устраивали фотосессию. Интересно, если я попаду хоть самым краешком на их фотографию, то появится ли на ней таинственный демон Люмьера. Хватит ли этой штуке и того, что я оказался за границей ракурса, просто рядом? Детишки смеялись, а я был здесь, закрыт в четырёх стенах, испуганный, как маленький ребёнок, от осознания, что за мной гонится невиданный зверь. Звучит, как идиотская страшилка. Но она была ощутима: горло пересохло и на лбу образовался пот. Я не привык бояться, как и не привык встречать что-то необъяснимое.
Прикончив банку, я вернулся к истории из блога. Подходя к ноутбуку, в глаза бросился фотоаппарат. Последний, рабочий. Я взял его и положил перед ноутбуком. Разом открыл и рисунок безымянного товарища по несчастью и галерею фотоаппарата. Я пытался увидеть на своём устройстве уже знакомые контуры, знакомую позу, и сам вид этого монструозного порождения боди-хоррора и технологии. И я увидел это. Как я раньше мог не замечать эти бросающиеся в глаза отвратительные черты, эту явную аномалию в изображении? Я увидел и глаз-объектив, что смотрел прямо на камеру, и… в отражении линзы увидел себя. Мне показалось, словно я задыхаюсь, будто кто-то вцепился пальцами в шею и давит. Оно смотрело на меня не через статичное изображение фотоаппарата, а через маленькое окошко, за которым время также неспешно шло, как и у меня. Интересно, ощущает ли оно, что и я слежу за ним? Я отставил камеру в сторону, заряд бодрости после энергетика сняло, мгновенно. Но маленькие блаженные мысли, что всё это – ненормальная и больная шутка, остались.
История несчастного автора блога продолжалась. Как и я, он начал бить тревогу и попытался скрыться. Первая часть его дневника как раз и началась в период этого карантина. Дальше события проходили медленно, обновления блога велись редко, и практически ничего нового в общую картину не добавляли. Первые новости пришли через месяц. Я мельком глянул на календарь. Моё заключение длилось всего пять дней…
Автор писал, что ни раз пытался вернуться к рассмотрению странного демона, периодически даже пытался найти какую-либо информацию в интернете. Принципиально, все мифологические создания были придуманы веками назад, поэтому найти того, кто от части представлял из себя древний фотоаппарат было сложно. Но несчастный всё же сделал одно важное открытие, что и для меня стало крайне полезно: объектив демона Люмьера был идентичен советскому ФЭД. На деле это говорило о многом: история твари явно была связана с Советским Союзом, и, ей было меньше века. Взяв в руки личный блокнот, я записал эту мысль. Блог, тем временем, приближался к концу.
Увы, дальше первой любопытной находки бедолага не продвинулся. Ещё через две недели заключения он решился пойти на глупый и рискованный шаг: посмотреть, что с ним станет, если демон Люмьера доберётся до него. Последним, что было в блоге, так это фотографии автора, который фотографировал самого себя. Это был худощавого и болезненного вида парень, которого мучали четыре стены и таинственный преследователь. «Он почти коснулся меня», - гласили его глаза. После неё, автор ничего не публиковал, ничего не комментировал… уже целых шесть лет.
Я долго размышлял о том, что могло произойти с несчастным, жив он или нет, и есть ли какой-нибудь способ избежать аналогичной участи? Эту ночь я практически не спал. Ветки царапали окна, и мне казалось, что это демон Люмьера пытается проникнуть внутрь, хоть я и знал, что кроме фото и видео он никак не мог подойти ко мне ближе. В блеске стёкол я видел вспышку, а каждый скрип соседей сверху напрягал, как злобный рок, нависший надо мной. Довелось уснуть только под утро, а проснуться к обеду.
Когда я пережил эту жуткую ночь, где всё вокруг представлялось демоном Люмьера, во мне проснулось второе дыхание. ФЭД, французские братья-изобретатели, исчезновение автора блога. Вернувшись на сайт, я начал шерстить комментарии к истории, надеясь найти хоть малейшую зацепку. Артём Иванович Поздняков, именно так звали несчастного. Один из комментаторов был с ним знаком лично. Дальнейшие поиски перешли в общую сеть. Некролог оказался меньшей проблемой, поскольку не так много молодых и здоровых людей столкнулись с неожиданной смертью в собственной квартире. И, казалось бы, нет здесь ничего необычного: умереть дома своей смертью, если бы не то, что кто-то опубликовал в сеть отчёт о вскрытии.
