Авторские истории

- Садись, студент, - хохочет Лебедёв. – Вы тут вообще-то учитесь на маркетологов. А не на инженеров. Пусть они там свою сталь катают… А мы будем их раскатывать. Так вот, - профессор вновь посмотрел на аудиторию. – Да, слоган родился. Вот для них, для инженеров. «Холодный прокат – хоть в рай, хоть в ад». Ну да, так себе. Не суть.

Тима вспоминает о Светке. Хорошая девушка, такая вся правильная. Он не такой. Вспоминает, что однажды смог затащить её в свою квартиру – целых 10 квадратных метров. Для провинции – шкаф, для СПб – жильё. Ему родители купили, чтобы на съёмное не тратиться. Когда Тима сидит в этой квартире-клетке, вспоминает «Преступление и наказание». Наверно, такую студию снимал Родион Раскольников. Всё повторяется.

- Жесть – это событие, которое явно выходит за рамки привычных ожиданий и стереотипов, - говорит Тима и затыкает рот рукой. Просто на карантине привык комментировать преподавателей.

- Великолепно! – профессор показывает рукой в его сторону, и с мокрого пиджака несколько капель летят на пол. – Отлично сказано. Итак, запишем. Первое. Жесть – это событие. Второе. Результат действий явно непропорционален ситуации. Третье. Восстановить статус-кво невозможно в силу естественных причин.

Студенты начали переглядываться. Конечно, лекции профессора Лебедёва всегда отличались эксцентричностью. Однажды он, рассказывая о войне брендов, принёс на лекцию живую курицу и кота. В клетках. И выслушивал разные мнения о том, стоит ли открывать дверцы. И будет ли такая реклама уместна в современном маркетологическом контексте.

Но тут – что-то особенное. Чемодан. Мокрый профессор. Лекция – про жесть. К чему это всё? Тиме очень льстит, что Валерий Олегович его похвалил. Однажды Лебедёв сделал рекламу «ОтсоСолы» – популярнейшего энергетика. Продажи взлетели. Он заработал кучу денег. А то, что энергетические напитки вредны… Ну так жить в целом опасно.

- Я вам так скажу, господа студенты… - продолжает Лебедёв. – Разбираться в жести – полезно. Особенно в наше время. И в этом месте, где мы с вами живём. Потому что жесть тут везде. Ездили когда-нибудь в плацкарте без белья?

- Да! – хором говорят студенты. Хотя вряд ли ездили.

- Жесть! – картинно удивляется профессор. Он-то уверен, что большая часть тутошних студентов ездят на машинах, не намного дешевле его личной.

Светка слишком правильная. Когда он её затащил в свою квартиру, как у Родиона Раскольникова, то начал напаивать. Она пила вино, бокал за бокалом. А потом… Потом она вроде была согласна. И даже осталась до утра. У Родиона, наверно, не было туалета. У него, Тимы, туалет есть. И когда ты заходишь в клетку квартиры-клетки, нужно выбирать.

Душ стоит прямо над унитазом. Или ты моешься, или… Одно хорошо – всегда всё чистое. Мыть не надо. Тима не готовит – кухни у него нет. Максимум – чайник вскипятить или еду в микроволновке разогреть. Он отвёл Светку на метро… Она ничего ему не сказала, так и общалась с ним. Но в гости больше не ходила.

- Профессор! – снова говорит Тима. Успех надо развивать. – А душ прямо над унитазом… Это жесть?

- Отнюдь! – возражает Лебедёв. – Жесть, это если тебе нужно принять душ, что над унитазом. А в чаше… В чаше – нечто такое, чей объём явно выходит за пределы привычных ожиданий и стереотипов.

В аудитории смеются. Теперь лекция всем нравится. Светка общалась с ним, Тимой. Но в гости – ни ногой. Что он только ей ни предлагал. И суши, и квест, и замуж. Уж очень она ему нравилась. Вся такая правильная, вся такая отличница. Она писала, что у неё есть… Хотя тут лучше процитировать, чтобы понять, кто такая Света. Она никогда не пишет коротких сообщений. Всегда – целая поэма, эссе, литературный шедевр.

«Милый друг! – писала она Тиме в телеге. – Я польщена твоим вниманием к моей персоне, и той настойчивостью, с которой ты хочешь повторить наш сексуальный опыт в твоей квартирке с экспериментальной планировкой. Но вынуждена тебя огорчить! У меня – всё хорошо. Я сейчас встречаюсь с мужчиной и проживаю в его апартаментах. Это недалеко от центра. У меня – отличный вид на старый Петербург. У нас всё серьёзно. Убеждена, что Он скоро сделает мне предложение. Я не тороплю. Это слишком серьёзный шаг, чтобы делать его рывком».

От ревности Тима сходит с ума. Он убеждён, что нет никакого мужика, и апартаментов тоже нет. Что Светка просто набивает себе цену. Что нужно сделать ей такое предложение, от которого ей будет трудно отказаться. Да! Нужно стать крутым маркетологом.

- Вот представьте… - продолжает профессор. – В метро к вам подходит абсолютно пьяный, хотя с виду и приличный, человек и… пытается выяснить, как проехать на его станцию на окраине. Особенно в Москве. Вы пытаетесь объяснить ему, но он – совершенно ничего не понимает. И звереет. И хватает за лацкан пиджака, угрожая швырнуть под поезд.

- Жесть! – хором отвечает аудитория.

- А у меня такое было! – говорит Лебедёв. – Богом клянусь. Но, разумеется, лекция моя посвящена другому. Персональной жести. Убеждён, после нашей лекции половина из вас уйдёт из профессии. А другая – станет богатыми, знаменитыми и успешными. Если выживет, разумеется.

У Светки офигительные волосы. Белые такие, ровные, длинные. Спина у неё прямая, как стрела. А бёдра… Восхитительные бёдра. Тима вспоминает, как целовал их тогда, ночью. И вроде всё хорошо начиналось, а потом – его понесло. И вместо нежности получилась какая-то жесть… Он так жёстко её любил, что сам удивлялся. Синяки остались, следы от пальцев.

Ему казалось, что Светке такое понравится. Наверно, переборщил. Может, поэтому она не пишет уже два дня? О, и на лекцию не пришла. Жесть. Блин, прилипло это слово! Волосы такие длинные, до пояса, и белые, но не крашенные. Как этот цвет называется? Русые? Пшеничные.

- Так вот, господа студенты, - снова говорит профессор. – Вы, должно быть, обратили внимание на чемодан, что водружён на этот стол, будто знамя художника Павленского на Красной площади… Что же в нём?

- Судя по теме Вашей лекции, профессор, - снова подаёт голос Тима. – Там – концентрированная жесть.

- Идеально! Блестяще! – отвечает Лебедёв. – Молодой человек, почему я тебя раньше не замечал? Светлая, умная голова. Изумительно. Ну что ж. Как я и сказал, половина из вас этой лекции не переживёт. Зато другая… Итак, шагайте сюда, юноша.

Тима встаёт. Чтобы понимать, что он чувствует… Это как если бы Владимир Путин предложил журналисту третьесортной газетёнки («Зорька» или «Мошня Октября») подойти к его столу. И задать вопрос. Это как в другой мир попасть!

Профессор Лебедёв очень странный. Он всегда опаздывает на лекцию. Всегда. Но после него – никто не заходит. Какими бы уважительными ни были причины. Он редко делает рекламу. Только для души. Но один его проект стоит сто тысяч долларов. Минимум! И желающие находятся. Говорят, что профессор иногда оказывает знаки внимания студенткам. Плохо ли это?

- Открывайте! – предлагает Лебедёв.

Тима пытается поставить чемодан, но он слишком тяжёл. Пока он возится с замком (тоже мокрым, как и профессор), краем уха слышит щелчок. А потом – звуки, как будто плётка бьётся в стену. Но он весь сконцентрирован на чемодане. Открывает…

- Боже мой! – кричит Тима. Из-за краешка торчат белые волосы. Ну, светлые. Те самые, не то пшеничные, не то русые. – Господи…

- Именно! – отвечает профессор. – Знаете ли, так случается.

Тима поднимает взгляд. Лебедёв держит в каждой руке по пистолету. Тима всё равно в оружии не разбирается, замечает только, что на каждом – глушитель. Смотрит на аудиторию. В каждом ряду – по два мёртвых студента. Васька, похоже, первым пулю схлопотал.

- Я поставлю тебе зачёт, автоматом, - улыбается профессор. – Если ты сделаешь правильный выбор.

И протягивает ему один из пистолетов. Тима принимает. Неожиданно тяжёлый. Полкилограмма весит, не меньше. Что он должен делать? Зачёт автоматом – это здорово. Но… Стоп. Светка в чемодане. Светка, его Светка! Тима хочет кричать.

- Ну же, молодой человек, - улыбается профессор. – Даю десять секунд… На правильный выбор.

