Утренняя заря окрасила небо в нежно-розовые тона; но солнце ещё не одолело высоких городских стен, и пустынные улицы тонули в тумане и мраке. Лавки и мастерские были закрыты, в окнах не было света; над гаванью стояла тишина. И на фоне этой всеобщей тишины и безмятежности, выделялся, словно маяк, большой трехэтажный дом, в котором помещался трактир «Под Удильщиком»; дом этот был украшен флажками и лентами, а над входом висела его главная достопримечательность – бронзовая голова морского чёрта, на удочке которого мерцал хрустальный шар.
В этот ранний час в трактире за столом, слабо освещённым масляной лампой, сидел какой-то мужчина лет за сорок, невысокий, широкоплечий, с коротко стриженными каштановыми волосами, тронутыми сединой у висков, и короткой бородкой. Лицо у него было круглое, бледное, в морщинах; глаза – серые, небольшие и непроницаемые, как отполированный камень. Он был одет в строгий чёрный дублет с высоким воротом, и чёрный же плащ висел на спинке его стула.
Он пил чай и изредка поглядывал в окно на спящий город.
Внезапно раздался звон колокольчика. Вслед за этим двери трактира распахнулись, и в них появился мрачный незнакомец с мечом у пояса.
Он был высок и хорошо сложен. Одет был он просто, даже бедно. Под дешёвой, грубой курткой бугрились крепкие мускулы широкой груди, могучих плеч и сильных рук, но это не мешало пришельцу двигаться с ловкостью леопарда. Его густые тёмные волосы вихром торчали над высоким лбом. Давно небритое лицо с твёрдым подбородком и красиво очерченным губами было бледно, на нём лежало выражение сердитой усталости; это выражение в сочетании со свежими царапинами на лбу и левой щеке придавало ему вид свирепого душегуба. Однако гордая осанка и тяжёлый пронизывающий взгляд серо-голубых глаз выдавал в нём человека хладнокровного и волевого.
– Брат Дитмар! – весело воскликнул человек, сидевший за столом. – Ну, наконец-то вы явились! Я думал, что уже не увижу вас.
Вошедший, прикрыв дверь, слабо улыбнулся.
– Инквизитор Лудольф, – сказал он. Голос его был лишён всякого выражения.
– Ну же, дорогой друг, проходите, садитесь… Хоть отдохнёте от тяжкого бремени дел!
Дитмар пересёк просторный зал, снял котомку с плеча и сел на стул, вытянув ноги и положив один грязный сапог на другой. От него несло так, будто он провёл ночь в выгребной яме; но для инквизитора, это видимо, не было чем-то необычным, ибо он продолжал пить чай.
– Я думал, что вы приедете завтра, – заметил рыцарь.
– Чему удивляться, – улыбнулся инквизитор, ставя чашку на стол. – Сами ведь знаете: дела государственной важности не терпят отлагательств.
– Не желаете ли чаю? Я велю подать.
– Напрасно вы так, – сказал Лудольф. – Здесь подают превосходный чай. Это я вам говорю, как человек, знающий толк в хороших вещах. Цена, конечно, высока, но качество перевешивает этот недостаток… А вот за сахар, например, три шкуры спустят и не поморщатся.
– Четыре талера за фунт! А некоторые и по пять дерут. Это – грабёж, но кто осмелится возразить? Мне думается, что Аварангон занялся всей этой колониальной политикой только для того, чтобы монополизировать рынок сахара и истощить нас путём выманивания денег у таких сладкоежек, как я.
– Вы хотите завладеть колонией? Ради сахара?
– А что тут такого? – удивился Лудольф. – Быть может, не совсем благородно эксплуатировать трудолюбивых, но не слишком сообразительных аборигенов, но если это обеспечит нас необходимым сырьём и позволит снизить цену, то почему бы и не побороться за клочок земли в тёплых краях? В конце концов, это вопрос выживания, а не просто прихоть. И, признаться, мысль о том, что аварангонский король купается в золоте, вызывает у меня не самые приятные чувства.
Дитмар ухмыльнулся, но промолчал.
– Похоже, дорогой друг, вы далеки от тех бурных страстей, что присущи сахарным войнам, – сказал инквизитор, сделав паузу, чтобы допить чай. – Что ж, тогда расскажите о том, как вы давеча поохотились.
– Во вторник, во время утреннего обхода, стражники выловили из канала труп мальчика. Горло его было разорвано клыками. А сегодня я обнаружил тело молодого матроса, служившего в военном флоте.
– Вы его выследили? – поинтересовался Лудольф, кивая на покрытые запекшейся кровью царапины.
