Лига психотерапии

Память позволяет нам эффективно функционировать в окружающем мире, сохраняя все нужные для жизни навыки, которым мы постоянно учимся. Во многом именно наша память определяет нашу сущность, структуру нашей личности. Образно говоря, «Я — это то, что я помню».

Недаром художественная литература и кинематограф с удовольствием эксплуатируют тему потери памяти. Особенно притягательна идея так называемой ретроградной амнезии. Например, шел дон Педро по родному бразильскому селению, упал ему на голову кокосовый орех, и бац! — не помнит дон Педро прошлого «себя», и вот уже закручивается сюжет душещипательного романа…

«Галлюцинации памяти»

В 1866 году немецкий психиатр Кальбаум описан довольно странное явление, которое он назвал «конфабуляция», что на латыни означает «болтовня». Пациенты убежденно рассказывали о событиях, которые или никогда не происходили, или соответствовали действительности, но имели место совершенно в другом промежутке времени. Кальбаум сравнивал конфабуляции с галлюцинациями — «галлюцинациями памяти». Это необычное явление было свойственно не только психическим больным, но и вполне здоровым людям, которые этими ложными воспоминаниями заполняли пробелы своей памяти.

Память и эмоциональное состояние

Психолог Корнельского Университета Chuck Brainerd (2015) проводил исследование памяти детей и подростков, перенесших тяжелые нервные потрясения. Он обнаружил, что сильные эмоциональные переживания, особенно негативные, вызывают существенные искажения воспоминаний. Это имеет очень важное значение в судебной практике, когда решение судьи и присяжных основывается на показаниях малолетних, выступающих в роли потерпевших или свидетелей.

Казалось бы, все должно быть как раз наоборот: негативное событие ярко отпечатывается в памяти участника и он свидетельствует о нем с особой убежденностью, которая производит огромное впечатление на участников судебного процесса и зачастую является основой для вынесения приговора. Отпечатываться-то оно отпечатывается, но, как оказалось, в совершенно искаженном виде… Кстати, это касается не только детей, но взрослых.

Студентом с подачи отца-геолога мне довелось поработать
в геологических экспедициях во время летних каникул в Тыве.
Особенно произвело впечатление красивейшее озеро Урэг-Нуур,
что на границе Саянских гор и монгольской степи.

Вообще-то это была уже земля другого государства, но пограничники
не возражали против наших коротких вылазок на сопредельную территорию.
Урэг-Нуур запомнился мне как маленькое озеро размером
примерно с километр, от силы полтора. Когда я много позже залез
в Википедию, чтобы освежить воспоминания былых лет, то обнаружил,
что озеро имело размеры 20х18 км и всегда было таким.

Как можно было ошибиться в десять раз, мне до сих пор непонятно.
Память моя, похоже, сильно уменьшила озеро в размерах.
Справедливости ради надо отметить, что фотографий Урэг-Нуура
мы тогда не делали и, соответственно, не имели
никаких объективных свидетельств.


Основные баги, связанные с памятью
Психолог Даниэль Шактер написал целую книгу, посвященную типичным ошибкам памяти совершенно здоровых людей. Среди них:
Быстротечность. С течением времени воспоминания просто исчезают за невостребованностью. Ранее существовала нелепая идея, что человек в принципе помнит все, что с ним происходило в течение жизни, и эту информацию можно восстановить при помощи гипноза. Оказалось, что это совершенно не так и в гипнозе пациенты выдают ложные воспоминания.

Рассеянность. Мы многие вещи делаем автоматически, не концентрируя особого внимания в процессе выполнения. Поэтому наша память тоже не фиксирует эти моменты просто за ненадобностью. Таким образом, большие участки нашей жизни могут «не записываться» в нашем головном мозге.
Блокирование. «Вертится на языке. Точно помню, что знал, но не могу воспроизвести». По каким-то ему известным причинам мозг блокирует доступ к имеющейся информации. Капризничает, но через какое-то время открывает «замок» и нужный факт становится доступным.
Приписывание. Получили информацию от одного источника, но со временем решили, что вам ее рассказал другой человек.

