Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
Надоело мне читать длинные романы, различные трилогии и прочее. Хотелось чего-то быстрого, но объёмного. И выбор пал на историю. С детства люблю этот "сеттинг", фильмы, игры. Попалась на глаза книжка "Древний Египет за час", оказалась реально на час, страниц 70.
Фишка этих изданий, что там дается довольно полная информация, но в сжатом виде, без лишних дат, имен и прочего. Типа "Александр Македонский захватил Египет в таком-то году". Не расписано как он это делал, зачем, почему, каким образом. Какая разница, главное что захватил и захватил.:)
Для расширения кругозора отличный формат, можно за короткое время стать "смышленым" по очень многим вопросам. Пока что прочитал про Египет, про Македонского, сейчас читаю про Крымскую войну. Честно, не знал про неё вообще ничего, просто ноль. А там оказывается и причины и ход был очень интересным.
Ладно, пока все ломают копья по поводу того является само пиратство воровством или нет, у меня возник такой вопрос - если я когда-то купил книгу автора в бумаге, но потом потерял её (при переезде огромная библиотека утеряна(((.. ), то бесплатное скачивание электронной версии этой же книги к чему относится?
Не знаю, для чего была затеяна эта игра в искренность в доме учителя литературы в фильме «Кит». Смотреть на ананирующего толстяка в первые минуты показа, вероятно, было ужасно. Зрители, возможно, чувствовали тошноту в зале, но это не было основной целью фильма.
Конечно, в фильме показана ложь проповедника новой церкви. О том, что он лжёт, мы узнали в тот момент, когда началась игра в искренность. Девочка пришла разоблачить отца и высказать ему все свои претензии в воспитании. Но киты, даже в океане, где царит рай, остаются растлителями малолетних, так как питаются ими. Кит, как известно, питается планктоном, то есть неразумными, неразвитыми душами океана. Перенося такое питание в земной мир, он растлевает молодёжь, что и показано в картине.
Игра в искренность и правду не привела к признанию. Оказалось, что эти признания нужны лишь тем, кто похож на главного героя — растлителям. Его дочь пришла продлить его агонию и завела разговор о его собственном растлении.
Как же можно было так сильно искалечить свою жизнь? Уже в три года не уважать старших и бить их палкой, пока не получишь сдачи. В шесть лет прикоснуться к групповым отношениям. В десять лет ранить ровесников и младших своим поведением. В двенадцать — отставать на уроках в школе и есть булочки в школьной столовой.
Держать обиду на всех вокруг и считать себя избранным. А к сорока годам превратиться в уродца, который уже не скрывает свою сущность, хотя в фильме показано, как он прятался ото всех.
Такое откровение, как в конце фильма, я видел только в русском фильме «Гамлет», когда Гамлету пришло осознание, что убийца его отца — его мать. Герой фильма «Кит» тоже осознал, что он урод, и всё, о чём он говорит, — это речи урода, которые нельзя слушать, так как они растлевают.
Он понял, что он тупой урод, лишь к концу фильма и, по-видимому, умер от тоски. Спасибо за внимание.
Наскучила уже слегонца Римская империя? Как хорошо, что сегодня не про неё! Ну почти. Сегодня я хочу поведать о знаменитом эпическом произведении, в центре которого, в основном, Иран и его правители. И хотя в самом эпосе начинается всё с незапамятных времен, я сделала акцент на его исторической части, в частности, на пятом томе, где повествуется о государстве Сасанидов и немного ещё о тех странах и регионах, с которыми им тоже часто приходилось контактировать. Вот о Сасанидском Иране для начала и расскажу. Будет много, историческую часть, напоминаю, можно пропустить, но коротко обо всём этом просто не рассказать, и этот раздел может кому-то помочь разобраться, что к чему.
Я уже упоминала вскользь в одной из прошлых заметок (если точнее, то тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 71. «Семейные фавориты») о том, как схлопнулась Парфия, последним царём которой стал упомянутый там Артабан V (216-224гг. н.э.) из династии Аршакидов. Если совсем коротко, то Артабан пришёл к власти в результате междуусобной борьбы со своим братом Вологезом, что уже не лучшим образом сказалось на стране. А потом ещё пришёл играть в Искандера Каракалла. И, хотя его своевременно прибили свои же в результате заговора, война не прекратилась. Более того, Артабан решил, что это его шанс и продолжил наступление, выиграл битву при Нисибисе в 217-м году и принудил Макрина к выгодному для Парфии миру. Вот только не учёл Артабан, что любые войны ослабляют государство, а в Парфии с момента его вступления на трон они не прекращались вообще.
