Лига историков

В 1848 году жители Лондона с нетерпением ждали триумфального возвращения экспедиционных кораблей «Эребус» и «Террор», покинувших берег Туманного Альбиона в поисках морского прохода на севере Канады. Моряков готовились встречать как национальных героев, а суда предлагали поставить на вечную стоянку по разные стороны от HMS Victory – легендарного флагмана адмирала Нельсона.

Но «Эребус» и «Террор» встретили иную судьбу: скованные арктическими льдами они были покинуты командами, а моряки потеряли не только надежду на спасение, но и остатки человечности.

Сегодня я подготовил для вас лонгрид про экспедицию Франклина - одну из самых мрачных страниц в истории мореплавания.

Часть I. Мечты о Севере

Сначала разберёмся - что на севере Канады забыли англичане? Если кратко, то потенциальную прибыль в 300 процентов. Маршруты, связывавшие Англию с азиатскими рынками, были затратными в силу географических и политических причин. Британские учёные (ТМ) справедливо предположили, что север Канады состоит из островов, а значит есть некий Северо-Западный проход, по которому можно попасть из Атлантики к Берингову проливу и, далее, в Тихий океан. Это значит, что если там нет постоянных льдов, то такой маршрут может стать альтернативой традиционным путям в Азию. Проверить это можно было только экспедицией, организатором которой стал некий Джон Барроу, невероятно долго занимавший высокий пост в Адмиралтействе.

Сначала следовало выбрать руководителя мероприятия. Наиболее подходящий кандидат Уильям Парри отказался по состоянию здоровья, другой - Джеймс Росс вообще пообещал жене прекратить полярные исследования (спойлер: не прекратил). Среди претендентов числились также Джеймс Фитцджеймс и Фрэнсис Крозье, которые, в итоге, стали капитанами «Эребуса» и «Террора», однако, Барроу не решился доверить им руководство, так как Фитцджеймс был очень молод (32 года), а Крозье вообще оказался ирландцем (о как).

В итоге, выбор пал на бывшего вице-губернатора Тасмании и опытного полярника Джона Франклина. В некоторых источниках отмечается, что Барроу неохотно согласился на это, но что-то мне подсказывает, что это был неплохой политический ход.

Дело в том, что Джон Франклин был невероятно популярным государственным деятелем: участник Трафальгарского сражения и герой полярных экспедиций, который зарекомендовал себя честным политиком, стремившимся делами облегчить участь каторжников и жителей Тасмании. Его книги стали бестселлерами в Англии, так как открыли простым британцам правду о жестокости, преступлениях и беспринципности колониальных чиновников, а также условиях жизни в отдалённых частях империи. Народ видел во Франклине героя, а элиты - врага. Его назначение главой арктической экспедиции решало проблему: с одной стороны, рыцарь без страха и упрёка отправляется за новым подвигом во славу короны, а с другой, – политики надолго избавляются от неудобного оппонента.

Вместе с тем утверждать, что Джон Барроу желал гибели Франклину и его экспедиции, оснований нет. Иначе зачем бы ему выделили самое лучшее по тем временам оборудование?

Итак, встречайте наших следующих героев: лучшие экспедиционные корабли британской короны того времени HMS Erebus и HMS Terror.

Изначально это были боевые корабли, получившие имена для устрашения противника (Erebus – олицетворение вечного мрака в греческой мифологии, а Terror в переводе значит ужас). Суда неоднократно участвовали в исследованиях по всему миру, в том числе полярных, и были максимально подготовлены к походу. На каждом судне укрепили корпус, установили паровые машины, отопление, а также уникальные в то время системы дистилляции воды.

Запасы провизии были рассчитаны на три года, для борьбы с цингой взяли четыре тонны лимонного сока. И на этом этапе была совершена фатальная ошибка, ставшая одной из причин гибели 129 человек: почти у половины консервных банок оказалась нарушена герметичность, а неправильная пайка привела к попаданию свинца в пищу. Виной этому коррупция: английские казнокрады передали заказ по субподряду, затягивая процесс поставки, в результате провизия поступила на корабли за два дня до отплытия, когда времени на проверку не осталось.

И вот, 19 мая 1845 года наш творческий коллектив в составе 134 человек покинул порт Гринхайт. Пятеро моряков за различные провинности сошли на берег в Гренландии. Летом 1845 года китобои судов «Энтерпрайз» и «Принц Уэльский» встретили «Эребус» и «Террор» в море Баффина. В следующий раз их увидят спустя 170 лет. На дне Северного Ледовитого океана.

Часть II. Во льдах

Осенью 1845 года корабли достигли острова Бичи (в этот раз я подготовил для вас ссылки на гугл-карты, мне кажется, что так интереснее изучать) и встали на зимовку, потеряв трёх моряков от воспаления лёгких. Летом следующего года «Эребус» и «Террор» продолжили путь, лавируя среди айсбергов и ледяных щитов. В сентябре они оказались чуть южнее острова Кинг-Уильям, но зима 1846 года наступила невероятно рано и суда оказались в ледяном плену. К этому времени климат, бракованная провизия и появившееся чувство отчаяния начали сказываться на физическом и психическом состоянии моряков.