Внушение. Нередко вам вбивают в голову заведомо ложную информацию. Этим часто грешат родственники, навязывая то, что выгодно им самим. Родители могут говорить: «Ты всегда была необщительным ребенком, неудивительно, что у тебя нет близких друзей, кроме нас!». Родители намеренно врут, стараясь удержать уже взрослого сына или дочь при себе. Или еще одно типичное внушение: «Ты неблагодарная дочь и всегда была такой!». У всех российских психологов есть клиенты, до сих пор висящие на родительском крючке.

Смещение. Наши сегодняшние убеждения влияют на то, как мы воспринимаем свое прошлое. Мы вычеркиваем те факты, которые не соответствуют нашему современному имиджу, и часто делаем это совершенно бессознательно.

Что будем делать, чтобы не стать заложником ошибок своей памяти? Важные моменты своей жизни стоит зафиксировать объективными техническими средствами. Короткая видео- или киносъемка будет хорошим подспорьем. Это не значит, что вы должны всюду бегать с видеокамерой, но пример с дорогой удачен: практически все российские водители давно уже ездят с видеорегистраторами.

Даже просто фотографии, сделанные с достаточной периодичностью, покажут вам, как менялись вы сами и ваши близкие во времени. Не хочется фотографировать — сделайте зарисовку , д-р J.Wammes ( 2015) установил, что это резко повышает запоминание. При этом ваши способности к рисованию роли не играют. А старинная привычка вести дневник расскажет, как менялись ваши взгляды с течением времени, и позволит иметь более точную картину вашей жизни.

И главное — как бы вы ни были уверены, что «точно помните» те или иные эпизоды вашей жизни, это всегда может оказаться уловкой таинственных механизмов памяти.

Сергей Боголепов

В 8:30 одного такого утра я написала знакомому психологу и попросила срочный контакт психиатра.

На горячей линии психологической помощи накануне холодный голос очень трезво, взвешенно и безэмоционально пытался уговорить меня назначить встречу с двумя врачами: невропатологом и психиатром. Невозможно поверить в это, но я боялась выходить из дома и говорить с людьми. Меня бросало в пот, как только я выходила на улицу, я задыхалась в транспорте и прятала глаза от прохожих. Дорога до аптеки была испытанием, муж не мог неделю заставить меня погулять с собакой, хотя обычно это мое самое любимое занятие.

В муниципальном психоневрологическом диспансере мне назначили визит через 10 дней. В тот момент я не могла загадывать даже на завтра и от планового визита к государственному врачу пришлось отказаться. Я начала искать врачей самостоятельно через знакомых.

Надо сказать, что суицидальные мысли — срочная красная кнопка и сигнал, что к психиатру нужно обращаться прямо завтра, не ожидая, что «само пройдет».

Выбор врача — отдельная хитрость, и о ней стоит рассказать подробнее. К сожалению, состояние психиатрии и психологической помощи в России плачевно и обращаться к специалисту страшно — кажется, тебя за все твои мысли упрячут в стационар и прикуют к кровати. Поэтому растерянные пациенты чаще всего обращаются за консультациями к психологам и психоаналитикам, которые не имеют медицинского образования, а следовательно, не обладают квалификацией и правом лечить суицидальных больных. Их советы и тренинги могут быть очень полезны в обычной ситуации для личностного роста, преодоления кризисных ситуаций, но не в случае, когда вам хочется покончить собой и вы обдумываете конкретный способ. Врач-психиатр же — человек с многолетним медицинским образованием, который помимо медицинского института может иметь дополнительное образование и опыт стажировок, умеет работать с медикаментами, участвует в исследованиях и экспериментах.

Первый психиатр принимал меня далеко от дома, и добраться до него было отдельной пыткой. Путешествие в муниципальный психоневрологический диспансер на окраине города — тест для самого себя. Насколько я не могу справиться самостоятельно? Насколько глубоко я упала в своей болезни?