Вместо ответа Дитмар вынул из котомки свёрток, положил на стол и развернул. Это была отсечённая кисть покрытой шерстью левой руки.
– Весьма изобретательно, – сказал с улыбкой Лудольф.
Он вставил в правый глаз монокль, надел перчатки и осторожно взял в руки лапу вервольфа, собираясь более внимательно её изучить. Взгляд его остановился на безымянном пальце, где тускло блестел гербовый перстень, почти вросший в искажённую трансформацией плоть.
– Так вот как настоящая аристократия развлекается. Спускаясь со своих высот, они снисходят до общения с чернью, – прокомментировал инквизитор со смехом. – Феликс, подойди сюда.
Из коморки за стойкой тотчас же показался опрятно одетый крупный мужчина с широким лицом и светлыми волосами. Он был хозяином трактира и, что более важно, агентом Инквизиции, известным своей безупречной памятью.
– Да, Феликс. Взгляни, – сказал Лудольф, показывая на отрубленную руку, лежащую на столе.
– Что… что это за падаль? – спросил трактирщик, с трудом сдерживая отвращение.
– Манеры, Феликс! Перед тобой граф империи.
– Простите… не признал, – неуверенно пробормотал Феликс. – Как это он так?
– Я бы сказал, что его сгубила страсть к охоте. Но как бы то ни было, он – герой войны и почётный гражданин Норгарвальда. К тому же, его супруга, госпожа фон Тонгвальд, желала, чтобы мы нашли его. Поэтому позаботься о проведении всех необходимых обрядов и проследи за тем, чтобы семейная реликвия вернулась в руки графини в целостности и сохранности. И передай ей, что нам очень жаль. Когда справишься, доложишь мне. И будь осторожен, Феликс. Графиня фон Тонгвальд – женщина непростая.
– Слушаюсь, мой господин. – Феликс подобрал свёрток и, не мешкая, покинул зал.
Инквизитор, улыбнувшись, снова посмотрел на Дитмара.
– Превосходно, мой дорогой друг! Вы не можете даже представить себе, как сильно измотало меня это злобное и хнычущее создание. Как только ею овладевал сон, я, словно призрак, ускользал в салон госпожи Катарины и возвращался лишь к обеду. Эти две недели были настоящим испытанием для моего здоровья. Ещё бы один день – и она бы высосала из меня все соки!
– Если вы говорите про госпожу фон Тонгвальд, то я вас не совсем понимаю, – сказал Дитмар. – Она владеет прекрасной землёй, дающей ей доход в десять тысяч гульденов. И вы, насколько мне известно, давно хотели сделать хорошую партию. Богатые невесты – редкость; но, видимо, судьба благоволит вам. Союз с графиней обеспечит вам безбедное существование и позволит наслаждаться жизнью во всей её полноте.
Инквизитор снял перчатки, спрятал монокль и стал потирать виски.
– Наслаждаться жизнью! Ах, если бы я мог доверить этой женщине своё сердце и свою будущность!.. Но нет: в ней нет того прекрасного, светлого чувства бескорыстной преданности, о котором пишут поэты. Это не Брунгильда и не Одгунт, пошедшие ради любви на смерть, это – типичный экземпляр женской породы… В этом году она истратила на платья, корсеты и чулки три тысячи восемьсот гульденов. Сто талеров – на помаду, румяна и пудру. И это только за сентябрь. А ещё эти бесконечные эликсиры для похудения, эти постоянные омолаживающие процедуры… Она гонится за современный модной, словно боится её не догнать… Нет, дорогой друг, напрасно вы пытаетесь склонить меня к этому браку. Она скупа и бестактна, а я склонен боготворить женщину. Наш союз обречён, подобно звезде, падающей в пустоту.
Дитмар скривил губы, изобразив на лице некое подобие улыбки.
– Пожалуй, вы слишком требовательны, инквизитор. У каждой женщины есть свои слабости. Но богатство… даже его небольшая доля может сгладить многие из них.
– Перестаньте, молю вас! – сказал Лудольф, плутовски улыбаясь. – Такими речами вы ставите меня в неловкое положение. Что уже было, того не воротишь. Мы расстались друзьями!
– Что же до проделанной вами работы, – продолжил он, – то я распорядился, чтобы вам выплатили тройное жалованье.
– О, не стоит. В наш век это именно я должен благодарить вас за проявленную отвагу и решительность в столь непростом и опасном деле… Мы слишком многим обязаны вам.