В конце весны 1847 года «Эребус» и «Террор» не смогли вырваться из ловушки, а в июне ослабший Джон Франклин умирает. Руководство переходит к единственному офицеру с полярным опытом Фрэнсису Крозье - тому, кого Джон Барроу не хотел назначать руководителем из-за этнического происхождения.

В апреле 1848 года экипажи продолжали стоять на месте, их потери составили 15 матросов и 9 офицеров. В безвыходной ситуации Крозье принимает решение покинуть корабли, смастерить сани и постараться достичь устья реки Бак. Он рассчитывал, что по ней они выйдут к канадским населённым пунктам. Но, не имея опыта пеших арктических экспедиций, Крозье допускает ошибку: сани перегружены ненужными предметами, что замедляет скорость движения экспедиции. Летом 1848 года экспедиция достигает острова Кинг-Уильям (я не знаю по какой причине они пошли на север, а не на восток) и остаётся без припасов. Изредка англичане встречают местных жителей эскимосов-инуитов, но, по какой-то причине не просят (либо не получают) помощи.

Именно здесь, на острове Кинг-Уильям, разворачивается самая страшная трагедия. Доведённые до крайнего отчаяния, страдая от отравления свинцом (его содержание в обнаруженных трупах превышало норму в 10 раз!!!), который сильно бьёт по психическому здоровью, моряки теряют остатки человечности: они становятся каннибалами и убивают друг друга ради выживания. Выживших не останавливают ни нормы морали, ни субординация: достоверно установлено, что жертвой каннибализма стал капитан «Эребуса» Джеймс Фитцджеймс.

Около 40 моряков под руководством Крозье покидают остров Кинг-Уильям и устремляются к устью реки. Но с каждой последующей встречей с инуитами англичан становится всё меньше и меньше. Последний раз эскимосы видели лишь двоих: Крозье и ещё одного моряка, которые умерли у них на глазах. Это было около 1850 года.

В это же время в 400 километрах севернее от места предполагаемой смерти Крозье и моряка, спасательные экспедиции уже третий год безуспешно их искали.

Часть III. Поиски

В 1847 году в журнале Quarterly Review появилась статья:

Мы с большим интересом ждём возвращения двух судов, которые, быть может, в этот самый момент выходят через Берингов пролив в Тихий океан. Если нам выпадет счастье увидеть их возвращение, мы предлагаем поставить «Эребус» и «Террор» на вечную якорную стоянку по обе стороны от «Виктори»; они должны стать плавучими памятниками Нельсонам-первооткрывателям, которые бросили вызов природе и ответили на призыв родины встать на службу всего мира.

Но вестей всё не было и в Лондоне начали переживать: случилось чего? Жена Франклина, леди Джейн организовала такую активность, что Адмиралтейство пообещало выплатить 20 тысяч фунтов (сейчас почти 3,5 млн фунтов) за обнаружение экспедиции. Деньги – лучшая мотивация и к лету 1850 года (когда Крозье и неизвестный моряк вероятно были ещё живы) экспедицию искали 11 английских и 2 американских корабля.

Понемногу удавалось восстановить ход событий и наибольшего успеха в этом добился шотландский путешественник Джон Рэй.

В 1854 году по заказу Компании Гудзонова залива он работал в районе, где сейчас находится деревня Кугаарук. Там он встретил инуита, рассказавшего историю о белых людях, погибших около реки Бак. Эскимос пригласил Рэя в гости, где другие местные жители подтвердили эти слова и рассказали о том, что стали свидетелями каннибализма. В доказательство своих слов они показали и продали Рэю личные вещи командиров и моряков «Эребуса» и «Террора».

Доклад Рэя для Адмиралтейства имел эффект разорвавшейся бомбы: он возмутил не только леди Джейн, но и всю британскую общественность. Многие не могли поверить в то, что цвет английской нации опустился до каннибализма. Рэю даже пришлось вступить в полемику с влиятельными людьми, в том числе Чарльзом Диккенсом, который утверждал, что даже в состоянии крайнего отчаяния образованный и воспитанный в цивилизованном обществе гражданин не потеряет остатки человечности. В любом случае, Джон Рэй привёз доказательства гибели значительной части экспедиции и получил часть заслуженной награды в размере 10 тысяч фунтов.

С началом Крымской войны спасательные работы прекратились и остальные поиски шли на средства, собранные леди Джейн. Эти путешествия не прошли даром – удалось исследовать и нанести на карту ранее неизвестные земли. Находились также дневники и записки моряков, некоторые из которых прямо говорят о психологическом сломе экипажа. Моряк «Террора» Гарри Пеглар стал известен за свои странно зашифрованные надписи. Его слова были написаны задом наперёд, с большим количеством ошибок, содержали жуткие фразы: «лагерь террора [ужаса] пуст» или «о, смерть, где твоё жало...».

Настоящий прорыв в расследовании удалось совершить только в 1980-х годах, когда сотрудники университета Альберты плотно занялись поисками.
Со временем удалось найти несколько могил и тел, которые в условиях вечной мерзлоты хорошо сохранились (Если интересно, то можно легко найти эти страшные фото. Лично меня они не впечатляют, вставлять сюда не буду).