И самое хреновое, что парфянский царь вовремя не сумел вырулить ситуацию, из-за чего то там, то сям начали вспыхивать восстания. Одним из таких мятежников оказался и воинственный Ардашир Папакан из рода Сасана, наместник Парса, который вскоре где оружием, а где и добрым словом (ведь нет ничего убедительнее, чем доброе слово, кроме доброго слова и дробовика)) склонил на свою сторону парфянскую знать и начал прибирать к рукам одну область за другой, пока Артабан не остался почти совсем один. И при таком раскладе спасти ситуацию было уже невозможно – Артабан в 224-м году погиб в бою, а Парфия прекратила своё существование. Ещё около трёх лет победитель, Ардашир, прежними методами собирал воедино уже своё новое государство, и, когда ему это удалось, в 227-м году торжественно короновался (по одной версии в тогдашней его столице Истахре, по другой – в Ктесифоне), тем самым основав новую династию и во многом повторив историю воцарения другой персидской династии – Ахеменидов, что сами Сасаниды тоже заметили и любили подчёркивать, мол, смотрите, как много сходств, значит, мы истинные наследники древних царей. Ну, до поры, до времени все кивали и не спорили.
Тем более что Ардашир I (224-240) оказался довольно борзым правителем и не успокоился на достигнутом, а стал кошмарить соседей, начиная от римлян и заканчивая кушанами. Кстати, к ним он пришёл довольно скоро, потому что ему как раз было по пути, раз уж он усмирял иранских владык, и, судя по всему, он отжал у Кушанского царства часть территорий. Так что не удивительно, что около 250-го года н.э. ослабленное Кушанское царство начало приходить в упадок и распадаться, на чём и закончился его период расцвета. А окрыленный победами Ардашир пошёл бить римлян. Есть, кстати, мнение, что в ходе той борьбы благодаря Сасанидам возникло небольшое поначалу Хирское княжество Лахмидов (на территории современного Ирака), которому римляне противопоставили княжество Гасанидов. И те, и другие были арабами, и я о них ещё позже скажу.
Во внутренней политике Ардашир стремился к укреплению центральной власти и для этого воспользовался религией – зороастризмом, объединив все её части воедино и подчинив государству. А ещё он стремился увековечить память о себе, и для этого основывал города, строил дворцы (самый известный, пожалуй, дворец Ардашира в Фирузобаде) и приказал оставить напоминание о своих подвигах на скалах Накше-Рустам. Причем эту традицию создания наскальных памятников переняли его потомки, в частности, его знаменитый сын Шапур I.
Шапур I (240/241-271/272) – один из самых знаменитых сасанидских шахиншахов и за своё долгое правление успел много чего наворотить. Именно Шапур вёл войны с римлянам так успешно, что даже захватил в плен римского императора Валериана. И, кстати, захваченные тогда в плен римские инженеры и солдаты оказались шахиншаху очень полезны – именно благодаря им возникли некоторые персидские сооружения, в том числе Банд-е Кайсар в Шуштере. А ещё он заключил мир с Пальмирой, а потом он и его сыновья даже в каком-то смысле помогали Зенобии мутить её мутки (об этом, кстати, можно прочитать в романе, о котором я уже писала: История нашего мира в художественной литературе. Часть 72. «Зенобия из рода Клеопатры»).
Внутри страны Шапур продолжил укрепление власти Сасанидов, сокращая количество вассальных царств или ставя в качестве правителей в оставшихся членов своей династии, и на период его правления пришлось начало проповеднической деятельности Мани, основателя манихейства, что вылилось потом в жесткое религиозное противостояние. Сам Шапур отличался веротерпимостью, как и его наследник – Ормизд I (271/272-272/273), но у того было столь короткое самостоятельное правление, что особо с проповедями не развернешься. А с его смертью свобода вероисповедания в стране закончилась, и благодаря активной деятельности мобеда Картира зороастризм приобрел особый статус, а все прочие религии оказались нежелательными. Бахрам I (272/273-275/276), сын Шапура и брат Ормизда, будучи под влиянием Картира, бросил в темницу пророка Мани, где тот и скончался, будто бы от истощения, хотя вокруг гибели основателя манихейства ещё потом куча легенд наросла. Одну из них я ниже процитирую.
