Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
Заметка должна была появиться ещё дня три назад, но дела навалились, и одно наслоилось на другое, так что я не успела даже то, что планировала. Да и как было успеть, когда я ещё и взялась не за одну или хотя бы две книги, а за целую серию из 22-х(!) книг? Кстати, здесь хочу поблагодарить человека под ником MadLynx за наводку на автора и его произведения. Но для начала, как обычно, историческое предисловие.
События первых двух книг серии происходят в самом начале правления императора Клавдия. О нём я достаточно подробно рассказала в прошлый раз (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 57. «Я, Клавдий» и «Божественный Клавдий»). В те годы Клавдий как раз занимался расширением территорий империи. И началась его эпоха славы с покорения южной Британии, задуманного им для поднятия собственного престижа, ведь покорить этот регион не удалось даже Юлию Цезарю, так что победа сулила настоящий взлёт популярности. И Клавдию задуманное во многом удалось.
В 43-м году четыре римских легиона под командованием консула Авла Плавтия высадились в Британии, и одним из тех легионов командовал будущий император Веспасиан. Удивительно, но на этот раз римляне довольно быстро сломили сопротивление бриттов, и лично прибывший император в июне того же года принял капитуляцию двенадцати местных правителей. А спустя пару лет, в 45-м, римляне возвели крепость вокруг Лондиниума, будущего Лондона (в 50-м году город стал столицей провинции). Однако после этого о блистательных победах говорить не приходилось ещё долго.
Каратак (правил ок. 43-51гг. н.э.), вождь катувеллаунов, и по преданию, сын короля Кунобелина из Каталодунума (и предположительно прототип валлийского героя легенд Карадога), ещё не один год устраивал римлянам веселуху и даже поднял на борьбу племена силуров и ордовиков, обитавших на территориях нынешнего Уэлльса. Когда римляне направились и в те земли под предводительством Публия Остория Скапулы в 50-м году н.э., их ждал очень горячий приём. Однако Каратак в итоге потерпел поражение, бежал в земли бригантов и стал подбивать на борьбу уже их. Правда, ничего у него не вышло, потому как правительница бригантов Картимандуя (правила ок. 43-69гг.) выдала его римлянам. Те, впрочем, его пощадили, и остаток своих дней он провёл в солнечном Риме, где и скончался в 54-м году.
Однако дело его продолжало жить, и окончательное покорение Британии (вплоть до границ нынешней Шотландии) растянулось ещё на несколько десятилетий, да и то, как сказать – то там, то сям то и дело вспыхивали восстания из-за поборов и жестокого обращения римлян с местными жителями. Самым известным из них, пожалуй, стало восстание Боудикки, вдовы вождя племени иценов, произошедшее в 61-м году н.э., уже во времена Нерона. На этом, кстати, плюс-минус серия книг, о которой пойдет речь сегодня, и завершается, но мне хочется добавить кое-что и о других регионах, где происходили события книг.
(Памятник Боудикке и её дочерям в Лондоне)
В 44-м году умер царь Ирод Агриппа, и его страна вернулась полностью в провинцию Сирия, под владычество Римской империи. Его сын, Агриппа II (годы правления 48-93), был вынужден довольствоваться лишь статусом тетрарха, в Иерусалиме ему было поручено только верховное наблюдение за храмом и право назначения первосвященников. Позже Нерон пожаловал ему часть Галилеи с главным городом Тивериадой. Кстати, Ирод Агриппа притеснял последователей Иисуса, Иаков Заведеев даже был казнён по его приказу, а вот апостол Пётр сумел сбежать из заточения и позже вместе с апостолом Павлом стал первым епископом Антиохии. В 38-м году появилась христианская церковь в городе Византии (будущем Константинополе), а в 47-м году образовалась Церковь Кипра, так что христианство потихоньку распространялось по миру.
Парфией, сильнейшим противником Рима на тот период, поначалу правили потомки Фраата IV (37–2гг. до н.э.). Его сын Фраат V (2г. до н.э. – 4г. н.э.) стал новым царем после того, как Муза Парфянская, бывшая римская рабыня, а позже и любимая жена Фраата IV, отравила супруга и возвела на трон сына, при этом активно вмешиваясь в политику, причем взяла проримский курс. Так что не удивительно, что эти двое, в конце концов, пали жертвой заговора недовольной парфянской знати, которая царем сделала другого сына Фраата – Орода III (4-6/7гг. н.э.). Тот – упс – тоже вёл себя так, что настроил против себя всех, кого мог, и также был смещен и убит, после чего парфяне стали просить римлян вернуть им кого-нибудь из других сыновей Фраата IV, которые у тех находились в заложниках. Так царём стал Вонон I (6/7-12гг. н.э.). Однако воспитанный в римских традициях он тоже не пришелся по нраву местным и в итоге повторил судьбу предшественников, а на трон возвели Аршакида по матери Артабана III (12-38гг. н.э.), который прежде правил Атропатеной (под именем Артабана II).
Этот Артабан поначалу предложил Риму возобновить дружеские отношения и для этого сообщался с Германиком, братом будущего императора Клавдия и знаменитым римским полководцем, но позже, когда укрепил свою власть, стал качать права: например, написал пожилому императору Тиберию послание, в котором требовал отдать сокровища, оставленные Вононом в Сирии и Киликии (к тому моменту сам Вонон уже был убит при попытке бегства с территорий, где ему предписано было оставаться), и угрожая добавить к своим владениям все те земли, которые раньше принадлежали Ахеменидам и Селевкидам. А ещё попрекал императора убийствами близких и дальних родственников, праздностью и развратом, и предлагал ему скорее утолить величайшую и справедливую ненависть сограждан добровольной смертью (окей, мы поняли, посоветовал "убиться ап стену").
(Облик Артабана III, реконструированный по монете)
В ответ оскорбленный Тиберий стал подыскивать Парфянскому царству нового царя, менее наглого, тем более что недовольство парфянской знати новым правителем всё усиливалось и вроде как способствовало подобной замене. Так на короткий период царём римлянами был провозглашён Тиридат III (35-36гг. н.э.), но Артабан оказался сильнее, и с ним римлянам, в конце концов, пришлось заключить мир: для этого Артабан встретился с военачальником Луцием Вителлием на мосту из лодок посреди Евфрата. Артабан был признан римлянами бесспорным парфянским царем, и именно его потомки в дальнейшем правили Парфией – прежде всего, его сыновья Вардан I (39-47гг. н.э.), Готарз II (41-51гг. н.э.), какое-то время царствовавшие совместно (хотя есть мнение, что Готарз мог и вовсе не быть Аршакидом, братом Вардана его называл Иосиф Флавий), и предположительно Вонон II (51г. н.э.), а после него уже его сын – Вологез I (51-78гг.), который успел стать свидетелем и прекращения династии Юлиев-Клавдиев, и Гражданскую войну в Риме (68-69гг. н.э.), и приход к власти династии Флавиев. При нем Парфия активно вела боевые действия против Адиабены и Армении, где и схлестнулись интересы парфян и римлян, уже во времена Нерона.