В 2014 году учёные обнаружили «Эребус», а в 2016 году - «Террор» (к сожалению у «Террора» нет своей точки на картах, но его корпус нашли в этом районе). «Террор» хорошо сохранился, но по неизвестной причине был найден на значительном удалении от «Эребуса». Исследователи выдвинули гипотезу, что часть моряков вернулась на корабль, дождалась благоприятной погоды и смогла ненадолго вырваться из ледяного плена. Научное сообщество едино сейчас во мнении, что экспедицию погубили голод, гипотермия и отравление свинцом.

Но что же с Северо-западным проходом, в поисках которого погибло столько людей? Только спустя 60 лет в 1903-1905 годах знаменитый путешественник Руаль Амундсен и его яхта «Йоа» совершили то, что оказалось не под силу «Эребусу» и «Террору».

На этом всё! Спасибо, что прочитали! Надеюсь Вам понравилось, пишите комментарии, что думаете и т.д.

Вообще, я больше обитаю в телеграме, чем на Пикабу и других площадках, а потому приглашаю всех на свой уютный канал: https://t.me/eettubrut

Там и мемы и отдельные посты, посвящённые не только истории, но и музыке. Буду рад новым подписчикам!

Всех обнял, приподнял!

Стрелялись мы.

Баратынский.

Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел).

Вечер на бивуаке.

В качестве него автор использовал произведение Бестужева-Марлинского «Вечер на бивуаке». Это небольшой рассказ, опубликованный в 1823 году. Бивуак - походное расположение войск на отдых или ночлег под открытым небом, вне населённых пунктов. По сюжету офицеры в разгар войны с Наполеоном коротают вечер, рассказывая истории из своей жизни. Самой интересной оказалась история бравого подполковника Мечина. В ней он описывал, что в юности был влюблён в некую княжну Софию S, которая сначала отвечала ему взаимностью. Он уже хотел сделать ей предложение, но не успел. На балу он повздорил с неким повесой, который дурно отзывался о Софье. Мечин вызвал соперника на дуэль, на которой был тяжело ранен, и едва не умер. А когда поправился, оказалось, что Софья собралась замуж за его соперника. У героя осталось право на выстрел, но он не успел его реализовать. Старший мудрый товарищ добился того, что парня отправили далеко с депешей к Кутузову. Позже Мечин случайно столкнулся с Софьей. Выяснилось, что жених оказался негодяем. Он был банкротом и рассчитывал на богатое приданое, но оказалось, что родители Софьи сами разорены и рассчитывали на богатство жениха. В итоге муж замучил жену и довёлл до чахотки. Опозоренная женщина раскаялась и умерла на руках у главного героя. Бестужев-Марлинский был модным автором в то время, поэтому ссылка на такое произведение настраивало на соответствующий лад.

Перейдём к тексту Пушкина.
Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты. В *** не было ни одного открытого дома, ни одной невесты; мы собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего.

Местечко – населённый пункт, где жили евреи. С 1791 году в России существовала черта оседлости для евреев. Вне этих мест евреи не могли постоянно жить или работать. Речь шла в основном о южных и западных регионах. В черту оседлости входили частично территория современных Украины, Беларуси, Литвы, Царства Польского, Бессарабии, области войска Донского. В 18 – начале 19 века состоятельные и высокопоставленные лица часто держали «открытые столы», то есть к ним на обед свободно могли прийти их небогатые знакомые и подчинённые. Молодые офицеры часто обедали у старших офицеров. Это помогало экономить деньги, да и своей прислуги для приготовления обеда у молодёжи часто не было. Открытые дома – дома, где регулярно принимали гостей.

Один только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя.

Раньше отношение к возрасту было другим. Молодость считалась достоинством для потенциальных невест. Юноши наоборот часто старались накинуть себе лет. В целом возраст добавлял людям солидности и уважения. Имя главного героя  – Сильвио  – Пушкин предположительно взял из романа Жюля Жанена «Мёртвый осёл и гильотинированная женщина» - модного в то время романа утрированно романтического содержания.

Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сюртуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать.

Ходить пешком было часто признаком бедности. Держать открытый стол наоборот было дорогим удовольствием. Шампанское стоило весьма недёшево, и лить его рекой мог только состоятельный человек.

У него водились книги, большею частию военные, да романы. Он охотно давал их читать, никогда не требуя их назад; зато никогда не возвращал хозяину книги, им занятой. Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил.

В 18 веке книголюбов было не так уж много, тем более любителей романов. Однако уже в 19 веке в дворянской среде читать было уже действительно модно, а разжиться хорошей книгой в глубинке было проблематично. Люди часто делились книгами. При этом литературные вкусы были даже  иногда важным штрихом к портретам героев книг. Мазанка – дом из глины, сырцового кирпича или дерева, обмазанный глиной. Такие дома особенно характерны для территории Украины, где, вероятно, и случилась история.

Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос, случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства. Впрочем, нам и в голову не приходило подозревать в нем что-нибудь похожее на робость. Есть люди, коих одна наружность удаляет таковые подозрения. Нечаянный случай всех нас изумил.

В то время дуэли были даже в моде, особенно среди офицеров. Так они могли показать свою удаль, и при этом часто поединки заканчивались ничем, соперники мирились или стреляли в воздух. Однако убийства тоже случались. Для офицера, застрелившего соперника, обычно это заканчивалось отправкой в дальние гарнизоны, в зону боевых действий и/или разжалованием в солдаты (но они, как правило, быстро дослуживались до офицерского звания). Люди предполагали, что с Сильвио приключилась похожая история.