Тима поднимает руку и нажимает на курок. Неожиданно тугой. Нажимает ещё и ещё раз. Ещё и ещё, пока в магазине не заканчиваются патроны. А потом бьёт ногой, снова и снова, пока на теле профессора не заканчивается живое место, а весь он не становится сплошным месивом.

За окном идёт дождь – такой приятный, светлый ласковый. Он постепенно разъедает питерскую жесть.

Автор: Григорий Грошев

— Как часто это происходит?

— Где-то несколько раз в месяц, может быть чаще, может – реже, по-разному. Вы не представляете как было ужасно впервые столкнуться с этим, - мрачно ответила она и, закрыв лицо руками, громко разрыдалась. – Это так… страшно.

— У вас не было каких-либо серьезных травм перед тем, как это случилось впервые? – спросила я, после того как она немного успокоилась.

— Нет, я уже давно ни обо что не билась - последний раз серьезно падала еще в детстве, - Каролина вытерла потекшую тушь и продолжила. – Я долгое время отмахивалась от этой проблемы – ну, вы же понимаете, что очень часто мы не можем вспомнить даже то, что ели вчера на обед. Списывала все на усталость и трудности на работе, пока не довела это, чем бы оно не было, до такого состояния, что становится жутко.

— Значит, это могло начаться уже давно?

— Оглядываясь назад, думаю, что года полтора, может два назад, - она снова заплакала, но на этот раз почти беззвучно всхлипывая и вытирая слезы платком. – В последнее время мне стало все сложнее узнавать у людей о том, что происходило, пока я была на «автопилоте». Они уже начали смотреть на меня как на сумасшедшую, а я боюсь, что так и есть на самом деле и у меня конкретно поехала крыша…

— Давайте не будет строить преждевременные выводы, - успокаивающе улыбнулась я. – Вы упоминали о трудностях на работе – продолжительный стресс и значительные непрекращающиеся переработки вполне могут привести к подобным проблемам.

— Мне уже приходило это в голову, – встрепенулась она. – Я действительно очень много работаю, причем уже давно. Постоянные правки, горящие сроки, проблемы с коллегами – всего и не упомнишь. Мне хотелось как можно быстрее выплатить ипотеку, поэтому и напрягалась – ведь осталось совсем немного…

— Может тогда вам следует начать с короткого отдыха?

— Это первое, что я попробовала – две недели ходила босиком по траве и пила парное молочко в деревне. Смотрела на небо и читала книжки в гамаке с выключенным телефоном. Помогло только в том плане, что я помнила все, что со мной произошло – но стоило вернуться к прежнему образу жизни, как все началось с начала. Думала – это из-за работы, но нет. Я даже продлила отпуск за свой счет, но оставалась в городе и все равно провалы в памяти продолжились. А, как вы понимаете, мне не очень хочется бросать работу, почти выкупленное у банка жилье и ехать за город. Поменять работу на что-то более простое – это еще нормально, но бросать нажитое – уже чересчур. Мне нужно альтернативное решение…

Игорь шёл по улице, машинально шагая по знакомому маршруту, но мыслями был где-то далеко — в недавних событиях, которые всё никак не укладывались в голове. Он чувствовал, как в нём нарастает тревожное нетерпение: колдун, загадочное прошлое, жертвы… Всё это словно клубок из дымки и намёков. Ни имени. Ни адреса. Ни даже убедительного мотива, кроме какой-то фанатичной одержимости. Всё, что у него было, — это его интерес.

Лиза, наверное, посмеялась бы и сказала: «Звучит как классика жанра. Тебе осталось только фонарик взять и по коридорам ходить». Игорь бы усмехнулся. Но сейчас ему было не до улыбок. Его собственное расследование застопорилось и с чего начать – непонятно.

Он сверил адрес первой на сегодня жалобы с адресом на доме — кажется, пришёл.

Двор был обычным: потрёпанные лавочки, сломанные качели, металлическая горка ведущая в лужу. Едва Игорь поднялся на нужный этаж и хотел постучать, как дверь распахнулась сама — и на него буквально налетела бабушка в цветастом халате и с тревожными глазами.

— Товарищ полицейский! — выкрикнула она и немедленно вцепилась в рукав его кителя, будто он мог взлететь и оставить её на произвол судьбы. — Вы должны меня выслушать! Этот гад из семнадцатой опять подсыпает соль мне в кофе!

— Простите... кто? — Игорь заморгал. — И как он... это делает?

— По ночам! — бабушка постучала тростью по плитке на стене с такой силой, что посыпалась крошка бетона. — Он лазит через вентиляцию! Я слышу — шуршит там! Лезет, гад! Подсыпает соль мне в питьё! А у меня давление! Давление, понимаете?

Игорь кивнул с выражением сочувствия, какое он только мог изобразить. Пообещал, что передаст информацию «куда следует», и, освободившись от хватки старушки, поспешил покинуть зону повышенного риска.

Он выдохнул, только когда вышел из подъезда. Поправил форму и посмотрел адрес следующей жалобы. В заявлении значилась кража. Никаких подробностей. Пока шёл, мысли вновь вернулись к колдуну. Где искать? Архивы? А кто ему просто так даст доступ? Особый отдел — сказали не вмешиваться. Всё, что он может, — да пока ничего, только гадать.

Дом, куда он пришёл, оказался панельной многоэтажкой из тех, где одинаково пахнет кошками, супом и чем-то кислым. Во дворе — пусто, только старые качели покачиваются от ветра. Квартира — первый этаж. Открыла женщина средних лет с хмурым лицом, будто именно Игорь был причиной всех её несчастий.

— Помощник участкового, — представился Игорь, — Что у вас произошло? Что украли?

— У меня швабру украли! — строго сообщила она. — Новую! С металлической, складной ручкой!

— Понимаю... Когда вы её последний раз видели?

— Вчера вечером. Стояла в углу, как штык! А утром — бац! — и пусто!

— Есть подозреваемые?

— Петровна с третьего этажа! У неё такую же с утра видела, только раньше не было! А теперь появилась. И что она мне говорит? Купила, мол. Давайте, разбирайтесь.

Игорь кивнул, достал блокнот и уже собирался записать приметы пропажи — хотя внутри отчётливо чувствовал, что это дело не раскроет и сам Шерлок, — как вдруг зазвонил телефон. Спасительный звонок.

— Игорь, — раздался в трубке голос Максима Фёдоровича, усталый, но деловитый. — Сгоняй-ка в НИИ на Пушкинской. Там ночью сработала сигнализация, дверь в старый кабинет была взломана. Наряд уже всё осмотрел, но у охранника нужно взять показания. Тебе как раз по пути.

— Принято, — быстро ответил Игорь. Он убрал блокнот, попрощался с хозяйкой и вышел на улицу.

НИИ на Пушкинской выглядел именно так, как и должен был выглядеть старый, почти забытый научный институт: облупленные стены с пятнами вечной сырости, облупленные же буквы на табличке с трудом складывались в название: «НИИ прикладной теоретической физики (НИИ ПТФ)», а над входом торчал покосившийся козырёк, обмотанный проводами и кусками старого скотча. Под самой крышей висела антенна, которую, судя по её размеру, пытались использовать либо для приёма сигнала с другого континента, либо для связи с орбитой. Над входной дверью виднелись следы от некогда гордой эмблемы — теперь только силуэт и пара заржавевших креплений.

Вахтёрская стойка — крепость из стекла и фанеры — торжественно охраняла путь в коридоры научного прошлого. Игоря встретил мужчина лет под шестьдесят, в форменной рубашке, который выглядел так, будто он охранял этот НИИ ещё при царе и очень этим гордился.

— А, вы по поводу взлома? — лениво спросил охранник, поднимаясь со стула.

— Да, я по поводу взлома, — подтвердил Игорь, доставая бланк для принятия показаний. — Можете рассказать подробнее? Что именно произошло?

Охранник шумно втянул воздух, как будто собирался с мыслями, и тяжело опёрся на стойку.

— Где-то в районе двух ночи сработал датчик движения — он у нас ещё с тех времён, когда бюджет на охрану был. Запиликал сигнал на пульте — я сразу глянул на монитор: ничего. Камера у того коридора чёрно-белая, старенькая, но видно, что дверь как будто дёрнулась. Сразу вызвал наряд. Пока приехали, минут пятнадцать прошло.

— А вы сразу к кабинету не пошли?

— Ну, знаете ли, у нас тут народ разный бывает. У меня-то из оружия и нет ничего, только вон, термосом могу усмирить, — он хмыкнул. — Подождал ребят, потом вместе поднялись.

— И что увидели?

— Дверь была не взломана. То есть визуально — цела. Замок не повреждён. Но при этом она была... приоткрыта. Самой щёлки хватило, чтобы понять: что-то не так. Мы зашли, внутри пыль поднята, будто её только что подняло ветром. Хотя там лет пятнадцать никто не был, я уж точно знаю. Столы сдвинуты, на полу будто след от тяжёлого ящика или оборудования, словно его тащили.