После Бахрама I правил его сын, Бахрам II (275/276-292/293), который царём стал на фоне спора за власть между ним, его дядей Нарсе (который на тот момент остался только царём Армении) и группировками, которые их поддерживали. Бахрама, кстати, поддерживал всё тот же мобед-фанатик Картир. Занятно тут то, что он пережил Бахрама и от дел отошёл только во времена его преемника – того самого Нарсе, которого он поначалу не захотел поддержать. О правлении Бахрама II известно чуть больше, чем ничего. Самое примечательное было, пожалуй, то, что он единственный из всех сасанидских царей чеканил монеты не только с собственным изображением и изображением наследника, но и с ликом его жены и кузины, Шапурдухтак, дочери царя Месены. Ну и мятежи ему пришлось подавлять, и с римлянам воевать, причем в конце концов он заключил соглашение с Диоклетианом и не забыл свои подвиги увековечить на скалах Накше-Рустам.
(Монеты с изображением Бахрама и его жены Шапурдухтак)
Его сын Бахрам III проправил всего несколько месяцев в 293-м году и ввязался в междуусобицу с Нарсе, причем Нарсе без боя взял столицу, избавился от юного царя и ничего ему за это не было. Он успешно проправил около восьми лет, с 293 по 300/301 год, когда уже, будучи стариком, предположительно отрёкся от трона в пользу сына, Ормизда II, и потом, видимо, мирно помер своей смертью. За годы его правления снова шли воины с Римской империей в то время, когда там была тетрархия, но так больше особо ничего интересного при нём не было.
Ормизд II (300/301-307/308) устраивал репрессии, в том числе возобновил преследования манихеев, вроде как был женат на кушанской принцессе, по традиции воевал с римлянами и имел неосторожность вторгнуться в Сирию, требуя дань, и убить царя из рода Гасанидов, что ему боком потом вышло – предполагают, что преданные Гасанидам люди напали на Ормизда во время охоты и убили его, а потом ещё разграбили окрестности Ктесифона. Короче, оставил шахиншах свою страну в полном раздрае. И по странному стечению обстоятельств его наследником стал младенец Шапур II (307/308-379/380), позже получивший прозвище Великий, один из самых знаменитых персидских шахиншахов. И я бы охотно рассказала и о его долгом и насыщенном правлении, но заметка не резиновая. Тем более что о его правлении и правлении других царей Сасанидов IV-V-го веков можно прочитать в пятом томе знаменитого эпоса:
«Шахнаме» Хакима Абулькасима Фирдоуси
Время действия: III- IV века н.э., ок. 224-380 гг. н.э.
Место действия: Персия, государство Сасанидов (современные Иран и Ирак); Хиндустан или, скорее всего, Кушанское царство (территории современного Афганистана, Пакистана) примерно периода правления Васудевы II;
IV век: Персия, территории Лахмидов и Гасанидов, Химьяр, а также предположительно Саба и Хадрамаут (территории современных Саудовской Аравии, Катара, Бахрейна, ОАЭ, Омана и Йемена), Римская империя (Италия, Турция).
Интересное из истории создания:
На самом деле история у этого произведения не менее захватывающая и трагичная, нежели то, о чём в нём повествуется.
Хаким Абулькасим Фирдоуси́ Туси (ок.940-ок.1020), как ясно из его имени, родился в городе Тус на северо-востоке современного Ирана, недалеко от нынешнего Мешхеда, а на тот момент это было государством Саманидов, и это очень важный момент.
Как многие, думаю, помнят в VII-м веке территория Ирана подверглась нашествию арабов-мусульман, уничтоживших государство Сасанидов и создавших халифат Омейядов, который потом сменился Аббасадским халифатом. Для иранцев это стало непростым временем, потому что их культуру стали всячески вытеснять и подавлять, в том числе насаждался ислам вместо зороастризма и вытеснялся арабским персидский язык. Однако к концу IX века из-за множества проблем власть Аббасидов ослабла, а сам халифат начал понемногу расползаться. Но персидские-то народы никуда не делись. И тут-то и случилось т.н. иранское интермеццо, которое я бы назвала ещё и «Персидским Возрождением», ибо по всему Ирану и даже сопряженным территориям стали возникать государства под властью династий из числа иранских народов. Одним из таких государств и стало государство Саманидов (875-999гг.). По историческим меркам просуществовало оно совсем недолго, но по человеческим – этого было более чем достаточно для возрождения иранской культуры и, что самое важное, персидского языка.