Однажды человек десять наших офицеров обедали у Сильвио. Пили по-обыкновенному, то есть очень много; после обеда стали мы уговаривать хозяина прометать нам банк. Долго он отказывался, ибо никогда почти не играл; наконец велел подать карты, высыпал на стол полсотни червонцев и сел метать. Мы окружили его, и игра завязалась.

В тексте не сказано, во что играли герои. Но, скорее всего, в штосс (он же фараон). Играли обычно вдвоём, и у каждого была своя колода карт. Один был банкомётом, второй – понтёром. Понтёр из своей колоды выбирал карту, откладывал её лицом вниз и делал на неё ставку – куш. Ставку можно было положить на саму карту или написать мелом на сукне карточного стола. Масть карты была не важна, только номинал. Банкомёт брал свою колоду, клал перед собой карты и поочерёдно раскладывал на две кучки, сначала направо, затем налево. Правая стопка карт у правой руки банкомета считается стороной банкомета, а левая стороной игрока. Если загаданная карта оказалась справа – выиграл банкомёт, если слева – понтёр. Если загаданная карта одновременно выпала обоим, побеждал банкомёт.

Сильвио имел обыкновение за игрою хранить совершенное молчание, никогда не спорил и не объяснялся. Если понтёру случалось обсчитаться, то он тотчас или доплачивал достальное, или записывал лишнее. Мы уж это знали и не мешали ему хозяйничать по-своему; но между нами находился офицер, недавно к нам переведенный. Он, играя тут же, в рассеянности загнул лишний угол. Сильвио взял мел и уравнял счет по своему обыкновению. Офицер, думая, что он ошибся, пустился в объяснения. Сильвио молча продолжал метать.

Загибая углы (от одного до всех четырёх), понтёр повышал ставку.

Офицер, разгоряченный вином, игрою и смехом товарищей, почел себя жестоко обиженным и, в бешенстве схватив со стола медный шандал, пустил его в Сильвио, который едва успел отклониться от удара. Мы смутились. Сильвио встал, побледнев от злости, и с сверкающими глазами сказал: «Милостивый государь, извольте выйти, и благодарите бога, что это случилось у меня в доме».

Шандал – большой подсвечник на несколько свечей. Традиционно шулеров били подсвечником. Поэтому запустить подсвечником в человека за карточным столом – это ещё и назвать его шулером – вдвойне оскорбительно и однозначно повод для дуэли. «Милостиливый государь» во времена Пушкина было неоднозначным обращением. Ранее это было нейтрально вежливым обращением среди дворян, затем к нему прибавился привкус казёнщины. К друзьям так обращаться было не принято, это было демонстрацией недовольства и/или попыткой дистанцироваться. Как в СССР назвать человека не товарищем, а гражданином.

Прошло три дня, поручик был еще жив. Мы с удивлением спрашивали: неужели Сильвио не будет драться? Сильвио не дрался. Он довольствовался очень легким объяснением и помирился.Это было чрезвычайно повредило ему во мнении молодежи. Недостаток смелости менее всего извиняется молодыми людьми, которые в храбрости обыкновенно видят верх человеческих достоинств и извинение все возможных пороков. Однако ж мало-помалу всё было забыто, и Сильвио снова приобрел прежнее свое влияние. Один я не мог уже к нему приблизиться.

Уклониться от дуэли действительно считалось большим позором, поэтому люди были вынуждены устраивать поединок, даже если не хотели. Но в таких случаях часто дуэль заканчивалась бескровно.

Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих впечатлениях, столь известных жителям деревень или городков, например об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу полковая наша канцелярия бывала полна офицерами: кто ждал денег, кто письма, кто газет. Пакеты обыкновенно тут же распечатывались, новости сообщались, и канцелярия представляла картину самую оживленную. Сильвио получал письма, адресованные в наш полк, и обыкновенно тут же находился.

Ранее почту вывозили и привозили по конкретным дням недели. Информацию о том, когда можно что-либо отправить или получить, печатали в специальных адрес-календарях. При этом почта делилась на лёгкую (письма, бумаги) и тяжёлую (посылки). Письма обычно вывозились чаще и приходили быстрее. Письма между Москвой и Петербургом шли быстро, их вывозили почти каждый день, а в глубинке почтовые дни были пару раз в неделю.

Далее Сильвио получил письмо, дал прощальный обед и перед отъездом, наконец, объяснился с автором, рассказав свою историю.

— Вам было странно, — продолжал он, — что я не требовал удовлетворения от этого пьяного сумасброда Р ***. Вы согласитесь, что, имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках, а моя почти безопасна: я мог бы приписать умеренность мою одному великодушию, но не хочу лгать. Если б я мог наказать Р ***, не подвергая вовсе моей жизни, то я б ни за что не простил его.Я смотрел на Сильвио с изумлением. Таковое признание совершенно смутило меня. Сильвио продолжал.— Так точно: я не имею права подвергать себя смерти. Шесть лет тому назад я получил пощечину, и враг мой еще жив. Любопытство мое сильно было возбуждено. «Вы с ним не дрались? — спросил я. — Обстоятельства, верно, вас разлучили?»— Я с ним дрался, — отвечал Сильвио, — и вот памятник нашего поединка. Сильвио встал и вынул из картона красную шапку с золотою кистью, с галуном (то, что французы называют bonnet de police ) (прим. полицейская шапка); он ее надел; она была прострелена на вершок ото лба.— Вы знаете, — продолжал Сильвио, — что я служил в *** гусарском полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым.