— И больше ничего?

— Ну... один из парней сказал, что чувствовал вонь, как от перегоревшей проводки. Но я ничего не унюхал.

— Кто последний раз туда заходил, вы не помните?

— Не скажу точно. Но кабинет давно не используется.

— Можно взглянуть? — спросил Игорь.

— Конечно. Пойдём, я открою, — охранник потянулся за связкой ключей и жестом пригласил за собой.

Они двинулись по длинному коридору, в котором время, кажется, остановилось лет десять назад. Линолеум местами вспух, лампы мигали вяло, как уставшие глаза, а стены украшали пожелтевшие объявления и листы с распорядком пожарных учений.

Они прошли мимо таблички «Лабораторный корпус №2», и охранник вдруг, не оборачиваясь, сказал:

— А ведь когда-то здесь всё кипело. Этот НИИ был, можно сказать, гордостью области. Не то что сейчас...

Он на мгновение замолчал, как будто пытался вспомнить запах тех времён.

— Я сюда пришёл ещё в восемьдесят шестом — хорошие времена были. Тогда и вахта была не в будке, а нормальный пост с охраной, два человека на смене, журнал с печатями, — он усмехнулся. — Молодёжь шла работать, не потому что "больше негде", а потому что престижно. Очки, халат и допуск к электромагнитному блоку — это вам не абы-что.

Он остановился у облупившегося стенда с планом эвакуации.

— Тогда и здание свежее было. Не текло, не скрипело. По коридорам люди ходили — кто с чертежами, кто с какими-то антеннами под мышкой, кто просто шёл обсуждать новую идею по пути в столовку. А столовая — ух! Котлеты с макарошками, кофе, ватрушки, запах от которых разносился по всему зданию. Не то что сейчас.

— Финансирование было, — продолжил он, — лаборатории строили, аппаратуру закупали. Из столицы присылали всякое: спектрометры, какие-то установки для моделирования чего-то там — я до сих пор не знаю, что это было, но выглядело круто. Даже экспериментальную секретную установку тут однажды пытались запустить, правда, неудачно. Официально — «нецелесообразно». Неофициально — кто-то перебрал с напряжением и выжег к чёртям полкоридора.

Он усмехнулся и кивнул на потолок.

— Видите вот эту латочку? — Игорь поднял глаза. — Это с тех времён.

— Потом всё потихоньку заглохло. Перестройка, развал, финансирование порезали. Люди начали уходить. Кто в бизнес, кто за границу, кто просто… пить. А здание осталось. Пустело понемногу. Лет десять назад закрыли большую часть лабораторий. Сейчас вот три кабинета работают, остальные — под архив да под склады. Жалко, конечно.

Он вздохнул.

— А раньше мы тут каждый Новый год на вахте отмечали. Учёные приносили шампанское, кто-то даже с баяном приходил. Были времена…

Он помолчал, провёл ладонью по стене, будто гладя старого знакомого.

— Сейчас вот… хожу, проверяю, чтобы крыша не провалилась, и чтобы никто не лазил. Хотя кто сюда пойдёт? Разве что какой студент-романтик да вот такие как вы, по долгу службы.

Он замолчал. Потом вздохнул, словно вернулся из других лет.

— Тут, кстати, как раз в этом кабинете, лет пятнадцать назад, хотя может чуть больше, работал один молодой учёный. Перспективный, умный, всё про какие-то теории пространства писал. Тихий был, но не чудак, как некоторые. Говорили, у него даже какая-то награда была, за публикации. А потом несчастье случилось — невеста у него погибла. Как, чего — не знаю точно. Все только шептались. Он после этого с работы пропал, просто… исчез. Никто толком и не понял — в отпуск ли ушёл, уволился, сбежал. Расследование какое-то было, но дальше замяли. Нового человека на его место так и не назначили. Зарплаты тогда уже были никакие, да и лаборатория свернулась. Так кабинет и остался — закрытым.

Охранник повозился с ключом, замок щёлкнул, и дверь нехотя приоткрылась. В нос ударил слабый, чуть затхлый запах — смесь бумаги, металла и времени.

— С тех пор никто сюда не заходил, — пробормотал он. — Только вот после вчерашнего... вы, конечно, сами посмотрите.

Кабинет встречал тишиной. Не той, городской, в которой где-то за окном бормочет кондиционер или гудит машина. Здесь была тишина настоящая, плотная, вязкая.

Игорь сделал шаг внутрь. Половица под ногой издала глухой хруст — и этот звук показался неестественно громким, как будто он нарушил покой, который годами оставался нетронутым.

Он постоял у порога, давая глазам привыкнуть к полумраку, на потолке горела только одна лампочка. Комната была большой, вытянутой, с одним узким окном, затянутым полупрозрачной тканью. Свет едва пробивался внутрь, рассыпаясь серыми пятнами по пыльному полу.

Обстановка говорила сама за себя: это был кабинет не просто заброшенный, а забытый. Как будто тот, кто здесь работал, ушёл однажды — и никто даже не попытался навести порядок после него.

У стены — массивный металлический стеллаж. На нижних полках — стопки бумаг, некоторые с обрывками серых обложек, другие — просто в беспорядке. Папки с маркировкой потемнели от времени. Одна лежала наполовину раскрытая, страницы вспухли от сырости. На одной из них виднелись уравнения, написанные от руки — неразборчиво, но с математической яростью.

Рядом с окном — массивный прибор. То ли генератор, то ли измерительная установка. Панель с переключателями, сломанный тумблер, висящие провода. Он был отключён, покрыт слоем пыли.

Игорь провёл пальцем по столу. Пыль прилипла к коже. Он вытер руку о штаны и пошёл вдоль стены. На полу — вмятины. От чего-то тяжёлого. Следы тянулись к углу, где стоял стол — единственный предмет в кабинете, который казался недавно сдвинутым. У стены — отпечаток от ножек, а на полу — плоская полоса, будто что-то волокли.

Он подошёл ближе. Стол был старый, из тех, что делали ещё в советские времена: тяжёлый, с толстым покрытием и металлическими уголками. На его поверхности лежало несколько пустых папок, старая чернильница с засохшим содержимым, и... фоторамка.

Игорь замер. Сначала он не понял, что именно его остановило. Просто взгляд зацепился. Он наклонился — и понял.

Фотография.

Обычная, на первый взгляд, слегка выцветшая от времени. Молодой человек лет двадцати пяти — в очках, с лёгкой небритостью и честными глазами. Рядом — девушка. Светлые волосы, мягкая улыбка. Она держала его под руку, а он будто пытался сдержать смех. Что-то в этом снимке было удивительно тёплым. Живым.

Он медленно поднял рамку, чтобы рассмотреть получше. В углу отпечатаны инициалы: «Костров С.О.»

Игорь почувствовал, как у него внутри всё на секунду замерло. Он не знал этого имени. Не знал лица. Но... было в нём что-то знакомое. Что-то в линии скул, в форме подбородка. Он мог бы поклясться, что где-то видел похожие черты. Только старше. Жестче.

Он долго стоял с фотографией в руках, всматриваясь в лица. Казалось бы, ничего необычного — просто молодой человек, улыбающийся, с чуть неловкой уверенностью в глазах. Но чем дольше Игорь смотрел, тем настойчивее что-то внутри начинало шевелиться. Он прищурился. Представил, как бы этот человек выглядел сейчас. Волосы — поредевшие, с сединой у висков. Взгляд — холоднее, жёстче. Челюсть — резче очерчена. Словно наложил один образ на другой — и внутри что-то щёлкнуло.

Похож.

Сомнений почти не осталось. Вот он – колдун.

Он аккуратно поставил рамку на место. Взял телефон, сделал снимок, а потом, немного помедлив, повернулся к охраннику:

— А кто на фото? — тихо спросил он.

Охранник подошёл ближе, прищурился, всмотрелся в снимок.

— А... это ж он и есть. Тот самый. Костров... Сергей... — он нахмурился, напрягая память. — Олегович, что ли? Или... чёрт его знает, вылетело. Но точно он. Учёный. Умный был, тихий, даже вежливый.

Он на секунду замолчал, глядя на девушку с фотографии.

— Такая пара была... видно, любили друг друга. Она светилась как лучик солнца. Всегда с улыбкой, здороваться не забывала, даже со мной. Молодая, жизнерадостная. А потом — раз, и нет её. Он после этого будто сгорел. Пару недель ходил как тень, а потом исчез.

Охранник отвёл взгляд и вздохнул:

— Жалко их.

Игорь стоял неподвижно, глядя в тусклое грязное стекло окна, и чувствовал, как в груди разгорается смесь азарта и радости. Он нашёл. Имя. Лицо. Первую настоящую зацепку. Костров Сергей Олегович. Это был он. Колдун.