Сам Фирдоуси был выходцем из дехкан, крупных землевладельцев и зажиточных крестьян, которые и так-то на протяжении веков стремились сохранять свою культуру, а тут ещё оказались в государстве, где персидские культурные традиции снова стали господствовать. О ранней жизни поэта ничего неизвестно, но предположительно он получил хорошее по тем временам образование, очень высоко ценил знания, образованность и мудрость, что видно и из вступительной части его поэмы, и, благодаря своей дальней деятельности, он стал одним из основных поэтов классической персидской литературы X-XV веков. И слава такая за ним закрепилась именно благодаря «Шахнаме», хотя он даже не был зачинателем этого произведения.
А началось всё с того, что местный правитель Абу Мансур Мухаммад в рамках своей культурной программы выдвинул заказ на создание эпической поэмы, прославляющей иранских героев древности и правителей иранцев. Собственно, название «Шахнаме» так и переводится – «Книга царей». Основывалась она на другом подобном произведении – «Худай-наме» (или «Хватай-намак»), а начал работу над поэмой «Шахнаме» поэт Дакики (ок. 935/942-976/980), прославившийся ещё в молодые годы и получивший место при дворе. Но жизнь его закончилась рано и странно – он был убит своим рабом. Причем что-то мне подсказывает (и, возможно, строки самого Фирдоуси намекают тоже на это), что в жизни-то знаменитый поэт человеком был так себе, что и вышло ему боком. И, хотя мы, видимо, уже никогда не узнаем подробности этой истории, остается фактом, что рабы убивали хозяев не так часто, как можно было б подумать, и обычно будучи доведенными либо до отчаяния, либо до аффекта. Как бы то ни было, поэма оказалась не закончена, и завершить её уговорили именно Фирдоуси, который написал посвящение и предшественнику, и предположительно саманидскому владыке тоже, для которого и старался.
Получается, что работу он начал не позже 980-го года и потратил на неё много-много лет, прежде чем случилось то, чего, похоже, никто не ожидал, когда он начинал – рухнуло государство Саманидов, а её правитель, заказавший «Шахнаме», пропал без вести и, вероятно, погиб. Государство Саманидов пало под натиском тюрок – Караханидов во главе с Хасаном ибн Сулейманом Богра-ханом, государство которых получило название Караханидского каганата. При этом последние из Саманидов попросили помощи у Газневидов, своих бывших вассалов.
Будущему великому завоевателю Махмуду Газневи показалось хорошей идеей под лозунгом национальной борьбы и мести навалять Караханидам, что он и сделал. Только Саманидам от этого лучше не стало, и их последний представитель по мужской линии скончался в 1005-м году. Так вот и оказался бедный Фирдоуси жителем совсем другого государства – Газневидов, которым его поэма нафиг не упёрлась. Однако он всё-таки завершил своё знаменитое произведение и даже посвятил его новому владыке – Махмуду Газневи. Существует множество легенд о том, как Фирдоуси попытался преподнести свой труд Газневи, но тот его не заценил и платить за него отказался (либо заплатил, но мало). Что там правда, а что – нет, сказать сложно, но, судя по всему, поэма бедняги Фирдоуси на тот момент сильнейшим мира и впрямь оказалась не ко двору.
Согласно одной из легенд, незадолго до смерти Фирдоуси падишах Махмуд случайно услышал от одного придворного выразительный стих из «Шахнаме», осведомился об авторе и узнал, что стих-то тот из той самой посвященной Махмуду же «Шахнаме», а её создатель, оставшись без достойной платы после работы над трудом всей своей жизни, живёт в нужде в своем родном городе Тусе. Махмуду, походу, стало стыдно, и он распорядился отправить к поэту караван с щедрыми дарами. Однако время неумолимо, поэт уже был стар, а караваны идут не так быстро, как хотелось бы, и посланцы с дарами вошли в Тусу именно тогда, когда навстречу им шла похоронная процессия, отправлявшаяся на кладбище для погребения Фирдоуси.
("Похороны Фирдоуси". Картина Г. Халыкова 1934-го года)
Опять же, думаю, что это не более, чем легенда, но остальное-то правда. И вот вопрос. Казалось ли знаменитому поэту это крахом всей его жизни и тотальным провалом? Он однозначно не стал богат. Но вот относительно его известности на тот момент у меня есть сомнения. Его работа наверняка широко освещалась в определенных кругах, и многие из этих людей наверняка пережили крах государства Саманидов. К тому же и попытка примазать поэму к новому сильному правителю тоже не могла пройти незамеченной. И, как это и бывает в таких случаях, это не могло не вызвать всплеск интереса, а стало быть, «Шахнаме» читали и читали много и многие, да к тому же настолько впечатлились, что стали клипать произведения по мотивам, что сделало «Шахнаме» недосягаемым поэтическим образцом. До настоящего времени иранцы смотрят на «Шахнаме» как на своё величайшее национальное произведение, её, например, часто читают в праздник зимнего солнцестояния (Шаб-е Челле).