Алексей Петрович Бурцов (1784 1813) – гусар, которому посвящены несколько стихотворений его однополчанина Дениса Давыдова. Благодаря стихам имя этого офицера стало нарицательным. Бурцов был участвовал в войне 1812 гогда, а погиб в Германии в 1813 году. По иронии судьбы не в бою, а из-за неудачного пари с другими офицерами, что перемахнёт на коне забор. Не перемахнул. Известно, что с 1803 по 1807 год он служил в Белорусском гусарском полку, в 1807 году он был переведён в Саратов, а в 1810 году вернулся на старое место службы. Практически всё мирное время полк пребывал в Киевской губернии, где, возможно, и приключилась эта история.

Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на необходимое зло.Я спокойно (или беспокойно) наслаждался моею славою, как определился к нам молодой человек богатой и знатной фамилии (не хочу назвать его). Отроду не встречал счастливца столь блистательного! Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе, какое действие должен был он произвести между нами. Первенство мое поколебалось. Обольщенный моею славою, он стал было искать моего дружества; но я принял его холодно, и он безо всякого сожаления от меня удалился. Я его возненавидел. Успехи его в полку и в обществе женщин приводили меня в совершенное отчаяние. Я стал искать с ним ссоры; на эпиграммы мои отвечал он эпиграммами, которые всегда казались мне неожиданнее и острее моих и которые, конечно, не в пример были веселее: он шутил, а я злобствовал. Наконец однажды на бале у польского помещика, видя его предметом внимания всех дам, и особенно самой хозяйки, бывшей со мною в связи, я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость. Он вспыхнул и дал мне пощечину. Мы бросились к саблям; дамы попадали в обморок; нас растащили, и в ту же ночь поехали мы драться.Это было на рассвете. Я стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами. С неизъяснимым нетерпением ожидал я моего противника. Весеннее солнце взошло, и жар уже наспевал. Я увидел его издали. Он шел пешком, с мундиром на сабле, сопровождаемый одним секундантом. Мы пошли к нему навстречу. Он приближился, держа фуражку, наполненную черешнями. Секунданты отмерили нам двенадцать шагов. Мне должно было стрелять первому: но волнение злобы во мне было столь сильно, что я не понадеялся на верность руки и, чтобы дать себе время остыть, уступал ему первый выстрел; противник мой не соглашался. Положили бросить жребий: первый нумер достался ему, вечному любимцу счастия. Он прицелился и прострелил мне фуражку. Очередь была за мною. Жизнь его наконец была в моих руках; я глядел на него жадно, стараясь уловить хотя одну тень беспокойства... Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня. Его равнодушие взбесило меня. Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит? Злобная мысль мелькнула в уме моем. Я опустил пистолет. «Вам, кажется, теперь не до смерти, — сказал я ему, — вы изволите завтракать; мне не хочется вам помешать...». — «Вы ничуть не мешаете мне, — возразил он, — извольте себе стрелять, а впрочем как вам угодно: выстрел ваш остается за вами; я всегда готов к вашим услугам». Я обратился к секундантам, объявив, что нынче стрелять не намерен, и поединок тем и кончился.

Исследователи считают, что похожий эпизод имел место в жизни Пушкина в 1822 году.  П. И. Бартенёв со ссылкой на слова очевидцев утверждал, что в Кишинёве Пушкин повздорил с прапорщиком генерального штаба А. Зубовым, которого заподозрил в шулерстве. На место дуэли Пушкин пришёл с фуражкой, полной черешни. Пока Зубов целился, Пушкин ел ягоды и плевал в сторону соперника косточками. Зубов выстрелил, но не попал, а  Пушкин не стал стрелять.

Я вышел в отставку и удалился в это местечко. С тех пор не прошло ни одного дня, чтоб я не думал о мщении. Ныне час мой настал...Сильвио вынул из кармана утром полученное письмо и дал мне его читать. Кто-то (казалось, его поверенный по делам) писал ему из Москвы, что известная особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и прекрасной девушкой.— Вы догадываетесь, — сказал Сильвио, — кто эта известная особа. Еду в Москву. Посмотрим, так ли равнодушно примет он смерть перед своей свадьбой, как некогда ждал ее за черешнями!

Далее, как, вероятно помните, рассказчик узнал судьбу Сильвио. Несколько лет спустя он жил в деревне Н***го уезда и узнал, что в соседнее богатое имение вернулась его хозяйка – красавица-графиня.

Приезд богатого соседа есть важная эпоха для деревенских жителей. Помещики и их дворовые люди толкуют о том месяца два прежде и года три спустя. Что касается до меня, то, признаюсь, известие о прибытии молодой и прекрасной соседки сильно на меня подействовало; я горел нетерпением ее увидеть, и потому в первое воскресение по ее приезде отправился после обеда в село *** рекомендоваться их сиятельствам, как ближайший сосед и всепокорнейший слуга.

В то время соседи практически всегда были между собой общались. Даже если они ранее не были знакомы, было совершенно нормально прийти к соседу и познакомиться. Приглашение не требовалось.