На скамейках вокруг было много испуганных и грустных молодых девушек, несколько пар родителей, которые под руки привели своих детей. Я немного успокоилась, что пока могу передвигаться сама, без посторонней помощи. Первый врач-психиатр лечил меня гипнотерапией: я решила, что я слишком сильная, чтобы прибегать к медикаментозной помощи, и всё смогу сделать за счет собственной воли и через работу с подсознанием. Через 6 сеансов сон не возвращался, а ухудшения были катастрофическими: за последнюю неделю я похудела на 5 килограммов, пила почти только воду, не могла прочитать и запомнить ни одной длинной фразы.

На дне рождения подруги накануне Нового года я попустилась, выпила рекордное количество алкоголя, оттанцевала себе все ноги и улетела на каникулы. Билет на самолет выручал меня в самых трудных ситуациях. Выручил и теперь. Без всяких таблеток на солнце среди пальм я мгновенно почувствовала себя лучше, начала нормально есть и спала как сурок. Но за три дня до возвращения в Москву мне снова стало ужасно тяжело спать и дышать. Я не могла думать ни о чём, кроме того, что все предстоящие дела провалятся, я опозорю себя, у меня ничего не получится и друзья с родными общаются со мной просто по привычке. В середине января меня догнала очередная фаза дисфории.

При заметных ухудшениях я поменяла врача и решила снова попробовать лечение — без таблеток и гипнотерапии. Внимательный, умный и очень неравнодушный, мой врач был несильно старше меня и болел ДЦП. Первые несколько минут я пыталась скрыть то удивление, с каким я наблюдала за его походкой. В отличие от первого врача он задавал много личных вопросов, отлично запоминал, что я говорю, и изо всех сил пытался помочь мне зацепиться за всё хорошее, что было во мне и вокруг меня. Между делом он рассказал мне, как два года учился ходить без всякой надежды, что в принципе пойдет — день за днем он методично пытался встать на ноги, хотя врачи предрекали ему быть прикованным к креслу. Сейчас он качается в спортзале и ходит самостоятельно. Мне стало стыдно за две моих целых ноги и за припадки хандры и ярости поблизости с этим человеком. «Поэтому я и рассказываю вам свою историю. Даже из моей ситуации был выход. Из вашей он гораздо проще».

Все психотерапевты предупреждают, что процесс излечения — мучительная и долгая работа. На этом этапе я буквально слышала, как крутятся шестеренки у меня в голове, каким трудом мне дается любая непривычная мысль или нетипичное действие. Мы делали упражнения на приобретение полезных привычек, я рассказывала ему о давнем конфликте с собственным внутренним голосом, о том, что боюсь старости и болезней близких. Приходилось учить себя возвращаться домой не той же дорогой, что и обычно, читать необычные книги, делать нестандартные поступки, десять раз на дню превозмогать собственную стеснительность.

(от Лиги психотерапии относительно непривычных мыслей, нестандартных действий и того, с каким скрипом крутятся шестеренки при этом: у нас на Пикабу проходил беспрецедентный тренинг, где все желающие могли бесплатно проверить себя и реально попытаться изменить что-то в своей жизни к лучшему. Тренинг шел 18 дней, вот ссылка на заключительный пост, интересующиеся могут прочесть все задания. Особенно интересны комментарии и впечатления аудитории о том, каково это, ходить другой дорогой и делать нестандартные поступки. В гала-посте есть ссылки на все дни, так что при желании можно спокойно прочесть весь этот крайне интересный массив информации)

Чем дольше я болела, тем сильнее я осознавала, что пора говорить честно о том, что происходит. Мне было мучительно признаться в своей болезни родителям. Но когда я поделилась своим беспокойством, мама рассказала о том, как пила антидепрессанты длительным курсом

в три года, когда перегорела на своей работе. Мне было 11 или 12, мама не говорила об этом никогда. Я смутно вспоминала, как видела маму лежащей на одном месте весь день с блуждающим взглядом, полным слёз. Как она просыпалась среди ночи и заходила меня навестить, как взрывалась и плакала на ровном месте, а я злилась, обзывалась и не понимала, что с ней. Мы действительно сильно похожи, но как страшно услышать собственные сожаления и опасения в устах своей мамы, которой 53. Как неприятно понимать, что наследуешь чужие страхи и проблемы. Оказывается, склонность к депрессиям часто наследуется нами у родителей, даже если мы сами этого не осознаём, так же как и в жизни мы часто повторяем жизненный сценарий родителей, не отдавая себе в этом отчета.