"…Тело выделяется крайне сомнительным родом повреждений. Лицо обожжено, практически до третьей стадии. Доступ к глазным впадинам отсутствует; из всего, что раньше представлялось лицом, ничего не осталось. Бо́льшую часть кожи покрывает твёрдая и тёмная субстанция, напоминающая пластик. Зубы отсутствуют, как и лицевая часть черепа. Волос нет, характер повреждений намекает на самопроизвольное выпадение, что часто прослеживается при тяжёлых случаях болезни или продолжительного пребывания в стрессовых ситуациях. Само тело дряблое, мягкое, наблюдаются признаки обезвоживания. Свежие раны или синяки отсутствуют. Ладони обожжены аналогично лицу, вторая и третья степень ожогов. Ногти отсутствуют. Вскрытие показывает отсутствие повреждений внутренних органов. Фактор шока отсутствует. Смерть наступила с полной остановкой сердца. Причина: неизвестна."
Других доказательств того, что с автором блога действительно произошло что-то ужасное не требовалось. Раздумывая перед пустым монитором, я случайно обратил внимание на своё отражение. На мгновение мне показалось, словно в нём кто-то двигался, но это всего лишь был я… Но, если демон Люмьера мог существовать благодаря технике, благодаря передаче и сохранению изображения, мог ли он использовать отражающие способности различных линз и экранов? Отчасти это было нелепо, ведь чем отличается отражение от другого отражения, однако мне стало не по себе. Мне, как человеку, который никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным, было тяжело даже предполагать, как может себя вести и ощущать существо, неподвластное нашим законам. Я не гений, а он – не человек.
Следующую ночь я провёл за тем, что пытался как-нибудь классифицировать демона. За всю историю людей, они придумали и создали огромный пантеон самых различных созданий, и одним из главных претендентов был царь Соломон. В его работах особого обозначения среди существ не было, только малый намёк на то, что есть демоны, которые повелевают, и другие, которыми повелевают. Но Соломона нет в живых более века, как нет и прочих алхимиков, чародеев и чернокнижников. Даже современные культы особо не стремятся к созданию новых гримуаров и монструозных духов. Значит, демоном Люмьера не повелевали, и никто его не впускал в нашу реальность. Он был здесь, или всегда, или родился в ней. Возможно, ответ мог быть в истории братьев Люмьеров… возможно, в ФЭД.
Пока я по ниточкам медленно прибирался к истине, то обратил внимание на ноутбук, на то, благодаря чему я хоть как-то продвинулся в осознании творящейся вокруг меня жути. Меня продрала лёгкая дрожь. Над экраном нависал чёрный глаз, холодно глядевший прямо на меня. Я с новой силой осознал, как за мной гонится чудовище, как оно уже поймало одного несчастного. Это была линза камеры ноутбука. Я сразу вспомнил все конспирологические теории о мировых заговорах, что правительство подглядывает за своими гражданами, а также и различные вирусные программы, что могли тайно и дистанционно подсоединиться к чужой технике и следить за людьми. Не просто следить, а передавать данные, используя устройства захвата изображения! Камеры! Для меня это была не простая угроза личному пространству, а самой жизни. Закрыв пальцем линзу, я подобрал скотч и заклеил камеру. Только через полчаса я заметил, что её индикатор был неактивен, значит, и она сама. Однако, мне не хотелось рисковать. Пока я размышлял о том, что же мне следует делать дальше, за какую информацию цепляться и куда двигаться, я отправился спать.
Утром меня ждала не шибко радужная новость. Вернувшись в мировую сеть, надеясь найти новые ниточки к демону Люмьера, я встретил одну из свежих новостей нашего города. «Востребованный в газетах и информационных издательствах фотограф сложил свои полномочия. Творческий кризис или угрозы со стороны конкурентов?» Новость гласила о том, что я таинственно прекратил работу со всеми, уединившись в своей квартире, практически не выходя на улицу. И в конце публикации меня ждала собственная фотография, нагло сделанная через окно, словно вшивой папарацци. Но не такой наглёж, в виде фото исподтишка, меня смутил, а то, что было отображено на нём. Клякса. Чёрная, жирная, уродливая тень по соседству, – демон Люмьера, что находился на расстоянии вытянутой руки. Живот схватило нервные спазмы. Я стал на шаг ближе к кончине. Мне хотелось вывернуться наизнанку, чтобы избавиться от страха и напряжения.