Говорят, что сам Фирдоуси о работе своей сказал: «Я возвел своей поэзией высокий замок, которому не повредит ветер и дождь. Годы протекут над этой книгой, и всякий умный будет её читать… я не умру, я буду жить, потому что я посеял семя словесное». Как говорится, «получается, что так».
О чём:
Вообще, как и положено такому произведению, оно начинается с сотворения мира (на самом деле с похвалы разуму и некоторым людям, но ладно, это опустим) и всё как будто насквозь пропитано зороастризмом, хотя писалось в исламские времена. И, само собой, после рассказа о мире начинается рассказ о людях, в частности о первопредках иранцев и их самых первых правителях. И вообще всю поэму можно условно разделить на три части – мифологическую, героическую и историческую, чем часто пользуются для разделения этой книги на тома. Так вот первые две занимают большую часть повествования, а объёмы там внушительные. И хотя я не без интереса прочитала про Кеюмарса, Хушенга, Тахмуреса, Джемшида и «дракона» Зохака, первые четыре тома из шести в том издании, которое я сумела найти, я намеренно читать пока не стала, иначе б эту заметку пришлось ждать несколько месяцев.
Поэтому я сразу нашла и открыла пятый том, который начинается со времен Ахеменидов и похождений да походов Искандера (он же Александр Македонский), а потом сразу стала читать о Сасанидах. И была под огромным впечатлением от первой легенды)))
(Дворец Ардашира. Вид у него. конечно, уже не тот, но всё равно впечатляет)
Рассказывается в ней о том, что Ардашир поклялся истребить весь род Артабана, своего предшественника, но так вышло, что он женился на его дочери и дал ей шанс. В какой-то момент царица получила послание от бежавших братьев с упрёками в том, что изображает хорошую жену с тем, кто вообще-то погубил их страну и семью, и призвали избавиться от узурпатора, послав ей яд. Царица, испытывая сильные муки совести, предприняла попытку убийства мужа, но задуманное ей не удалось, да ещё всё стало известно Ардаширу, который обиделся и разозлился да велел предательницу казнить, даже, невзирая на уговоры своего советника, который прознал о беременности царской супруги и просил её пощадить, дав пожить хотя бы до родов.
Ардашир остался неумолим, и советнику пришлось пойти на крайности – женщину хорошенько спрятать, а самому…аэм…как бы это сказать, лишить себя детородного органа и спрятать тот в наглухо запечатанный ларец, чтобы, когда придёт время никто не сумел его обвинить в том, что он сам сделал царю наследника. И момент этот спустя примерно семь-восемь лет наступил, когда у Ардашира не получилось других сыновей, и он очень на сей счёт сокрушался. Тут-то и раскрыл ему советник правду, показав мальчугана, которого сам назвал Шапуром…Вот такая вот легенда. Хотя говорят, что она появилась, чтобы власть Сасанидов крепче держалась, а так Шапур уже был взрослым парнем, когда они с отцом войска Артабана громили.
Про самого Шапура и его выбор жены там тоже дальше идёт занятная история, но, если я сейчас все интересные истории из «Шахнаме» буду рассказывать, то заметка лопнет.
Отрывки:
Процитировать я решила два отрывка про III-й. Первый посвящен победе Шапура I над римлянами и пленению императора и его строителей-специалистов, а второй – судьбе Мани. Историчность хромает и там, и там, но сами отрывки, как минимум, яркие.
(Банд-э Кайсар, сооружение включало мост и плотину, использовалось вплоть до 1885-го года и было самым восточным (условно) римским сооружением)
Про мост и плотину:
«Но вот уже сам Берануш полонен,
Познал пораженье, душой сокрушен.
Три тысячи было убитых число,
Что в битве у Палуине полегло,
И тысяча двести мужей пленены.
Все в Руме злосчастием удручены.
И вскоре с посланием мира пришел
К владыке Ирана кейсеров посол.
«Ты кровь ради злата без удержу льешь.
На суд Вседержителя призванный, что ж
Ответишь тогда пред лицом Судии
И чем оправдаешь злодейства свои?
Дань щедрую стану по-прежнему слать,
Не следует горе и зло умножать.