Для тех, кто всё-таки забыл финал: в кабинете рассказчик увидел картину, пробитую двумя выстрелами, один поверх другого, и похвалил стрелка. Им оказался Сильвио.  После медового месяца Сильвио заявился к графу в это имение и снова вызвал на дуэль. Граф промазал, а графиня уговорила хорошего стрелка не убивать его.

Сказывают, что Сильвио, во время возмущения Александра Ипсиланти, предводительствовал отрядом этеристов и был убит в сражении под Скулянами.

Битва под Скулянами между борцами за независимость Греции и турками произошла в 1821 году.

Другие посты о быте в литературе:

Интересные детали в повести "Барышня-крестьянка"

Интересные детали в "Невском проспекте" Гоголя

Забытый быт. Интересные детали в "Шинели" Н. В. Гоголя

Немного о приятных дамах ("Мёртвые души")

Интересные детали в «Мёртвых душах» (в гостях у Ноздрева)

Интересные детали в «Мёртвых душах» (в гостях у Коробочки)

Интересные детали в романе "Анна Каренина" (Долли в гостях у Анны Карениной и Вронского)

Интересные штрихи на примере романа "Анна Каренина"

"Опасный сосед". Интересные детали пикантного произведения

Ворон Поппи начал проявлять любопытство к артистке, которая изображает призрака заключенной.Элис Танкервиль (Вулф) во времена Тюдоров была первой и единственной женщиной, сбежавшей из башни Тауэра!

Она все равно была схвачена и приговорена к смерти как пиратка. Джон Вулфи Элис Танкервилль были обвинены в краже 366 золотых крон с корабля на верфи Ганзейского союза в Лондоне, но освобождены через 6 месяцев за недостаточностью улик. Затем, с несколькими сообщниками они убили и ограбили двух богатых итальянцев, совершив акт пиратства на реке Темзе, в результате чего парочка была схвачена и заперта в лондонском Тауэре.

Подружившись с двумя охранниками, Уильямом Денисом и Джоном Боудом, она смогла придумать план побега. Уильям Денис знал о возможном пути побега, который можно было использовать, и с помощью Боуда он смог его осуществить. Ночью 23 марта 1534 года, имея два куска веревки и копию ключа от кандалов, Боуд и Танкервилль совершили побег на выступы башни Святого Фомы (теперь известные как «Ворота предателей») и, спустившись по веревке к пристани внизу, добрались до небольшой лодки, на которой пересекли ров.

Перейдя ров, они дождались, пока пройдет ночной дозор, прежде чем отправиться к месту, где Боуд привязал пару лошадей. К несчастью для Боуда и Танкервилль, когда они уже были совсем близко, к ним подошла группа ночных стражников с фонарями. Их поймали, и план побега провалился на последнем препятствии.

Волны Великой реки бегут и бегут на восток,

Славных героев дела уносит их вечный поток;

С ними и зло, и добро - ничто не вернётся назад.

Только, как прежде, во тьме, тысячи тысяч веков,

Сверстники солнца и звёзд, безмолвные горы стоят.

На островке - дровосек и седовласый рыбак.

Что им осенний туман, весеннего вечера мрак!

Снова за жбаном вина встретились мирно они,

Пьют молодое вино, и в разговоре простом

Весело им вспоминать волной унесённые дни.

(с) "Троецарствие" Ло Гуань-чжун, перевод И. В. Миримский

Дун Чжо был родом из Лунси [древний столичный циньский регион к северу от верхнего течения Хуанхэ, к моменту действия книги - территория близ столицы]. С тех пор как его назначили правителем области Хэдун [провинция к югу от нижнего течения Хуанхэ], он стал высокомерен [потому что в этом регионе проживали завоёванные народы]. Но когда Чжан Фэй, возмущённый отношением Дун Чжо к Лю Бэю, хотел убить его, Лю Бэй и Гуань Юй удержали брата:

- Ведь он посланец императорского двора! Разве можно самовольно поднять на него руку?

- Но если не убить этого наглеца, нам придётся служить под его начальством и выполнять его приказы! - Кипятился Чжан Фэй. - Это уж мне совсем не по нутру. Оставайтесь здесь, а я ухожу!

- Мы поклялись жить и умереть вместе, - возразил ему Лю Бэй. - Как же мы можем покинуть друг друга? Лучше уж уйдём вместе.

- Хорошо, в таком случае я смиряю свой гнев, - заявил Чжан Фэй. (с) "Троецарствие", гл. 2

Так братья ушли от наместника императора к одному из двух его главнокомандующих, посланных на усмирение Жёлтых знамён, чтобы победить среднего брата из клана Чжан. Тем временем, ко второму главнокомандующему присоединился со своим отрядом Цао Цао, дабы усмирить младшего брата из клана Чжан.

...тогда Чжан Бао распустил волосы и, опёршись на меч, стал творить заклинание. Тотчас же завыл ветер, загрохотал гром и чёрная туча спустилась с неба. Казалось, тысячи конных и пеших воинов хлынули из этой тучи и вступили в бой. В войсках Лю Бэя началось смятение. Лю Бэй поспешно отступил и обратился за советом к [командиру]. Тот сказал ему:

- Чжан Бао решил заняться колдовством, но я его перехитрю. Завтра мы зарежем свиней, собак и баранов, соберём их кровь и устроим засаду в горах. Как только мятежники станут нас преследовать, мы обрызгаем их кровью, и всё их волшебство потеряет силу. "Троецарствие", гл. 2

Так и случилось. Когда войско Чжан Бао пришло в смятение, слева на него напала армия Гуань Юя, справа - армия Чжан Фэя, а Лю Бэй и его командир ударили в спину. Враг был повержен!