Когда я начала открыто говорить о своей болезни c окружающими, привычный круг беззаботных знакомых открылся с совершенно другой стороны. Помню, как одна из самых веселых вечеринок у меня дома закончилась тем, что приятели начали обсуждать одиночество и антидепрессанты: я узнала про нескольких милейших и активных знакомых, что они годами сидят на таблетках по рецепту. Они говорили об этом так буднично и так прохладно, как о бытовых мерах предосторожности: две с утра и одну на ночь, чтобы не размазывало — что-то в этом духе. Меня видели плачущей или мрачной чаще, чем обычно, но и я видела старых друзей другими — взволнованными, обеспокоенными, боящимися прожить жизнь вполсилы. Совсем недавно я наткнулась на статью о том, что большинство современных детей вместо привидений боится провала — меня будто окружили все эти дети в плоти старых друзей. Многие наперебой говорили об усталости от нелюбимой работы, о неуверенности в своих силах, в партнере, в будущем. Кризис был в самом соку, и даже самые спокойные начинали переживать, думая, во что превращаются их зарплаты и планы на год, как жить дальше и каким образом изменить жизнь к лучшему.

Когда моя бессонница перевалила за полгода, очередной нервной ночью я спросила у когда-то болевшей депрессией подруги контакты еще одного врача. Для начала мне нужно было хорошее снотворное, чтобы просто выспаться за полгода моей опасной жизни. Мой третий психиатр встретился со мной в общественном месте, когда я в очередной раз оказалась на дне. Я устала считать эти разы и смирно приехала на встречу в 9 утра, не выспавшись ночью. Гипнотерапия и пятичасовой разговор закончились страшным видением и очень неприятным открытием: что несмотря на то, что я вроде бы разрешила себе быть собой, я всю жизнь не могу полюбить себя по-настоящему. Принять недостатки и начать работать над плюсами, вкладывать все силы в любимое и не бояться провала. Эти фобии есть у большинства, но если они мешают тебе проснуться и встать с кровати — в любом случае без специалиста тут не обойтись.

После первого посещения я испытала колоссальный прилив сил, которого не ощущала вообще никогда в жизни. Ну то есть вообще никогда. Есть пошлые метафоры про выросшие крылья, но я бы скорее сказала, что моя мощность физически и морально увеличилась втрое.

Я была в курсе синдрома первого визита к психотерапевту, но такого облегчения я даже не могла себе вообразить. Полугодичный ком в груди исчез, я начала нормально спать и перестала волноваться, за пять дней сделала дела, которые не могла сделать два месяца. Но пришел очередной острый момент опасной неуверенности в себе, связанный с работой. В моей жизни опять появилась бессонница и расстройства аппетита, и впервые я решилась на таблетки. Это были самые простые и известные антидепрессанты под присмотром психиатра с 30-летним опытом, который работает в реабилитации самоубийц и пачками за одну смену вытаскивает людей с того света.

Несколько дней мы тщательно работали над распорядком дня, чтобы убрать из жизни хаос. Одно неполучившееся дело могло запутать меня и испортить настроение на несколько дней. У страха, выяснилось, глаза велики, и все трудные и даже невыносимые дела я делала в сжатые сроки. Сцепив зубы и со слезами на глазах, я внезапно осознавала, как мало знаю о вещах и людях вокруг себя, как преувеличиваю свою значимость. После того как я в очередной раз напилась, чтобы преодолеть неловкость, психика отрикошетила самым жутким образом — потеряв в очередной раз дар речи и желание жить на пару дней, я поклялась никогда не пить, чтобы стало проще завязать разговор или почувствовать себя к месту. Так я отказалась от регулярного алкоголя, известного депрессанта, который я, как и многие, выпивала по поводу и без, чтобы снять барьеры в общении.