А также, своей покоряясь судьбе,
В заложники родичей вышлю тебе.
Рать можешь от Палуине отводить,
Чем хочешь, сверх дани готов угодить».
И дани дождался Шапур, и даров —
Динары в десятке воловьих мешков;
Парчу дорогую без счета несут,
«780 рабов и рабынь десять сотен ведут.
Неделю под Палуине пребывал,
С бойцами к Ахвазу потом поскакал.
Град новый Шапуром был выстроен тут *,
Его Шапургердом по праву зовут.
Сей город воздвигнут был за год всего,
Немало затратил казны для сего.
И в Парсе построил прекраснейший град,
На диво обширен, на диво богат.
Идущим в Хузийские земли теперь.
тот Град открывает широкую дверь.
Затем Кохен-Деж в Нишапуре воздвиг * —
В день Эрда закончил владыка владык *.
С собой Берануша возил шахиншах
И с ним о своих совещался делах.
Река близ Шустера такая текла,
Что рыба, и та переплыть не могла.
Царь молвит: «Ты зодчий, яви мастерство —
И мост наведи возле града сего,
Чтоб нас пережил неподвластный годам,
Могущество знанья являя очам.
Пусть будет он в тысячу рашей длины,
И трать, не жалея, из царской казны.
Румийцев познания здесь примени,
Пусть в этом краю воплотятся они.
Свой труд приведешь к завершению — в путь!
В дому своем гостем счастливым пребудь,
От бед огражден. Ахримана рука
Да будет всегда от тебя далека!»
За дело взялся многоопытный муж,
В три года закончил его Берануш.
Мост вырос. И тотчас в родимый предел,
Покинув Шустер, Берануш полетел…».
И, как и обещала, про Мани (не аппетитно, но, надеюсь, никто не шокируется):
(Изображение пророка Мани)
«Пришел красноречьем отмеченный муж *
Из Чина. Он был живописцем к тому ж,
Которому не было равных. В те дни
Уж славился всюду. Он звался Мани.
«Искусства пророк,— проповедовал он,—
Всех выше я, веры принесших закон».
Как прибыл,— с Шапуром свиданья просил,
Свои поддержать притязанья просил.
Лишь выслушал царь краснослова того,
Затмился, сказал бы ты, разум его.
Объят возбужденьем, мобедов зовет
И долгую с ними беседу ведет.
«Слова златоуста из Чинской земли *
К его провозвестью мой ум привлекли.
Вы с ним потолкуйте, быть может в словах
«Пришельца есть правда»,—сказал шахиншах.
«Сей ликопоклонник,— раздался ответ, — *
Ужели мудрей, чем верховный мобед?
Ему, коль дозволишь сейчас говорить,
Увидев мобеда, уста не раскрыть».
Услышав о вере древнейшей, не смог
Мани возразить: растерялся, умолк.
«О ликопоклонник,— мобед произнес,—
На что в ослеплении руку занес!
Забыл, что Йездан небосвод сотворил,
Пространство и времени ход сотворил,
Всевластен над светом, всевластен над тьмой,
И сущность его выше всякой иной.
Вращаюший сферы и ночью и днем,
Ущерб от Него и спасение в Нем.
К написанным ликам склонился душой.
Не внемлешь наставникам веры благой.
Наставники учат: един лишь Йездан,
Служение — путь нам единственный дан.
Когда оживил бы творенье свое,
Тогда подтвердил бы ученье свое.
Но знаешь — не сможешь его подтвердить,
Словам твоим крепких корней не пустить:
Когда б Ахриман был Йездану под стать,
Ночь темная стала бы полднем сиять.
Весь год были б равными ночи и дни,
Ущерба и роста не знали б они.
Не может Творец быть в пространство вмещен,
Превыше пространства и времени он.
Все это — безумца нелепая речь,
Приверженцев ею не сможешь привлечь».
Немало добавил суждений мобед,
Явив благородство и мудрости свет.
Смутился Мани от речей мудреца,
Вся свежесть, сказал бы, исчезла с лица.
Тут гневом великим Шапур воспылал.
И для живописца день черный настал;
Его повелел венценосный схватить,
С позором из царских палат удалить.
Воскликнул: «Не место под кровом людским
Бездушное чтущим, безумцам таким!
Чтоб жертвою смуты державе не стать,
Я кожу велю с нечестивца содрать.
Соломою кожу набить, чтобы впредь
Тщеславьем таким никому не гореть,
Повесить потом у ворот городских *
Иль рядом с воротами Дома больных».