О многом из всего этого можно прочитать в серии
«Орлы империи» С. Скэрроу
Время действия: I век н.э., ок. 42-61 гг. н.э.
Место действия: Британия и владения Римской империи (современные Франция, Италия, Израиль, Сирия, Иордания, Греция (Крит), Египет), а также некоторые вассальные земли (возможно, что-то упустила).
Интересное из истории создания:
Саймон Скэрроу (р. 1962) – британский историк, преподаватель и писатель. Родился в Нигерии, но последующая его жизнь крепко связана с Англией. Так он окончил исторический факультет университета Восточной Англии, потом поработал в Налоговом управлении и в течение ряда лет занимался преподаванием истории, сначала в колледже шестых классов Восточного Норфолка, затем в Городском колледже Норвича (Нориджа).
(с. Скэрроу и две части его серии "Орлы империи" в одной книге)
Писательскую карьеру, видимо, начал в нулевых, и среди его работ циклы «Революция» о Наполеоне, «Гладиатор» и «Римская Арена» (совместно с Т. Дж. Эндрюсом), а также ещё ряд серий и отдельных романов. Но, несомненно, славу ему принесла именно серия книг «Орлы империи». Первый роман – «Под орлом» («Римский орёл» в русском издании) был опубликован в 2000-м году, а после вышли ещё книги в количестве 21-й штуки, последняя из которых, «Восстание», издана в 2023-м году. Последние пятнадцать романов Скэрроу, к слову, стали бестселлерами Sunday Times. Его произведения переведены более чем на двадцать языков и разошлись тиражом в несколько миллионов экземпляров. Для создания одного из романов цикла он посещал Иорданию и будто бы даже считает одним из своих поклонников короля Иордании, Абдаллу II).
На вопрос о том, что вдохновило его на создание произведений на римскую тематику, он ответил, что, во-первых, «великие учителя латыни – Г. Родвэй и Р. Нэш», которые «внушили ему любовь к латинскому языку и, что более важно, увлечение римской историей и культурой», а, во-вторых, популярность жанра пеплум (Sword-and-sandal) в годы его детства и юности, и, конечно же, в том числе «Я, Клавдий», произведение, о котором я рассказывала в прошлый раз. Кроме того, ценным опытом для дальнейшего создания истории о легионерах стало для С. Скэрроу пребывание в Корпусе подготовки офицеров.
В 2007 году издатель объявил о намерении прекратить использование слова "Орел" в названиях книг этой серии, начиная с романа «Центурион». Изменение, по-видимому, произошло из-за того, что издатель хотел привлечь к серии больше новых читателей. Хотя чем это должно было помочь, лично я понять не могу)
О чём:
История начинается на исходе 42-го года в одном из лагерей в провинции Верхняя Германия, примерно в районе Аргенторатума (нынешний Страсбург, Франция). Центурион Луций Корнелий Макрон недавно получил свой командирский пост, хотя на тот момент отдал службе уже четырнадцать лет, и мог бы всецело поддаться ликованию и гордости, кабы не одна досадная деталь – бравый вояка за столько лет не удосужился научиться читать и писать, что было неважно, пока он оставался простым легионером, но стало принципиально важным, когда оказался центурионом, и ему это ох как мешало – мало того, что узнай кто – разжалуют обратно в рядовые, так ещё и при исполнении каждодневных обязанностей приходится изворачиваться, и Макрон даже не решался наказать иной раз подчиненных, потому что ведь за наказанием последует куча писанины, которую невозможно свалить ни на кого другого.
Неизвестно, чем бы для него всё закончилось, если бы в тот холодный осенний вечерок в составе новобранцев не попал в лагерь и семнадцатилетний Квинт Лициний Катон. Юноша, по мнению абсолютного большинства, никак не годился в воины, и непонятно было, как и зачем его занесло на подобную службу. Сам он явно от такой своей судьбы был не в восторге – по пути до места назначения ни с кем не скорешался, а едва пришёл, стал объектом нападок местного командира, муштрующего новичков, и насмешек – сослуживцев. Правда, имелся у него один козырь в рукаве…точнее в котомке.
И вот же ж, именно Макрону и велели сопроводить с этим козырем к легату юного новобранца. Так и выяснилось, что мальчик тот непростой, а очередной императорский вольноотпущенник, проживший всю жизнь во дворце, который в знак уважения к его отцу (тоже ставшему вольноотпущенником, но уже после рождения сына) получил свободу от Клавдия, но с одним неудобным условием – пройти воинскую службу (а та, на минуточку, тянулась 25 лет). Вот и пришлось пареньку показывать, чего он стоит. Причем император просил сразу назначить его центурионом. На это, конечно, пойти не могли, но и приказ от столь высокого начальства проигнорить тоже было никак нельзя. И тут Веспасиан, легат-глава Второго легиона, посмотрел на Макрона и придумал изящное решение:
«…
— Что ж, центурион, посмотрим, что мы можем сделать для молодого Катона. Полностью ли укомплектована твоя центурия? Ты ведь, кажется, остался сейчас без помощника?
— Так точно, командир. Мой оптион умер сегодня утром.
— Хорошо. То есть хорошего тут мало, но это многое упрощает. Запишешь новичка в свою центурию и сделаешь его своим оптионом.
— Но, командир… — выдохнул изумленно Макрон.
— Никаких «но». Это приказ. Назначить мальчишку центурионом я не могу, но и пренебречь пожеланием императора тоже нельзя. Так что придется нам с тобой с этим стерпеться. Ты свободен.
— Слушаюсь, командир…».
Так вот и стал помощником центуриона Макрона милый мальчик Катон) При этом издевки, насмешки, а иной раз и конкретное рукоприкладство никуда не делись. И, может, оно бы долго ещё тянулось, но одним хорошим на первый взгляд деньком позвал Макрон помощника «прогуляться» до одной германской деревушки, где надо было слегонца навести порядок. Ну да, слегонца…
Отрывок:
О том, чем обернулась «прогулка», можно полностью узнать из книги, а в общих чертах из особо впечатлившего меня отрывка –
«…Истошно выкрикивая что-то невнятное, Катон бросился к двум уже подскочившим к упавшему центуриону германцам. Копья у него не было, но в последний момент он выставил перед собой штандарт. Один из варваров обернулся на крик и, получив сильный тычок в пах, упал на колени. Катон с разбега налетел на него, споткнулся и кубарем покатился к стене ближайшей лачуги. Второй германец, видимо, усмотрел в этой ситуации что-то смешное и громогласно расхохотался. Катон сердито вскочил на ноги, грозя врагу штандартом.
— Не смей надо мной смеяться, урод!