В кругу фотографов я был далеко не последним человеком, поэтому не составило труда найти недоумка, что решил нарушить мой покой. Я хотел знать только одно.
«Что на фото?» - практически без приветствия начал я переписку.
«В каком плане?» - «Фотография с новости про то, что я завязал. Сделанная через окно» - «Павел Семёнович?» - «Да» - «А что не так с фотографией?» - «Если не считать отвратительное качество и сам способ съёмки, то меня интересует то, что на ней изображено!» - «Вы, Павел Семёнович…» - «Пятно на фото!» Ответ пришел не сразу, но я не был удивлён. «На фото нет пятна, только вы». Верно, они не знают… не видят. Для него, как и для всех других, на фотографии был только я. Для меня, как и когда-то для автора блога, на фотографии было что-то ещё. Я практически ощущал могильный холод от бледной кожи демона.
К вечеру все окна квартиры уже были полностью зашторены, чтобы какой-нибудь другой самоучка папарацци не мог делать фотографировать исподтишка. Вскоре я собрался с силами и вернулся к работе. Если же мне ничего не удастся найти и узнать, то я покойник. Я начал шерстить в сети всю историю о братьях Люмьеров и ФЭД, однако, чем дальше я уходил, тем сильнее начинал сомневаться, что у меня, человека, получится победить, или хотя бы сбежать. История молчала на мои мольбы о помощи, и я даже раздумывал о том, чтобы отправиться в Харьков, добраться до самого завода ФЭД и узнать всё лично, но это было такое огромное расстояние, такое колоссальное количество встреч и камер, что я мог и вовсе не добраться живым. Однако, хвалённый интернет отчасти был и на моей стороне. Всплывающая реклама заметила, что я интересуюсь заводом и Люмьерами, увидела параллели и предложила мне купить пропуск в архивы исторического общества кинематографа. К превеликой удачи, оно было в моём городе. Не раздумывая дольше дозволенного, я отправился раскрывать самую страшную тайну в своей жизни.
Полностью закрытый от лишних глаз, прикрыв себя капюшоном и медицинской маской, я добрался до архива. Если бы меня кто-нибудь узнал на улице, то я рисковал снова оказаться на «мушке», и стать ещё на шаг ближе к ужасным лапам демона Люмьера. Совсем недавно я всё же рассчитал, как работает эта тварь: любое изображение, со мной или от моих рук, напрямую связывало демона со мной. Значит, чем меньше я буду пользоваться техникой, тем будет лучше, но и под объективы других лучше не попадать. Уже у самих дверей архива, смотря на камеру видеонаблюдения, я прикинул, что, если ничего не удастся, я сбегу куда-нибудь в глушь, где ни у кого не будет камеры, где меня никто не узнает и не начнёт фотографировать… туда, где я смогу жить дальше, и плевать на цивилизацию.
Я вошел внутрь, посмотрел маркировку нужного мне отдела с историческими документами. Показал паспорт, охранник признал меня, и даже пустил благодаря какой-никакой славе. Проходя мимо КПП, я обратил внимание на мониторы, которые были у работника. Жирная тень проскочила мимо угла здания, скрывшись в слепой зоне. На другой камере она не задержалась дольше секунды, а на третьей и вовсе проскочила сквозь дверь. Я посмотрел на потолок, в углу висела другая камера, и я находился в поле её зрения, в поле зрения демона Люмьера. Каждая секунда приближала меня к ужасной смерти. Снова бросил взгляд на камеры, прикинул слепые зоны, – спасительные островки, дарующие мне минуты драгоценной жизни.