А покуда шла та великая битва, пришло донесение от второго командующего. Тот писал, что одержал великую победу и был назначен на место высокомерного Дун Чжо. Получив ещё и титул наместника, этот достопочтенный главнокомандующий написал письмо в столицу - благодаря нему освободили от оков друга и учителя градоначальника, которого намедни заключили в клетку по ложному доносу.

За великую победу наградили и Цао Цао.

Чжан Цзяо вскорости был убит. Его младший брат Чжан Лян командовал войском, а меньшой из братьев Чжан Бао был предан и тоже вскоре умер.

- В старину, когда Гао-цзу [первый великий император династии Хань] завоёвывал Поднебесную, он считал возможным призывать к покорности, - заметил Лю Бэй. - Почему же вы отвергаете предложение Хань Чжуна [о сдаче на милость победителя]?

- Времена не те, - возразил Чжу Цзунь. - В ту пору, при династиях Цинь и Хань, в Поднебесной не было порядка, народ не имел правителя, и Гао-цзу принимал и награждал покорившихся, чтобы привлечь их на свою сторону. Ныне же государство едино и только Жёлтые задумали бунтовать. Принять сейчас их покорность - значит поощрять к бунту других. (с) "Троецарствие", гл. 2

Так и случилось - вскоре ещё один город Жёлтых знамён был захвачен.

Вскорости к ним на выручку пришёл ещё один отряд - с востока [где и по сей день живут завоёванные ханьцами смуглые южные китайцы], а командовал армией Сунь Цзянь, потомок знаменитого Сунь-цзы [вусец по происхождению, смуглый не-ханец знатного происхождения].

Сунь Цзянь был высокородным человеком, который ещё в юности ловил разбойников и самолично побеждал их с мечом в руке. Он также когда-то бил самозванцев во главе своей общины, за что получил высокое назначение. Вот и в том году, узнав о бунте Жёлтых знамён, Сунь Цзянь возглавил могучее войско южных китайцев, дабы выступить на выручку императорским армиям. Вместе они окончательно уничтожили остатки мятежников.

Так закончилось Восстание Жёлтого неба.

Благодаря Лю Бэю, во дворце узнали о мнении народа - люд говорил, что Жёлтые восстали из-за всесилья евнухов, народ жаждал их смерти.

Император велел увести [докладчика], а евнухи стали совещаться между собой:

- Должно быть, негодует кто-либо из тех, кто в войне с Жёлтыми совершил подвиг, но не получил награды! (с) "Троецарствие", гл. 2

Вскорости и Лю Бэй получил титул наместника небольшого уезда.

Вступив в должность, Лю Бэй ввёл такие порядки, что спустя месяц в его уезде не стало преступлений. (с) "Троецарствие", гл. 2

Но вскоре императорский двор возвестил о разжаловании всех, кто получил гражданские должности за военные заслуги [потому что в Китае это считалось не по чину]. (с) "Троецарствие", гл. 2

Новый наместник уезда оскорблял и поносил Лю Бэя - проглотив обиду, тот удалился от него.

Но вскоре обнаружилась большая проблема - новый наместник уезда не мог получить власть, потому что горожане отказывались его признавать. Тогда пришлец из столицы приказал простым чиновницам писать жалобы на Лю Бэя на имя императора! Горожане пошли к сему назначенцу, но стражники отказались их пустить - тогда простые люди двинулись к Лю Бэю, который предавался грустному распитию вина.

Глаза Чжан Фэя загорелись гневом. Он спрыгнул с коня и бросился к воротам. Стража пыталась его задержать, но он растолкал всех и ворвался в зал. Ду-ю восседал на возвышении, а связанные чиновники валялись на полу.

- Разбойник! Притеснитесь народа! - Закричал Чжан Фэй. - Ты узнаёшь меня?

Не успел ду-ю открыть рта, как Чжан Фэй схватил его за волосы, вышвырнул из зала и тут же перед домом привязал к коновязи. Затем Чжан Фэй сломал ивовый прут и принялся хлестать ду-ю пониже спины. Хлестал он его до тех пор, пока прут не разлетелся на мелкие кусочки. (с) "Троецарствие", гл. 2

Только появление Лю Бэя спасло пришлеца из столицы от дальнейшего позора. Лю Бэй утихомирил брата и самолично подарил назначенцу титулующую печать, после чего пригрозил смертью, если тот вздумает снова притеснять народ. Затем же вместе с братьями удалился прочь из города.

С ужасом новоявленный правитель уезда отправился уже к наместнику округа, а тот приказал сыщикам повсюду искать Лю Бэя. Наш герой же тем временем спрятался у дальнего родственника, который тоже был из клана Лю.