На какой-то момент их взгляды встретились: теперь выражение лица германца было холодным, оценивающим. Неожиданно он сделал ложный выпад копьем, целясь в правый бок римского недоноска, а когда тот отпрянул, размахивая своей жердиной, вознамерился пронзить ему другой бок. Но ударить не успел. Армейский штандарт боевым оружием не являлся, но был гораздо длиннее любого копья. Массивное навершие его, описав дугу, врезалось в лицо варвара. Тот, удивленно вскрикнув, обмяк и упал наземь. Катон, махнувший знаменем наугад и вовсе не рассчитывавший на такой результат, был изумлен ничуть не меньше врага. Но в отличие от него оставался целым и невредимым.
— Ох, ничего себе! — пробормотал он, глядя на неподвижное тело.
— Оставь его, малый! — крикнул Макрон. — Вытащи из меня эту штуку.
— Командир, но как же я…
— Тащи, кому сказано, олух!
Катон ухватился за древко свободной рукой, а Макрон, скрипнув зубами, повернул ногу.
— Давай!
Юноша дернул изо всех сил, вырвав из раны листовидный наконечник. Хлынула кровь. Макрон взвыл, но тут же умолк, стиснув зубы, и попытался привстать. Катон поддержал его, подхватив под руку. Рана кровоточила сильно, но, к счастью, кровь просто текла, а не била струей, и, стало быть, ничего важного вражеское копье не задело. Однако Макрону в жизни еще не приходилось испытывать столь мучительной боли. В голове его помутилось, и лишь огромным усилием воли он смог забросить руку на плечо юноше и с его помощью заковылять к спасительному проходу в завале.
Позади них, перекрывая рев пламени, послышался топот, и Катон, обернувшись, увидел бегущих следом германцев. Он заторопился, но центурион был слишком тяжел, и в результате они оба споткнулись. Макрон, вскрикнув, упал на колени, глядя на перекошенные отчаянием лица римских солдат, уже понимавших, что их товарищам не уйти от погони.
— Беги! — простонал он. — Это приказ.
— Не слышу, командир.
— Знамя спасай, идиот!
Но бежать уже было некуда. Кастор, сокрушенно покачав головой, приказал обрушить в щель груду специально приготовленных балок. Легионеры заколебались, но ветеран прикрикнул на них, и они потянули веревки. Груда вместе с пылающими снопами соломы рухнула вниз, завалив проход в баррикаде.
— Проклятье!
— Ох, черт! — Катон замер, потом обернулся. Германцы с громкими воплями приближались. Увидев справа от себя каменную лачугу, юноша пинком открыл дверь, бросил в проем штандарт, втащил центуриона и в последний момент успел задвинуть тяжелый запор. Германцы яростно забарабанили по крепким доскам, замкнутое пространство наполнилось грохотом. Внутри лачуги было темно, но полыхавший снаружи огонь очерчивал контуры небольшого окна, к счастью закрытого ставнями. Запертыми на задвижку и теперь содрогавшимися от сыпавшихся снаружи ударов.
— Посмотри, нет ли тут другого выхода, — крикнул Макрон, исследуя ощупью рану. Кровотечение было по-прежнему сильным, поэтому он снял с себя пояс и, отстегнув бесполезные ножны, как можно туже перетянул им ногу. Через мгновение, когда вернулся Катон, кровь уже не лилась, а сочилась тоненькой струйкой.
— Ну?
— Похоже, мы попали в какой-то сарай. В крыше есть лаз, но это все.
Удары в дверь стали глуше, зато варвары взялись за окно. Внутрь лачуги, выбив длинную щепку в ставне, проникло темное острие. Им повертели, расширяя отверстие, потом копье отдернули, после чего в сарай полетели новые щепки.
— Здесь нельзя оставаться!
— Нельзя, — подтвердил Катон. — Посмотри вверх!
Между стропилами солому кровли то здесь, то там лизали крохотные оранжевые язычки. С каждым мгновением их становилось все больше, а дикари тем временем остервенело рубили ставни.
— Уйдем через лаз, — решил Катон. — Там есть лестница, хотя, конечно, с твоей ногой взбираться по ней будет трудненько.
— Я влезу.
— Хорошо, командир. Теперь ответь, ты сможешь охранять это окно?
— Да, но…
— Пожалуйста, командир, у нас нет времени на разговоры.
— Ладно, — буркнул Макрон. — Дай мне свой меч и помоги подняться.
Привалившись к стене и опираясь всем весом на здоровую ногу, он занял позицию у окошка. Мальчишка кивнул и куда-то пропал, а из ставня внезапно, выбитые мощным ударом, выскочили две-три доски. Кто-то потыкал в образовавшуюся амбразуру копьем, потом за края ее ухватились чьи-то руки. Макрон взмахнул мечом, послышался вопль. Отсеченные пальцы упали на пол, а руки исчезли.
— Ну, недоноски, кто еще храбрый? — крикнул Макрон. — Попробуйте, суньтесь.
В окно больше не совался никто, зато атака на дверь сделалась более бурной. Толстые доски опасно потрескивали, и было ясно, что рано или поздно они провалятся внутрь. Защищать окно — это одно, но сдержать врага в дверном проеме будет уже невозможно.
— Катон! Если ты что-то делаешь, делай это скорей.
— Иду, командир, — просипел Катон, с напряжением таща на вилах огромную охапку соломы. Он свалил ее под дверью, торопливо разворошил, потом, потянувшись, теми же вилами подцепил горящий клок с кровли. Посыпались искры, он прикрылся рукой, затем побежал в глубь сарая и принес новую охапку соломы. Над ней закурчавились серые усики, потом они сделались желтыми. Огонь быстро креп и к тому времени, когда дверь подалась, уже полыхал вовсю. Сарай наполнился густым, едким дымом.
— Сюда! — крикнул Катон, заходясь в приступе кашля.
Поддерживая раненого не обремененной штандартом рукой, он потащился в дальний угол сарая. Лестница, там стоявшая, вела наверх, в темноту.
— Давай, командир. Лезь туда первым. Возьми штандарт, но отдай мне меч. Как только окажешься снаружи, крикни.
Макрон, не имея сил спорить с раскомандовавшимся пареньком, послушно полез по шатким ступенькам, кляня на все корки и тяжеленный штандарт, и свою непослушную ногу. Ближе к кровле дым сделался гуще, он удушал, ел глаза, но зато заставил центуриона двигаться побыстрее. Добравшись до лаза, Макрон высунул голову, с наслаждением вдохнул чистый воздух и огляделся. Полдеревни горело, но германцы извилистыми проулками обходили самые сильные очаги пламени, спешно направляясь туда, где, готовясь к последнему бою, стояли остатки когорты.
Он бросил взгляд вниз. Там в загородке метались две свиньи, а прямо под ними желтела копенка сена. Первым делом Макрон просунул и вытолкнул в лаз тяжеленный штандарт. В это время в сарае раздался треск, затем послышались топот и брань.