Взгляд вновь зацепился за пол возле стола. Вмятины. Узкая полоса, будто от чего-то тяжёлого, что тащили волоком. Стол сдвинут — это было очевидно. У стены — отпечаток от ножек, пыль смазана. Игорь замер на секунду. Он видел это уже при первом осмотре, но тогда не придал значения.

Значит, колдун не просто пришёл. Он что-то искал. Или знал, за чем идёт.

Что здесь могло понадобиться колдуну спустя столько лет?

— Скажите, — повернулся он к охраннику, — вы говорили, что у него невеста погибла. Может, помните какие-то подробности?

— Да нам толком ничего не рассказывали, — развёл руками тот. — Слухи ходили разные. Говорили, напали где-то в парке. Жуткое дело. Он выжил, а она — нет. И всё. Он и сам быстро исчез. Может, уехал, может, ещё чего.

Игорь кивнул.

— Понимаю. Спасибо.

Он бросил последний взгляд на кабинет. Больше здесь делать было нечего. Охранник проводил его до выхода, они попрощались.

Оставшийся рабочий день Игорь провёл в участковом пункте, заполняя бумаги и отчитываясь перед Максимом Фёдоровичем о проделанной работе. Настроение у него улучшилось.

Он шёл домой не спеша. Не было смысла торопиться. В голове уже выстраивались вопросы, гипотезы, планы. Он свернул в небольшой сквер по пути, обогнул лужу, в которой отражалось серое небо, присел на скамейку — и достал телефон.

Он чуть поколебался — не из-за того, что сомневался, а потому что вдруг почувствовал, как важно стало просто услышать её голос.

Нажал «вызов».

— Алло? — ответила Лиза почти сразу.

— Привет, — сказал он. — Это я. Слушай, ты сегодня вечером занята?

— Ого, ты предлагаешь свидание? — тут же отозвалась Лиза с лёгкой усмешкой.

— Просто вечер хороший. И я подумал, что с тобой он может стать ещё лучше.

На том конце повисла пауза, потом Лиза хихикнула, мягко, тепло:

— Ммм… август щедр на поэтичных полицейских. Через час у подъезда?

— Договорились.

Дорогие читатели! Возможно, кому-то будет удобнее следить за книгой на АТ.

Все новые главы и рассказы по-прежнему будут выкладываться и на Пикабу.

И снова Крэг вытащил «Избранного придурка» из тёмной ямы на божий свет, заслужив мою вечную благодарность и любовь. Хотя об этом между нами не принято говорить, да и зачем? И так понимаем друг друга с полуслова… Вот как сейчас, когда, остановившись на ночёвку среди леса у занесённых ранним снегом корней хвойного дерева, маленький отряд разведчиков-полукровок решал, кому ставить палатку и готовить скромный ужин. А кому ― тащиться с топором на заготовку дров…

Командир Дарси был вызван на совещание в штаб, Сан, юный маг, уже суетился вокруг палатки, в которой нам предстояло мёрзнуть этой холодной ночью на излёте осени, а Крэг с каменным лицом пристраивал над слабеньким костерком походный котелок. Покрутив в руках топор, я вопросительно посмотрел на полудемона, но тот демонстративно фальшиво затянул известную песенку фривольного содержания, что означало:

― Отстань, видишь, я сегодня не в духе.

Пришлось ограничиться пожеланием отморозить свою обширную чёрную задницу, сидя на месте, пока хрупкий Избранный будет надрываться из последних сил. На что Крэг, подтолкнув ко мне волокуши и продемонстрировав в непревзойдённой улыбке острые, как метательные ножи, зубы, пробасил:

― Селим тебе в помощь, Избранный… ― снова продолжив невыносимое завывание.

Услышавший своё имя, старый друг Сана и одновременно сильнейший маг отряда проснулся и, отряхнувшись от снега, приблизился, с интересом поглядывая то на меня, то на топор.

Честно говоря, несмотря на то, что Крэг в красках расписал его «подвиги» на прошлом задании, я по-прежнему относился к заколдованному магу с подозрением. Вопрос о том, кто же вышвырнул троих разведчиков из Мёртвого города, всё ещё оставался открытым, и Селим был одним из главных кандидатов на роль паразита, давшего нам хорошего пинка…

― Пойдёшь со мной, умник? ― спросил, просто чтобы выместить досаду, но, когда пёс «кивнул», завиляв хвостом, не стал возражать, решив внимательнее присмотреться к старому другу.

Выбрав небольшое сухое дерево, размахнулся, но открывшаяся ещё вчера старая рана, почему-то не поддававшаяся магическому «лечению», заставила застонать, уронив топор в снег. Наверное, стоило сказать об этом Крэгу, но гордость, как всегда, оказалась сильнее рассудка.

Селим зарычал и, схватив меня за полу куртки, потащил в сторону. Боль была настолько сильной, что я не стал упрямиться, опустившись на бревно неподалёку, наблюдая, как он припадает на лапы, тихонько ворча. Что означало ― маг из Мёртвого города решил преподать Избранному урок магии…

Заскрипев, дерево наклонилось, упав точно между соседними стволами. Я с ухмылкой наблюдал, как отлетали толстые ветки, очищаясь от небольших сучков и складываясь на волокуши. Потом пришла очередь и самого ствола, быстро превратившегося с связку умело нарубленных дров…

Глядя, как Селим лихо и со знанием дела справляется с моим заданием, подумал, что этот парень с огромным грузом прожитых лет мало напоминает кабинетного учёного. Похоже, в жизни ему приходилось заниматься тяжёлым трудом, и это невольно вызывало уважение.

Я поглаживал гудевшее плечо, когда словно прохладная вода омыла рану, сняв жар и значительно уменьшив пульсировавшую боль в руке. И этим Рас тоже был обязан умению странного, во многом непонятного мага. Встав, сказал искренне и без обычной насмешки:

― Спасибо, друг… Дальше попробую сам.

― Сам, сам… Вот же болтун, трындишь, когда не надо, а про рану молчишь? Иди уж, белолицая зараза, к костру, Сан тебе там успокаивающий отвар приготовил, подлечись. А мы с хвостатым напарником дотащим дровишки. Ишь, сколько наломали ― можно и с другими ребятами поделиться…

Прихлёбывая тёмное пойло, названное нашим изобретательным магом «эликсиром здоровья» и по виду напоминавшее обычный отвар из хвои, я грел замёрзшие ноги у весело потрескивавшего костра. Глаза слипались, и хотелось, во-первых ― спать, а во-вторых, чтобы вернувшийся Дарси перестал так громко кричать о ненормальном начальстве, заставившем всех на ночь глядя двинуться в путь, вместо того чтобы переночевать в наспех оставленной деревне.

― И кто их только разберёт, ― пыхтел он, догрызая твёрдую как камень лепёшку, ―  вчера было одно, сегодня ― другое. Скорее бы добраться до Капошвара и устроиться на зимние квартиры… Так надоело мёрзнуть в полях и лесах; всё равно противник уже залёг «в спячку» на другом берегу реки и проснётся только к весне. А Твари из прорехи, будь они трижды прокляты, в морозы не нападают…

В ближайшем кустарнике что-то еле слышно скрипнуло ― слишком тихо для других, но не для уха полукровки, и, отбросив кружку в снег, я моментально поднялся, бесшумно двинувшись к подозрительному сплетению ветвей. Лезвие уже выскользнул из ножен, когда негромкий голос насмешливо произнёс:

― Не стоит бросаться на бедного путника с мечом, я ― безоружен и просто хочу погреться у вашего костра…

Человек вышел вперёд с поднятыми руками ― симпатичный темноволосый Избранный в одежде простолюдина, что само по себе было странно. Наброшенный сверху плащ явно знал и лучшие времена. Как только он повернулся спиной, многое стало понятно ― собранные в короткий хвост волосы говорили, что перед нами стоит один из изгоев общества ― Недостойный Избранный[1].

Он смотрел на нас с усмешкой, видимо, готовый к оскорблениям. Цепкий взгляд и плавные, осторожные движения выдавали в нём опытного воина. Я опустил меч и специально громко, чтобы слышали все, поприветствовал его так, как и положено Высокородному:

― Приветствую тебя, брат… Командир, что скажешь? Позволим ещё одному Избранному погреться у нашего костра?

Настороженный Дарси кивнул:

― Пусть греется… как только покажет документы.

Незнакомец подошёл, с вежливым поклоном протянув синий именной жетон. Такие выдавали бойцам расформированных частей или оставшимся в живых после того, как отряд почти полностью погибал в сражении…

― Понятно, ― покрутив металлический кругляш, Дарси вернул его Избранному, ― так где ты сражался, парень?

Путник тяжело вздохнул:

― Разведгруппа Третьего Северного отряда под командованием капитана Крона…  светлая им память.

Дарси помрачнел, указав на место у костра:

― Наслышаны… Сан, налей нашему гостю моей фирменной бражки и лепёшку дай. Помянем ребят, я знал вашего капитана ― суровый был человек, но справедливый.