Полностью захватив власть в свои руки, десять придворных евнухов не хотели больше никого признавать. Любого, кто осмеливался им противиться, они казнили. (с) "Троецарствие", гл. 2

Вскоре два великих главнокомандующих, под началом которых били Жёлтых и Лю Бэй, и Цао Цао, и Сунь Цзянь, потеряли должности. В двух далёких провинциях вспыхнули восстания наместников, но евнухи прятали донесения об этом от императора. К монарху, к слову, примерно в это время пришёл высокопоставленный дальний родственник, тоже из клана Лю. Он сказал о беде в Поднебесной и посоветовал наказать евнухов. Но император лишь посмеялся над ним. Были и другие высокопоставленные доносчики на евнухов - все они были оболганы и убиты в тюрьме.

Вскоре молодой южанин из благородной семьи Сунь Цзянь победил одного из восставших наместников провинции, ведь это была южная провинция, где традиционно власть императора была слабой. А Лю Бэй под командованием друга семьи, у которого он прятался, победил предводителя второй восставшей провинции.

А после случилось самое страшное. Император тяжело заболел.

У монарха был любимый полководец. Я не думаю, что вам следует знать его имя, потому что он тоже скоро умрёт. Посему я буду именовать его по имени его клана - Хэ.

Хэ родился худородным, а вот его младшая сестра стала наложницей императора, но родила сына Бяня, благодаря чему сильно возвысилась, подняв с самых низов и своего брата. Но у императора была и другая наложница, писаная красавица, которая к тому же была сильно моложе красавицы Хэ - она родила монарху сына Се. В отличие от них всех, мать императора была высокородной дамой из могущественного древнего знатного рода.

И вот так получилось, что мать настаивала на признании наследником второго внука, мальчика по имени Се. Император и рад этому, ведь он любил свою новую молодую красавицу. А беда была в том, что брат матери первого внука, мальчика по имени Бянь, уже являлся могущественным полководцем.

Вскоре император помер, так и не назначив наследника.

Евнухи, повинуясь слову бабушки-императрицы, состряпали завещание, согласно которому новым императором становится её любимец Се. Тем временем, полководец Хэ собрал друзей, дабы посадить на престол своего племянника Бяня. Все вместе они сломили сопротивление евнухов и вдовствующей императрицы и посадили на трон ребёнка от худородной женщины. Тогда же победители и порешили истребить Десять приближённых - тех самых злодеев-евнухов. Те же взмолились о помощи, прибежав к новой, худородной императрице Хэ. Та, по глупости своей, согласилась и утихомирила брата. Полководец Хэ, посадивший на трон своего племянника Бяня, вопреки советам своих военачальников, не стал истреблять евнухов.

И вот тут-то Поднебесную и сотрясла беда!

Бабушка-императрица не пожелала усмирять гордыню - она тайком спелась с Десятью приближёнными и, по их совету, сделала своего правнука от Се - старшего сына почившего императора, который не смог получить престол - наместником целой провинции, а после того назначила своего брата великим военачальником. Так власть снова вернулась в руки евнухов.

Семья молодого императора никак не могла им помешать, ибо была худородной.

Императрица Хэ пришла в волнение. Она устроила пир в своём дворце и пригласила [бабушку-императрицу]. В разгар пира императрица Хэ встала, подняла кубок и сказала:

- Мы - женщины, и вмешиваться в государственные дела нам не следует. [...] Нам, женщинам, следует жить в своих покоях, а великие дела предоставить государственным мужам - так будет лучше для Поднебесной. Полагаю, что вы поступите именно таким образом.

- Это ты из ревности отравила красавицу Ван [молодую наложницу почившего императора], а теперь с помощью брата посадила на престол сына! - В гневе воскликнула [бабушка-императрица]. - Не слишком заносись, ведь стоит мне только приказать своему брату, и голова твоего брата слетит с плеч!

- Зачем гневаться? - Сдерживая злобу, произнесла императрица Хэ. - Я пытаюсь уговорить вас добром...

- Что вы вообще смыслите! Вы, невежественные мясники! - Язвительно бросила [бабушка-императрица].

Ссора разгоралась. [Евнухам] едва удалось уговорить женщин разойтись по своим покоям. (с) "Троецарствие", гл. 2

Так разлад между невесткой и свекровью привёл Поднебесную к большим страданиям.

Евнухи попытались решить этот вопрос мягко - они удалили бабушку-императрицу из столицы, а также приказали гвардейцам снять её брата с поста великого военачальника. Тот покончил с собой, не желая сдаваться в плен. Евнухи также отправили большие подарки семейству Хэ. Вскоре была отравлена и бабушка-императрица.

Полководец Хэ встал на перепутье. Друзья-командующие уговаривали его перебить евнухов, пока те полностью зависят от него и его сестры. Но ведь Десять приближённых помогли ему раз и навсегда избавиться от злополучной свекрови его сестры и клялись ему в верности! Как же, в таком случае, полководцу Хэ следовало поступить?..

И тут к нему на помощь пришёл молодой советчик, опытный командир и лихой молодец - Цао Цао...

P. S. Я настоятельно советую каждому молодому мужу прочитать эпический роман "Троецарствие". Но всякий, кто не желает проходить сквозь сложность китайских имён и бытописания, может ознакомиться с моим кратким пересказом, который я буду публиковать в этой серии. Делать это я буду в сообществе Лига Историков, поскольку речь идёт о письменном историческом источнике. Я стараюсь оформлять повествование со всем уважением к китайской классике. Наслаждайтесь чтением и обязательно делитесь своими впечатлениями в комментариях.