Германцы, кашляя, шарили по сараю, с твердым намерением изловить прячущихся в дыму римлян, и Макрону не оставалось ничего другого, как выкарабкаться на крышу. Вцепившись в край лаза, он повис на руках, потом разжал пальцы.
Приземление было куда более мягким, чем ожидалось, ибо одна из свиней решила, что копна сена — лучшее из укрытий от ужасов внешнего мира. Суждение было здравым, ведь она никак не могла ожидать, что на нее обрушится римский легионер, облаченный в тяжелые боевые доспехи.
Животное завизжало, Макрон приглушенно выругался, отпихнул свинью в сторону и сел…»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
На самом деле из-за навалившихся дел я успела прочитать только первые две книги, хотя так-то планировала больше, и ещё две пролистала, читая выборочные отрывки, чтобы прояснить некоторые географические моменты. И должна сказать, что, судя по всему, первые несколько книг отличаются от последующих.
Первая часть меня привела в полный восторг – легкая, увлекательная, полная приключений, хоть и военного толка, она казалась поначалу сплошным сборником армейских анекдотов, но потом к этой линии словно при создании музыкальной композиции автор добавил одну за другой и другие линии – сначала детективную, а потом и романтическую, и фоном, что было неизбежно, тему ужасов и неоднозначности войны, любой. Причем проводником этих трёх линий выступал именно Катон, в то время как Макрон олицетворял собой всё то, что касалось армейской службы, со всем, что ей присуще. Именно через него в более поздних книгах проходит тема исполнения любых приказов, что бы исполнитель о них ни думал, и ни чувствовал по этому поводу, и, если, скажем, речь во второй части скорее о приказах тупых, бессмысленных и рискованных, то дальше уже возникает всё больше и больше моральных дилемм.
Причем если Катон, не только не зачерствевший от многолетней службы, но и считающий, что процессу этому должен быть всё-таки какой-то предел, чаще становится наблюдателем того, что вызывает у него ужас, стыд, презрение, негодование и прочие яркие чувства и эмоции, то Макрону нередко приходится выступать исполнителем. И тут-то и выясняется, что не такой он толстокожий, каким хотел и быть, и казаться. Разница между ними в том, что Макрон исполняет приказы всегда и без внешних колебаний и возмущений, во всяком случае, если не считает, что имеет право этого не делать, в то время как Катон может позволить себе и критику, и откровенное неповиновение. И я нахожу очень интересным это противопоставление.
Насилие тут, естественно, присутствует, причем чем дальше, тем больше, иногда на нём делается акцент, но всё же я бы не сказала, что оно прямо-таки смакуется, как на мой взгляд, было в «Парфянине» Дармана. А вот с эротической составляющей тут облом, если кто надеялся) Впрочем, это компенсируется с лихвой многим другим.
Так детективная линия и то, что касалось политических игр, тоже читалось с интересом, хотя, на мой взгляд, получилось не столь ярким и эмоционально насыщенным, как именно часть, посвященная военным приключениям. Благо они хорошо перемешаны меж собой, и фокус часто смещается с одного персонажа на другого, да и главы достаточно короткие. Так что несмотря на то, что объёмы некоторых книг уже весьма ощутимые, в отличие от первой, заскучать эта серия не даст, даже тем, кто от военной тематики и Рима далёк. Лично я, когда выдастся время, постараюсь этот цикл дочитать.
P.S. Спасибо всем тем, кто дочитал до этого места, и вообще всем моим читателям). Эта заметка появилась под номером 58, хотя по факту их было больше, и позади большой и непростой путь. Однако впереди ещё больше интересных историй и непростой работы для меня, поэтому я буду признательна за любую поддержку - лайки, комментарии, рекомендации, кроме того, теперь открыта возможность ещё и поддержать меня и то, что я делаю, финансово, если у кого-то появится такое желание. И надеюсь, что появится, потому что это мотивирует больше всего)
Список прошлых постов можно найти по ссылкам или по сборнику-серии:
Разные рейтинги мировой литературы, которые составляют редакции газет и журналов, всегда страдают просто лютой однобокостью. Про всякие английские “мастриды” от BBC и говорить нечего – там на двадцать англоязычных писателей едва ли один неанглоязычный приходится, а все верхние места ломятся от “Гарри Поттера” и иже с ним. Но и с французскими, например, списками та же петрушка. Мы вам потом отдельную статью напишем про сто книг века по версии Le Monde.
Поэтому куда интереснее смотреть на список Норвежского книжного клуба, составленный совместно с Норвежским институтом имени Нобеля. Нет, не потому, что норвежцы отличаются какой-то врожденной объективностью. Причина в другом. В методике составления этого списка.
Что сделали норвежцы? Они отобрали сто современных на тот момент (это был 2002 год) писателей из разных стран. Причем не так, чтобы из Америки было два десятка человек, еще два десятка из Англии и сверху французами присыпали. Нет, общее количество охваченных стран составило 54. Понятно, что где-то было по три-четыре писателя взято, а где-то по одному. Но это уже более-менее адекватный подход.
Однако это была только предварительная часть.
Далее всех отобранных писателей попросили прислать свою десятку книг, которые они считают лучшими за всю историю мировой литературы. Только десять книг. Только лучшие из лучших. Теперь понимаете, в чем смысл? Когда у тебя есть лишь десять мест, ты не будешь туда запихивать все, что под руку подвернулось. Не будешь ориентироваться на новости о последних продажах. Останутся только жемчужины.
В итоге Норвежский книжный клуб получил сто коротких списков по десять книг в каждом. А дальше он просто подсчитал, какие из них упоминались чаще всего. и на основе этих подсчетов составил окончательный рейтинг из ста книг – шедевров мировой литературы.
Очень классная задумка, которая нивелирует множество субъективных моментов.
А теперь самый главный вопрос. Какая книга оказалась на верхушке рейтинга? Еще раз подчеркнем, что в каждом индивидуальном списке первое место могло быть разное (кстати, возможно, там вообще места не выделялись), но в итоговом хит-параде лидером стала просто та книга, которую чаще всего включали в эти списки.
Барабанная дробь!
Этой книгой оказался роман Мигеля Сервантеса “Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский”. Причем с двукратным отрывом от ближайшего преследователя – так заявили организаторы. Кто был этим преследователем, так и осталось неизвестно, потому что все остальные книги не стали ранжировать. Их просто представили списком в алфавитном порядке.
А знаете, какой писатель оказался представлен в итоговом перечне наибольшим количеством произведений? Это Достоевский. Туда попало аж четыре его романа – “Идиот”, “Бесы”, “Братья Карамазовы”, “Преступление и наказание”.
Это вам не топ-200 от BBC, где 15 мест отдали щедрой рукой Терри Пратчетту, еще 14 – Жаклин Уилсон, а для Достоевского нашлась лишь одна строка.