С моим врачом мы особенно обсуждали прокрастинацию и бытовую лень.

Когда нужно лениться? А когда лень — это страх? И что делать, если присутствует одно и другое? В моем случае выяснилось, что лениться и отдыхать — противоположные занятия. И в сутках гораздо больше времени, чем кажется на первый взгляд.

Если честно посмотреть на мой обычный день, в нем есть очень много места для работы и любимых занятий, для книг и прогулок, для общения и одиночества, а также внезапных дел, которые я откладывала всю жизнь. Я сто лет хотела петь и танцевать и учить испанский язык, но откладывала это с отмазками, что у меня много работы и я не успею провести время с мужем и друзьями. По совету врача я сразу же записалась на все занятия, которые давно откладывала, и расписание сдвинулось, освободив много внезапного времени на то, что снимает стресс, тренирует мозги и укрепляет тело. Ушли дурацкие сериалы и прокрастинация в сети, появилось время на спорт и встречи с друзьями. Откладывание простых и нужных для себя дел, как выяснилось, подтачивало мое самочувствие не меньше регулярных коктейлей и сидячего образа жизни.

Несколько недель назад я выздоровела окончательно, хотя с начала марта я стабильно шла на поправку и с легкостью делала то, что раньше делать не могла. За этот окаянный год я написала довольно много текстов, проводила лекции и открыла две выставки, ходила на интервью, встречалась с друзьями и даже устроила несколько шумных вечеринок. Я познакомилась с сотней новых людей, никто из которых, скорее всего, не знал, что со мной происходит и чего мне стоило просто поздороваться с ними и назвать свое имя. За это время мой муж из просто лучшего друга превратился в моего телохранителя в прямом смысле этого слова, а те близкие друзья, кому я доверилась, сидели со мной по очереди, когда я была на краю, и стали практически членами семьи.

Что это было за состояние? Зачем оно со мной случилось? И попаду ли я в него снова? Мой доктор говорит, что от дна можно оттолкнуться и теперь мне навсегда дан урок отличать сезонную хандру от настоящей болезни. «Теперь вы будете знать, что такое действительно плохо», — сказал мне напоследок он и потребовал постоянно следить за режимом сна и еды и не откладывать на послезавтра то, что надо было сделать позавчера. Мне правда повезло выбраться из этой ямы с теми, кто в меня верил. И еще я поняла, как мало, лживо, тихо мы говорим об этом давящем чувстве отчаяния, которое преследует нас, когда мы живем без любви к себе, нашему окружению и нашему делу.

Несколько лет назад я тоже думала, что депрессия — это «горе от ума» и что достаточно верить в хорошее и быть хорошим, чтобы эта болезнь, как и многие другие, обходила тебя стороной. Мне было легко представить, что мы сами, за редким исключением, несем ответственность за наши болезни.

Но депрессия не лечится только добрыми помыслами и билетом в теплую страну, бутылкой вина с пятницы по воскресенье или случайным сексом. Как любая долгая и гадкая болезнь, она сидит очень глубоко и выходит наружу во всём своем уродстве, когда ты по-настоящему решил покончить с вечным беспокойством раз и навсегда. Если пришло время с ней разобраться, мало не покажется, это я точно говорю. И никто не гарантирует, что депрессия не вернется снова на другом витке и в другой ситуации. С другой стороны, победив ее один раз, ты уже точно знаешь, что это в принципе тебе по силам. Что это не часть твоей личности, без которой не прожить, а привязчивый недуг, от которого надо избавляться всеми силами и с посторонней помощью. И если рядом есть человек, который скажет: «Я знаю, что ты чувствуешь, я болел депрессией и, кажется, ты тоже болеешь. Давай покажем тебя врачу?» — стоит прислушаться. Возможно, он знает, о чём говорит, и протягивает вам руку, когда вы еще даже не понимаете, что она вам нужна.

(от Лиги психотерапии Пикабу: мы очень много писали про депрессию, обсуждая разные статьи и личный опыт комментаторов. Если вы хотите это прочесть, тексты несложно найти в нашей ленте по соответствующему запросу ("депресс" в окне поиска)