Сан разливал по кружкам крепчайший самогон, а я уже понял, что командир решил «разговорить» пришлого ― его пойло развязывало языки даже самым стойким молчунам. В это время к костру подошёл отходивший «по делам» Крэг и, увидев незнакомца, тут же улыбнулся, радостно разглядывая потрясённую физиономию чужака:

― Смотрю, у нас гости, это хорошо… и «напиток богов» уже в кружке. Эй, Селим, тебе налить? Не хочешь, ну и правильно… ― он обнял растерянного парня, и я поморщился, представляя, какой неизгладимый отпечаток его объятия оставили на коже, ― добро пожаловать в отряд полукровок. Ты чего фыркаешь, Дарси? Разве это не обещанное ещё полгода назад пополнение? А жаль… Тогда хотя бы жалование заплати… ― он оттолкнул «жертву», как бы ненароком продемонстрировав свои «потрясающие рожки», ― за что пьём?

Мы уже выпили по второй «за здоровье», а упорный чужак всё молчал, время от времени испуганно поглядывая на веселящегося Крэга и подхватившего «игру» Селима, выполнявшего его команды, задорно размахивая хвостом:

― Напарник, сосчитай, сколько всего человек у костра? Верно, умник ты наш. А догадайся, сколько пальцев я показываю? Ай, молодец…

Командир ухмылялся в усы, я хмыкал, а быстро захмелевший Сан краснел и, наконец, не выдержав, обратился к Избранному:

― Скажите, а что произошло с отрядом? У нас тут разное болтают…

Дарси стрельнул в него глазами, мол, не о том спрашиваешь, но маг гнул своё:

― Сколько человек выжило? Правда ли, что это было необычное нападение Тварей?

Чужак словно очнулся:

― Правда… Я многое повидал, но после той ночи подумывал бросить всё и уйти отшельником в горы, ― после этих слов все притихли, ― это было страшно. Отряд вот так же расположился на ночь в лесу, мы выставили караул. В тех местах больше года не было нападений, и все расслабились…

Разведчики собрались у костра, чтобы отметить известие о рождении сына Командира ― пили брагу, прямо как сейчас, смеясь и балагуря. Небо на горизонте внезапно окрасилось красным, и кто-то пошутил, что это вино богов протекло на землю. В следующее мгновение открылось не менее дюжины прорех, и небольшие по сравнению с привычными гигантами Твари, но гораздо более быстрые и сильные, набросились на нас…

Он залпом опрокинул в себя кружку и, закашлявшись, протянул руку за новой порцией. Сан налил из фляги, его мальчишеское лицо было полно искреннего сострадания, а ночной гость продолжил:

― Счёт шёл не на минуты, а на… мгновения. Твари мелькали, как смазанные пятна, глаз не успевал следить за этим сумасшедшим мельтешением. Кровь… везде была кровь. И хоть Недостойным запрещено применять магию, я бросал огненные заклинания в эти цветные тени, крича так, что охрипшее горло ещё неделю не могло произнести ни слова.

Я с ужасом смотрел на его бледное, залитое слезами лицо, мысленно ругая Сана за то, что заставил человека снова переживать этот кошмар. Поэтому, когда наш «почемучка» открыл было рот для очередного вопроса, кивнул Крэгу, и тот легонечко толкнул его в бок, отправив спать:

― Заканчивай, баламут ― иди в палатку, перед рассветом разбужу, ― и тот покорно поплёлся в сопровождении Селима, ласково тыкавшегося носом в его руку.

Командир проводил взглядом неразлучную парочку:

― Что было потом?

Гость вздохнул, вытирая лицо ладонью:

― Остатки отряда распустили, каждый сам за себя решал, как жить дальше. А я ушёл в горы и, найдя заброшенное зимовье, решил подождать до весны…

Сан высунулся из палатки:

― А почему тогда ушёл оттуда? ― и, перехватив брошенное в него Крэгом подмороженное яблоко-дичок, укусил его, скорчив смешную гримасу.

Рассказчик улыбнулся:

― Да не гоните вы его, пусть спрашивает, раз интересно… В горах снег лёг уже давно, и как-то раз я нашёл у порога парнишку-Избранного. Тот совсем замерзал, вот и затащил его в дом. Выхаживал, пока он болел. Мы подружились, но однажды вернулся с охоты, а его не было ― ушёл, даже не предупредив. Не такой он человек, чтобы сбегать. Вот я и отправился по следу, сам не знаю зачем ― страшно за него, наверное, стало, совсем ведь мальчишка, на братишку моего похож…

Командир крякнул:

― Да тебе пора роман писать… Ладно, в душу лезть не буду, сейчас–то куда?

― В Капошвар… Из чего самогон? Просто с ног валит, нарочно, что ли, решил споить ― проверяешь, не лазутчик ли? Правильно. Я бы тоже никому не верил… ― Избранный потёр виски, ― может, встречали «потеряшку» ― лет восемнадцати, у него ещё светлая коса и забавные круглые очки?

Вылезший из палатки Сан увернулся от пытавшегося его поймать Крэга и присел рядом с говорившим:

― Нет, не было случая… Слушай, а ты не видел Роя из Дома Серебряной Лозы, он мой названный брат. Ищу, ищу его… ик… и всё никак…

Вместо ответа новый знакомый грустно покачал головой:

― Идёт война, непросто найти человека…

Любопытный Сан не унимался:

― Думаешь, его похитили? Следы борьбы были? Нет… Значит, сам ушёл ― возможно, у него было важное дело, и сказать о нём ― ты прости, конечно ― первому встречному он не мог.

Избранный кивнул, тряхнув головой ― похоже, его совсем развезло:

― Да, я тоже так подумал ― парень в бреду всё время твердил о каком-то ключе… Вроде, заклинание искал… ― неожиданно он повалился на лапник и, поджав ноги, уснул прямо у костра.

Дарси задумчиво почесал бороду:

― Ключ, туда ж его… Неужели это то, о чём говорил мой братишка на болоте?

― Тоже так думаю… А он совсем не прост, этот Недостойный Избранный ― с чего бы ему просто так искать незнакомца? Наверняка дело в заклинании, ― абсолютно трезвые глаза Сана довольно блестели.

Я засмеялся, и от неожиданности они вздрогнули:

― Неплохо сыграл, напарник ― не зря тебя столько учил.

Обсасывавший какой-то подгорелый корешок Крэг хмыкнул:

― А то, не ты один тратил на него время ― моя школа. У нашего мальца ― талант, может, сдадим его в какой-нибудь захудалый театр, чего актёрским способностям пропадать?

Сан со смехом набросился на полудемона с кулаками и тот, закинув его на плечо, понёс к палатке:

― Хватит играться ― завтра ещё весь день тащиться в этот чёртов Капошвар… Кто знает, что это за проклятый городишко, пиво там хотя бы есть, а, Рас?

Ответить я не успел, потому что рана на виске неприятно задёргалась, что означало ― жди неприятностей… И, к сожалению, не ошибся. Земля под ногами тихо вздрогнула, начав медленно проседать вниз: первым в открывшемся тёмном провале исчез костёр со спящим возле него Избранным, следом взмахнул руками сидевший чуть дальше Дарси. За ними ― Дылда с пытавшимся бормотать заклинание Саном и жмущимся к ногам Селимом. Меня затянуло в проклятую дыру последним…

Самое ужасное в этом групповом «провале» в неизвестность было не довольно жёсткое приземление, сопровождаемое нашими стонами и проклятиями, а то, что кусок тёмного неба над головами, подсвеченный мягким сиянием луны, исчез после ещё одного толчка, оставив отряд в полной тьме под довольно чувствительным «дождём» из комьев мёрзлой земли.

Несколько мгновений стояла такая тишина, что было страшно дышать, и только когда фыркающий голос Крэга, помянув своих любимых демонов, спросил:

― Эй, все живы, или одному предстоит выбираться из-под завала?

Ему ответил раскашлявшийся Дарси:

― Если что, ваш Командир ещё дышит, хотя и с трудом. Кажется, мне чем-то ногу придавило. В отряде вроде было три мага, хоть один ещё способен осветить это безобразие?

В ответ на вопль его души в темноте появились сразу четыре светлячка, и жизнерадостный голос Сана сообщил:

― Похоже, все живы, включая нашего гостя… Смотрите, мы словно в подземелье… Интересно, почему, когда после второго толчка края провала сомкнулись, нас не засыпало? Вот оно что ― сверху есть опоры; Селим, прибавь света ― спасибо, друг ― ого, и стены тоже укреплены. Вот оно что ― рукотворная пещера. Очень похоже на шахту, но это же не каменоломни, а лес… Наверное, сработал старый механизм ― люк открылся, и мы все…

― Провалились в ловушку, ― голос «путника» звучал слегка смущённо, ― Командир, не могли бы Вы убрать ногу с… э… спины…

― Разумеется, как только ты, боец, с меня слезешь ― я уже не гожусь для таких игр, долго не выдержу…

Все сразу заинтересовались, что же там у них происходит, и как по команде световые шары поплыли в сторону Дарси. На что вспыльчивый Командир быстро объяснил «придуркам», что стоит прежде всего осветить помещение в поисках выхода, а не пялиться на собственное начальство, оказавшееся в затруднительном положении.