Рассказ из сборника «Медленные пули». Сержант Кейн приходит в себя внутри травматологической капсулы. Выясняется, что во время разведывательной операции он был ранен и помещен медицинским роботом в капсулу жизнеобеспечения. Раны серьезны, но наибольшее опасение вызывает повреждение мозга. Нужна либо срочная эвакуация с театра боевых действий, либо полевая операция. Из-за контрнаступления противника первый вариант попросту невозможен, и Кейн соглашается на операцию. Только после первого вмешательства в мозг требуется второе, а затем третье. С каждой новой операцией состояние Кейна становится всё более странным. Всё это время с ним по каналу связи говорит женщина-доктор, поддерживает и даёт советы. Противник же приближается всё ближе и ближе.
На войне будущего воюют роботы, а люди ими лишь управляют. Но что, если роботы начнут выходить из-под контроля? Подобная тема поднималась Аластером Рейнольдсом в «Спячке», но там действие было намного масштабнее. В «Травмокапсуле» же мы видим трагедию отдельно взятого человека. На мой взгляд, фантастика ближнего прицела удается Рейнольдсу очень хорошо. Часть из описанного уже используется в современной армии, например, дроны.
Итог: Мне рассказ понравился. Рейнольдсу отлично удается передать психологию человека, попавшего в безвыходное положение. Принципы ведения войны будущего прописаны максимально реалистично. Здесь нет настоящей динамики, что не мешает рассказу держать в напряжении до последних страниц.
Давным-давно, в 80-е или 90-е, прочитал очень маленький рассказ, возможно в каком то журнале. Излагается от первого лица, что-то вроде: "Вот был я молодой и ничего не имел, а сейчас повзрослел, многого добился и теперь у меня есть тачка в которой я везу навоз". Конечно, в рассказе это более развёрнуто. Может кто натыкался на этот рассказ? Помогите найти.
Привет всем. Ищу серию детских книг, читала их в начале нулевых. Речь шла о девочке и ее друзьях, которые жили рядом с "аномальной зоной" и находили в ней всякие мистические, но опасные штуки. В одной из книг они нашли песок, который делал их невидимыми, но он давал какие-то побочки. В другой речь шла о вечном двигателе. Сколько ни гуглила, так и не нашла. Вдруг кто-то тоже читал и помнит.
Studio Sigma & DXD. Моя прекрасная Хва Джи. Том 1, 16+
Новая историческая исекай-манхва «Моя прекрасная Хва Джи» набирает популярность по всему миру! Станьте одними из первых, кто узнает историю перерождения Хва Джи за тысячу лет до нашего времени.
Хва Имджи, глава крупной семейной компании, вела непрерывную борьбу, чтобы защитить наследие своего отца. В день, когда семья предала ее, она поклялась, что больше никому не позволит отобрать то, что принадлежит ей по праву. Девушку убили ради денег, но вместо того, чтобы отправиться в загробный мир, Хва Имджи переродилась в далеком прошлом, о котором не осталось упоминаний.
Отныне она Хва Джи — наследница знатного рода. Девушка надеялась, что интриги и предательства остались позади, но в одно мгновение семья Хва распалась, а мужчины оказались в изгнании по приказу императора. Хва Джи берет на себя заботы по управлению семейными делами, мудро используя опыт прошлой жизни. Сильная и независимая, она привлекает внимание наследного принца, от которого стоило бы бежать без оглядки.
Манхва будет напечатана на мелованной бумаге, с цветными форзацами и мерцающей фольгой на обложке.
*Исекай - жанр азиатских историй, где главный герой попадает в чужой для него мир
Иллюстрация Лены Солнцевой. Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Он недоверчивость вселяет, Он презрел чистую любовь, Он все моленья отвергает, Он равнодушно видит кровь…
М. Лермонтов «Мой демон»
Найти прототип Бегемота, одного из ярких героев «Мастера и Маргариты» сложно, особенно это касается эпизода, когда он стал юношей-пажом. В этом фрагменте романа проявилась подлинная сущность булгаковского кота, где с ним произошла последняя метаморфоза, раскрывающая его тайну: «Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла её клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-то в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив своё молодое лицо под свет, льющийся от луны».
Попробуем разгадать шараду юноши-пажа и, собрав воедино все детали, из которых складывается образ Бегемота, ответить на вопрос: кто бы мог стать его прототипом? Скажу сразу, многие исследователи романа эту загадку опускают по причине невозможности объединить в один образ все черты, характеризующие кота, а вослед за ним и юношу-пажа. Например, как можно объяснить откровение Бегемота, что однажды он отведал мясо тигра? Если речь идёт о некоем человеке, то такого априори не может быть, как и того, что кот, даже самый большой, не в силах одолеть тигра. Нехотя, но приходится допустить, что тигр вообще ни при чём, то есть Бегемот, по своему обыкновению, соврал. Однако не будем торопиться с выводами и поразмышляем об этом чуть ниже.
И всё же, несмотря на трудности, находились упорные исследователи романа, пытавшиеся разгадать загадки Бегемота. Так, известный украинский литературовед Альфред Барков высказал предположение, что «прототипом худенького и юного демона-пажа мог быть профессиональный пианист Николай Буренин». Не знаю, был ли знаком с ним писатель, но одно можно сказать точно: этот музыкант был современником Булгакова. Известно, что одно время он аккомпанировал Фёдору Шаляпину, и писатель мог его видеть. Однако в биографии Буренина была тайна, которую никак нельзя отнести к Бегемоту. Играя на фортепиано, одновременно он был членом вооружённого подполья РСДРП(б) и среди соратников по партии слыл удачливым террористом.
С кандидатурой Буренина я категорически не могу согласиться. Ни в биографии пианиста, ни в его внешности или характере нет даже намёка хотя бы на одну деталь, характеризующую образ остроумного обжоры Бегемота. Да, булгаковский кот много накуролесил, в том числе он умело отстреливался из браунинга, но большевистским террористом он не был! И потом, ни одним из музыкальных инструментов Бегемот не владел. Во всяком случае, в романе с этой стороны он себя никак не проявил.
Полагаю, если, как мы выяснили ранее, прототипом Коровьева является поэт Гёте, то логично допустить, что прообразом его соратника по московским похождениям должен быть тоже поэт [1]. Укрепил меня в этой мысли сам Бегемот. В одном из ранних вариантов романа он откровенно признался, что является поэтом. Дело было в ресторане на веранде дома Грибоедова. Коровьев и Бегемот пожаловали туда и заказали две кружки пива и полтора десятка раков. Взамен требуемого официант поинтересовался, являются ли они литераторами.
«— Какое отношение это имеет к пиву? — надменно осведомился Коровьев, а толстяк (это был обернувшийся в него Бегемот) объявил, что он поэт. И тут же, встав в позу и поражая всех продранными локтями, фальшивым голосом зачитал дурацкое стихотворение:
Вы прекрасны точно роза. Но есть разница одна: Роза…
За столиками заулыбались сконфужено, зашептались, заёрзали. Официант не пожелал слушать ничего про розу и попросил удостоверение» [2].