Владыки веление оглашено,
Исполнено без промедленья оно.
И слышит хвалу всенародную шах,
И сыплют на тело казненного прах…».
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Прочитать стоит, уже потому что это всё-таки знаменитое классическое произведение, стоящее в одном ряду с «Махабхаратой» и «Илиадой». Но, кому этого недостаточно, приведу и другие аргументы «за». Лично моё внимание данная поэма привлекла тем, что она подробнейшим образом излагает историю государств и правителей на территории Ирана, начиная, по крайней мере, с VI-го века до н.э., хотя для меня особенно важна была история именно Сасанидов, которая там тоже изложена довольно подробно. Автор не забыл упомянуть даже цариц Борандохт и Азармедохт, правивших государством в период его заката в VII-м веке.
Да, тут нужно признать, что историчность в «Шахнаме» хромает конкретно и Фирдоуси охотнее порой излагал легенды, нежели факты, но зато какие это легенды! И где их ещё услышать/прочитать, как не тут. К тому же, как ни крути, для меня это ещё и источник информации о персидском быте, обычаях и культуре, если не поздней античности и начала средних веков, то хотя бы рубежа раннего и высокого средневековья. И очень жаль, что я не смогу сделать ещё один пост о «Шахнаме», чтоб проиллюстрировать более поздние периоды правления Сасанидов (или смогу? Надо подумать).
Перевод, конечно, мне не очень нравился (а они разные бывают), и док, который я смогла найти, чтоб ознакомиться с пятым томом, оставлял желать лучшего в плане сохранности глаз, но в остальном я прочитала этот текст с немалым интересом, даже несмотря на то, что автор делал нравоучительные вставки там, где ему по факту поведать было нечего. Особенно интересно это читать в том плане, что моральные ориентиры иранцев, представленных в «Шахнаме», не всегда очевидны для современного читателя, и порой от этого конкретно рвутся шаблоны. Кстати, справедливости ради нравоучительные вставки и дают о тех нормах хоть какое-то представление. Особенно неоднозначным вышел образ знаменитого Бахрама Гура, но о нём как-нибудь в другой раз. Короче, чтиво не для всех, но кое-кому зайдёт наверняка. И на этом я завершаю рассказ о III-м веке.
Наиболее полный список постов о I-м веке н.э. тут:
В последнее время замечаю снижение отклика на свои посты и не знаю, с чем это связано. Если есть соображения, и как это можно исправить без радикальных методов типа "не пиши об этом больше" (потому что это я и так всегда успею), то делитесь. А ещё не забывайте ставить лайк и подписываться, если было интересно и полезно прочитать мои длиннопосты.
Всем привет! Недавно опубликовал идею: давайте сделаем сообщество ежедневно читающих людей.
Поддержали 13 человек, и против 13. Если идея вам не близка, добавляйте данный аккаунт в игнор-лист.
Для тех кто поставил плюс:
1 задача: постараться читать Ежедневно (в приоритете бумажные книги, а не цифровые,но их тоже можно) 2 задача - читать в удовольствие (пусть это будет 5 страниц, но в удовольствие, чем по 10-20, но вас хватит на 2-3 дня) 3 задача: отмечать это опросе (пока буду делать в этом сообщество, или сделаю группу в тг), чтобы люди видели нас и те которые не читают = захотели присоединиться.
Мы живем в эпоху перезревшего капитализма, который характеризуется тем, что в нем появляются ростки коммунизма. Один из них - копирование информации не стОит ничего.
Именем Сандрильона (от французского слова cendre - пепел, зола) Золушку наградил великий Шарль Перро.
Именно так звали угнетенную мачехой девушку во французской сказке (англоязычная Синдерелла - всего лишь калька с французского оригинала) и это слово разошлось по всему миру. В России оно вообще было в двух шагах от того, чтобы войти в русский язык, и навсегда в нем остаться.
Достаточно вспомнить экспромт Баратынского, написанный в альбом Лутковской в 1824 году:
Мила, как грация, скромна, Как Сандрильона; Подобно ей, красой она Достойна трона. Приятна лира ей моя; Но что мне в этом? Быть королем желал бы я, А не поэтом.
Или стихотворение Анны Ахматовой из сборника "Четки".
…И на ступеньки встретить Не вышли с фонарем. В неровном лунном свете Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой, С улыбкой неживой, Друг шепчет: «Сандрильона, Как странен голос твой…»
В камине гаснет пламя; Томя, трещит сверчок. Ах! кто-то взял на память Мой белый башмачок.