Предложение было тут же принято ― «светлячки» замелькали вдоль стен и «потолка» нашей ловушки, хотя смешки и перешёптывания не прекратились. Я «добавил» света, и сквозь висевшую в воздухе пыль наконец смог рассмотреть нечто, похожее на небольшую комнату без окон и дверей.

Сан с Крэгом уже медленно двигались вдоль стен, у их ног крутился Селим и, постоянно чихая, принюхивался к углам. Командир с ночным гостем тоже осматривался по сторонам, пока его взгляд не упёрся в меня, сидевшего прямо в центре странного помещения:

― Ты что, Рас, не можешь встать? Эй, болтуны, помогите Избранному, кажется, его ноги не держат.

Крэг с перепуганным лицом подскочил, чуть не сбив Дарси на пол:

― Сломал?

Я кивнул, вытащив из-под себя какую-то сплющенную штуковину:

― Похоже, сломал… Угораздило же на неё сверху свалиться, Сан, как думаешь, что это за ерунда? Напоминает смятую коробку из-под печенья…

Сан с деловым видом покрутил железку в руке, постучав по крышке:

― Хорошо ещё, что ты на неё сел, а не Крэг, тогда бы ― пиши пропало. А так… Вот тут кнопка вроде залипла. Сейчас я её…

Дружный рёв четырёх глоток, включая завывания пса:

― Не трогай! ― разумеется, опоздал ― наш любитель рискованных опытов вдавил чёрный кругляш внутрь этой штуки. Вздрогнувшая комната медленно поползла вниз, снова осыпав всех пылью и непонятно как застрявшими в потолке маленькими серебристыми шариками.

Движение резко остановилось, хотя мы ещё толком не успели испугаться. Ровная трещина на одной из стен беззвучно разъехалась в стороны, и Сан, нахмурившись, словно что-то вспоминая, крикнул:

― Быстро выходим, пока этот чёртов «лифт» не увёз нас в Преисподнюю!

Все выскочили как ошпаренные, и что-то тяжело щёлкнуло у нас за спинами, отрезав путь назад. Тёмный коридор засветился неприятным глазу голубоватым свечением, но Сан упрямо шёл вперёд, что-то бормоча себе под нос. Остановившись у прозрачной перегородки, он уверенно и, главное, не прислушиваясь к возражениям, снова нажал на ещё одну «кнопку», обнаруженную им в стене. Преграда расступилась, пропустив растерянный отряд в помещение, где на полу в огромных коробах лежали опутанные тонкими разноцветными нитями… те самые Твари, напавшие на наш мир из пространственной прорехи.

Все замерли в ужасе, и только Крэг охнул:

― Кажется, ребята, мы серьёзно влипли… Они что, спят или уже сдохли?

Сан, бледный как самый настоящий Избранный, прошептал:

― Валим отсюда. Если «эти» встанут ― всем крышка…

Я посмотрел на Командира:

― Дарси, разреши попробовать огнём… Не можем же мы просто так уйти…

Стоявший рядом «гость» присоединился ко мне:

― Давайте ударим вместе, пора отомстить за погибший отряд…

Крэг молча достал меч, но Сан с безумным взглядом зашипел на нас:

― Умереть решили? Забыли, что магия на них или совсем не действует, или срабатывает через раз? Уходим, надо выбираться отсюда, пока Твари не активны… то есть «спят». Это похож на схрон. Вернёмся сюда, когда найдём против них по-настоящему действенное средство…

Дарси кивнул:

― Маг прав, пора к «своим». Только как?

Сан посмотрел на зажатую в руках штуковину:

― Я попробую…

Вернулись по своим следам, и юный умник, нащупав что-то на стене, снова затащил всех в странный «лифт», на этот раз выбросивший отряд на место нашей ночёвки. Когда мы выбрались из странного сооружения, тут же как по волшебству исчезнувшего в дыре, опытного разведчика трясло не столько от усилившегося мороза, сколько от ужаса перед неизведанным. И, уверен, не только меня одного…

Странно, но других отрядов, располагавшихся неподалёку, это происшествие никак не коснулось. И, глядя на загоравшуюся полоску рассвета, Дарси покачал головой:

― Слышали сигнал «продолжить движение»? Времени разбираться с этой «дрянью» нет, но, клянусь, мы ещё сюда вернёмся. И вот что, пока помалкивайте о находке. Хватит трястись, как девицы перед свадьбой, выпейте по глотку моей несравненной настойки и вперёд… Нас ждёт этот паршивый городишко, будет время всё хорошенько обдумать. Эй, парень, ты с нами?

«Ночной гость» кивнул с серьёзным видом:

― Если не прогоните…

Я хлопнул его по плечу:

― Зависит от того, как себя покажешь… Кстати, Избранный, ты так и не сказал, как тебя зовут.

Он усмехнулся:

― Я ― Батиста[2]. Надеюсь, мы подружимся…

[1] Потеря косы делала Избранного изгоем общества ― «Недостойным».

[2] Книга «Враги. Мир Избранных».

Немного успокоившись, я размышлял о том, подозревал ли меня молчавший весь вечер Ксандр? И что подумают друзья, однажды узнав, в кого превратился их «храбрый Первый Страж»... Отчаяние в очередной раз затопило душу до предела. Оставалось только решиться и, выбрав способ, самому разом прекратить всё.  Хотя бы с этим было просто ― покои Стражей находились так высоко, что бродившие внизу люди казались отсюда крошечными насекомыми, ползавшими у ног великана…

Решительно вскочил с кровати, но не смог сделать к окну ни шага. Проклятая тварь в шее не позволила исполнить задуманное, приведя меня в бешенство:

― Ну, конечно, «послушной кукле» даже в смерти отказано, во всяком случае, пока я им нужен. Что же делать, мама, мамочка, подскажи? Твой глупый сын попал в такую переделку, из которой нет выхода. Впереди только бесконечные ложь и муки стыда. Ты же всегда говорила, что я ― особенный, красивый и умный, весь в отца…

«Горевшая» от вернувшегося жара кожа мгновенно покрылась каплями холодного пота:

― Что там сказал этот мерзавец в министерском плаще? Какой ещё «внебрачный сын Повелителя»? Негодяю было мало искалечить тело, он решил запачкать мою душу грязными сомнениями, заставив поверить в невероятное?

Я шагнул назад, упав на мокрые подушки, мысленно представив нашу с мамой маленькую каморку рядом с кухней. Убогая обстановка, состоявшая из двух лежанок и большого сундука под маленьким окном, служившего нам столом. Мне было строго запрещено его открывать, но, подстрекаемый любопытством, маленький Селим нарушил данное обещание при первой же возможности…

Мама застала любимого сына роющимся в шёлковых, вышитых золотом платьях и платках с переливающимися узорами. На голову я напялил красивую диадему с блестящими камнями, а руки замотал нитками серебристого жемчуга. Трудно описать ужас в глазах испуганного ребёнка, но красивая, как волшебная фея, женщина с тёмной волнистой косой, самая добрая и милосердная на всём свете, только рассмеялась, довершив этот наряд множеством золотых колец из открытой шкатулки, припрятанной на самом дне:

― Боже, Селим, какой же ты у меня хорошенький… Так похож на отца, но слишком непослушный. Разве мама разрешила тебе открывать этот ларец? Ну ладно, давай соберём вещи и положим назад. Никому о них не рассказывай, хорошо? Это подарки твоего… Неважно. Однажды я продам побрякушки, и мы уедем отсюда далеко-далеко ко мне на Родину, где будем очень счастливы вдвоём. Пожалуй, стоит убрать всё это отсюда в другое место ― здесь стало небезопасно ― бормотала она, хмурясь…

На следующий же день сундук опустел, а ещё через день мама чем-то отравилась, и её не стало. Осиротевшего сына горничной перевели на кухню, заставив работать наравне с другими слугами. Это было очень тяжело, к тому же из-за неуклюжести с бедным сиротой постоянно что-нибудь случалось. Я бесчисленное число раз падал ― не без помощи других слуг, ударяясь о полки и острые углы, несколько раз меня «случайно» ошпаривали кипятком, а однажды кто-то жестоко порезал лицо хорошенького мальчика ножом…

Все вокруг говорили, что Селим ― неудачник, которому не стоило появляться на свет, и плевали вслед. Но, несмотря ни на что, я выжил, и это было не иначе как «чудо». Ребёнок с некрасивым лицом, но несломленным характером ― именно таким меня впервые увидел Ксандр и, благодаря Лису, приблизил к себе, сделав Первым Стражем.

Я поклялся вечно служить ему, а теперь… стану предателем?