Архив не представлял из себя какое-то красивое и благородное здание. Старое, умирающее, растворяющееся в памяти людей, медленно погружающееся в небытие. Никого уже не заботит ни оно, ни то, что оно хранит в себе. Исторические экспонаты и документы хранятся под толстым слоем пыли, даже местные работники практически не интересуются своей работой, не следят за ней, не живут ею. Возможно, демон Люмьера пытался напомнить людям об важности истории, или сам был жертвой того, как люди начали халатно относиться к тому, откуда всё растёт. А возможно, на меня плохо влияют просмотренные фильмы ужасов, раз я начал сопереживать чудовищу, что пытается меня убить. Меня! Я ведь ничего ему не сделал, был всего лишь фотографом! Я знал историю, посещал выставки, и со мной хотят обойтись вот так? Убить! Проклятье, я найду способ бороться, найду способ жить…
С трудом я пробрался к архиву, в определённый момент просто перейдя на пожарную лестницу, где вообще было темно и отсутствовали камеры. Я даже не удивился, когда во всём помещении, и даже в маленькой подсобке, не увидел и намёка на сотрудника. Бери – не хочу. Можно было спокойно собрать документы и сбежать, устроить пожар и просто погром, и никто бы не заметил. Вот так и живём…
Прекрасно помня историю братьев Люмьеров и Харьковский завод ФЭД, я нашел стеллаж с примерными годами, когда они теоретические могли работать вместе. До 1941 года всё было однообразно: письма, отчёты, статистические данные, новости, схемы и различная документация. ФЭД работал как обычный завода по созданию и разработке фотоаппаратов. Годы великой отечественной войны не пощадили предприятие, и документация за это время соответственно хуже. 1948 год: работа завода восстановлена. Смерть Жана Люмьера – изобретателя «Синематографа», проходит в этом же году. Наконец-то, хоть какие-то исторические параллели, которые могли быть связаны. Сотни документов и писем, среди которых была папка со странными схемами. Изображение напоминали классический ФЭД-2, однако, он был в разы больше и имел встроенную печать, практически как у Полароида, что был выпущен в этом же году. И письмо… письмо Огюста Люмьера к директору завода. Огюст предлагает создать уникальный фотоаппарат, по тайным чертежам, сделанными его братом. Уникальность машины заключалась в том, что она могла фотографировать призраки умерших людей.
Историю заключения сделки собирать пришлось по частям. Огюсту было отказано в помощи по разработке сомнительного фотоаппарата. Но вскоре с ним связался ассистент главного инженера, и предложил помочь в проекте. Окончив официальные документы, поскольку ассистент Дмитрий Андреевич Гребешко воровал часть деталей с завода, я не рассчитывал найти больше нужной информации, что они делали с Огюстом, чего им удалось достичь, но к удивлению, и личные письма были в архиве. Через шесть лет, после начала общения Огюста и Дмитрия, администрацию завода и всех её работников рассматривали в похищении и убийстве бывшего ассистента. Собирая все документы для оценки и открытия дела, они были дублированы и для начальства завода.
Когда Дмитрий согласился лично помочь Огюсту, француз не спешил открывать все секреты своей уникальной камеры Люм-3, пытаясь поддерживать интерес возможного соучастника и добиться его доверия. Через год общения Огюст открыл тайну: камера должна быть разработана из необычных материалов, за исключением основных механизмов, в ней должно находиться и то, что объединяет людей – кровь живых и плоть мёртвых. Дмитрий ответил не сразу, но через несколько месяцев возможность возвыситься над всеми изобретателями, и открытие потустороннего мира всё же искусили его. Дмитрий воровал детали с завода, а Огюст раскапывал могилы и добывал кровь. Встретились они на нейтральной территории, в Австрии. Теоретически, исходя из того, как описывал работу Люм-3 Огюст, фотоаппарат должен был проявлять снимки, и на листе можно было увидеть души погибших людей. Таким образом он собирался снова увидеть брата.
В документации были и выписки из личных дневников Огюста и Дмитрия. Общая картина выглядит куда более мрачно и непонятно, чем подготовка двух этих изобретателей.
Чтобы ни у кого не было полноценно рабочего аппарата, поскольку никто так до конца и не доверял другому, Дмитрий и Огюст создали отдельные детали для будущего устройства, а собрать всё воедино планировали только при личной встречи. Больше всего деталей нужно добыть французскому изобретателю, более сложные и технологичные – Дмитрию. Они встретились в 1949 году в городе Линц и собрали устройство. Фотоаппарат был покрыт металлическими и костяными пластинами, линзы из переработанной костной пыли и песка, ручка и осветитель из кожи, обычные зеркала, чтобы видеть через окуляр. К удивлению, учитывая, какие ужасные и неприятные материалы были использованы, печать рисунков проводилась на обычной бумаге, но при помощи пепла.
Уже через пару дней встречи Дмитрия и Огюста, Люм-3 был готов к работе. Первая фотография осуществлена на кладбище, и её копия была приложена к документам. Это было безлюдное и заросшее травой место, ни единого посетителя или наблюдателя. Судя по отбрасываемому свету и падающим теням, фотография была запечатлена ночью. У холодных могильных камней стояли тёмные и размытые силуэты, словно объёмные и полупрозрачные тени. Ни одна деталь не прослеживалась в этих фигурах, они скорее походили на сгорбленные столбы. Что-то в этой фотографии было не так, в ней ощущалась жизнь, словно действительно фотографировали людей.