Не стану обсуждать эти лирические строчки, тем более что Булгаков охарактеризовал их как «дурацкие», да и ресторанные посетители достаточно ярко отреагировали на их качество. Однако не верить такому обаятельному герою, как Бегемот, я не в силах. Если он считает, что является поэтом, так тому и быть! И потом, посудите сами: человек зашёл в приличное заведение попить пива, вместо этого его вынудили стихи читать. Из своего поэтического багажа он выбрал не совсем удачную строфу. Что ж, бывает. Согласитесь, если покопаться, то и у самых известных поэтов можно найти по паре-тройке провальных строчек. Хотя я думаю, что Бегемот просто спародировал какого-то из присутствующих в ресторане поэтов. К слову сказать, истинных поэтов и писателей среди литераторов, упоминаемых в романе, как вы, конечно, помните, не было.
Я отмечала ранее, что ответы на вопросы, возникающие после прочтения романа, прежде всего стоит искать в «Мастере и Маргарите». Уверена, так было задумано писателем. Возможно, это был его маленький шуточный секрет. Булгагов любил шутки и часто разыгрывал друзей. На дружеских вечеринках он был заводилой. Любил делать смешные пародии на знакомых, обожал придумывать забавные игры, быстрее всех сочинял шарады или умело разгадывал самые головоломные загадки противоборствующей команды [3]. Из многочисленных воспоминаний родственников и знакомых известно, что Булгаков слыл большим шутником.
Спрашивается, почему бы ему не придумать небольшую подобную забаву и для читателей? Тем, кто любит роман, отлично известно, что Михаил Афанасьевич обладал огромным чувством юмора. Именно непревзойдённый булгаковский юмор заставляет нас возвращаться к роману и перечитывать его. И всё же: тень какого поэта может скрываться за стихами хитреца-кота?
Полистаем «Мастера и Маргариту»… В окончательном варианте романа есть очень важная подсказка, касающаяся возможного поэта. В главе «Беспокойный день» читаем, что в филиале Зрелищной комиссии, помимо кружка хорового пения, деятельность которого виртуозно наладил Коровьев, был организован кружок по изучению творчества Лермонтова. Кто же надоумил руководство филиала заняться наследием великого русского поэта? Конкретно об этом в романе не сказано, но я допускаю, к этому приложил свою лапу Бегемот. Неслучайно бухгалтер Варьете, обсуждая организацию лермонтовского кружка, интересуется именно котом:
«— Простите, гражданочка, вдруг обратился Василий Степанович к девице, — кот к вам чёрный не заходил?..»
Девушка ответила что-то невразумительное, но, как вы догадываетесь, Бегемот, конечно же, заходил. Они с Коровьевым чаще всего ходили парой. Здесь остановимся и вернёмся к стихам о розе. У Лермонтова мне известны, по крайней мере, два стихотворения, посвященные прекрасному цветку. Это «Как луч зари, как роза Леля» и «К Нэере» («Скажи, для чего перед нами…»). В них, так же как в строфе Бегемота, прекрасные дамы сравниваются с розой. Иной читатель подумает: «Мало ли поэтов сравнивало знакомых дам с розами?» Безусловно, много, но имя Лермонтова в романе повторено дважды, причём второй раз — в особом контексте. Булгаков отметил, что работники Зрелищной комиссии петь в хоре решили «в обеденном перерыве, так как всё остальное время было занято Лермонтовым…» Обратимся и мы к его поэзии.
В поисках аналогии с гётевским Мефистофелем логично поискать в творчестве Лермонтова не менее значительное произведение, чем «Фауст», повествующее о похождениях дьявола. Невольно вспоминается «Демон». Я подумала об этом произведении ещё и потому, что Михаил Афанасьевич оставил в тексте романа маленький намёк. Худенький юноша, в которого превратился Бегемот, оказался не чертёнком, не бесёнком, не дьяволёнком, а именно юным демоном-пажом. Напомню, что Лермонтов сам себя не раз сравнивал с Демоном.
Вспомним, как было дело в истории с лермонтовским Демоном. Вначале он мистическим образом погубил жениха Тамары. После смерти наречённого девушка была вынуждена пойти в монастырь. Используя коварные чары, Демон пробрался за его стены и начал искушать Тамару. Он делал это так изыскано и самоотверженно, что добился-таки своего. Красавица ответила на поцелуй Демона и в результате погибла. Перед самым решающим моментом, когда Демон приготовился захватить её грешную душу, чтобы унести восвояси, с неба неожиданно спустился Ангел и забрал душу Тамары в небесное царство. Тем самым он обвёл вокруг пальца нечистую силу, и Демон, так же как и Мефистофель, остался ни с чем. На прощание Ангел возвестил о Тамаре:
«Она страдала и любила — И рай открылся для любви. ………………….. И проклял Демон побеждённый Мечты безумные свои, И вновь остался он, надменный, Один, как прежде, во вселенной Без упованья и любви!..»
Добавлю, Лермонтов отлично знал творчество Гёте и, в частности, бессмертного «Фауста». Он даже сделал гётевского Мефистофеля героем своей детской сказки — «Умчался век эпических поэм…». В ней говорится:
«…И на него взирает Мефистофель, То был ли сам великий Сатана Иль мелкий бес из самых нечиновных…»
Важно отметить, русская романтическая история о нечистом духе заканчивается так же, как «Фауст», а именно: в результате своих козней Демон не получает желаемого. Он остаётся с носом! Тем самым Лермонтов сильно задел гордого Демона, младшего брата Воланда и его соратника по дьявольскому цеху! Иными словами, главному сатане мира было за что строго наказать не только Гёте, но и Лермонтова. И Воланд наказал. Он заставил поэта надеть маску кота и на пару с Коровьевым отправил дурачить москвичей. В финальной сцене романа эта парочка явилась читателю в своём подлинном виде: юноша-паж и фиолетовый рыцарь.
Здесь стоит заметить, что между лермонтовским Демоном и булгаковским сатаной есть духовное сходство. Демон, явившись к Тамаре молодым человеком, внешне красив. Воланд во всех своих ипостасях привлекателен. Когда предстаёт человеком, то его отличают ум и прозорливость, а когда он находится в ипостаси сатаны, то выглядит мужественно. Воланд вроде бы никому старается не делать зла, но, как мы выяснили ранее, на нём лишь маска — маска доброжелательности. Демон изображает из себя влюблённого, но в финале он являет себя в страшном виде, и мы понимаем, в нём ни на йоту не было любви. На нём была маска любви.
Есть небольшое, но близкое по смыслу совпадение в любовных историях героев Лермонтова и булгаковских персонажей. Неожиданная любовь Тамары к Демону напоминает любовь, которая поразила мастера и Маргариту. Помните: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца, в переулке поразила нас сразу обоих! Так поражает финский нож».