― Нет, никогда, ни за что… не будет этого, не смирюсь, и не мечтай, сволочь. Ты ещё за всё ответишь, за всё…

Слёзы текли рекой, а в голове билось воспоминание о словах Второго Министра:

― Незаконнорождённый сын Повелителя, брат Ксандра…

В гневе разорвал одну из и без того истерзанных подушек, как снегом осыпав себя белоснежным пухом:

― Плевать… Даже если и так ― ты, тварь, не сможешь вызвать во мне чёрную зависть или ненависть к Повелителю. Напротив, это только усилит желание защитить… его.

Дверь неслышно распахнулась, и в комнату вошёл Ксандр. Присев на кровать, он отобрал из рук своего Стража мокрую от слёз подушку:

― Пока ты был в горячке, Селим, друзья сидели рядом, внимательно слушая одну и ту же, снова и снова повторявшуюся просьбу:

― Пожалуйста, не верьте тому, что я скажу, умоляю ― не слушайте эту ложь.

Всё звучало настолько убедительно, что трудно было не догадаться ― случилась беда, ― он обнял мечущегося в бреду друга, прижав к себе, и, снимая с несчастного лица прилипшие пушинки, шептал:

― Держись, мой верный Селим, мы все на твоей стороне и обязательно придумаем, как с этим справиться…

Ксандр просидел со мной до тех пор, пока, измученный переживаниями, я не уснул, вцепившись в его руку. С этого дня большую часть времени Первый Страж проводил в библиотеке, перерывая груды книг в поиске заклинания, способного избавить от «жука»-шпиона. Но это ничего не дало…

Правитель Мёртвого Города признался, что тоже ищет «противоядие» от вредного влияния подсаженной твари. Лис с Хлоей, постоянно рискуя жизнями, обходили рынки и злачные места с нелегальной торговлей в надежде найти хоть намёк на подсказку. Я умолял их не делать этого, но никто и не думал слушать «беднягу Селима» ― ох уж эти мои упрямые, замечательные друзья…

По вечерам, обессиленный бесплодными поисками, я сидел вместе со всеми за ужином, слушая весёлые истории Лиса о том, как им сегодня пришлось отбиваться от банды головорезов, перехватив у них под носом несколько старинных пергаментов с заклинаниями. Уставшая Хлоя, окончательно сменившая платье на мужской костюм ― потому что сражаться и бегать в нём было гораздо удобнее ― участие в разговоре не принимала, задремав прямо за столом. Её милая головка удобно устроилась на скатерти между блюдами с какими-то фруктами. И никого, кроме меня, это, кажется, не смущало…

Я вяло ковырялся в тарелке, делая заинтересованный вид, чтобы не обидеть друга и стараясь гнать от себя мысль, что, возможно, даже не почувствую, когда «жук» в шее «заработает» в полную силу. И тогда… А что же произойдёт тогда? Мои мысли вдруг заменятся чужими, или сам начну думать иначе?

Обхватив голову руками, постарался вспомнить всё, что говорил Второй Министр, но вместо этого на ум почему-то пришли слова Ксандра о том, что «для потомков Повелителей эти твари бесполезны». Получается, или хитроумный враг просто посмеялся над доверчивым юнцом, пытаясь вбить между нами клин, и Страж Селим не имеет никакого отношения к правящей семье. Или, если допустить, что мерзавец не солгал…

Я резко вскочил на ноги и, повернувшись к улыбавшемуся Ксандру, отчётливо произнёс:

― Мой Господин, умоляю тебя исполнить просьбу своего Первого Стража… Кажется, твой покорный слуга нашёл решение проблемы…

Он изменился в лице:

― О чём ты, Селим? Говори, что случилось…

Я покачал головой:

― Нет, боюсь, тогда мой Господин не позволит. Просто выполните просьбу, и пусть бог решит судьбу Первого Стража!

Хлоя проснулась, удивлённо пробормотав:

― Что ты несёшь… Можешь говорить яснее?

Лис встал и, подойдя поближе, принюхался:

― Странно, не пьян…  Совсем что ли сбрендил?  Друг и так устал, чтобы ещё выслушивать дурацкие загадки ― просто скажи, чего хочешь? Может, сам тебе помогу…

Я повернулся ко Второму Стражу спиной и, убрав с шеи волосы, сказал:

― Вырежи эту дрянь. Со мной ничего не случится, уверен ― жук мёртв или очень слаб. Вы все говорите, что чувствуете, как он копошится, двигаясь под кожей.  А в моём случае с первого дня было «тихо». Похоже, ― я выразительно посмотрел в глаза Ксандра, ― маленький паразит не прижился. Значит, его можно…

Страшная боль бросила самоуверенного мальчишку на колени, но даже чувствуя, как яростный огонь пляшет по оголённым нервам, крича и извиваясь в агонии, я продолжал умолять Ксандра. Хлоя всхлипнула:

― Помоги же ему, умоляю…

Лис стонал в отчаянии, и каждый разрывавший тишину звук добавлял ещё боли к и без того невыносимой муке: новый «жук» боролся за жизнь, наказывая непослушного носителя…

Что-то быстро кольнуло в шею, и боль мгновенно ушла, а я без сил повалился на мраморный пол, потеряв сознание и на какое-то время, кажется, перестав дышать.

Где-то далеко щебетали птицы, и разноцветные мотыльки перелетали с цветка на цветок. Мы с Хлоей лежали на прохладной от росы траве и с упоением целовались. Солнце слишком сильно нагрело щёку, и я пробормотал:

― Почему так горячо… Давай пойдём к реке, искупаемся ― вода сейчас, наверное, как парное молоко…

Ответил почему-то фыркающий Лис:

― Да, искупаться кое-кому не помешало бы, а то несёт как…  ― и он добавил что-то про своих любимых демонов и их большие зад…цы.

Весёлый смех Ксандра окончательно меня разбудил:

― Хлоя, дорогая, прикажи наполнить ванну душистой водой, кажется, наш «соня» наконец проснулся…

После, лёжа в постели, я потягивал вино из прозрачного бокала, слушая, как Лис в красках расписывал битву Правителя с еле дрыгавшим лапами маленьким и почему–то прозрачным жуком:

― Слышь, Селим, Ксандр просто насадил его на нож и убрал в коробку, сказав, что хочет повнимательнее рассмотреть. И, вот чем хочешь поклянусь, от этих слов тварь так задёргалась, словно в самом деле испугалась. Не поверишь ― эта зараза вдруг вспыхнула и загорелась, вонь стояла… мы все чуть не задохнулись. Два дня потом проветривали. А ты как упал замертво, так три дня без сознания и провалялся. Хорошо ещё, что дышал…

Ксандр сел рядом, взяв меня за руку:

― После того, что ты рассказал, Селим, я передал сообщение нашему Господину о предательстве Второго Министра. Надеюсь, он быстро с ним разберётся… Если, конечно, отец получил это послание ― увы, сейчас ни в чём нельзя быть уверенным. Да не пугайся так, в любом случае твой друг сможет защитить своих людей, и Первый Страж мне в этом поможет, да? ― осторожно сжал его горячие пальцы, чувствуя, как Ксандр ответил крепким пожатием…

Я смотрел ему вслед, пока в голове крутилось:

― Интересно, догадался ли он… Конечно, Ксандр уже всё понял, но виду не подаёт, ведь это ещё больше осложнило бы и так непростую ситуацию…

Лис и Хлоя о чём-то перешёптывались, хихикая, когда дверь распахнулась, и в спальню безо всяких церемоний буквально влетел Начальник дворцовой Стражи, оставляя за собой кровавые следы. Единственное, что он успел сказать, прежде чем рухнул на дорогой ковёр, было:

― Измена… Стража перебита, неизвестные люди проникли во дворец, спасайте Правителя… ― кровь струилась из его приоткрытого рта, а мёртвые глаза, казалось, продолжали просить о помощи…

Он умер, выполнив свой долг… И нам предстояло исполнить свой ― сохранить жизнь Ксандру. Я кое-как слез с кровати, на ходу читая исцеляющее заклинание, и, почувствовав временный прилив сил, начал быстро одеваться. Побледневший Лис крикнул на ходу:

― Куда пошёл Ксандр?

Я растерянно сглотнул:

― Он не сказал…

Тот почти простонал:

― Действуй же, маг ты или кто, забодай нас всех…  Включи свой «поиск», живо, каждое мгновение на счету!

Мысли путались, голова ещё продолжала кружиться от слабости, но я сумел произнести нужные слова и… наткнулся на непробиваемую стену:

― Плохи дела, Лис ― Ксандр «закрылся» от всех, теперь с ним невозможно связаться, но, с другой стороны, и враги не смогут его обнаружить. Надо идти в Главный зал, собирать всех членов Совета ― такова процедура на случай опасности. Не забудь, среди них много прекрасных магов, нам пригодится любая помощь. Поспешите с Хлоей, я вас догоню ― проклятая слабость…

Даже не понял, как ― всё произошло слишком быстро ― Лис посадил меня себе на закорки и побежал; рядом, не отставая, мчалась как никогда серьёзная Хлоя ― её длинные косы бились о спину, обычно румяные щёки были непривычно бледны. В Зале уже собралось много людей, и, посадив меня в кресло, Второй Страж подошёл к Софосу, окружённому своими сторонниками:

― Есть новости?