И даже уже в советское время Лев Кассиль включил в свою лучшую повесть "Кондуит и Швамбрания" главу про "Покровскую Сандрильону" - о том, как горничная Марфуша анонимно посетила бал-маскарад для избранного общества в Коммерческом Собрании.
Популярность этого имени неудивительна - ведь именно вариант сказки, предложенный Перро, стал каноническим.
Его мы помним с детства, его экранизации мы видим в мультфильмах и художественных фильмах, в общем, без сомнений, Сандрильона - самый популярный вариант Золушки.
Мне даже сюжет этой сказки пересказывать смысла нет - все и так его прекрасно знают. Разве что какие-нибудь мелочи не помнят.
Вроде того, что фея-крестная, превращая тыкву в карету, предварительно вручную удаляла мякоть из тыквы. Честное слово, так и было:
Волшебница выдолбила тыкву до самой корки, потом прикоснулась к ней волшебной палочкой, и тыква мигом превратилась в золочёную карету.
У меня и подтверждение есть - гравюра Гюстава Доре.
Еще мне очень нравятся сборы сестер на бал. А вы думали, девушек только сейчас калории заботили?
"Дня два они ничего не ели, так все радовались. Когда надевали корсеты, изорвали больше дюжины шнурков, — до такой степени их затягивали, чтобы сделать талию потоньше. И все время они торчали перед зеркалом".
Как говорится в известном афоризме: "У женщины два врага - весы и зеркало. Еще паспорт, но его хотя бы потерять можно".
Не все читатели также помнят то, что балов у Перро на самом деле было два. С первого Золушка ушла вовремя, а вот на втором увлеклась принцем и проворонила дедлайн - потому и пришлось бежать по лестнице, теряя обувь.
И вот туфелька, пожалуй, заслуживает отдельного разговора.
Есть такое расхожее разоблачительное мнение, что хрустальная туфелька Золушки на самом деле была не хрустальной, а меховой. Переводчики, дескать, перепутали французское слово verre - «стекло», с устаревшим термином vair - так назывался мех особой выделки.
Перепутать действительно немудрено, благо оба слова звучат совершенно одинаково - но версия с мехом почти наверняка ошибочна.
Ее живучесть объясняется тем, что версию про мех запустил другой великий французский классик - Оноре де Бальзак:
Некоторые редкостные меха, как, например, vair имели право носить одни только короли, герцоги и занимающие определённые должности вельможи. Слово это уже лет сто как вышло из употребления и до такой степени забылось всеми, что даже в бесчисленных переизданиях «Сказок» Перро про знаменитую туфельку Золушки, которая первоначально была, по-видимому, из мелкого vair, в настоящее время говорится, что она хрустальная (verre).
Но версия Бальзака про меховые тапочки с самого начала вызывала большие сомнения практически. Еще один французский классик, Анатоль Франс, не без ехидства заметил, что "в меховых башмачках ножки Золушки были бы похожи на мохнатые голубиные лапки. Надо быть без ума от танцев, чтобы плясать в меховых туфельках".
Другие дело - хрустальные туфельки.
Во-первых, в отличие от меховых, они периодически встречаются в сказках, в том числе у тех народов, где слова "мех" и "стекло" звучат совершенно по-разному, например, шотландских или ирландских. А провансальская сказка о Золушке так вообще заканчивается словами: "Крик-крак! Моя сказка кончилась. У меня был стеклянный башмачок. Если бы я его не разбила, я бы показала его вам".
Вторую и главную особенность хрустальных башмачков отметил четвертый в этой главе французский писатель, Эмиль Дешанель: "Пойти на бал танцевать, обутой в стекло! Именно то, что это невозможно, особенно поражает воображение и кажется волшебным… И возможно, Перро пошел на это сознательно".
И это, на мой взгляд, очень точное замечание. Гениальность Перро всегда была в деталях. Каждому из своих героев он придумал необычную фишку, которая врезается в память так, что извлечению не подлежит.
Кот, обутый в сапоги.
Маньяк с синей бородой.
Красавица с веретеном.
Девочка в красной шапке.
Мальчик с белыми камешками в кармане.
Все эти детали не имеют никакого значения для сюжета - красный цвет головного убора или наличие сапог у кота так ни разу и не "сыграли" - но именно они делают сказку незабываемой.
Хрустальные туфельки Золушки вписываются в этот перечень идеально, без зазора.
Как патрон в патронник.
Ну а мы переходит к третьему имени и третьей сказке - уже без хрустальных башмачков.