Сравните образность двух метафор — булгаковского финского ножа и лермонтовского кинжала:
«Над нею <Тамарой> прямо он <Демон> сверкал, Неотразимый, как кинжал».
Теперь попробуем найти совпадения в образе юного рыцаря-пажа непосредственно с личностью поэта. Прежде всего отметим: Михаил Юрьевич мог бы носить рыцарское звание. Он происходил из старинного шотландского рода, родоначальником которого был рыцарь XIII века Томас Ле́рмонт. Около 1620 года «пришёл с Литвы в город Белый… именитый человек Юрий Андреевич Ле́рмонт». От него в «восьмом поколении происходил наш поэт» [4].
Задумаемся, почему в дружной паре Коровьева и Бегемота рыцарь-паж намного моложе фиолетового рыцаря? Это не сложный вопрос. Если сравнить возраст великих поэтов, то Лермонтова по отношению к Гёте иначе как «юношей» не назовёшь. Иоганн Вольфганг прожил восемьдесят два года, а Михаил Юрьевич — двадцать семь. Кстати, о своём «Демоне» он начал размышлять в совсем юном возрасте. Замысел сформировался у него уже к пятнадцати годам.
Лермонтов начал писать прекрасные стихи очень рано, и это понятно: ведь он гений. Однако не надо забывать, что Елизавета Арсеньева (его бабушка по матери) чуть ли не с младенческого возраста очень серьёзно занималась учёбой внука. Благодаря хорошему домашнему образованию юного поэта взяли сразу в четвёртый класс благородного пансиона при московском Университете. Более того, молодой Лермонтов блестяще сдал экзамены при поступлении, а впоследствии прекрасно учился. Правда, с дисциплиной у него было не всегда гладко.
Здесь стоит вспомнить, что булгаковский кот тоже не отличался примерным поведением, но при этом был отлично образован. В 22 главе «При свечах» на замечание Воланда он возразил:
«— Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно упакованных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель».
Булгаковский кот был осведомлён даже об Аристотеле, в то время как я познакомилась с его трудами только на первом курсе института!
У Лермонтова была бонна-немка, и с раннего детства он говорил по-немецки. Впоследствии умел читать по-латыни, прекрасно знал английский и французский. Бегемот тоже разговаривал на иностранных языках и, в частности, владел французским. В 24 главе «Извлечение мастера» он сказал: «— Ноблесс оближ…» Фраза непростая. Noblesse oblige — это французский фразеологизм, он означает «благородное происхождение обязывает» или «честь обязывает». Смысл этой фразы вполне можно отнести к личности поэта.
Всем отлично известно, что Лермонтов служил гусаром и слыл высочайшим профессионалом в кавалерийском деле, при этом он был плечистым, необыкновенно гибким и ловким, как гимнаст. Бегемот тоже был умелым всадником, я бы сказала, наездником-акробатом. Перед последним полётом он ловко запрыгнул на коня: «— Гоп! — заорал Бегемот и, перекувырнувшись, вскочил на коня» [5].
А ещё Лермонтов превосходно стрелял из пистолета. Об этом вспоминают все его друзья, участвовавшие вместе с ним в военных стычках на Кавказе. Иной читатель возразит: «Если бы это было так, поэт не погиб бы на дуэли». Тем, кто запамятовал, напомню: Лермонтов не собирался убивать Мартынова, вызвавшего его на дуэль. Он предупредил об этом секундантов, а после первым выстрелил в воздух!..
Булгаковский кот обожал пострелять и не раз применял стрелковое оружие, правда, по обыкновению, шутя:
«Кот выстрелил из обоих револьверов, после чего сейчас же взвизгнула Гелла, убитая сова упала с камина и разбитые часы остановились. <...>
—Держу пари, — сказал Воланд, улыбаясь Маргарите, — что проделал он эту шутку нарочно. Он стреляет порядочно».
Не является тайной, что у Михаила Юрьевича был сложный характер. И в юности среди товарищей по университету, и в школе юнкеров, и в гвардейском полку среди офицеров он считался замкнутым, но при этом довольно задиристым человеком. В спорах никому не уступал и обидчику никогда не давал спуску. Я не утверждаю, что Булгаков использовал эти черты характера поэта для создания образа Бегемота, но найти более задиристого героя, чем булгаковский кот, трудно. Даже среди соратников он постоянно затевает ссоры, лезет на рожон, при этом часто весело паясничает: «— Сир, мне сейчас по морде дали! — почему-то радостно объявил, отдуваясь, Бегемот. — По ошибке за мародёра приняли!» [6].
Вследствие удара копытом лошади, полученного в манеже, Лермонтов был слегка кривоног. Несмотря на невысокий рост и сутуловатую фигуру, поэт с удовольствием посещал балы. Булгаковский кот тоже любил балы. В главе 24 «Извлечение мастера» Бегемот сказал: «— Нет, Фагот… бал имеет свою прелесть…»
Сколько же занимательного придумал кот для весеннего бала полнолуния! Лермонтов тоже был большой придумщик. В 1831 году в Москве в благородном собрании был бал-маскарад, поэту тогда исполнилось семнадцать лет. Он явился на бал в костюме астролога-звездочёта, в руках у него бала книга судеб, по ней он предсказывал всем желающим будущее. Нет нужды напоминать, что вся инфернальная компания отлично предсказывала будущее. О том, как смешно Бегемот вырядился на ночной бал Воланда, забыть невозможно. Он и «усы позолотил», и «белый фрачный галстух бантиком» нацепил, и повесил на шею «перламутровый дамский бинокль».
Когда во время совместной трапезы Гелла сделала Бегемоту замечание по поводу его манер, он ответил: «— Попрошу меня не учить… сиживал за столом, не беспокойтесь, сиживал!» Чуть далее по тексту кот «…рассказал о том, как однажды он скитался в течение девятнадцати дней в пустыне и единственно, чем питался, это мясо убитого им тигра». Ему, конечно, не поверили и назвали вруном. Понять их можно, ведь в пустыне тигры не водятся, но, может быть, Бегемот имел ввиду что-то иное? Возможно, он намекал на что-то, соответствующее цифре 19.
К примеру, это может быть век, в который были написаны «Демон» и «Мцыри». Утверждать не могу, но цифра 19 в этом контексте может быть возрастом главного героя «Мцыри». Если посчитать, то получится, что Мцыри перед схваткой с барсом было примерно девятнадцать лет. Я допускаю, что со стороны Бегемота это было иносказание, а присутствующие его не поняли и не оценили. Поэтому он обиделся на них и произнёс: «— История нас рассудит».