Дитмар ничего на это не сказал, но подумал, что не лишне было бы поскорее смыть с себя запах нечистот и воспоминания об этом разговоре.
– Но это в сторону, – сказал инквизитор. – Я ждал вас здесь, чтобы обсудить ваше новое назначение…
– Назначение? – растерянно переспросил Дитмар.
– Я знаю, что вы устали, но выслушайте меня, ибо это очень важно. Норгарвальд стоит на пороге больших перемен, и Инквизиция обеспокоена положением земель, вновь возвращённых в лоно империи. Большинство смутьянов, что выступали против мира, либо убиты, либо сидят в темницах. Однако часть из них, изобразив лояльность, притаилась и затихла, выжидая удобного момента. У нас есть основание полагать, что они собираются нанести удар. И потому, дорогой друг, вы должны немедля отбыть на Фаранланд.
При этих словах Дитмар нахмурился, и на его щеке выступила капля крови.
– Почему не военно-полевые суды занимаются этим, а – мы? – спросил он.
– Не всё так печально, дорогой друг, – улыбнулся Лудольф, и Дитмару показалось, что инквизитор находит забавным эффект, произведённый его словами. – Мы возьмём на себя все расходы. Я уже известил магистра о вашем новом назначении. Вам найдут временную замену. К тому же, вас будет ждать достойное вознаграждение…
– Не об этом речь, – перебил его Дитмар. – Я спрашивал, почему этой проблемой не занимается Имперский Совет и военное командование.
– Как вы, полагаю, понимаете, будущее империи во многом зависит от того, сумеем ли мы сохранить контроль над Фаранландом. Борьба за этот архипелаг велась задолго до короля Леофрика, и минувшая война – лишь новый виток извечных противоречий, которые, на мой взгляд, неизбежны, учитывая несметные сокровища, что там сокрыты. Долгое время император во всём полагался на своего ставленника и местную аристократию. Но теперь эти сукины дети совсем отбились от рук. Мало того, что они никого не слушают, ещё и найдётся шельма, которая указывает нам, что делать… Имперский же совет лишь потворствует этой заразе, и обе стороны ведут себя так, как будто они в сговоре. И никто не знает, когда это закончится. Необходимы срочные меры, иначе Фаранлад может окончательно выйти из-под нашего контроля.
– Если память мне не изменяет, – спокойно сказал Дитмар, – 10 октября 2002 года его величеством был объявлен эдикт «О свободе и самоуправлении», который гарантировал право фаранландской аристократии самостоятельно заниматься вопросами внутреннего управления. Кроме того, он запрещал имперским орденам вести торговую, военную и административную деятельность на территории архипелага.
– Запрет имеется, это верно. Но этот эдикт – лишь временная мера, призванная облегчить возвращение провинции под власть Норгарвальда.
– Однако прошло всего три года из пяти положенных, – парировал Дитмар. – Разве наше вмешательство не противоречит действующему указу? И не приведёт ли оно к ещё большему недовольству среди местной аристократии?
– Насчёт этого я вас могу успокоить… – сказал Лудольф, сузив глаза. – Инквизиция не покушается на права местной аристократии. Однако угроза, что нависла над империей, вполне реальна. Мы не можем сидеть здесь, сложа руки, когда там наши враги плетут свои интриги! Не можем оставаться безучастными, когда на наших глазах совершается мировая несправедливость… Когда у нас хотят отнять будущее, которое определит судьбы миллионов. Неужели мы позволим себе подобную нерешительность? Неужели мы будем теми, кто погасит ту слабую искру надежды, что живёт в сердцах нашего народа?
Дитмар невольно улыбнулся. По его опыту речи, полные лозунгов о чьих-то сердцах и судьбах, носили исключительно спекулятивный характер. Забота о правах и чаяниях слабых и обездоленных кажется искренней лишь до тех пор, пока не ставит под угрозу личное благополучие. Ибо человек, потерявший способность приносить выгоду, превращается в бледную тень, забытую всеми, даже теми, кто клялся быть его опорой и защитой.
– Положим, что это так, – но я не понимаю, какое отношение всё это может иметь ко мне. Я ведь всего лишь рыцарь, я далёк от политики.
Инквизитор расхохотался, словно услышал остроумную шутку.
– Вы не можете даже представить себе, как вы далеки… – проговорил он, стараясь взять себя в руки. – Но, смею вас заверить, ваши навыки будут полезны в сношениях с островитянами… Вы останетесь довольны. Что же касается высокородных интриганов, то мы займёмся ими в надлежащее время.
– Чем же я могу помочь? – спросил Дитмар, помолчав.