Дальнейшим делом Огюст собирался вернуться в Лион, где был похоронен его брат, и сделать фотографию надгробья. Дмитрий собирался отправиться вместе со своим товарищем, продолжая изучать удивительные свойства Люм-3, и не позволяя Огюсту вести «двойную игру». По дороге к Лиону, Дмитрий получил срочную телеграмму из Харькова, в связи с чем должен был незамедлительно вернуться назад. Оговорив всё с Огюстом, он оставил себе чертежи, а его коллега – рабочий прототип. Вернувшись на территорию СССР, ассистент главного инженера был арестован, по подозрению в шпионаже и сотрудничестве с французским правительством. Особых улик против Дмитрия не было, но чертежи Люм-3 были конфискованы, и за самим ассистентом установлена слежка. Все письма в другую страну проходили только через руки государственных служащих, и Дмитрий никак не мог связаться с Огюстом. Он боялся, что подобная неудача развяжет руки подлому французу, тот запатентует изобретение и попусту оставит русского коллегу в дураках.
До 1954 года Дмитрий оставался подозреваемым в шпионаже, и находился под арестом и выпиской о невыезде. В последний год заключения он погиб, в ходе таинственных обстоятельств. Я уже намеревался прочесть и последующие дневники Дмитрия, которые велись во время его ареста, если бы моё внимание не привлекли другие листы. Хаотичным и безумным подчерком Огюст рассказывал то, что происходило с ним после отъезда помощника из СССР. Для удобства потомкам, и коллегам с других стран, француз записывал всё на английском языке. Первые листы были осторожны, но с каждым месяцем прослеживалась растущая тревога. Огюст действительно сделал фотографию могилы Жана, и был удовлетворён результатом. Позже его маленькая коллекция пополнилась фотографиями остальных членов семьи и друзей. Когда они наконец-то все воссоединились, Огюст делал фотографии ради собственного развлечения, посещая места битв, морги, больницы, заброшенные лечебницы и прочие кладбища. Его коллекция «душ» пополнялась регулярно, с большой скоростью. Ох хотел собрать всех.
В 1951 году он начал замечать странный дефект в Люм-3: ручки, сделанные из кожи, начинали покрываться странной слизью, словно по́том, и приклеивались к самим рукам фотографа. Вначале это напрягало и мешало, но позже Огюст привык к такой особенности. Он прикидывал, что пропуск душ через Люм-3 сохраняет часть их потусторонней энергии в самом устройстве, оживляя его. О бывшем коллеге из СССР он ни разу не вспомнил. Он только удивлялся, почему же никто так и не узнал ничего о чудесном аппарате. После прилипающих к коже ручек фотоаппарата, подобное свойство перешло и к окуляру. В один момент Огюст даже оборвал часть кожи вокруг глаз, но не прекратил съёмки для проверки работоспособности фотоаппарата. В конце 1952 года он написал, что проснулся с Люм-3 перед лицом, именно в том положении, словно вот-вот должен был сделать фотографию. На пару месяцев он оставил своё хобби, но всё время чувствовал себя нездоровым. Своё состояние он сравнивал с болезнью разума, видел галлюцинации и кошмары. Но, когда он вернулся к камере, то всё пропало.
Лето 1953 года. Люм-3 прирос к лицу Огюста. Он не может оторвать и правую руку. Записи в дневнике едва читабельны, а мысли теряются – автор стремительно терял здравый рассудок. Закрывшись у себя в доме, не в силах оторвать от лица камеру, он стал затворником. К концу года Люм-3 погрузился на несколько сантиметров в голову изобретателя, постепенно проникая вглубь черепа. Огюст продолжал фотографировать, но на этот раз людей с улицы. Он замечал, что никогда не видел этих незнакомцев больше одного раза.
В апреле 1954 года Огюст Люмьер умер. Его провожали в закрытом гробу, а об Люм-3 ничего не было слышно.
Было уже за полночь, я оставался в архиве и раздумывал о том, что́ французский изобретатель сделал, раз фотокамера не только могла запечатлеть души, – в чём я очень сильно сомневался, поскольку что-то, что так яро описывает и возвышает религия не должно вселять тревогу, – но и в конечном итоге срослась со своим создателем.