Что ж, попробуем рассудить, точнее, порассуждаем на эту тему и вспомним романтическую поэму Лермонтова «Мцыри», в которой юноша сражается с барсом и побеждает его:
«Ко мне он кинулся на грудь: Но в горло я успел воткнуть И там два раза повернуть Моё оружие…»
Из школьной программы известно, что на создание сцены поединка Мцыри с барсом поэта вдохновила старинная хевсурская песня о тигре и юноше. В ней говорится:
«Тигр и юноша сцепились ……………………… Он на юноше кольчугу Разодрал от самых плеч. Вспомнил юноша о друге — В руки взял свой франкский меч. Взял обеими руками, Тигру челюсть разрубил. Тигр, вцепясь в скалу когтями, Кровью крутизну облил».
Тему этой же древней песни мы находим в поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», небольшие отголоски которой присутствуют в окончательном варианте романа. В главе «Неудачливые визитёры» буфетчик Варьете Андрей Фокич Соков, заявившись в квартиру Степы Лиходеева, увидел: «Перед камином на тигровой шкуре сидел, благодушно жмурясь на огонь, чёрный котище».
Когда Бегемот отрывал голову Бенгальскому, он напрочь забыл о своей галантности и вёл себя совершенно как дикий зверь: «Шерсть на чёрном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем прыгнул, как тигр, прямо на грудь к несчастному… и пухлыми лапами вцепился в его жидкую шевелюру, два поворота влево и вправо — и кот при мёртвом молчании театра сорвал голову» [7]. В окончательном варианте романа кот прыгнул на Бенгальского, как пантера. Полагаю, неважно: прыгнул кот, как пантера, как барс или тигр — в любом случае, все эти звери относятся к одному семейству — кошачьих, а значит, можно допустить некие параллели с лермонтовским «Мцыри».
Есть у Бегемота черта, которая напрямую роднит его с Лермонтовым. В главе «Судьба мастера и Маргариты определена» кот заявляет: «— Уж вы мне верьте… я форменный пророк». Стихи с явными пророческими высказываниями во множестве встречаются у Лермонтова, а в год своей смерти в 1841 году он написал стихотворение «Пророк»:
С тех пор как Вечный Судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока…
Кстати сказать, предшественник Михаила Юрьевича рыцарь Томас Лермонт был знаменитым поэтом и бардом, но главная его слава заключалась в том, что рыцарь тот слыл провидцем, или, как тогда говорили, духовидцем.
И заключительный немаловажный аргумент. В главе «Последние похождения Коровьева и Бегемота» на пороге ресторана МАССОЛИТа у неразлучной парочки поинтересовались:
«— Как ваша фамилия? — Панаев, — вежливо ответил тот <Коровьев>. Гражданка записала эту фамилию и подняла вопросительный взор на Бегемота. — Скабичевский, — пропищал тот, почему-то указывая на свой примус. Софья Павловна записала и это и пододвинула книгу посетителям, чтобы они расписались в ней. Коровьев против фамилии "Панаев" написал "Скабичевкий", а Бегемот против "Скабичевского" написал "Панаев"».
Можно воспринять эту якобы оплошность героев как очередную шалость друзей, но попробуем в этой шутке найти долю правды. Думаю, что таким образом писатель сделал оба имени как бы взаимозаменяемыми, то есть под маской булгаковского кота можно подразумевать и Панаева, и Скабичевского. На первый взгляд Михаил Афанасьевич выбрал две самые обычные литературные фамилии — журналиста и писателя И. Панаева и критика и историка литературы А. Скабичевского. В своё время они оба были довольно известны, но современному читателю их творчество вряд ли знакомо. Главным остаётся вопрос: какое отношение эти литераторы могут иметь к юному демону-пажу? Оказывается, самое прямое, точнее, не к нему, а к его прототипу Лермонтову.
Тому, кто любит творчество Михаила Юрьевича, советую ознакомиться с глубоким и обстоятельным биографическим очерком Александра Михайловича Скабичевского «М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность». Скажу сразу, я читала его труд взахлёб. Иван Иванович Панаев пошёл иным путём. В своей книге «Из литературных воспоминаний» он посвятил поэту главу «М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников», причём собрал в ней мемуары о личности поэта, как друзей, так и его недоброжелателей. Тем самым Панаев добился уникальной объективности сложного характера великого русского поэта.
Из изложенного можно сделать вывод: прообразом юного рыцаря-пажа, а вослед за ним и Бегемота, вполне мог быть Михаил Юрьевич Лермонтов. Замечательная пара друзей Коровьев — Бегемот вполне уместно выглядит, если представить их парой великих поэтов Гёте — Лермонтов.
Примечания
[1] Тайна прототипа господина Коровьева раскрыта мною в статьях «Булгаковских шарад»: «Таинственный счёт фиолетового рыцаря» и «Каламбур фиолетового рыцаря».
[2] Булгаков М. «Мой бедный, бедный мастер…»: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита» / «Великий канцлер», глава «Роман. Окончание» (Ленинград, июль, 1934 г.). М.: Вагриус, 2006. Стр. 183.
[3] Я неслучайно назвала своё расследование «Булгаковские шарады». Не секрет, что в шарадах писатель был признанным асом. Он любил переодеваться и изображать кого-нибудь. Делал это на полном серьёзе, отчего у всех сразу поднималось настроение и они дружно смеялись. Любовь Белозерская вспоминала, как однажды на даче они играли в шарады. Булгаков «с белой мочалкой на голове, изображающей седую шевелюру», взяв в руку карандаш, «дирижировал невидимым оркестром». Он изображал прославленного дирижёра Большого театра Вячеслава Ивановича Су́ка. Это был первый слог слова — «сук». Затем участники его команды, делая вид, что играют в настольный теннис, на английском языке произносили: «аут», «ин», «сёртин». Яснее всего в их возгласах звучал слог «ин». Это был второй слог слова. После писатель выстроил композицию по картине Рембрандта «Возращение блудного сына». Из этой композиции надо было взять слово «сын». Противоборствующая команда никак не могла догадаться, что загадала команда Булгакова, и тогда писатель приволок на веранду большого пса Буяна — «сукиного сына». Тут уж все додумались, что было загадано в шараде. Хохотали долго.
[4] Эти сведения почерпнуты мною из статьи «Лермонтов» В. С. Соловьёва, религиозного мыслителя и литературного критика.
[5] Булгаков М. «Мой бедный, бедный мастер…»: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита» / «Великий канцлер», глава «Ссора на Воробьёвых горах». М.: Вагриус, 2006. Стр. 198.
[6] Булгаков М. «Мой бедный, бедный мастер…»: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита» / «Великий канцлер», глава «Пора! Пора!». М.: Вагриус, 2006. Стр. 186.
[7] Булгаков М. «Мой бедный, бедный мастер…»: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита» / «Фантастический роман», глава «Белая магия и её разоблачение». М.: Вагриус, 2006. Стр. 228.
Редактор: Катерина Гребенщикова
Корректор: Анна Мезенцева
С предыдущей частью «Булгаковских шарад» «Откуда есть пошёл образ кота Бегемота» можно ознакомиться здесь.