– Вы, вероятно, уже догадались, какова цель вашего путешествия. Когда началась Фаранландская компания, император приказал нам создать в провинции агентурную сеть. Великий Инквизитор Регинбальд отнёсся к этой задаче со всей серьёзностью, на которую только был способен. Ни одно крупное сражение имперских войск не обходилось без нашего участия; везде были наши люди. И после войны все они остались в провинции. Как я уже говорил, до недавних пор мы не вмешивались в дела Фаранланда и не использовали эту сеть как инструмент влияния. Наши осведомители по большей части были предоставлены сами себе. Но около года назад кто-то объявил охоту на этих людей.
– У вас есть какие-либо соображения относительно того, кто стоит за этим?
– Даже если бы и были, – произнёс Лудольф тихо, – Инквизиция связана эдиктом императора. Некоторые полагают, что за этим стоят аварангонцы, что Амилькар жаждет возмездия за гибель своего отца, за поражение при Леодфурте и унизительный мир, который мы вынудили его подписать. Однако из донесений нам известно, что королевская армия готовится к экспедиции в южные земли и что угрозы нет. Очень возможно, что так оно и есть; но возможно также, что сейчас мы стоим на пороге новой войны… Ваша задача, дорогой друг, – пролить свет на эту тайну и распутать клубок интриг, окутавший Фаранланд.
– Я не вижу никакой надобности в своём назначении, – возразил Дитмар. – Рыцарей орденов, подчинённых Инквизиции, задействуют только в исключительных ситуациях. Если вам нужна информация, отправьте одного из ваших шпионов – это по их части.
– Далеко не каждый шпион справится с подобной задачей, – сказал Лудольф, глядя ему в лицо. – Кроме того, вы не первый, кому было поручено это дело... Я бы не стал вас тревожить, дорогой друг, но на кону стоит очень многое, а вы – один из немногих, на кого я могу положиться. Умоляю вас… согласитесь.
– Что будет, если я откажусь?
– Тогда, – ответил Лудольф, и его голос стал холодным, подобно зимнему ветру, – я буду вынужден искать другого человека. Надеюсь, однако, вы осознаёте, что отказ ваш – это не просто отречение от чести служить империи, это удар по самому её будущему. И последствия… последствия этого могут быть катастрофическими.
Дитмара обуревали сомнения. Мысль о Фаранланде, о его месте в истории Норгарвальда взволновала его; но покорность была противна его натуре.
– Хорошо, я согласен, – произнёс он после минутного молчания.
– Я вас уверяю, вы не будете разочарованы! – воскликнул Лудольф с каким-то странным блеском в глазах. Он тотчас же достал из складок своего плаща конверт, запечатанный чёрной печатью. – Здесь расписка на пятьсот талеров и список имён.
Дитмар взял конверт и спрятал его за пазуху. Инквизитор продолжил:
– В письме вы найдете сведения об агентах, которые всё ещё поддерживают с нами связь. Они введут вас в курс дела, а также предоставят временное убежище. Деньги заберёте в нашем банке. Но не медлите: ваш корабль уходит из гавани послезавтра. Это купеческий когг «Маленькая Фурия». Её шкипер – наш старый должник. Не опаздывайте. И будьте готовы к проверкам.
Лудольф поднялся и накинул на плечи плащ.
– Теперь мне пора. Дела государственной важности…
– …не терпят отлагательств, – закончил Дитмар. – Прощайте, инквизитор.
Лудольф остановился у двери, обернулся и посмотрел на рыцаря.
– Да, совсем забыл, – сказал он с улыбкой. – Во время ваших странствий у вас не будет официальной санкции Инквизиции. Действовать вам придётся тайно. Конечно, вы вольны применять любые методы и средства, которые потребуются для достижения поставленной цели, и я могу даже попросить вас не обременять себя узами обыкновенной морали, ведь в делах подобного рода, как известно, нет места сантиментам. Но, будучи нашим слугой, старайтесь ничем не запятнать себя. Кем бы ни были наши враги, они захотят вас дискредитировать. К тому же, на их стороне время и местная власть. Не забывайте об этом.
«Для чего ты это сказал?» – подумал Дитмар, провожая его холодным взглядом. В глубине его души зародилось смутное предчувствие беды, и он вновь ощутил себя не человеком, а лишь орудием в чужой, беспощадной игре.
Дорогие друзья! Буду очень рад, если вы найдете время ознакомиться с первыми главами моего романа и поделитесь своим мнением! Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять отзывы — что понравилось, что показалось слабым местом, какие главы вызвали интерес, а какие – нет.