Глава Учёного Совета кивнул, трясущимися руками протягивая ему свиток с печатью Тёмного Господина. Я встал с кресла, снова прочитав исцеляющее заклинание, прекрасно понимая, что этим ослабляю себя ещё больше, и направился к ним ― Хлоя поддерживала меня, приготовив метательные ножи.

Лис прочитал в слух указ Повелителя, и в зале мгновенно наступила тишина. От гула крови в ушах я не разобрал начала, зато последние слова повергли меня в ужас:

― Повелеваю препроводить изменника Ксандра в столицу для справедливого суда, а его Стражей, лишив всех привилегий, заключить в Подземелье Мёртвого Города…

Все повернули головы в сторону стоящих в центре Зала Стражей, и растерянный Софос произнёс дрожащим голосом:

― Что же нам делать, Старейшины? Мы глубоко уважаем Вас, столько сделавших для процветания Города, но ослушаться приказа не имеем права…

― Прежде всего, Вам надлежит подчиняться своему Правителю, ― Ксандр появился словно из воздуха, величественный и строгий в своём безупречном бархатно-синем плаще, ― передайте мне указ…

Все в Зале, кроме нас, склонились в поклоне, а Софос, кажется, облегчённо выдохнув, протянул пергамент. Пробежав его глазами, Правитель Города уверенно сказал:

― Отец никогда не подписал бы подобную чушь. Он славится своим великолепным умом, ещё никто на моей памяти не называл его жестоким, тем более по отношению к своим детям.  Кто передал Вам этот Указ, Софос?

Второй Министр появился в зале не менее эффектно, в окружении своих прихлебателей, но пока держался в стороне. Его голос звучал вполне уверенно:

― Я сам доставил это Послание Повелителя. Он лично поручил…

― Молчать! Софос и другие члены Совета уже в курсе, что Вы ― презренный изменник, склонявший двор к мятежу. Нет сомнений, что Указ не более чем подделка. Приказываю Страже….

Смех главного заговорщика разбил тишину в Зале:

― Похоже, Ксандр, Вы не в курсе последних событий. Позвольте прояснить некоторые моменты: ваша Стража уже захлебнулась в крови. Что касается нашего Повелителя, он полностью на моей стороне, и скоро, увы, Вас ждёт справедливый суд, глупый мальчишка… У Вас больше нет ни Защитников, ни Власти. Мёртвый Город ― мой.

Трое друзей встали рядом с Ксандром, и, удивительно, но весь Совет в полном составе присоединился к нам. Теперь в голосе настоящего Правителя Города звенел холод металла:

― Что Вы сделали с отцом, Второй Министр, отвечайте…

Тот усмехнулся:

― Боже, сколько пафоса… Я, скажем так, смог его убедить ― так уж устроены люди, все хотят жить.

Ксандр усмехнулся:

― Отец не трус, Ваша ложь слишком очевидна… Раскайтесь, и, возможно, я сохраню эту ничтожную жизнь.

Враг завёл глаза к потолку:

― Боже, как же надоело пререкаться с сопляком. Если ты, гадёныш, надеешься на свою «силу» ― придётся тебя расстроить: я нашёл кое-что интересное и больше её не боюсь…

Что-то взорвалось прямо над головой Ксандра, и зелёное облако втянулось в его глаза. Прекрасный Правитель Мёртвого города упал на мраморные плиты и замер. Я бросился к нему первым ― сердце друга ещё билось, и, крикнув опустившемуся рядом на колени Лису:

― Вспомни план «Спасение» и прикрой меня! ― начал читать заклинание обмена телами, не обращая внимания на творившийся вокруг хаос: магические удары с обеих сторон, грохот падающих камней, крики заживо сгоравших людей и лязг оружия…

Сейчас для верного Селима имело значение только одно ― не ошибиться, не перепутать даже звука в сложном произношении… Это был план, придуманный в одну из бессонных ночей и одобренный обоими Стражами. Исполнить его следовало только в крайнем случае, если не будет другого выхода.

К несчастью, этот «случай» настал слишком быстро, не дав возможности хорошенько продумать все детали ― я рисковал жизнью, пытаясь заменить Правителя в раненом теле, отдав ему своё. Надеясь, что, в случае успеха, он сможет встать, возглавив уже начавшийся бой. Или мы умрём вместе, как товарищи по оружию и, как надеялся в душе ― братья…

Вокруг творилось что-то невероятное ― среди не прекращавшегося многоголосого шума, тонувшего в покрывшем Зал густом разноцветном тумане, ничего не было видно. Плиты пола под спиной раскалились настолько, что, казалось, могли в любой момент прожечь плащ. Тело же сковал странный холод, не давая пошевелить и пальцем; даже дыхание замедлилось, хотя сердце билось ровно и гулко, сотрясая грудную клетку в такт взрывам где-то над головой.

Я не сразу понял, почему вижу своё склонившееся лицо, мысленно выдохнув:

― Получилось…

Ксандр в моём теле прошептав одними губами:

― Держись, Селим! ― исчез в этом страшном, ревущем человеческими голосами кошмаре.

На какое-то время я оглох и ослеп, или это было последствие произнесённых второпях магических слов? Но я совсем не расстроился, лишь отругав себя за то, что плохо подготовился к ответственному шагу:

― В следующий раз обязательно… стоп, о чём это я? Скорее всего, не будет никакого «следующего раза», как и самого Селима. Ну и пусть ― главное, Ксандр жив…

Потом вслед за светом и звуками тело покинули даже слабо трепыхавшиеся мысли, остался только покой… Но кто-то упорно пытался лишить жертву этого прекрасного ощущения, производя какие-то неразборчивые шумы и донимая вспышками в уснувшем мозгу. Глаза снова открылись, а в голове зазвучали знакомые радостные крики:

― Он очнулся, у нас получилось, Ксандр!  ― уставшая душа равнодушно приняла слова, произнесённые Правителем моими губами:

― Селим, ты ― наш герой… Потерпи немного, я обязательно найду способ вернуть всё «как было», обещаю, друг. Надеюсь, ты слышишь ― победа за нами. Теперь я понимаю, как был неправ, недооценивая мужество Советников и их потрясающую магию. К сожалению, уничтожив противников, упустили главного врага. Этот мерзавец сумел скрыться, и боюсь, он ещё вернётся, чтобы отомстить… Но мы успеем подготовиться, поверь, время есть…

Я не мог ответить, не мог сказать, что чувствую в его радостном голосе горечь и страх, а ещё неуверенность в себе… Мой бедный Ксандр, как же тебе сейчас нужна поддержка, а Первый Страж не в силах даже перевести взгляд, обречённый смотреть только вверх…

Между тем, там, в багровом небе происходили огромные изменения: тёмные тучи быстро заволакивали всё вокруг, а небольшие, ставшие уже привычными грозовые разряды вдруг превратились в феерические вспышки, освещавшие целый мир. Я слышал испуганные крики друзей, а потом надо мной склонился… враг. Его лицо, видимо, обожжённое и страшно изуродованное во время битвы, казалось незнакомым, но этот голос было невозможно забыть:

― Привет, Селим, плохой мальчишка… Думал, сможешь обмануть опытного мага? Не получится… Я накажу всех, включая этот мерзкий, непокорный город. Жизнь Второго Министра стоит проклятья, на которое все теперь обречены. Да, малыш ― он засмеялся, ― вы останетесь жить, все, кроме Ксандра ― с ним у меня особые счёты. Но не радуйся: клянусь, Стражи ― верный пёс Селим, твоя черноглазая подружка и хитрый Лис ― будут завидовать мёртвым, ещё не раз вспомнив эти слова…

Я видел, как прыгнувший на него сзади окровавленный Лис мечом пронзил сердце негодяя, после чего яркая вспышка поглотила этот мир…

Пробуждение было незабываемым: мы очнулись на утёсе под рёв охваченного пожарами Мёртвого Города. И не сразу узнали друг друга: когда-то Стражи, а теперь ― большая чёрная собака, жмущаяся к ней ворона и рыжий лис ― смотрели друг на друга глазами, полными тоски и боли.

Первым в голове зазвучал серьёзный голос Лиса:

― Ну, Первый Страж, что будем делать?

Хлоя встряхнула крыльями, зарывшись в мою шерсть:

― Селим, хорошо, что ты рядом…

Осторожно ткнулся носом в её блестящие перья, посмотрев на город внизу:

― Ждать. Ксандр обязательно вернётся ― он не бросит друзей в беде, я ему верю…

P.S.  Каждую пятницу две новые главы.